Но чем скорее они окажутся вне досягаемости для Мейсона Буда, тем в большей безопасности будет мальчик.
Она пригладила рукой его шелковистые волосы, когда он заволновался.
– Тс-с, ангел мой. Все будет хорошо, обещаю.
Она натянула нечто похожее на попону на тельце ребенка и направилась в затемненную часть помещения, куда проследовал слуга. Это оказалось в самом чреве огромного сарая. Она услышала тихий шорох за неуклюжими очертаниями одного из изобретений Остена.
Она зацепилась юбкой за что-то почти у самой земли и остановилась.
– Мистер Аттик, – тихонько позвала она. – Какие бы разногласия ни существовали между нами в прошлом, я благодарна вам за помощь.
– Нет, мадам, это я должен вас благодарить. Получилось гораздо проще, чем я думал.
Она начала поворачиваться и увидела фигуру, выступившую из тени у нее за спиной. Она задохнулась, когда Аттик бросил ее на землю, надавив коленом ей на ребра. Полоски кожи впились в запястья, когда он связал их и туго затянул, а потом проделал то же самое с ее лодыжками.
– Пип! – закричала Ханна. – Пип!
Аттик рассмеялся.
– Я закрыл дверь. Мальчик вас не услышит.
– Что... Что вы делаете? Зачем?
– Вы стали причинять массу неудобств, мисс Грей. Причина этого должна быть устранена, – проговорил он, завязывая последние узлы. – Видите ли, я не могу допустить, чтобы вы лишили меня моего прибыльного места.
Он смахнул с рукава соломинку, кольцо с изумрудом сверкнуло при свете фонаря.
– Ах, вы не понимаете, как это должность слуги может быть прибыльной, да? Мой кузен – не тот человек, который интересуется утомительными деталями. – Аттик хищно ухмыльнулся. – Он говорил, лежа с вами в постели, что не умеет даже читать?
Ханне, старавшейся освободиться от пут, стало не по себе от презрения, прозвучавшего в его голосе.
– Я отвечаю за все поставки для его драгоценных изобретений. Разумеется, увеличиваю их стоимость в конторских книгах. И стал настоящим экспертом в том, как сделать, чтобы сломались разные важные детали, чтобы великий изобретатель заказал их побольше.
Отвращение, охватившее Ханну, смешалось со смертельным страхом.
– Энок, – выдохнула она, вспомнив увечье фермера и признание Остена, что Энок чуть было не остался без ноги – Энок Дигвид пострадал из-за вас.
– Он не должен был пострадать, – ощетинился Аттик – Это была чистая случайность.
– Он мог потерять ногу! Даже жизнь!
Аттик смерил ее уничтожающим взглядом.
– Вы думаете, я безнравственный человек, не так ли, мисс Грей? Я беру только часть того, что по праву принадлежало мне. Когда старый эсквайр умирал, он решил оставить все мне, усыновить меня. Я провел годы, заискивая перед стариком, всячески угождая ему. Документ уже был оформлен. Требовалась только подпись, когда прикатил Остен с семейством, чтобы попрощаться с умирающим. И все изменилось. Мой уважаемый кузен взял все, что принадлежало мне.
– Наверное, дед презирал вас, считая слабаком и трусом, как и я!
– Ни один слабак не сможет выжить, нет, не сможет преуспеть, будучи бедным родственником. Что бы вы обо мне ни думали, я не злой человек. Мой кузен счастлив тем, что возится со своими изобретениями, а мне вместо утраченной возможности стать землевладельцем удается утешать себя тем, что я набиваю кошелек. Он так богат, что никогда не хватится тех денег, что я вытаскиваю из его казны. Но вы – женщина достойная, мисс Грей. Именно поэтому я должен избавиться от вас, чтобы защитить свое положение.
– Ваше положение? – Ханну чуть было не стошнило. – Главного вора?
– Я многое сделал, чтобы оградить себя от неприятностей. Он никогда не ставит под вопрос мою преданность. Я избавляюсь от каждого, кто наводит ненужные справки о его делах. Возьмем, например, родных мистера Данте. Его мать достаточно умна, что весьма нежелательно для женщины. Его отец обожал сына, хотя и не понимал его. Я сделал все, чтобы окончательно поссорить их. Все было гораздо проще до того, как умер старый эсквайр. Хотя дед этого никогда не говорил, он явно решил использовать Остена для того, чтобы отомстить Джозефу Данте.
Ханна почувствовала отвращение и ужас оттого, что Аттик и дед Остена натворили с отцом и сыном.
– Да. Джозеф сделал так, чтобы любимая дочь эсквайра вступила в смехотворный мезальянс. Старик забрал сына Джозефа, дав мальчишке все, чего итальянец никогда не смог бы ему дать. Он восстановил мальчишку против него, использовав сотню хитроумных способов, но Джозеф Данте ничего не мог сделать, потому что был лишен всех законных прав на мальчишку. Мне пришлось достаточно потрудиться, чтобы они не помирились. Я даже жег письма, которые приходили от его отца.
– Отец писал Остену? Боже мой!
– Он, без сомнения, пытался помириться с ним. Я знал, что письма появятся. Джозеф Данте обладал горячим темпераментом и непомерной гордостью. Но любовь к сыну взяла верх.
Если бы только Остен об этом узнал! Это исцелило бы множество ран в его сердце. Он рассказал бы отцу всю правду, и между ними воцарился бы мир.
Но из-за Уильяма Аттика Остен по-прежнему будет оставаться в неведении. А его отец может сойти в могилу с мыслью, что сын отвернулся от него.
– Вы не сможете поддерживать эту ложь вечно, Аттик, – запальчиво произнесла Ханна. – Они любят друг друга. Остен собирается поехать к Летти на свадьбу. Тогда вашей игре придет конец.
– Значит, вам удалось навредить больше, чем я предполагал. Но это не важно. Уверен, сейчас Остену будет не до поездки. Особенно если я расскажу, как счастливо его отец живет без него.
– Будь ты проклят!
Ханна беспомощно дернулась.
– Бросьте, мисс Грей. Вы умная женщина и должны понимать, в каком затруднительном положении я нахожусь. К сожалению, я вынужден отделаться от вас самым жестоким образом, но по-другому с вами нельзя. У меня нет выбора.
– Люди оправдывались этим с незапамятных времен, собираясь совершить нечто презренное.
Аттик поднял руку в знак протеста.
– Это я пустил слух, что вы любовница хозяина, думал, вы уберетесь, но вы чрезвычайно упрямы. Сожалею, но у меня остался единственный способ избавить от вас хозяина.
– Отпустите нас! Мы убежим далеко. Исчезнем. Я ничего так не хочу, как очутиться подальше от Остена! Чтобы не подвергать его опасности.
– Теперь уже слишком поздно, – проговорил слуга. – Мистер Данте погонится за вами, поскольку он совершенно одурманен. Мой кузен может быть решителен до крайности. Нет, подготовлено более правильное решение.
Что-то в голосе Аттика привело Ханну в ужас.
– Что вы сделали?
– Выполнил долг верного подданного Короны. Послал доверенного человека перехватить сэра Мейсона Буда по дороге в Рейвенскар и препроводить его сюда. Таким образом, он сможет отвезти вас в Лондон к властям и вернуть сына.
У Ханны едва не разорвалось сердце.
– Вы не можете так поступить! Пип – всего лишь ребенок! Буд убил его мать... и может убить его! Вы сказали, что вы не злой, так докажите это! Не отдавайте ни в чем не повинного мальчика в лапы этого чудовища!
Аттик выглядел по-настоящему опечаленным.
– Мне не пришлось бы принимать столь прискорбное решение, если бы вы поступили разумно – сбежали до того, как Данте вернется из Лондона.
Ханна уловила движение в тени за спиной Аттика. Сердце подпрыгнуло, внутри забрезжила слабая надежда. Аттик оскалился.
– Немного везения, и сэр Мейсон прибудет еще до наступления утра. И тогда, мисс Грей, я передам вас в его умелые руки.
Ее объял страх, холодный и безжалостный, как в самых кошмарных снах. Но ее ужас возрос во сто крат, когда из тени показался Пип. Бледный, с затравленным взглядом.
Господи! Он проснулся! Если бы только он мог сбежать, спастись...
Ханна бросила взгляд на упаковочную клеть, прикинув расстояние между собой и тем местом, где стоял Аттик. Если бы она могла броситься в это пространство и сбить его с ног, у Пипа появился бы шанс.
Единственный шанс.
Она рванулась вперед, ухватив Аттика за ноги, свалила его, и в то же мгновение с ее губ сорвался пронзительный крик:
– Пип, беги! Беги!
Мальчуган застыл на мгновение, у Ханны остановилось сердце, когда она услышала, как из его груди вырвался хрип.
Она поняла, что он задыхается. И все-таки Пип повернулся, звук его удаляющихся шагов заглушили свирепые проклятия Аттика.
Ханна попыталась остановить управляющего, ухватившись за штанину связанными руками, но он освободился пинком, вскочил на ноги и помчался сквозь лабиринт упаковочных клетей.
– Беги, Пип! – кричала она, молясь.
Если бы только он мог добраться до дороги, может быть, его увидел бы там какой-нибудь арендатор или фермер. Помог бы ему...
Но кто поверит бреду обезумевшего ребенка больше, чем управляющему? Реальность ужасала. И все же она не теряла надежды, взывая к небесам.
– Элизабет, ради Бога, помоги ему. Он так мал, так испуган и одинок!
Ханна старалась двигаться в том направлении, в котором пропали оба, пытаясь услышать хоть что-нибудь. От хриплого крика ее сердце ушло в пятки.
– Проклятие! Малыш, не испытывай мое терпение!
– Нанна... по... помоги мне...
– Отпусти его, негодяй! – бессильно закричала она. – Отпусти!
По ее лицу полились слезы, когда перед ней снова появился Аттик с Пипом, зажатым под мышкой. Пип ослабел от затрудненного дыхания, он не мог даже плакать. И все-таки он боролся. Ханна заметила маленький красный след от каблука на щеке негодяя.
– Нанна, мне страшно...
– Пожалуйста!
Аттик взял веревку и связал Пипу руки.
– Умоляю! Прислушайтесь к Пипу, он болен. Мы должны ему помочь! Вы не можете оставить его здесь!
– Нет, могу. – С циничной ухмылкой Аттик бросил Пипа на пол рядом с ней. – И никто никогда не узнает, что это моих рук дело.
Ханна опиралась руками о пол из обрезков досок, пытаясь добраться до Пипа, дотронуться до него. Она погладила его по щеке костяшками пальцев.
– Медленно, ангел мой. Дыши медленно. Старайся преодолеть страх, тогда тебе станет легче.
Но Пип не мог преодолеть страх, зная, что к ним приближается чудовище, чтобы забрать его.
То самое чудовище, которое, как она поклялась собственной жизнью, никогда больше не дотронется до него.
– Остен нас найдет! – крикнула она.
– Вне всякого сомнения, Данте пошлет слуг прочесать все дороги, ведущие из Рейвенскара на двадцать миль вокруг, поскольку все подумают, что вы попытались уйти от этого места как можно дальше. Но, боюсь, вы слишком оптимистичны, надеясь на спасение, моя дорогая. Остен еще не знает, что вы пропали. А когда узнает, едва ли ему придет в голову искать вас здесь.
Она впала в уныние. Аттик прав. Остен никогда не заглянет сюда, в это здание.
Она пыталась освободиться от пут, охваченная страхом за малыша, беспомощно лежавшего рядом с ней. Губы у него посинели, глаза на безжизненном лице запали.
Аттик посмотрел на часы, которые вынул из жилетного кармана.
– А теперь прошу меня извинить. Я должен появиться в Рейвенскар-Хаусе, сделать вид, будто обеспокоен вашим исчезновением, и засунуть ключ от подвала в карман фартука одной из служанок. Чтобы обвинили ее. Лучше всего Бекке. Той самой, с которой вы подружились.
– Не впутывайте Бекку! – Ханна вспомнила веселое лицо девушки, начало дружбы, которую Бекка так искренне предложила ей.
– Кем-то нужно пожертвовать, чтобы умилостивить гнев Данте. Самое страшное, что может произойти, – девушку уволят. Может, даже посадят в тюрьму за помощь беглянке.
– Мерзавец! Ты пугаешь Пипа! Ему и без того трудно дышать. Думаешь, Буд поблагодарит тебя, если найдет сына мертвым?
– Если ребенок умрет, виноваты будете вы, мисс Грей, а не я. Не хотел бы я сообщить сэру Мейсону такую новость!
Он направился к выходу.
– Подождите! – воскликнула Ханна, вспомнив о бриллианте, спрятанном у нее в саквояже. – Если вы нас освободите, я хорошо заплачу вам.
Аттик иронически усмехнулся:
– Когда вы появились в Рейвенскаре, на вас не было даже приличного платья.
– Я призналась Остену, что чуть было снова не убежала, и он подарил мне булавку для галстука с бриллиантом ценой в небольшое состояние, чтобы у нас с Пипом были деньги на еду. Она спрятана у меня в саквояже, в чулке. Отпустите нас, и она ваша.
– К сожалению, вы допустили роковую ошибку, мисс Грей. – Он презрительно усмехнулся. – Булавка – моя добыча. Но, боюсь, опять придется обвинить во всем служанку. Интересно, что бывает за такую серьезную кражу? Вешают?
Ханне хотелось кричать от отчаяния.
«Господи, Остен, где ты?»
Но Остен еще не знал о том, что они исчезли. Как она могла пойти на такой риск? Довериться человеку, зная, что он ее враг? Она сама во всем виновата.
– А теперь мне пора, – произнес Аттик. – Я должен впустить сэра Мейсона, когда он прибудет. Замки в этом здании созданы по специальному проекту Данте. Сомневаюсь, что сам Святой Петр смог бы пробраться в рай, если бы там на воротах были замки Остена. Кроме того, Хокли написал, что баронет предложил за вас двоих весьма значительную награду.
– Нанна, – прохрипел Пип.
– Не волнуйся, мальчик. – Аттик издевательски погладил его нежные локоны. – Твой папа скоро будет здесь и увезет тебя домой.
Аттик удалился. Когда его шаги стихли, слышно было лишь, как хрипит Пип.
Глава 20
Она пригладила рукой его шелковистые волосы, когда он заволновался.
– Тс-с, ангел мой. Все будет хорошо, обещаю.
Она натянула нечто похожее на попону на тельце ребенка и направилась в затемненную часть помещения, куда проследовал слуга. Это оказалось в самом чреве огромного сарая. Она услышала тихий шорох за неуклюжими очертаниями одного из изобретений Остена.
Она зацепилась юбкой за что-то почти у самой земли и остановилась.
– Мистер Аттик, – тихонько позвала она. – Какие бы разногласия ни существовали между нами в прошлом, я благодарна вам за помощь.
– Нет, мадам, это я должен вас благодарить. Получилось гораздо проще, чем я думал.
Она начала поворачиваться и увидела фигуру, выступившую из тени у нее за спиной. Она задохнулась, когда Аттик бросил ее на землю, надавив коленом ей на ребра. Полоски кожи впились в запястья, когда он связал их и туго затянул, а потом проделал то же самое с ее лодыжками.
– Пип! – закричала Ханна. – Пип!
Аттик рассмеялся.
– Я закрыл дверь. Мальчик вас не услышит.
– Что... Что вы делаете? Зачем?
– Вы стали причинять массу неудобств, мисс Грей. Причина этого должна быть устранена, – проговорил он, завязывая последние узлы. – Видите ли, я не могу допустить, чтобы вы лишили меня моего прибыльного места.
Он смахнул с рукава соломинку, кольцо с изумрудом сверкнуло при свете фонаря.
– Ах, вы не понимаете, как это должность слуги может быть прибыльной, да? Мой кузен – не тот человек, который интересуется утомительными деталями. – Аттик хищно ухмыльнулся. – Он говорил, лежа с вами в постели, что не умеет даже читать?
Ханне, старавшейся освободиться от пут, стало не по себе от презрения, прозвучавшего в его голосе.
– Я отвечаю за все поставки для его драгоценных изобретений. Разумеется, увеличиваю их стоимость в конторских книгах. И стал настоящим экспертом в том, как сделать, чтобы сломались разные важные детали, чтобы великий изобретатель заказал их побольше.
Отвращение, охватившее Ханну, смешалось со смертельным страхом.
– Энок, – выдохнула она, вспомнив увечье фермера и признание Остена, что Энок чуть было не остался без ноги – Энок Дигвид пострадал из-за вас.
– Он не должен был пострадать, – ощетинился Аттик – Это была чистая случайность.
– Он мог потерять ногу! Даже жизнь!
Аттик смерил ее уничтожающим взглядом.
– Вы думаете, я безнравственный человек, не так ли, мисс Грей? Я беру только часть того, что по праву принадлежало мне. Когда старый эсквайр умирал, он решил оставить все мне, усыновить меня. Я провел годы, заискивая перед стариком, всячески угождая ему. Документ уже был оформлен. Требовалась только подпись, когда прикатил Остен с семейством, чтобы попрощаться с умирающим. И все изменилось. Мой уважаемый кузен взял все, что принадлежало мне.
– Наверное, дед презирал вас, считая слабаком и трусом, как и я!
– Ни один слабак не сможет выжить, нет, не сможет преуспеть, будучи бедным родственником. Что бы вы обо мне ни думали, я не злой человек. Мой кузен счастлив тем, что возится со своими изобретениями, а мне вместо утраченной возможности стать землевладельцем удается утешать себя тем, что я набиваю кошелек. Он так богат, что никогда не хватится тех денег, что я вытаскиваю из его казны. Но вы – женщина достойная, мисс Грей. Именно поэтому я должен избавиться от вас, чтобы защитить свое положение.
– Ваше положение? – Ханну чуть было не стошнило. – Главного вора?
– Я многое сделал, чтобы оградить себя от неприятностей. Он никогда не ставит под вопрос мою преданность. Я избавляюсь от каждого, кто наводит ненужные справки о его делах. Возьмем, например, родных мистера Данте. Его мать достаточно умна, что весьма нежелательно для женщины. Его отец обожал сына, хотя и не понимал его. Я сделал все, чтобы окончательно поссорить их. Все было гораздо проще до того, как умер старый эсквайр. Хотя дед этого никогда не говорил, он явно решил использовать Остена для того, чтобы отомстить Джозефу Данте.
Ханна почувствовала отвращение и ужас оттого, что Аттик и дед Остена натворили с отцом и сыном.
– Да. Джозеф сделал так, чтобы любимая дочь эсквайра вступила в смехотворный мезальянс. Старик забрал сына Джозефа, дав мальчишке все, чего итальянец никогда не смог бы ему дать. Он восстановил мальчишку против него, использовав сотню хитроумных способов, но Джозеф Данте ничего не мог сделать, потому что был лишен всех законных прав на мальчишку. Мне пришлось достаточно потрудиться, чтобы они не помирились. Я даже жег письма, которые приходили от его отца.
– Отец писал Остену? Боже мой!
– Он, без сомнения, пытался помириться с ним. Я знал, что письма появятся. Джозеф Данте обладал горячим темпераментом и непомерной гордостью. Но любовь к сыну взяла верх.
Если бы только Остен об этом узнал! Это исцелило бы множество ран в его сердце. Он рассказал бы отцу всю правду, и между ними воцарился бы мир.
Но из-за Уильяма Аттика Остен по-прежнему будет оставаться в неведении. А его отец может сойти в могилу с мыслью, что сын отвернулся от него.
– Вы не сможете поддерживать эту ложь вечно, Аттик, – запальчиво произнесла Ханна. – Они любят друг друга. Остен собирается поехать к Летти на свадьбу. Тогда вашей игре придет конец.
– Значит, вам удалось навредить больше, чем я предполагал. Но это не важно. Уверен, сейчас Остену будет не до поездки. Особенно если я расскажу, как счастливо его отец живет без него.
– Будь ты проклят!
Ханна беспомощно дернулась.
– Бросьте, мисс Грей. Вы умная женщина и должны понимать, в каком затруднительном положении я нахожусь. К сожалению, я вынужден отделаться от вас самым жестоким образом, но по-другому с вами нельзя. У меня нет выбора.
– Люди оправдывались этим с незапамятных времен, собираясь совершить нечто презренное.
Аттик поднял руку в знак протеста.
– Это я пустил слух, что вы любовница хозяина, думал, вы уберетесь, но вы чрезвычайно упрямы. Сожалею, но у меня остался единственный способ избавить от вас хозяина.
– Отпустите нас! Мы убежим далеко. Исчезнем. Я ничего так не хочу, как очутиться подальше от Остена! Чтобы не подвергать его опасности.
– Теперь уже слишком поздно, – проговорил слуга. – Мистер Данте погонится за вами, поскольку он совершенно одурманен. Мой кузен может быть решителен до крайности. Нет, подготовлено более правильное решение.
Что-то в голосе Аттика привело Ханну в ужас.
– Что вы сделали?
– Выполнил долг верного подданного Короны. Послал доверенного человека перехватить сэра Мейсона Буда по дороге в Рейвенскар и препроводить его сюда. Таким образом, он сможет отвезти вас в Лондон к властям и вернуть сына.
У Ханны едва не разорвалось сердце.
– Вы не можете так поступить! Пип – всего лишь ребенок! Буд убил его мать... и может убить его! Вы сказали, что вы не злой, так докажите это! Не отдавайте ни в чем не повинного мальчика в лапы этого чудовища!
Аттик выглядел по-настоящему опечаленным.
– Мне не пришлось бы принимать столь прискорбное решение, если бы вы поступили разумно – сбежали до того, как Данте вернется из Лондона.
Ханна уловила движение в тени за спиной Аттика. Сердце подпрыгнуло, внутри забрезжила слабая надежда. Аттик оскалился.
– Немного везения, и сэр Мейсон прибудет еще до наступления утра. И тогда, мисс Грей, я передам вас в его умелые руки.
Ее объял страх, холодный и безжалостный, как в самых кошмарных снах. Но ее ужас возрос во сто крат, когда из тени показался Пип. Бледный, с затравленным взглядом.
Господи! Он проснулся! Если бы только он мог сбежать, спастись...
Ханна бросила взгляд на упаковочную клеть, прикинув расстояние между собой и тем местом, где стоял Аттик. Если бы она могла броситься в это пространство и сбить его с ног, у Пипа появился бы шанс.
Единственный шанс.
Она рванулась вперед, ухватив Аттика за ноги, свалила его, и в то же мгновение с ее губ сорвался пронзительный крик:
– Пип, беги! Беги!
Мальчуган застыл на мгновение, у Ханны остановилось сердце, когда она услышала, как из его груди вырвался хрип.
Она поняла, что он задыхается. И все-таки Пип повернулся, звук его удаляющихся шагов заглушили свирепые проклятия Аттика.
Ханна попыталась остановить управляющего, ухватившись за штанину связанными руками, но он освободился пинком, вскочил на ноги и помчался сквозь лабиринт упаковочных клетей.
– Беги, Пип! – кричала она, молясь.
Если бы только он мог добраться до дороги, может быть, его увидел бы там какой-нибудь арендатор или фермер. Помог бы ему...
Но кто поверит бреду обезумевшего ребенка больше, чем управляющему? Реальность ужасала. И все же она не теряла надежды, взывая к небесам.
– Элизабет, ради Бога, помоги ему. Он так мал, так испуган и одинок!
Ханна старалась двигаться в том направлении, в котором пропали оба, пытаясь услышать хоть что-нибудь. От хриплого крика ее сердце ушло в пятки.
– Проклятие! Малыш, не испытывай мое терпение!
– Нанна... по... помоги мне...
– Отпусти его, негодяй! – бессильно закричала она. – Отпусти!
По ее лицу полились слезы, когда перед ней снова появился Аттик с Пипом, зажатым под мышкой. Пип ослабел от затрудненного дыхания, он не мог даже плакать. И все-таки он боролся. Ханна заметила маленький красный след от каблука на щеке негодяя.
– Нанна, мне страшно...
– Пожалуйста!
Аттик взял веревку и связал Пипу руки.
– Умоляю! Прислушайтесь к Пипу, он болен. Мы должны ему помочь! Вы не можете оставить его здесь!
– Нет, могу. – С циничной ухмылкой Аттик бросил Пипа на пол рядом с ней. – И никто никогда не узнает, что это моих рук дело.
Ханна опиралась руками о пол из обрезков досок, пытаясь добраться до Пипа, дотронуться до него. Она погладила его по щеке костяшками пальцев.
– Медленно, ангел мой. Дыши медленно. Старайся преодолеть страх, тогда тебе станет легче.
Но Пип не мог преодолеть страх, зная, что к ним приближается чудовище, чтобы забрать его.
То самое чудовище, которое, как она поклялась собственной жизнью, никогда больше не дотронется до него.
– Остен нас найдет! – крикнула она.
– Вне всякого сомнения, Данте пошлет слуг прочесать все дороги, ведущие из Рейвенскара на двадцать миль вокруг, поскольку все подумают, что вы попытались уйти от этого места как можно дальше. Но, боюсь, вы слишком оптимистичны, надеясь на спасение, моя дорогая. Остен еще не знает, что вы пропали. А когда узнает, едва ли ему придет в голову искать вас здесь.
Она впала в уныние. Аттик прав. Остен никогда не заглянет сюда, в это здание.
Она пыталась освободиться от пут, охваченная страхом за малыша, беспомощно лежавшего рядом с ней. Губы у него посинели, глаза на безжизненном лице запали.
Аттик посмотрел на часы, которые вынул из жилетного кармана.
– А теперь прошу меня извинить. Я должен появиться в Рейвенскар-Хаусе, сделать вид, будто обеспокоен вашим исчезновением, и засунуть ключ от подвала в карман фартука одной из служанок. Чтобы обвинили ее. Лучше всего Бекке. Той самой, с которой вы подружились.
– Не впутывайте Бекку! – Ханна вспомнила веселое лицо девушки, начало дружбы, которую Бекка так искренне предложила ей.
– Кем-то нужно пожертвовать, чтобы умилостивить гнев Данте. Самое страшное, что может произойти, – девушку уволят. Может, даже посадят в тюрьму за помощь беглянке.
– Мерзавец! Ты пугаешь Пипа! Ему и без того трудно дышать. Думаешь, Буд поблагодарит тебя, если найдет сына мертвым?
– Если ребенок умрет, виноваты будете вы, мисс Грей, а не я. Не хотел бы я сообщить сэру Мейсону такую новость!
Он направился к выходу.
– Подождите! – воскликнула Ханна, вспомнив о бриллианте, спрятанном у нее в саквояже. – Если вы нас освободите, я хорошо заплачу вам.
Аттик иронически усмехнулся:
– Когда вы появились в Рейвенскаре, на вас не было даже приличного платья.
– Я призналась Остену, что чуть было снова не убежала, и он подарил мне булавку для галстука с бриллиантом ценой в небольшое состояние, чтобы у нас с Пипом были деньги на еду. Она спрятана у меня в саквояже, в чулке. Отпустите нас, и она ваша.
– К сожалению, вы допустили роковую ошибку, мисс Грей. – Он презрительно усмехнулся. – Булавка – моя добыча. Но, боюсь, опять придется обвинить во всем служанку. Интересно, что бывает за такую серьезную кражу? Вешают?
Ханне хотелось кричать от отчаяния.
«Господи, Остен, где ты?»
Но Остен еще не знал о том, что они исчезли. Как она могла пойти на такой риск? Довериться человеку, зная, что он ее враг? Она сама во всем виновата.
– А теперь мне пора, – произнес Аттик. – Я должен впустить сэра Мейсона, когда он прибудет. Замки в этом здании созданы по специальному проекту Данте. Сомневаюсь, что сам Святой Петр смог бы пробраться в рай, если бы там на воротах были замки Остена. Кроме того, Хокли написал, что баронет предложил за вас двоих весьма значительную награду.
– Нанна, – прохрипел Пип.
– Не волнуйся, мальчик. – Аттик издевательски погладил его нежные локоны. – Твой папа скоро будет здесь и увезет тебя домой.
Аттик удалился. Когда его шаги стихли, слышно было лишь, как хрипит Пип.
Глава 20
Остен загнал свинцовую пулю в ствол одного из серебряных пистолетов немецкой работы. Он жаждал крови.
Он желал Мейсону Буду смерти. Хотел избавить мир от чудовища, от труса, который убил любимую сестру Ханны. Избавить мир от садиста, мучившего собственного сына. Мерзавца, который преследует Ханну.
А сейчас Мейсон Буд грозил Рейвенскару.
Данте подождет.
– Сэр?
Остен проверил заряд пистолета последний раз и поднял голову. Мэтью Симмонз стоял в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу, на его лице была написана тревога.
– Кухарка печет сдобные булочки с изюмом и поинтересовалась, не отнесет ли кто-нибудь пару штук в подвал, как только они испекутся. Их так любит мастер Пип. Мы могли бы проверить, все ли в порядке с мисс Ханной и Пипом.
– Проклятие! – Данте повернулся к лакею. – Если бы женщина была рассудительной, ее не пришлось бы сажать под замок! Но я ее знаю. Дай ей волю, она была бы уже на полпути к Шотландии, и я навсегда потерял бы ее. У меня не было выбора!
– Я не осмелился бы подвергать сомнению ваше решение, сэр, – мягко проговорил Симмонз.
– Разве? Я видел, какое у тебя было лицо, когда Аттик читал то проклятое письмо. Вы были в ужасе оттого, что я поручил детективу выведывать тайны Ханны. Я видел, как все слуги изумленно взирали на меня, когда я стащил Ханну по лестнице и запер.
– Сэр, мы... мы были очень удивлены, – запинаясь, проговорил Симмонз. – И еще встревожены. Мы привыкли уважать эту леди, питаем к ней симпатию, наша тревога была вполне естественной...
– Думаешь, я кровожадный зверь? Уверяю тебя, Симмонз, зверь тот, кто сюда направляется. – Остен ткнул пальцем в окно кабинета. – Он может появиться в Рейвенскаре в любой момент.
Лакей взглянул на окно, словно Буд мог влететь в него, подобно дракону, забиравшему людей в рабство.
– Что вы намерены предпринять, мистер Данте? Я имею в виду, когда прибудет сэр Мейсон.
Проклятие, Симмонз задал вопрос, на который невозможно ответить. Остен поморщился, вспомнив слова Ханны. «Если ты убьешь Мейсона, что будет с людьми, которые от тебя зависят?»
– Понятия не имею.
Как же Остену хотелось отправить Буда в ад, где ему самое место. Но не время давать волю ярости. Он должен подумать, как обезопасить Ханну и Пипа. Собрав всю свою волю, он положил пистолет на полированную поверхность стола и стал заряжать второй. Лакей не уходил, и Данте посмотрел на него:
– Что-нибудь еще, Симмонз?
– Да, сэр. Мне кажется... я только...
Лакей никак не мог выразить свою мысль, и это выводило Остена из себя.
– Я просто подумал... мистер Аттик говорит, что мисс Грейстон нарушила закон.
Остен повернулся к лакею:
– Ты видел Пипа в тот день, когда мы посадили его на ту проклятую лошадь? Ты видел, как он испугался? Кровь Христова, ребенок едва мог дышать. Преступление Ханны в том, что она вырвала Пипа из когтей человека, который издевался над ним и убил его мать.
– Что до меня, то я восхищаюсь мисс Грейстон, с ее стороны это был мужественный поступок. – Симмонз помолчал и сказал: – Боюсь, этот Буд заявится не один. А что, если он приведет с собой кого-нибудь из властей? Полицейских или судей, чтобы мисс Грейстон забрали в тюрьму?
Остен не знал, как сможет защитить Ханну.
– Тогда мне понадобятся еще пистолеты, – спокойно произнес он.
Он заметил сочувствие на лице Симмонза.
Будь у Остена даже дюжина пистолетов, это не изменило бы положения. Он жаждал крови Буда. Но убивать представителей закона?..
Остен сжал зубы. Что делать? Эта мысль не отпускала его с того момента, как он захлопнул дверь подвала. Ярость и страх, боль и отчаяние, безнадежность и ненависть. Он видел их в чертах любимого лица, когда запирал ее.
Ему хотелось забрать Ханну и Пипа, посадить в карету и понестись, подобно молниям, на побережье. Они сели бы на корабль и поплыли в любое место на земном шаре, где им не грозила бы опасность. Денег у него для этого достаточно.
Но она слишком долго бежала от Буда, постоянно оглядываясь. Остен знал, что такое преследование. Когда бежишь по зыбучим пескам, и в любой момент земля может разверзнуться под ногами и поглотить тебя.
Ханна никогда не сможет устроить собственную жизнь, пока этот ужас с Будом не кончится раз и навсегда. Остен же хотел жить с ней и Пипом. Впрочем, неизвестно, простит ли она его после того, что произошло сегодня.
Нервы Остена были на пределе, а тут еще Симмонз уставился на него.
– Послушай, старина, оставь меня в покое!
– Да, сэр, но вы так и не ответили на мой вопрос.
– Какой, к черту, вопрос?
– Про сдобные булочки с изюмом, которые испекла кухарка. Можно отнести несколько штук в подвал?
Проклятая кухарка, неужели она думает, что какие-то булочки способны излечить Пипа от ночных кошмаров? И все же Остена согревала мысль, что слуги беспокоятся о Ханне и ребенке.
– Ладно, – сдался Остен. – Отнесите туда все, что необходимо. И еще, Симмонз... – Он помолчал мгновение. – Скажи им... скажи им, чтобы не боялись. Я скорее умру, чем позволю причинить им вред.
– Не сомневаюсь в этом, сэр. – От полноты чувств Симмонз даже прослезился. – Если вам нужно помочь управляться с оружием, я почту за честь.
– Не могу просить тебя об этом, Симмонз. Попадешь в тюрьму, а то и на виселицу.
– Вы ни о чем меня не просили, сэр, – сказал Симмонз. – Я сам предложил. – С этими словами лакей поклонился и покинул комнату.
Остен снова погрузился в размышления, перебирая в памяти все возможные варианты спасения Ханны и мальчика. Но не нашлось ни одного, гарантирующего им полную безопасность. Есть ли вообще какой-то выход?
Существует целое хитросплетение законов, судов, правосудия и жестокости, где все постоянно меняется, и разобраться в этом почти невозможно.
Жестокое обращение с женой? Но вмешиваться в семейные дела запрещено. Ребенок – собственность отца. Над ним издеваются, однако закон его не защитит.
Знала ли Ханна, как рискует, когда взяла Пипа и сбежала? Какими ужасными могут быть последствия? Разумеется, знала. Но не придала этому никакого значения.
Она просто выполнила просьбу отчаявшейся сестры и зацитила мальчика, которого любила.
И вот теперь Остен искал способ, чтобы их защитить. Но может ли он покинуть Рейвенскар? Покинуть тех, кого полюбил? Покинуть землю, согретую теплом своего сердца? Он приложил столько усилий, чтобы люди, живущие на этой земле, поверили ему. Вселил в них надежду. Пользуется их уважением. Нет, он не может их бросить. Отец не простил бы емy такого вероломства. Хотя вряд ли он узнает об этом.
И может ли он отказаться от надежды, которой Ханна наполнила его сердце? Она убедила его помириться с родственниками. Это была его давнишняя мечта. Нельзя жить мыслью, что никогда не увидишь ни сестер, ни матери.
Данте подошел к окну и прищурился, оглядывая горизонт и ленту дороги к Рейвенскар-Хаусу. Все было пустынно, но напряжение его росло. В любой момент мог появиться всадник.
Он должен сделать все, чтобы избавить Ханну от боли и страха, он не допустит, чтобы они с Пипом оказались во власти Буда.
Время. Он должен изыскать какую-то возможность выиграть время, чтобы придумать, как разрешить ситуацию. Из глубины дома донеслись шум и тревожные крики. Сердце Остена бешено заколотилось. Неужели появился Буд? Остен схватил пистолеты, заткнул за пояс и направился к двери. Симмонз едва не сбил его с ног, глаза его округлились от ужаса. У Остена кровь застыла в жилах.
– Что случилось?
– Мисс Грейстон и мальчик, сэр... Я понес им булочки, с вашего разрешения, но когда вошел...
Симмонз хрипло задышал.
Остен схватил его за грудки и начал трясти.
– Говори!
– Сэр... дверь была открыта, а Пип и мисс Ханна... исчезли.
– Исчезли?! – У Остена упало сердце. – Ты что, спятил?
Даже Ханна не смогла бы сбежать из-за запертой двери!
– Должно быть, их кто-то выпустил, сэр. Дверь была открыта, и...
Остен пробежал по коридору, сбежал по лестнице и остановился у открытой двери подвала.
Фонарь все еще горел, одеяла и подушки были на полу, нетронутую еду кто-то поставил в угол. Щенок, которого он подарил Пипу, сопел, испуганные глаза спаниеля взирали на Остена с молчаливой мольбой.
– Как, черт возьми, это могло случиться? – воскликнул Остен.
– Не знаю! Ключа не было. Мне пришлось искать запасной, чтобы открыть дверь.
Господи, Ханна исчезла! Остен был в отчаянии. Она затерялась где-то среди холмов и болот, совершенно беззащитная.
– Посадите всех здоровых мужчин Рейвенскара на лошадей и скажите, чтобы обыскали каждую дорогу и каждое поле в округе.
– Да, сэр, но это очень много...
– Мне все равно, сколько это займет времени и сколько сил придется приложить. Мы должны найти Ханну и Пипа до того, как их найдет Буд.
С этими словами он выбежал наружу, сел на Огнеборца и поскакал во весь опор.
Отчаяние охватило Ханну, когда она гладила искаженное страданием лицо Пипа, пытаясь его успокоить.
Буд победил. Эта победа может стоить Пипу жизни. Возможно, он погибнет от побоев отца, так же как его мать.
– Нанна, – прохрипел Пип, – не отдавай меня папе. Не позволяй ему обижать тебя, как он обижал маму.
Ханне хотелось кричать от ярости и бессилия. Мольбы ребенка разрывали ей сердце. Она обещала Лиззи позаботиться о малыше.
«Элизабет, помоги мне!»
– Я знаю, что тебе страшно, дорогой. – Она изо всех сил старалась говорить спокойно. – Но сейчас мы не будем думать о папе и о том, что он может сделать.
«Или мы оба сойдем с ума...»
– Мне нужна твоя помощь, ангел мой. Ты такой смелый, такой смышленый. Тебе надо отсюда выбраться.
– Но он меня связал.
– Я знаю. Но мы попробуем освободить тебя от веревок.
Ханна, которая тоже была связана, долго мучилась, пока наконец ей удалось развязать мальчику руки.
Пип вскрикнул от боли, когда в его затекшие ручонки устремилась кровь.
– Я знаю, что тебе больно, сокровище мое, – с облегчением выдохнула Ханна. – Но теперь нужно освободить от пут твои ноги. Ты можешь их развязать, милый? Потяни за веревку вот тут.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем удалось развязать узлы.
Ханна осмотрелась, пытаясь найти место, куда бы мог ускользнуть Пип, и увидела, что металлическая труба ведет из какого-то странного сооружения к внешней стене. Похоже на дымоход.
– Взгляни, Пип. Может, нам удастся протолкнуть тебя наружу через эту трубу?
Она подобралась поближе и попробовала трубу на прочность пинком обеих ног. Металл вздрогнул и поддался, Ханна увидела благословенную зелень, часть луга и кусочек неба.
Ханна из последних сил стала колотить по трубе, пока та не отвалилась и не оставила в доске отверстие с неровными краями.
– Слава Богу, – выдохнула она. – Как думаешь, дорогой, ты сможешь туда пролезть?
– Думаю, да, – ответил Пип. – Но сначала нам надо развязать тебе руки.
Он ощупал кожу у нее на запястьях.
– Нет, ангел мой, – возразила она, – Тебе придется пойти одному.
Пип побледнел.
– Н... но...
– Пип, времени нет. Ты должен найти Остена.
Пип запаниковал.
– Но я не хочу тебя бросать, – стоял на своем мальчик. – А что, если...
Осознание того, что этот мальчуган скорее столкнется с отцом, чем бросит ее, ранило сердце Ханны. Но она сдержала слезы.
– Со мной ничего не случится, милый, – заявила она. – Найди кого-нибудь, кому можешь доверять, например, Дигвидов или тех, с кем встречался на празднике. Попроси отвести тебя к Остену.
– К Остену?
– Скажи ему, что я там, где находятся его изобретения. Запомнишь?
– Его тения, – отозвался Пип, трясясь всем телом.
– Да, Пип... Передай ему, что я сожалею. Что доверяю ему самое ценное в моей жизни. Я знаю, он позаботится о тебе.
– Н... но ты обещала маме позаботиться обо мне. Я не хочу тебя оставлять.
Мальчик прижался к ней. Она почувствовала, что лицо у него мокрое от слез.
«Господи, помоги ему! Он так мал и так напуган».
– Ты сможешь это сделать, Пип. Я знаю, ты сможешь добраться до Остена. А теперь поторопись. Прячься за деревьями или на полях, пока не увидишь кого-нибудь, кому можно довериться.
Он желал Мейсону Буду смерти. Хотел избавить мир от чудовища, от труса, который убил любимую сестру Ханны. Избавить мир от садиста, мучившего собственного сына. Мерзавца, который преследует Ханну.
А сейчас Мейсон Буд грозил Рейвенскару.
Данте подождет.
– Сэр?
Остен проверил заряд пистолета последний раз и поднял голову. Мэтью Симмонз стоял в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу, на его лице была написана тревога.
– Кухарка печет сдобные булочки с изюмом и поинтересовалась, не отнесет ли кто-нибудь пару штук в подвал, как только они испекутся. Их так любит мастер Пип. Мы могли бы проверить, все ли в порядке с мисс Ханной и Пипом.
– Проклятие! – Данте повернулся к лакею. – Если бы женщина была рассудительной, ее не пришлось бы сажать под замок! Но я ее знаю. Дай ей волю, она была бы уже на полпути к Шотландии, и я навсегда потерял бы ее. У меня не было выбора!
– Я не осмелился бы подвергать сомнению ваше решение, сэр, – мягко проговорил Симмонз.
– Разве? Я видел, какое у тебя было лицо, когда Аттик читал то проклятое письмо. Вы были в ужасе оттого, что я поручил детективу выведывать тайны Ханны. Я видел, как все слуги изумленно взирали на меня, когда я стащил Ханну по лестнице и запер.
– Сэр, мы... мы были очень удивлены, – запинаясь, проговорил Симмонз. – И еще встревожены. Мы привыкли уважать эту леди, питаем к ней симпатию, наша тревога была вполне естественной...
– Думаешь, я кровожадный зверь? Уверяю тебя, Симмонз, зверь тот, кто сюда направляется. – Остен ткнул пальцем в окно кабинета. – Он может появиться в Рейвенскаре в любой момент.
Лакей взглянул на окно, словно Буд мог влететь в него, подобно дракону, забиравшему людей в рабство.
– Что вы намерены предпринять, мистер Данте? Я имею в виду, когда прибудет сэр Мейсон.
Проклятие, Симмонз задал вопрос, на который невозможно ответить. Остен поморщился, вспомнив слова Ханны. «Если ты убьешь Мейсона, что будет с людьми, которые от тебя зависят?»
– Понятия не имею.
Как же Остену хотелось отправить Буда в ад, где ему самое место. Но не время давать волю ярости. Он должен подумать, как обезопасить Ханну и Пипа. Собрав всю свою волю, он положил пистолет на полированную поверхность стола и стал заряжать второй. Лакей не уходил, и Данте посмотрел на него:
– Что-нибудь еще, Симмонз?
– Да, сэр. Мне кажется... я только...
Лакей никак не мог выразить свою мысль, и это выводило Остена из себя.
– Я просто подумал... мистер Аттик говорит, что мисс Грейстон нарушила закон.
Остен повернулся к лакею:
– Ты видел Пипа в тот день, когда мы посадили его на ту проклятую лошадь? Ты видел, как он испугался? Кровь Христова, ребенок едва мог дышать. Преступление Ханны в том, что она вырвала Пипа из когтей человека, который издевался над ним и убил его мать.
– Что до меня, то я восхищаюсь мисс Грейстон, с ее стороны это был мужественный поступок. – Симмонз помолчал и сказал: – Боюсь, этот Буд заявится не один. А что, если он приведет с собой кого-нибудь из властей? Полицейских или судей, чтобы мисс Грейстон забрали в тюрьму?
Остен не знал, как сможет защитить Ханну.
– Тогда мне понадобятся еще пистолеты, – спокойно произнес он.
Он заметил сочувствие на лице Симмонза.
Будь у Остена даже дюжина пистолетов, это не изменило бы положения. Он жаждал крови Буда. Но убивать представителей закона?..
Остен сжал зубы. Что делать? Эта мысль не отпускала его с того момента, как он захлопнул дверь подвала. Ярость и страх, боль и отчаяние, безнадежность и ненависть. Он видел их в чертах любимого лица, когда запирал ее.
Ему хотелось забрать Ханну и Пипа, посадить в карету и понестись, подобно молниям, на побережье. Они сели бы на корабль и поплыли в любое место на земном шаре, где им не грозила бы опасность. Денег у него для этого достаточно.
Но она слишком долго бежала от Буда, постоянно оглядываясь. Остен знал, что такое преследование. Когда бежишь по зыбучим пескам, и в любой момент земля может разверзнуться под ногами и поглотить тебя.
Ханна никогда не сможет устроить собственную жизнь, пока этот ужас с Будом не кончится раз и навсегда. Остен же хотел жить с ней и Пипом. Впрочем, неизвестно, простит ли она его после того, что произошло сегодня.
Нервы Остена были на пределе, а тут еще Симмонз уставился на него.
– Послушай, старина, оставь меня в покое!
– Да, сэр, но вы так и не ответили на мой вопрос.
– Какой, к черту, вопрос?
– Про сдобные булочки с изюмом, которые испекла кухарка. Можно отнести несколько штук в подвал?
Проклятая кухарка, неужели она думает, что какие-то булочки способны излечить Пипа от ночных кошмаров? И все же Остена согревала мысль, что слуги беспокоятся о Ханне и ребенке.
– Ладно, – сдался Остен. – Отнесите туда все, что необходимо. И еще, Симмонз... – Он помолчал мгновение. – Скажи им... скажи им, чтобы не боялись. Я скорее умру, чем позволю причинить им вред.
– Не сомневаюсь в этом, сэр. – От полноты чувств Симмонз даже прослезился. – Если вам нужно помочь управляться с оружием, я почту за честь.
– Не могу просить тебя об этом, Симмонз. Попадешь в тюрьму, а то и на виселицу.
– Вы ни о чем меня не просили, сэр, – сказал Симмонз. – Я сам предложил. – С этими словами лакей поклонился и покинул комнату.
Остен снова погрузился в размышления, перебирая в памяти все возможные варианты спасения Ханны и мальчика. Но не нашлось ни одного, гарантирующего им полную безопасность. Есть ли вообще какой-то выход?
Существует целое хитросплетение законов, судов, правосудия и жестокости, где все постоянно меняется, и разобраться в этом почти невозможно.
Жестокое обращение с женой? Но вмешиваться в семейные дела запрещено. Ребенок – собственность отца. Над ним издеваются, однако закон его не защитит.
Знала ли Ханна, как рискует, когда взяла Пипа и сбежала? Какими ужасными могут быть последствия? Разумеется, знала. Но не придала этому никакого значения.
Она просто выполнила просьбу отчаявшейся сестры и зацитила мальчика, которого любила.
И вот теперь Остен искал способ, чтобы их защитить. Но может ли он покинуть Рейвенскар? Покинуть тех, кого полюбил? Покинуть землю, согретую теплом своего сердца? Он приложил столько усилий, чтобы люди, живущие на этой земле, поверили ему. Вселил в них надежду. Пользуется их уважением. Нет, он не может их бросить. Отец не простил бы емy такого вероломства. Хотя вряд ли он узнает об этом.
И может ли он отказаться от надежды, которой Ханна наполнила его сердце? Она убедила его помириться с родственниками. Это была его давнишняя мечта. Нельзя жить мыслью, что никогда не увидишь ни сестер, ни матери.
Данте подошел к окну и прищурился, оглядывая горизонт и ленту дороги к Рейвенскар-Хаусу. Все было пустынно, но напряжение его росло. В любой момент мог появиться всадник.
Он должен сделать все, чтобы избавить Ханну от боли и страха, он не допустит, чтобы они с Пипом оказались во власти Буда.
Время. Он должен изыскать какую-то возможность выиграть время, чтобы придумать, как разрешить ситуацию. Из глубины дома донеслись шум и тревожные крики. Сердце Остена бешено заколотилось. Неужели появился Буд? Остен схватил пистолеты, заткнул за пояс и направился к двери. Симмонз едва не сбил его с ног, глаза его округлились от ужаса. У Остена кровь застыла в жилах.
– Что случилось?
– Мисс Грейстон и мальчик, сэр... Я понес им булочки, с вашего разрешения, но когда вошел...
Симмонз хрипло задышал.
Остен схватил его за грудки и начал трясти.
– Говори!
– Сэр... дверь была открыта, а Пип и мисс Ханна... исчезли.
– Исчезли?! – У Остена упало сердце. – Ты что, спятил?
Даже Ханна не смогла бы сбежать из-за запертой двери!
– Должно быть, их кто-то выпустил, сэр. Дверь была открыта, и...
Остен пробежал по коридору, сбежал по лестнице и остановился у открытой двери подвала.
Фонарь все еще горел, одеяла и подушки были на полу, нетронутую еду кто-то поставил в угол. Щенок, которого он подарил Пипу, сопел, испуганные глаза спаниеля взирали на Остена с молчаливой мольбой.
– Как, черт возьми, это могло случиться? – воскликнул Остен.
– Не знаю! Ключа не было. Мне пришлось искать запасной, чтобы открыть дверь.
Господи, Ханна исчезла! Остен был в отчаянии. Она затерялась где-то среди холмов и болот, совершенно беззащитная.
– Посадите всех здоровых мужчин Рейвенскара на лошадей и скажите, чтобы обыскали каждую дорогу и каждое поле в округе.
– Да, сэр, но это очень много...
– Мне все равно, сколько это займет времени и сколько сил придется приложить. Мы должны найти Ханну и Пипа до того, как их найдет Буд.
С этими словами он выбежал наружу, сел на Огнеборца и поскакал во весь опор.
Отчаяние охватило Ханну, когда она гладила искаженное страданием лицо Пипа, пытаясь его успокоить.
Буд победил. Эта победа может стоить Пипу жизни. Возможно, он погибнет от побоев отца, так же как его мать.
– Нанна, – прохрипел Пип, – не отдавай меня папе. Не позволяй ему обижать тебя, как он обижал маму.
Ханне хотелось кричать от ярости и бессилия. Мольбы ребенка разрывали ей сердце. Она обещала Лиззи позаботиться о малыше.
«Элизабет, помоги мне!»
– Я знаю, что тебе страшно, дорогой. – Она изо всех сил старалась говорить спокойно. – Но сейчас мы не будем думать о папе и о том, что он может сделать.
«Или мы оба сойдем с ума...»
– Мне нужна твоя помощь, ангел мой. Ты такой смелый, такой смышленый. Тебе надо отсюда выбраться.
– Но он меня связал.
– Я знаю. Но мы попробуем освободить тебя от веревок.
Ханна, которая тоже была связана, долго мучилась, пока наконец ей удалось развязать мальчику руки.
Пип вскрикнул от боли, когда в его затекшие ручонки устремилась кровь.
– Я знаю, что тебе больно, сокровище мое, – с облегчением выдохнула Ханна. – Но теперь нужно освободить от пут твои ноги. Ты можешь их развязать, милый? Потяни за веревку вот тут.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем удалось развязать узлы.
Ханна осмотрелась, пытаясь найти место, куда бы мог ускользнуть Пип, и увидела, что металлическая труба ведет из какого-то странного сооружения к внешней стене. Похоже на дымоход.
– Взгляни, Пип. Может, нам удастся протолкнуть тебя наружу через эту трубу?
Она подобралась поближе и попробовала трубу на прочность пинком обеих ног. Металл вздрогнул и поддался, Ханна увидела благословенную зелень, часть луга и кусочек неба.
Ханна из последних сил стала колотить по трубе, пока та не отвалилась и не оставила в доске отверстие с неровными краями.
– Слава Богу, – выдохнула она. – Как думаешь, дорогой, ты сможешь туда пролезть?
– Думаю, да, – ответил Пип. – Но сначала нам надо развязать тебе руки.
Он ощупал кожу у нее на запястьях.
– Нет, ангел мой, – возразила она, – Тебе придется пойти одному.
Пип побледнел.
– Н... но...
– Пип, времени нет. Ты должен найти Остена.
Пип запаниковал.
– Но я не хочу тебя бросать, – стоял на своем мальчик. – А что, если...
Осознание того, что этот мальчуган скорее столкнется с отцом, чем бросит ее, ранило сердце Ханны. Но она сдержала слезы.
– Со мной ничего не случится, милый, – заявила она. – Найди кого-нибудь, кому можешь доверять, например, Дигвидов или тех, с кем встречался на празднике. Попроси отвести тебя к Остену.
– К Остену?
– Скажи ему, что я там, где находятся его изобретения. Запомнишь?
– Его тения, – отозвался Пип, трясясь всем телом.
– Да, Пип... Передай ему, что я сожалею. Что доверяю ему самое ценное в моей жизни. Я знаю, он позаботится о тебе.
– Н... но ты обещала маме позаботиться обо мне. Я не хочу тебя оставлять.
Мальчик прижался к ней. Она почувствовала, что лицо у него мокрое от слез.
«Господи, помоги ему! Он так мал и так напуган».
– Ты сможешь это сделать, Пип. Я знаю, ты сможешь добраться до Остена. А теперь поторопись. Прячься за деревьями или на полях, пока не увидишь кого-нибудь, кому можно довериться.