Страница:
Вероятно, на некоторые вопросы найдут ответы, подумал Дэнни. Не сегодня, а через некоторое время. А в далеком будущем ученые, очевидно, объяснят все. Но почему людей убивают сейчас?
Он поехал, но через час оказалось, что не туда. Пока возвращался, уточнял дорогу, выяснилось, что в Купертино можно попасть не раньше одиннадцати тридцати. Увидев в Берлингейме[109] мотель, Дэнни остановился. Через полчаса он спал глубоким сном, измученный настолько, что даже забыл погасить ночник.
Рассчитывал проснуться рано, но проспал подряд четырнадцать часов. Пошел позавтракать. В ожидании, когда принесут бельгийские вафли, стал читать статью в журнале, который прихватил в самолете, когда сделал перерыв в чтении материалов по нанотехнологии. Полез в карман перед сиденьем и обнаружил «Нэшнл джиографик». Перелистал, увидел статью об острове Пасхи и решил взять с собой. Теперь, рассматривая фотографии, Дэнни разглядел в этих истуканах не остатки былой цивилизации, а скульптуры. И они его заинтересовали.
Оказалось, что история острова Пасхи весьма поучительна. Когда тысячелетия назад его достигли полинезийцы, это был рай. Прекрасная питьевая вода, великолепные леса, рыба, стаи птиц — всего в изобилии. Население острова быстро росло. Люди достигли больших успехов, о чем свидетельствуют сотни каменных фигур. Эксперты считают, что при их возведении (плюс добыча камня и его транспортировка) строители столкнулись бы с техническими трудностями даже сейчас. Как это удалось примитивным островитянам, до сих пор остается загадкой.
Минуло тысячелетие, и природные ресурсы острова полностью истощились. Наступила экологическая катастрофа. Исчезли леса, и островитяне не могли больше строить лодки и ловить рыбу. Изменился состав почвы — ведь без деревьев, генерирующих влагу, пересохли ручьи, улетели птицы, потому что им здесь негде было гнездиться. Примерно с 1600 года население острова разбилось на несколько враждующих группировок. Когда голландский путешественник «открыл» этот остров в пасхальное воскресенье 1720 года, островитяне буквально поедали своих детей. Каннибализм к тому времени стал главным источником их существования. Самыми вкусными считались женщины и дети, а лакомыми кусочками — пальцы их рук и ног.
У Дэнни появился повод в очередной раз порадоваться, что он вегетарианец.
Было уже около полудня, когда он выпил вторую чашку кофе и собрался в дорогу. Машина двигалась на юг, в Купертино, ровно гудел мотор. Дэнни смотрел перед собой, обдумывая инсталляцию для выставки в галерее «Неон», идея которой только что родилась в голове. Она будет называться «Говорящие головы». Он сделает их из папье-маше по типу истуканов с острова Пасхи, но это будут головы… реальных телевизионных и газетных журналистов: Дэна Рэзера, Майка Уоллеса, Опры Уинфри. Идолов сегодняшнего дня. На острове Пасхи большинство голов стояли на специальных платформах ану, где островитяне отправляли свои ритуалы. В инсталляции тоже будут платформы, деревянные, куда Дэнни поставит телевизоры. Они станут показывать новости, аналитические программы и ток-шоу.
Логика инсталляции казалась несколько расплывчатой, но идея ему понравилась. Дэнни чувствовал, что это будет любопытно, хотя не совсем понимал смысла. Он прибавил газ и включил приемник.
Он глубоко вздохнул и потянулся к медному дверному кольцу в центре венка. Дверь распахнулась мгновенно. Дэнни отшатнулся.
— Я вас слушаю…
Мужчина лет сорока, в шортах, резиновых шлепанцах и очках. Сложен великолепно.
— Что вы хотите?
Звонить в двери и объясняться с хозяином, стоящим на пороге своего дома, Дэнни не очень нравилось, но такими делами вынужден заниматься каждый сотрудник частного детективного агентства, поскольку некоторые отказываются разговаривать по телефону. В первое время Дэнни просил у начальства совета, как это лучше сделать.
— Что я ему скажу? Ведь мы совсем не знакомы.
— Притворись, будто играешь в «кошелек или жизнь»[110], — отвечал босс. — Вручи ему экземпляр «Сторожевой башни»[111]. Мне, в общем, все равно, как ты это сделаешь.
И Дэнни делал, причем довольно успешно.
— Мистер Ангер?
Человек в дверях прищурился:
— Да.
— Меня зовут Дэнни Крей, я хотел бы поговорить о вашем друге, мистере Пателе.
Ангер раздраженно воскликнул:
— Ради Бога, только не это! Откуда вы? Из какой-то заштатной газеты?
— Нет.
— Я не собираюсь вести никаких бесед. Ни с кем.
— Это понятно, но…
— В таком случае вы поймете, почему я сейчас закрываю дверь. Прощайте!
Дэнни еще не приходилось всовывать ногу в дверной проход, но сейчас он это сделал.
— Я добирался сюда с большими трудностями, — произнес он. — Поэтому прошу меня выслушать.
Ангер посмотрел на его ногу в проходе.
— Прошу вас, уберите.
— Я проехал много тысяч миль.
— И вам не стыдно так себя вести?
Дэнни пожал плечами, но ногу не убрал.
— Я собираюсь рассказать вам, почему убили мистера Патела.
Ангер вскинул голову и быстро оглядел Дэнни.
— Вы думаете, это для меня новость? Все знают, почему убили Джейсона.
— Вот как? — удивился Дэнни.
— Конечно. Его убил какой-то спятивший ненавистник гомосексуалистов. Или их было несколько. У вас другая информация?
— Да.
Ангер поджал губы.
— И какая же?
— Убийство Джейсона Патела не имеет отношения к его сексуальной ориентации.
Ангер заколебался.
— Это наверняка какая-то чепуха…
— Нет, не чепуха, — заявил Дэнни.
Ангер вздохнул и посторонился, широко раскрыв дверь.
— Ладно, входите.
Ангер указал на стул. Они сели друг против друга, Ангер размешал содержимое кувшина специальной палочкой в форме жирафа с очень длинной шеей и предложил:
— Хотите чаю со льдом?
Дэнни кивнул:
— Спасибо.
Самая трудная часть — переступить порог — слава Богу, осталась позади. Теперь необходимо завоевать доверие хозяина. Дэнни знал единственный способ, как этого добиться: быть искренним. Он откашлялся и произнес:
— В какой-то мере я считаю себя ответственным, разумеется косвенно, за гибель мистера Патела.
Ангер бросил на него тревожный взгляд.
— Меня нанял человек по имени Зереван Зебек, — объяснил Дэнни. — Поручил выяснить, с кем общался некий профессор Терио. — Он глотнул чаю. — Речь шла о клеветнической кампании против Зебека в итальянской прессе, за которой стоял Терио.
Ангер сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, не сводя с Дэнни глаз.
— Он хотел выяснить, с кем общался Терио. И я это сделал. Достал для него список телефонных разговоров.
— Как вам это удалось? — удивился Ангер.
— Есть информационные агенты, которые оказывают подобные услуги.
— А вам не приходило в голову, что вы вторгаетесь в частную жизнь Джейсона?
Дэнни беспомощно развел руками.
— Да, я полагаю, вы правы, но когда занимаешься расследованиями…
— Продолжайте.
— Итак, я обнаружил, что Терио разговаривал по телефону с вашим другом и еще с двумя: ученым из Осло и журналистом из Стамбула.
— Но Джейсон никогда не бывал в этих городах.
— Не в этом дело, — сказал Дэнни.
— Тогда в чем же?
— Все они мертвы.
— Кто?
— Терио. Ученый из Осло. Турецкий журналист. Пател.
Ангер глотнул чая и подался вперед.
— Чушь собачья!
Дэнни усмехнулся.
— Вовсе нет.
— Вы считаете, что Джейсона убили по приказу Зебека?
— Да.
— Но Зебек — владелец «Сверхмалых систем».
— Верно, — согласился Дэнни. — Владелец.
— И вы решили, что он приказал убить Джейсона после того, как переманил его из «Протеин динамикс»? После того, как соблазнил деньгами и возможностями исследований?
— Да.
— Но в этом нет смысла, — возразил Ангер. — Джейсон был в «Сверхмалых системах» вроде гуру. Его потеря — катастрофа для фирмы. Он был выдающийся ученый.
— Не сомневаюсь, — произнес Дэнни. — Но видимо, следует учесть кое-какие факторы.
— Вы имеете в виду вздор насчет очернительской кампании в прессе?
— Нет.
— Тогда что?
Дэнни вздохнул.
— Не знаю. Я надеялся, вы поможете мне.
— Я мог бы поведать вам еще о многом, — промолвил Дэнни. — Но это самое главное.
— Вы были в полиции? — спросил Ангер.
Дэнни отрицательно покачал головой.
— Местная полиция не станет ломать над этим голову. Подумайте сами. Пять убийств в четырех странах. Плюс погром на вилле в Турции. Все погибшие были знакомыми Терио. Это единственное, что я могу доказать.
Ангер кивнул.
— В последнее время Джейсона сильно беспокоило что-то на работе. Он был знаком с Терио. Наверное, они встречались на какой-нибудь конференции. Он разговаривал с ним по телефону пару раз. Наверняка обменивались сообщениями по электронной почте. Но… — Он поднял глаза, пытаясь вспомнить что-то, покачал головой и спрятал лицо в ладонях. Потом отнял руки, сжал виски. Уронил руки на колени и опять покачал головой. — Не знаю… просто не знаю. — В его глазах стояли слезы.
— Прошу вас, успокойтесь, — сказал Дэнни.
— Если то, что вы рассказали о Зебеке, правда… — Он на секунду замолчал. — Конечно, Джейсона уже не вернуть, но справедливость должна восторжествовать. Понимаете, в полиции полагают, будто это разборка геев. Что это нормально, когда Джейсона убили вот таким способом. Они нас за людей не считают. Думают, что мы бездельники, ищущие удовольствий. А ведь мы работали как проклятые: и я — моя профессия архитектор, — и Джейсон. Мне ведь порой буквально приходилось тащить его с работы. Он… впрочем, давайте не будем о нем. — Ангер тяжело вздохнул. — В общем, я вам признателен.
— Спасибо.
— Теперь скажите, чем я могу помочь.
— Для начала я хотел бы посмотреть его компьютер.
Ангер грустно улыбнулся, поднялся и сделал знак Дэнни следовать за ним. Они прошли в гостиную, где на дубовом письменном столе стоял монитор с плоским экраном. Ангер сел во вращающееся кресло, протянул руку и включил компьютер.
— Это он? — удивился Дэнни. Ему казалось, что у Патела должно быть что-нибудь покруче.
— Это мой, — ответил Ангер. — У Джейсона здесь был ноутбук, другой в офисе. И еще один «Палм».
— И где это все?
— Забрали полицейские.
Под звуки компьютерных фанфар на экране появился «рабочий стол». Фоном была фотография Ангера и еще одного мужчины, ниже ростом, темноволосого, симпатичного. Они стояли, облокотившись на поручни круизного парохода.
— Это Джейсон? — спросил Дэнни.
Ангер кивнул.
— А его электронная почта? У вас есть что-нибудь?
— Нет. Я работаю с порталом «Йеху», а Джейсон брал свою почту на работу. Там у них есть «брандмауэр»[113] и все остальное.
— Вы знаете его пароль?
Ангер усмехнулся.
— Это была беспорядочная смесь букв и чисел. Но служба безопасности меняет пароли каждый месяц, так что это бесполезно.
Дэнни задумался.
— А вы могли бы провести меня в офис фирмы «Сверхмалые системы»?
— Что?
— Ну, чтобы я поговорил с кем-нибудь, выяснил, чем они занимаются.
— Это невозможно! — воскликнул Ангер. — Дальше входной двери вы не пройдете.
— Понятно.
— Но я могу рассказать вам, чем они занимаются, — сказал Ангер. — Там ищут способы лечения рака.
— Неужели? — удивился Дэнни. — Почему же так ведет себя Зебек?
Ангер пожал плечами.
— Вначале они занимались раком груди, потом перешли и на другие виды опухолей. — Он вскинул голову. — Перспективы грандиозные.
— Рак груди, — повторил Дэнни.
— Вот почему Джейсон ушел из «Протеин динамикс». Появилась возможность сделать что-то настоящее. Надоело заниматься чистой теорией. Его мама умерла от рака груди, так что тут примешивалось и личное. Ну и, конечно, за работу хорошо платили. Там проводили важные научные исследования. Я могу даже описать, как это работает. Приблизительно. Они создали так называемые опухолевые бомбы, которые внедряются внутрь раковых клеток груди — к сожалению, пока только этих клеток — и разрушают их. Сейчас там работают над опухолевыми бомбами, способными уничтожать раковые клетки других видов.
Дэнни помрачнел. Чем больше он слушал, тем меньше это все ему нравилось.
— Вы упомянули, что Джейсона в последнее время на работе что-то беспокоило.
Ангер кивнул.
— Его волновала Серая слизь.
— Что?
— Долгое время Джейсон считал, что Серая слизь — фантазии противников нанотехнологии. Он называл их луддитами. Были такие в Англии — не помню уж, в каком веке, — противники механизации. Разрушали станки. Но в последнее время Джейсона это беспокоило.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнул Дэнни.
Ангер удивленно посмотрел на него.
— О проблеме Серой слизи.
— Ну и что это такое?
— Вы не знаете?
Дэнни отрицательно покачал головой.
Ангер вздохнул и промолвил:
— Серая слизь… это конец света. По меньшей мере.
Глава 21
* * *
В аэропорту Сан-Франциско самолет приземлился около восьми вечера. Рейсовый автобус доставил Дэнни в центр обслуживания Аламо, где его ждал белый «призм». Наличными заплатить не удалось, поскольку по условиям страховки требовалось записать в договор номер кредитной карты. Ладно, сказал себе Дэнни, машина — все же движущаяся цель, в нее попасть сложнее.Он поехал, но через час оказалось, что не туда. Пока возвращался, уточнял дорогу, выяснилось, что в Купертино можно попасть не раньше одиннадцати тридцати. Увидев в Берлингейме[109] мотель, Дэнни остановился. Через полчаса он спал глубоким сном, измученный настолько, что даже забыл погасить ночник.
Рассчитывал проснуться рано, но проспал подряд четырнадцать часов. Пошел позавтракать. В ожидании, когда принесут бельгийские вафли, стал читать статью в журнале, который прихватил в самолете, когда сделал перерыв в чтении материалов по нанотехнологии. Полез в карман перед сиденьем и обнаружил «Нэшнл джиографик». Перелистал, увидел статью об острове Пасхи и решил взять с собой. Теперь, рассматривая фотографии, Дэнни разглядел в этих истуканах не остатки былой цивилизации, а скульптуры. И они его заинтересовали.
Оказалось, что история острова Пасхи весьма поучительна. Когда тысячелетия назад его достигли полинезийцы, это был рай. Прекрасная питьевая вода, великолепные леса, рыба, стаи птиц — всего в изобилии. Население острова быстро росло. Люди достигли больших успехов, о чем свидетельствуют сотни каменных фигур. Эксперты считают, что при их возведении (плюс добыча камня и его транспортировка) строители столкнулись бы с техническими трудностями даже сейчас. Как это удалось примитивным островитянам, до сих пор остается загадкой.
Минуло тысячелетие, и природные ресурсы острова полностью истощились. Наступила экологическая катастрофа. Исчезли леса, и островитяне не могли больше строить лодки и ловить рыбу. Изменился состав почвы — ведь без деревьев, генерирующих влагу, пересохли ручьи, улетели птицы, потому что им здесь негде было гнездиться. Примерно с 1600 года население острова разбилось на несколько враждующих группировок. Когда голландский путешественник «открыл» этот остров в пасхальное воскресенье 1720 года, островитяне буквально поедали своих детей. Каннибализм к тому времени стал главным источником их существования. Самыми вкусными считались женщины и дети, а лакомыми кусочками — пальцы их рук и ног.
У Дэнни появился повод в очередной раз порадоваться, что он вегетарианец.
Было уже около полудня, когда он выпил вторую чашку кофе и собрался в дорогу. Машина двигалась на юг, в Купертино, ровно гудел мотор. Дэнни смотрел перед собой, обдумывая инсталляцию для выставки в галерее «Неон», идея которой только что родилась в голове. Она будет называться «Говорящие головы». Он сделает их из папье-маше по типу истуканов с острова Пасхи, но это будут головы… реальных телевизионных и газетных журналистов: Дэна Рэзера, Майка Уоллеса, Опры Уинфри. Идолов сегодняшнего дня. На острове Пасхи большинство голов стояли на специальных платформах ану, где островитяне отправляли свои ритуалы. В инсталляции тоже будут платформы, деревянные, куда Дэнни поставит телевизоры. Они станут показывать новости, аналитические программы и ток-шоу.
Логика инсталляции казалась несколько расплывчатой, но идея ему понравилась. Дэнни чувствовал, что это будет любопытно, хотя не совсем понимал смысла. Он прибавил газ и включил приемник.
* * *
Дом Патела, теперь принадлежащий Гленну Ангеру, был великолепным бунгало, которое с учетом местоположения стоило не менее миллиона. Добротная дверь из натурального дуба, боковые окна, сверкающие, как бриллианты. В центре черный венок. Дэнни поежился. Венок был сделан из длинных черных перьев, которые переливались радугой.Он глубоко вздохнул и потянулся к медному дверному кольцу в центре венка. Дверь распахнулась мгновенно. Дэнни отшатнулся.
— Я вас слушаю…
Мужчина лет сорока, в шортах, резиновых шлепанцах и очках. Сложен великолепно.
— Что вы хотите?
Звонить в двери и объясняться с хозяином, стоящим на пороге своего дома, Дэнни не очень нравилось, но такими делами вынужден заниматься каждый сотрудник частного детективного агентства, поскольку некоторые отказываются разговаривать по телефону. В первое время Дэнни просил у начальства совета, как это лучше сделать.
— Что я ему скажу? Ведь мы совсем не знакомы.
— Притворись, будто играешь в «кошелек или жизнь»[110], — отвечал босс. — Вручи ему экземпляр «Сторожевой башни»[111]. Мне, в общем, все равно, как ты это сделаешь.
И Дэнни делал, причем довольно успешно.
— Мистер Ангер?
Человек в дверях прищурился:
— Да.
— Меня зовут Дэнни Крей, я хотел бы поговорить о вашем друге, мистере Пателе.
Ангер раздраженно воскликнул:
— Ради Бога, только не это! Откуда вы? Из какой-то заштатной газеты?
— Нет.
— Я не собираюсь вести никаких бесед. Ни с кем.
— Это понятно, но…
— В таком случае вы поймете, почему я сейчас закрываю дверь. Прощайте!
Дэнни еще не приходилось всовывать ногу в дверной проход, но сейчас он это сделал.
— Я добирался сюда с большими трудностями, — произнес он. — Поэтому прошу меня выслушать.
Ангер посмотрел на его ногу в проходе.
— Прошу вас, уберите.
— Я проехал много тысяч миль.
— И вам не стыдно так себя вести?
Дэнни пожал плечами, но ногу не убрал.
— Я собираюсь рассказать вам, почему убили мистера Патела.
Ангер вскинул голову и быстро оглядел Дэнни.
— Вы думаете, это для меня новость? Все знают, почему убили Джейсона.
— Вот как? — удивился Дэнни.
— Конечно. Его убил какой-то спятивший ненавистник гомосексуалистов. Или их было несколько. У вас другая информация?
— Да.
Ангер поджал губы.
— И какая же?
— Убийство Джейсона Патела не имеет отношения к его сексуальной ориентации.
Ангер заколебался.
— Это наверняка какая-то чепуха…
— Нет, не чепуха, — заявил Дэнни.
Ангер вздохнул и посторонился, широко раскрыв дверь.
— Ладно, входите.
* * *
Интерьер бунгало напоминал антикварный магазин, торгующий мебелью в ремесленном стиле[112]. Все предметы были именно того периода, даже рамы картин. Дэнни поймал себя на мысли, что почти ожидает увидеть прикрепленные к мебели таблички с ценами. Ангер провел его через ряд комнат и кухню в том же стиле в небольшой дворик в самом конце дома. Там журчал небольшой фонтан, на столе стоял кувшин из кованого железа с холодным чаем и тарелка имбирного печенья.Ангер указал на стул. Они сели друг против друга, Ангер размешал содержимое кувшина специальной палочкой в форме жирафа с очень длинной шеей и предложил:
— Хотите чаю со льдом?
Дэнни кивнул:
— Спасибо.
Самая трудная часть — переступить порог — слава Богу, осталась позади. Теперь необходимо завоевать доверие хозяина. Дэнни знал единственный способ, как этого добиться: быть искренним. Он откашлялся и произнес:
— В какой-то мере я считаю себя ответственным, разумеется косвенно, за гибель мистера Патела.
Ангер бросил на него тревожный взгляд.
— Меня нанял человек по имени Зереван Зебек, — объяснил Дэнни. — Поручил выяснить, с кем общался некий профессор Терио. — Он глотнул чаю. — Речь шла о клеветнической кампании против Зебека в итальянской прессе, за которой стоял Терио.
Ангер сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, не сводя с Дэнни глаз.
— Он хотел выяснить, с кем общался Терио. И я это сделал. Достал для него список телефонных разговоров.
— Как вам это удалось? — удивился Ангер.
— Есть информационные агенты, которые оказывают подобные услуги.
— А вам не приходило в голову, что вы вторгаетесь в частную жизнь Джейсона?
Дэнни беспомощно развел руками.
— Да, я полагаю, вы правы, но когда занимаешься расследованиями…
— Продолжайте.
— Итак, я обнаружил, что Терио разговаривал по телефону с вашим другом и еще с двумя: ученым из Осло и журналистом из Стамбула.
— Но Джейсон никогда не бывал в этих городах.
— Не в этом дело, — сказал Дэнни.
— Тогда в чем же?
— Все они мертвы.
— Кто?
— Терио. Ученый из Осло. Турецкий журналист. Пател.
Ангер глотнул чая и подался вперед.
— Чушь собачья!
Дэнни усмехнулся.
— Вовсе нет.
— Вы считаете, что Джейсона убили по приказу Зебека?
— Да.
— Но Зебек — владелец «Сверхмалых систем».
— Верно, — согласился Дэнни. — Владелец.
— И вы решили, что он приказал убить Джейсона после того, как переманил его из «Протеин динамикс»? После того, как соблазнил деньгами и возможностями исследований?
— Да.
— Но в этом нет смысла, — возразил Ангер. — Джейсон был в «Сверхмалых системах» вроде гуру. Его потеря — катастрофа для фирмы. Он был выдающийся ученый.
— Не сомневаюсь, — произнес Дэнни. — Но видимо, следует учесть кое-какие факторы.
— Вы имеете в виду вздор насчет очернительской кампании в прессе?
— Нет.
— Тогда что?
Дэнни вздохнул.
— Не знаю. Я надеялся, вы поможете мне.
* * *
Дэнни рассказал все подробно с самого начала, и с красивого лица Гленна Ангера исчезло скептическое выражение.— Я мог бы поведать вам еще о многом, — промолвил Дэнни. — Но это самое главное.
— Вы были в полиции? — спросил Ангер.
Дэнни отрицательно покачал головой.
— Местная полиция не станет ломать над этим голову. Подумайте сами. Пять убийств в четырех странах. Плюс погром на вилле в Турции. Все погибшие были знакомыми Терио. Это единственное, что я могу доказать.
Ангер кивнул.
— В последнее время Джейсона сильно беспокоило что-то на работе. Он был знаком с Терио. Наверное, они встречались на какой-нибудь конференции. Он разговаривал с ним по телефону пару раз. Наверняка обменивались сообщениями по электронной почте. Но… — Он поднял глаза, пытаясь вспомнить что-то, покачал головой и спрятал лицо в ладонях. Потом отнял руки, сжал виски. Уронил руки на колени и опять покачал головой. — Не знаю… просто не знаю. — В его глазах стояли слезы.
— Прошу вас, успокойтесь, — сказал Дэнни.
— Если то, что вы рассказали о Зебеке, правда… — Он на секунду замолчал. — Конечно, Джейсона уже не вернуть, но справедливость должна восторжествовать. Понимаете, в полиции полагают, будто это разборка геев. Что это нормально, когда Джейсона убили вот таким способом. Они нас за людей не считают. Думают, что мы бездельники, ищущие удовольствий. А ведь мы работали как проклятые: и я — моя профессия архитектор, — и Джейсон. Мне ведь порой буквально приходилось тащить его с работы. Он… впрочем, давайте не будем о нем. — Ангер тяжело вздохнул. — В общем, я вам признателен.
— Спасибо.
— Теперь скажите, чем я могу помочь.
— Для начала я хотел бы посмотреть его компьютер.
Ангер грустно улыбнулся, поднялся и сделал знак Дэнни следовать за ним. Они прошли в гостиную, где на дубовом письменном столе стоял монитор с плоским экраном. Ангер сел во вращающееся кресло, протянул руку и включил компьютер.
— Это он? — удивился Дэнни. Ему казалось, что у Патела должно быть что-нибудь покруче.
— Это мой, — ответил Ангер. — У Джейсона здесь был ноутбук, другой в офисе. И еще один «Палм».
— И где это все?
— Забрали полицейские.
Под звуки компьютерных фанфар на экране появился «рабочий стол». Фоном была фотография Ангера и еще одного мужчины, ниже ростом, темноволосого, симпатичного. Они стояли, облокотившись на поручни круизного парохода.
— Это Джейсон? — спросил Дэнни.
Ангер кивнул.
— А его электронная почта? У вас есть что-нибудь?
— Нет. Я работаю с порталом «Йеху», а Джейсон брал свою почту на работу. Там у них есть «брандмауэр»[113] и все остальное.
— Вы знаете его пароль?
Ангер усмехнулся.
— Это была беспорядочная смесь букв и чисел. Но служба безопасности меняет пароли каждый месяц, так что это бесполезно.
Дэнни задумался.
— А вы могли бы провести меня в офис фирмы «Сверхмалые системы»?
— Что?
— Ну, чтобы я поговорил с кем-нибудь, выяснил, чем они занимаются.
— Это невозможно! — воскликнул Ангер. — Дальше входной двери вы не пройдете.
— Понятно.
— Но я могу рассказать вам, чем они занимаются, — сказал Ангер. — Там ищут способы лечения рака.
— Неужели? — удивился Дэнни. — Почему же так ведет себя Зебек?
Ангер пожал плечами.
— Вначале они занимались раком груди, потом перешли и на другие виды опухолей. — Он вскинул голову. — Перспективы грандиозные.
— Рак груди, — повторил Дэнни.
— Вот почему Джейсон ушел из «Протеин динамикс». Появилась возможность сделать что-то настоящее. Надоело заниматься чистой теорией. Его мама умерла от рака груди, так что тут примешивалось и личное. Ну и, конечно, за работу хорошо платили. Там проводили важные научные исследования. Я могу даже описать, как это работает. Приблизительно. Они создали так называемые опухолевые бомбы, которые внедряются внутрь раковых клеток груди — к сожалению, пока только этих клеток — и разрушают их. Сейчас там работают над опухолевыми бомбами, способными уничтожать раковые клетки других видов.
Дэнни помрачнел. Чем больше он слушал, тем меньше это все ему нравилось.
— Вы упомянули, что Джейсона в последнее время на работе что-то беспокоило.
Ангер кивнул.
— Его волновала Серая слизь.
— Что?
— Долгое время Джейсон считал, что Серая слизь — фантазии противников нанотехнологии. Он называл их луддитами. Были такие в Англии — не помню уж, в каком веке, — противники механизации. Разрушали станки. Но в последнее время Джейсона это беспокоило.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнул Дэнни.
Ангер удивленно посмотрел на него.
— О проблеме Серой слизи.
— Ну и что это такое?
— Вы не знаете?
Дэнни отрицательно покачал головой.
Ангер вздохнул и промолвил:
— Серая слизь… это конец света. По меньшей мере.
Глава 21
— Мистер Ангер, — произнес Дэнни после долгого молчания.
— Зовите меня просто Гленн.
— Хорошо. Так… я не понял насчет конца света. Это ведь что-то страшное, да?
Ангер засмеялся.
— Вы знакомы с нанотехнологией?
— Мне известно, что это такое.
— Но не знаете о Серой слизи?
— Нет.
Ангер открыл рот, собираясь сказать что-то, затем закрыл и сжал губы.
— Лучше, если это вам объяснит Харри. Ведь я не специалист.
— Да, но…
Ангер вскочил.
— Все будет в порядке. В особенности если я угощу его ужином. Только звонить не стоит. Он может слегка запсиховать. Решит, что это заранее спланировано.
— Кто он? — спросил Дэнни.
— Харри Манцигер — научный сотрудник фирмы. Занимается белковой инженерией. Думаю, самое лучшее — просто к нему заехать.
— Нет, для ужина с Харри это не годится. Поедем в вашем автомобиле.
Начался слабый дождь. Дэнни маневрировал на мокрой мостовой в густом потоке машин, делая повороты по указаниям Ангера, не ведая, куда это все его заведет.
Вскоре они остановились у бунгало примерного такого же вида, как у Ангера, но двор зарос сорняками и был невероятно захламлен. Через открытую дверь гаража было видно, что там склад. Разнообразные коробки, старые игрушки, инструменты, велосипеды, грабли, лыжи, банки с краской, детали старых компьютеров, мониторы, телевизоры. Входную дверь открыл толстый угреватый подросток, одетый во что-то черное.
— Харри дома?
— Папа! К тебе гости.
— Кто? — раздался издалека голос.
— Общественные уборщики помещений! — ответил мальчик.
— Джордан!
Они вошли. Завидев их, залаял пудель с глазом, затянутым катарактой.
— Я сейчас поднимусь! — донеслось из подвала.
Мальчик повернулся к пуделю:
— Тьюринг[114], когда ты, скотина, заткнешься?
Пес обиженно проследил, как Джордан снимает с крючка у двери кольцо с ключами.
— Скажите папе, что я взял машину, ладно?
Ангер проводил парня удивленным взглядом.
Такого беспорядка, какой царил в гостиной Манцигеров, Дэнни не видел никогда. В темно-красный ковер с грубым ворсом глубоко въелась собачья шерсть и остатки засохшей пищи. Кофейный столик у неказистого дивана с зеленой обивкой завален газетами и журналами. Повсюду валялись разные предметы и одежда. Пустые банки от напитков. Футболка. Там же, на кофейном столике, две пивные бутылки рядом с двумя подносиками из-под готовых ужинов из замороженных полуфабрикатов. Подносики казались аккуратно вылизанными, только кое-где остались малиновые пятна клюквенного соуса.
— Наверное, Харри вначале немного занервничает, — предупредил Ангер. — Очень беспокойный тип.
Наконец в дверном проходе возник Харри Манцигер с розовой корзиной, полной выстиранного белья. Он был двухметрового роста и килограмм сто пятьдесят веса. В летних брюках из хлопчатобумажной ткани — пояс утонул где-то глубоко под животом — и тесной рубашке. В левом ухе серьга с бриллиантом.
— Гленн, — произнес Харри, и на его круглом лице появилось беспокойное выражение. — Что случилось? — Он бросил взгляд на Дэнни и отвернулся, показав на шее татуировку «Джек-фонарь»[115].
— Это Дэн Крей, — сказал Ангер. — Я привел его, чтобы ты кое-что ему объяснил. Не возражаешь, если мы присядем? — Не ожидая ответа, он сбросил с кресла несколько предметов одежды и сел на подлокотник. Дэнни попытался сделать то же самое с другим креслом, но для этого пришлось произвести более серьезные раскопки. Манцигер поплелся за ними.
— Что объяснить?
— Ну, например, проблему Серой слизи и что там было такое в «Сверхмалых системах», из-за чего Джейсон в последнее время переживал.
Толстяк прижал корзину с бельем к груди, словно она могла его защитить.
— И почему я должен это делать?
— Ты был другом Джейсона. Кстати, Дэнни считает, будто его убийство имело какое-то отношение к делам фирмы.
— У полиции другая версия, — возразил Манцигер.
— Только не надо про полицию! — раздраженно бросил Ангер.
— Я не знаю, — пробормотал Харри, переминаясь с ноги на ногу.
— Харри! Сделай это в память о Джейсоне. В этом нет ничего предосудительного, ты не покушаешься ни на чью собственность. Просто расскажи Дэнни о Серой слизи.
— Ладно… — начал толстяк и покачал головой.
— Говори скорее, а то я сейчас умру от голода. У меня гипогликемия[116].
— Я могу угостить тебя английской сдобой, — предложил Харри.
— Нет. Давай лучше поедем куда-нибудь и побеседуем за ужином. Это для меня лучшее лекарство.
Идея Манцигеру настолько понравилась, что он сразу поставил корзину с бельем на кофейный столик и вышел, бросив через плечо:
— Пойду приведу себя в порядок.
Через минуту Харри вернулся, причесанный и пахнущий лосьоном «Олд спайс».
— Только учти, — сказал он, усаживаясь в машину, — о самом проекте я говорить не стану. Никаких деталей. Это verboten[117].
Меню подала бледная официантка, похожая на сиротку из комиксов. Как и следовало ожидать, большинство блюд здесь было из картофеля. Вскоре официантка вернулась и принесла «Пино гриджио» для Ангера, мартини «Бомбейский сапфир» для Манцигера и «Сьерра-Невада» для Дэнни. Затем она приняла заказ, аккуратно записывая каждое слово в маленький блокнотик и болезненно морщась — видимо, задача представлялась ей невероятно трудной. Шариковую ручку она сжимала, как обезьяна, в кулаке.
Ангер повернулся в Манцигеру:
— Ну, начинай.
— Хорошо, хорошо, — проговорил Манцигер, выуживая из бокала оливку и отправляя ее в рот. — Так вот, вся суть в экспонентах и ограниченном окружении. — Он замолчал.
— Вот, значит, как, — отозвался Дэнни.
Манцигер скрипнул сиденьем и вздохнул.
— Послушайте, если забыть о последнем месяце, то практически все время Джейсон считал проблему Серой слизи отвратительной истерией. Я по-прежнему придерживаюсь того же мнения. Единственная реальная проблема фирмы — движение денежной наличности. Без инвестиций ничего не делается. Но скоро все изменится. Мы получили сверху чек…
— От Зебека? — спросил Дэнни.
— Сверху, — многозначительно промолвил Манцигер. — Нам сделали существенное денежное вливание, и в сентябре мы совершим прорыв. А что касается всего остального… — Он покачал головой.
— Тебя это не беспокоило? — спросил Ангер. — Совсем?
— Нет. Ну разве что… — Манцигер сжал пальцы в маленькую шепотку, — вот столько. Мне казалось, Джейсон переживает… ну, что-то вроде кризиса среднего возраста. Переход в состояние немолодой бабенки. — Он усмехнулся.
— Прошу тебя, перестань! — возмутился Ангер. — Мои приятельницы находят эту метафору обидной.
Манцигер вскинул брови и сделал большой глоток мартини.
— Я не знал, что у тебя есть приятельницы. Ладно, ладно, извини.
Ангер отвернулся.
— Давайте вернемся к предмету обсуждения, — терпеливо проговорил Дэнни. — К Серой слизи.
Манцигер кивнул и быстро глотнул мартини.
— У разных людей разные мнения. Лично я относительно этого не беспокоился. И мне кажется, у меня есть для этого основания. Развитие нанотехнологии обещает конец голода, болезней, недомоганий и, возможно, самой смерти. Конец любого дефицита и крушение любой мировой иерархии. Но ей нужно дать эту возможность — развернуться. А на данном этапе исследований есть люди, использующие проблему Серой слизи как предлог, чтобы эти исследования ограничить.
— Объясните, почему нанотехнология будет способствовать крушению иерархий? — попросил Дэнни.
Манцигер пожал плечами.
— Само собой разумеется. Если появится возможность производить почти все из простых материалов, то не все будут от этого счастливы. Вы поняли, что я имею в виду? Если вы можете сами делать нефть, алмазы, золото, то что станет с компаниями «Стандард ойл», «Де Бирс» и другими? Вы думаете, они обрадуются?
— Я понял, — сказал Дэнни.
— Речь идет о перераспределении богатства. — Манцигер оживился. — Этот процесс инициирует развитие нанотехнологии. Вот почему так важно дать ей возможность развиваться самой по себе, как Интернету. Да, в сети пока еще много хаоса, но если бы она не развивалась без всяких ограничений, как это случилось, то вообще бы не существовала. А если бы даже и появилась, то была бы для большинства из нас бесполезна, ведь существовали бы ограничения, которые мы не можем даже вообразить.
— Я вашу мысль уловил, — промолвил Дэнни, — но не вижу, какое это имеет отношение к Серой слизи.
— Харри только готовит почву, — заметил Ангер.
— Верно, я готовлю почву. — Он уже достаточно разогрелся и должен был вспыхнуть, как к их столику приблизилась официантка с тарелками. Она поставила их очень осторожно, словно это были хрупкие статуэтки.
Ангер погрузил кружок кальмара в маринад, пожевал, проглотил и объявил, что это очень вкусно.
— Неужели? — усмехнулся Манцигер и набросился на еду.
Дэнни пригладил волосы, вздохнул и последовал их примеру. Наконец Манцигер промокнул рот салфеткой.
— Вы понимаете, в чем суть нанотехнологии?
Дэнни пожал плечами.
— Ну, более или менее.
— Хорошо. Существенным фактором здесь являются «сборщики». — Любопытно было наблюдать за тем, как исчезала неуклюжесть Манцигера, когда он говорил о своем деле. Этот человек был прирожденным педагогом. — С помощью протеиновой инженерии создаются роботы, которые, в свою очередь, создают молекулы в соответствии с техническими условиями. Вы называете условия, они работают. По вашему желанию эти роботы могут построить для вас алмазный дом. Но каждая задача требует создания специальной программы, прикладного интерфейса и специальных «сборщиков». Их должно быть очень много. Для того чтобы иметь возможность создавать все, вам потребуются миллиарды маленьких гномиков. — Он замолчал, чтобы отправить в рот еще несколько кальмаровых колечек.
— Зовите меня просто Гленн.
— Хорошо. Так… я не понял насчет конца света. Это ведь что-то страшное, да?
Ангер засмеялся.
— Вы знакомы с нанотехнологией?
— Мне известно, что это такое.
— Но не знаете о Серой слизи?
— Нет.
Ангер открыл рот, собираясь сказать что-то, затем закрыл и сжал губы.
— Лучше, если это вам объяснит Харри. Ведь я не специалист.
— Да, но…
Ангер вскочил.
— Все будет в порядке. В особенности если я угощу его ужином. Только звонить не стоит. Он может слегка запсиховать. Решит, что это заранее спланировано.
— Кто он? — спросил Дэнни.
— Харри Манцигер — научный сотрудник фирмы. Занимается белковой инженерией. Думаю, самое лучшее — просто к нему заехать.
* * *
Ангер попросил Дэнни отогнать «призм» и открыл дверь гаража, где стоял великолепный «форд-тандерберд» в стиле ретро цвета кобальтовой сини. Вывел машину, посидел немного и снова въехал в гараж.— Нет, для ужина с Харри это не годится. Поедем в вашем автомобиле.
Начался слабый дождь. Дэнни маневрировал на мокрой мостовой в густом потоке машин, делая повороты по указаниям Ангера, не ведая, куда это все его заведет.
Вскоре они остановились у бунгало примерного такого же вида, как у Ангера, но двор зарос сорняками и был невероятно захламлен. Через открытую дверь гаража было видно, что там склад. Разнообразные коробки, старые игрушки, инструменты, велосипеды, грабли, лыжи, банки с краской, детали старых компьютеров, мониторы, телевизоры. Входную дверь открыл толстый угреватый подросток, одетый во что-то черное.
— Харри дома?
— Папа! К тебе гости.
— Кто? — раздался издалека голос.
— Общественные уборщики помещений! — ответил мальчик.
— Джордан!
Они вошли. Завидев их, залаял пудель с глазом, затянутым катарактой.
— Я сейчас поднимусь! — донеслось из подвала.
Мальчик повернулся к пуделю:
— Тьюринг[114], когда ты, скотина, заткнешься?
Пес обиженно проследил, как Джордан снимает с крючка у двери кольцо с ключами.
— Скажите папе, что я взял машину, ладно?
Ангер проводил парня удивленным взглядом.
Такого беспорядка, какой царил в гостиной Манцигеров, Дэнни не видел никогда. В темно-красный ковер с грубым ворсом глубоко въелась собачья шерсть и остатки засохшей пищи. Кофейный столик у неказистого дивана с зеленой обивкой завален газетами и журналами. Повсюду валялись разные предметы и одежда. Пустые банки от напитков. Футболка. Там же, на кофейном столике, две пивные бутылки рядом с двумя подносиками из-под готовых ужинов из замороженных полуфабрикатов. Подносики казались аккуратно вылизанными, только кое-где остались малиновые пятна клюквенного соуса.
— Наверное, Харри вначале немного занервничает, — предупредил Ангер. — Очень беспокойный тип.
Наконец в дверном проходе возник Харри Манцигер с розовой корзиной, полной выстиранного белья. Он был двухметрового роста и килограмм сто пятьдесят веса. В летних брюках из хлопчатобумажной ткани — пояс утонул где-то глубоко под животом — и тесной рубашке. В левом ухе серьга с бриллиантом.
— Гленн, — произнес Харри, и на его круглом лице появилось беспокойное выражение. — Что случилось? — Он бросил взгляд на Дэнни и отвернулся, показав на шее татуировку «Джек-фонарь»[115].
— Это Дэн Крей, — сказал Ангер. — Я привел его, чтобы ты кое-что ему объяснил. Не возражаешь, если мы присядем? — Не ожидая ответа, он сбросил с кресла несколько предметов одежды и сел на подлокотник. Дэнни попытался сделать то же самое с другим креслом, но для этого пришлось произвести более серьезные раскопки. Манцигер поплелся за ними.
— Что объяснить?
— Ну, например, проблему Серой слизи и что там было такое в «Сверхмалых системах», из-за чего Джейсон в последнее время переживал.
Толстяк прижал корзину с бельем к груди, словно она могла его защитить.
— И почему я должен это делать?
— Ты был другом Джейсона. Кстати, Дэнни считает, будто его убийство имело какое-то отношение к делам фирмы.
— У полиции другая версия, — возразил Манцигер.
— Только не надо про полицию! — раздраженно бросил Ангер.
— Я не знаю, — пробормотал Харри, переминаясь с ноги на ногу.
— Харри! Сделай это в память о Джейсоне. В этом нет ничего предосудительного, ты не покушаешься ни на чью собственность. Просто расскажи Дэнни о Серой слизи.
— Ладно… — начал толстяк и покачал головой.
— Говори скорее, а то я сейчас умру от голода. У меня гипогликемия[116].
— Я могу угостить тебя английской сдобой, — предложил Харри.
— Нет. Давай лучше поедем куда-нибудь и побеседуем за ужином. Это для меня лучшее лекарство.
Идея Манцигеру настолько понравилась, что он сразу поставил корзину с бельем на кофейный столик и вышел, бросив через плечо:
— Пойду приведу себя в порядок.
Через минуту Харри вернулся, причесанный и пахнущий лосьоном «Олд спайс».
— Только учти, — сказал он, усаживаясь в машину, — о самом проекте я говорить не стану. Никаких деталей. Это verboten[117].
* * *
Они подъехали к заведению, которое называлось «Голубая картофелина». Ангер сообщил, что ресторан новый, но они с Джейсоном были здесь однажды, и им понравилось.Меню подала бледная официантка, похожая на сиротку из комиксов. Как и следовало ожидать, большинство блюд здесь было из картофеля. Вскоре официантка вернулась и принесла «Пино гриджио» для Ангера, мартини «Бомбейский сапфир» для Манцигера и «Сьерра-Невада» для Дэнни. Затем она приняла заказ, аккуратно записывая каждое слово в маленький блокнотик и болезненно морщась — видимо, задача представлялась ей невероятно трудной. Шариковую ручку она сжимала, как обезьяна, в кулаке.
Ангер повернулся в Манцигеру:
— Ну, начинай.
— Хорошо, хорошо, — проговорил Манцигер, выуживая из бокала оливку и отправляя ее в рот. — Так вот, вся суть в экспонентах и ограниченном окружении. — Он замолчал.
— Вот, значит, как, — отозвался Дэнни.
Манцигер скрипнул сиденьем и вздохнул.
— Послушайте, если забыть о последнем месяце, то практически все время Джейсон считал проблему Серой слизи отвратительной истерией. Я по-прежнему придерживаюсь того же мнения. Единственная реальная проблема фирмы — движение денежной наличности. Без инвестиций ничего не делается. Но скоро все изменится. Мы получили сверху чек…
— От Зебека? — спросил Дэнни.
— Сверху, — многозначительно промолвил Манцигер. — Нам сделали существенное денежное вливание, и в сентябре мы совершим прорыв. А что касается всего остального… — Он покачал головой.
— Тебя это не беспокоило? — спросил Ангер. — Совсем?
— Нет. Ну разве что… — Манцигер сжал пальцы в маленькую шепотку, — вот столько. Мне казалось, Джейсон переживает… ну, что-то вроде кризиса среднего возраста. Переход в состояние немолодой бабенки. — Он усмехнулся.
— Прошу тебя, перестань! — возмутился Ангер. — Мои приятельницы находят эту метафору обидной.
Манцигер вскинул брови и сделал большой глоток мартини.
— Я не знал, что у тебя есть приятельницы. Ладно, ладно, извини.
Ангер отвернулся.
— Давайте вернемся к предмету обсуждения, — терпеливо проговорил Дэнни. — К Серой слизи.
Манцигер кивнул и быстро глотнул мартини.
— У разных людей разные мнения. Лично я относительно этого не беспокоился. И мне кажется, у меня есть для этого основания. Развитие нанотехнологии обещает конец голода, болезней, недомоганий и, возможно, самой смерти. Конец любого дефицита и крушение любой мировой иерархии. Но ей нужно дать эту возможность — развернуться. А на данном этапе исследований есть люди, использующие проблему Серой слизи как предлог, чтобы эти исследования ограничить.
— Объясните, почему нанотехнология будет способствовать крушению иерархий? — попросил Дэнни.
Манцигер пожал плечами.
— Само собой разумеется. Если появится возможность производить почти все из простых материалов, то не все будут от этого счастливы. Вы поняли, что я имею в виду? Если вы можете сами делать нефть, алмазы, золото, то что станет с компаниями «Стандард ойл», «Де Бирс» и другими? Вы думаете, они обрадуются?
— Я понял, — сказал Дэнни.
— Речь идет о перераспределении богатства. — Манцигер оживился. — Этот процесс инициирует развитие нанотехнологии. Вот почему так важно дать ей возможность развиваться самой по себе, как Интернету. Да, в сети пока еще много хаоса, но если бы она не развивалась без всяких ограничений, как это случилось, то вообще бы не существовала. А если бы даже и появилась, то была бы для большинства из нас бесполезна, ведь существовали бы ограничения, которые мы не можем даже вообразить.
— Я вашу мысль уловил, — промолвил Дэнни, — но не вижу, какое это имеет отношение к Серой слизи.
— Харри только готовит почву, — заметил Ангер.
— Верно, я готовлю почву. — Он уже достаточно разогрелся и должен был вспыхнуть, как к их столику приблизилась официантка с тарелками. Она поставила их очень осторожно, словно это были хрупкие статуэтки.
Ангер погрузил кружок кальмара в маринад, пожевал, проглотил и объявил, что это очень вкусно.
— Неужели? — усмехнулся Манцигер и набросился на еду.
Дэнни пригладил волосы, вздохнул и последовал их примеру. Наконец Манцигер промокнул рот салфеткой.
— Вы понимаете, в чем суть нанотехнологии?
Дэнни пожал плечами.
— Ну, более или менее.
— Хорошо. Существенным фактором здесь являются «сборщики». — Любопытно было наблюдать за тем, как исчезала неуклюжесть Манцигера, когда он говорил о своем деле. Этот человек был прирожденным педагогом. — С помощью протеиновой инженерии создаются роботы, которые, в свою очередь, создают молекулы в соответствии с техническими условиями. Вы называете условия, они работают. По вашему желанию эти роботы могут построить для вас алмазный дом. Но каждая задача требует создания специальной программы, прикладного интерфейса и специальных «сборщиков». Их должно быть очень много. Для того чтобы иметь возможность создавать все, вам потребуются миллиарды маленьких гномиков. — Он замолчал, чтобы отправить в рот еще несколько кальмаровых колечек.