Страница:
Дэнни прищурился.
— Лично я о таком узнал впервые. Большей частью самоубийцы прыгают откуда-нибудь или стреляются. Иногда глотают таблетки.
— Да, вы, конечно, правы… но в контексте веры — в контексте христианства — это явление имеет длинную историю.
— Вот как? Длинную историю? — Дэнни был озадачен. В религиозных вопросах он разбирался слабо, однако если бы люди часто заточали себя в склепах во имя Иисуса, он бы слышал об этом.
Священник снова выпил, долил еще из бутылки и на несколько мгновений залюбовался цветом вина.
— Мирская суета, — объявил он, — враг спасения души. И с этим ничего нельзя сделать. Это поле боя души, место, где плоть искушает дьявол. Откажись от мирской суеты, уйди, и дьявол тебя не коснется. — Он наклонился к Дэнни. — Таких людей звали отшельниками, затворниками, анахоретами — от латинского «анахорео», что означает «я ухожу, отказываюсь». Ранние анахореты уходили в пустыню или жили в пещерах. Самыми странными из них были пустынники, столпники, проводившие жизнь на верху колонн.
— Колонн?
— Да, обычно старинных развалин, — пояснил священник.
— И они проводили там жизнь? Сидя на колонне?
— Большую часть жизни, — подтвердил Инцаги. — Позднее, в Средние века, анахореты начали укрываться в церковных стенах, как правило, северных. Погребали себя там.
— Погребали себя, — повторил Дэнни.
— Мне кажется, я нашел правильное слово. Ведь per seppellire vivo означает «погребать заживо». Это верное слово?
— Да, — ответил Дэнни.
— Я тоже так думаю, но порой английские слова куда-то от меня улетают. Итак, эти отшельники запирались в маленькие кельи за алтарем. Там были узкие окна, скорее — щели, чтобы святые люди могли наблюдать мессу и принимать еду. Но, оказавшись внутри, они оттуда больше никогда не выходили. Двери отсутствовали.
Дэнни ошеломленно молчал, пытаясь представить, как это выглядело не с точки зрения отшельника, который, несомненно, был сумасшедший, а для тех, кто приходил в церковь молиться. Из щели за тобой следят. Он поежился.
Инцаги усмехнулся.
— В кельи запирались не только мужчины. Были также и анахоретки. Каждый, кто попал за эти стены, становился узником веры и мертвым для мира. Официально и фактически. Единственным признаком их существования был прием скудной пищи.
— Боже, — пробормотал Дэнни.
— Вам следует прочитать книгу Кристиана, — сказал священник. — Она, конечно, написана в академической манере, но все равно интересная. Особенно глава о так называемых вынужденных анахоретах.
— А кто они такие? — спросил Дэнни.
— Анахореты, которые не хотели ими быть, — быстро ответил Инцаги. — Мужчины и женщины, подростки и даже маленькие дети, которых помещали за стены против воли.
Прибыл официант с салатами. Трижды тряхнул над каждой тарелкой перечницей в виде мельницы и резко отдернул ее, мягко проговорив: «Prego»[31].
— Значит, анахореты, которые не хотели быть анахоретами… — начал Дэнни.
— Вам действительно следует почитать книгу Кристиана. Она у вас есть?
— "Лучезарная гробница"? — уточнил Дэнни. — Да, я привез ее с собой.
— Там обо всем этом написано, — пояснил Инцаги.
— Я посмотрю вечером.
— Детектив, — священник чуть подался вперед, — мне не совсем ясно, зачем вы сюда приехали. Если Крис совершил самоубийство, то…
— В том-то и дело, что мы не полностью уверены, что это было самоубийство.
— Ах вон оно что-о-о… — протянул священник. Он отложил вилку и в упор посмотрел на Дэнни.
— Возможно, мистера Терио убили, — тихо промолвил тот.
Священник медленно кивнул.
— В этой версии смысла больше. Я заметил, что Кристиан в последние дни в Риме был чем-то сильно встревожен, даже напуган.
Вот теперь пришла пора для Дэнни по-настоящему играть роль детектива.
— Из-за чего? — спросил он.
— С ним что-то случилось.
— В Риме?
— Нет, в восточной Турции.
Логично, подумал Дэнни. Большую часть годичного отпуска Терио провел именно там и звонил в Стамбул даже после возвращения в Штаты.
— И чем он там занимался?
Инцаги развел руками.
— Исследованиями.
— Какими?
— Собирал материл для новой книги. «Символы синкретизма». — Священник улыбнулся. — Названия ему не всегда удавались.
Когда-то Дэнни слышал эти слова, но смутно представлял их значение. Шесть лет назад на лекциях по курсу «История западных цивилизаций» в колледже они влетали ему в одно ухо и вылетали из другого.
Инцаги заметил его смущение и произнес:
— Кристиан изучал жизнь и учения основателей некоторых религиозных течений Ближнего Востока, которые включали в себя элементы различных религий.
— И кто были эти основатели?
— Мани и Заратустра. Баха-Алла и Шейх Ади.
Первые три имени были ему смутно знакомы, будто являлись вариантами ответа на какой-то вопрос теста выпускного экзамена. Дэнни знал о существовании трех, правда, совершенно непонятных для него религиозных течений: манихейства, зороастризма и бахаизма. Что касается Шейха Ади, то о нем он вообще ничего не слышал. Ну и слава Богу, ведь обыкновенному детективу такое знать не положено.
Дэнни хмыкнул, глотнул вина и поддел вилкой салат.
— Это основатели религиозных сект на Среднем Востоке, — пояснил отец Инцаги.
— Я понял.
— Значит, вы о них слышали?
— О трех первых.
— Но не о Шейхе Ади.
Дэнни кивнул.
— Я так и думал, — оживился Инцаги. — Иезиды не так хорошо известны.
— Иезиды?
— Шейх Ади. Он из иезидов.
Дэнни обнаружил, что играть роль не очень эрудированного детектива несложно.
— Это одно из курдских племен, — пояснил священник. — Субэтническая группа.
Вот теперь появились еще и курды, грустно подумал Дэнни. Все, что он знал о курдах, укладывалось в одну фразу: они живут в Турции или Ираке (а может быть, в Иране) и подвергаются гонениям. И больше ничего.
— Шейх Ади был их пророком, — добавил Инцаги, наворачивая на вилку немного зелени.
— Иезидов?
— Да, иезидов. Кристиан поехал туда изучать «Черное писание». Это священная книга.
Официант принес аппетитно выглядящий стейк для Инцаги и посыпанные крупинками черных трюфелей макароны лингвини для Дэнни. Сам Дэнни, откинувшись на спинку стула, прикидывал в уме, как лучше направить разговор в сторону компьютера.
— А почему они называют эту священную книгу «Черным писанием»? — спросил он.
— Кто знает? — Инцаги задумчиво прожевал кусочек стейка. — Мне их устремления не понятны, ведь они апологеты культа ангела-павлина.
— Вы хотите сказать, что иезиды обожествляют павлинов?
— Не птиц, а сатану.
Дэнни усмехнулся.
— Извините, святой отец, но… я не улавливаю связи.
— Все очень просто, павлин для них является символом дьявола.
— Павлин?
— Да.
Дэнни задумался.
— Вот, значит, как… курды обожествляют дьявола.
— Не все курды. Большинство из них мусульмане.
— Только иезиды?
— Вот именно. Сатане поклоняются иезиды.
Дэнни внимательно посмотрел на священника:
— А вы меня не разыгрываете? Сатана имеется в виду… тот самый?
Отец Инцаги кивнул, продолжая жевать стейк.
— Когда-то племя иезидов было многочисленным, да и сейчас их на земле почти миллион. В течение многих лет они подвергались невероятным гонениям. Во-первых, как курды, а во-вторых, как иезиды. На них лежало как бы двойное проклятие. Многострадальный народ.
Дэнни вздохнул.
— Неудивительно. Того, кто обожествляет дьявола, по головке не гладят.
Инцаги засмеялся.
— Это не то, что вы думаете. Они не приносят в жертву младенцев и не летают на метлах. Иезиды приняли сознательное решение поклоняться сатане, потому что в «Черном писании» говорится, что на восьмой день Бог утомился от мира и предоставил его в распоряжение дьявола. Для них дьявол — это не зло, а Тавус, нечто вроде главного ангела.
— Как Люцифер.
— Да, как Люцифер, но оставшийся на небесах.
— Это интересно, — сказал Дэнни, — но вернемся к Терио. Вы говорили, что он был расстроен чем-то, происшедшим с ним в Турции.
Священник задвигался на стуле, словно внезапно почувствовал дискомфорт.
— Верно.
— И что же там произошло?
— По словам Кристиана… я знаю, это звучит смешно, но он сказал, что видел там дьявола.
— Что? — удивленно воскликнул Дэнни.
Священник нервно усмехнулся.
— Он утверждал, будто видел там дьявола.
— Невероятно!
Дэнни не знал, как реагировать. Он считал себя католиком, однако по-настоящему религиозными в их семье были только две тетушки, старые девы. В жизни остальных членов клана Креев церковь играла лишь обрядовую роль. Там они женились и крестили детей (его собственное свидетельство о крещении лежало в конверте в верхнем ящике маминого бюро). Церковь надзирала за их похоронами и совершала обряд погребения. Некоторые даже более или менее регулярно ходили на мессу, особенно когда становились старше. Правда, родители Дэнни этой стадии пока не достигли. Но никто в их семье, кроме тетушек, не верил в дьявола. Зло, разумеется, существовало, но не воплощенное в каком-либо конкретном образе. Для Дэнни дьявол был как… фея из сказки.
— И как же он выглядел? — спросил наконец Дэнни. — С рогами, высокий?
— Кристиан не уточнил, — смущенно промолвил священник. — Упомянул только, что ездит на «бентли».
— Дьявол?
— Именно.
— И где это было? — спросил Дэнни.
— В восточной Турции. — Инцаги наклонился вперед и добавил со слабой улыбкой: — А вы думали, дьявол ездит на «роллс-ройсе»?
Дэнни усмехнулся. Как на это должен отреагировать коп? Священник испытывает его или просто шутит?
— Странно.
— Я согласен, — произнес Инцаги.
Когда официант начал убирать тарелки, Дэнни решил, что пора переходить к делу. Он вытащил квитанцию, выуженную из мусора Терио, и спросил, можно ли посмотреть компьютер профессора.
— Мы надеемся там что-нибудь найти, что помогло бы расследованию.
Священник помрачнел.
— К сожалению, его у меня нет. Пока нет.
— Почему?
— Он все еще лежит на таможне. Пошлина составляет более миллиона лир — примерно пятьсот долларов, — и я ее не заплатил. Поэтому ноутбук находится на складе в аэропорту Леонардо да Винчи. Вы же знаете, как это бывает, — расстроенно продолжил Инцаги, — я попросил ссуду, но дадут ее через несколько месяцев. К тому же иметь ноутбук, конечно, неплохо, но мне он вообще-то не нужен. В моем распоряжении несколько прекрасных компьютеров.
— Зачем же тогда Терио вам его послал?
— Хотел сделать подарок. Однажды я обмолвился, что хотел бы иметь портативный компьютер, а для Кристиана этот ноутбук казался чересчур тяжелым.
Дэнни засмеялся.
— Получается: на тебе, Боже, что мне не гоже?
— Ну, не совсем так. Ноутбук был бы уже давно у меня, если бы Кристиан послал его на мой офис в Ватикане. А он указал домашний адрес на виа делла Скрофа. Значит, придется раскошелиться.
Дэнни сделал вид, что задумался, и произнес:
— А если я получу его для вас? В управлении шерифа мне выдали некоторые средства на расходы, и требуемая сумма имеется. Я посмотрю его несколько дней, а затем передам вам.
— Согласен.
Инцаги вытащил из кармана красивую визитную карточку и протянул Дэнни.
— Наверху указан номер моей квартиры в доме, который называется «Каса Клера». Я прихожу туда обычно к вечеру. Но вы всегда можете связаться со мной по мобильному, если я в это время не в церкви. Там я телефон выключаю.
— Прекрасно, — сказал Дэнни и на обороте визитной карточки детектива Фрэнка Маллера нацарапал номер своего мобильного телефона. — Вот. — Он протянул ее священнику.
— Я составлю письмо для таможни, — сказал Инцаги, — и сегодня же передам вам вместе с декларацией. Никаких проблем у вас возникнуть не должно.
Дэнни улыбнулся:
— Вы очень любезны.
— Вы тоже, — ответил священник. — Мы с вами прекрасно договорились. Услуга за услугу.
Глава 8
— Лично я о таком узнал впервые. Большей частью самоубийцы прыгают откуда-нибудь или стреляются. Иногда глотают таблетки.
— Да, вы, конечно, правы… но в контексте веры — в контексте христианства — это явление имеет длинную историю.
— Вот как? Длинную историю? — Дэнни был озадачен. В религиозных вопросах он разбирался слабо, однако если бы люди часто заточали себя в склепах во имя Иисуса, он бы слышал об этом.
Священник снова выпил, долил еще из бутылки и на несколько мгновений залюбовался цветом вина.
— Мирская суета, — объявил он, — враг спасения души. И с этим ничего нельзя сделать. Это поле боя души, место, где плоть искушает дьявол. Откажись от мирской суеты, уйди, и дьявол тебя не коснется. — Он наклонился к Дэнни. — Таких людей звали отшельниками, затворниками, анахоретами — от латинского «анахорео», что означает «я ухожу, отказываюсь». Ранние анахореты уходили в пустыню или жили в пещерах. Самыми странными из них были пустынники, столпники, проводившие жизнь на верху колонн.
— Колонн?
— Да, обычно старинных развалин, — пояснил священник.
— И они проводили там жизнь? Сидя на колонне?
— Большую часть жизни, — подтвердил Инцаги. — Позднее, в Средние века, анахореты начали укрываться в церковных стенах, как правило, северных. Погребали себя там.
— Погребали себя, — повторил Дэнни.
— Мне кажется, я нашел правильное слово. Ведь per seppellire vivo означает «погребать заживо». Это верное слово?
— Да, — ответил Дэнни.
— Я тоже так думаю, но порой английские слова куда-то от меня улетают. Итак, эти отшельники запирались в маленькие кельи за алтарем. Там были узкие окна, скорее — щели, чтобы святые люди могли наблюдать мессу и принимать еду. Но, оказавшись внутри, они оттуда больше никогда не выходили. Двери отсутствовали.
Дэнни ошеломленно молчал, пытаясь представить, как это выглядело не с точки зрения отшельника, который, несомненно, был сумасшедший, а для тех, кто приходил в церковь молиться. Из щели за тобой следят. Он поежился.
Инцаги усмехнулся.
— В кельи запирались не только мужчины. Были также и анахоретки. Каждый, кто попал за эти стены, становился узником веры и мертвым для мира. Официально и фактически. Единственным признаком их существования был прием скудной пищи.
— Боже, — пробормотал Дэнни.
— Вам следует прочитать книгу Кристиана, — сказал священник. — Она, конечно, написана в академической манере, но все равно интересная. Особенно глава о так называемых вынужденных анахоретах.
— А кто они такие? — спросил Дэнни.
— Анахореты, которые не хотели ими быть, — быстро ответил Инцаги. — Мужчины и женщины, подростки и даже маленькие дети, которых помещали за стены против воли.
Прибыл официант с салатами. Трижды тряхнул над каждой тарелкой перечницей в виде мельницы и резко отдернул ее, мягко проговорив: «Prego»[31].
— Значит, анахореты, которые не хотели быть анахоретами… — начал Дэнни.
— Вам действительно следует почитать книгу Кристиана. Она у вас есть?
— "Лучезарная гробница"? — уточнил Дэнни. — Да, я привез ее с собой.
— Там обо всем этом написано, — пояснил Инцаги.
— Я посмотрю вечером.
— Детектив, — священник чуть подался вперед, — мне не совсем ясно, зачем вы сюда приехали. Если Крис совершил самоубийство, то…
— В том-то и дело, что мы не полностью уверены, что это было самоубийство.
— Ах вон оно что-о-о… — протянул священник. Он отложил вилку и в упор посмотрел на Дэнни.
— Возможно, мистера Терио убили, — тихо промолвил тот.
Священник медленно кивнул.
— В этой версии смысла больше. Я заметил, что Кристиан в последние дни в Риме был чем-то сильно встревожен, даже напуган.
Вот теперь пришла пора для Дэнни по-настоящему играть роль детектива.
— Из-за чего? — спросил он.
— С ним что-то случилось.
— В Риме?
— Нет, в восточной Турции.
Логично, подумал Дэнни. Большую часть годичного отпуска Терио провел именно там и звонил в Стамбул даже после возвращения в Штаты.
— И чем он там занимался?
Инцаги развел руками.
— Исследованиями.
— Какими?
— Собирал материл для новой книги. «Символы синкретизма». — Священник улыбнулся. — Названия ему не всегда удавались.
Когда-то Дэнни слышал эти слова, но смутно представлял их значение. Шесть лет назад на лекциях по курсу «История западных цивилизаций» в колледже они влетали ему в одно ухо и вылетали из другого.
Инцаги заметил его смущение и произнес:
— Кристиан изучал жизнь и учения основателей некоторых религиозных течений Ближнего Востока, которые включали в себя элементы различных религий.
— И кто были эти основатели?
— Мани и Заратустра. Баха-Алла и Шейх Ади.
Первые три имени были ему смутно знакомы, будто являлись вариантами ответа на какой-то вопрос теста выпускного экзамена. Дэнни знал о существовании трех, правда, совершенно непонятных для него религиозных течений: манихейства, зороастризма и бахаизма. Что касается Шейха Ади, то о нем он вообще ничего не слышал. Ну и слава Богу, ведь обыкновенному детективу такое знать не положено.
Дэнни хмыкнул, глотнул вина и поддел вилкой салат.
— Это основатели религиозных сект на Среднем Востоке, — пояснил отец Инцаги.
— Я понял.
— Значит, вы о них слышали?
— О трех первых.
— Но не о Шейхе Ади.
Дэнни кивнул.
— Я так и думал, — оживился Инцаги. — Иезиды не так хорошо известны.
— Иезиды?
— Шейх Ади. Он из иезидов.
Дэнни обнаружил, что играть роль не очень эрудированного детектива несложно.
— Это одно из курдских племен, — пояснил священник. — Субэтническая группа.
Вот теперь появились еще и курды, грустно подумал Дэнни. Все, что он знал о курдах, укладывалось в одну фразу: они живут в Турции или Ираке (а может быть, в Иране) и подвергаются гонениям. И больше ничего.
— Шейх Ади был их пророком, — добавил Инцаги, наворачивая на вилку немного зелени.
— Иезидов?
— Да, иезидов. Кристиан поехал туда изучать «Черное писание». Это священная книга.
Официант принес аппетитно выглядящий стейк для Инцаги и посыпанные крупинками черных трюфелей макароны лингвини для Дэнни. Сам Дэнни, откинувшись на спинку стула, прикидывал в уме, как лучше направить разговор в сторону компьютера.
— А почему они называют эту священную книгу «Черным писанием»? — спросил он.
— Кто знает? — Инцаги задумчиво прожевал кусочек стейка. — Мне их устремления не понятны, ведь они апологеты культа ангела-павлина.
— Вы хотите сказать, что иезиды обожествляют павлинов?
— Не птиц, а сатану.
Дэнни усмехнулся.
— Извините, святой отец, но… я не улавливаю связи.
— Все очень просто, павлин для них является символом дьявола.
— Павлин?
— Да.
Дэнни задумался.
— Вот, значит, как… курды обожествляют дьявола.
— Не все курды. Большинство из них мусульмане.
— Только иезиды?
— Вот именно. Сатане поклоняются иезиды.
Дэнни внимательно посмотрел на священника:
— А вы меня не разыгрываете? Сатана имеется в виду… тот самый?
Отец Инцаги кивнул, продолжая жевать стейк.
— Когда-то племя иезидов было многочисленным, да и сейчас их на земле почти миллион. В течение многих лет они подвергались невероятным гонениям. Во-первых, как курды, а во-вторых, как иезиды. На них лежало как бы двойное проклятие. Многострадальный народ.
Дэнни вздохнул.
— Неудивительно. Того, кто обожествляет дьявола, по головке не гладят.
Инцаги засмеялся.
— Это не то, что вы думаете. Они не приносят в жертву младенцев и не летают на метлах. Иезиды приняли сознательное решение поклоняться сатане, потому что в «Черном писании» говорится, что на восьмой день Бог утомился от мира и предоставил его в распоряжение дьявола. Для них дьявол — это не зло, а Тавус, нечто вроде главного ангела.
— Как Люцифер.
— Да, как Люцифер, но оставшийся на небесах.
— Это интересно, — сказал Дэнни, — но вернемся к Терио. Вы говорили, что он был расстроен чем-то, происшедшим с ним в Турции.
Священник задвигался на стуле, словно внезапно почувствовал дискомфорт.
— Верно.
— И что же там произошло?
— По словам Кристиана… я знаю, это звучит смешно, но он сказал, что видел там дьявола.
— Что? — удивленно воскликнул Дэнни.
Священник нервно усмехнулся.
— Он утверждал, будто видел там дьявола.
— Невероятно!
Дэнни не знал, как реагировать. Он считал себя католиком, однако по-настоящему религиозными в их семье были только две тетушки, старые девы. В жизни остальных членов клана Креев церковь играла лишь обрядовую роль. Там они женились и крестили детей (его собственное свидетельство о крещении лежало в конверте в верхнем ящике маминого бюро). Церковь надзирала за их похоронами и совершала обряд погребения. Некоторые даже более или менее регулярно ходили на мессу, особенно когда становились старше. Правда, родители Дэнни этой стадии пока не достигли. Но никто в их семье, кроме тетушек, не верил в дьявола. Зло, разумеется, существовало, но не воплощенное в каком-либо конкретном образе. Для Дэнни дьявол был как… фея из сказки.
— И как же он выглядел? — спросил наконец Дэнни. — С рогами, высокий?
— Кристиан не уточнил, — смущенно промолвил священник. — Упомянул только, что ездит на «бентли».
— Дьявол?
— Именно.
— И где это было? — спросил Дэнни.
— В восточной Турции. — Инцаги наклонился вперед и добавил со слабой улыбкой: — А вы думали, дьявол ездит на «роллс-ройсе»?
Дэнни усмехнулся. Как на это должен отреагировать коп? Священник испытывает его или просто шутит?
— Странно.
— Я согласен, — произнес Инцаги.
Когда официант начал убирать тарелки, Дэнни решил, что пора переходить к делу. Он вытащил квитанцию, выуженную из мусора Терио, и спросил, можно ли посмотреть компьютер профессора.
— Мы надеемся там что-нибудь найти, что помогло бы расследованию.
Священник помрачнел.
— К сожалению, его у меня нет. Пока нет.
— Почему?
— Он все еще лежит на таможне. Пошлина составляет более миллиона лир — примерно пятьсот долларов, — и я ее не заплатил. Поэтому ноутбук находится на складе в аэропорту Леонардо да Винчи. Вы же знаете, как это бывает, — расстроенно продолжил Инцаги, — я попросил ссуду, но дадут ее через несколько месяцев. К тому же иметь ноутбук, конечно, неплохо, но мне он вообще-то не нужен. В моем распоряжении несколько прекрасных компьютеров.
— Зачем же тогда Терио вам его послал?
— Хотел сделать подарок. Однажды я обмолвился, что хотел бы иметь портативный компьютер, а для Кристиана этот ноутбук казался чересчур тяжелым.
Дэнни засмеялся.
— Получается: на тебе, Боже, что мне не гоже?
— Ну, не совсем так. Ноутбук был бы уже давно у меня, если бы Кристиан послал его на мой офис в Ватикане. А он указал домашний адрес на виа делла Скрофа. Значит, придется раскошелиться.
Дэнни сделал вид, что задумался, и произнес:
— А если я получу его для вас? В управлении шерифа мне выдали некоторые средства на расходы, и требуемая сумма имеется. Я посмотрю его несколько дней, а затем передам вам.
— Согласен.
Инцаги вытащил из кармана красивую визитную карточку и протянул Дэнни.
— Наверху указан номер моей квартиры в доме, который называется «Каса Клера». Я прихожу туда обычно к вечеру. Но вы всегда можете связаться со мной по мобильному, если я в это время не в церкви. Там я телефон выключаю.
— Прекрасно, — сказал Дэнни и на обороте визитной карточки детектива Фрэнка Маллера нацарапал номер своего мобильного телефона. — Вот. — Он протянул ее священнику.
— Я составлю письмо для таможни, — сказал Инцаги, — и сегодня же передам вам вместе с декларацией. Никаких проблем у вас возникнуть не должно.
Дэнни улыбнулся:
— Вы очень любезны.
— Вы тоже, — ответил священник. — Мы с вами прекрасно договорились. Услуга за услугу.
Глава 8
В Ватикан они направились пешком по лабиринту старинных улиц, очень узких и сумрачных даже в середине дня. Свернув за угол, оказывались на залитой солнцем площади, а через полминуты сворачивали за другой угол, и все предметы из золотых сразу становились серебряными.
Инцаги подвел Дэнни к пешеходному мосту через Тибр. Справа возвышалась громада замка Святого Ангела. На мосту вовсю шла торговля. Смуглокожие арабы и апатичные африканцы продавали все, от зонтиков, бижутерии и оловянных солдатиков на батарейках, ползающих на животе с ружьями в руках, до гашиша.
Они вышли на виа делла Кончилационе и влились в поток туристов, двигающихся к площади Святого Петра. Нещадно палило солнце. Площадь была уставлена складными стульями — видимо, сегодня должен был появиться папа. Римский священник и Дэнни миновали пост швейцарских гвардейцев и через боковую улочку попали в открытый внутренний двор Кортиле делла Пинье, окруженный темно-коричневыми зданиями с арками. Двор был разделен на крупные квадраты с булыжными дорожками между ними. В центре каждого квадрата находился окруженный зеленым газоном журчащий фонтан. В дальнем конце двора Дэнни восхищенно засмотрелся на гигантскую мраморную сосновую шишку примерно три метра высотой, установленную на великолепной резной капители.
— Откуда она здесь?
Инцаги пожал плечами.
— Возможно, дар или трофей.
Они направились через аркаду в здание, которое оказалось внутри таким же современным, как и старинным снаружи. Инцаги зарегистрировал себя и гостя, после чего повел Дэнни к эскалатору. Они спустились на два пролета и вошли в ярко освещенную комнату, отделенную от книгохранилища прозрачной стеклянной стеной, за которой виднелись уходящие в бесконечность ряды полок. Надпись на табличке гласила: ARCHIVO SEGRETO[32].
— Хранилище перестроили примерно лет десять назад, — пояснил Инцаги. — Здесь была ужасная теснота, особенно в секторе манускриптов. А теперь мы имеем сорок три километра металлических полок. Так что вдоль них вы можете пробежать марафон. — Священник улыбнулся. — Я удалюсь на несколько минут, чтобы все оформить.
Дэнни остался в обществе пожилой монахини. Она сидела за антикварным письменным столом и, не обращая на него никакого внимания, тихо говорила что-то в микрофон радиотелефонной гарнитуры, не отводя глаз от дорогого монитора. Правая рука периодически щелкала мышью.
Вскоре вернулся Инцаги с толстым конвертом.
— Извините, что так долго, но я решил подготовить также справку, что вы уполномочены получить для меня компьютер. Не уверен, что она необходима, но… — Инцаги засмеялся, — мы с вами в Италии, а здесь чем больше бумаг, тем лучше.
— Спасибо.
— Вы сообщите мне, когда что-нибудь выясните?
— Разумеется.
Все идет замечательно, подумал Дэнни. Самая неприятная и трудная часть работы, которую он так боялся, — лгать священнику, выдавать себя за копа, — уже позади. И все прошло совсем неплохо. Инцаги оказался добрым. Вот, даже подготовил какую-то справку.
— И сколько пробудет у вас компьютер? — спросил священник.
Дэнни задумался. Белцер не должен продержать его очень долго. Правда, файлы могут оказаться зашифрованными, и тогда потребуется время… но их же можно скопировать.
— Не очень долго, — пообещал Дэнни. — Если нам повезет и мы обнаружим какие-нибудь свидетельства… — он дал возможность фразе повиснуть в воздухе, — ну, тогда потребуется какое-то время.
Инцаги кивнул:
— Я понял. Все в порядке. У вас есть номер моего телефона, у меня — вашего.
— Верно.
— Но думаю, сегодня затевать вам это не следует.
— Что именно? — спросил Дэнни.
— Ехать в аэропорт получать компьютер, — ответил Инцаги. — Сейчас три, — он постучал пальцем по циферблату часов на запястье, — и с нашими пробками… вы не успеете.
— Таможня работает до пяти. Я узнавал.
— Да. Однако это означает, что служащие уйдут оттуда в четыре.
Он улыбнулся и повел Дэнни к эскалатору. Там они тепло распрощались, очень тепло. Священник долго жал ему руку и приветливо заглядывал в глаза. Его искренность и доброта были обескураживающими. У Дэнни даже немного испортилось настроение. По пути в отель его не покидала мысль, что сегодня он совершил какую-то подлость.
Но день еще не закончился. В небе сияло солнце, а его со всех сторон обступал Рим. Самый настоящий. Дэнни поднялся к себе в номер, принял душ. Достал из дипломата «Лучезарную гробницу» Терио, которую прислали незадолго до отъезда. Он ее даже ни разу не открыл. Книжка тонкая, с фотографией Терио на тыльной стороне обложки, той же самой, какую поместила «Вашингтон пост». Сунув книгу под мышку, Дэнни спустился в холл и вышел на улицу. Остановил такси.
— "Вилла Боргезе", — сказал он водителю и добавил: — Per favore[33].
Поездка была недолгой. Парк, как предполагал Дэнни, оказался прекрасным местом для чтения в летний день. Дивные зеленые лужайки и цветники, затененные огромными платанами скамейки. По дорожкам прогуливались влюбленные, в песочницах играли дети. Продавцы мороженого возили свои тележки. Дэнни купил стаканчик фисташкового, сел и начал читать.
Первая половина книги была посвящена зарождению движения анахоретов. Терио указывал, что на Запад монашество принес святой Антоний Египетский[34] и его последователи. У религиозных странников очень скоро появилось множество последователей. И чем более глубоким было их отшельничество, чем дальше они удалялись в пустыню, тем более многочисленными (такова ирония) оказывались их адепты. В раннем Средневековье европейское монашество сыграло весьма положительную роль, поскольку именно в монастырях удалось сохранить написанное слово, что спасло западную цивилизацию от полного невежества.
Это все интересно, но не по существу. «Вынужденных анахоретов» Дэнни нашел в главе ближе к концу книги. Терио подробно анализировал народную балладу «Замурованная жена», возраст которой перевалил за тысячу лет. Эта песня была хорошо известна всюду, от Бомбея до Бухареста. Существует более семисот ее версий на различных языках и диалектах.
В сербском варианте женщину замуровывают в крепостную стену. В Турции это караван-сарай. В Персии мост. И всегда это делалось, чтобы поймать удачу, а в случае с мостами — ради умиротворения речных духов, чтобы они не гневались на то, что люди устроили здесь переправу.
Самой трогательной Дэнни показалась трансильванская баллада, в ней рассказывалось о каменщиках, которые работали вдали от дома на постройке монастыря. Работа почему-то не ладилась. Поговаривали, будто это происки речных духов, которые не дадут им возможности вернуться домой. Однажды старший каменщик во сне услышал голос, тот сказал, что речных духов можно умиротворить, только принеся в жертву женщину. Причем именно первую женщину, которая придет к ним. Ее нужно замуровать в основание моста. Утром старший каменщик пересказал свой сон товарищам, и они сообща решили, что, мол, так тому и быть: первая женщина, которая придет к ним, должна быть погребена заживо. Проходит час, и они увидели вдалеке на дороге женщину, направлявшуюся в их сторону. Когда она подошла ближе, старшего каменщика охватил ужас. Это была его молодая жена. Несла ему еду, вино и цветы. Он молил Бога, чтобы она повернула обратно, но этого не случилось. Ее замуровали в стену, а старший каменщик умер от горя.
Терио пишет, что интерпретаций значения этой песни существует столько же, сколько и вариантов текста. Некоторые ученые-постмодернисты считают песню метафорой замужней жизни (когда женщину фигурально замуровывают в браке, чтобы сохранить ее добродетель). Другие комментаторы идут дальше. Они полагают, например, что в песне символически показано, как мусульманские завоеватели замуровали сербов.
Терио настаивает, что песню следует понимать буквально. По его мнению, в балладе «Замурованная жена» описан варварский обычай, когда женщин и детей заживо замуровывали в стены, чтобы обеспечить успех строительству какого-нибудь важного сооружения. Терио ссылается на конкретные исторические факты. Например, на то, как в стену немецкого замка Нидер-Мандершайд замуровали девственницу, или на знаменитый бременский мост.
Когда его в девятнадцатом веке сносили, то в основании нашли скелет ребенка. Подобные свидетельства были обнаружены также в процессе реконструкции английских церквей и французских соборов. Некоторые ученые уверены, что детский стишок «Лондонский мост» также имеет отношение к этому жуткому обычаю.
Дэнни сразу вспомнил его.
В конце концов, это все было очень давно, тогда нравы царили жестокие. Он поднял взгляд от книги и с удивлением обнаружил, что уже вечер. В парке зажгли фонари, теперь уже редкие прохожие отбрасывали длинные тени.
Дэнни встал, осмотрелся и решил направиться к зареву огней вдалеке, где находилась пьяцца дель Пополо. Впрочем, это было не так важно. Заблудиться он не боялся, зная, что в любом месте можно поймать такси, которое доставит его в отель, где он спокойно поужинает и ляжет спать. Дэнни медленно шел по парку, зажав в руке книгу. Неужели Терио сделали вынужденным анахоретом? Похоронили заживо. Но кто?
Дэнни попытался освободиться от этой мысли, но ее сменила другая, не лучше. Если это было самоубийство и Терио замуровал себя сам, то о чем он думал? О чем думал этот человек, устанавливая на место последний шлакоблок?
— Vabene[35].
Он завертел валик, извлекая страницу. Поднявшись, чиновник толкнул бумагу через стойку к Дэнни.
— Распишитесь.
Дэнни расписался, чиновник тоже. Затем поставил печать.
— Прошу заплатить. — Чиновник указал на цифру на бумаге (1 483 000).
Дэнни достал пачку купюр, полученных утром в банке, и отсчитал нужную сумму. Чиновник рассортировал купюры и убрал в ящик под стойкой. Запер ящик, пробормотал что-то непонятное и исчез в задней комнате. Через минуту он вернулся с коробкой, держа ее так, будто это была какая-то драгоценность.
— Grazie![36] — поблагодарил Дэнни.
— Prego![37] — ответил чиновник.
Дэнни уселся на заднее сиденье такси, коробку с компьютером положил рядом. Он намеревался переслать его Белцеру по службе «Федерал экспресс», но неожиданно ему пришло в голову, что следует предварительно скопировать файлы. «Федерал экспресс» — компания надежная, но всякое может случиться. И если компьютер пропадет, Дэнни потеряет огромную кучу денег.
Он попросил водителя остановился у небольшого элегантного магазина офисного оборудования на виа дель Корсо и через десять минут вернулся в машину с коробкой дискет и пачкой почтовых наклеек. Поднявшись к себе в номер, сел на диван и с помощью ножа для конвертов осторожно вскрыл коробку.
Компьютер был знакомый. Ноутбук «Синкпэд» фирмы «Ай-би-эм» в черном футляре, обтянутом синтетической тканью, со всеми принадлежностями, включая внешний дисковод и переходники для итальянских разъемов. Чтобы все наладить и запустить, потребовалось не больше пяти минут.
Дэнни сразу перешел в корневой каталог, где обнаружил дюжину директорий, содержащих текстовые файлы. Прикладные системы его не интересовали. Он переписал нужные директории на дискеты и скопировал на них текстовые файлы. Уложил дискеты в конверты с символикой отеля, надписал и сунул в свой рюкзак, а ноутбук упаковал в коробку.
Пришло время звонить Белцеру. Получить заработанное. Дэнни набрал номер мобильного телефона. В трубке стояла тишина, иногда прерываемая отдаленными электронными трелями. И наконец:
— Prego.
— Можно попросить к телефону мистера Белцера?
Голос потеплел.
— Дэниел! Друг мой! Ну, какие впечатления от Вечного города?
— Сногсшибательно! Я просто потрясен!
Инцаги подвел Дэнни к пешеходному мосту через Тибр. Справа возвышалась громада замка Святого Ангела. На мосту вовсю шла торговля. Смуглокожие арабы и апатичные африканцы продавали все, от зонтиков, бижутерии и оловянных солдатиков на батарейках, ползающих на животе с ружьями в руках, до гашиша.
Они вышли на виа делла Кончилационе и влились в поток туристов, двигающихся к площади Святого Петра. Нещадно палило солнце. Площадь была уставлена складными стульями — видимо, сегодня должен был появиться папа. Римский священник и Дэнни миновали пост швейцарских гвардейцев и через боковую улочку попали в открытый внутренний двор Кортиле делла Пинье, окруженный темно-коричневыми зданиями с арками. Двор был разделен на крупные квадраты с булыжными дорожками между ними. В центре каждого квадрата находился окруженный зеленым газоном журчащий фонтан. В дальнем конце двора Дэнни восхищенно засмотрелся на гигантскую мраморную сосновую шишку примерно три метра высотой, установленную на великолепной резной капители.
— Откуда она здесь?
Инцаги пожал плечами.
— Возможно, дар или трофей.
Они направились через аркаду в здание, которое оказалось внутри таким же современным, как и старинным снаружи. Инцаги зарегистрировал себя и гостя, после чего повел Дэнни к эскалатору. Они спустились на два пролета и вошли в ярко освещенную комнату, отделенную от книгохранилища прозрачной стеклянной стеной, за которой виднелись уходящие в бесконечность ряды полок. Надпись на табличке гласила: ARCHIVO SEGRETO[32].
— Хранилище перестроили примерно лет десять назад, — пояснил Инцаги. — Здесь была ужасная теснота, особенно в секторе манускриптов. А теперь мы имеем сорок три километра металлических полок. Так что вдоль них вы можете пробежать марафон. — Священник улыбнулся. — Я удалюсь на несколько минут, чтобы все оформить.
Дэнни остался в обществе пожилой монахини. Она сидела за антикварным письменным столом и, не обращая на него никакого внимания, тихо говорила что-то в микрофон радиотелефонной гарнитуры, не отводя глаз от дорогого монитора. Правая рука периодически щелкала мышью.
Вскоре вернулся Инцаги с толстым конвертом.
— Извините, что так долго, но я решил подготовить также справку, что вы уполномочены получить для меня компьютер. Не уверен, что она необходима, но… — Инцаги засмеялся, — мы с вами в Италии, а здесь чем больше бумаг, тем лучше.
— Спасибо.
— Вы сообщите мне, когда что-нибудь выясните?
— Разумеется.
Все идет замечательно, подумал Дэнни. Самая неприятная и трудная часть работы, которую он так боялся, — лгать священнику, выдавать себя за копа, — уже позади. И все прошло совсем неплохо. Инцаги оказался добрым. Вот, даже подготовил какую-то справку.
— И сколько пробудет у вас компьютер? — спросил священник.
Дэнни задумался. Белцер не должен продержать его очень долго. Правда, файлы могут оказаться зашифрованными, и тогда потребуется время… но их же можно скопировать.
— Не очень долго, — пообещал Дэнни. — Если нам повезет и мы обнаружим какие-нибудь свидетельства… — он дал возможность фразе повиснуть в воздухе, — ну, тогда потребуется какое-то время.
Инцаги кивнул:
— Я понял. Все в порядке. У вас есть номер моего телефона, у меня — вашего.
— Верно.
— Но думаю, сегодня затевать вам это не следует.
— Что именно? — спросил Дэнни.
— Ехать в аэропорт получать компьютер, — ответил Инцаги. — Сейчас три, — он постучал пальцем по циферблату часов на запястье, — и с нашими пробками… вы не успеете.
— Таможня работает до пяти. Я узнавал.
— Да. Однако это означает, что служащие уйдут оттуда в четыре.
Он улыбнулся и повел Дэнни к эскалатору. Там они тепло распрощались, очень тепло. Священник долго жал ему руку и приветливо заглядывал в глаза. Его искренность и доброта были обескураживающими. У Дэнни даже немного испортилось настроение. По пути в отель его не покидала мысль, что сегодня он совершил какую-то подлость.
Но день еще не закончился. В небе сияло солнце, а его со всех сторон обступал Рим. Самый настоящий. Дэнни поднялся к себе в номер, принял душ. Достал из дипломата «Лучезарную гробницу» Терио, которую прислали незадолго до отъезда. Он ее даже ни разу не открыл. Книжка тонкая, с фотографией Терио на тыльной стороне обложки, той же самой, какую поместила «Вашингтон пост». Сунув книгу под мышку, Дэнни спустился в холл и вышел на улицу. Остановил такси.
— "Вилла Боргезе", — сказал он водителю и добавил: — Per favore[33].
Поездка была недолгой. Парк, как предполагал Дэнни, оказался прекрасным местом для чтения в летний день. Дивные зеленые лужайки и цветники, затененные огромными платанами скамейки. По дорожкам прогуливались влюбленные, в песочницах играли дети. Продавцы мороженого возили свои тележки. Дэнни купил стаканчик фисташкового, сел и начал читать.
Первая половина книги была посвящена зарождению движения анахоретов. Терио указывал, что на Запад монашество принес святой Антоний Египетский[34] и его последователи. У религиозных странников очень скоро появилось множество последователей. И чем более глубоким было их отшельничество, чем дальше они удалялись в пустыню, тем более многочисленными (такова ирония) оказывались их адепты. В раннем Средневековье европейское монашество сыграло весьма положительную роль, поскольку именно в монастырях удалось сохранить написанное слово, что спасло западную цивилизацию от полного невежества.
Это все интересно, но не по существу. «Вынужденных анахоретов» Дэнни нашел в главе ближе к концу книги. Терио подробно анализировал народную балладу «Замурованная жена», возраст которой перевалил за тысячу лет. Эта песня была хорошо известна всюду, от Бомбея до Бухареста. Существует более семисот ее версий на различных языках и диалектах.
В сербском варианте женщину замуровывают в крепостную стену. В Турции это караван-сарай. В Персии мост. И всегда это делалось, чтобы поймать удачу, а в случае с мостами — ради умиротворения речных духов, чтобы они не гневались на то, что люди устроили здесь переправу.
Самой трогательной Дэнни показалась трансильванская баллада, в ней рассказывалось о каменщиках, которые работали вдали от дома на постройке монастыря. Работа почему-то не ладилась. Поговаривали, будто это происки речных духов, которые не дадут им возможности вернуться домой. Однажды старший каменщик во сне услышал голос, тот сказал, что речных духов можно умиротворить, только принеся в жертву женщину. Причем именно первую женщину, которая придет к ним. Ее нужно замуровать в основание моста. Утром старший каменщик пересказал свой сон товарищам, и они сообща решили, что, мол, так тому и быть: первая женщина, которая придет к ним, должна быть погребена заживо. Проходит час, и они увидели вдалеке на дороге женщину, направлявшуюся в их сторону. Когда она подошла ближе, старшего каменщика охватил ужас. Это была его молодая жена. Несла ему еду, вино и цветы. Он молил Бога, чтобы она повернула обратно, но этого не случилось. Ее замуровали в стену, а старший каменщик умер от горя.
Терио пишет, что интерпретаций значения этой песни существует столько же, сколько и вариантов текста. Некоторые ученые-постмодернисты считают песню метафорой замужней жизни (когда женщину фигурально замуровывают в браке, чтобы сохранить ее добродетель). Другие комментаторы идут дальше. Они полагают, например, что в песне символически показано, как мусульманские завоеватели замуровали сербов.
Терио настаивает, что песню следует понимать буквально. По его мнению, в балладе «Замурованная жена» описан варварский обычай, когда женщин и детей заживо замуровывали в стены, чтобы обеспечить успех строительству какого-нибудь важного сооружения. Терио ссылается на конкретные исторические факты. Например, на то, как в стену немецкого замка Нидер-Мандершайд замуровали девственницу, или на знаменитый бременский мост.
Когда его в девятнадцатом веке сносили, то в основании нашли скелет ребенка. Подобные свидетельства были обнаружены также в процессе реконструкции английских церквей и французских соборов. Некоторые ученые уверены, что детский стишок «Лондонский мост» также имеет отношение к этому жуткому обычаю.
Дэнни сразу вспомнил его.
Он никогда не усматривал здесь никакого смысла. Просто набор слов. Какой ключ? Куда ее собираются запереть? Теперь вдруг все стало ясно. Красавицу нужно запереть, чтобы удержать мост, сделать так, чтобы он не проваливался. Боже… У Дэнни по коже пошли мурашки.
Лондонский мост проваливается.
Он проваливается, проваливается.
Лондонский мост проваливается.
А у меня есть подруга-красавица.
Возьму-ка я ключ и запру ее,
Запру ее, запру ее,
Мою красавицу…
В конце концов, это все было очень давно, тогда нравы царили жестокие. Он поднял взгляд от книги и с удивлением обнаружил, что уже вечер. В парке зажгли фонари, теперь уже редкие прохожие отбрасывали длинные тени.
Дэнни встал, осмотрелся и решил направиться к зареву огней вдалеке, где находилась пьяцца дель Пополо. Впрочем, это было не так важно. Заблудиться он не боялся, зная, что в любом месте можно поймать такси, которое доставит его в отель, где он спокойно поужинает и ляжет спать. Дэнни медленно шел по парку, зажав в руке книгу. Неужели Терио сделали вынужденным анахоретом? Похоронили заживо. Но кто?
Дэнни попытался освободиться от этой мысли, но ее сменила другая, не лучше. Если это было самоубийство и Терио замуровал себя сам, то о чем он думал? О чем думал этот человек, устанавливая на место последний шлакоблок?
* * *
С утра было жарко настолько, что шершавый воздух слегка раздражал кожу. Дэнни стоял у таможенной стойки в аэропорту Леонардо да Винчи, ожидая, когда оформят документы. За стойкой элегантный молодой человек с тлеющей сигаретой в углу рта долбил по древней пишущей машинке. Он был на редкость сосредоточен и напряженно-внимателен, словно выполнял работу чрезвычайной важности. Время от времени таможенный чиновник легонько ударял по каретке, чтобы вернуть ее в исходное положение, вглядываясь сквозь дым и продолжая стучать. Наконец остановился, очень медленно прочитал напечатанное и объявил:— Vabene[35].
Он завертел валик, извлекая страницу. Поднявшись, чиновник толкнул бумагу через стойку к Дэнни.
— Распишитесь.
Дэнни расписался, чиновник тоже. Затем поставил печать.
— Прошу заплатить. — Чиновник указал на цифру на бумаге (1 483 000).
Дэнни достал пачку купюр, полученных утром в банке, и отсчитал нужную сумму. Чиновник рассортировал купюры и убрал в ящик под стойкой. Запер ящик, пробормотал что-то непонятное и исчез в задней комнате. Через минуту он вернулся с коробкой, держа ее так, будто это была какая-то драгоценность.
— Grazie![36] — поблагодарил Дэнни.
— Prego![37] — ответил чиновник.
Дэнни уселся на заднее сиденье такси, коробку с компьютером положил рядом. Он намеревался переслать его Белцеру по службе «Федерал экспресс», но неожиданно ему пришло в голову, что следует предварительно скопировать файлы. «Федерал экспресс» — компания надежная, но всякое может случиться. И если компьютер пропадет, Дэнни потеряет огромную кучу денег.
Он попросил водителя остановился у небольшого элегантного магазина офисного оборудования на виа дель Корсо и через десять минут вернулся в машину с коробкой дискет и пачкой почтовых наклеек. Поднявшись к себе в номер, сел на диван и с помощью ножа для конвертов осторожно вскрыл коробку.
Компьютер был знакомый. Ноутбук «Синкпэд» фирмы «Ай-би-эм» в черном футляре, обтянутом синтетической тканью, со всеми принадлежностями, включая внешний дисковод и переходники для итальянских разъемов. Чтобы все наладить и запустить, потребовалось не больше пяти минут.
Дэнни сразу перешел в корневой каталог, где обнаружил дюжину директорий, содержащих текстовые файлы. Прикладные системы его не интересовали. Он переписал нужные директории на дискеты и скопировал на них текстовые файлы. Уложил дискеты в конверты с символикой отеля, надписал и сунул в свой рюкзак, а ноутбук упаковал в коробку.
Пришло время звонить Белцеру. Получить заработанное. Дэнни набрал номер мобильного телефона. В трубке стояла тишина, иногда прерываемая отдаленными электронными трелями. И наконец:
— Prego.
— Можно попросить к телефону мистера Белцера?
Голос потеплел.
— Дэниел! Друг мой! Ну, какие впечатления от Вечного города?
— Сногсшибательно! Я просто потрясен!