Кин Дей. День рождения

   Я узнал некоторых из этих женщин. Две из них были замужем и принадлежали к высшему свету Сан Сити. Была там и фотография Лу, сведенное от желания лицо, выгнувшееся тело.
   – А я-то поверил, что он тебе отвратителен, что вчера вечером ты послала его ко всем чертям, – сказал я фотоснимку.
   Итак, с появлением этого нового звена цепочки мне было еще нужнее увидеть Кендалла. Я совершенно не мог продолжать верить в случайность нашей вчерашней встречи с Лу в «Плантации». У случая длинная рука, но не настолько же. Лу заплатили за то, чтобы она со мной переспала. Я хотел знать, зачем и кому это было нужно.
   Я пересек зеркальную комнату, толкнул дверь, которая выходила в ванную комнату, прошел через ванную и очутился, наконец, в салоне. Он был огромен: приблизительно десять на пять метров. Через стеклянную стену виднелась луна, сиявшая над бухтой. Вдали мерцали огоньки Сан Сити.
   Помещение было, на мой вкус, слабо меблировано. Впрочем, меблировка соответствовала архитектуре дома: она была ультрамодной и явно неудобной, кроме разве красного кресла, которое занимал Кендалл. Тот, впрочем, сменил положение. Теперь он сидел лицом к стеклянной стене. Я все также видел его макушку над спинкой кресла. Ни руки, ни бутылки виски уже не было видно.
   – Эй, Кендалл, – крикнул я ему.
   Он не шевельнулся. Я подошел к нему и шлепнул его по голове, чтобы разбудить. Шлепнул, правда, чуть сильнее, чем было нужно. Его голова мотнулась вперед, увлекая все тело, которое при падении развернулось. Он упал на спину, и тогда я увидел его лицо. Лицо, изборожденное глубокими морщинами с оскалом дохлой рыбы.
   Когда я был маленьким, я раз забежал на кухню, чтобы отщипнуть кусок курицы, которая осталась с ужина. Я в спешке сунул руку в тарелку с гнилым липким мясом, которое мой отец оставил на приманку для ловли крабов. Тогда, помню, у меня было такое же чувство: меня чуть было не вырвало. Бутылка виски, ударившись о стеклянную стену, разбилась об пол. Звук разбитого стекла дошел до меня словно через ватные тампоны метровой толщины.
   У меня потемнело в глазах. Стало трудно дышать. Воротник сдавил горло. Рука непроизвольно потянулась, чтобы ослабить галстук, но я обнаружил, что воротник был уже расстегнут.
   Это было невозможно. Всего полчаса назад я говорил с ним по телефону. Что он тут делал, мертвый? Ибо он был мертв. Человек, которого я сбросил с кресла, был не Кендалл. Это был Тони Мантин.
   Борта его белого шелкового костюма были залиты кровью. Он лежал на спине и его лицо было так же лишено всякого выражения, как тогда, когда он мне сказал: «Ты мне нравишься, Чартерс».
   Я отступил на шаг.
   – Кендалл! – заорал я. – Мистер Кендалл!
   Мне казалось, что я вопил в морге. Ответом мне было только слабое эхо. Я хотел закурить сигарету, но руки мои настолько сильно дрожали, что я зажег ее посредине, бросил, достал новую. Вот тогда я и заметил пистолет. С того места, где я стоял, он был похож на «Кольт» 38-го калибра, собранного на раме 45-го калибра. Рукоятка его была инкрустирована пожелтевшей слоновой костью. Ствол был посеребрен. Я поднял его, потом положил на прежнее место. Сделал это быстро, так как ствол был горячим. И понял, что погорячился, что мог сильно погореть. Теперь в это дело вмешается полиция, а я сделал огромную оплошность.
   «Кто этот тип?» – спросит меня Билл Дэвид.
   «Он мне назвался Мантином», – отвечу ему я.
   «Почему вы поссорились?» – спросит Дэвид.
   «Мы не ссорились».
   «Не вы ли его случаем убили?»
   «Нет».
   «А кто же его убил?»
   «Не знаю».
   "И у вас нет ни малейшей идеи на этот счет?
   «Нет».
   «Когда вы вошли в комнату, он был уже мертв?»
   «Да».
   «Тогда как могли, – спросит меня лейтенант Дэвид, – отпечатки ваших пальцев очутиться на пистолете?»
   И мне останется лишь ответить:
   «Я его поднял машинально».
   Как и Пел Мантиновер...

Глава 8

   Я стоял как пригвожденный, сосал сигарету и глядел на Мантина. Беннер сказал, что этот человек негодяй. Первое лицо в банде, контролировавшей игорные дома трех штатов. Дело тянуло на несколько миллионов долларов. Он был наемным убийцей. В некотором роде Мантин был для Кайфера тем же, чем я был для Кендалла. Разве только что Кайфер не говорил ему: «Принесите-ка мне сандвич с ветчиной» или «Пойдите скажите Пел Мантиновер, что кассационная жалоба отклонена». Кайфер говорил: «Вправь-ка мозги этому типу». «Пристрели этого засранца». «Заткни глотку этому придурку». И Мантин выполнял приказ.
   Однако, мне не была безразлична его смерть. Он не был животным, отнюдь нет. Чем дольше я на него смотрел, тем больше находил под маской усталости сходство с Пел Мантиновер. Это был, наверное, ее старший брат. Я готов был поклясться, что он был по натуре хорошим парнем, что измениться его заставили обстоятельства. У него были какие-то привязанности, и доказательством этого могли служить те десять тысяч долларов, которые он мне дал, чтобы спасти Пел Мантиновер. У меня было странное ощущение, что я его подставил. Мантин хорошо ко мне относился, и теперь он был мертв.
   Было нетрудно представить, что здесь произошло. После нашего разговора по телефону у Мантина сложилось ложное впечатление, что я поговорил с Кендаллом и тот посоветовал мне вернуть деньги и договориться с ребятами из Сан Сити. Тогда он прямиком направился к Кендаллу. Они поругались. И Кендалл, у которого на совести было то, что он позволил вынести смертный приговор Пел, убил Мантина.
   Я вернулся в зеркальную комнату и почувствовал себя еще сквернее, чем при первом ее посещении. Теперь все это увидит полиция. Полиция и журналисты, которые своего не упустят. Материалы по этому делу будут напечатаны на первых страницах газет, и куча замужних «респектабельных» женщин, о которых не будет напечатано, будут трястись от страха в течение нескольких недель.
   Не задумываясь о том, что я делал, я сорвал со стены фотографию Лу, порвал ее на мелкие клочки и бросил в унитаз. Лу не заслужила чести находиться в подобной кампании. Она, как и Мантин, в основе своей была неплохой.
   Я пересек комнату в сопровождении моих многочисленных двойников. Дюжина рук помогала мне открыть дверь, выходившую в коридор. Я позвал: «Мистер Кендалл!» Даже эхо не захотело мне ответить.
   Могло случиться, что события здесь разворачивались и по-другому. Возможно было, что Мантин убил Кендалла и сам скончался в красном кресле от полученной раны. Могло быть, что я звал мертвого!
   Пройдя коридор, я осмотрел остальные комнаты. Во всех был идеальный порядок, но Кендалла в них не было. Я поднял штору и посмотрел на улицу. Мэй все так же стояла около машины, положив руку на дверцу.
   – Мэй, – позвал я ее.
   Она подняла лицо, показавшееся мне при лунном свете очень бледным.
   – Ну, слава богу! – сказала она. – Я так боялась... Что ты там так долго делал, Джим?
   – Кендалла я не нашел, – ответил я. – Но в салоне Мантин. Он мертв.
   – Мертв? – пролепетала Мэй. – Мертв?!
   – Убит выстрелом в грудь.
   – А кто его убил?
   – Не знаю. Думаю, что Кендалл, ведь дом принадлежит ему.
   – Быстрее спускайся, – сказала Мэй. – Умоляю тебя. Уезжаем.
   Я покачал головой:
   – Невозможно. Я должен вызвать полицию.
   – Почему?
   – Я не думал наткнуться на труп. Я повсюду наоставлял отпечатки пальцев. На кнопках звонков, на двери, на перилах лестницы, на всех дверных ручках в доме и даже на пистолете. Если я сейчас уйду, Кендалл сможет повесить на меня дело Мантина. Он достаточно подл для того, чтобы это сделать.
   – Я сейчас поднимусь, – крикнула Мэй.
   Она исчезла под навесом подъезда. Спускаясь для того, чтобы подойти к входной двери, я догадался, почему не нашел дверь в салон: она была сделана в виде вставленного в стену большого зеркала. Наверное, Кендалл обожал смотреться в зеркала. Конечно, он был красивым мужчиной, но все же...
   Я открыл зеркальную дверь и прошел в салон. Мантин не сбежал. Я стал искать телефон и не мог его найти. Если в этом помещении и был телефонный аппарат, он должен был быть под что-нибудь замаскирован или закрыт каким-нибудь панно.
   Я присел на корточки около трупа, глядя на пистолет. Очень глупо было с моей стороны его поднимать. Но если бы я его вытер, то уничтожил бы все отпечатки, а это не решало проблемы. В любом случае предстояло дать кучу объяснений.
   Я долго сидел на корточках и смотрел через стеклянную стену на огни Сан Сити. Я жил в нижней части города. Еще вчера я как ни в чем не бывало отправился на работу. Было утро, похожее на тысячу других. А уже сегодня к вечеру вот что со мной стало. Внезапно я сообразил, что прошло уже много времени с того момента, как Мэй крикнула мне: «Я сейчас поднимусь».
   Входная дверь была открыта, у Мэй было достаточно времени для того, чтобы подняться по лестнице. Я снова вышел в центральный коридор и открыл одну из дверей из матового стекла. Мэй на лестнице не было. Я крикнул:
   – Мэй!
   Ответа не последовало. Легкий озноб пощекотал мне затылок. Я спустился на три ступеньки и в этот момент один за другим стали гаснуть светильники. Как будто кто-то вывернул одну за одной все пробки. Я вытащил пистолет и остановился, прижавшись спиной к стене и всматриваясь во мрак. Внизу открылась дверь, но я ничего не мог поделать.
   – Эй там, внизу, – сказал я. – Отвечайте или буду стрелять!
   Тишина нарушалась только пением цикад. Прижавшись спиной к стене, я таращился в темноту, пытаясь хоть что-нибудь различить. Но тщетно. Позвать еще раз я не решался. Покрывшись крупными каплями пота, я расшнуровал ботинок. Потом, не спуская пальца с курка, бросил ботинок вниз и приготовился стрелять по вспышкам выстрелов. Ботинок мягко шлепнулся на плиточный пол, но никто на шум не стрелял.
   Я подождал некоторое время, потом снял второй ботинок и начал спускаться по лестнице. Мне было страшно, но еще больше я боялся за Мэй. Я абсолютно ничего не видел. Задрав голову, я увидел звезды, но лестница спускалась в такую густую темноту, что ее можно было резать на куски. Ладонь была влажной от пота и я боялся, что пистолет выскользнет из руки. Сердце бешено колотилось. Дыхание было слишком бурным: его было слишком слышно. Я попробовал задержать дыхание, но мне этого не удалось сделать. Эти бесполезные попытки я стал предпринимать еще как только начал спускаться по лестнице. Человека, который мог меня подкарауливать внизу, не было. Он поднялся по левой лестнице и теперь спускался у меня за спиной. Я услышал его дыхание и повернулся, но было слишком поздно. От удара моя голова врезалась в стену. Я выронил пистолет, который перелетел через перила из кованого железа. Грохот выстрела сотряс лестничную клетку, и рукоятка пистолета нападавшего снова обрушилась на меня. На этот раз удар пришелся по лицу.
   Я упал на колени и схватил его за ноги. Он ударил меня коленом в подбородок. Я полетел назад, пытаясь увлечь за собой и его. Он ухватился за перила. Мне удалось подняться на ноги и я начал исступленно колотить его.
   – Кто ты? – задыхаясь спросил я. – Что ты сделал с Мэй?
   Он снова принялся наносить мне удары рукояткой пистолета. Бил он хладнокровно, со знанием дела, вынуждая меня спускаться ступенька за ступенькой. Мне казалось, что в этом кошмаре я отбивался как сумасшедший. Я слышал только приглушенные звуки ударов, чередовавшиеся время от времени с ругательствами боли и с хриплым прерывистым дыханием. Мне отчаянно хотелось узнать кто был моим противником: Кендалл? Кто-то из людей Кэйда Кайфера? И что он сделал с Мэй?
   – Скажи мне, подлец, кто ты? – задыхаясь спросил я. – Что ты сделал с Мэй?
   Лучше мне было бы не сбивать себе дыхание. Во рту я ощущал вкус крови и чувствовал, что продержаться долго я не смогу. Я старался защитить голову. Тогда противник ударил меня коленом в живот. Я вскрикнул и попытался отступить. Но наткнулся спиной на стену, так как лестница уже кончилась. Нападавший на меня тип был еще на лестнице, то есть выше меня. Он перестал молотить меня рукояткой пистолета и стал наносить удары ногами. Я попробовал нырнуть в сторону, но ударился головой обо что-то твердое и рухнул от боли на пол. Я попытался спастись ползком, но на меня по-прежнему сыпался град ударов.
   Интересно получалось: в книгах или в кинофильмах герой на моем месте должен был бы думать о высоких материях. Я должен был бы думать о Мэй и радоваться тому, что регулярно выплачивал взносы по страхованию жизни. Куда там! Я в тот момент только и думал: «Господи! Когда же он перестанет бить!»

* * *

   Невыносимая пытка наконец прекратилась. Мне было очень жарко. Я потел. Мне было плохо. На лице и на ладонях было полно мух и комаров. От меня разило виски. Им была пропитана вся моя одежда. Неподалеку было море. Я слышал, как волны прибоя ласкали берег.
   Открыв глаза, я обнаружил, что лежал в высокой траве в нескольких метрах от моря. Приподнявшись на локте, я увидел как на другой стороне бухты, фиолетово-таинственные при свете луны, мерцали огни Сан Сити. Это были огни карниза.
   Я сел и осмотрелся. По-прежнему я находился во владении Кендалла, на газоне перед домом. В салоне, на лестнице и над входной дверью горели лампочки.
   – Мэй!
   Голос мой был густым и вязким. Я прокашлялся, сплюнул и снова позвал. Ответа не было.
   Никогда в жизни меня так не избивали. Каждый мускул причинял боль. Поднимаясь на ноги, я обнаружил, что держал в руках какой-то инструмент. Опершись на его длинную деревянную рукоятку, я посмотрел в направлении дома.
   Мой «Форд» по-прежнему стоял на аллее, но черный «Кадиллак» исчез. Прихрамывая, я добрался до дома, используя как трость тот предмет, что был у меня в руке. Опять я попал в переплет. И такое со мной случалось уже не в первый раз. И надо было полагать не в последний. Но главное надо было узнать, что случилось с Мэй. Я позвал еще раз:
   – Мэй!
   Поднявшийся ветер отнес мой голос к бухте. Я приблизился к своему «Форду»: Мэй в нем не было. Я вернулся к дому и открыл дверь. На площадке темнела лужица крови. Лестница тоже была в пятнах крови. Моей крови, естественно. Я вряд ли смог сделать что-нибудь плохое своему противнику. Все произошло слишком быстро. Меня застали врасплох. Я посмотрел на предмет, который по-прежнему держал в руке. Это был заступ с длинным черенком. Я не бросил его, решив, если понадобится, использовать его как оружие, и прошел в салон. Красное кресло стояло на своем месте, но пистолет исчез. Так же как и труп Мантина. На полу не было ни пятнышка крови.
   Я вернулся в холл. В доме царила уже другая атмосфера. Пахло пустотой. Бесполезно было что-то искать. Я знал наверняка, что Мэй в доме не было. Тип, который меня вырубил и оттащил на газон, увел Мэй с собой.
   Я снова спустился вниз. Те редкие кусочки моей кожи, которые не болели, покрылись вдруг мурашками. Все это было как-то нереально, совсем неправдоподобно. Но это имело место. Я пришел к Кендаллу, и вот результат. Надо было заявить в полицию. Они должны были помочь мне в розысках Мэй.
   Пошатываясь, я вышел из дома. Несколько ночных бабочек, круживших хоровод у лампы над входом, слетелись на запах крови, запекшейся на моем лице. Я отогнал их рукой. Опираясь на заступ, вернулся к машине. Нельзя было терять ни минуты.
   Я уже садился в машину, как две фары осветили дорогу. Машина была крупных размеров и ехала на очень большой скорости. От резкого торможения из-под ее колес вылетел гравий, и мощный луч света пригвоздил меня к дверце «Форда».
   – Не двигаться! – приказал мне чей-то голос.
   Молодой полицейский не спеша приблизился ко мне, держа руку на пистолете. Его напарник вышел из машины, но остался возле нее.
   – Ну, ребята, вы приехали как нельзя вовремя, – сказал я прерывающимся голосом. – Я уже собирался вас вызывать.
   – Да, – сказал полицейский. – Как ваше имя?
   – Чартерс. Джим Чартерс.
   – Вы здесь живете?
   – Нет.
   Я хотел было рассказать ему о Мэй, но он не дал мне возможности произнести ни слова.
   – Вы слышали пистолетные выстрелы?
   – Боже мой, выслушайте же меня! Моя жена... Он перебил меня:
   – А это что такое?
   – Заступ, – ответил я.
   – Я и сам вижу, – сказал он. – А что вы собрались с ним делать?
   Я посмотрел на заступ, как будто видел его в первый раз.
   А правда, что я делал с этим заступом?

Глава 9

   «Лаборатория» Кендалла как нельзя более подходила для проведения допросов с третьей степенью устрашения. Каждый раз, когда кто-нибудь из допрашивавших меня детективов отходил в сторону, передо мной представала обнаженная женщина. Комната, казалось, кишела полицейскими. Они были повсюду. Они были даже под полом и на потолке.
   Но это не был, во всяком случае пока, допрос с третьей степенью устрашения. Мне не светил в глаза прожектор, никто не дубасил меня. Мне даже разрешили смыть с лица кровь. Один из людей лейтенанта Дэвида принес аптечку и перевязал мне самые серьезные раны.
   Я видел лейтенанта Дэвида как бы в облаке тумана из-за пота, застилавшего мне глаза. Я жалел о том, что не знал его лучше. Он был обыкновенным: ни большим, ни маленьким. Вот уже двадцать лет он служил в полиции Сан Сити, а лейтенантский чин получил всего пять лет назад. Редкие выцветшие волосы, морщинистое лицо, такое же запоминающееся, как у Мантина. У него была привычка сосать табак и поэтому говорил он медленно, с неожиданной вкрадчивостью.
   Он увидел, что я на него смотрел.
   – Как вы себя чувствуете, Чартерс? – спросил он.
   – Совершенно одуревшим, – ответил я. – Но это не важно. Важно разыскать Мэй.
   И зимой и летом Дэвид носил потертую фетровую шляпу. Говорили, что другой у него никогда и не было. Он сдвинул шляпу на затылок.
   – О ней мы поговорим через пять минут. А пока давайте выясним один вопрос: зачем вы приехали с женой к мистеру Кендаллу?
   – Чтобы спросить его совета, что делать с деньгами.
   – С какими деньгами?
   – Я вам уже в двадцатый раз объясняю. С десятью тысячами долларов, которые дал мне Мантин.
   – Ну, да, десять тысяч долларов, которые вам вручил Мантин неизвестно за какие услуги, – сказал Дэвид, глядя на меня с любопытством.
   В таком свете история моя выглядела совсем по-идиотски. Но ведь так оно и было.
   – Точно, – подтвердил я. – Я думаю, что он дал мне эти деньги потому, что я ему сказал, что могу спасти Пел Мантиновер.
   – Вы и впрямь можете это сделать? – с интересом спросил Дэвид.
   – Нет.
   – Почему же тогда вы ему так сказали?
   – Я был в стельку пьян.
   Хэп Арнольд, один из инспекторов Дэвида, одетый в гражданский костюм, подошел к кровати.
   – Черт побери! Может, мне его слегка взбодрить, Билл? Это прочистит ему мозги, – сказал он, массируя кулак.
   Лейтенант Дэвид покачал головой.
   – Нет, нет. Чартерс хочет нам помочь. Не так ли, Чартерс?
   – Я делаю все, что могу!
   Никогда в жизни и ничего в жизни я так не желал.
   Дэвид улыбнулся мне, но одними губами; взгляд оставался таким же пронзительным, как гвозди обойщика.
   – Отлично, отлично, – сказал он. – Теперь объясните мне вот что: вы ведь знали, что не могли выполнить данное спьяну обещание. Так почему же вы не отказались от денег, когда Тони Мерез явился вчера утром к вам в «Глэдис Отель»?
   Я потерял выдержку и закричал:
   – Я вам уже говорил! Я был еще пьян!
   – В номере вы были один?
   – Нет.
   – Кто был с вами?
   – Мне не хотелось бы отвечать.
   – Вы изменили своей жене?
   – Да.
   – Обмен хорошими поступками. – Реплика была идиотской, но Дэвид продолжал, не дав мне времени сделать замечание. – Мерез дал вам десять тысяч долларов в банкнотах?
   – И эти десять тысяч долларов были в сумочке вашей жены, когда вы приехали повидать мистера Кендалла?
   – Точно.
   Билл Дэвид сделал резюме этого эпизода.
   – Когда вы приехали, мистера Кендалла не было дома. Но вы все-таки вошли. Вы нашли Тони Мереза в той комнате, – он показал на салон, – и он был мертв. Потом погас свет и на лестнице на вас напали. А когда вы пришли в себя, вы были залиты виски и держали в руках лопату. Труп Мереза и ваша жена исчезли.
   Все детективы дружно захохотали. Кровь бросилась мне в лицо. Я пожал плечами.
   – Тот тип, который убил Мереза, так же похитил и Мэй.
   Хэп Арнольд посмотрел на лейтенанта Дэвида.
   – Кайфер в Сан-Сити?
   – Говорят, – ответил Дэвид. – Но если Кэйд рассчитывает здесь обосноваться, он зря это делает. – Он добавил щепоть свежего табака к той порции, которая была у него за щекой. – Ну, Чартерс, – сухо сказал он мне, – хватит крутить. Перейдем к делу. Когда вы сегодня вечером проникли сюда, чтобы убить мэтра Кендалла...
   Я перебил его.
   – Я сюда пришел не для того, чтобы кого-то убивать. Просто приехал за советом. Кендалл был неправ, когда уволил меня, но он все-таки крупный адвокат. И я думал, что он мог бы помочь мне в истории с Мантином.
   – Вы хотите сказать – Мерезом.
   – Как вам будет угодно. Но мне он назвался Мантином.
   Дэвид присел на кровать.
   – Хотите сигарету?
   – С удовольствием.
   Он протянул мне пачку «Кэмела» и дал прикурить.
   – Послушайте, дружище, мы с вами лично не знакомы, но вот уже много лет я вижу вас в комиссариате полиции, во Дворце правосудия, на заседаниях суда. Все считают вас хорошим парнем. Вы выполняете свою работу, вы никому не причиняете неприятностей, вы хорошо пьете.
   Меня передернуло.
   – Я боюсь, что вчера вечером я именно...
   У Дэвида была такая же улыбка, как у Мантина.
   – Ну, время от времени это случается с каждым, – сказал он. – Кстати, с чего это вы решили надраться вчера вечером?
   Я задумался. Говорить правду было бесполезно. Я предпочел бы умереть, чем признаться перед этими типами в том, что напился я оттого, что внезапно понял, что ничего в жизни добиться не удалось, что в тридцать пять лет я был неудачником. Как рассказать о несбывшихся мечтах и надеждах? Даже если бы я об этом и рассказал, Дэвид вряд ли что-нибудь понял.
   – А вот с чего. Был день моего рождения. И надо же было Кендаллу уволить меня именно в этот день. Мы с женой сразу очутились в затруднительном положении, особенно это касается ежемесячных выплат за кредиты.
   – Вы с ней поругались?
   – Нет.
   – Она ничего вам не сказала?
   – Она сказала, что всегда можно найти выход.
   Дэвид обернулся к своим людям.
   – У кого фотография миссис Чартерс?
   – Сейчас пойду поищу, – сказал кто-то.
   – Я думаю, что ребята из лаборатории оставили ее в салоне.
   Я смотрел на снимки, висевшие на стене. Мне было плохо от них. Даже если они покажут мне фотографию Мэй, я не поверю в то, что она совершала подобное. Однако сегодня вечером она обозвала кого-то грязной сволочью, а когда я спросил ее, кого она так честила, она мне ответила: «Я тебе скажу кого, но не теперь. Я тебе об этом расскажу позже».
   Что она могла мне рассказать?
   Детектив вернулся с фотографией. Он протянул снимок Дэвиду, который долго ее изучал.
   – Знаете, Чартерс, ваша жена очень красива, – сказал он. – Она одна из самых красивых женщин Сан Сити, а может быть, всего западного побережья Флориды.
   Мне было не до этого, я выхватил снимок из его рук. Ни разу в жизни до этого я не испытывал большего облегчения. Снимок не имел ничего общего с фотографиями, висевшими на стене. Мэй на снимке была в вечернем платье, в том белом платье, которое она сама себе сшила по случаю избрания ее в Женский Комитет Сан Сити. Ее снял фотограф из «Таймс» для воскресного выпуска газеты. На снимке Мэй была так хороша и естественна, что я купил себе дюжину газет. Я перевернул снимок: там ничего не было написано.
   – Где вы это нашли? – спросил я у Дэвида.
   – В туалетной комнате Кендалла.
   Я вернул ему снимок.
   – Согласен, лейтенант, Мэй – красавица. И что из этого?
   Он посмотрел на пустое место, где была раньше фотография Лу.
   – А где другая фотография вашей жены, Чартерс? Та, что была здесь, на стене.
   – Подлец! – крикнул я и махнул кулаком в направлении его физиономии.
   Дэвид перехватил мою руку. Его пальцы сжали мне запястье как тиски.
   – Не делайте глупостей, Чартерс! Вы знали это.
   – Что я знал? – спросил я, задыхаясь от злости.
   – Что ваша жена и ваш патрон были, скажем... очень близки.
   – Это неправда, – ответил я, пытаясь вырвать руку.
   Дэвид тряхнул головой.
   – А вот ваши соседи так не считают. Соседка из дома рядом не захотела ничего говорить, а соседка из дома напротив все рассказала. По ее словам некий черный «Кадиллак», за рулем которого был некий видный мужчина, по ее описанию сильно походивший на Кендалла, очень часто в последнее время останавливался перед вашим домом. И каждый раз тогда, когда вас там не было.
   – Это неправда, – повторил я.
   Резким движением мне удалось освободить руку и я двинул кулаком ему в лицо. Раньше, чем я успел повторить свой успех, Хэп Арнольд уложил меня на пол, потом поднял и снова уложил на кровать.
   – Веди себя спокойно, – сказал он мне, – иначе я тебя прибью. Лейтенант Дэвид вытер струйку крови, которая текла у него из уголка рта.
   – Я бы никогда и не подумал шутить на подобную тему, Чартерс, – сказал он таким же ледяным тоном, каким был и его взгляд. – И бесполезно разыгрывать из себя невиновного. Бросьте ваши россказни про Тони Мереза, про десять тысяч долларов, про Мантиновер и ее освобождение из тюрьмы! Скажите лучше правду: вы узнали, что ваша жена изменяла вам с Кендаллом и вы приволокли ее сюда для объяснений.