Страница:
Делая объезд по подъездной дороге, Харт кинул взгляд на дверь. Мистер Диринг и Майер вышли из дома и наблюдали за ними. Шофер стоял немного впереди и держал правую руку в кармане куртки. Он несколько раз взглянул на своего хозяина, точно ожидая от него распоряжения.
– У меня сложилось впечатление, что вы им ничуть не понравились, заметила Герта.
Капелька пота сорвалась с подбородка Харта и упала на грудь.
– Да, – вздохнул он. – У меня сложилось такое же впечатление.
3 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 1 ЧАС 28 МИНУТ
2 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 1 ЧАС 55 МИНУТ
3 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 2 ЧАСА 28 МИНУТ
– У меня сложилось впечатление, что вы им ничуть не понравились, заметила Герта.
Капелька пота сорвалась с подбородка Харта и упала на грудь.
– Да, – вздохнул он. – У меня сложилось такое же впечатление.
3 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 1 ЧАС 28 МИНУТ
Они находились на побережье или совсем близко от него. Далекий шум прибоя доходил и до них. Харт вдыхал запах рыбы, соленого воздуха и тот кисло-сладкий запах, который так свойственен портовым городам. Пахло также смолой, сырой древесиной, просмоленными канатами, ржавым металлом, свежей краской, парусиной и нефтью. На какое-то мгновение его усталый мозг отключился, но потом снова вспомнил, где находится.
Они прибыли с Гертой в Нью-Порт в конце дня. Начинало смеркаться, но было еще слишком светло, чтобы незаметно проскользнуть на яхту Диринга. То и дело встречались люди, рыбаки, возвращающиеся с рыбной ловли.
Неожиданно им в голову пришло отличное решение – отдохнуть в отеле, пока не угомонится эта деловая суматоха. Но теперь Харт уже не был убежден в этом. Шейные позвонки казались сломанными, спина болела, левая нога отказывала, во рту стоял отвратительный вкус. Видимо, в этом виноваты были анчоусы, которые они ели с Гертой в одном ресторанчике. Он выпрямился в кресле и посмотрел в сторону кровати.
Ни люстра, ни лампа на ночном столике не горели. Маленькую комнатку освещала лишь неоновая вывеска на переднем фасаде отеля. Красная неоновая вывеска то загоралась, то гасла, и в маленьком номере отеля было то темно, то светло. Насколько он мог видеть, Герты в номере не было.
Харт ощупью нашел свои ботинки и надел их. Потом подошел к окну и выглянул наружу. Отель находился на широкой улице как раз напротив гавани и ресторана, в котором они поужинали. Поскольку на высоких мачтах судов были зажжены огни, в гавани было так же светло, как и пять часов назад. И народу было не меньше. Перед лодками стояли группы людей – больше мужчин, чем женщин, и почти у каждого имелись какие-нибудь снасти.
Харт совсем не собирался спать так долго, и теперь он жалел, что не проснулся раньше. Он не сумел отдохнуть, к тому же, в номере стояла духота, что можно было задохнуться. Он отошел от окна. Куда же подевалась Герта? Вероятно, пошла на другую сторону улицы, чтобы выпить стаканчик кока-колы или чашечку кофе, а заодно и прослушать музыку из музыкального автомата.
Затем Харт вошел в ванную, включил свет и открыл холодную воду. Он не должен был забывать о том, что в каждой женщине сидит маленькая колдунья. Герта не была исключением. Отдохнув, она вымылась, выстирала свое белье и развесила его на просушку. На полу валялись мокрые полотенца, а в ванной еще не рассеялся теплый запах мыла и пара. Пока он мыл лицо холодной водой, смачивая волосы и причесывался, он раздумывал о Герте. Ему очень хотелось узнать ее получше. Тогда бы он знал, на какие отношения он может рассчитывать. Мужчины странные существа, такие же странные, как и женщины. Девушка определенно его любила. Но хотел ли он ее? Если бы речь шла о какой-нибудь другой девушке, он, возможно, не стал бы задумываться, но с Гертой он не мог поступить нечестно. Она ему нравилась. И он хотел, чтобы она полностью отдавала себе отчет в своих поступках. Он не хотел, чтобы позже она раскаивалась.
Да, она была для него проблемой, и такой проблемой, которую необходимо было решить в ближайшее время. Тем временем, подошло время звонить Келли. Но только не из отеля… во всяком случае, до тех пор пока он не осмотрит яхту. Взяв куртку в руку, он вышел из номера, перешел улицу и вошел в бар. Он помнил, что рядом с кассой имеется будка.
Три матроса, сидевшие в нише, два рыбака в другой нише, все глядели на Герту, которая одиноко сидела за стойкой и лениво пила кофе. Она с улыбкой взглянула на Харта, который усаживался рядом с ней.
– Ну как, отдохнули, наконец?
– Да, – Харт положил на стойку пятидолларовую бумажку и обратился к бармену: – Мне двойной бурбон с содовой, а даме, что пожелает.
Бармен нагнулся к Герте и поинтересовался тоном ангела-хранителя:
– Вы его знаете?
Она продолжала помешивать кофе.
– Да.
Харт выпил бурбон и это помогло. Во всяком случае, у него исчез изо рта анчоусовый привкус.
– Хорошо повеселились? – спросил он у Герты.
– А вы что думаете? – улыбнулась она.
Харт пожал плечами и взял сдачу. Забравшись в телефонную будку и сняв трубку, он сказал телефонистке номер телефона адвоката. Со своего места он даже видел корму яхты Диринга.
Она была одной из немногих яхт в гавани, на которой не было освещения, и к тому же располагалась несколько в стороне, так что на борт забраться будет нетрудно, если там нет охраны.
Харт решил разведать там все, вплоть до главной каюты.
Наверняка там есть третий путь, которым Бонни покинула каюту с ведома или без ведома команды. Пэгги клялась, что видела ее живой, и убили-то ее, по его предположению, как раз потому, что она ему об этом сообщила. Он был морально ответственен за гибель девушки. Если бы он не пошел к ней на квартиру и если бы она ему не доверилась, то и сейчас она была бы жива. Он был ответственен и по отношению к Гарри Коттону – ведь из одиннадцати присяжных именно он убедил миссис Слэгл изменить свое мнение. В конечном итоге, он должен был подумать и о своей шкуре.
Войдя в будку, он закрыл дверь. Теперь он снова открыл ее, чтобы можно было дышать. Если он, Келли или детективное агентство, которому поручил дело Келли, не смогут раскопать какие-нибудь доказательства, то уже завтра он может попасть за решетку по обвинению в убийстве.
Когда Келли взял трубку, голос его звучал устало, но не сонно. Прежде чем Харт успел что-нибудь сказать, адвокат предостерегающе заговорил:
– Если вы тот, за которого я вас принимаю, то не упоминайте никаких имен и осторожно высказывайте свои мысли. Положение наше не окрашено розовыми тонами и телефон может прослушиваться.
Харт снова закрыл дверь будки.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что говорю. Вы еще не читали вечерних газет?
– Нет.
– Мэнсон и инспектор Гарсиа находятся под давлением. Судя по всему, завтра утром будет выписан ордер на арест – еще до того, как решится вопрос об обвинении.
Харт ощутил пустоту в желудке.
– Понимаю.
– Вам уже удалось что-нибудь выяснить?
– Пока нет, но через несколько минут я буду на борту. А что удалось выяснить людям Мастерсона?
– Много всякой всячины, но для вас ничего хорошего.
– Вы проверили насчет страховки?
– Весьма подробно. Общество целиком и полностью стоит на стороне Диринга. Он еще не предъявлял своих претензий, но послал уведомление о случившемся.
– Значит они выплатят?
– Всю сумму чистоганом. У них просто нет другого выхода, ведь Коттона уже осудили за убийство.
Харт едва дышал в закрытой будке, а если он откроет дверцу, он не услышит голоса Келли, так как в баре громко играл музыкальный ящик. Он чуть-чуть приоткрыл дверь, так все-таки легче.
– А как обстоят дела у Диринга с финансами?
– Судя по всему, хорошо. После сегодняшнего разговора с вами, я говорил с двумя маклерами, его коллегами. Оба ответили, что в финансовых кругах сложилось мнение, что клиенты Диринга обслуживаются очень хорошо, а самое главное – хорошо зарабатывают.
– На чем?
– Главным образом на реактивных самолетах, управляемых ракетах дальнего действия и на электронике. То есть на акциях таких фирм, которые работают на правительство.
– А как насчет утверждения Коттона, что Бонни странно себя вела?
Келли нетерпеливо ответил:
– Будьте же разумны, Док! Почему она должна была вести себя странно? Она же не боялась напиться до чертиков с Коттоном!
– Знаю, – сухо проронил Харт. – Как вы должны понять, я был одним из присяжных. А Пэгги поклялась мне, что видела Бонни в Энзенаде через четыре месяца после ее мнимой смерти.
– Полиция Энзенады ответила на это отрицательно, – заявил Келли, а потом добавил: – Тут еще одна чертовская штучка выяснилась.
– Какая?
– Когда вы последний раз звонили по дороге туда, где сейчас находитесь, вы намекнули мне, что не исключено, что за вами последовал Диринг или его шофер, или оба вместе.
– Ну и что?
– Можете выбросить это из головы.
– Почему?
– Один из людей Мастерсона был в полиции Беверли Хиллс. Передо мной лежит его отчет. В то время, когда вы возвращались к себе в аптеку, чтобы взять лекарства, шофер Диринга был задержан полицией за превышение скорости.
– Диринг тоже был в машине?
– Да. Он попытался разыграть из себя важную персону и тем самым разозлил полицейского, который добавил к своим формулировкам и «сопротивление властям». Это было в восьми милях от дома миссис Коттон, после небольшой паузы он добавил: – Ну, а поскольку мы уже говорили с вами, то доскажу и обо всем остальном.
– Говорите.
– Один из людей Гарсиа спрашивал соседей миссис Коттон и, как всегда в таких случаях, наткнулся на «ночную сову».
– Да?
– На одну старую мочалку… Она живет на другой стороне улицы. Мочалка показала, что прошлой ночью она никак не могла заснуть и видела из своего окна, как вы привезли Пэгги. Она вас сразу узнала, вы ведь пять или шесть раз выдавали ей лекарства.
– Продолжайте, продолжайте!
– Она показала, что вы вошли с миссис Коттон в дом и пробыли там с полчаса. Потом вы снова вышли и огляделись по сторонам, точно хотели убедиться, что за вами не наблюдают.
– Так и было.
– Потом вы сели в машину и уехали. Отсутствовали вы приблизительно десять минут, потом вернулись и снова вошли в этот дом.
– Так оно и было. Но что в этом обличительного?
– Мочалка утверждает, что она не отходила от окна ни на шаг, и все это время она никого не видела входящим или выходящим из дома, кроме вас, до того момента, как к дому подъехала машина.
Харт внезапно почувствовал, как у него подкашиваются колени. Он уже и так был весь в поту и едва держал в руке телефонную трубку. Он прислонился к двери и заметил, что Герта уже слезла с табурета и стоит перед будкой, озабоченно глядя на него.
– Вот как! – наконец, выдавил из себя Харт. – Это действительно новость первый сорт. И когда же меня арестуют?
– Вероятно, утром. Как только вы вернетесь в город, – на мгновение он замолчал, затем Харт вновь услышал голос Келли: – Вы меня слышите, Док?
– Да.
– Я ваш адвокат. Вы знаете, что можете мне довериться. Я сделаю все, что в моих силах, хотя это будет стоить много времени и денег, но мы выкрутимся. Но я не могу убедительно вести защиту, если вы не расскажите мне все.
Харт заметил, что сжимает трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Что вы имеете в виду?
– Вы должны сказать мне всю правду, Док. Наверное, вчера вечером вы были немного, ну, скажем, взволнованы и возбуждены. Вы потеряли голову, когда малышка начала вас шантажировать, потому что знала о наличии у вас денег и что вы не можете позволить себе никакого скандала. Вы уверены, что Пэгги утверждала, что видела Бонни в Энзенаде?
Харт хотел выпалить в ответ какое-нибудь ругательство, но не смог этого сделать. Вместо этого он повесил трубку. Герта открыла дверь и положила свою руку на его.
– Вам плохо?
Харт вытер лицо носовым платком.
– Полагаю, что все в порядке.
– А выглядите вы совсем по-другому. У вас такой вид, будто вы побывали в нокауте.
– Так оно и есть.
– Кто? Келли?
– Да.
– А что он сообщил?
Харт взял оставшиеся мелкие деньги, подозвал бармена и заказал еще две порции пива, сев в одну из ниш у окна. Герта расположилась напротив него.
– Так что сказал Келли?
Харт дождался бармена, принесшего пиво, и когда тот ушел, проговорил:
– Судя по всему ни Диринг, ни его шофер здесь не причем. Они не могли убить миссис Коттон. Страховка Бонни в полном порядке. А одна старушка, которая не могла заснуть, показала, что неотрывно находилась у окна и видела, что в дом входил только я. Соответственно и выходил… Прокуратура готова выдать ордер на арест и…
Герта погладила его руку.
– …мистер Келли испугался. Ему не хочется находиться на стороне проигравшего. Не знает, верить ли вам или нет, так?
– Приблизительно.
– А я вам верю.
Они прибыли с Гертой в Нью-Порт в конце дня. Начинало смеркаться, но было еще слишком светло, чтобы незаметно проскользнуть на яхту Диринга. То и дело встречались люди, рыбаки, возвращающиеся с рыбной ловли.
Неожиданно им в голову пришло отличное решение – отдохнуть в отеле, пока не угомонится эта деловая суматоха. Но теперь Харт уже не был убежден в этом. Шейные позвонки казались сломанными, спина болела, левая нога отказывала, во рту стоял отвратительный вкус. Видимо, в этом виноваты были анчоусы, которые они ели с Гертой в одном ресторанчике. Он выпрямился в кресле и посмотрел в сторону кровати.
Ни люстра, ни лампа на ночном столике не горели. Маленькую комнатку освещала лишь неоновая вывеска на переднем фасаде отеля. Красная неоновая вывеска то загоралась, то гасла, и в маленьком номере отеля было то темно, то светло. Насколько он мог видеть, Герты в номере не было.
Харт ощупью нашел свои ботинки и надел их. Потом подошел к окну и выглянул наружу. Отель находился на широкой улице как раз напротив гавани и ресторана, в котором они поужинали. Поскольку на высоких мачтах судов были зажжены огни, в гавани было так же светло, как и пять часов назад. И народу было не меньше. Перед лодками стояли группы людей – больше мужчин, чем женщин, и почти у каждого имелись какие-нибудь снасти.
Харт совсем не собирался спать так долго, и теперь он жалел, что не проснулся раньше. Он не сумел отдохнуть, к тому же, в номере стояла духота, что можно было задохнуться. Он отошел от окна. Куда же подевалась Герта? Вероятно, пошла на другую сторону улицы, чтобы выпить стаканчик кока-колы или чашечку кофе, а заодно и прослушать музыку из музыкального автомата.
Затем Харт вошел в ванную, включил свет и открыл холодную воду. Он не должен был забывать о том, что в каждой женщине сидит маленькая колдунья. Герта не была исключением. Отдохнув, она вымылась, выстирала свое белье и развесила его на просушку. На полу валялись мокрые полотенца, а в ванной еще не рассеялся теплый запах мыла и пара. Пока он мыл лицо холодной водой, смачивая волосы и причесывался, он раздумывал о Герте. Ему очень хотелось узнать ее получше. Тогда бы он знал, на какие отношения он может рассчитывать. Мужчины странные существа, такие же странные, как и женщины. Девушка определенно его любила. Но хотел ли он ее? Если бы речь шла о какой-нибудь другой девушке, он, возможно, не стал бы задумываться, но с Гертой он не мог поступить нечестно. Она ему нравилась. И он хотел, чтобы она полностью отдавала себе отчет в своих поступках. Он не хотел, чтобы позже она раскаивалась.
Да, она была для него проблемой, и такой проблемой, которую необходимо было решить в ближайшее время. Тем временем, подошло время звонить Келли. Но только не из отеля… во всяком случае, до тех пор пока он не осмотрит яхту. Взяв куртку в руку, он вышел из номера, перешел улицу и вошел в бар. Он помнил, что рядом с кассой имеется будка.
Три матроса, сидевшие в нише, два рыбака в другой нише, все глядели на Герту, которая одиноко сидела за стойкой и лениво пила кофе. Она с улыбкой взглянула на Харта, который усаживался рядом с ней.
– Ну как, отдохнули, наконец?
– Да, – Харт положил на стойку пятидолларовую бумажку и обратился к бармену: – Мне двойной бурбон с содовой, а даме, что пожелает.
Бармен нагнулся к Герте и поинтересовался тоном ангела-хранителя:
– Вы его знаете?
Она продолжала помешивать кофе.
– Да.
Харт выпил бурбон и это помогло. Во всяком случае, у него исчез изо рта анчоусовый привкус.
– Хорошо повеселились? – спросил он у Герты.
– А вы что думаете? – улыбнулась она.
Харт пожал плечами и взял сдачу. Забравшись в телефонную будку и сняв трубку, он сказал телефонистке номер телефона адвоката. Со своего места он даже видел корму яхты Диринга.
Она была одной из немногих яхт в гавани, на которой не было освещения, и к тому же располагалась несколько в стороне, так что на борт забраться будет нетрудно, если там нет охраны.
Харт решил разведать там все, вплоть до главной каюты.
Наверняка там есть третий путь, которым Бонни покинула каюту с ведома или без ведома команды. Пэгги клялась, что видела ее живой, и убили-то ее, по его предположению, как раз потому, что она ему об этом сообщила. Он был морально ответственен за гибель девушки. Если бы он не пошел к ней на квартиру и если бы она ему не доверилась, то и сейчас она была бы жива. Он был ответственен и по отношению к Гарри Коттону – ведь из одиннадцати присяжных именно он убедил миссис Слэгл изменить свое мнение. В конечном итоге, он должен был подумать и о своей шкуре.
Войдя в будку, он закрыл дверь. Теперь он снова открыл ее, чтобы можно было дышать. Если он, Келли или детективное агентство, которому поручил дело Келли, не смогут раскопать какие-нибудь доказательства, то уже завтра он может попасть за решетку по обвинению в убийстве.
Когда Келли взял трубку, голос его звучал устало, но не сонно. Прежде чем Харт успел что-нибудь сказать, адвокат предостерегающе заговорил:
– Если вы тот, за которого я вас принимаю, то не упоминайте никаких имен и осторожно высказывайте свои мысли. Положение наше не окрашено розовыми тонами и телефон может прослушиваться.
Харт снова закрыл дверь будки.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что говорю. Вы еще не читали вечерних газет?
– Нет.
– Мэнсон и инспектор Гарсиа находятся под давлением. Судя по всему, завтра утром будет выписан ордер на арест – еще до того, как решится вопрос об обвинении.
Харт ощутил пустоту в желудке.
– Понимаю.
– Вам уже удалось что-нибудь выяснить?
– Пока нет, но через несколько минут я буду на борту. А что удалось выяснить людям Мастерсона?
– Много всякой всячины, но для вас ничего хорошего.
– Вы проверили насчет страховки?
– Весьма подробно. Общество целиком и полностью стоит на стороне Диринга. Он еще не предъявлял своих претензий, но послал уведомление о случившемся.
– Значит они выплатят?
– Всю сумму чистоганом. У них просто нет другого выхода, ведь Коттона уже осудили за убийство.
Харт едва дышал в закрытой будке, а если он откроет дверцу, он не услышит голоса Келли, так как в баре громко играл музыкальный ящик. Он чуть-чуть приоткрыл дверь, так все-таки легче.
– А как обстоят дела у Диринга с финансами?
– Судя по всему, хорошо. После сегодняшнего разговора с вами, я говорил с двумя маклерами, его коллегами. Оба ответили, что в финансовых кругах сложилось мнение, что клиенты Диринга обслуживаются очень хорошо, а самое главное – хорошо зарабатывают.
– На чем?
– Главным образом на реактивных самолетах, управляемых ракетах дальнего действия и на электронике. То есть на акциях таких фирм, которые работают на правительство.
– А как насчет утверждения Коттона, что Бонни странно себя вела?
Келли нетерпеливо ответил:
– Будьте же разумны, Док! Почему она должна была вести себя странно? Она же не боялась напиться до чертиков с Коттоном!
– Знаю, – сухо проронил Харт. – Как вы должны понять, я был одним из присяжных. А Пэгги поклялась мне, что видела Бонни в Энзенаде через четыре месяца после ее мнимой смерти.
– Полиция Энзенады ответила на это отрицательно, – заявил Келли, а потом добавил: – Тут еще одна чертовская штучка выяснилась.
– Какая?
– Когда вы последний раз звонили по дороге туда, где сейчас находитесь, вы намекнули мне, что не исключено, что за вами последовал Диринг или его шофер, или оба вместе.
– Ну и что?
– Можете выбросить это из головы.
– Почему?
– Один из людей Мастерсона был в полиции Беверли Хиллс. Передо мной лежит его отчет. В то время, когда вы возвращались к себе в аптеку, чтобы взять лекарства, шофер Диринга был задержан полицией за превышение скорости.
– Диринг тоже был в машине?
– Да. Он попытался разыграть из себя важную персону и тем самым разозлил полицейского, который добавил к своим формулировкам и «сопротивление властям». Это было в восьми милях от дома миссис Коттон, после небольшой паузы он добавил: – Ну, а поскольку мы уже говорили с вами, то доскажу и обо всем остальном.
– Говорите.
– Один из людей Гарсиа спрашивал соседей миссис Коттон и, как всегда в таких случаях, наткнулся на «ночную сову».
– Да?
– На одну старую мочалку… Она живет на другой стороне улицы. Мочалка показала, что прошлой ночью она никак не могла заснуть и видела из своего окна, как вы привезли Пэгги. Она вас сразу узнала, вы ведь пять или шесть раз выдавали ей лекарства.
– Продолжайте, продолжайте!
– Она показала, что вы вошли с миссис Коттон в дом и пробыли там с полчаса. Потом вы снова вышли и огляделись по сторонам, точно хотели убедиться, что за вами не наблюдают.
– Так и было.
– Потом вы сели в машину и уехали. Отсутствовали вы приблизительно десять минут, потом вернулись и снова вошли в этот дом.
– Так оно и было. Но что в этом обличительного?
– Мочалка утверждает, что она не отходила от окна ни на шаг, и все это время она никого не видела входящим или выходящим из дома, кроме вас, до того момента, как к дому подъехала машина.
Харт внезапно почувствовал, как у него подкашиваются колени. Он уже и так был весь в поту и едва держал в руке телефонную трубку. Он прислонился к двери и заметил, что Герта уже слезла с табурета и стоит перед будкой, озабоченно глядя на него.
– Вот как! – наконец, выдавил из себя Харт. – Это действительно новость первый сорт. И когда же меня арестуют?
– Вероятно, утром. Как только вы вернетесь в город, – на мгновение он замолчал, затем Харт вновь услышал голос Келли: – Вы меня слышите, Док?
– Да.
– Я ваш адвокат. Вы знаете, что можете мне довериться. Я сделаю все, что в моих силах, хотя это будет стоить много времени и денег, но мы выкрутимся. Но я не могу убедительно вести защиту, если вы не расскажите мне все.
Харт заметил, что сжимает трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Что вы имеете в виду?
– Вы должны сказать мне всю правду, Док. Наверное, вчера вечером вы были немного, ну, скажем, взволнованы и возбуждены. Вы потеряли голову, когда малышка начала вас шантажировать, потому что знала о наличии у вас денег и что вы не можете позволить себе никакого скандала. Вы уверены, что Пэгги утверждала, что видела Бонни в Энзенаде?
Харт хотел выпалить в ответ какое-нибудь ругательство, но не смог этого сделать. Вместо этого он повесил трубку. Герта открыла дверь и положила свою руку на его.
– Вам плохо?
Харт вытер лицо носовым платком.
– Полагаю, что все в порядке.
– А выглядите вы совсем по-другому. У вас такой вид, будто вы побывали в нокауте.
– Так оно и есть.
– Кто? Келли?
– Да.
– А что он сообщил?
Харт взял оставшиеся мелкие деньги, подозвал бармена и заказал еще две порции пива, сев в одну из ниш у окна. Герта расположилась напротив него.
– Так что сказал Келли?
Харт дождался бармена, принесшего пиво, и когда тот ушел, проговорил:
– Судя по всему ни Диринг, ни его шофер здесь не причем. Они не могли убить миссис Коттон. Страховка Бонни в полном порядке. А одна старушка, которая не могла заснуть, показала, что неотрывно находилась у окна и видела, что в дом входил только я. Соответственно и выходил… Прокуратура готова выдать ордер на арест и…
Герта погладила его руку.
– …мистер Келли испугался. Ему не хочется находиться на стороне проигравшего. Не знает, верить ли вам или нет, так?
– Приблизительно.
– А я вам верю.
2 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 1 ЧАС 55 МИНУТ
– Что же вы будете теперь делать? – спросила Герта.
Харт на мгновение задумался.
– Если удастся, проберусь на яхту. И даже, если мы ничего там не найдем, что подтвердило бы нашу версию о том, что Бонни могла покинуть каюту живой, мы отправимся в Энзенаду и посмотрим, не удастся ли нам напасть на ее след.
– И это после того, что сообщил вам Келли?
– Именно поэтому.
– Я вас не понимаю.
– Теперь Бонни должна быть живой. Ибо если она мертва, то и я буду покойником, – и он добавил с огорчением: – Если уже мне не верит собственный адвокат, то могу себе представить, как будут реагировать присяжные. А на этот раз такой, как миссис Слэгл, может и не попасться. – Он положил деньги за пиво на стол и поднялся. – Возвращайтесь в отель и ждите меня там.
– Не пойду. Думайте обо мне, что хотите, но я хочу вам помочь. И пока вы будете на яхте, я могу оставаться на пирсе, чтобы предостеречь вас в случае появления посторонних.
– Неплохая мысль.
Когда они вышли из бара, к нему подкатила полицейская машина. Из нее вышли два молодых полицейских и вошли в бар.
Харт спросил себя, где находится сейчас капитан яхты Диринга. Надо было получше рассмотреть этого капитана, когда он выступал в роли свидетеля. Он понимал лишь то, что капитан, хотя и нудный, но достойный доверия человек. Пройдя некоторое расстояние Харт оглянулся. Наверху, в конце бассейна, еще царила оживленная жизнь, но здесь, где у причала стояла яхта Диринга, была полная тишина, если не считать шума прибоя, скрипа толстых канатов и жалобных криков чаек, которые были вспугнуты со своих мест. Когда он наблюдал за всем этим, погасли огни на стоянке и на краю бассейна. Начиная с этого момента и до шести утра, когда выходят в море рыбацкие баркасы, гавань будет пустовать.
Голос Герты прозвучал нежно и испуганно:
– Я боюсь, – она положила руку ему на плечо. – Почему бы вам не вернуться в Лос-Анжелес? Если вам не верит мистер Келли, мы можем нанять другого адвоката, который выполнит свою работу. И если вы не убивали девушку, вас все равно никто не сможет осудить.
Харт заколебался. Со стороны моря наползал утренний туман и полускрытая этим туманом яхта производила какое-то жуткое впечатление. Харт ощущал здесь себя не в своей тарелке. Не знал он толка ни в кораблях, ни как собирать судебные доказательства к процессу. Он снова вытер пот со лба. Но если он не сможет доказать, что Бонни еще жива, а Пэгги убита потому, что она сообщила ему об этом, то он, весьма вероятно, окажется в таком же положении, что и Коттон.
– Ждите меня здесь, – обратился он к девушке, – я скоро.
Герта запротестовала:
– Но ведь вы даже не знаете, что там искать!
– Знаю. Буду искать путь, по которому Бонни могла покинуть яхту живой.
Узкая сходня подняла его на пирс к палубе яхты. Сделав несколько шагов, он зажег карманный фонарик, который взял из машины Келли, и осветил им палубу. Сейчас ему страшно хотелось знать об этих чертовых яхтах как можно больше! Ведь он даже не знает, ставится ли к ним в таких случаях охрана и где находится капитан – у себя в каюте или на берегу. Он прошел еще несколько шагов и снова осветил палубу. Все движимые предметы были прочно привязаны к своим местам. Ничто не указывало на то, что на борту кто-то есть. Вся палуба была усеяна пометом чаек.
Туман сгущался. Почти до пояса погруженный в туман, Харт подошел к двери капитанской каюты и тихо постучал. Если Моралес или охрана были на борту, то лучше быть выгнанным с корабля, чем быть застигнутым врасплох в каюте. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Что же он должен сделать в первую очередь?
Все иллюминаторы были закрыты. Харт открутил винты и открыл один из них. Он был достаточно большим, чтобы пропустить его голову и плечи. Но кроме воды за иллюминатором ничего не было: именно это и утверждало обвинение. Харт повернул голову и посмотрел вниз, а потом вверх. Сильный человек может, наверное, подтянуться на верхнюю палубу, но полупьяная женщина этого сделать не сможет, особенно, если на море волнение. Он закрыл иллюминатор и отправился в ванную и душ. Стены там были облицованы кафелем. Харт постучал по стенке, которая отделяла ванную комнату от каюты капитана. Ничего… Правда, он и не ожидал ничего другого. Водя лучом фонарика по стенам ванной и по полу, он наткнулся на четырехугольник размерами 35 х 40 см. Он начинался от самого пола и был закреплен двумя никелированными винтами. Харт не помнил, говорилось ли на процессе о таком отверстии, а модель корабля была слишком маленькой для того, чтобы воспроизводить такие мелочи. Речь, видимо, шла об отдушине. Такие отдушины имеются во всех ваннах и они прикрывают подходные пути и трубы. Заинтересовавшись, Харт вынул из кармана монетку и открутил винты.
Отодвинув заслонку, он обнаружил не трубы, а просто черную дыру. Когда он распластался на полу и сунул фонарик в эту дыру, то он понял, что отверстие ведет в другую ванную, которая, вероятно, относилась к каюте капитана. Лежа на полу, он почувствовал, как усиленно забилось его сердце. Он нашел то, что искал! Кто бы ни был замешан в эту историю, он чувствовал себя так уверенно, что даже не закрыл заслонку с другой стороны. Да, он нашел, что искал, и хотел знать что. Выходит, иллюминатор не был единственным путем, которым можно было покинуть каюту, не открывая дверь. Харт поднялся и отряхнул грязь со своего костюма. Затем он решил пролезть через это отверстие. Сказано – сделано… Вскоре он уже находился в другой ванной. Только скорее это была не ванная, а туалет. Он был раз в пять меньше той ванной, из которой он приполз. Посветив фонариком в дверную щель, он увидел письменный стол, на котором находились секстант и несколько книг. Открыв дверь он вошел в каюту капитана. Все иллюминаторы были закрыты, воздух был спертым и душным. Харт обнаружил дверь, которая выводила на палубу. Теперь ему не терпелось побыстрее вернуться в Лос-Анжелес и сообщить прокурору Мэнсону и инспектору Гарсиа все, что он здесь обнаружил. Он уже положил было руку на дверную ручку, как услышал позади себя мужской голос, доносившейся из темноты:
– Буэнос диас… сеньор! Вы что-нибудь ищете?
Харт медленно повернулся, направив луч фонарика в сторону голоса. В свете фонаря он увидел капитана Энрико Моралеса, сидевшего на краю койки. В одной руке он держал автоматический пистолет 45-го калибра, а в другой незажженную сигарету.
Когда к Харту вернулся дар речи, он произнес:
– Значит, вы с самого начала были замешаны в это дело. Когда Бонни выскользнула из своей каюты, она сразу попала в вашу каюту. Пэгги была права. Она действительно ее видела. Бонни жива.
– Бонни? – спросил Моралес. Он сунул сигарету в рот и закурил. – Да, конечно, вы имеете ввиду сеньору Диринг. – Он затянулся и с наслаждением выпустил дым. – Тут вы ошибаетесь. Как же она может быть жива? Я же сам находился в зале суда, когда присяжные, к которым принадлежали и вы, объявили сеньора Коттона виновным в смерти миссис Диринг и приговорили его к газовой камере.
Харт внимательно наблюдал за крупным мужчиной, сидевшим на койке. На нем был безупречно сшитый костюм из ирландского полотна. А панама, украшенная пестрой лентой, вероятно, стоила не меньше ста долларов. На руке, державшей пистолет, сверкал бриллиант.
Харт лишь с трудом смог выдавить из себя фразу:
– Я не знаю, Моралес, что все это значит и какое вы имеете отношение ко всему этому, но одно я скажу вам определенно.
– Да?
– На той стороне в баре сидят двое полицейских из Нью-Порта. Если я приведу их сюда и покажу им проход между вашими каютами, то вам и Дирингу много чего придется объяснять.
Необычно белые зубы Моралеса засверкали, когда на его физиономии расплылась улыбка.
– Собираетесь звать полицию? Но как вы себе все представляете, сеньор? Вы же должны понять, что я уличил вас в грабеже, и как капитан этого корабля имею право вас пристрелить, чтобы защитить собственность своего хозяина.
Харт глубоко вздохнул.
– Не думаю, что вы это сделаете.
Моралес все еще ухмылялся.
– Почему?
Вопрос был поставлен хорошо. Да, почему бы ему этого и не сделать? Харт прислонился к стене рядом с дверью, но затем весь выпрямился и напрягся, когда услышал стук в дверь. Ему оставалось только надеяться, что это не Герта.
– Кто там? – спросил капитан.
– Тумако, – ответил мужской голос.
Движением пистолета Моралес показал, чтобы Харт встал на другую сторону каюты. Не спуская глаз с Харта, он зажег маленькую керосиновую лампу и открыл дверь. За ней стоял один из матросов, который также давал показания на суде. Крепкой мускулистой рукой он держал Герту за талию, а другую руку прижимал к ее рту.
– Эта маленькая ведьма два раза меня укусила, – пожаловался он.
Когда Харт увидел Герту, он судорожно сглотнул. Глаза Герты расширились от страха. Пытаясь освободиться от матроса, она старалась повернуться боком, но это у нее не получилось. Моралес какое-то время удивленно смотрел на нее, затем вынул сигарету и сказал:
– Не стой, как пень! Тащи ее в каюту, чтобы я мог закрыть дверь.
Харт на мгновение задумался.
– Если удастся, проберусь на яхту. И даже, если мы ничего там не найдем, что подтвердило бы нашу версию о том, что Бонни могла покинуть каюту живой, мы отправимся в Энзенаду и посмотрим, не удастся ли нам напасть на ее след.
– И это после того, что сообщил вам Келли?
– Именно поэтому.
– Я вас не понимаю.
– Теперь Бонни должна быть живой. Ибо если она мертва, то и я буду покойником, – и он добавил с огорчением: – Если уже мне не верит собственный адвокат, то могу себе представить, как будут реагировать присяжные. А на этот раз такой, как миссис Слэгл, может и не попасться. – Он положил деньги за пиво на стол и поднялся. – Возвращайтесь в отель и ждите меня там.
– Не пойду. Думайте обо мне, что хотите, но я хочу вам помочь. И пока вы будете на яхте, я могу оставаться на пирсе, чтобы предостеречь вас в случае появления посторонних.
– Неплохая мысль.
Когда они вышли из бара, к нему подкатила полицейская машина. Из нее вышли два молодых полицейских и вошли в бар.
Харт спросил себя, где находится сейчас капитан яхты Диринга. Надо было получше рассмотреть этого капитана, когда он выступал в роли свидетеля. Он понимал лишь то, что капитан, хотя и нудный, но достойный доверия человек. Пройдя некоторое расстояние Харт оглянулся. Наверху, в конце бассейна, еще царила оживленная жизнь, но здесь, где у причала стояла яхта Диринга, была полная тишина, если не считать шума прибоя, скрипа толстых канатов и жалобных криков чаек, которые были вспугнуты со своих мест. Когда он наблюдал за всем этим, погасли огни на стоянке и на краю бассейна. Начиная с этого момента и до шести утра, когда выходят в море рыбацкие баркасы, гавань будет пустовать.
Голос Герты прозвучал нежно и испуганно:
– Я боюсь, – она положила руку ему на плечо. – Почему бы вам не вернуться в Лос-Анжелес? Если вам не верит мистер Келли, мы можем нанять другого адвоката, который выполнит свою работу. И если вы не убивали девушку, вас все равно никто не сможет осудить.
Харт заколебался. Со стороны моря наползал утренний туман и полускрытая этим туманом яхта производила какое-то жуткое впечатление. Харт ощущал здесь себя не в своей тарелке. Не знал он толка ни в кораблях, ни как собирать судебные доказательства к процессу. Он снова вытер пот со лба. Но если он не сможет доказать, что Бонни еще жива, а Пэгги убита потому, что она сообщила ему об этом, то он, весьма вероятно, окажется в таком же положении, что и Коттон.
– Ждите меня здесь, – обратился он к девушке, – я скоро.
Герта запротестовала:
– Но ведь вы даже не знаете, что там искать!
– Знаю. Буду искать путь, по которому Бонни могла покинуть яхту живой.
Узкая сходня подняла его на пирс к палубе яхты. Сделав несколько шагов, он зажег карманный фонарик, который взял из машины Келли, и осветил им палубу. Сейчас ему страшно хотелось знать об этих чертовых яхтах как можно больше! Ведь он даже не знает, ставится ли к ним в таких случаях охрана и где находится капитан – у себя в каюте или на берегу. Он прошел еще несколько шагов и снова осветил палубу. Все движимые предметы были прочно привязаны к своим местам. Ничто не указывало на то, что на борту кто-то есть. Вся палуба была усеяна пометом чаек.
Туман сгущался. Почти до пояса погруженный в туман, Харт подошел к двери капитанской каюты и тихо постучал. Если Моралес или охрана были на борту, то лучше быть выгнанным с корабля, чем быть застигнутым врасплох в каюте. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Что же он должен сделать в первую очередь?
Все иллюминаторы были закрыты. Харт открутил винты и открыл один из них. Он был достаточно большим, чтобы пропустить его голову и плечи. Но кроме воды за иллюминатором ничего не было: именно это и утверждало обвинение. Харт повернул голову и посмотрел вниз, а потом вверх. Сильный человек может, наверное, подтянуться на верхнюю палубу, но полупьяная женщина этого сделать не сможет, особенно, если на море волнение. Он закрыл иллюминатор и отправился в ванную и душ. Стены там были облицованы кафелем. Харт постучал по стенке, которая отделяла ванную комнату от каюты капитана. Ничего… Правда, он и не ожидал ничего другого. Водя лучом фонарика по стенам ванной и по полу, он наткнулся на четырехугольник размерами 35 х 40 см. Он начинался от самого пола и был закреплен двумя никелированными винтами. Харт не помнил, говорилось ли на процессе о таком отверстии, а модель корабля была слишком маленькой для того, чтобы воспроизводить такие мелочи. Речь, видимо, шла об отдушине. Такие отдушины имеются во всех ваннах и они прикрывают подходные пути и трубы. Заинтересовавшись, Харт вынул из кармана монетку и открутил винты.
Отодвинув заслонку, он обнаружил не трубы, а просто черную дыру. Когда он распластался на полу и сунул фонарик в эту дыру, то он понял, что отверстие ведет в другую ванную, которая, вероятно, относилась к каюте капитана. Лежа на полу, он почувствовал, как усиленно забилось его сердце. Он нашел то, что искал! Кто бы ни был замешан в эту историю, он чувствовал себя так уверенно, что даже не закрыл заслонку с другой стороны. Да, он нашел, что искал, и хотел знать что. Выходит, иллюминатор не был единственным путем, которым можно было покинуть каюту, не открывая дверь. Харт поднялся и отряхнул грязь со своего костюма. Затем он решил пролезть через это отверстие. Сказано – сделано… Вскоре он уже находился в другой ванной. Только скорее это была не ванная, а туалет. Он был раз в пять меньше той ванной, из которой он приполз. Посветив фонариком в дверную щель, он увидел письменный стол, на котором находились секстант и несколько книг. Открыв дверь он вошел в каюту капитана. Все иллюминаторы были закрыты, воздух был спертым и душным. Харт обнаружил дверь, которая выводила на палубу. Теперь ему не терпелось побыстрее вернуться в Лос-Анжелес и сообщить прокурору Мэнсону и инспектору Гарсиа все, что он здесь обнаружил. Он уже положил было руку на дверную ручку, как услышал позади себя мужской голос, доносившейся из темноты:
– Буэнос диас… сеньор! Вы что-нибудь ищете?
Харт медленно повернулся, направив луч фонарика в сторону голоса. В свете фонаря он увидел капитана Энрико Моралеса, сидевшего на краю койки. В одной руке он держал автоматический пистолет 45-го калибра, а в другой незажженную сигарету.
Когда к Харту вернулся дар речи, он произнес:
– Значит, вы с самого начала были замешаны в это дело. Когда Бонни выскользнула из своей каюты, она сразу попала в вашу каюту. Пэгги была права. Она действительно ее видела. Бонни жива.
– Бонни? – спросил Моралес. Он сунул сигарету в рот и закурил. – Да, конечно, вы имеете ввиду сеньору Диринг. – Он затянулся и с наслаждением выпустил дым. – Тут вы ошибаетесь. Как же она может быть жива? Я же сам находился в зале суда, когда присяжные, к которым принадлежали и вы, объявили сеньора Коттона виновным в смерти миссис Диринг и приговорили его к газовой камере.
Харт внимательно наблюдал за крупным мужчиной, сидевшим на койке. На нем был безупречно сшитый костюм из ирландского полотна. А панама, украшенная пестрой лентой, вероятно, стоила не меньше ста долларов. На руке, державшей пистолет, сверкал бриллиант.
Харт лишь с трудом смог выдавить из себя фразу:
– Я не знаю, Моралес, что все это значит и какое вы имеете отношение ко всему этому, но одно я скажу вам определенно.
– Да?
– На той стороне в баре сидят двое полицейских из Нью-Порта. Если я приведу их сюда и покажу им проход между вашими каютами, то вам и Дирингу много чего придется объяснять.
Необычно белые зубы Моралеса засверкали, когда на его физиономии расплылась улыбка.
– Собираетесь звать полицию? Но как вы себе все представляете, сеньор? Вы же должны понять, что я уличил вас в грабеже, и как капитан этого корабля имею право вас пристрелить, чтобы защитить собственность своего хозяина.
Харт глубоко вздохнул.
– Не думаю, что вы это сделаете.
Моралес все еще ухмылялся.
– Почему?
Вопрос был поставлен хорошо. Да, почему бы ему этого и не сделать? Харт прислонился к стене рядом с дверью, но затем весь выпрямился и напрягся, когда услышал стук в дверь. Ему оставалось только надеяться, что это не Герта.
– Кто там? – спросил капитан.
– Тумако, – ответил мужской голос.
Движением пистолета Моралес показал, чтобы Харт встал на другую сторону каюты. Не спуская глаз с Харта, он зажег маленькую керосиновую лампу и открыл дверь. За ней стоял один из матросов, который также давал показания на суде. Крепкой мускулистой рукой он держал Герту за талию, а другую руку прижимал к ее рту.
– Эта маленькая ведьма два раза меня укусила, – пожаловался он.
Когда Харт увидел Герту, он судорожно сглотнул. Глаза Герты расширились от страха. Пытаясь освободиться от матроса, она старалась повернуться боком, но это у нее не получилось. Моралес какое-то время удивленно смотрел на нее, затем вынул сигарету и сказал:
– Не стой, как пень! Тащи ее в каюту, чтобы я мог закрыть дверь.
3 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 2 ЧАСА 28 МИНУТ
Матрос втащил сопротивляющуюся Герту в каюту. После того, как Моралес закрыл дверь, матрос неожиданно отпустил и толкнул ее так, что она уткнулась носом в койку. Однако, она не осталась там лежать, а поднялась, оправила юбку и подбежала к Харту.
Моралесу это понравилось.
– Как трогательно! Маленькая золотистая ласточка ищет защиты у сомнительного партнера и покровителя!
Герта прижалась к Харту.
– Что они с нами сделают?
– Не знаю, – Харт прижал ее к себе.
Судя по всему, он и его двенадцать, точнее одиннадцать, коллег были обмануты. Выходит, что во время суда над Коттоном целый ряд якобы незаинтересованных свидетелей, кладя руку на Библию и клянясь говорить правду, только правду и ничего кроме правды, на самом деле говорили правду лишь тогда, когда это было кое-кому выгодно. Тумако был стюардом, который якобы приносил Коттону и Бонни их последнюю трапезу.
– Кто-нибудь видел, как вы тащили ее на борт? – поинтересовался Моралес.
– Нет, туман достаточно густой.
Моралес закурил новую сигарету.
– Сколько времени понадобиться на то, чтобы собрать оставшихся членов команды и приготовить яхту к отплытию?
– Час, может, немного больше. А не рискуем ли мы своими головами? – задумчиво осведомился Тумако.
Моралес поднял брови.
– Сомневаюсь. Вечерние газеты уже осудили сеньора Харта за убийство жены Коттона и, если он и сеньорита исчезнут, полиция сделает логический вывод, что наш любопытный аптекарь предпочел удрать вместе с симпатичной служащей, вместо того, чтобы предстать перед судом. А она действительно миленькая!
– Да, – подтвердил Тумако.
– Сеньор Харт, – продолжал Моралес, – это олицетворение мужества. Это он уже доказал. В конце концов, вполне естественно, что перед смертью он решил понаслаждаться приятными сторонами жизни, вместо того, чтобы торчать вечность в тюремной камере. – Моралес скользнул взглядом по выпуклостям Герты. – И в этом случае, я думаю, мы ему поможем.
– Хорошо, – согласился Тумако.
Сейчас Харт совсем не чувствовал себя героем, да он и не был таковым. Тем не менее, он совершенно серьезно заявил:
– Только через мой труп!
– Можно сделать и так, – ответил Моралес, стараясь избежать всяческих трудностей. – Соберите команду! Скажите людям, что через час мы выходим.
Тумако кивнул и покинул каюту, наградив Герту похотливым взглядом. Когда он вышел наступила зловещая тишина. Наконец, Харт проговорил:
– Полагаю, что вас уведомил об этом мистер Диринг? О том, что я был у него и, возможно, появлюсь на яхте.
Моралес возвратился на свою койку и поудобней устроился на ней.
– Думаю, что сейчас вы не в таком положении, чтобы задавать вопросы, сеньор. Скажу просто, что вам обоим не повезло, так как вы оказались чересчур общительными и любопытными.
Харт прикинул в уме расстояние между собой и Моралесом. Каким бы маленьким оно не было, Моралес успеет всадить в него обойму, прежде, чем он успеет сделать пару шагов. По Моралесу было видно, что он ни перед чем не остановится. Да, но пока он будет занят им, Герта успеет выскочить из каюты.
Словно прочитав в уме его намерение, Герта пожала его руку и промолвила:
– Не надо, Док он тебя пристрелит.
Губы Моралеса скривились в неприятной ухмылке.
– Если у вас есть намерение напасть на меня, то лучше послушайтесь партнершу. Она совершенно права, – продолжая ухмыляться, он добавил: – А когда вы будете мертвы, я приложу все мужские силы, чтобы как следует утешить сеньору.
Герта качнулась, как бы теряя сознание. Каким-то тусклым голосом она проговорила:
Моралесу это понравилось.
– Как трогательно! Маленькая золотистая ласточка ищет защиты у сомнительного партнера и покровителя!
Герта прижалась к Харту.
– Что они с нами сделают?
– Не знаю, – Харт прижал ее к себе.
Судя по всему, он и его двенадцать, точнее одиннадцать, коллег были обмануты. Выходит, что во время суда над Коттоном целый ряд якобы незаинтересованных свидетелей, кладя руку на Библию и клянясь говорить правду, только правду и ничего кроме правды, на самом деле говорили правду лишь тогда, когда это было кое-кому выгодно. Тумако был стюардом, который якобы приносил Коттону и Бонни их последнюю трапезу.
– Кто-нибудь видел, как вы тащили ее на борт? – поинтересовался Моралес.
– Нет, туман достаточно густой.
Моралес закурил новую сигарету.
– Сколько времени понадобиться на то, чтобы собрать оставшихся членов команды и приготовить яхту к отплытию?
– Час, может, немного больше. А не рискуем ли мы своими головами? – задумчиво осведомился Тумако.
Моралес поднял брови.
– Сомневаюсь. Вечерние газеты уже осудили сеньора Харта за убийство жены Коттона и, если он и сеньорита исчезнут, полиция сделает логический вывод, что наш любопытный аптекарь предпочел удрать вместе с симпатичной служащей, вместо того, чтобы предстать перед судом. А она действительно миленькая!
– Да, – подтвердил Тумако.
– Сеньор Харт, – продолжал Моралес, – это олицетворение мужества. Это он уже доказал. В конце концов, вполне естественно, что перед смертью он решил понаслаждаться приятными сторонами жизни, вместо того, чтобы торчать вечность в тюремной камере. – Моралес скользнул взглядом по выпуклостям Герты. – И в этом случае, я думаю, мы ему поможем.
– Хорошо, – согласился Тумако.
Сейчас Харт совсем не чувствовал себя героем, да он и не был таковым. Тем не менее, он совершенно серьезно заявил:
– Только через мой труп!
– Можно сделать и так, – ответил Моралес, стараясь избежать всяческих трудностей. – Соберите команду! Скажите людям, что через час мы выходим.
Тумако кивнул и покинул каюту, наградив Герту похотливым взглядом. Когда он вышел наступила зловещая тишина. Наконец, Харт проговорил:
– Полагаю, что вас уведомил об этом мистер Диринг? О том, что я был у него и, возможно, появлюсь на яхте.
Моралес возвратился на свою койку и поудобней устроился на ней.
– Думаю, что сейчас вы не в таком положении, чтобы задавать вопросы, сеньор. Скажу просто, что вам обоим не повезло, так как вы оказались чересчур общительными и любопытными.
Харт прикинул в уме расстояние между собой и Моралесом. Каким бы маленьким оно не было, Моралес успеет всадить в него обойму, прежде, чем он успеет сделать пару шагов. По Моралесу было видно, что он ни перед чем не остановится. Да, но пока он будет занят им, Герта успеет выскочить из каюты.
Словно прочитав в уме его намерение, Герта пожала его руку и промолвила:
– Не надо, Док он тебя пристрелит.
Губы Моралеса скривились в неприятной ухмылке.
– Если у вас есть намерение напасть на меня, то лучше послушайтесь партнершу. Она совершенно права, – продолжая ухмыляться, он добавил: – А когда вы будете мертвы, я приложу все мужские силы, чтобы как следует утешить сеньору.
Герта качнулась, как бы теряя сознание. Каким-то тусклым голосом она проговорила: