Страница:
– Кто? Джонни? Нет, нет, это не так. Это невозможно. Он ввалился ко мне в девять часов и вышел только после первого завтрака!
Маленькая тюрьма, сложенная из красных кирпичей, выглядела еще более ветхой и в ней пахло еще хуже, чем обычно. Камеры были переполнены арестованными, по пять-шесть человек в каждой. Были еще и другие, содержащиеся в отдельных камерах, в подвале и в зале заседаний в первом этаже.
С красными от бессонной ночи глазами, с глубокими морщинами на лице, первый помощник шерифа Том Мулен смотрел в одно из зарешеченных окон кабинета, рассматривая старый армейский фургон оливкового цвета, выгружающего перед тюрьмой первую партию контингента национальной армии Штата.
– Ну, вот, – с горечью проговорил Мулен. – Они появились. Теперь, когда все уже кончено. – Первый помощник шерифа глубоко вздохнул. – Ну, что ж! Я все-таки доволен. Я не хочу говорить о линчевании. Но я думаю, что мы не отдавали себе отчета в том, до какой степени все мы здесь прогнили!
– Ты прав, – сказал Пренгл. – Я совершенно перестану протягивать свои лапы и буду работать по-настоящему, если меня не отправят в колонию в Анголу. Я обещаю, что буду одним из лучших помощников шерифа, какие могут только быть в нашем краю.
Все же, с горечью, Том Мулен продолжал:
– У тебя будет немало конкурентов. Я сожалею лишь о том, что мы не успели вернуться вовремя, чтобы спасти Старика. Но он привык ко всему относиться по-философски. Во всяком случае, я надеюсь, что там, где он сейчас, имеются долларовые сигары, старое виски и цыплята по семнадцать лот!
Мулен сел на край письменного стола умершего и перенес свое внимание на Латура и на человека, сидящего рядом с ним и имеющего сонный вид.
– Значит, ты совершенно уверен, что это так, Энди?
– Ты ведь хорошо слышал, что сказал мистер Филдинг.
Мулен качнул головой.
– Я слышал. Есть только один пункт, который я хочу, чтобы мне разъяснили. – Он посмотрел на Вила Даркоса. – Парни были правы: они разбили все камеры. Но мне хотелось бы знать, как мы сможем узнать правду? Это мог быть либо тот, либо другой. Но, без сомнения, тот, который должен был больше выиграть. Доставь сюда Вила Виллера и Георга, Даркос.
– С удовольствием, – ответил помощник шерифа.
Он отсутствовал несколько минут и вернулся, толкая впереди себя моряка-рыбака и молодого светловолосого человека.
– Это безобразие! – протестовал Георг. – И как офицер почетного легиона, я настаиваю, чтобы мне дали возможность говорить с консулом Франции.
– Ну, конечно же, – спокойно ответил Мулен. – Я немедленно напишу ему письмо и отправлю в Касабланку. Или, может, он находится в Аддис-Абебе?... – Он посмотрел на рыбака. – А ты, Виллер? Тебе сегодня утром не хочется поговорить?
– Мне нечего сказать, – возразил рыбак.
– Это была твоя мысль оплачивать всем выпивку, а?
– Исключительно моя.
– И никто не давал тебе небольшую пачку денег?
– Ну, конечно же, нет.
– А ты, Георг?
Молодой человек постарался сохранить свое достоинство.
– Я исполнял лишь свой долг: я был вынужден защищать сестру от типа, который не выполнял своих обязанностей и обманул ее доверие.
– Понятно, – сказал Мулен.
Открыв отделение, в котором хранилось оружие полиции, он достал оттуда автоматический карабин калибра 22. Мулен убедился в том, что он заряжен и, показывая на пустую жестянку из белой жести, лежащую на лужайке, он протянул оружие Виллеру.
– Ну-ка, попробуй попасть в нее, понимаешь?
Рыбак осторожно взял карабин.
– Ты что шутишь?
– Сегодня утром мне не до смеха, – ответил Мулен.
Коробка из жести находилась в метрах в тридцати от окна кабинета шерифа. Рыбак прицелился, нажал на спуск и коробка подпрыгнула два раза. Мулен похвалил его.
– Неплохо. – Потом он взял у него оружие и протянул его Георгу.
– Посмотрим теперь, что ты сможешь сделать.
Светловолосый молодой человек взял оружие, прицелился и выстрелил. Пуля пролетела в добром метре от коробки.
– Ты уверен в том, что действительно состоял в легионе? – спросил у него Мулен. – Ты не был ли разведчиком у французов?
Георг покраснел, но ничего не ответил.
– Я не понимаю, – признался Пренгл, – что ты хочешь этим доказать, Том?
Мулен поставил оружие на место.
– Я хочу доказать только одну вещь. Никто, даже русский, не может так плохо стрелять. Доктор Уолкер сказал, что Старик был застрелен из калибра 22 на расстоянии по меньшей мере в шестьдесят пять метров.
Первый помощник взял свою широкополую шляпу и сделал знак Даркосу.
– Ладно. Отведи их туда, откуда ты их привел. Но перед этим запиши мне Георга в список обвиняемых в убийстве. Я думаю, что это он убил Старика. Я пока ничего не знаю, куда это приведет, но, когда я вернусь оттуда, куда собираюсь отправиться, я, может быть, буду в состоянии доказать это.
Перестав изображать из себя человека с достоинством, Георг стал быстро шевелить губами, внезапно ставшими совсем сухими.
– Я... – начал он, – я...
– Не утруждай себя, – прервал его Мулен с неприязнью. – Когда дело идет о преступлении, я всегда предпочитаю иметь дело с начальником, а не с лакеем. При всех обстоятельствах, ты находишься в грязной луже! И даже, я сказал бы, тебе крышка!
Латур, инженер нефтяной компании и Джек Пренгл последовали за Томом Муленом. Они вышли из кабинета шерифа, прошли мимо стоявших у тюрьмы машин, и подошли к машине, на которой оба помощника шерифа ездили в Пончатулу.
Во время короткого пути никто из четырех мужчин не раскрыл рта. Дом, перед которым Том Мулен остановил машину, выделялся своей белизной и великолепием при свете зари. Черный слуга, волосы которого побелели от старости, открыл входную дверь после настойчивых звонков Мулена.
– Я очень сожалею, – огорченно проговорил слуга, – но я не думаю, что мой хозяин уже встал. Как мне доложить?
Мулен оттолкнул старика и, сопровождаемый тремя компаньонами, направился к лестнице, красиво оформленной скульптурами, которая вела в спальню на первом этаже.
Он открыл дверь хозяина дома и вошел. Совсем одетый, за исключением рубашки и пиджака, Джон Шварт стоял у одного из высоких окон, выходящих на хорошо ухоженную лужайку.
– Могу я спросить, что значит это незаконное вторжение? – спросил адвокат.
Мулен очень устал. Он сел на ближайший стул.
– Вы этого не знаете?
– Нет.
– Тогда я вам это скажу. – Мулен снял свою шляпу и поставил ее на пол рядом со стулом. – Так вот, Джон. Это маленькое убийство с изнасилованием. Четыре случая насилия, чтобы быть точным и два случая убийств. И мы все шесть случаев сваливаем на вашу голову.
Адвокат немного побледнел.
– Вы, вероятно, сошли с ума!
– Я этого не думаю, – возразил Мулен. – У вас всегда был вид порядочного человека, но по существу это было не так. Здравомыслящий человек теряет голову из-за куколки, которая принадлежит другому. Тогда он начинает терять рассудок. И когда его желание становится невыносимым, он бросается на первую попавшуюся девушку. А вы жаждали обладать женой Энди с того момента, когда впервые увидели ее. Тогда вы, с вашей хитростью и умом, стали комбинировать разные трюки. Вы решили, что, прервав исследование, сказав присутствующему здесь мистеру Филдингу, что Энди решил не добывать нефть, и убедив Энди, что в его земле нет нефти, вы создадите такие обстоятельства, что миссис Латур сама упадет в ваши объятия. Но этого не произошло. Хорошо, молодая женщина думала, что будет богатой, но оказалось, что она вынуждена жить на содержание мужа в двести восемьдесят долларов в месяц. Но она заключила договор и уважала закон. А потом, кто знает, может быть, она оставалась влюбленной в Энди. Итак, в то время, как он работал помощником шерифа и имел те же заботы, как и многие другие его товарищи по сведению концов с концами, вы сидели в своей позолоченной клетке и замышляли убийство. Вы чувствовали, что здесь вы ничего не могли изменить, но так было только до той поры, пока из Сингапура не появился ее братец. К несчастью для некоторых людей, он был так же жаден на деньги, как вы на его сестру. Он сообщил вам то, о чем вы и сами начали подозревать, что, богатого или нет, но его сестра никогда не покинет Латура.
Когда она выходила замуж, это было на всю жизнь. Плохо ли, хорошо ли, но она была женой Энди.
– Вы сошли с ума, – повторил Шварт. У него был такой вид, будто он и сам не очень верил тому, что говорил.
Мулен продолжал:
– А потом, в течение последних двух недель, вы стали чувствовать себя очень обеспокоенным. Примерно в это время вы узнали от мистера Филдинга, что Компания, в которой он работает, стала испытывать недостаток в нефтеносных участках, собирается связаться с владельцами новых участков и хотела уговорить Латура разрешить разработку нефти на его участке. Так как вы были его агентом, они обратились с такой просьбой к вам, и так как вы отказались даже выслушать их, они обратились непосредственно к Латуру. Но его шурин, без сомнения, хорошо оплачиваемый вами, ходил за письмами и вынимал их из ящика, так что Латур не мог видеть того, что ему не следовало видеть. Вы не могли допустить, чтобы он прочел эти письма, тогда ему сразу же стало бы ясно, что вы с самого начала ему лгали.
– Вы сошли с ума, – снова повторил Шварт.
Мулен закурил сигарету.
– Это мы предоставим решать судебному разбирательству и судьям. Но вот, что я знаю точно. Несмотря на ваше утверждение, что никогда не видели раньше Георга, вы были с ним друзья, как две свиньи. И, будучи вдвоем, вы пришли к выводу, что будет лучше, если Латур расстанется с жизнью. Его надо было убить. И вы три раза пробовали сделать это. Это были вы. Вы стреляли в него из-за кустов парка, окружающего тюрьму. Это вы или Георг подложили бомбу под его капот. И я знаю, что это были вы, кто стрелял в него из зарослей сахарного тростника. Это я узнал сегодня утром. Днем вы заходили в кабинет шерифа и спрашивали, где находится Энди. И я вам ответил, что он отправился арестовать одного типа в конторе Биг Бенда. А вы знаете нашу страну, как собственный карман.
Шварт взял со стула шелковый халат и направился к двери.
Пренгл положил свою ладонь на грудь адвоката и толкнул его обратно к окну.
– Я полагаю, что это все. Это может быть последнее дело, над которым мы с Томом работаем вместе, и я не хочу, чтобы произошло малейшее упущение. – Мулен стряхнул пепел с сигареты на ковер.
– Но вы лишь мелкий мошенник-убийца, Джон. И плохой стрелок! Когда вы стреляли в Энди в зарослях сахарного тростника, вы допустили ужасную ошибку. Без вашего ведома, Джек Лакоста вернулся домой и поставил свой фургон там, где он обычно ставил. Он слышал выстрелы и он вас видел. В тот момент он не подумал о преступлении. У него не было никаких оснований так думать. Он подумал, что вы просто охотитесь, больше ничего. Но вы не знали, что старик проведет в городе несколько часов и услышит об этой истории с выстрелами, он сделает соответствующие выводы не в пользу вас. Старик был большим пьяницей, но он не был дураком. И вы оказались в еще более невыгодном положении. Если Лакоста заговорит, вы погибнете. Но, к счастью для вас, он последовал своей дурной привычке и напился мертвецки пьяным до того, как получил возможность услышать о чем-либо.
Латур вмешался в разговор.
– Как, например, три попытки убить меня, последняя из которых была сделана из зарослей тростника на его плантации в двухстах метрах от фургона.
Мулен снова стряхнул пепел на ковер. Он стал машинально растирать его концом своего ботинка.
– Тогда, перед последней ночью, или другой, я слишком устал, чтобы уточнять это, словом, в ту ночь, когда в Энди стреляли, брат миссис Латур позвонил вам по телефону и сообщил, что Энди покинул дом в два часа утра по полицейскому делу, и вам пришла в голову мысль, что весьма возможно, он повидает Лакосту, а тот мог уже немного отдохнуть, протрезветь. И вы стали ожидать его у поворота. Потом вы вышли из машины и стали поджидать его у домика. Когда Энди постучал в дверь и назвал себя, миссис Лакоста, вы подкрались к нему и оглушили. Потом вы убили Лакосту, стреляя через дверь. К сожалению, миссис Лакоста не видела вас, но вы заметили ее. Маленькая девочка, которая спала совсем голой. Вы должны были войти в домик, чтобы убедиться, что Лакоста мертв. Но как только вы дотронулись до девушки, кровь бросилась вам в голову и вы стали думать уже о другом. Вы поступили с ней так же, как с тремя другими девушками: вы старались вообразить себе, что это та женщина, о которой вы мечтали, миссис Латур. Шварт сделал усилие, чтобы заговорить, но когда он открыл рот, его слова были также бессмысленны, как и раньше.
– Я ничего никогда не слышал более абсурдного, – сказал он.
Мулен пожал плечами.
– Как я вам уже сказал, это дело следователей и судей. Они будут решать вашу судьбу. Но вы всегда умели воспользоваться обстоятельствами. И вы отлично использовали тот момент, у домика. Вы уже промахнулись по Энди три раза. Теперь представляется случай уничтожить его при помощи закона Штата Луизиана. Итак, покончив с миссис Лакоста, вы стерли повсюду отпечатки пальцев, которые могли вас выдать, сунули в руку молодой женщины значок Энди, как вещественное доказательство, чтобы не было никаких сомнений, что это он убил Джека Лакоста и изнасиловал его жену. Вы еще несколько раз ударили его по голове, всунув обратно в кобуру его оружие, вы поволокли его к машине. Там вы его облили виски и позвонили в контору шерифа, представившись крестьянином, который случайно услышал выстрелы и дикие крики, доносившиеся с лужайки Лакосты.
Шварт повторял, как попугай:
– Я ничего не слышал более нелепого.
– Тогда, – продолжал Мулен, – вы может быть, скажете мне, почему Джека и меня отправили в Пончатулу по ничтожному поводу? Вы, может быть, сможете мне сказать, почему вы предложили Энди некоторую сумму за его земли прошлой ночью, когда компания, в которой работает Филдинг, предложила ему столько, сколько он запросил бы? Быть может, вы сможете объяснить, где Виллер, Георг и еще несколько головорезов из Нью-Орлеана могли взять столько фрика, который они потратили в кабачках Френч Байу, спаивая народ и вооружая его против Латура? И сколько вы заплатили Георгу, чтобы он убил хорошего человека, настолько уважаемого, что он мог воздействовать на людей.
Адвокат повернулся к Латуру:
– Энди, ведь ты не можешь на самом деле поверить в такие вещи? Ты отлично знаешь, как я пытался защитить тебя вчера вечером!
– О! Я отлично тебя понял! – возразил Латур. – Говоря с толпой, ты действовал так, чтобы еще больше возбудить ее, и когда ты убедился, что это не подействовало, тебе оставался лишь один выход: заставить кого-нибудь убить шерифа Велича, чтобы толпа больше не боялась захватить меня.
– Я, лично, держу пари на Георга, – проговорил Джек Пренгл. – И мне кажется, что после нескольких часов разговора в отделении со мной и Биллом Даркосом он запоет нам песенку про то, как это произошло. А если это был не он, то это был Бил Виллер.
Шварт провел рукой по волосам.
– Хорошенько поймите, я ни в чем не признаюсь. Все сказанное совершенно абсурдно. Но мне бы очень хотелось узнать, как вам могла прийти в голову мысль, что я виноват во всех этих преступлениях?
– Это мне пришла в голову эта мысль, – сказал Латур. – В тот момент, когда я стоял с петлей на шее фургона Лакосты. Ты помнишь, когда ты приходил ко мне на свидание в тюрьму?
– Естественно.
– Ты пытался купить у меня мои земли, чтобы я на эти деньги нанял частных детективов, которые бы смогли обнаружить того, кто желал моей смерти. Последняя фраза, которую ты сказал, звучала так: «Всегда очень неприятно видеть человека, в особенности своего друга, умирающего на электрическом стуле. Это как будто ты видишь, как сигара падает в глину и гаснет с легким шипением». И когда я был оглушен перед домиком Лакосты, я выронил зажженную сигару. Это была первая сигара, которую я курил за два месяца. И единственный человек, который вспомнил ее шипение, мог быть лишь человеком, оглушившим меня. И тогда, как я только смог, скажем, освободиться, я немедленно отправился поговорить с мистером Филдингом. Пренгл спросил у инженера:
– Значит, вы действительно уверены, что на земле Энди есть нефть?
– Я знаю, что она есть. Мы должны были дойти до нее через несколько дней, когда нас вынудили прекратить работы по бурению. Даже, начиная с нуля, уверен, что доведу скважину до нефтяного слоя. И через несколько недель следующую. А потом за ними и другие!! По нашим сведениям, поместье Латура более всех других богато нефтью. А ведь у него земли более шестидесяти гектаров!
– Итак, вместо того, чтобы с трудом добывать себе на жизнь, этот парень рискует стать миллионером?
Мистер Филдинг немного задумался.
– Да, я полагаю, что вы можете говорить подобным образом.
– Это как раз я и собираюсь сделать перед судом! – Мулен встал и поднял свою шляпу. – Неплохая идея, Джон. Если бы вам удалось убить Энди, или заставить линчевать его, у вас могли появиться шансы не только овладеть его женой, которую вы так жаждете, но еще и огромным богатством! – Он надел шляпу. – Итак, как говорят в высшем свете, не позволите ли вы мне пригласить вас на вальс?
– Я догадываюсь, что этими словами вы хотели сказать о моем аресте?
– Совершенно верно, – согласился с ним Мулен.
– В таком случае, будет лучше, если я оденусь, сопровождая вас в город.
Человек закона открыл ящик своего комода. Но Мулен с быстротой, которую трудно было ожидать от человека его комплекции и возраста, пробежал через комнату, выхватил из рук Шварта пистолет и выбросил его в окно. Потом он закатил адвокату такую оплеуху, что с обеих сторон его рта появилась кровь.
– Ну, нет! – воскликнул Мулен. – Это было бы слишком удобно. Старик был моим другом. Ты помнишь это? Мы были товарищами в течении тридцати пяти лет... И я хочу узнать об этой истории с сигарой, которая гаснет, упав на глину. Поверь мне, когда тебя будут казнить, я обязательно буду сидеть в первом ряду, даже, если мне придется для этого просить разрешения у губернатора покинуть свою камеру, чтобы видеть, как поджаривают тебя. Мулен толкнул Шварта из комнаты.
– Ну, отправляйся. Уведи его, Джек. Возьмем его так, как он есть. И посади его в самый изолированный угол. Возможно, мне недолго уже придется быть помощником шерифа, но за то немногое время, которое осталось, я хочу быть безукоризненным.
– Да будет так! Все хорошо! Шевелись, Шварт. Ты слышал, что тебе сказали?
Когда Пренгл и Шварт вышли, Том Мулен сдвинул свою шляпу на одно ухо с бесшабашным видом, совсем так, как это делал шериф Велич. Он собирался в свою очередь выйти из комнаты, как внезапно остановился, как будто присутствие Латура удивило его.
– А что ты собираешься тут делать, Энди? Ты ведь сегодня не на дежурстве, а?
– Я это хорошо знаю, – ответил Латур, – но учитывая ситуацию, в которой я нахожусь, считаю, что меня ожидает суд...
– Ты просто не знаешь, что тебе делать?
– Нечто вроде этого.
Мулен обдумал вопрос.
– Ну, что ж! – наконец проговорил он. – Я все же попытаюсь сказать тебе, что тебе делать. Если бы мне инженер из нефтяной компании сказал, что я стану миллионером, и если бы мне было тридцать лет, и я был бы женат на прекрасной блондинке, которая звонила в контору шерифа в течение пяти часов каждые пять минут, чтобы узнать, жив ли ты или нет, ты не знаешь, что я бы тогда сделал? Я думаю, что пошел бы домой, чтобы показать ей, что все идет хорошо.
Глава 17
Маленькая тюрьма, сложенная из красных кирпичей, выглядела еще более ветхой и в ней пахло еще хуже, чем обычно. Камеры были переполнены арестованными, по пять-шесть человек в каждой. Были еще и другие, содержащиеся в отдельных камерах, в подвале и в зале заседаний в первом этаже.
С красными от бессонной ночи глазами, с глубокими морщинами на лице, первый помощник шерифа Том Мулен смотрел в одно из зарешеченных окон кабинета, рассматривая старый армейский фургон оливкового цвета, выгружающего перед тюрьмой первую партию контингента национальной армии Штата.
– Ну, вот, – с горечью проговорил Мулен. – Они появились. Теперь, когда все уже кончено. – Первый помощник шерифа глубоко вздохнул. – Ну, что ж! Я все-таки доволен. Я не хочу говорить о линчевании. Но я думаю, что мы не отдавали себе отчета в том, до какой степени все мы здесь прогнили!
– Ты прав, – сказал Пренгл. – Я совершенно перестану протягивать свои лапы и буду работать по-настоящему, если меня не отправят в колонию в Анголу. Я обещаю, что буду одним из лучших помощников шерифа, какие могут только быть в нашем краю.
Все же, с горечью, Том Мулен продолжал:
– У тебя будет немало конкурентов. Я сожалею лишь о том, что мы не успели вернуться вовремя, чтобы спасти Старика. Но он привык ко всему относиться по-философски. Во всяком случае, я надеюсь, что там, где он сейчас, имеются долларовые сигары, старое виски и цыплята по семнадцать лот!
Мулен сел на край письменного стола умершего и перенес свое внимание на Латура и на человека, сидящего рядом с ним и имеющего сонный вид.
– Значит, ты совершенно уверен, что это так, Энди?
– Ты ведь хорошо слышал, что сказал мистер Филдинг.
Мулен качнул головой.
– Я слышал. Есть только один пункт, который я хочу, чтобы мне разъяснили. – Он посмотрел на Вила Даркоса. – Парни были правы: они разбили все камеры. Но мне хотелось бы знать, как мы сможем узнать правду? Это мог быть либо тот, либо другой. Но, без сомнения, тот, который должен был больше выиграть. Доставь сюда Вила Виллера и Георга, Даркос.
– С удовольствием, – ответил помощник шерифа.
Он отсутствовал несколько минут и вернулся, толкая впереди себя моряка-рыбака и молодого светловолосого человека.
– Это безобразие! – протестовал Георг. – И как офицер почетного легиона, я настаиваю, чтобы мне дали возможность говорить с консулом Франции.
– Ну, конечно же, – спокойно ответил Мулен. – Я немедленно напишу ему письмо и отправлю в Касабланку. Или, может, он находится в Аддис-Абебе?... – Он посмотрел на рыбака. – А ты, Виллер? Тебе сегодня утром не хочется поговорить?
– Мне нечего сказать, – возразил рыбак.
– Это была твоя мысль оплачивать всем выпивку, а?
– Исключительно моя.
– И никто не давал тебе небольшую пачку денег?
– Ну, конечно же, нет.
– А ты, Георг?
Молодой человек постарался сохранить свое достоинство.
– Я исполнял лишь свой долг: я был вынужден защищать сестру от типа, который не выполнял своих обязанностей и обманул ее доверие.
– Понятно, – сказал Мулен.
Открыв отделение, в котором хранилось оружие полиции, он достал оттуда автоматический карабин калибра 22. Мулен убедился в том, что он заряжен и, показывая на пустую жестянку из белой жести, лежащую на лужайке, он протянул оружие Виллеру.
– Ну-ка, попробуй попасть в нее, понимаешь?
Рыбак осторожно взял карабин.
– Ты что шутишь?
– Сегодня утром мне не до смеха, – ответил Мулен.
Коробка из жести находилась в метрах в тридцати от окна кабинета шерифа. Рыбак прицелился, нажал на спуск и коробка подпрыгнула два раза. Мулен похвалил его.
– Неплохо. – Потом он взял у него оружие и протянул его Георгу.
– Посмотрим теперь, что ты сможешь сделать.
Светловолосый молодой человек взял оружие, прицелился и выстрелил. Пуля пролетела в добром метре от коробки.
– Ты уверен в том, что действительно состоял в легионе? – спросил у него Мулен. – Ты не был ли разведчиком у французов?
Георг покраснел, но ничего не ответил.
– Я не понимаю, – признался Пренгл, – что ты хочешь этим доказать, Том?
Мулен поставил оружие на место.
– Я хочу доказать только одну вещь. Никто, даже русский, не может так плохо стрелять. Доктор Уолкер сказал, что Старик был застрелен из калибра 22 на расстоянии по меньшей мере в шестьдесят пять метров.
Первый помощник взял свою широкополую шляпу и сделал знак Даркосу.
– Ладно. Отведи их туда, откуда ты их привел. Но перед этим запиши мне Георга в список обвиняемых в убийстве. Я думаю, что это он убил Старика. Я пока ничего не знаю, куда это приведет, но, когда я вернусь оттуда, куда собираюсь отправиться, я, может быть, буду в состоянии доказать это.
Перестав изображать из себя человека с достоинством, Георг стал быстро шевелить губами, внезапно ставшими совсем сухими.
– Я... – начал он, – я...
– Не утруждай себя, – прервал его Мулен с неприязнью. – Когда дело идет о преступлении, я всегда предпочитаю иметь дело с начальником, а не с лакеем. При всех обстоятельствах, ты находишься в грязной луже! И даже, я сказал бы, тебе крышка!
Латур, инженер нефтяной компании и Джек Пренгл последовали за Томом Муленом. Они вышли из кабинета шерифа, прошли мимо стоявших у тюрьмы машин, и подошли к машине, на которой оба помощника шерифа ездили в Пончатулу.
Во время короткого пути никто из четырех мужчин не раскрыл рта. Дом, перед которым Том Мулен остановил машину, выделялся своей белизной и великолепием при свете зари. Черный слуга, волосы которого побелели от старости, открыл входную дверь после настойчивых звонков Мулена.
– Я очень сожалею, – огорченно проговорил слуга, – но я не думаю, что мой хозяин уже встал. Как мне доложить?
Мулен оттолкнул старика и, сопровождаемый тремя компаньонами, направился к лестнице, красиво оформленной скульптурами, которая вела в спальню на первом этаже.
Он открыл дверь хозяина дома и вошел. Совсем одетый, за исключением рубашки и пиджака, Джон Шварт стоял у одного из высоких окон, выходящих на хорошо ухоженную лужайку.
– Могу я спросить, что значит это незаконное вторжение? – спросил адвокат.
Мулен очень устал. Он сел на ближайший стул.
– Вы этого не знаете?
– Нет.
– Тогда я вам это скажу. – Мулен снял свою шляпу и поставил ее на пол рядом со стулом. – Так вот, Джон. Это маленькое убийство с изнасилованием. Четыре случая насилия, чтобы быть точным и два случая убийств. И мы все шесть случаев сваливаем на вашу голову.
Адвокат немного побледнел.
– Вы, вероятно, сошли с ума!
– Я этого не думаю, – возразил Мулен. – У вас всегда был вид порядочного человека, но по существу это было не так. Здравомыслящий человек теряет голову из-за куколки, которая принадлежит другому. Тогда он начинает терять рассудок. И когда его желание становится невыносимым, он бросается на первую попавшуюся девушку. А вы жаждали обладать женой Энди с того момента, когда впервые увидели ее. Тогда вы, с вашей хитростью и умом, стали комбинировать разные трюки. Вы решили, что, прервав исследование, сказав присутствующему здесь мистеру Филдингу, что Энди решил не добывать нефть, и убедив Энди, что в его земле нет нефти, вы создадите такие обстоятельства, что миссис Латур сама упадет в ваши объятия. Но этого не произошло. Хорошо, молодая женщина думала, что будет богатой, но оказалось, что она вынуждена жить на содержание мужа в двести восемьдесят долларов в месяц. Но она заключила договор и уважала закон. А потом, кто знает, может быть, она оставалась влюбленной в Энди. Итак, в то время, как он работал помощником шерифа и имел те же заботы, как и многие другие его товарищи по сведению концов с концами, вы сидели в своей позолоченной клетке и замышляли убийство. Вы чувствовали, что здесь вы ничего не могли изменить, но так было только до той поры, пока из Сингапура не появился ее братец. К несчастью для некоторых людей, он был так же жаден на деньги, как вы на его сестру. Он сообщил вам то, о чем вы и сами начали подозревать, что, богатого или нет, но его сестра никогда не покинет Латура.
Когда она выходила замуж, это было на всю жизнь. Плохо ли, хорошо ли, но она была женой Энди.
– Вы сошли с ума, – повторил Шварт. У него был такой вид, будто он и сам не очень верил тому, что говорил.
Мулен продолжал:
– А потом, в течение последних двух недель, вы стали чувствовать себя очень обеспокоенным. Примерно в это время вы узнали от мистера Филдинга, что Компания, в которой он работает, стала испытывать недостаток в нефтеносных участках, собирается связаться с владельцами новых участков и хотела уговорить Латура разрешить разработку нефти на его участке. Так как вы были его агентом, они обратились с такой просьбой к вам, и так как вы отказались даже выслушать их, они обратились непосредственно к Латуру. Но его шурин, без сомнения, хорошо оплачиваемый вами, ходил за письмами и вынимал их из ящика, так что Латур не мог видеть того, что ему не следовало видеть. Вы не могли допустить, чтобы он прочел эти письма, тогда ему сразу же стало бы ясно, что вы с самого начала ему лгали.
– Вы сошли с ума, – снова повторил Шварт.
Мулен закурил сигарету.
– Это мы предоставим решать судебному разбирательству и судьям. Но вот, что я знаю точно. Несмотря на ваше утверждение, что никогда не видели раньше Георга, вы были с ним друзья, как две свиньи. И, будучи вдвоем, вы пришли к выводу, что будет лучше, если Латур расстанется с жизнью. Его надо было убить. И вы три раза пробовали сделать это. Это были вы. Вы стреляли в него из-за кустов парка, окружающего тюрьму. Это вы или Георг подложили бомбу под его капот. И я знаю, что это были вы, кто стрелял в него из зарослей сахарного тростника. Это я узнал сегодня утром. Днем вы заходили в кабинет шерифа и спрашивали, где находится Энди. И я вам ответил, что он отправился арестовать одного типа в конторе Биг Бенда. А вы знаете нашу страну, как собственный карман.
Шварт взял со стула шелковый халат и направился к двери.
Пренгл положил свою ладонь на грудь адвоката и толкнул его обратно к окну.
– Я полагаю, что это все. Это может быть последнее дело, над которым мы с Томом работаем вместе, и я не хочу, чтобы произошло малейшее упущение. – Мулен стряхнул пепел с сигареты на ковер.
– Но вы лишь мелкий мошенник-убийца, Джон. И плохой стрелок! Когда вы стреляли в Энди в зарослях сахарного тростника, вы допустили ужасную ошибку. Без вашего ведома, Джек Лакоста вернулся домой и поставил свой фургон там, где он обычно ставил. Он слышал выстрелы и он вас видел. В тот момент он не подумал о преступлении. У него не было никаких оснований так думать. Он подумал, что вы просто охотитесь, больше ничего. Но вы не знали, что старик проведет в городе несколько часов и услышит об этой истории с выстрелами, он сделает соответствующие выводы не в пользу вас. Старик был большим пьяницей, но он не был дураком. И вы оказались в еще более невыгодном положении. Если Лакоста заговорит, вы погибнете. Но, к счастью для вас, он последовал своей дурной привычке и напился мертвецки пьяным до того, как получил возможность услышать о чем-либо.
Латур вмешался в разговор.
– Как, например, три попытки убить меня, последняя из которых была сделана из зарослей тростника на его плантации в двухстах метрах от фургона.
Мулен снова стряхнул пепел на ковер. Он стал машинально растирать его концом своего ботинка.
– Тогда, перед последней ночью, или другой, я слишком устал, чтобы уточнять это, словом, в ту ночь, когда в Энди стреляли, брат миссис Латур позвонил вам по телефону и сообщил, что Энди покинул дом в два часа утра по полицейскому делу, и вам пришла в голову мысль, что весьма возможно, он повидает Лакосту, а тот мог уже немного отдохнуть, протрезветь. И вы стали ожидать его у поворота. Потом вы вышли из машины и стали поджидать его у домика. Когда Энди постучал в дверь и назвал себя, миссис Лакоста, вы подкрались к нему и оглушили. Потом вы убили Лакосту, стреляя через дверь. К сожалению, миссис Лакоста не видела вас, но вы заметили ее. Маленькая девочка, которая спала совсем голой. Вы должны были войти в домик, чтобы убедиться, что Лакоста мертв. Но как только вы дотронулись до девушки, кровь бросилась вам в голову и вы стали думать уже о другом. Вы поступили с ней так же, как с тремя другими девушками: вы старались вообразить себе, что это та женщина, о которой вы мечтали, миссис Латур. Шварт сделал усилие, чтобы заговорить, но когда он открыл рот, его слова были также бессмысленны, как и раньше.
– Я ничего никогда не слышал более абсурдного, – сказал он.
Мулен пожал плечами.
– Как я вам уже сказал, это дело следователей и судей. Они будут решать вашу судьбу. Но вы всегда умели воспользоваться обстоятельствами. И вы отлично использовали тот момент, у домика. Вы уже промахнулись по Энди три раза. Теперь представляется случай уничтожить его при помощи закона Штата Луизиана. Итак, покончив с миссис Лакоста, вы стерли повсюду отпечатки пальцев, которые могли вас выдать, сунули в руку молодой женщины значок Энди, как вещественное доказательство, чтобы не было никаких сомнений, что это он убил Джека Лакоста и изнасиловал его жену. Вы еще несколько раз ударили его по голове, всунув обратно в кобуру его оружие, вы поволокли его к машине. Там вы его облили виски и позвонили в контору шерифа, представившись крестьянином, который случайно услышал выстрелы и дикие крики, доносившиеся с лужайки Лакосты.
Шварт повторял, как попугай:
– Я ничего не слышал более нелепого.
– Тогда, – продолжал Мулен, – вы может быть, скажете мне, почему Джека и меня отправили в Пончатулу по ничтожному поводу? Вы, может быть, сможете мне сказать, почему вы предложили Энди некоторую сумму за его земли прошлой ночью, когда компания, в которой работает Филдинг, предложила ему столько, сколько он запросил бы? Быть может, вы сможете объяснить, где Виллер, Георг и еще несколько головорезов из Нью-Орлеана могли взять столько фрика, который они потратили в кабачках Френч Байу, спаивая народ и вооружая его против Латура? И сколько вы заплатили Георгу, чтобы он убил хорошего человека, настолько уважаемого, что он мог воздействовать на людей.
Адвокат повернулся к Латуру:
– Энди, ведь ты не можешь на самом деле поверить в такие вещи? Ты отлично знаешь, как я пытался защитить тебя вчера вечером!
– О! Я отлично тебя понял! – возразил Латур. – Говоря с толпой, ты действовал так, чтобы еще больше возбудить ее, и когда ты убедился, что это не подействовало, тебе оставался лишь один выход: заставить кого-нибудь убить шерифа Велича, чтобы толпа больше не боялась захватить меня.
– Я, лично, держу пари на Георга, – проговорил Джек Пренгл. – И мне кажется, что после нескольких часов разговора в отделении со мной и Биллом Даркосом он запоет нам песенку про то, как это произошло. А если это был не он, то это был Бил Виллер.
Шварт провел рукой по волосам.
– Хорошенько поймите, я ни в чем не признаюсь. Все сказанное совершенно абсурдно. Но мне бы очень хотелось узнать, как вам могла прийти в голову мысль, что я виноват во всех этих преступлениях?
– Это мне пришла в голову эта мысль, – сказал Латур. – В тот момент, когда я стоял с петлей на шее фургона Лакосты. Ты помнишь, когда ты приходил ко мне на свидание в тюрьму?
– Естественно.
– Ты пытался купить у меня мои земли, чтобы я на эти деньги нанял частных детективов, которые бы смогли обнаружить того, кто желал моей смерти. Последняя фраза, которую ты сказал, звучала так: «Всегда очень неприятно видеть человека, в особенности своего друга, умирающего на электрическом стуле. Это как будто ты видишь, как сигара падает в глину и гаснет с легким шипением». И когда я был оглушен перед домиком Лакосты, я выронил зажженную сигару. Это была первая сигара, которую я курил за два месяца. И единственный человек, который вспомнил ее шипение, мог быть лишь человеком, оглушившим меня. И тогда, как я только смог, скажем, освободиться, я немедленно отправился поговорить с мистером Филдингом. Пренгл спросил у инженера:
– Значит, вы действительно уверены, что на земле Энди есть нефть?
– Я знаю, что она есть. Мы должны были дойти до нее через несколько дней, когда нас вынудили прекратить работы по бурению. Даже, начиная с нуля, уверен, что доведу скважину до нефтяного слоя. И через несколько недель следующую. А потом за ними и другие!! По нашим сведениям, поместье Латура более всех других богато нефтью. А ведь у него земли более шестидесяти гектаров!
– Итак, вместо того, чтобы с трудом добывать себе на жизнь, этот парень рискует стать миллионером?
Мистер Филдинг немного задумался.
– Да, я полагаю, что вы можете говорить подобным образом.
– Это как раз я и собираюсь сделать перед судом! – Мулен встал и поднял свою шляпу. – Неплохая идея, Джон. Если бы вам удалось убить Энди, или заставить линчевать его, у вас могли появиться шансы не только овладеть его женой, которую вы так жаждете, но еще и огромным богатством! – Он надел шляпу. – Итак, как говорят в высшем свете, не позволите ли вы мне пригласить вас на вальс?
– Я догадываюсь, что этими словами вы хотели сказать о моем аресте?
– Совершенно верно, – согласился с ним Мулен.
– В таком случае, будет лучше, если я оденусь, сопровождая вас в город.
Человек закона открыл ящик своего комода. Но Мулен с быстротой, которую трудно было ожидать от человека его комплекции и возраста, пробежал через комнату, выхватил из рук Шварта пистолет и выбросил его в окно. Потом он закатил адвокату такую оплеуху, что с обеих сторон его рта появилась кровь.
– Ну, нет! – воскликнул Мулен. – Это было бы слишком удобно. Старик был моим другом. Ты помнишь это? Мы были товарищами в течении тридцати пяти лет... И я хочу узнать об этой истории с сигарой, которая гаснет, упав на глину. Поверь мне, когда тебя будут казнить, я обязательно буду сидеть в первом ряду, даже, если мне придется для этого просить разрешения у губернатора покинуть свою камеру, чтобы видеть, как поджаривают тебя. Мулен толкнул Шварта из комнаты.
– Ну, отправляйся. Уведи его, Джек. Возьмем его так, как он есть. И посади его в самый изолированный угол. Возможно, мне недолго уже придется быть помощником шерифа, но за то немногое время, которое осталось, я хочу быть безукоризненным.
– Да будет так! Все хорошо! Шевелись, Шварт. Ты слышал, что тебе сказали?
Когда Пренгл и Шварт вышли, Том Мулен сдвинул свою шляпу на одно ухо с бесшабашным видом, совсем так, как это делал шериф Велич. Он собирался в свою очередь выйти из комнаты, как внезапно остановился, как будто присутствие Латура удивило его.
– А что ты собираешься тут делать, Энди? Ты ведь сегодня не на дежурстве, а?
– Я это хорошо знаю, – ответил Латур, – но учитывая ситуацию, в которой я нахожусь, считаю, что меня ожидает суд...
– Ты просто не знаешь, что тебе делать?
– Нечто вроде этого.
Мулен обдумал вопрос.
– Ну, что ж! – наконец проговорил он. – Я все же попытаюсь сказать тебе, что тебе делать. Если бы мне инженер из нефтяной компании сказал, что я стану миллионером, и если бы мне было тридцать лет, и я был бы женат на прекрасной блондинке, которая звонила в контору шерифа в течение пяти часов каждые пять минут, чтобы узнать, жив ли ты или нет, ты не знаешь, что я бы тогда сделал? Я думаю, что пошел бы домой, чтобы показать ей, что все идет хорошо.
Глава 17
В гостиной включенное радио передавало информацию, но Ольга там не было. Латур заглянул на кухню и в курительную, потом поднялся в спальню. Сидя перед зеркалом, Ольга пыталась при помощи косметики скрыть следы многочасовых слез.
– Вы собираетесь куда-то идти, миссис Латур? – спросил ее Латур.
При виде его она невольно перекрестилась.
– Мне сказали, что ты спасся, но я не могла этому поверить. Я как раз собиралась отправиться в город, чтобы узнать всю правду. Ты чувствуешь себя хорошо?
Латур бросил шляпу на стул и сел на край кровати.
– Я отлично себя чувствую.
Ольга повернулась на своем табурете и посмотрела на него.
– Они не причинили тебе вреда, те, которые тебя увезли из тюрьмы?
Дневное солнце начинало ощущаться. В комнате стало жарко. Латур снял то, что осталось от его форменной рубашки, и бросил на стул, поверх шляпы. Несмотря на жару, его пробрала дрожь. Воспоминание о том, как он стоял на крыше фургона с петлей на шее, еще долго будет преследовать его. – Нет, – ответил он. – Они не причинили мне вреда. Том Мулен и Джек Пренгл приехали во время, чтобы помешать... ну, скажем... привести в исполнение их желание.
Ольга снова перекрестилась. Но она должна была все знать. Латур решил сразу покончить с этим.
– Но Георг находится в тюрьме по подозрению в убийстве шерифа Велича. И похоже, что Джон Шварт сошел с ума. Он в самом деле без ума от тебя, и они с Георгом сговорились, чтобы убить меня и сделать тебя вдовой. Таким образом, Джон смог бы жениться на тебе.
– Георг пытался убить тебя?
– Это так.
С каменным лицом, безучастным голосом Ольга проговорила:
– В таком случае, у меня нет больше брата. И ты можешь мне поверить, что если бы я могла предположить, что он замышляет убийство, он ни одной минуты не спал бы с нами под одной крышей, не ел бы за одним с нами столом.
Латуру понравилось, как она говорила «наше». В этом слове было что-то интимное, дружеское.
– Я тебе верю.
На Ольге была надета только комбинация. Она пожала плечами.
– А потом, этот другой, мистер Шварт. Ты сказал, что он хотел жениться на мне. Я могла бы предупредить тебя уже два года назад.
– Он делал тебе предложение?
Ольга отрицательно покачала головой.
– Нет. Он всегда вел себя со мной как настоящий джентльмен. Но в делах такого рода мужчине совершенно не обязательно, как ты сказал, делать предложение жениться. Она и так читает это в его взгляде. Итак, это он убил Лакосту и изнасиловал его жену?
Латур обнаружил, что задерживает дыхание. Он медленно выдохнул воздух из легких.
– Да. И это Джон изнасиловал тех трех других молодых женщин. С каждой он представлял себе, что это ты. И бил их за то, что это была не ты.
– Это, – призналась Ольга, – я могу понять. Человечество еще недалеко ушло от животных. А что с ним сделают?
– Казнят, без сомнения.
– Это справедливо.
– Тебя не волнует то, что может произойти с Джоном?
Ольга казалась удивленной.
– Почему меня может беспокоить то, что случится с мистером Швартом? Ведь я не его жена.
– Но у него много денег.
– И что же?
Латур решил в настоящий момент все выяснить, прежде чем сообщить Ольге приятную новость. Он должен был знать. В противном случае, между ними навсегда останется что-то недоговоренное.
– Я спрашивал себя... Как я тебе уже говорил, у Джона очень много денег. Он смог бы тебе дать все, что ты только пожелаешь. А я не смог бы. И когда ты выходила за меня замуж, ты думала, что выходишь за богатого человека... Ольга, немного подумав, встала и подойдя к кровати, села рядом с ним. – Это правда, – призналась она без ложного стыда. – Всю мою жизнь, во всяком случае, с того времени, как мои родители заметили, что я становлюсь красивой, меня воспитывали с определенным намерением. В один прекрасный день, мое тело и моя красота принесут мне много денег. И когда мы приехали сюда, и ты так надеялся, что в этих землях находится нефть, я тоже надеялась на это, – она повторила совершенно откровенно. – Я люблю красивые вещи, я очень бы хотела иметь большой дом, прислугу, несколько машин, пони и множество замечательных вещей, которые ты мне обещал.
Очень осторожно Латур пытался наконец выяснить все.
– Другими словами, я тебе солгал!
Ольга отрицательно покачала головой.
– Но ведь ты тоже верил в это! Твои мечты были так же прекрасны, как и мои! Ну, а когда они не исполнились, почему же мне было на тебя сердиться?
– Тогда почему ты так обращалась со мной, третировала меня в последнее время?
– Но в чем я тебя третировала?
Прежде чем Латур успел ответить, Ольга продолжала:
– Скорей можно было поставить вопрос иначе: почему ты третировал меня? Ты корчил из себя капризного мальчика, как будто я жаждала овладеть тобой. И поверь мне, все это было неверно. То, что должно случиться, случается. – Ее голубые глаза слегка затуманились. – Я всегда вспоминаю своего любовника из Сингапура, того, с корабля, который привез меня сюда. Любовника, которого я еще имела в этом доме, пока не стало известно, что буровые скважины на нашей земле – простые дыры.
– Послушай, Ольга, – сказал Латур.
– Нет, я прошу тебя, – прервала она его. – У меня слишком давно все это лежало на сердце. – Слезы медленно потекли по ее щекам.
– Вы собираетесь куда-то идти, миссис Латур? – спросил ее Латур.
При виде его она невольно перекрестилась.
– Мне сказали, что ты спасся, но я не могла этому поверить. Я как раз собиралась отправиться в город, чтобы узнать всю правду. Ты чувствуешь себя хорошо?
Латур бросил шляпу на стул и сел на край кровати.
– Я отлично себя чувствую.
Ольга повернулась на своем табурете и посмотрела на него.
– Они не причинили тебе вреда, те, которые тебя увезли из тюрьмы?
Дневное солнце начинало ощущаться. В комнате стало жарко. Латур снял то, что осталось от его форменной рубашки, и бросил на стул, поверх шляпы. Несмотря на жару, его пробрала дрожь. Воспоминание о том, как он стоял на крыше фургона с петлей на шее, еще долго будет преследовать его. – Нет, – ответил он. – Они не причинили мне вреда. Том Мулен и Джек Пренгл приехали во время, чтобы помешать... ну, скажем... привести в исполнение их желание.
Ольга снова перекрестилась. Но она должна была все знать. Латур решил сразу покончить с этим.
– Но Георг находится в тюрьме по подозрению в убийстве шерифа Велича. И похоже, что Джон Шварт сошел с ума. Он в самом деле без ума от тебя, и они с Георгом сговорились, чтобы убить меня и сделать тебя вдовой. Таким образом, Джон смог бы жениться на тебе.
– Георг пытался убить тебя?
– Это так.
С каменным лицом, безучастным голосом Ольга проговорила:
– В таком случае, у меня нет больше брата. И ты можешь мне поверить, что если бы я могла предположить, что он замышляет убийство, он ни одной минуты не спал бы с нами под одной крышей, не ел бы за одним с нами столом.
Латуру понравилось, как она говорила «наше». В этом слове было что-то интимное, дружеское.
– Я тебе верю.
На Ольге была надета только комбинация. Она пожала плечами.
– А потом, этот другой, мистер Шварт. Ты сказал, что он хотел жениться на мне. Я могла бы предупредить тебя уже два года назад.
– Он делал тебе предложение?
Ольга отрицательно покачала головой.
– Нет. Он всегда вел себя со мной как настоящий джентльмен. Но в делах такого рода мужчине совершенно не обязательно, как ты сказал, делать предложение жениться. Она и так читает это в его взгляде. Итак, это он убил Лакосту и изнасиловал его жену?
Латур обнаружил, что задерживает дыхание. Он медленно выдохнул воздух из легких.
– Да. И это Джон изнасиловал тех трех других молодых женщин. С каждой он представлял себе, что это ты. И бил их за то, что это была не ты.
– Это, – призналась Ольга, – я могу понять. Человечество еще недалеко ушло от животных. А что с ним сделают?
– Казнят, без сомнения.
– Это справедливо.
– Тебя не волнует то, что может произойти с Джоном?
Ольга казалась удивленной.
– Почему меня может беспокоить то, что случится с мистером Швартом? Ведь я не его жена.
– Но у него много денег.
– И что же?
Латур решил в настоящий момент все выяснить, прежде чем сообщить Ольге приятную новость. Он должен был знать. В противном случае, между ними навсегда останется что-то недоговоренное.
– Я спрашивал себя... Как я тебе уже говорил, у Джона очень много денег. Он смог бы тебе дать все, что ты только пожелаешь. А я не смог бы. И когда ты выходила за меня замуж, ты думала, что выходишь за богатого человека... Ольга, немного подумав, встала и подойдя к кровати, села рядом с ним. – Это правда, – призналась она без ложного стыда. – Всю мою жизнь, во всяком случае, с того времени, как мои родители заметили, что я становлюсь красивой, меня воспитывали с определенным намерением. В один прекрасный день, мое тело и моя красота принесут мне много денег. И когда мы приехали сюда, и ты так надеялся, что в этих землях находится нефть, я тоже надеялась на это, – она повторила совершенно откровенно. – Я люблю красивые вещи, я очень бы хотела иметь большой дом, прислугу, несколько машин, пони и множество замечательных вещей, которые ты мне обещал.
Очень осторожно Латур пытался наконец выяснить все.
– Другими словами, я тебе солгал!
Ольга отрицательно покачала головой.
– Но ведь ты тоже верил в это! Твои мечты были так же прекрасны, как и мои! Ну, а когда они не исполнились, почему же мне было на тебя сердиться?
– Тогда почему ты так обращалась со мной, третировала меня в последнее время?
– Но в чем я тебя третировала?
Прежде чем Латур успел ответить, Ольга продолжала:
– Скорей можно было поставить вопрос иначе: почему ты третировал меня? Ты корчил из себя капризного мальчика, как будто я жаждала овладеть тобой. И поверь мне, все это было неверно. То, что должно случиться, случается. – Ее голубые глаза слегка затуманились. – Я всегда вспоминаю своего любовника из Сингапура, того, с корабля, который привез меня сюда. Любовника, которого я еще имела в этом доме, пока не стало известно, что буровые скважины на нашей земле – простые дыры.
– Послушай, Ольга, – сказал Латур.
– Нет, я прошу тебя, – прервала она его. – У меня слишком давно все это лежало на сердце. – Слезы медленно потекли по ее щекам.