Кинг Сьюзен. Король чародеев

   Дайрмид направился прямо к нему, и Микаэла вздохнула с облегчением, надеясь хоть немного отдохнуть у воды. Она не ошиблась: когда они подъехали к пруду, разделенному на две почти равных части огромным камнем, который торчал из воды у самого берега, горец помог ей спешиться.
   Среди деревьев, окружавших пруд плотным кольцом, особенно выделялся древний корявый орех, росший неподалеку от камня. Он был весь усеян какими-то маленькими радужными точками, и сначала Микаэла подумала, что лесной патриарх дал приют множеству разноцветных птичек. Но, приглядевшись, она поняла, что дерево покрыто сотнями трепещущих на ветру лоскутков – оберегами паломников. Священное дерево! На противоположном берегу совершали омовение несколько мужчин, женщин и детей: некоторые окунались в воду, плескали ее на себя, другие, встав у берега на колени, истово молились.
   Дайрмид подошел к воде и обернулся к Микаэле.
   – Вы советовали отвезти Бригит к святым местам, – сказал он, – вот одно из них – пруд Святого Филлана. Поскольку нам было по пути, я решил его вам показать.
   – О, это известная святыня, – заметила Микаэла, с любопытством оглядываясь. – Кажется, сам король приезжает сюда помолиться, чтобы господь даровал ему здоровье и направил на путь истинный?
   Дайрмид тяжело вздохнул:
   – Вы правы. Король Роберт страдает приступами неизвестной кожной болезни – говорят, она послана ему в наказание за грехи. Он надеется, что его вылечит вода священного пруда, но до сих пор чуда не произошло. Хотя я считаю, что Роберт Брюс, который сам совершил столько чудес во имя Шотландии и ее народа, заслуживает божьей милости, как никто другой!
   В его словах чувствовалась горечь, как будто он имел в виду не только короля. Не отвечая, молодая женщина задумчиво зачерпнула руками воду – сквозь пальцы, сверкая в лучах яркого солнца, побежали тонкие струйки. Она вдруг вспомнила Джин, которая смиренно готовилась отойти в лучший мир, и ей захотелось помолиться за старушку.
   – Говорят, чтобы молитва была услышана, в святую воду надо бросать серебро, – проговорила Микаэла и потянулась к поясу за кошельком. Но увы – шелковый мешочек, в котором она держала деньги, остался в больнице вместе с деревянным сундуком.
   Послышался легкий всплеск – это Дайрмид швырнул в пруд несколько серебряных монет.
   – Пусть святой Филлан получше помогает страждущим, – сухо сказал он.
   – Спасибо, вы очень добры, – поблагодарила Микаэла и, снова зачерпнув воды, три раза прочла старинную гэльскую молитву, призывая господа помиловать Джин. – Я слышала, в таких местах, как это, бывают все-таки случаи исцеления, – заметила она.
   – Паломники верят, что здешнюю воду благословил святой Филлан, и кидают в нее потом и кровью заработанное серебро, рассчитывая, что им воздастся за щедрость. Наивные! Они не ведают, что святые отцы по ночам выгребают из прудов их деньги и покупают на них роскошные одежды для себя и золотые подсвечники для храмов. Если здесь и происходят чудеса, то по чистой случайности.
   Его скептицизм удивил Микаэлу – странно было слышать такие речи от человека, который совсем недавно сам требовал чуда.
   – Но вы же верите, что я могу исцелить Бригит! – воскликнула она.
   – Вера дороже золота, миледи, – хмыкнув, отозвался Дайрмид, – поэтому я не растрачиваю ее на что попало. От паломничества по святым местам, на мой взгляд, мало пользы, но в ваши способности я верю, потому что видел собственными глазами, как вы спасли человека от смерти. Это было настоящее чудо. А в россказни жадных до денег попов я не поверю никогда! Да и в чем вы пытаетесь меня убедить? – Он протянул к ней искалеченную руку. – Посмотрите на эти шрамы! Я совершил омовение вместе с Бригит на этом самом месте, но, как видите, святая вода не помогла.
   – Разрешите мне взглянуть, – попросила Микаэла.
   Дайрмид хотел было отдернуть руку, но передумал. Она оглядела тыльную сторону ладони – основание большого пальца и запястье испещряли широкие шрамы от ожогов и глубоких порезов, но на первый взгляд ни один из пальцев не утратил подвижности. Как врач, Микаэла была заинтригована. Она распрямила пальцы на увечной руке и снова согнула – в сухожилиях явственно ощущалось напряжение.
   – Это давние раны, – заключила она, – но, очевидно, они до сих пор ноют при плохой погоде. Вот здесь было сильное кровотечение, – она показала на самый глубокий шрам. – К счастью, его быстро остановили, иначе вы бы просто не выжили. Думаю, вас ранили мечом. Порезы зашили и прижгли, но хирург, который вас лечил, был далеко не так искусен, как вы сами. Расскажите, как это произошло, Дайрмид!
   – Меня ранили в бою, вы угадали, – пожал он плечами.
   Микаэла нахмурилась – чего еще можно ждать от такого скрытного человека? – и продолжила осмотр.
   – Есть некоторая мышечная вялость, – сказала она, снова сгибая и разгибая его пальцы, – хотя все не так плохо, как могло бы быть. Вы чувствуете слабость в этой руке?
   – Временами, – негромко ответил он. – Судите сами!
   Увечной рукой он стиснул ей предплечье, и Микаэла чуть не взвизгнула от боли: хватка у Дайрмида оказалась железной. Но в следующее мгновение его мизинец и безымянный палец начали заметно дрожать, и горец тотчас разжал руку.
   Она снова взяла ее и стала рассматривать. Если бы не страшные рубцы, его кисть была бы совершенным воплощением мощи и изящества. Микаэла неожиданно почувствовала странное тепло, как будто горца окружал защитный кокон, сплетенный из невидимых солнечных лучей. У нее появилось ощущение, что рядом с этим человеком она в полной безопасности. Закрыв глаза, она вдруг представила себе, как его сильные руки скользят по ее плечам, спине, груди…
   Опомнившись, пунцовая от смущения, Микаэла кашлянула, прочищая горло, и сказала:
   – Знаете, во Франции есть один хирург, который успешно лечит такие увечья. Техника операций на мышцах и сухожилиях очень сложна; ею в совершенстве владел мой муж Ибрагим, а я, к сожалению, знакома с ней недостаточно хорошо.
   – Мне никогда не вылечить руку, – мрачно ответил Дайрмид, – я с этим давно смирился.
   – Напрасно! – горячо возразила она. – Вы могли бы поехать в Париж, и там…
   Неожиданно Дайрмид накрыл ее руку своей, и молодая женщина вновь ощутила волнующее тепло.
   – Микаэла! – прошептал он. – Помните, что вы сделали во время нашей первой встречи?
   Она нерешительно кивнула, ее рука, которую держал Дайрмид, задрожала. Его властное и в то же время нежное прикосновение снова дало ей ощущение безопасности, которого ей всегда не хватало, и от этого у нее захватило дух. Подняв голову, она встретилась с пронизывающим взглядом его серых глаз, сиявших, словно брызги дождя на солнце.
   – Вы совершили чудо, которое не требует ни веры в древние предания, ни серебряных монет, ни молитв, – продолжал он низким звучным голосом. – Вы просто прикоснулись к раненому и этим его спасли! Обыкновенное чудо – простое и изумительное одновременно. Я помню каждое ваше движение, как будто это было вчера.
   – А я помню другое чудо – ваше искусство хирурга, – возразила Микаэла. – Того человека спасли вы!
   Дайрмид покачал головой:
   – Если бы не вы, Ангус Макартур умер бы: ведь я не смог остановить кровотечение. Когда вы опустились возле него на колени и остановили кровь, я подумал, что вы святая, нет, ангел небесный! Мне никогда не доводилось видеть, чтобы раненый выздоравливал так быстро, как Ангус. А потом вы коснулись моего лба – и глубокий порез в мгновение ока зажил…
   Микаэла заметила тонкий белый шрам у него над бровью, и перед ее мысленным взором с поразительной ясностью возникло окутанное утренней дымкой поле, на котором она впервые увидела Дайрмида. Как тогда кричали раненые, как ужасно пахли кровью ее руки…
   – Как бы то ни было, – вздохнула она, – в тот день мне довелось увидеть великолепного молодого хирурга, полного сострадания к раненым…
   – С тех пор многое изменилось.
   – Удивительное совпадение! – пробормотала молодая женщина. – Нам обоим пришлось забыть о своих целительских способностях.
   – Но в отличие от меня вы все-таки можете воспользоваться своим даром, – мягко заметил горец.
   Она посмотрела на свои руки и вспомнила слова старой Джин: «Господь даровал тебе поистине чудесную способность…лечи людей, как бы тебе ни пытались помешать!» Глаза Микаэлы наполнились слезами.
   – Вы ошибаетесь, – чуть слышно прошептала она и, поколебавшись, призналась: – Моего дара больше не существует.
   Дайрмид вдруг погладил ее по щеке, и по телу Микаэлы снова пробежала теплая волна, мысли в голове спутались и куда-то исчезли.
   – Так не бывает, – негромко проговорил он. – Сделайте это для меня, Микейла! Я знаю, вы можете.
   Ее гэльское имя прозвучало в его устах удивительно нежно. Микаэла молчала, испуганно прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. Еще немного, и она пообещает все, что угодно…
   – Не надо, не просите меня больше! – наконец воскликнула она, и рука ее машинально сжала золотую брошь на груди. – Может быть, когда-нибудь я решусь попробовать… но не теперь!
   – Я подожду, – спокойно произнес Дайрмид и показал на украшение: – Это ваш талисман?
   – Можно сказать и так. Гэвин подарил мне эту брошь, когда я была совсем ребенком, и с тех пор я ношу ее, практически не снимая. Мне кажется, она приносит мне удачу.
   – Разве вам нужна удача? – спросил он тихо.
   – Удача нужна всем, – ответила она, поднимая на него глаза. – И вам тоже.
   – Говорят, поцелуй на берегу священного пруда приносит удачу, счастье и душевный покой, – улыбнулся Дайрмид. – Не хотите попробовать? Кому-кому, а нам с вами все это придется как нельзя кстати!
   Он придвинулся к ней и взял ее лицо обеими руками. Микаэла увидела близко-близко его глаза, и ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.
   Губы Дайрмида коснулись ее рта на одно мгновение, но и этого было достаточно, чтобы Микаэла затрепетала. Никогда еще она не переживала ничего подобного! Неистово колотившееся сердце, казалось, заполнило всю ее грудь.
   – Пусть священный пруд благословит нас и пошлет удачу, – пробормотал горец.
   – Да будет так, – едва слышно отозвалась Микаэла, вспоминая сладостную мягкость его губ и чувствуя, что ее охватывает простое и сильное плотское желание… Она опустила голову, стыдливо избегая его взгляда.
   – Поедемте, впереди еще долгий путь, – сказал Дайрмид, отодвинувшись от нее.
   – Подождите минутку!
   Микаэла подбежала к ореховому дереву, достала из кармана кружевной платочек и привязала его к ветвям. Лоскуток затрепетал на ветру среди радужного разноцветья других оберегов.
   – Все-таки решили напомнить о себе святому Филлану? – раздался у нее за спиной голос Дайрмида.
   – Нет, о вашей Бригит, – ответила она и, на мгновение задумавшись, добавила: – Впрочем, и о себе тоже!
 
   Дайрмид и Микаэла ехали уже несколько часов, когда ярко-синее небо окрасилось на западе в оранжево-пурпурные цвета, впереди между склонами блеснула темная вода, послышался шум прибоя, пахнуло водорослями и соленым морским ветром. Собрав остаток сил, Микаэла пришпорила лошадь и вслед за Дайрмидом выехала на покрытый галькой берег большого озера. Оглядевшись, она оторопела: перед ней прямо из глубины черных вод поднимался такой же черный замок. Присмотревшись, она поняла, что удивительный замок построен на длинном низком острове. Это и был Даншен. «Слава богу, путешествие закончено!» – с облегчением подумала Микаэла.
   Проехав еще немного, Дайрмид спешился и подошел к ней, чтобы помочь сойти с лошади. Она наклонилась, положила руки ему на плечи, и он легко поставил ее на землю. У молодой женщины тут же подогнулись колени, и она упала бы, если бы Дайрмид не поддержал ее за талию.
   – Да вы просто с ног валитесь от усталости, – озабоченно произнес он.
   Дайрмид привлек ее к себе, и Микаэла устало прислонилась к его груди, чувствуя на затылке тепло его дыхания. Опустив лицо в складки пледа, пропахшего смолой, дымом и крепким мужским потом, она закрыла глаза. У нее не было никаких мыслей, никаких желаний, кроме одного: чтобы эти блаженные минуты покоя длились вечно.
   Увы, это было невозможно. Микаэла отстранилась и едва слышно пробормотала:
   – Спасибо, мне уже лучше.
   Дайрмид привязал лошадей к небольшому дереву на берегу и повел Микаэлу к зарослям камыша. Там была спрятана узкая дощатая лодка.
   – Озеро Шен впадает в море, – объяснил он. – Во время отлива остров соединяется с берегом песчаной отмелью, но сейчас прилив, так что нам придется плыть.
   Микаэла посмотрела на утлую лодочку, потом на темную поверхность озера и невольно вздрогнула. Она ужасно боялась воды, и любые путешествия, связанные с лодками или кораблями, всегда переносила с огромным трудом. Набежавшая волна лизнула ей туфлю, и молодая женщина испуганно отпрянула.
   – А как же лошади? – спросила она, стараясь оттянуть время.
   – Не беспокойтесь, я пошлю кого-нибудь за ними, когда мы доберемся до замка. Поедем, время позднее.
   – А когда будет отлив? – спросила она слабым голосом.
   – Завтра, – невозмутимо ответил Дайрмид.
   Он легко подхватил ее на руки, перенес в лодку и усадил на вязанку хвороста, служившую скамьей. Закусив губы, тяжело дыша, Микаэла судорожно схватилась за грубо обструганные борта лодки и посмотрела на громадный черный силуэт замка далеко впереди. Темная вода озера рубиново поблескивала в последних лучах солнца.
   Дайрмид сел напротив и направил лодку к острову. Внезапно набежавшая волна сильно качнула утлое суденышко, Микаэла испуганно вскрикнула и так вцепилась в борта, что костяшки ее пальцев побелели.
   – Что с вами? – Он удивленно поглядел на нее.
   – Не люблю лодок, – неохотно призналась она.
   – Вот как? Если решите у нас остаться подольше, вам придется к ним привыкнуть!
   Его слова повергли ее в уныние. Она никогда, никогда не сможет привыкнуть к лодкам и воде, это проклятие всей ее жизни! Хотя Дайрмид греб очень ровно, стараясь избегать толчков, молодая женщина очень скоро почувствовала дурноту и начала задыхаться, словно выброшенная на берег рыба. К счастью, черная громада замка быстро приближалась. Микаэла заметила, что освещено только одно из его длинных узких окон.
   Дайрмид проследил за ее взглядом и поспешил объяснить:
   – Сейчас в Даншене не так много народу: только мой младший брат, семья Мунго и Бригит.
   – А ваша жена? – вырвался у нее бестактный вопрос.
   – Ее здесь нет, – ответил он коротко.
   Микаэла кашлянула, чтобы скрыть смущение, и спросила:
   – Значит, у вас есть брат?
   – У меня их целых трое, и я самый старший, – охотно ответил он. – Артур сейчас в море, Колин женат и живет далеко отсюда, а Гилкрист, самый младший, живет со мной. Наша мать умерла несколько лет назад, отца мы потеряли еще раньше. Мое хозяйство ведет двоюродная тетка по матери, Лили Макартур, бабушка Мунго.
   Микаэла кивнула, стараясь не думать о том, что под ногами темная пучина, от которой ее отделяет только тонкое дно лодки. Чтобы укрепить свой дух, молодая женщина напомнила себе, что перенесла два длинных морских путешествия – из Шотландии в Италию и обратно. Правда, тогда она плыла на больших купеческих галерах, а не на утлой лодчонке…
   К счастью, высокие стены и башни замка незаметно приближались и наконец нависли над ними, заслонив полнеба. Лодка уткнулась в узкую полоску песка и гальки. Вынув весла из уключин, Дайрмид положил их на дно и помог спутнице выйти на берег. Микаэла почувствовала несказанное облегчение оттого, что под ногами у нее снова земная твердь. К тому же ее сердце грела мысль, что, вопреки всем своим страхам, она вела себя достаточно мужественно.
   Дайрмид предложил ей руку, и Микаэла, собрав остатки сил, двинулась за ним к воротам замка, еле-еле переставляя ноги.
   Решетчатые ворота были опущены: видимо, домашние не ждали возвращения хозяина. Горец снял с пояса маленький резной рог и протрубил в него три раза. За воротами послышался радостный возглас, что-то заскрежетало, заскрипело, и решетка поднялась.
   – Добро пожаловать в Даншен! – с чувством произнес Дайрмид и улыбнулся Микаэле.

7

   – С возвращением, Дайрмид! – послышался радостный мужской голос.
   Микаэла огляделась – через внутренний двор к ним спешил высокий седовласый мужчина с факелом в руке.
   – Ангус! – воскликнул лэрд.
   Они пожали друг другу руки.
   – Здравствуй, здравствуй, мой дорогой! – улыбнулся во весь рот Ангус. – Давненько ты не был дома! О, да ты не один!
   Он с любопытством оглядел Микаэлу. Его худое лицо показалось ей смутно знакомым.
   – Познакомься, Ангус, это леди Микаэла, врач. Миледи, это старший Макартур, отец Мунго, – представил их друг другу Дайрмид и добавил, обращаясь к Ангусу: – Твой сын вернется через несколько дней.
   – Мне уже доводилось слышать имя миледи… – проговорил Макартур, что-то припоминая. – Боже мой, Даншен, неужели это та самая девочка?!
   – Та самая! – улыбнулся Дайрмид. Микаэла бросила на него вопросительный взгляд, и он пояснил, причем голос его звучал как-то нарочито спокойно: – Ангус был серьезно ранен в бою при Кинглэсси, и вы помогли нам с Фионном его спасти. Ангус был без сознания, но позже мы рассказали ему, кому он обязан жизнью. Уверен, вы тоже это помните.
   По его интонации и по тому, как осторожно он подбирал слова, Микаэла догадалась, что Дайрмид сдержал свое слово и никому, даже самому Ангусу, не открыл тайну ее дара.
   – Да-да, конечно, я помню вас, Ангус! – обрадованно воскликнула она, протягивая ему руку. – Как приятно увидеть вас после стольких лет в добром здравии!
   – Я счастлив, что мне довелось встретиться с вами, миледи, – почтительно поклонился Макартур. – Я перед вами в неоплатном долгу. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите – достану даже со дна озера!
   – Не давай опрометчивых обещаний, не то в один прекрасный день миледи заставит тебя его осушить! – улыбнулся Дайрмид. – Мы можем поужинать?
   – Господи, конечно! – воскликнул Ангус. – В доме полно вина и еды, в очаге еще горит огонь. Пойду разбужу мать, она все устроит.
   Поднявшись по деревянным ступеням центральной, самой высокой и мощной башни замка, они втроем вошли в арочную дверь, миновали короткий коридор и оказались в большой, сумрачной зале. Сказав, что сейчас вернется, Ангус куда-то ушел. Микаэла огляделась – каменные стены, высокий, теряющийся в полумраке потолок с выступавшими балками, громадный, жарко пылающий камин…
   Внезапно послышались негромкие звуки арфы – возле камина склонился над изящным, украшенным резьбой инструментом молодой человек. Он на мгновение поднял темноволосую голову, но вошедших не заметил и тут же снова уткнулся взглядом в пол.
   Едва Микаэла с Дайрмидом приблизились к камину, как к ним, радостно лая, бросились две здоровенные черные собаки и запрыгали вокруг лэрда. Он с улыбкой потрепал их по огромным лоснящимся головам и ласково проговорил:
   – Ну что, мои милые, соскучились?
   – Это наши лучшие сторожа, – пояснил он Микаэле. – Их зовут Подрэг и Колумба!
   Микаэла тоже, правда, не без опаски, потянулась погладить могучих животных. Они сначала настороженно обнюхали ее руку, а потом завиляли хвостами.
   Тем временем музыкант поднял голову, и Микаэла ахнула от удивления и восхищения: перед ней на деревянной скамейке с арфой в руках сидел второй Дайрмид, но только юный и прекрасный, как греческий бог. Юноша улыбнулся ей знакомой, чуть скошенной набок улыбкой, однако в его карих глазах читалась печаль, абсолютно не сочетавшаяся с классическим совершенством облика.
   – С приездом, братец! – произнес молодой человек таким же глубоким и звучным, как у Дайрмида, голосом.
   – Да благословит тебя бог, Гилкрист! – ответил лэрд, беря его за руку. – Как вы тут поживаете?
   – Неплохо, – ответил музыкант, устраиваясь поудобней на своей деревянной скамеечке.
   Он сидел у огня босиком, и Микаэла вздрогнула, заметив, что правая ступня юноши изуродована. Почувствовав взгляд гостьи, он спрятал ногу под скамейку. Только сейчас Микаэла обратила внимание на деревянный костыль, прислоненный к стене возле камина.
   – Миледи, – начал Дайрмид, – позвольте представить вам моего самого младшего брата. Гилкрист, познакомься, это леди Микаэла… – горец замялся, сообразив, что не знает ее имени по мужу.
   – Микаэла Фолкенер, – пришла она ему на помощь, – вдова Ибрагима ибн-Катеба из Болоньи.
   Гилкрист бросил на брата вопросительный взгляд.
   – Леди Микаэла согласилась приехать к нам из Перта, чтобы осмотреть Бригит, – пояснил тот. – Она врач.
   – Я получила диплом врача в Италии, – добавила гостья.
   – Понимаю, сударыня. – Юноша кивнул, и ему на лицо упала темная прядь. – Вы получили образование в Италии, хотя выросли, вероятно, в Шотландии – ваш гэльский прекрасен и благозвучен, как соловьиная трель. Я рад вашему приезду, добро пожаловать в Даншен!
   Она улыбнулась.
   – Гм… – смущенно кашлянул Дайрмид, – ну разумеется, наша гостья хорошо говорит по-гэльски: ведь она уроженка Гэллоуэя, и наш язык для нее родной.
   Он нагнулся и снова погладил завилявших хвостами собак. Микаэла пристально взглянула на него, удивленная его суховатым тоном. В этот момент дверь отворилась, и в залу вошла целая процессия: впереди торжественно шествовал Ангус с большим плоским блюдом, прикрытым белой салфеткой, за ним, скромно потупясь, шла очень хорошенькая девушка с глиняным кувшином в руках, а позади, кряхтя и шаркая, тащилась маленькая согбенная старушка с деревянными чашами.
   Водрузив блюдо на стол, Ангус сдернул салфетку – под ней оказался дымящийся горшок овсянки и горка нарезанного ломтями вареного мяса. Почуяв аппетитный запах, собаки вскочили, но Дайрмид снова велел им лечь.
   – Привет тебе и твоей гостье, Даншен, – заговорила старуха. – В такой поздний час и на скорую руку мы можем предложить вам только холодную говядину с кашей, но зато сколько душе угодно. К тому же я велела Ангусу открыть новую бочку кларета. – Она оглядела Дайрмида выцветшими голубыми глазками и недовольно прищурилась. – Тебе, голубчик, надо как следует помыться и побриться!
   – Рад видеть тебя в добром здравии и расположении духа, Лили, – усмехнулся Дайрмид.
   – Доброе-то оно доброе, – поджала губы старуха, – хотя в моем возрасте да при больных суставах не очень-то приятно вскакивать среди ночи… Но я все равно рада видеть тебя и твою гостью.
   – Это леди Микаэла из Кинглэсси, она будет лечить Бригит.
   – Мое почтение, миледи, – поклонилась Лили. – Ангус уже рассказал мне, кто вы. Я очень благодарна вам за то, что вы спасли жизнь моего сына, благослови бог ваше искусство! Считаю за честь принимать вас у себя.
   Польщенная словами старой женщины, Микаэла вспыхнула и смущенно улыбнулась. Между тем девушка налила в чаши вина и подала их гостье и хозяину. Высокая, статная, с нежной белой кожей, каштановыми волосами и светло-голубыми глазами, она была красива тихой, неброской красотой.
   – Спасибо, Иона, – улыбнулся Дайрмид. – Как поживают твои братья и сестры?
   – У них все хорошо, сэр, – зардевшись, ответила девушка. – Отец вернулся вместе с вами?
   – Не беспокойся. Я послал Мунго в одно место по делу, но он должен вернуться со дня на день.
   Девушка кивнула и протянула чашу с вином Гилкристу, но он, словно не замечая этого, принялся настраивать струны своего инструмента маленьким деревянным ключом. Иона поставила чашу на стол и направилась к двери. Микаэла, искоса поглядывавшая на музыканта, заметила, что он, зардевшись, будто красная девица, проводил дочь Мунго грустным взглядом.
   – Миледи просто раскрасавица, только больно бледная и совсем молоденькая, – оглядев Микаэлу с головы до ног, заметила Лили. – Признавайся, Дайрмид, она монашка? Ты увез ее из монастыря?
   – С чего ты взяла? – ответил тот. – Леди Микаэла работала в монастырской больнице, но она вовсе не монашка, а вдова врача и сама врач.
   Микаэла смутилась: они говорили о ней так, словно ее здесь не было.
   – Такая молоденькая и уже врач? Ни за что не поверю! – упорствовала Лили.
   – Тебе же сказали: миледи – дипломированный доктор, – вмешался Гилкрист, повысив голос. – Она получила образование в Италии.
   – В Италии? – удивилась старуха. – Это где-то во Франции?
   – Италия – это страна, где живет папа римский! – потеряв терпение, воскликнул Ангус.
   – Лили, через итальянские порты нам доставляют пряности из Святой земли, понимаешь? – внес свою лепту в просвещение престарелой родственницы хозяин замка. – Твои любимые гвоздика, корица и перец плывут к нам именно из Италии, а точнее – из Венеции.
   – Какая прелесть! – обрадовалась Лили. – Что за чудесное место эта Италия!
   – Как Бригит? – спросил Дайрмид.
   – О, она сущий ангел! – Старуха улыбнулась во весь свой щербатый рот. – Но мы поговорим о ней потом, а сейчас тебе лучше поесть и отдохнуть. Госпожа доктор, вы можете сказать, отчего у меня так болят колени, что иной раз я не могу заснуть всю ночь напролет?
   – Дай гостье спокойно поесть, матушка. – Ангус поспешно взял Лили под руку. – А тебе пора в постель.
   – Но я совсем не устала! – возмутилась старуха. – Знаете, госпожа доктор, ноги так ломит, так ломит…
   – Пожалуйста, хватит, мама! – простонал раздосадованный Макартур.