— Если бы ты появилась в назначенное время — в час дня, у тебя оставалось бы семь часов на все твои приготовления, — ответил он. — Но, по правде говоря, я раздобыл приглашение всего два дня назад, использовав для этого все свои связи. Так что, умоляю, не набрасывайся на меня.
— Моя прическа безнадежно испорчена, — бессвязно произнесла Шарлотта. — О Боже! Как жаль. Папа, я не могу поехать. Я не могу! Я опозорю тебя!
Сэр Джон взял ладони дочери в свои и крепко сжал их.
— Ты должна и ты поедешь! Я… я спешу обеспечить благополучный исход дела, о котором мы с тобой говорили. Сегодня вечером мне нужна твоя помощь — сегодня вечером, говорю тебе!
— Шарли! — воскликнул Генри, цепляясь за ее руку. — Ты возьмешь меня завтра купаться в море? Ты обещала, помнишь? Я хочу на пляже пособирать ракушки и походить по камням — поискать рыболовные крючки. А еще прокатиться в купальне, о которой рассказывала няня!
Шарлотта попыталась собраться с мыслями. Она едва прибыла в Брайтон, а ее мир уже закрутился с небывалой скоростью.
— Разумеется, прокатимся. — Развернув брата, она нежно подтолкнула его к двери: — Ну, а пока все, дорогой. Иди к няне. Похоже, сегодня вечером мне предстоит встреча с принцем, и я должна поспешить подготовиться к ней. Обрадованный согласием Шарлотты следовать его желаниям, Генри бросился к няне с вопросом, умеет ли повар готовить что-нибудь, кроме вареной рыбы и артишоков.
Шарлотта глубоко вздохнула, чувствуя, как ее охватывает тихая паника. Она смотрела, как уходит Генри, и предстоящий вечер виделся ей устрашающим. От будущего разорения ее знобило. Неужели наследство брата под угрозой? Если так, она сделает все, что пожелает ее отец. Просто невероятно, что дела отца настолько плохи и ей придется заботиться о будущем Генри! Конечно, нет!
Страх, вероятно, отразился на лице Шарлотты, потому что отец мягко потрепал дочь по плечу.
— Не бойся, дитя, — произнес он спокойно. — Я распорядился, и экономка, миссис Гловер, велела Шиттл подготовить твое лучшее платье. Не сомневаюсь, что, пока мы тут разговариваем, одна из горничных уже гладит его, а пара щипцов быстро приведет твои локоны в порядок. Так что не волнуйся и поторопись.
— Да, папа, — послушно ответила Шарлотта.
Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Она прошла по элегантной гостиной, взяла с инкрустированного бронзой столика свою попавшую в переделку шляпку и, держа ее за зеленые ленты, спросила:
— Папа, ты так и не назвал мне имени того джентльмена, которого я должна… э… отвлечь.
— Тебе он, конечно, незнаком, но, думаю, ты слышала его имя. Стоунлей из Сассекса. Лорд Стоунлей. Красивый парень, но пройдоха страшный. А теперь поспеши, девочка. Я хочу приехать заранее. Негоже заставлять принца ждать.
6
7
8
9
— Моя прическа безнадежно испорчена, — бессвязно произнесла Шарлотта. — О Боже! Как жаль. Папа, я не могу поехать. Я не могу! Я опозорю тебя!
Сэр Джон взял ладони дочери в свои и крепко сжал их.
— Ты должна и ты поедешь! Я… я спешу обеспечить благополучный исход дела, о котором мы с тобой говорили. Сегодня вечером мне нужна твоя помощь — сегодня вечером, говорю тебе!
— Шарли! — воскликнул Генри, цепляясь за ее руку. — Ты возьмешь меня завтра купаться в море? Ты обещала, помнишь? Я хочу на пляже пособирать ракушки и походить по камням — поискать рыболовные крючки. А еще прокатиться в купальне, о которой рассказывала няня!
Шарлотта попыталась собраться с мыслями. Она едва прибыла в Брайтон, а ее мир уже закрутился с небывалой скоростью.
— Разумеется, прокатимся. — Развернув брата, она нежно подтолкнула его к двери: — Ну, а пока все, дорогой. Иди к няне. Похоже, сегодня вечером мне предстоит встреча с принцем, и я должна поспешить подготовиться к ней. Обрадованный согласием Шарлотты следовать его желаниям, Генри бросился к няне с вопросом, умеет ли повар готовить что-нибудь, кроме вареной рыбы и артишоков.
Шарлотта глубоко вздохнула, чувствуя, как ее охватывает тихая паника. Она смотрела, как уходит Генри, и предстоящий вечер виделся ей устрашающим. От будущего разорения ее знобило. Неужели наследство брата под угрозой? Если так, она сделает все, что пожелает ее отец. Просто невероятно, что дела отца настолько плохи и ей придется заботиться о будущем Генри! Конечно, нет!
Страх, вероятно, отразился на лице Шарлотты, потому что отец мягко потрепал дочь по плечу.
— Не бойся, дитя, — произнес он спокойно. — Я распорядился, и экономка, миссис Гловер, велела Шиттл подготовить твое лучшее платье. Не сомневаюсь, что, пока мы тут разговариваем, одна из горничных уже гладит его, а пара щипцов быстро приведет твои локоны в порядок. Так что не волнуйся и поторопись.
— Да, папа, — послушно ответила Шарлотта.
Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Она прошла по элегантной гостиной, взяла с инкрустированного бронзой столика свою попавшую в переделку шляпку и, держа ее за зеленые ленты, спросила:
— Папа, ты так и не назвал мне имени того джентльмена, которого я должна… э… отвлечь.
— Тебе он, конечно, незнаком, но, думаю, ты слышала его имя. Стоунлей из Сассекса. Лорд Стоунлей. Красивый парень, но пройдоха страшный. А теперь поспеши, девочка. Я хочу приехать заранее. Негоже заставлять принца ждать.
6
— О Боже, — сочувственно пробормотала мисс Фиттлуорт. — Неудивительно, что щеки у вас горят, как винные ягоды. Вы уверены, что он сказал «Стоунлей», потому что миссис Гловер говорила мне о лорде Доннелли, часто наезжающем в Брайтон?
— Ошибки быть не может, — вздохнула Шарлотта.
Она сидела у окна на стуле из красного дерева в стиле ампир, как ребенок, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. На ней была всего лишь тонкая муслиновая сорочка. Девушка ждала, пока одна из горничных закончит гладить платье. Она дотронулась пальцами до шишки на затылке. Голова все еще болела, но не настолько сильно, чтобы доставить ей неудобство. Тем более отец так настойчиво просит помочь ему.
— «Стоунлей из Сассекса, красивый парень, но пройдоха страшный»! Так охарактеризовал его отец. Фиттл, смогу ли я справиться с таким человеком? Как мне быть? Его высокомерие и уверенность, что я столкнулась с ним намеренно, чтобы привлечь его внимание, говорят о джентльмене, которого нельзя отвлечь, как того желает папа. Что же мне делать?
Мисс Фиттлуорт у камина нагревала щипцы и потому отвечала, не глядя на Шарлотту.
— Хотя, как вам известно, опыта у меня маловато, но мне все-таки кажется, что сегодня днем вы без особого труда… э… привлекли внимание его светлости.
— Что сложного в том, когда он несет тебя на руках?
— Думаю, с другой женщиной все было бы по-иному, — настаивала мисс Фиттлуорт. — И не понравься она ему, скорей всего он не проявил бы такой заботливости. — Компаньонка взглянула на Шарлотту — ее темные глаза вглядывались в девушку поверх бледно-голубого стеганого покрывала, лежавшего на кровати с четырьмя столбиками, — и улыбнулась. — Я не сказала вам об этом раньше, мисс Шарлотта, но лорда Стоунлея сразила ваша красота — это было сразу видно, и, что еще важно, ваши суждения развлекли его. Он от души расхохотался, когда вы назвали его сумасшедшим. Миссис Гловер говорит, что он из тех бедных, несчастных джентльменов, которым скучно все и вся — так они богаты. А в вашем обществе, да будет мне позволено заметить, он веселился. В какое-то мгновение мне показалось, что он хочет поцеловать вас.
Под взглядом мисс Фиттлуорт щеки Шарлотты налились жаром. Улыбка тронула худощавое лицо компаньонки, и Шарлотта не могла не улыбнуться в ответ.
— Похоже, что он хотел этого, да?
Мисс Фиттлуорт кивнула и вернулась к своему занятию.
Шарлотта натянула сорочку на ноги, обхватила их руками и устремила взгляд в окно. Он хотел поцеловать ее. Фиттл не ошибалась. В течение нескольких секунд он просто пожирал глазами ее лицо. И как же она желала ощутить прикосновение его губ к своим. Все случившееся оказалось внезапным, неумолимым. И пронеслось как дуновение легкого ветерка в теплый день. И остается только гадать, не приснилось ли ей это, хотя точно знаешь, что нет.
Сквозь оконные невесомые занавески Шарлотта заворожено следила, как, сверкая, пляшут на глади моря последние лучи солнца. Золотые волны ослепляли своим сиянием, а непрерывный шум волн зачаровывал девушку. До ее слуха доносились плачущие крики чаек, громкие возгласы рыбаков, тащивших сети, и визг еще игравших детей. Как непохоже на Бедфордшир, уже в сотый раз с момента приезда на побережье подумала Шарлотта. И как чудесно!
Брайтон был старинным городом. Он помнил марши римских солдат, правление Вильгельма Завоевателя, а теперь находился под светской властью принца Уэльского. Иногда Брайтон по старинке называли Брайтелмстоуном, но старую рыбацкую деревушку со всеми ее постройками уже давно поглотило море. И на ее месте, только чуть повыше, выросли красивые дома, виллы в стиле ампир с крылатыми сфинксами. Уже поговаривали о сооружении дамбы, чтобы помешать опустошительным приливам смыть кусок города у его верноподданных обитателей, а у Англии — часть ее острова. Сейчас подступающее со стороны залива море сдерживали скалы мелового известняка — длинная, округлая стена, встречавшая каждый шторм с вызовом и радостью.
Яркий Брайтон. Синее небо, белые чайки, аквамариновое море, танец света на поверхности воды.
Околдованная красотой, Шарлотта неотрывно смотрела на простор за окном. Морской воздух, подобно бальзаму, усмирял пыль дорог, он превращал каждый вдох в удовольствие.
Брайтон славился прекрасными окрестностями и морскими купаниями, и принц прибыл сюда, чтобы сполна насладиться всеми прелестями отдыха. Познает ли она здесь удовольствия? Возможно, и нет, чуть улыбнувшись, подумала Шарлотта. Не в этот раз, когда Мод и Селина ждут от нее победы над сердцем Стоун-лея, а ее отцу необходимо отвлечь того же самого непоколебимого джентльмена. Не в этот раз, когда душа ее замирает только при одной мысли о новой встрече с этим человеком — вот что наделал один-единственный взгляд, заставивший ее страстно желать поцелуя.
О Господи, как же легко удалось ему нарушить ее безмятежную жизнь, без сердечного трепета она и думать о нем не может. Что же с ней будет?
— Ошибки быть не может, — вздохнула Шарлотта.
Она сидела у окна на стуле из красного дерева в стиле ампир, как ребенок, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. На ней была всего лишь тонкая муслиновая сорочка. Девушка ждала, пока одна из горничных закончит гладить платье. Она дотронулась пальцами до шишки на затылке. Голова все еще болела, но не настолько сильно, чтобы доставить ей неудобство. Тем более отец так настойчиво просит помочь ему.
— «Стоунлей из Сассекса, красивый парень, но пройдоха страшный»! Так охарактеризовал его отец. Фиттл, смогу ли я справиться с таким человеком? Как мне быть? Его высокомерие и уверенность, что я столкнулась с ним намеренно, чтобы привлечь его внимание, говорят о джентльмене, которого нельзя отвлечь, как того желает папа. Что же мне делать?
Мисс Фиттлуорт у камина нагревала щипцы и потому отвечала, не глядя на Шарлотту.
— Хотя, как вам известно, опыта у меня маловато, но мне все-таки кажется, что сегодня днем вы без особого труда… э… привлекли внимание его светлости.
— Что сложного в том, когда он несет тебя на руках?
— Думаю, с другой женщиной все было бы по-иному, — настаивала мисс Фиттлуорт. — И не понравься она ему, скорей всего он не проявил бы такой заботливости. — Компаньонка взглянула на Шарлотту — ее темные глаза вглядывались в девушку поверх бледно-голубого стеганого покрывала, лежавшего на кровати с четырьмя столбиками, — и улыбнулась. — Я не сказала вам об этом раньше, мисс Шарлотта, но лорда Стоунлея сразила ваша красота — это было сразу видно, и, что еще важно, ваши суждения развлекли его. Он от души расхохотался, когда вы назвали его сумасшедшим. Миссис Гловер говорит, что он из тех бедных, несчастных джентльменов, которым скучно все и вся — так они богаты. А в вашем обществе, да будет мне позволено заметить, он веселился. В какое-то мгновение мне показалось, что он хочет поцеловать вас.
Под взглядом мисс Фиттлуорт щеки Шарлотты налились жаром. Улыбка тронула худощавое лицо компаньонки, и Шарлотта не могла не улыбнуться в ответ.
— Похоже, что он хотел этого, да?
Мисс Фиттлуорт кивнула и вернулась к своему занятию.
Шарлотта натянула сорочку на ноги, обхватила их руками и устремила взгляд в окно. Он хотел поцеловать ее. Фиттл не ошибалась. В течение нескольких секунд он просто пожирал глазами ее лицо. И как же она желала ощутить прикосновение его губ к своим. Все случившееся оказалось внезапным, неумолимым. И пронеслось как дуновение легкого ветерка в теплый день. И остается только гадать, не приснилось ли ей это, хотя точно знаешь, что нет.
Сквозь оконные невесомые занавески Шарлотта заворожено следила, как, сверкая, пляшут на глади моря последние лучи солнца. Золотые волны ослепляли своим сиянием, а непрерывный шум волн зачаровывал девушку. До ее слуха доносились плачущие крики чаек, громкие возгласы рыбаков, тащивших сети, и визг еще игравших детей. Как непохоже на Бедфордшир, уже в сотый раз с момента приезда на побережье подумала Шарлотта. И как чудесно!
Брайтон был старинным городом. Он помнил марши римских солдат, правление Вильгельма Завоевателя, а теперь находился под светской властью принца Уэльского. Иногда Брайтон по старинке называли Брайтелмстоуном, но старую рыбацкую деревушку со всеми ее постройками уже давно поглотило море. И на ее месте, только чуть повыше, выросли красивые дома, виллы в стиле ампир с крылатыми сфинксами. Уже поговаривали о сооружении дамбы, чтобы помешать опустошительным приливам смыть кусок города у его верноподданных обитателей, а у Англии — часть ее острова. Сейчас подступающее со стороны залива море сдерживали скалы мелового известняка — длинная, округлая стена, встречавшая каждый шторм с вызовом и радостью.
Яркий Брайтон. Синее небо, белые чайки, аквамариновое море, танец света на поверхности воды.
Околдованная красотой, Шарлотта неотрывно смотрела на простор за окном. Морской воздух, подобно бальзаму, усмирял пыль дорог, он превращал каждый вдох в удовольствие.
Брайтон славился прекрасными окрестностями и морскими купаниями, и принц прибыл сюда, чтобы сполна насладиться всеми прелестями отдыха. Познает ли она здесь удовольствия? Возможно, и нет, чуть улыбнувшись, подумала Шарлотта. Не в этот раз, когда Мод и Селина ждут от нее победы над сердцем Стоун-лея, а ее отцу необходимо отвлечь того же самого непоколебимого джентльмена. Не в этот раз, когда душа ее замирает только при одной мысли о новой встрече с этим человеком — вот что наделал один-единственный взгляд, заставивший ее страстно желать поцелуя.
О Господи, как же легко удалось ему нарушить ее безмятежную жизнь, без сердечного трепета она и думать о нем не может. Что же с ней будет?
7
Едва Шарлотта вышла из дорожной коляски отца и ступила под надежные каменные ворота западного фасада Павильона, она поняла, что перешла свой Рубикон, и жизнь ее теперь уже никогда не станет прежней. Да и образ мыслей будет другим. В первый же свой день в Брайтоне она достигла чести быть представленной Его Королевскому Высочеству принцу Уэльскому. Что произойдет, подумала девушка, когда она пройдет через портал дворца, являющегося настоящим чудом?
В настоящий момент наружная часть королевской резиденции перестраивалась, и, как сказал отец, работы продолжатся, по меньшей мере, три года. Он видел проекты Джона Нэша и заметил, что Брайтон будет покорен Индией — вскоре несколько куполов с круглым или многоугольным основанием увенчают первоначальное строение Холланда.
Чувствуя себя маленькой девочкой, попавшей в волшебный мир, Шарлотта миновала стеклянные двери и попала в наружный холл. Ее поразила красота этого восьмиугольного помещения и в то же время удивила простота обстановки: вдоль розовых стен разместились несколько кресел и столиков красного дерева, от сверкающего медью камина трудно было отвести взгляд.
Безотчетно стиснув руку отца и почти не разбирая его слов о чудовищном драконе, созданном для банкетного зала, Шарлотта переступила порог внутреннего холла. Его опоясывали панели, имитирующие зеленый и розовый мрамор, резко отличавшиеся от модного красного, золотого или синего цветов.
— Приготовься к потрясению, если не к отвращению, — прошептал ей на ухо отец.
Она собралась, было попросить не говорить глупостей, но не смогла вымолвить и слова. Сквозь дверь, ведущую в длинную галерею, Шарлотта невольно разглядела детали ее экзотичного убранства — стены оклеены розовыми обоями с узором, изображавшим бамбуковые рощи и ярких попугаев. Когда же она достигла галереи и ступила маленькой ножкой, обутой в белую шелковую туфельку, на красный с геометрическим золотым узором ковер, сердце у нее просто зашлось от восторга. Дамы и джентльмены стояли вдоль всей длины этой необычной галереи, за которой находились главные залы Павильона. Восточный колорит поразил чувства Шарлотты подобно легкому, освежающему бризу. В отличие от отца, не принимавшего ничего чужеземного, девушка была заворожена, ее охватило идущее из глубины души радостное возбуждение. Шарлотта не смогла бы объяснить причину такого приподнятого настроения, но все это великолепие казалось ей сном, который она когда-то видела, но потом забыла. Восторг и чувство наслаждения охватили ее.
Красные китайские фонарики, украшенные цветами, лили мягкий свет на собравшееся общество, озаряя прекрасные лица — такими их видела Шарлотта. Отец уже приветствовал знакомых, и сама она вдруг поняла, что сердечно раскланивается с теми, кого раз или два встречала прежде в Эмберли-парке. Она не могла ни на ком задержать свое внимание, потому что с растущим восхищением переводила взгляд с настоящих китайских стульев из бамбука на стоявшие в нишах стен фигуры китайских мандаринов, выполненные в натуральную величину, и на три каминные полки под бамбук. Но самое поразительное располагалось над головой: стеклянный потолок длиной, должно быть, футов двадцать, ярко расписанный драконами, из пасти которых вместо языка вырывалось пламя — драконы с огненными глазами, а вокруг орхидеи с капельками росы на лепестках; олень с птичьей головой, змеиным хвостом и другие китайские божества.
— Аей-гун — Бог грома, — пояснил сэр Джон, заметив, как потрясена дочь всем увиденным, а особенно самым большим драконом. —
Только будь добра, закрой рот, Шарли. Вокруг уже начинают перешептываться.
Шарлотта повиновалась, нисколько не огорчившись, что ее поведение кому-то могло показаться неприличным. Убранство помещения покорило ее, она испытывала огромное наслаждение.
— Папа, я потрясена, как ты и предсказывал. Я попала в царство фантазии — все это так отличается от поместий Бедфордшира, — и я взволнована так глубоко, что не в силах высказать. Как причудливо расписана стена, что примыкает к стеклянной крыше! Как бы я хотела попасть сюда днем, когда солнце стоит высоко в небе и свет льется сквозь стекло. Это, должно быть, удивительное зрелище!
Сэр Джон добродушно фыркнул, и Шарлотта поняла, что ему все неинтересно. Вниманием этого избалованного человека было не так-то легко завладеть даже его дочери, поэтому она не обиделась, не удивилась, когда увидела, что отец посылает нежные взгляды привлекательной молодой леди, стоящей напротив. Шарлотта лишь мельком глянула на предмет интереса отца, пораженная изяществом двойной лестницы в конце галереи, также имитирующей бамбук.
— Ты, кажется, говорил, что она металлическая? А на вид не отличить от бамбука! Просто невероятно.
— Да, весьма занимательно, — с безразличной готовностью отозвался сэр Джон.
Шарлотта почувствовала, что отец отвечает ей машинально, не вникая в ее суждение об убранстве этой сказочной дворцовой постройки. Взглянув на сэра Джона, она увидела, что его монокль прочно сидит в глазу, а отец наслаждается видом лодыжек все той же молодой леди, выглядывавших из-под каскада белых игольных кружев, украшавших подол ее платья.
— Папа! — со смехом воскликнула Шарлотта. — Ты неподражаем. Мне только интересно, почему эта молодая…
— Мисс Кемп, — … почему она не смущена твоим весьма бестактным разглядыванием.
— Они никогда не смущаются, моя дорогая, — ответил он, беря дочь за локоть и уводя, прочь от мисс Кемп. — А сейчас веди себя как можно почтительнее. Здесь женщина, которую я обожаю как никого. О, леди Перселл! Как поживаете? — Сэр Джон поклонился пожилому, весьма флегматичному джентльмену, стоявшему рядом с леди, и почтительно произнес: — Могу ли я представить вам свою дочь, мисс Эмберли?
— Очень мила, — приветливо сказала леди Перселл в ответ на реверанс Шарлотты. Его светлость пробормотал что-то, подтверждая, что заметил ее присутствие, но не взглянул на девушку. Леди Перселл предложила: — Приведите вашу дочь завтра вечером на Стейн, там мы познакомимся поближе.
Шарлотта удостоилась мимолетного взгляда больших игривых зеленых глаз, не отрывавшихся от ее отца; они сверкали под прикрытием веера, расписанного алыми и синими колокольчиками. Не успел ее отец ответить на предложение ее светлости, как лорд Перселл повлек жену дальше, говоря, что ей кивает леди Хертфорд.
— Извините нас, — сладко проговорила леди Перселл и оставила их.
— Жаль, — пробормотал отец Шарлотты. Она хотела, было спросить, что он имеет в виду, но, увидев выражение его лица, поняла, что необходимости в этом нет. Он следил за удалявшейся леди Перселл, шлейф ее голубого шелкового платья плыл за ней по ковру. В глазах сэра Джона мерцал огонь желания, он слегка оттянул пальцем уголки воротника сорочки, словно что-то мешало дышать. — Чертовски привлекательная женщина.
Леди Перселл была лет на двадцать моложе его.
Шарлотта поняла, что невольно проникла в сердечную тайну отца, и пожалела об этом.
Вскоре ее внимание привлекла другая особа — кивнув ей и улыбнувшись, та посмотрела на отца Шарлотты.
— Папа, — прошептала девушка, раскрыв украшенный белым кружевом и жемчужинами веер, чтобы скрыть движение губ, — женщина с ярко-рыжими волосами, похоже, хочет привлечь твое внимание. Она за твоей спиной.
Сэр Джон немедленно повернулся. И едва он увидел упомянутую леди, как улыбка смягчила выражение его лица.
— Юджиния, — выдохнул он.
Он опять ухватил дочь за локоть и повел к этой даме, оказавшейся некой миссис Уиндем. Шарлотту представили и стоявшей рядом с ней высокой леди — миссис Найт. Каштановые волосы последней оказались почти того же оттенка, что и у Шарлотты. На приветствие девушки и ее почтительный реверанс миссис Найт ответила несколько скованно.
— Так, значит, вы — дочь сэра Джона! — воскликнула миссис Уиндем. — Ну, разве она не прелестна, Джейн?
— Очень мила, — вяло согласилась миссис Найт. — Позволю себе заметить, что, оставшись в Брайтоне, она разобьет не меньше дюжины сердец. — Обращаясь к Шарлотте, она холодно проговорила: — Хочу вас предупредить, мисс Эмберли, что здесь очень много охотников за приданым, готовых воспользоваться девичьей неопытностью. Советую вам быть осторожной в выборе знакомств. Вы собираетесь прожить здесь все лето?
— Да, — ответила Шарлотта. Ей не понравились ни резкие манеры миссис Найт, ни ее надменность. Женщиной она была статной и, видно, когда-то слыла красавицей, но годы заострили ее приятные черты, сделав их жесткими и тяжелыми. От нее веяло теплом не больше, чем от статуи. Несмотря на неуместность ее совета, Шарлотта, приторно-сладко улыбаясь, сообщила:
— Я намереваюсь все лето наслаждаться радостями Брайтона или, по крайней мере, до тех пор, пока отцу не наскучит здешнее общество.
Миссис Уиндем спрятала улыбку за веером, а миссис Найт поджала губы.
Сэр Джон, выразив надежду навестить в скором времени обеих дам, отвел дочь в сторону.
— Как ловко ты с ней разделалась, моя дорогая.
— Прости, — быстро проговорила она без видимого сожаления. — Но она такая недобрая! Ты хорошо ее знаешь?
Прежде чем ответить, сэр Джон кивнул еще одной знакомой.
— Не так хорошо, как миссис Уиндем. Ты должна простить миссис Найт. Обе ее подруги — леди Перселл и миссис Уиндем — вышли замуж за более титулованных особ. И ей, дочери виконта, нелегко мириться с нынешним, не таким значительным, положением, принимая во внимание, что она надеялась выйти замуж за лорда.
— Понятно, — отозвалась Шарлотта.
Чувства миссис Найт не показались ей необычными. Даже у себя в Эмберли-парке, в небольшом кругу соседей, наблюдала она зависть и разочарование. И не в последнюю очередь потому, что дочери благородных семейств изнывали от безделья. Они только строили матримониальные планы. Эта забота о замужестве могла с легкостью стать средоточием интересов в жизни Шарлотты, если бы не безвременная кончина матери, заставившая девушку принять на себя воспитание брата и управление Эмберли-парком. Вот уж поистине Шарлотте некогда было скучать!
Сэр Джон прервал поток ее мыслей, схватив за руку и торопливо прошептав:
— А теперь, моя дорогая, ты должна как можно скорее привлечь внимание лорда Стоунлея, хоть я и сомневаюсь, что поначалу тебе удастся добиться многого. Однако я хочу, чтобы ты, едва оркестр закончит играть, была готова немедленно отвлечь его. Мне необходимы минута или две, чтобы завладеть вниманием принца. Ты поняла?
— Да, отец, — прошептала Шарлотта. Попугаи колибри, изображенные на обоях, почему-то потеряли свою прежнюю красочность и яркость, а поставленные в изысканные китайские вазы розоватые лампы в виде многолепестковых цветов лотоса полностью утратили свое очарование. Даже ковер у нее под ногами стал жестким, а каждый шаг отстукивал в сознании, что она уже не гость в Павильоне принца-регента, а молодая женщина с сомнительными намерениями.
— Боже мой! — воскликнул сэр Джон. Шарлотту удивило отчаяние, прозвучавшее в его голосе, пока она не проследила взгляд отца и не увидела спешивших к ним Мод и Селину. Сэр Джон был раздосадован:
— Сейчас на нас набросятся твои подруги. Поскольку я не выношу визга юных особ женского пола, приветствуй их самостоятельно.
Шарлотта отпустила отца без сожаления. Она понимала, что ему не терпелось без помех переговорить далеко не с одной из своих знакомых дам. И, по правде говоря, девушка была рада неожиданной помехе, поскольку получила возможность хоть ненадолго отодвинуть предстоящее испытание.
В настоящий момент наружная часть королевской резиденции перестраивалась, и, как сказал отец, работы продолжатся, по меньшей мере, три года. Он видел проекты Джона Нэша и заметил, что Брайтон будет покорен Индией — вскоре несколько куполов с круглым или многоугольным основанием увенчают первоначальное строение Холланда.
Чувствуя себя маленькой девочкой, попавшей в волшебный мир, Шарлотта миновала стеклянные двери и попала в наружный холл. Ее поразила красота этого восьмиугольного помещения и в то же время удивила простота обстановки: вдоль розовых стен разместились несколько кресел и столиков красного дерева, от сверкающего медью камина трудно было отвести взгляд.
Безотчетно стиснув руку отца и почти не разбирая его слов о чудовищном драконе, созданном для банкетного зала, Шарлотта переступила порог внутреннего холла. Его опоясывали панели, имитирующие зеленый и розовый мрамор, резко отличавшиеся от модного красного, золотого или синего цветов.
— Приготовься к потрясению, если не к отвращению, — прошептал ей на ухо отец.
Она собралась, было попросить не говорить глупостей, но не смогла вымолвить и слова. Сквозь дверь, ведущую в длинную галерею, Шарлотта невольно разглядела детали ее экзотичного убранства — стены оклеены розовыми обоями с узором, изображавшим бамбуковые рощи и ярких попугаев. Когда же она достигла галереи и ступила маленькой ножкой, обутой в белую шелковую туфельку, на красный с геометрическим золотым узором ковер, сердце у нее просто зашлось от восторга. Дамы и джентльмены стояли вдоль всей длины этой необычной галереи, за которой находились главные залы Павильона. Восточный колорит поразил чувства Шарлотты подобно легкому, освежающему бризу. В отличие от отца, не принимавшего ничего чужеземного, девушка была заворожена, ее охватило идущее из глубины души радостное возбуждение. Шарлотта не смогла бы объяснить причину такого приподнятого настроения, но все это великолепие казалось ей сном, который она когда-то видела, но потом забыла. Восторг и чувство наслаждения охватили ее.
Красные китайские фонарики, украшенные цветами, лили мягкий свет на собравшееся общество, озаряя прекрасные лица — такими их видела Шарлотта. Отец уже приветствовал знакомых, и сама она вдруг поняла, что сердечно раскланивается с теми, кого раз или два встречала прежде в Эмберли-парке. Она не могла ни на ком задержать свое внимание, потому что с растущим восхищением переводила взгляд с настоящих китайских стульев из бамбука на стоявшие в нишах стен фигуры китайских мандаринов, выполненные в натуральную величину, и на три каминные полки под бамбук. Но самое поразительное располагалось над головой: стеклянный потолок длиной, должно быть, футов двадцать, ярко расписанный драконами, из пасти которых вместо языка вырывалось пламя — драконы с огненными глазами, а вокруг орхидеи с капельками росы на лепестках; олень с птичьей головой, змеиным хвостом и другие китайские божества.
— Аей-гун — Бог грома, — пояснил сэр Джон, заметив, как потрясена дочь всем увиденным, а особенно самым большим драконом. —
Только будь добра, закрой рот, Шарли. Вокруг уже начинают перешептываться.
Шарлотта повиновалась, нисколько не огорчившись, что ее поведение кому-то могло показаться неприличным. Убранство помещения покорило ее, она испытывала огромное наслаждение.
— Папа, я потрясена, как ты и предсказывал. Я попала в царство фантазии — все это так отличается от поместий Бедфордшира, — и я взволнована так глубоко, что не в силах высказать. Как причудливо расписана стена, что примыкает к стеклянной крыше! Как бы я хотела попасть сюда днем, когда солнце стоит высоко в небе и свет льется сквозь стекло. Это, должно быть, удивительное зрелище!
Сэр Джон добродушно фыркнул, и Шарлотта поняла, что ему все неинтересно. Вниманием этого избалованного человека было не так-то легко завладеть даже его дочери, поэтому она не обиделась, не удивилась, когда увидела, что отец посылает нежные взгляды привлекательной молодой леди, стоящей напротив. Шарлотта лишь мельком глянула на предмет интереса отца, пораженная изяществом двойной лестницы в конце галереи, также имитирующей бамбук.
— Ты, кажется, говорил, что она металлическая? А на вид не отличить от бамбука! Просто невероятно.
— Да, весьма занимательно, — с безразличной готовностью отозвался сэр Джон.
Шарлотта почувствовала, что отец отвечает ей машинально, не вникая в ее суждение об убранстве этой сказочной дворцовой постройки. Взглянув на сэра Джона, она увидела, что его монокль прочно сидит в глазу, а отец наслаждается видом лодыжек все той же молодой леди, выглядывавших из-под каскада белых игольных кружев, украшавших подол ее платья.
— Папа! — со смехом воскликнула Шарлотта. — Ты неподражаем. Мне только интересно, почему эта молодая…
— Мисс Кемп, — … почему она не смущена твоим весьма бестактным разглядыванием.
— Они никогда не смущаются, моя дорогая, — ответил он, беря дочь за локоть и уводя, прочь от мисс Кемп. — А сейчас веди себя как можно почтительнее. Здесь женщина, которую я обожаю как никого. О, леди Перселл! Как поживаете? — Сэр Джон поклонился пожилому, весьма флегматичному джентльмену, стоявшему рядом с леди, и почтительно произнес: — Могу ли я представить вам свою дочь, мисс Эмберли?
— Очень мила, — приветливо сказала леди Перселл в ответ на реверанс Шарлотты. Его светлость пробормотал что-то, подтверждая, что заметил ее присутствие, но не взглянул на девушку. Леди Перселл предложила: — Приведите вашу дочь завтра вечером на Стейн, там мы познакомимся поближе.
Шарлотта удостоилась мимолетного взгляда больших игривых зеленых глаз, не отрывавшихся от ее отца; они сверкали под прикрытием веера, расписанного алыми и синими колокольчиками. Не успел ее отец ответить на предложение ее светлости, как лорд Перселл повлек жену дальше, говоря, что ей кивает леди Хертфорд.
— Извините нас, — сладко проговорила леди Перселл и оставила их.
— Жаль, — пробормотал отец Шарлотты. Она хотела, было спросить, что он имеет в виду, но, увидев выражение его лица, поняла, что необходимости в этом нет. Он следил за удалявшейся леди Перселл, шлейф ее голубого шелкового платья плыл за ней по ковру. В глазах сэра Джона мерцал огонь желания, он слегка оттянул пальцем уголки воротника сорочки, словно что-то мешало дышать. — Чертовски привлекательная женщина.
Леди Перселл была лет на двадцать моложе его.
Шарлотта поняла, что невольно проникла в сердечную тайну отца, и пожалела об этом.
Вскоре ее внимание привлекла другая особа — кивнув ей и улыбнувшись, та посмотрела на отца Шарлотты.
— Папа, — прошептала девушка, раскрыв украшенный белым кружевом и жемчужинами веер, чтобы скрыть движение губ, — женщина с ярко-рыжими волосами, похоже, хочет привлечь твое внимание. Она за твоей спиной.
Сэр Джон немедленно повернулся. И едва он увидел упомянутую леди, как улыбка смягчила выражение его лица.
— Юджиния, — выдохнул он.
Он опять ухватил дочь за локоть и повел к этой даме, оказавшейся некой миссис Уиндем. Шарлотту представили и стоявшей рядом с ней высокой леди — миссис Найт. Каштановые волосы последней оказались почти того же оттенка, что и у Шарлотты. На приветствие девушки и ее почтительный реверанс миссис Найт ответила несколько скованно.
— Так, значит, вы — дочь сэра Джона! — воскликнула миссис Уиндем. — Ну, разве она не прелестна, Джейн?
— Очень мила, — вяло согласилась миссис Найт. — Позволю себе заметить, что, оставшись в Брайтоне, она разобьет не меньше дюжины сердец. — Обращаясь к Шарлотте, она холодно проговорила: — Хочу вас предупредить, мисс Эмберли, что здесь очень много охотников за приданым, готовых воспользоваться девичьей неопытностью. Советую вам быть осторожной в выборе знакомств. Вы собираетесь прожить здесь все лето?
— Да, — ответила Шарлотта. Ей не понравились ни резкие манеры миссис Найт, ни ее надменность. Женщиной она была статной и, видно, когда-то слыла красавицей, но годы заострили ее приятные черты, сделав их жесткими и тяжелыми. От нее веяло теплом не больше, чем от статуи. Несмотря на неуместность ее совета, Шарлотта, приторно-сладко улыбаясь, сообщила:
— Я намереваюсь все лето наслаждаться радостями Брайтона или, по крайней мере, до тех пор, пока отцу не наскучит здешнее общество.
Миссис Уиндем спрятала улыбку за веером, а миссис Найт поджала губы.
Сэр Джон, выразив надежду навестить в скором времени обеих дам, отвел дочь в сторону.
— Как ловко ты с ней разделалась, моя дорогая.
— Прости, — быстро проговорила она без видимого сожаления. — Но она такая недобрая! Ты хорошо ее знаешь?
Прежде чем ответить, сэр Джон кивнул еще одной знакомой.
— Не так хорошо, как миссис Уиндем. Ты должна простить миссис Найт. Обе ее подруги — леди Перселл и миссис Уиндем — вышли замуж за более титулованных особ. И ей, дочери виконта, нелегко мириться с нынешним, не таким значительным, положением, принимая во внимание, что она надеялась выйти замуж за лорда.
— Понятно, — отозвалась Шарлотта.
Чувства миссис Найт не показались ей необычными. Даже у себя в Эмберли-парке, в небольшом кругу соседей, наблюдала она зависть и разочарование. И не в последнюю очередь потому, что дочери благородных семейств изнывали от безделья. Они только строили матримониальные планы. Эта забота о замужестве могла с легкостью стать средоточием интересов в жизни Шарлотты, если бы не безвременная кончина матери, заставившая девушку принять на себя воспитание брата и управление Эмберли-парком. Вот уж поистине Шарлотте некогда было скучать!
Сэр Джон прервал поток ее мыслей, схватив за руку и торопливо прошептав:
— А теперь, моя дорогая, ты должна как можно скорее привлечь внимание лорда Стоунлея, хоть я и сомневаюсь, что поначалу тебе удастся добиться многого. Однако я хочу, чтобы ты, едва оркестр закончит играть, была готова немедленно отвлечь его. Мне необходимы минута или две, чтобы завладеть вниманием принца. Ты поняла?
— Да, отец, — прошептала Шарлотта. Попугаи колибри, изображенные на обоях, почему-то потеряли свою прежнюю красочность и яркость, а поставленные в изысканные китайские вазы розоватые лампы в виде многолепестковых цветов лотоса полностью утратили свое очарование. Даже ковер у нее под ногами стал жестким, а каждый шаг отстукивал в сознании, что она уже не гость в Павильоне принца-регента, а молодая женщина с сомнительными намерениями.
— Боже мой! — воскликнул сэр Джон. Шарлотту удивило отчаяние, прозвучавшее в его голосе, пока она не проследила взгляд отца и не увидела спешивших к ним Мод и Селину. Сэр Джон был раздосадован:
— Сейчас на нас набросятся твои подруги. Поскольку я не выношу визга юных особ женского пола, приветствуй их самостоятельно.
Шарлотта отпустила отца без сожаления. Она понимала, что ему не терпелось без помех переговорить далеко не с одной из своих знакомых дам. И, по правде говоря, девушка была рада неожиданной помехе, поскольку получила возможность хоть ненадолго отодвинуть предстоящее испытание.
8
Мод Дансфолд и Селина Бошем находились в южном конце галереи. Увидев Шарлотту, они так заспешили к ней, что шлейфы их платьев путались в ногах, щиколотки оказались на виду из-за торопливо подобранных подолов, лица сияли улыбками.
Отец Шарлотты ошибся лишь в одном — ни Мод, ни Селина не опозорили себя визгом, поскольку для леди это было бы непростительно. Но Шарлотте, не видевшей подруг с февраля, показалось, что она слышит их возгласы восторга, несмотря на благородное воспитание девушек. Они обступили ее, глаза их светились радостью, веера трепетали, грациозно покачивались черные локоны Мод и рыжие кудри Селины.
— Как ты поживаешь? — воскликнула Мод.
— Какое прелестное платье! — по-детски непосредственно восхитилась Селина, перебив подругу. — Ты сама придумала фасон? Конечно, как обычно, сама! И, наверное, наняла швей в деревне — ты всегда заботишься о бедных. О, моя дорогая Шарлотта! Как я рада тебя видеть, наконец-то в Брайтоне восторжествует справедливость. Ты все приведешь в порядок!
Вмешалась Мод:
— А это те новые сережки? Какие красноватые жемчужины. Но и другие твои жемчуга само совершенство!
— Ты видела Стоунлея? — перебила Селина.
— Как она могла его видеть, — упрекнула подругу Мод, — когда она никогда с ним раньше не встречалась? И хотя мы описывали его в письмах, думаю, здесь не меньше дюжины джентльменов, отвечающих подобному описанию. Ну, дай же мне взглянуть на тебя. О да, очень модный фасон! Ты справишься! Я верю в тебя! — Понизив голос и улыбнувшись, Мод поинтересовалась: — Скажи, что ты думаешь о Павильоне принца?
Шарлотта обнаружила, что и сама улыбается. Она была невероятно счастлива видеть подруг, хотя они не замедлили напомнить о ее долге в отношении Стоунлея. То-то они удивятся, когда она скажет им, что уже познакомилась с его светлостью. А что касается Павильона… Она обмахнулась веером и произнесла:
— Я никогда не видела ничего более… более необычного, более потрясающего, чудесного. Мне кажется, что я перенеслась в другой мир, в другое время! Я очарована!
— Тебе он понравился? — изумленно прошептала Мод. И продолжила совершенно серьезно: — По-моему, он чудовищен. Как ты можешь называть эти уродливые узоры и обстановку чудесными? Что же до другого мира, думаю, тут ты права… мир без чувства вкуса и линии, не имеющий архитектурной соразмерности.
Шарлотта с удивлением глядела на свою высокую подругу. В голосе Мод звучала неподдельная искренность, и это настолько расходилось с обликом той юной леди, с которой они на пару таскали из оранжереи миссис Робсон персики, что на мгновение ей показалось, что это не Мод. Она стала не по годам элегантной и модной. Темные волосы девушки украшало единственное белое перо страуса, в ушах сверкали бриллианты. На ней было светло-голубое платье из узорчатого шелка, дополняла наряд шаль, наброшенная на красивые, изящные руки. Во всех отношениях Мод стала модной молодой леди: начиная от нескольких рядов ажурных оборок на пышных рукавах и кончая безупречно натянутыми белыми шелковыми перчатками и такими же белыми туфлями, расшитыми серебром. Шарлотта не могла не оценить сдержанную манеру подруги двигаться и говорить, поскольку она хорошо помнила Моди-девочку, чье платье для прогулок было по колено в грязи после падения с нижней ветки персикового дерева. И все же у Шарлотты появилось чувство, что, превратившись из девочки в молодую леди, Мод что-то утратила.
Шарлотта вскинула голову, изучая подругу.
— Ты не можешь считать Павильон чудовищным. Нет, в самом деле! Я согласна, что он довольно странный и в его обстановке нет единства, но я нахожу его восточный колорит весьма веселым, обворожительным. Мод сладко улыбнулась.
— Я не стану спорить с тобой в первый же день твоего пребывания в Брайтоне. Ты и сама скоро убедишься, что очень немногие разделяют твое мнение.
— Я разделяю ее мнение, — возразила своим детским голосом Селина. Это была миниатюрная юная особа, ее голубые глаза искрились, нежную бледную кожу лица нисколько не портили веснушки, вздернутый носик придавал облику пикантность, а довершала картину копна веселых рыжих кудрей, собранных в узел на макушке. — Ну, может, не совсем, но я считаю, что вся бамбуковая мебель и перила сделаны очень искусно.
— Очень верное замечание, — отозвалась Шарлотта, одобрительно кивая.
Ей казалось, что Мод продолжит спор. И в самом деле, она собиралась это сделать, но выражение ее лица вдруг изменилось, девушка прикусила нижнюю губу, устремив взгляд поверх плеча Шарлотты в тот конец галереи, что вел во внутренний приемный зал.
— Невероятно, но он с ней, — только и проронила она, бровь ее неодобрительно поднялась.
Шарлотта повернулась, чтобы узнать, о ком говорит Мод. По ряду причин она была не готова к встрече с лордом Стоунлеем, и потому его появление застало ее врасплох.
Мод стояла справа от нее, Селина — слева. Словно повинуясь какому-то внутреннему сигналу, обе они наклонились к Шарлотте и мрачно известили:
— Стоунлей.
— И правда, — тихо вздохнула Шарлотта.
Отец Шарлотты ошибся лишь в одном — ни Мод, ни Селина не опозорили себя визгом, поскольку для леди это было бы непростительно. Но Шарлотте, не видевшей подруг с февраля, показалось, что она слышит их возгласы восторга, несмотря на благородное воспитание девушек. Они обступили ее, глаза их светились радостью, веера трепетали, грациозно покачивались черные локоны Мод и рыжие кудри Селины.
— Как ты поживаешь? — воскликнула Мод.
— Какое прелестное платье! — по-детски непосредственно восхитилась Селина, перебив подругу. — Ты сама придумала фасон? Конечно, как обычно, сама! И, наверное, наняла швей в деревне — ты всегда заботишься о бедных. О, моя дорогая Шарлотта! Как я рада тебя видеть, наконец-то в Брайтоне восторжествует справедливость. Ты все приведешь в порядок!
Вмешалась Мод:
— А это те новые сережки? Какие красноватые жемчужины. Но и другие твои жемчуга само совершенство!
— Ты видела Стоунлея? — перебила Селина.
— Как она могла его видеть, — упрекнула подругу Мод, — когда она никогда с ним раньше не встречалась? И хотя мы описывали его в письмах, думаю, здесь не меньше дюжины джентльменов, отвечающих подобному описанию. Ну, дай же мне взглянуть на тебя. О да, очень модный фасон! Ты справишься! Я верю в тебя! — Понизив голос и улыбнувшись, Мод поинтересовалась: — Скажи, что ты думаешь о Павильоне принца?
Шарлотта обнаружила, что и сама улыбается. Она была невероятно счастлива видеть подруг, хотя они не замедлили напомнить о ее долге в отношении Стоунлея. То-то они удивятся, когда она скажет им, что уже познакомилась с его светлостью. А что касается Павильона… Она обмахнулась веером и произнесла:
— Я никогда не видела ничего более… более необычного, более потрясающего, чудесного. Мне кажется, что я перенеслась в другой мир, в другое время! Я очарована!
— Тебе он понравился? — изумленно прошептала Мод. И продолжила совершенно серьезно: — По-моему, он чудовищен. Как ты можешь называть эти уродливые узоры и обстановку чудесными? Что же до другого мира, думаю, тут ты права… мир без чувства вкуса и линии, не имеющий архитектурной соразмерности.
Шарлотта с удивлением глядела на свою высокую подругу. В голосе Мод звучала неподдельная искренность, и это настолько расходилось с обликом той юной леди, с которой они на пару таскали из оранжереи миссис Робсон персики, что на мгновение ей показалось, что это не Мод. Она стала не по годам элегантной и модной. Темные волосы девушки украшало единственное белое перо страуса, в ушах сверкали бриллианты. На ней было светло-голубое платье из узорчатого шелка, дополняла наряд шаль, наброшенная на красивые, изящные руки. Во всех отношениях Мод стала модной молодой леди: начиная от нескольких рядов ажурных оборок на пышных рукавах и кончая безупречно натянутыми белыми шелковыми перчатками и такими же белыми туфлями, расшитыми серебром. Шарлотта не могла не оценить сдержанную манеру подруги двигаться и говорить, поскольку она хорошо помнила Моди-девочку, чье платье для прогулок было по колено в грязи после падения с нижней ветки персикового дерева. И все же у Шарлотты появилось чувство, что, превратившись из девочки в молодую леди, Мод что-то утратила.
Шарлотта вскинула голову, изучая подругу.
— Ты не можешь считать Павильон чудовищным. Нет, в самом деле! Я согласна, что он довольно странный и в его обстановке нет единства, но я нахожу его восточный колорит весьма веселым, обворожительным. Мод сладко улыбнулась.
— Я не стану спорить с тобой в первый же день твоего пребывания в Брайтоне. Ты и сама скоро убедишься, что очень немногие разделяют твое мнение.
— Я разделяю ее мнение, — возразила своим детским голосом Селина. Это была миниатюрная юная особа, ее голубые глаза искрились, нежную бледную кожу лица нисколько не портили веснушки, вздернутый носик придавал облику пикантность, а довершала картину копна веселых рыжих кудрей, собранных в узел на макушке. — Ну, может, не совсем, но я считаю, что вся бамбуковая мебель и перила сделаны очень искусно.
— Очень верное замечание, — отозвалась Шарлотта, одобрительно кивая.
Ей казалось, что Мод продолжит спор. И в самом деле, она собиралась это сделать, но выражение ее лица вдруг изменилось, девушка прикусила нижнюю губу, устремив взгляд поверх плеча Шарлотты в тот конец галереи, что вел во внутренний приемный зал.
— Невероятно, но он с ней, — только и проронила она, бровь ее неодобрительно поднялась.
Шарлотта повернулась, чтобы узнать, о ком говорит Мод. По ряду причин она была не готова к встрече с лордом Стоунлеем, и потому его появление застало ее врасплох.
Мод стояла справа от нее, Селина — слева. Словно повинуясь какому-то внутреннему сигналу, обе они наклонились к Шарлотте и мрачно известили:
— Стоунлей.
— И правда, — тихо вздохнула Шарлотта.
9
Прикрывшись веерами, Селина и Мод тут же начали переговариваться, но предметом их перешептывания был не Стоунлей, а дама, которую он сопровождал. Шарлотта была не в состоянии следить за их разговором. Едва она увидела Стоунлея, как тут же забыла о подругах, словно все волшебство Павильона сосредоточилось на стройной фигуре лорда и теплой, открытой улыбке, игравшей на его губах. Он непринужденно разговаривал с дамой, которую нежно поддерживал под руку.
Стоя в мягком свете китайских фонариков как раз под изображением бога грома на стеклянном потолке, лорд Стоунлей, казалось, возвышался над всеми. Этому немало способствовало то обстоятельство, что не осталось ни одного равнодушного к его появлению человека, все старались его поприветствовать. Он вежливо раскланивался в ответ, но все внимание сосредоточил на своей спутнице. Такое поведение Шарлотта одобрила. Что-то рассмешило Стоунлея, его лицо стало по-мальчишески задорным, и леди тоже улыбнулась. Она была явно очарована своим собеседником. Но разве могло быть по-другому, когда с ней так внимателен самый красивый джентльмен?
Стоя в мягком свете китайских фонариков как раз под изображением бога грома на стеклянном потолке, лорд Стоунлей, казалось, возвышался над всеми. Этому немало способствовало то обстоятельство, что не осталось ни одного равнодушного к его появлению человека, все старались его поприветствовать. Он вежливо раскланивался в ответ, но все внимание сосредоточил на своей спутнице. Такое поведение Шарлотта одобрила. Что-то рассмешило Стоунлея, его лицо стало по-мальчишески задорным, и леди тоже улыбнулась. Она была явно очарована своим собеседником. Но разве могло быть по-другому, когда с ней так внимателен самый красивый джентльмен?