Кинсейл Лаура. Влюбленный опекун

   Но кажется, они так и не помирились.
   – Не желаете ли узнать, какое сообщение мой дорогой Грифон хотел передать вам? – спросила Луиза елейным голоском. – Он такой благородный и постоянно заботится обо всех, кроме себя... Так вот, он просил передать, что, к сожалению, не может больше встречаться с вами и желает вам счастья в вашей будущей жизни.
   Тесс призвала на помощь все свое самообладание.
   – Передайте ему, что я... благодарю его и желаю ему счастья.
   – О да, мы будем счастливы! – Луиза довольно вздохнула. – Он является воплощением моей мечты, и я люблю его с самого детства. Мы поклялись в вечной преданности друг другу, когда мне было девять, а ему четырнадцать. Ах, эта детская наивность! Я не смела даже надеяться, что Гриф действительно будет дожидаться встречи со мной, поскольку долгое время он находился в Вест-Индии. Когда я снова увидела бравого капитана, то сразу поняла, что по-прежнему люблю его.
   – Понятно, – холодно сказала Тесс. – Вам очень повезло.
   Значит, Гриф все это время был связан обязательством. Сердце Тесс разрывалось от боли. У нее не оставалось ни малейшего шанса! Его не привлекли ни ее положение в обществе, ни деньги. Он просто любил другую все эти годы. Тесс не могла сказать, что он обманывал ее, так как Гриф никогда не предлагал ей ничего, кроме дружбы. Он даже поощрял ее принять предложение другого мужчины, и не его вина, если она была настолько глупа, надеясь, что когда-нибудь их дружба перерастет в нечто большее.
   Мысленно оглядываясь назад, Тесс шаг за шагом расставила все по своим местам. Его рейсы через блокаду, внезапное появление в Лондоне – все это имело определенный смысл. Должно быть, Гриф копил деньги, чтобы было что предложить давно выбранной невесте – ведь Луиза имела довольно высокие запросы. Гриф заранее заботился о ее благополучии, снова и снова рискуя жизнью, чтобы одевать Луизу в шелка и атласы, которые она так любила.
   Внезапно Тесс разозлилась на Луизу, но быстро поняла, что та, возможно, ничего не знала о его опасной деятельности.
   Вот только этот его поцелуй... При одном воспоминании внутри у Тесс все сжалось. Правда, она сама вынудила его поцеловать ее, предложив себя в парке, как уличная девчонка... а он все это время думал о Луизе!
   Тесс не смогла сдержаться и то ли икнула, то ли всхлипнула, а затем, стараясь скрыть это, неловко закашляла.
   – Прошу прощения. Кажется, сегодня слишком сыро для меня. Лучше я отправлюсь домой.
   – О, конечно! – Луиза кивнула. – Поезжайте немедленно, я не буду больше задерживать вас. Благодарю за то, что позволили мне составить вам компанию, леди Тесс. Несмотря на скверную погоду, это была очень приятная прогулка.
 
   Двумя днями позже Стивен Элиот сделал Тесс предложение. Слушая его, она оставалась в мрачной задумчивости, которая не покидала ее с тех пор, как она повстречалась с Луизой в парке. Элиот не читал ей стихи, однако осмелился поцеловать ее руку, причем так осторожно, словно Тесс могла рассыпаться от его прикосновения. В нем не осталось и следа цинизма или едкого остроумия, которые он демонстрировал все последние месяцы; таким спокойным, искренним и серьезным Тесс его прежде не видела.
   В конце концов она ответила ему, что должна подумать.
   Ларису чрезвычайно взволновала эта новость. Девушка была уверена, что Тесс должна принять предложение лорда Элиота, – да и кто не сделал бы этого? Тесс слышала, как кузина шепотом делилась новостью с подругами, и наконец весть дошла до мисс Грант-Гастингс.
   Отведя Тесс в сторону, Луиза пожелала ей всего наилучшего, но отчего-то Тесс не стала говорить ей, что еще не приняла предложение. Однако она была уверена, что в конечном счете сделает это.
   А затем явился с визитом Гриф.
   Он пришел утром, когда Тесс была единственной, кто уже встал с постели. Она сидела, апатично ковыряя еду, поданную на завтрак, и взглянула на дворецкого, принесшего эту новость, с откровенным недоверием.
   – Сказать, что вы еще не встали, миледи?
   – Нет, – медленно произнесла Тесс. – Я встречусь с ним в библиотеке.
   Она осторожно встала из-за стола, и ее сердце забилось сильнее. Он все-таки пришел. Луиза все рассказала ему, и он пришел пожелать ей счастья. Вряд ли теперь он сможет предъявить какие-либо серьезные возражения против кандидатуры Стивена Элиота, тем более что и раньше он ничем не мог обосновать их. Какой же наивной девчонкой она была, когда думала, что его неприязнь к другому мужчине объяснялась ревностью!
   Когда Тесс вошла в библиотеку, Гриф стоял у окна спиной к ней. Солнечный свет окрасил золотом его волосы. Он повернулся, но она так и не смогла увидеть выражения его лица.
   С притворным спокойствием Тесс пересекла комнату и села в кресло.
   – Привет, – тихо сказал Гриф, не отходя от окна.
   – Доброе утро, – ответила Тесс и удивилась, насколько естественно прозвучали эти слова.
   Казалось, Гриф был растерян. Наконец он сдвинулся с места и подошел к ней.
   – Я хочу извиниться.
   – Вам не за что извиняться, – ответила Тесс ровным голосом.
   – То, что было в парке... – Он несколько мгновений колебался, затем снова повернулся к окну. – Я очень плохо обошелся тогда с вами.
   Эти слова привели Тесс в замешательство, и она опустила глаза.
   – Не стоит об этом. Я полагаю, мне следует вас поздравить...
   Гриф резко повернулся к ней, и она впервые отчетливо увидела выражение его лица.
   – Поздравить?
   Он был явно удивлен. Тесс вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
   – А разве вы... не помолвлены?
   – Помолвлен с кем?
   – С вашей... кузиной, – еле слышно произнесла Тесс.
   – С Луизой?
   Тесс кивнула.
   – Это она вам сказала?
   – Она сказала, что вы сами проявили инициативу.
   – Сам... – Гриф нервно отошел к окну, затем снова приблизился к Тесс. – Будь она проклята! Это просто мерзко – позволять себе такое!
   Тесс почувствовала, что душа ее начала постепенно оттаивать.
   – Выходит, вы не помолвлены?
   – Конечно, нет. Я пришел сюда поговорить о ваших намерениях.
   – Наверное, вы имеете в виду мистера Элиота?
   – Да, его. – Гриф нахмурился. – Луиза сказала, что вы собираетесь выйти за него замуж.
   Отчего-то Тесс не хотелось сдаваться сразу.
   – Возможно.
   – Заклинаю вас, не делайте этого.
   Его тон вызвал у Тесс инстинктивное сопротивление.
   – Не вижу причины, почему бы мне не выйти за него тем более что он уже сделал мне предложение.
   Гриф тяжело вздохнул:
   – Я понимаю, вы считаете это не моим делом, но я не могу оставаться в стороне и позволить вам совершить ужасную ошибку.
   Тесс улыбнулась. Он-таки беспокоится о ней.
   – Сперва вы должны сказать мне конкретно, почему это так опасно – выйти замуж за мистера Элиота, – заявила она, наслаждаясь своим превосходством.
   – На это есть... серьезные причины.
   – Какие же именно?
   Гриф опять подошел к окну и посмотрел на улицу, затем нахмурился и покачал головой. Его губы скривились в мрачной улыбке.
   – Я не верю, что вы хотите стать его женой.
   – И напрасно. В это не так уж трудно поверить. Я должна выйти замуж согласно обещанию, данному отцу, и мне нравится мистер Элиот.
   Гриф небрежно прислонился к подоконнику.
   – Едва ли это достаточная причина, чтобы жить с негодяем всю оставшуюся жизнь.
   Тесс возмущенно вскинула брови. Как смеет он поощрять ее принять предложение явного тупицы и отвергнуть вполне приемлемого джентльмена!
   – По-вашему, я должна согласиться на брак с мистером Боттомшоу, не имея на то твердых оснований? – заносчиво спросила она.
   Однако Гриф продолжал твердить свое:
   – Боттомшоу определенно лучше Стивена Элиота!
   – Не согласна.
   – Вы многого не знаете.
   Тесс сузила глаза.
   – Думаю, знаю достаточно, капитан. Я выйду замуж за того, за кого пожелаю, и если захочу стать миссис Элиот, то обязательно стану.
   – Нет.
   – Как вы смеете?! – прошипела Тесс. Его упрямый, недовольный взгляд придал ее голосу еще большую ярость. – За кого, по-вашему, я должна выйти? Пусть будет кто угодно, но только не Джеремая Боттомшоу!
   – И не Элиот. – Гриф отвернулся и ухватился за подоконник. – Боже милостивый, если уж вы так нуждаетесь в браке, то выходите за меня!
   За этой вспышкой последовала напряженная тишина, и Тесс показалось, что она длилась целую вечность, но постепенно до ее сознания стал доходить смысл сказанного Грифом. Его глубокое прерывистое дыхание было слышно даже оттуда, где он стоял, слепо глядя в окно и сжимая кулаки с такой силой, что они побелели.
   – Вы делаете мне предложение? – тихо спросила Тесс.
   Гриф весь напрягся.
   – Нет.
   – В таком случае я выйду замуж за Стивена Элиота.
   Она сказала это, рассчитывая задеть его самолюбие, но слова прозвучали как окончательное решение. Гриф склонил голову и прижал кулаки ко лбу.
   – Я не позволю вам сделать это, – мрачно произнес он.
   – Что ж, попробуйте!
   Гриф опустил руки, и Тесс замерла; она боялась, что он тут же направится к двери. Однако Гриф пересек комнату и опустился перед Тесс на колени, затем взял ее холодные руки и, склонив голову, до боли сжал их.
   – Черт побери, – прошептал он хрипло. – Я люблю вас. Разве это не дает мне право решать?
   Радостное чувство наполнило душу Тесс.
   – Значит, это все-таки предложение... – произнесла она неестественно спокойным голосом.
   Гриф еще сильнее стиснул ее руки.
   – Да, но... Я не могу, – произнес он наконец страдальческим тоном.
   Тесс наклонилась и на миг прижалась губами к его блестящим волосам.
   – Я тоже люблю вас.
   – Это не может что-либо изменить, – глухо сказал он. – И никогда не изменит.
   В этот момент он показался ей маленьким мальчиком, нуждающимся в утешении. Тесс высвободила руку и положила ее ему на плечо.
   – Я люблю вас, – тихо повторила она.
   Гриф застонал, и его пальцы переплелись с ее пальцами.
   – Вы не сознаете, что говорите. – Он поднял голову.
   Глядя в его наполненные болью глаза, Тесс улыбнулась:
   – Разве вы уже не убедились в моем чувстве?
   – Но у меня нет денег.
   Она покачала головой:
   – Это не имеет значения. Нам хватит моих средств.
   – Но... Я не тот, за кого вы меня принимаете.
   Тесс с любопытством посмотрела на него.
   – Кто же вы тогда?
   – Это не важно. Вы все равно не поверите, но я действительно не могу жениться на вас.
   Тесс тяжело вздохнула:
   – Тогда я стану миссис Элиот.
   Лицо Грифа потемнело, и он, отойдя от нее, начал нервно ходить по комнате. Тесс сделала вид, что смотрит в окно, хотя на самом деле не выпускала его из виду, в то время как он метался от стены к стене с непроизвольной грацией, словно могучий дикий зверь в клетке. Опыт общения Тесс с такими необычными людьми подсказывал ей, как надо вести себя в подобных случаях; она сидела молча и неподвижно, заставляя себя ждать, хотя сердце ее билось с необычайной силой. Надо дать Грифу возможность подумать; пусть он преодолеет свой страх. Искушение и страсть сделают свое дело. По его глазам она видела, что он желает ее, и эта мысль заставляла ее трепетать в предвкушении. О да. Он желает ее.
   Гриф остановился, и Тесс из-под ресниц взглянула на него. Выражение мучительной нерешительности на его лице разрывало ей сердце. Испытывая неукротимое желание облегчить страдание, исказившее черты его лица, она забыла о выдержке, о тактических приемах и обо всем на свете.
   – Мне безразлично, – твердо сказала Тесс, – кто вы на самом деле, кем были и кем можете стать. Меня не волнует, что у вас нет денег, и не волнует ваше настоящее имя. Я люблю вас. Но если вы откажетесь от меня, я выйду замуж за мистера Элиота. Мне очень жаль, если это причиняет вам боль. Мне тоже больно, но я не могу и не хочу менять свое решение.
   Некоторое время Гриф пристально смотрел на нее.
   – Хорошо, – сказал он наконец дрожащим голосом. – Я женюсь на вас, если вы этого хотите, и да поможет нам Бог.
 
   К тому времени, когда Гриф вернулся в свою арендованную квартиру на Маунт-стрит, он был ошеломлен даже еще больше, чем в тот момент, когда покинул Морроу-Хаус. Он долго бродил по городу, надеясь, что все происшедшее с ним является лишь плодом его фантазии и иллюзия скоро развеется, однако, хотя он обошел не один квартал Лондона, ему так и не удалось избавиться от сознания, что теперь он обязан жениться.
   Бросив шляпу и трость на столик при входе и стараясь не замечать осуждающего взгляда камердинера, Гриф коротко приказал:
   – Принесите бренди.
   Затем он поднялся по лестнице в гостиную, плюхнулся в обитое красным бархатом кресло и уставился невидящим взглядом на картину, висевшую на противоположной стене. Массивная мебель и прочая солидная обстановка не создавали уюта в комнате. Эта квартира, как и камердинер, были рекомендованы Тейлором, но он не чувствовал себя здесь как дома.
   Спустя некоторое время вошел слуга и, поставив на стол серебряный поднос с бокалом, спросил, не нужно ли еще что-нибудь.
   – Нет, – устало произнес Гриф и слегка постучал пальцем по стеклу. – Следите только, чтобы бокал был все время полным. Я намереваюсь как следует напиться.
   Камердинер сочувственно посмотрел на него:
   – Похоже, сегодня для вас выдался чертовски неудачный денек, мистер Грифон...
   Гриф печально улыбнулся:
   – Лучше не спрашивай.
   – Однако, прежде чем вы отключитесь, сэр, возможно, вы захотите узнать, что... вас хотела видеть некая леди. на не оставила визитной карточки, но заходила уже дважды.
   – Леди? – Гриф сразу подумал о Тесс, и его охватило смешанное чувство горечи и радости. – Темноволосая?
   – Нет, сэр.
   – О... – Гриф нахмурился. – Не знаю, стоит ли принимать здесь эту посетительницу...
   – Не думаю, что отказ может остановить ее, мистер Грифон.
   Гриф взял бокал и повертел его в руках.
   – Надеюсь, в случае чего я все-таки смогу выставить ее за порог, кем бы она ни была.
   – Нет, сэр. Судя по тому, как эта женщина неистово стремится встретиться с вами, она едва ли отступит так просто.
   В этот момент от входной двери донесся звон колокольчика.
   – Что ж, – Гриф чуть поморщился, – я заинтригован.
   – Кажется, это она, мистер Грифон. – Камердинер повернулся.
   Гриф сделал большой глоток бренди и встал.
   – Ну так встречайте ее. Думаю, хуже уже не будет.
   Однако всего несколько минут спустя он понял, как сильно ошибся. Это произошло сразу, как только в комнату с довольной улыбкой вошла Луиза.
   – Кузен Грифон, – мелодично сказала она, когда камердинер закрыл за ней дверь. – Я безумно рада, что застала вас дома.
   Коротко поклонившись, Гриф настороженно взглянул на нее.
   – Ах, это вы, Луиза...
   – Совершенно верно. Неужели вы не рады визиту любимой кузины? Могу я присесть? Большое спасибо, вы очень гостеприимный хозяин. Скажите, дорогой Грифон, мы двоюродные или более отдаленные родственники?
   – Настолько отдаленные, насколько вам будет угодно, – вежливо ответил Гриф.
   – В самом деле? В таком случае мне угодно считать наше родство довольно близким.
   Гриф, помедлив, опустился в кресло.
   – А теперь мне хотелось бы знать, может ли это неожиданное родство как-то повлиять на мое так называемое объявление относительно нашей помолвки.
   Луиза окинула его презрительным взглядом голубых глаз.
   – Так-так. Значит, вы уже поговорили с Тесс Коллир...
   – Да, поговорил.
   – Что ж, возможно, это к лучшему. – Луиза не спеша сняла перчатки. – Ваши встречи в парке, Грифон... не слишком ли это опасно для вас, как вы считаете? Если леди Уинтроп хоть что-то узнает, вам придется немедленно покинуть город. Лучше держитесь подальше от леди Тесс, пока не будет объявлено о ее помолвке. Стивен Элиот не допустит ни малейшего скандала.
   – Мне безразлично, что сделает Стивен Элиот, – спокойно сказал Гриф. – Так же как и то, что вы распространяете ложь обо мне.
   Луиза слегка улыбнулась.
   – Не забывайте, дорогой Грифон: все, что я говорю о вас, так или иначе является ложью. Стоит ли менять теперь вашу легенду?
   Он улыбнулся ей в ответ.
   – Вам заплатили за это, и я бы предпочел, чтобы вы не пытались импровизировать.
   – Ведь это бренди, Грифон? – беззаботно поинтересовалась Луиза. – Вы не возражаете, если я допью его?
   Гриф пожал плечами, и Луиза, выждав мгновение, привстала и взяла бокал. Она пила с такой жадностью, что Гриф насторожился. Внезапно он понял, что она нервничает.
   Луиза молча поставила бокал и соблазнительно облизнула верхнюю губу.
   – В действительности, дорогой Грифон, я не солгала относительно вас и меня.
   – Неужели? – Его тон по-прежнему оставался предельно вежливым.
   – И я в самом деле предполагала, что вы женитесь на мне.
   Только благодаря силе старой укоренившейся привычки сохранять самообладание Гриф удержал себя и не вскочил с кресла.
   – Могу я спросить причину такой уверенности?
   Луиза потупила взор.
   – Я ношу вашего ребенка.
   – Что вы сказали?
   Ее ресницы взметнулись вверх.
   – Ребенка, дорогой Грифон. Вашего. Я уверена, что вы поступите, как полагается порядочному человеку.
   На мгновение у него перехватило дыхание, и он не сразу вновь обрел дар речи.
   – Послушайте, я никогда не прикасался к вам.
   Луиза приподнялась в кресле.
   – До этого момента! Но сейчас я в вашей комнате, куда вы завлекли меня, я совершенно одна. Теперь мое доброе имя опорочено.
   – Печальное для вас обстоятельство.
   – О нет. Я уже многим рассказала, что мы еще в детстве тайно обручились. Это должно склонить общественное мнение к тому, что нам следует поспешить с браком.
   Гриф встал и прошелся по комнате, затем с любопытством взглянул на Луизу:
   – Это ребенок Фолкена?
   Ее лицо вытянулось, но Луиза быстро пришла в себя.
   – Это твой ребенок, любовь моя, и не пытайся отрицать это.
   – Я могу помочь вам, Луиза, например, найти доктора...
   – Нет! – Она вскочила на ноги. – Я не хочу ложиться под чей-то мерзкий нож и умереть от этого!
   – Хорошо, успокойтесь. Сейчас у меня мало денег, но скоро прибудет мой корабль, и вы сможете уехать во Францию...
   – Ни за что! – взвыла она. – Будучи опороченной, я никогда не смогу вернуться назад!
   – Мне кажется, вы в безвыходном положении.
   – Нет, если вы женитесь на мне. – В ее голосе звучали истеричные нотки. – Мне все равно, что вы сделаете потом... Можете убираться ко всем чертям, но сейчас вы должны жениться! Это единственный выход.
   – К сожалению, я не могу жениться на вас, – сказал Гриф, неожиданно заметив, что второй раз за день произносит эти слова.
   Ее глаза сверкнули.
   – Можете. И вы сделаете это, потому что если мне суждено будет низко пасть, кузен, я и вас потащу за собой!
   Знакомый холодок пробежал по спине Грифа.
   – Вас не затруднит пояснить свою угрозу?
   – Я позабочусь, чтобы все узнали, что это ваш ребенок, – сказала она с усмешкой. – Я постараюсь замарать ваше имя так, что никто не будет общаться с вами. Вы станете отверженным! Вы никогда больше не ступите ни в одну приличную гостиную!
   Поначалу эта тирада смутила Грифа, но он тут же понял, что Луиза угрожает ему тем, чего сама боится больше всего. Разумеется, ей не приходило в голову, что Гриф вполне мог обходиться без посещения приличных гостиных при том образе жизни, к которому привык.
   Он снова сел и сделал вид, что обеспокоен.
   – А если я не соглашусь и скажу, что это ребенок Фолкена?
   – Вам никто не поверит. – Луиза опустилась в кресло. – Могу представить, как среагирует лорд Фолкен на ваше заявление!
   Гриф не выдержал и засмеялся:
   – Да, я тоже представляю. Кстати, вы говорили ему о своем положении?
   Лицо Луизы порозовело. Выходит, говорила, заключил Гриф по ее молчанию, и Фолкен скорее всего вежливо послал ее к черту.
   – Думаю, нам надо назначить в ближайшем времени дату бракосочетания, – сказала Луиза как ни в чем не бывало. – Это убережет нас обоих от лишних толков.
   – Дорогая, – мягко сказал Гриф, – я уже сообщил вам, что не могу жениться.
   – Хотите сказать, не желаете?
   – Нет, просто не могу.
   Ее руки беспокойно задвигались.
   – Но почему?
   – Потому что я сделал предложение леди Коллир.
   Движение рук прекратилось.
   – Понятно.
   Взглянув на Луизу, Гриф почувствовал отвращение к Фолкену, проявившему столь жестокое бессердечие.
   – Могу я помочь вам каким-то иным способом?
   – Нет. – Луиза взяла перчатки и резко встала. – Благодарю вас. Я должна идти. До свидания, дорогой Грифон. Надеюсь, ваш слуга проводит меня?
   Через мгновение дверь за ней закрылась, и Гриф услышал быстрые шаги на лестнице. Затем хлопнула входная дверь, и почти тут же в комнату просунулась голова слуги.
   – Леди ушла, сэр?
   Гриф удивленно взглянул на него.
   – Как видите.
   – Похоже, она была чрезмерно взволнована, мистер Грифон, так как едва не сбила меня с ног на лестнице. Я шел, чтобы передать вам это... – Он протянул запечатанный конверт. – Посыльный сказал, что это срочно.
   Гриф поморщился:
   – Что еще, черт возьми... – Он выхватил письмо и рас печатал его.
 
   «25 июня 1864 г., Вест-Индская пристань, Лондон.
   С уважением сообщаю, что «Арканум» пришвартовался к причалу номер 75 в шесть часов после полудня 24 июня. Корабль разгружен. Капитан Грейди серьезно болен, и на выздоровление нет надежды. Жду ваших указаний.
   Ваш покорный слуга Майкл Туми, секретарь начальника порта».
 
   Гриф, задыхаясь, вскочил со стула. Грейди. Боже милостивый, только не это!
   – Плохие новости, сэр? – обеспокоенно спросил камердинер.
   – Кеб, – Гриф наконец пришел в себя, – поймайте мне кеб. Впрочем, лучше я сам... – Он бросил письмо и выскочил за дверь.
   Камердинер поспешил вслед за Грифом.
   – Я смогу сделать это быстрее, сэр, а вы позаботьтесь о плаще и шляпе... – Он исчез, оставив хозяина в холле перед раскрытой дверью.
   Когда Гриф застегивал плащ, его пальцы дрожали. Потом он вспомнил о цилиндре, быстро надел его, и тут же грохочущий экипаж подкатил к дому и остановился у обочины тротуара.
   – Будьте осторожны, мистер Грифон, – посоветовал камердинер, когда Гриф споткнулся на узкой ступеньке кеба. – Сэр, если меня спросят, куда вы отправились, то...
   – На Вест-Индскую пристань. – Гриф едва удержался, чтобы самому не стегнуть лошадей.
   Слуга быстро переговорил с кучером на кокни.
   – Он довезет вас до Фенчерч-стрит, сэр, а оттуда вы поездом доедете прямо до Блэкуолла. Это кратчайший путь.
   – Благодарю. – Только тут Гриф обратил внимание на то, что слуга тоже искренне обеспокоен.
   – Все будет в порядке, сэр, но, умоляю вас, будьте осторожны. – Камердинер сделал знак кучеру, и кеб, качнувшись, тронулся с места.

Глава 8

   «Арканум» действительно стоял у пристани номер 75; его высокие мачты выделялись среди мачт других кораблей и были знакомы Грифу, как его лицо в зеркале. Он с облегчением погрузился в близкую ему атмосферу большого порта, где царила обычная суматоха, пахло водорослями, смолой и стоял привычный для уха шум. В модной одежде Гриф сразу стал объектом насмешливого восхищения, но он не обращал внимания на выкрики и, ничего не замечая вокруг, шагал мимо бочек, грузчиков и бродячих собак, проворно увертываясь от града угля, разгружаемого угольщиками.
   Среди общей суеты «Арканум» казался спящим: он был разгружен и тихо покачивался на волнах в ожидании, когда на нем снова все придет в движение и начнутся приготовления к очередному рейсу.
   Бережливость, укоренившаяся в подсознании Грифа за годы тяжелой борьбы за существование, заставила его на мгновение пожалеть о деньгах, которые приходилось терять с каждой минутой простоя в порту, однако он тут же отбросил эту мысль. Главное – поскорее увидеть Грейди, живого, вспыльчивого, как всегда, выражающего недовольство задержкой и не принимающего на веру выдуманные оправдания портовых рабочих.
   Поднявшись по трапу, Гриф сразу направился в каюту, и в этот момент из люка появился темнокожий матрос.
   – Капитан, – обратился к нему огромный негр: его правильное произношение плохо вязалось с татуировкой на щеке и бусами из острых клыков на шее.
   – Мазу! – облегченно воскликнул Гриф. Отсутствие людей на палубе вызвало у него тревогу, и появление Мазу пришлось весьма кстати. Этого темнокожего гиганта Грейди завербовал на восточном побережье Африки много лет назад. Истинное прошлое Мазу было таким же туманным, как и прошлое Грифа. Африканец никогда не рассказывал, кем он был и что делал раньше, однако часто использовал во благо пугающее сочетание выразительной татуировки и речи образованного человека. Любопытные наблюдатели и недоверчивые таможенные агенты не всегда решались пройти мимо стоящего на середине трапа Мазу, чтобы заглянуть в темные трюмы «Арканума».
   – Где Грейди? – резко спросил Гриф.
   – Внизу, капитан.
   В бесстрастном голосе негра чувствовалось нечто необычное, и Гриф почувствовал, как сжалось его сердце.
   – Боже милостивый... – еле слышно произнес он.
   Мазу чуть заметно покачал головой.