Страница:
– Идите, сэр. Он ждет вас.
Гриф быстро спустился вниз, в одно мгновение оказался перед дверью каюты Грейди и резко открыл ее.
Первое, что бросилось ему в глаза, когда он вошел, был мужчина в черном одеянии, стоящий у койки с молитвенником в руках.
– Прошу вас, уйдите, – тихо сказал Гриф и направился к койке.
Понимающе взглянув на него, незнакомец коротко кивнул, прошептал «Аминь» и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Гриф склонился к больному и прислушался к медленному, затрудненному дыханию, свидетельствовавшему о том, что моряк еще жив. В слабом свете, проникающем через иллюминатор, лицо Грейди выглядело осунувшимся и мертвенно-бледным; лишь на щеках отчетливо выделялись два красных пятна.
Опустившись на колени, Гриф взял влажную руку несчастного и сжал ее, словно желая передать ему свою энергию.
– Грейди, – прошептал он, склонившись над безвольным телом. – Это я, Грифон... Я пришел.
Ответа не последовало, только хриплое дыхание по-прежнему раздавалось в тишине, которая казалась вечной.
Глядя на неподвижное лицо Грейди, Гриф стиснул зубы в неистовой молчаливой молитве. Он вспоминал пережитые вместе годы, вспоминал о преданности и храбрости друга и еще сильнее почувствовал всю тяжесть и неотвратимость потери.
Время шло, но Гриф не замечал его течения и не представлял, как долго стоял на коленях, моля Бога продлить жизнь дорогого для него человека.
И все же дыхание Грейди становилось все слабее. Постепенно два ярких пятна на его щеках начали бледнеть.
– Нет, – простонал Гриф, чувствуя, как жизнь покидает друга. – Не оставляй меня, Грейди, ты нужен мне... О Боже, пожалуйста...
Грудь его помощника еле заметно вздымалась и опускалась, хриплый звук дыхания, начав стихать, вскоре стал совсем неслышным. Гриф замер в ожидании, молясь и все еще надеясь...
Прошла минута, затем две в бесконечно длящейся тишине. Грейди лежал неестественно неподвижно, и Гриф зажмурился. Еще через минуту он взял безвольную ладонь друга и прижал к своему лицу.
Кто-то пошевелился позади него, и на плечо Грифа легла рука, легкая, но твердая в своей настоятельности. Гриф продолжал прижиматься щекой к ладоням Грейди, оставаясь неподвижным и чувствуя, как все опустело и померкло вокруг. Наконец он поднялся и позволил пальцам Грейди выскользнуть из его рук.
– Его душа покинула тело, приятель, – доброжелательно сказал невысокий мужчина.
Гриф обернулся и посмотрел на него невидящим взглядом.
– Я доктор Стеббинс. Нам необходимо составить свидетельство о смерти.
Гриф молча кивнул; он не мог говорить. Казалось, из него вырвали все внутренности и оставили одну пустую оболочку, в которой когда-то теплилась жизнь.
Подойдя к двери, он открыл ее и, выйдя из каюты, некоторое время стоял, тупо оглядываясь вокруг. Мысли его смешались, словно кто-то задал ему вопрос, на который не было ответа.
Наконец он сдвинулся с места и пошел вперед в тишине, нарушаемой лишь звуком его шагов, глухим и пустым, как его душа.
Одно дело – следовать порыву сердца, и совсем другое – объявить о намерении выйти замуж. Вот почему после ухода Грифа Тесс еще долго сидела в библиотеке, глядя в окно на то место, где он исчез в глубине парка.
После его галантного предложения – или, точнее, вынужденной капитуляции, как поправила себя Тесс со снисходительной улыбкой, – она протянула к нему руки и подставила лицо для поцелуя. Вежливость обязывала его согласиться, но он, приблизившись к ней, казалось, был изрядно раздражен. Однако, когда Гриф прикоснулся к ней, его мрачное настроение исчезло; он обнял ее и прильнул к ее губам с нежностью и напряженностью, которую Тесс видела в его серых глазах лишь однажды, в тот первый вечер в Бразилии.
Этот поцелуй успокоил ее и прогнал все сомнения. Когда Гриф ушел, она продолжала тешиться воспоминаниями, как скряга тайным сокровищем, мысленно воспроизводя мельчайшие подробности и моменты их встречи, что должно было помочь ей пережить предстоящий тяжелый день. «Я люблю вас», – закрыв глаза, вспоминала Тесс его слова. «Я не позволю вам», – звучало в ее ушах, когда тетя Кэтрин бранила ее за нерешительность в отношении Стивена Элиота. Тесс вспомнила упрямое выражение лица Грифа и улыбнулась. «Я женюсь на вас», – сказал он, и это обещание окутывало ее невидимой пеленой спокойствия, словно нежными объятиями, защищающими от всех невзгод.
После ленча Тесс написала и отправила записку мистеру Элиоту с просьбой навестить ее на следующий день. Другую записку она послала мистеру Боттомшоу, назначив встречу через день.
Немного подумав, Тесс решила подождать и пока не сообщать семье приятную новость. Завтра ей будет легче набраться храбрости и объявить всем о своем намерении. Она понимала, что оттягивание этого момента объясняется ее трусостью, и питала слабую надежду, что Гриф будет рядом во время ее встречи с родственниками.
День Тесс провела в небольшой оранжерее, которую ее отец построил в розовом саду. В теплой душистой атмосфере она что-то напевала себе под нос, опыляя орхидеи и аккуратно регистрируя в журнале окраску и форму цветов. Она перелистала старый блокнот отца, который хранился в незапертом металлическом ящике под одной из скамеек. Записи были сделаны одиннадцать лет назад педантичным ровным почерком. Тесс закусила губу и печально улыбнулась, читая описание прелестного желтого гибрида, который отец в честь ее матери назвал «Леди Сара».
«Ты очень любил ее, папа, – мысленно произнесла она. – Я знаю это».
Леди Сара была светловолосой и веселой, похожей на добрую фею; ее живой образ запомнился Тесс с детства. В жизни матери было немало трагедий: несколько выкидышей, скарлатина и маленькие могилки на кладбище Западного Суссекса, но она никогда не показывала своих страданий. Тесс помнила мать озорно смеющейся и нежной, внимательно слушающей мужа, когда тот красноречиво расписывал за обеденным столом сексуальную жизнь навозных жуков.
Это была настоящая любовь, сопровождаемая смехом и дружеским общением. Тесс помнила их склоненные головы над новой почкой любимого растения и сцепленные в молчаливом согласии руки... Ей тоже хотелось бы жить так. Она была убеждена, что ни мистер Боттомшоу, ни Стивен Элиот, ни любой другой лондонский джентльмен не смогут создать для нее такой жизни. Тесс обещала отцу успешно выйти замуж... но что значит «успешно»? Означает ли это, что ее муж обязательно должен быть титулованным аристократом с огромными деньгами? Тесс предполагала это, когда отец настаивал на ее замужестве, но, возможно, она ошибалась. Отец хотел, чтобы она была счастлива, он хотел, чтобы она любила и была любимой. Если бы он понуждал ее выйти замуж за богатого человека, то это было бы только ради ее защиты, а не ради денег.
Счастье. Любовь. Свобода. За время, проведенное под надзором тети, Тесс почти забыла, что это такое.
Только с Грифом эти слова начали вновь обретать реальный смысл.
Удовлетворенная своими доводами и уверенная, что если бы отец был жив, он благословил бы ее, Тесс аккуратно положила блокнот назад. И мать тоже благословила бы... Мама радостно обняла бы дочь и пожелала ей счастья в жизни. Леди Сара была неисправимым романтиком, несмотря на рационализм, который прививал ей граф, и Тесс унаследовала от нее этот «недостаток».
– Добрый день, – послышался мелодичный голос, и Тесс вздрогнула, рассыпав золотистую пыльцу, которую до этого момента собирала в течение двадцати минут.
Повернувшись, она довольно холодно ответила на приветствие, давая понять Луизе Грант-Гастингс, что ее вторжение нежелательно.
– Лариса сказала, что вы здесь одна.
– Да, как видите.
– И я подумала, что, возможно, вы не станете возражать, если я составлю вам компанию.
– Вам не стоило утруждать себя, мисс Грант-Гастингс. Я сейчас очень занята.
– О, для меня это нисколько не обременительно. Видите ли, я искала возможность поговорить с вами наедине.
– Вот как? – Тесс опустила маленькую палочку с ватным наконечником и холодно посмотрела на визитершу. – Вы явились, чтобы сообщить мне еще какую-нибудь ложь?
Стрела попала прямо в цель: Луиза покраснела и опустила глаза.
– Я хотела извиниться.
– Мне не нужны ваши извинения, мисс Грант-Гастингс. Уходите, прошу вас.
– Вы должны выслушать меня. – Луиза сжала руки в белых перчатках. – Должны. Прошу вас. Есть объяснение моей лжи...
– Ну конечно. – Тесс аккуратно положила садовые инструменты и приготовилась уйти. – Объяснения всегда найдутся, не так ли?
Она попыталась пройти мимо Луизы, но та схватила ее за руку.
– Леди Коллир, пожалуйста! – Ее голос прозвучал весьма убедительно. – Вы не знаете всего.
Тесс остановилась и посмотрела на огорченное лицо девушки.
– Я знаю, что вы рассказали мне выдуманную от начала до конца историю о себе и вашем кузене. Он никогда ничего не предлагал вам, как вы пытались убедить меня.
– Так он сказал? – Луиза отпустила руку Тесс и отвернулась. – Этого следовало ожидать.
Тесс снова двинулась к выходу, однако у двери остановилась и обернулась. Ее лицо выражало негодование.
– Вы пытаетесь убедить меня, что это он солгал мне?
Поднеся руку ко рту, Луиза едва слышно всхлипнула и опустилась на грязную скамью. Ее плечи вздрагивали. Нащупав в сумочке носовой платок, она приложила его к губам.
– Мне очень стыдно, – прошептала Луиза. – Я не вынесу этого! Я пришла к вам, леди Коллир, только для того, чтобы уберечь вас от такой же глупости!
– Не понимаю, о чем вы говорите, – резко произнесла Тесс.
Луиза подняла голову, ее лицо было красным от слез.
– Да, я солгала вам, леди Коллир, но только потому, что мне было очень стыдно. О, я погибла... Лучше бы я никогда не встречала его!
– Кого?
– Этого мужчину... этого подлеца, который выдает себя за моего кузена!
– Грифона Эверетта? Что значит «выдает»...
– Это значит, что он не мой кузен, леди Коллир! – воскликнула Луиза. – Он самозванец, а я и моя семья способствовали осуществлению его гнусных планов. Теперь мне приходится расплачиваться за это! Я хочу только, чтобы вы избежали подобной участи, а может быть, еще худшей!
– Он не ваш кузен? – ошеломленно переспросила Тесс. – А кто же тогда?
Луиза прикрыла глаза рукой и покачала головой:
– Я не знаю! Он прибыл к нам с письмом от друга моего отца Абрахама Тейлора, который просил принять его в качестве одного из наших родственников, и все ради вас, леди Коллир! Мистер Тейлор рассчитывал тем самым защитить вас. Этот человек обязан наблюдать за вами до тех пор, пока вы не выйдете замуж.
– Наблюдать и защищать? Но от кого?
– От охотников за приданым. – Луиза снова всхлипнула. – Мистер Тейлор не знал, что посылает лисицу сторожить курятник.
– От охотников за приданым? – недоверчиво произнесла Тесс. – Какая чепуха! Я не младенец. Мне не верится, что мистер Тейлор устроил все это, чтобы защитить меня от охотников за приданым... а если бы и так, то я бы знала об этом.
Луиза фыркнула:
– Это предполагалось делать тайно, не знаю почему... Может быть, мистер Тейлор боялся, что это огорчит вас или вызовет подозрение. Конечно, вы не верите мне; я и не рассчитывала на ваше доверие. Но взгляните на это, леди Коллир! – Она снова порылась в своей сумочке и извлекла сложенный листок бумаги.
Тесс развернула документ; это оказалось письмо, содержание которого было изложено скучным юридическим языком:
«В расчете на оказание услуг, включающих исследование финансового положения и моральных качеств любого претендента, который может попросить руки леди Терезы Элизабет Коллир, единственного оставшегося в живых ребенка Роберта Эдвина Коллира, последнего графа Морроу, а также в расчете на поддержку отношений доверия между капитаном Грифоном Фростом и леди Коллир до ее будущего замужества, я, Абрахам Тейлор, согласен выплатить Грифону Фросту указанную ниже сумму в указанный ниже срок. Этот договор имеет силу при условии, что леди Коллир не будет знать об оговоренных услугах в период, когда эти услуги могут осуществляться, и теряет силу в тот момент, когда леди Коллир перестанет быть одинокой женщиной».
Подпись Тейлора была хорошо знакома Тесс, да и аккуратный почерк капитана Фроста тоже – ведь им были написаны письма ее отцу. Указанная сумма оплаты была такой, что у Тесс перехватило дыхание. На мгновение в голове ее возникла картина, как Гриф в парке охотно обсуждает с ней достоинства претендентов на ее руку. Казалось, он знал о них слишком много для человека, недавно прибывшего в Лондон. Тогда это обстоятельство ускользнуло от нее. Его имя было не Эверетт, а Фрост, но настоящее ли оно? И что вообще она знает о нем? Тесс смущенно посмотрела на Луизу.
– Я должна была повидать вас, леди Коллир! – Луиза достала платок и вытерла слезы. – Он отговаривал меня и даже угрожал! Я опасалась за свою жизнь. Вы не представляете, каково узнать, что человек, который выглядел таким любезным и мягким, в действительности оказался чудовищем! Капитан Фрост соблазнил меня лживыми словами о любви. Он сделал мне предложение – да-да, в этом я не солгала! Я поверила ему, потому что была глупа, и теперь на всегда опозорена.
Тесс беспомощно смотрела в полные слез глаза Луизы, а та, внезапно соскользнув со скамьи, опустилась на грязный пол у ног Тесс и ухватилась за подол ее юбки.
– О, вам трудно меня понять, бедный невинный ягненок! Вы не знаете, в какую пропасть может быть брошена женщина! Я ношу его ребенка, леди Тесс. Это мой позор! – Она резко отвернулась. – Я поверила его словам о любви и думала, что стану женой этого человека, но вместо этого он превратил меня в шлюху!
Потрясенная этими словами, Тесс в ужасе отступила назад, а Луиза разразилась рыданиями.
– О, теперь вы презираете меня! Я знала, что так и будет, хотя до последней минуты надеялась, что он женится на мне. Я говорила вам, что мы еще в детстве любили друг друга, но это была единственная ложь, чтобы прикрыть мой грех! Оказалось, что Фрост не намерен жениться на мне. Он польстился на вас, на ваши деньги! Я не могла даже предположить, что он заставит вас полюбить его, как это случилось со мной! Узнав, что он встречается с вами в парке, я попыталась остановить его и умоляла уберечь меня от позора. Сегодня утром я снова приходила к нему с этой просьбой... – Задыхаясь, Луиза прижала платок к глазам. – Он посмеялся надо мной, а потом сказал, что вы согласились выйти за него замуж и было бы глупо упустить такую возможность. О, леди Тесс, простите меня! Простите меня, но я не могу позволить вам выйти замуж за него по своей наивности!
Вес в душе Тесс словно перевернулось. В оранжерее вдруг стало душно и жарко. Образ Грифа, описанный Луизой, казался неправдоподобным, но... Луиза, когда-то надменная юная леди, действительно лежала сейчас рыдая у ее ног, и Тесс сомневалась, что поведение несчастной было притворством. К тому же этот договор... Неужели его дружба, забота – все ради денег? Вероятно, Гриф, Фрост, или кто он там есть на самом деле, считал ее ужасно глупой, так как она попалась на его удочку. Она сама облегчила его задачу, попросив жениться на ней.
Тесс почувствовала, как к ее горлу подступил ком. О Боже, неужели все это было ложью? Как он мог целовать ее так нежно и страстно, зная, что Луиза беременна его ребенком?
Проклиная документ, который держала в руке, Тесс бросилась к двери оранжереи и остановилась только раз, чтобы оглянуться. Луиза, подняв голову, протягивала к ней руки, словно умоляя поверить ее словам, но отчего-то это зрелище вызвало у Тесс не жалость, а отвращение. Она не могла говорить и, покачав головой, выскочила на свежий воздух, по дороге порвав рукав платья о шип розы, когда споткнулась у двери оранжереи.
Гриф стоял на противоположной от коринфского великолепия Морроу-Хауса стороне улицы, под массивной оградой Гайд-парка, не замечая грохочущего утреннего уличного движения по Парк-лейн. Прошло всего два дня с тех пор, как он был здесь последний раз, но ему казалось, что минуло целых два столетия. Теперь он чувствовал себя гораздо старше, чем прежде: в онемевшей душе образовалась пустота, и он никак не мог заполнить ее.
В то памятное утро он ушел из этого дома, проклиная себя и свое безумие. В момент непростительной слабости он дал обещание, на которое не имел права, и к тому же осложнил ситуацию, рассказав об этом Луизе. Если новость еще не распространилась по всему Мейфэру, то это можно объяснить только тем, что какие-нибудь головорезы похитили Луизу и заткнули ей рот кляпом.
Однако где-то в глубине сознания Гриф радовался, что совершил эту глупость. Теперь пути назад уже не было, и это являлось для него некоторым утешением. Он нуждался в Тесс, как утопающий, хватающийся за спасительную ветку. Он хотел видеть ее, прикасаться к ней, чувствовать ее сильное грациозное тело, вкушать сладость ее теплых губ. Она стала средоточием его стремлений в этом опустевшем мире; наполненная жизнью, она по чудесному стечению обстоятельств принадлежала ему.
В конце концов Гриф решил рассказать ей все о себе: кем был он на самом деле и как сложилась его жизнь. Она, конечно, не поверит, да и какой разумный человек может поверить в его невероятную историю... И все же он попытается. Она сказала, что любит его, и это вселяло в него надежду.
Увернувшись от омнибуса, Гриф пересек улицу и поднялся по ступенькам крыльца Морроу-Хауса. Открывший дверь дворецкий встретил его с тем же скептическим выражением лица, что и в прошлый раз. Правда, тогда Грифа заставили ждать, а сейчас сразу предложили пройти в холл, что являлось некоторым прогрессом. Но согласится ли леди Коллир увидеться с ним?
Дворецкий исчез и вскоре вернулся. Она согласна, но просит подождать в библиотеке. Что ж, отлично.
Ждать пришлось довольно долго. Мозг Грифа лихорадочно работал, сердце неистово колотилось, хотя внешне он был спокоен. Когда Тесс наконец вошла в комнату, он шагнул ей навстречу.
Тесс прекрасно выглядела в темно-розовом платье с небольшим белым бантом на кремовом вороте, но ее лицо было бледнее обычного. Она не улыбалась, и Гриф подумал, что, возможно, Тесс сердится на него за долгое отсутствие.
Он подошел к ней и коснулся ладонью ее щеки.
– Простите, я не мог прийти раньше.
Она посмотрела на него быстрым, напряженным взглядом голубовато-зеленых глаз и отвернулась. Гриф хотел поцеловать ее, но Тесс по-прежнему не улыбалась и молчала. Выражение ее лица было напряженным, в уголках полных губ обозначились белые линии.
Гриф ждал с таким чувством, будто находится на краю пропасти.
– Я люблю вас, – сказал он с отчаянием.
Тесс слегка вздрогнула и прошла мимо него. Ее широкая юбка коснулась его ноги, когда он повернулся, и на этом контакт закончился. Она остановилась на другой стороне комнаты и посмотрела на него взглядом, словно предупреждавшим, чтобы он не следовал за ней.
– Я виделась с Луизой.
Какое-то мгновение Гриф ничего не мог понять. Что она имела в виду и что Луиза могла сказать ей?
– Что бы она вам ни наговорила, она лжет.
Гриф тут же понял свой промах. Голубые глаза Тесс стали холодными как лед.
Она вытянула вперед руку с листком бумаги:
– И об этом тоже?
Гриф молча посмотрел на нее; листок слегка дрожал в ее руке.
Поняв, что он не собирается брать в руки документ, Тесс судорожно развернула его и начала читать: «в расчете на оказание услуг, включающих...»
Гриф внимательно слушал. Ее голос звучал почти естественно и слегка дрогнул, лишь когда она дошла до места, где говорилось о «доверии». Ему показалось, что в этот момент в ее голосе прозвучали гневные ноты, но она не заплакала.
После того как Тесс закончила, она повторила упоминание обещанных сумм с особым ударением и гордо подняла голову.
– Вы видели этот договор раньше? – спросила она тоном судьи.
– Да.
– Это ваша подпись?
– Да.
– Значит, ваше имя не Эверетт?
У Грифа мелькнула сумасбродная мысль рассказать ей правду, но тут же исчезла.
– Нет, не Эверетт, – ответил он.
– И вы не являетесь кузеном Луизы?
– Пожалуйста... – начал Гриф, но ее побелевшее лицо заставило его замолчать. Он опустил поднятую руку. – Нет, не являюсь, и вы должны знать это.
– Теперь знаю.
Он увидел, как задрожали ее губы. Тесс быстро опустила голову, но затем снова приняла холодный вид.
– Вы и теперь будете утверждать, что Луиза лгала?
Гриф заколебался. Его до сих пор не покидало воспоминание о лежащем в гробу Грейди, и он мог снова совершить ошибку, а потому предпочел промолчать.
– Значит, нет. – Тесс кивнула. – Вы лгали мне. Вы опорочили честную девушку.
Сердце Грифа болезненно сжалось.
– Неправда, – глухо произнес он.
– Какие у вас есть доказательства? – выкрикнула она. – Вы можете сказать мне хоть что-нибудь, во что я могла бы поверить?
Гриф беспомощно развел руками.
– Что вы хотите услышать от меня?
– Скажите, что этот документ фальшивый и что вы не притворялись моим другом за деньги и не преследовали меня ради моего состояния! О Боже, скажите же что-нибудь, только не стойте там, словно убитый горем герой после потери лучшего друга!
Из горла Грифа вырвался какой-то неопределенный звук. Возможно, такой смешок мог бы издать покойник. По крайней мере Тесс поняла этот звук именно так, отправляя Грифа на тот свет осуждающим взглядом широко раскрытых глаз.
– Я ненавижу вас, – дрожащим голосом сказала она. – И презираю.
Гриф сам ненавидел и презирал себя. Видимо, он как-то неправильно вел себя, что позволило Тесс поверить в такие чудовищные вещи. Он не мог доказать ей, что в данном случае деньги не имели для него значения, что он подписал договор почти против своей воли, потому что не мог отказаться и потому что у него не было другой возможности быть рядом с ней. Доказательства... Какие тут могут быть доказательства? Их отношения могли основываться только на доверии и любви, а в отсутствие того и другого он чувствовал, как последние искры жизни затухают в нем. Наверное, ему следовало бы упасть на колени, но остаток гордости не позволял сделать это. К тому же подобное унижение все равно бы ничего не изменило. Тесс уже приняла решение.
– Полагаю, вам нечего больше сказать? – спросила она ледяным тоном.
«Я люблю вас», – мысленно ответил он, но его губы остались неподвижными.
Тесс ждала довольно долго, но наконец ее терпение закончилось.
– Я приняла предложение мистера Элиота. То, что было между вами и мной, следует забыть. Надеюсь, вам это понятно?
Гриф не шелохнулся. Он уже был мертв внутри.
– Понятно.
– В таком случае вы можете идти. – Она закусила губу. – Я больше не желаю вас видеть.
Голос Тесс странно дрогнул на последних словах, и Гриф пристально посмотрел на нее. У него было ужасное предчувствие, что он может сейчас закричать от горя. Его горло сжалось. Он попытался заговорить, но не смог. Вместо этого он развернулся и зашагал по ковру, ничего не видя, кроме зеленых, голубых и светло-серых полос.
Подойдя к закрытой двери, Гриф остановился. Темная резная панель двери показалась ему пропуском к ужасной черной яме. Он вытянул руку и открыл дверь, потом шагнул в никуда и осторожно закрыл ее, воздвигнув непреодолимое препятствие между собой и Тесс.
В полночной темноте корабль не было видно. Накануне Гриф перегнал его вверх по реке на дешевую стоянку в Блэкуолл-Рич. Корабль был готов снова выйти в море с очередным грузом Тейлора.
На отвратительном илистом берегу, покрытом водорослями, лежала перевернутая шлюпка, сторожить которую было поручено мальчику, прислуживающему в таверне. Слегка пошатываясь, Гриф приподнял шлюпку и подтянул ее на скользкие камни. Он был пьян, но все еще достаточно хорошо соображал и, руководствуясь давней привычкой, спустил небольшое суденышко на воду. Мерцающие огни таверны стали быстро удаляться, так как во время отлива скорость течения существенно возросла.
На середине реки в безлунной темноте ему показалось, что все вокруг несется куда-то в пустоту. Он налег на одно из весел и развернулся, вглядываясь в головокружительную панораму, чтобы как-то сориентироваться в темноте.
Мрачная река была усеяна крошечными огоньками фонарей, установленных на носах и топ-мачтах чернеющих повсюду грузовых судов. Ветер дул против течения, и водная рябь искажала их отражения; отовсюду доносились скрип деревянных корпусов и позвякивание якорных цепей. Все вокруг выглядело странно незнакомым. Вверх и вниз по реке огоньки казались одинаковыми, не выделяющимися ни по форме, ни по другим признакам.
Гриф вдруг обнаружил, что оказался среди стоящих на якоре кораблей быстрее, чем ожидал. Их натянутые цепи слегка позвякивали, волны, набегая время от времени, с глухим стуком медленно ударялись о борт.
Он начал кружить в темноте среди кораблей, вглядываясь в их очертания, но то ли ветер сменился, то ли Гриф потерял ориентацию... Подплывая то к одному кораблю, то к другому, он пытался различить их названия и контуры, снова и снова вглядываясь в носовые украшения. Одно из названий показалось ему знакомым; Гриф поднял весла и, пустив лодку в дрейф, стер ладонью пот с лица. При этом он ощутил вкус крови на губах и посмотрел на свои руки, которые, сделавшись изнеженными за последнее время, теперь кровоточили. И все же он не чувствовал боли, только какое-то странное оцепенение в душе.
Миновав последний фонарь, освещавший нос незнакомого корабля, Гриф очутился в полной темноте. Он окончательно заблудился, но это нисколько не обеспокоило его, и он продолжал бесцельно плыть по течению.
Гриф быстро спустился вниз, в одно мгновение оказался перед дверью каюты Грейди и резко открыл ее.
Первое, что бросилось ему в глаза, когда он вошел, был мужчина в черном одеянии, стоящий у койки с молитвенником в руках.
– Прошу вас, уйдите, – тихо сказал Гриф и направился к койке.
Понимающе взглянув на него, незнакомец коротко кивнул, прошептал «Аминь» и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Гриф склонился к больному и прислушался к медленному, затрудненному дыханию, свидетельствовавшему о том, что моряк еще жив. В слабом свете, проникающем через иллюминатор, лицо Грейди выглядело осунувшимся и мертвенно-бледным; лишь на щеках отчетливо выделялись два красных пятна.
Опустившись на колени, Гриф взял влажную руку несчастного и сжал ее, словно желая передать ему свою энергию.
– Грейди, – прошептал он, склонившись над безвольным телом. – Это я, Грифон... Я пришел.
Ответа не последовало, только хриплое дыхание по-прежнему раздавалось в тишине, которая казалась вечной.
Глядя на неподвижное лицо Грейди, Гриф стиснул зубы в неистовой молчаливой молитве. Он вспоминал пережитые вместе годы, вспоминал о преданности и храбрости друга и еще сильнее почувствовал всю тяжесть и неотвратимость потери.
Время шло, но Гриф не замечал его течения и не представлял, как долго стоял на коленях, моля Бога продлить жизнь дорогого для него человека.
И все же дыхание Грейди становилось все слабее. Постепенно два ярких пятна на его щеках начали бледнеть.
– Нет, – простонал Гриф, чувствуя, как жизнь покидает друга. – Не оставляй меня, Грейди, ты нужен мне... О Боже, пожалуйста...
Грудь его помощника еле заметно вздымалась и опускалась, хриплый звук дыхания, начав стихать, вскоре стал совсем неслышным. Гриф замер в ожидании, молясь и все еще надеясь...
Прошла минута, затем две в бесконечно длящейся тишине. Грейди лежал неестественно неподвижно, и Гриф зажмурился. Еще через минуту он взял безвольную ладонь друга и прижал к своему лицу.
Кто-то пошевелился позади него, и на плечо Грифа легла рука, легкая, но твердая в своей настоятельности. Гриф продолжал прижиматься щекой к ладоням Грейди, оставаясь неподвижным и чувствуя, как все опустело и померкло вокруг. Наконец он поднялся и позволил пальцам Грейди выскользнуть из его рук.
– Его душа покинула тело, приятель, – доброжелательно сказал невысокий мужчина.
Гриф обернулся и посмотрел на него невидящим взглядом.
– Я доктор Стеббинс. Нам необходимо составить свидетельство о смерти.
Гриф молча кивнул; он не мог говорить. Казалось, из него вырвали все внутренности и оставили одну пустую оболочку, в которой когда-то теплилась жизнь.
Подойдя к двери, он открыл ее и, выйдя из каюты, некоторое время стоял, тупо оглядываясь вокруг. Мысли его смешались, словно кто-то задал ему вопрос, на который не было ответа.
Наконец он сдвинулся с места и пошел вперед в тишине, нарушаемой лишь звуком его шагов, глухим и пустым, как его душа.
Одно дело – следовать порыву сердца, и совсем другое – объявить о намерении выйти замуж. Вот почему после ухода Грифа Тесс еще долго сидела в библиотеке, глядя в окно на то место, где он исчез в глубине парка.
После его галантного предложения – или, точнее, вынужденной капитуляции, как поправила себя Тесс со снисходительной улыбкой, – она протянула к нему руки и подставила лицо для поцелуя. Вежливость обязывала его согласиться, но он, приблизившись к ней, казалось, был изрядно раздражен. Однако, когда Гриф прикоснулся к ней, его мрачное настроение исчезло; он обнял ее и прильнул к ее губам с нежностью и напряженностью, которую Тесс видела в его серых глазах лишь однажды, в тот первый вечер в Бразилии.
Этот поцелуй успокоил ее и прогнал все сомнения. Когда Гриф ушел, она продолжала тешиться воспоминаниями, как скряга тайным сокровищем, мысленно воспроизводя мельчайшие подробности и моменты их встречи, что должно было помочь ей пережить предстоящий тяжелый день. «Я люблю вас», – закрыв глаза, вспоминала Тесс его слова. «Я не позволю вам», – звучало в ее ушах, когда тетя Кэтрин бранила ее за нерешительность в отношении Стивена Элиота. Тесс вспомнила упрямое выражение лица Грифа и улыбнулась. «Я женюсь на вас», – сказал он, и это обещание окутывало ее невидимой пеленой спокойствия, словно нежными объятиями, защищающими от всех невзгод.
После ленча Тесс написала и отправила записку мистеру Элиоту с просьбой навестить ее на следующий день. Другую записку она послала мистеру Боттомшоу, назначив встречу через день.
Немного подумав, Тесс решила подождать и пока не сообщать семье приятную новость. Завтра ей будет легче набраться храбрости и объявить всем о своем намерении. Она понимала, что оттягивание этого момента объясняется ее трусостью, и питала слабую надежду, что Гриф будет рядом во время ее встречи с родственниками.
День Тесс провела в небольшой оранжерее, которую ее отец построил в розовом саду. В теплой душистой атмосфере она что-то напевала себе под нос, опыляя орхидеи и аккуратно регистрируя в журнале окраску и форму цветов. Она перелистала старый блокнот отца, который хранился в незапертом металлическом ящике под одной из скамеек. Записи были сделаны одиннадцать лет назад педантичным ровным почерком. Тесс закусила губу и печально улыбнулась, читая описание прелестного желтого гибрида, который отец в честь ее матери назвал «Леди Сара».
«Ты очень любил ее, папа, – мысленно произнесла она. – Я знаю это».
Леди Сара была светловолосой и веселой, похожей на добрую фею; ее живой образ запомнился Тесс с детства. В жизни матери было немало трагедий: несколько выкидышей, скарлатина и маленькие могилки на кладбище Западного Суссекса, но она никогда не показывала своих страданий. Тесс помнила мать озорно смеющейся и нежной, внимательно слушающей мужа, когда тот красноречиво расписывал за обеденным столом сексуальную жизнь навозных жуков.
Это была настоящая любовь, сопровождаемая смехом и дружеским общением. Тесс помнила их склоненные головы над новой почкой любимого растения и сцепленные в молчаливом согласии руки... Ей тоже хотелось бы жить так. Она была убеждена, что ни мистер Боттомшоу, ни Стивен Элиот, ни любой другой лондонский джентльмен не смогут создать для нее такой жизни. Тесс обещала отцу успешно выйти замуж... но что значит «успешно»? Означает ли это, что ее муж обязательно должен быть титулованным аристократом с огромными деньгами? Тесс предполагала это, когда отец настаивал на ее замужестве, но, возможно, она ошибалась. Отец хотел, чтобы она была счастлива, он хотел, чтобы она любила и была любимой. Если бы он понуждал ее выйти замуж за богатого человека, то это было бы только ради ее защиты, а не ради денег.
Счастье. Любовь. Свобода. За время, проведенное под надзором тети, Тесс почти забыла, что это такое.
Только с Грифом эти слова начали вновь обретать реальный смысл.
Удовлетворенная своими доводами и уверенная, что если бы отец был жив, он благословил бы ее, Тесс аккуратно положила блокнот назад. И мать тоже благословила бы... Мама радостно обняла бы дочь и пожелала ей счастья в жизни. Леди Сара была неисправимым романтиком, несмотря на рационализм, который прививал ей граф, и Тесс унаследовала от нее этот «недостаток».
– Добрый день, – послышался мелодичный голос, и Тесс вздрогнула, рассыпав золотистую пыльцу, которую до этого момента собирала в течение двадцати минут.
Повернувшись, она довольно холодно ответила на приветствие, давая понять Луизе Грант-Гастингс, что ее вторжение нежелательно.
– Лариса сказала, что вы здесь одна.
– Да, как видите.
– И я подумала, что, возможно, вы не станете возражать, если я составлю вам компанию.
– Вам не стоило утруждать себя, мисс Грант-Гастингс. Я сейчас очень занята.
– О, для меня это нисколько не обременительно. Видите ли, я искала возможность поговорить с вами наедине.
– Вот как? – Тесс опустила маленькую палочку с ватным наконечником и холодно посмотрела на визитершу. – Вы явились, чтобы сообщить мне еще какую-нибудь ложь?
Стрела попала прямо в цель: Луиза покраснела и опустила глаза.
– Я хотела извиниться.
– Мне не нужны ваши извинения, мисс Грант-Гастингс. Уходите, прошу вас.
– Вы должны выслушать меня. – Луиза сжала руки в белых перчатках. – Должны. Прошу вас. Есть объяснение моей лжи...
– Ну конечно. – Тесс аккуратно положила садовые инструменты и приготовилась уйти. – Объяснения всегда найдутся, не так ли?
Она попыталась пройти мимо Луизы, но та схватила ее за руку.
– Леди Коллир, пожалуйста! – Ее голос прозвучал весьма убедительно. – Вы не знаете всего.
Тесс остановилась и посмотрела на огорченное лицо девушки.
– Я знаю, что вы рассказали мне выдуманную от начала до конца историю о себе и вашем кузене. Он никогда ничего не предлагал вам, как вы пытались убедить меня.
– Так он сказал? – Луиза отпустила руку Тесс и отвернулась. – Этого следовало ожидать.
Тесс снова двинулась к выходу, однако у двери остановилась и обернулась. Ее лицо выражало негодование.
– Вы пытаетесь убедить меня, что это он солгал мне?
Поднеся руку ко рту, Луиза едва слышно всхлипнула и опустилась на грязную скамью. Ее плечи вздрагивали. Нащупав в сумочке носовой платок, она приложила его к губам.
– Мне очень стыдно, – прошептала Луиза. – Я не вынесу этого! Я пришла к вам, леди Коллир, только для того, чтобы уберечь вас от такой же глупости!
– Не понимаю, о чем вы говорите, – резко произнесла Тесс.
Луиза подняла голову, ее лицо было красным от слез.
– Да, я солгала вам, леди Коллир, но только потому, что мне было очень стыдно. О, я погибла... Лучше бы я никогда не встречала его!
– Кого?
– Этого мужчину... этого подлеца, который выдает себя за моего кузена!
– Грифона Эверетта? Что значит «выдает»...
– Это значит, что он не мой кузен, леди Коллир! – воскликнула Луиза. – Он самозванец, а я и моя семья способствовали осуществлению его гнусных планов. Теперь мне приходится расплачиваться за это! Я хочу только, чтобы вы избежали подобной участи, а может быть, еще худшей!
– Он не ваш кузен? – ошеломленно переспросила Тесс. – А кто же тогда?
Луиза прикрыла глаза рукой и покачала головой:
– Я не знаю! Он прибыл к нам с письмом от друга моего отца Абрахама Тейлора, который просил принять его в качестве одного из наших родственников, и все ради вас, леди Коллир! Мистер Тейлор рассчитывал тем самым защитить вас. Этот человек обязан наблюдать за вами до тех пор, пока вы не выйдете замуж.
– Наблюдать и защищать? Но от кого?
– От охотников за приданым. – Луиза снова всхлипнула. – Мистер Тейлор не знал, что посылает лисицу сторожить курятник.
– От охотников за приданым? – недоверчиво произнесла Тесс. – Какая чепуха! Я не младенец. Мне не верится, что мистер Тейлор устроил все это, чтобы защитить меня от охотников за приданым... а если бы и так, то я бы знала об этом.
Луиза фыркнула:
– Это предполагалось делать тайно, не знаю почему... Может быть, мистер Тейлор боялся, что это огорчит вас или вызовет подозрение. Конечно, вы не верите мне; я и не рассчитывала на ваше доверие. Но взгляните на это, леди Коллир! – Она снова порылась в своей сумочке и извлекла сложенный листок бумаги.
Тесс развернула документ; это оказалось письмо, содержание которого было изложено скучным юридическим языком:
«В расчете на оказание услуг, включающих исследование финансового положения и моральных качеств любого претендента, который может попросить руки леди Терезы Элизабет Коллир, единственного оставшегося в живых ребенка Роберта Эдвина Коллира, последнего графа Морроу, а также в расчете на поддержку отношений доверия между капитаном Грифоном Фростом и леди Коллир до ее будущего замужества, я, Абрахам Тейлор, согласен выплатить Грифону Фросту указанную ниже сумму в указанный ниже срок. Этот договор имеет силу при условии, что леди Коллир не будет знать об оговоренных услугах в период, когда эти услуги могут осуществляться, и теряет силу в тот момент, когда леди Коллир перестанет быть одинокой женщиной».
Подпись Тейлора была хорошо знакома Тесс, да и аккуратный почерк капитана Фроста тоже – ведь им были написаны письма ее отцу. Указанная сумма оплаты была такой, что у Тесс перехватило дыхание. На мгновение в голове ее возникла картина, как Гриф в парке охотно обсуждает с ней достоинства претендентов на ее руку. Казалось, он знал о них слишком много для человека, недавно прибывшего в Лондон. Тогда это обстоятельство ускользнуло от нее. Его имя было не Эверетт, а Фрост, но настоящее ли оно? И что вообще она знает о нем? Тесс смущенно посмотрела на Луизу.
– Я должна была повидать вас, леди Коллир! – Луиза достала платок и вытерла слезы. – Он отговаривал меня и даже угрожал! Я опасалась за свою жизнь. Вы не представляете, каково узнать, что человек, который выглядел таким любезным и мягким, в действительности оказался чудовищем! Капитан Фрост соблазнил меня лживыми словами о любви. Он сделал мне предложение – да-да, в этом я не солгала! Я поверила ему, потому что была глупа, и теперь на всегда опозорена.
Тесс беспомощно смотрела в полные слез глаза Луизы, а та, внезапно соскользнув со скамьи, опустилась на грязный пол у ног Тесс и ухватилась за подол ее юбки.
– О, вам трудно меня понять, бедный невинный ягненок! Вы не знаете, в какую пропасть может быть брошена женщина! Я ношу его ребенка, леди Тесс. Это мой позор! – Она резко отвернулась. – Я поверила его словам о любви и думала, что стану женой этого человека, но вместо этого он превратил меня в шлюху!
Потрясенная этими словами, Тесс в ужасе отступила назад, а Луиза разразилась рыданиями.
– О, теперь вы презираете меня! Я знала, что так и будет, хотя до последней минуты надеялась, что он женится на мне. Я говорила вам, что мы еще в детстве любили друг друга, но это была единственная ложь, чтобы прикрыть мой грех! Оказалось, что Фрост не намерен жениться на мне. Он польстился на вас, на ваши деньги! Я не могла даже предположить, что он заставит вас полюбить его, как это случилось со мной! Узнав, что он встречается с вами в парке, я попыталась остановить его и умоляла уберечь меня от позора. Сегодня утром я снова приходила к нему с этой просьбой... – Задыхаясь, Луиза прижала платок к глазам. – Он посмеялся надо мной, а потом сказал, что вы согласились выйти за него замуж и было бы глупо упустить такую возможность. О, леди Тесс, простите меня! Простите меня, но я не могу позволить вам выйти замуж за него по своей наивности!
Вес в душе Тесс словно перевернулось. В оранжерее вдруг стало душно и жарко. Образ Грифа, описанный Луизой, казался неправдоподобным, но... Луиза, когда-то надменная юная леди, действительно лежала сейчас рыдая у ее ног, и Тесс сомневалась, что поведение несчастной было притворством. К тому же этот договор... Неужели его дружба, забота – все ради денег? Вероятно, Гриф, Фрост, или кто он там есть на самом деле, считал ее ужасно глупой, так как она попалась на его удочку. Она сама облегчила его задачу, попросив жениться на ней.
Тесс почувствовала, как к ее горлу подступил ком. О Боже, неужели все это было ложью? Как он мог целовать ее так нежно и страстно, зная, что Луиза беременна его ребенком?
Проклиная документ, который держала в руке, Тесс бросилась к двери оранжереи и остановилась только раз, чтобы оглянуться. Луиза, подняв голову, протягивала к ней руки, словно умоляя поверить ее словам, но отчего-то это зрелище вызвало у Тесс не жалость, а отвращение. Она не могла говорить и, покачав головой, выскочила на свежий воздух, по дороге порвав рукав платья о шип розы, когда споткнулась у двери оранжереи.
Гриф стоял на противоположной от коринфского великолепия Морроу-Хауса стороне улицы, под массивной оградой Гайд-парка, не замечая грохочущего утреннего уличного движения по Парк-лейн. Прошло всего два дня с тех пор, как он был здесь последний раз, но ему казалось, что минуло целых два столетия. Теперь он чувствовал себя гораздо старше, чем прежде: в онемевшей душе образовалась пустота, и он никак не мог заполнить ее.
В то памятное утро он ушел из этого дома, проклиная себя и свое безумие. В момент непростительной слабости он дал обещание, на которое не имел права, и к тому же осложнил ситуацию, рассказав об этом Луизе. Если новость еще не распространилась по всему Мейфэру, то это можно объяснить только тем, что какие-нибудь головорезы похитили Луизу и заткнули ей рот кляпом.
Однако где-то в глубине сознания Гриф радовался, что совершил эту глупость. Теперь пути назад уже не было, и это являлось для него некоторым утешением. Он нуждался в Тесс, как утопающий, хватающийся за спасительную ветку. Он хотел видеть ее, прикасаться к ней, чувствовать ее сильное грациозное тело, вкушать сладость ее теплых губ. Она стала средоточием его стремлений в этом опустевшем мире; наполненная жизнью, она по чудесному стечению обстоятельств принадлежала ему.
В конце концов Гриф решил рассказать ей все о себе: кем был он на самом деле и как сложилась его жизнь. Она, конечно, не поверит, да и какой разумный человек может поверить в его невероятную историю... И все же он попытается. Она сказала, что любит его, и это вселяло в него надежду.
Увернувшись от омнибуса, Гриф пересек улицу и поднялся по ступенькам крыльца Морроу-Хауса. Открывший дверь дворецкий встретил его с тем же скептическим выражением лица, что и в прошлый раз. Правда, тогда Грифа заставили ждать, а сейчас сразу предложили пройти в холл, что являлось некоторым прогрессом. Но согласится ли леди Коллир увидеться с ним?
Дворецкий исчез и вскоре вернулся. Она согласна, но просит подождать в библиотеке. Что ж, отлично.
Ждать пришлось довольно долго. Мозг Грифа лихорадочно работал, сердце неистово колотилось, хотя внешне он был спокоен. Когда Тесс наконец вошла в комнату, он шагнул ей навстречу.
Тесс прекрасно выглядела в темно-розовом платье с небольшим белым бантом на кремовом вороте, но ее лицо было бледнее обычного. Она не улыбалась, и Гриф подумал, что, возможно, Тесс сердится на него за долгое отсутствие.
Он подошел к ней и коснулся ладонью ее щеки.
– Простите, я не мог прийти раньше.
Она посмотрела на него быстрым, напряженным взглядом голубовато-зеленых глаз и отвернулась. Гриф хотел поцеловать ее, но Тесс по-прежнему не улыбалась и молчала. Выражение ее лица было напряженным, в уголках полных губ обозначились белые линии.
Гриф ждал с таким чувством, будто находится на краю пропасти.
– Я люблю вас, – сказал он с отчаянием.
Тесс слегка вздрогнула и прошла мимо него. Ее широкая юбка коснулась его ноги, когда он повернулся, и на этом контакт закончился. Она остановилась на другой стороне комнаты и посмотрела на него взглядом, словно предупреждавшим, чтобы он не следовал за ней.
– Я виделась с Луизой.
Какое-то мгновение Гриф ничего не мог понять. Что она имела в виду и что Луиза могла сказать ей?
– Что бы она вам ни наговорила, она лжет.
Гриф тут же понял свой промах. Голубые глаза Тесс стали холодными как лед.
Она вытянула вперед руку с листком бумаги:
– И об этом тоже?
Гриф молча посмотрел на нее; листок слегка дрожал в ее руке.
Поняв, что он не собирается брать в руки документ, Тесс судорожно развернула его и начала читать: «в расчете на оказание услуг, включающих...»
Гриф внимательно слушал. Ее голос звучал почти естественно и слегка дрогнул, лишь когда она дошла до места, где говорилось о «доверии». Ему показалось, что в этот момент в ее голосе прозвучали гневные ноты, но она не заплакала.
После того как Тесс закончила, она повторила упоминание обещанных сумм с особым ударением и гордо подняла голову.
– Вы видели этот договор раньше? – спросила она тоном судьи.
– Да.
– Это ваша подпись?
– Да.
– Значит, ваше имя не Эверетт?
У Грифа мелькнула сумасбродная мысль рассказать ей правду, но тут же исчезла.
– Нет, не Эверетт, – ответил он.
– И вы не являетесь кузеном Луизы?
– Пожалуйста... – начал Гриф, но ее побелевшее лицо заставило его замолчать. Он опустил поднятую руку. – Нет, не являюсь, и вы должны знать это.
– Теперь знаю.
Он увидел, как задрожали ее губы. Тесс быстро опустила голову, но затем снова приняла холодный вид.
– Вы и теперь будете утверждать, что Луиза лгала?
Гриф заколебался. Его до сих пор не покидало воспоминание о лежащем в гробу Грейди, и он мог снова совершить ошибку, а потому предпочел промолчать.
– Значит, нет. – Тесс кивнула. – Вы лгали мне. Вы опорочили честную девушку.
Сердце Грифа болезненно сжалось.
– Неправда, – глухо произнес он.
– Какие у вас есть доказательства? – выкрикнула она. – Вы можете сказать мне хоть что-нибудь, во что я могла бы поверить?
Гриф беспомощно развел руками.
– Что вы хотите услышать от меня?
– Скажите, что этот документ фальшивый и что вы не притворялись моим другом за деньги и не преследовали меня ради моего состояния! О Боже, скажите же что-нибудь, только не стойте там, словно убитый горем герой после потери лучшего друга!
Из горла Грифа вырвался какой-то неопределенный звук. Возможно, такой смешок мог бы издать покойник. По крайней мере Тесс поняла этот звук именно так, отправляя Грифа на тот свет осуждающим взглядом широко раскрытых глаз.
– Я ненавижу вас, – дрожащим голосом сказала она. – И презираю.
Гриф сам ненавидел и презирал себя. Видимо, он как-то неправильно вел себя, что позволило Тесс поверить в такие чудовищные вещи. Он не мог доказать ей, что в данном случае деньги не имели для него значения, что он подписал договор почти против своей воли, потому что не мог отказаться и потому что у него не было другой возможности быть рядом с ней. Доказательства... Какие тут могут быть доказательства? Их отношения могли основываться только на доверии и любви, а в отсутствие того и другого он чувствовал, как последние искры жизни затухают в нем. Наверное, ему следовало бы упасть на колени, но остаток гордости не позволял сделать это. К тому же подобное унижение все равно бы ничего не изменило. Тесс уже приняла решение.
– Полагаю, вам нечего больше сказать? – спросила она ледяным тоном.
«Я люблю вас», – мысленно ответил он, но его губы остались неподвижными.
Тесс ждала довольно долго, но наконец ее терпение закончилось.
– Я приняла предложение мистера Элиота. То, что было между вами и мной, следует забыть. Надеюсь, вам это понятно?
Гриф не шелохнулся. Он уже был мертв внутри.
– Понятно.
– В таком случае вы можете идти. – Она закусила губу. – Я больше не желаю вас видеть.
Голос Тесс странно дрогнул на последних словах, и Гриф пристально посмотрел на нее. У него было ужасное предчувствие, что он может сейчас закричать от горя. Его горло сжалось. Он попытался заговорить, но не смог. Вместо этого он развернулся и зашагал по ковру, ничего не видя, кроме зеленых, голубых и светло-серых полос.
Подойдя к закрытой двери, Гриф остановился. Темная резная панель двери показалась ему пропуском к ужасной черной яме. Он вытянул руку и открыл дверь, потом шагнул в никуда и осторожно закрыл ее, воздвигнув непреодолимое препятствие между собой и Тесс.
В полночной темноте корабль не было видно. Накануне Гриф перегнал его вверх по реке на дешевую стоянку в Блэкуолл-Рич. Корабль был готов снова выйти в море с очередным грузом Тейлора.
На отвратительном илистом берегу, покрытом водорослями, лежала перевернутая шлюпка, сторожить которую было поручено мальчику, прислуживающему в таверне. Слегка пошатываясь, Гриф приподнял шлюпку и подтянул ее на скользкие камни. Он был пьян, но все еще достаточно хорошо соображал и, руководствуясь давней привычкой, спустил небольшое суденышко на воду. Мерцающие огни таверны стали быстро удаляться, так как во время отлива скорость течения существенно возросла.
На середине реки в безлунной темноте ему показалось, что все вокруг несется куда-то в пустоту. Он налег на одно из весел и развернулся, вглядываясь в головокружительную панораму, чтобы как-то сориентироваться в темноте.
Мрачная река была усеяна крошечными огоньками фонарей, установленных на носах и топ-мачтах чернеющих повсюду грузовых судов. Ветер дул против течения, и водная рябь искажала их отражения; отовсюду доносились скрип деревянных корпусов и позвякивание якорных цепей. Все вокруг выглядело странно незнакомым. Вверх и вниз по реке огоньки казались одинаковыми, не выделяющимися ни по форме, ни по другим признакам.
Гриф вдруг обнаружил, что оказался среди стоящих на якоре кораблей быстрее, чем ожидал. Их натянутые цепи слегка позвякивали, волны, набегая время от времени, с глухим стуком медленно ударялись о борт.
Он начал кружить в темноте среди кораблей, вглядываясь в их очертания, но то ли ветер сменился, то ли Гриф потерял ориентацию... Подплывая то к одному кораблю, то к другому, он пытался различить их названия и контуры, снова и снова вглядываясь в носовые украшения. Одно из названий показалось ему знакомым; Гриф поднял весла и, пустив лодку в дрейф, стер ладонью пот с лица. При этом он ощутил вкус крови на губах и посмотрел на свои руки, которые, сделавшись изнеженными за последнее время, теперь кровоточили. И все же он не чувствовал боли, только какое-то странное оцепенение в душе.
Миновав последний фонарь, освещавший нос незнакомого корабля, Гриф очутился в полной темноте. Он окончательно заблудился, но это нисколько не обеспокоило его, и он продолжал бесцельно плыть по течению.