Страница:
— Ну, это просто черт знает что, — объявил Макс. — Мы не можем уйти, и эти твои грязные дружки даже не хотят объяснить нам причины… Почему ты немедленно не потребовала приема у Верховного Оптимизатора? Тебе не кажется, что они должны предоставить нам какие-то объяснения?
— Кажется, — согласилась Николь. — Наверное, придется попросить новую аудиенцию у Верховного Оптимизатора… Извини, Макс, я не слишком удачно справилась с ситуацией… Я рассчитывала, что кроме Кэти ни о ком речи не будет, и, откровенно говоря, заявление Арчи застало меня врасплох.
— Дерьмовое дело, Николь, — объявил Макс. — Но ты здесь ни при чем… В любом случае, поскольку лишь мы — Эп, Мариус и я — намереваемся вернуться в Новый Эдем, нам и оспаривать решение октопауков… Едва ли Верховный Оптимизатор уже видела живого двухмесячного младенца.
Потом разговор в основном шел о Кэти, о кадрах, которые Николь видела вчера. Не вдаваясь в подробности, она объявила, что Кэти несчастна.
Вернувшийся Патрик сообщил, что дети уже сели за уроки.
— Мы с Наи успели переговорить, — произнес он, обращаясь ко всем собравшимся у стола. — Во-первых, Макс, мы просим тебя при детях обходиться без негативных замечаний относительно октопауков… Они и так уже боятся, когда Арчи или Синий Доктор появляются у нас. Возможно, такая реакция вызвана тем, что они слышат в наших разговорах.
Макс ощетинился и начал было возражать, но Патрик быстро продолжил:
— Пожалуйста, Макс, ты знаешь, что я тебе друг. Не будем спорить… обдумай мои слова. Помни: нам, быть может, придется еще долго прожить у октопауков… Во-вторых, мы с Наи полагаем (особенно учитывая то, что выяснилось сегодня утром), что детям следует учить язык октопауков. Мы хотим, чтобы они как можно скорее приступили к занятиям… Для этого нам потребуются услуги Элли или мамы и одного-двух октопауков… не только для того, чтобы они преподавали им, но и для того, чтобы дети познакомились с нашими инопланетными хозяевами… Геркулес уже не приходит к нам пару месяцев… Мама, ты не переговоришь об этом с Арчи?
Николь кивнула, и Патрик, извинившись, ушел, сказав, что ему нужно вернуться в класс.
— Пат-рик, стал хоро-шим учи-те-лем, — произнес Бенджи. — Он очень тер-пе-лив со мной и деть-ми.
Николь улыбнулась, глядя через стол на дочь. «Невзирая на все трудности, — подумала она, — дети у нас хорошие. Следует благодарить Бога за Патрика, Элли и Бенджи. И не тревожиться до безумия за Кэти».
Устроившись в уголке спальни, Наи Ватанабэ закончила свои медитации и произнесла утренние буддийские молитвы, ставшие неотъемлемой частью ее жизни еще с детства. Она вышла в гостиную, намереваясь войти в спальню близнецов, чтобы разбудить их, и к собственному удивлению на кушетке обнаружила уснувшего Патрика. Он спал одетым, а на животе лежало электронное читающее устройство.
Она мягко прикоснулась к нему.
— Просыпайся, Патрик. Уже утро… Ты проспал здесь целую ночь…
Патрик быстро проснулся и извинился перед Наи. Уходя, он сказал, что должен кое о чем переговорить с ней, в том числе и о буддизме, но решил отложить этот разговор до более удобного времени. Наи улыбнулась, чмокнула его в щеку, а потом заявила, что она с мальчишками выйдет к завтраку через полчаса.
«Он такой молодой и открытый, — подумала Наи глядя ему в спину. — Мне нравится его общество… Но разве кто-нибудь сможет заменить мне моего убитого мужа?» Наи припомнила предыдущую ночь. Когда близнецы уснули, у них с Патриком состоялся долгий и серьезный разговор. Патрик торопил ее со свадьбой. Она настаивала, что хотела бы как следует свыкнуться с мыслью и только потом объявить дату. Тогда Патрик неловко попросил не откладывать, как он выразился, «сексуальные взаимоотношения» на столь долгое время. Наи напомнила Патрику, что с самого начала не обещала ему до свадьбы ничего, кроме поцелуев. Чтобы подбодрить Патрика, она заверила молодого человека в том, что находит его очень привлекательным и сама ждет, когда они после свадьбы займутся любовью. Однако по причинам, которые они уже обсуждали дюжину раз, Наи по-прежнему просила его не торопиться с сексуальными взаимоотношениями.
Большую часть вечера они проговорили о близнецах и о буддизме. Наи беспокоилась, что их свадьба может плохо повлиять на Галилея, тем более что мальчик нередко принимал на себя роль защитника матери. Патрик был уверен, что его частые столкновения с Галилеем вызваны не ревностью.
— Просто мальчишка отвергает всякий авторитет, — сказал он, — и сопротивляется дисциплине… Вот Кеплер дело другое…
«Как часто за последние шесть лет, — подумала Наи, — слыхала я эту фразу: Вот Кеплер дело другое…» Она вспомнила, что, когда Кэндзи был еще жив и мальчики только начинали ходить, Галилей постоянно падал и натыкался на предметы. Кеплер же был аккуратен, внимательно смотрел, куда ступает. Он почти никогда не падал.
Гигантские светляки еще не принесли рассвет в Изумрудный город. Отпустив на свободу свой ум, как в медитации, Наи отметила, что теперь все время сопоставляет Кэндзи и Патрика. «Так будет нечестно с моей стороны. Я не должна выходить за Патрика, пока подобное не прекратится».
Она вновь вспомнила вчерашний пылкий спор о жизни Будды и улыбнулась. «Патрик сохранил в себе детскую наивность… чистейший идеализм, — сказала себе Наи. — Это мне нравится в нем больше всего».
— В общем я согласен с философией Будды, — говорил Патрик. — Так… но я все-таки не понимаю… как может мужчина бросить жену и сына, чтобы просто бродяжничать и попрошайничать… Как насчет ответственности за семью?
— Ты вырываешь поступки Будды из исторического контекста, — отвечала Наи. — Двадцать семь веков назад на севере Индии образ жизни странствующего монаха считался приемлемым. Их можно было встретить в каждой деревне, тем более в городах. Когда человек начинал искать истину, первым его шагом был отказ от всех материальных благ… К тому же, ты забываешь, что Будда родом из очень состоятельной семьи. И поэтому его жена или ребенок не могли остаться голодными, лишиться крова, одежды или чего-нибудь необходимого…
Они разговаривали примерно два часа, потом недолго целовались и Наи отправилась в спальню. Патрик уже взялся за толстую книгу по буддизму, когда Наи шепнула ему «Спокойной ночи» из двери.
«Как же трудно, — думала Наи, когда светляки принесли рассвет в город октопауков, — объяснить основы буддизма тому, кто никогда не видел Земли… Но и здесь, в странном и чуждом мире, несущемся среди звезд, желания до сих пор порождают страдания, а люди стремятся к духовному миру. Вот почему, — продолжила она свою мысль, — дух буддизма, христианства и прочих великих религий Земли не исчезнет, пока жив сам человек».
— Кажется, — согласилась Николь. — Наверное, придется попросить новую аудиенцию у Верховного Оптимизатора… Извини, Макс, я не слишком удачно справилась с ситуацией… Я рассчитывала, что кроме Кэти ни о ком речи не будет, и, откровенно говоря, заявление Арчи застало меня врасплох.
— Дерьмовое дело, Николь, — объявил Макс. — Но ты здесь ни при чем… В любом случае, поскольку лишь мы — Эп, Мариус и я — намереваемся вернуться в Новый Эдем, нам и оспаривать решение октопауков… Едва ли Верховный Оптимизатор уже видела живого двухмесячного младенца.
Потом разговор в основном шел о Кэти, о кадрах, которые Николь видела вчера. Не вдаваясь в подробности, она объявила, что Кэти несчастна.
Вернувшийся Патрик сообщил, что дети уже сели за уроки.
— Мы с Наи успели переговорить, — произнес он, обращаясь ко всем собравшимся у стола. — Во-первых, Макс, мы просим тебя при детях обходиться без негативных замечаний относительно октопауков… Они и так уже боятся, когда Арчи или Синий Доктор появляются у нас. Возможно, такая реакция вызвана тем, что они слышат в наших разговорах.
Макс ощетинился и начал было возражать, но Патрик быстро продолжил:
— Пожалуйста, Макс, ты знаешь, что я тебе друг. Не будем спорить… обдумай мои слова. Помни: нам, быть может, придется еще долго прожить у октопауков… Во-вторых, мы с Наи полагаем (особенно учитывая то, что выяснилось сегодня утром), что детям следует учить язык октопауков. Мы хотим, чтобы они как можно скорее приступили к занятиям… Для этого нам потребуются услуги Элли или мамы и одного-двух октопауков… не только для того, чтобы они преподавали им, но и для того, чтобы дети познакомились с нашими инопланетными хозяевами… Геркулес уже не приходит к нам пару месяцев… Мама, ты не переговоришь об этом с Арчи?
Николь кивнула, и Патрик, извинившись, ушел, сказав, что ему нужно вернуться в класс.
— Пат-рик, стал хоро-шим учи-те-лем, — произнес Бенджи. — Он очень тер-пе-лив со мной и деть-ми.
Николь улыбнулась, глядя через стол на дочь. «Невзирая на все трудности, — подумала она, — дети у нас хорошие. Следует благодарить Бога за Патрика, Элли и Бенджи. И не тревожиться до безумия за Кэти».
Устроившись в уголке спальни, Наи Ватанабэ закончила свои медитации и произнесла утренние буддийские молитвы, ставшие неотъемлемой частью ее жизни еще с детства. Она вышла в гостиную, намереваясь войти в спальню близнецов, чтобы разбудить их, и к собственному удивлению на кушетке обнаружила уснувшего Патрика. Он спал одетым, а на животе лежало электронное читающее устройство.
Она мягко прикоснулась к нему.
— Просыпайся, Патрик. Уже утро… Ты проспал здесь целую ночь…
Патрик быстро проснулся и извинился перед Наи. Уходя, он сказал, что должен кое о чем переговорить с ней, в том числе и о буддизме, но решил отложить этот разговор до более удобного времени. Наи улыбнулась, чмокнула его в щеку, а потом заявила, что она с мальчишками выйдет к завтраку через полчаса.
«Он такой молодой и открытый, — подумала Наи глядя ему в спину. — Мне нравится его общество… Но разве кто-нибудь сможет заменить мне моего убитого мужа?» Наи припомнила предыдущую ночь. Когда близнецы уснули, у них с Патриком состоялся долгий и серьезный разговор. Патрик торопил ее со свадьбой. Она настаивала, что хотела бы как следует свыкнуться с мыслью и только потом объявить дату. Тогда Патрик неловко попросил не откладывать, как он выразился, «сексуальные взаимоотношения» на столь долгое время. Наи напомнила Патрику, что с самого начала не обещала ему до свадьбы ничего, кроме поцелуев. Чтобы подбодрить Патрика, она заверила молодого человека в том, что находит его очень привлекательным и сама ждет, когда они после свадьбы займутся любовью. Однако по причинам, которые они уже обсуждали дюжину раз, Наи по-прежнему просила его не торопиться с сексуальными взаимоотношениями.
Большую часть вечера они проговорили о близнецах и о буддизме. Наи беспокоилась, что их свадьба может плохо повлиять на Галилея, тем более что мальчик нередко принимал на себя роль защитника матери. Патрик был уверен, что его частые столкновения с Галилеем вызваны не ревностью.
— Просто мальчишка отвергает всякий авторитет, — сказал он, — и сопротивляется дисциплине… Вот Кеплер дело другое…
«Как часто за последние шесть лет, — подумала Наи, — слыхала я эту фразу: Вот Кеплер дело другое…» Она вспомнила, что, когда Кэндзи был еще жив и мальчики только начинали ходить, Галилей постоянно падал и натыкался на предметы. Кеплер же был аккуратен, внимательно смотрел, куда ступает. Он почти никогда не падал.
Гигантские светляки еще не принесли рассвет в Изумрудный город. Отпустив на свободу свой ум, как в медитации, Наи отметила, что теперь все время сопоставляет Кэндзи и Патрика. «Так будет нечестно с моей стороны. Я не должна выходить за Патрика, пока подобное не прекратится».
Она вновь вспомнила вчерашний пылкий спор о жизни Будды и улыбнулась. «Патрик сохранил в себе детскую наивность… чистейший идеализм, — сказала себе Наи. — Это мне нравится в нем больше всего».
— В общем я согласен с философией Будды, — говорил Патрик. — Так… но я все-таки не понимаю… как может мужчина бросить жену и сына, чтобы просто бродяжничать и попрошайничать… Как насчет ответственности за семью?
— Ты вырываешь поступки Будды из исторического контекста, — отвечала Наи. — Двадцать семь веков назад на севере Индии образ жизни странствующего монаха считался приемлемым. Их можно было встретить в каждой деревне, тем более в городах. Когда человек начинал искать истину, первым его шагом был отказ от всех материальных благ… К тому же, ты забываешь, что Будда родом из очень состоятельной семьи. И поэтому его жена или ребенок не могли остаться голодными, лишиться крова, одежды или чего-нибудь необходимого…
Они разговаривали примерно два часа, потом недолго целовались и Наи отправилась в спальню. Патрик уже взялся за толстую книгу по буддизму, когда Наи шепнула ему «Спокойной ночи» из двери.
«Как же трудно, — думала Наи, когда светляки принесли рассвет в город октопауков, — объяснить основы буддизма тому, кто никогда не видел Земли… Но и здесь, в странном и чуждом мире, несущемся среди звезд, желания до сих пор порождают страдания, а люди стремятся к духовному миру. Вот почему, — продолжила она свою мысль, — дух буддизма, христианства и прочих великих религий Земли не исчезнет, пока жив сам человек».
11
Ричард выпрыгнул из постели — даже с энтузиазмом — и сразу начал свой монолог.
— Пожелай мне удачи, Николь, — проговорил он, одеваясь. — Арчи сказал, что мы уезжаем на целый день.
Николь всегда пробуждалась очень медленно и ужасно не любила всякую бурную деятельность в утренние часы; перекатившись на бок, она попыталась насладиться последними мгновениями сна. Чуть приоткрыв глаз, она заметила, что еще темно, и вновь закрыла его.
— Я не волновался так с той поры, когда сделал свои последние изобретения, работая над транслятором, — произнес Ричард. — Я знаю, что октопауки вполне серьезно намереваются предоставить мне работу… только считают необходимым подыскать правильное занятие.
Ричард вышел из спальни на несколько минут. Судя по звукам, доносившимся из кухни, полусонная Николь поняла, что Ричард готовит себе завтрак. Он вернулся, на ходу откусывая от большого розового плода, который здесь предпочитал остальным. Встав возле постели, он шумно жевал.
Николь медленно открыла глаза, поглядела на мужа.
— Полагаю, — сказала она, вздохнув, — ты ждешь от меня каких-то слов?
— Да. Было бы неплохо услышать от тебя что-нибудь приятное на дорогу. В конце концов, этот день может оказаться самым важным из всех, проведенных мной в Изумрудном городе.
— А ты уверен, что Арчи и в самом деле собирается подыскать тебе работу?
— Безусловно, — ответил Ричард. — Для этого и намечается нынешняя встреча. Он намеревается показать мне какие-то сложные инженерные системы и определить, где октопауки могут наилучшим образом использовать мои способности… Во всяком случае, он говорил мне об этом вчера вечером.
— Но почему ты уходишь так рано? — спросила Николь.
— Потому что мне предстоит много увидеть… В любом случае поцелуй меня. Арчи придет через несколько минут.
Николь покорно поцеловала Ричарда и вновь закрыла глаза.
Эмбриобанк представлял собой большое прямоугольное сооружение, расположенное далеко на юге от Изумрудного города — очень близко к границе Центральной равнины. Менее чем в километре от банка начинались три лестницы в десятки тысяч ступенек, восходящие к южному полюсу. Над Эмбриобанком во мраке Рамы проступали впечатляющие очертания Большого рога, окруженного шестью заостренными собратьями, каждый из которых превышал любое инженерное сооружение, созданное на планете Земля.
Ричард и Арчи верхом на страусозавре направились к окраинам Изумрудного города. В сопровождении трех светляков они миновали Альтернативный Домен в считанные минуты. В южных пределах обиталища октопауков обнаружилось очень мало строений. Изредка встречались зерновые поля, но большая часть территории, которую они пересекли по пути на юг, в сумраке напоминала Ричарду Северный полуцилиндр Рамы II, каким он был до того, как в нем построили два поселения.
Ричард и его друг октопаук вошли в Эмбриобанк через пару чрезвычайно толстых дверей, за которыми оказался большой конференц-зал. Там Ричарда представили другим октопаукам, явно ожидавшим его посещения. Ричард пользовался своим транслятором, октопауки читали его речь по губам, хотя ему приходилось говорить медленно и отчетливо, поскольку не все они обладали опытом Арчи в общении с людьми.
После коротких формальностей один из октопауков отвел прибывших к пультам, снабженным чем-то вроде клавиатуры, помеченной цветовыми символами.
— Мы храним здесь десять миллионов эмбрионов, — начала свою речь главная октопаучиха, — представляющих более сотни тысяч различных видов и в три раза большее количество гибридов. Их естественная продолжительность жизни составляет от половины терта до нескольких миллионов дней — примерно десять тысяч лет по вашему человеческому исчислению. Размеры во взрослом состоянии изменяются от долей нанометра до гигантов величиной чуть ли не с это сооружение. Каждый эмбрион хранится в почти оптимальных, с нашей точки зрения, условиях. На деле, чтобы обеспечить необходимый режим сохранности, нужно создать около тысячи различных комбинаций температуры, давления и химических условий.
— Еще это здание вмещает колоссальную систему обработки и преобразования данных. Она автоматически поддерживает условия в каждой среде и контролирует развитие нескольких тысяч эмбрионов, переходящих в активное состояние. Система умеет автоматически обнаруживать неисправности и устранять их, она снабжена двухпараметрической подсистемой предупреждения, каталогизирует информацию, обеспечивает ею дисплеи… Запрос можно сделать прямо отсюда и из любой исследовательской лаборатории на верхних этажах.
Ум Ричарда зашкалил, когда до него по-настоящему дошло назначение Эмбриобанка. «Какая фантастическая идея, — подумал он. — Октопауки хранят здесь семя всяких животных и растений, которые могут потребоваться им для каких-нибудь целей».
— …Испытания проводятся непрерывно, чтобы удостовериться в целостности систем хранения и предоставить материал инженерам-генетикам. Примерно две сотни биологов постоянно заняты здесь генетическими экспериментами. Целью наших многочисленных работ является создание преображенных жизненных форм, позволяющих увеличить эффективность нашего общества…
— А нельзя ли увидеть пример подобного генетического эксперимента? — перебил ее Ричард.
— Безусловно, — ответила октопаучиха. Направившись к пульту управления, она тремя щупальцами поочередно нажала несколько цветных кнопок — Полагаю, что вы знакомы с одним из основных наших методов получения электроэнергии,
— проговорила она, когда на стене появилось изображение. — Принцип, как вы знаете, весьма прост. Эти круглые морские создания генерируют электричество и запасают его в своих телах. Мы снимаем с них заряд с помощью металлической сетки; животные должны к ней прижаться, чтобы получить пищу. Хотя система действует вполне удовлетворительно, наши инженеры решили, что ее можно значительно усовершенствовать, если изменить поведение животных.
— На этих ускоренных кадрах вы можете увидеть крупным планом поведение полдюжины морских созданий, генерирующих электроэнергию. Отметим, что за этот короткий период каждое из животных Проходит три-четыре цикла заряда — разряда. Какая часть цикла наиболее интересна для инженера, проектирующего систему?
Ричард внимательно поглядел на видеофильм. «Избавившись от заряда, песчаные доллары тускнеют, — подумал он, — но относительно скоро вновь начинают светиться».
— Если предположить, что сила свечения характеризует запасенный заряд,
— проговорил Ричард, вдруг подумав, не проходит ли он какой-либо тест, — эффективность можно повысить, увеличивая частоту кормления.
— Именно так, — отозвалась главная октопаучиха. Арчи что-то коротко бросил здешней хозяйке, так что Ричард не успел нацелить на него телескоп транслятора. Тем временем на стене появилась другая картинка. — Вот три генетических варианта круглого морского создания, которые в настоящее время проходят исследования и испытания. Самый перспективный из кандидатов изображен слева. Этот прототип питается примерно в два раза чаще, чем ныне используемый; однако нарушение равновесия обмена веществ увеличивает его чувствительность к заболеваниям. Все факты взвешиваются при текущем анализе.
Ричарда водили от одной демонстрации к другой. Арчи постоянно сопровождал его. Менялись только октопауки, выступавшие с очередной мини-лекцией; они же участвовали потом и в дискуссии. В частности, ему объяснили взаимоотношения между Эмбриобанком и большим зоопарком, занимавшим значительную часть территории Альтернативного Домена и Барьерного леса, кольцом окружавшего Раму чуть менее чем в километре к северу от Изумрудного города.
— В нашем обиталище все виды, — проговорил октопаук, — находятся либо в активном симбиозе, либо под временным наблюдением в изолированном домене: в лесу, в зоопарке или, как вы, в самом Изумрудном городе… либо проходят эксперименты здесь в Эмбриобанке.
Изрядно нагулявшись по коридорам, Ричард и Арчи попали на совещание, где с полдюжины осьминогов обсуждали перспективы замены целой симбиотической цепи из четырех различных видов. Эта цепь ведала производством желатинообразной субстанции, в значительной степени облегчавшей течение обычного среди октопауков заболевания линз. Ричард завороженно слушал, как экспериментальные параметры нового симбиоза — потребные ресурсы, скорость репродукции, необходимость контроля со стороны октопауков, поправочные коэффициенты и предсказуемость поведения — сравнивались с существующей системой. Совещание постановило разместить новую систему в одной из трех производственных «зон» на несколько сотен рабочих дней и лишь после этого вновь вернуться к решению.
Посреди рабочего дня Ричарда и Арчи-оставили на подтерта вдвоем. По просьбе Ричарда, прихватив завтрак и питье, они забрались на страусозавра и в сопровождении пары светляков отправились в тьму и холод Центральной равнины. Спешившись, Ричард прошел несколько шагов, протянув вперед руки, и поднял голову к просторам внутри Рамы.
— А кто среди вас, — спросил Ричард у Арчи, — интересуется всем этим или пытается выяснить значение того, что здесь происходит? — Он повел руками.
Октопаук ответил, что не понял вопроса.
— Да понял ты, лукавец, — Ричард улыбнулся. — Только ваши оптимизаторы отвели это время для беседы на другую тему… Арчи, мне хочется поговорить не о вашем Эмбриобанке и не о том, в каком именно инженерном отделении я хотел бы работать, чтобы своим трудом оправдать ресурсы, израсходованные вами для поддержания моей жизни. Я хочу поговорить о том, что на самом деле здесь происходит. Почему мы — люди, сети, птицы и вы со всем вашим зверинцем — находимся на этом огромном загадочном космическом корабле, летящем к звезде, которую мы, люди, именуем Тау Кита?
Арчи молчал, наверное, секунд тридцать.
— Членам нашего рода в Узле сообщили то же, что и вам: некий высший разум каталогизирует жизненные формы Галактики, особое внимание уделяя космическим путешественникам. По его требованию мы укомплектовали типичную колонию и разместили ее внутри этого Рамы, чтобы они могли подробно проследить за нашим видом.
— Выходит, и вы, октопауки, знаете о происходящем и о том, кто или что кроется за всем этим, не больше нас людей?
— Да, — согласился Арчи. — Скорее всего даже меньше. Тех октопауков, что побывали в Узле, сейчас в колонии нет. Как я говорил, пауки, обитавшие на Раме II, относились к низшей разновидности. Единственной доступной нам информацией об Узле располагает ваша семья… быть может, в сжатом виде она сосредоточена в том небольшом объеме сетчатого материала, который мы содержим в нашем зоопарке.
— Так, значит… — задумчиво произнес Ричард. — И вы не задаете вопросов?
— Еще в детстве, — сказал Арчи, — нас приучают не тратить время на вопросы, относительно которых мы не располагаем достаточной информацией.
Ричард на мгновение умолк.
— А как вышло, что вы знаете так много о птицах и сетях? — вдруг спросил он.
— Прости, Ричард, — промолвил Арчи после небольшой паузы, — но сейчас я больше не могу разговаривать с тобой на эту тему… Как ты правильно понял, мы должны обсудить, хочешь ли ты работать в инженерном отделении Эмбриобанка. А в случае утвердительного ответа — какая область из всех, что ты сегодня видел, представляет для тебя наибольший интерес?
— Но их чертова прорва, — ответил Ричард со смехом. — Да, Арчи, — добавил он, — все вокруг великолепно, в особенности ваш, так сказать, энциклопедический департамент. Я бы хотел поработать именно там, чтобы расширить свои скромные познания в биологии… Но почему ты спрашиваешь меня об этом уже теперь? Разве после ленча больше демонстраций не будет?
— Да, — продолжил Арчи. — Дальнейшая часть программы включена в основном лишь для полноты. Почти половина Эмбриобанка отведена под микробиологические объекты; работы в этой области сложнее и требуют общения с москитоморфами. Нам трудно представить, что ты сможешь работать в каком-нибудь из этих отделений.
Под главной микробиологической лабораторией находилось подвальное помещение; туда допускали лишь по специальным пропускам. Арчи упомянул, что в подвальных этажах Эмбриобанка в больших количествах производят летающих видеоквадроидов. Ричард попросил, чтобы ему показали, как это делается. Запланированную экскурсию прекратили, и Ричард простоял без дела почти несколько фенгов, пока Арчи получал разрешение на посещение «детских яслей» квадроидов.
Пара октопауков проводила их по длинным пандусам в подземелье.
— Детская специально устроена под землей, — сообщил Арчи Ричарду, — для надежности. В нашем домене мы располагаем тремя аналогичными предприятиями.
«Черт побери», — пробормотал Ричард про себя, пока он и три его спутника октопаука вышли на помост над большим прямоугольным залом. Он сразу узнал все: в нескольких метрах под ним но полу сновали примерно сотня москитоморфов, выполнявших неизвестные функции. С потолка спускались восемь прямоугольных решеток, каждая около пяти метров длиной и два шириной, симметрично размещенных по залу; непосредственно под каждой из них располагался большой овальный объект, похожий на огромный орех. Решетки были окружены густой вьющейся порослью или паутиной.
— Я видел нечто подобное много лет назад, — проговорил Ричард. — Под Нью-Йорком. Это было как раз перед моей первой встречей с одним из ваших сородичей. Мы с Николь перепугались до потери сознания.
— «Кажется, я что-то читал об этом случае, — ответил Арчи. — Прежде чем доставить Элли и Эпонину в Изумрудный город, я изучил все старые материалы по вашему виду. Кое-что было уже упаковано, поэтому подробных сведений удалось обнаружить очень немного…
— Но я помню все — как будто это было вчера, — перебил его Ричард. — Я поместил пару миниатюрных роботов в небольшой вагончик подземки, и они исчезли в тоннеле. Потом они нашли место, похожее на этот зал, и полезли по паутине… наконец, за ними погнался один из ваших сородичей…
— Можно не сомневаться — ваши роботы забрели в детскую квадроидов. Октопауки стремились защитить их. Все очень просто… — Арчи знаком разрешил сопровождавшему их инженеру приступить к объяснениям.
— Царицы квадроидов проводят период беременности в специальных помещениях на первом этаже, — начал инженер. — Каждая откладывает тысячу яиц. Когда скапливается несколько миллионов яиц, их вместе помещают в один из овальных контейнеров. Внутри них поддерживается достаточно высокая температура; при этом время, необходимое для созревания квадроидов заметно уменьшается. Плотная завеса вокруг контейнеров поглощает излучаемое тепло, тем самым обеспечивая приемлемые условия для москитоморфов, приглядывающих за детской…
Ричард слушал вполуха, обратившись в этот момент к воспоминаниям. «Теперь все ясно: та крошечная подземка предназначалась для москитоморфов».
— …специальные датчики внутри контейнеров извещают о времени, когда квадроиды готовы появиться на свет. За несколько фенгов до автоматического раскрытия овальных контейнеров, сетки поливают нужными химическими веществами. Первыми вылетают на запах царицы. За ними следуют исступленные орды самцов — настоящее черное облачко. Потом квадроидов собирают и приступают к массовой дрессировке…
— Изящная идея, — проговорил Ричард. — Но у меня есть очень простой вопрос: почему квадроиды делают для вас эти снимки?
— Ответ короток, — отозвался Арчи. — В течение тысячелетий этот вид подвергался генетической обработке, способной усилить стремление выполнить наши указания. Наши москитоморфные специалисты разговаривают с ними на химическом языке, который квадроиды используют для общения между собой. Если квадроиды выполняют приказ, им дают пищу. Тем, чья работа удовлетворяет нас долгое время, предоставляются радости секса.
— А какой процент квадроидов из данного помета или роя следует вашим указаниям?
— Первую съемку удается провести девяноста процентам квадроидов, — ответил октопаук-инженер. — Но, когда режим налажен и подкреплен, число отказов резко падает.
— Впечатляет, — оценил Ричард. — Выходит, биология способна на многое; такого я и предположить не мог.
Возвращаясь в Изумрудный город, Ричард и Арчи обсуждали сравнительные достоинства и недостатки биологической и небиологической технологий. Разговор по большей части был эзотерический и философский, с немногими определенными выводами. Однако оба согласились, что энциклопедические функции — хранение, манипуляция и представление значительных объемов информации — оптимальным образом производятся небиологическими системами.
Когда они оказались возле купола, зеленое свечение внезапно погасло. Ночь вновь пришла в центр обиталища октопауков, и вскоре пара светляков появилась, чтобы осветить дорогу страусозавру.
День был долог, и Ричард очень устал. Когда они въехали на окраины Альтернативного Домена, Ричарду показалось, что в темноте над ним промелькнуло какое-то летающее существо.
— А что произошло с Тамми и Тимми? — спросил он.
— Они сочетались браком, — сказал Арчи, — и у них уже несколько отпрысков… За их птенцами заботятся в зоопарке.
— А могу ли я их повидать? Несколько месяцев назад ты мне говорил, что такая встреча возможна…
— Надеюсь, — ответил Арчи после недолгого молчания. — Хотя зоопарк является запретной зоной, помещение птиц располагается очень близко от входа.
Когда они достигли первого большого строения Альтернативного Домена, Арчи спешился и направился в здание. Возвратившись, паук проговорил что-то страусозавру.
— Нам разрешен лишь короткий визит, — сообщил Арчи, когда их скакун свернул с главной дороги на петлявшую дорожку.
Ричарда представили смотрителю зоопарка, который на тележке доставил их в помещение, располагавшееся лишь в сотне метров от входа. Там оказались Тимми и Тамми. Птицы сразу же узнали Ричарда; бормотаньем и криками они, кажется, огласили все потемневшие небеса. Ричарда познакомили с птенцами: молодые держались крайне застенчиво в присутствии первого встреченного ими человека.
Ричард с огромной теплотой гладил бархатные брюшки своих крылатых друзей и вспоминал те дни, когда был их единственным защитником в убежище под Нью-Йорком.
Распрощавшись со своими бывшими подопечными, он поднялся в тележку к Арчи и хранителю зоопарка. Не доехав до входа в зоопарк, он услышал звук, который заставил его прислушаться… по коже побежали мурашки. Ричард замер. Звук донесся до его ушей еще раз, и тележка в полном молчании остановилась…
— Пожелай мне удачи, Николь, — проговорил он, одеваясь. — Арчи сказал, что мы уезжаем на целый день.
Николь всегда пробуждалась очень медленно и ужасно не любила всякую бурную деятельность в утренние часы; перекатившись на бок, она попыталась насладиться последними мгновениями сна. Чуть приоткрыв глаз, она заметила, что еще темно, и вновь закрыла его.
— Я не волновался так с той поры, когда сделал свои последние изобретения, работая над транслятором, — произнес Ричард. — Я знаю, что октопауки вполне серьезно намереваются предоставить мне работу… только считают необходимым подыскать правильное занятие.
Ричард вышел из спальни на несколько минут. Судя по звукам, доносившимся из кухни, полусонная Николь поняла, что Ричард готовит себе завтрак. Он вернулся, на ходу откусывая от большого розового плода, который здесь предпочитал остальным. Встав возле постели, он шумно жевал.
Николь медленно открыла глаза, поглядела на мужа.
— Полагаю, — сказала она, вздохнув, — ты ждешь от меня каких-то слов?
— Да. Было бы неплохо услышать от тебя что-нибудь приятное на дорогу. В конце концов, этот день может оказаться самым важным из всех, проведенных мной в Изумрудном городе.
— А ты уверен, что Арчи и в самом деле собирается подыскать тебе работу?
— Безусловно, — ответил Ричард. — Для этого и намечается нынешняя встреча. Он намеревается показать мне какие-то сложные инженерные системы и определить, где октопауки могут наилучшим образом использовать мои способности… Во всяком случае, он говорил мне об этом вчера вечером.
— Но почему ты уходишь так рано? — спросила Николь.
— Потому что мне предстоит много увидеть… В любом случае поцелуй меня. Арчи придет через несколько минут.
Николь покорно поцеловала Ричарда и вновь закрыла глаза.
Эмбриобанк представлял собой большое прямоугольное сооружение, расположенное далеко на юге от Изумрудного города — очень близко к границе Центральной равнины. Менее чем в километре от банка начинались три лестницы в десятки тысяч ступенек, восходящие к южному полюсу. Над Эмбриобанком во мраке Рамы проступали впечатляющие очертания Большого рога, окруженного шестью заостренными собратьями, каждый из которых превышал любое инженерное сооружение, созданное на планете Земля.
Ричард и Арчи верхом на страусозавре направились к окраинам Изумрудного города. В сопровождении трех светляков они миновали Альтернативный Домен в считанные минуты. В южных пределах обиталища октопауков обнаружилось очень мало строений. Изредка встречались зерновые поля, но большая часть территории, которую они пересекли по пути на юг, в сумраке напоминала Ричарду Северный полуцилиндр Рамы II, каким он был до того, как в нем построили два поселения.
Ричард и его друг октопаук вошли в Эмбриобанк через пару чрезвычайно толстых дверей, за которыми оказался большой конференц-зал. Там Ричарда представили другим октопаукам, явно ожидавшим его посещения. Ричард пользовался своим транслятором, октопауки читали его речь по губам, хотя ему приходилось говорить медленно и отчетливо, поскольку не все они обладали опытом Арчи в общении с людьми.
После коротких формальностей один из октопауков отвел прибывших к пультам, снабженным чем-то вроде клавиатуры, помеченной цветовыми символами.
— Мы храним здесь десять миллионов эмбрионов, — начала свою речь главная октопаучиха, — представляющих более сотни тысяч различных видов и в три раза большее количество гибридов. Их естественная продолжительность жизни составляет от половины терта до нескольких миллионов дней — примерно десять тысяч лет по вашему человеческому исчислению. Размеры во взрослом состоянии изменяются от долей нанометра до гигантов величиной чуть ли не с это сооружение. Каждый эмбрион хранится в почти оптимальных, с нашей точки зрения, условиях. На деле, чтобы обеспечить необходимый режим сохранности, нужно создать около тысячи различных комбинаций температуры, давления и химических условий.
— Еще это здание вмещает колоссальную систему обработки и преобразования данных. Она автоматически поддерживает условия в каждой среде и контролирует развитие нескольких тысяч эмбрионов, переходящих в активное состояние. Система умеет автоматически обнаруживать неисправности и устранять их, она снабжена двухпараметрической подсистемой предупреждения, каталогизирует информацию, обеспечивает ею дисплеи… Запрос можно сделать прямо отсюда и из любой исследовательской лаборатории на верхних этажах.
Ум Ричарда зашкалил, когда до него по-настоящему дошло назначение Эмбриобанка. «Какая фантастическая идея, — подумал он. — Октопауки хранят здесь семя всяких животных и растений, которые могут потребоваться им для каких-нибудь целей».
— …Испытания проводятся непрерывно, чтобы удостовериться в целостности систем хранения и предоставить материал инженерам-генетикам. Примерно две сотни биологов постоянно заняты здесь генетическими экспериментами. Целью наших многочисленных работ является создание преображенных жизненных форм, позволяющих увеличить эффективность нашего общества…
— А нельзя ли увидеть пример подобного генетического эксперимента? — перебил ее Ричард.
— Безусловно, — ответила октопаучиха. Направившись к пульту управления, она тремя щупальцами поочередно нажала несколько цветных кнопок — Полагаю, что вы знакомы с одним из основных наших методов получения электроэнергии,
— проговорила она, когда на стене появилось изображение. — Принцип, как вы знаете, весьма прост. Эти круглые морские создания генерируют электричество и запасают его в своих телах. Мы снимаем с них заряд с помощью металлической сетки; животные должны к ней прижаться, чтобы получить пищу. Хотя система действует вполне удовлетворительно, наши инженеры решили, что ее можно значительно усовершенствовать, если изменить поведение животных.
— На этих ускоренных кадрах вы можете увидеть крупным планом поведение полдюжины морских созданий, генерирующих электроэнергию. Отметим, что за этот короткий период каждое из животных Проходит три-четыре цикла заряда — разряда. Какая часть цикла наиболее интересна для инженера, проектирующего систему?
Ричард внимательно поглядел на видеофильм. «Избавившись от заряда, песчаные доллары тускнеют, — подумал он, — но относительно скоро вновь начинают светиться».
— Если предположить, что сила свечения характеризует запасенный заряд,
— проговорил Ричард, вдруг подумав, не проходит ли он какой-либо тест, — эффективность можно повысить, увеличивая частоту кормления.
— Именно так, — отозвалась главная октопаучиха. Арчи что-то коротко бросил здешней хозяйке, так что Ричард не успел нацелить на него телескоп транслятора. Тем временем на стене появилась другая картинка. — Вот три генетических варианта круглого морского создания, которые в настоящее время проходят исследования и испытания. Самый перспективный из кандидатов изображен слева. Этот прототип питается примерно в два раза чаще, чем ныне используемый; однако нарушение равновесия обмена веществ увеличивает его чувствительность к заболеваниям. Все факты взвешиваются при текущем анализе.
Ричарда водили от одной демонстрации к другой. Арчи постоянно сопровождал его. Менялись только октопауки, выступавшие с очередной мини-лекцией; они же участвовали потом и в дискуссии. В частности, ему объяснили взаимоотношения между Эмбриобанком и большим зоопарком, занимавшим значительную часть территории Альтернативного Домена и Барьерного леса, кольцом окружавшего Раму чуть менее чем в километре к северу от Изумрудного города.
— В нашем обиталище все виды, — проговорил октопаук, — находятся либо в активном симбиозе, либо под временным наблюдением в изолированном домене: в лесу, в зоопарке или, как вы, в самом Изумрудном городе… либо проходят эксперименты здесь в Эмбриобанке.
Изрядно нагулявшись по коридорам, Ричард и Арчи попали на совещание, где с полдюжины осьминогов обсуждали перспективы замены целой симбиотической цепи из четырех различных видов. Эта цепь ведала производством желатинообразной субстанции, в значительной степени облегчавшей течение обычного среди октопауков заболевания линз. Ричард завороженно слушал, как экспериментальные параметры нового симбиоза — потребные ресурсы, скорость репродукции, необходимость контроля со стороны октопауков, поправочные коэффициенты и предсказуемость поведения — сравнивались с существующей системой. Совещание постановило разместить новую систему в одной из трех производственных «зон» на несколько сотен рабочих дней и лишь после этого вновь вернуться к решению.
Посреди рабочего дня Ричарда и Арчи-оставили на подтерта вдвоем. По просьбе Ричарда, прихватив завтрак и питье, они забрались на страусозавра и в сопровождении пары светляков отправились в тьму и холод Центральной равнины. Спешившись, Ричард прошел несколько шагов, протянув вперед руки, и поднял голову к просторам внутри Рамы.
— А кто среди вас, — спросил Ричард у Арчи, — интересуется всем этим или пытается выяснить значение того, что здесь происходит? — Он повел руками.
Октопаук ответил, что не понял вопроса.
— Да понял ты, лукавец, — Ричард улыбнулся. — Только ваши оптимизаторы отвели это время для беседы на другую тему… Арчи, мне хочется поговорить не о вашем Эмбриобанке и не о том, в каком именно инженерном отделении я хотел бы работать, чтобы своим трудом оправдать ресурсы, израсходованные вами для поддержания моей жизни. Я хочу поговорить о том, что на самом деле здесь происходит. Почему мы — люди, сети, птицы и вы со всем вашим зверинцем — находимся на этом огромном загадочном космическом корабле, летящем к звезде, которую мы, люди, именуем Тау Кита?
Арчи молчал, наверное, секунд тридцать.
— Членам нашего рода в Узле сообщили то же, что и вам: некий высший разум каталогизирует жизненные формы Галактики, особое внимание уделяя космическим путешественникам. По его требованию мы укомплектовали типичную колонию и разместили ее внутри этого Рамы, чтобы они могли подробно проследить за нашим видом.
— Выходит, и вы, октопауки, знаете о происходящем и о том, кто или что кроется за всем этим, не больше нас людей?
— Да, — согласился Арчи. — Скорее всего даже меньше. Тех октопауков, что побывали в Узле, сейчас в колонии нет. Как я говорил, пауки, обитавшие на Раме II, относились к низшей разновидности. Единственной доступной нам информацией об Узле располагает ваша семья… быть может, в сжатом виде она сосредоточена в том небольшом объеме сетчатого материала, который мы содержим в нашем зоопарке.
— Так, значит… — задумчиво произнес Ричард. — И вы не задаете вопросов?
— Еще в детстве, — сказал Арчи, — нас приучают не тратить время на вопросы, относительно которых мы не располагаем достаточной информацией.
Ричард на мгновение умолк.
— А как вышло, что вы знаете так много о птицах и сетях? — вдруг спросил он.
— Прости, Ричард, — промолвил Арчи после небольшой паузы, — но сейчас я больше не могу разговаривать с тобой на эту тему… Как ты правильно понял, мы должны обсудить, хочешь ли ты работать в инженерном отделении Эмбриобанка. А в случае утвердительного ответа — какая область из всех, что ты сегодня видел, представляет для тебя наибольший интерес?
— Но их чертова прорва, — ответил Ричард со смехом. — Да, Арчи, — добавил он, — все вокруг великолепно, в особенности ваш, так сказать, энциклопедический департамент. Я бы хотел поработать именно там, чтобы расширить свои скромные познания в биологии… Но почему ты спрашиваешь меня об этом уже теперь? Разве после ленча больше демонстраций не будет?
— Да, — продолжил Арчи. — Дальнейшая часть программы включена в основном лишь для полноты. Почти половина Эмбриобанка отведена под микробиологические объекты; работы в этой области сложнее и требуют общения с москитоморфами. Нам трудно представить, что ты сможешь работать в каком-нибудь из этих отделений.
Под главной микробиологической лабораторией находилось подвальное помещение; туда допускали лишь по специальным пропускам. Арчи упомянул, что в подвальных этажах Эмбриобанка в больших количествах производят летающих видеоквадроидов. Ричард попросил, чтобы ему показали, как это делается. Запланированную экскурсию прекратили, и Ричард простоял без дела почти несколько фенгов, пока Арчи получал разрешение на посещение «детских яслей» квадроидов.
Пара октопауков проводила их по длинным пандусам в подземелье.
— Детская специально устроена под землей, — сообщил Арчи Ричарду, — для надежности. В нашем домене мы располагаем тремя аналогичными предприятиями.
«Черт побери», — пробормотал Ричард про себя, пока он и три его спутника октопаука вышли на помост над большим прямоугольным залом. Он сразу узнал все: в нескольких метрах под ним но полу сновали примерно сотня москитоморфов, выполнявших неизвестные функции. С потолка спускались восемь прямоугольных решеток, каждая около пяти метров длиной и два шириной, симметрично размещенных по залу; непосредственно под каждой из них располагался большой овальный объект, похожий на огромный орех. Решетки были окружены густой вьющейся порослью или паутиной.
— Я видел нечто подобное много лет назад, — проговорил Ричард. — Под Нью-Йорком. Это было как раз перед моей первой встречей с одним из ваших сородичей. Мы с Николь перепугались до потери сознания.
— «Кажется, я что-то читал об этом случае, — ответил Арчи. — Прежде чем доставить Элли и Эпонину в Изумрудный город, я изучил все старые материалы по вашему виду. Кое-что было уже упаковано, поэтому подробных сведений удалось обнаружить очень немного…
— Но я помню все — как будто это было вчера, — перебил его Ричард. — Я поместил пару миниатюрных роботов в небольшой вагончик подземки, и они исчезли в тоннеле. Потом они нашли место, похожее на этот зал, и полезли по паутине… наконец, за ними погнался один из ваших сородичей…
— Можно не сомневаться — ваши роботы забрели в детскую квадроидов. Октопауки стремились защитить их. Все очень просто… — Арчи знаком разрешил сопровождавшему их инженеру приступить к объяснениям.
— Царицы квадроидов проводят период беременности в специальных помещениях на первом этаже, — начал инженер. — Каждая откладывает тысячу яиц. Когда скапливается несколько миллионов яиц, их вместе помещают в один из овальных контейнеров. Внутри них поддерживается достаточно высокая температура; при этом время, необходимое для созревания квадроидов заметно уменьшается. Плотная завеса вокруг контейнеров поглощает излучаемое тепло, тем самым обеспечивая приемлемые условия для москитоморфов, приглядывающих за детской…
Ричард слушал вполуха, обратившись в этот момент к воспоминаниям. «Теперь все ясно: та крошечная подземка предназначалась для москитоморфов».
— …специальные датчики внутри контейнеров извещают о времени, когда квадроиды готовы появиться на свет. За несколько фенгов до автоматического раскрытия овальных контейнеров, сетки поливают нужными химическими веществами. Первыми вылетают на запах царицы. За ними следуют исступленные орды самцов — настоящее черное облачко. Потом квадроидов собирают и приступают к массовой дрессировке…
— Изящная идея, — проговорил Ричард. — Но у меня есть очень простой вопрос: почему квадроиды делают для вас эти снимки?
— Ответ короток, — отозвался Арчи. — В течение тысячелетий этот вид подвергался генетической обработке, способной усилить стремление выполнить наши указания. Наши москитоморфные специалисты разговаривают с ними на химическом языке, который квадроиды используют для общения между собой. Если квадроиды выполняют приказ, им дают пищу. Тем, чья работа удовлетворяет нас долгое время, предоставляются радости секса.
— А какой процент квадроидов из данного помета или роя следует вашим указаниям?
— Первую съемку удается провести девяноста процентам квадроидов, — ответил октопаук-инженер. — Но, когда режим налажен и подкреплен, число отказов резко падает.
— Впечатляет, — оценил Ричард. — Выходит, биология способна на многое; такого я и предположить не мог.
Возвращаясь в Изумрудный город, Ричард и Арчи обсуждали сравнительные достоинства и недостатки биологической и небиологической технологий. Разговор по большей части был эзотерический и философский, с немногими определенными выводами. Однако оба согласились, что энциклопедические функции — хранение, манипуляция и представление значительных объемов информации — оптимальным образом производятся небиологическими системами.
Когда они оказались возле купола, зеленое свечение внезапно погасло. Ночь вновь пришла в центр обиталища октопауков, и вскоре пара светляков появилась, чтобы осветить дорогу страусозавру.
День был долог, и Ричард очень устал. Когда они въехали на окраины Альтернативного Домена, Ричарду показалось, что в темноте над ним промелькнуло какое-то летающее существо.
— А что произошло с Тамми и Тимми? — спросил он.
— Они сочетались браком, — сказал Арчи, — и у них уже несколько отпрысков… За их птенцами заботятся в зоопарке.
— А могу ли я их повидать? Несколько месяцев назад ты мне говорил, что такая встреча возможна…
— Надеюсь, — ответил Арчи после недолгого молчания. — Хотя зоопарк является запретной зоной, помещение птиц располагается очень близко от входа.
Когда они достигли первого большого строения Альтернативного Домена, Арчи спешился и направился в здание. Возвратившись, паук проговорил что-то страусозавру.
— Нам разрешен лишь короткий визит, — сообщил Арчи, когда их скакун свернул с главной дороги на петлявшую дорожку.
Ричарда представили смотрителю зоопарка, который на тележке доставил их в помещение, располагавшееся лишь в сотне метров от входа. Там оказались Тимми и Тамми. Птицы сразу же узнали Ричарда; бормотаньем и криками они, кажется, огласили все потемневшие небеса. Ричарда познакомили с птенцами: молодые держались крайне застенчиво в присутствии первого встреченного ими человека.
Ричард с огромной теплотой гладил бархатные брюшки своих крылатых друзей и вспоминал те дни, когда был их единственным защитником в убежище под Нью-Йорком.
Распрощавшись со своими бывшими подопечными, он поднялся в тележку к Арчи и хранителю зоопарка. Не доехав до входа в зоопарк, он услышал звук, который заставил его прислушаться… по коже побежали мурашки. Ричард замер. Звук донесся до его ушей еще раз, и тележка в полном молчании остановилась…