Страница:
Он набрал пять букв на клавиатуре и широко улыбнулся, обнаружив на экране нужную картинку.
— Сюда, — махнул Ричард, призывая к себе двух гигантских птиц, отлетевших к другому краю рва. — Сюда, — повторил он, — я хочу вам кое-что показать.
Выставив монитор перед собой, он показал им сложную компьютерную картинку, которой воспользовался много лет назад на Раме II, чтобы убедить птиц перенести их с Николь через Цилиндрическое море. На экране точными линиями были изображены две тройки птиц, несущих над водой в упряжи две человеческие фигуры. Оба существа неуверенно приблизились. «Ну вот, — взволнованно сказал себе Ричард. — Теперь разглядите как следует».
3
4
— Сюда, — махнул Ричард, призывая к себе двух гигантских птиц, отлетевших к другому краю рва. — Сюда, — повторил он, — я хочу вам кое-что показать.
Выставив монитор перед собой, он показал им сложную компьютерную картинку, которой воспользовался много лет назад на Раме II, чтобы убедить птиц перенести их с Николь через Цилиндрическое море. На экране точными линиями были изображены две тройки птиц, несущих над водой в упряжи две человеческие фигуры. Оба существа неуверенно приблизились. «Ну вот, — взволнованно сказал себе Ричард. — Теперь разглядите как следует».
3
Ричард не знал, сколько времени пребывает внутри темной комнаты. Представление о времени он потерял вскоре после того, как у него отобрали рюкзак. Здесь ничто не менялось, день не отличался от дня. Спал он в углу комнаты, а когда пробуждался от дремоты или долгого сна, из коридора в его комнату входили две птицы и вручали ему манно-дыню — единственную здесь пищу. Он знал, что они проходят через тщательно запиравшуюся дверь на другом конце коридора, но, когда он оставался спать возле двери, ему просто не давали еды. Понять было несложно.
Через день-другой в его тюрьму пропускали другую пару птиц, вычищавших выделения организма. Одежда его была влажной. Ричард знал, что невероятно грязен, но не умел объяснить своим тюремщикам, что хотел бы помыться.
А тогда — он так обрадовался. Когда обе молодые птицы наконец приблизились достаточно близко, чтобы видеть картинку, и забрали у него компьютер, Ричард решил оставить изображение на экране.
И менее чем через час к нему подлетела огромная птица… такой ему еще не приводилось видеть. Она была серо-бархатной, с тремя блестящими вишневыми кольцами вокруг шеи. Вместе с двумя молодыми она взяла Ричарда в когти. Птицы перенесли его через ров, ненадолго опустили в пустынной области, а там, прощебетав что-то друг другу, решили, как нести его, и вновь подняли высоко в воздух.
У Ричарда замирало сердце. Просторы поселения далеко внизу напоминали ему давнишний полет в монгольфьере на юге Франции. Птицы уносили его в когтях к верхушке бурого цилиндра, располагавшегося прямо под большим, прикрытым сверху шаром. Там их ожидали с полдюжины птиц, в когтях одной из них был компьютер Ричарда, все еще показывающий ту самую картинку. И по широкому вертикальному коридору его опустили внутрь цилиндра.
В первые почти пятнадцать часов Ричарда просто передавали от одной группы птиц к другой. Он подумал, что хозяева представляют его всем жителям птичьей страны. Поскольку в переговоры вступало не слишком много птиц, разражавшихся бормотаньем и криком, Ричард полагал, что в поселении их не более семи сотен.
Ричарда провели по всем конференц-залам птичьего царства и доставили в небольшую комнату, где птица с тремя кольцами и два ее спутника — столь же громадные создания с тремя красными кольцами на шее — день за днем следили за ним в течение целой недели. Все это время Ричарду позволяли пользоваться компьютером и всем, что было в рюкзаке. А потом, закончив наблюдения, у него отобрали пожитки и перевели в тюрьму.
«Должно быть, это случилось три месяца назад, плюс-минус неделя», — сказал себе Ричард однажды, приступая к прогулке, которую регулярно совершал два раза в день в качестве упражнения. От двери начинался коридор длиной примерно две сотни метров. Обычно он восемь раз полностью проходил коридор от двери до скалистой стены, где располагалась его камера.
«И за все это время предводители ни разу не посетили его. Итак, период наблюдения завершился приговором… или тем, что у птиц эквивалентно ему… Неужели, с их точки зрения, я в чем-то виновен? И поэтому меня заточили в эту грязную камеру?»
Ботинки Ричарда снашивались, одежда его обтрепалась. Температура особенно не менялась, и он решил, что в обиталище птиц она составляет около 26ьС… не замерзнешь. Но по многим причинам Ричард не хотел расставаться с одеждой, пока она не обветшает окончательно. Он улыбнулся, вспоминая смущение, испытанное в период наблюдения за ним. «Нелегко отправлять естественные потребности, когда три огромные птицы следят за каждым твоим движением».
Вечная манно-дыня ему надоела, но, во всяком случае, она давала ощущение сытости. Ее сок освежал, влажная мякоть обладала приятным вкусом. Но Ричарду хотелось какого-то разнообразия. «Хотя бы тех синтетических яств из Белой комнаты». Несколько раз он уже мечтал о них. Труднее всего Ричарду было сохранить в своей одиночке рассудок. Он начал с решения математических задач. А потом подумал, что память значительно ухудшилась с возрастом, и принялся проводить время за воспроизведением событий и даже хронологии основных этапов собственной жизни. Особенный интерес для него представляли огромные пробелы в памяти, оставшиеся со времени пребывания на Раме II, когда он совершал вояж от Земли к Узлу. Ричард весьма смутно помнил конкретные события своей одиссеи, но манно-дыни всегда напоминали ему о долгом пребывании у птиц во время того путешествия. Однажды после еды он вдруг вспомнил странную церемонию, в которой участвовали собравшиеся птицы. Он припомнил огонь, вспыхнувший в увенчанном куполом сооружении, стенания птиц, когда огонь стал гаснуть. Но вопрос оставался: Ричард не мог вспомнить ничего, что хоть как-то объясняло смысл этого события.
«Где все происходило и когда? До того как меня захватили октопауки?» — гадал он. Но, как бывало всегда, когда Ричард пытался вспомнить что-нибудь связанное с октопауками, все заканчивалось жуткой головной болью. Оказавшись под одиноким огоньком в коридоре, Ричард вновь пытался вспомнить свою прежнюю одиссею. Он поглядел перед собой, заметил, что дверь в тюремную камеру отворена. «Вот так, — сказал он себе самому, — свихнулся, сплю наяву».
Но дверь осталась открытой и когда он подошел к ней. Ричард прошел через нее, остановился, чтобы прикоснуться к открытой двери и убедиться в том, что не потерял рассудок. Потом он миновал два фонаря и оказался возле небольшой открытой кладовой по правую руку: на полках были аккуратно разложены восемь или девять манно-дынь. «Ага, — подумал Ричард. — Понял — они расширили мою камеру. Теперь я могу сам брать еду, следить За собственным пропитанием. Вот было бы здорово, если бы здесь кроме кладовой нашлась и ванна».
Чуть подальше, в небольшой комнате по левую сторону коридора, действительно оказалась проточная вода. Ричард напился, умылся и уже хотел искупаться, но любопытство пересилило: хотелось узнать пределы своих новых владений.
Коридор, под прямым углом отходивший от камеры, заканчивался, вливаясь в поперечный. Ричард мог направиться в обе стороны. Подумав, что, быть может, очутился в каком-то подобии лабиринта, устроенного для проверки его умственных способностей, он бросил свою куртку на пересечении и повернул направо — свет в той стороне определенно был ярче. Ричард прошел около двадцати метров и заметил приближающуюся к нему пару птиц. Сперва он услышал их разговор: птицы оживленно общались. Они поглядели на него, поздоровались короткими переливчатыми возгласами, а потом направились дальше по коридору.
Встреча с еще тремя птицами произошла точно так же, как с двумя предыдущими. «Что же здесь творится? — размышлял Ричард, продолжая идти вперед. — Выходит, я больше не в тюрьме?»
В первой же попавшейся сбоку большой комнате кружком сидели четверо птиц. Они передавали друг другу полированные палочки и непрерывно щебетали. Позже, перед тем как коридор расширился в большую гостиную, Ричард остановился в дверях другой комнаты и с интересом понаблюдал за тем, как пара ногастиков выписывала кренделя на крышке квадратного стола. С полдюжины птиц невозмутимо и внимательно разглядывали ногастиков.
В комнате, предназначенной для проведения собраний, оказалось двадцать птицеподобных созданий. Все они скопились около стола, на нем был разложен документ, с виду чем-то напоминающий бумагу. У одной из птиц в ноге находилась указка, с помощью которой она показывала что-то на документе. Бумага была покрыта странными завитушками, совершенно непонятными Ричарду, но он был уверен, что птицы разглядывают карту.
Ричард попробовал стать поближе к столу, чтобы лучше видеть, — и птицы изящно раздвинулись перед ним. Начался разговор, и однажды Ричард даже подумал, что один из вопросов, выраженных движениями тела, был обращен непосредственно к нему. «Я действительно теряю рассудок», — сказал он себе, тряхнув головой.
«Не понимаю, почему они предоставили мне свободу», — размышлял Ричард, усаживаясь в своей камере и приступая к манно-дыне. Шесть недель миновало с того дня, когда отворилась дверь его тюремной камеры. Теперь многое в ней изменилось. К стенам прикрепили два предмета, похожие на фонари, и Ричард спал на куче материала, напоминавшего ему сено. Поодаль в уголке его комнаты поместили кувшин, постоянно наполненный водой.
Когда его выпустили на свободу, Ричард был уверен, что через какие-нибудь часы — самое большее день или два — случится нечто значительное. В известном смысле он не ошибся, поскольку на следующее утро сон его нарушили две молодые птицы, приступившие к преподаванию птичьего языка. Начали они с простых предметов: манно-дынь, воды, самого Ричарда… птицы указывали, а затем медленно повторяли сложный звук, точнее, слово, определявшее этот предмет в их невнятном говоре. Не без труда Ричард сумел усвоить известное количество слов, впрочем, едва улавливая различия во вскрикиваниях и бормотании. Но, когда пришлось издавать звуки самому, он оказался абсолютно безнадежен. У человека просто отсутствуют физические органы, позволяющие разговаривать на птичьем языке.
Однако Ричард надеялся, что его общие познания каким-то образом углубятся, но этого не случилось. Птицы пытались обучить его, ему предоставили свободу, он мог расхаживать где угодно, а иногда даже разделял с ними трапезу… но для чего? Все, и в особенности предводители, многозначительно разглядывали его. Птицы явно ждали от Ричарда какой-то реакции. «Но какой же?» — сотни раз спрашивал он у себя, приканчивая очередную манно-дыню.
Насколько мог судить Ричард, птицы письменностью не обладали. Он не видел никаких книг, и никто из этих созданий не писал в его присутствии. Время от времени они внимательно изучали странные, похожие на карты документы. Так, во всяком случае, Ричард понимал их действия, но сами не создавали ничего подобного… и не делали в них пометок… Загадка.
Ну а что такое ногастики? Два-три раза в неделю эти создания обязательно попадались Ричарду. Однажды парочка провела в его комнате несколько часов, однако они никогда не оставались на месте, так чтобы их можно было как следует разглядеть. Один раз Ричард попытался ухватить ногастика рукой и получил сильный удар… электрическим током. Ногастика пришлось немедленно выпустить. И пока Ричард пытался хоть как-то упорядочить свою жизнь в птичьей стране, разум его метался от представления к представлению, заставляя испытывать предельное разочарование. И все же он ни на минуту не мог допустить, что его пребывание в заключении и последующее освобождение несвязаны с неким осмысленным планом. Ричард продолжал искать ответ, внимательно приглядываясь ко всему, что творилось в этом поселении.
Ричард еще не посетил лишь один крупный район обиталища птиц. Возможно, он просто не в состоянии был это сделать, поскольку не умел летать. Иногда он видел, как одна или две птицы спускались по большому вертикальному коридору ниже уровня, на котором он обитал. Однажды Ричард увидел птенцов, величиной с ладонь; их подымали наверх из темных подземелий. Когда Ричард указал вниз, в темноту, сопровождавшая его птица покачала головой. Эти создания уже выучили простейшие жесты, выражавшие «да» или «нет» на языке Ричарда.
«Но где найти недостающую информацию? — размышлял Ричард. — Должно быть, я чего-то не понимаю». И он решил предпринять подробное исследование всего поселения птиц — не только плотно заселенный поселок на противоположной стороне вертикального коридора, где он обычно ощущал себя лишним, но и большие хранилища манно-дынь на первом этаже. «Придется сделать подробную карту, чтобы убедиться, что я не пропустил ничего существенного».
Когда Ричард занес контуры поселения птиц в свой компьютер в трехмерном представлении, он сразу понял, что именно пропустил. Разрозненные ходы в цилиндре, горизонтальные и вертикальные коридоры для ходьбы и полета так и не сходились в одну строгую картину. «Конечно, — сказал он себе, меняя проекции своей сложной карты на мониторе компьютера. — Как мог я оказаться таким дураком? Более семидесяти процентов объема цилиндра не используется».
Ричард решил ознакомить одного из предводителей птиц с результатами компьютерного исследования и каким-то образом получить разрешение на знакомство с оставшейся областью цилиндра. Это удалось ему не без труда. В то утро в поселении что-то стряслось, во всех коридорах звучали крики и бормотанье, птицы просто носились по ним. Заглянув в огромный вертикальный коридор, Ричард увидел тридцать или сорок огромных крылатых созданий, организованным строем то влетавших в цилиндр, то оставлявших его. Наконец Ричарду удалось привлечь к себе внимание одного из гигантов с тремя кольцами. Тот был просто заворожен высветившейся на экране монитора геометрической схемой своего дома. Но Ричард не сумел объяснить ему, что он хотел бы увидеть и остальную часть цилиндра.
Предводитель подозвал своих коллег, чтобы и те увидели изображение, и на Ричарда обрушился осмысленный птичий говорок. Но, когда с важными новостями о текущих событиях подлетела новая птица и вмешалась в их беседу, его отпустили.
Чувствуя себя ненужным, Ричард вернулся в свою камеру. Он улегся на кучу сена и вспомнил о семье, оставленной им в Новом Эдеме. «Теперь пора и домой», — подумал он и принялся гадать, предусматривают ли обычаи птичьей страны обязательное разрешение на отбытие. И пока Ричард лежал, углубившись в размышления, в его комнату вступил гость.
С этой птицей ему еще не приводилось встречаться. Ее шею охватывали четыре кобальтово-синих кольца, а бархат на теле отливал чернотой, изредка нарушавшейся белыми пятнами. Ясные глаза птицы, к удивлению Ричарда, были полны глубокой скорби. Птица подождала, пока он поднимется, и потом начала очень медленно говорить. Ричард кое-что понял, но самой важной показалась ему часто повторяющаяся комбинация, означавшая «отправляйся за мной».
Снаружи у его камеры почтительно ожидали три другие птицы. Они последовали за Ричардом и его гостем. Вся группа отошла от камеры, пересекла единственный мост, перекинутый через огромный вертикальный коридор, и вошла в ту область цилиндра, где хранились манно-дыни.
В задней части одной из кладовых, заполненных манно-дынями, в стене виднелись углубления. Предпринимая свое исследование, Ричард не обратил на них внимания. Но теперь, когда он вместе с птицами приблизился к вмятинам на несколько метров, стена скользнула в сторону… за ней оказался огромный лифт. Верховный предводитель птиц жестом велел ему войти.
Он вошел внутрь. Четверо птиц пробормотали «прощай» и сошлись в кружок, чтобы вежливо повернуться и поклониться ему. Ричард старательно попытался изобразить прощальную трескотню, поклонился и отступил в лифт. Стенка за ним сомкнулась буквально через несколько секунд.
Через день-другой в его тюрьму пропускали другую пару птиц, вычищавших выделения организма. Одежда его была влажной. Ричард знал, что невероятно грязен, но не умел объяснить своим тюремщикам, что хотел бы помыться.
А тогда — он так обрадовался. Когда обе молодые птицы наконец приблизились достаточно близко, чтобы видеть картинку, и забрали у него компьютер, Ричард решил оставить изображение на экране.
И менее чем через час к нему подлетела огромная птица… такой ему еще не приводилось видеть. Она была серо-бархатной, с тремя блестящими вишневыми кольцами вокруг шеи. Вместе с двумя молодыми она взяла Ричарда в когти. Птицы перенесли его через ров, ненадолго опустили в пустынной области, а там, прощебетав что-то друг другу, решили, как нести его, и вновь подняли высоко в воздух.
У Ричарда замирало сердце. Просторы поселения далеко внизу напоминали ему давнишний полет в монгольфьере на юге Франции. Птицы уносили его в когтях к верхушке бурого цилиндра, располагавшегося прямо под большим, прикрытым сверху шаром. Там их ожидали с полдюжины птиц, в когтях одной из них был компьютер Ричарда, все еще показывающий ту самую картинку. И по широкому вертикальному коридору его опустили внутрь цилиндра.
В первые почти пятнадцать часов Ричарда просто передавали от одной группы птиц к другой. Он подумал, что хозяева представляют его всем жителям птичьей страны. Поскольку в переговоры вступало не слишком много птиц, разражавшихся бормотаньем и криком, Ричард полагал, что в поселении их не более семи сотен.
Ричарда провели по всем конференц-залам птичьего царства и доставили в небольшую комнату, где птица с тремя кольцами и два ее спутника — столь же громадные создания с тремя красными кольцами на шее — день за днем следили за ним в течение целой недели. Все это время Ричарду позволяли пользоваться компьютером и всем, что было в рюкзаке. А потом, закончив наблюдения, у него отобрали пожитки и перевели в тюрьму.
«Должно быть, это случилось три месяца назад, плюс-минус неделя», — сказал себе Ричард однажды, приступая к прогулке, которую регулярно совершал два раза в день в качестве упражнения. От двери начинался коридор длиной примерно две сотни метров. Обычно он восемь раз полностью проходил коридор от двери до скалистой стены, где располагалась его камера.
«И за все это время предводители ни разу не посетили его. Итак, период наблюдения завершился приговором… или тем, что у птиц эквивалентно ему… Неужели, с их точки зрения, я в чем-то виновен? И поэтому меня заточили в эту грязную камеру?»
Ботинки Ричарда снашивались, одежда его обтрепалась. Температура особенно не менялась, и он решил, что в обиталище птиц она составляет около 26ьС… не замерзнешь. Но по многим причинам Ричард не хотел расставаться с одеждой, пока она не обветшает окончательно. Он улыбнулся, вспоминая смущение, испытанное в период наблюдения за ним. «Нелегко отправлять естественные потребности, когда три огромные птицы следят за каждым твоим движением».
Вечная манно-дыня ему надоела, но, во всяком случае, она давала ощущение сытости. Ее сок освежал, влажная мякоть обладала приятным вкусом. Но Ричарду хотелось какого-то разнообразия. «Хотя бы тех синтетических яств из Белой комнаты». Несколько раз он уже мечтал о них. Труднее всего Ричарду было сохранить в своей одиночке рассудок. Он начал с решения математических задач. А потом подумал, что память значительно ухудшилась с возрастом, и принялся проводить время за воспроизведением событий и даже хронологии основных этапов собственной жизни. Особенный интерес для него представляли огромные пробелы в памяти, оставшиеся со времени пребывания на Раме II, когда он совершал вояж от Земли к Узлу. Ричард весьма смутно помнил конкретные события своей одиссеи, но манно-дыни всегда напоминали ему о долгом пребывании у птиц во время того путешествия. Однажды после еды он вдруг вспомнил странную церемонию, в которой участвовали собравшиеся птицы. Он припомнил огонь, вспыхнувший в увенчанном куполом сооружении, стенания птиц, когда огонь стал гаснуть. Но вопрос оставался: Ричард не мог вспомнить ничего, что хоть как-то объясняло смысл этого события.
«Где все происходило и когда? До того как меня захватили октопауки?» — гадал он. Но, как бывало всегда, когда Ричард пытался вспомнить что-нибудь связанное с октопауками, все заканчивалось жуткой головной болью. Оказавшись под одиноким огоньком в коридоре, Ричард вновь пытался вспомнить свою прежнюю одиссею. Он поглядел перед собой, заметил, что дверь в тюремную камеру отворена. «Вот так, — сказал он себе самому, — свихнулся, сплю наяву».
Но дверь осталась открытой и когда он подошел к ней. Ричард прошел через нее, остановился, чтобы прикоснуться к открытой двери и убедиться в том, что не потерял рассудок. Потом он миновал два фонаря и оказался возле небольшой открытой кладовой по правую руку: на полках были аккуратно разложены восемь или девять манно-дынь. «Ага, — подумал Ричард. — Понял — они расширили мою камеру. Теперь я могу сам брать еду, следить За собственным пропитанием. Вот было бы здорово, если бы здесь кроме кладовой нашлась и ванна».
Чуть подальше, в небольшой комнате по левую сторону коридора, действительно оказалась проточная вода. Ричард напился, умылся и уже хотел искупаться, но любопытство пересилило: хотелось узнать пределы своих новых владений.
Коридор, под прямым углом отходивший от камеры, заканчивался, вливаясь в поперечный. Ричард мог направиться в обе стороны. Подумав, что, быть может, очутился в каком-то подобии лабиринта, устроенного для проверки его умственных способностей, он бросил свою куртку на пересечении и повернул направо — свет в той стороне определенно был ярче. Ричард прошел около двадцати метров и заметил приближающуюся к нему пару птиц. Сперва он услышал их разговор: птицы оживленно общались. Они поглядели на него, поздоровались короткими переливчатыми возгласами, а потом направились дальше по коридору.
Встреча с еще тремя птицами произошла точно так же, как с двумя предыдущими. «Что же здесь творится? — размышлял Ричард, продолжая идти вперед. — Выходит, я больше не в тюрьме?»
В первой же попавшейся сбоку большой комнате кружком сидели четверо птиц. Они передавали друг другу полированные палочки и непрерывно щебетали. Позже, перед тем как коридор расширился в большую гостиную, Ричард остановился в дверях другой комнаты и с интересом понаблюдал за тем, как пара ногастиков выписывала кренделя на крышке квадратного стола. С полдюжины птиц невозмутимо и внимательно разглядывали ногастиков.
В комнате, предназначенной для проведения собраний, оказалось двадцать птицеподобных созданий. Все они скопились около стола, на нем был разложен документ, с виду чем-то напоминающий бумагу. У одной из птиц в ноге находилась указка, с помощью которой она показывала что-то на документе. Бумага была покрыта странными завитушками, совершенно непонятными Ричарду, но он был уверен, что птицы разглядывают карту.
Ричард попробовал стать поближе к столу, чтобы лучше видеть, — и птицы изящно раздвинулись перед ним. Начался разговор, и однажды Ричард даже подумал, что один из вопросов, выраженных движениями тела, был обращен непосредственно к нему. «Я действительно теряю рассудок», — сказал он себе, тряхнув головой.
«Не понимаю, почему они предоставили мне свободу», — размышлял Ричард, усаживаясь в своей камере и приступая к манно-дыне. Шесть недель миновало с того дня, когда отворилась дверь его тюремной камеры. Теперь многое в ней изменилось. К стенам прикрепили два предмета, похожие на фонари, и Ричард спал на куче материала, напоминавшего ему сено. Поодаль в уголке его комнаты поместили кувшин, постоянно наполненный водой.
Когда его выпустили на свободу, Ричард был уверен, что через какие-нибудь часы — самое большее день или два — случится нечто значительное. В известном смысле он не ошибся, поскольку на следующее утро сон его нарушили две молодые птицы, приступившие к преподаванию птичьего языка. Начали они с простых предметов: манно-дынь, воды, самого Ричарда… птицы указывали, а затем медленно повторяли сложный звук, точнее, слово, определявшее этот предмет в их невнятном говоре. Не без труда Ричард сумел усвоить известное количество слов, впрочем, едва улавливая различия во вскрикиваниях и бормотании. Но, когда пришлось издавать звуки самому, он оказался абсолютно безнадежен. У человека просто отсутствуют физические органы, позволяющие разговаривать на птичьем языке.
Однако Ричард надеялся, что его общие познания каким-то образом углубятся, но этого не случилось. Птицы пытались обучить его, ему предоставили свободу, он мог расхаживать где угодно, а иногда даже разделял с ними трапезу… но для чего? Все, и в особенности предводители, многозначительно разглядывали его. Птицы явно ждали от Ричарда какой-то реакции. «Но какой же?» — сотни раз спрашивал он у себя, приканчивая очередную манно-дыню.
Насколько мог судить Ричард, птицы письменностью не обладали. Он не видел никаких книг, и никто из этих созданий не писал в его присутствии. Время от времени они внимательно изучали странные, похожие на карты документы. Так, во всяком случае, Ричард понимал их действия, но сами не создавали ничего подобного… и не делали в них пометок… Загадка.
Ну а что такое ногастики? Два-три раза в неделю эти создания обязательно попадались Ричарду. Однажды парочка провела в его комнате несколько часов, однако они никогда не оставались на месте, так чтобы их можно было как следует разглядеть. Один раз Ричард попытался ухватить ногастика рукой и получил сильный удар… электрическим током. Ногастика пришлось немедленно выпустить. И пока Ричард пытался хоть как-то упорядочить свою жизнь в птичьей стране, разум его метался от представления к представлению, заставляя испытывать предельное разочарование. И все же он ни на минуту не мог допустить, что его пребывание в заключении и последующее освобождение несвязаны с неким осмысленным планом. Ричард продолжал искать ответ, внимательно приглядываясь ко всему, что творилось в этом поселении.
Ричард еще не посетил лишь один крупный район обиталища птиц. Возможно, он просто не в состоянии был это сделать, поскольку не умел летать. Иногда он видел, как одна или две птицы спускались по большому вертикальному коридору ниже уровня, на котором он обитал. Однажды Ричард увидел птенцов, величиной с ладонь; их подымали наверх из темных подземелий. Когда Ричард указал вниз, в темноту, сопровождавшая его птица покачала головой. Эти создания уже выучили простейшие жесты, выражавшие «да» или «нет» на языке Ричарда.
«Но где найти недостающую информацию? — размышлял Ричард. — Должно быть, я чего-то не понимаю». И он решил предпринять подробное исследование всего поселения птиц — не только плотно заселенный поселок на противоположной стороне вертикального коридора, где он обычно ощущал себя лишним, но и большие хранилища манно-дынь на первом этаже. «Придется сделать подробную карту, чтобы убедиться, что я не пропустил ничего существенного».
Когда Ричард занес контуры поселения птиц в свой компьютер в трехмерном представлении, он сразу понял, что именно пропустил. Разрозненные ходы в цилиндре, горизонтальные и вертикальные коридоры для ходьбы и полета так и не сходились в одну строгую картину. «Конечно, — сказал он себе, меняя проекции своей сложной карты на мониторе компьютера. — Как мог я оказаться таким дураком? Более семидесяти процентов объема цилиндра не используется».
Ричард решил ознакомить одного из предводителей птиц с результатами компьютерного исследования и каким-то образом получить разрешение на знакомство с оставшейся областью цилиндра. Это удалось ему не без труда. В то утро в поселении что-то стряслось, во всех коридорах звучали крики и бормотанье, птицы просто носились по ним. Заглянув в огромный вертикальный коридор, Ричард увидел тридцать или сорок огромных крылатых созданий, организованным строем то влетавших в цилиндр, то оставлявших его. Наконец Ричарду удалось привлечь к себе внимание одного из гигантов с тремя кольцами. Тот был просто заворожен высветившейся на экране монитора геометрической схемой своего дома. Но Ричард не сумел объяснить ему, что он хотел бы увидеть и остальную часть цилиндра.
Предводитель подозвал своих коллег, чтобы и те увидели изображение, и на Ричарда обрушился осмысленный птичий говорок. Но, когда с важными новостями о текущих событиях подлетела новая птица и вмешалась в их беседу, его отпустили.
Чувствуя себя ненужным, Ричард вернулся в свою камеру. Он улегся на кучу сена и вспомнил о семье, оставленной им в Новом Эдеме. «Теперь пора и домой», — подумал он и принялся гадать, предусматривают ли обычаи птичьей страны обязательное разрешение на отбытие. И пока Ричард лежал, углубившись в размышления, в его комнату вступил гость.
С этой птицей ему еще не приводилось встречаться. Ее шею охватывали четыре кобальтово-синих кольца, а бархат на теле отливал чернотой, изредка нарушавшейся белыми пятнами. Ясные глаза птицы, к удивлению Ричарда, были полны глубокой скорби. Птица подождала, пока он поднимется, и потом начала очень медленно говорить. Ричард кое-что понял, но самой важной показалась ему часто повторяющаяся комбинация, означавшая «отправляйся за мной».
Снаружи у его камеры почтительно ожидали три другие птицы. Они последовали за Ричардом и его гостем. Вся группа отошла от камеры, пересекла единственный мост, перекинутый через огромный вертикальный коридор, и вошла в ту область цилиндра, где хранились манно-дыни.
В задней части одной из кладовых, заполненных манно-дынями, в стене виднелись углубления. Предпринимая свое исследование, Ричард не обратил на них внимания. Но теперь, когда он вместе с птицами приблизился к вмятинам на несколько метров, стена скользнула в сторону… за ней оказался огромный лифт. Верховный предводитель птиц жестом велел ему войти.
Он вошел внутрь. Четверо птиц пробормотали «прощай» и сошлись в кружок, чтобы вежливо повернуться и поклониться ему. Ричард старательно попытался изобразить прощальную трескотню, поклонился и отступил в лифт. Стенка за ним сомкнулась буквально через несколько секунд.
4
Лифт спускался ужасно медленно. Площадь огромной кабины составляла около 20 квадратных метров, а потолок поднимался над головой Ричарда метров на 8 или 10. Пол кабины повсюду был ровным, лишь по две пары бороздок с каждой стороны от Ричарда тянулись от двери к задней стенке кабины. «В этом лифте можно перевозить просто чудовищные тяжести», — подумал Ричард, поглядывая на высокий потолок.
Он попытался прикинуть, как быстро спускается лифт. Но определить было немыслимо — не с чем сравнить. В соответствии с представлением Ричарда о цилиндре хранилище манно-дынь располагалось примерно в одиннадцати сотнях метров над основанием. «Итак, если мы собираемся спускаться вниз со скоростью обычного земного лифта, путешествие продлится несколько минут».
Эти три минуты оказались самыми долгими в его жизни. Ричард и понятия не имел, что окажется перед ним, когда дверь лифта откроется. «Может быть, я просто выйду из цилиндра, — вдруг подумал он. — А может, окажусь в области белых сооружений… Или меня отсылают домой?»
Он начал уже размышлять о том, как, наверное, переменилась теперь вся жизнь в Новом Эдеме, когда лифт остановился. Огромные двери открылись, и несколько секунд у Ричарда было ощущение, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Прямо перед ним предстали двое существ, внимательно разглядывавших его… столь странные создания не могли бы даже пригрезиться.
Ричард замер на месте, он не мог пошевелиться. Их облик был настолько невероятным… и пока его ум старался осмыслить хаотические сигналы, создаваемые органами чувств, Ричард словно застыл парализованный. У каждого из этих существ на лице оказалось по четыре глаза. Кроме двух больших молочно-белых овалов по каждую сторону от невидимой линии симметрии, разделявшей голову на две части, существа имели по два дополнительных глаза, расположенные на стебельках, подымавшихся на десять-двенадцать сантиметров над лбом. Ниже большой головы их тела разделялись еще на два сегмента, каждый из них был снабжен парой конечностей — вместе получалось шесть ног. Инопланетяне стояли на двух задних ногах, плотно прижимая четыре верхние конечности к гладким подгрудкам молочного цвета.
Они двинулись навстречу, и Ричард в испуге отступил к стенке лифта. Оба создания повернулись друг к другу и обменялись писком, исходившим из маленького округлого отверстия под овальными глазами. Ричард заморгал, голова вдруг поплыла, и он припал на одно колено, чтобы не упасть совсем. Сердце его отчаянно колотилось.
Инопланетяне тоже изменили положение, опустив средние ноги на пол. В этой позе они напоминали гигантских муравьев, оторвавших от земли две передние ноги и передний сегмент с высоко поднятой головой. Все это время черные сферы на концах глазных стебельков продолжали вращаться, обозревая окрестности на все 360ь, а молочного цвета материал в темно-бурых овалах двигался из стороны в сторону.
Несколько минут они провели в относительном покое и словно бы поощряли Ричарда, предлагая ему начать исследование. Пытаясь одолеть свой страх, он попробовал видеть в них предмет объективного научного анализа. Эти создания были не крупнее средней собаки, но, безусловно, весили много меньше: такими тонкими и хрупкими казались их тела. Передние и задние сегменты по размеру превосходили средний, все три части тела покрывал блестящий панцирь из какого-то твердого материала.
Ричард отнес бы их к насекомым, пусть и очень крупным, если бы не необычайные конечности: толстые, мускулистые, покрытые короткой густой черной шерстью в белую полоску; казалось, что эти создания одеты в полосатые штанишки, а их ладони — если так можно выразиться — были свободны от волос и оканчивались четырьмя пальцами: один из них противостоял передней паре.
Ричард едва-едва набрался храбрости, чтобы вновь разглядеть столь невероятные существа, когда из-за спины стоявших перед ним созданий послышалось тонкое завывание на манер автомобильной сирены. Поднявшись, Ричард увидел третье создание, приближающееся быстрой рысью. Движения его были необыкновенно красивыми. Это существо напоминало шестиногого кота, стелющегося по земле и отталкивающегося противоположными ногами в каждой паре.
Все трое приступили к торопливому разговору. Пришелец приподнял голову и передние ноги и недвусмысленным жестом велел Ричарду оставить лифт. Тот отправился следом за тремя существами и очутился в очень большой комнате, в которой тоже хранились манно-дыни, но лишь этим кладовая напоминала принадлежащую птицам часть цилиндра — здесь повсюду было видно совершенное оборудование, в том числе и автоматическое. В десяти метрах над ними под потолком по рельсам «плыл» механический кран. Он ухватывал по одной дыне и грузил их на тележки, выстроившиеся вдоль бороздок в другой части комнаты. Пока Ричард и его хозяева наблюдали, грузовая тележка двинулась по колее и остановилась в лифте.
Создания заторопились по одному из проходов внутри комнаты, и Ричард последовал за ними. Они подождали его у двери, а потом повернули налево, проверив, видит ли он их. Потом они бежали еще две минуты и наконец добрались до просторного атриума [50]высотой во много метров, посреди которого располагалось транспортное устройство.
Это устройство отдаленно напоминало эскалатор. По сути дела, их было два: один опускал вниз, другой поднимал вверх; обе дорожки спиралью окружали толстые столбы в центре атриума. Весьма крутые эскалаторы передвигались очень быстро. Через каждые пять метров они выходили на следующий уровень, или этаж, там следовало перейти на очередной спиральный марш эскалатора. Вместо ограждений с одного бока эскалатора был устроен барьерчик — не выше тридцати сантиметров. Инопланетяне ехали лежа, опустив все шесть ног на движущуюся ленту. Ричард сперва стоял, но, чтобы не упасть, тоже повалился на четвереньки.
Навстречу по нисходящей ленте эскалатора катило с дюжину инопланетян. Они оглядывали Ричарда, обратив к нему свои удивительные лица. «А как же они питаются?» — задался вопросом Ричард, отметив, что кольцевое отверстие, которое они использовали для общения, явно не могло пропустить в себя крупные куски пищи. Других отверстий в головах не было, хотя на них выступали шишки и морщины неизвестного назначения.
Как оказалось, Ричарда везли на восьмой или девятый уровень. Там вся троица дожидалась его, когда он наконец добрался до нужного места. Они повели Ричарда в шестигранное сооружение с ярко-красными отметинами спереди. «Забавно, — подумал Ричард, пристально рассматривая странные зигзаги. — Я уже видел эти письмена… конечно же, на той карте или документе, который разглядывали птицы».
Ричарда разместили в хорошо освещенной комнате, со вкусом украшенной черно-белыми геометрическими узорами. Вокруг него находились объекты разнообразной формы и размеров, но Ричард не имел ни малейшего представления об их назначении. Инопланетяне жестами объяснили Ричарду, что тут ему и надлежит остаться. А потом ушли. Усталый мистер Уэйкфилд осмотрел мебель, пытаясь определить, какую форму может иметь здесь кровать, и наконец распростерся на полу, чтобы уснуть.
«Мирмикоты. Так я буду звать их». — Ричард проснулся всего через четыре часа и все не мог отделаться от мысли о неизвестных созданиях. Следовало дать им подобающее название. Отказавшись от котомуравья и котонасекомого, он вспомнил, что ученого, изучающего муравьев, зовут мирмекологом. И выбрал мирмикота, заменив в уме «е» на «и».
Комната Ричарда была прекрасно освещена. Действительно, любой уголок обиталища мирмикотов был хорошо освещен, что контрастировало с темными, похожими на катакомбы коридорами верхних частей бурого цилиндра. «А ведь после лифта я еще не видел птиц, — подумал Ричард. — Выходит, оба вида живут раздельно, стараясь не смешиваться. Но и те, и другие нуждаются в манно-дынях… Что же их связывает?»
Забежала пара мирмикотов. Поставив перед ним аккуратно разрезанную дыню и чашку воды, они сразу исчезли. Ричард ощущал и жажду, и голод. Пара существ вернулась через несколько секунд, после того как он покончил с завтраком. С помощью ладоней на своих передних конечностях мирмикоты велели ему встать. Ричард поглядел на них. «Неужели это те же создания, что встречали меня вчера у лифта? Та самая пара, что принесла мне дыню и воду?» Он попытался вспомнить тех мирмикотов, которых уже видел… в том числе и тех, что спускались вместе с ним на эскалаторе. Он не мог припомнить характерных особенностей каждой отдельной личности. «Как они похожи друг на друга, — подумал он. — Каким же образом они сами себя различают?»
Мирмикоты вывели его в коридор и метнулись направо. «Великолепно», — буркнул Ричард, направившись рысцой следом за ними. Он потерял несколько секунд, любуясь красотой их движений. «Наверное, они считают людей легкоатлетами». Один из мирмикотов остановился — в сорока метрах от Ричарда. Мирмикот не поворачивался, но Ричард видел, что за ним следят, поскольку глаза на стебельках были обращены в его сторону. «Иду-иду, — выкрикнул Ричард. — Но я не могу бежать так быстро».
Ричард довольно скоро понял, что эта пара инопланетян ведет его по поселению мирмикотов, проводит нечто вроде экскурсии. Путь их был логически спланирован. Первая остановка, очень короткая, состоялась в хранилище манно-дынь. Ричард увидел, как две наполненные манно-дынями тележки по бороздкам скользнули в лифт, идентичный тому, что вчера опустил его вниз. После еще одной пятиминутной пробежки Ричард оказался в совершенно другой части обиталища мирмикотов. Стены уже виденных им помещений отливали серо-белым металлом, кроме той комнаты, в которой он переночевал; здесь же они были щедро разрисованы красками или геометрическими узорами, либо и тем и другим. Одна из просторных комнат не уступала по размерам театральному залу, в ней размещались три бассейна, заполненные жидкостью. В помещении находилось около сотни мирмикотов, примерно половина из них — в бассейнах (лишь стебельки глаз и верхняя часть панциря выступали над водой). Остальные мирмикоты либо сидели на перемычках, разделяющих три бассейна, либо бродили возле странных сооружений на дальней стороне зала.
Он попытался прикинуть, как быстро спускается лифт. Но определить было немыслимо — не с чем сравнить. В соответствии с представлением Ричарда о цилиндре хранилище манно-дынь располагалось примерно в одиннадцати сотнях метров над основанием. «Итак, если мы собираемся спускаться вниз со скоростью обычного земного лифта, путешествие продлится несколько минут».
Эти три минуты оказались самыми долгими в его жизни. Ричард и понятия не имел, что окажется перед ним, когда дверь лифта откроется. «Может быть, я просто выйду из цилиндра, — вдруг подумал он. — А может, окажусь в области белых сооружений… Или меня отсылают домой?»
Он начал уже размышлять о том, как, наверное, переменилась теперь вся жизнь в Новом Эдеме, когда лифт остановился. Огромные двери открылись, и несколько секунд у Ричарда было ощущение, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Прямо перед ним предстали двое существ, внимательно разглядывавших его… столь странные создания не могли бы даже пригрезиться.
Ричард замер на месте, он не мог пошевелиться. Их облик был настолько невероятным… и пока его ум старался осмыслить хаотические сигналы, создаваемые органами чувств, Ричард словно застыл парализованный. У каждого из этих существ на лице оказалось по четыре глаза. Кроме двух больших молочно-белых овалов по каждую сторону от невидимой линии симметрии, разделявшей голову на две части, существа имели по два дополнительных глаза, расположенные на стебельках, подымавшихся на десять-двенадцать сантиметров над лбом. Ниже большой головы их тела разделялись еще на два сегмента, каждый из них был снабжен парой конечностей — вместе получалось шесть ног. Инопланетяне стояли на двух задних ногах, плотно прижимая четыре верхние конечности к гладким подгрудкам молочного цвета.
Они двинулись навстречу, и Ричард в испуге отступил к стенке лифта. Оба создания повернулись друг к другу и обменялись писком, исходившим из маленького округлого отверстия под овальными глазами. Ричард заморгал, голова вдруг поплыла, и он припал на одно колено, чтобы не упасть совсем. Сердце его отчаянно колотилось.
Инопланетяне тоже изменили положение, опустив средние ноги на пол. В этой позе они напоминали гигантских муравьев, оторвавших от земли две передние ноги и передний сегмент с высоко поднятой головой. Все это время черные сферы на концах глазных стебельков продолжали вращаться, обозревая окрестности на все 360ь, а молочного цвета материал в темно-бурых овалах двигался из стороны в сторону.
Несколько минут они провели в относительном покое и словно бы поощряли Ричарда, предлагая ему начать исследование. Пытаясь одолеть свой страх, он попробовал видеть в них предмет объективного научного анализа. Эти создания были не крупнее средней собаки, но, безусловно, весили много меньше: такими тонкими и хрупкими казались их тела. Передние и задние сегменты по размеру превосходили средний, все три части тела покрывал блестящий панцирь из какого-то твердого материала.
Ричард отнес бы их к насекомым, пусть и очень крупным, если бы не необычайные конечности: толстые, мускулистые, покрытые короткой густой черной шерстью в белую полоску; казалось, что эти создания одеты в полосатые штанишки, а их ладони — если так можно выразиться — были свободны от волос и оканчивались четырьмя пальцами: один из них противостоял передней паре.
Ричард едва-едва набрался храбрости, чтобы вновь разглядеть столь невероятные существа, когда из-за спины стоявших перед ним созданий послышалось тонкое завывание на манер автомобильной сирены. Поднявшись, Ричард увидел третье создание, приближающееся быстрой рысью. Движения его были необыкновенно красивыми. Это существо напоминало шестиногого кота, стелющегося по земле и отталкивающегося противоположными ногами в каждой паре.
Все трое приступили к торопливому разговору. Пришелец приподнял голову и передние ноги и недвусмысленным жестом велел Ричарду оставить лифт. Тот отправился следом за тремя существами и очутился в очень большой комнате, в которой тоже хранились манно-дыни, но лишь этим кладовая напоминала принадлежащую птицам часть цилиндра — здесь повсюду было видно совершенное оборудование, в том числе и автоматическое. В десяти метрах над ними под потолком по рельсам «плыл» механический кран. Он ухватывал по одной дыне и грузил их на тележки, выстроившиеся вдоль бороздок в другой части комнаты. Пока Ричард и его хозяева наблюдали, грузовая тележка двинулась по колее и остановилась в лифте.
Создания заторопились по одному из проходов внутри комнаты, и Ричард последовал за ними. Они подождали его у двери, а потом повернули налево, проверив, видит ли он их. Потом они бежали еще две минуты и наконец добрались до просторного атриума [50]высотой во много метров, посреди которого располагалось транспортное устройство.
Это устройство отдаленно напоминало эскалатор. По сути дела, их было два: один опускал вниз, другой поднимал вверх; обе дорожки спиралью окружали толстые столбы в центре атриума. Весьма крутые эскалаторы передвигались очень быстро. Через каждые пять метров они выходили на следующий уровень, или этаж, там следовало перейти на очередной спиральный марш эскалатора. Вместо ограждений с одного бока эскалатора был устроен барьерчик — не выше тридцати сантиметров. Инопланетяне ехали лежа, опустив все шесть ног на движущуюся ленту. Ричард сперва стоял, но, чтобы не упасть, тоже повалился на четвереньки.
Навстречу по нисходящей ленте эскалатора катило с дюжину инопланетян. Они оглядывали Ричарда, обратив к нему свои удивительные лица. «А как же они питаются?» — задался вопросом Ричард, отметив, что кольцевое отверстие, которое они использовали для общения, явно не могло пропустить в себя крупные куски пищи. Других отверстий в головах не было, хотя на них выступали шишки и морщины неизвестного назначения.
Как оказалось, Ричарда везли на восьмой или девятый уровень. Там вся троица дожидалась его, когда он наконец добрался до нужного места. Они повели Ричарда в шестигранное сооружение с ярко-красными отметинами спереди. «Забавно, — подумал Ричард, пристально рассматривая странные зигзаги. — Я уже видел эти письмена… конечно же, на той карте или документе, который разглядывали птицы».
Ричарда разместили в хорошо освещенной комнате, со вкусом украшенной черно-белыми геометрическими узорами. Вокруг него находились объекты разнообразной формы и размеров, но Ричард не имел ни малейшего представления об их назначении. Инопланетяне жестами объяснили Ричарду, что тут ему и надлежит остаться. А потом ушли. Усталый мистер Уэйкфилд осмотрел мебель, пытаясь определить, какую форму может иметь здесь кровать, и наконец распростерся на полу, чтобы уснуть.
«Мирмикоты. Так я буду звать их». — Ричард проснулся всего через четыре часа и все не мог отделаться от мысли о неизвестных созданиях. Следовало дать им подобающее название. Отказавшись от котомуравья и котонасекомого, он вспомнил, что ученого, изучающего муравьев, зовут мирмекологом. И выбрал мирмикота, заменив в уме «е» на «и».
Комната Ричарда была прекрасно освещена. Действительно, любой уголок обиталища мирмикотов был хорошо освещен, что контрастировало с темными, похожими на катакомбы коридорами верхних частей бурого цилиндра. «А ведь после лифта я еще не видел птиц, — подумал Ричард. — Выходит, оба вида живут раздельно, стараясь не смешиваться. Но и те, и другие нуждаются в манно-дынях… Что же их связывает?»
Забежала пара мирмикотов. Поставив перед ним аккуратно разрезанную дыню и чашку воды, они сразу исчезли. Ричард ощущал и жажду, и голод. Пара существ вернулась через несколько секунд, после того как он покончил с завтраком. С помощью ладоней на своих передних конечностях мирмикоты велели ему встать. Ричард поглядел на них. «Неужели это те же создания, что встречали меня вчера у лифта? Та самая пара, что принесла мне дыню и воду?» Он попытался вспомнить тех мирмикотов, которых уже видел… в том числе и тех, что спускались вместе с ним на эскалаторе. Он не мог припомнить характерных особенностей каждой отдельной личности. «Как они похожи друг на друга, — подумал он. — Каким же образом они сами себя различают?»
Мирмикоты вывели его в коридор и метнулись направо. «Великолепно», — буркнул Ричард, направившись рысцой следом за ними. Он потерял несколько секунд, любуясь красотой их движений. «Наверное, они считают людей легкоатлетами». Один из мирмикотов остановился — в сорока метрах от Ричарда. Мирмикот не поворачивался, но Ричард видел, что за ним следят, поскольку глаза на стебельках были обращены в его сторону. «Иду-иду, — выкрикнул Ричард. — Но я не могу бежать так быстро».
Ричард довольно скоро понял, что эта пара инопланетян ведет его по поселению мирмикотов, проводит нечто вроде экскурсии. Путь их был логически спланирован. Первая остановка, очень короткая, состоялась в хранилище манно-дынь. Ричард увидел, как две наполненные манно-дынями тележки по бороздкам скользнули в лифт, идентичный тому, что вчера опустил его вниз. После еще одной пятиминутной пробежки Ричард оказался в совершенно другой части обиталища мирмикотов. Стены уже виденных им помещений отливали серо-белым металлом, кроме той комнаты, в которой он переночевал; здесь же они были щедро разрисованы красками или геометрическими узорами, либо и тем и другим. Одна из просторных комнат не уступала по размерам театральному залу, в ней размещались три бассейна, заполненные жидкостью. В помещении находилось около сотни мирмикотов, примерно половина из них — в бассейнах (лишь стебельки глаз и верхняя часть панциря выступали над водой). Остальные мирмикоты либо сидели на перемычках, разделяющих три бассейна, либо бродили возле странных сооружений на дальней стороне зала.