Кларк Артур Чарльз. Сад Рамы (Rama - 3)

   Здесь звук казался значительно громче. Он явно исходил с юга, но, поскольку внутри Рамы было темно, мы не решались уйти далеко от нашего подземелья. Через несколько минут на зеркальных стенах окружающих небоскребов заиграли огни, и мы не могли уже сдержать любопытства. Крадучись, мы пробрались к южному побережью, где ничто не мешало нам обозревать величественные рога, расположенные в Южной чаше Рамы.
   Когда мы вышли на берег Цилиндрического моря, световая феерия была уже в полном разгаре. Многоцветные огненные дуги в течение примерно часа перепрыгивали со шпиля на шпиль, освещая их. Даже малышку Симону заворожили длинные желтые, голубые и красные полосы, радугой танцевавшие между рогами. А когда зрелище прекратилось, мы включили фонарики и отправились к дому.
   Через несколько минут наш оживленный разговор был нарушен далеким пронзительным криком - это была, без сомнения, одна из тех птиц, что некогда помогли нам с Ричардом спастись из Нью-Йорка. Мы остановились и прислушались. Птиц мы не видели с тех пор, как вернулись на остров, чтобы предупредить раман о грядущем ядерном нападении, и, естественно, мы с Ричардом разволновались. Он несколько раз ходил к их обиталищу, но на его крики шахта отвечала молчанием. Как раз месяц назад Ричард предположил, что птицы, наверное, совсем оставили Нью-Йорк, но сейчас звук явно свидетельствовал, что хотя бы кое-кто из наших друзей все же остался.
   Буквально через какую-то секунду, - мы не успели еще обсудить, следует ли пойти посмотреть, что там делается, - до нас донесся звук не менее знакомый и чересчур громкий, чтобы можно было считать себя в безопасности. К счастью, щетки шелестели, не отрезая нам пути к подземелью. Крепко прижав к себе Симону, я припустила домой, дважды чуть не ударившись в темноте о стены зданий. Последним финишировал Майкл - к тому времени я уже успела открыть и решетку, и крышку.
   - Их там несколько, - едва выдохнул Ричард, когда со всех сторон нас окружили звуки движения октопауков. Он посветил фонарем: вдоль улицы, уходившей к востоку, свет выхватил два темных объекта, приближавшихся к нам.
   В обычное время через два-три часа после ужина мы отправляемся спать, но сегодняшний день оказался исключением. Световая феерия, птичьи крики, появление октопауков добавили всем энергии. Мы говорили и говорили. Ричард был убежден, что вот-вот случится нечто важное. Он напомнил нам, что маневру возле Земли также предшествовало представление в Южной чаше. Тогда, вспомнил он, все космонавты "Ньютона" сошлись на том, что подобный спектакль служил оповещением или, быть может, сигналом тревоги. Что же предвещает нам сегодняшнее сияние? - гадал Ричард.
   Для Майкла, впервые оказавшегося внутри Рамы и еще не встречавшего здесь ни октопауков, ни птиц, событие имело колоссальное значение. Только глянув на чудищ, что, изгибая щупальца, ползли к нам, он получил известное представление о том ужасе, который в прошлом году выгнал меня и Ричарда по шипам из шахты в логове пауков.
   - Может быть, октопауки и есть рамане? - осведомился Майкл и продолжил: - Тогда зачем бегать от них? Их техника настолько выше нашей, что они и так способны сделать с нами все что угодно.
   - Октопауки здесь пассажиры, - быстро отозвался Ричард. - Как и мы сами, как и птицы. Это, наверное, октопауки решили, что мы и есть рамане, а вот птицы - действительно загадка. Они, безусловно, не умеют передвигаться в космосе. Как тогда они попали на борт? Или они входят в исходную экосистему Рамы?
   Я инстинктивно прижала к себе Симону. Столько вопросов... А сколько ответов? Мне представился бедный доктор Такагиси, словно чучело акулы или тигра украшающий собой музей октопауков. Я невольно поежилась и негромко проговорила:
   - Если мы здесь пассажиры, то куда же мы направляемся?
   Ричард вздохнул.
   - Я тут уже посчитал кое-что. К сожалению, результаты не радуют. По отношению к Солнцу мы движемся очень быстро, но относительно ближайших звезд наша скорость просто смехотворно мала. Если траектория не изменится, мы вылетим из Солнечной системы в сторону звезды Барнарда, а через несколько тысяч лет окажемся в ее системе.
   Симона заплакала. Было поздно, и она устала. Я извинилась и отправилась в комнату Майкла покормить ее. Мужчины тем временем перебирали на экране картинки видеодатчиков, пытаясь выяснить, что все-таки происходит. Симона ела плохо, дергала грудь, однажды даже сделала мне больно. Я не привыкла к такому - обычно она ведет себя очень тихо.
   - Ты испугалась, детка, - сказала я ей. Мне приходилось читать, что младенцы способны ощущать эмоции взрослых. Возможно, это и на самом деле правда.
   Я не могла расслабиться, даже когда Симона покойно уснула на полу - на расстеленном одеяльце. Что-то твердило мне, что события нынешней ночи начинают новую стадию нашей жизни на Раме. Расчеты Ричарда не радовали: неужели Рама действительно тысячу лет будет плыть сквозь межзвездную пустоту? Какая нудная жизнь ждет Симону. И я начала молиться... раманам или Богу, чтобы наше будущее изменилось. Моя молитва было очень проста. Я просила одного - чтобы мой ребенок имел возможность прожить более яркую жизнь.
   28 мая 2201 года
   Сегодня ночью снова слышался долгий свист, сопровождаемый пышным зрелищем в Южной чаше Рамы. Я не ходила смотреть, на этот раз решив остаться в подземелье вместе с Симоной. Майкл и Ричард никого из прочих обитателей Нью-Йорка не встретили. Ричард сказал, что зрелище продлилось примерно столько, сколько и в первый раз, но общая картина претерпела значительные изменения. Майклу показалось, что основное различие заключалось в цветах. С его точки зрения, на сей раз доминировал синий, а два дня назад желтый.
   Ричард уверен, что любимое число раман - три: все, что бы они ни делали, рамане повторяют трижды, а значит, с наступлением вечера нас ждет новое представление. Дни и ночи на Раме теперь примерно равны двадцати трем часам. Такое состояние Ричард именует раманским равноденствием, и четыре месяца назад мой гениальный муж предсказал его в альманахе, переданном мне и Майклу; следовательно, третий спектакль ждет нас через два земных дня. Все мы надеемся, что сразу же после него начнется нечто необыкновенное. На этот раз погляжу, если не будет опасности для Симоны.
   30 мая 2201 года
   Четыре часа назад наш огромный цилиндрический дом вдруг начал ускоряться. Ричард настолько возбужден, что едва может сдержаться. Он убежден, что под приподнятой поверхностью Южного полуцилиндра скрывается двигательная система, которая использует принципы, выходящие за пределы самых бредовых мечтаний земных ученых и инженеров. Он все перебирает на экране показания видеодатчиков, держа в руке обожаемый переносный компьютер; время от времени, основываясь на видеоизображении, он вводит какие-то данные. А потом бурчит себе под нос, рассказывая нам, что делается с траекторией.
   Все время той коррекции, которую Рама предпринимал, чтобы выйти на орбиту Земли, я провела без сознания на дне ямы и поэтому не могу сказать, так ли трясся пол в ходе первого маневра. Ричард уверяет, что те вибрации нельзя даже сравнить с этими. А сейчас ходить и то трудно. Пол просто прыгает вверх и вниз, словно бы рядом заколачивают сваи паровой бабой. С момента начала ускорения Симону приходится держать на руках. Она не хочет лежать ни на полу, ни в кровати, вибрации пугают ее. Только я одна рискую ходить с Симоной на руках, стараясь делать это крайне осторожно. Легко потерять равновесие и упасть - Майкл и Ричард уже падали по два раза, - и если я не сумею упасть благополучно, можно нанести Симоне серьезные повреждения.
   Наша самодельная мебель скачет по всему полу. Полчаса назад один стул буквально вышел в коридор и направился к лестнице... сперва мы пытались каждые десять минут ставить по местам мебель, но теперь уже перестали обращать на нее внимание, разве что не даем уйти в коридор.
   Весь этот уже непостижимо долгий период начался с третьего и последнего спектакля, разыгравшегося в Южной чаше. В ту ночь Ричард первым поднялся наверх - еще за несколько минут до наступления темноты. Он скатился вниз буквально через считанные минуты и увлек за собой Майкла. Когда оба вернулись, у генерала был такой вид, словно он увидел там привидение.
   - Октопауки! - закричал Ричард. - Их не одна дюжина, они собрались у берега, в двух километрах к востоку.
   - Откуда ты знаешь, сколько их там на самом деле? - отозвался Майкл. Мы видели их секунд десять, а потом погас свет.
   - Когда я ходил один, то поглядел подольше, - продолжил Ричард. - В бинокль они были просто отлично видны. Сперва их было несколько, затем группами начали подходить остальные. Я уже принялся подсчитывать их, когда они перестроились, расположившись в известном порядке - перед их строем оставался самый крупный октопаук с красными и синими полосами на голове.
   - Я не видел ни твоего красно-синего гиганта, ни строя, - проговорил Майкл, заметив, что я гляжу на них обоих с недоверием. - Но могу засвидетельствовать: я действительно видел множество существ с темными головами и черно-золотыми щупальцами. По-моему, они глядели на юг, ожидая начала зрелища.
   - Птиц мы видели тоже, - сказал мне Ричард, оборачиваясь к Майклу. - А сколько их, по-твоему, было?
   - Двадцать пять-тридцать, - ответил тот.
   - Они поднялись в воздух над Нью-Йорком и с криками полетели на север, за Цилиндрическое море, - Ричард немного помедлил. - Мне кажется, этим крылатым созданиям уже приходилось испытывать подобное. Я думаю, им известно, что произойдет.
   Я начала закутывать Симону в одеяла.
   - Что ты делаешь? - спросил Ричард. Я объяснила, что не собираюсь пропускать заключительного зрелища. А потом напомнила Ричарду: он клялся мне в том, что октопауки выходят наверх только ночью.
   - Это особый случай, - ответил он уверенным - тоном. Тут и начался свист.
   На сей раз зрелище показалось мне еще более величественным, быть может, потому, что я ожидала его. Сегодня ночь определенно была окрашена в красные цвета. Был такой момент, когда красные разряды соединили вершины всех Малых рогов, образуя правильный шестиугольник. Но как ни величественно выглядели огни, не они были главными этой ночью. Примерно через тридцать минут после начала Майкл вдруг воскликнул: "Смотрите!" и показал вдоль берега - туда, где они с Ричардом видели сегодня скопление октопауков.
   В небе над Цилиндрическим морем одновременно вспыхнуло несколько огненных сфер. Они находились метрах в пятидесяти над поверхностью и освещали примерно один квадратный километр льда под собой. Через минуту-другую, когда мы пригляделись и стали различать детали, оказалось, что на юг по льду движется черная масса. Ричард вручил мне бинокль, когда свет уже начал меркнуть. Но в общей куче можно было различить отдельные создания. У некоторых октопауков головы были украшены цветными узорами, но по большей части они были пепельно-серыми, как у того, что погнался за нами в логове. Черно-золотые щупальца и форма тел свидетельствовали: эти существа принадлежат к той же разновидности, что и те, которые преследовали нас по шипам в прошлом году. Ричард оказался прав. Их было несколько дюжин.
   Когда начался маневр, мы поспешно вернулись в подземелье. Во время сильных вибраций находиться под небом Рамы опасно - сверху уже начинали сыпаться какие-то обломки. Симона запищала, как только началась тряска.
   После сложного спуска в подземелье Ричард принялся просматривать показания видеодатчиков, обращенных в основном к планетам и звездам (несколько раз мы увидели Сатурн), а потом, собрав информацию, приступил к вычислениям. Мы с Майклом по очереди держали Симону, устроившись в углу комнаты, где сходящиеся стены по крайней мере создавали ощущение стабильности, и принялись обсуждать удивительный день.
   Почти через час Ричард объявил результаты предварительного расчета. Сперва он перечислил параметры гиперболической орбиты относительно Солнца - _до_ начала маневра. А потом с драматическим видом представил новые, оскулирующие [оскулирующая орбита характеризует мгновенное состояние небесного тела, если вдруг прекратят свое действие силы, возмущающие его движение] - так он выразился - элементы нашей мгновенной траектории. Где-то в уголках моей памяти таился смысл этого слова, но, к счастью, задумываться о нем не было нужды. Судя по контексту, Ричард кратко рассказывал нам, насколько изменилась наша гипербола за три первых часа маневра. Однако смысл изменения гиперболического эксцентриситета ускользал от меня.
   Майкл лучше помнил небесную механику.
   - Ты уверен в этом? - тут же спросил он.
   - Ошибка может оказаться достаточно существенной, однако в общей тенденции изменения траектории сомнений нет.
   - Значит, наша скорость относительно Солнечной системы _возрастает_?
   - Правильно, - кивнул Ричард. - Вектор ускорения практически направлен от Солнца. Наша скорость выросла уже на много километров.
   - Фью! - отозвался Майкл. - Поразительно.
   Смысл слов Ричарда был ясен. Если у кого-то из нас еще оставались надежды, что корабль волшебным образом возвратится назад к Земле, то теперь им суждено было разбиться. Рама намеревался оставить Солнечную систему куда быстрее, чем мы ожидали. Пока Ричард разводил лирику о двигательной системе, способной разогнать такого "космического бегемота", я кормила Симону и вновь задумалась о ее будущем. Значит, мы действительно покидаем Солнечную систему, подумала я, и направляемся неизвестно куда. Неужели я увижу какой-то новый мир? А Симона? Или же тебе, доченька, суждено провести всю свою жизнь в огромном космическом корабле?
   Пол продолжает отчаянно сотрясаться, но это меня радует. Ричард уверяет, что скорость нашего убегания быстро растет. Отлично. Если нам суждено увидеть что-то новое, мне бы хотелось попасть в это место как можно быстрее.
   4
   5 июня 2201 года
   Прошлой ночью я проснулась от настойчивого стука, доносившегося из верхней части вертикального хода в наше подземелье. Невзирая на постоянный шум от тряски, мы с Ричардом услышали стук без всякого напряжения. Убедившись, что Симона спокойно спит в новой кроватке, - Ричард постарался уменьшить тряску, - мы осторожно направились к коридору.
   Пока мы поднимались по лестнице к решетке, защищавшей нас от незваных гостей, шум только усилился. На одной из лестничных площадок Ричард, склонившись, сообщил мне, что "должно быть, у ворот Макдуф" и что скоро мы поплатимся за "все злодейства". Я была слишком взволнована, чтобы улыбнуться. Оказавшись в нескольких метрах под решеткой, мы заметили на стене шевелящуюся тень. Остановились и пригляделись. Стало понятно крышка над входом открыта; наверху день был в самом разгаре, а шум этот наверняка производил биот, отбрасывавший на стене эту причудливую тень.
   Инстинктивно я схватила Ричарда за руку.
   - Что это может быть? - удивилась я громко.
   - Нечто новое, - очень тихо ответил Ричард.
   Я сказала ему, что эта тень напоминает старинный нефтяной насос, раскачивающийся над скважиной. Нервно улыбнувшись, он согласился.
   Переждав минут пять и не обнаружив изменения ни в звуках, ни в характере движения тени, Ричард сказал мне, что полезет к решетке, чтобы разглядеть, в чем дело. А это означало, что создание, барабанившее в нашу дверь, тоже могло увидеть его... если только у него были глаза или нечто подобное. Почему-то мне вдруг вспомнился доктор Такагиси, и волна страха охватила меня. Я поцеловала Ричарда и велела не рисковать.
   Когда он поднялся на следующую площадку - я ждала его прямо внизу, тело его перекрыло свет и закрыло от меня движущуюся тень. Стук разом прекратился.
   - Правильно, это биот, - закричал Ричард сверху. - Вылитый богомол с третьей лапой посреди физиономии.
   Внезапно его глаза широко раскрылись.
   - Он как раз _вскрывает_ решетку, - добавил Ричард, спрыгивая по ступенькам вниз. Буквально через секунду он уже оказался возле меня. Схватил за руку, и мы бегом спустились на несколько пролетов... Остановиться мы смогли только в самом низу - на том уровне, где жили.
   Над нами слышалось движение.
   - За первым богомолом следовал другой и еще по крайней мере один бульдозер, - выдохнул Ричард. - Заметив меня, они сразу же стали поднимать решетку. Стук явно предназначался для того, чтобы привлечь к себе наше внимание.
   - Но чего же им нужно? - задала я риторический вопрос. Шум над головой становился громче. - Целая армия топает, - произнесла я.
   Через несколько секунд стало понятно, что они спускаются.
   - Надо бежать, - лихорадочно проговорил Ричард. - Бери Симону, я разбужу Майкла.
   Мы заторопились по коридору к жилым помещениям. Майкл уже проснулся от шума, Симона тоже зашевелилась. Сбившись в главной комнате перед черным экраном, мы ожидали вторжения инопланетян. Ричард подготовил на пульте запрос, добавив две команды; он поднимет экран, открывая за ним проход, как делал это всегда, запрашивая что-то у невидимых благодетелей.
   - Если они нападут, придется спасаться за экраном.
   Прошли полчаса. Судя по суматохе на лестнице, было ясно, что биоты уже спустились на наш уровень, но в наше обиталище никто из них не совался. Еще через пятнадцать минут любопытство одолело моего мужа.
   - Пойду-ка выгляну, - проговорил Ричард, поручив меня и Симону Майклу.
   Вернулся он минут через пять.
   - Их там пятнадцать, может быть, двадцать, - сообщил нам Ричард, озадаченно хмурясь. - Три богомола и две разновидности бульдозеров. Похоже, они что-то сооружают по другую сторону подземелья.
   Симона уснула, я опустила ее в колыбель и следом за обоими мужчинами отправилась к источнику шума. Добравшись до круглого помещения, из которого поднимается лестница к поверхности Нью-Йорка, мы обнаружили там бурную деятельность. Невозможно было проследить за всей работой, производимой по ту сторону помещения. Богомолы как будто бы контролировали деятельность бульдозеров, расширявших горизонтальный коридор.
   - У кого-нибудь есть хотя бы догадки относительно того, чем они заняты? - шепотом спросил Майкл.
   - Ни малейших, - ответил Ричард.
   Прошло уже двадцать четыре часа, а нам до сих пор непонятно, что сооружают биоты. Ричард считает, что коридор расширяют, чтобы разместить в нем нечто объемистое. Кроме того, он предположил, что эта деятельность имеет отношение к нам, поскольку все работы производятся в нашем логове.
   Биоты работают без остановки, им не нужно есть и отдыхать. Они явно выполняют общий план, следуют заданной методике, так как никакого общения между ними мы не заметили. Потрясающее зрелище - если следить за ними. Сами же биоты ничем не показывают, что обнаружили наше присутствие.
   Час назад мы с Ричардом и Майклом сошлись на том, что испытываем определенное разочарование от того, что не понимаем смысла происходящего вокруг. Ричард улыбнулся.
   - Впрочем, все как на Земле, - загадочно проговорил он. Мы с Майклом потребовали объяснений, и, обводя вокруг себя рукой, Ричард рассеянно заметил: - Дома наши знания о происходящем тоже ограничены. И поиски истины всегда чреваты разочарованием.
   8 июня 2201 года
   Просто понять не могу, как быстро биоты умудрились закончить свою работу. Только два часа назад, ранним утром, богомол-прораб жестом третьей конечности пригласил нас обозреть новую комнату и затопал по лестнице вверх. Впрочем, Ричард сказал, что он оставался в нашем подземелье, пока не удостоверился в том, что мы все правильно поняли.
   В новой комнате расположен один только объект - узкий прямоугольный бак, явно предназначенный для нас. Он облицован полированным металлом и имеет высоту метра три. Со всех сторон в верхнюю часть бака ведут четыре лестницы; наверху вдоль стенок - в считанных сантиметрах от края устроена узенькая дорожка. Внутри между стенками натянуты четыре гамака. Удивительные создания побеспокоились обо всех членах нашего семейства. Гамаки для Майкла и Ричарда расположены в одном конце бака; мой же, вместе с крошечным гамачком для Симоны, подвешен в противоположном.
   Конечно, Ричард уже обследовал все в подробностях. У бака есть крышка, гамаки расположены в полутора метрах от края... значит, бак можно закрыть и наполнить жидкостью. Но зачем? Или над нами собираются проделать какие-то эксперименты? Ричард убежден, что нас ждут испытания, однако Майкл полагает, что видеть в нас морских свинок - "не в духе раман", в чем мы уже имели возможность убедиться. Я смеялась, слушая его. Неисцелимый религиозный оптимизм Майкла ныне охватывает и раман. Подобно вольтеровскому доктору Панглоссу, наш генерал всегда обитает в лучшем из возможных миров.
   Богомол-прораб сперва крутился неподалеку, а потом, поднявшись на дорожку вдоль стенок бака, стал дожидаться, пока все мы уляжемся в гамаки. Ричард заметил, что, хотя гамаки расположены на разной высоте, улегшись, мы окажемся на одном и том же уровне. Сетка слегка тянется, напоминая тот материал, который мы видели в Нью-Йорке. Я принялась "опробовать" гамак и поняла, что натяжение нитей напоминает мне о жутком и восхитительном полете над Цилиндрическим морем. Закрыв глаза, я увидела себя над водой, а над своей головой - трех огромных птиц, уносящих меня к свободе.
   Вдоль стены, за баком, если смотреть от жилых помещений, уложены толстые трубы, подсоединенные к баку. Мы решили, что они предназначены, чтобы заполнить его какой-то жидкостью. Полагаю, скоро предстоит возможность проверить.
   Итак, что нам делать дальше? Посовещавшись втроем, мы решили ждать. Приходится надеяться, что нас известят о наступлении нужного времени.
   10 июня 2201 года
   Ричард был прав. Он заявил, что вчерашний прерывистый жуткий свист знаменовал новую стадию нашего полета. Он даже предположил, что пора занимать места в баке. Мы с Майклом возражали, считая, что для подобного вывода у него недостаточно информации.
   Нужно было сразу же последовать его совету. Мы же, не обращая внимания на звук, продолжали свою обычную жизнь - если этими словами можно описать наше существование на инопланетном космическом корабле. И через три часа, перепугав меня до полусмерти, богомол-прораб вдруг вырос в дверях нашего обиталища. Он показал вдоль коридора своими странными пальцами, дав нам понять, что следует поторопиться.
   Симона еще спала и не обрадовалась пробуждению. Она явно была голодна, но биот не позволил мне покормить ее. И под горестные вопли Симоны мы отправились к баку.
   Наверху на дорожке поджидал второй богомол. В своих странных руках он держал прозрачные шлемы. Это был инспектор. Он не позволил нам опуститься в гамаки, пока не убедился, что шлемы должным образом покрывают наши головы. Стекло или пластик, из которого были изготовлены шлемы, на удивление совершенно не мешали нам видеть. Нижняя их часть была покрыта липким упругим каучуком, прочно приклеившимся к коже.
   Не успели мы провести в гамаках и тридцати секунд, как сверху хлынул поток, с такой силой вдавивший всех в гамаки, что мы опустились, наверное, на половину глубины бака. Спустя мгновение тоненькие ниточки, словно бы отделившиеся от сетки гамака, обернули наши тела, оставив свободными лишь ноги и руки. Я поглядела на Симону, чтобы проверить, не плачет ли - та улыбалась во весь рот.
   Бак уже заполнялся светло-зеленой жидкостью. Примерно через минуту мы погрузились в нее. По плотности она была почти как живое тело, и мы плавали на поверхности, пока крышку не отпустили, чтобы целиком заполнить бак жидкостью. И хотя я сомневалась в том, что нам может угрожать опасность, все же испугалась невольно, когда крышка прикрыла бак. Все мы в какой-то мере подвержены клаустрофобии.
   Все это время ускорение продолжалось. К счастью, внутри бака было не совсем темно. По его крышке были разбросаны крохотные огоньки. Я видела рядом с собой Симону, тело ее подпрыгивало поплавком, за ней угадывались очертания Ричарда.
   Внутри мы провели чуть более двух часов. Когда нас выпустили, Ричард казался крайне взволнованным. Он сказал нам с Майклом, что, несомненно, нас подвергли опыту, чтобы определить в какой мере мы можем выдерживать "повышенные" нагрузки.
   - Им мало этих плюгавых ускорений, - уверял он. - Теперь рамане собираются _действительно_ прибавить скорости. Для этого необходимо подвергнуть корабль длительному воздействию воистину огромной силы. Этот бак позволит нам выдержать подобное испытание.
   Весь день Ричард провел за расчетами и несколько часов назад представил нам итоги вчерашнего "воздействия".
   - Только поглядите! - он едва сдерживался. - За эти два часа приращение скорости составило _семьдесят_ километров в секунду. Чудовищная цифра для корабля такой величины! Все это время ускорение превышало _десять_ "g". Он ухмыльнулся. - Надо же, какая адская перегрузка у этого судна.
   Когда испытания в баке закончились, я ввела всем, в том числе и Симоне, новые биометрические датчики. Ничего неожиданного - во всяком случае, угрожающего - не обнаружилось, но признаюсь, я до сих пор озабочена тем, как наши тела выдержат подобные ускорения. Несколько минут назад Ричард поддразнил меня.