Кларк Артур Чарльз. Сад Рамы (Rama - 3)

   Эпонина глядела на мерцающий красный огонек.
   - А его не тревожит, что мы направляемся в другую сторону - не к Сириусу и не к Узлу?
   Элли пожала плечами.
   - Не знаю, - призналась она. - Мы нечасто разговариваем об этом... Однажды он сказал, что никто из нас не сможет понять намерения и дела внеземлян.
   Эпонина оглядела площадь.
   - Погляди на этих людей - все куда-то торопятся, и никто даже не пытается остановиться на этом месте. А я проверяю наше положение не реже, чем раз в неделю. - Неожиданно она сделалась очень серьезной. - С тех пор как оказалось, что я заражена RV-41, мне почему-то вдруг захотелось точно знать, где именно я нахожусь во Вселенной... Интересно, не выражает ли все это отчасти мой страх перед смертью?
   После долгого молчания Эпонина обняла Элли за плечи.
   - А вы не спрашивали Орла о смерти? - проговорила она.
   - Нет, - тихо ответила Элли. - Мне было всего лишь четыре года, когда мы оставили Узел, и я, безусловно, не имела никакого представления о смерти.
   - Была ребенком и думала как все дети... - сказала себе самой Эпонина и усмехнулась. - А о чем вы разговаривали с Орлом?
   - Я не помню. Патрик рассказывал мне, что Орлу особенно нравилось смотреть, как мы играем со своими игрушками.
   - Действительно? - произнесла Эпонина. - Удивительно. Судя по описанию твоей матери, я полагала, что Орел - существо чересчур серьезное, чтобы интересоваться детскими играми.
   - Я отчетливо вижу его до сих пор своим умственным взором, - сказала Элли, - хотя была тогда такой маленькой. Только не могу вспомнить голос.
   - А он тебе никогда не снился? - спросила Эпонина через несколько секунд.
   - О да, много раз. Однажды он стоял на вершине огромного дерева и глядел на меня сверху - с облаков.
   Эпонина вновь рассмеялась. И торопливо глянула на часы.
   - О Боже, - проговорила она. - Я опоздала на прием. Когда ты должна быть в госпитале?
   - В семь часов.
   - Тогда поспешим.
   Когда Эпонина явилась в кабинет доктора Тернера на обязательную проверку, проводившуюся раз в две недели, дежурная Тиассо отвела ее в лабораторию, взяла пробы мочи и крови, а потом попросила сесть. Биот объяснил Эпонине, что доктор опаздывает.
   В приемной сидел темнокожий человек с проницательными глазами и дружелюбной улыбкой.
   - Привет, - сказал он, когда их взгляды встретились. - Меня зовут Амаду Диаба. Я фармаколог.
   Эпонина представилась и подумала, что уже видела этого человека.
   - Великий день, правда? - спросил мужчина после недолгого молчания. Как здорово, что можно снять эту проклятую повязку.
   Эпонина теперь вспомнила Амаду. Она видела его раз или два на встречах носителей RV-41. Эпонина слыхала, что Амаду заработал свой ретровирус при переливании крови в первые дни существования колонии. "Сколько же нас всего? - подумала Эпонина. - Девяносто три. Или девяносто четыре? Пятеро заболели через переливание крови..."
   - Похоже, добрые новости всегда ходят парами, - проговорил Амаду. Заявление Мышкина обнародовали за несколько часов перед появлением ногастиков.
   Эпонина вопросительно поглядела на него.
   - О чем это ты?
   - Ты еще не слыхала о ногастиках? - спросил Амаду с легкой усмешкой. Где же тебя носило?
   Помедлив несколько секунд, Амаду пустился в объяснения.
   - Исследовательская бригада возле стены второго поселения как раз расширяла проделанное ими отверстие. И сегодня из него выбрались шестеро странных существ. Эти ногастики, как их окрестил телерепортер, очевидно, и есть жители другого поселения. Они похожи на волосатый мяч для гольфа, снабженный шестью длинными членистыми ногами. Они такие быстрые... целый час сновали вокруг людей, биотов и оборудования. А потом исчезли в той же дыре.
   Эпонина собиралась задать какие-то вопросы о ногастиках, когда из кабинета появился мистер Тернер.
   - Мистер Диаба и мисс Эпонина, - произнес он. - У меня для каждого из вас есть подробное сообщение. Кто хочет быть первым?
   Дивные синие глаза доктора ничуть не переменились.
   - Мистер Диаба пришел раньше меня, - ответила Эпонина. - Поэтому...
   - Леди всегда проходят первыми, - перебил ее Амаду. - В Новом Эдеме тоже.
   Эпонина вошла в кабинет доктора Тернера.
   - Пока все в порядке, - проговорил доктор, когда они остались одни. Вирус не исчез из вашего организма, однако сердечные мышцы не обнаруживают ни малейшего следа поражения. Я не представляю, почему так происходит, но в ряде случаев болезнь прогрессирует медленнее, чем в других...
   "Как же так получается, мой милый доктор, - думала Эпонина, - что ты столь пристально следишь за моим здоровьем, но ни разу не обратил внимания на то, какими глазами я смотрю на тебя?"
   - Но мы будем продолжать регулярное лечение иммунной системы. Медикаменты не вызывают серьезных побочных эффектов, и, возможно, они отчасти сдерживают разрушительную активность вируса... Ну а как вы себя чувствуете?
   В приемную они вышли вместе. Доктор Тернер описал Эпонине симптомы, которые проявятся, если вирус перейдет к следующей стадии развития. И пока очи разговаривали, дверь открылась, в комнату вошла Элли Уэйкфилд. Доктор Тернер не заметил ее, но буквально через мгновение исправил ошибку.
   - Чем я могу помочь вам, молодая леди? - обратился он к Элли.
   - У меня вопрос к Эпонине, - почтительно ответила Элли, - но если я не-вовремя, могу подождать снаружи.
   Доктор Тернер покачал головой, а потом, путаясь, закончил беседу с Эпониной. Она сперва не поняла, что случилось, но, выходя вместе с Элли, заметила взгляд, брошенный доктором на ее студентку. "Три года, - подумала Эпонина, - я мечтала увидеть эти глаза такими. И уже не думала, что он способен на это. А Элли, благословенная, ничего и не заметила".
   День вышел долгим, и Эпонина, направляясь от станции к своей квартире в Хаконе, ощущала крайнюю усталость. Эмоциональное облегчение, которое она получила, избавившись от повязки, уже миновало. Его сменило легкое уныние. Эпонина все пыталась изгнать из сердца ревность к Элли Уэйкфилд.
   Она остановилась перед дверью своей квартиры. Широкая красная полоса на двери свидетельствовала - здесь живет носитель RV-41. Мысленно произнося благодарность судье Мышкину, Эпонина аккуратно отодрала полосу. На двери остался контур. "Завтра закрашу", - подумала она. Оказавшись дома, Эпонина плюхнулась в мягкое кресло и потянулась за табаком. Взяв сигарету в рот, она предвкушала удовольствие. "Я никогда не курю перед студентами, чтобы не подавать им плохого примера. Я курю только здесь - дома. Когда мне одиноко".
   Эпонина редко выходила вечерами в поселок. Обитатели Хаконе недвусмысленно дали ей понять, что не желают видеть в своей среде таких, как она; целых две делегации просили ее оставить деревню, и на двери квартиры несколько раз появлялись довольно непристойные и угрожающие записки. Но Эпонина упрямо отказалась съезжать. Кимберли Гендерсон редко бывала здесь, поэтому в распоряжении Эпонины оказалась куда большая жилплощадь, чем полагалось по норме. К тому же носителю RV-41 нигде в колонии радоваться не будут.
   Эпонина уснула в своем кресле, ей снились поля, заросшие желтыми цветами. И она совершенно не слышала стука, хотя он был очень громким. Эпонина поглядела на часы - уже одиннадцать. Она отворила дверь и увидела перед собой Кимберли Гендерсон.
   - Ой, Эп, я так рада, что ты дома. Мне просто до отчаяния надо с кем-то переговорить... с человеком, которому я могу доверять.
   Трясущейся рукой Кимберли зажгла сигарету и немедленно разразилась монологом.
   - Да-да, знаю, - сказала она, заметив осуждение в глазах Эпонины. - Ты права, я нанюхалась... Мне было необходимо... Добрый старый кокомо... лучше уж химия наделит тебя уверенностью, чем видеть в себе кусок дерьма. - Кимберли неистово затянулась и короткими вздохами выдохнула дым. - Этот паршивый козел на этот раз пошел до конца... Эп, он выгнал меня... Проклятый сукин сын - решил, что вправе делать все, что захочет... А я-то мирилась со всеми его увлечениями, даже позволяла ему брать в постель молодых девиц, чтобы вдвоем мы могли лучше развлечь его... но все-таки я была "ичибан" [первая, единственная (яп.)], номером первым, во всяком случае, так считала...
   Кимберли затушила сигарету и лихорадочно стиснула кулаки. Она готова была заплакать.
   - Итак, сегодня он велел мне убираться... "Что, - спрашиваю, - что ты имеешь в виду?.. А он говорит: "Ты уезжаешь отсюда"... Ни улыбки, ни вопросов... "Забирай свои вещи, будешь жить на квартире в "Ксанаду".
   - Я отвечаю: "Там же шлюхи живут"... Он улыбается и молчит... "Значит так, - говорю, - ты меня бросил"... Тут я рассвирепела... "Ты этого не сделаешь"... Я замахнулась, хотела ударить его, он как схватит меня за руку да как отвесит плюху... "Ты сделаешь так, - говорит, - как я приказываю"... "И не подумаю, - говорю, - мать твою так и этак"... Беру вазу и бросаю ее. Она ударилась о стул и разбилась. Тут пара мужиков заломила мне руки за спину... А он говорит: "Уберите ее отсюда".
   - Словом, отвели они меня в новую квартиру. Все хорошо и уютно. В гостиной большая коробка кокомо. Я накурилась и вспорхнула... "Все, говорю себе, - не так уж и плохо. Во всяком случае, не придется теперь потакать сексуальным прихотям Тосио"... Иду я в казино повеселиться, а они красуются вдвоем. Тут я взбесилась, закричала, принялась браниться, визжать, бросилась на нее... кто-то ударил меня по голове... очнулась я на полу казино, а Тосио склоняется надо мной... шипит: "Если ты, мол, посмеешь еще раз выкинуть подобную штуку, тебя похоронят возле Марчелло Данни".
   Кимберли укрыла лицо в ладонях и зарыдала.
   - Ох, Эп, - проговорила она через несколько секунд. - Я такая беспомощная... Куда обратиться, что делать?
   И прежде чем Эпонина могла что-либо ответить, Кимберли вновь заговорила:
   - Знаю я, знаю... Можно вернуться на работу в госпиталь. Им до сих пор нужны сестры, настоящие. Кстати, где твой Линкольн?
   Эпонина улыбнулась и показала на чулан.
   - Неплохо придумала, - Кимберли расхохоталась. - Пусть сидит в темноте. Выпустишь, чтобы вытер в ванной, вымыл посуду и приготовил обед. А потом пусть топает обратно в свой чулан... - Она захихикала. - У них эта штука не работает, ты не пробовала? То есть они снабжены ею, на взгляд точно то же самое, но не твердеет. Раз ночью я набралась и потребовала, чтобы он залез на меня. Но когда я сказала ему "ну давай", он не знал, что делать... Впрочем, такое случается и с мужчинами.
   Кимберли вскочила и зашагала по комнате.
   - Даже не знаю, зачем я пришла, - проговорила она, раскуривая еще одну сигарету. - Наверное, решила, что, может быть, ты и я... мы же были когда-то подругами... - голос ее умолк. - Я совершенно опустилась, такая тоска. Ужасная, жуткая. Я не могу больше выносить все это. Не знаю, на что я рассчитывала... у тебя, конечно, своя собственная жизнь... Мне лучше идти.
   Кимберли пересекла комнату и обняла Эпонину.
   - Ну будь умницей. До свидания. Не беспокойся обо мне, все будет в порядке.
   И только после того как за Кимберли закрылась дверь, Эпонина осознала, что не произнесла ни единого слова, пока ее бывшая приятельница находилась в комнате. Эпонина не сомневалась, что никогда более не увидит Кимберли.
   5
   Шло открытое заседание сената, которое вправе был посетить любой колонист. Все три сотни мест на галерее были заняты. Еще сотня людей стояла возле стен или сидела в проходах. Находящиеся в зале 24 члена законодательного органа Нового Эдема слушали выступление председательствовавшего губернатора Кэндзи Ватанабэ.
   - Сегодня мы продолжим слушания по вопросам бюджета, - проговорил Кэндзи, несколько раз стукнув молотком, чтобы утихомирить собравшихся. Сейчас выступит директор госпиталя Нового Эдема, доктор Роберт Тернер. Он представит отчет о расходовании средств, выделенных на здравоохранение в прошлом году, и сообщит о своих потребностях на будущий год.
   Подойдя к трибуне, доктор Тернер подозвал двух Тиассо, сидевших возле нее. Биоты торопливо установили проектор и подвесили кубический экран для наглядного материала, которым доктор намеревался подкрепить свои аргументы.
   - За последний год мы достигли немалых успехов, - начал Тернер, - как в области медицинского обеспечения, так и в постижении природы нашей кары ретровируса RV-41, продолжающего поражать население колонии. За последние двенадцать месяцев мы полностью изучили жизненный цикл этого сложного организма, разработали методики, позволяющие в точности определять наличие вируса в организме...
   - Семь месяцев назад каждый обитатель Нового Эдема в течение трех недель прошел соответствующее обследование. Тогда ретровирусом были заражены 96 человек. После завершения всеобщего обследования обнаружился лишь один новый носитель. Однако за истекшее время вирус RV-41 погубил трех человек, так что в настоящее время им заражено 94 человека...
   - RV-41 - это смертельно опасный ретровирус, который поражает сердечную мышцу, приводя к необратимой атрофии; все носители его в конечном счете погибают. Лекарства от болезни пока не существуют. Сейчас мы экспериментируем с самыми разнообразными средствами, позволяющими замедлить развитие болезни, и добились некоторых, впрочем относительных, успехов. Но если нас не посетит внезапное озарение, приходится с прискорбием констатировать, что все пораженные ретровирусом в конце концов падут его жертвой.
   - На схеме, которую вы видите в проекционном кубе, показаны различные стадии развития болезни. Ретровирус передается от человека к человеку при контакте с жидкостями организма, а именно с семенной и кровью. Прочих возможностей передачи болезни не существует. Повторяю, - доктор Тернер теперь уже кричал, чтобы его слышали за гомоном толпы на галерее. - Мы доказали, что вирус передается лишь там, где возможен непосредственный контакт с кровью и семенной жидкостью. Конечно, мы не можем решительно отрицать, что прочие выделения организма, такие, как пот, слизь, слезы, слюна и моча, не могут передавать заболевание, однако полученные нами данные пока позволяют утверждать, что с ними RV-41 не передается.
   На галерке вовсю переговаривались. Губернатор Ватанабэ несколько раз стукнул молотком, чтобы в зале притихли. Роберт Тернер прочистил горло и продолжил:
   - Наш ретровирус является очень умным, если возможно использовать это слово, он превосходно приспособлен к своему хозяину, что следует из диаграммы, представленной в кубе; на первых двух стадиях развития вирус ничем себя не проявляет и практически без всякого ущерба для организма пребывает внутри крови и половых клеток. Не исключено, что именно в это время он уже начинает воздействовать на иммунную систему. Однако мы не можем утверждать этого, поскольку все диагностические показатели свидетельствуют о том, что на данной стадии иммунная система остается здоровой.
   - Мы не знаем, что именно приводит к поражению иммунной системы. В сложном человеческом организме происходят какие-то необъяснимые процессы выявлением их мы и займемся в самое ближайшее время, - которые вдруг сигнализируют ретровирусу RV-41, что иммунная система уязвима, и он переходит к решительной атаке. Содержание вируса в крови и семенной жидкости внезапно возрастает на несколько порядков. Как раз в этот момент болезнь делается наиболее заразной, и именно тогда поражается наша иммунная система.
   Доктор Тернер помедлил и, пошелестев бумагами, продолжил:
   - Интересно, что иммунная система _всегда_ не выдерживает этой атаки. Каким-то образом RV-41 узнает момент, когда он может победить, и никогда не множится до тех пор, пока не возникает состояние, характеризующееся высокой уязвимостью. А после разрушения иммунной системы начинается атрофия сердечной мышцы, за которой следует легко предсказуемая смерть.
   - На поздних стадиях заболевания ретровирус RV-41 полностью пропадает из семенной жидкости и крови. Нетрудно понять, что исчезновение его весьма затрудняет процесс диагностики. Куда он девается? Скрывается ли каким-то образом или же имеет место другое, еще не известное нам явление? Как именно вирус разрушает сердечную мышцу или же атрофия является просто побочным эффектом в начальной стадии атаки на иммунную систему? Мы не можем сейчас ответить на все эти вопросы.
   Доктор сделал паузу, чтобы глотнуть воды.
   - Половину средств в прошлом году мы потратили на исследование происхождения этой болезни. Ходили слухи, что RV-41 каким-то образом порожден Новым Эдемом, что этот вирус играет определенную роль в дьявольском эксперименте инопланетян. Подобные разговоры абсолютно нелепы. Несомненно то, что мы принесли этот вирус с Земли. Два пассажира "Санта-Марии" умерли от RV-41 с интервалом в три месяца: первый скончался еще во время перелета от Земли к Марсу. Совершенно уверен - хотя это едва ли может подбодрить нас, - что в настоящее время нашим друзьям и коллегам на Земле также приходится сражаться с этим дьяволом.
   - О причинах возникновения вируса RV-41 можно только гадать; если бы база медицинских данных, захваченная нами с Земли, была на порядок больше, возможно, я сумел бы точно установить его происхождение... тем не менее хочу отметить, что геном ретровируса RV-41 поразительно схож с патогеном, полученным в начале XXII века методами генной инженерии людьми в ходе программы вакцинации.
   - Разрешите объяснить подробнее. После успешной разработки предохранительных вакцин от ретровируса СПИДа, свирепствовавшего на Земле в последние два десятилетия XX века, медицинская технология занялась биологическим конструированием, чтобы расширить диапазон действия вакцин. Для этого биологи и врачи преднамеренно _сконструировали_ новые, более смертоносные ретровирусы и бактерии, чтобы доказать, что созданные ими вакцины обладают более широким диапазоном успешного применения. Эта работа проводилась, конечно, под тщательнейшим контролем, без всякого риска для населения.
   - Но после Великого хаоса финансирование исследований резко сократилось, многие из медицинских лабораторий были тогда закрыты. Опасные патогенные вирусы находились в институтах, разбросанных по всему свету; считалось, что все такие культуры были уничтожены. Если этого не случилось... мы можем получить объяснения. Ретровирус, поражающий нас в Новом Эдеме, удивительно похож на вирус AQT-19, созданный в 2107 году в Медицинской лаборатории Лаффона в Сенегале. Конечно, может существовать и природный агент, обладающий геномом, аналогичным AQT-19; тогда все мои соображения окажутся неправильными. И тем не менее я полагаю, что были уничтожены не все образцы AQT-19, хранившиеся в заброшенной лаборатории в Сенегале. Я убежден, что этот ретровирус каким-то образом уцелел и, слегка изменившись за последующие столетия, - быть может, через организм обезьяны, - нашел путь обратно к человеку. Стало быть, _человек сам_ создал ту губительную болезнь, что теперь убивает нас.
   Галерея словно взорвалась. Губернатор Ватанабэ постучал вновь, чтобы аудитория успокоилась, жалея, что доктор Тернер не умолчал про свои выводы. Директор госпиталя перешел к описанию проектов, финансирование которых он считал необходимым в наступающем году. Доктор Тернер запрашивал примерно _вдвое_ больше, чем год назад. Сенаторы тихо стонали.
   Выступающие следом за Робертом Тернером ничего существенного сказать не могли. Все знали, что теперь надо ждать речи Иэна Макмиллана, кандидата в губернаторы от оппозиции на предстоящих через три месяца выборах. Понятно было, что правящий губернатор Кэндзи Ватанабэ и кандидат от его политической партии Дмитрий Уланов являлись сторонниками значительного увеличения ассигнований на медицину, даже если для этого потребуется ввести новые налоги. Макмиллан, по слухам, возражал против увеличения средств, выделяемых доктору Тернеру.
   Иэн Макмиллан потерпел жестокое поражение от Кэндзи Ватанабэ на первых проведенных в колонии всеобщих выборах. После этого мистер Макмиллан переехал из Бовуа в Хаконе и был избран в сенат от района Вегаса; он также занимал выгодное положение в крепнущей деловой империи Тосио Накамуры. Это был брак по расчету. Накамуре требовался кандидат, приемлемый для большинства колонистов и согласный управлять колонией от его имени, а Макмиллан, человек амбициозный, аморальный и беспринципный, стремился занять пост губернатора.
   - После выступления доктора Тернера, - начал свою речь Макмиллан, очень просто открыть наши сердца и кошельки, выделив ему деньги на все запросы. Именно это и является недостатком слушаний по бюджету. Глава каждого департамента может уверенно обосновать необходимость своих предложений. Но, разбирая каждый пункт по отдельности, мы упускаем из виду всю картину. Дело не в том, что программа доктора Тернера не стоит затрат. Однако, прежде чем решать, следует установить истинные приоритеты.
   Стиль речи Макмиллана значительно улучшился с тех пор, как он переехал в Хаконе. Речи ему, конечно, писали. Впрочем, он не был природным оратором и временами заученные жесты казались просто комичными. В основном Макмиллан хотел подчеркнуть, что носители RV-41 составляют менее 5% населения Нового Эдема и помощь им осуществляется чрезмерно дорогой ценой.
   - Почему же остальные колонисты должны терпеть лишения ради такой небольшой группы? - заявил он и добавил: - К тому же существуют и более неотложные дела, требующие дополнительных ассигнований; они затрагивают интересы каждого колониста и имеют непосредственное отношение к выживанию самой колонии.
   Макмиллан изложил собственную версию появления ногастиков из соседнего с земным поселения, посеявших панику в рядах исследовательской бригады. По его оценке, подобная вылазка заслуживала едва ли не объявления войны. Макмиллан заявил, что за ногастиками несомненно последуют "существа еще более жуткие", которые доберутся до всех колонистов, а тем более до детей и женщин.
   - Деньги, затраченные на оборону, - проговорил он, - израсходованы в интересах каждого.
   Кандидат Макмиллан также предположил, что работы по регулированию погоды "намного важнее для обеспечения благосостояния колонии", чем медицинская программа доктора Тернера. Он воздал хвалу инженерам-метеорологам и объявил, что настанет время, когда колонисты сами будут точно предсказывать погоду.
   Речь его неоднократно прерывалась аплодисментами с галереи. Обратившись, наконец, к страданиям людей, пораженных RV-41, мистер Макмиллан заявил, что располагает "более эффективным" планом разрешения их "жуткой трагедии".
   - Мы построим для них новое поселение, - провозгласил он, - за пределами Нового Эдема, чтобы больные смогли в мире провести свои последние дни.
   - Полагаю, - сказал он, - что роль медицины в отношении RV-41 следует ограничить лишь выявлением тех механизмов, с помощью которых эта зараза передается от человека к человеку. И пока эти исследования не завершены, интересам каждого колониста, в том числе и несчастных, являющихся разносчиками этой болезни, наилучшим образом отвечает карантин, чтобы никто из носителей не мог случайно стать причиной заражения.
   Николь вместе с семьей находилась на галерее. Они уговорили прийти с ними даже Ричарда, не любившего политических сборищ. Речь Макмиллана возмутила его. Николь же попросту испугалась. Слова бывшего капитана даже по-своему привлекали. "Интересно, кто пишет ему речи", - подумала она, дослушав выступление до конца. И принялась корить себя за то, что недооценила Накамуру.
   К концу выступления Макмиллана Элли Уэйкфилд незаметно покинула свое место на галерее. И ее родители, к собственному удивлению, через несколько минут обнаружили свою дочь внизу среди сенаторов; она приближалась к трибуне. Удивлены были и другие сидевшие на галерее, полагавшие, что выступление Макмиллана завершает сегодняшнюю программу. Все уже собирались расходиться. Но многие уселись, когда Кэндзи Ватанабэ представил Элли.
   - Изучая право в колледже, - начала Элли, в ее голосе слышалось явное волнение, - мы обращаемся к конституции нашей колонии и процедурам сената. Мало кому известно, что любой гражданин Нового Эдема имеет право выступить на открытом заседании сената...
   Прежде чем продолжить, Элли глубоко вздохнула. На галерее Николь с Эпониной наклонились вперед - к поручню ограды.
   - Я решила выступить сегодня, - проговорила Элли, - так как считаю свое мнение о вирусе RV-41 уникальным, потому что я, во-первых, молода, а во-вторых, за исключением трех последних лет моей жизни, не имела возможности общаться с другими людьми, кроме членов своей семьи. По обеим этим причинам человеческая жизнь представляет для меня сокровище. Я намеренно выбрала это слово: сокровище - это огромная ценность. Выступавший перед вами самоотверженный врач работает не только днем, но иногда и ночами, чтобы сохранить нас здоровыми, а значит, такой же мерой оценивает человеческую жизнь.
   - Доктор Тернер только что объяснил нам, почему необходимо финансировать его программу. Он сказал о том, _что_ представляет собой эта болезнь и _каким образом_ он пытается бороться с ней. Доктор предполагает, что все мы понимаем причины. Выслушав мистера Макмиллана, - Элли глянула в сторону предыдущего оратора, - я усомнилась в этом.
   - Мы должны продолжать бороться с этой ужасной болезнью до тех пор, пока наконец не сумеем одолеть ее, потому что любая человеческая жизнь настоящее сокровище. Каждая личность - это чудо, удивительная комбинация сложных химических веществ, порождающая свои особенные таланты, мечты и накопившая собственный опыт. Ничего не может быть более важным для колонии, чем деятельность, направленная на сохранение человеческой жизни.