Страница:
Мы всегда поддерживали отношения, подумала Джин. Приезжая в Вашингтон, они всегда звонили, чтобы пригласить меня на обед. Майкл Соммерс умер несколько лет назад, но Алиса, узнав о встрече выпускников, позвонила и взяла с Джин обещание позавтракать с ней утром, перед поездкой в Вест-Пойнт.
Так как с Лаурой они не встретились, у Джин появилось время подумать. Завтра, за завтраком, она расскажет Алисе о Лили, покажет факсы, письмо с расческой и волосами. Любой, кто знал о ребенке, должен был видеть записи доктора Коннорса, думала она. Этот кто-то находился в то время здесь или знал того, кто был здесь и завладел архивом. Алиса может помочь найти нужного человека, поговорив с местными полицейскими. Она постоянно упоминала, что они все еще пытаются найти убийцу Карен.
— Джин, рад тебя снова видеть. — Марк Флейшман беседовал с Робби Брентом, но сейчас подошел к ней. — Прекрасно выглядишь, хотя и расстроена. Тот парнишка-репортер и тебя сцапал?
Она кивнула.
— Да. Марк, я в шоке. Я не знала, что погиб еще кто-то кроме Дебби, ну и, разумеется, Элисон.
Флейшман кивнул.
— Я тоже. Правда, я и про Дебби не слышал. Меня никогда не волновало ничего, имеющее отношение к Стоункрофту, пока мной не связался Джек Эмерсон.
— О чем тебя спрашивал Джейк Перкинс?
— Хотел знать мое мнение, как психиатра, по такому вопросу: поскольку все пятеро погибли не одновременно, во время катастрофы, например, то не думаю ли я, что столько смертей для такой маленькой группы людей явление довольно необычное? Я сказал ему, что и думать нечего — показатели явно завышенные. Так оно и есть.
Джин кивнула.
— Он сказал мне, что, судя по его изысканиям, подобное соотношение годится скорее для военного времени, хотя, по его словам, известны такие семьи, школьные классы, спортивные команды, на которых словно порчу навели. Марк, я не думаю, что порча. Скорее, зловещая тайна.
Все это случайно подслушал Джек Эмерсон. Улыбка, с которой он перечислял их достижения, сползла с его лица, сменившись негодованием.
— Я просил этого мальчишку, Перкинса, больше никому не показывать список, — сказал он.
Его как раз услышал Картер Стюарт, который вошел в нишу вместе с Лаурой Уилкокс.
— Уверяю вас, он показывает, — резко сказал он. — Предлагаю всем, кто еще не стал добычей этого юноши, говорить ему, что вы не собираетесь смотреть список. У меня сработало.
Джин стояла сбоку от входа и Лаура, когда вошла, не заметила ее.
— Можно к вам? — пошутила она. — Или я по ошибке забрела в мужской клуб?
Улыбаясь, она поочередно обошла всех мужчин, сначала внимательно изучая их бейджи, а затем целуя каждого в щеку.
— Марк Флейшман, Гордон Эймори, Робби Брент, Джек Эмерсон. И, конечно же, Картер, которого я знала как Гови, и который все еще не поцеловал меня. Вы все прекрасно выглядите. Теперь вы видите, в чем разница.
Я достигла своей вершины в шестнадцать, и с тех пор неуклонно иду под гору. Вы же четверо и Гови, то есть, Картер, тогда лишь начинали подниматься.
Наконец она заметила Джин и бросилась ее обнимать.
Лаура растопила сковывавший их лед. Марк Флейшман заметил, что присутствующие расслабились: учтивые выражения сменились веселыми улыбками, и все тут же разобрали бокалы с лучшим вином, прибереженные для награждаемых выпускников.
Лаура до сих пор сногсшибательна, думал он. Тридцать восемь-тридцать девять, как и всем нам, но выглядит на тридцать. И костюм ее, похоже, дороже некуда. Телесериал, в котором она снималась, завершили несколько лет назад. Интересно, чем она с тех пор занималась? Марк знал о ее тяжелом бракоразводном процессе, с исками и встречными исками — читал на шестой странице «Нью-Йорк Пост». Он усмехнулся, когда она поцеловала Горди второй раз. Когда-то ты был от меня без ума, — поддразнила она.
Потом настал его черед.
— Марк Флейшман, — сказала она, затаив дыхание. — Клянусь Богом, ты ревновал, когда я встречалась с Барри Даймондом. Я права?
Он улыбнулся.
— Да, Лаура, ты права. Но это было очень давно.
— А я помню, — лучезарно улыбнулась она.
Он читал о герцогине Виндзорской, которая умела так говорить с людьми, что каждому казалось, будто он с ней наедине. Он следил за тем, как Лаура накинулась на очередного знакомого.
— Я тоже помню, Лаура, — почти неслышно сказал он. — Все помню.
10
11
12
13
14
Так как с Лаурой они не встретились, у Джин появилось время подумать. Завтра, за завтраком, она расскажет Алисе о Лили, покажет факсы, письмо с расческой и волосами. Любой, кто знал о ребенке, должен был видеть записи доктора Коннорса, думала она. Этот кто-то находился в то время здесь или знал того, кто был здесь и завладел архивом. Алиса может помочь найти нужного человека, поговорив с местными полицейскими. Она постоянно упоминала, что они все еще пытаются найти убийцу Карен.
— Джин, рад тебя снова видеть. — Марк Флейшман беседовал с Робби Брентом, но сейчас подошел к ней. — Прекрасно выглядишь, хотя и расстроена. Тот парнишка-репортер и тебя сцапал?
Она кивнула.
— Да. Марк, я в шоке. Я не знала, что погиб еще кто-то кроме Дебби, ну и, разумеется, Элисон.
Флейшман кивнул.
— Я тоже. Правда, я и про Дебби не слышал. Меня никогда не волновало ничего, имеющее отношение к Стоункрофту, пока мной не связался Джек Эмерсон.
— О чем тебя спрашивал Джейк Перкинс?
— Хотел знать мое мнение, как психиатра, по такому вопросу: поскольку все пятеро погибли не одновременно, во время катастрофы, например, то не думаю ли я, что столько смертей для такой маленькой группы людей явление довольно необычное? Я сказал ему, что и думать нечего — показатели явно завышенные. Так оно и есть.
Джин кивнула.
— Он сказал мне, что, судя по его изысканиям, подобное соотношение годится скорее для военного времени, хотя, по его словам, известны такие семьи, школьные классы, спортивные команды, на которых словно порчу навели. Марк, я не думаю, что порча. Скорее, зловещая тайна.
Все это случайно подслушал Джек Эмерсон. Улыбка, с которой он перечислял их достижения, сползла с его лица, сменившись негодованием.
— Я просил этого мальчишку, Перкинса, больше никому не показывать список, — сказал он.
Его как раз услышал Картер Стюарт, который вошел в нишу вместе с Лаурой Уилкокс.
— Уверяю вас, он показывает, — резко сказал он. — Предлагаю всем, кто еще не стал добычей этого юноши, говорить ему, что вы не собираетесь смотреть список. У меня сработало.
Джин стояла сбоку от входа и Лаура, когда вошла, не заметила ее.
— Можно к вам? — пошутила она. — Или я по ошибке забрела в мужской клуб?
Улыбаясь, она поочередно обошла всех мужчин, сначала внимательно изучая их бейджи, а затем целуя каждого в щеку.
— Марк Флейшман, Гордон Эймори, Робби Брент, Джек Эмерсон. И, конечно же, Картер, которого я знала как Гови, и который все еще не поцеловал меня. Вы все прекрасно выглядите. Теперь вы видите, в чем разница.
Я достигла своей вершины в шестнадцать, и с тех пор неуклонно иду под гору. Вы же четверо и Гови, то есть, Картер, тогда лишь начинали подниматься.
Наконец она заметила Джин и бросилась ее обнимать.
Лаура растопила сковывавший их лед. Марк Флейшман заметил, что присутствующие расслабились: учтивые выражения сменились веселыми улыбками, и все тут же разобрали бокалы с лучшим вином, прибереженные для награждаемых выпускников.
Лаура до сих пор сногсшибательна, думал он. Тридцать восемь-тридцать девять, как и всем нам, но выглядит на тридцать. И костюм ее, похоже, дороже некуда. Телесериал, в котором она снималась, завершили несколько лет назад. Интересно, чем она с тех пор занималась? Марк знал о ее тяжелом бракоразводном процессе, с исками и встречными исками — читал на шестой странице «Нью-Йорк Пост». Он усмехнулся, когда она поцеловала Горди второй раз. Когда-то ты был от меня без ума, — поддразнила она.
Потом настал его черед.
— Марк Флейшман, — сказала она, затаив дыхание. — Клянусь Богом, ты ревновал, когда я встречалась с Барри Даймондом. Я права?
Он улыбнулся.
— Да, Лаура, ты права. Но это было очень давно.
— А я помню, — лучезарно улыбнулась она.
Он читал о герцогине Виндзорской, которая умела так говорить с людьми, что каждому казалось, будто он с ней наедине. Он следил за тем, как Лаура накинулась на очередного знакомого.
— Я тоже помню, Лаура, — почти неслышно сказал он. — Все помню.
10
Забавно, отметил он, на вечеринке все так и крутятся вокруг Лауры, прямо как в старые добрые времена, хотя она и в подметки не годится другим награждаемым выпускникам. Все, чем она может гордиться, это роль в сериале, где она сыграла блондинку-пустышку, все мысли которой лишь о себе, любимой. Как раз ее тип, подумал он.
Да, пока она выглядит чертовски здорово, расцвела напоследок и упивается этим — ведь увядание уже не за горами. У глаз и рта виднеются морщинки. Он помнил, у ее матери была такая же тонкая бумажная кожа — верный признак, что годы берут свое. Если Лаура проживет еще десять лет, то разве что пластическая хирургия... Впрочем, хватит об этом.
Ведь она не проживет еще десять лет.
Временами, порою на несколько месяцев, Филин отступал в укромное место глубоко внутри него. В такие дни он почти готов был поверить — все злодеяния Филина ему пригрезились. А иногда, как сейчас, он чуял, что Филин живет у него внутри. Он видел голову Филина, желтые омуты его глаз с угольками зрачков. Он ощущал, как когти Филина впились в ветку дерева. Стало щекотно, значит, Филин распушил внутри него свои мягкие перья. Обдало воздухом, значит, машет крыльями — спикировал на свою добычу.
Вид Лауры заставил Филина сняться с насеста. Почему он так долго тянул, прежде чем подобраться к ней? Филин требовал ответа, а он боялся сказать. Не потому ли, что после убийства Лауры и Джин, его власть над жизнью и смертью исчезнет вместе с ними? Лаура должна была умереть еще двадцать лет назад. Но та ошибка освободила его.
Тот промах, тот удар судьбы преобразил его — он перестал был нытиком, который выдавливал из себя: «Й-й-й-яаа ф-ф-фффиииил-л-л-лииин-н-н, я ж-ж-жив-в-в-вву на д-д-д-д-д...» — он стал Филином, могучим и беспощадным хищником.
Кто-то разглядывал его бейдж — очкарик с жидкими волосами, в умеренно дорогом темно-сером костюме. Затем мужчина улыбнулся и подал ему руку. «Джоэл Ниман», — представился он.
Джоэл Ниман. Ну конечно! Он играл Ромео в школьном спектакле. Это о нем Элисон написала в своей колонке: «К всеобщему удивлению, Ромео (он же — Джоэл Ниман), умудрился вспомнить большинство своих реплик».
— Ты завязал со сценой? — спросил Филин, улыбнувшись в ответ.
Ниман поразился.
— А у тебя хорошая память. Думаю, что театру неплохо и без меня, — сказал он.
— Я помню, как Элисон написала о тебе в рецензии.
Ниман рассмеялся.
— Помню-помню. А я вот как раз собирался сказать ей, что она оказала мне услугу. Я выучился на бухгалтера, так что все к лучшему. Ужасно жаль ее, верно?
— Ужасно, — согласился Филин.
— Я читал, сначала это сочли убийством, собирались расследовать, но сейчас в полиции уверены, что она ударилась об воду и потеряла сознание.
— Что ж, значит, в полиции болваны. Джоэл Ниман выразил любопытство:
— Ты считаешь, что Элисон убили?
Филин внезапно осознал, что слишком разошелся.
— Судя по тому, что я читал, она нажила себе немало врагов, — сказал он, взвешивая каждое слово. — Так что все возможно. Может, полицейские правы. Не зря постоянно предупреждают: не купайтесь в одиночку.
— Ромео! Мой Ромео! — раздался пронзительный вопль.
Марси Роджерс, игравшая в школьном спектакле Джульетту, хлопнула Нимана по плечу. Он обернулся. У Марси все те же каштановые кудряшки, но сейчас пряди кое-где золотились. Она приняла театральную позу.
— Весь мир должен влюбиться в ночь[8].
— Глазам не верю! Джульетта! — воскликнул Джоэл Ниман, сияя от радости.
Марси мельком глянула на Филина.
— Здрасьте. Повернулась к Ниману.
— Тебе нужно познакомиться с моим Ромео по жизни. Пойдем, он где-то в баре.
Отбракован. Так же, как раньше в Стоункрофте. Марси даже взглянула на его бейдж. Он ей неинтересен. Филин огляделся. Джин Шеридан и Лаура Уилкокс стоят у барной стойки. Он изучал профиль Джин. В отличие от Лауры, она из тех женщин, которые с годами выглядят лучше. Несомненно, сейчас она совсем другая, лишь черты лица остались прежними. Изменились осанка, голос, манера держаться. Конечно, ее волосы и одежда уже не те, что раньше, но все же основные перемены не внешние, а внутренние. В детстве она стеснялась своих скандальных родителей. Случалось, что копам приходилось надевать на них наручники.
Филин подошел к барной стойке и взял тарелку. Похоже, он осознал причину своего двойственного отношения.
Джин. За время учебы в Стоункрофте она несколько раз обошлась с ним по-дружески, например, когда его не взяли в футбольную команду. Помнится, на последнем курсе, весной, он даже хотел назначить ей свидание. Он был уверен, что она ни с кем не встречается. Иногда, теплыми субботними вечерами, он прятался за деревьями в парке, куда обычно после кино съезжались машины с парочками. Он ни разу ни с кем не видел Джин.
Прочь мысли о хорошем, слишком поздно останавливаться. Несколько часов назад, глядя, как она входит в отель, он наконец-то решился убить ее. Внезапно он понял, почему принял это решение. Его мать говорила: «в тихом омуте черти водятся». Может, Джинни и была с ним любезна пару раз, но, скорее всего, она лицемерка, наподобие Лауры — тоже насмехалась над несчастным дурачком, который мочился в штаны, распускал нюни и заикался.
Он угощался салатом. Ну и что, если она не встречалась в парке с сопляками из их класса? Зато мисс «Святая Невинность» крутила роман с курсантом Вест-Пойнта, уж он-то все об этом знал.
Его захлестнула ярость, значит, скоро придется выпустить Филина.
Он не притронулся к итальянской пасте, отборной вареной лососине и зеленому горошку с ветчиной. Лаура и Джин как раз уселись за стол награждаемых выпускников. Джин заметила его и помахала ему рукой. Лили — вылитая ты, подумал он. Сходство и правда поразительное.
Эта мысль обострила аппетит.
Да, пока она выглядит чертовски здорово, расцвела напоследок и упивается этим — ведь увядание уже не за горами. У глаз и рта виднеются морщинки. Он помнил, у ее матери была такая же тонкая бумажная кожа — верный признак, что годы берут свое. Если Лаура проживет еще десять лет, то разве что пластическая хирургия... Впрочем, хватит об этом.
Ведь она не проживет еще десять лет.
Временами, порою на несколько месяцев, Филин отступал в укромное место глубоко внутри него. В такие дни он почти готов был поверить — все злодеяния Филина ему пригрезились. А иногда, как сейчас, он чуял, что Филин живет у него внутри. Он видел голову Филина, желтые омуты его глаз с угольками зрачков. Он ощущал, как когти Филина впились в ветку дерева. Стало щекотно, значит, Филин распушил внутри него свои мягкие перья. Обдало воздухом, значит, машет крыльями — спикировал на свою добычу.
Вид Лауры заставил Филина сняться с насеста. Почему он так долго тянул, прежде чем подобраться к ней? Филин требовал ответа, а он боялся сказать. Не потому ли, что после убийства Лауры и Джин, его власть над жизнью и смертью исчезнет вместе с ними? Лаура должна была умереть еще двадцать лет назад. Но та ошибка освободила его.
Тот промах, тот удар судьбы преобразил его — он перестал был нытиком, который выдавливал из себя: «Й-й-й-яаа ф-ф-фффиииил-л-л-лииин-н-н, я ж-ж-жив-в-в-вву на д-д-д-д-д...» — он стал Филином, могучим и беспощадным хищником.
Кто-то разглядывал его бейдж — очкарик с жидкими волосами, в умеренно дорогом темно-сером костюме. Затем мужчина улыбнулся и подал ему руку. «Джоэл Ниман», — представился он.
Джоэл Ниман. Ну конечно! Он играл Ромео в школьном спектакле. Это о нем Элисон написала в своей колонке: «К всеобщему удивлению, Ромео (он же — Джоэл Ниман), умудрился вспомнить большинство своих реплик».
— Ты завязал со сценой? — спросил Филин, улыбнувшись в ответ.
Ниман поразился.
— А у тебя хорошая память. Думаю, что театру неплохо и без меня, — сказал он.
— Я помню, как Элисон написала о тебе в рецензии.
Ниман рассмеялся.
— Помню-помню. А я вот как раз собирался сказать ей, что она оказала мне услугу. Я выучился на бухгалтера, так что все к лучшему. Ужасно жаль ее, верно?
— Ужасно, — согласился Филин.
— Я читал, сначала это сочли убийством, собирались расследовать, но сейчас в полиции уверены, что она ударилась об воду и потеряла сознание.
— Что ж, значит, в полиции болваны. Джоэл Ниман выразил любопытство:
— Ты считаешь, что Элисон убили?
Филин внезапно осознал, что слишком разошелся.
— Судя по тому, что я читал, она нажила себе немало врагов, — сказал он, взвешивая каждое слово. — Так что все возможно. Может, полицейские правы. Не зря постоянно предупреждают: не купайтесь в одиночку.
— Ромео! Мой Ромео! — раздался пронзительный вопль.
Марси Роджерс, игравшая в школьном спектакле Джульетту, хлопнула Нимана по плечу. Он обернулся. У Марси все те же каштановые кудряшки, но сейчас пряди кое-где золотились. Она приняла театральную позу.
— Весь мир должен влюбиться в ночь[8].
— Глазам не верю! Джульетта! — воскликнул Джоэл Ниман, сияя от радости.
Марси мельком глянула на Филина.
— Здрасьте. Повернулась к Ниману.
— Тебе нужно познакомиться с моим Ромео по жизни. Пойдем, он где-то в баре.
Отбракован. Так же, как раньше в Стоункрофте. Марси даже взглянула на его бейдж. Он ей неинтересен. Филин огляделся. Джин Шеридан и Лаура Уилкокс стоят у барной стойки. Он изучал профиль Джин. В отличие от Лауры, она из тех женщин, которые с годами выглядят лучше. Несомненно, сейчас она совсем другая, лишь черты лица остались прежними. Изменились осанка, голос, манера держаться. Конечно, ее волосы и одежда уже не те, что раньше, но все же основные перемены не внешние, а внутренние. В детстве она стеснялась своих скандальных родителей. Случалось, что копам приходилось надевать на них наручники.
Филин подошел к барной стойке и взял тарелку. Похоже, он осознал причину своего двойственного отношения.
Джин. За время учебы в Стоункрофте она несколько раз обошлась с ним по-дружески, например, когда его не взяли в футбольную команду. Помнится, на последнем курсе, весной, он даже хотел назначить ей свидание. Он был уверен, что она ни с кем не встречается. Иногда, теплыми субботними вечерами, он прятался за деревьями в парке, куда обычно после кино съезжались машины с парочками. Он ни разу ни с кем не видел Джин.
Прочь мысли о хорошем, слишком поздно останавливаться. Несколько часов назад, глядя, как она входит в отель, он наконец-то решился убить ее. Внезапно он понял, почему принял это решение. Его мать говорила: «в тихом омуте черти водятся». Может, Джинни и была с ним любезна пару раз, но, скорее всего, она лицемерка, наподобие Лауры — тоже насмехалась над несчастным дурачком, который мочился в штаны, распускал нюни и заикался.
Он угощался салатом. Ну и что, если она не встречалась в парке с сопляками из их класса? Зато мисс «Святая Невинность» крутила роман с курсантом Вест-Пойнта, уж он-то все об этом знал.
Его захлестнула ярость, значит, скоро придется выпустить Филина.
Он не притронулся к итальянской пасте, отборной вареной лососине и зеленому горошку с ветчиной. Лаура и Джин как раз уселись за стол награждаемых выпускников. Джин заметила его и помахала ему рукой. Лили — вылитая ты, подумал он. Сходство и правда поразительное.
Эта мысль обострила аппетит.
11
В два часа ночи Джин, так и не сумев заснуть, включила свет и открыла книгу. Почитав с часок, вдруг поняла, что скользит взглядом по строчкам, не улавливая смысл, поэтому устало отложила книгу и снова выключила свет. Нервы напряжены до предела, начинала побаливать голова. Джин вымотали усилия выглядеть общительной и постоянно терзавшая тревога за дочь. Она поймала себя на том, что считает минуты до десяти утра, когда встретится с Алисой Соммерс и расскажет ей о Лили.
Одна мысль не давала ей покоя. За все эти годы я не говорила о ребенке ни одной живой душе. Удочерение было тайным. Доктор Коннорс мертв, его архив уничтожен. Кто мог узнать о ней? Возможно ли, что приемные родители узнали, кто я, и теперь преследуют? Может, они рассказали кому-то еще, и этот человек связался со мной. Но зачем?
Окно, выходившее на задний двор отеля, оставалось открытым, и в номере стало холодно. Взвесив все «за» и «против», Джин вздохнула и откинула одеяло. Если она хочет хоть немного поспать, лучше закрыть окно. Она встала с кровати и, дрожа от холода, подошла к окну. Закрывая створку, случайно глянула вниз. На стоянку заехал автомобиль с выключенными фарами. Охваченная любопытством, она смотрела, как из машины вылез человек и поспешил к служебному входу в отель.
Воротник плаща был поднят, но когда он открыл дверь, она отчетливо увидела его лицо. Интересно, подумала Джин, отходя от окна, чем же занимался до поздней ночи один из наших именитых сотрапезников?
Одна мысль не давала ей покоя. За все эти годы я не говорила о ребенке ни одной живой душе. Удочерение было тайным. Доктор Коннорс мертв, его архив уничтожен. Кто мог узнать о ней? Возможно ли, что приемные родители узнали, кто я, и теперь преследуют? Может, они рассказали кому-то еще, и этот человек связался со мной. Но зачем?
Окно, выходившее на задний двор отеля, оставалось открытым, и в номере стало холодно. Взвесив все «за» и «против», Джин вздохнула и откинула одеяло. Если она хочет хоть немного поспать, лучше закрыть окно. Она встала с кровати и, дрожа от холода, подошла к окну. Закрывая створку, случайно глянула вниз. На стоянку заехал автомобиль с выключенными фарами. Охваченная любопытством, она смотрела, как из машины вылез человек и поспешил к служебному входу в отель.
Воротник плаща был поднят, но когда он открыл дверь, она отчетливо увидела его лицо. Интересно, подумала Джин, отходя от окна, чем же занимался до поздней ночи один из наших именитых сотрапезников?
12
Вызов пришел в главное полицейское управление Гошена в три часа ночи. Пропала Хелен Уэлан из Суррей-Медоуз. Одинокую женщину, сорока с небольшим лет, последним видел сосед. Около полуночи Хелен выгуливала немецкую овчарку по кличке Брут. В три часа ночи семейную пару, жившую рядом с парком, разбудило собачье поскуливание. Они решили выяснить, в чем дело, и обнаружили овчарку, безуспешно пытавшуюся подняться на ноги. Кто-то зверски избил собаку, нанося удары по голове и спине каким-то тяжелым орудием. Поблизости на дороге нашли женскую туфельку.
В четыре часа ночи вызвали Сэма Дигана и назначили в группу по расследованию исчезновения. Сначала он поговорил с доктором Шигелем, ветеринаром, лечившим раненое животное. «По-моему, пес часа два находился без сознания из-за ударов по голове, — сообщил Шигель Дигану. — Судя по всему, их нанесли чем-то вроде монтировки».
Сэм попытался мысленно воссоздать произошедшее. Хелен Уэлан спустила собаку с поводка, чтобы та побегала по парку. Некто, увидев, что она одна на дороге, попытался затащить ее в свою машину. Овчарка бросилась ей на помощь и была безжалостно избита.
Он приехал на улицу, где нашли собаку, и принялся звонить во все дома подряд. Пожилой мужчина, из четвертого по счету дома, заявил, что слышал неистовый собачий лай, примерно в половине первого ночи.
Хелен Уэлан преподает (или преподавала) физкультуру в высшей школе Суррей-Медоуз. Поговорив с ее коллегами, Сэм выяснил, что все прекрасно знали о ее привычке гулять с собакой поздно ночью.
— Она не боялась ходить поздно, говорила нам, что Брут скорее погибнет, чем позволит кому-то ее обидеть, — печально поведал директор школы.
— Она была права, — ответил Сэм. — Ветеринар усыпил пса.
К десяти утра Сэм не продвинулся в расследовании ни на шаг. По словам обезумевшей от горя сестры, жившей в соседнем Ньюбурге, у Хелен не было врагов.
Несколько лет она встречалась со своим коллегой, но на этот семестр он взял отпуск и уехал в Испанию.
Похищена или убита? Сэм не сомневался, что человек, так жестоко изувечивший пса, не пощадит и женщину. Расследование предстоит нелегкое, а на его долю выпадут соседи Хелен и ее школа. Нельзя исключать возможность, что один из чокнутых подростков затаил на нее злобу, а сегодня выплеснул. Судя по фотографии, Хелен очень привлекательна женщина. Может, один из соседей воспылал к ней страстью и был отвергнут.
Оставалось надеяться, что это не одно из непреднамеренных убийств, когда некто убивает незнакомого человека лишь потому, что тот оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Подобные преступления расследовать сложнее всего, и часто они так и остаются нераскрытыми — он терпеть этого не мог. Эти мысли неизбежно привели к Карен Соммерс.
Но ее убийство сложно не раскрыть, подумал Сэм. Его просто сложно доказать.
Убийцей Карен был Сайрес Линдстром, ее приятель, которого она бросила двадцать лет назад — в этом он уверен. Но со следующей недели, после того как подам в отставку, это дело меня больше не касается, напомнил он себе.
И твое тоже, подумал Сэм, сочувственно рассматривая последнюю фотографию голубоглазой, рыжеволосой Хелен Уэлан, которая пока официально значилась «пропавшей без вести, предположительно мертвой».
В четыре часа ночи вызвали Сэма Дигана и назначили в группу по расследованию исчезновения. Сначала он поговорил с доктором Шигелем, ветеринаром, лечившим раненое животное. «По-моему, пес часа два находился без сознания из-за ударов по голове, — сообщил Шигель Дигану. — Судя по всему, их нанесли чем-то вроде монтировки».
Сэм попытался мысленно воссоздать произошедшее. Хелен Уэлан спустила собаку с поводка, чтобы та побегала по парку. Некто, увидев, что она одна на дороге, попытался затащить ее в свою машину. Овчарка бросилась ей на помощь и была безжалостно избита.
Он приехал на улицу, где нашли собаку, и принялся звонить во все дома подряд. Пожилой мужчина, из четвертого по счету дома, заявил, что слышал неистовый собачий лай, примерно в половине первого ночи.
Хелен Уэлан преподает (или преподавала) физкультуру в высшей школе Суррей-Медоуз. Поговорив с ее коллегами, Сэм выяснил, что все прекрасно знали о ее привычке гулять с собакой поздно ночью.
— Она не боялась ходить поздно, говорила нам, что Брут скорее погибнет, чем позволит кому-то ее обидеть, — печально поведал директор школы.
— Она была права, — ответил Сэм. — Ветеринар усыпил пса.
К десяти утра Сэм не продвинулся в расследовании ни на шаг. По словам обезумевшей от горя сестры, жившей в соседнем Ньюбурге, у Хелен не было врагов.
Несколько лет она встречалась со своим коллегой, но на этот семестр он взял отпуск и уехал в Испанию.
Похищена или убита? Сэм не сомневался, что человек, так жестоко изувечивший пса, не пощадит и женщину. Расследование предстоит нелегкое, а на его долю выпадут соседи Хелен и ее школа. Нельзя исключать возможность, что один из чокнутых подростков затаил на нее злобу, а сегодня выплеснул. Судя по фотографии, Хелен очень привлекательна женщина. Может, один из соседей воспылал к ней страстью и был отвергнут.
Оставалось надеяться, что это не одно из непреднамеренных убийств, когда некто убивает незнакомого человека лишь потому, что тот оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Подобные преступления расследовать сложнее всего, и часто они так и остаются нераскрытыми — он терпеть этого не мог. Эти мысли неизбежно привели к Карен Соммерс.
Но ее убийство сложно не раскрыть, подумал Сэм. Его просто сложно доказать.
Убийцей Карен был Сайрес Линдстром, ее приятель, которого она бросила двадцать лет назад — в этом он уверен. Но со следующей недели, после того как подам в отставку, это дело меня больше не касается, напомнил он себе.
И твое тоже, подумал Сэм, сочувственно рассматривая последнюю фотографию голубоглазой, рыжеволосой Хелен Уэлан, которая пока официально значилась «пропавшей без вести, предположительно мертвой».
13
Лаура не прочь была понежиться в постели и поберечь силы для торжественного обеда перед матчем в Вест-Пойнте, но, проснувшись субботним утром, передумала. В попытках обольстить Горди Эймори она добилась лишь небольшого успеха за ужином после фуршета. Джек Эмерсон сидел за одним столом с выдающимися выпускниками. Сначала Горди молчал, но вскоре оживился и даже удостоил ее комплимента.
— Знаешь, Лаура, когда-то каждый парень в классе был по уши в тебя влюблен, — сказал он.
— А почему когда-то? — кокетливо спросила она. Его ответ прозвучал многообещающе: «И правда, почему?»
А позже случилось еще кое-что. Робби Брент рассказал, что ему предложили поработать над комедией положений для канала «Эйч-би-оу», и сценарий ему понравился. «В конце концов, публику уже тошнит от всех этих шоу „про жизнь“, — произнес он. — Люди уже хотят просто посмеяться. Вспомните классические комедии: „Я люблю Люси“, „Семейка“, „Новобрачные“, „Шоу Мэри Тайлер Мур“. Вот где был настоящий юмор и, поверьте, времена настоящего юмора возвращаются». Затем он посмотрел на нее. «Знаешь, Лаура, тебе стоит попробоваться на роль моей жены. У меня такое чувство, что ты подойдешь».
Вероятно, он пошутил, все-таки Робби по жизни комедиант. Но с другой стороны, если он не шутил, и если ее планы насчет Горди накроются медным тазом, то это может стать еще одним шансом заполучить золотое кольцо — возможно, ее последним шансом.
«Последний шанс», непроизвольно прошептала она. Слова подкатили к горлу, словно позыв рвоты. Всю ночь ее мучили кошмары. Ей снился Джейк Перкинс, нахальный парнишка-репортер, раздававший список погибших девушек, которые сидели в Стоункрофте за одним обеденным столом. Одно за другим он вычеркивал из списка имена, пока не остались только они с Джинни — живые.
Независимо друг от друга, мы поддерживали близкие отношения с Элисон, подумала она, но сейчас нас осталось двое. Хотя мы и жили с Джинни по соседству, когда учились в школе, но близкими подругами не были. Она слишком тактична и никогда не подшучивала над парнями в свойственной нам манере.
Хватит! — велела себе Лаура. Нечего думать о порче или проклятии. Она должна получить золотое кольцо. Всего одно слово из обновленных уст Горди Эймори, и роль в сериале на «Максимуме» останется за ней. К тому же Робби Брент тоже в силах повлиять на ход событий. Если он не морочил ей голову насчет сериала и действительно считает, что она ему пригодится, то у нее есть еще одна реальная возможность заполучить роль. А в комедии я хороша, сказала она себе. Чертовски хороша.
Кроме них, есть еще Гови... То есть, Картер. Он тоже может открыть перед ней двери, если захочет. Только не своими пьесами, конечно. Господи, они не просто вгоняют в тоску, в них вообще ничего не понятно. Как бы там ни было, его высокохудожественные заморочки не делают его менее влиятельным, и он вполне сможет поспособствовать ее карьере.
А я совсем не против сыграть в каком-нибудь «гвозде сезона», подумала она с тоскливой надеждой. Хотя сейчас, когда Элисон мертва, ей нужен еще и новый агент.
Лаура посмотрела на часы. Пора одеваться. Она решила, что удачно подобрала сегодняшний наряд, ведь судя по прогнозу погоды, день в Вест-Пойнте ожидается прохладный, температура чуть выше пятидесяти градусов[9], так что голубая замша от Армани и шарф от Гуччи подойдут как нельзя лучше.
Торчать подолгу на воздухе — это не для меня, подумала Лаура, но раз уж все говорят, что пойдут на игру, я тоже пойду. Гордон, напомнила она себе, повязывая шарф. Гордон, а не Горди. Картер, а не Гови. Хорошо, хоть Робби по-прежнему Робби, а Марк все еще Марк. И хорошо, что Джек Эмерсон, этот Дональд Трамп[10] из Корнуолла, штат Нью-Йорк, не решил прославиться под именем Жак.
Спустившись в столовую, она расстроилась, когда увидела за столом выдающихся выпускников лишь Марка Флейшмана и Джин.
— Я только кофе выпью, — объяснила Джин. — Позавтракаю в гостях. Увидимся за обедом.
— А на парад и матч пойдешь? — спросила Лаура.
— Да, конечно.
— Никогда не оставалась там надолго, — сказала Лаура. — Не то, что ты, Джинни. Ты всегда любила историю. Помнится, одного курсанта, которого ты знала, убили перед самым выпуском. Как его звали?
Марк Флейшман отпил кофе и увидел, как затуманились глаза Джин. Она медлила, а он закусил губу. Чуть было не ответил за нее.
— Рид Торнтон, — сказала она. — Курсант Кэррол Рид Торнтон-младший.
— Знаешь, Лаура, когда-то каждый парень в классе был по уши в тебя влюблен, — сказал он.
— А почему когда-то? — кокетливо спросила она. Его ответ прозвучал многообещающе: «И правда, почему?»
А позже случилось еще кое-что. Робби Брент рассказал, что ему предложили поработать над комедией положений для канала «Эйч-би-оу», и сценарий ему понравился. «В конце концов, публику уже тошнит от всех этих шоу „про жизнь“, — произнес он. — Люди уже хотят просто посмеяться. Вспомните классические комедии: „Я люблю Люси“, „Семейка“, „Новобрачные“, „Шоу Мэри Тайлер Мур“. Вот где был настоящий юмор и, поверьте, времена настоящего юмора возвращаются». Затем он посмотрел на нее. «Знаешь, Лаура, тебе стоит попробоваться на роль моей жены. У меня такое чувство, что ты подойдешь».
Вероятно, он пошутил, все-таки Робби по жизни комедиант. Но с другой стороны, если он не шутил, и если ее планы насчет Горди накроются медным тазом, то это может стать еще одним шансом заполучить золотое кольцо — возможно, ее последним шансом.
«Последний шанс», непроизвольно прошептала она. Слова подкатили к горлу, словно позыв рвоты. Всю ночь ее мучили кошмары. Ей снился Джейк Перкинс, нахальный парнишка-репортер, раздававший список погибших девушек, которые сидели в Стоункрофте за одним обеденным столом. Одно за другим он вычеркивал из списка имена, пока не остались только они с Джинни — живые.
Независимо друг от друга, мы поддерживали близкие отношения с Элисон, подумала она, но сейчас нас осталось двое. Хотя мы и жили с Джинни по соседству, когда учились в школе, но близкими подругами не были. Она слишком тактична и никогда не подшучивала над парнями в свойственной нам манере.
Хватит! — велела себе Лаура. Нечего думать о порче или проклятии. Она должна получить золотое кольцо. Всего одно слово из обновленных уст Горди Эймори, и роль в сериале на «Максимуме» останется за ней. К тому же Робби Брент тоже в силах повлиять на ход событий. Если он не морочил ей голову насчет сериала и действительно считает, что она ему пригодится, то у нее есть еще одна реальная возможность заполучить роль. А в комедии я хороша, сказала она себе. Чертовски хороша.
Кроме них, есть еще Гови... То есть, Картер. Он тоже может открыть перед ней двери, если захочет. Только не своими пьесами, конечно. Господи, они не просто вгоняют в тоску, в них вообще ничего не понятно. Как бы там ни было, его высокохудожественные заморочки не делают его менее влиятельным, и он вполне сможет поспособствовать ее карьере.
А я совсем не против сыграть в каком-нибудь «гвозде сезона», подумала она с тоскливой надеждой. Хотя сейчас, когда Элисон мертва, ей нужен еще и новый агент.
Лаура посмотрела на часы. Пора одеваться. Она решила, что удачно подобрала сегодняшний наряд, ведь судя по прогнозу погоды, день в Вест-Пойнте ожидается прохладный, температура чуть выше пятидесяти градусов[9], так что голубая замша от Армани и шарф от Гуччи подойдут как нельзя лучше.
Торчать подолгу на воздухе — это не для меня, подумала Лаура, но раз уж все говорят, что пойдут на игру, я тоже пойду. Гордон, напомнила она себе, повязывая шарф. Гордон, а не Горди. Картер, а не Гови. Хорошо, хоть Робби по-прежнему Робби, а Марк все еще Марк. И хорошо, что Джек Эмерсон, этот Дональд Трамп[10] из Корнуолла, штат Нью-Йорк, не решил прославиться под именем Жак.
Спустившись в столовую, она расстроилась, когда увидела за столом выдающихся выпускников лишь Марка Флейшмана и Джин.
— Я только кофе выпью, — объяснила Джин. — Позавтракаю в гостях. Увидимся за обедом.
— А на парад и матч пойдешь? — спросила Лаура.
— Да, конечно.
— Никогда не оставалась там надолго, — сказала Лаура. — Не то, что ты, Джинни. Ты всегда любила историю. Помнится, одного курсанта, которого ты знала, убили перед самым выпуском. Как его звали?
Марк Флейшман отпил кофе и увидел, как затуманились глаза Джин. Она медлила, а он закусил губу. Чуть было не ответил за нее.
— Рид Торнтон, — сказала она. — Курсант Кэррол Рид Торнтон-младший.
14
Неделя, предварявшая годовщину смерти дочери, всегда была для Алисы Соммерс самой тягостной в году. А в этот раз особенно тяжело.
Двадцать лет, подумала она. Два десятилетия. Сейчас бы Карен исполнилось сорок два. Стала бы врачом, возможно кардиологом. Ради этого она и поступала в мединститут. Наверное, вышла бы замуж, родила двух детей.
Алиса Соммерс представила себе внуков, которых у нее никогда не будет. Мальчик, высокий и белокурый, как Сайрес — она всегда верила в то, что они с Карен все-таки поженятся. Лишь одно раздражало ее в Сэме Дигане — его непоколебимая убежденность, что именно Сайрес виновен в смерти Карен.
А их дочь? Она была бы похожа на Карен, решила Алиса, тонкая кость, глаза цвета морской волны, черные, как смоль, волосы. Хотя, как знать...
Боже, поверни время вспять. Отмени ту страшную ночь. С этой молитвой на устах она жила все эти годы.
Сэм Диган считает, что Карен даже не проснулась, когда к ней ворвался убийца. Но Алиса постоянно думала об этом. Открыла ли она глаза? Ощутила ли чье-то присутствие? Видела ли руку, занесенную над ней? Чувствовала ли ужасные удары ножа, лишившие ее жизни?
С Сэмом она могла поделиться своими сомнениями, хотя ни разу не нашла в себе силы обсудить их с мужем. Он свято верил, что его единственный ребенок не испытал ни секунды ужаса и боли.
В последнее время Алиса Соммерс только об этом и думала. Субботним утром, едва проснувшись, она вспомнила, что должна прийти Джинни Шеридан, отчего ее душевные муки лишь усилились.
В десять часов раздался звонок. Она открыла дверь и сердечно обняла Джин. До чего же приятно обнимать ее. Она понимала, что ее приветственный поцелуй предназначен не только Джин, но и Карен.
Год за годом она видела, как Джин преображается из застенчивой, скрытной шестнадцатилетней девушки — какой она была в то время, когда они стали соседями в Корнуолле — в элегантную женщину, преуспевающего историка и писательницу, какой она стала теперь. До того как Джин закончила школу и уехала работать в Чикаго, а затем поступила в Брин-Мор, они два года жили по соседству, и за это время Алиса научилась как восхищаться ею, так и жалеть эту девушку. Невероятно, что у таких родителей — и вдруг такая дочь. Отец с матерью не выносили друг друга и не задумывались над тем, к каким последствиям для ребенка могут привести их прилюдные драки.
Даже тогда она держалась с достоинством, подумала Алиса, на минуту выпустив Джин из объятий и внимательно разглядывая ее, а затем вновь прижала к себе.
— Ты хоть понимаешь, каково мне было не видеть тебя целых восемь месяцев? — пожаловалась она. — Джин, я соскучилась по тебе.
— Я тоже соскучилась. — Джин смотрела на пожилую женщину любящим взглядом. Алиса Соммерс была красивой, седоволосой женщиной, в чьих голубых глазах навсегда поселилась печаль. Однако улыбка ее была живой и теплой. — А выглядите вы просто изумительно.
— Неплохо для шестидесяти трех, — согласилась она. — Я решила, что парикмахерам пора поработать, поэтому ты видишь меня во всей красе.
Из прихожей они, держась за руки, направились в гостиную.
— Я вдруг подумала, Джинни, ты ведь еще ни разу у меня не была. Мы всегда встречались в Нью-Йорке или Вашингтоне. Давай-ка я тебе все покажу. Начнем со сказочного вида на Гудзон.
Пока они смотрели квартиру, Алиса говорила: «Даже не знаю, почему мы так долго оставались в том доме. Здесь мне гораздо легче. Думаю, Ричард считал, если мы переедем, то как бы отречемся от Карен. Знаешь, он так и не свыкся с мыслью, что потерял ее».
Джин вспомнила солидный дом в стиле Тюдоров, которым она так восхищалась подростком. Я знаю его, как свои пять пальцев, подумала она. Я часто бывала в нем, когда там жила Лаура, а потом и Соммерсы всегда были мне рады. Жаль, что я так и не узнала Карен получше.
— А кто купил дом? Может, я его знаю? — спросила она.
— Не думаю. У нас его купили приезжие, с севера штата. Год назад они продали дом. Как я понимаю, новый владелец переделал его, чтобы сдавать комнаты внаем. Многие считают, что истинный покупатель Джек Эмерсон. Ходят слухи, что он скупил много недвижимости в городе. Неплохо для паренька, подметавшего кабинеты. Теперь он бизнесмен.
— Он председатель на встрече выпускников.
— И всего, что за ней стоит. Прежде никогда не поднимали такую шумиху в честь двадцатой годовщины окончания Стоункрофта. — Алиса пожала плечами. — Но важно лишь то, что это привело сюда тебя. Надеюсь, ты голодна. В меню вафли и клубника.
За второй чашкой кофе Джин показала Алисе факсы и конверт с расческой и рассказала ей о Лили.
— Доктор Коннорс знал супругов, которые хотели иметь ребенка. Они были его пациентами, а значит, жили, скорее всего, где-то поблизости. Алиса, я не знаю, пойти в полицию или нанять частного детектива. Не знаю, что делать.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть восемнадцатилетняя дочь, и ты никому о ней не рассказывала? — Перегнувшись через стол, Алиса сжала руку Джин.
— Вы ведь знали моих отца с матерью. Они бы переругались, выясняя, кто из них виноват в том, что со мной произошло. С таким же успехом я могла бы расклеить по городу афиши с этой новостью.
— И ты никогда никому не рассказывала?
— Ни одной живой душе. Я выяснила, что доктор Коннорс помогает людям с усыновлением детей. Он хотел рассказать моим родителям, но я уже была совершеннолетней, и он сказал, что у него есть пациентка, которая не может иметь детей. Они с мужем давно собирались взять приемного ребенка, и люди они просто замечательные. Когда он рассказал им, они сразу ответили, что очень хотят ребенка. Он подыскал мне конторскую работу в доме престарелых в Чикаго, для прикрытия — вроде я решила поработать, прежде чем пойти учиться в Брин-Мор.
Двадцать лет, подумала она. Два десятилетия. Сейчас бы Карен исполнилось сорок два. Стала бы врачом, возможно кардиологом. Ради этого она и поступала в мединститут. Наверное, вышла бы замуж, родила двух детей.
Алиса Соммерс представила себе внуков, которых у нее никогда не будет. Мальчик, высокий и белокурый, как Сайрес — она всегда верила в то, что они с Карен все-таки поженятся. Лишь одно раздражало ее в Сэме Дигане — его непоколебимая убежденность, что именно Сайрес виновен в смерти Карен.
А их дочь? Она была бы похожа на Карен, решила Алиса, тонкая кость, глаза цвета морской волны, черные, как смоль, волосы. Хотя, как знать...
Боже, поверни время вспять. Отмени ту страшную ночь. С этой молитвой на устах она жила все эти годы.
Сэм Диган считает, что Карен даже не проснулась, когда к ней ворвался убийца. Но Алиса постоянно думала об этом. Открыла ли она глаза? Ощутила ли чье-то присутствие? Видела ли руку, занесенную над ней? Чувствовала ли ужасные удары ножа, лишившие ее жизни?
С Сэмом она могла поделиться своими сомнениями, хотя ни разу не нашла в себе силы обсудить их с мужем. Он свято верил, что его единственный ребенок не испытал ни секунды ужаса и боли.
В последнее время Алиса Соммерс только об этом и думала. Субботним утром, едва проснувшись, она вспомнила, что должна прийти Джинни Шеридан, отчего ее душевные муки лишь усилились.
В десять часов раздался звонок. Она открыла дверь и сердечно обняла Джин. До чего же приятно обнимать ее. Она понимала, что ее приветственный поцелуй предназначен не только Джин, но и Карен.
Год за годом она видела, как Джин преображается из застенчивой, скрытной шестнадцатилетней девушки — какой она была в то время, когда они стали соседями в Корнуолле — в элегантную женщину, преуспевающего историка и писательницу, какой она стала теперь. До того как Джин закончила школу и уехала работать в Чикаго, а затем поступила в Брин-Мор, они два года жили по соседству, и за это время Алиса научилась как восхищаться ею, так и жалеть эту девушку. Невероятно, что у таких родителей — и вдруг такая дочь. Отец с матерью не выносили друг друга и не задумывались над тем, к каким последствиям для ребенка могут привести их прилюдные драки.
Даже тогда она держалась с достоинством, подумала Алиса, на минуту выпустив Джин из объятий и внимательно разглядывая ее, а затем вновь прижала к себе.
— Ты хоть понимаешь, каково мне было не видеть тебя целых восемь месяцев? — пожаловалась она. — Джин, я соскучилась по тебе.
— Я тоже соскучилась. — Джин смотрела на пожилую женщину любящим взглядом. Алиса Соммерс была красивой, седоволосой женщиной, в чьих голубых глазах навсегда поселилась печаль. Однако улыбка ее была живой и теплой. — А выглядите вы просто изумительно.
— Неплохо для шестидесяти трех, — согласилась она. — Я решила, что парикмахерам пора поработать, поэтому ты видишь меня во всей красе.
Из прихожей они, держась за руки, направились в гостиную.
— Я вдруг подумала, Джинни, ты ведь еще ни разу у меня не была. Мы всегда встречались в Нью-Йорке или Вашингтоне. Давай-ка я тебе все покажу. Начнем со сказочного вида на Гудзон.
Пока они смотрели квартиру, Алиса говорила: «Даже не знаю, почему мы так долго оставались в том доме. Здесь мне гораздо легче. Думаю, Ричард считал, если мы переедем, то как бы отречемся от Карен. Знаешь, он так и не свыкся с мыслью, что потерял ее».
Джин вспомнила солидный дом в стиле Тюдоров, которым она так восхищалась подростком. Я знаю его, как свои пять пальцев, подумала она. Я часто бывала в нем, когда там жила Лаура, а потом и Соммерсы всегда были мне рады. Жаль, что я так и не узнала Карен получше.
— А кто купил дом? Может, я его знаю? — спросила она.
— Не думаю. У нас его купили приезжие, с севера штата. Год назад они продали дом. Как я понимаю, новый владелец переделал его, чтобы сдавать комнаты внаем. Многие считают, что истинный покупатель Джек Эмерсон. Ходят слухи, что он скупил много недвижимости в городе. Неплохо для паренька, подметавшего кабинеты. Теперь он бизнесмен.
— Он председатель на встрече выпускников.
— И всего, что за ней стоит. Прежде никогда не поднимали такую шумиху в честь двадцатой годовщины окончания Стоункрофта. — Алиса пожала плечами. — Но важно лишь то, что это привело сюда тебя. Надеюсь, ты голодна. В меню вафли и клубника.
За второй чашкой кофе Джин показала Алисе факсы и конверт с расческой и рассказала ей о Лили.
— Доктор Коннорс знал супругов, которые хотели иметь ребенка. Они были его пациентами, а значит, жили, скорее всего, где-то поблизости. Алиса, я не знаю, пойти в полицию или нанять частного детектива. Не знаю, что делать.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть восемнадцатилетняя дочь, и ты никому о ней не рассказывала? — Перегнувшись через стол, Алиса сжала руку Джин.
— Вы ведь знали моих отца с матерью. Они бы переругались, выясняя, кто из них виноват в том, что со мной произошло. С таким же успехом я могла бы расклеить по городу афиши с этой новостью.
— И ты никогда никому не рассказывала?
— Ни одной живой душе. Я выяснила, что доктор Коннорс помогает людям с усыновлением детей. Он хотел рассказать моим родителям, но я уже была совершеннолетней, и он сказал, что у него есть пациентка, которая не может иметь детей. Они с мужем давно собирались взять приемного ребенка, и люди они просто замечательные. Когда он рассказал им, они сразу ответили, что очень хотят ребенка. Он подыскал мне конторскую работу в доме престарелых в Чикаго, для прикрытия — вроде я решила поработать, прежде чем пойти учиться в Брин-Мор.