Клэнси Том. Все страхи мира (Том 2)

   ***
   Прежде чем заняться первичным источником энергии, они установили вторичный. Комплект соединений лития заключался в металлическом цилиндре, внешне напоминавшем гильзу от 105-миллиметрового артиллерийского снаряда: 65 сантиметров в длину и 11 - в диаметре. На его нижней части даже была выточена отбортовка, чтобы цилиндр встал точно на предназначенное место. Там же в сторону отходила небольшая изогнутая трубка, присоединенная к тому, что скоро станет резервуаром для трития. Вдоль наружной поверхности цилиндра вытянулись ребра из отработанного урана-238. Они похожи на ряды толстых черных крекеров, обмазанных кремом, подумал Фромм. Назначение их, разумеется, - превратиться в плазму. Под цилиндром находились первые пучки "соломинок для коктейля" - даже сам Фромм стал их так называть, хотя, конечно, назначение "соломинок", впрочем, как и их диаметр, было совсем иным. Шестидесяти сантиметров длиной, по сотне в каждом пучке, они удерживались вместе тонкими, но прочными пластиковыми распорками. Нижняя часть каждого пучка загибалась на пол-оборота по спирали, делая его похожим по форме на винтовую лестницу. Самым трудным в этой части конструкции было расположить спирали в точкой последовательности. На первый взгляд задача казалась простой, однако Фромму потребовалось целых два дня, чтобы разобраться. Как и остальные части конструкции, все пучки встали точно на отведенные им места, образовав плотный венок из "соломинок". Фромм едва удержался, чтобы не рассмеяться. Он убедился в точности их установки с помощью рулетки, микрометра и опытного глаза - на большинстве деталей были нанесены пометки, означающие последовательность их расположения, - маленькая, но характерная деталь, которая произвела большое впечатление на Госна. Когда немецкий инженер остался доволен, они продолжили работу. Сначала установили блоки из пенопласта, вырезанные с точным соблюдением формы и размеров. Они разместились внутри корпуса бомбы, имевшего форму эллипсоида.
   Теперь сборкой занимались только Фромм и Госн. Не торопясь, осторожно они поместили первый блок во внутреннюю часть корпуса. Затем принялись за пучки "соломинок", устанавливая их по одному вплотную к тем, что были прямо под ними. После каждой операции инженеры проверяли точность выполненной работы.
   Боку и Куати, наблюдавшим за ними в отдалении, процедура казалась невыносимо скучной.
   - Техники, что занимаются сборкой в Америке и России, наверное, умирают от смертельной скуки, - тихо произнес немец.
   - Не иначе.
   - Следующий пучок, номер тридцать шесть, - сказал Фромм.
   - Пучок тридцать шесть, - повторил Госн, разглядывая бирки на следующей сотне соломинок. - Точно, пучок тридцать шесть.
   - Да, тридцать шесть, - согласился Фромм, тоже глядя на бирки. Он взял пучок и установил его на отведенное место. Куати, подошедший поближе, увидел, что пучок встал точно на место. Искусные руки немецкого инженера слегка повернули его, так что шлицы присоединяемого узла совпали с выступами предыдущего и вошли в них. Когда Фромм убедился, что все в порядке, наступила очередь Госна.
   - Положение правильное, - сказал Ибрагим, наверно, уже в сотый раз за день.
   - Согласен, - подтвердил Фромм, и они принялись крепить пучок отрезками проволоки.
   - Словно винтовку собирают, - шепнул Куати Понтеру, отойдя от сборочного стола.
   - Нет, - покачал головой Бок. - Гораздо хуже. Больше походит на сборку детского конструктора. - Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
   - Прекратите! - раздраженно заметил Фромм. - Мы занимаемся серьезной работой! Нам нужна тишина! Следующий пучок, номер тридцать семь.
   - Пучок тридцать семь, - повторил Госн. Бок и Куати вышли из мастерской.
   - Хуже, чем глядеть, как женщина рожает! - сердито воскликнул Куати, когда они закрыли за собой дверь. Бок закурил.
   - В самом деле. У женщины это получается быстрее, - согласился он.
   - Разумеется, ведь это неквалифицированный труд, - снова засмеялся Куати, и тут же его лицо стало серьезным. - А все-таки жаль...
   - Да, они верно служили нам. Когда?
   - Очень скоро. - Куати помолчал. - Гюнтер, твоя часть плана.., она очень опасна.
   Бок глубоко затянулся и выдохнул дым в холодный воздух.
   - Но ведь это мой план. Я знал, на что иду.
   - Мне не нравятся самоубийственные задания, - заметил Куати после недолгого молчания.
   - Мне тоже. Это опасно, но я надеюсь уцелеть. Исмаил, если бы нам с тобой хотелось, жить тихо и не рисковать, мы работали бы в конторах - и тогда никогда бы не встретились. Нас связывает опасность и предназначение. Я потерял Петру и дочек, но у меня все еще есть цель в жизни. Не стану утверждать, что этого достаточно, но это куда больше, чем у множества людей, правда? - Гюнтер поднял голову к звездам. - Я часто задумывался об этом, мой друг. Как перестроить мир? Этого нельзя сделать не рискуя. Те, кто стремится миновать опасности, кто робок и послушен, пользуются плодами наших трудов. Они злятся на жизнь, но у них не хватает мужества, чтобы действовать. А мы - действуем. Мы рискуем жизнью, смотрим в лицо опасности, идем на лишения ради счастья других. Таково наше предназначение. Исмаил, мой друг, сейчас уже поздно отступать.
   - Гюнтер, для меня все гораздо проще. Я умираю.
   - Да, я знаю. - Он повернулся к другу. - Мы все обречены. Ты и я, мы много раз обманывали смерть. Ты выбрал путь в жизни - и я тоже. В конце концов смерть настигнет нас, и мы умрем не в постели. Разве можно теперь повернуть обратно?
   - Нельзя, но нелегко встретить смерть.
   - Это верно. - Гюнтер щелчком отбросил в сторону окурок. - Зато у нас есть преимущество - мы знаем, когда это произойдет. Мелкие людишки не настолько счастливы. Отказавшись действовать, они отказались от возможности познать будущее. Они сделали это добровольно. Можно быть либо исполнителем воли судьбы, либо ее жертвой. Каждый имеет право выбора. - Бок повернулся и вместе со своим другом вошел обратно в мастерскую. - Мы сделали выбор.
   - Пучок тридцать восемь! - услышали они голос Фромма.
   - Пучок тридцать восемь, - повторил Госн.
   ***
   - Слушаю вас, коммодор.
   - Садись, Гарри, мне нужно поговорить с тобой.
   - Ну что ж, рад сообщить, что моя команда готова. Гидроакустики закончили подготовку.
   Манкузо посмотрел на своего подчиненного. В какой момент, подумал он, готовность осуществить трудное задание превращается в ложь?
   - Меня немного беспокоит возросшее число просьб о переводе с твоей подлодки.
   Рикс и не думал оправдываться.
   - Действительно, несколько человек обратились с просьбой о переводе по семейным обстоятельствам. По моему мнению, нет смысла удерживать тех, кто думает о чем-то другом. Это всегда лишь случайный статистический скачок. У меня такое случалось и раньше.
   Это уж точно, наверняка случалось, подумал Манкузо.
   - Каково моральное состояние команды? - спросил он.
   - Вы просматривали результаты наших учений и тестов. У вас должно сложиться мнение о моральном состоянии моих людей, - ответил капитан первого ранга Рикс.
   Умен, сукин сын.
   - Хорошо, давай начистоту, Гарри. У тебя произошло столкновение с доктором Джонсом.
   - Ну и что?
   - Вот я и говорил с ним об этом.
   - У нас официальный разговор?
   - Если хочешь, будем считать эту беседу частной.
   - Превосходно. Ваш Джонс - отличный технический специалист, но он успел, по-видимому, забыть, что ушел с флота матросом. Если ему хочется говорить со мной на равных, не помешает продемонстрировать, чего он успел с тех пор добиться.
   - У него степень доктора физики, он получил ее в Калифорнийском технологическом, Гарри.
   На лице Рикса появилось озадаченное выражение.
   - Что из этого следует?
   - Из этого следует, что Джонс - один из самых умных людей, которых мне приходилось встречать, и он был лучшим специалистом среди моих подчиненных.
   - Очень хорошо, но если бы матросы были умнее офицеров, им и платили бы больше.
   Поразительное высокомерие этого заявления привело Барта Манкузо в ярость.
   - Капитан первого ранга, когда я был шкипером на "Далласе" и Джонс говорил что-то, я прислушивался к его мнению. Сложись все по-другому, сейчас он был бы помощником командира и одним из первых кандидатов на пост шкипера ударной подлодки. Из Рона вышел бы превосходный командир.
   Рикс только отмахнулся.
   - Но это всего лишь ваши догадки, правда? Я всегда придерживался мнения, что те, кто способен на что-то, добиваются своего. А вот все остальные ищут оправдания. Ладно, не спорю, он хороший специалист. Он отлично поработал с моими гидроакустиками, и я благодарен ему за это. Но не следует слишком уж увлекаться. У нас много специалистов и не меньше подрядчиков.
   Манкузо понял, что разговор не достигает цели. Пришло время показать, кто здесь начальник.
   - Тогда слушай, Гарри. До меня доходят слухи о плохом моральном состоянии твоей команды. Слишком много рапортов с просьбами о переводе, и я делаю из этого вывод, что на твоей лодке возникли проблемы. Я решил выяснить обстановку, и мое мнение подтвердилось. Признаешь ты это или нет, но у тебя сложное положение.
   - Извините меня, сэр, но это чепуха, все равно что убеждать пьяниц во вреде алкоголя. Люди, увлекающиеся спиртным, утверждают, что у них нет никаких проблем с алкоголем, но, по мнению психологов, отрицание существования проблемы есть доказательство того, что она существует. Это замкнутый круг, довод, который сам нуждается в доказательстве. Будь на моей лодке не тот моральный дух, это неминуемо сказалось бы на результатах действий команды. Но результаты говорят о другом. Мое прошлое вам известно. Я профессиональный подводник, командир подводного ракетоносца. С того момента, как я стал офицером, я всегда находился в числе лучших, что составляли один процент от общего числа офицерского состава. Согласен, мой стиль командования отличается от других. Я ни с кем не цацкаюсь и никого не целую в зад. Я требую от подчиненных выполнения своих обязанностей и добиваюсь этого. Если вы сумеете, сэр, привести хотя бы одно по-настоящему убедительное доказательство моих ошибочных действий, я готов выслушать замечания. Но пока таких доказательств нет, с моей лодкой все в порядке и я не стану и пытаться что-либо исправить.
   Бартоломео Вито Манкузо, коммодор, будущий контр-адмирал Военно-морского флота США, не вскочил со своего кресла лишь потому, что его сицилийская кровь в результате пребывания в Америке несколько разжижилась. На его прежней родине, Манкузо не сомневался в этом, любой из прадедов тут же направил бы на Рикса свою лупару, и в груди капитана первого ранга появилась бы большая кровоточащая дыра. Вместо этого он посмотрел на Рикса бесстрастным взглядом и тут же принял решение, холодное и окончательное: этот капитан первого ранга никогда не получит следующего звания. Он знал, что осуществить такое решение в его силах. У него в соединении служило немало командиров подводных лодок. Из них только двое, может быть, трое имели шанс на получение ранга адмирала. В этой группе Рикс не может подняться выше четвертого места. Может быть, это не совсем честно, подумал Манкузо в момент отрешенной откровенности, но в правильности принятого решения не было сомнений. Этому человеку нельзя доверить более ответственной должности, чем та, которую он занимал сейчас, но даже такая должность скорее всего за пределами возможностей Рикса. Все будет весьма просто. Рикс начнет громко и страстно возражать, когда узнает, что в группе из четырнадцати капитанов первого ранга оказался лишь четвертым, но Манкузо просто скажет ему: "Извини, Гарри, я не утверждаю, что ты плохой командир, но Энди, Билл и Чак немного лучше. Тебе не повезло, что ты попал в соединение, где столько асов. От меня потребовался честный ответ, а эти трое чуть-чуть лучше".
   Рикс был достаточно умен, чтобы понять, что зашел слишком далеко, - в военно-морском флоте не бывает по-настоящему неофициальных или частных разговоров. Он бросил вызов своему командующему соединением, человеку, уже сумевшему выдвинуться, которого уважали и которому доверяли в Пентагоне и в оперативном управлении, ведавшем кадровыми вопросами.
   - Извините меня, сэр, за мою откровенность. Просто дело в том, что никому не нравится, когда...
   Манкузо улыбнулся, зная, что Рикс осознал допущенную ошибку.
   - Ничего страшного, Гарри. Мы, итальянцы, тоже бываем несдержанны. Слишком поздно спохватился, Гарри, подумал он.
   - Может быть, вы правы, сэр. Разрешите мне обдумать создавшуюся ситуацию. К тому же, когда я встречусь с "Акулой", я покажу вам, на что способны мои люди.
   Поздновато говорить о "своих людях", парень. Но ты, Манкузо, все-таки должен предоставить ему возможность проявить себя, верно? Маленькую, но все-таки возможность. И если произойдет чудо, тогда можно и пересмотреть принятое решение. Можно, сказал себе Барт, если этот высокомерный кретин поцелует мне зад у входа на базу в полдень четвертого июля, когда мимо будет проходить флотский оркестр.
   - Подобные беседы неприятны для всех, - заметил командир соединения. Рикс закончит свою карьеру экспертом по техническим системам подводных лодок, подумал Манкузо, причем станет превосходным специалистом в этой области, посла того как соединение избавится от этого индюка; Да и разве не почетно закончить флотскую службу капитаном первого ранга? Для хорошего человека это не позор.
   ***
   - Ничего больше? - спросил Головко.
   - Ничего, - ответил полковник.
   - А что будет с нашим офицером?
   - Я навестил его вдову два дня назад. Сообщил ей, что он погиб и что нам не удалось отыскать его тело. Сцена была очень тяжелой, женщина оказалась потрясенной. Ужасно видеть такое прелестное лицо в слезах, - тихо сообщил полковник.
   - Пенсия, остальные льготы?
   - Я лично занялся этим.
   - Отлично, эти бумажные души не думают ни о ком и ни о чем. Если возникнут трудности, дайте знать.
   - Что касается сбора технической информации, - продолжал полковник, - у меня нет никаких предложений. Вы не можете предпринять какие-нибудь шаги по другим каналам?
   - Мы все еще восстанавливаем нашу агентурную сеть в их Министерстве обороны. Предварительные сведения позволяют сделать вывод, что новая Германия полностью отказалась от проекта ГДР, - ответил Головко. - До меня дошли слухи, что американцы и англичане провели аналогичное расследование и остались довольны его результатами.
   - Мне кажется маловероятным, что появление ядерного оружия в Германии вызовет большое беспокойство у американцев или англичан.
   - Это верно. Мы продолжаем работу, но я не думаю, что нам удастся что-нибудь обнаружить. Полагаю, мы работаем впустую.
   - Тогда почему убили нашего сотрудника?
   - Но ведь мы все еще не уверены в этом, черт побери!
   - Действительно, сейчас он может работать на аргентинцев...
   - Не забывайтесь, полковник!
   - Простите, Сергей Николаевич, но ведь, когда приходится убивать офицера разведки, нужна очень веская причина.
   - Пока наши поиски безрезультатны! Расследование ведут по крайней мере три разведслужбы. Наши агенты в Аргентине все еще пытаются выяснить...
   - Да, а как кубинцы?
   - Действительно, это район их деятельности. Но сейчас мы вряд ли можем рассчитывать на помощь Кубы, правда? Полковник закрыл глаза. Что это происходит в КГБ?
   - Я все еще считаю, что нам нужно продолжать расследование.
   - Ваше мнение принято к сведению. Наша операция продолжается.
   Но что я могу предпринять, подумал Головко, когда дверь кабинета закрылась за полковником. Какие еще новые направления расследования выбрать.., ему ничего не приходило в голову. Множество оперативников из числа нелегалов старались что-нибудь узнать, но пока безрезультатно. Наша профессия так походит на деятельность полиции, верно?
   ***
   Марвин Расселл еще раз подумал о том, что ему может потребоваться. Да, эти ребята не жалели денег. Почти вся сумма, с которой он приехал в Ливан, осталась нетронутой. Он даже предложил воспользоваться этими деньгами, но Куати наотрез отказался. Сейчас в кейсе у Расселла лежало сорок тысяч долларов новенькими хрустящими двадцатками и полусотнями, а устроившись в Америке, он получит денежный перевод из английского банка. Поставленные перед ним задачи были несложны. Для начала следовало раздобыть новые документы для себя и своих друзей. Такое по плечу даже ребенку. Даже водительское удостоверение подделать совсем просто, если у тебя имеется необходимое снаряжение, а Расселл собирался закупить его за наличные. Он сам установит снаряжение в доме, который возьмет в аренду. А вот зачем резервировать номера в гостинице вдобавок к покупке дома, он не понимал. Эти парни любят запутывать все до предела.
   По пути к аэропорту он остановился на сутки, чтобы обеспечить себя соответствующим гардеробом. Пусть в Бейруте продолжаются военные действия, но жизнь не утихает, и портной сделал все быстро и хорошо. К моменту, когда Расселл поднялся на борт самолета английской авиакомпании "Бритиш Эйруэйс", направляющегося в Хитроу, Расселл выглядел преуспевающим бизнесменом. У него было с собой три хороших костюма - два из них в чемодане. Аккуратная прическа и дорогие туфли, которые немилосердно жали.
   - Желаете журнал, сэр? - спросила стюардесса.
   - Спасибо, - улыбнулся Расселл.
   - Вы американец?
   - Да, возвращаюсь домой.
   - Наверно, нелегко было в Ливане?
   - Да, иногда обстановка становилась тревожной.
   - Принести чего-нибудь выпить?
   - Пива, если можно, - улыбнулся Расселл. Ему даже удалось овладеть жаргоном бизнесмена. Самолет был пуст на две трети, и, похоже, эта стюардесса будет обслуживать его постоянно. Возможно, ей нравится мой загар, решил Расселл.
   - Пожалуйста, сэр. Вы остановились в Лондоне?
   - Боюсь, что нет. Сразу вылетаю в Чикаго. Через два часа.
   - Очень жаль. - На лице девушки даже отразилось разочарование. Эти англичане, подумал Расселл, такие гостеприимные люди. Почти как арабы.
   ***
   Последний пучок был установлен на отведенное ему место чуть позже трех утра по местному времени. Фромм ничуть не изменил своего поведения и проверил последний пучок с такой же тщательностью, как и первый, закрепив его в соединительном узле лишь после того, как все проверил, и остался доволен. Затем он встал и потянулся.
   - На сегодня хватит. - Согласен, Манфред.
   - Завтра к этому времени мы полностью закончим сборку. Осталась простая работа, меньше чем на четырнадцать часов.
   - Тогда неплохо было бы поспать. Выйдя из здания, Госн сделал знак командиру. Куати посмотрел им вслед, затем подошел к начальнику охраны.
   - Где Ахмед?
   - Отправился к доктору, вы сами ему разрешили.
   - Гм... Когда он вернется?
   - Завтра или послезавтра. Не знаю точно.
   - Ну хорошо. Скоро у нас будет для тебя специальная работа. Охранник взглянул на людей, удаляющихся от мастерской, и равнодушно кивнул.
   - Где рыть яму?
   Глава 28
   Договорные обязательства
   Смена часовых поясов очень утомительна, подумал Марвин. Он выехал из чикагского аэропорта О'Хара в "меркурии", взятом напрокат, и направился на запад. В мотеле рядом с Де-Мойном он удивил портье, изъявив желание расплатиться за номер наличными. Расселл объяснил, что у него украли бумажник со всеми кредитными карточками, и в подтверждение своих слов продемонстрировал совершенно новое портмоне. Портье, подобно любому бизнесмену, с готовностью согласился принять наличные. Этой ночью Расселл хорошо спал. Он проснулся чуть позже пяти утра после десяти часов здорового сна, съел плотный американский завтрак (при всем своем гостеприимстве люди в Ливане не знали вкуса настоящей пищи; он не представлял, как они ухитряются обходиться без бекона) и отправился дальше, в сторону Колорадо. К ленчу Расселл пересек половину Небраски, снова размышляя о планах, которые ему предстояло осуществить, и о том, что для этого необходимо. Поужинать он остановился в Роггене, в часе езды от Денвера, к северо-востоку от города. Это достаточно близко, решил Расселл. Уставший от многих часов за баранкой автомобиля, Расселл нашел еще один мотель и остановился на ночевку. Он с удовлетворением снова смотрел американское телевидение, в том числе наиболее интересные матчи Национальной футбольной лиги. Удивительно, как он скучал по американскому футболу - не меньше, чем по возможности выпить всякий раз, когда ему того хотелось. Это желание Расселл удовлетворил бутылкой "Джека Даниэльса", которую купил по дороге. К полуночи он здорово подобрел, с удовольствием оглядывался по сторонам, радовался своему возвращению в Америку, а также причине, по которой он сюда вернулся. Настало время расплатиться по старым долгам. Расселл не забыл, кому принадлежало Колорадо в прошлом, и хорошо помнил о бойне при Сэнд-Крик.
   ***
   Этого следовало ожидать. Все шло слишком гладко, а действительность редко терпит совершенство. Крошечная ошибка в одной из деталей обнаружилась во время сборки первичного источника. Эту деталь пришлось снять и заново обработать, на что потребовалось тридцать часов, из которых сорок минут ушло собственно на обработку, а остальное время на разборку, а затем на повторную сборку бомбы. Фромм, которому следовало отнестись к происшествию философски, был вне себя от ярости и настоял на том, чтобы лично осуществить всю работу. После этого начался трудоемкий процесс установки взрывных блоков - еще более утомительный от того, что проводился вторично.
   - Всего три миллиметра, - заметил Госн. Ошибочная установка одной из ручек настройки. Поскольку деталь обрабатывалась вручную, компьютеры не заметили отклонения. Кто-то из техников не правильно прочел цифру, указанную Фроммом, а при первой визуальной проверке деталей ошибку просто не заметили. - Но у нас был в запасе один день.
   Фромм что-то пробормотал из-за защитной маски. Вместе с Госном он поднял плутониевую сборку и аккуратно поставил ее на место. Пять минут спустя стало ясно, что она расположена правильно. Затем на место встали шины из вольфраморениевого сплава, потом сегменты бериллия и наконец массивное полушарие обедненного урана, отделяющее первичное устройство от вторичного. Теперь еще пятьдесят взрывных блоков - и работа закончена. Фромм распорядился сделать перерыв - это была тяжелая работа, и он нуждался в отдыхе. Техников больше не было - не было больше потребности в их услугах.
   - К этому времени мы могли бы уже завершить работу, - тихо заметил немец.
   - Неразумно рассчитывать на совершенство, Манфред.
   - Неграмотный идиот не сумел правильно разобрать цифру!
   - Она была смазана. - А это твоя вина, подумал Госн, но промолчал.
   - Тогда нужно было спросить!
   - Не вижу причины для споров, Манфред. Ты выбрал неудачное время, чтобы выразить свое нетерпение. Мы соблюдаем график.
   Фромм знал, что молодой араб не понимает его. Кульминационный момент честолюбивых стремлений всей его жизни мог уже наступить!
   - За работу!
   Потребовалось еще десять часов, пока последний, семидесятый, взрывной блок встал на место. Госн присоединил провод к соответствующей клемме, и это завершило сборку. Он протянул руку немецкому инженеру, и они обменялись рукопожатием.
   - Примите мои поздравления, герр Фромм.
   - Ja. Спасибо, герр Госн. Теперь нам осталось только заварить корпус бомбы, откачать воздух, чтобы создать вакуум, - да, извините, тритий. Как я мог забыть об этом? Кто займется сваркой? - спросил Манфред.
   - Я сам. Я - специалист по сварке.
   Верхняя часть корпуса заканчивалась широким фланцем, необходимым для того, чтобы обеспечить безопасность работ. Его уже проверили на плотность стыковки. Техники занимались не только точной обработкой взрывного ядра устройства. Каждая деталь - за исключением той, единственной, - была обработана в соответствии со спецификациями Фромма, и корпус бомбы уже подвергся самой тщательной проверке. Крышка закрывалась герметично подобно корпусу часов.
   - Ввести тритий будет несложно.
   - Да, я знаю. - Госн жестом пригласил немецкого инженера выйти из мастерской наружу. - Значит, вы полностью удовлетворены конструкцией и качеством сборки бомбы?
   - Полностью, - уверенно заявил Фромм. - Она взорвется в полном соответствии с моими предсказаниями.
   - Отлично, - произнес Куати, стоявший у входа с одним из телохранителей.
   Услышав голос командира, Фромм обернулся. Грязные, неряшливые люди эти арабы, подумал он, однако в них есть, чем восхищаться. Он посмотрел на темную долину. Смеркалось, и рассмотреть детали ландшафта было трудно. Какая здесь сухая и негостеприимная земля, зато чистое и безоблачное небо. Фромм посмотрел на бесчисленные звезды, покрывающие небосвод. Здесь куда больше звезд, чем можно разглядеть в Германии, особенно в ее восточной части, где воздух особенно отравлен. Фромм подумал о том, что мог бы стать астрофизиком, выбрать путь такой близкий к избранному им.
   Госн стоял позади немца. Он повернулся к Куати и кивнул. Командир сделал такой же жест своему телохранителю, которого звали Абдулла.
   - Итак, остался только тритий, - произнес Фромм, не поворачивая головы.
   - Да, - ответил Госн. - Я могу сделать это сам. Фромм хотел добавить, что прежде нужно сделать еще кое-что. Он не расслышал шагов Абдуллы у себя за спиной. Совершенно беззвучно охранник вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и с расстояния в метр направил его в затылок Фромма. Немецкий инженер начал поворачиваться, чтобы объяснить Госну, как поступить с тритием, но не успел. Абдулла уже получил приказ.. Он знал, что смерть должна быть безболезненной - так же, как и для техников. Конечно, жаль, что это необходимо, подумал Куати, но другого выхода не было. Ничто из этого не имело значения для Абдуллы, который всего лишь выполнял приказ. Он мягко, привычным движением нажал на спусковой крючок, раздался тихий выстрел. Пуля вошла в затылок Фромма и, пробив голову, вышла через лоб. Немец рухнул на землю, умерший мгновенно. Из раны брызнула кровь, но фонтан ее ударил в сторону, не испачкав одежду Абдуллы. Он подождал, пока кровь не перестала хлестать из раны, и подозвал двух других охранников, чтобы отнести тело в стоявший неподалеку грузовик. Немецкого инженера похоронят вместе с техниками. Это по крайней мере справедливо. Все эксперты будут покоиться в одной могиле.