Страница:
Ее пальцы запутались в его волосах. Лилиан так нравилось перебирать эти шелковистые пряди. Она беспокойно шевельнулась в его объятиях, когда он начал целовать ее шею.
— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…
— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.
— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.
— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть-чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.
Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.
Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:
— Нет, еще…
Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.
— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:
— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.
— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!
— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!
Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.
— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?
— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.
— Что это?
Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.
— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.
— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.
Маркус сделал еще один вдох.
— Вот как?
— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.
Его глаза смеялись.
— Откуда вы узнали это слово?
— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.
— Что за особый ингредиент?
— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.
Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:
— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.
— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.
— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.
— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.
— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!
— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…
— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?
Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».
— Нет, — признала она. — Но в моем случае…
— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.
Лилиан вытаращила на него глаза.
— Не может быть!
— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.
— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.
— Я совершенно точно знаю, что это, — гордо заявил он.
— Тогда скажите.
— Нет, думаю, вам придется разгадать секрет самой.
— Говорите!
Лилиан набросилась на него, молотя кулаками по груди. Удары были довольно чувствительные, но Маркус лишь рассмеялся.
— Уэстклиф, если вы сейчас же не скажете, я…
— Вы меня замучите до смерти? Вынужден вас разочаровать: я привычен к наказаниям.
Он легко подхватил ее на руки и бросил на постель, словно соломенную куклу. И не успела она опомниться, как он набросился на нее сверху, рыча и смеясь. Лилиан боролась изо всех сил.
— Я заставлю вас!
Лилиан закинула ногу ему на спину, вспоминая, как дралась в детстве с неугомонными братьями. Тогда она научилась кое-каким приемам. Маркус, казалось, заранее угадывал каждое ее движение. И он был намного сильнее и подвижнее. Но какой он был тяжелый! Просто удивительно.
— Вы слабый противник, — поддразнивал он Лилиан, позволив ей для разнообразия сесть на него верхом. — Наверное, вы сегодня не в форме.
— Проклятый хвастун! — прошипела Лилиан, не оставляя попыток взять верх. — Я могла бы победить, но мне мешают эти юбки.
— В этом я мог бы вам помочь, — ответил он, улыбаясь ей сверху вниз.
Он опять прижал ее к матрасу своей тяжестью, стараясь, однако, чтобы ей не было больно.
— Хватит, — предложил он, — вы устали. Назовем это ничьей.
— Нет, еще нет, — возмутилась Лилиан, тяжело дыша.
— Да ради Бога, вы, необузданная дикарка! — сказал он весело. — Пора мириться.
— Ни за что.
Она опять накинулась на лежащего рядом мужчину. Руки у нее дрожали.
— Расслабьтесь, — ласково сказал Маркус.
Ее глаза расширились. Она почувствовала, как он раздвигает ей бедра, судорожно вдруг вздохнула и обмякла.
— Расслабьтесь, вот так… Он сдернул рубашку вниз.
— Потише, — шепнул он.
Лилиан лежала неподвижно, и только кровь стучала в висках. Она смотрела на Маркуса. Постель тонула в полумраке.
Она любовалась игрой мышц его смуглого тела, занятого работой. Маркус стащил с нее рубашку и расстегнул корсет. Вдруг она задышала часто, громко, слишком часто. Он ласково похлопал ее по животу, но не успокоил. Ее возбуждение лишь нарастало. Кожа Лилиан вдруг сделалась такой чувствительной, что даже воздух казался ей шершавым. Тело покалывало, ломило. Маркус снял с нее чулки и панталоны.
Он стоял возле постели, снимая с нее последнюю одежду, и двигался с нарочитой медлительностью. Она уже видела его элегантно вылепленное тело. И эта болезненная дрожь ей тоже была знакома, а сейчас просто пронизывала каждый уголок ее тела. Лилиан слегка застонала, когда он лег рядом.
Маркус провел ладонью по ее спине, чувствуя, как дрожит ее тело в сладком ожидании. Обхватив ладонью ее ягодицы, он стал дотрагиваться до нее, и от его прикосновений тело ее словно таяло. Она застонала от предвкушения. Потом он начал ласкать ее грудь невесомыми поцелуями, касаясь проворным языком сосков. Он что-то шептал ей, уговаривал… зачем? Она и так была готова, дрожала от желания, умоляя освободить ее от страстного томления. Ее грудь набухла, соски затвердели. Он начал дразнить сосок языком, лаская ладонью живот.
Она чувствовала, что внутри ее будто раскручивала кольца огромная змея. Казалось, она вот-вот потеряет рассудок, если не получит желанного освобождения. Она схватила его за руку и повела ладонь во влажную пещеру между ног. Он улыбнулся, склонился над ее грудью и начал ласкать соски. Время остановилось. Он погладил шелковистые волоски и двинулся дальше, на поиски заветного бугорка. И касался ее с такой настойчивой деликатностью, словно дразня, а затем успокаивая. Его ласки были легки, как паутинка. И вот она закричала…
Между поцелуями он шептал ей какие-то волшебные слова страсти и восхищения. Одна волна наслаждения накатывалась на другую. Он развел ее ноги шире, слегка приподнял колени и медленно вошел в нее. В момент проникновения она вздрогнула. Какой он твердый! Ее мышцы инстинктивно сжались, но захватчик неумолимо продвигался вперед. Он наносил легкие и глубокие удары, бережно и нежно проникая все глубже в ее плоть. Казалось, каждый удар высекает из ее тела новую волну удовольствия. Лихорадочно дрожа, она отчаянно чувствовала, как ее несет ко второй вершине наслаждения… И вдруг все прекратилось. Он вышел из нее.
— Маркус, не останавливайся, прошу!
Она была готова заплакать.
Лилиан вся дрожала. Он осторожно перевернул ее на живот, положил ей под бедра подушку, затем вторую, опустился на колени между ее ног, и его пальцы принялись ласкать и дразнить складки ее плоти. И вот он вошел в нее снова. Лилиан не смогла сдержать крик. Беспомощная, она повернула голову набок. Щека ее прижалась к матрасу, но Маркус крепко держал ее извивающиеся бедра руками. На сей раз он вошел в нее еще глубже, нанося удар за ударом, просто сводя ее с ума.
Лилиан умоляла, стонала, рыдала и даже ругалась. Мышцы ее лона напряглись, обхватив его плоть. Наконец он тоже застонал, низко и хрипло.
Тяжело дыша, Маркус опустился на постель рядом с ней, касаясь губами ее затылка. Она лежала неподвижно, облизывая распухшие губы.
— И ты назвал меня необузданной дикаркой?
Понемногу ее дыхание успокоилось. Эта любовная схватка отняла у Лилиан все силы, но спать ей совсем не хотелось. Слишком много новых открытий ей довелось совершить сегодня. И это был тот мужчина, которого она когда-то презирала как надутого зануду! Оказывается, в характере Маркуса есть совсем иные качества, но очень немногие об этом знают. Кажется, он и впрямь любит ее. Но разве можно думать об этом? Тем более она сама влюблялась в него все больше и больше.
Маркус вытер ее вспотевшее тело прохладной мокрой тканью и дал ей свою рубашку, а потом принес блюдо с грушами и стакан сладкого вина. Он даже позволил ей положить ему в рот кусочек ароматной груши, мягкой как шелк.
С грушами было покончено. Лилиан поставила пустое блюдо на матрас и уютно расположилась рядом с графом. Приподнявшись на локте, Маркус любовался девушкой и перебирал волнистые пряди ее волос.
— Жалеете, что не отдал вас Сент-Винсенту? Она озадаченно улыбнулась.
— Почему вы спрашиваете? Неужели вы испытываете угрызения совести?
Маркус покачал головой. — Просто интересно, не жалеете ли вы.
Лилиан погладила завитки волос на его могучей груди. Она была весьма тронута: его волновало то, о чем она думает.
— Нет, — искренне ответила она. — Он очень красив и нравился мне, но… он не привлекает меня как мужчина.
— Но вы же подумывали выйти за него!
— Да, — согласилась Лилиан. — Мне приходило в голову, что неплохо бы стать герцогиней. Но только для того, чтобы досадить вам!
Улыбка осветила его лицо. Он ответил тем, что слегка ущипнул ее за грудь, и она издала страшный протестующий вопль.
— Я бы точно не вынес, — признался он. — Это выше моих сил — видеть вас замужем за другим.
— Думаю, лорд Сент-Винсент с легкостью найдет другую подходящую наследницу.
— Возможно, он и отыщет женщину с таким приданым, как у вас, но такой красавицы ему не найти.
Услышав комплимент, Лилиан улыбнулась, прижалась к нему, пытаясь сплести свои ноги с его.
— Скажите мне еще что-нибудь. Хочу послушать, в каких сентиментальных образах вы воспоете мою красоту.
Маркус сел, легко подхватил ее на руки и усадил на колени. Она чуть было не вскрикнула от неожиданности.
— Я никогда не бываю сентиментальным, — сказал он. — Марсдены не блещут поэтическим вдохновением. Тем не менее… — Он замолчал, восхищаясь красотой молодой женщины, сидящей рядом. Ее длинные волосы спускались до самой талии волнистым потоком. — Мне иногда кажется, что вы похожи на какую-то языческую принцессу.
— А еще? — поощрила его Лилиан, обнимая за шею. Маркус обнял ее тонкую талию, а потом его ладони заскользили вниз, к изящным бедрам.
— В любовных снах я видел ваши восхитительные ноги, но сны явно бледнеют. Разве можно сравнить их с тем, что я вижу сейчас наяву?
— Вам снились мои ноги?
Медленными, дразнящими движениями его ладони двинулись вверх по внутренней стороне бедер. — Да. Его ладони исчезли под полами рубашки.
— Я видел во сне, как ваши ноги обвиваются вокруг меня, — объяснил он. Его голос звучал все глуше. — И вы скакали на мне верхом.
Пальцы Маркуса коснулись наружных складок ее лона.
— Что? — спросила она, слабея. Как чудесно!
Она наслаждалась его мягкими, массирующими движениями, а он забавлялся с ней, с этим чувствительным бугорком, который, казалось, сейчас взорвется сладкой болью под его искусными прикосновениями.
— Разве женщины… — усомнилась Лилиан, не совсем понимая. — О, я никогда о таком не слышала.
— Некоторые это делают, — промурлыкал он, продолжая ласкать ее. — Мой неуемный ангел, думаю, мне придется показать вам.
Лилиан была еще так неопытна, что ничего не понимала. Он опять поднял ее и помог оседлать свою напряженную плоть. Лилиан была шокирована. Она сделала несколько осторожных движений, подчиняясь низкому мурлыканью его голоса и терпеливым движениям рук, лежащих на ее бедрах. Вскоре она нашла нужный ритм.
— Вот так, — одобрительно шептал Маркус, — вот так…
Его пальцы опять исчезли под рубашкой. Он отыскал ноющий бугорок и стал ласкать его круговыми движениями большого пальца, нажимая при каждом ее движении вниз.
Ему захотелось видеть, как туманится ее взгляд от наслаждения, поэтому пристально смотрел ей в глаза. И вот она содрогнулась в экстазе. Она принадлежала ему сердцем, телом и душой. Обхватив ее за талию, он двинулся вверх, давая выход волне собственного наслаждения.
Силы окончательно покинули Лилиан. Она упала на него сверху, опрокинув ему голову на грудь. Сердце гудело как колокол.
— Мой Бог, — пробормотал он, гладя ее спину. — Лилиан…
— Да… — отозвалась она, рассеянно моргая, как будто ничего не видя вокруг. Ей хотелось одного — спать.
— Я передумал: никаких переговоров! Ставьте любые условия. И я исполню любое ваше желание, если это в человеческих силах. И… успокойте мою душу. Скажите, что будете моей женой.
Лилиан посмотрела в его глаза, наполовину скрытые тяжелыми веками.
— Значит, вот как вы умеете торговаться? — сказала она. — Я начинаю беспокоиться за будущее компании. Надеюсь, вы не сдаетесь так легко на переговорах с деловыми партнерами?
— Нет, но я с ними не сплю.
Она слабо улыбнулась. Что ж, если он хочет сделать еще один шаг к полному доверию, она не откажет в помощи.
— Успокойтесь, Уэстклиф. Да, я буду вашей женой. Но предупреждаю: вы можете пожалеть, что отказались от переговоров, когда узнаете мои условия. А вдруг я потребую, к примеру, кресло председателя совета директоров мыловаренной компании?
— Боже упаси! — пробормотал он и спокойно вздохнул. Через минуту его охватил глубокий сон.
Глава 23
— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…
— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.
— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.
— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть-чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.
Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.
Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:
— Нет, еще…
Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.
— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:
— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.
— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!
— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!
Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.
— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?
— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.
— Что это?
Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.
— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.
— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.
Маркус сделал еще один вдох.
— Вот как?
— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.
Его глаза смеялись.
— Откуда вы узнали это слово?
— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.
— Что за особый ингредиент?
— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.
Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:
— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.
— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.
— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.
— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.
— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!
— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…
— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?
Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».
— Нет, — признала она. — Но в моем случае…
— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.
Лилиан вытаращила на него глаза.
— Не может быть!
— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.
— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.
— Я совершенно точно знаю, что это, — гордо заявил он.
— Тогда скажите.
— Нет, думаю, вам придется разгадать секрет самой.
— Говорите!
Лилиан набросилась на него, молотя кулаками по груди. Удары были довольно чувствительные, но Маркус лишь рассмеялся.
— Уэстклиф, если вы сейчас же не скажете, я…
— Вы меня замучите до смерти? Вынужден вас разочаровать: я привычен к наказаниям.
Он легко подхватил ее на руки и бросил на постель, словно соломенную куклу. И не успела она опомниться, как он набросился на нее сверху, рыча и смеясь. Лилиан боролась изо всех сил.
— Я заставлю вас!
Лилиан закинула ногу ему на спину, вспоминая, как дралась в детстве с неугомонными братьями. Тогда она научилась кое-каким приемам. Маркус, казалось, заранее угадывал каждое ее движение. И он был намного сильнее и подвижнее. Но какой он был тяжелый! Просто удивительно.
— Вы слабый противник, — поддразнивал он Лилиан, позволив ей для разнообразия сесть на него верхом. — Наверное, вы сегодня не в форме.
— Проклятый хвастун! — прошипела Лилиан, не оставляя попыток взять верх. — Я могла бы победить, но мне мешают эти юбки.
— В этом я мог бы вам помочь, — ответил он, улыбаясь ей сверху вниз.
Он опять прижал ее к матрасу своей тяжестью, стараясь, однако, чтобы ей не было больно.
— Хватит, — предложил он, — вы устали. Назовем это ничьей.
— Нет, еще нет, — возмутилась Лилиан, тяжело дыша.
— Да ради Бога, вы, необузданная дикарка! — сказал он весело. — Пора мириться.
— Ни за что.
Она опять накинулась на лежащего рядом мужчину. Руки у нее дрожали.
— Расслабьтесь, — ласково сказал Маркус.
Ее глаза расширились. Она почувствовала, как он раздвигает ей бедра, судорожно вдруг вздохнула и обмякла.
— Расслабьтесь, вот так… Он сдернул рубашку вниз.
— Потише, — шепнул он.
Лилиан лежала неподвижно, и только кровь стучала в висках. Она смотрела на Маркуса. Постель тонула в полумраке.
Она любовалась игрой мышц его смуглого тела, занятого работой. Маркус стащил с нее рубашку и расстегнул корсет. Вдруг она задышала часто, громко, слишком часто. Он ласково похлопал ее по животу, но не успокоил. Ее возбуждение лишь нарастало. Кожа Лилиан вдруг сделалась такой чувствительной, что даже воздух казался ей шершавым. Тело покалывало, ломило. Маркус снял с нее чулки и панталоны.
Он стоял возле постели, снимая с нее последнюю одежду, и двигался с нарочитой медлительностью. Она уже видела его элегантно вылепленное тело. И эта болезненная дрожь ей тоже была знакома, а сейчас просто пронизывала каждый уголок ее тела. Лилиан слегка застонала, когда он лег рядом.
Маркус провел ладонью по ее спине, чувствуя, как дрожит ее тело в сладком ожидании. Обхватив ладонью ее ягодицы, он стал дотрагиваться до нее, и от его прикосновений тело ее словно таяло. Она застонала от предвкушения. Потом он начал ласкать ее грудь невесомыми поцелуями, касаясь проворным языком сосков. Он что-то шептал ей, уговаривал… зачем? Она и так была готова, дрожала от желания, умоляя освободить ее от страстного томления. Ее грудь набухла, соски затвердели. Он начал дразнить сосок языком, лаская ладонью живот.
Она чувствовала, что внутри ее будто раскручивала кольца огромная змея. Казалось, она вот-вот потеряет рассудок, если не получит желанного освобождения. Она схватила его за руку и повела ладонь во влажную пещеру между ног. Он улыбнулся, склонился над ее грудью и начал ласкать соски. Время остановилось. Он погладил шелковистые волоски и двинулся дальше, на поиски заветного бугорка. И касался ее с такой настойчивой деликатностью, словно дразня, а затем успокаивая. Его ласки были легки, как паутинка. И вот она закричала…
Между поцелуями он шептал ей какие-то волшебные слова страсти и восхищения. Одна волна наслаждения накатывалась на другую. Он развел ее ноги шире, слегка приподнял колени и медленно вошел в нее. В момент проникновения она вздрогнула. Какой он твердый! Ее мышцы инстинктивно сжались, но захватчик неумолимо продвигался вперед. Он наносил легкие и глубокие удары, бережно и нежно проникая все глубже в ее плоть. Казалось, каждый удар высекает из ее тела новую волну удовольствия. Лихорадочно дрожа, она отчаянно чувствовала, как ее несет ко второй вершине наслаждения… И вдруг все прекратилось. Он вышел из нее.
— Маркус, не останавливайся, прошу!
Она была готова заплакать.
Лилиан вся дрожала. Он осторожно перевернул ее на живот, положил ей под бедра подушку, затем вторую, опустился на колени между ее ног, и его пальцы принялись ласкать и дразнить складки ее плоти. И вот он вошел в нее снова. Лилиан не смогла сдержать крик. Беспомощная, она повернула голову набок. Щека ее прижалась к матрасу, но Маркус крепко держал ее извивающиеся бедра руками. На сей раз он вошел в нее еще глубже, нанося удар за ударом, просто сводя ее с ума.
Лилиан умоляла, стонала, рыдала и даже ругалась. Мышцы ее лона напряглись, обхватив его плоть. Наконец он тоже застонал, низко и хрипло.
Тяжело дыша, Маркус опустился на постель рядом с ней, касаясь губами ее затылка. Она лежала неподвижно, облизывая распухшие губы.
— И ты назвал меня необузданной дикаркой?
Понемногу ее дыхание успокоилось. Эта любовная схватка отняла у Лилиан все силы, но спать ей совсем не хотелось. Слишком много новых открытий ей довелось совершить сегодня. И это был тот мужчина, которого она когда-то презирала как надутого зануду! Оказывается, в характере Маркуса есть совсем иные качества, но очень немногие об этом знают. Кажется, он и впрямь любит ее. Но разве можно думать об этом? Тем более она сама влюблялась в него все больше и больше.
Маркус вытер ее вспотевшее тело прохладной мокрой тканью и дал ей свою рубашку, а потом принес блюдо с грушами и стакан сладкого вина. Он даже позволил ей положить ему в рот кусочек ароматной груши, мягкой как шелк.
С грушами было покончено. Лилиан поставила пустое блюдо на матрас и уютно расположилась рядом с графом. Приподнявшись на локте, Маркус любовался девушкой и перебирал волнистые пряди ее волос.
— Жалеете, что не отдал вас Сент-Винсенту? Она озадаченно улыбнулась.
— Почему вы спрашиваете? Неужели вы испытываете угрызения совести?
Маркус покачал головой. — Просто интересно, не жалеете ли вы.
Лилиан погладила завитки волос на его могучей груди. Она была весьма тронута: его волновало то, о чем она думает.
— Нет, — искренне ответила она. — Он очень красив и нравился мне, но… он не привлекает меня как мужчина.
— Но вы же подумывали выйти за него!
— Да, — согласилась Лилиан. — Мне приходило в голову, что неплохо бы стать герцогиней. Но только для того, чтобы досадить вам!
Улыбка осветила его лицо. Он ответил тем, что слегка ущипнул ее за грудь, и она издала страшный протестующий вопль.
— Я бы точно не вынес, — признался он. — Это выше моих сил — видеть вас замужем за другим.
— Думаю, лорд Сент-Винсент с легкостью найдет другую подходящую наследницу.
— Возможно, он и отыщет женщину с таким приданым, как у вас, но такой красавицы ему не найти.
Услышав комплимент, Лилиан улыбнулась, прижалась к нему, пытаясь сплести свои ноги с его.
— Скажите мне еще что-нибудь. Хочу послушать, в каких сентиментальных образах вы воспоете мою красоту.
Маркус сел, легко подхватил ее на руки и усадил на колени. Она чуть было не вскрикнула от неожиданности.
— Я никогда не бываю сентиментальным, — сказал он. — Марсдены не блещут поэтическим вдохновением. Тем не менее… — Он замолчал, восхищаясь красотой молодой женщины, сидящей рядом. Ее длинные волосы спускались до самой талии волнистым потоком. — Мне иногда кажется, что вы похожи на какую-то языческую принцессу.
— А еще? — поощрила его Лилиан, обнимая за шею. Маркус обнял ее тонкую талию, а потом его ладони заскользили вниз, к изящным бедрам.
— В любовных снах я видел ваши восхитительные ноги, но сны явно бледнеют. Разве можно сравнить их с тем, что я вижу сейчас наяву?
— Вам снились мои ноги?
Медленными, дразнящими движениями его ладони двинулись вверх по внутренней стороне бедер. — Да. Его ладони исчезли под полами рубашки.
— Я видел во сне, как ваши ноги обвиваются вокруг меня, — объяснил он. Его голос звучал все глуше. — И вы скакали на мне верхом.
Пальцы Маркуса коснулись наружных складок ее лона.
— Что? — спросила она, слабея. Как чудесно!
Она наслаждалась его мягкими, массирующими движениями, а он забавлялся с ней, с этим чувствительным бугорком, который, казалось, сейчас взорвется сладкой болью под его искусными прикосновениями.
— Разве женщины… — усомнилась Лилиан, не совсем понимая. — О, я никогда о таком не слышала.
— Некоторые это делают, — промурлыкал он, продолжая ласкать ее. — Мой неуемный ангел, думаю, мне придется показать вам.
Лилиан была еще так неопытна, что ничего не понимала. Он опять поднял ее и помог оседлать свою напряженную плоть. Лилиан была шокирована. Она сделала несколько осторожных движений, подчиняясь низкому мурлыканью его голоса и терпеливым движениям рук, лежащих на ее бедрах. Вскоре она нашла нужный ритм.
— Вот так, — одобрительно шептал Маркус, — вот так…
Его пальцы опять исчезли под рубашкой. Он отыскал ноющий бугорок и стал ласкать его круговыми движениями большого пальца, нажимая при каждом ее движении вниз.
Ему захотелось видеть, как туманится ее взгляд от наслаждения, поэтому пристально смотрел ей в глаза. И вот она содрогнулась в экстазе. Она принадлежала ему сердцем, телом и душой. Обхватив ее за талию, он двинулся вверх, давая выход волне собственного наслаждения.
Силы окончательно покинули Лилиан. Она упала на него сверху, опрокинув ему голову на грудь. Сердце гудело как колокол.
— Мой Бог, — пробормотал он, гладя ее спину. — Лилиан…
— Да… — отозвалась она, рассеянно моргая, как будто ничего не видя вокруг. Ей хотелось одного — спать.
— Я передумал: никаких переговоров! Ставьте любые условия. И я исполню любое ваше желание, если это в человеческих силах. И… успокойте мою душу. Скажите, что будете моей женой.
Лилиан посмотрела в его глаза, наполовину скрытые тяжелыми веками.
— Значит, вот как вы умеете торговаться? — сказала она. — Я начинаю беспокоиться за будущее компании. Надеюсь, вы не сдаетесь так легко на переговорах с деловыми партнерами?
— Нет, но я с ними не сплю.
Она слабо улыбнулась. Что ж, если он хочет сделать еще один шаг к полному доверию, она не откажет в помощи.
— Успокойтесь, Уэстклиф. Да, я буду вашей женой. Но предупреждаю: вы можете пожалеть, что отказались от переговоров, когда узнаете мои условия. А вдруг я потребую, к примеру, кресло председателя совета директоров мыловаренной компании?
— Боже упаси! — пробормотал он и спокойно вздохнул. Через минуту его охватил глубокий сон.
Глава 23
Почти всю ночь Лилиан оставалась в постели Маркуса. Но вот она проснулась и обнаружила, что лежит в теплых объятиях льна, шелка и его рук. Маркус, наверное, совсем обессилел от любовной схватки, потому что спал мертвым сном, но утром он проснулся первым и стал будить задремавшую Лилиан. Ей не хотелось вставать.
— Почти утро, — шепнул Маркус ей на ухо. — Откройте глаза, я должен отвести вас к себе.
— Нет, — сказала она сонно, — попозже. Еще несколько минут!
Она попыталась снова зарыться лицом в подушку. В постели было так тепло, уютно, а спальня успела выстудиться за ночь. Ей очень не хотелось ступать босыми ногами на ледяной пол…
Маркус поцеловал Лилиан в макушку и усадил ее на постели.
— Нет, вам пора, — мягко настаивал он, гладя ее по спине. — Скоро придет горничная растопить камин, и гости собираются поехать сегодня на охоту, значит, встанут рано.
— В один прекрасный день, — сказала Лилиан сердито, свернувшись клубочком, — вам придется объяснить, что за радость для вас, мужчин, встать ни свет ни заря, месить грязь на полях и убивать невинных животных.
— Потому что мужчины любят испытывать себя и тягаться с природой. А ведь охота еще дает нам повод выпить до полудня.
Она улыбнулась и уткнулась носом в его плечо.
— Мне холодно, — шепнула она, касаясь губами его плеча. — Ложитесь со мной под одеяло.
Какой соблазн… Маркус простонал, но встал. Лилиан только плотнее завернулась в одеяло, а Маркус очень скоро вернулся полностью одетый и вытащил ее из постели.
— He жалуйтесь, — сказал он, — заворачивая ее в один из своих халатов. — Сейчас вы пойдете к себе. Не нужно, чтобы вас видели в моем обществе в столь ранний час.
— Вы боитесь скандала?
— Нет, просто я всегда стараюсь сохранять осторожность.
— Сразу видно джентльмена, — насмешливо сказала Лилиан и подняла руки, чтобы он завязал пояс халата. — Тогда вам нужна девушка, столь же благоразумная и осторожная.
— Да, но благоразумные девушки и вполовину не так забавны, как испорченные.
— А я испорченная? — спросила она, обнимая его за плечи. — Развратная?
— О да! — ласково сказал Маркус и поцеловал ее в губы.
Дейзи проснулась, потому что в дверь кто-то тихо скребся. С трудом разлепив глаза, она увидела, что еще очень рано, а сестра уже сидит возле туалетного столика, расчесывая спутанные волосы. Она уже оделась в шелковое темно-красное платье.
— Кто бы это мог быть? — спросила Дейзи.
— Я посмотрю.
Лилиан приоткрыла дверь. Насколько Дейзи могла разглядеть, за дверью была горничная, которая принесла записку. Горничная заговорила вполголоса. Дейзи не могла расслышать слова, но поняла, что сестра немного удивлена.
— Очень хорошо, — сказала Лилиан с досадой. — Скажите ей, я приду, хотя и не понимаю, зачем держать это в тайне.
Горничная ушла. Лилиан закрыла дверь и повернула к сестре озабоченное лицо.
— В чем дело? — спросила Дейзи. — Что она сказала? И кто ее прислал?
— Чепуха какая-то, — ответила Лилиан. — Мне не велели говорить.
— Я слышала что-то про тайну.
— Просто неприятное дело, которое мне предстоит уладить. Объясню потом. Уверена, мне найдется что рассказать. Вот повеселишься!
— Дело касается лорда Уэстклифа?
— Не напрямую.
Суровая морщина на лбу Лилиан разгладилась.
— Ах, Дейзи, это просто стыд! Как мне хочется быть с ним рядом, ласкаться к нему. Боюсь, я совершу сегодня какую-нибудь глупость. Запою во весь голос, например. Ради Бога, не останавливай меня.
— Не стану, — пообещала Дейзи, улыбнувшись в ответ. — Так, значит, ты влюблена?
— Не произноси этого слова! Даже если я влюблена — а я ничего не хочу утверждать наверняка, — ни за что не скажу этого первая. Это вопрос гордости. Вдруг я признаюсь, а он ничего не скажет в ответ? Ответит вежливым «спасибо»… Тогда я его убью. Или умру сама.
— Надеюсь, граф не так упрям, как ты, — отозвалась Дейзи.
— Он не упрям, — заверила ее сестра, — но считает себя упрямым.
Вспомнив что-то, Лилиан рассмеялась и хлопнула себя по лбу.
— Ах, Дейзи! — сказала она с лукавой усмешкой. — Из меня выйдет такая ужасная графиня!
— Назовем это по-другому, —дипломатично сказала Дейзи. — Лучше скажем, не совсем обычная.
— Могу стать любой графиней, какой захочу! — воскликнула Лилиан, радуясь и удивляясь одновременно. — Если верить словам Уэстклифа, а я склонна ему верить…
Выпив чаю с тостами, Лилиан пошла на заднюю террасу дома. Задержавшись у балконной ограды, она смотрела в сад, любуясь его аккуратными дорожками и широкими полосами низких живых изгородей, увитых розами, зарослями старинного тиса, в которых наверняка было немало восхитительных укромных местечек. Она помрачнела. В этот самый момент графиня ждет ее в саду бабочек. Это она отправила одну из горничных с запиской. Графиня желала поговорить с Лилиан наедине. Непонятно, почему она выбрала столь уединенное место и далеко от дома? Старая леди с трудом передвигает ноги. Ходит, опираясь на палку, да и слуга возит ее постоянно в кресле на колесиках. Как же она доберется до тайного садика? Было бы проще и разумнее встретиться наверху, в гостиной Марсденов. Боится, что их подслушают? Значит, речь пойдет о семейных тайнах. Или графиня просто раскричится самым неприличным образом…
Зато совершенно ясно, почему графиня требовала, чтобы Лилиан никому не рассказывала об их свидании. Если Маркус узнает, он потребует объяснений. Кроме того, Лилиан не желала искать защиты у Маркуса. Она сама готова была встретиться с графиней лицом к лицу. Ее не испугать злобными тирадами. Пусть у графини острый и безжалостный язык — ее оскорбления не заденут Лилиан. Как с гуся вода! Лилиан знала: ничто не помешает их браку с Маркусом. И это придавало ей сил.
В интересах самой графини установить сердечные отношения с невесткой, иначе они испортят друг другу жизнь. Старой леди придется это понять. Лилиан мрачно улыбалась, спускаясь по длинному пролету ступенек, ведущих в сад. Она шла по дорожке, наслаждаясь чистым утренним воздухом.
— Я иду, старая ведьма, — бормотала она про себя. — Готовься к худшему.
Дверь в тайный садик была приоткрыта. Лилиан расправила плечи и натянула на лицо маску холодного безразличия.
Графиня сидела одна на круглой скамье, словно на троне. Никаких слуг поблизости не было. Свою украшенную драгоценными камнями трость графиня прислонила к скамье. Она сидела с каменным лицом. Лилиан даже смешно стало. Старуха вообразила себя воином, готовым драться до победного конца.
— Доброе утро, — любезно сказала Лилиан, подходя. — Какое чудесное место вы выбрали для нашей встречи. Надеюсь, вы не устали, добираясь сюда?
— Это мое дело, не ваше, — ответила графиня.
Ее черные глаза смотрели равнодушно, но Лилиан внезапно стало не по себе. По спине прошел неприятный холодок, не то чтобы она испугалась, просто встревожилась. Может быть, предчувствие? Во время предыдущих встреч ничего похожего Лилиан не испытывала.
— Я просто беспокоилась о вашем же удобстве, — сказала Лилиан, в притворном испуге взмахнув руками. — Я не стану сердить вас, пытаясь казаться дружелюбной, миледи. Говорите прямо: что у вас на уме?
— Надеюсь, ты выслушаешь меня. Ради тебя самой и ради моего сына, — начала она ледяным тоном и вдруг замолчала, словно недоумевая, с чего вдруг она должна объяснять этой девице столь очевидные вещи. Несомненно, графине пришлось пережить множество передряг, но с такой напастью она сталкивалась впервые.
— Если бы я могла представить себе, что графу понравится девушка низкого происхождения, я бы вмешалась раньше и положила бы этому конец. Вероятно, граф не совсем здоров. Иначе как объяснить это безумие?
Седовласая дама замолчала, чтобы отдышаться. Лилиан спокойно спросила:
— Почему вы называете это безумием? Всего пару недель назад вы допускали, что я могу заполучить в мужья британского аристократа. Почему же не самого графа? Дело в личной неприязни?
— Глупая девчонка! — воскликнула графиня. — Вот уже пятнадцать поколений Марсденов выбирают жен только в аристократических кругах. Мой сын не нарушит эту традицию. Тебе не понять, что такое чистота крови. Ты явилась из страны, где нет ни традиций, ни культуры. Благородное происхождение для вас — пустой звук. Если граф женится на тебе, это будет не только его личный позор, но и мой тоже. Ты осквернишь наше генеалогическое древо, а все когда-либо живущие Марсдены перевернутся в своих гробах!
Лилиан опять стало смешно. Как напыщенно выражалась графиня! Девушка сразу же догадалась, что для матери Уэстклифа чистота благородной крови — символ сродни религиозному. Она будет защищать его со страстью фанатички. «Может быть, попытаться все же перевести разговор на уровень личных отношений? Ведь любит же она сына, хотя и виду не показывает».
Лилиан не очень любила рассуждать о чувствах. Ей больше удавались остроумные замечания. Она умела быть циничной, но раскрывать сердце? Это казалось слишком рискованным. Но может быть, она просто обязана быть искренней с графиней? Ведь она выходит замуж за ее сына.
Лилиан заговорила, тщательно подбирая слова:
— Миледи, я знаю, что вы желаете счастья сыну. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли: я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Конечно, я не могу похвастаться благородным происхождением и не привыкла жить по вашим правилам…
— Почти утро, — шепнул Маркус ей на ухо. — Откройте глаза, я должен отвести вас к себе.
— Нет, — сказала она сонно, — попозже. Еще несколько минут!
Она попыталась снова зарыться лицом в подушку. В постели было так тепло, уютно, а спальня успела выстудиться за ночь. Ей очень не хотелось ступать босыми ногами на ледяной пол…
Маркус поцеловал Лилиан в макушку и усадил ее на постели.
— Нет, вам пора, — мягко настаивал он, гладя ее по спине. — Скоро придет горничная растопить камин, и гости собираются поехать сегодня на охоту, значит, встанут рано.
— В один прекрасный день, — сказала Лилиан сердито, свернувшись клубочком, — вам придется объяснить, что за радость для вас, мужчин, встать ни свет ни заря, месить грязь на полях и убивать невинных животных.
— Потому что мужчины любят испытывать себя и тягаться с природой. А ведь охота еще дает нам повод выпить до полудня.
Она улыбнулась и уткнулась носом в его плечо.
— Мне холодно, — шепнула она, касаясь губами его плеча. — Ложитесь со мной под одеяло.
Какой соблазн… Маркус простонал, но встал. Лилиан только плотнее завернулась в одеяло, а Маркус очень скоро вернулся полностью одетый и вытащил ее из постели.
— He жалуйтесь, — сказал он, — заворачивая ее в один из своих халатов. — Сейчас вы пойдете к себе. Не нужно, чтобы вас видели в моем обществе в столь ранний час.
— Вы боитесь скандала?
— Нет, просто я всегда стараюсь сохранять осторожность.
— Сразу видно джентльмена, — насмешливо сказала Лилиан и подняла руки, чтобы он завязал пояс халата. — Тогда вам нужна девушка, столь же благоразумная и осторожная.
— Да, но благоразумные девушки и вполовину не так забавны, как испорченные.
— А я испорченная? — спросила она, обнимая его за плечи. — Развратная?
— О да! — ласково сказал Маркус и поцеловал ее в губы.
Дейзи проснулась, потому что в дверь кто-то тихо скребся. С трудом разлепив глаза, она увидела, что еще очень рано, а сестра уже сидит возле туалетного столика, расчесывая спутанные волосы. Она уже оделась в шелковое темно-красное платье.
— Кто бы это мог быть? — спросила Дейзи.
— Я посмотрю.
Лилиан приоткрыла дверь. Насколько Дейзи могла разглядеть, за дверью была горничная, которая принесла записку. Горничная заговорила вполголоса. Дейзи не могла расслышать слова, но поняла, что сестра немного удивлена.
— Очень хорошо, — сказала Лилиан с досадой. — Скажите ей, я приду, хотя и не понимаю, зачем держать это в тайне.
Горничная ушла. Лилиан закрыла дверь и повернула к сестре озабоченное лицо.
— В чем дело? — спросила Дейзи. — Что она сказала? И кто ее прислал?
— Чепуха какая-то, — ответила Лилиан. — Мне не велели говорить.
— Я слышала что-то про тайну.
— Просто неприятное дело, которое мне предстоит уладить. Объясню потом. Уверена, мне найдется что рассказать. Вот повеселишься!
— Дело касается лорда Уэстклифа?
— Не напрямую.
Суровая морщина на лбу Лилиан разгладилась.
— Ах, Дейзи, это просто стыд! Как мне хочется быть с ним рядом, ласкаться к нему. Боюсь, я совершу сегодня какую-нибудь глупость. Запою во весь голос, например. Ради Бога, не останавливай меня.
— Не стану, — пообещала Дейзи, улыбнувшись в ответ. — Так, значит, ты влюблена?
— Не произноси этого слова! Даже если я влюблена — а я ничего не хочу утверждать наверняка, — ни за что не скажу этого первая. Это вопрос гордости. Вдруг я признаюсь, а он ничего не скажет в ответ? Ответит вежливым «спасибо»… Тогда я его убью. Или умру сама.
— Надеюсь, граф не так упрям, как ты, — отозвалась Дейзи.
— Он не упрям, — заверила ее сестра, — но считает себя упрямым.
Вспомнив что-то, Лилиан рассмеялась и хлопнула себя по лбу.
— Ах, Дейзи! — сказала она с лукавой усмешкой. — Из меня выйдет такая ужасная графиня!
— Назовем это по-другому, —дипломатично сказала Дейзи. — Лучше скажем, не совсем обычная.
— Могу стать любой графиней, какой захочу! — воскликнула Лилиан, радуясь и удивляясь одновременно. — Если верить словам Уэстклифа, а я склонна ему верить…
Выпив чаю с тостами, Лилиан пошла на заднюю террасу дома. Задержавшись у балконной ограды, она смотрела в сад, любуясь его аккуратными дорожками и широкими полосами низких живых изгородей, увитых розами, зарослями старинного тиса, в которых наверняка было немало восхитительных укромных местечек. Она помрачнела. В этот самый момент графиня ждет ее в саду бабочек. Это она отправила одну из горничных с запиской. Графиня желала поговорить с Лилиан наедине. Непонятно, почему она выбрала столь уединенное место и далеко от дома? Старая леди с трудом передвигает ноги. Ходит, опираясь на палку, да и слуга возит ее постоянно в кресле на колесиках. Как же она доберется до тайного садика? Было бы проще и разумнее встретиться наверху, в гостиной Марсденов. Боится, что их подслушают? Значит, речь пойдет о семейных тайнах. Или графиня просто раскричится самым неприличным образом…
Зато совершенно ясно, почему графиня требовала, чтобы Лилиан никому не рассказывала об их свидании. Если Маркус узнает, он потребует объяснений. Кроме того, Лилиан не желала искать защиты у Маркуса. Она сама готова была встретиться с графиней лицом к лицу. Ее не испугать злобными тирадами. Пусть у графини острый и безжалостный язык — ее оскорбления не заденут Лилиан. Как с гуся вода! Лилиан знала: ничто не помешает их браку с Маркусом. И это придавало ей сил.
В интересах самой графини установить сердечные отношения с невесткой, иначе они испортят друг другу жизнь. Старой леди придется это понять. Лилиан мрачно улыбалась, спускаясь по длинному пролету ступенек, ведущих в сад. Она шла по дорожке, наслаждаясь чистым утренним воздухом.
— Я иду, старая ведьма, — бормотала она про себя. — Готовься к худшему.
Дверь в тайный садик была приоткрыта. Лилиан расправила плечи и натянула на лицо маску холодного безразличия.
Графиня сидела одна на круглой скамье, словно на троне. Никаких слуг поблизости не было. Свою украшенную драгоценными камнями трость графиня прислонила к скамье. Она сидела с каменным лицом. Лилиан даже смешно стало. Старуха вообразила себя воином, готовым драться до победного конца.
— Доброе утро, — любезно сказала Лилиан, подходя. — Какое чудесное место вы выбрали для нашей встречи. Надеюсь, вы не устали, добираясь сюда?
— Это мое дело, не ваше, — ответила графиня.
Ее черные глаза смотрели равнодушно, но Лилиан внезапно стало не по себе. По спине прошел неприятный холодок, не то чтобы она испугалась, просто встревожилась. Может быть, предчувствие? Во время предыдущих встреч ничего похожего Лилиан не испытывала.
— Я просто беспокоилась о вашем же удобстве, — сказала Лилиан, в притворном испуге взмахнув руками. — Я не стану сердить вас, пытаясь казаться дружелюбной, миледи. Говорите прямо: что у вас на уме?
— Надеюсь, ты выслушаешь меня. Ради тебя самой и ради моего сына, — начала она ледяным тоном и вдруг замолчала, словно недоумевая, с чего вдруг она должна объяснять этой девице столь очевидные вещи. Несомненно, графине пришлось пережить множество передряг, но с такой напастью она сталкивалась впервые.
— Если бы я могла представить себе, что графу понравится девушка низкого происхождения, я бы вмешалась раньше и положила бы этому конец. Вероятно, граф не совсем здоров. Иначе как объяснить это безумие?
Седовласая дама замолчала, чтобы отдышаться. Лилиан спокойно спросила:
— Почему вы называете это безумием? Всего пару недель назад вы допускали, что я могу заполучить в мужья британского аристократа. Почему же не самого графа? Дело в личной неприязни?
— Глупая девчонка! — воскликнула графиня. — Вот уже пятнадцать поколений Марсденов выбирают жен только в аристократических кругах. Мой сын не нарушит эту традицию. Тебе не понять, что такое чистота крови. Ты явилась из страны, где нет ни традиций, ни культуры. Благородное происхождение для вас — пустой звук. Если граф женится на тебе, это будет не только его личный позор, но и мой тоже. Ты осквернишь наше генеалогическое древо, а все когда-либо живущие Марсдены перевернутся в своих гробах!
Лилиан опять стало смешно. Как напыщенно выражалась графиня! Девушка сразу же догадалась, что для матери Уэстклифа чистота благородной крови — символ сродни религиозному. Она будет защищать его со страстью фанатички. «Может быть, попытаться все же перевести разговор на уровень личных отношений? Ведь любит же она сына, хотя и виду не показывает».
Лилиан не очень любила рассуждать о чувствах. Ей больше удавались остроумные замечания. Она умела быть циничной, но раскрывать сердце? Это казалось слишком рискованным. Но может быть, она просто обязана быть искренней с графиней? Ведь она выходит замуж за ее сына.
Лилиан заговорила, тщательно подбирая слова:
— Миледи, я знаю, что вы желаете счастья сыну. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли: я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Конечно, я не могу похвастаться благородным происхождением и не привыкла жить по вашим правилам…