Клейпас Лиза. Мой верный страж

   — Что читаешь? — осведомился Кейс. Грант невесело рассмеялся:
   — Боюсь, ты еще не дорос до такого, Кейс.
   — Позволь мне судить самому. — Старший коллега взял книжку из рук Гранта и раскрыл ее. По мере того, как он вчитывался в страницу, его кустистые брови удивленно ползли вверх.
   — Ну и мерзость, — заметил он, возвращая томик. — И кто же автор?
   Грант мрачно улыбнулся:
   — Держись от нее подальше, Кейс. Настоящая ведьма. Одной ее улыбки хватит, чтобы скрутить человека в бараний рог.
   Несмотря на нарочито небрежный вид Кейса, в его светло-карих глазах светился неподдельный интерес.
   — Это имеет отношение к утопленнице, которую ты выловил из реки, верно? Ходят слухи, будто она жива и ты прячешь ее у себя дома.
   Грант откинулся на стуле, скосив на коллегу безразличный взгляд:
   — Тебе следовало бы знать цену слухам, Кейс.
   — Кто она? — настаивал тот. — Она назвала имя нападавшего?
   — Откуда такой интерес к моему делу? — спросил Грант.
   — Я лишь хотел предложить тебе помощь, так, на всякий случай, — ответил Кейс. — Ты же мне помогал, в конце концов. Что-то ты стал чересчур раздражительным, приятель…
   — Если мне понадобится твоя помощь, я тебе сообщу.
   — Сделай одолжение, — бросил Кейс с примирительной улыбкой и вышел из кабинета.
   Грант сидел в мрачной задумчивости. Кейс прав, он действительно раздражается по пустякам и бросается на окружающих, как любой мужчина, окажись он на его месте. В обществе Вивьен он легко забывал, что она собой представляет и на что способна. Но, расставшись с ней, видел ситуацию в истинном свете. Вивьен — куртизанка, и этим все сказано. Кто-то, скорее всего один из ее бывших любовников, пытался ее убить. Его задача заключается в том, чтобы выяснить, кто на нее покушался, и схватить преступника. А затем выставить Вивьен Дюваль из своего дома и своей жизни навсегда… прежде чем она завладеет его сердцем.
   Сэр Росс вошел в кабинет и сразу направился к фаянсовому кофейнику. Следом за ним в дверь прошмыгнула Недотепа. Кошка запрыгнула на пустующий угол письменного стола Кеннона и улеглась на бок, устремив немигающий взгляд на Гранта.
   — Доброе утро, Недотепа, — проговорил Грант, потянувшись к пушистой мордочке. Недовольно съежившись, кошка сузила глаза и положила голову на лапы, терпеливо снося его ласки. Грант улыбнулся, восхищаясь снисходительностью Животного. — Вылитая женщина, — пробормотал он. — Нечего и рассчитывать на твою благосклонность, не предложив ничего взамен.
   Кеннон вылил себе остатки кофе и поморщился, попробовав чуть теплый с густым осадком напиток.
   — Миссис Добсон, — позвал он, повернув темноволосую голову в сторону двери, — кофе кончился.
   — Подумайте о своих нервах, сэр… — откликнулась она из коридора.
   — Мои нервы в полном порядке, — ответил Кеннон с ворчливыми нотками в голосе. — У меня много работы, миссис Добсон. Позаботьтесь, чтобы приготовили еще один кофейник. — Кеннон подошел к креслу и, садясь в него, коротко улыбнулся. Вспышка веселья ненадолго осветила его суровые черты. — Храни нас Господи от женщин, вообразивших себя всезнайками.
   — Аминь, — пробормотал Грант, присоединяясь к его молитве.
   Кеннон откинулся в кресле и, прищурив холодные серые глаза, внимательно посмотрел на Гранта.
   — Ужасно выглядите. Вы, случайно, не заболели?
   Столь необычный вопрос из уст Кеннона привел бы в смятение любого из сыщиков. Грант недовольно нахмурился.
   — Не выспался, — односложно ответил он,
   — Проблемы с мисс Дюваль?
   — Ничего существенного, — пробормотал Грант.
   — Как ее здоровье? — поинтересовался Кеннон.
   — Идет на поправку. Но память пока не вернулась.
   Кеннон кивнул и взял книжку, которую протянул ему Грант.
   — Что это?
   — Дневник и записная книжка. Я нашел ее в доме мисс Дюваль. Мне кажется, здесь должно быть имя того, кто нам нужен.
   Наблюдая за шефом, листавшим книжку, Грант задавался вопросом, что может думать о столь откровенном тексте человек, взявший на себя обязательства, близкие к обету целомудрия. На лице Кеннона отсутствовали какие-либо внешние проявления эмоций: румянец, напряжение, пот — казалось бы, естественные в подобной ситуации. Судья прекрасно владел собой.
   — Похоже, мисс Дюваль вела весьма бурную жизнь, — заметил он. — Почему вы решили, что нападавший упомянут в дневнике?
   — Причиной покушения могла быть только страсть. За мисс Дюваль не числится незаконных деяний или сомнительных знакомств, у нее нет долгов, поскольку о ней всегда было кому позаботиться. Ничего — только длинный список любовников, которым она изменяла. И которым вела строгий учет… включая их специфические вкусы. Для нее это был бизнес, и, как видите, отлично организованный. При первой же возможности продать себя подороже она не задумываясь бросала очередного любовника.
   — И вы полагаете, что один из них, получив отставку, пришел в такую ярость, что попытался ее убить?
   — Да.
   Кеннон вернул ему книжку:
   — Постарайтесь сузить круг поисков, Морган, и поскорее. Если позволить виновнику замести следы, дело можно считать проигранным.
   Уставившись на книжонку, Грант провел пальцами по гладкому кожаному переплету.
   — Чего бы я хотел, — медленно произнес он, — так это найти способ оповестить широкую публику, что Вивьен жива. Тогда тот, кто покушался на нее, поймет, что потерпел неудачу.
   — И предпримет еще одну попытку, — закончил его мысль Кеннон. — Что поставит мисс Дюваль в крайне рискованное положение.
   — Отнюдь нет, — решительно возразил Грант. — Она находится под моей защитой — и этому подонку придется иметь дело со мной.
   — Отлично. Что ж, давайте явим столице мисс Дюваль. Вы уже подумали о месте и времени?
   — Пока нет.
   — В таком случае позволю себе кое-что предложить. Моя хорошая знакомая, леди Личфилд, дает бал в субботу вечером. Приглашения на ее приемы пользуются большим спросом, к тому же потом «Тайме» печатает подробный отчет. Я уговорю ее прислать вам приглашение и включить в список гостей, кого вы пожелаете.
   Грант неожиданно усмехнулся:
   — Привести Вивьен в дом к леди Личфилд?
   — Почему бы и нет?
   — Вивьен не очень охотно принимают в так называемых приличных домах. Женщины относятся к ней настороженно, прекрасно зная, что немногие мужья избежали ее постели.
   — Тем лучше, если на прием явятся ее бывшие любовники, — заявил Кеннон.
   Их разговор прервала миссис Добсон, появившаяся с горячим кофейником и чистыми кружками.
   — Вы слишком увлекаетесь этим зельем, — неодобрительно заметила она. — Вы оба.
   — Кофе обостряет чувства и стимулирует умственную деятельность, — сообщил Кеннон, ожидая, пока она нальет ему щедрую порцию бодрящего напитка. Нетерпеливо взяв протянутую кружку, он обхватил ее длинными пальцами.
   — И не дает вам заснуть до полуночи, — проворчала миссис Добсон, энергично тряхнув головой, так что серебряные кудряшки подпрыгнули у нее на макушке. Она повернулась к Гранту с таким видом, словно искала в нем союзника. — Сэр Росс спит не более четырех часов в сутки, не успевает даже, толком поесть… и во имя чего? Сколько бы он ни трудился, работы становится все больше.
   Росс скорчил мимолетную гримасу.
   — Если дать волю миссис Добсон, — произнес он, обращаясь к Гранту, — я скоро стану таким же толстым и ленивым, как Недотепа.
   Злополучное животное пошевелилось, удобнее устраиваясь на столе, и одарило хозяина пренебрежительным взглядом
   Недовольно качая головой, миссис Добсон вышла из кабинета.
   Кеннон подул на кофе, и облачко пара поднялось над кружкой
   — Отлично, — сказал он, посмотрев на Гранта. — С вашего разрешения я обращусь к леди Личфилд с просьбой расширить список гостей.
   — Благодарю вас. — Грант помедлил, прежде чем задумчиво добавить:
   — Есть еще кое-какие сведения, о которых я не успел упомянуть. Их сообщил мне лорд Джерард во время допроса. Не знаю, стоит ли им верить, поскольку об этом нет ни слова в дневнике мисс Дюваль, да и те, кого я опрашивал, тоже помалкивают.
   — Что за сведения? — заинтересовался Кеннон.
   — Мисс Дюваль собиралась в ближайшее время выйти замуж. За весьма состоятельного человека.
   — Хм-м. С чего бы человеку со средствами «приобретать поношенные башмаки»? — усомнился Кеннон, воспользовавшись выражением, которое употребляли, имея в виду женитьбу на чужой любовнице.
   — Вот именно, — сказал Грант. — Как справедливо заметил лорд Джерард, никто не возьмет в жены подержанный товар, каким является Вивьен, если не желает превратиться в посмешище для всей Англии. Хотя не исключено, что она нашла какого-то старого маразматика.
   Несмотря на все усилия Гранта сохранять бесстрастный тон, в его голосе сквозила горечь, которая не ускользнула от внимания Кеннона. Грант молча проклинал себя, выведенный из равновесия его пристальным взглядом.
   — Каково ваше мнение о мисс Дюваль, Морган? — тихо спросил судья.
   — Мое мнение не имеет никакого отношения к делу. — Грант поднялся, стряхивая с брюк воображаемые пылинки. — Если вас интересуют улики…
   — Меня интересует ваше мнение, — непреклонным тоном повторил Кеннон. — Прошу вас, садитесь.
   Внезапно атмосфера в комнате показалась Гранту удушающей. Ему отчаянно хотелось проигнорировать просьбу судьи. Холодный пронизывающий взгляд Кеннона приводил его в бешенство. Он готов был отделаться дерзкой репликой или удобной ложью… но будь он проклят, если побоится сказать правду, какой бы она ни была. Яростно сверкнув глазами, он снова опустился в кресло.
   — В мисс Дюваль живут две разные женщины, — произнес он с каменным выражением лица. — Одну вы найдете в этой книжонке, искушенную, пресыщенную, жадную… порочную до мозга костей. Но есть другая, которая в данный момент находится в моем доме.
   — Ну и какая она?
   — Умная… нежная… мягкая. Мечта большинства мужчин.
   — И ваша? — вкрадчиво произнес Кеннон. Грант вцепился в ручки кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
   — И моя, — буркнул он наконец. В обращенном на него задумчивом взгляде Кеннона мелькнуло сочувствие, показавшееся Гранту невыносимым.
   — Будьте осторожны, — остерег судья.
   Грант собирался заверить его, что беспокоиться не о чем, в своей обычной самоуверенной манере… но слова не шли с языка.
   — Значит, договорились, — подытожил Кеннон, давая понять, что разговор закончен, и Грант откланялся с нескрываемым облегчением.

Глава 8

   — Бал? — Вивьен уставилась на Гранта с таким видом, словно он сошел с ума.
   Они сидели в нижней гостиной, и он посвятил ее в план, предложенный сэром Россом. Хотя Грант с пониманием отнесся к ее чувствам, было ясно, что он не оставляет ей выбора.
   — Вы просите меня появиться на публике, — взволнованно продолжила Вивьен, — причем не просто на публике, а на грандиозном балу, чтобы поставить всех в известность, что я жива. Но с той минуты я буду рисковать во сто крат сильнее, чем сейчас.
   — Вы будете под моей защитой, — возразил Грант, садясь рядом с ней на обтянутую золотистым дамастом кушетку. Он стиснул в ладонях ее судорожно сжатый кулачок и согрел своим теплом, пока ее пальцы не разогнулись. — Доверьтесь мне, — сказал он и едва заметно улыбнулся, глядя в ее встревоженное лицо. — Я никому не позволю причинить вам зло.
   — Я никого там не знаю, — проговорила она, вцепившись в его руку. — Что мне говорить и делать?
   — От вас требуется только присутствовать.
   — Но я не хочу, — умоляющим тоном произнесла она, потирая лоб свободной рукой, чтобы успокоить пульсирующую боль.
   — Понимаю, — тихо сказал он. — И тем не менее это необходимо сделать, Вивьен. Ну а пока… я отвезу вас в ваш особняк, чтобы подобрать туалет для бала. У вас по крайней мере две дюжины бальных платьев, и мне понадобилось бы черт знает сколько времени, чтобы выбрать подходящее. Вы же хотели побывать у себя дома — вот вам отличный повод совместить приятное с полезным.
   Вивьен нахмурилась, глядя на их сплетенные пальцы, и глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. Все-будут таращить на нее глаза. Как ей вести светскую беседу, улыбаться и танцевать, если она не помнит ни единой души из своей прошлой жизни? У нее не было никакого желания находиться среди незнакомцев, которые наверняка сочтут ее странной и неискренней. Но более всего ее страшила перспектива оказаться в положении мишени. Что, если покушавшийся на нее субъект вернется, чтобы завершить начатое? И что, если Морган будет ранен или даже убит при этом?
   — Бессмыслица какая-то, — сказала она. — Зачем мне идти на бал, устраивая спектакль из своего появления? Почему нельзя как-то иначе распространить нужные сведения? Вы не имеете ни малейшего представления, кому понадобилась моя смерть, не так ли? И хотите, используя меня как приманку, вытащить злоумышленника на свет Божий, поскольку у вас нет ни одного подозреваемого.
   — Я хочу, чтобы подонка поймали, — невозмутимо ответил Грант. — А при вашем участии мы скорее добьемся цели.
   Он поднял ее с кушетки и вывел в холл, велев экономке принести пальто. Набросив плащ на плечи Вивьен, он надел ей на голову шляпку с вуалью из сиреневого газа, окутывавшей лицо призрачной дымкой.
   — И шляпка какая-то траурная, — заметила Вивьен. — У меня такое чувство, будто я отправляюсь на похороны. Остается лишь надеяться, что не на собственные.
   Он мягко рассмеялся:
   — Извините. Не могу же я допустить, чтобы с вами что-нибудь случилось. Без вас этот мир станет скучным, хотя, возможно, и более спокойным.
   Морган облачился в пальто, и лакей проводил их к ожидавшей у дверей карете. Вивьен, полагавшая, что они воспользуются наемным экипажем, была удивлена, увидев красивую коляску, покрытую блестящим черным лаком с золоченой отделкой, запряженную парой идеально подобранных гнедых.
   — Никак не ожидала, что у вас такая коляска, — восхищенно сказала она. — Я думала, сыщики передвигаются исключительно пешком.
   В его зеленых глазах заплясали веселые искорки.
   — Если хотите, можно и пешком.
   Вивьен едва заметно улыбнулась.
   — Нет уж, спасибо, — отозвалась она с показной беспечностью. — Придется довольствоваться тем, что есть.
   Лакей помог ей сесть в коляску и закутал в теплую накидку из толстого кашемира. Поблагодарив его, Вивьен удобно устроилась на мягком кожаном сиденье. Резкий ветер приятно холодил ее лицо после нескольких дней, проведенных взаперти. Усевшись рядом с ней, Грант уверенно взял в руки вожжи. Он подождал, пока лакей заберется на высокое сиденье на запятках, затем потянул вожжи и стегнул лошадей. Они взяли с места ровным аллюром. Хорошо смазанный экипаж плавно двинулся по булыжной мостовой
   Вивьен безучастно созерцала расстилавшиеся перед ними картины, выискивая взглядом хоть какие-нибудь знакомые детали.
   Каждая улица обладала собственным характером: одну облюбовали издатели и пишущая братия, вдоль другой высились монументальные здания церквей. Благородные господа пробирались по извилистым переулкам, населенным нищими и проститутками. Богатство и бедность находились здесь в тесном соседстве. В воздухе висела такая густая смесь запахов животных, пищи, речной воды, нечистот и пыли, что вскоре Вивьен перестала обращать внимание на это зловоние. Они миновали группу сорванцов, пристававших к разряженному в атлас щеголю… пьяного гуляку, который вывалился из таверны, поддерживаемый под руки потаскушками… коробейников с деревянными ящиками на груди.
   Довольно скоро внимание Вивьен переключилось на Моргана, который ловко управлял коляской, маневрируя между запрудившими мостовую повозками, скотом и пешеходами. Он чувствовал себя совершенно свободно среди городской сутолоки, знакомый с каждой улицей и переулком. Вивьен пришло в голову, что Морган принадлежит к числу немногих, кому довелось общаться со всеми слоями общества — от членов королевской фамилии до жалкого карманного воришки.
   Они добрались до улицы, застроенной элегантными домами, и остановились перед особняком с массивной бронзовой дверью.
   — Это мой дом? — с сомнением спросила Вивьен, уставившись на арочный портал с колоннами.
   Морган бросил на нее непроницаемый взгляд:
   — Ваш.
   Лакей поспешил к лошадям, а Морган помог Вивьен выбраться из коляски. Затем предложил ей руку, проводил до двери и отпер ее.
   Вивьен нерешительно вошла внутрь и остановилась в холле в ожидании, пока Морган зажжет лампы и настенные светильники. Просторное помещение, с панелями из набивной французской ткани с цветочным узором и элегантной мебелью в стиле Людовика XIV, было красивым, типично женским… и абсолютно незнакомым.
   Яркий свет залил холл, и Вивьен медленно двинулась вдоль застекленного простенка. Остановившись у золоченого столика с мраморной столешницей, она взяла в руки изящную фарфоровую статуэтку и принялась ее рассматривать. Две сидящие фигурки — кавалер и дама с корзинкой на коленях, потянувшаяся за полевым цветком, — очаровали ее своей безыскусностью. Однако, повернув статуэтку, Вивьен обнаружила, что джентльмен запустил руку под юбки дамы. Смущенная грубой шуткой, она поставила статуэтку на место и посмотрела на Моргана. Он наблюдал за ней со странным выражением, словно развлекался и досадовал одновременно.
   — Ничего пока не вспомнили? — поинтересовался он.
   Она покачала головой и направилась к лестнице. Морган последовал за ней, приноравливаясь к ее шагу. В руке он нес лампу, отбрасывавшую по сторонам причудливые тени. Поднявшись на второй этаж, Вивьен остановилась.
   — Спальня там, — подсказал Морган. Легко сжав локоть своей спутницы, он повел ее к последней двери справа. Они вошли в комнату, обитую темно-зеленым шелком, с резной кроватью, водруженной на постамент. Она напоминала небольшую сцену, где все подготовлено к началу представления. Нахмурившись, Вивьен с неловким чувством разглядывала кровать, пока Морган зажигал лампы. Потом она повернулась и увидела картину.
   Ей понадобилось некоторое время, прежде чем она сообразила, кто запечатлен на холсте.
   — Это я, — произнесла Вивьен сдавленным шепотом. Жаркий румянец залил ее лицо. Она ахнула и резко отвернулась, не в силах смотреть дольше.
   — Стало быть, вы не помните, как позировали для портрета. — Голос Моргана подозрительно дрогнул от сдерживаемого веселья. Вивьен, однако, не разделяла его легкомысленного настроения. Она была слишком подавлена: ее захлестнули гнев и стыд за собственное поведение. До сего момента крошечный уголок ее сознания так и не мог поверить, что она действительно известная куртизанка. Но теперь правда предстала перед ней, заключенная в позолоченную раму, — ее прошлое, выставленное на всеобщее обозрение во всей своей вульгарной неприглядности.
   — Как я могла… как вообще можно позировать для такого? — вопрошала она, закрыв лицо руками.
   — Художники часто используют обнаженные модели. Вам это должно быть известно.
   — В данном произведении нет ничего художественного, — презрительно бросила Вивьен. — Его единственное предназначение состоит в том, чтобы…
   — Возбуждать, — вкрадчиво закончил Морган.
   Она уронила руки, все еще не решаясь повернуться к нему лицом. Какое чудовищное унижение… Оно опаляло ее изнутри подобно пламени костра…
   — Снимите его или хотя бы прикройте, — с отчаянием в голосе попросила она.
   — Я уже видел его, Вивьен, — ответил он в замешательстве.
   Она понимала всю нелепость своей просьбы, но не могла вынести вида портрета — будто это она сама предстала перед ним в костюме Евы.
   — Мне он не нравится, — резко сказала Вивьен. — Я не останусь в этой комнате, пока эта вещь здесь висит. Сделайте что-нибудь, прошу вас.
   Он подошел к ней сзади и сжал ладонями ее узкие плечи.
   — Вы дрожите, — удивился он. — Не надо так расстраиваться.
   — А что бы вы чувствовали на моем месте?
   Грант неожиданно фыркнул:
   — Сомневаюсь, что найдется художник, который согласится изобразить меня в чем мать родила. Я никудышный натурщик.
   «Спорный вопрос», — подумала Вивьен. Морган был привлекательнее большинства мужчин, удостоившихся чести быть запечатленными на холсте… но она не собиралась просвещать его на этот счет.
   Мягким движением он попытался повернуть ее к себе:
   — Ну, ну, все не так уж плохо. Дышите глубже.
   Вивьен противилась, упрямо наклонив голову и уставившись в пол.
   — Я не сдвинусь с места, пока вы не уберете этот портрет.
   — Ладно, будь по-вашему. — Отпустив ее, он решительно пересек комнату, направляясь к портрету. Вскоре до нее донесся шорох, затем поскрипывание тяжелой рамы, и наконец голос Моргана нарушил напряженное молчание:
   — Можете открыть глаза.
   Вивьен обернулась и увидела, что он снял портрет и прислонил его лицевой стороной к стене.
   — Благодарю вас, — сказала она, прерывисто вздохнув. — Эту ужасную вещь надо сжечь.
   — Возможно, вы передумаете, когда восстановится память.
   — Мне наплевать, что произойдет после того, как вернется моя память, — возразила она. — Я не намерена оставаться куртизанкой.
   Морган смотрел на нее с явным скептицизмом, безмерно раздражавшим ее.
   — Поживем — увидим, — пробормотал он.
   Внимание Вивьен привлекла другая картина — небольшое, написанное маслом полотно в изящной золоченой раме. Оно висело на стене рядом с туалетным столиком, словно ей было приятно смотреть на него, пока она пудрилась, душилась или расчесывала волосы. Подойдя ближе, она уставилась на холст с возрастающим любопытством. Картина совсем не соответствовала стилю, в котором был выдержан дом. Написанная любителем, она отличалась яркими живыми красками. На ней был изображен маленький деревенский коттедж, выкрашенный в белый цвет, с темным переплетением деревянных балок, окруженный ковром пурпурного вереска и высившимися позади серебристыми березами. Буйно разросшиеся розовые кусты, покрытые пышными белыми цветами, частично закрывали фасад коттеджа.
   Вивьен не могла отвести глаз от пейзажа. У нее не было сомнений, что она посещала это место раньше и была там счастлива.
   — Как странно, — вымолвила она. — Мне кажется, что эту картину дал мне кто-то, кто… — Она умолкла в замешательстве. — О, если бы я только знала, где находится этот коттедж.
   — Таких уголков в Англии предостаточно, — сардонически заметил Грант.
   Вивьен дотронулась до подписи в углу полотна.
   — Дивейн, — прочитала она вслух. — Знакомое имя. Интересно, кто это: друг или…
   — Любовник? — тихо продолжил Грант. Она убрала руку и нахмурилась.
   — Наверное. — Воспоминания рвались через непроницаемую завесу в ее мозгу. Вконец раздосадованная, Вивьен подошла к массивному, состоявшему из нескольких секций гардеробу с вставленными в дверцы высокими зеркалами, по обеим сторонам которого расположились комоды. Открыв одну из четырех дверей, она увидела длинный ряд платьев всевозможных расцветок из шелка, бархата и атласа, широкие юбки которых трепетали, словно крылья бабочек. Все предметы одежды источали слабый аромат духов — сочетание розы с пряным запахом сандалового дерева, — который сладко будоражил, обволакивая ноздри.
   — Похоже, здесь представлены фасоны на любой вкус, — заметила она, чувствуя на себе взгляд Моргана. — Все что угодно: от спокойного до шокирующего. Какого эффекта мы надеемся достигнуть?
   — Вивьен Дюваль во всем ее великолепии, — последовал ответ.
   Она посмотрела на него через плечо.
   — Что на мне было, когда мы впервые встретились?
   — Нечто вроде наряда русалки. Зеленый шелк с крошечными рукавчиками из газа.
   Деловито порывшись в коллекции туалетов, Вивьен нашла платье, соответствующее описанию.
   — Вот это? — спросила она, являя туалет ему на обозрение.
   Он кивнул с неожиданно мрачным видом.
   Вивьен приложила к себе платье и опустила глаза, разглядывая переливающийся зеленый шелк с крошечными рюшами из белого атласа, напоминавшими пену на гребешках волн. И в самом деле наряд русалки. По-видимому, у нее прекрасный вкус… почему бы и нет? Умение подать себя наилучшим образом должно быть основной заботой куртизанки.
   — Может, надеть его? — сказала она. — Как вы считаете? Стоит показаться в нем еще раз?
   — Нет. — Он посмотрел на платье с нескрываемой антипатией.
   Глубоко задумавшись, Вивьен повесила платье обратно в шкаф.
   — Мы не поладили при первой встрече, верно? — поинтересовалась она, перебирая одежду.
   — Вы вспомнили?
   — Нет… но, глядя на ваше лицо, любой бы догадался, что это был не слишком приятный эпизод.
   — Пожалуй, — отрывисто согласился он.
   — Это вы не понравились мне или наоборот?
   — Полагаю, неприязнь была взаимной.
   — Как же тогда… то есть почему вы все-таки заключили со мной соглашение?
   — Вы обладаете удивительной способностью застревать у мужчин в сознании.
   — Как кость в горле, — удрученно заметила она, невесело рассмеявшись. Вытащив из шкафа белое, бронзовое и сиреневое платья, она бросила красочную охапку на кровать и принялась аккуратно складывать отобранные вещи под пристальным взглядом Моргана. — Одно из них прекрасно подойдет.