Москва
Издательство политической литературы
1986
======================================================================
Книга рассказывает о том, что представляет собой "священное
писание" ислама, которое, по мусульманским представлениям, было
продиктовано самим Аллахом. Автор с марксистско-ленинских позиций
анализирует происхождение, содержание, а также историю изучения и
переводов на другие языки этого религиозного памятника древнеарабской
литературы. Выявляя исторические корни догм и законоустановлений
Корана, он уделяет особое внимание социальной роли предписаний этой
священной для мусульман книги в прошлом и новейшим их истолкованиям.
Рассчитана на пропагандистов, преподавателей и студентов высших и
средних специальных учебных заведений и всех интересующихся проблемами
атеизма.
======================================================================
Глава I
КОРАН И РАННИЙ ИСЛАМ
"Книга книг" ислама
Истоки ислама и пророки в Аравии
Медина. Гонимые и гонители
Халифат и завоевания арабов
Глава II
СОСТАВЛЕНИЕ, ИЗУЧЕНИЕ И ПЕРЕВОДЫ КОРАНА
Собирание и составление Корана
О догмате несотворенности Корана
Изучение, издания и переводы Корана
Глава III
МИРОВОЗЗРЕНИЕ КОРАНА
Аллах - бог Корана
Коран о Вселенной, Земле, флоре и фауне
История человечества по Корану. Фантастика и действительность
Коран и социальные проблемы
======================================================================
Во многих религиях мира имеются книги, которые почитаются
верующими как священные. Таковы Веды у индусов, Авеста у
зороастрийцев, Библия (Ветхий завет) у иудеев, Библия, включающая
помимо Ветхого завета Новый завет, у христиан. Обычно в них содержатся
сказания о боге и о богах, их вестниках, посланниках и пророках,
рассказы о загробном царстве, ангелах и чертях, рае и аде, о том, как
и кем сотворены мир, земля, человек, животные и растения, установлены
обряды и обычаи, определены поступки верующих, порой даже
перечисляется, какие из них похвальные, достойные награды - земной и
загробной и какие - осуждаемые, преследуемые людскими и небесными
законами...
Проповедники всех религий утверждают, что только книги их веры
правильные, божественные, боговдохновенные. Наука же подходит ко всем
этим книгам одинаково, объективно, без предвзятости. Так она
рассматривает и Коран - главную священную книгу одной из наиболее
распространенных и относительно молодых религий - ислама.
Коран (по-арабски "аль-Куръан") - это обычно солидный том,
включающий более 500 страниц текста на арабском языке. Почти таков же
объем его перевода на восточные и на западные языки. В нем 114
разделов, или глав, разной длины, каждая из которых называется сура,
что по-арабски означает шеренга или ряд, например, ряд камней в кладке
здания. В Коране сура также обозначает часть книги или отдельное
поучение (9: 65, 128; 24: 1)[Здесь и далее первая цифра указывает суру
(главу), а вторая - аят (то есть "знамение", "чудо", в переносном
смысле - стих) Корана.]. С этими значениями слово "сура" вошло в
некоторые восточные языки и сохраняется в переводах на них Корана[См.,
например, перевод на язык урду, сделанный явно для мусульман шиитского
направления, так как включает 115-ю суру "Два светила", которую не
признают мусульмане наиболее распространенного направления ислама -
суннизма: Quran: Maulavi Abdul Qadir ka tarjuma, zuban i urdu men, aur
hashiye nasara musannif ke. llahabad, 1844.]. В других книгах, в том
числе на арабском языке, для обозначения главы или части книги слово
"сура", как правило, не используется. Этим, как и многим другим, в
течение столетий подчеркивается уникальность Корана и его построения,
его неподражаемость - иджаз аль-Куръан.
Суры Корана разного размера: во 2-й, наибольшей из них - 286
аятов, а в наименьших - 103, 108 и 110-й - всего по три аята. Длина
сур уменьшается, если не считать небольших отклонений, к концу книги.
Первая сура - "аль-Фатиха" - "Открывающая [книгу] " содержит всего
семь аятов; употребляется как молитва, своего рода мусульманский "Отче
наш".
По вероучению ислама, Коран - книга несотворенная, существующая
предвечно, как сам бог, Аллах; она его "слово" (2: 70; 9: 6; 48: 15).
Название "Коран" происходит от арабского глагола "кара'а", означающего
читать вслух речитативом, декламировать. Оригинал Корана, согласно
исламу, начертан на арабском языке на листах - сухуф и свитки с ним
хранятся на седьмом небе, отсюда и одно из его названий - Свитки,
Книга (74: 52; 80: 13; 98: 2). Коран - "Мать книги" - Умм аль-китаб,
находится под престолом Аллаха; и только один Аллах в этой небесной
книге "стирает, что желает, и утверждает" (К., 13: 39)[Буква "К" в
скобках перед цифрами, указывающими суру и аят, означает, что текст
Корана в данном случае приведен по переводу академика И.Ю.
Крачковского (1883-1951). См.: Коран. Перевод и комментарии И.Ю.
Крачковского. М., 1963. В остальных случаях, как правило, использую
перевод востоковеда профессора Г.С. Саблукова (1804-1880), до сих пор
единственный полный русский перевод, сделанный с арабского оригинала и
изданный при жизни переводчика (Казань, 1877; посмертные издания -
Казань, 1894 и 1907 гг., последнее с постраничным параллельным
арабским текстом). В отдельных случаях вношу в этот перевод поправки,
продиктованные сравнением с арабским оригиналом, а также с
соображениями, высказанными в хранящихся у меня неопубликованных
рукописях Г.С. Саблукова.
Н.Г. Чернышевский, бывший в Саратове учеником Г.С. Саблукова,
писал о нем как об одном из "добросовестнейших тружеников науки и
чистейших людей..." (Чернышевский Н.Г. Автобиография. - Полное
собрание сочинений. М., 1939, т. 1, с.702). Из новых публикаций о Г.С.
Саблукове см.: Крачковский И.Ю. Чернышевский и ориенталист Г.С.
Саблуков. - Избранные сочинения. М. - Л., 1955, т. 1, с. 213-224;
Валеев P.М. Г.С. Саблуков - тюрколог (К 180-летию со дня рождения). -
Советская тюркология. Баку, 1984, э 5, с. 35-41.] что считает нужным.
Естественно, что создание столь крупного произведения, как Коран,
хотя и производящего при ближайшем ознакомлении впечатление сборника
высказываний, проповедей, сказаний и правовых норм, как правило,
тематически и хронологически не систематизированных, было делом
непростым, да еще у народа, не имевшего до этого столь обширных
письменно зафиксированных религиозных или светских сочинений. Не
случайно в самом же Коране появление этого большого письменного
памятника не раз истолковывается как небывалое, чудесное. От имени
Аллаха в нем написано: "Скажи: "Если бы собрались люди и джинны, чтобы
сделать подобное этому Корану, они бы не создали подобного, хотя бы
одни из них были другим помощниками" (К., 17: 90). Отсюда же следует,
что для сочинивших эту фразу сказочные демонические силы - джинны -
были столь же реальными, как и люди, им казалось даже, что люди и
джинны могли совместно выполнять одну и ту же работу, помогать друг
другу.
Эта мысль, отражающая характерное для Корана мифологическое
мышление, в котором преобладает эмоционально-интуитивное начало,
содержится и в рассказах о его ниспослании людям. По ним Коран стал
известен людям как "откровения" (21: 46; 53: 4), ниспосылавшиеся
Аллахом своему последнему посланнику и пророку Мухаммеду (иначе -
Мухаммаду, Мохаммеду, Магомеду, Магомету) при посредстве потусторонней
силы - ангела, названного "духом святым", "духом верным" (16: 104; 26:
193, 194), по имени Джибриль (Джабраиль, Джебраиль; 2: 91)[В этой
книге нет необходимости во всем следовать принципам академической
транскрипции собственных имен и терминов арабского языка,
предполагающим у читателей знание его фонетических особенностей. Но,
как правило, в цитатах и примечаниях библиографического характера
транскрипция собственных имен и специальных терминов дается в
соответствии с принятой в указываемых изданиях. В тех же случаях,
когда употребляемое в Коране слово или имя собственное известно у ряда
народов, исповедующих ислам, и в другой транскрипции, оно приводится в
скобках вслед за арабским термином.]. Многочисленные рассказы и
истолкования их чудесного ниспослания пророку содержатся в позднейших
мусульманских преданиях (хадис, Сунна, хабар, ахбар) и в комментариях,
толкованиях Корана - тафсире.
Судя по этим более поздним данным мусульманской традиции,
"откровения" Аллаха передавались пророку примерно в 610-632 годах н.
э., а их запись, собирание зафиксированного и особенно составление
книги растянулись на долгие годы. Трудности, которые при этом пришлось
преодолевать, как увидим, не сводились лишь к отсутствию у арабов в
прошлом подобной практики.
Представления о божественном происхождении языка, текстов и книг,
почитаемых верующими других религий как священные, были известны в
Аравии еще до возникновения ислама. Подобных взглядов придерживались
жившие там христиане, иудаисты и зороастрийцы. A в Древней Индии
приверженцы Вед, возникших в конце II - начале I тысячелетия до н. э.,
верили, что их передававшиеся изустно тексты существуют извечно,
подобно богу, дыхание которого якобы определило присущую им
литературную форму. Веды также сразу не записывались, недаром для их
обозначения в Индии употреблялось слово "шрути" - "услышанное". В
культовой практике они и до настоящего времени передаются в устной
форме.
Однако сходство таких представлений ни в коей мере не является
свидетельством того, что одни из них возникли под влиянием других. И в
данном случае они возникли, развивались и сосуществуют независимо друг
от друга.
История, как известно, преподносит людям порой немало неожиданных
уроков. В их числе и тот, что книга, с начала сложения которой прошло
почти 14 веков, и в наши дни в ряде стран сохраняет значение не только
как исторический и религиозный памятник, но и как произведение
широкого социального смысла. В странах, где ислам - государственная
религия, из положений Корана исходят многие правовые нормы,
законодательство - шариат, на Коране присягают и дают клятвы,
нарушение которых признается тягчайшим грехом, преступлением. Изучение
Корана и его толкований (тафсир) является одним из профилирующих
предметов многих учебных заведений в таких странах, как Пакистан,
Иран, Саудовская Аравия. Объясним интерес к этой книге и в тех
современных зарубежных государствах, где трудности поиска "третьего
пути" способствуют обращению к прошлому, питают надежду обрести в нем
желанный выход...
Естествен интерес к "книге книг", ее истории, содержанию,
изучению и со стороны многонационального читателя в нашей стране, где
до Великой Октябрьской социалистической революции в ряде обширных
районов ислам в течение столетий являлся наиболее распространенным
вероисповеданием.
Коран изучается давно: не будет преувеличением сказать - веками.
Но в странах распространения ислама, за редкими исключениями, изучение
его было подчинено задачам конфессионального и правового порядка. В
регионах, где господствующими являются другие религии, особенно
католицизм и иудаизм, эта задача не только в средние века и в Новое
время, но часто еще и теперь определяется целями миссионерства и тесно
связанного с ним колониализма и неоколониализма.
Крах колониальной системы империализма внес немало позитивного в
жизнь народов Ближнего и Среднего Востока, разбудил и поднял на
принципиально новую высоту историческое самосознание и национальные
интересы освободившихся народов, побудил их объективно оценить прошлое
и настоящее своих стран, чтобы наметить возможные пути в завтрашний
день, в будущее.
То, что достигнуто, еще только начало. Но оно вдохновляет и
диктует необходимость найти справедливый, взвешенный подход к теме,
освещаемой и в данной работе.
Немалое значение для правильного понимания этого вопроса может
представить изучение социальной роли догматов, учений и
законоустановлений Корана, как и вообще ислама, в период становления и
истории социалистического общества.
Возник ислам в Азии на Аравийском полуострове, в его западной
части - области Хиджаз, в начале VII века. Здесь в то время в древних
городах Мекка и Йасриб (с эпохи ислама - Медина, что значит по-арабски
"город", мадина) жили арабы и сравнительно небольшие группы других
народов, исповедовавших древнеаравийские политеистические культы и
частично христианство, иудаизм и зороастризм.
В Хиджазе и в смежных с ним областях Аравии происходило
разложение патриархально-родового строя и формирование классового
общества. В отдельных местах полуострова уже длительное время
существовали рабовладельчество и работорговля, а в некоторых областях,
особенно на юге, появились зачатки раннефеодальных форм эксплуатации.
Уже более века в жизни арабов чувствовалось назревание значительных
идейных и социальных сдвигов, перемен, получивших отражение едва ли не
во всех сферах их бытия. Обострение этих процессов в немалой мере было
связано с событиями, происходившими не только в самой Аравии, но и в
смежных с нею странах. Дело в том, что народы обширного Аравийского
полуострова, расположенного на стыке Азии, Африки и Средиземноморского
бассейна, издавна были вовлечены в торговые, политические и культурные
связи с близкими и далекими странами Востока и Запада. Особое значение
для них в столетия, непосредственно предшествовавшие возникновению
ислама, имели отношения с двумя крупнейшими государствами региона -
Ираном и Византией. В свою очередь каждая из этих монархий, учитывая
экономическое и стратегическое значение Аравии, стремилась установить
над нею свое господство - прямое или косвенное, используя для этой
цели своих сателлитов как на севере, так и на юге полуострова. Задача
противодействия агрессивным намерениям соседних Ирана и Византии в
немалой мере способствовала возникновению нескольких союзов арабских
племен, действия которых порой становились весьма эффективными, но,
как правило, сами эти союзы были недолговечными, эфемерными. Вместе с
тем образование почти каждого из союзов племен, отражаясь в сфере
идеологии, по условиям времени сказывалось и на их религиозных
воззрениях, культе. Возникновению племенных объединений порой
предшествовала деятельность проповедников, выступавших в роли пророков
и прорицателей и широко использовавших религиозные мотивы.
Процесс разрушения обычаев и культов патриархально-родового строя
был весьма длительным и протекавшим не одновременно в разных областях
Аравии. Их преодоление продолжалось века и до сих пор не всюду может
считаться полностью завершенным.
Общественные перемены, находившие выражение в росте
объединительных стремлений арабских родов и племен, в области религии
проявились в усилении тенденции централизации их древних культов.
Храмы и боги наиболее сильных родов и племен стали занимать главное,
господствующее положение в обществе. Храмы и боги слабых, зависимых
родов и племен оказались в положении второстепенных святилищ и богов.
Со временем они уничтожались или сохраняли лишь ограниченное, местное
значение. Незавидная участь многих из этих святилищ и их богов позднее
была описана арабскими авторами. Немалый интерес представляет одно из
первых сочинений на эту тему - "Книга об идолах" ("Китаб аль-аснам")
Хишама ибн Мухаммеда аль-Кальби, историка конца VIII - начала IX века,
к материалам которого мы еще обратимся.
Находившийся в Мекке - крупнейшем торговом и культурном центре
Хиджаза - древний храм Кааба, названный так по внешнему виду,
напоминающему сооружение кубической формы (по-арабски "каъба" -
игральная кость, куб), стал одним из важнейших религиозных центров
Западной Аравии. Еще задолго до возникновения ислама к этому храму
совершалось религиозное паломничество арабов. Господствовавшее в Мекке
племя курейшитов (курейш, корейш), среди знати которого были крупные
торговцы, ростовщики и рабовладельцы, образовало особое
"товарищество", или союз, занимавшееся караванной торговлей. Как
отмечено в Коране, они отправляли караваны "зимой и летом" (106: 2). В
окрестностях Мекки курейшитами устраивались ярмарки, на которые
съезжались представители многих родов и племен. Время этих ярмарок,
длившихся четыре месяца в году, объявлялось священным. Любые военные
столкновения, нападения друг на друга ради мести или грабежа торговых
караванов были под строгим запретом. Нарушения этого запрета (харам)
осуждены от имени бога в Коране (29: 67).
Сосредоточив в Мекке и ее окрестностях ряд заповедных мест -
масджидов, считавшихся священными, племенная и жреческая знать
курейшитов добилась ежегодного участия обитавших поблизости арабских
родов и племен в ярмарках и паломничествах, проводившихся в Мекке и ее
окрестностях, и тем самым усилила свое экономическое, политическое и
идейное влияние на других арабов. Последнее нашло отражение в ряде
преданий, в частности в том, где рассказывается о находившихся в Каабе
ко времени возникновения ислама 360 изображениях божеств различных
арабских родов и племен, количество которых позднее стало связываться
с числом дней в году. Ключи от Каабы и руководство совершавшимися в
ней богослужениями удерживались в руках рода хашим племени курейшитов;
потомки его сохраняют эти ключи и в настоящее время.
Меры, которые курейшиты принимали для распространения "духовного"
воздействия своего храма, по-видимому, способствовали также появлению
легенды, усматривающей в культе Каабы источник почитания камней и
истуканов по всей Аравии. Так, в упомянутой "Книге об идолах"
аль-Кальби эта легенда подкреплена рассказом о доисламском пророке
Аллаха Исмаиле, сыне Ибрахима, образ которого в Коране и в
общесемитических истоках близок библейскому патриарху Аврааму.
Согласно Корану, Исмаил вместе с отцом "положил основание" Каабы,
воздвиг ее (2: 121). А затем у поселившегося в Мекке Исмаила, как
пишет аль-Кальби, появилось "многочисленное потомство", которое со
временем изгнало из Мекки жившее там племя амаликитов (амалик); но и
после этого город оказался для потомков Исмаила тесен "и начались
между ними столкновения и вражда, и одни из них изгнали других. И те
разошлись по стране в поисках пропитания". И вот-де от них и пошло
поклонение "истуканам и камням", ибо "никто не покидал Мекки, не взяв
с собой камня из Святилища (из почитаемой округи мекканской Каабы. -
Л.К.). И где бы они ни селились, они ставили этот камень и обходили
вокруг него, как обходили вокруг Каабы, желая снискать этим ее
милость. А еще они почитали Каабу и Мекку и совершали хаджж и
умру"[Хишам ибн Мухаммад ал-Калби. Книга об идолах (Китаб ал-аснам).
М., 1984. с. 14.], то есть поддерживали древние, сохраненные и в
исламе общее и малое паломничества.
Эти доводы аль-Кальби повторены и в старейшей из дошедших до нас
биографий пророка Мухаммеда - "Книге жития посланника Аллаха" ("Китаб
сират расуль Аллах") басрийца Ибн Хишама (ум. в 834 г.),
переработавшего более старую, не дошедшую до нас "Книгу военных
действий и жития (пророка)" Ибн Исхака из Медины (704-767 или 768).
Культ камней и идолов существовал не только в Аравии, и его
распространенность объясняется не столь просто, как полагал
аль-Кальби. Но примечательно, что арабский историк и в то далекое
время искал естественную причину распространения фетишизма,
приписывания сверхъестественной силы камням и вытесанным из них
идолам. Отраженное в Коране, это заблуждение, порожденное отсталостью,
беспомощностью древнего человека в борьбе с природой, в пережиточных
формах дожило до последних десятилетий XX века. Достаточно вспомнить
почитаемые и в наши дни в исламе черный камень - аль-хаджар аль-асвад
- куски лавы или базальта метеоритного происхождения, теперь
вмурованные в восточную стену Каабы и скрепленные каменным барьером и
серебряным обручем на высоте полутора метров; камень "стояние
Ибрахима" - макам Ибрахим - во внутреннем дворе той же Большой
мекканской мечети, а также находящийся там же "счастливый камень" -
аль-хаджар аль-асъад, и т. д. Вера в магическую силу этих камней и
совершаемых к ним хаджжа и умры и других обрядов до сих пор
подогревается исламскими богословами, прибегающими в этих целях к
подновленным истолкованиям древних сказаний о пророке Ибрахиме и его
сыне Исмаиле, который почитается и в качестве родоначальника всех
северных арабов. А о черном камне и ныне сообщают как об окаменевшем
ангеле, спущенном из рая. Он-де в день страшного суда оживет и
предстанет в роли заступника за целовавших его верующих. Кстати, вся
видимая поверхность этого камня отполирована и почернела, по-видимому,
от бесчисленных прикосновений и поцелуев паломников.
Впрочем, очень рано среди мусульман возникло и скептическое
отношение к культу камней, проявилась его трезвая оценка. Даже то, что
черный камень ныне не целый, а состоит из трех сравнительно больших и
нескольких мелких искусственно скрепленных кусков, - следствие далеко
не одинакового отношения к этому фетишу со стороны верующих. Во всяком
случае, недоверие к чудесным возможностям черного камня, очевидно,
весьма рано приобрело влиятельных сторонников. Об этом говорит, в
частности, очень мягкое, своего рода "компромиссное" возражение
противникам его культа, с которым якобы обратился к черному камню Омар
ибн аль-Хаттаб, второй из четырех первых "праведных" халифов,
правивший в Медине в 634-644 годах. Он будто бы сказал: "Конечно, я
знаю, что ты только камень, который не может принести ни пользы, ни
вреда ("так обычно характеризуются в Коране идолы", - добавил от себя
опубликовавший это изречение венгерский академик Игнац
Гольдциер, 1850-1921. - Л.К.), - и если бы я не видел, что пророк тебя
целовал, то я бы тебя больше никогда не целовал"[Goldziher I. Die
Heiligenverehrung in Islam. - Goidziher I. Muhaminedanische Studien.
Halle a. S., 1889, S. 369.].
Выдающийся арабский поэт и мыслитель Абу-ль-Аля аль-Маарри
(973-1057 или 1058) из Сирии в своем сборнике стихов "Обязательность
необязательного" ("Лузум ма ля йалзам", или, короче, "Лузумийят")
связал культ камней в Мекке с представлениями и обычаями разных
народов и с их религиями. Относясь к исламу как к одной из религий,
сменяющих в обществе с течением времени одна другую, Абу-ль-Аля был
чужд нетерпимости к другим вероисповеданиям. С завидной объективностью
он относился к заблуждениям последователей любой веры - христианства,
иудаизма, зороастризма и ислама. Он писал:
Твердят христиане: "Всесилен Христос".
Ну, как не дивиться той силе!
Какой бы всесильный безропотно снес,
Когда его смертные били!
Нам хвалят евреи свое божество,
О добром твердят Иегове.
Он добрый? Как странно! Тогда отчего
Он требует жертвенной крови?!
Обряды персидские дико смешны.
Царю удивляюсь Хосрову[Поэт имел в виду, очевидно,
древнеиранского шаха Хосрова II Парвиза, правившего в 591-628 гг.]:
Ведь, чтобы "очиститься", персы должны
Умыться... мочою коровы.
Разумностью, логикой веры своей
И ты не хвались, мусульманин!
В дороге пройдя мимо сотен камней,
Лишь в Мекке целуешь ты камень.
Религия хитрым сплетением слов
Силки для людей расставляет.
Различны силки - неизменен улов:
Глупец в них всегда попадает.
(Перевод В. Демидчика)
В культе мекканской Каабы (как, впрочем, и в культах других
религиозных центров Аравии конца VI и первых десятилетий VII века) на
первое место выдвинулся бог Аллах, имя которого образовано от
арабского слова "илах" - божество и определенного члена "аль"
(альилах) или от арамейского "алаха". Это был древний бог племени
курейшитов, занявший господствующее положение среди богов зависевших
от них арабских родов и племен. По мнению академика В.В. Бартольда
(1869-1930), возможно, что находившийся в доисламской мекканской Каабе
самый большой идол "Хубал и мусульманский Аллах - одно и то
же"[Бартольд В.В. Сочинения. М., 1966, т. 6, с. 87.].
Отождествление не случайно. Скорее всего оно отражает обычай,
подобный древнему восточносемитскому: "Первоначально восточные семиты
называли, по-видимому, главного родового или племенного бога не
собственным именем, а словом "хозяин", "господин" ("ба'ал", акк.
"бел")..."[Дьяконов И.М. Народы древней Передней Азии. -
Переднеазнатский этнографический сборник, I (Труды института
этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия, т. XXXIX). М., 1958,
с. 47, 55. Культ Хубала был известен еще в Набатейском царстве - одном
"из самых древних и (до возникновения Арабского халифата) значительных
арабских государств на территории Передней Азии" (в пределах
современной Иордании). Бог Хубалу назван здесь "в погребальной
надписи... из Хегры (1 г. до н. э.)". Сохранилось "также имя
собственное Бен-Хубалу - "сын Хубалу" (Шифман И.Ш. Набатейское
государство и его культура. Из истории культуры доисламской Аравии.
М., 1976, с. 5, 99).] Обращение к богу, занимавшему в Каабе
"центральное положение" со словом "Хубал" - "Ху (в) бал" могло иметь
сходное значение. Кстати, местоимение "хуа" - он со значением
"истина", "бог", "Аллах" и теперь можно видеть начертанным по-арабски
на стенах многих больших и малых старых мусульманских храмов. Отсюда
понятно, почему Коран, даже перечислив трех древнеарабских богинь, о