Страница:
Кристиан все не возвращался, и Мелисса успела за это время не только вдоволь поплакать но и осушить свои слезы. Подступила легкая дремота. Она закуталась в полотенце, чтобы не замерзнуть. Как ребенок, проснувшись, ищет рядом с собой мать, так она в полудреме искала теплое плечо и горячие объятия Кристиана. Но его рядом не было. Тогда она по-настоящему испугалась и вскочила. Он стоял на пороге спальни, держа в руке поднос с кофейником, чашками и огромным блюдом сэндвичей.
— Нас ведь нет дома? — лукаво поинтересовался он. — Поэтому я не стал прибегать к помощи Филиппа, а сам приготовил кофе на спиртовке. Еле — еле отыскал ее. Думаю, ты тоже очень хочешь есть! — Поставив поднос прямо на кровать, Крис скомандовал: — Вставай скорее, дорогая Лисси! Тебе следует подкрепиться!
Мелисса, все еще смущаясь, взяла самый большой сэндвич с ветчиной и сыром и стала жадно поглощать его, запивая горячим ароматным кофе. Она старалась не смотреть на Кристиана. Но у нее это плохо получалось. Устав бороться с искушением, она уже открыто стала любоваться его широкими мускулистыми плечами, гордой посадкой головы, сильными руками. А Крис как ни в чем не бывало, словно для него это было вполне привычно, когда любящий взгляд скользит по его телу, с аппетитом поглощал хлеб и ветчину, то и дело подливая себе кофе.
Подкрепившись, Мелисса забралась под одеяло и притихла, ожидая, что на этот раз предпримет Кристиан. А он, просунув руку под ее ненадежную броню, начал гладить колени и бедра.
— А где моя девочка Лисси? — шептал он. — Где моя замечательная малышка?
Мелисса шутя отбивалась, делая вид, что пытается вырваться из цепких рук, вскрикивала от щекотки и его смелых ласк. Они играли, точно два расшалившихся щенка. Они были счастливы и настойчивы в своей игре, желая повторить испытанное блаженство. И опять качели несли их в завораживающую, манящую бездну.
И только тогда, когда на улице стало совсем темно, они закрыли окно и улеглись под стеганым одеялом, согревая друг друга своим теплом.
— Почему же ты все-таки не сказала? — теперь Кристиан смотрел на нее строго и настойчиво.
— Что я должна была сказать? О том, что я — старая дева?! — взорвалась Мелисса. — Неужели не понятно! Я боялась! Конечно, боялась, Крис, дорогой! Разве так трудно понять?
— Чего боялась? — недоумевал молодой человек.
— Что ты не поверишь, что ты испугаешься и уйдешь!
— Почему уйду? — допытывался он. — Дорогая Лисси, ответь наконец вразумительно.
— О, Боже, как тебе объяснить, Кристиан, чтобы ты понял! А вдруг ты подумал бы, что у нас с Бенджамином не было ничего, потому что он считал меня испорченной женщиной!
— Какая ты у меня все-таки глупенькая, малышка! Почему сегодня решилась? — Не говори, я знаю! — Он внимательно посмотрел ей в лицо. Смущение и стеснительность она преодолела. Гладила все его потаенные места, лукаво посматривая на него исподлобья. Она чувствовала, что нежные касания ее пальчиков доставляют ему сказочное наслаждение!
— Почему? — она немного капризно надула губки, продолжая поглаживать его по самому чувствительному месту. — Какой он у тебя шаловливый?! — протянула она, довольно посмеиваясь.
— Ты захотела ощутить себя живой! А для молодой женщины, прошу прощения, девушки, а потом и женщины, жизнь — это любовь к мужчине! Так?
— О, Кристиан! Ты — мой самый замечательный философ! Как я люблю тебя!
— Лисси, какая ты горячая…
— Кристиан…
— Лисси…
— Кристиан…
Глава 9
— Нас ведь нет дома? — лукаво поинтересовался он. — Поэтому я не стал прибегать к помощи Филиппа, а сам приготовил кофе на спиртовке. Еле — еле отыскал ее. Думаю, ты тоже очень хочешь есть! — Поставив поднос прямо на кровать, Крис скомандовал: — Вставай скорее, дорогая Лисси! Тебе следует подкрепиться!
Мелисса, все еще смущаясь, взяла самый большой сэндвич с ветчиной и сыром и стала жадно поглощать его, запивая горячим ароматным кофе. Она старалась не смотреть на Кристиана. Но у нее это плохо получалось. Устав бороться с искушением, она уже открыто стала любоваться его широкими мускулистыми плечами, гордой посадкой головы, сильными руками. А Крис как ни в чем не бывало, словно для него это было вполне привычно, когда любящий взгляд скользит по его телу, с аппетитом поглощал хлеб и ветчину, то и дело подливая себе кофе.
Подкрепившись, Мелисса забралась под одеяло и притихла, ожидая, что на этот раз предпримет Кристиан. А он, просунув руку под ее ненадежную броню, начал гладить колени и бедра.
— А где моя девочка Лисси? — шептал он. — Где моя замечательная малышка?
Мелисса шутя отбивалась, делая вид, что пытается вырваться из цепких рук, вскрикивала от щекотки и его смелых ласк. Они играли, точно два расшалившихся щенка. Они были счастливы и настойчивы в своей игре, желая повторить испытанное блаженство. И опять качели несли их в завораживающую, манящую бездну.
И только тогда, когда на улице стало совсем темно, они закрыли окно и улеглись под стеганым одеялом, согревая друг друга своим теплом.
— Почему же ты все-таки не сказала? — теперь Кристиан смотрел на нее строго и настойчиво.
— Что я должна была сказать? О том, что я — старая дева?! — взорвалась Мелисса. — Неужели не понятно! Я боялась! Конечно, боялась, Крис, дорогой! Разве так трудно понять?
— Чего боялась? — недоумевал молодой человек.
— Что ты не поверишь, что ты испугаешься и уйдешь!
— Почему уйду? — допытывался он. — Дорогая Лисси, ответь наконец вразумительно.
— О, Боже, как тебе объяснить, Кристиан, чтобы ты понял! А вдруг ты подумал бы, что у нас с Бенджамином не было ничего, потому что он считал меня испорченной женщиной!
— Какая ты у меня все-таки глупенькая, малышка! Почему сегодня решилась? — Не говори, я знаю! — Он внимательно посмотрел ей в лицо. Смущение и стеснительность она преодолела. Гладила все его потаенные места, лукаво посматривая на него исподлобья. Она чувствовала, что нежные касания ее пальчиков доставляют ему сказочное наслаждение!
— Почему? — она немного капризно надула губки, продолжая поглаживать его по самому чувствительному месту. — Какой он у тебя шаловливый?! — протянула она, довольно посмеиваясь.
— Ты захотела ощутить себя живой! А для молодой женщины, прошу прощения, девушки, а потом и женщины, жизнь — это любовь к мужчине! Так?
— О, Кристиан! Ты — мой самый замечательный философ! Как я люблю тебя!
— Лисси, какая ты горячая…
— Кристиан…
— Лисси…
— Кристиан…
Глава 9
Проснулась Мелисса поздно утром от чувства одиночества. Она попыталась понять, что с ней. Не выбираясь из-под одеяла, осмотрелась. На уголке кровати стоял поднос с тарелкой сэндвичей и горячим кофейником, укутанным полотенцем. Чувство одиночества тотчас же исчезло. Она ощутила заботу Кристиана, мечтательно улыбнулась, провела ладонью по припухшим от поцелуев губам. И почувствовала страшный голод. Есть хочется так сильно, будто она не видела и крошки хлеба несколько дней подряд.
— Крис! — позвала она. Но почему-то ее любимый не откликнулся. Она подумала, что Крис в ванной. Только почему он не разбудил ее, не взял с собой? Наверное, она так глубоко и крепко спала, что он пожалел будить ее.
Сполоснувшись из кувшина теплой водой, Мелисса вытерлась насухо и натянула сорочку. Потом снова забралась под одеяло, тихонько и счастливо смеясь, и принялась поглощать бутерброды, запивая их большими глотками кофе. Насытившись, потянулась, точно довольная кошка. Мелисса чувствовала себя удивительно обновленной. Она откинула одеяло и стала пристально рассматривать себя. Нет, ничего не изменилось: та же маленькая грудь, те же узкие бедра. Она вскочила с постели и теперь уже в зеркале могла лицезреть себя. Боже, какое бесстыдство! Эти коричневые тени вокруг глаз! Явное свидетельство бессонной, сладострастной ночи. Такие тени у нее никогда в жизни не появлялись! А как сверкают крупные серые глаза! Конечно, сегодня она никак не походила на прежнюю «леди доктор». Что о ней могут подумать больные, которых она будет принимать! Впрочем, в конце концов, она заслужила себе выходной всей своей предыдущей самоотверженной работой!
Напевая, Мелисса решила заняться весьма серьезным делом — выбрать наряд для сегодняшнего выходного дня. Ей очень хотелось облачиться в ярко-голубое платье с отделанной кружевом пелериной и пышной юбкой. Оно так было ей к лицу, так гармонировало с ее глазами. Но она вовремя спохватилась: ей, вдове, не пристало носить такие легкомысленные наряды. Общество Туин-Фолса может ее не понять, более того — осудить. Мелисса задумалась. Но через минуту задача была решена: она же никуда не поедет сегодня. И одевается не для кого-то, а для Кристиана! Для своего любимого, нежного и страстного мужчины! Вот только платье может оказаться тесноватым — ведь она надевала его много лет назад. Плотный шелк замечательно сохранился. Он приятно шуршал в руках. Платье оказалось в самый раз — оно ласково обнимало и обрисовывало ее тонкую фигуру. Но кто же поможет ей застегнуть эти крохотные пуговички на спине? Конечно, Крис! Ее любимый мужчина! Философ! Умница! И страстный любовник!
— Кристиан! Крис! Где ты? — она сбежала по лестнице вниз, придерживая длинную пышную юбку. Непослушный шелк выскальзывал из пальцев. — Крис, любимый мой, где ты? Откликнись! Дорогой мой! Куда ты спрятался?
Еще не ощущая тревоги, она вбежала на кухню, затем распахнула дверь ванной комнаты.
— Крис! Ты здесь?
Большое полотенце и простыня старательно выстираны и развешаны для просушки. Ванна начищена до блеска. Пол вымыт и сверкает.
Она закрыла дверь и внимательно осмотрела кухню. Везде — идеальнейший порядок. В плите догорают последние угли. Посуда убрана на свои места. Кастрюльки и сковороды пусты и чисты.
— Господи! Кристиан! Что же это? Что же это?! Где ты?
Мелисса побежала по коридору, распахивая все двери. Приемная. Процедурная. Операционная. Рабочий кабинет. Гостиная. Прихожая. Нигде нет никого. Она осталась одна в пустом доме! Но как ей сегодня в нем тесно! Как ей больно!
Нет-нет! Он не мог пойти на прогулку, не предупредив ее! Не мог отправиться в «Тиару» рано утром! Не мог поехать на Поляну Мертвого Койота, ни слова не сказав на прощанье!
Мелисса метнулась к лестнице. Побежала снова наверх по ступеням, всхлипывая и бормоча что-то не совсем внятное. Распахнула дверь. Резкий сквозняк бросил ей в лицо опущенные шторы, захлопнул за ее спиной дверную створку с громким стуком.
Она присела на кровать. Снова встала. Поднос с пустой тарелкой и кофейником назойливо маячил перед глазами. Она взяла его, чтобы унести на кухню. И ветер радостно, словно подарок, бросил ей под ноги большой, сложенный вдвое лист почтовой бумаги. Мелисса поставила поднос на комод и подхватила бумагу.
«Сокровище мое, милая Лисси, малышка моя!» — с недоумением прочитала она. Неужели он не мог дождаться, когда она проснется? Неужели так трудно было все сказать ей лично? Слезы застилали глаза, слова расплывались. Их смысл с трудом доходил до сознания. Но Мелисса продолжала читать:
«…Малышка моя, я смотрю на тебя. Ты спишь, точно котенок, свернувшись у меня под боком в клубочек! Странно, но ты так быстро привыкла к моему присутствию. И я привык ощущать рядом с собой твое хрупкое страстное тело, принимать твою нежность ко мне и любовь. Но, прости, милая Лисси, я не создан для семейной жизни. Мне нужна свобода! Боюсь, что через месяц-другой нам станет вместе скучно. Поверь, так будет лучше и правильнее. Я знаю, после таких слов ты возненавидишь меня!
Любящий тебя вечно. Крис.
Прощай, малышка Лисси, прощай, мое сокровище!»
По мере того как Мелисса, перечитывая снова и снова письмо Кристиана, наконец-то вникла в его содержание, ее охватила ярость. Она вскочила, глаза засверкали от гнева, грудь вздымалась от стесненного дыхания.
— Малышка! Котеночек! Ах ты, похотливый блудливый кот! — взорвалась она. На глаза ей попался поднос с посудой. Мелисса схватила с него пустую тарелку, швырнула ею в дверь, вложив в силу удара всю свою ненависть к Крису, которая переполняла ее в этот миг. Следом за тарелкой полетела кофейная чашка. — Блудник! «Любящий вечно» соблазнитель! Обманщик!
А она, глупая курица, поверила, поверила в вечную и романтическую любовь! Расслабилась! У нее не хватило терпения выждать хотя бы несколько дней, поводить его за нос, заставить его помучиться.
— «Только вы, Крис, сумеете мне помочь! Только вам одному я верю! Свет мой единственный! — с яростью передразнила себя Мелисса. И с какой-то ранее неизвестной ей жестокостью продолжала казнить себя: — Счастье мое, Крис! Кожа твоя прохладна и солона, точно морская вода! Она разжигает во мне страсть! Я хочу тебя, любимый мой!»
Горький стон, больше похожий на приглушенное рычание, вырвался у нее из груди:
— О-о! Как я мурлыкала, точно мартовская кошка! Совсем потеряла голову! Как можно было позволить так себя обмануть! — Она для большего эффекта хватила по двери подносом, жестяной бок которого завернулся. — У, мерзавец! Попадись только мне на глаза!
И вдруг ее охватил невыразимый ужас. А что если после их встречи она забеременеет? Как она могла поступить так легкомысленно. Ее словно бы загипнотизировали. Обо всем забыла! Не в прострации же она была, чтобы недооценивать реальность?! Господи! Господи! Что с ней теперь будет! Только этого ей и не хватало!
До Мелиссы с трудом доходило, что кто-то уже давно и настойчиво стучит в дверь кухни. Она спустилась вниз, чтобы отпереть дверь, предварительно спросив:
— Крис!
Что с вами, мэм? — на пороге стоял Филипп. — Миссис Коуплендл, приведите себя в порядок. И лучше бы вы надели что-нибудь поскромнее! — Чувствовалось, что Филипп ощущает неловкость.
— Ах, скромнее! — Мелисса словно сошла с ума. Она понимала это, но не могла уже остановиться. Конечно, ей не пристало вести себя подобно простолюдинке, которая при первой возможности вступает в перебранку, был бы подходящий повод. Однако никакие этические соображения не возымели воздействия. Мелисса продолжала высказывать Филиппу все, что у нее накипело на душе. — Вы мужчины всегда друг друга защищаете! Мужская солидарность! И ты такой же, как твой дружок, такой же трус и предатель. Прячешься от детей, жены. А твоя жена, несчастная женщина, возится с кучей твоих детей, выбивается из сил, чтобы поднять их на ноги. И думаешь, я не знаю, что ты втихую посещаешь заведение Жанны Хелм! Может, ты думаешь, что я все время буду делать вид, что ничего не замечаю!
— Но, мэм, после войны прошло почти два десятка лет. Мои дети давно выросли! И я не вернулся по другой причине… — оправдывался Филипп, но Мелисса ничего не слышала.
— Выросли, не зная, где их отец и жив ли он! Ищете причины, чтобы бросить женщину! Никакой причиной подлость не оправдать. Вон из моего дома, предатель! — она схватила со стола чашку и швырнула ею в старика. Несмотря на свой возраст, Филипп умело увернулся от «кухонного» снаряда и спрятался за дверью. Откуда и попытался наладить контакт с Мелиссой.
— Мэм! Я вас предупреждал!
Ты еще здесь, несчастный? Он меня предупреждал! О чем? Что все до единого мужчины бесстыжие предатели? Что вам ни в чем нельзя доверять?
— Мэм, это не совсем так! Можно мне войти?
— Нет! — для острастки Мелисса разбила о дверь еще одну чашку и направилась в спальню. Злость душила ее, и плакать о своей загубленной жизни ей расхотелось. Она еще покажет этому прохвосту, что может разъяренная женщина. Как только он окажется в поле ее зрения, тот час узнает остроту ее коготков!
Вечерело, когда Кристиан подъезжал в дилижансе к столице Айдахо. Позади остались мост через Снейк, дома пригорода, впереди виднелось здание почтовой станции. Вместе с ним возле станции сошли и его старые приятели Салливан Росс и Клод Паттерсон. Они дружелюбно попрощались с ним:
— Пока, приятель! — Салливан пожал молодому человеку руку. — Жаль, что ты не взялся разрабатывать Поляну Мертвого Койота! Останься ты, я бы тоже поработал рядом годок-другой! Надумаешь возвращаться, дай знать!
— Только тебя мне и не хватало, Салливан! — недовольно пробормотал Кристиан. — Вот когда научитесь работать, парни, тогда и навязывайтесь в компанию!
— Не поминай лихом! — Клод сочувственно улыбнулся. — Досталось же тебе, приятель, в этом ужасном городишке! Я бы на твоем месте его навсегда выкинул из головы! Такой памяти никому не пожелаешь! А скажи честно, Крис! — Он доверительно заглянул молодому человеку в глаза: — Страшно было?
А ты попробуй, пройди по той же дорожке, по которой только что прогулялся убийца, и попадись случайно полиции на глаза, тогда узнаешь! — предложил Кристиан.
Приятели нарочито ужаснулись и отказались.
— Мы как-нибудь стороной, Кристиан! Счастливого пути, приятель!
— Жаль, маловато с тебя слупили! — мечтательно произнес Клод.
— Вам и этого более чем достаточно! Все равно в карты просадите, — бросил раздраженно Крис. Но зла на них он не держал. — Счастливо проиграться, приятели! — махнул рукой на прощанье и направился в здание станции, где яркими огнями в вечернем сумраке светилась вывеска «Отель Айдахо».
Он намеревался взять номер в небольшом отеле при станции. Теперь ему спешить было некуда, поэтому Крис решил сначала заняться своей внешностью. Он пригласил парикмахера, который побрил и постриг его. По его просьбе горничная наполнила ванну теплой водой с несколькими каплями розового масла.
— Прошу вас, сэр! Я вам еще нужна? — она стояла перед ним, привычно ожидая чаевых, и Кристиан вдруг почувствовал страшное раздражение. Хотя ничего во внешнем виде горничной, казалось бы, не могло вызвать негативных чувств: форменное платье с белым отложным воротничком, кружевная наколка на пышных черных волосах. Вот только разве что алчный взгляд придавал ее лицу несколько хищное выражение.
— Как тебя зовут? — грубовато поинтересовался Крис.
— Хелен, сэр!
— Скажи-ка, Хелен, ты свободна?
О, сэр! — девица привычно начала кокетничать, явно набивая себе цену. — Освобожусь через час, мистер…?
— Бентон! Кристиан Бентон! — продолжал общаться Крис на понятном этой Хелен языке. Конечно, он понимал, что не все девушки, работающие в отелях, так отзывчивы и сговорчивы.
— Чего тебе? — Кристиан уже почти сбросил с себя халат, собираясь погрузиться в воду.
— О, какой у вас приятель! — Хелен окинула его оценивающим взглядом и довольно захихикала.
— Иди! — Кристиана неожиданно покоробил такой неприкрытый цинизм. Он раздраженно протянул горничной какую-то купюру, желая одного: чтобы она поскорее ушла, испарилась. Но девица продолжала стоять, как бы выжидая. Крису стало не по себе под ее пошлым жадным взглядом.
— Приходить, сэр?
— Приходи! — равнодушно разрешил он и забрался в теплую ароматную воду. Крис изо всех сил сдерживался, чтобы не нагрубить настырной девице и тем самым обречь себя на одинокий вечер. А сегодня он более всего боялся остаться в одиночестве.
Кристиан пролежал в ванне около часа, подливая горячую воду и потягивая дорогую сигару. Заказал в номер обед и красное десертное вино. Собирался произвести эффект на Хелен? Зачем? Ему не нужна была эта пошлая девица, которая, конечно, все равно ничего не оценит! Проще было бы посидеть вечер в баре, угостить ту же Хелен коктейлем-другим! Да и в постель! Девушки того сорта, что Хелен, пьют только крепкие коктейли!
Кристиан гнал все мысли о Мелиссе. Он не хотел, чтобы то светлое, что возникло между ними, мешало ему в отношениях с другими женщинами, с которыми он не привык церемониться. Ну, чем ему не угодила Хелен? Обычная гостиничная проститутка. Не хуже и не лучше других. Не очень умная. Но и, судя по всему, не совсем глупая.
Он собрался выбраться из ванны, когда в дверь осторожно постучали.
— Открыто! — крикнул молодой человек. В номер вошла Хелен. Однако Кристиан не увидел в ней прежней горничной в форменном платьице со скромным воротничком и в кружевной наколке. Бедра ее были обернуты большой шалью. На груди — один только золоченый лиф.
Следом за ней официант вкатил сервировочный столик. Хелен вручила официанту какую-то банкноту, и парень тотчас же испарился, послав ей беззвучный воздушный поцелуй.
Эта милая парочка явно принимала его за постоянного посетителя борделей или разбогатевшего старателя, готового спустить все деньги в один вечер!
Девица сняла длинную шаль и осталась в коротенькой юбке, золоченом лифе, черных чулках сеточкой и в туфлях на высоких каблуках, сияющих фальшивой позолотой.
— Как поживает твой приятель, Крис?! — с деланным восторгом спросила девица, подходя к ванне. — Надеюсь, за это время не уменьшился в размерах? — Она опустила руку с ярким маникюром в воду.
У Кристиана потемнело в глазах от ярости. Он резко подтянул колени. Вода выплеснулась из ванны, замочив Хелен туфли и юбочку.
— Что с тобой, котик? — девица удивленно таращилась на симпатичного клиента. И попыталась зайти с другого бока. — Ты, наверное, девственник, малыш?
Тогда Кристиан, не обращая на нее внимания, выбрался из ванны и завернулся в большое полотенце. Пройдя в гостиную, он вытащил из кошелька полсотни и протянул их девице.
— Что это?! — вдруг вскрикнула она обиженно и одновременно негодующе. — И это все?
— Извини, детка! — Кристиан сдерживал себя изо всех сил. — Прости за беспокойство! Это неустойка! Впереди у тебя целый вечер!
Она фыркнула, точно разъяренная кошка, и, выскочив из номера, завизжала на весь коридор:
— Кретин! Импотент! Ублюдок! А изображал порядочного джентльмена!
Кристиану не понравилось такое обращение, поэтому, высунувшись из двери, он рявкнул:
— Леди, я вас не изнасиловал случайно? Что вы такой визг подняли?
Хелен удивленно посмотрела на него:
— Уж лучше бы изнасиловал! А может, я вернусь?
Он не мог понять, чего хочет от него эта Хелен? Ведь он дал ей денег. Но этого мало. Ей нужны деньги. Много денег! Ради этого она готова на все. Впрочем, он сам ее пригласил, а теперь выгоняет!
— Иди отсюда, Хелен! А то позову полицейского! Девица скривила физиономию, крутанулась на каблуках и зашагала по коридору, вызывающе виляя бедрами. Кристиан наконец-то был свободен. Он вошел в номер и наглухо запер дверь.
Ему хотелось к Мелиссе. Стоило закрыть глаза, как перед ним снова и снова вставала одна и та же картина: Мелисса бежит по коридору, а он стоит на нижней ступеньке лестницы и с изумлением смотрит на нее. Она бежит к нему. Потому что любит его. Она обнимает его…
Господи, как ему сейчас ее не хватало. Ее нежного журчащего смеха. Удивленного взгляда крупных серых глаз. Гривы золотисто-каштановых волос. Маленькой груди с нежно-розовыми сосками.
Что за бредовая идея недавно приходила ему в голову? Вернуться в Карлайл, где он родился, жениться на простой девушке? А почему для этой цели не подходит Мелисса? Только тем, что каким-то мистическим образом появилась на его пути? И тем, что живет не в Карлайле! Теперь он отчетливо понимал: реальность, порою, прекраснее мечты, только люди стараются этого не замечать!
Он вдруг вспомнил фотографию, из-за которой Мелисса пролила столько слез, пережила столько стыда. Боже! Жизнь словно издевается над ним! Господи! Что же он наделал? Оттолкнул и предал единственную женщину, которая полюбила его не за деньги, не за щедрость, а просто за то, что он есть! Полюбила даже вопреки наговорам, сплетням и слухам, в которых, кстати, была большая доля правды!
Если бы не то злосчастное письмо! Он мог бы сейчас закупить оборудование для Йортома Шенли, вернуться и начать разработку участка, как ни в чем не бывало. Но он написал Мелиссе прощальное письмо. Он сам, своими руками отрезал себе путь к возвращению! От отчаяния он готов был утопиться хотя бы в ванне.
Накрытый стол поддразнивает сервировкой и ароматами. Но что за радость сидеть за ним в компании с самим собою? Сидеть и казниться собственной глупостью? Каяться в поступке, которого теперь не исправить?
Кристиан налил вина и выпил бокал. Затем снова наполнил его и осушил уже неторопливо, стараясь ощутить вкус. Но вино казалось пресным, как вода. Закуска тоже с трудом лезла в горло. Он съел небольшой ломтик паштета с грибами и почувствовал, что быстро пьянеет. Он пил всегда немного и почти одно только пиво. Но сегодня ему хотелось напиться основательно. Наблюдая, как все вокруг начинает кружиться в бесконечном хороводе, он наполнял бокал за бокалом, пока бутылка не опустела. Вино подействует на него точно снотворное. И через четверть часа он уже похрапывал, лежа на широкой кровати и завернувшись в длинный теплый шлафрок.
Мелисса вошла в рабочий кабинет и села в кресло за большущий письменный стол с двумя тумбами и тремя выдвижными ящиками. Она давно собиралась навести здесь порядок. И пусть простит ее Бенджамин: долгое время она не решалась приступить к задуманному. Ей было больно прикасаться к тем вещам, которые, казалось, хранили еще тепло рук доктора. Ведь это было его рабочее место, его любимый уголок в доме. Сегодня же Мелисса, чтобы занять себя чем-то, наконец готова была разобрать все бумаги, лежащие в ящиках, сложить архив Бенджамина в коробки и вынести в чулан. Чужие письма она, конечно, читать ни за что не станет. Это был стол Бенджамина с его секретами и тайнами. Хотя она понимала, что особо важных секретов от нее у мужа не существовало. Но где-то он хранил свою переписку с первой женой. Возможно, дневник. И мало ли какие важные только для него бумаги!
Незастегнутое голубое платье, надетое для Кристиана, сковывало движения и неприятно шуршало. Наряд явно не соответствовал задуманному.
Поэтому Мелисса поднялась в спальню, отыскала будничное коричневое платье из тонкой шерсти и переоделась. Пуговицы на платье были пришиты спереди, и застегнуть их не составило труда.
Поддаваясь первому порыву, она хотела выбросить голубое шелковое платье. Зачем оно ей теперь? Наверное, уже весь город знает о ее позоре. И этот наряд будет свидетельством такового. Однако, ругая себя за малодушие, в последний момент, когда она уже была готова сложить платье в бумажный пакет для мусора и выбросить его, она изменила свое решение. И не только потому, что ей стало жаль своего некогда любимого наряда. Это была память о Бенджамине: платье он подарил Мелиссе, когда они отправлялись в Туин-Фолс. Тогда, забирая ее из колледжа, он сделал много подарков.
Разгладив примявшиеся складочки и встряхнув платье, она убрала наряд на прежнее место. Пусть останется. Когда-нибудь ей снова встретится мужчина, похожий на Кристиана. А она сделается неуправляемой и точно хмельной от любви. Тогда она распахнет тяжелые створки шкафа, достанет свое голубое шелковое платье и… тотчас же вспомнит все.
Только интересно, что все? Мало ли что происходит между взрослыми людьми?! Он ничего ей не обещал, никакого предложения не делал! Значит, никаких претензий предъявить ему невозможно. Мелисса почувствовала, что негодование ее слабеет, и она успокаивается. Хватит злиться на мужчину, не упустившего того, что само плыло ему в руки. Пора приниматься за неотложные дела.
Она вошла в кухню, где верный Филипп уже растопил плиту и что-то готовил. Когда она появилась у него за спиной, он, услышав легкие шаги, вздрогнул и втянул голову в плечи.
— Фил, — произнесла Мелисса как можно спокойнее, — прости меня, пожалуйста! Я была совершенно не права! И искренне это признаю! Забудем все?!
Слуга обернулся и, настороженно поглядывая, пробормотал:
— Чего не бывает, мэм! Простите и вы меня, мэм! Я больше не буду лезть не в свои дела, мэм!
— То-то и оно, Фил! — она сокрушенно вздохнула. — Но признайся, старый проказник, кое в чем я права? — и Мелисса залилась своим приятным журчащим смехом.
— Да, мэм! По поводу заведения, мэм! И детей тоже, мэм! Но я забыл вам сказать, что на днях получил письмо от жены — от Одри! Она приглашает меня в гости, но я все равно боюсь ехать! Война сделала с нами что-то такое, что трудно объяснить, мэм! — он замолчал и нерешительно затоптался возле плиты, не зная, рассказывать ли дальше. Но в конце концов решился: — Ну, словно, Господь отступился от меня! Я из квакеров, мэм, как и Кристиан! Но мне пришлось убивать людей — я ходил на разведку с ножом, мэм. А потом заливал свое горе и свой страх виски! До войны я не знал вкуса спиртного, мэм! Одри написала, если я раскаялся, то все в порядке!
— Крис! — позвала она. Но почему-то ее любимый не откликнулся. Она подумала, что Крис в ванной. Только почему он не разбудил ее, не взял с собой? Наверное, она так глубоко и крепко спала, что он пожалел будить ее.
Сполоснувшись из кувшина теплой водой, Мелисса вытерлась насухо и натянула сорочку. Потом снова забралась под одеяло, тихонько и счастливо смеясь, и принялась поглощать бутерброды, запивая их большими глотками кофе. Насытившись, потянулась, точно довольная кошка. Мелисса чувствовала себя удивительно обновленной. Она откинула одеяло и стала пристально рассматривать себя. Нет, ничего не изменилось: та же маленькая грудь, те же узкие бедра. Она вскочила с постели и теперь уже в зеркале могла лицезреть себя. Боже, какое бесстыдство! Эти коричневые тени вокруг глаз! Явное свидетельство бессонной, сладострастной ночи. Такие тени у нее никогда в жизни не появлялись! А как сверкают крупные серые глаза! Конечно, сегодня она никак не походила на прежнюю «леди доктор». Что о ней могут подумать больные, которых она будет принимать! Впрочем, в конце концов, она заслужила себе выходной всей своей предыдущей самоотверженной работой!
Напевая, Мелисса решила заняться весьма серьезным делом — выбрать наряд для сегодняшнего выходного дня. Ей очень хотелось облачиться в ярко-голубое платье с отделанной кружевом пелериной и пышной юбкой. Оно так было ей к лицу, так гармонировало с ее глазами. Но она вовремя спохватилась: ей, вдове, не пристало носить такие легкомысленные наряды. Общество Туин-Фолса может ее не понять, более того — осудить. Мелисса задумалась. Но через минуту задача была решена: она же никуда не поедет сегодня. И одевается не для кого-то, а для Кристиана! Для своего любимого, нежного и страстного мужчины! Вот только платье может оказаться тесноватым — ведь она надевала его много лет назад. Плотный шелк замечательно сохранился. Он приятно шуршал в руках. Платье оказалось в самый раз — оно ласково обнимало и обрисовывало ее тонкую фигуру. Но кто же поможет ей застегнуть эти крохотные пуговички на спине? Конечно, Крис! Ее любимый мужчина! Философ! Умница! И страстный любовник!
— Кристиан! Крис! Где ты? — она сбежала по лестнице вниз, придерживая длинную пышную юбку. Непослушный шелк выскальзывал из пальцев. — Крис, любимый мой, где ты? Откликнись! Дорогой мой! Куда ты спрятался?
Еще не ощущая тревоги, она вбежала на кухню, затем распахнула дверь ванной комнаты.
— Крис! Ты здесь?
Большое полотенце и простыня старательно выстираны и развешаны для просушки. Ванна начищена до блеска. Пол вымыт и сверкает.
Она закрыла дверь и внимательно осмотрела кухню. Везде — идеальнейший порядок. В плите догорают последние угли. Посуда убрана на свои места. Кастрюльки и сковороды пусты и чисты.
— Господи! Кристиан! Что же это? Что же это?! Где ты?
Мелисса побежала по коридору, распахивая все двери. Приемная. Процедурная. Операционная. Рабочий кабинет. Гостиная. Прихожая. Нигде нет никого. Она осталась одна в пустом доме! Но как ей сегодня в нем тесно! Как ей больно!
Нет-нет! Он не мог пойти на прогулку, не предупредив ее! Не мог отправиться в «Тиару» рано утром! Не мог поехать на Поляну Мертвого Койота, ни слова не сказав на прощанье!
Мелисса метнулась к лестнице. Побежала снова наверх по ступеням, всхлипывая и бормоча что-то не совсем внятное. Распахнула дверь. Резкий сквозняк бросил ей в лицо опущенные шторы, захлопнул за ее спиной дверную створку с громким стуком.
Она присела на кровать. Снова встала. Поднос с пустой тарелкой и кофейником назойливо маячил перед глазами. Она взяла его, чтобы унести на кухню. И ветер радостно, словно подарок, бросил ей под ноги большой, сложенный вдвое лист почтовой бумаги. Мелисса поставила поднос на комод и подхватила бумагу.
«Сокровище мое, милая Лисси, малышка моя!» — с недоумением прочитала она. Неужели он не мог дождаться, когда она проснется? Неужели так трудно было все сказать ей лично? Слезы застилали глаза, слова расплывались. Их смысл с трудом доходил до сознания. Но Мелисса продолжала читать:
«…Малышка моя, я смотрю на тебя. Ты спишь, точно котенок, свернувшись у меня под боком в клубочек! Странно, но ты так быстро привыкла к моему присутствию. И я привык ощущать рядом с собой твое хрупкое страстное тело, принимать твою нежность ко мне и любовь. Но, прости, милая Лисси, я не создан для семейной жизни. Мне нужна свобода! Боюсь, что через месяц-другой нам станет вместе скучно. Поверь, так будет лучше и правильнее. Я знаю, после таких слов ты возненавидишь меня!
Любящий тебя вечно. Крис.
Прощай, малышка Лисси, прощай, мое сокровище!»
По мере того как Мелисса, перечитывая снова и снова письмо Кристиана, наконец-то вникла в его содержание, ее охватила ярость. Она вскочила, глаза засверкали от гнева, грудь вздымалась от стесненного дыхания.
— Малышка! Котеночек! Ах ты, похотливый блудливый кот! — взорвалась она. На глаза ей попался поднос с посудой. Мелисса схватила с него пустую тарелку, швырнула ею в дверь, вложив в силу удара всю свою ненависть к Крису, которая переполняла ее в этот миг. Следом за тарелкой полетела кофейная чашка. — Блудник! «Любящий вечно» соблазнитель! Обманщик!
А она, глупая курица, поверила, поверила в вечную и романтическую любовь! Расслабилась! У нее не хватило терпения выждать хотя бы несколько дней, поводить его за нос, заставить его помучиться.
— «Только вы, Крис, сумеете мне помочь! Только вам одному я верю! Свет мой единственный! — с яростью передразнила себя Мелисса. И с какой-то ранее неизвестной ей жестокостью продолжала казнить себя: — Счастье мое, Крис! Кожа твоя прохладна и солона, точно морская вода! Она разжигает во мне страсть! Я хочу тебя, любимый мой!»
Горький стон, больше похожий на приглушенное рычание, вырвался у нее из груди:
— О-о! Как я мурлыкала, точно мартовская кошка! Совсем потеряла голову! Как можно было позволить так себя обмануть! — Она для большего эффекта хватила по двери подносом, жестяной бок которого завернулся. — У, мерзавец! Попадись только мне на глаза!
И вдруг ее охватил невыразимый ужас. А что если после их встречи она забеременеет? Как она могла поступить так легкомысленно. Ее словно бы загипнотизировали. Обо всем забыла! Не в прострации же она была, чтобы недооценивать реальность?! Господи! Господи! Что с ней теперь будет! Только этого ей и не хватало!
До Мелиссы с трудом доходило, что кто-то уже давно и настойчиво стучит в дверь кухни. Она спустилась вниз, чтобы отпереть дверь, предварительно спросив:
— Крис!
Что с вами, мэм? — на пороге стоял Филипп. — Миссис Коуплендл, приведите себя в порядок. И лучше бы вы надели что-нибудь поскромнее! — Чувствовалось, что Филипп ощущает неловкость.
— Ах, скромнее! — Мелисса словно сошла с ума. Она понимала это, но не могла уже остановиться. Конечно, ей не пристало вести себя подобно простолюдинке, которая при первой возможности вступает в перебранку, был бы подходящий повод. Однако никакие этические соображения не возымели воздействия. Мелисса продолжала высказывать Филиппу все, что у нее накипело на душе. — Вы мужчины всегда друг друга защищаете! Мужская солидарность! И ты такой же, как твой дружок, такой же трус и предатель. Прячешься от детей, жены. А твоя жена, несчастная женщина, возится с кучей твоих детей, выбивается из сил, чтобы поднять их на ноги. И думаешь, я не знаю, что ты втихую посещаешь заведение Жанны Хелм! Может, ты думаешь, что я все время буду делать вид, что ничего не замечаю!
— Но, мэм, после войны прошло почти два десятка лет. Мои дети давно выросли! И я не вернулся по другой причине… — оправдывался Филипп, но Мелисса ничего не слышала.
— Выросли, не зная, где их отец и жив ли он! Ищете причины, чтобы бросить женщину! Никакой причиной подлость не оправдать. Вон из моего дома, предатель! — она схватила со стола чашку и швырнула ею в старика. Несмотря на свой возраст, Филипп умело увернулся от «кухонного» снаряда и спрятался за дверью. Откуда и попытался наладить контакт с Мелиссой.
— Мэм! Я вас предупреждал!
Ты еще здесь, несчастный? Он меня предупреждал! О чем? Что все до единого мужчины бесстыжие предатели? Что вам ни в чем нельзя доверять?
— Мэм, это не совсем так! Можно мне войти?
— Нет! — для острастки Мелисса разбила о дверь еще одну чашку и направилась в спальню. Злость душила ее, и плакать о своей загубленной жизни ей расхотелось. Она еще покажет этому прохвосту, что может разъяренная женщина. Как только он окажется в поле ее зрения, тот час узнает остроту ее коготков!
Вечерело, когда Кристиан подъезжал в дилижансе к столице Айдахо. Позади остались мост через Снейк, дома пригорода, впереди виднелось здание почтовой станции. Вместе с ним возле станции сошли и его старые приятели Салливан Росс и Клод Паттерсон. Они дружелюбно попрощались с ним:
— Пока, приятель! — Салливан пожал молодому человеку руку. — Жаль, что ты не взялся разрабатывать Поляну Мертвого Койота! Останься ты, я бы тоже поработал рядом годок-другой! Надумаешь возвращаться, дай знать!
— Только тебя мне и не хватало, Салливан! — недовольно пробормотал Кристиан. — Вот когда научитесь работать, парни, тогда и навязывайтесь в компанию!
— Не поминай лихом! — Клод сочувственно улыбнулся. — Досталось же тебе, приятель, в этом ужасном городишке! Я бы на твоем месте его навсегда выкинул из головы! Такой памяти никому не пожелаешь! А скажи честно, Крис! — Он доверительно заглянул молодому человеку в глаза: — Страшно было?
А ты попробуй, пройди по той же дорожке, по которой только что прогулялся убийца, и попадись случайно полиции на глаза, тогда узнаешь! — предложил Кристиан.
Приятели нарочито ужаснулись и отказались.
— Мы как-нибудь стороной, Кристиан! Счастливого пути, приятель!
— Жаль, маловато с тебя слупили! — мечтательно произнес Клод.
— Вам и этого более чем достаточно! Все равно в карты просадите, — бросил раздраженно Крис. Но зла на них он не держал. — Счастливо проиграться, приятели! — махнул рукой на прощанье и направился в здание станции, где яркими огнями в вечернем сумраке светилась вывеска «Отель Айдахо».
Он намеревался взять номер в небольшом отеле при станции. Теперь ему спешить было некуда, поэтому Крис решил сначала заняться своей внешностью. Он пригласил парикмахера, который побрил и постриг его. По его просьбе горничная наполнила ванну теплой водой с несколькими каплями розового масла.
— Прошу вас, сэр! Я вам еще нужна? — она стояла перед ним, привычно ожидая чаевых, и Кристиан вдруг почувствовал страшное раздражение. Хотя ничего во внешнем виде горничной, казалось бы, не могло вызвать негативных чувств: форменное платье с белым отложным воротничком, кружевная наколка на пышных черных волосах. Вот только разве что алчный взгляд придавал ее лицу несколько хищное выражение.
— Как тебя зовут? — грубовато поинтересовался Крис.
— Хелен, сэр!
— Скажи-ка, Хелен, ты свободна?
О, сэр! — девица привычно начала кокетничать, явно набивая себе цену. — Освобожусь через час, мистер…?
— Бентон! Кристиан Бентон! — продолжал общаться Крис на понятном этой Хелен языке. Конечно, он понимал, что не все девушки, работающие в отелях, так отзывчивы и сговорчивы.
— Чего тебе? — Кристиан уже почти сбросил с себя халат, собираясь погрузиться в воду.
— О, какой у вас приятель! — Хелен окинула его оценивающим взглядом и довольно захихикала.
— Иди! — Кристиана неожиданно покоробил такой неприкрытый цинизм. Он раздраженно протянул горничной какую-то купюру, желая одного: чтобы она поскорее ушла, испарилась. Но девица продолжала стоять, как бы выжидая. Крису стало не по себе под ее пошлым жадным взглядом.
— Приходить, сэр?
— Приходи! — равнодушно разрешил он и забрался в теплую ароматную воду. Крис изо всех сил сдерживался, чтобы не нагрубить настырной девице и тем самым обречь себя на одинокий вечер. А сегодня он более всего боялся остаться в одиночестве.
Кристиан пролежал в ванне около часа, подливая горячую воду и потягивая дорогую сигару. Заказал в номер обед и красное десертное вино. Собирался произвести эффект на Хелен? Зачем? Ему не нужна была эта пошлая девица, которая, конечно, все равно ничего не оценит! Проще было бы посидеть вечер в баре, угостить ту же Хелен коктейлем-другим! Да и в постель! Девушки того сорта, что Хелен, пьют только крепкие коктейли!
Кристиан гнал все мысли о Мелиссе. Он не хотел, чтобы то светлое, что возникло между ними, мешало ему в отношениях с другими женщинами, с которыми он не привык церемониться. Ну, чем ему не угодила Хелен? Обычная гостиничная проститутка. Не хуже и не лучше других. Не очень умная. Но и, судя по всему, не совсем глупая.
Он собрался выбраться из ванны, когда в дверь осторожно постучали.
— Открыто! — крикнул молодой человек. В номер вошла Хелен. Однако Кристиан не увидел в ней прежней горничной в форменном платьице со скромным воротничком и в кружевной наколке. Бедра ее были обернуты большой шалью. На груди — один только золоченый лиф.
Следом за ней официант вкатил сервировочный столик. Хелен вручила официанту какую-то банкноту, и парень тотчас же испарился, послав ей беззвучный воздушный поцелуй.
Эта милая парочка явно принимала его за постоянного посетителя борделей или разбогатевшего старателя, готового спустить все деньги в один вечер!
Девица сняла длинную шаль и осталась в коротенькой юбке, золоченом лифе, черных чулках сеточкой и в туфлях на высоких каблуках, сияющих фальшивой позолотой.
— Как поживает твой приятель, Крис?! — с деланным восторгом спросила девица, подходя к ванне. — Надеюсь, за это время не уменьшился в размерах? — Она опустила руку с ярким маникюром в воду.
У Кристиана потемнело в глазах от ярости. Он резко подтянул колени. Вода выплеснулась из ванны, замочив Хелен туфли и юбочку.
— Что с тобой, котик? — девица удивленно таращилась на симпатичного клиента. И попыталась зайти с другого бока. — Ты, наверное, девственник, малыш?
Тогда Кристиан, не обращая на нее внимания, выбрался из ванны и завернулся в большое полотенце. Пройдя в гостиную, он вытащил из кошелька полсотни и протянул их девице.
— Что это?! — вдруг вскрикнула она обиженно и одновременно негодующе. — И это все?
— Извини, детка! — Кристиан сдерживал себя изо всех сил. — Прости за беспокойство! Это неустойка! Впереди у тебя целый вечер!
Она фыркнула, точно разъяренная кошка, и, выскочив из номера, завизжала на весь коридор:
— Кретин! Импотент! Ублюдок! А изображал порядочного джентльмена!
Кристиану не понравилось такое обращение, поэтому, высунувшись из двери, он рявкнул:
— Леди, я вас не изнасиловал случайно? Что вы такой визг подняли?
Хелен удивленно посмотрела на него:
— Уж лучше бы изнасиловал! А может, я вернусь?
Он не мог понять, чего хочет от него эта Хелен? Ведь он дал ей денег. Но этого мало. Ей нужны деньги. Много денег! Ради этого она готова на все. Впрочем, он сам ее пригласил, а теперь выгоняет!
— Иди отсюда, Хелен! А то позову полицейского! Девица скривила физиономию, крутанулась на каблуках и зашагала по коридору, вызывающе виляя бедрами. Кристиан наконец-то был свободен. Он вошел в номер и наглухо запер дверь.
Ему хотелось к Мелиссе. Стоило закрыть глаза, как перед ним снова и снова вставала одна и та же картина: Мелисса бежит по коридору, а он стоит на нижней ступеньке лестницы и с изумлением смотрит на нее. Она бежит к нему. Потому что любит его. Она обнимает его…
Господи, как ему сейчас ее не хватало. Ее нежного журчащего смеха. Удивленного взгляда крупных серых глаз. Гривы золотисто-каштановых волос. Маленькой груди с нежно-розовыми сосками.
Что за бредовая идея недавно приходила ему в голову? Вернуться в Карлайл, где он родился, жениться на простой девушке? А почему для этой цели не подходит Мелисса? Только тем, что каким-то мистическим образом появилась на его пути? И тем, что живет не в Карлайле! Теперь он отчетливо понимал: реальность, порою, прекраснее мечты, только люди стараются этого не замечать!
Он вдруг вспомнил фотографию, из-за которой Мелисса пролила столько слез, пережила столько стыда. Боже! Жизнь словно издевается над ним! Господи! Что же он наделал? Оттолкнул и предал единственную женщину, которая полюбила его не за деньги, не за щедрость, а просто за то, что он есть! Полюбила даже вопреки наговорам, сплетням и слухам, в которых, кстати, была большая доля правды!
Если бы не то злосчастное письмо! Он мог бы сейчас закупить оборудование для Йортома Шенли, вернуться и начать разработку участка, как ни в чем не бывало. Но он написал Мелиссе прощальное письмо. Он сам, своими руками отрезал себе путь к возвращению! От отчаяния он готов был утопиться хотя бы в ванне.
Накрытый стол поддразнивает сервировкой и ароматами. Но что за радость сидеть за ним в компании с самим собою? Сидеть и казниться собственной глупостью? Каяться в поступке, которого теперь не исправить?
Кристиан налил вина и выпил бокал. Затем снова наполнил его и осушил уже неторопливо, стараясь ощутить вкус. Но вино казалось пресным, как вода. Закуска тоже с трудом лезла в горло. Он съел небольшой ломтик паштета с грибами и почувствовал, что быстро пьянеет. Он пил всегда немного и почти одно только пиво. Но сегодня ему хотелось напиться основательно. Наблюдая, как все вокруг начинает кружиться в бесконечном хороводе, он наполнял бокал за бокалом, пока бутылка не опустела. Вино подействует на него точно снотворное. И через четверть часа он уже похрапывал, лежа на широкой кровати и завернувшись в длинный теплый шлафрок.
Мелисса вошла в рабочий кабинет и села в кресло за большущий письменный стол с двумя тумбами и тремя выдвижными ящиками. Она давно собиралась навести здесь порядок. И пусть простит ее Бенджамин: долгое время она не решалась приступить к задуманному. Ей было больно прикасаться к тем вещам, которые, казалось, хранили еще тепло рук доктора. Ведь это было его рабочее место, его любимый уголок в доме. Сегодня же Мелисса, чтобы занять себя чем-то, наконец готова была разобрать все бумаги, лежащие в ящиках, сложить архив Бенджамина в коробки и вынести в чулан. Чужие письма она, конечно, читать ни за что не станет. Это был стол Бенджамина с его секретами и тайнами. Хотя она понимала, что особо важных секретов от нее у мужа не существовало. Но где-то он хранил свою переписку с первой женой. Возможно, дневник. И мало ли какие важные только для него бумаги!
Незастегнутое голубое платье, надетое для Кристиана, сковывало движения и неприятно шуршало. Наряд явно не соответствовал задуманному.
Поэтому Мелисса поднялась в спальню, отыскала будничное коричневое платье из тонкой шерсти и переоделась. Пуговицы на платье были пришиты спереди, и застегнуть их не составило труда.
Поддаваясь первому порыву, она хотела выбросить голубое шелковое платье. Зачем оно ей теперь? Наверное, уже весь город знает о ее позоре. И этот наряд будет свидетельством такового. Однако, ругая себя за малодушие, в последний момент, когда она уже была готова сложить платье в бумажный пакет для мусора и выбросить его, она изменила свое решение. И не только потому, что ей стало жаль своего некогда любимого наряда. Это была память о Бенджамине: платье он подарил Мелиссе, когда они отправлялись в Туин-Фолс. Тогда, забирая ее из колледжа, он сделал много подарков.
Разгладив примявшиеся складочки и встряхнув платье, она убрала наряд на прежнее место. Пусть останется. Когда-нибудь ей снова встретится мужчина, похожий на Кристиана. А она сделается неуправляемой и точно хмельной от любви. Тогда она распахнет тяжелые створки шкафа, достанет свое голубое шелковое платье и… тотчас же вспомнит все.
Только интересно, что все? Мало ли что происходит между взрослыми людьми?! Он ничего ей не обещал, никакого предложения не делал! Значит, никаких претензий предъявить ему невозможно. Мелисса почувствовала, что негодование ее слабеет, и она успокаивается. Хватит злиться на мужчину, не упустившего того, что само плыло ему в руки. Пора приниматься за неотложные дела.
Она вошла в кухню, где верный Филипп уже растопил плиту и что-то готовил. Когда она появилась у него за спиной, он, услышав легкие шаги, вздрогнул и втянул голову в плечи.
— Фил, — произнесла Мелисса как можно спокойнее, — прости меня, пожалуйста! Я была совершенно не права! И искренне это признаю! Забудем все?!
Слуга обернулся и, настороженно поглядывая, пробормотал:
— Чего не бывает, мэм! Простите и вы меня, мэм! Я больше не буду лезть не в свои дела, мэм!
— То-то и оно, Фил! — она сокрушенно вздохнула. — Но признайся, старый проказник, кое в чем я права? — и Мелисса залилась своим приятным журчащим смехом.
— Да, мэм! По поводу заведения, мэм! И детей тоже, мэм! Но я забыл вам сказать, что на днях получил письмо от жены — от Одри! Она приглашает меня в гости, но я все равно боюсь ехать! Война сделала с нами что-то такое, что трудно объяснить, мэм! — он замолчал и нерешительно затоптался возле плиты, не зная, рассказывать ли дальше. Но в конце концов решился: — Ну, словно, Господь отступился от меня! Я из квакеров, мэм, как и Кристиан! Но мне пришлось убивать людей — я ходил на разведку с ножом, мэм. А потом заливал свое горе и свой страх виски! До войны я не знал вкуса спиртного, мэм! Одри написала, если я раскаялся, то все в порядке!