Страница:
– Кто здесь?
– Сэр, – вежливо, так же на ромуланском, отозвался Спок, – я пришел… я – слуга.
– А-а, наконец-то ты вернулся. Я заждался! Я все держу в полном порядке. Посмотри, – он указал рукой в сторону камер, – ну, как моя работа? Выполнена? Так теперь Первый посылает за мной? Наступило время для доклада?
«Кому? Кому он должен докладывать?»
– Да, – ответил Спок, – наступило.
–., докладывать… а-а… – мужчина сделал еще несколько шагов вперед. – Моя работа, мое открытие века! Никто, ни один мир не сможет противостоять этому! Еще очень давно я рассказал ему, как это будет: много новых кораблей, много новых миров… докладывать? Уже время? Я храню для него это место… поддерживаю порядок… Посмотри… хорошо ли проделана работа?
Спок в отчаянии водил фонариком по темным стенам, пытаясь отыскать где-нибудь Саавик, размышляя, как лучше их обоих доставить на борт.
Этот человек, вероятно, уже давно сошел с ума, но любая информация, сохранившаяся в его потонувшем разуме, очень важна. Голос мужчины вдруг охрип, в нем послышались новые гневные нотки:
–., моя работа долгих лет! Они оставили меня здесь, видите?! А-а, – простонал он, схватившись обеими руками за лицо, мучаясь воспоминаниями. – Вы видите… я слеп! Вы здесь? Вы еще здесь?
– Да, – Спок подошел ближе, желая разговорить мужчину и выяснить как можно больше. – Расскажите о своей работе. Здесь произошел несчастный случай?..
– Несчастный случай? – взвизгнул он и расхохотался, страшно, безумно. – Да, несчастный случай! Ребенок, всего лишь слабое дитя… Она пыталась удрать! Но мои стражники поймали ее. Да, мои стражники сказали, что поймали ее. Она умерла, поплатилась жизнью за то, что сделала!
– ВРЕШЬ!!! – Крик разорвал воздух. Между ними появилась тень Саавик, и она вступила в круг света. Спок заметил свисающие пряди волос, разъяренное лицо и блеснувшее лезвие ножа в руке.
– Саавик! Нет!
Но она не слышала ничего, одержимая ненавистью всей своей жизни.
– Стражники обманули тебя! Проклятый, мерзкий ублюдок! Убийца!
Он беспомощно и испуганно попятился.
– Кто пришел?
– Я! – ее голос звенел, как натянутая струна, – та, которая когда-то убежала отсюда! Но я вернулась! И ты умрешь! – Она ликовала. Это был триумф. Она больше не убегала. Она больше никогда, ни от кого не будет убегать. Она замахнулась…
– Нет, Саавик! Нет!
На нее навалилось что-то темное, схватило ее руки, потянуло вниз, к земле… Это было ей знакомо; это происходило раньше много раз. Изворачиваясь, с диким криком, она вырвала руку, лезвие разрезало воздух… и настоящее разбилось о прошлое. Сверкающий нож, форма академии Звездного Флота и… Спок. Каким-то чудом она отвела руку в сторону. Спок взглянул на разрезанную ткань куртки – кожа не была поранена. «О, Спок… его лицо не изменилось даже когда…» Саавик далеко отшвырнула нож, услышав, как он звонко стукнулся о каменный пол. Фигура в плаще зашевелилась в темноте, стоны переросли в страшные, звериные крики. Она зажала ладонями уши.
– Саавикам, мы должны уйти отсюда, – произнес Спок.
– Они… – девушка оглянулась на камеры, не отрывая рук от ушей, – не боролись! Они просто вошли в эти камеры! Молча! Из-за меня, Спок! Ради меня! Чтобы он оставил мне жизнь! Он, он сделал это! И он остался жив! Не отпускай его живым, Спок! Дай мне…
– Подумай, Саавик, – Спок тряс ее за плечи, – подумай о том, что ему известно! Судьба скольких людей сейчас решается! Подумай!
Но она не могла думать. Она поступила как и раньше – побежала. Дальше от мертвецов и от врага, дальше от Спока, от самой себя, дальше от этого непрерывного крика, от которого лопались барабанные перепонки. Кинув раздраженный взгляд в сторону корчащегося незнакомца, Спок бросился за ней.
– Хорошо, мистер Спок. – Зулу кивком показал Ухуре, что она может приступить к выполнению приказов. Этот груз может превратить «Энтерпрайз» в привидение. – Канистры готовы, сэр. И еще, насчет вашего выжившего. Вы говорите, что он знает…
– Посмотрим. Ему сейчас не очень-то можно доверять. Когда закончим выполнение миссии, я возьмем его с собой на борт. Мистер Скотт…
– Еще двадцать минут, сэр, – вступил в разговор Скотт из инженерной, – и быстрее невозможно. Мы добавляем еще один щит, и, надеюсь, этого будет достаточно. Вот чертова планета – трясется как…
– Я знаю о сейсмической активности. Пожалуйста, продолжайте.
– Саавик пойдет с вами, сэр? – спросил Зулу.
– Нет. Она скоро поднимется. Приготовьтесь принять груз.
– Ясно, мистер Спок. Будет сделано.
– Зулу, – Чехов указал на дисплей своего сканера. Зулу взглянул на него из-за плеча товарища. В углу экрана появились три светлые точки, медленно движущиеся по направлению к «Энтерпрайзу». Наконец, побежали строчки информации.
– Мистер Спок, мы только что уловили сканером три корабля неизвестного пока размера. Они направляются сюда. Со скоростью… э-э… четыре часа двенадцать минут… этого достаточно…
– Должно хватить, Зулу. Если нет, действуй, как я приказал.
– Зулу, – вмешалась Ухура, – транспортная каюта готова.
– Да, мистер Скотт, этот груз на борту.
– В запасе два часа, Зулу, поторопитесь. Все, связь окончена.
На мосту стало очень тихо. Зулу неподвижным взором уставился на мигающие точки, в то время, как на главном экране отражался висящий внизу корабль-пленник. «Как хвост, – подумал он, – который так и ждет, когда за ним ослабнет наблюдение». Он подумал о приказах, которые вынужден будет выполнять, если Спок не вернется вовремя, о грузе, находящемся на борту «Энтерпрайза».
– Зулу? – прошептала Ухура. – Поспешить с чем?
– С бомбой, – хмуро ответил он. – Спок собирается взорвать гору.
«Посмотри вверх, Маленькая Кошечка, посмотри на небо», – сказал чей-то голос из прошлого…
– Звезды, Маленькая Кошечка, ты должна всегда смотреть на них. Они – единственная красота в этом, забытом богом, мире. Смотри на них почаще, так же, как они смотрят на тебя.
Шло время. Прилетали корабли, забирали рабочих, оставляя на планете злых стражников, отбирающих всю пищу.
– Ты умираешь от голода, Саавик, и все, что я могу тебе дать, – это звезды. Ты похожа на них: такая же смелая и яркая. Помни это, когда тебе будет плохо и больно. Не имеет значения, как темна или страшна ночь, – посмотри вверх, на небо. И ты увидишь звезды, Маленькая Кошечка. Они принадлежат тебе…
Но вот исчезли и последние «спокойные», когда на планету опустился корабль, взметая под собой столбом пыль. Саавик везде искала эту женщину, всхлипывая от отчаяния и страха. Улетела, улетела, как остальные, никогда больше не вернется. Саавик, спрятавшись, наблюдала за опустившимся кораблем, за пьяными стражниками, которые разбрелись по равнине. И вдруг в эту минуту услышала шепот – ее кто-то звал, и голос, заглушаемый ветром, показался знакомым.
– Сюда, Саавик, сюда! – там была она! Темная тень на фоне темного корабля. – Беги, беги, Маленькая Кошечка! Мы летим домой!
Так далеко, острые камни ранят ступни. Стражники услышали, некоторые из них стали что-то кричать. За спиной застучали сапоги пустившихся в погоню. Над ее головой пересекались яркие лучи прожекторов, в землю врывались пули, задевая и царапая броню корабля. Они сожгут ее, сожгут ее корабль и всех остальных – она погибнет, а они победят…
Нет! Нет! Нет! Только не она!
– Спасайся! Спасайся, Маленькая Кошечка! Я вернусь за тобой! О, прости меня, Маленькая Кошечка!
Сыпались удары кулаков, по голове били прикладами. В жутком звуке ломающихся ребер и дробящихся костей она услышала шум заведенного мотора. Корабль, снова подняв пыль, взлетел и через мгновение исчез в темноте. А удары и проклятия продолжались… Потом, небрежно перекинув ее через плечо, измученную, понесли вниз, в пещеру, и она, словно в тумане, еле различала фигурки маленьких трусов, прятавшихся за скалами: дети молча смотрели, парализованные страхом. Яркие огоньки корабля поднимались все выше и выше, и часть самой Саавик карабкалась вместе с ними вверх, туда, к звездам. Домой.
Он видел, как над равниной Хэллгарда вновь зажглись огоньки корабля вулканцев, как «спокойные» снова вступили на эту планету… И в ее памяти снова всплывали слова, сказанные в палатке семь лет назад: «Эти дети, Спок, не должны были рождаться… Вулканская природа была разорвана на части и опозорена…» Сейчас, вместе с ней дрожа от волнения, он пытался вспомнить, почему. Наконец, он понял: «спокойная» отличалась от других, она не принадлежала толпе, в ту ночь она рассказывала о месте, которое называется Домом…
– Теперь я знаю, Саавикам…
Спок опустил руку. Его разум снова блуждал в холодных, правильной формы, комнатах сознания, где парила логика, а хаотичность была наглухо закрыта в потайных уголках, но и здесь он не обрел покоя. Перед ним вставала вся его жизнь, и маленькие победы тускнели. Дисциплинированность теперь казалась пустой, энциклопедические знания лишними… И старые истины рухнули. Потому что Саавик страдала, чувствовала себя одинокой, ей не помогала ни дисциплина, ни знания справиться с этой мукой. И он не представлял, как остановить ее мучения. Эта беспомощность казалась сейчас самой крупной неудачей в жизни.
Ветер Хэллгарда подул слабее, как бы нехотя клубя пыль по выжженной поверхности планеты.
– Она… отдавала мне свою еду, – прошептала Саавик, – а я даже не узнала ее имени. Спок, она была моей матерью? Она нашла свой Дом?
«Да, – хотелось ему солгать, – дом и покой…»
– Т'Прен. Ее звали Т'Прен. Я знал ее несколько мгновений. Она была смелой, Саавикам, такой же смелой, как ты. – Они смотрели на тихие, спокойные звезды… Спок не мог не сказать всю правду. – ., нет, она не была твоей матерью, но вполне могла бы быть. Она бы обязательно пролетела через всю Вселенную, чтобы найти тебя… – Саавик отвернулась.
– Зато меня нашел ты. Ты дал мне все, а я… а я чуть не…
– Но ты этого не сделала. Не плачь, Саавикам, все позади.
– Нет! Не позади! – крикнула она. – Это никогда не будет позади!.. До тех пор, пока я не убью его! Я буду хотеть этого всю жизнь! И если мне когда-нибудь предоставится возможность… – Она повернула к нему заплаканное лицо; по щекам катились крупные слезы, и никакая гордость была не в силах остановить их… – Прости меня, Спок, за то, что я подвела тебя… Я никогда не стану настоящей вулканкой. Я… такая, какая есть…
– Мне нечего тебе прощать, – нежно произнес он, убирая прядь волос с ее лба. – Идем, Саавикам, идем со мной. Ты увидишь то, что видел я, узнаешь то, что известно мне… – «Да, я такой, какой есть», – подумал он и обнял ее за плечи. Впервые в жизни он почувствовал себя счастливым, совершенно нелепо, но безгранично счастливым.
Саавик плакала так горько, будто прощалась с жизнью. Форменная куртка Спока была мокрой от ее слез. Он ласково гладил ей волосы, стараясь вернуть в душу мир и покой. Так страшно ощущать рядом бьющееся сердце другого человека, его дыхание, его теплую, трепетную жизнь…
Пелена боли и страдания, отделявшая Саавик от тепла, спокойствия и любви, теперь спала, открыв новый, сияющий яркими красками мир.
Внезапно Саавик поняла что-то очень важное, чего раньше не осознавала… Может быть, вулканцы, по собственной воле входившие в эти камеры, были счастливы от того, что судьба подарила им шанс отдать свои жизни не напрасно, а во имя спасения жизни ребенка? Может, Т'Прен так долго цеплялась за жизнь, чтобы передать информацию о планете своему миру ради девочки, оставшейся в этом аду? Вопросы кружились, путались… Руки Спока заботливо обнимали плечи Саавик, и время остановилось. Она больше не боялась. Ей было так тепло, так уютно… Ей виделись комнаты, удивительные комнаты. Библиотеки жизни, вселенные знаний в математических уравнениях, аксиомах, абстракциях абсолютной ясности – и дверь. Красивая, манящая. Которую никогда не открывали. К которой никто не прикасался.
Саавик удивленно и спокойно погружалась в сознание Спока. Дверь оставалась нетронутой. Люди приходили и уходили, но некто, никогда не покидающий Спока, целенаправленно мучающий своими уравнениями, смеялся над ним, радовался его неудачам. Но стены поглотили и его, став толще, выше… А потом…
До боли знакомый ребенок, стоящий в пыли. Голый, умирающий с голоду, с дико горящим взглядом. «Спок, расскажи мне теперь что-нибудь новенькое, что еще никогда не рассказывал!» Очертания комнат стали расплываться, терять четкость. Наметились новые формы, поспешно образуясь в какие-то новые фигуры. Как много ошибок.
– Смотри, Спок, я сделала это!..
Равновесие колеблется, превращаясь во что-то жидкое и вязкое, становясь все ярче и ярче. Таинственно освещены даже детали: широкие, раскрытые от удивления глаза, дрожащие маленькие пальчики, гладящие беспомощные существа, совершающие некое таинство, – а потом один прозрачный ящичек на высоком постаменте.
– О-о, я хотела сказать тебе… Там, на корабле, в моей каюте, в ящике стола…
Победа. Битва выиграна. Обещание сдержано – нож остался нетронутым. И еще один ящик стола – тайна; в этом столе еще один нож и клочок бумаги: Спок, не уходи…
Учебная пленка Академии: «Экзамен. Развитие гражданина Федерации Саавик.» В этом ящике так много света, струящегося из далеких прошлых лет, проникающего через расстояние и время. Никакой неудачи, никакого позора, только Саавик – спрашивающая, любознательная, каждый день одерживающая все новые победы.
«Но я такая, какая есть, – а этого недостаточно!» А, да, дверь… Даже ослепительная яркость отбрасывает тень. Солнце солнц. Начало всех начал.
«Спокойные» неторопливо бредут, одетые в робы, по острым камням, протяжно завывая слова песни: «Здесь, в этих древних песках, наши предки когда-то зажигали…»
– Огонь, Спок?
– Да, и темноту. Комнаты, люди, тот, кто смеется… и ты. Все. На эту дверь.
– Может быть, у полувулканцев на это просто уходит больше времени?
Стены комнат качаются, кренятся, рушатся… голоса разрывают воздух, солнце жжет древние камни…
… И в душе Спока что-то происходит, важное и неизбежное, чувствуя это, Саавик пугается. Рука холодеет, замедляется дыхание, и разум обращается к песне. Его сердце едва бьется. «Я не принадлежу им», – пытается сказать Саавик. Но ее держат заботливые руки. Руки и свет.
Твой ответ лежит…
За этой дверью, Спок, за этой красивой дверью…
Где-то еще! – раз и навсегда сказал себе Спок. Себе, солнцу, камням, голосам вулканцев. Он глубоко и свободно вздохнул. Я не ищу правды, которой нельзя научить, не ищу мира, который нельзя разделить. Я такой, какой есть, и некоторые вещи я предпочитаю не оставлять в прошлом…
Все исчезло. И солнце, и камни, и пение. Там, где только что бурлили воспоминания, теперь было пустое пространство, в котором не осталось ничего, кроме тишины, рук и света, красивой таинственной двери…
Открывается. Открывается шире… Стены рухнули внутри…
Они идут, и впереди струится свет; они замирают, и в молчании слышны удивительные музыкальные звуки. Вокруг плывет яркое мерцающее свечение, льется, множится, смывает их… Она знала это место, хотя никогда его не видела: слияние света и тени, равновесие в хрустальной гармонии мыслей. Здесь раскрываются тайны, здесь теряют очертания Прошлое и Будущее, Запланированное и Случайное, Время и Расстояние – теряют и обретают вновь. Уравнения, проходя сквозь призму Вечности, возрастают до бесконечности. Здесь находились все. Каждая душа, которой когда-либо касался Спок, каждое существо, которое он когда-либо знал: мать, отец, капитан, друзья… и Т'Прен, умиротворенная, спокойная, обретшая счастье и дом. Были еще сотни других, с которыми Спок не был знаком, но которые знали его, целые легионы из прошлого, еще до его рождения, души, ждущие своего появления не свет в далеком будущем, которое уже будет неведомо ему, Споку. Жизни соприкасаются, связываются и расходятся навсегда – и все это происходило сейчас в его сознании. Спок стоял перед ними открытым, таким, каким был на самом деле: в пыли Хэллгарда, держа в объятиях то, что не мог оставить в прошлом. И, казалось, никто не удивлялся этому.
И Саавик почувствовала, что их различия переплетаются в единой истине. Достаточно того, что он и она стоят там, где стоят; являются теми, кем являются; делают то, что должны делать, и живут так, как живут. Мы все такие, какие есть. И мы все являемся отражением друг друга. Даже в пыли и темноте. Однажды она увидела это место, где нет гнева, боли и страха; к которому один раз, всего один, она почувствовала себя принадлежащей. Я запомню это, Спок, обещаю. Но я знаю, что это скоро закончится…
Когда у нее появились эти непрошенные мысли, Саавик поняла, что она все еще плачет, а Спок все еще гладит ее по голове. По-прежнему кружила пыль. На небе по-прежнему горели звезды…
Что-то ужасно важное заставило ее подняться на ноги. Поверхность земли качнулась, вздрогнула, и Саавик почувствовала, как похолодели руки и болезненно защемило сердце. Спок сам подал ей в руки свой трикодер, осторожно надел на шею ремень…
– Когда поднимешься на корабль, Саавикам, отдай прибор мистеру Зулу. Он должен в целости долететь до Звездного Флота. Понимаешь? – Она молча кивнула… – Спок на связи…
– Все готово, сэр, – объявило Ухура, – но мистер Скотт считает…
– Не делайте этого, сэр, – вмешался Скотт. – Этой планете уготовлено крупнейшее землетрясение. Давление в подземных слоях…
– Мистер Скотт, – Спок отошел в сторону и понизил голос, – пожалуйста, заботьтесь об оборудовании и технике, за которую вы отвечаете… Вы поставили таймер?
– Да, на два часа. Поймите, когда начнется землетрясение, вы будете обречены, сэр! Поднимайтесь вместе с Саавикам! Если вы снова туда…
– Это будет помещено в правильное место, мистер Скотт, на самую большую глубину. Колебания поверхности не обещают стопроцентный успех… Кроме того, там, внизу, остался человек, обладающий бесценной информацией…
– Да вы погибнете! Сила колебаний увеличивается! Если вы вернетесь в пещеру…
– Мистер Скотт, вы забыли о том, что мы обязаны выполнять задание даже ценой собственной жизни? А теперь будьте готовы поднять на борт Саавик. И, мистер Скотт, я хотел бы, чтобы вы сохранили в целости оба груза…
– Есть, мистер Спок. Девушка вернется назад невредимой, но что касается остальных ваших приказов – они мне не по душе. Я, естественно, выполню их, но они мне не нравятся.
– Я понимаю вас, мистер Скотт, но приказ есть приказ. Все, связь окончена.
В воздухе образовался гигантский серебристый цилиндр. Три метра высотой, один метр в диаметре, он завис прямо над поверхностью планеты.
– Иди, Саавик, – легко сказал Спок, – я поднимусь позже. – Она кивнула молча, не споря. Она все прекрасно поняла. Спока переполнила гордость. Саавик не мгновение задержалась.
– Можно спросить? Как все произойдет? Вы взорвете пещеру?
– Это уже два вопроса, Саавикам, – …но она имела право знать ответ. Спок выключил коммуникатор, осматривая контрольные приспособления механизма, и пустился в объяснения. – Не вверх, Саавикам, а вниз. Чтобы вывести из строя оружие, не повредив окружающей среды. Мистер Скотт сконструировал гравитационную бомбу, которая взрывается на большой глубине. Взрыв вызывает колебания оболочки планеты силой в сто фотоновых торпед. Внутри, на глубине, произойдет расплавление горных пород диаметром пятьдесят километров. Залежи угля в этих горах расплавятся и превратятся в жидкую лаву. Вот так и придет конец злу. Место, которое принесло тебе столько горя, будет уничтожено. Можешь пронаблюдать за всем процессом с мостика «Энтерпрайза». А теперь…
– А на какой глубине? – тут же спросила Саавик, рассматривая из-за плеча Спока висящий в воздухе аппарат, который слегка покачивался, проверяя свой гравитационный баланс.
– Да, – отозвался Спок, осматривая носовую часть, в которой находилась магнитная бутыль с гравитационным зарядом. – Но времени уже мало. Иди, Саавикам. Пожалуйста, пойми меня.
– Я понимаю, – ответила она, положив руки ему на плечи, надавливая пальцами на нервное сплетение у основания шеи.
От неожиданности Спок подался вперед, потеряв сознание, но она успела поймать его до того, как он упал на землю.
– Я понимаю, – «Тебя убьют… Ты не сможешь вывести…» – Больше здесь не погибнет ни один вулканец. – Саавик осторожно положила его в пыль, сняла с плеча трикодер, вложив прибор в руку Спока.
– Я не вижу иного выхода, – твердо произнесла она, будто он мог ее слышать. – Ты мне не простишь этого, но зато ты останешься жив. Долгих лет, Спок. – Вытерев слезы, она подняла к небу сжатый кулак. – Не его! – с ненавистью кричала она сквозь завывающий ветер. – Ты не получишь Спока, ублюдский мир! Я продам свою душу, чтобы увидеть твой крах! И я уничтожу тебя сама!
Поднявшись, она одела свой собственный трикодер, закрепила за поясом коммуникатор и пошла прочь.
Земля под ногами колебалась, дрожала. Ветер бросал в лицо пыль, застилая глаза, но она упрямо продолжала идти сквозь опасную темноту. Она не видела появившейся в земле трещины, увеличивающейся, зигзагообразно прошедшей всего в дюйме от головы Спока. А к тому времени, когда коммуникатор подал сигнал, она была слишком далеко, чтобы его услышать.
Сигнал услышал Спок. Он с трудом открыл глаза: рука, зажимающая коммуникатор, свешивалась в ущелье, которого не было еще несколько минут назад. Он пошевелил замлевшими пальцами и заставил себя сесть. Руки не двигались – Саавик всегда была талантливой ученицей… Между тем, ущелье становилось все шире, вырастая прямо на глазах. Коммуникатор, продолжая издавать звуки, выскользнул из его непослушных пальцев, сверкнув в свете ярких звезд, и исчез, утопив сигналы в бездонной пустоте.
Время пришло. Он взглянул на огромное блестящее пузо висящего сверху корабля-захватчика, а потом вниз, на знакомые звезды Дома. Сосредоточился, набрав в легкие воздуху, нажал на пуск, взмолив богов о том, чтобы все получилось… И тут он увидел, как боги улыбаются ему.
– Парень, какого черта! Нет времени! Ты же не хочешь, чтобы его разорвало на мелкие клочки?!
– Как скажете, сэр. Люки останутся открытыми, пока мы их не отыщем. – Зулу вздохнул, почувствовав, как им завладело тихое отчаяние. – Ухура, поддерживай связь. Павел, оставайся на сенсорах. Бобби, будь внимателен. Если нашего пленного там нет, то будет характерный свистящий звук.
Харпер, взглянув наэкран, нахмурился.
– Мистер Зулу, он только что перекрыл ток.
– Что?!
– Да, системы безопасности и все остальное… Этот корабль мертв!
Зулу вскочил.
– Нет, он не просто убил самого себя, но и…
Корабль-разведчик вспыхнул ярким белым пламенем. От толчка ударной волны люки «Энтерпрайза» закрылись, отражая бомбардирующие гамма-лучи. Электромагнитный импульс, двигающийся со скоростью света, скользнул мимо «ловких рук», сквозь корабль, вместо того, чтобы отразиться от изолированного корпуса. Цепь замкнулась в считанные доли секунды, сапрессоры перегрузились, и мегавольты переменного тока поступили в электронные системы.
– Сэр, – вежливо, так же на ромуланском, отозвался Спок, – я пришел… я – слуга.
– А-а, наконец-то ты вернулся. Я заждался! Я все держу в полном порядке. Посмотри, – он указал рукой в сторону камер, – ну, как моя работа? Выполнена? Так теперь Первый посылает за мной? Наступило время для доклада?
«Кому? Кому он должен докладывать?»
– Да, – ответил Спок, – наступило.
–., докладывать… а-а… – мужчина сделал еще несколько шагов вперед. – Моя работа, мое открытие века! Никто, ни один мир не сможет противостоять этому! Еще очень давно я рассказал ему, как это будет: много новых кораблей, много новых миров… докладывать? Уже время? Я храню для него это место… поддерживаю порядок… Посмотри… хорошо ли проделана работа?
Спок в отчаянии водил фонариком по темным стенам, пытаясь отыскать где-нибудь Саавик, размышляя, как лучше их обоих доставить на борт.
Этот человек, вероятно, уже давно сошел с ума, но любая информация, сохранившаяся в его потонувшем разуме, очень важна. Голос мужчины вдруг охрип, в нем послышались новые гневные нотки:
–., моя работа долгих лет! Они оставили меня здесь, видите?! А-а, – простонал он, схватившись обеими руками за лицо, мучаясь воспоминаниями. – Вы видите… я слеп! Вы здесь? Вы еще здесь?
– Да, – Спок подошел ближе, желая разговорить мужчину и выяснить как можно больше. – Расскажите о своей работе. Здесь произошел несчастный случай?..
– Несчастный случай? – взвизгнул он и расхохотался, страшно, безумно. – Да, несчастный случай! Ребенок, всего лишь слабое дитя… Она пыталась удрать! Но мои стражники поймали ее. Да, мои стражники сказали, что поймали ее. Она умерла, поплатилась жизнью за то, что сделала!
– ВРЕШЬ!!! – Крик разорвал воздух. Между ними появилась тень Саавик, и она вступила в круг света. Спок заметил свисающие пряди волос, разъяренное лицо и блеснувшее лезвие ножа в руке.
– Саавик! Нет!
Но она не слышала ничего, одержимая ненавистью всей своей жизни.
– Стражники обманули тебя! Проклятый, мерзкий ублюдок! Убийца!
Он беспомощно и испуганно попятился.
– Кто пришел?
– Я! – ее голос звенел, как натянутая струна, – та, которая когда-то убежала отсюда! Но я вернулась! И ты умрешь! – Она ликовала. Это был триумф. Она больше не убегала. Она больше никогда, ни от кого не будет убегать. Она замахнулась…
– Нет, Саавик! Нет!
На нее навалилось что-то темное, схватило ее руки, потянуло вниз, к земле… Это было ей знакомо; это происходило раньше много раз. Изворачиваясь, с диким криком, она вырвала руку, лезвие разрезало воздух… и настоящее разбилось о прошлое. Сверкающий нож, форма академии Звездного Флота и… Спок. Каким-то чудом она отвела руку в сторону. Спок взглянул на разрезанную ткань куртки – кожа не была поранена. «О, Спок… его лицо не изменилось даже когда…» Саавик далеко отшвырнула нож, услышав, как он звонко стукнулся о каменный пол. Фигура в плаще зашевелилась в темноте, стоны переросли в страшные, звериные крики. Она зажала ладонями уши.
– Саавикам, мы должны уйти отсюда, – произнес Спок.
– Они… – девушка оглянулась на камеры, не отрывая рук от ушей, – не боролись! Они просто вошли в эти камеры! Молча! Из-за меня, Спок! Ради меня! Чтобы он оставил мне жизнь! Он, он сделал это! И он остался жив! Не отпускай его живым, Спок! Дай мне…
– Подумай, Саавик, – Спок тряс ее за плечи, – подумай о том, что ему известно! Судьба скольких людей сейчас решается! Подумай!
Но она не могла думать. Она поступила как и раньше – побежала. Дальше от мертвецов и от врага, дальше от Спока, от самой себя, дальше от этого непрерывного крика, от которого лопались барабанные перепонки. Кинув раздраженный взгляд в сторону корчащегося незнакомца, Спок бросился за ней.
* * *
– Правильно, мистер Зулу. Три большие мерные канистры. Срочно спустите их вниз. Груз будет запечатан, но все-таки, когда он окажется на борту, изолируйте систему безопасности транспортной каюты. А затем поместите его в первой лаборатории.– Хорошо, мистер Спок. – Зулу кивком показал Ухуре, что она может приступить к выполнению приказов. Этот груз может превратить «Энтерпрайз» в привидение. – Канистры готовы, сэр. И еще, насчет вашего выжившего. Вы говорите, что он знает…
– Посмотрим. Ему сейчас не очень-то можно доверять. Когда закончим выполнение миссии, я возьмем его с собой на борт. Мистер Скотт…
– Еще двадцать минут, сэр, – вступил в разговор Скотт из инженерной, – и быстрее невозможно. Мы добавляем еще один щит, и, надеюсь, этого будет достаточно. Вот чертова планета – трясется как…
– Я знаю о сейсмической активности. Пожалуйста, продолжайте.
– Саавик пойдет с вами, сэр? – спросил Зулу.
– Нет. Она скоро поднимется. Приготовьтесь принять груз.
– Ясно, мистер Спок. Будет сделано.
– Зулу, – Чехов указал на дисплей своего сканера. Зулу взглянул на него из-за плеча товарища. В углу экрана появились три светлые точки, медленно движущиеся по направлению к «Энтерпрайзу». Наконец, побежали строчки информации.
– Мистер Спок, мы только что уловили сканером три корабля неизвестного пока размера. Они направляются сюда. Со скоростью… э-э… четыре часа двенадцать минут… этого достаточно…
– Должно хватить, Зулу. Если нет, действуй, как я приказал.
– Зулу, – вмешалась Ухура, – транспортная каюта готова.
– Да, мистер Скотт, этот груз на борту.
– В запасе два часа, Зулу, поторопитесь. Все, связь окончена.
На мосту стало очень тихо. Зулу неподвижным взором уставился на мигающие точки, в то время, как на главном экране отражался висящий внизу корабль-пленник. «Как хвост, – подумал он, – который так и ждет, когда за ним ослабнет наблюдение». Он подумал о приказах, которые вынужден будет выполнять, если Спок не вернется вовремя, о грузе, находящемся на борту «Энтерпрайза».
– Зулу? – прошептала Ухура. – Поспешить с чем?
– С бомбой, – хмуро ответил он. – Спок собирается взорвать гору.
* * *
Спок вздохнул, по-прежнему не отрывая взгляда от Саавик, которая в его присутствии не проявляла ни малейших признаков усталости. Она сидела на земле, отвернувшись к скале, у которой он велел ей ждать. Казалось, время повернулось вспять. Он опустился рядом с ней на колени, легко прикоснулся пальцами к ее вискам. Теперь воспоминания ясно и полно вылились на поверхность ее сознания. Все. Все с самого начала.«Посмотри вверх, Маленькая Кошечка, посмотри на небо», – сказал чей-то голос из прошлого…
* * *
… Эта женщина, одна из «спокойных», отличалась от других. У нее были глаза, полные ненависти. И она не казалась такой уж тихой, как все остальные. Она тоже наблюдала и ненавидела. И искала способы борьбы. «Возьми мою еду, Маленькая Кошечка, чтобы ты могла оставаться такой же сильной и здоровой… Стражники идут, скорее беги и прячься. Когда-нибудь, Маленькая Кошечка, я заберу тебя отсюда. Я расскажу людям о тебе. Я должна найти выход…»* * *
Она, показывая на небо, рассказывала о месте, которое называла домом «спокойных» и «малышей», где не было стражников, по ночам не умирали люди и могли без страха спать дети, никто не боялся и не испытывал голода. Дом был там, среди сияющих и манящих звезд.– Звезды, Маленькая Кошечка, ты должна всегда смотреть на них. Они – единственная красота в этом, забытом богом, мире. Смотри на них почаще, так же, как они смотрят на тебя.
Шло время. Прилетали корабли, забирали рабочих, оставляя на планете злых стражников, отбирающих всю пищу.
– Ты умираешь от голода, Саавик, и все, что я могу тебе дать, – это звезды. Ты похожа на них: такая же смелая и яркая. Помни это, когда тебе будет плохо и больно. Не имеет значения, как темна или страшна ночь, – посмотри вверх, на небо. И ты увидишь звезды, Маленькая Кошечка. Они принадлежат тебе…
Но вот исчезли и последние «спокойные», когда на планету опустился корабль, взметая под собой столбом пыль. Саавик везде искала эту женщину, всхлипывая от отчаяния и страха. Улетела, улетела, как остальные, никогда больше не вернется. Саавик, спрятавшись, наблюдала за опустившимся кораблем, за пьяными стражниками, которые разбрелись по равнине. И вдруг в эту минуту услышала шепот – ее кто-то звал, и голос, заглушаемый ветром, показался знакомым.
– Сюда, Саавик, сюда! – там была она! Темная тень на фоне темного корабля. – Беги, беги, Маленькая Кошечка! Мы летим домой!
Так далеко, острые камни ранят ступни. Стражники услышали, некоторые из них стали что-то кричать. За спиной застучали сапоги пустившихся в погоню. Над ее головой пересекались яркие лучи прожекторов, в землю врывались пули, задевая и царапая броню корабля. Они сожгут ее, сожгут ее корабль и всех остальных – она погибнет, а они победят…
Нет! Нет! Нет! Только не она!
* * *
Саавик резко остановилась. Повернувшись, она с отчаянием бросилась на преследовавших, кусая, царапая, впиваясь ногтями в их лица.– Спасайся! Спасайся, Маленькая Кошечка! Я вернусь за тобой! О, прости меня, Маленькая Кошечка!
Сыпались удары кулаков, по голове били прикладами. В жутком звуке ломающихся ребер и дробящихся костей она услышала шум заведенного мотора. Корабль, снова подняв пыль, взлетел и через мгновение исчез в темноте. А удары и проклятия продолжались… Потом, небрежно перекинув ее через плечо, измученную, понесли вниз, в пещеру, и она, словно в тумане, еле различала фигурки маленьких трусов, прятавшихся за скалами: дети молча смотрели, парализованные страхом. Яркие огоньки корабля поднимались все выше и выше, и часть самой Саавик карабкалась вместе с ними вверх, туда, к звездам. Домой.
* * *
Спок видел это: ужас в пещере; безумные часы поисков укрытия в бесконечных тоннелях; кровавые дни, когда жизнь висела на волоске; смерть, которая уже завладела ее разумом. Но каким-то чудом Саавик выжила, чтобы выбросить нож, проклясть этот мир навсегда и смотреть на звезды… Она только старалась не спать, чтобы не слышать этот кошмарный крик.Он видел, как над равниной Хэллгарда вновь зажглись огоньки корабля вулканцев, как «спокойные» снова вступили на эту планету… И в ее памяти снова всплывали слова, сказанные в палатке семь лет назад: «Эти дети, Спок, не должны были рождаться… Вулканская природа была разорвана на части и опозорена…» Сейчас, вместе с ней дрожа от волнения, он пытался вспомнить, почему. Наконец, он понял: «спокойная» отличалась от других, она не принадлежала толпе, в ту ночь она рассказывала о месте, которое называется Домом…
– Теперь я знаю, Саавикам…
Спок опустил руку. Его разум снова блуждал в холодных, правильной формы, комнатах сознания, где парила логика, а хаотичность была наглухо закрыта в потайных уголках, но и здесь он не обрел покоя. Перед ним вставала вся его жизнь, и маленькие победы тускнели. Дисциплинированность теперь казалась пустой, энциклопедические знания лишними… И старые истины рухнули. Потому что Саавик страдала, чувствовала себя одинокой, ей не помогала ни дисциплина, ни знания справиться с этой мукой. И он не представлял, как остановить ее мучения. Эта беспомощность казалась сейчас самой крупной неудачей в жизни.
Ветер Хэллгарда подул слабее, как бы нехотя клубя пыль по выжженной поверхности планеты.
– Она… отдавала мне свою еду, – прошептала Саавик, – а я даже не узнала ее имени. Спок, она была моей матерью? Она нашла свой Дом?
«Да, – хотелось ему солгать, – дом и покой…»
– Т'Прен. Ее звали Т'Прен. Я знал ее несколько мгновений. Она была смелой, Саавикам, такой же смелой, как ты. – Они смотрели на тихие, спокойные звезды… Спок не мог не сказать всю правду. – ., нет, она не была твоей матерью, но вполне могла бы быть. Она бы обязательно пролетела через всю Вселенную, чтобы найти тебя… – Саавик отвернулась.
– Зато меня нашел ты. Ты дал мне все, а я… а я чуть не…
– Но ты этого не сделала. Не плачь, Саавикам, все позади.
– Нет! Не позади! – крикнула она. – Это никогда не будет позади!.. До тех пор, пока я не убью его! Я буду хотеть этого всю жизнь! И если мне когда-нибудь предоставится возможность… – Она повернула к нему заплаканное лицо; по щекам катились крупные слезы, и никакая гордость была не в силах остановить их… – Прости меня, Спок, за то, что я подвела тебя… Я никогда не стану настоящей вулканкой. Я… такая, какая есть…
– Мне нечего тебе прощать, – нежно произнес он, убирая прядь волос с ее лба. – Идем, Саавикам, идем со мной. Ты увидишь то, что видел я, узнаешь то, что известно мне… – «Да, я такой, какой есть», – подумал он и обнял ее за плечи. Впервые в жизни он почувствовал себя счастливым, совершенно нелепо, но безгранично счастливым.
Саавик плакала так горько, будто прощалась с жизнью. Форменная куртка Спока была мокрой от ее слез. Он ласково гладил ей волосы, стараясь вернуть в душу мир и покой. Так страшно ощущать рядом бьющееся сердце другого человека, его дыхание, его теплую, трепетную жизнь…
Пелена боли и страдания, отделявшая Саавик от тепла, спокойствия и любви, теперь спала, открыв новый, сияющий яркими красками мир.
Внезапно Саавик поняла что-то очень важное, чего раньше не осознавала… Может быть, вулканцы, по собственной воле входившие в эти камеры, были счастливы от того, что судьба подарила им шанс отдать свои жизни не напрасно, а во имя спасения жизни ребенка? Может, Т'Прен так долго цеплялась за жизнь, чтобы передать информацию о планете своему миру ради девочки, оставшейся в этом аду? Вопросы кружились, путались… Руки Спока заботливо обнимали плечи Саавик, и время остановилось. Она больше не боялась. Ей было так тепло, так уютно… Ей виделись комнаты, удивительные комнаты. Библиотеки жизни, вселенные знаний в математических уравнениях, аксиомах, абстракциях абсолютной ясности – и дверь. Красивая, манящая. Которую никогда не открывали. К которой никто не прикасался.
Саавик удивленно и спокойно погружалась в сознание Спока. Дверь оставалась нетронутой. Люди приходили и уходили, но некто, никогда не покидающий Спока, целенаправленно мучающий своими уравнениями, смеялся над ним, радовался его неудачам. Но стены поглотили и его, став толще, выше… А потом…
До боли знакомый ребенок, стоящий в пыли. Голый, умирающий с голоду, с дико горящим взглядом. «Спок, расскажи мне теперь что-нибудь новенькое, что еще никогда не рассказывал!» Очертания комнат стали расплываться, терять четкость. Наметились новые формы, поспешно образуясь в какие-то новые фигуры. Как много ошибок.
– Смотри, Спок, я сделала это!..
Равновесие колеблется, превращаясь во что-то жидкое и вязкое, становясь все ярче и ярче. Таинственно освещены даже детали: широкие, раскрытые от удивления глаза, дрожащие маленькие пальчики, гладящие беспомощные существа, совершающие некое таинство, – а потом один прозрачный ящичек на высоком постаменте.
– О-о, я хотела сказать тебе… Там, на корабле, в моей каюте, в ящике стола…
Победа. Битва выиграна. Обещание сдержано – нож остался нетронутым. И еще один ящик стола – тайна; в этом столе еще один нож и клочок бумаги: Спок, не уходи…
Учебная пленка Академии: «Экзамен. Развитие гражданина Федерации Саавик.» В этом ящике так много света, струящегося из далеких прошлых лет, проникающего через расстояние и время. Никакой неудачи, никакого позора, только Саавик – спрашивающая, любознательная, каждый день одерживающая все новые победы.
«Но я такая, какая есть, – а этого недостаточно!» А, да, дверь… Даже ослепительная яркость отбрасывает тень. Солнце солнц. Начало всех начал.
«Спокойные» неторопливо бредут, одетые в робы, по острым камням, протяжно завывая слова песни: «Здесь, в этих древних песках, наши предки когда-то зажигали…»
– Огонь, Спок?
– Да, и темноту. Комнаты, люди, тот, кто смеется… и ты. Все. На эту дверь.
– Может быть, у полувулканцев на это просто уходит больше времени?
Стены комнат качаются, кренятся, рушатся… голоса разрывают воздух, солнце жжет древние камни…
… И в душе Спока что-то происходит, важное и неизбежное, чувствуя это, Саавик пугается. Рука холодеет, замедляется дыхание, и разум обращается к песне. Его сердце едва бьется. «Я не принадлежу им», – пытается сказать Саавик. Но ее держат заботливые руки. Руки и свет.
Твой ответ лежит…
За этой дверью, Спок, за этой красивой дверью…
Где-то еще! – раз и навсегда сказал себе Спок. Себе, солнцу, камням, голосам вулканцев. Он глубоко и свободно вздохнул. Я не ищу правды, которой нельзя научить, не ищу мира, который нельзя разделить. Я такой, какой есть, и некоторые вещи я предпочитаю не оставлять в прошлом…
Все исчезло. И солнце, и камни, и пение. Там, где только что бурлили воспоминания, теперь было пустое пространство, в котором не осталось ничего, кроме тишины, рук и света, красивой таинственной двери…
Открывается. Открывается шире… Стены рухнули внутри…
Они идут, и впереди струится свет; они замирают, и в молчании слышны удивительные музыкальные звуки. Вокруг плывет яркое мерцающее свечение, льется, множится, смывает их… Она знала это место, хотя никогда его не видела: слияние света и тени, равновесие в хрустальной гармонии мыслей. Здесь раскрываются тайны, здесь теряют очертания Прошлое и Будущее, Запланированное и Случайное, Время и Расстояние – теряют и обретают вновь. Уравнения, проходя сквозь призму Вечности, возрастают до бесконечности. Здесь находились все. Каждая душа, которой когда-либо касался Спок, каждое существо, которое он когда-либо знал: мать, отец, капитан, друзья… и Т'Прен, умиротворенная, спокойная, обретшая счастье и дом. Были еще сотни других, с которыми Спок не был знаком, но которые знали его, целые легионы из прошлого, еще до его рождения, души, ждущие своего появления не свет в далеком будущем, которое уже будет неведомо ему, Споку. Жизни соприкасаются, связываются и расходятся навсегда – и все это происходило сейчас в его сознании. Спок стоял перед ними открытым, таким, каким был на самом деле: в пыли Хэллгарда, держа в объятиях то, что не мог оставить в прошлом. И, казалось, никто не удивлялся этому.
И Саавик почувствовала, что их различия переплетаются в единой истине. Достаточно того, что он и она стоят там, где стоят; являются теми, кем являются; делают то, что должны делать, и живут так, как живут. Мы все такие, какие есть. И мы все являемся отражением друг друга. Даже в пыли и темноте. Однажды она увидела это место, где нет гнева, боли и страха; к которому один раз, всего один, она почувствовала себя принадлежащей. Я запомню это, Спок, обещаю. Но я знаю, что это скоро закончится…
Когда у нее появились эти непрошенные мысли, Саавик поняла, что она все еще плачет, а Спок все еще гладит ее по голове. По-прежнему кружила пыль. На небе по-прежнему горели звезды…
Что-то ужасно важное заставило ее подняться на ноги. Поверхность земли качнулась, вздрогнула, и Саавик почувствовала, как похолодели руки и болезненно защемило сердце. Спок сам подал ей в руки свой трикодер, осторожно надел на шею ремень…
– Когда поднимешься на корабль, Саавикам, отдай прибор мистеру Зулу. Он должен в целости долететь до Звездного Флота. Понимаешь? – Она молча кивнула… – Спок на связи…
– Все готово, сэр, – объявило Ухура, – но мистер Скотт считает…
– Не делайте этого, сэр, – вмешался Скотт. – Этой планете уготовлено крупнейшее землетрясение. Давление в подземных слоях…
– Мистер Скотт, – Спок отошел в сторону и понизил голос, – пожалуйста, заботьтесь об оборудовании и технике, за которую вы отвечаете… Вы поставили таймер?
– Да, на два часа. Поймите, когда начнется землетрясение, вы будете обречены, сэр! Поднимайтесь вместе с Саавикам! Если вы снова туда…
– Это будет помещено в правильное место, мистер Скотт, на самую большую глубину. Колебания поверхности не обещают стопроцентный успех… Кроме того, там, внизу, остался человек, обладающий бесценной информацией…
– Да вы погибнете! Сила колебаний увеличивается! Если вы вернетесь в пещеру…
– Мистер Скотт, вы забыли о том, что мы обязаны выполнять задание даже ценой собственной жизни? А теперь будьте готовы поднять на борт Саавик. И, мистер Скотт, я хотел бы, чтобы вы сохранили в целости оба груза…
– Есть, мистер Спок. Девушка вернется назад невредимой, но что касается остальных ваших приказов – они мне не по душе. Я, естественно, выполню их, но они мне не нравятся.
– Я понимаю вас, мистер Скотт, но приказ есть приказ. Все, связь окончена.
В воздухе образовался гигантский серебристый цилиндр. Три метра высотой, один метр в диаметре, он завис прямо над поверхностью планеты.
– Иди, Саавик, – легко сказал Спок, – я поднимусь позже. – Она кивнула молча, не споря. Она все прекрасно поняла. Спока переполнила гордость. Саавик не мгновение задержалась.
– Можно спросить? Как все произойдет? Вы взорвете пещеру?
– Это уже два вопроса, Саавикам, – …но она имела право знать ответ. Спок выключил коммуникатор, осматривая контрольные приспособления механизма, и пустился в объяснения. – Не вверх, Саавикам, а вниз. Чтобы вывести из строя оружие, не повредив окружающей среды. Мистер Скотт сконструировал гравитационную бомбу, которая взрывается на большой глубине. Взрыв вызывает колебания оболочки планеты силой в сто фотоновых торпед. Внутри, на глубине, произойдет расплавление горных пород диаметром пятьдесят километров. Залежи угля в этих горах расплавятся и превратятся в жидкую лаву. Вот так и придет конец злу. Место, которое принесло тебе столько горя, будет уничтожено. Можешь пронаблюдать за всем процессом с мостика «Энтерпрайза». А теперь…
– А на какой глубине? – тут же спросила Саавик, рассматривая из-за плеча Спока висящий в воздухе аппарат, который слегка покачивался, проверяя свой гравитационный баланс.
– Да, – отозвался Спок, осматривая носовую часть, в которой находилась магнитная бутыль с гравитационным зарядом. – Но времени уже мало. Иди, Саавикам. Пожалуйста, пойми меня.
– Я понимаю, – ответила она, положив руки ему на плечи, надавливая пальцами на нервное сплетение у основания шеи.
От неожиданности Спок подался вперед, потеряв сознание, но она успела поймать его до того, как он упал на землю.
– Я понимаю, – «Тебя убьют… Ты не сможешь вывести…» – Больше здесь не погибнет ни один вулканец. – Саавик осторожно положила его в пыль, сняла с плеча трикодер, вложив прибор в руку Спока.
– Я не вижу иного выхода, – твердо произнесла она, будто он мог ее слышать. – Ты мне не простишь этого, но зато ты останешься жив. Долгих лет, Спок. – Вытерев слезы, она подняла к небу сжатый кулак. – Не его! – с ненавистью кричала она сквозь завывающий ветер. – Ты не получишь Спока, ублюдский мир! Я продам свою душу, чтобы увидеть твой крах! И я уничтожу тебя сама!
Поднявшись, она одела свой собственный трикодер, закрепила за поясом коммуникатор и пошла прочь.
Земля под ногами колебалась, дрожала. Ветер бросал в лицо пыль, застилая глаза, но она упрямо продолжала идти сквозь опасную темноту. Она не видела появившейся в земле трещины, увеличивающейся, зигзагообразно прошедшей всего в дюйме от головы Спока. А к тому времени, когда коммуникатор подал сигнал, она была слишком далеко, чтобы его услышать.
Сигнал услышал Спок. Он с трудом открыл глаза: рука, зажимающая коммуникатор, свешивалась в ущелье, которого не было еще несколько минут назад. Он пошевелил замлевшими пальцами и заставил себя сесть. Руки не двигались – Саавик всегда была талантливой ученицей… Между тем, ущелье становилось все шире, вырастая прямо на глазах. Коммуникатор, продолжая издавать звуки, выскользнул из его непослушных пальцев, сверкнув в свете ярких звезд, и исчез, утопив сигналы в бездонной пустоте.
* * *
Заключенный в кабине своего самолета-разведчика, точно в клетке, пилот-ромуланин внимательно следил за показаниями сканера: к ним приближались три светлые точки. Он выжидал. Нужно быть уверенным, что с такого расстояния появившиеся корабли смогут прочитать его предостережения. Он был очень осторожен, стараясь не давать повода для подозрений.Время пришло. Он взглянул на огромное блестящее пузо висящего сверху корабля-захватчика, а потом вниз, на знакомые звезды Дома. Сосредоточился, набрав в легкие воздуху, нажал на пуск, взмолив богов о том, чтобы все получилось… И тут он увидел, как боги улыбаются ему.
* * *
–., никакого ответа. Что-то случилось, мистер Скотт, – произнес Зулу. Поднимайте их. Потом мы снова спустим Спока.– Парень, какого черта! Нет времени! Ты же не хочешь, чтобы его разорвало на мелкие клочки?!
– Как скажете, сэр. Люки останутся открытыми, пока мы их не отыщем. – Зулу вздохнул, почувствовав, как им завладело тихое отчаяние. – Ухура, поддерживай связь. Павел, оставайся на сенсорах. Бобби, будь внимателен. Если нашего пленного там нет, то будет характерный свистящий звук.
Харпер, взглянув наэкран, нахмурился.
– Мистер Зулу, он только что перекрыл ток.
– Что?!
– Да, системы безопасности и все остальное… Этот корабль мертв!
Зулу вскочил.
– Нет, он не просто убил самого себя, но и…
Корабль-разведчик вспыхнул ярким белым пламенем. От толчка ударной волны люки «Энтерпрайза» закрылись, отражая бомбардирующие гамма-лучи. Электромагнитный импульс, двигающийся со скоростью света, скользнул мимо «ловких рук», сквозь корабль, вместо того, чтобы отразиться от изолированного корпуса. Цепь замкнулась в считанные доли секунды, сапрессоры перегрузились, и мегавольты переменного тока поступили в электронные системы.