Клоуз Кардин. Принцип Пандоры

   – Мои звезды ушли, – разочарованно произнесла она, презрительно сморщившись от такого дешевого трюка.
   – Твои звезды здесь. Но небо сейчас слишком светлое, чтобы их можно было видеть. – Она снова внимательно посмотрела вверх и нахмурилась.
   – Конечно, – как ни в чем не бывало пожал он плечами, – я знаю много о звездах, а ты нет. А вот остальные дети скоро узнают о твоих звездах все. А ты… Мне придется сказать всем, что ты испугалась…
   – Нет! Нет! Нет! – резко закричала она, протестующе размахивая крохотным кулачком, поливая его отборной руганью и незатейливыми проклятьями. – Мерзкий ублюдок, ты подохнешь в этой проклятой ублюдской грязи! Ублюдские твари выедят твои ублюдские глаза!.. – и так далее. Через пару минут она исчерпала весь свой небогатый запас бранных слов.
   – Значит, ты не боишься? Тогда идем со мной – и ты увидишь свои звезды. – Повернувшись, он быстро и уверенно зашагал к кораблю.
   Ничего не произошло. Он заставлял себя идти ровно, не оборачиваясь.
   – Мой нож! Мои звезды! Ты – ублюдок!..
   – она послушно последовала за ним.
   Солнца опустились за горы – ночь поглотила планету, заботливо укутав ее темнотой. На небе, словно сказочные огоньки, загорались многочисленные яркие звезды, струящие таинственный свет на пустынную, голую поверхность. Ветер вновь поднимал столбами и кружил пыль, заметая оставленные на планете следы. К утру от них ничего не останется. Хэллгард погрузился в сон.

Глава 2

   Кто-то кричал.
   Всегда одно и то же: она вновь находится в ловушке с тысячами глаз, следящими за ней, с мириадой кружащих вокруг огней, переливающихся причудливыми цветами, которые могут существовать только во сне. Они, изменяясь, исчезали. Все слышали этот крик и знали, как ей больно и плохо. Они ненавидели ее – она ненавидела их и смерть. Беги, беги, беги…
   Страх парализовал ее мозг. В висках бешено пульсировала кровь. Лабиринт, в котором нет выхода, ловушка, в которой негде укрыться. Она никогда больше не увидит небо. Это будет жить, а она умрет, но сначала она должна еще что-то… Месть. Она ненавидит это, ненавидит все сильнее и сильнее.
   Шанс… Последний шанс спастись. Важно только одно: кто из них окажется жертвой. Она – или это.
   Вой усиливается, разжигая ее гнев. Где нож? Острая прохладная сталь лезвия поможет ей выжить. Слишком темно, чтобы прицелиться и уничтожить это.
   Но ею избран другой путь: она просто нанесет смертельный удар. В сердце. Она торжествует, чувствуя вкус крови – и победы! Пусть это умрет! Убей это!
   Она поворачивается – появляясь из мрака, оно надвигается прямо на нее, приобретая странно-причудливые формы. Она знает, как оно выглядит. Она всегда знала. Это… Это…
   Невыразимый ужас взрывает, разрывает, раскалывает ее мозг на части, и каждый нерв, каждая мышца, каждая клеточка ее тела, бешено вскрикивая, посылает последнюю команду: убей это! Убей это немедленно!
   Ее рука дрожа ползет вниз, стараясь нащупать, схватить рукоятку ножа, но не находит ее. Пустота! Ножа нет… Нет… Нет… Этого не может быть! Так не должно быть!
   Сердце падает, теряясь в звенящей пустоте тела, и ею овладевает жуткое, леденящее отчаяние. Она бежит, а вслед за ней несется, настигая, пронизывая, сводя с ума, страшный нескончаемый крик. Она вдыхает запах своей собственной смерти. Обволакивающая холодом, тошнотворная опасность проглатывает ее. В предсмертном ужасе и нечеловеческой боли она снова судорожно хватается за запястье, где обычно висел нож. Но уже слишком поздно. Ничего не осталось, ничего, ничего, кроме…

* * *

   … одежда. Красная одежда, форма. Саавик резко открыла глаза – пробуждение вернуло ей реальность: ее форма, стол, уравнение на экране. Ее комната.
   Академия Звездного Флота.
   К черту тот проклятый сон! Горячие слезы жгли глаза. Пальцы, влажные от напряжения, с которым она вцепилась в ручку кресла, неприятно ныли. На лбу и висках выступили холодные капли пота. В груди по-прежнему бешено колотилось сердце. А где-то в другом месте, в пыльном заброшенном мире, острые верхушки гор, точно сабли, врезались в жесткое, раскаленное небо… Где-то все же кричали. К черту этот сон! К черту этот ненавистный, страшный, грязный мир. К черту Ромуланскую Империю!
   И к черту всех ромуланцев! За то, что она была одной из них.
   Резким движением головы она отбросила со лба пряди волос и огляделась. Мягкие, уютные цвета стен, чистота, простор, удобный дизайн комнаты успокоили ее, и она благодарно улыбнулась. Саавик провела ладонью по поверхности стола, потом по корпусу и клавиатуре встроенного миникомпыотера. С экрана на нее все также смотрело незаконченное уравнение – по-прежнему не правильное. Ничего не изменилось. Какое счастье, что реальность была именно такой!
   Я здесь. Я по-настоящему, реально нахожусь здесь.
   Она вдыхала запах ткани собственной формы, стараясь забыться после жуткого чувства, навеянного сном. Во сне я больше не вулканка – горько думала она, – люда не знают, что я не заслуживаю чести называться вулканкой! Настоящие вулканцы никогда не видят таких снов. Настоящие вулканцы никогда не ненавидят, не испытывают такого страха или стыда. Настоящие вулканцы никого не хотят убить.
   Но Саавик и не была настоящей вулканкой. Несмотря на удивительные успехи в учебе и на приобретенные навыки, под гордой красной формой Академии Звездного Флота она по-прежнему оставалась полуромуланкой. И никакой прогресс, и никакие знания не в силах были изменить это.
   – Я не хочу видеть сны о прошлом, – поднявшись, она аккуратно поправила свою форменную курточку. Она возвращалась к этим мыслям снова и снова, пока они, наконец, не превратились в твердое убеждение: с прошлым покончено. Она будет жить только настоящим. Стыдно желать чьей-то смерти. Но постоянная необходимость убить что-то не давала покоя. Она мечтала уничтожить этот сон. Просто не буду думать об этом, – решила она и, подойдя к окну, открыла форточку. – Я больше никогда не увижу этого сна.
   В комнату ворвался сырой холодный воздух, порыв ветра нарушил привычный порядок. Шел слабый весенний дождь. Серебряные капли на ветвях деревьев отражались в оконном стекле, словно маленькие яркие звездочки на ночном космическом небе. Было поздно или, точнее, уже рано. Скоро рассвет. Ее тонкий слух улавливал лишь тихий стук и монотонный разговор дождевых капель. Вода. Здесь ее так много, что она льется даже с небес.
   Как это – принадлежать этому миру? Купаться в океанах воды? Никогда не умереть от жажды или не высохнуть под палящим солнцем, в пыли? Нет. Я не стану больше думать об этом… Она повернулась спиной к столу. Полки на стенах и ящики для хранения кассет с информацией пусты. Лишь стол был заполнен учебными пленками. На кровати лежал жесткий матрас, который она попросила для отдыха. В открытой стенной выемке на крючках висело несколько комплектов кадетской формы. Личные вещи хранились в специально отведенном ящике.
   Вежливый молодой человек, проводивший ее в эту комнату, когда она приехала, удивленно посмотрел на два небольших кейса, с которыми она отказалась расстаться, даже не позволив ему помочь их донести. Однако, ничего не сказав по этому поводу, он заметил лишь, что она может чувствовать себя здесь, как дома.
   Тогда для Саавик смысл этих слов был не совсем понятен: она никогда не имела собственного дома. Оглядевшись и не обнаружив в комнате ничего опасного, она решила, что он, наверное, просто хотел показаться добрым.
   Не зная, что отвечать, она молча стояла на месте, пока он, наконец, не ушел. На распаковку вещей времени ушло мало.
   Когда она села за работу, внимание отвлекли слабые, но прекрасно уловимые слухом звуки разговора в смежной комнате. Правильней было бы не обращать на них внимания, но легко сказать… Эти голоса принадлежали людям. В Саавик проснулось любопытство. Она стала прислушиваться, вначале встревоженно и смущенно, а потом все с большим и большим интересом.
   Женщина в соседней комнате громко и трагично объявила о том, что жизнь ее кончена, потому что она не может найти нечто, называемое ею кофемолкой. Ее компаньон-мужчина просил забыть об этом, подойти к нему и немного позабавиться. Она без конца обвиняла его в бесчувственности: потеряна кофемолка – какие могут быть забавы?! Она расстроена и раздражена: она не может остаться без кофемолки. В мужском голосе слышались уговаривающие интонации. Он успокоит ее, если она останется на ночь. Эти мужчины! Они не могут быть серьезными в такие досадные моменты! Ей нужна только кофемолка. Да он, черт побери, купит ей еще одну, если она сейчас же подойдет к нему. Иначе придется пить тот кофе, который пьет вся Академия. Эту бурду?! Да он чудовище уже только потому, что посмел предложить ей такое! Нет. Она не подойдет. Она скорее умрет. Просто невозможно представить, что он… да как он может…
   Лучше умрет… Саавик поежилась, вспомнив интонацию, с которой была произнесена эта ужасная фраза. Она почувствовала нарастающий гнев. Глупые люди! Для того, чтобы выжить, им требуются какие-то пустяки! Они не знают истинного значения слов, которыми так запросто бросаются!
   Но это были их слова. Разве они не могут говорить на собственном языке, если пожелают? И почему это так рассердило ее?
   Она неожиданно смутилась. Чужая. Такая одинокая. Ее комната, наверное, слишком пуста.
   На столе лежала пленка с приветствием, которую она должна прослушать. Прокрутив ее дважды, она снова, почти автоматически, нажала кнопку и уставилась на экран. Экран заморгал, и беспорядочные линии постепенно преобразовались в изображение.
   Человек с уже знакомым сморщенным лицом поднял руку в традиционном вулканском приветствии. После небольшой паузы заговорил:
   – Процветания и долгих лет, кадет Саавик. Надеюсь, ты в добром здравии и бодром настроении. Теперь ты – кадет первого класса Академии Звездного Флота. Я поздравляю тебя и надеюсь, что ты проявишь еще больше усердия и старания, чем на вступительных экзаменах. Будь послушна и следуй директивам Звездного Флота. Я считаю своей обязанностью еще раз напомнить, что провозглашение тебя членом семьи вулканского народа и гражданином Вулкана не навязывается тебе насильно. Это всегда остается твоим правом и твоим выбором. Тебе уже пришлось многое пережить и испытать в жизни. Твое нежелание открывать это перед Звездным Флотом или отдельными вулканцами можно понять. Но твое нежелание признаться в этом себе самой – лишено логики. Твои достижения делают тебе честь, кадет Саавик, но нельзя отворачиваться от фактов, даже если они неприятны. Все нужно с чего-то начинать, у тебя впереди еще целая жизнь. Твоей важнейшей задачей в Академии будет не только учеба, к которой ты прекрасно подготовлена, но и желание научиться общаться и работать с людьми. Наши тела похожи, но интересы и мысли глубоко индивидуальны. Люди могут показаться тебе нерациональными, не всегда достойными, полными противоречий и слишком эмоциональными – это правда. Но вместе с тем они изобретательны, способны на большие открытия и заслуживают внимательнейшего изучения. Постарайся подавить свой гнев, раздражение и неприятие в общении с ними. Развивай в себе выдержку и снисходительность. Не сомневаюсь, что у тебя уже накопилось много вопросов. Будет полезно и удобно, если ты запишешь их в своем домашнем задании. Я сам так часто делаю. Главное, ты достигла желаемой цели, кадет Саавик. Завтра начинается твое новое важное путешествие. Спокойной ночи, Саавик. Процветания и долгих лет…
   Саавик нажала кнопку паузы. Изображение застыло. Глядя на экран, она долгое время сидела неподвижно. Дождь за окном прекратился. Небо посветлело, и в водянистом рассвете засияли нежные розово-золотистые краски; сквозь открытое окно в комнату врывался легкий ласковый бриз; прямо перед главным зданием Академии цвели деревья – их ветви клонили к земле тяжелые благоухающие бутоны. Лишь прекрасное пение птиц нарушало утреннюю тишину.
   На этой необычной планете все цвело!
   Она легко нажала кнопку – экран погас. Саавик не могла словами выразить свои чувства, но она знала: теперь все изменилось, больше нет гнева или смущения: она – ученый, исследующий новый, незнакомый и манящий мир. А комната больше не пугала пустотой.
   Нет, кадет Саавик не обладала жаждой иметь личные вещи; ей и без этого предстояло слишком много сделать, чтобы оставить след на этой планете.
   Она перемотала кассету, аккуратно убрала ее в стол и включила канал с серией целевых кодов. Откинув со лба непослушные волосы и поправив курточку, она ввела шифр и увидела – еще одна форма обращения оказалась правильной.
   На экране появилось: «Введите информацию», и кадет Саавик с облегчением расправила плечи.
   «Процветания и долгих лет, Спок, – благодарно вывела она на экран. – Я начинаю свой первый день в Академии Звездного Флота.

* * *

   «…я хотела бы продолжить наш урок обсуждением слова «забавляться», поскольку этот глагол обозначает человеческое поведение. По этой теме у меня есть несколько вопросов».
   Спок вышел из своей комнаты на «Энтерпрайзе» и спустился в пустой коридор 5-ой палубы, задумчиво вертя в руках кассету с ответами на вопросы кадета. Открылся лифт и поглотил шагнувшего внутрь Спока, глубоко погруженного в свои мысли. Как часто бывало и раньше, сегодня все свое свободное время он потратил, отвечая на вопросы Саавик. Любопытно, но результат оставался таким же. Почему? Мысли приходили, как всегда, в моменты, когда у него не было времени размышлять о причинах этого.
   Турболифт открылся, и Спок оказался на мостике. Измученные глаза членов старшей команды свидетельствовали о том, что ситуация не изменилась: монотонное, безрезультатное наблюдение, очевидно, действовало на нервы капитану, и его напряжение передавалось всей команде. Даже постоянное присутствие кого-нибудь на мостике рождало недовольство и раздражение.
   – Помощник командира Ухура, – пробормотал Спок, – вы не могли бы оказать мне маленькую услугу? – он положил перед ней пленку.
   – Конечно, мистер Спок, куда на этот раз?
   – Академия Звездного Флота, Комплекс Третий. Введен временный доступ. Спасибо, вы меня выручили.
   Несомненно, Ухура устала за несколько лет от его постоянных заданий, но никогда еще не задавала лишних вопросов. Восхитительная для человека выдержка.
   – Всегда с удовольствием, мистер Спок, и… – ее глаза скользнули в сторону капитана, – добро пожаловать на мостик.
   – Спасибо, – вздохнув, отозвался Спок.
   Адмирал Джеймс Т. Кирк восседал в командном кресле, нервно покусывая ноготь большого пальца и пристально вглядываясь в пустое космическое пространство, отраженное на экране. Он застыл в напряженном ожидании, надеясь, что вот-вот отыщет верное решение, выход, который даст толчок к действиям и прояснит, наконец, ситуацию. Он мучительно искал хоть какую-то причину, оправдывающую решение послать «Энтерпрайз» на операцию. В ином случае адмирал имеет право отдать приказ капитану действующего звездного корабля вернуться назад, за свой рабочий стол, где единственной трудностью было не заснуть во время этих проклятых, скучных собраний штата…
   – Капитан?
   – Спок, – Кирк повернулся к нему лицом, – рановато ты.
   – Нет, капитан. А вы? Еще без шестнадцати пять. Похоже, причин для беспокойства нет, и я подумал, что вы, может быть… используете время…
   – Чтобы сделать что?
   – Возможно, немного отвлечься и расслабиться. Деятельность во время досуга, интеллектуальная тренировка…
   – Капитан, – Ухура резко повернулась, – с Десятой Звездной Базы поступило сообщение первостепенной важности. Просмотрите его у себя в кабинете? – осторожно предложила она.
   – Нет. Введи в компьютер, Ухура, мы все взглянем на эту срочную информацию.
   «Привет, Джим, – на экране появилось добродушное лицо командора Стокера, – у нас есть для тебя поручение. Наши наблюдатели засекли неопознанный корабль, вошедший в космическое пространство Федерации на сверхсветовой скорости. Ни предупреждения, ни сигнала, ни ответа на наши попытки наладить контакт. Это судно не принадлежит нам, – и с коммерческих линий тоже сообщили, что все их корабли строго учтены. Приняв во внимание его неагрессивный характер, не думаем, что здесь замешаны ромулане. Но вообще-то, было бы лучше, если бы ты посмотрел сам. Координаты и другая информация о нем сейчас последуют. Потом свяжись обязательно с нами. Спасибо, Джим.»
   Кирк внимательно проследил бегущие строчки выводимой на экране информации.
   – Мистер Зулу, продолжай придерживаться того же курса, – отдал приказ Кирк. – Ухура, передай командору, что мы сами возьмемся за это.
   Он решительно нажал кнопку на панели связи:
   – Скотти, нужна твоя помощь.
   – Да, сэр.
   – В Нейтральной Зоне появился неопознанный корабль, и Звездная База дала команду его рассекретить.
   – Я не удивлен, сэр. Кривая их движения меняется – они опускаются, – в голосе Зулу прозвучало беспокойство. – Приблизительное время посадки – час двадцать.
   – Сенсор на длинные и короткие дистанции не реагирует, мистер Спок. Если ромулане там, мне хотелось бы узнать об этом прежде, чем они приземлятся, не замеченные нашими радарами.
   Капитан напряженно изучал показания приборов:
   – Внимательно наблюдайте за этим кораблем, Ухура.
   – Да, сэр, – Ухура спокойно повернулась к экрану.
   – Ну, тогда вперед… Да, очень, очень похоже на… – Он на секунду остановил изображение на главном экране, затем вновь пустил его, внезапно сощурившись от ослепительного свечения – «Энтерпрайз» вошел в зону самых ярких звезд космического пространства.
   – Забавляетесь, капитан? – пробормотал его первый офицер.
   – Забавляюсь, Спок? – Кирк повернулся к нему, удивленно округляя глаза. – Ты же знаешь, что это довольно опасно. Кораблю нечего делать в Нейтральной Зоне, нам приказано сбить его с курса, а за отступление от Договора меня повесят. И ты меня еще спрашиваешь, забавляюсь ли я?
   – Я… понимаю вас, капитан.
   – Очень рад за тебя, Спок. – Кирк откинулся на спинку кресла, расслабился. По его лицу поползла довольная улыбка. – Черт! Да я, действительно, забавляюсь!

* * *

   Военные станции были приведены в состояние боевой готовности: изображение корабля на экране становилось все отчетливее по мере того, как «Энтерпрайз» с поднятыми забралами приближался к неопознанному нарушителю границ. Все замерли в ожидании. Всеобщее напряжение нарушалось лишь одним терпеливым голосом-призывом:
   –., это военный корабль «Энтерпрайз»… пожалуйста, ответьте. Корабль Федерации «Энтерпрайз» просит вступить с нами в контакт… пожалуйста, ответьте…
   Действие сенсоров «Энтерпрайза» проникало в Нейтральную Зону, ощупывая изношенный временем корпус и окрашенные в зеленый, красный и желтый цвета крылья непрошенного гостя. Гигантская птица, за которой велась охота, неожиданно появилась совсем не из тех мест, где ее искали.
   Далеко от света солнц и населенных миров два корабля подошли друг к другу и замерли у невидимой замкнутой линии, впервые очерченной сто лет назад благодарными астронавтами в конце Ромуланской войны. Обеим воюющим сторонам так и не удалось установить четкую границу. После этих кровавых бойнь, в результате которых страх обратил ромулан в бегство, родился Договор и Нейтральная Зона, вторжение в которую представителей обеих сторон автоматически влекло за собой начало войны. Эта зона представляла собой узкий коридор, по которому двигались искусственные спутники и космические субстанции, а по краям его были установлены сигнальные буйки, предупреждающие проходящие корабли о границах Нейтральной Зоны. И хотя пограничная линия не раз нарушалась налетами ромулан на территорию Федерации, «периодически не соблюдалась» миссиями Звездного Флота по шпионажу и укрытию нарушителей закона, а также частенько игнорировалась коммерсантами и пиратами, обе стороны – и Федерация, и Империя – решительно отстаивали право на соблюдение установленного Договором порядка. За целый век никто еще не придумал ничего лучшего. Да и альтернативой этому договору была только война.
   –., пожалуйста, ответьте… это военный корабль «Энтерпрайз»…
   – Тоска, мистер Зулу. – Глаза Кирка неотрывно смотрели на экран. – Докладывайте!
   – Ромуланская птица, сэр, – отозвался Зулу, – плазменные и фотонные торпеды.
   – Спок, что на сенсорах?
   – Минуту… Жизненных форм на борту нет, капитан.
   – Не может быть!
   – Да, не верится, но я просканировал дважды, и…
   – Еще раз, Спок. Вдруг повезет…
   Спок повторил процедуру заново.
   –., пожалуйста, ответьте… Капитан, – Ухура повернулась к нему, все еще напряженно вслушиваясь, – они не заглушают нас. Из их приборов доносятся какие-то звуки, только… никакого ответа, сэр.
   – Показания третьего сканера, капитан, – растерянно пробормотал Спок, – на борту жизненных форм не обнаружено.
   Кирк медленно набрал в легкие воздуха, потом шумно выдохнул.
   – Всем постам: приготовиться к тревоге… Спок? Но корабль не выглядит поврежденным. Не сработала система спасательных мероприятий? Что могло случиться?
   – Корпус действительно внешне не поврежден, капитан. Замки и пломбы не тронуты, радиационный уровень нормальный, система спасательных мероприятий исправна.
   Спок, нахмурившись, склонился над своим экраном; неясность вызывала в нем раздражение.
   – Чехов, Зулу, продолжайте сканирование. Хоть какую-нибудь тень. Если она появится, то это отразится на главном экране…
   – Вот оно, сэр. Теперь мы знаем, что искать.
   Конечно, знают: их учил сам Спок. Все сенсоры «Энтерпрайза» зафиксировали слабое колебание в космическом пространстве в заданных координатах.
   Кирк поднял голову и внимательно посмотрел на стоящего рядом Спока.
   – Что-то уничтожило этот корабль, Спок, – тихо проговорил он, – и мы непременно должны выяснить, что.
   Через несколько секунд корабль пересек Нейтральную Зону. Тщательно экипированные и вооруженные, мистер Кирк, Спок, Маккой и Скотт направились к ромуланскому космическому незнакомцу, готовые к любым неожиданностям.
   Мгновение – и они внутри. Стеклянную часть скафандров тут же заволок парообразный красноватый дым, сквозь который они с трудом различили очертания трех безжизненных человеческих тел. Не решаясь двигаться дальше, Спок поспешно стал вычитывать информацию о подобных химических токсинах, заложенную в памяти трикодера. Скотт определил быстрее:
   – Разновидность смазочно-охлаждающей эмульсии, капитан. Достаточно, чтобы удушить целый взвод. Утечка в какой-то из систем. Я поищу, сэр. – Он направился к одной из палуб и стал подниматься по лестнице.
   Маккой протер ладонью, обтянутой перчаткой, экран своего сканера и присел на корточки рядом с трупами двух мужчин, одетых в военную форму.
   – Проклятье, Джим, один из них еще почти ребенок.
   – На мостике четверо мертвых, – доложил Спок, – все не выше ранга помощника командира. Старших офицеров нужно искать внизу. Я не вижу признаков того, что прибегали к помощи аварийных систем… – Он тщательно осмотрел различные станции и панели. – И контроль за регулированием полета тоже не использовался, капитан. Они, очевидно, были не в состоянии привести в действие спасательные системы, но место утечки газа пока не обнаружено. Оружие не пострадало. Сэр, этот корабль направлялся прямиком на Десятую Базу.
   – И сейчас тоже? Неудачная атака, Спок?
   – Похоже на то. Одна ниша для торпеды была открыта.
   – За борт сбрасывались деревянные буйки?
   – Возможно. Я должен ввести эту информацию в компьютер. Ромулане агрессивны, но не глупы. Пустить на Десятую Звездную Базу один корабль – просто неразумно.
   – Джим, они все – дети. – Маккой, повесив сканер на плечо, отошел от четвертого обследованного им тела. – Мертвы уже по крайней мере два дня. Нет сомнения по поводу того, что послужило причиной их смерти. Этот газ так токсичен, что у них не было ни единого шанса. Боже, этот корабль превращен просто в дерьмо! Какого черта…
   – Хуже, чем в дерьмо! – послышался в наушниках сердитый голос Скотта. – Здесь, внизу, в инженерной, прорвало батарею смазочно-охлаждающей эмульсии. Взорвалась недалеко от баллона с воздухом. В системе до сих пор происходит утечка. Ни космонавтов-дублеров, ни отсечки пара. Сам по себе трубопровод очень старый. Жалкое и жуткое зрелище, сэр, я поднимаюсь к вам. На починку корабля потребуются многие часы.
   – Когда закончишь, проверь двигатель, Скотт. Спок, отвлекись пока от компьютера. Нужно срочно начинать поиски. Я хочу знать, сколько человек было на борту. Боунз, отправляйся с ним. Вы должны выяснить, по этой ли одной причине все погибли?
   – А что делать с этими телами, Джим?
   – Оставь их в пока, Боунз, мы вернемся к ним позже. А сейчас идите.
   – Хорошо, капитан. Попытаемся использовать лифт.
   Они, осторожно ступая, перешли через мостик, все еще плохо видя из-за висящей вокруг красноватой пелены.
   – Спок, посмотри-ка. Что это? – Маккой первым дошел до лифта и заметил нишу в стене, из которой струился поразительно яркий переливающийся свет. Спок включил трикодер.
   – Что там?
   – Это свечение излучает шестисторонний предмет, существующий в трех измерениях. Две стороны неравной длины; приблизительно шестьдесят на тридцать пять-тридцать сантиметров. Прямоугольный многогранник, обладающий светящимся электромагнитным полем, которое…