Страница:
— Мы наблюдаем и ждем.
Колонисты не колебались:
— Ты избран Богом, Фарос. Кондор прикрывает тебе спину. Мы не забыли верности ему и потому пойдем за Домом Келинов.
Старший купец немедленно поднял руку:
— Так же, как и мы!
Каперша хихикнула, но Фарос решил не акцентировать внимание на столь тонкой политике. Теперь абсолютное большинство командиров перешло на его сторону.
— Итак, решено. Фарос — наш лидер! — удовлетворенно объявил Ботанос.
Уже несколько колонистов и каперов издевались над «внезапно прозревшими» торговцами.
— Что нам делать, Фарос? Приказывай! — посмотрел предводителю в глаза старый капитан.
— Сначала определимся. Все суда, окружающие этот жалкий клочок суши, надёжны? Будут ли еще присоединившиеся?
— Есть еще корабли, — прогрохотал широкоплечий минотавр из независимых. Его огромная, отполированная до зеркального блеска секира покачивалась за спиной. — Они верят, что Нолхан сможет сотворить чудо.
Фарос повернулся к Тинзе:
— Нолхан прислушается к нам?
— У него есть сердце,— протянула бывший морской офицер, — но я думаю... Нет, Нолхан не переступит через себя.
— Тогда обойдемся тем, что имеем, — решил Фарос. — Поднимаем паруса завтра на рассвете.
— Завтра? — удивился такой срочности Напол.
— Большая часть имперских сил сейчас растянута в Куранском океане и Амбеоне. Если атаковать достаточно быстро, они не смогут полностью подготовиться к отпору. — Фарос расстелил большую карту Кровавого моря и части океана. В центре находились острова Митас и Котас, которые минотавр обвел пальцем, и колония Мито. — На все три эти точки необходимо напасть одновременно. Торот, величайший император, завоевавший множество земель, сказал однажды: «Кто владеет сердцем империи, тому подчиняется ее душа». Если все получится, Дом Дрока обречен, а с нашими воинами я в этом не сомневаюсь.
Все повстанцы удивленно посмотрели на Фароса.
— Если большинство легионов распылено к востоку и западу от сердца империи, — возразил минотавр с секирой, — то Защитники расположены на каждом острове.
— А если нам помогут местные жители, недовольные нынешними порядками?
Минотавры задумались — было много Защитников, много истинно верующих Предшественников... но основная масса народа никому не верила. А недовольство среди минотавров росло с каждым месяцем. Это кровавый план... но он может удаться.
— А как насчет Храма? — поинтересовался Напол. — Ты же говоришь, что за жрецами стоит ужасный Моргион?
— Этот смердящий труп, узнает, как заплывать в воды Бога-кондора! — вскочила одноглазая каперша. — Саргас использует его как приманку для ловли кракенов, если те соблазнятся такой жалкой наживкой!
Все расхохотались над удачной шуткой. Сам Фарос ничего не сказал о Саргоннасе, хотя не думал, что Бог следит за ним или ему есть дело до судьбы мятежников.
Эс-Келин продолжил изложение плана атаки, не скрывая деталей. Он знал, что Нефера может подслушивать через шпионов-призраков. Пусть шлет весть Арднору. Пусть использует свою темную магию. Лучше повстанцы умрут в открытом бою, чем их выловят, как крыс, поодиночке.
Через несколько часов Фарос, наконец, замолчал и начал выслушивать предложения от других командиров. Он видел слишком много смертей, чтобы не прислушиваться к ценным советам, но всегда оставлял окончательное решение за собой.
Все разошлись, спеша к своим экипажам, а рядом с Фаросом остался лишь верный Ботанос.
— Вернемся на корабль?
—Иди, заверши приготовления, а мне хочется остаться одному и подумать...
— Как скажешь... — Огромный моряк протиснулся наружу из пещеры.
Фарос смотрел на карту, блуждая взглядом по побережью Ансалона, и думал о Великом Лорде Голгрине и леди Мариции. Однажды он разберется с ними! Глаза минотавра нашли зону ответственности Восточного флота. Здесь Нолхан вступит в смертельный бой... и если победит — усилит раскол среди повстанцев. Если бы он только знал, что случилось...
«Правда может стать известной...»
Фарос огляделся, готовясь к бою, но рядом не было темного фантома Неферы.
«Ты всегда имеешь меня в своем распоряжении...»
Он воззрился на меч.
«Воспользуйся моими возможностями... и я покажу тебе правду...»
Охваченный странным предчувствием, Фарос вытащил клинок, скользнувший из ножен с тонким скрежетом.
«Битва... ты можешь увидеть... судьбу соперника...»
Фарос нахмурился:
— Нолхан? Ты можешь мне показать судьбу Нолхана?
«То, что случается и случится. То, что случилось, не может быть изменено...»
— Тогда показывай!
Он взмахнул рукой, очерчивая мечом круг перед собой. Воздух задрожал, и сквозь мерцание до Фароса донеслись крики и звон оружия. Он наклонился вперед... и тут, без предупреждения, круг окутал его.
Штормовые облака во вспышках молний неслись по небу. Палуба под ногами Фароса качалась, со всех сторон ревели стены огня. Одни минотавры пытались потушить пламя, другие размахивали оружием. Море вокруг корабля было заполнено судами, некоторые уже горели, на других кипела жаркая схватка.
— Они уже рядом! — проревел кто-то. — Приготовиться отражать атаку!
Деревянный корпус застонал, когда в него врезался нос имперского боевого корабля. Абордажные крючья взвились в воздух, связывая корабли намертво. Зашипели стрелы — повстанцы превосходили имперцев по количеству лучников почти в два раза. Раздались крики раненых — под ноги Фаросу упал минотавр с арбалетным болтом в глазу.
— Берегись! — раздался истошный крик.
Огромные копья имперских баллист в щепки пробили правый борт, разрушив часть палубы.
— К бортам! — неожиданно для себя закричал Фарос. — Встретьте их у планшира, не дайте легионерам высыпать на палубу!
Множество воинов кинулось туда, и Эс-Келин последовал за ними — он понял, что видит происходящее через тело другого минотавра, скорее всего капитана.
Теперь уже больше двух дюжин абордажных крюков вонзилось в дерево палубы. Первые легионеры пали под секирами мятежников, но длинные копья и арбалетные стрелы отбросили контратакующих.
Теперь уже на борту имперцев запела труба — и дружные ряды легионеров прыгнули на палубу. Первые умерли быстро, еще несколько провалилось между качающимися бортами, остальные хлынули по палубе.
— Остановите их! — крикнул Фарос.
Полдюжины лучников дали залп, уложив трех противников, но копья позволяли легионерам беспрепятственно занимать плацдарм и закрепляться на палубе. Теперь уже секиры встретились с секирами, мечи впились в плот и напились крови.
— Мачта падает! — заорали справа.
Горящие снасти посыпались сверху, сама мачта прокатилась по палубе. Фарос рванулся назад, но острый зубчатый осколок реи пробил ему левое плечо. Кровь залила серо-коричневый или серебристый мех...
Серебряный с коричневым.
Нолхан!
Фарос наблюдал битву глазами Нолхана.
Над ним склонился коренастый минотавр:
— Лодка готова, мы отнесем тебя на борт!
— Где капитан? — Фарос ощутил удушье.
— Мертв, накрыло первым залпом с баллисты... Милорд, твоя рана... Колыбель Зебоим!
Теперь лидер мятежников узнал и голос Нолхана:
— Помоги перевязать плечо, а потом уходите! Я задержу их сколько возможно, у вас будет время спастись!
— Ты не должен оставаться!
Фарос, он же Нолхан, схватил коренастого за горло:
— Делай, что приказано! Доберись до...
Внезапно заметив приближающегося морского легионера, он оттолкнул собеседника в сторону и дернулся, избегая удара секирой, но застонал от боли. И тут коренастый минотавр бросился на имперца, пытаясь выкрутить у того оружие.
Фарос-Нолхан вскочил на ноги и сделал выпад, но дерущиеся двигались слишком быстро, поэтому клинок вошел в спину спасителя Нолхана. С удивленным ворчанием минотавр осел на палубу.
Нолхан-Фарос, ошеломленный ошибкой, потянулся вытащить лезвие, но слишком медленно. Секира другого легионера разрубила ему голову... Мир превратился в смесь горячей крови и бесконечной муки, в ушах перемещались разные звуки... Фарос-Нолхан попытался схватиться за воздух и рухнул во тьму вечного забвения...
Ночь стала менее густой — Фарос стоял в пещере, держа вздрагивающий меч перед собой. Мятежник испуганно опустил клинок. Без сомнения, он только что пережил смерть Нолхана.
Лидер повстанцев поднес оружие к глазам.
— Когда? — зарычал он. — Когда это случилось?
Но теперь подарок Саргоннаса был подозрительно молчалив. Впрочем, это было уже неважно... Нолхан боролся и проиграл...
Звуки шагов привели Фароса в чувство. В пещеру заглянул Ботанос:
— Все сделано, милорд. Ты готов?
Фарос, не мигая посмотрел на факел, сгоревший почти полностью. Как долго длилось видение?
— Да, можем идти. — Он поднялся, решив ничего не говорить моряку о недавнем видении. Пусть никто пока не знает о гибели Нолхана...
— Что-то не так? — спросил Ботанос, заботливо свертывая карту.
— Нет, планы не меняются, — помолчав, сказал Фарос, невольно оглянувшись.
И бывший раб быстро ушел, избегая новых вопросов. Ботанос пожал плечами и двинулся за последней надеждой восставших на корабль.
Темные
Хааб, старейшина Мито, считал себя прагматичным. Он последовал за Хотаком в Ночь Крови и в награду получил третью по размеру территорию, не считая Амбеона. И Хааб неуклонно придерживался планов развития колонии, как понравилось бы одноглазому императору.
Когда Хотак пал жертвой несчастного случая, хитрый Хааб немедленно все понял и принял сторону Арднора. Он даже принял веру Предшественников, поскольку император оказывал им милости. Конечно, вопросы души его особо не интересовали, но так было проще находить общий язык с Защитниками, которых прислали усилить власть Арднора. Офицеры Ордена ему не нравились, но не стоило с ними ссориться... пока.
Закованная в черные латы фигура появилась на пороге его кабинета:
— Я пришел, брат Хааб.
Когда старейшина задумывался или раздражался, то всегда постукивал кончиками пальцев рук друг о друга. То, что Защитник всегда называл его религиозным званием вместо государственного, тоже раздражало Хааба — и сейчас это выдавали его руки.
— Я очень разочарован в службе наших братьев, брат Малковиус. Сегодня на центральном рынке опять произошли волнения...
Малковиус стянул шлем и провел рукой по стриженой голове. Вокруг его глаз начали проступать красные ободки — признак настоящего фанатизма.
— Было несколько недовольных поставками,— пожал плечами Защитник. — Храм и так сделал все, определив уровень залога каждого гражданина... пришлось арестовать пятерых буйных...
— Двое из которых мертвы.
— Они сопротивлялись аресту.
Хааб фыркнул — смерть врагов трона его не интересовала, а вот поведение Защитников все больше вызывало опасение.
— Мне доложили, что волнение едва не вылилось в бунт.
Глаза Защитника сверкнули:
— Мы выполняли приказ. Наказания будут назначаться согласно вине.
— Но волнения усиливаются! Если так пойдет дальше, замедлится производительность колонии! И тогда выполнение новых приказов трона окажется затруднительным, брат Малковиус. Приказов, которые, хочу заметить, всегда неукоснительно выполнялись в прошлом.
Защитник впервые выказал беспокойство. Удар по планам Арднора одновременно сказывался и на Храме... Меньше всего Малковиусу хотелось подвести леди Неферу.
— Но порядок должен быть восстановлен, — настаивал Защитник. — Дисциплина важна для планов империи!
Старейшина вновь поиграл пальцами.
— Возможно, тебе нужна помощь. Я пошлю половину легионеров из гарнизона под твое начало. Они бездельничают уже два месяца — ожидалось появление мятежников, но, согласно донесениям, угроза миновала.
— Я благодарен, брат Хааб. Те, кто ведет нас, шепнули мудрое слово тебе в уши...
— Да, да, я прослежу... — Старейшина сделал паузу, чтобы вспомнить имя командующей легионом. Она мешалась под руками со времен смерти Хотака и не любила Защитников. Хааб считал ее не слишком умной, поэтому поручил легиону защиту берегов — в основном чтобы избавиться от нее. — Чтобы послали весть командующей Велан...
— Как скажешь.
Малковиус отсалютовал и быстро удалился.
Хааб разнял сплетенные пальцы. Каждое сообщение, достигавшее его стола, говорило о появлении мятежников или в Керне, или далеко на востоке империи. Ясно — восставших просто рвут на куски. Но старейшина знал Велан — просто так командующая не будет подчиняться Защитникам... Тогда она либо забудется и в протестах перейдет невидимую границу, оклеветав трон... либо покорится Малковиусу.
— Где они? — бормотала Мариция, разглядывая Кровавое море. — Неужели решили использовать галеры?
— Конечно, Великий Лорд не глуп. — Могучий, бочкообразный моряк говорил удивительно тихо. Голос капитана Ксира противоречил его огромному телу. Только седая полоса меха на спине говорила о годах, проведенных на море, иначе его можно было принять за молодого салагу.
Как капитан «Приносящего Бурю», Ксир первым сообщил об исчезновении Бастиана в море. Он не бросил поисков сына Хотака, когда другие давно их прекратили. Такое поведение сразу приглянулось Мариции, которая сделала его командиром всей эскадры.
— Да, Голгрин точно не глуп, — согласилась она.
Внезапно закричал дозорный; слова унесло ветром, но смысл был и так понятен. Мариция посмотрела на запад — прибытие Великого Лорда с этого направления удивило ее. Имперская разведка сообщала, что большинство кораблей людоедов скапливается на севере. Или Голгрин сделал крюк, скрывая положение дел, или ее офицеры ошибались. Мариция сделала мысленную пометку заняться этим вопросом — нельзя допустить, чтобы такое количество людоедов приближалось к Амбеону.
Большинство кораблей Голгрина некогда принадлежало другим расам, включая минотавров, но они были обработаны, чтобы подражать имперскому флоту. Командующая видела большие суда под людоедским флагом, на котором был выведен кровавый кинжал на коричневом фоне. Цвет эмблем подозрительно напоминал оттенок ее меха.
Без сомнения, первый корабль являлся флагманом Великого Лорда, но Мариция настояла на официальном запросе. Моряк на носу выдул из трубы пять быстрых нот и одну более долгую и высокую по тону. Через несколько мгновений сигнал пришел обратно, переданный наоборот.
— Спустить лодку, капитан!
— Со всем уважением, миледи, но не лучше ли ему самому прибыть к нам?
Уши Мариции дернулись.
— «Приносящий Бурю» — самый совершенный корабль в империи. Уверена, Голгрин страшно захочет узнать его пропорции и размеры парусов. Пусть его корабелы зарисовывают наш флагман издалека, не хочу посвящать людоеда в мелкие детали. Хоть они и союзники... но не стоит доверять даже им.
— Я с этим не поспорю, миледи.
Ксир отвернулся отдать приказ. Через несколько минут длинная шлюпка качалась на волнах. Мариция взяла с собой лишь двух воинов — чем больше минотавров на борту людоедского корабля, тем больше возможность неприятностей. Ее солдаты первыми не начнут потасовки, но на удар ответят ударом.
Четыре гребца вспенили веслами волны Кровавого моря. Пока они плыли, Мариция сама изучала флагман Великого Лорда. Он было очень новым и хорошо сделанным, вероятно, захваченным не так давно у минотавров, — командующая еще могла различить старое имперское название, теперь грубо стесанное и замененное забавными символами, из которых людоеды составляли свои имена. Кажется... «Рука, которая пожирает все». Что оно означает? Наверное, имеет отношение к самому Голгрину. С момента потери конечности людоед выпячивал отсутствие руки различными способами.
«Рука» медленно покачивалась на волнах, на палубе никого не было видно. Когда Мариция уже собиралась крикнуть, людоед в сером килте вскочил на фальшборт и скинул вниз веревочный трап. Гребцы поймали его и растянули, проверяя прочность; первым стал подниматься воин, за ним Мариция и прикрывал ее снизу второй охранник.
— Всегда рад на борту долгожданной крови Хотака, императора и кхана Амбеона! Добро пожаловать! — Голгрин как всегда щеголял в роскошном наряде, делавшем его больше похожим на эльфа, чем на повелителя людоедов. Его плащ подметал палубу, а грива была расчесана и вымыта лучше, чем у Мариции, из-за сырости подобравшей ее в хвост.
За повелителем тенью возвышался неповоротливый Нагрок, как всегда не смотревший ей в глаза. Жаболицый людоед глазел куда угодно, на воинов, на Голгрина, но старался не встречаться взглядом с Марицией. Она решила потом разузнать про него подробнее.
Гребцы тронулись в обратный путь, к «Приносящему Бурю». Это служило доказательством доверия к хозяину и демонстрацией полной уверенности в своих воинах.
— Приветствую Великого Лорда Керна! Освободителя Блотена и Защитника Жителей! Благодарю за гостеприимство!
— Это удовольствие, — усмехнулся тот. — Но пройдем в каюту, там можно беседовать с большим комфортом!
Мариция шла рядом с Голгрином, ее телохранители позади, а Нагрок вышел вперед. И снова Мариция обратила внимание на его странное поведение.
На страже у каюты стояли два гиганта-людоеда из Блотена. По лающему приказу Нагрока они подняли секиры, образуя арку. Голгрин учтиво пропустил Марицию вперед:
— Прошу! Гость всегда проходит первым!
Зашедшая внутрь командующая не смогла не удивиться — в отличие от ее собственной каюты эта блистала роскошью. Стены были задрапированы разноцветными шелками, оттеняя богатые резные панели, прозрачная завеса, свисающая с потолка, придавала каюте сказочный вид. Не было столов и стульев — одни бесчисленные подушки и мягкие ковры, оставшиеся от эльфийского королевства. Сбоку стояли инструменты для письма и маленькая тренога для карт. На пуфиках расположились блестящие кубки и высокая стеклянная бутылка вина. Каюта удивительно походила на комнату Великого Кхана — Мариция все больше приходила к этому выводу, вспоминая единственный визит в Керн.
Внезапное движение в углу каюты поразило Марицию: там на коленях стояла эльфийка-рабыня с завязанными на минотаврский манер волосами. Она была настолько эфемерна, что Мариция с трудом отличала ее от интерьера.
— Присаживайся, — предложил Голгрин.
Командующая устроилась среди подушек, отстегнув меч и кинжал, но держа их в границах досягаемости. Последний восхитил Голгрина:
— Какое изящное лезвие, костяная рукоятка, превосходная сталь... Легион, да?
— Подарок отца в день начала службы. Я очень дорожу им.
— Естественно!
Нагрок попытался помочь господину, но тот прекрасно справился и сам, ловко действуя одной рукой. Телохранители и Нагрок уселись поближе к хозяевам — Мариция видела, как нахмурился Голгрин, но, перехватив ее взгляд, улыбнулся.
— Немного вина? — Людоед щелкнул пальцами, и эльфийка выбежала из своего угла, быстро налив хозяину. Кажущееся благодушие Голгрина немедленно исчезло — Великий Лорд ударил девушку тыльной стороной руки и зашипел на нее по-людоедски. Мариция достаточно знала их язык, чтобы понять — еще одна ошибка станет для нее последней.
— Сначала гостье! — указал Голгрин.
Эльфийка бросилась к командующей и наполнила ее бокал. Но прежде чем Мариция успела глотнуть, рабыня первой отпила, проверяя жидкость на отраву. Когда Голгрин тоже потянулся за бокалом, эльфийка сняла пробу и у него.
— Вся возможная забота должна быть оказана, верно? — глубокомысленно протянул людоед, вертя кубок в пальцах. — А вино превосходное.
Яды были хорошо знакомы минотаврам, а Голгрин имел основания опасаться за свою жизнь.
— Эльфийское? — пригубила восхитительный напиток Мариция.
— Да. Редкое удовольствие, как проходящие года...
Мариция никак не могла понять некоторых фраз Голгрина на всеобщем. Иногда он выражался крайне изысканно, а иногда странно и косноязычно.
— Милорд... — начала Мариция, опуская бокал.
— Пожалуйста, я настаиваю, зови меня просто Голгрином!
— Прекрасно. Я хотела бы пролить свет на нашу миссию. Я знаю, мы оба не из тех, кто...
Отдав кубок рабыне, Голгрин замахал рукой:
— Сначала давай перекусим, а потом поговорим о сложных вещах...
Великий Лорд щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Тогда людоед ощерился и оглянулся на Нагрока. Секунда — и тот выбежал из каюты.
Мариция, наверное, слишком долго смотрела на него, потому что Голгрин немедленно пояснил:
— Прости старого бедного Нагрока, его брата Белгрока недавно убили...
— Белгрок мертв?— Она вспомнила младшего брата, командовавшего людоедами во время освобождения Амбеона.
— Да, в Нераке еще неспокойно... Некоторые из Рыцарей Тьмы сражаются до сих пор...
Голгрин говорил безразличным тоном, как о погоде или облаках. А ведь эти двое, Мариции доносили шпионы, были весьма приближены к Великому Лорду.
— Значит, вы исследовали Нераку? — внезапно спросила командующая. — А я и не знала. Не думала, что рыцари активны на востоке, мне докладывали, что они отступили на запад.
— Просто отряд разведчиков. Проверка боем.
Мариция нахмурилась — больше она ничего не знала. Вернулся Нагрок, а за ним семенили четыре раба с подносами. Ноздри Мариции уловили чудесный аромат — на двух блюдах лежала прекрасно прожаренная козлятина. Ее поднесли Голгрину, и тот одобрительно кивнул. Людоед указал на поднос с большим куском, и его подали Мариции. На других блюдах были фрукты и миски с ароматно пахнущим красным супом.
Такой трапезы на борту людоедского корабля она не ожидала. Голгрин удовлетворенно хихикнул:
— Эльфы — повелители еды!
— Давно не ела мясо, так тонко приготовленное. Разве эльфы искусны в этом?
Голгрин уже смеялся:
— Всему можно научить. Они прилежно учатся!
Потом повторился ритуал дегустации, и только тогда все приступили к еде. Мариция накинулась на козлятину, обнаружив, что ее вкус еще лучше, чем запах, но все время исподтишка поглядывала на Нагрока. Тот, казалось, мрачно размышлял, не сводя глаз с минотавров.
Раньше Мариция имела с ним дело, но никогда людоед не выказывал такой открытой враждебности. Она решила быть начеку.
Рабыня помогала Голгрину есть и даже иногда кормила, как маленького ребенка. Сам Великий Лорд в это время говорил об успехах их союза, настоящих и будущих.
— Об Амбеоне все отзываются только в превосходной форме! Крепости выросли за пределами старого Сильванести! Много урсув суурт строят новое королевство, верно?
— Мы стараемся сделать многое. Но мне говорили, людоеды тоже процветают, разве не так?
— Все прекрасно. — Голгрин ответил слишком быстро, поднимая кубок. — И мы еще больше прославим предков делами!
Людоед сделал паузу, поправляя цепь на груди, — это движение Мариция видела часто. Каждый раз под тканью что-то перемещалось. Прикидывая, чтобы это могло быть, она поддерживала беседу:
— Есть ли необходимость в поставках?
— Как мило со стороны минотавров. Но, боюсь, нам ничего не надо.
Еду унесли, и Голгрин расслабился — в чуть неудобной позе, на взгляд Мариции, отчего пролил несколько глотков вина. Он движением руки отослал всех рабов, включая даже служанку.
— Было бы лучше, если бы мы поговорили без свидетелей, — прошептал он пораженной командующей.
— Ты имеешь в виду и телохранителей?
— Это было бы мудро, — сухо сказал людоед.
Мариция немного подумала, а потом повернулась к своим воинам:
— Ждите меня снаружи.
— Но, миледи, тебе не надлежит...
— Вы слышали приказ? Оба. Снаружи.
Голгрин кивнул:
— Я все понимаю и в знак дружбы удалю своего телохранителя первым.
Нагрок с неохотой вышел, следом потянулись и минотавры.
Мариция посмотрела на Великого Лорда и произнесла:
— Не волнуйся, я смогу убить тебя и без их помощи.
— Это была бы забавная битва, без сомнения, — безрадостно сказал Голгрин. — Интересный бой, Мариция. Самый интересный.
Это был первый раз, когда людоед назвал ее просто по имени.
— Продолжим, Голгрин. Нам надо скоординировать планы, ибо мятежники уничтожили слишком многих — и людоедов, и минотавров. Я хочу его голову.
— Прекрасно тебя понимаю.
— Не думаю, что понимаешь. Я имею в виду, что хочу лично распотрошить Фароса. Видеть дергающееся тело, вспороть ему брюхо и отрубить рога. Ясно?
Голгрин широко улыбнулся, обнажив клыки:
— Звучит по-людоедски, Мариция, очень по-людоедски!
— Он убил моего брата, и я требую мести!
— Тут мы солидарны. Но мне Фарос тоже нужен. — Великий Лорд выставил вперед обрубок руки.
— Ты потерял только руку, а я...
Голгрин прервал ее:
— Для урсув суурт рука важна?
Мариция вспомнила колонны инвалидов... неполноценных минотавров, не годных к войне. Потеря руки способна ужасно понизить жизненный статус имперца.
— Безусловно да.
— А людоедам без нее — смерть. — Он сорвал повязку, показывая прижженную рану. — Однозначная смерть.
— Но ты выжил...
Снова последовала безрадостная усмешка:
— Но я же — Голгрин.
Здоровой рукой Великий Лорд потянул цепочку на шее, вытаскивая непонятный сверток.
— Я выжил, Мариция, но еще и многое запомнил. Потому ношу это у сердца — для освежения воспоминаний.
Он дернул шелк на свертке, и перед Марицией закачался ужасный талисман — мумифицированная рука. Рука Голгрина.
Колонисты не колебались:
— Ты избран Богом, Фарос. Кондор прикрывает тебе спину. Мы не забыли верности ему и потому пойдем за Домом Келинов.
Старший купец немедленно поднял руку:
— Так же, как и мы!
Каперша хихикнула, но Фарос решил не акцентировать внимание на столь тонкой политике. Теперь абсолютное большинство командиров перешло на его сторону.
— Итак, решено. Фарос — наш лидер! — удовлетворенно объявил Ботанос.
Уже несколько колонистов и каперов издевались над «внезапно прозревшими» торговцами.
— Что нам делать, Фарос? Приказывай! — посмотрел предводителю в глаза старый капитан.
— Сначала определимся. Все суда, окружающие этот жалкий клочок суши, надёжны? Будут ли еще присоединившиеся?
— Есть еще корабли, — прогрохотал широкоплечий минотавр из независимых. Его огромная, отполированная до зеркального блеска секира покачивалась за спиной. — Они верят, что Нолхан сможет сотворить чудо.
Фарос повернулся к Тинзе:
— Нолхан прислушается к нам?
— У него есть сердце,— протянула бывший морской офицер, — но я думаю... Нет, Нолхан не переступит через себя.
— Тогда обойдемся тем, что имеем, — решил Фарос. — Поднимаем паруса завтра на рассвете.
— Завтра? — удивился такой срочности Напол.
— Большая часть имперских сил сейчас растянута в Куранском океане и Амбеоне. Если атаковать достаточно быстро, они не смогут полностью подготовиться к отпору. — Фарос расстелил большую карту Кровавого моря и части океана. В центре находились острова Митас и Котас, которые минотавр обвел пальцем, и колония Мито. — На все три эти точки необходимо напасть одновременно. Торот, величайший император, завоевавший множество земель, сказал однажды: «Кто владеет сердцем империи, тому подчиняется ее душа». Если все получится, Дом Дрока обречен, а с нашими воинами я в этом не сомневаюсь.
Все повстанцы удивленно посмотрели на Фароса.
— Если большинство легионов распылено к востоку и западу от сердца империи, — возразил минотавр с секирой, — то Защитники расположены на каждом острове.
— А если нам помогут местные жители, недовольные нынешними порядками?
Минотавры задумались — было много Защитников, много истинно верующих Предшественников... но основная масса народа никому не верила. А недовольство среди минотавров росло с каждым месяцем. Это кровавый план... но он может удаться.
— А как насчет Храма? — поинтересовался Напол. — Ты же говоришь, что за жрецами стоит ужасный Моргион?
— Этот смердящий труп, узнает, как заплывать в воды Бога-кондора! — вскочила одноглазая каперша. — Саргас использует его как приманку для ловли кракенов, если те соблазнятся такой жалкой наживкой!
Все расхохотались над удачной шуткой. Сам Фарос ничего не сказал о Саргоннасе, хотя не думал, что Бог следит за ним или ему есть дело до судьбы мятежников.
Эс-Келин продолжил изложение плана атаки, не скрывая деталей. Он знал, что Нефера может подслушивать через шпионов-призраков. Пусть шлет весть Арднору. Пусть использует свою темную магию. Лучше повстанцы умрут в открытом бою, чем их выловят, как крыс, поодиночке.
Через несколько часов Фарос, наконец, замолчал и начал выслушивать предложения от других командиров. Он видел слишком много смертей, чтобы не прислушиваться к ценным советам, но всегда оставлял окончательное решение за собой.
Все разошлись, спеша к своим экипажам, а рядом с Фаросом остался лишь верный Ботанос.
— Вернемся на корабль?
—Иди, заверши приготовления, а мне хочется остаться одному и подумать...
— Как скажешь... — Огромный моряк протиснулся наружу из пещеры.
Фарос смотрел на карту, блуждая взглядом по побережью Ансалона, и думал о Великом Лорде Голгрине и леди Мариции. Однажды он разберется с ними! Глаза минотавра нашли зону ответственности Восточного флота. Здесь Нолхан вступит в смертельный бой... и если победит — усилит раскол среди повстанцев. Если бы он только знал, что случилось...
«Правда может стать известной...»
Фарос огляделся, готовясь к бою, но рядом не было темного фантома Неферы.
«Ты всегда имеешь меня в своем распоряжении...»
Он воззрился на меч.
«Воспользуйся моими возможностями... и я покажу тебе правду...»
Охваченный странным предчувствием, Фарос вытащил клинок, скользнувший из ножен с тонким скрежетом.
«Битва... ты можешь увидеть... судьбу соперника...»
Фарос нахмурился:
— Нолхан? Ты можешь мне показать судьбу Нолхана?
«То, что случается и случится. То, что случилось, не может быть изменено...»
— Тогда показывай!
Он взмахнул рукой, очерчивая мечом круг перед собой. Воздух задрожал, и сквозь мерцание до Фароса донеслись крики и звон оружия. Он наклонился вперед... и тут, без предупреждения, круг окутал его.
Штормовые облака во вспышках молний неслись по небу. Палуба под ногами Фароса качалась, со всех сторон ревели стены огня. Одни минотавры пытались потушить пламя, другие размахивали оружием. Море вокруг корабля было заполнено судами, некоторые уже горели, на других кипела жаркая схватка.
— Они уже рядом! — проревел кто-то. — Приготовиться отражать атаку!
Деревянный корпус застонал, когда в него врезался нос имперского боевого корабля. Абордажные крючья взвились в воздух, связывая корабли намертво. Зашипели стрелы — повстанцы превосходили имперцев по количеству лучников почти в два раза. Раздались крики раненых — под ноги Фаросу упал минотавр с арбалетным болтом в глазу.
— Берегись! — раздался истошный крик.
Огромные копья имперских баллист в щепки пробили правый борт, разрушив часть палубы.
— К бортам! — неожиданно для себя закричал Фарос. — Встретьте их у планшира, не дайте легионерам высыпать на палубу!
Множество воинов кинулось туда, и Эс-Келин последовал за ними — он понял, что видит происходящее через тело другого минотавра, скорее всего капитана.
Теперь уже больше двух дюжин абордажных крюков вонзилось в дерево палубы. Первые легионеры пали под секирами мятежников, но длинные копья и арбалетные стрелы отбросили контратакующих.
Теперь уже на борту имперцев запела труба — и дружные ряды легионеров прыгнули на палубу. Первые умерли быстро, еще несколько провалилось между качающимися бортами, остальные хлынули по палубе.
— Остановите их! — крикнул Фарос.
Полдюжины лучников дали залп, уложив трех противников, но копья позволяли легионерам беспрепятственно занимать плацдарм и закрепляться на палубе. Теперь уже секиры встретились с секирами, мечи впились в плот и напились крови.
— Мачта падает! — заорали справа.
Горящие снасти посыпались сверху, сама мачта прокатилась по палубе. Фарос рванулся назад, но острый зубчатый осколок реи пробил ему левое плечо. Кровь залила серо-коричневый или серебристый мех...
Серебряный с коричневым.
Нолхан!
Фарос наблюдал битву глазами Нолхана.
Над ним склонился коренастый минотавр:
— Лодка готова, мы отнесем тебя на борт!
— Где капитан? — Фарос ощутил удушье.
— Мертв, накрыло первым залпом с баллисты... Милорд, твоя рана... Колыбель Зебоим!
Теперь лидер мятежников узнал и голос Нолхана:
— Помоги перевязать плечо, а потом уходите! Я задержу их сколько возможно, у вас будет время спастись!
— Ты не должен оставаться!
Фарос, он же Нолхан, схватил коренастого за горло:
— Делай, что приказано! Доберись до...
Внезапно заметив приближающегося морского легионера, он оттолкнул собеседника в сторону и дернулся, избегая удара секирой, но застонал от боли. И тут коренастый минотавр бросился на имперца, пытаясь выкрутить у того оружие.
Фарос-Нолхан вскочил на ноги и сделал выпад, но дерущиеся двигались слишком быстро, поэтому клинок вошел в спину спасителя Нолхана. С удивленным ворчанием минотавр осел на палубу.
Нолхан-Фарос, ошеломленный ошибкой, потянулся вытащить лезвие, но слишком медленно. Секира другого легионера разрубила ему голову... Мир превратился в смесь горячей крови и бесконечной муки, в ушах перемещались разные звуки... Фарос-Нолхан попытался схватиться за воздух и рухнул во тьму вечного забвения...
Ночь стала менее густой — Фарос стоял в пещере, держа вздрагивающий меч перед собой. Мятежник испуганно опустил клинок. Без сомнения, он только что пережил смерть Нолхана.
Лидер повстанцев поднес оружие к глазам.
— Когда? — зарычал он. — Когда это случилось?
Но теперь подарок Саргоннаса был подозрительно молчалив. Впрочем, это было уже неважно... Нолхан боролся и проиграл...
Звуки шагов привели Фароса в чувство. В пещеру заглянул Ботанос:
— Все сделано, милорд. Ты готов?
Фарос, не мигая посмотрел на факел, сгоревший почти полностью. Как долго длилось видение?
— Да, можем идти. — Он поднялся, решив ничего не говорить моряку о недавнем видении. Пусть никто пока не знает о гибели Нолхана...
— Что-то не так? — спросил Ботанос, заботливо свертывая карту.
— Нет, планы не меняются, — помолчав, сказал Фарос, невольно оглянувшись.
И бывший раб быстро ушел, избегая новых вопросов. Ботанос пожал плечами и двинулся за последней надеждой восставших на корабль.
Темные
Хааб, старейшина Мито, считал себя прагматичным. Он последовал за Хотаком в Ночь Крови и в награду получил третью по размеру территорию, не считая Амбеона. И Хааб неуклонно придерживался планов развития колонии, как понравилось бы одноглазому императору.
Когда Хотак пал жертвой несчастного случая, хитрый Хааб немедленно все понял и принял сторону Арднора. Он даже принял веру Предшественников, поскольку император оказывал им милости. Конечно, вопросы души его особо не интересовали, но так было проще находить общий язык с Защитниками, которых прислали усилить власть Арднора. Офицеры Ордена ему не нравились, но не стоило с ними ссориться... пока.
Закованная в черные латы фигура появилась на пороге его кабинета:
— Я пришел, брат Хааб.
Когда старейшина задумывался или раздражался, то всегда постукивал кончиками пальцев рук друг о друга. То, что Защитник всегда называл его религиозным званием вместо государственного, тоже раздражало Хааба — и сейчас это выдавали его руки.
— Я очень разочарован в службе наших братьев, брат Малковиус. Сегодня на центральном рынке опять произошли волнения...
Малковиус стянул шлем и провел рукой по стриженой голове. Вокруг его глаз начали проступать красные ободки — признак настоящего фанатизма.
— Было несколько недовольных поставками,— пожал плечами Защитник. — Храм и так сделал все, определив уровень залога каждого гражданина... пришлось арестовать пятерых буйных...
— Двое из которых мертвы.
— Они сопротивлялись аресту.
Хааб фыркнул — смерть врагов трона его не интересовала, а вот поведение Защитников все больше вызывало опасение.
— Мне доложили, что волнение едва не вылилось в бунт.
Глаза Защитника сверкнули:
— Мы выполняли приказ. Наказания будут назначаться согласно вине.
— Но волнения усиливаются! Если так пойдет дальше, замедлится производительность колонии! И тогда выполнение новых приказов трона окажется затруднительным, брат Малковиус. Приказов, которые, хочу заметить, всегда неукоснительно выполнялись в прошлом.
Защитник впервые выказал беспокойство. Удар по планам Арднора одновременно сказывался и на Храме... Меньше всего Малковиусу хотелось подвести леди Неферу.
— Но порядок должен быть восстановлен, — настаивал Защитник. — Дисциплина важна для планов империи!
Старейшина вновь поиграл пальцами.
— Возможно, тебе нужна помощь. Я пошлю половину легионеров из гарнизона под твое начало. Они бездельничают уже два месяца — ожидалось появление мятежников, но, согласно донесениям, угроза миновала.
— Я благодарен, брат Хааб. Те, кто ведет нас, шепнули мудрое слово тебе в уши...
— Да, да, я прослежу... — Старейшина сделал паузу, чтобы вспомнить имя командующей легионом. Она мешалась под руками со времен смерти Хотака и не любила Защитников. Хааб считал ее не слишком умной, поэтому поручил легиону защиту берегов — в основном чтобы избавиться от нее. — Чтобы послали весть командующей Велан...
— Как скажешь.
Малковиус отсалютовал и быстро удалился.
Хааб разнял сплетенные пальцы. Каждое сообщение, достигавшее его стола, говорило о появлении мятежников или в Керне, или далеко на востоке империи. Ясно — восставших просто рвут на куски. Но старейшина знал Велан — просто так командующая не будет подчиняться Защитникам... Тогда она либо забудется и в протестах перейдет невидимую границу, оклеветав трон... либо покорится Малковиусу.
— Где они? — бормотала Мариция, разглядывая Кровавое море. — Неужели решили использовать галеры?
— Конечно, Великий Лорд не глуп. — Могучий, бочкообразный моряк говорил удивительно тихо. Голос капитана Ксира противоречил его огромному телу. Только седая полоса меха на спине говорила о годах, проведенных на море, иначе его можно было принять за молодого салагу.
Как капитан «Приносящего Бурю», Ксир первым сообщил об исчезновении Бастиана в море. Он не бросил поисков сына Хотака, когда другие давно их прекратили. Такое поведение сразу приглянулось Мариции, которая сделала его командиром всей эскадры.
— Да, Голгрин точно не глуп, — согласилась она.
Внезапно закричал дозорный; слова унесло ветром, но смысл был и так понятен. Мариция посмотрела на запад — прибытие Великого Лорда с этого направления удивило ее. Имперская разведка сообщала, что большинство кораблей людоедов скапливается на севере. Или Голгрин сделал крюк, скрывая положение дел, или ее офицеры ошибались. Мариция сделала мысленную пометку заняться этим вопросом — нельзя допустить, чтобы такое количество людоедов приближалось к Амбеону.
Большинство кораблей Голгрина некогда принадлежало другим расам, включая минотавров, но они были обработаны, чтобы подражать имперскому флоту. Командующая видела большие суда под людоедским флагом, на котором был выведен кровавый кинжал на коричневом фоне. Цвет эмблем подозрительно напоминал оттенок ее меха.
Без сомнения, первый корабль являлся флагманом Великого Лорда, но Мариция настояла на официальном запросе. Моряк на носу выдул из трубы пять быстрых нот и одну более долгую и высокую по тону. Через несколько мгновений сигнал пришел обратно, переданный наоборот.
— Спустить лодку, капитан!
— Со всем уважением, миледи, но не лучше ли ему самому прибыть к нам?
Уши Мариции дернулись.
— «Приносящий Бурю» — самый совершенный корабль в империи. Уверена, Голгрин страшно захочет узнать его пропорции и размеры парусов. Пусть его корабелы зарисовывают наш флагман издалека, не хочу посвящать людоеда в мелкие детали. Хоть они и союзники... но не стоит доверять даже им.
— Я с этим не поспорю, миледи.
Ксир отвернулся отдать приказ. Через несколько минут длинная шлюпка качалась на волнах. Мариция взяла с собой лишь двух воинов — чем больше минотавров на борту людоедского корабля, тем больше возможность неприятностей. Ее солдаты первыми не начнут потасовки, но на удар ответят ударом.
Четыре гребца вспенили веслами волны Кровавого моря. Пока они плыли, Мариция сама изучала флагман Великого Лорда. Он было очень новым и хорошо сделанным, вероятно, захваченным не так давно у минотавров, — командующая еще могла различить старое имперское название, теперь грубо стесанное и замененное забавными символами, из которых людоеды составляли свои имена. Кажется... «Рука, которая пожирает все». Что оно означает? Наверное, имеет отношение к самому Голгрину. С момента потери конечности людоед выпячивал отсутствие руки различными способами.
«Рука» медленно покачивалась на волнах, на палубе никого не было видно. Когда Мариция уже собиралась крикнуть, людоед в сером килте вскочил на фальшборт и скинул вниз веревочный трап. Гребцы поймали его и растянули, проверяя прочность; первым стал подниматься воин, за ним Мариция и прикрывал ее снизу второй охранник.
— Всегда рад на борту долгожданной крови Хотака, императора и кхана Амбеона! Добро пожаловать! — Голгрин как всегда щеголял в роскошном наряде, делавшем его больше похожим на эльфа, чем на повелителя людоедов. Его плащ подметал палубу, а грива была расчесана и вымыта лучше, чем у Мариции, из-за сырости подобравшей ее в хвост.
За повелителем тенью возвышался неповоротливый Нагрок, как всегда не смотревший ей в глаза. Жаболицый людоед глазел куда угодно, на воинов, на Голгрина, но старался не встречаться взглядом с Марицией. Она решила потом разузнать про него подробнее.
Гребцы тронулись в обратный путь, к «Приносящему Бурю». Это служило доказательством доверия к хозяину и демонстрацией полной уверенности в своих воинах.
— Приветствую Великого Лорда Керна! Освободителя Блотена и Защитника Жителей! Благодарю за гостеприимство!
— Это удовольствие, — усмехнулся тот. — Но пройдем в каюту, там можно беседовать с большим комфортом!
Мариция шла рядом с Голгрином, ее телохранители позади, а Нагрок вышел вперед. И снова Мариция обратила внимание на его странное поведение.
На страже у каюты стояли два гиганта-людоеда из Блотена. По лающему приказу Нагрока они подняли секиры, образуя арку. Голгрин учтиво пропустил Марицию вперед:
— Прошу! Гость всегда проходит первым!
Зашедшая внутрь командующая не смогла не удивиться — в отличие от ее собственной каюты эта блистала роскошью. Стены были задрапированы разноцветными шелками, оттеняя богатые резные панели, прозрачная завеса, свисающая с потолка, придавала каюте сказочный вид. Не было столов и стульев — одни бесчисленные подушки и мягкие ковры, оставшиеся от эльфийского королевства. Сбоку стояли инструменты для письма и маленькая тренога для карт. На пуфиках расположились блестящие кубки и высокая стеклянная бутылка вина. Каюта удивительно походила на комнату Великого Кхана — Мариция все больше приходила к этому выводу, вспоминая единственный визит в Керн.
Внезапное движение в углу каюты поразило Марицию: там на коленях стояла эльфийка-рабыня с завязанными на минотаврский манер волосами. Она была настолько эфемерна, что Мариция с трудом отличала ее от интерьера.
— Присаживайся, — предложил Голгрин.
Командующая устроилась среди подушек, отстегнув меч и кинжал, но держа их в границах досягаемости. Последний восхитил Голгрина:
— Какое изящное лезвие, костяная рукоятка, превосходная сталь... Легион, да?
— Подарок отца в день начала службы. Я очень дорожу им.
— Естественно!
Нагрок попытался помочь господину, но тот прекрасно справился и сам, ловко действуя одной рукой. Телохранители и Нагрок уселись поближе к хозяевам — Мариция видела, как нахмурился Голгрин, но, перехватив ее взгляд, улыбнулся.
— Немного вина? — Людоед щелкнул пальцами, и эльфийка выбежала из своего угла, быстро налив хозяину. Кажущееся благодушие Голгрина немедленно исчезло — Великий Лорд ударил девушку тыльной стороной руки и зашипел на нее по-людоедски. Мариция достаточно знала их язык, чтобы понять — еще одна ошибка станет для нее последней.
— Сначала гостье! — указал Голгрин.
Эльфийка бросилась к командующей и наполнила ее бокал. Но прежде чем Мариция успела глотнуть, рабыня первой отпила, проверяя жидкость на отраву. Когда Голгрин тоже потянулся за бокалом, эльфийка сняла пробу и у него.
— Вся возможная забота должна быть оказана, верно? — глубокомысленно протянул людоед, вертя кубок в пальцах. — А вино превосходное.
Яды были хорошо знакомы минотаврам, а Голгрин имел основания опасаться за свою жизнь.
— Эльфийское? — пригубила восхитительный напиток Мариция.
— Да. Редкое удовольствие, как проходящие года...
Мариция никак не могла понять некоторых фраз Голгрина на всеобщем. Иногда он выражался крайне изысканно, а иногда странно и косноязычно.
— Милорд... — начала Мариция, опуская бокал.
— Пожалуйста, я настаиваю, зови меня просто Голгрином!
— Прекрасно. Я хотела бы пролить свет на нашу миссию. Я знаю, мы оба не из тех, кто...
Отдав кубок рабыне, Голгрин замахал рукой:
— Сначала давай перекусим, а потом поговорим о сложных вещах...
Великий Лорд щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Тогда людоед ощерился и оглянулся на Нагрока. Секунда — и тот выбежал из каюты.
Мариция, наверное, слишком долго смотрела на него, потому что Голгрин немедленно пояснил:
— Прости старого бедного Нагрока, его брата Белгрока недавно убили...
— Белгрок мертв?— Она вспомнила младшего брата, командовавшего людоедами во время освобождения Амбеона.
— Да, в Нераке еще неспокойно... Некоторые из Рыцарей Тьмы сражаются до сих пор...
Голгрин говорил безразличным тоном, как о погоде или облаках. А ведь эти двое, Мариции доносили шпионы, были весьма приближены к Великому Лорду.
— Значит, вы исследовали Нераку? — внезапно спросила командующая. — А я и не знала. Не думала, что рыцари активны на востоке, мне докладывали, что они отступили на запад.
— Просто отряд разведчиков. Проверка боем.
Мариция нахмурилась — больше она ничего не знала. Вернулся Нагрок, а за ним семенили четыре раба с подносами. Ноздри Мариции уловили чудесный аромат — на двух блюдах лежала прекрасно прожаренная козлятина. Ее поднесли Голгрину, и тот одобрительно кивнул. Людоед указал на поднос с большим куском, и его подали Мариции. На других блюдах были фрукты и миски с ароматно пахнущим красным супом.
Такой трапезы на борту людоедского корабля она не ожидала. Голгрин удовлетворенно хихикнул:
— Эльфы — повелители еды!
— Давно не ела мясо, так тонко приготовленное. Разве эльфы искусны в этом?
Голгрин уже смеялся:
— Всему можно научить. Они прилежно учатся!
Потом повторился ритуал дегустации, и только тогда все приступили к еде. Мариция накинулась на козлятину, обнаружив, что ее вкус еще лучше, чем запах, но все время исподтишка поглядывала на Нагрока. Тот, казалось, мрачно размышлял, не сводя глаз с минотавров.
Раньше Мариция имела с ним дело, но никогда людоед не выказывал такой открытой враждебности. Она решила быть начеку.
Рабыня помогала Голгрину есть и даже иногда кормила, как маленького ребенка. Сам Великий Лорд в это время говорил об успехах их союза, настоящих и будущих.
— Об Амбеоне все отзываются только в превосходной форме! Крепости выросли за пределами старого Сильванести! Много урсув суурт строят новое королевство, верно?
— Мы стараемся сделать многое. Но мне говорили, людоеды тоже процветают, разве не так?
— Все прекрасно. — Голгрин ответил слишком быстро, поднимая кубок. — И мы еще больше прославим предков делами!
Людоед сделал паузу, поправляя цепь на груди, — это движение Мариция видела часто. Каждый раз под тканью что-то перемещалось. Прикидывая, чтобы это могло быть, она поддерживала беседу:
— Есть ли необходимость в поставках?
— Как мило со стороны минотавров. Но, боюсь, нам ничего не надо.
Еду унесли, и Голгрин расслабился — в чуть неудобной позе, на взгляд Мариции, отчего пролил несколько глотков вина. Он движением руки отослал всех рабов, включая даже служанку.
— Было бы лучше, если бы мы поговорили без свидетелей, — прошептал он пораженной командующей.
— Ты имеешь в виду и телохранителей?
— Это было бы мудро, — сухо сказал людоед.
Мариция немного подумала, а потом повернулась к своим воинам:
— Ждите меня снаружи.
— Но, миледи, тебе не надлежит...
— Вы слышали приказ? Оба. Снаружи.
Голгрин кивнул:
— Я все понимаю и в знак дружбы удалю своего телохранителя первым.
Нагрок с неохотой вышел, следом потянулись и минотавры.
Мариция посмотрела на Великого Лорда и произнесла:
— Не волнуйся, я смогу убить тебя и без их помощи.
— Это была бы забавная битва, без сомнения, — безрадостно сказал Голгрин. — Интересный бой, Мариция. Самый интересный.
Это был первый раз, когда людоед назвал ее просто по имени.
— Продолжим, Голгрин. Нам надо скоординировать планы, ибо мятежники уничтожили слишком многих — и людоедов, и минотавров. Я хочу его голову.
— Прекрасно тебя понимаю.
— Не думаю, что понимаешь. Я имею в виду, что хочу лично распотрошить Фароса. Видеть дергающееся тело, вспороть ему брюхо и отрубить рога. Ясно?
Голгрин широко улыбнулся, обнажив клыки:
— Звучит по-людоедски, Мариция, очень по-людоедски!
— Он убил моего брата, и я требую мести!
— Тут мы солидарны. Но мне Фарос тоже нужен. — Великий Лорд выставил вперед обрубок руки.
— Ты потерял только руку, а я...
Голгрин прервал ее:
— Для урсув суурт рука важна?
Мариция вспомнила колонны инвалидов... неполноценных минотавров, не годных к войне. Потеря руки способна ужасно понизить жизненный статус имперца.
— Безусловно да.
— А людоедам без нее — смерть. — Он сорвал повязку, показывая прижженную рану. — Однозначная смерть.
— Но ты выжил...
Снова последовала безрадостная усмешка:
— Но я же — Голгрин.
Здоровой рукой Великий Лорд потянул цепочку на шее, вытаскивая непонятный сверток.
— Я выжил, Мариция, но еще и многое запомнил. Потому ношу это у сердца — для освежения воспоминаний.
Он дернул шелк на свертке, и перед Марицией закачался ужасный талисман — мумифицированная рука. Рука Голгрина.