Кнаак Ричард. Империя крови

   «Драконий Гребень» понесся с такой скоростью, с какой еще не ходило ни одно парусное судно на Кринне.
   — Держитесь крепче,— заорал Фарос.— Цепляйтесь, за что только можете!
   Зная злые шутки Зебоим, он ожидал увидеть другие суда эскадры далеко позади, но они так же неслись вперед.
   — Боги над нами! — Обвязанный тросом Ботанос показался рядом. — Что же ты попросил у нее?
   — Хотел попасть домой побыстрее!
   — А уточнил, что желаешь вернуться целиком, а не по частям?
   Фарос промолчал. Не обращая внимания на страх других, он нетерпеливо смотрел вперед. Империя ждала его.
 

Возвращение в империю

 
   Командующий Баккор заметил легионеров, возвращаясь с инспекторской поездки. Зная, что его солдат нет поблизости, он насторожился.
   — У нас гости, — сообщил он трем охранникам.
   — Да, командующий, — кивнул старший.
   Ему не нужно было видеть эмблемы на латах — презрительное поведение выдавало Хрустальный легион.
   Двадцать Защитников против четырех солдат.
   — Командующий Баккор, легион Виверны?
   — Ты знаешь, кто я, капитан Талак, — хмыкнул Баккор.
   Защитники начали окружать его отряд.
   — Именем командующего-прокуратора Приаса ты арестован по подозрению в мятеже.
   — Это я мятежник? Твой драгоценный начальник знает, что я верный солдат императора.
   — Если будешь сопротивляться, — взвизгнул Талак, — применим силу.
   — Силу... вроде этой? — Баккор свистнул.
   Капитан Защитников дернулся в седле, когда несколько его воинов пали от рук спрыгнувших с деревьев фигур с короткими секирами.
   — Никто не посадит Виверну в клетку в лесу!
   Вокруг уже закипела горячая схватка — шипастые перчатки против булав.
   — Еретик! — вопил Талак, нанося удар за ударом.
   Баккор неплохо управлялся с мечом, но ему было тяжело отбивать яростные выпады фанатика. Видя, что Талак не уступает, командующий изогнулся в седле и вонзил кинжал в живот противника, ниже кромку доспехов.
   Скорчившись от боли, капитан, верный Нефере и вере, тяжело свалился с седла. Остальные Защитники не пожелали сдаваться, и опытным Вивернам пришлось истребить их всех. Один из спрыгнувших с деревьев, высокий минотавр, подошел к Баккору:
   — Сопротивление устранено.
   — Прекрасно, Валек. Но все же следовало идти рядом с нами — они могли напасть милей раньше.
   Первый хектурион фыркнул:
   — Я оставил половину легионеров там, а другую повел сюда.
   — Да... — Баккор посмотрел на мертвецов. — Потери?
   — Семь наших против их двадцати одного. Плюс четыре раненых, два серьезно. Они хорошо бились — для воинов, не ожидавших засады.
   Баккор сплюнул:
   — Минотавры против минотавров... Когда же честь вернется в империю, как утверждал Хотак?
   — Надо спросить его сына, — пожал плечами Вацек.
   — После чего умереть на шахтах. — Командующий мрачно посмотрел в сторону Ардноранти. — Значит, Приас форсировал события. Сообщи всем нашим — Защитники применили силу.
   Вацек кивнул.
   — И еще... поговори со всеми легионерами... Убедись, что все понимают, что мы делаем.
   — Да, Баккор! Защищаем новую империю!
   — Точно, — кивнул командующий.
   Когда офицер ушел, он вытер меч об траву и повернулся к телохранителю.
   — Да, мы защищаем истинную империю... интересно, как к ней относятся мятежники...
 
   За ночь суда с невиданной скоростью пересекли океан. Фаросу начало казаться, что многих суденышек они не досчитаются, — слишком уж сильным был ветер.
   — Во имя Бездны! — ревел Ботанос. — Сколько можно так нестись, уже рассвет занимается!
   И тут же волны и ветер стихли.
   Паруса обвисли, лишь вода журчала вдоль корпуса. Несмотря на безумную гонку, все корабли застыли на своих местах, там, где их оставила удивительная волна.
   — Вывесьте сигналы остальным и проведите осмотр корпуса, — крикнул Ботанос.
   Удивительно, но никто не сообщил о серьезных поломках, даже паруса остались целы почти у всех.
   — Невероятно, — не уставал бормотать моряк.
   — Она посылает нас на войну... Дань мы заплатим позже, — сказал Фарос. — Ты можешь определить, где мы сейчас?
   Предводитель мятежников отказался ложиться спать и провел все утро на ногах, высматривая землю. К полудню на горизонте что-то показалось...
   — Что это? — спросил Фарос подбежавшего и протирающего глаза Ботаноса.
   — Судно!
   — Мы сможем их перехватить?
   Моряк сделал быстрые вычисления.
   — Да, запросто!
   Четыре корабля эскадры принялись отрезать неизвестному путь к бегству, а «Гребень» двинулся ему навстречу. Когда они приблизились, судно дернулось, пытаясь уйти, но время было уже упущено.
   На борту находились минотавры, и Ботанос показал капитану корабля лечь в дрейф, но в ответ получил залп из катапульты.
   — Они плывут под флагом императора, — прорычал моряк.
   — Идите на абордаж, только не повредите судно.
   — Сделаем, что сможем...
   «Гребень» дал залп из баллисты, и копье разнесло кусок кормы — на палубе забегали вооруженные минотавры.
   — Надо закончить дело быстро! — крикнул Фарос, обнажая оружие.
   — Спустите флаг! — крикнул Ботанос.
   Три стрелы, пролетевшие рядом, послужили ответом.
   — Ну, мне это надоело! — Ботанос повернулся к помощнику. — Крючья готовы? Тащите их сюда!
   Корабль Фароса был уже в мертвой зоне для использования катапульты, но другие суда мятежников начали обстрел.
   — Еще раз прошу, оставьте его на плаву...
   — Мои парни все знают, Фарос!
   Повстанцы метнули абордажные крючья на палубу врага. Несколько минотавров пало под стрелами противника, но уже больше дюжины крюков надежно удерживали имперца возле «Гребня».
   А с другого борта уже летели крючья с корабля Тинзы.
   С ревом на имперское судно хлынули мятежники, легионеры не могли биться достойно на два фронта. Фарос первым перепрыгнул через борт, круша всех на своем пути. Среди защищающихся громкие и четкие команды отдавала капитан, седая женщина низкого роста. Прежде чем Фарос смог пробиться к ней, меткий выстрел мятежника успокоил капитана навсегда.
   После гибели командира сопротивление утратило всякую четкость, солдаты теперь походили на испуганное стадо. Фарос первоначально собирался казнить всех, но сейчас решил, сохранить жизни сдавшимся.
   — Судно прекрасное, — сказал Ботанос ему позже. — Несмотря на повреждение кормы и палубы, выдержит короткий маршрут. Да и в битве не подведет.
   — Назначь сюда команду и капитана...
   — Да, милорд!
 
   Предводитель мятежников сидел в каюте, рассматривая приведенного сгорбившегося минотавра с подбитым глазом.
   — Значит, ты остался последним выжившим из команды судна...
   — Меня зовут Орим, — пробормотал тот. — Возьми мои рога и покончим с этим.
   Фарос выхватил меч и приложил к рогу — острое лезвие легко вошло в костистый нарост. Как он и ожидал, Орим задрожал от унижения и боли. Рога для минотавра означали куда больше, чем потеря руки или ноги...
   — Ты можешь сохранить их, если ответишь на два вопроса.
   Пленник взглянул с надеждой.
   — Какой остров лежит ближе всего к нам?
   Орим едва не рассмеялся, но меч у рогов заставил минотавра стать смертельно серьезным.
   — Вы плывете в этих водах и не знаете? Да овражные гномы куда лучшие моряки...
   — Название! — Фарос нажал на клинок.
   — Стой! Мито конечно, какой еще другой остров может быть здесь?!
   Мито.
   Сын Градиса почти услышал смех Морской Королевы. Она вернула их в империю — теперь они со всех сторон окружены имперскими портами. А Нетхосак прямо по курсу.
   — Мито, — произнес Фарос, смакуя слово. — Эй, уведите пленника!
   Ботанос покачал головой, глядя на карту.
   — Нападать на Мито — впустую тратить время. Кто-нибудь успеет послать весть в Нетхосак, и их флот прибудет раньше, чем мы отчалим от берега!
   Фарос задумался:
   — А ведь они действительно так сделают!
 
   Старейшина Хааб сплел пальцы. Секретные письма с Амура и других колоний не пришли. Ладно, опоздать может любой, но курьерский корабль не показывается уже третий день...
   Осторожно постучал помощник.
   — Прибыл брат Малковиус...
   Уши Хааба дернулись, и он фыркнул:
   — Пусть войдет.
   Черная фигура прогромыхала:
   — Брат Хааб...
   — Пусть Предшественники ведут тебя, брат.
   Малковиус снял шлем и уселся.
   — Старейшина, есть ли свежие известия?
   — Я сам обеспокоен — ни один корабль не прибыл вовремя.
   — Храм обещал прислать важные инструкции. Постройка новых святилищ в каждой колонии должна быть закончена одновременно. Я должен...
   — Мне известны твои потребности, брат. Я уже выслал разведчика пройти по маршруту курьера и узнать, что случилось. Если будут новости, я сразу извещу тебя, брат.
   — Есть еще проблема. Командующая Велан не выполняет мои приказы. Недавно отказалась сдать запасы в мое распоряжение.
   — Ерунда, — поморщился Хааб. — Я уже написал приказ об ее отстранении...
   Снаружи раздался шум. Хааб и Малковиус бросились к окну, выходящему в порт.
   — В гавань заходит судно.
   — Это курьер, наконец-то!
   — Нет, смотри, за ним еще три паруса...
   Хааб наблюдал, как четыре больших военных корабля втягиваются в гавань Страсгарда, отрезая выходы из нее.
   В этот момент донесся хриплый звук рога.
   — Это северные заставы! Сигнал о нападении!
   Другой звук наполнил комнату... Старейшине показалось, что он слышал его на службе в прежние годы... Стена перед ними взорвалась обломками и трухой. Во все стороны полетели мелкие камни.
   Хааб вылез из-под бревен; левая нога онемела, по щеке лилась кровь. Кто-то сделал прекрасный выстрел из катапульты...
   — Стража! — закричал он, потом повернулся к Защитнику. — Брат Малковиус?
   Латы минотавра лопнули, а упавший камень проломил голову.
   Ворвались легионеры.
   — Старейшина, мятежники на острове! Они бегут к городу!
   — Я понял уже, глупец! Пошли птицу в Нетхосак! Быстрее!
   Он сам побежал к птичнику. Каждая птица была выращена в отдельном месте и могла вернуться домой. Название города значилось на клетке. Хааб быстро написал послание, привязал его к ноге нужного крылатого посыльного и подбросил птицу в небо, потом подумал и, сделав несколько копий, выпустил еще трех птиц — для надежности. Теперь он мог вздохнуть свободнее — император получит весть и скоро прибудет вместе с флотом. А пока его легионеры и Защитники будут держаться.
   — Найди помощника Малковиуса, — схватил он за рукав ближайшего воина. — Скажи, что я принимаю командование Защитниками именем императора... И прибавь: дух Малковиуса настоял на этом решении!
    —Да, старейшина!
   Хааб ощупал ногу — кость была цела, и он даже улыбнулся.
   — Мы прикончим всех проклятых мятежников! Может, я добуду для императора голову их лидера...
   Старейшина посмотрел на порт и корабли.
   — Вот глупцы! — рассмеялся бывший капитан-ректор. — Что они хотят получить таким манером?
 

Благословение Моргиона

 
   Людоедский флот скользнул в южную гавань, укрытую скалами и находящуюся недалеко от Амбеона.
   Флагман Голгрина первым спустил трап, по которому сошли сам Великий Лорд и его неповоротливые телохранители.
   Потом свели любимого жеребца Великого Лорда, неуверенно ступавшего по сходням, тащили кипы пергамента из козьих шкур, клетки с почтовыми птицами и многое другое.
   Голгрин склонился над клеткой, выискивая посыльного, которого тренировали для передачи сигналов между людоедами и минотаврами. Он сам растил птицу, видимо, поэтому она выжила единственная из всех.
   — Халаг и кира тук? — спросил он задумчиво.
   — Восаги мун дрека, — поклонился подручный, показывая на солнце и выставив три пальца.
   Великий Лорд потряс клетку и вытащил гонца. Птица сначала испуганно забилась, потом узнала людоеда и уселась на обрубке руки.
   Голгрин достал из ее мешочка первое письмо и прочел новые бессмысленные требования императора. Какая чушь... он потянулся к другому листу пергамента.
   — Из Амбеона... — пробормотал людоед.
   То, что он там прочитал, заставило его глаза изумленно расшириться:
    «...вооруженное столкновение между легионами... Армия и Храм...»
   Остальное сообщение уже не представляло такой важности. Легионы, верные Мариции, восстали против Предшественников. Причины этого понятны, но какая теперь разница...
   Голгрин счастливо улыбнулся — если Боги вернулись, они тоже должны смеяться вместе с ним.
   Он смял сообщения и понес птицу обратно в клетку. Необходимо срочно перебросить силы на юг, обставив дело так, будто он хочет навести порядок в неспокойных землях.
   Птица вопила и растопыривала крылья, не желая возвращаться обратно в узилище, и больно клюнула людоеда в палец. Голгрин перестал улыбаться и одним движением свернул крылатому вестнику шею.
   Он бросил труп на стол, отряхнув руки от перьев, — после таких новостей нет нужды держать гонцов для связи с урсув суурт. Они теперь отдельно, как его потерянная рука.
   — Гаи и кира нун! — Голгрин указал на птицу, требуя убрать тело.
   Через несколько минут он вскочил на жеребца, нетерпеливо гарцующего на обрывках указа Арднора, втаптывая его и договор о союзе в грязь.
 
   Бесчисленные имперские суда сходились к Мито, готовясь захватить безрассудных мятежников. Фарос, наконец, загнан в угол...
   Но Эс-Келина там уже не было. На острове остались капитан Тинза и Напол, которые должны были занять круговую оборону и держаться как можно дольше. Они сами вызвались на эту миссию, зная, чем она может закончиться.
   — Мы подошли ужасно близко, — бормотал Ботанос, — а те грозовые облака даже в темноте выглядят подозрительными.
   — Они такие и есть. — Кольцо и меч мягко вибрировали, предупреждая Фароса об опасности.
   «Остерегайся ее... Остерегайся ее...»
   — Фарос...
   — Что?
   Ботанос замялся:
   — Ничего, просто в последний раз такое лицо я видел у командующего Рахма... перед смертью.
   Под штормовыми облаками показались вершины.
   — Аргонская Цепь.
   — Ты уверен в плане? Переход через южные области займет минимум неделю, нужно будет миновать охраняемые шахты...
   — Не совсем так. Есть один секретный порт, который не указан на имперских картах... — Фарос вздохнул. — Эти горы были последним видением Митаса; когда меня увозили на людоедских галерах...
   Ботанос мудро промолчал.
   Фарос не ожидал встретить серьезного сопротивления в маленьком порту — он многое запомнил, когда легионеры гнали его из шахт на корабли. В гарнизоне находилось не больше сотни легионеров.
   Его кольцо вспыхнуло, указывая на юго-запад.
   — Туда...
   Корабли изменили курс, передав по цепочке сигналы. Сейчас никто не хотел рисковать.
   — Впереди корабль!
   — Следуй за ним, он явно направляется туда же, куда и мы...
 
   Огни порта зажглись через полчаса. Судно впереди беззаботно шло, не думая ни о каких неприятностях.
   — Сигнализируй всем сбавить ход, — приказал Фарос. — Мы войдем в гавань первыми.
   — Ты уверен?
   — Будет лучше, если нас примут за имперцев.
   Темнота и низкие облака теперь играли на стороне мятежников, укрывая их от любопытных взглядов. Им что-то крикнули с берега, но Ботанос промолчал. К причалу, где они должны были кинуть швартовы, уже направлялся офицер-декарион.
   — Эй, там, на борту, где капитан?
   Ботанос подошел к планширу.
   — Здесь я.
   Позади него уже затаился ударный отряд. Фарос замер с поднятой рукой.
   — Проклятая погода, — ворчал офицер. — Как называется твоя посудина? Никак не разберу... По чьему приказу приплыли?
   Ботанос назвался именем курьера, недавно захваченного вместе с судном. Офицер просмотрел весь список, но не нашел искомого.
   — Надо получить официальное разрешение, — крикнул он, — иначе вы не смеете бросить якорь!
   — Дай хоть переждать непогоду, — пробасил Ботанос. — Потом сразу отплывем...
   Декарион махнул рукой, и моряки приняли швартовы.
   — Все в порядке,— шепнул капитан Фаросу.
   — Трап...
   — Совсем забыл, у нас на борту раненый, ему совсем худо!
   Офицер нахмурился:
   — Хорошо, тащите его на берег, но сойдут только носильщики!
   Моряки Ботаноса немедленно скинули сходни, а офицер ушел, оставив на страже двух легионеров. Мятежники посыпались с корабля на берег. Легионеров зарезали тихо, никто не поднял шума.
   Рог тревоги запел, только когда Ботанос уже захватил причалы и вязал команду соседнего судна. Фарос определил, где находится форт, и кинулся к нему с маленьким отрядом. Легионеры даже не успели закрыть ворота.
   Мятежники на ходу стреляли из луков — казармы были хорошо освещены и прицелиться не составляло труда. Два имперца упали, совсем перекрыв путь тяжелым створкам. Фарос был уже внутри и бился с декарионом, пытавшимся закрыть телом проход. Убив офицера, бывший раб заметил и командира форта, седого хектуриона огромного роста.
   Кинувшись к нему и отбиваясь по дороге от легионеров, Фарос крикнул:
   — Сдавайтесь, и я сохраню вам жизни!
   Хектурион повидал многое на своем веку, поэтому, увидев, сколько мятежников продолжает вбегать в ворота, беспрекословно сложил оружие.
   Когда весть о падении гарнизона дошла до порта, последние очаги сопротивления немедленно прекратили сражаться.
 
   Ботанос, весь забрызганный кровью, ввалился в кабинет хектуриона, где теперь сидел Фарос.
   — Прекрасный план, сработал безотказно!
   Предводитель мятежников просматривал бумаги и карты.
   — Передай сигнал остальным нашим кораблям заходить в порт. Мне нужны все силы и капитаны, особенно когда ты занят другими заданиями.
   Моряк взглянул исподлобья:
   — Какие это другие задания? Никаких отговорок, милорд, я и так уже дважды должен тебе жизнь! У меня на «Гребне» прекрасный помощник, он справится, а я отправляюсь с тобой!
   — Тогда разгружайся и отсылай корабль в море, не занимай место.
   К маленьким пирсам могло пристать только четыре корабля одновременно, поэтому моряки работали на пределе сил, разгружая трюмы.
 
   Постепенно маленькая армия обрела форму. Им пришлось оставить почти всех лошадей и взять из гарнизона несколько катапульт. В остальном главным оружием оставались отвага и храбрость.
   На картах хектуриона были отметки о месте расположения двух ближайших легионов. Несмотря на сообщения о мятежниках Мито, Арднор на всякий случай выслал войска во всех направлениях.
   — Они стоят на юг от Варга... Именно на случай уловки с Мито...
   Фарос указал на залив между столицей и Варгом.
   — Нефера ждет высадки тут, здесь могут пристать большие лодки.
   — Поэтому ты послал несколько шхун туда?
   — Ну, нельзя же разочаровывать стратегов Дрока!
   — Да уж, — проворчал Ботанос. — Они ждут ударов именно там, где их можно нанести. А вот как мы сами перевалим через горы?
   Гром сотряс скалы до основания, и капитан выругался.
   — Надеюсь, погода не ухудшится и нам не придется спешить в скалах,— хмыкнул он.
   — Скорости мы не снизим, не надейся, — пообещал Фарос. — И погода — самая маленькая наша проблема.
 
   Над Нетхосаком бушевал шторм. Жители столицы попрятались по домам, давно уяснив, какое это плохое предзнаменование.
   Леди Нефера гордо стояла в центре рисунка, где творила первые заклятия. Вокруг нее трепетали мертвецы, скованные ее железной волей. Сегодня она использует их как никогда. Этой ночью боль и страдания призраков усилятся десятикратно.
   Такир парил над залом, вспоминая старые времена и подергиваясь от жажды крови.
   — Время уже настало, — сказала Нефера. — Мой сын давно должен быть уже здесь... Такир!
   Фантом исчез, потом возник возле нее.
   «Твой потомок уже рядом, повелительница...»
   За стеной послышались шаги. Нефера, не отрывая взгляда от символов Бога, распахнула взмахом руки створки дверей, в которых появился император в черных доспехах. Арднор чуть замялся, входя в зал, — он не видел мертвецов, но всегда их ощущал.
   — Я пришел, мать, когда договаривались!
   — Ты едва не опоздал... подойди ко мне, сын мой.
   Арднор приблизился и склонился перед леди Неферой, он так долго общался с матерью, что тоже ощущал силу темного Бога.
   Только Такир имел право стоять рядом с жрицей, и теперь глаза фантома сверкнули ревностью.
   — Он сделал тебя своим фаворитом на этом смертном плане, Арднор, — с любовью сказала мать, возлагая сожженную руку на лоб сына.
   — Я благодарен, мать! Что мне надо делать?
   — Будь сильным телом, — ответила она. — Будь сильным душой...
   Ее рука чуть нажала на голову Арднора, и огромный минотавр заорал от боли, пробуя вырваться, но напрасно. Хрупкая жрица удерживала атлетически сложенного минотавра прикованным к плитам зала.
   Со всех сторон к нему заскользили жрицы, окутанные призрачным пламенем, — их лица были даже более искажены страданием, чем лицо Арднора. Когда они упали и забились в конвульсиях, пламя вспыхнуло над Неферой и ее сыном.
   — Я прикасаюсь к тебе, — сказала верховная жрица императору, — но это он благословляет тебя... Моя рука накладывает заклятие, но это его магия...
   Арднор сдержал крики и терпел, лишь слезы лились из его глаз.
   — Я... благословлен... его... силой... Я... всего... лишь... орудие... в... его руках!
   Зеленый огонь вспыхнул вокруг руки матери, превращая мех на ней в пепел. Такир влился в тело повелительницы, та задрожала и закрыла глаза. Когда веки жрицы поднялись, ее глаза превратились в кровавые сферы без зрачков.
    — Приди ко мне...— Голос не принадлежал ни Нефере, ни Такиру. — Приди ко мне!
   Все призраки теперь рванулись внутрь жрицы — а огонь в руках запульсировал невыносимо ярко...
   Арднор не выдержал и закричал снова — император словно превратился в зеленую статую. Глаза Неферы сузились, и никогда не слышанный смех прогрохотал по залу...
   С мощным ревом Арднор опрокинулся назад и потерял сознание. Из тела Неферы рванулись измученные призраки, стремясь убежать как можно дальше от невыносимых даже для них мучений. Последним выплыл Такир — лишь жалкой тенью, но пытаясь выглядеть бодро.
   Нефера пришла в себя, ее глаза вновь стали обыкновенными. Она провела рукой по гриве — та стала совершенно седой. Блуждающий взгляд жрицы остановился на императоре.
   — Восстань же, мой сын! Пристало ли валяться на полу фавориту?
   — Нет, мама... — прохныкал тот, похожий на призрака. — Сейчас...
   И Арднор встал. Его голова уперлась в потолок. Он и раньше был гигантом среди минотавров, но теперь размерами сын Неферы превосходил людоеда. Часть его меха теперь стала зеленой, а на лбу горела белым пламенем перевернутая секира. Дар Моргиона.
   — Я... — Голос гиганта становился все более мощным. — Я егофаворит!
   Он взмахнул рукой, и в воздухе сформировалась огромная булава. Повернувшись к сияющим знакам Моргиона, император прокричал:
   — Я твоя рука! Я твое оружие! — Стены сотряслись от громового звука.
   Навершие булавы загорелось зеленым огнем. Арднор сделал движение рукой, словно вытягивал что-то из теней. И те действительно явились перед ним — отдаленно напоминая воинов разных рас.
   — У Мариции есть командующие. Теперь они есть и у меня, — гордо сказал Арднор, посмотрев на мать. Перевернув булаву в символическом жесте, Первый Командир проревел: — Моя жизнь твоя, отныне и навсегда!
   Знаки Моргиона полыхнули пламенем. Нефера взмахнула руками:
   — Это великий дар, мой сын. Докажи свою верность!
   — Я принесу тебе голову и рога племянника Чота, мать! — Арднор почтительно коснулся серебряной секиры. — А ему я отдам душу Фароса Эс-Келина!
 

Сгущающаяся тьма

 
   Нетхосак.
   Мариция вернулась домой, словно спустя долгие годы, хотя прошли лишь месяцы. Она не ожидала фанфар, но сердце девушки сжалось, когда «Приносящий Бурю» вошел в столичную гавань.
   — Ты помнишь приказ? — спросила она Ксира.
   — Точно так, миледи. Буду ждать знака.
   — Он прибудет скоро, мне надо лишь переговорить с братом...
   А на берегу уже выстраивалась встречающая делегация — дюжина Защитников в полном вооружении во главе с офицером Гвардии.
   — Капитан Арохус, миледи,— отсалютовал офицер, — Меня послали проводить тебя непосредственно к императору.
   — А где капитан Дулб? — вспомнила Мариция.
   — Арестован за измену неделю назад, — отчеканил Защитник, не мигая.
   — Понятно... — Мариция скрыла горечь. Дулб был самым верным офицером отца. — Но моим телохранителям понадобятся лошади.
   — Нет необходимости — мои Защитники отобраны из лучших отрядов и очень надежны.
   Воины действительно были как на подбор — высокие и мускулистые. Но Мариция больше бы рассчитывала на проверенных легионеров...
   Арохус учтиво, но холодно подал ей уздечку — хоть она и сестра императора, но не разделяет его веру. Мариция заметила других минотавров, старающихся прошмыгнуть по улице незаметно, с опасением поглядывая на воинов в черном.
   Невдалеке другие солдаты надзирали за погрузкой бочек на фургоны со знаками Предшественников. Командующая вспомнила о Приасе и подумала, введен ли такой же контроль в Амбеоне.
   Когда они тронулись, Защитники жестко сгрудились вокруг Мариции, вызвав у нее приступ клаустрофобии. Чтобы отвлечься, она начала разглядывать величественные здания столицы. И тут только заметила, как грязны улицы — сколько мусора и нечистот лежит на мостовой.