— Меня зовут Дрейфитт. Некогда я был учеником волшебника Ишмира, Повелителя Птиц. Мое ученичество прервала Война. Ишмир присоединился тогда к Натану Бедламу.
«Дрейфитт, — подумал Кейб, — успел многому научиться, раз пережил столько поколений».
— Если ты явился сюда за помощью, — продолжал старец, — то здесь тебе ее не получить. Талак — пустая скорлупа. Я вижу, как она высыхает и трескается под мертвящим оком Императоров. При мне король Реннек сделался трясущимся недоумком. Сейчас правит его сын. Меликард только начал править — он не рискнет связаться с новейшими Хозяевами.
Кейб хотел что-то вставить, но так и не придумал что же.
Церемониймейстер изучил его долгим взглядом усталых и печальных глаз.
— Это наш дом, какой он ни есть и как он ни близко к Тиберийским Горам. Если мы присоединимся к такому начинанию, нас тут же прихлопнут, как муху.
Он показал ему свой пергамент. В бледном свете букв было все равно не различить.
— Вот тебе пропуск на аудиенцию к королю Меликарду. Если тебе все же надо с ним встретиться — я его подпишу. А если нет…
«Какой смысл видеться с королем Талака?» — подумал Кейб. Дрейфитт совершенно прав. Городу нечего ждать, кроме немедленного возмездия, если он вступит в союз с врагами Императора. Мито Пика был куда дальше — и то его отдали на уничтожение Томе всего лишь за то, что там якобы вырос Кейб. Что же будет с Талаком?
— Я не хочу увидеться с королем, — проговорил он. Дрейфитт скомкал пергамент:
— Я не оставлю никаких свидетельств твоего пребывания в городе. И лишь попрошу уехать как можно скорее.
Кейб кивнул. Церемониймейстер позвал стражу обратно и снова погрузился в свои бумаги.
Когда дверь за визитером закрылась, он извлек маленькую статуэтку летящей птицы. И долго гладил ее рукой, вспоминая своего учителя. Своего брата.
Кейб бродил по улицам Талака часа два. Темнота ему не мешала. Негостеприимные жители тоже. На душе у него было мрачно. Он даже не заметил, что камень в его груди светится. Он уже стал его частью, и Кейб вспоминал о нем только тогда, когда случалось что-то серьезное.
Зачем он вообще здесь? Чего добивался Темный Конь? Теперь-то вообще неизвестно, пребывает ли он еще в нашем мире. Может, Сумрак его выкинул прочь? Гвен же смогла, а Сумрак ну никак не слабее.
Усталый, злой и (как всегда) ничего не понимающий, Кейб добрел до ближайшего трактира и спросил комнату. Сунув руку в кошелек, он достал золотую монету, на сей раз даже не раздумывая, и проследовал за кланяющимся хозяином в грязноватую комнатушку.
Когда хозяин удалился, Кейб запер дверь и завалился спать. В другое время он бы непременно проверил кровать на предмет клопов и вшей, но сейчас было не до того. Всю ночь он метался по отчаянно скрипевшей кровати. Перед ним мелькали лица — и все были знакомы, кроме одного. Очень похожего на него.
А за горизонтом, менее чем в дне пути, стала лагерем армия Томы.
17
18
«Дрейфитт, — подумал Кейб, — успел многому научиться, раз пережил столько поколений».
— Если ты явился сюда за помощью, — продолжал старец, — то здесь тебе ее не получить. Талак — пустая скорлупа. Я вижу, как она высыхает и трескается под мертвящим оком Императоров. При мне король Реннек сделался трясущимся недоумком. Сейчас правит его сын. Меликард только начал править — он не рискнет связаться с новейшими Хозяевами.
Кейб хотел что-то вставить, но так и не придумал что же.
Церемониймейстер изучил его долгим взглядом усталых и печальных глаз.
— Это наш дом, какой он ни есть и как он ни близко к Тиберийским Горам. Если мы присоединимся к такому начинанию, нас тут же прихлопнут, как муху.
Он показал ему свой пергамент. В бледном свете букв было все равно не различить.
— Вот тебе пропуск на аудиенцию к королю Меликарду. Если тебе все же надо с ним встретиться — я его подпишу. А если нет…
«Какой смысл видеться с королем Талака?» — подумал Кейб. Дрейфитт совершенно прав. Городу нечего ждать, кроме немедленного возмездия, если он вступит в союз с врагами Императора. Мито Пика был куда дальше — и то его отдали на уничтожение Томе всего лишь за то, что там якобы вырос Кейб. Что же будет с Талаком?
— Я не хочу увидеться с королем, — проговорил он. Дрейфитт скомкал пергамент:
— Я не оставлю никаких свидетельств твоего пребывания в городе. И лишь попрошу уехать как можно скорее.
Кейб кивнул. Церемониймейстер позвал стражу обратно и снова погрузился в свои бумаги.
Когда дверь за визитером закрылась, он извлек маленькую статуэтку летящей птицы. И долго гладил ее рукой, вспоминая своего учителя. Своего брата.
Кейб бродил по улицам Талака часа два. Темнота ему не мешала. Негостеприимные жители тоже. На душе у него было мрачно. Он даже не заметил, что камень в его груди светится. Он уже стал его частью, и Кейб вспоминал о нем только тогда, когда случалось что-то серьезное.
Зачем он вообще здесь? Чего добивался Темный Конь? Теперь-то вообще неизвестно, пребывает ли он еще в нашем мире. Может, Сумрак его выкинул прочь? Гвен же смогла, а Сумрак ну никак не слабее.
Усталый, злой и (как всегда) ничего не понимающий, Кейб добрел до ближайшего трактира и спросил комнату. Сунув руку в кошелек, он достал золотую монету, на сей раз даже не раздумывая, и проследовал за кланяющимся хозяином в грязноватую комнатушку.
Когда хозяин удалился, Кейб запер дверь и завалился спать. В другое время он бы непременно проверил кровать на предмет клопов и вшей, но сейчас было не до того. Всю ночь он метался по отчаянно скрипевшей кровати. Перед ним мелькали лица — и все были знакомы, кроме одного. Очень похожего на него.
А за горизонтом, менее чем в дне пути, стала лагерем армия Томы.
17
Бежать было некуда, и погибли все. Величайшие из воителей, мужчины и женщины, в человеческом облике или в своем… Погибли все, и даже из сородичей почти никто их не оплакал.
Зеленая волна прокатилась до границ Бесплодных Земель, поглотила тела и кости последних из Бурых кланов и добавила их к почве. Буйство трав привлекло зверей.
Жертва была принята. Бесплодные Земли перестали быть таковыми.
Герцог Тома во главе авангарда достиг городских ворот. Леди пленницей сопутствовала ему в колдовском шаре. Она уже свыклась с этим положением и догадывалась, что раньше или позже герцог намерен освободить ее. И вот тогда-то он заплатит за все.
Дракон выбрал для своего прибытия самое начало дня. Он хотел, чтобы жители только-только встали. Всегда лучше охотиться на ту жертву, которая только что к чему-то приступила. Человек назвал бы это «застать с одной ногой в штанине».
— Вот мы и прибыли, миледи, — обратился он к своей пленнице. — Смею надеяться, ваше сердечко бьется сильнее при мысли, что дорогой друг так близко?
— Скорее ваше. Вот-вот разорвется.
— Ай-ай-ай, как нехорошо. Вам стоит всерьез заняться своими манерами, Янтарная Леди. Такие высказывания могут вас немного подогреть. — Температура в шаре поднялась до летней полуденной жары.
Она с усилием улыбнулась:
— И как тебе не надоест этот дешевый трюк? Помнится, так я в детстве подогревала ужин.
Герцог закусил губу, и жар мгновенно спал. Дракон, казалось, вдруг очень заинтересовался городом. Вторая улыбка получилась без усилий: оказывается, Томе не чужды эмоции.
У ворот Гвен с грустным недоумением обнаружила, что они широко распахнуты перед змеем. Она надеялась, что в самом крайнем случае король Талака предложит переговоры. Так, значит, Талак сдался полностью…
В обычное время в обе стороны через ворота тек бы поток путников. Сейчас было до странного пусто. Ничто не двигалось по улицам. Никто не хотел даже стоять рядом с драконьим полководцем. Все боялись одного неверного движения, которое обрушит смерть…
Основная часть армии Томы остановилась у стен, к облегчению горожан. Только личный эскорт герцога последовал за ним внутрь. Да еще, конечно же, леди Гвен, которая изо всех сил тщилась разглядеть на улицах Кейба. Она очень хотела его увидеть и в то же время надеялась, что он не обнаружит себя. Если и он окажется в когтях драконов, уповать будет не на что.
Навстречу им выехал не кто-нибудь — сам генерал, командующий армией Талака. Он парадно отсалютовал. Тома не ответил на приветствие и сразу перешел к делу:
— Немедленно доставь меня к королю Меликарду. Понял? Генерал — в этот момент очень мало похожий на воина — нервно кивнул:
— Так точно, господин! Прошу вас следовать за мной! Гвен не удержалась, чтобы не спросить на ходу:
— А почему Меликард? Что случилось с Реннеком IV? Вроде он был королем?
— Реннеку была оказана честь обедать вместе с Киргом, — в голосе дракона сквозило ехидство, — когда мой сводный братец был на пути к Пенаклесу. Думаю, он, будучи человеком, не вынес этого зрелища.
Колдунья слегка побледнела.
Вскоре перед ними был дворец. Спешиваться не понадобилось: Меликард, неумело скрывая страх, ждал их у ворот. По полдюжины стражников стояло с каждой стороны, но Гвен понимала, что проку от них против убийц из свиты Томы никакого. Строго говоря, Томе и эскорта не нужно было. Разве что для демонстрации.
— Приветствую тебя, герцог Тома, Главнокомандующий Имперских Войск! — выдавил Меликард.
— Привет и тебе, король Меликард. Надеюсь, ты будешь покрепче своего отца.
Юный король чуть скривился. Он был, конечно, прекрасно сложен, силен и хорош собой, но его едва ли можно было назвать взрослым. Даже Кейб выглядел куда более умудренным, чем этот новоиспеченный правитель. О нем как о наследнике заботились уж чересчур.
Меликард подавил гневный ответ и с любопытством глянул на пленницу.
— Чем мы можем вам служить? Мяса в городе почти нет, но мы сделаем все, что в наших силах.
— Пока в городе есть люди, есть и мясо, — отмахнулся от него Тома. — Но сейчас речь не о том. Мне нужен один человек, близкий друг моей спутницы.
— М-м-м… с кем имею честь? — Меликард решил обратиться к ней напрямую.
— Я — леди Гвендолин, Янтарная Леди. Глаза короля чуть округлились: он слышал о волшебнице немало и явно не ожидал встречи с ней.
— Мы, — продолжал дракон, — ищем ее исчезнувшего приятеля. Он — юный колдун, зовут его Кейб Бедлам. Он гость в твоем городе. Он нужен мне до исхода дня.
Меликард замялся. В конце концов, он только что взошел на престол. Он видел, как его отец сошел с ума, а теперь ему предстояло иметь дело со свирепым драконом и ведьмой… И доставить неизвестного колдуна до заката.
— Как мне найти его? Есть ли его описание?
Тома дал описание, под которое подходила добрая половина мужского населения Талака. Король закусил губу. И потому, что отнюдь не жаждал выдавать своего соплеменника паршивой ящерице, и потому, что не представлял себе, как он в отведенный ему срок отыщет нужного человека.
Словно прочитав мысли короля, герцог облегчил его раздумья:
— Пусть твои люди передадут приказ по всему городу. Не пропустив ничего. Я подозреваю, что он явится сам и облегчит тебе задачу.
Меликард был в этом не уверен, но что ему оставалось? Он изящно поклонился:
— Это будет выполнено немедленно.
— Очень надеюсь, ради твоих людей. Иначе они жестоко заплатят. Я оставлю в живых достаточно народу, чтобы они могли самолично высказать тебе свое недовольство. — Герцог явно неплохо разбирался в людях.
— Что-нибудь еще? — Голос короля ощутимо дрожал.
— Пока нет. Да, освободи одно крыло дворца для меня и моей свиты. Угощение можешь доставить прямо туда. — Тома усмехнулся зубастой пастью. — Это избавит тебя от необходимости лицезреть нашу трапезу.
Меликард вздохнул с явным облегчением.
— Я полагаю, — Тома повернулся к пленнице, — ваш приятель появится еще до полудня. Не правда ли?
— Думаю, — она тряхнула огненной шевелюрой, — ты недооцениваешь его возможностей. Он может оказаться чуть-чуть круче, чем ты предполагаешь.
— Плевал я на его возможности синим пламенем. И ты, и город у меня в когтях. Я рассчитываю на его сущность. Врожденная доброта, а не страх пришлет его прямо ко мне.
И он обернулся к свите. Гвен вынуждена была про себя признать его правоту. Кейб никогда не позволит разрушить из-за него город. Особенно после Мито Пика. И нападения на Пенаклес.
Пенаклес… Грифон, наверное, думает, что она их бросила. А если верно то, что она знала о лохиварцах, они будут лезть и лезть на стену, пока всех их не перебьют или пока не падет Пенаклес.
Натан всегда учил ее не оставлять людей в опасности. Она уже дважды нарушила это правило — ради него и ради Кейба. И, как она неожиданно поняла, по одной и той же причине.
Грифона занимали две вещи. Во-первых, конечно, откуда берутся бесконечные полчища солдат Черного? С этим придется как-то бороться. Управится ли он с самим Черным? Это вторая проблема. А Мгла покрывала многие мили и наползала волнами на город. Как же Черный Дракон ухитряется создавать и удерживать столько?
Его изначальная уверенность в Библиотеках понемногу таяла. Такого, чтобы все было написано открытым текстом, в Библиотеках вообще не бывает. Надо было усомниться с самого начала.
Ноги Грифона плюхали по жидкой грязи болотца. Если такое возможно, окрестности Лохивара ухитрились стать еще грязнее с тех пор, как он последний раз тут был. Были бы у него крылья, как у того существа, имя которого он носил… Но у него были разве что крылышки. И он обычно прятал их под одеждой.
Еще шаг. Его чуткий слух уловил плеск воды, бьющейся о твердую землю. Сперва он задумался, какой же глубины это болото? — пока наконец не догадался.
Еще часа два похода убедили его в правильности печального предположения. Он все-таки сбился с. пути, и шум был плеском восточного моря…
Ну и ладно. Хотя бы почва твердая. И животная его часть, и человеческая донельзя устали от зыбкой и липучей трясины. Здесь хоть можно идти быстро. И тихо.
Впереди показалось что-то вроде факелов — не иначе, гавань. Сквозь мрак он различил три больших парусника — и несколько человеческих фигур. Может, драконы, может, лохи-варцы — отсюда не определить. Большая их часть охраняла подступы к кораблям — надо заметить, довольно необычной постройки, — а двое-трое брели куда-то вдаль.
Послышались шаги стражника, но солдат его не разглядел. Грифон лишний раз убедился, что для супа, который здесь зовется воздухом, его глаза подходят лучше. А вот пролезать под скрюченным деревом, которое словно нарочно решило расти вбок, при его росте оказалось не слишком приятно.
Стражник прошел рядом, даже не заметив его. Глаза пти-цельва сузились: этот не был лохиварским зомби. Это показывала и походка, и незнакомый облик. Очень забавно. По крайней мере этого в случае чего можно взять живым. Лохиварец будет драться насмерть.
Футах в четырех или пяти стражник остановился. В руках его было копье с зазубренным наконечником, с пояса свисал меч. В темноте лица видно не было, к тому же мешал шлем. Шаги его были медленны: то ли устал, то ли почуял Грифона. Он дождался, пока стражник повернется спиной, и с кошачьей грацией прыгнул.
Удивлены оказались оба. Устал солдат или нет, но силушка у него была медвежья. К счастью, зажать первым движением рот удалось. Но надо было поспешить, иначе это ненадолго.
Грифон прошипел в ухо солдату:
— Сдавайся, или я раздеру тебе когтями лицо!
Он не был уверен, поверят ли ему, и когда тело солдата обмякло, сдержал облегченный вздох.
Вынув меч солдата, он наставил на него острие и отпустил руку. Взгляд воина метнулся к копью — но в драке оно отлетело на несколько шагов.
— Повернись! — скомандовал Грифон.
Пленник повиновался. Этот парень и вправду смахивал на медведя. Он пробурчал себе под нос слово, которое было понятно независимо от языка.
— Да, — ответил птицелев, — я — Грифон. А кто ты такой, подождет. Далеко ли мы от логова Черного Дракона?
Воин помотал головой.
Приставив острие меча к горлу стражника, Грифон повторил вопрос и получил более содержательный ответ. Хорошо, что все читалось у пленника на лице, а то он мог бы принять предыдущий ответ за чистую монету.
Он разрезал свою веревку пополам, половиной спутал ноги, чтоб его пленник мог идти, но не бежать, вторую накинул петлей на шею и все таким же шепотом произнес:
— Руки я тебе оставил свободными для отвода глаз. Веревки на шее в этом тумане не заметят. Попробуй крикни, ударь, побеги — и я придушу тебя прежде, чем ты пикнешь. И не думай, будто у меня не хватит сил. Понял?
Стражник осторожно кивнул. Он задумался, выбросить ли меч, но решил, что раньше времени пользоваться Рогатым Клинком и обнаруживать вспышку силы не стоит.
Они шли чуть ли не час. Страж не делал глупостей: явно поверил Грифону. И правильно сделал.
В пещерах, к его удивлению, Мглы не было. Это его не радовало: будет лучше видим для врагов. Правда, он почувствовал прилив сил, но от чего — от свежего воздуха или колдовского меча? Второе, пожалуй, вернее.
Голос Черного был слышен далеко за пределами тронного зала. Король гневался. Временами он замолкал, словно ждал чьего-то ответа.
И все это время — никакой стражи. Грифон себя не обманывал: хотя монарх и кинул основные свои силы против Пенаклеса, ни один Драконий Король добровольно не оставит себя без защиты. А уж тем более Черный, страдающий недоверием пуще всех прочих.
С мечом наготове Грифон тихо шагал навстречу цели. Стали слышны и другие голоса: люди. Или, скажем так, человеческие образы. Уверенности нет. Они спорили. Подобравшись поближе, он получил прекрасный обзор через боковой коридор.
И люди, и страшный Правитель были к нему в профиль. Как и тот стражник, люди были одеты в мохнатые черные доспехи, головы прикрывали шлемы в виде волчьих голов.
— Я сказал все, что мог, мой господин! Больше там не будет по меньшей мере три сезона!
Черный змей поднес голову на длиннойшее прямо к лицу говорившего. Из ноздрей и рта вырывался горячий и вонючий дым.
Шипение:
— По-моему, ты не понял, Д'Шай! Время, время — вот что главное! Еще неделя — и я раздавлю Пенаклес и проклятого ублюдка-правителя!
Д'Шай погладил рукоять меча:
— Это было бы просто великолепно, мой господин, но нам неоткуда взять еще пленных. Я боюсь, это все. Тех, последних, должно хватить.
— Хватить? Ты когда-нибудь воевал с Пенаклесом? Стены хоть видел? — Обсидиановая голова раздраженно дернулась.
— Но мы не можем обеспечить вас еще людьми. Мы уже выполнили обещанное.
— Когда Город Знаний станет моим, власть брата не замедлит перейти ко мне! И ты получиш-ш-ш-ш-шь с-с-с-вои земли, теплокровное!
— Мы свое сделали. Теперь ваш черед. Рептилия подняла голову в загадочной усмешке:
— Даже не верится… неужто великие и могучие Арамиты обнаружили, что соседи их сильнее, чем кажется? А, Д'Шай? Твоя Империя больше не может расширяться?
Товарищ Д'Шая задергался, но сам он остался спокоен.
— Ну что ж, у них тоже мало времени. Еще год — и мы сбросим их в море.
— Какой еще год! — Черный, казалось, едва не расплющил обоих, но удержался в последний момент. Д'Шай не поколебался:
— Делаем что можем, мой господин. Остальное уж ваше дело.
— А что там ваши колдуны?
— Лишних нет. И войск тоже.
Повелитель Серой Мглы развернул крылья и забил хвостом. Его глаза злобно сверкали:
— Тогда убирайтесь! Я и без вас покончу с Пенаклесом. Не бойтесь — обещанное вы получите!
— Это все, чего мы хотим, — поклонился Д'Шай. — Могу я считать, что разговор окончен?
— Тьфу! Что ты там еще считаешь, теплокровное?
Д'Шай кивнул своему спутнику, и без дальнейших церемоний они отправились прочь. Черный Дракон следил, как они уходят, еле сдерживая ярость. Пасть и ноздри испускали туманные клубы. На шее, сияя, покачивался темно-синий самоцвет.
«Лучшего времени не будет, — понял Грифон. — Ждать еще — значит накликать на себя беду». С дрогнувшим в руке Рогатым Клинком он прыгнул к Королю…
…и запутался в невидимой паутине.
Змей медленно, с явным самодовольством повернулся к нему.
— Я знал, что ты придешь! Рано или поздно — но придешь! Теперь ты в моей власти!
«Какой я идиот, — подумал Грифон. — Вот почему не было стражи…»
Могучее тело Черного нависло над ним. Птицелев беспомощно висел в пустоте, с пульсирующим мечом в руке. Черный расхохотался:
— Позвать, что ли, Д'Шая? Зрелище твоей гибели вдохновит его получше искать пополнение. Впрочем, без тебя Пенаклесу и так конец!
Над Грифоном разверзлась гигантская пасть. В отчаянии Грифон добавил свою волю к воле Клинка. Он уже попробовал крови Королей и жаждал еще.
Рука с мечом протянулась из незримой паутины. Свист клинка, гортанный стон Черного Дракона. Рептилия отпрянула, из пасти потекла кровь. Триумф и ненависть сменились страхом. Черный отступил, а его жертва выбралась из сетей.
Серая Мгла перестала сгущаться. Грифон понял, что рана глубокая. Монстр закашлялся, едва не захлебнувшись собственной кровью.
Лорд Пенаклеса понимал, что для лучшего удара надо довериться Клинку. Это могло подчинить его воле меча — но он уже доказал, что может справиться…
Змей продолжал кашлять кровью. Грифон разглядел рану за языком рептилии. Рогатый Клинок попал, даже не дотронувшись! Азран — далеко не дурак, он нашел способ не подвергать себя лишнему риску.
И все же — как бы потом суметь остановиться? Адские клинки славны тем, что стремятся пролить всю доступную кровь…
Черный медленно приходил в себя. На полу валялись осколки самоцвета. Мгла исчезла. Это наводило на кое-какие мысли…
В зал вбежало несколько человек. Среди них — Д'Шай и его молчаливый напарник. И стража, обычные люди и лохиварцы. Грифон почувствовал радость: еще цели!
Д'Шай вытянул из ниоткуда здоровенный двуручный меч и выкрикнул имя птицельва с комментариями на неизвестном языке. Его товарищ вооружился не менее внушительным топором. Все входы и выходы заполнились солдатами. Вырваться наружу шансов не было — но это его уже не волновало. Он рванулся к Королю. Он не слышал ни криков, ни удара стали о камень, ни рычащего смеха…
И не видел, как между ним и его врагом вспыхнула чернота. И приняла форму коня. Только тогда он узнал ее — и отпрянул.
— Лорд Грифон! — Ледяные глаза уставились на него. — Я искал тебя!
И Конь кинулся на него.
— Нет! — Он загородился мечом, понимая: это бесполезно. Не успел он даже отшатнуться, как призрачный конь коснулся его, увлекая… куда-то.
Потусторонним смехом Конь распрощался с обитателями пещеры. Через несуществующий портал он устремился обратно, в Пустоту.
Зеленая волна прокатилась до границ Бесплодных Земель, поглотила тела и кости последних из Бурых кланов и добавила их к почве. Буйство трав привлекло зверей.
Жертва была принята. Бесплодные Земли перестали быть таковыми.
Герцог Тома во главе авангарда достиг городских ворот. Леди пленницей сопутствовала ему в колдовском шаре. Она уже свыклась с этим положением и догадывалась, что раньше или позже герцог намерен освободить ее. И вот тогда-то он заплатит за все.
Дракон выбрал для своего прибытия самое начало дня. Он хотел, чтобы жители только-только встали. Всегда лучше охотиться на ту жертву, которая только что к чему-то приступила. Человек назвал бы это «застать с одной ногой в штанине».
— Вот мы и прибыли, миледи, — обратился он к своей пленнице. — Смею надеяться, ваше сердечко бьется сильнее при мысли, что дорогой друг так близко?
— Скорее ваше. Вот-вот разорвется.
— Ай-ай-ай, как нехорошо. Вам стоит всерьез заняться своими манерами, Янтарная Леди. Такие высказывания могут вас немного подогреть. — Температура в шаре поднялась до летней полуденной жары.
Она с усилием улыбнулась:
— И как тебе не надоест этот дешевый трюк? Помнится, так я в детстве подогревала ужин.
Герцог закусил губу, и жар мгновенно спал. Дракон, казалось, вдруг очень заинтересовался городом. Вторая улыбка получилась без усилий: оказывается, Томе не чужды эмоции.
У ворот Гвен с грустным недоумением обнаружила, что они широко распахнуты перед змеем. Она надеялась, что в самом крайнем случае король Талака предложит переговоры. Так, значит, Талак сдался полностью…
В обычное время в обе стороны через ворота тек бы поток путников. Сейчас было до странного пусто. Ничто не двигалось по улицам. Никто не хотел даже стоять рядом с драконьим полководцем. Все боялись одного неверного движения, которое обрушит смерть…
Основная часть армии Томы остановилась у стен, к облегчению горожан. Только личный эскорт герцога последовал за ним внутрь. Да еще, конечно же, леди Гвен, которая изо всех сил тщилась разглядеть на улицах Кейба. Она очень хотела его увидеть и в то же время надеялась, что он не обнаружит себя. Если и он окажется в когтях драконов, уповать будет не на что.
Навстречу им выехал не кто-нибудь — сам генерал, командующий армией Талака. Он парадно отсалютовал. Тома не ответил на приветствие и сразу перешел к делу:
— Немедленно доставь меня к королю Меликарду. Понял? Генерал — в этот момент очень мало похожий на воина — нервно кивнул:
— Так точно, господин! Прошу вас следовать за мной! Гвен не удержалась, чтобы не спросить на ходу:
— А почему Меликард? Что случилось с Реннеком IV? Вроде он был королем?
— Реннеку была оказана честь обедать вместе с Киргом, — в голосе дракона сквозило ехидство, — когда мой сводный братец был на пути к Пенаклесу. Думаю, он, будучи человеком, не вынес этого зрелища.
Колдунья слегка побледнела.
Вскоре перед ними был дворец. Спешиваться не понадобилось: Меликард, неумело скрывая страх, ждал их у ворот. По полдюжины стражников стояло с каждой стороны, но Гвен понимала, что проку от них против убийц из свиты Томы никакого. Строго говоря, Томе и эскорта не нужно было. Разве что для демонстрации.
— Приветствую тебя, герцог Тома, Главнокомандующий Имперских Войск! — выдавил Меликард.
— Привет и тебе, король Меликард. Надеюсь, ты будешь покрепче своего отца.
Юный король чуть скривился. Он был, конечно, прекрасно сложен, силен и хорош собой, но его едва ли можно было назвать взрослым. Даже Кейб выглядел куда более умудренным, чем этот новоиспеченный правитель. О нем как о наследнике заботились уж чересчур.
Меликард подавил гневный ответ и с любопытством глянул на пленницу.
— Чем мы можем вам служить? Мяса в городе почти нет, но мы сделаем все, что в наших силах.
— Пока в городе есть люди, есть и мясо, — отмахнулся от него Тома. — Но сейчас речь не о том. Мне нужен один человек, близкий друг моей спутницы.
— М-м-м… с кем имею честь? — Меликард решил обратиться к ней напрямую.
— Я — леди Гвендолин, Янтарная Леди. Глаза короля чуть округлились: он слышал о волшебнице немало и явно не ожидал встречи с ней.
— Мы, — продолжал дракон, — ищем ее исчезнувшего приятеля. Он — юный колдун, зовут его Кейб Бедлам. Он гость в твоем городе. Он нужен мне до исхода дня.
Меликард замялся. В конце концов, он только что взошел на престол. Он видел, как его отец сошел с ума, а теперь ему предстояло иметь дело со свирепым драконом и ведьмой… И доставить неизвестного колдуна до заката.
— Как мне найти его? Есть ли его описание?
Тома дал описание, под которое подходила добрая половина мужского населения Талака. Король закусил губу. И потому, что отнюдь не жаждал выдавать своего соплеменника паршивой ящерице, и потому, что не представлял себе, как он в отведенный ему срок отыщет нужного человека.
Словно прочитав мысли короля, герцог облегчил его раздумья:
— Пусть твои люди передадут приказ по всему городу. Не пропустив ничего. Я подозреваю, что он явится сам и облегчит тебе задачу.
Меликард был в этом не уверен, но что ему оставалось? Он изящно поклонился:
— Это будет выполнено немедленно.
— Очень надеюсь, ради твоих людей. Иначе они жестоко заплатят. Я оставлю в живых достаточно народу, чтобы они могли самолично высказать тебе свое недовольство. — Герцог явно неплохо разбирался в людях.
— Что-нибудь еще? — Голос короля ощутимо дрожал.
— Пока нет. Да, освободи одно крыло дворца для меня и моей свиты. Угощение можешь доставить прямо туда. — Тома усмехнулся зубастой пастью. — Это избавит тебя от необходимости лицезреть нашу трапезу.
Меликард вздохнул с явным облегчением.
— Я полагаю, — Тома повернулся к пленнице, — ваш приятель появится еще до полудня. Не правда ли?
— Думаю, — она тряхнула огненной шевелюрой, — ты недооцениваешь его возможностей. Он может оказаться чуть-чуть круче, чем ты предполагаешь.
— Плевал я на его возможности синим пламенем. И ты, и город у меня в когтях. Я рассчитываю на его сущность. Врожденная доброта, а не страх пришлет его прямо ко мне.
И он обернулся к свите. Гвен вынуждена была про себя признать его правоту. Кейб никогда не позволит разрушить из-за него город. Особенно после Мито Пика. И нападения на Пенаклес.
Пенаклес… Грифон, наверное, думает, что она их бросила. А если верно то, что она знала о лохиварцах, они будут лезть и лезть на стену, пока всех их не перебьют или пока не падет Пенаклес.
Натан всегда учил ее не оставлять людей в опасности. Она уже дважды нарушила это правило — ради него и ради Кейба. И, как она неожиданно поняла, по одной и той же причине.
Грифона занимали две вещи. Во-первых, конечно, откуда берутся бесконечные полчища солдат Черного? С этим придется как-то бороться. Управится ли он с самим Черным? Это вторая проблема. А Мгла покрывала многие мили и наползала волнами на город. Как же Черный Дракон ухитряется создавать и удерживать столько?
Его изначальная уверенность в Библиотеках понемногу таяла. Такого, чтобы все было написано открытым текстом, в Библиотеках вообще не бывает. Надо было усомниться с самого начала.
Ноги Грифона плюхали по жидкой грязи болотца. Если такое возможно, окрестности Лохивара ухитрились стать еще грязнее с тех пор, как он последний раз тут был. Были бы у него крылья, как у того существа, имя которого он носил… Но у него были разве что крылышки. И он обычно прятал их под одеждой.
Еще шаг. Его чуткий слух уловил плеск воды, бьющейся о твердую землю. Сперва он задумался, какой же глубины это болото? — пока наконец не догадался.
Еще часа два похода убедили его в правильности печального предположения. Он все-таки сбился с. пути, и шум был плеском восточного моря…
Ну и ладно. Хотя бы почва твердая. И животная его часть, и человеческая донельзя устали от зыбкой и липучей трясины. Здесь хоть можно идти быстро. И тихо.
Впереди показалось что-то вроде факелов — не иначе, гавань. Сквозь мрак он различил три больших парусника — и несколько человеческих фигур. Может, драконы, может, лохи-варцы — отсюда не определить. Большая их часть охраняла подступы к кораблям — надо заметить, довольно необычной постройки, — а двое-трое брели куда-то вдаль.
Послышались шаги стражника, но солдат его не разглядел. Грифон лишний раз убедился, что для супа, который здесь зовется воздухом, его глаза подходят лучше. А вот пролезать под скрюченным деревом, которое словно нарочно решило расти вбок, при его росте оказалось не слишком приятно.
Стражник прошел рядом, даже не заметив его. Глаза пти-цельва сузились: этот не был лохиварским зомби. Это показывала и походка, и незнакомый облик. Очень забавно. По крайней мере этого в случае чего можно взять живым. Лохиварец будет драться насмерть.
Футах в четырех или пяти стражник остановился. В руках его было копье с зазубренным наконечником, с пояса свисал меч. В темноте лица видно не было, к тому же мешал шлем. Шаги его были медленны: то ли устал, то ли почуял Грифона. Он дождался, пока стражник повернется спиной, и с кошачьей грацией прыгнул.
Удивлены оказались оба. Устал солдат или нет, но силушка у него была медвежья. К счастью, зажать первым движением рот удалось. Но надо было поспешить, иначе это ненадолго.
Грифон прошипел в ухо солдату:
— Сдавайся, или я раздеру тебе когтями лицо!
Он не был уверен, поверят ли ему, и когда тело солдата обмякло, сдержал облегченный вздох.
Вынув меч солдата, он наставил на него острие и отпустил руку. Взгляд воина метнулся к копью — но в драке оно отлетело на несколько шагов.
— Повернись! — скомандовал Грифон.
Пленник повиновался. Этот парень и вправду смахивал на медведя. Он пробурчал себе под нос слово, которое было понятно независимо от языка.
— Да, — ответил птицелев, — я — Грифон. А кто ты такой, подождет. Далеко ли мы от логова Черного Дракона?
Воин помотал головой.
Приставив острие меча к горлу стражника, Грифон повторил вопрос и получил более содержательный ответ. Хорошо, что все читалось у пленника на лице, а то он мог бы принять предыдущий ответ за чистую монету.
Он разрезал свою веревку пополам, половиной спутал ноги, чтоб его пленник мог идти, но не бежать, вторую накинул петлей на шею и все таким же шепотом произнес:
— Руки я тебе оставил свободными для отвода глаз. Веревки на шее в этом тумане не заметят. Попробуй крикни, ударь, побеги — и я придушу тебя прежде, чем ты пикнешь. И не думай, будто у меня не хватит сил. Понял?
Стражник осторожно кивнул. Он задумался, выбросить ли меч, но решил, что раньше времени пользоваться Рогатым Клинком и обнаруживать вспышку силы не стоит.
Они шли чуть ли не час. Страж не делал глупостей: явно поверил Грифону. И правильно сделал.
В пещерах, к его удивлению, Мглы не было. Это его не радовало: будет лучше видим для врагов. Правда, он почувствовал прилив сил, но от чего — от свежего воздуха или колдовского меча? Второе, пожалуй, вернее.
Голос Черного был слышен далеко за пределами тронного зала. Король гневался. Временами он замолкал, словно ждал чьего-то ответа.
И все это время — никакой стражи. Грифон себя не обманывал: хотя монарх и кинул основные свои силы против Пенаклеса, ни один Драконий Король добровольно не оставит себя без защиты. А уж тем более Черный, страдающий недоверием пуще всех прочих.
С мечом наготове Грифон тихо шагал навстречу цели. Стали слышны и другие голоса: люди. Или, скажем так, человеческие образы. Уверенности нет. Они спорили. Подобравшись поближе, он получил прекрасный обзор через боковой коридор.
И люди, и страшный Правитель были к нему в профиль. Как и тот стражник, люди были одеты в мохнатые черные доспехи, головы прикрывали шлемы в виде волчьих голов.
— Я сказал все, что мог, мой господин! Больше там не будет по меньшей мере три сезона!
Черный змей поднес голову на длиннойшее прямо к лицу говорившего. Из ноздрей и рта вырывался горячий и вонючий дым.
Шипение:
— По-моему, ты не понял, Д'Шай! Время, время — вот что главное! Еще неделя — и я раздавлю Пенаклес и проклятого ублюдка-правителя!
Д'Шай погладил рукоять меча:
— Это было бы просто великолепно, мой господин, но нам неоткуда взять еще пленных. Я боюсь, это все. Тех, последних, должно хватить.
— Хватить? Ты когда-нибудь воевал с Пенаклесом? Стены хоть видел? — Обсидиановая голова раздраженно дернулась.
— Но мы не можем обеспечить вас еще людьми. Мы уже выполнили обещанное.
— Когда Город Знаний станет моим, власть брата не замедлит перейти ко мне! И ты получиш-ш-ш-ш-шь с-с-с-вои земли, теплокровное!
— Мы свое сделали. Теперь ваш черед. Рептилия подняла голову в загадочной усмешке:
— Даже не верится… неужто великие и могучие Арамиты обнаружили, что соседи их сильнее, чем кажется? А, Д'Шай? Твоя Империя больше не может расширяться?
Товарищ Д'Шая задергался, но сам он остался спокоен.
— Ну что ж, у них тоже мало времени. Еще год — и мы сбросим их в море.
— Какой еще год! — Черный, казалось, едва не расплющил обоих, но удержался в последний момент. Д'Шай не поколебался:
— Делаем что можем, мой господин. Остальное уж ваше дело.
— А что там ваши колдуны?
— Лишних нет. И войск тоже.
Повелитель Серой Мглы развернул крылья и забил хвостом. Его глаза злобно сверкали:
— Тогда убирайтесь! Я и без вас покончу с Пенаклесом. Не бойтесь — обещанное вы получите!
— Это все, чего мы хотим, — поклонился Д'Шай. — Могу я считать, что разговор окончен?
— Тьфу! Что ты там еще считаешь, теплокровное?
Д'Шай кивнул своему спутнику, и без дальнейших церемоний они отправились прочь. Черный Дракон следил, как они уходят, еле сдерживая ярость. Пасть и ноздри испускали туманные клубы. На шее, сияя, покачивался темно-синий самоцвет.
«Лучшего времени не будет, — понял Грифон. — Ждать еще — значит накликать на себя беду». С дрогнувшим в руке Рогатым Клинком он прыгнул к Королю…
…и запутался в невидимой паутине.
Змей медленно, с явным самодовольством повернулся к нему.
— Я знал, что ты придешь! Рано или поздно — но придешь! Теперь ты в моей власти!
«Какой я идиот, — подумал Грифон. — Вот почему не было стражи…»
Могучее тело Черного нависло над ним. Птицелев беспомощно висел в пустоте, с пульсирующим мечом в руке. Черный расхохотался:
— Позвать, что ли, Д'Шая? Зрелище твоей гибели вдохновит его получше искать пополнение. Впрочем, без тебя Пенаклесу и так конец!
Над Грифоном разверзлась гигантская пасть. В отчаянии Грифон добавил свою волю к воле Клинка. Он уже попробовал крови Королей и жаждал еще.
Рука с мечом протянулась из незримой паутины. Свист клинка, гортанный стон Черного Дракона. Рептилия отпрянула, из пасти потекла кровь. Триумф и ненависть сменились страхом. Черный отступил, а его жертва выбралась из сетей.
Серая Мгла перестала сгущаться. Грифон понял, что рана глубокая. Монстр закашлялся, едва не захлебнувшись собственной кровью.
Лорд Пенаклеса понимал, что для лучшего удара надо довериться Клинку. Это могло подчинить его воле меча — но он уже доказал, что может справиться…
Змей продолжал кашлять кровью. Грифон разглядел рану за языком рептилии. Рогатый Клинок попал, даже не дотронувшись! Азран — далеко не дурак, он нашел способ не подвергать себя лишнему риску.
И все же — как бы потом суметь остановиться? Адские клинки славны тем, что стремятся пролить всю доступную кровь…
Черный медленно приходил в себя. На полу валялись осколки самоцвета. Мгла исчезла. Это наводило на кое-какие мысли…
В зал вбежало несколько человек. Среди них — Д'Шай и его молчаливый напарник. И стража, обычные люди и лохиварцы. Грифон почувствовал радость: еще цели!
Д'Шай вытянул из ниоткуда здоровенный двуручный меч и выкрикнул имя птицельва с комментариями на неизвестном языке. Его товарищ вооружился не менее внушительным топором. Все входы и выходы заполнились солдатами. Вырваться наружу шансов не было — но это его уже не волновало. Он рванулся к Королю. Он не слышал ни криков, ни удара стали о камень, ни рычащего смеха…
И не видел, как между ним и его врагом вспыхнула чернота. И приняла форму коня. Только тогда он узнал ее — и отпрянул.
— Лорд Грифон! — Ледяные глаза уставились на него. — Я искал тебя!
И Конь кинулся на него.
— Нет! — Он загородился мечом, понимая: это бесполезно. Не успел он даже отшатнуться, как призрачный конь коснулся его, увлекая… куда-то.
Потусторонним смехом Конь распрощался с обитателями пещеры. Через несуществующий портал он устремился обратно, в Пустоту.
18
Сквозь трещины в ставне сочился свет. Сколько Кейб проспал, он не знал. Тело все еще болело, и если бы не шум за дверью, он бы еще долго не вставал. Кто-то спорил по ту сторону двери. Кейб встал. И несколько раз недоуменно моргнул: вчерашняя убогая обстановка куда-то подевалась.
Когда же испарились последние остатки сна, Кейб улыбнулся, ведь теперь-то он вспомнил — вспомнил все. Ему не приходило в голову, что теперь он уже не тот Кейб, который лег спать прошлой ночью. Сейчас все казалось ему совершенно естественным. Самоцвет, бывший частью его груди, теперь лежал на синем плюшевом коврике и светился не больше, чем самый обыкновенный кварц.
Он подобрал камень и поглядел на него, думая о том, как же плохо Сумрак понимал, что он делает. Камень высвобождал заключенные в нем силы, но не так, как того ожидал темный чародей. Он являлся чем-то вроде фокуса или катализатора, но преследовал цели свои собственные, а не Сумрака. Да и нельзя осуждать жуткого мага; ну откуда ему было знать, что камень обладает собственным разумом?
Кейб позволил кристаллу выпасть из своей руки.
Воспоминания нескольких последних недель скрылись за воспоминаниями о давно прошедшем времени. Кейб со странно изменившимся выражением лица пробормотал: «Азран!» И «Гвен!».
Дверь задрожала под тяжелыми ударами. Воспоминания улеглись на дно. Преображенный Кейб подошел к двери и взялся за ручку.
Он открыл дверь и оказался лицом к лицу с шестью или семью людьми во главе с владельцем заведения. Им понадобилось секунд десять, чтобы осознать, что дверь открыта и молотить в нее больше незачем.
— Взять его! — завопил хозяин.
Дальше Кейб смотрел на происходящее как на цирковое представление. Все как один ломанулись в дверь, которая в ширину могла пропустить зараз только одного. Двоих самых толстых зажало посредине, и остальные едва их не раздавили. Наконец они протиснулись и влетели внутрь, причем Кейб предусмотрительно отошел в сторону. Следующие свалились прямо на них.
Кейб не без интереса наблюдал, как шестерка распутывает руки и ноги и подымается с пола. Единственный устоявший на ногах выхватил длинный нож и прыгнул — но под взглядом колдуна замер в воздухе.
Озаботившись тем же манером об остальных, Кейб решил поинтересоваться:
— Почему вы напали? Что я вам сделал?
К посеревшему громиле вернулось немного смелости:
— Что? Во имя Гестии, да ты навлек на нас гнев драконов! Тихий юмор — часть нового Кейба — на время улетучился:
— Что-что?
— Этот ящер, герцог Тома, сказал, что, если тебя не доставят до захода солнца, он не оставит от города камня на камне! Лицо чародея потемнело:
— Я думал, Тома направляется в Пенаклес. Зачем он тут?
— Он сказал, что за тобой.
— И вы решили проводить меня к нему? Очень мило с вашей стороны.
— А что нам оставалось делать?
Кейб кивнул, припоминая слова церемониймейстера. Он не мог всерьез осуждать их. Они всегда жили в страхе перед Императором Драконов. Да и потом, что такое один человек, когда речь идет о жизни целого города?
Мрачно улыбнувшись, он осторожно отпустил своих пленников. Они уставились на него, но не приближались.
— Забудьте это недоразумение. Можете даже поделить между собой это. — Он ткнул пальцем в самоцвет. — Мне он уже не нужен.
Не говоря больше ни слова, он шагнул к открытой двери. Стоявший поблизости подвинулся, давая ему пройти. Ни один не попытался прыгнуть на него сзади, впрочем, это было бы бесполезно. Выйдя из трактира, он вновь обрел чувство юмора.
Несколько горожан покосились на него, но Кейб выветрил из их голов все мысли о действиях. Он не хотел никаких задержек: не сейчас, когда Драконьи Короли угрожают всему живому.
Весть о приближении Кейба опережала его самого, пока он продвигался к центральным воротам города. Внешность и манера держать себя безошибочно выдавали его. Так что не удивительно, что дорогу ему преградил новый талакский король и его охрана, все верхом.
— Приветствую тебя, странник. — Меликард поклонился. — Я так понимаю, ты и есть чародей, который нужен этому чешуйчатому гаду?
— Да, я Кейб Бедлам.
Король поглядел на его серебристоволосую голову:
— Ты, должно быть, могущественный чародей, Мастер Бедлам. Достаточно могущественный, полагаю, чтобы погубить армию этих оборотней.
— Возможно, — попытался улыбнуться Кейб. — Чего вы хотите от меня, мой господин?
— Я хочу видеть этих тварей мертвыми! Кирг далеко, но его хозяин ждет тебя. Если ты не покажешься, заплатит город!
— Тогда мне лучше идти. — Чародей пошел дальше. Меликард направил лошадь наперерез ему.
— Идти? Ты нападешь на них? Мне созвать свои войска? Не останавливаясь, Кейб взглянул на лошадь. Та посторонилась, пытаясь избежать его взгляда.
— Нет. Это привело бы вас к той же участи, что постигла Паграс в Поворотной Войне.
Король остановился, вспоминая уроки истории, касающиеся последней фразы чародея. Паграс лежал к востоку от Талака. Сильный и гордый, как и его собственное Королевство, он был обращен в руины, и с тех пор там не селился никто, кроме диких зверей.
— Что ты собираешься делать?
— Сдаваться.
— Сдаваться! — Монарх чуть не застонал. — Да ты трус!
— Я не дурак, если вы это имели в виду, мой господин, — ответил Кейб не оглядываясь.
Меликард попытался догнать его, но лошадь под ним не двигалась. Не потому, что не хотела, просто она не могла пройти вперед. Казалось, что конь и всадник пытаются проехать сквозь кирпичную стену. Король повернулся к королевской охране. Те сидели на своих лошадях, глядя на него. Он начал выходить из себя:
Когда же испарились последние остатки сна, Кейб улыбнулся, ведь теперь-то он вспомнил — вспомнил все. Ему не приходило в голову, что теперь он уже не тот Кейб, который лег спать прошлой ночью. Сейчас все казалось ему совершенно естественным. Самоцвет, бывший частью его груди, теперь лежал на синем плюшевом коврике и светился не больше, чем самый обыкновенный кварц.
Он подобрал камень и поглядел на него, думая о том, как же плохо Сумрак понимал, что он делает. Камень высвобождал заключенные в нем силы, но не так, как того ожидал темный чародей. Он являлся чем-то вроде фокуса или катализатора, но преследовал цели свои собственные, а не Сумрака. Да и нельзя осуждать жуткого мага; ну откуда ему было знать, что камень обладает собственным разумом?
Кейб позволил кристаллу выпасть из своей руки.
Воспоминания нескольких последних недель скрылись за воспоминаниями о давно прошедшем времени. Кейб со странно изменившимся выражением лица пробормотал: «Азран!» И «Гвен!».
Дверь задрожала под тяжелыми ударами. Воспоминания улеглись на дно. Преображенный Кейб подошел к двери и взялся за ручку.
Он открыл дверь и оказался лицом к лицу с шестью или семью людьми во главе с владельцем заведения. Им понадобилось секунд десять, чтобы осознать, что дверь открыта и молотить в нее больше незачем.
— Взять его! — завопил хозяин.
Дальше Кейб смотрел на происходящее как на цирковое представление. Все как один ломанулись в дверь, которая в ширину могла пропустить зараз только одного. Двоих самых толстых зажало посредине, и остальные едва их не раздавили. Наконец они протиснулись и влетели внутрь, причем Кейб предусмотрительно отошел в сторону. Следующие свалились прямо на них.
Кейб не без интереса наблюдал, как шестерка распутывает руки и ноги и подымается с пола. Единственный устоявший на ногах выхватил длинный нож и прыгнул — но под взглядом колдуна замер в воздухе.
Озаботившись тем же манером об остальных, Кейб решил поинтересоваться:
— Почему вы напали? Что я вам сделал?
К посеревшему громиле вернулось немного смелости:
— Что? Во имя Гестии, да ты навлек на нас гнев драконов! Тихий юмор — часть нового Кейба — на время улетучился:
— Что-что?
— Этот ящер, герцог Тома, сказал, что, если тебя не доставят до захода солнца, он не оставит от города камня на камне! Лицо чародея потемнело:
— Я думал, Тома направляется в Пенаклес. Зачем он тут?
— Он сказал, что за тобой.
— И вы решили проводить меня к нему? Очень мило с вашей стороны.
— А что нам оставалось делать?
Кейб кивнул, припоминая слова церемониймейстера. Он не мог всерьез осуждать их. Они всегда жили в страхе перед Императором Драконов. Да и потом, что такое один человек, когда речь идет о жизни целого города?
Мрачно улыбнувшись, он осторожно отпустил своих пленников. Они уставились на него, но не приближались.
— Забудьте это недоразумение. Можете даже поделить между собой это. — Он ткнул пальцем в самоцвет. — Мне он уже не нужен.
Не говоря больше ни слова, он шагнул к открытой двери. Стоявший поблизости подвинулся, давая ему пройти. Ни один не попытался прыгнуть на него сзади, впрочем, это было бы бесполезно. Выйдя из трактира, он вновь обрел чувство юмора.
Несколько горожан покосились на него, но Кейб выветрил из их голов все мысли о действиях. Он не хотел никаких задержек: не сейчас, когда Драконьи Короли угрожают всему живому.
Весть о приближении Кейба опережала его самого, пока он продвигался к центральным воротам города. Внешность и манера держать себя безошибочно выдавали его. Так что не удивительно, что дорогу ему преградил новый талакский король и его охрана, все верхом.
— Приветствую тебя, странник. — Меликард поклонился. — Я так понимаю, ты и есть чародей, который нужен этому чешуйчатому гаду?
— Да, я Кейб Бедлам.
Король поглядел на его серебристоволосую голову:
— Ты, должно быть, могущественный чародей, Мастер Бедлам. Достаточно могущественный, полагаю, чтобы погубить армию этих оборотней.
— Возможно, — попытался улыбнуться Кейб. — Чего вы хотите от меня, мой господин?
— Я хочу видеть этих тварей мертвыми! Кирг далеко, но его хозяин ждет тебя. Если ты не покажешься, заплатит город!
— Тогда мне лучше идти. — Чародей пошел дальше. Меликард направил лошадь наперерез ему.
— Идти? Ты нападешь на них? Мне созвать свои войска? Не останавливаясь, Кейб взглянул на лошадь. Та посторонилась, пытаясь избежать его взгляда.
— Нет. Это привело бы вас к той же участи, что постигла Паграс в Поворотной Войне.
Король остановился, вспоминая уроки истории, касающиеся последней фразы чародея. Паграс лежал к востоку от Талака. Сильный и гордый, как и его собственное Королевство, он был обращен в руины, и с тех пор там не селился никто, кроме диких зверей.
— Что ты собираешься делать?
— Сдаваться.
— Сдаваться! — Монарх чуть не застонал. — Да ты трус!
— Я не дурак, если вы это имели в виду, мой господин, — ответил Кейб не оглядываясь.
Меликард попытался догнать его, но лошадь под ним не двигалась. Не потому, что не хотела, просто она не могла пройти вперед. Казалось, что конь и всадник пытаются проехать сквозь кирпичную стену. Король повернулся к королевской охране. Те сидели на своих лошадях, глядя на него. Он начал выходить из себя: