— Натан. — Она улыбнулась и снова потеряла сознание. Темный Конь тоже подошел поближе:
— Ничуть не изменилась. Тем больше причин мне немедленно тебя покинуть. Ты и леди Гвен, уж наверное, найдете способ добраться до Пенаклеса.
— У меня конь…
— Господин Бедлам, это я — твой конь! Я так хорошо сыграл свою роль, что поверили даже драконихи. Я не демон, но моя сущность в чем-то близка к ним. А потому барьеры, рассчитанные на них, удержали и меня. Незваным я не могу войти в подобные защищенные места. Особенно если заклинание накладывала сама Леди!
Конь побрел прочь, совсем по-человечески глазея по сторонам. Что-то его явно беспокоило.
— Когда я уйду, если мне понадобится вернуться, я не смогу сделать этого без твоего позволения. Если Леди к тому моменту очнется, зови меня тихо. Она мне по доброй воле этого не позволит. Ха!
Одним прыжком Темный Конь скрылся в чаще леса. Кейб почувствовал движение, словно дверь в комнату отворили и снова заперли. Когда он оглянулся, они с Леди остались одни.
Одни? Что-то еще старалось изо всех сил привлечь его внимание. Кейб разгреб пальцами осколки янтарной тюрьмы. Обнаружив рукоять меча, он оставил ее где лежала. Сейчас он ее не коснется. Не время.
Что еще делать? Телу явно требовался отдых. Конь вроде бы не сомневался в том, что Леди выживет. В лекарском ремесле Кейб ничегошеньки не смыслил и знал, что найти в этой глуши целителя невозможно. Каждый странник опять же может оказаться еще одним драконом или какой-нибудь новой напастью.Он расслабился и позволил себе заснуть.
— Зачем нам приближаться так к Тиберийским Горам, Тванн?
Тванн, смуглый вояка гнусного вида, весь в шрамах, старый ветеран, огрызнулся на своего приятеля. Тот, впрочем, тоже не выглядел красавцем.
— Потому что так надо! Стража Талака держит под наблюдением все южные дороги. Я-то знаю, Рольф. Я разведывал, когда ты наклюкался по случаю того грохнутого нами купчишки.
— Да, наверно. — Рольф поскреб лысину. — Просто неохота забираться так далеко. Ты же знаешь, что тут вот-вот будет.
— Пф! Сказки! Очень мы нужны Драконьим Королям. Два каких-то ремесленника для них — что пара тараканов.
— Тараканов порой давят. Тванн оскалился:
— Ну и что — поехали через лес Дагора? Тут хоть видно на мили вокруг. Если что пойдет с гор — укрыться всегда успеем.
Второй промолчал. Спорить с Тванном вообще-то бессмысленно, а предложить действительно было нечего.
Они ехали и обсуждали дальнейшие планы. Лучше всего было бы попасть в Мито Пика — это огромный город, спрятаться там проще некуда, но до него еще полкоролевства. Надо немного проехать на восток и свернуть к югу. Если Мито Пика почему-либо не подойдет — неподалеку на востоке Венслис.
Они добрались до подножия горы. Что-то тут было не так. Рольф остановил лошадь и присмотрелся. Гора как гора, но… как будто ее и нет. Он ухватил Гванна за куртку:
— Смотри. Что-то не то…
В блеклом лунном свете усталые глаза Тванна ничего необычного не видели.
— Спятил, что ли? Через час остановимся.
— Слышь, горы-то нет! Погляди!
Тванн вздохнул и ткнул в скалу пальцем. Рольф довольно усмехнулся, видя дурацкое выражение на лице приятеля.
И тут изнутри скалы показались драконы.
По большей части это были драконы низшие, тупые, словно животные; более умные родичи использовали их как грубую боевую силу, благо числом их всегда было предостаточно. Далеко не у всех имелись даже крылья, и они бежали, ползли или скакали, словно кузнечики. Над ними летели огненные драконы, командуя и указывая путь разношерстной массе. Далее шли разнообразные чешуйчатые чудища, которые могли разве что привидеться в кошмаре. Это был авангард Золотой армии.
И двое бандитов были как раз у него на пути.
Аошадь Рольфа встала на дыбы, сбросила седока и понесла, не слыша криков хозяина. Рольф бросил затравленный взгляд на приближающуюся армаду и умоляюще протянул руки к Тванну.
Тванн, оценив быстро сокращающееся расстояние до передовых, крикнул: «К черту!»
Рольф попробовал бежать, но первый из низших змеев, безногий, бескрылый, настиг его. Клыки сомкнулись на хрупком человеческом торсе, раздался вскрик — и тут же оборвался.
Тванн, услышав вскрик, мельком посочувствовал товарищу. Ему было не до сожалений: он изо всех сил шпорил коня. Впрочем, лошадь и так делала что могла — она спасала и свою жизнь тоже. Но расстояние сокращалось. Низшие драконы могли поспорить с лучшими призовыми скакунами. Когда Короли-Драконы и их вассалы странствовали в людском обличье, конями их становились именно низшие — они могли превращаться в лошадей и тем самым не слишком привлекать внимание к себе и к седоку. Драконы правили почти всем континентом, но они всегда любили тишину и уединенность, потому и путешествовали инкогнито.
Даже в тусклом свете лун Тванн увидел накрывшую его тень. Он оглянулся — сверху пикировал огненный змей. Бандит схватился за меч, ни на что уже не уповая. И когти сомкнулись.
Армия двигалась вперед. На Талак.
Кейб проснулся, но не увидел вокруг ничего, кроме темноты. Сколько прошло времени — минуты, дни, часы? Темный Конь не вернулся. Кейб почти пожалел об атом.
Что-то зашевелилось во мраке. Кейб вскочил. Деревья закрывали почти весь свет Близнецов. Стикс сквозь ветви вообще не просматривался. Кейб не был уверен, все ли монстрики, созданные магическим потоком, исчезли, и начал шарить в поисках меча. Теперь он не отказался бы от тяжести клинка на бедре.
Шорох послышался снова. Кейб вспомнил, что барьер не мог пропустить его сказочного союзника. Может, Конь побродил-побродил вокруг и удалился? И вот он один перед лицом — чего?
Однако барьер сдерживал не всех. Иначе драконихи померли бы от голода.
Меч. Он же был под рукой. Но во мраке нащупать его никак не удавалось. Он начал шарить повсюду, словно пес, потерявший косточку. Кажется, он что-то нащупал — и тут над ним плеснули тяжелые крылья. Он резко обернулся.
Крылатое существо приземлилось. Это был не дракон. Скорее птица. Или человек? Две когтистые лапы протянулись к нему. Кейб увернулся.
Птица пролетела над ним, маневрируя так точно, что было совершенно ясно — в темноте она видит. На сей раз рассчитывать приходилось только на себя.
В темноте он наступил на что-то длинное и твердое — наверно, ветку. Немного, но лучше, чем с голыми руками… Так или иначе, птица слегка поумерила рвение и стала нападать осторожнее.
В отчаянии Кейб нанес в пустоту богатырский удар своей палкой. Птица отлетела в сторонку и уселась, выжидая. Кейб пошел к ней… вспомнил о той, что была у него под защитой, и вернулся. Леди он защитит любой ценой.
Птица взлетела на высоту примерно вчетверо большую Кейбова роста и начала кружиться, то снижаясь, то подымаясь, но неизменно оставаясь вне досягаемости. Кейб вертелся вслед за ней, готовый ударить, но птица аккуратно держала дистанцию и кружила все быстрее и быстрее, так что глаза не поспевали следить за ней.
Разозлившись, Кейб запустил в нее палкой — но промахнулся. Это была большая глупость, потому что он потерял единственную свою защиту. Он начал искать что-нибудь еще. Но голова кружилась от вращения птицы. Он остановился, чтобы встряхнуться…
Этого-то и ждал крылатый противник. Птица мгновенно спикировала на землю, и когтистая лапа ухватила Кейба за голову. Он потерял сознание.
Он обнаружил, что движется назад. Искатель — так звали ночного гостя люди — нашел, что искал.
Вокруг была темнота. Но не ночная. Тьма — ничто. Мрак пустоты.
Чего-то очень важного недоставало.
Кейб рождался на свет, но был он не собой. Нерожденный, он был старше и отца, и матери.
Боль.
Память о боли.
Яркий свет озарения: надо выбраться. Надо. Надо. Надо.
Тот, что называл себя Симоном, остался один. У лорда Грифона были дела поважнее, да и самому волшебнику нужно было одиночество. Только в нем и была надежда.
— Страдаешь небось, как всегда! — Громовой голос оторвал его от размышлений. Волшебник подскочил:
— Темный Конь? Я не ждал тебя так рано!
— Ха-ха-ха! — заржал Конь. — Врешь. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты ожидаешь всего.
— Пожалуй, — кивнул Симон. — Больше, чем прочие.
Конь подошел поближе. Даром что выглядел он в комнате при его-то размерах просто кошмарно, ни одну вещицу он не уронил и не повредил. Конь прекрасно контролировал себя.
— Смею тебе доложить, что юный Бедлам преуспел — освободил Леди с помощью Рогатого Клинка. Все как ты предсказал. Несомненно, все это тебе известно и без меня.
— Трудности были?
— Что — с драконихами? Больше они никого не соблазнят.
— С потоком энергии. Сам знаешь, сколько Леди прождала.
Конь фыркнул:
— Я впитал все! Свободный выброс силы — тоже мне проблема. Если бы я этого не сделал… Ха! Зачем воображать несчастья, которые не случились? А этой двоице теперь нужно только одно: отдохнуть.
Волшебник молчал. Вместо ответа он взял Яйцо и протянул своему потустороннему приятелю. Конь сердито мотнул головой и уставил на мага сердитые голубые глаза. Любой другой отшатнулся бы под этим взглядом, но не Симон.
— Смотри.
— Ты же знаешь, что это бесполезно! Яйцо мне ничего не покажет. Один туман.
— Смотри. Попробуй.
Что-то в голосе колдуна заставило Коня повиноваться. Мало кто мог бы похвастаться таким. Но Конь хорошо знал, кто на самом деле перед ним. Симон был вне его власти, его судьба пребывала в других руках. Может, потому он и звал Симона другом. Целую Вечность быть одному…
Почти человеческий вздох:
— Попытаюсь.
Темный Конь уставился в Ялаково Яйцо. Симон тоже не отрывал от него взгляда. Туман в Яйце закружился, забился, словно порождение Хаоса в цепях, тьма все сгущалась. Мгла развеялась, уступив место пустоте. Такой, что могла затянуть даже Темного Коня.
— Хватит! Хватит! — вскрикнул Конь отшатываясь.
— Что это было? — требовательно спросил Симон. Казалось, он ждет даже не ответа — подтверждения того, что знал и сам.
Взгляд Коня снова остановился на нем.
— Туда даже мы не можем войти. Туда посылал я многих и многих. Не возвращался оттуда никто.
Расплывчатые черты Симона ужесточились.
— Тогда что это значит? Я не Грифон — я полагаю и верю, что любая картинка в Яйце имеет смысл.
— Может… Но ты можешь и ошибаться.
— Нет. В этом есть смысл, я чувствую. Это связано с Кейбом. Если бы я снова увидел…
— Я больше через это не пройду!
— Я и не прошу тебя. — Маг повесил голову.
— Леди скоро проснется. — Конь решил сменить тему. — Я не рискну возвращаться — могу сцепиться с ней. Она меня, конечно, не убьет, но надолго изгнать вполне может.
— И тот факт, что тебя прислал я, только ухудшит дело.
— Тебе, — кивнул Конь, — пришлось бы принять кое-что похуже изгнания.
Облик под капюшоном изменился. Теперь это было молодое лицо с глазами, казавшимися вечными.
— Я с этим уже сталкивался. Мне не страшна ее ненависть.
Повисло тяжкое молчание. Темный Конь вдруг ощутил себя почти смертным. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это ощущение.
— Я возвращаюсь к Бедламу и Леди.
— Счастливого пути, друг.
Темный Конь хотел было рассмеяться — и оборвал сам себя. С ревом открылся Путь, Которым Смертные Проходят Лишь Однажды, — и он исчез. Лишь несколько звуков донеслось из черного провала — их Симон уже знал. «Проклятые души» — так он сам их называл.
Тот, что называл себя Симоном, сидел, погрузившись в раздумья, и поглаживая Ялаково Яйцо.
Контакт прервался.
Он снова был в усадьбе. Страшная птица летела прочь, злобно вереща. Было темно — и все же присутствовал какой-то свет. Внутренний свет.
— Проснись! Искатель попытается снова!
Кейб моргнул. Что происходит? Что случилось с его памятью? Почему вся его жизнь помнится так хорошо — и так отчужденно, словно не своя?
Снова птичий крик. Кейб глянул вверх — и очень об этом пожалел. Над ним нависала огромная птицевидная тварь с человечьими руками и ногами, только что колени изгибались наоборот, по-птичьи, а пальцы заканчивались острыми когтями. Перья были пепельно-серые, а черты коршуньего лица выдавали хищника. Птица снова пикировала на него.
Перед самым ее клювом вспыхнул светящийся шар. Птица отпрянула, часто моргая и неуверенно махая крыльями. Новая вспышка — и кошмарная тварь принялась улепетывать в ночной мрак.
Опасность миновала, и Кейб обернулся посмотреть, кто же его спас.
Перед ним была Леди. Она спасла его от искателя, но в ее чертах явственно читалось недоверие. И Кейбу было трудно на нее за это сердиться: столько просидеть в кристалле. Пожалуй, лучше было уступить инициативу ей в надежде на то, что сразу она его не прикончит.
— Ты кто?
Голос был так музыкален, что в другое время Кейб мог бы не расслышать слов. Но в нем была явная угроза.
— Меня зовут Кейб. Я… Я тебя освободил. Недоумение на ее лице явственно показало, что в такое поверить слишком трудно.
— Ты? Как ты мог меня освободить? Заклинание, которым создана та ловушка, — одно из величайших на свете! Обычный человек пред ним бессилен. — Она смерила его взглядом и заметила серебристую прядь. — Чародей! Так я и знала! Простому смертному не разбить чар Азрана!
Что-то расплескало тень за спиной Леди. Кейб вскрикнул. С невообразимой скоростью птица атаковала.
— Осторожно!
Волшебница повернулась, но защититься не успела. Когтистая лапа искателя зацепила ее, и она рухнула наземь. Кейб по-настоящему обозлился, но инстинктивно задержал действие, чтобы высвободить силу. С воплем птица напала. Кейб вытянул руки, направив их на врага.
Струя силы отшвырнула птицу. Удар был куда мощнее, чем применила Леди. Тварь перекувырнулась, неловко задела лапой древесный ствол. Что-то треснуло, и птица вновь завопила — на сей раз от боли.
Переваливаясь, она неуклюже полетела прочь. Теперь она явно не собиралась возвращаться. Кейб проводил ее взглядом и облегченно сел на землю. Лишь через несколько секунд он вспомнил о колдунье. Когда же он обернулся к ней, та уже изучала его придирчивым, пристальным взглядом.
— Ты могуч, но неловок. Силы предостаточно, умения не хватает, — констатировала она, снова подымая руки — кажется, для атаки. — Как ты себя назвал?
— Кейб. Кейб Бедлам. Кажется.
Глаза женщины расширились. Удивление и… что-то еще, чему Кейб не мог дать названия. Она долго в молчании рассматривала его. Наконец, к облегчению Кейба, лицо ее разгладилось.
— Я должна была догадаться. По лицу. Ничего себе совпадение. Кем… — она запнулась и стерла слезу с лица, — кем тебе доводится Натан?
— Насколько мне известно, я его внук. Но я об этом сам узнал не так давно. Король-Дракон…
— Король-Дракон! — Прекрасное лицо исказил гнев. — Эти проклятые ящерицы! Они еще правят! И после паузы:
— Натан… жив?
Кейб не смог заставить себя ответить — только склонил голову.
— Натан! — Она воздела руки к небесам. Сейчас она была не Леди, не колдунья — просто женщина по имени Гвен. Кейб вспомнил имя.
— Азран! — На этот раз говорила уже Леди, и в голосе была та же ненависть, что минутою раньше. — Предательство сына!
Кейб перестал понимать ее, но прервать не отважился. Наконец Гвен снова взглянула на него:
— Я хорошо знала твоего деда. И я его любила. Я собиралась помочь ему, перед тем как Азран заключил меня сюда. Надо думать, Натан погиб в борьбе с Королями-Драконами?
— Да. И с ним ушел Пурпурный Дракон. Это известно каждому.
— Натан! — улыбнулась она. — До конца бороться! Узнаю. А кто же теперь правит в Пенаклесе?
— Грифон.
— Так скорее к нему! Я должна узнать все, прежде чем снова выйду против проклятых рептилий. И Азрана. — Ее усмешка стала грозной. — Ты — со мной?
— Я туда и так собирался. — В его памяти ожили испытания последних дней. — Когда найдут тело Короля, они…
— Тело?! Мертв? Который?
— Думаю Бурый. Мы были на Бесплодных Землях.
— Бурый, — согласилась она. — Так они тоже о тебе знают. Тогда ты в большой опасности. Каждый паршивый огненный змей будет искать тебя, чтобы заслужить благоволение своего господина.
— А у меня есть меч, которого они боятся. Я распугал им драконих и василиска. Его вроде бы называют Рогатым Клинком.
Женщину передернуло:
— Злобный меч. От одного врага спасет — другого накличет. Азран создал его в надежде управиться и с Королями, и с Хозяевами — и потерял. Всего после нескольких убийств. И он будет его добиваться. Его — и тебя.
— А кто такой Азран?
— Азран? — Она сжала губы. — Один из величайших чародеев, когда-либо живших на белом свете. Его сила не уступала Натановой. И не удивительно… — Гвен запнулась. — Ведь он был его сыном. — Она с печальной усмешкой наблюдала ужас Кейба. — И он твой отец, Кейб Бедлам.
6
— Ничуть не изменилась. Тем больше причин мне немедленно тебя покинуть. Ты и леди Гвен, уж наверное, найдете способ добраться до Пенаклеса.
— У меня конь…
— Господин Бедлам, это я — твой конь! Я так хорошо сыграл свою роль, что поверили даже драконихи. Я не демон, но моя сущность в чем-то близка к ним. А потому барьеры, рассчитанные на них, удержали и меня. Незваным я не могу войти в подобные защищенные места. Особенно если заклинание накладывала сама Леди!
Конь побрел прочь, совсем по-человечески глазея по сторонам. Что-то его явно беспокоило.
— Когда я уйду, если мне понадобится вернуться, я не смогу сделать этого без твоего позволения. Если Леди к тому моменту очнется, зови меня тихо. Она мне по доброй воле этого не позволит. Ха!
Одним прыжком Темный Конь скрылся в чаще леса. Кейб почувствовал движение, словно дверь в комнату отворили и снова заперли. Когда он оглянулся, они с Леди остались одни.
Одни? Что-то еще старалось изо всех сил привлечь его внимание. Кейб разгреб пальцами осколки янтарной тюрьмы. Обнаружив рукоять меча, он оставил ее где лежала. Сейчас он ее не коснется. Не время.
Что еще делать? Телу явно требовался отдых. Конь вроде бы не сомневался в том, что Леди выживет. В лекарском ремесле Кейб ничегошеньки не смыслил и знал, что найти в этой глуши целителя невозможно. Каждый странник опять же может оказаться еще одним драконом или какой-нибудь новой напастью.Он расслабился и позволил себе заснуть.
— Зачем нам приближаться так к Тиберийским Горам, Тванн?
Тванн, смуглый вояка гнусного вида, весь в шрамах, старый ветеран, огрызнулся на своего приятеля. Тот, впрочем, тоже не выглядел красавцем.
— Потому что так надо! Стража Талака держит под наблюдением все южные дороги. Я-то знаю, Рольф. Я разведывал, когда ты наклюкался по случаю того грохнутого нами купчишки.
— Да, наверно. — Рольф поскреб лысину. — Просто неохота забираться так далеко. Ты же знаешь, что тут вот-вот будет.
— Пф! Сказки! Очень мы нужны Драконьим Королям. Два каких-то ремесленника для них — что пара тараканов.
— Тараканов порой давят. Тванн оскалился:
— Ну и что — поехали через лес Дагора? Тут хоть видно на мили вокруг. Если что пойдет с гор — укрыться всегда успеем.
Второй промолчал. Спорить с Тванном вообще-то бессмысленно, а предложить действительно было нечего.
Они ехали и обсуждали дальнейшие планы. Лучше всего было бы попасть в Мито Пика — это огромный город, спрятаться там проще некуда, но до него еще полкоролевства. Надо немного проехать на восток и свернуть к югу. Если Мито Пика почему-либо не подойдет — неподалеку на востоке Венслис.
Они добрались до подножия горы. Что-то тут было не так. Рольф остановил лошадь и присмотрелся. Гора как гора, но… как будто ее и нет. Он ухватил Гванна за куртку:
— Смотри. Что-то не то…
В блеклом лунном свете усталые глаза Тванна ничего необычного не видели.
— Спятил, что ли? Через час остановимся.
— Слышь, горы-то нет! Погляди!
Тванн вздохнул и ткнул в скалу пальцем. Рольф довольно усмехнулся, видя дурацкое выражение на лице приятеля.
И тут изнутри скалы показались драконы.
По большей части это были драконы низшие, тупые, словно животные; более умные родичи использовали их как грубую боевую силу, благо числом их всегда было предостаточно. Далеко не у всех имелись даже крылья, и они бежали, ползли или скакали, словно кузнечики. Над ними летели огненные драконы, командуя и указывая путь разношерстной массе. Далее шли разнообразные чешуйчатые чудища, которые могли разве что привидеться в кошмаре. Это был авангард Золотой армии.
И двое бандитов были как раз у него на пути.
Аошадь Рольфа встала на дыбы, сбросила седока и понесла, не слыша криков хозяина. Рольф бросил затравленный взгляд на приближающуюся армаду и умоляюще протянул руки к Тванну.
Тванн, оценив быстро сокращающееся расстояние до передовых, крикнул: «К черту!»
Рольф попробовал бежать, но первый из низших змеев, безногий, бескрылый, настиг его. Клыки сомкнулись на хрупком человеческом торсе, раздался вскрик — и тут же оборвался.
Тванн, услышав вскрик, мельком посочувствовал товарищу. Ему было не до сожалений: он изо всех сил шпорил коня. Впрочем, лошадь и так делала что могла — она спасала и свою жизнь тоже. Но расстояние сокращалось. Низшие драконы могли поспорить с лучшими призовыми скакунами. Когда Короли-Драконы и их вассалы странствовали в людском обличье, конями их становились именно низшие — они могли превращаться в лошадей и тем самым не слишком привлекать внимание к себе и к седоку. Драконы правили почти всем континентом, но они всегда любили тишину и уединенность, потому и путешествовали инкогнито.
Даже в тусклом свете лун Тванн увидел накрывшую его тень. Он оглянулся — сверху пикировал огненный змей. Бандит схватился за меч, ни на что уже не уповая. И когти сомкнулись.
Армия двигалась вперед. На Талак.
Кейб проснулся, но не увидел вокруг ничего, кроме темноты. Сколько прошло времени — минуты, дни, часы? Темный Конь не вернулся. Кейб почти пожалел об атом.
Что-то зашевелилось во мраке. Кейб вскочил. Деревья закрывали почти весь свет Близнецов. Стикс сквозь ветви вообще не просматривался. Кейб не был уверен, все ли монстрики, созданные магическим потоком, исчезли, и начал шарить в поисках меча. Теперь он не отказался бы от тяжести клинка на бедре.
Шорох послышался снова. Кейб вспомнил, что барьер не мог пропустить его сказочного союзника. Может, Конь побродил-побродил вокруг и удалился? И вот он один перед лицом — чего?
Однако барьер сдерживал не всех. Иначе драконихи померли бы от голода.
Меч. Он же был под рукой. Но во мраке нащупать его никак не удавалось. Он начал шарить повсюду, словно пес, потерявший косточку. Кажется, он что-то нащупал — и тут над ним плеснули тяжелые крылья. Он резко обернулся.
Крылатое существо приземлилось. Это был не дракон. Скорее птица. Или человек? Две когтистые лапы протянулись к нему. Кейб увернулся.
Птица пролетела над ним, маневрируя так точно, что было совершенно ясно — в темноте она видит. На сей раз рассчитывать приходилось только на себя.
В темноте он наступил на что-то длинное и твердое — наверно, ветку. Немного, но лучше, чем с голыми руками… Так или иначе, птица слегка поумерила рвение и стала нападать осторожнее.
В отчаянии Кейб нанес в пустоту богатырский удар своей палкой. Птица отлетела в сторонку и уселась, выжидая. Кейб пошел к ней… вспомнил о той, что была у него под защитой, и вернулся. Леди он защитит любой ценой.
Птица взлетела на высоту примерно вчетверо большую Кейбова роста и начала кружиться, то снижаясь, то подымаясь, но неизменно оставаясь вне досягаемости. Кейб вертелся вслед за ней, готовый ударить, но птица аккуратно держала дистанцию и кружила все быстрее и быстрее, так что глаза не поспевали следить за ней.
Разозлившись, Кейб запустил в нее палкой — но промахнулся. Это была большая глупость, потому что он потерял единственную свою защиту. Он начал искать что-нибудь еще. Но голова кружилась от вращения птицы. Он остановился, чтобы встряхнуться…
Этого-то и ждал крылатый противник. Птица мгновенно спикировала на землю, и когтистая лапа ухватила Кейба за голову. Он потерял сознание.
Он обнаружил, что движется назад. Искатель — так звали ночного гостя люди — нашел, что искал.
Вокруг была темнота. Но не ночная. Тьма — ничто. Мрак пустоты.
Чего-то очень важного недоставало.
Кейб рождался на свет, но был он не собой. Нерожденный, он был старше и отца, и матери.
Боль.
Память о боли.
Яркий свет озарения: надо выбраться. Надо. Надо. Надо.
Тот, что называл себя Симоном, остался один. У лорда Грифона были дела поважнее, да и самому волшебнику нужно было одиночество. Только в нем и была надежда.
— Страдаешь небось, как всегда! — Громовой голос оторвал его от размышлений. Волшебник подскочил:
— Темный Конь? Я не ждал тебя так рано!
— Ха-ха-ха! — заржал Конь. — Врешь. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты ожидаешь всего.
— Пожалуй, — кивнул Симон. — Больше, чем прочие.
Конь подошел поближе. Даром что выглядел он в комнате при его-то размерах просто кошмарно, ни одну вещицу он не уронил и не повредил. Конь прекрасно контролировал себя.
— Смею тебе доложить, что юный Бедлам преуспел — освободил Леди с помощью Рогатого Клинка. Все как ты предсказал. Несомненно, все это тебе известно и без меня.
— Трудности были?
— Что — с драконихами? Больше они никого не соблазнят.
— С потоком энергии. Сам знаешь, сколько Леди прождала.
Конь фыркнул:
— Я впитал все! Свободный выброс силы — тоже мне проблема. Если бы я этого не сделал… Ха! Зачем воображать несчастья, которые не случились? А этой двоице теперь нужно только одно: отдохнуть.
Волшебник молчал. Вместо ответа он взял Яйцо и протянул своему потустороннему приятелю. Конь сердито мотнул головой и уставил на мага сердитые голубые глаза. Любой другой отшатнулся бы под этим взглядом, но не Симон.
— Смотри.
— Ты же знаешь, что это бесполезно! Яйцо мне ничего не покажет. Один туман.
— Смотри. Попробуй.
Что-то в голосе колдуна заставило Коня повиноваться. Мало кто мог бы похвастаться таким. Но Конь хорошо знал, кто на самом деле перед ним. Симон был вне его власти, его судьба пребывала в других руках. Может, потому он и звал Симона другом. Целую Вечность быть одному…
Почти человеческий вздох:
— Попытаюсь.
Темный Конь уставился в Ялаково Яйцо. Симон тоже не отрывал от него взгляда. Туман в Яйце закружился, забился, словно порождение Хаоса в цепях, тьма все сгущалась. Мгла развеялась, уступив место пустоте. Такой, что могла затянуть даже Темного Коня.
— Хватит! Хватит! — вскрикнул Конь отшатываясь.
— Что это было? — требовательно спросил Симон. Казалось, он ждет даже не ответа — подтверждения того, что знал и сам.
Взгляд Коня снова остановился на нем.
— Туда даже мы не можем войти. Туда посылал я многих и многих. Не возвращался оттуда никто.
Расплывчатые черты Симона ужесточились.
— Тогда что это значит? Я не Грифон — я полагаю и верю, что любая картинка в Яйце имеет смысл.
— Может… Но ты можешь и ошибаться.
— Нет. В этом есть смысл, я чувствую. Это связано с Кейбом. Если бы я снова увидел…
— Я больше через это не пройду!
— Я и не прошу тебя. — Маг повесил голову.
— Леди скоро проснется. — Конь решил сменить тему. — Я не рискну возвращаться — могу сцепиться с ней. Она меня, конечно, не убьет, но надолго изгнать вполне может.
— И тот факт, что тебя прислал я, только ухудшит дело.
— Тебе, — кивнул Конь, — пришлось бы принять кое-что похуже изгнания.
Облик под капюшоном изменился. Теперь это было молодое лицо с глазами, казавшимися вечными.
— Я с этим уже сталкивался. Мне не страшна ее ненависть.
Повисло тяжкое молчание. Темный Конь вдруг ощутил себя почти смертным. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это ощущение.
— Я возвращаюсь к Бедламу и Леди.
— Счастливого пути, друг.
Темный Конь хотел было рассмеяться — и оборвал сам себя. С ревом открылся Путь, Которым Смертные Проходят Лишь Однажды, — и он исчез. Лишь несколько звуков донеслось из черного провала — их Симон уже знал. «Проклятые души» — так он сам их называл.
Тот, что называл себя Симоном, сидел, погрузившись в раздумья, и поглаживая Ялаково Яйцо.
Контакт прервался.
Он снова был в усадьбе. Страшная птица летела прочь, злобно вереща. Было темно — и все же присутствовал какой-то свет. Внутренний свет.
— Проснись! Искатель попытается снова!
Кейб моргнул. Что происходит? Что случилось с его памятью? Почему вся его жизнь помнится так хорошо — и так отчужденно, словно не своя?
Снова птичий крик. Кейб глянул вверх — и очень об этом пожалел. Над ним нависала огромная птицевидная тварь с человечьими руками и ногами, только что колени изгибались наоборот, по-птичьи, а пальцы заканчивались острыми когтями. Перья были пепельно-серые, а черты коршуньего лица выдавали хищника. Птица снова пикировала на него.
Перед самым ее клювом вспыхнул светящийся шар. Птица отпрянула, часто моргая и неуверенно махая крыльями. Новая вспышка — и кошмарная тварь принялась улепетывать в ночной мрак.
Опасность миновала, и Кейб обернулся посмотреть, кто же его спас.
Перед ним была Леди. Она спасла его от искателя, но в ее чертах явственно читалось недоверие. И Кейбу было трудно на нее за это сердиться: столько просидеть в кристалле. Пожалуй, лучше было уступить инициативу ей в надежде на то, что сразу она его не прикончит.
— Ты кто?
Голос был так музыкален, что в другое время Кейб мог бы не расслышать слов. Но в нем была явная угроза.
— Меня зовут Кейб. Я… Я тебя освободил. Недоумение на ее лице явственно показало, что в такое поверить слишком трудно.
— Ты? Как ты мог меня освободить? Заклинание, которым создана та ловушка, — одно из величайших на свете! Обычный человек пред ним бессилен. — Она смерила его взглядом и заметила серебристую прядь. — Чародей! Так я и знала! Простому смертному не разбить чар Азрана!
Что-то расплескало тень за спиной Леди. Кейб вскрикнул. С невообразимой скоростью птица атаковала.
— Осторожно!
Волшебница повернулась, но защититься не успела. Когтистая лапа искателя зацепила ее, и она рухнула наземь. Кейб по-настоящему обозлился, но инстинктивно задержал действие, чтобы высвободить силу. С воплем птица напала. Кейб вытянул руки, направив их на врага.
Струя силы отшвырнула птицу. Удар был куда мощнее, чем применила Леди. Тварь перекувырнулась, неловко задела лапой древесный ствол. Что-то треснуло, и птица вновь завопила — на сей раз от боли.
Переваливаясь, она неуклюже полетела прочь. Теперь она явно не собиралась возвращаться. Кейб проводил ее взглядом и облегченно сел на землю. Лишь через несколько секунд он вспомнил о колдунье. Когда же он обернулся к ней, та уже изучала его придирчивым, пристальным взглядом.
— Ты могуч, но неловок. Силы предостаточно, умения не хватает, — констатировала она, снова подымая руки — кажется, для атаки. — Как ты себя назвал?
— Кейб. Кейб Бедлам. Кажется.
Глаза женщины расширились. Удивление и… что-то еще, чему Кейб не мог дать названия. Она долго в молчании рассматривала его. Наконец, к облегчению Кейба, лицо ее разгладилось.
— Я должна была догадаться. По лицу. Ничего себе совпадение. Кем… — она запнулась и стерла слезу с лица, — кем тебе доводится Натан?
— Насколько мне известно, я его внук. Но я об этом сам узнал не так давно. Король-Дракон…
— Король-Дракон! — Прекрасное лицо исказил гнев. — Эти проклятые ящерицы! Они еще правят! И после паузы:
— Натан… жив?
Кейб не смог заставить себя ответить — только склонил голову.
— Натан! — Она воздела руки к небесам. Сейчас она была не Леди, не колдунья — просто женщина по имени Гвен. Кейб вспомнил имя.
— Азран! — На этот раз говорила уже Леди, и в голосе была та же ненависть, что минутою раньше. — Предательство сына!
Кейб перестал понимать ее, но прервать не отважился. Наконец Гвен снова взглянула на него:
— Я хорошо знала твоего деда. И я его любила. Я собиралась помочь ему, перед тем как Азран заключил меня сюда. Надо думать, Натан погиб в борьбе с Королями-Драконами?
— Да. И с ним ушел Пурпурный Дракон. Это известно каждому.
— Натан! — улыбнулась она. — До конца бороться! Узнаю. А кто же теперь правит в Пенаклесе?
— Грифон.
— Так скорее к нему! Я должна узнать все, прежде чем снова выйду против проклятых рептилий. И Азрана. — Ее усмешка стала грозной. — Ты — со мной?
— Я туда и так собирался. — В его памяти ожили испытания последних дней. — Когда найдут тело Короля, они…
— Тело?! Мертв? Который?
— Думаю Бурый. Мы были на Бесплодных Землях.
— Бурый, — согласилась она. — Так они тоже о тебе знают. Тогда ты в большой опасности. Каждый паршивый огненный змей будет искать тебя, чтобы заслужить благоволение своего господина.
— А у меня есть меч, которого они боятся. Я распугал им драконих и василиска. Его вроде бы называют Рогатым Клинком.
Женщину передернуло:
— Злобный меч. От одного врага спасет — другого накличет. Азран создал его в надежде управиться и с Королями, и с Хозяевами — и потерял. Всего после нескольких убийств. И он будет его добиваться. Его — и тебя.
— А кто такой Азран?
— Азран? — Она сжала губы. — Один из величайших чародеев, когда-либо живших на белом свете. Его сила не уступала Натановой. И не удивительно… — Гвен запнулась. — Ведь он был его сыном. — Она с печальной усмешкой наблюдала ужас Кейба. — И он твой отец, Кейб Бедлам.
6
Азран злился.
Легендарный прорицатель мерил шагами свою комнату. Вокруг плавали в воздухе порождения мрака, ожидая команды — и не получая ее. Никто не мог помочь ему воссоздать череп Илака, мастера предвидении.
Именно этого жаждал Азран.
Он вздохнул. Предвидение, предзнание. Ялака оно не спасло. И череп его, доставшийся Азрану, тоже. Чародей не раз с тех пор использовал этот череп. И никогда он не говорил сам, по собственной воле. Чего-то недоставало.
Снаружи появилась чья-то крылатая тень. Азран, прекратив бесцельно расхаживать, выглянул на балкон.
Его ждали. Искатель мог бы с легкостью разорвать его в клочки — но он подчинялся. Это был его искатель. Как, впрочем, и все остальные. Существа более древние, чем сами Короли-Драконы, — они ничего не могли противопоставить мощи колдуна. Рабы Азрана, искатели были его глаза и уши во внешнем мире.
Искатель пал на колено. Чародей мягко положил руку ему на голову. Это было отнюдь не заботой — старый некромант не любил никого. Ни последнюю жену, ни умерщвленного брата, ни сына, ни тем более отца. Симпатии в его жесте не было. Так он передавал информацию — от себя птице и обратно.
Перед ним сложилась картинка Тиберийских Гор. Стало быть, это тот шпион, которого он посылал к Королям-Драконам. А где же, однако, второй? Он опустил голову — разум должен быть чист для контакта. Он отбросил все остальное, сконцентрировавшись только на образах.
Слова рептилий звучали точно так же, как расслышал их искатель. Чародей удовлетворенно кивнул: как и предполагалось, Короли двинулись в поход.
Азрану вспомнилось, как он пинал осколки разбитого черепа. И почему в его работе одни вечные загадки? Вышел бы кто из темноты да сказал прямо… А то разгадывай, разгадывай… И где это записано, что темное искусство должно состоять из одних загадок? Сложно — это понятно, иначе каждый дурак поганил бы своей магией землю. Но постоянные загадки и тайны надоели ему дальше некуда.
Он почувствовал, что контакт нарушился. Впрочем, искатель уже сказал все сколько-нибудь важное. Теперь он ждал новых распоряжений. Азран задумался. Куда как проще, если бы вернулись оба. Впрочем, он знал, что пока искатель не выполнит миссию, он даже не подумает о возвращении. Придется составить план без учета его информации.
Пенаклес. Вот ключ к назревающему кризису. Азран давно планировал отобрать город у Грифона, но он прекрасно понимал, что птицелев мог набраться там самых разных знаний — и это удерживало его. Всем было хорошо известно, что мощь Королей-Драконов крылась в Пурпурном. Золотой был силен, но правил лишь потому, что его брату не было дела до трона.
Однако его отец уничтожил Пурпурного. Между прочим, без помощи Рогатого Клинка. Старик маг был далеко не дурак; в молодые годы он нипочем не пошел бы против Короля-Дракона безоружным. С проклятием он помянул потерю своего меча. Ну кто бы мог ожидать, что один из Королей окажется поблизости, когда свершится убийство Ялака? Бурому, чьи земли вымирали от чар Хозяев, тоже был нужен такой клинок.
Для него молодой колдун был мелкой сошкой. Азран как раз довершал заклинание для контроля над черепом Ялака, когда появился Король-Дракон — и схватил клинок.
Противодраконий меч в драконьих лапах. Смешно. Было бы смешно…
Но Азран чувствовал нечто необычное. Рогатый Клинок двигался к Пенаклесу. Он попробовал крови Короля. Только так можно было оживить силу клинка. Клинок был у другого — и силы этому другому было не занимать. На совпадение было не похоже. Азрану был необходим шпион в Городе Знаний.
Он обратил внимание, что искатель все еще стоит и ждет приказа, не отводя кровавых хищных глаз от хозяина. Интересно, что было бы, если бы его освободили от чар? Ясно, что разорвал бы на кусочки. Птицы всегда его ненавидели. Ну и что? Боятся — и ладно.
Его новые приказы были просты и кратки. Следить за путником, у которого меч. Спрятан меч или нет — не важно, искатель учует. В то же время надо собирать информацию о Грифоне и его действиях. Безо всякого сомнения, правитель Пенаклеса уже готовится к войне. Грифон наверняка предвидит опасность. Коварен и хитер он почти как сам Азран.
Искатель крякнул, чтоб показать, что все понял, и раскрыл крылья. Азран отступил, -давая ему место взлететь. Рано, рано давать ему приказ. Еще не известно, у кого меч. Хотя что остается… Он почесал подбородок. Меч сейчас где-то около…
Азран даже подскочил. Впившись взглядом в карту, он отыскал интересующую его точку. Конечно, усадьба чуть в стороне от тропы, но он предчувствовал: мимо меч не пройдет. Там еще драконихи, но любой дурак, владеющий толикой силы, сможет удержать их мечом в повиновении.
«Поздно, — подумал он. — Она уже свободна».
Когда-то она предпочла ему отца. Это был удар. Ну что ж, он отомстил — она не досталась никому, и ему в том числе. А вот посмотреть на нее хотелось.
Сморщенная рука почесала лысую морщинистую голову. Уже давно он не тратил времени на то, чтобы приготовить как полагается эликсир молодости. Было не до того. Скоро он снова помолодеет. Скоро его шедевр будет закончен. Он манил его, словно наркотик.
Старик произнес не слишком сильное заклинание и открыл проход к самой запретной и тайной своей лаборатории. Только он мог пройти этим путем. Всякий другой, вздумай он вступить в дверь, оказался бы телепортирован в какое-нибудь гнусное место. Азран не мог допустить помехи в таком важном деле.
Это была его цитадель и его святая святых. Пусть враги разнесут на куски весь его замок; все, что они найдут, — это несколько жалких чар. Но тот, кто отважится вторгнуться сюда, — получит все, на что только способен старый маг.
Секрет его шедевра был крайне прост. Каждый раз, когда он заходил сюда, он оставлял частичку своей силы. И магия росла. Это оставляло его на время без сил — но дело того стоило, еще как стоило. Он знал, чего добьется этим со временем.
Нечто, не принадлежащее ни одному из истинных миров, подползло к нему. Азран одним движением прогнал его обратно. Вторым заклинанием пришлось убрать вонищу, которую это нечто оставило после себя. Колдун сморщил нос: возня с этими созданиями не стоила усилий. Приучить их хотя бы к чистоте.
Медленно, почти как в танце, он развернулся в сторону длинного черного ящика в центре лаборатории. Длины его хватило бы, чтобы вытянуться самому могучему удаву. Ширина же и высота чуть превосходили длину хозяйской руки. Он любовно погладил крышку: ведь внутри содержалась, по сути дела, часть его существа. Мощи, заложенной туда, хватило бы на сотню других мощных чар и еще осталось бы. Азран открыл крышку. Это будет его победа, его триумф. И Королевства падут к его ногам.
Очень медленно и величественно он принял на ладони рукоять Безымянного.
Талак был городом во многих отношениях исключительным. Его ближайшим соседом был Мито Пика, но туда на юго-восток добрые две недели пути. И это никому не мешало, ведь в городе производилось почти все, чего только можно было пожелать. И армия, защищающая город, считалась одной из лучших. Впрочем, они всегда старались жить в мире с Королями-Драконами. Руины близлежащего города на востоке просто-таки подсказывали такое решение.
Правил Талаком последнее время король Реннек IV. Ему было далеко за шестьдесят, он давно растолстел и обрюзг. Некогда он почитался великим воителем, но те времена давно ушли; все чаще поговаривали, что сыну его Меликарду трон подошел бы лучше. Однако поговаривали тихо: Реннек оставался монархом, но с его гневом никому не хотелось столкнуться.
Сейчас он гневался. Что-то постоянно мешало ему спать. Он пробовал укрываться с головой, но от этого стало еще хуже. Ругаясь на чем свет стоит, правитель Талака поднял телеса с постели, натянул королевское облачение и направился в залу.
— Хазар! Где тебя носит? Живо сюда, или у меня будет новый первый министр!
Он огляделся по сторонам. Даже стражи, и той не было видно. Несмотря на свой не слишком парадный вид, Реннек побрел по дворцу в надежде найти хоть кого-нибудь. Он схватил за шиворот перепуганного лакея, скрючившегося в уголке, и рывком поставил его на ноги. Лакея била дрожь.
— Базиль! Что творится? Что за шум? Где Хазар?
— Они! Милорд, они! Уже у ворот!
— Кто — они, так тебя и так! — заревел Реннек, встряхивая слугу. — Кто — они? Куда делся Хазар?
— У… у ворот!
Выругавшись, он отшвырнул слугу. Хазар подождет, для начала — где солдаты? Если у ворот враги — почему не слышно звона оружия? А если нет — что так перепугало этих идиотов?
Легендарный прорицатель мерил шагами свою комнату. Вокруг плавали в воздухе порождения мрака, ожидая команды — и не получая ее. Никто не мог помочь ему воссоздать череп Илака, мастера предвидении.
Именно этого жаждал Азран.
Он вздохнул. Предвидение, предзнание. Ялака оно не спасло. И череп его, доставшийся Азрану, тоже. Чародей не раз с тех пор использовал этот череп. И никогда он не говорил сам, по собственной воле. Чего-то недоставало.
Снаружи появилась чья-то крылатая тень. Азран, прекратив бесцельно расхаживать, выглянул на балкон.
Его ждали. Искатель мог бы с легкостью разорвать его в клочки — но он подчинялся. Это был его искатель. Как, впрочем, и все остальные. Существа более древние, чем сами Короли-Драконы, — они ничего не могли противопоставить мощи колдуна. Рабы Азрана, искатели были его глаза и уши во внешнем мире.
Искатель пал на колено. Чародей мягко положил руку ему на голову. Это было отнюдь не заботой — старый некромант не любил никого. Ни последнюю жену, ни умерщвленного брата, ни сына, ни тем более отца. Симпатии в его жесте не было. Так он передавал информацию — от себя птице и обратно.
Перед ним сложилась картинка Тиберийских Гор. Стало быть, это тот шпион, которого он посылал к Королям-Драконам. А где же, однако, второй? Он опустил голову — разум должен быть чист для контакта. Он отбросил все остальное, сконцентрировавшись только на образах.
Слова рептилий звучали точно так же, как расслышал их искатель. Чародей удовлетворенно кивнул: как и предполагалось, Короли двинулись в поход.
Азрану вспомнилось, как он пинал осколки разбитого черепа. И почему в его работе одни вечные загадки? Вышел бы кто из темноты да сказал прямо… А то разгадывай, разгадывай… И где это записано, что темное искусство должно состоять из одних загадок? Сложно — это понятно, иначе каждый дурак поганил бы своей магией землю. Но постоянные загадки и тайны надоели ему дальше некуда.
Он почувствовал, что контакт нарушился. Впрочем, искатель уже сказал все сколько-нибудь важное. Теперь он ждал новых распоряжений. Азран задумался. Куда как проще, если бы вернулись оба. Впрочем, он знал, что пока искатель не выполнит миссию, он даже не подумает о возвращении. Придется составить план без учета его информации.
Пенаклес. Вот ключ к назревающему кризису. Азран давно планировал отобрать город у Грифона, но он прекрасно понимал, что птицелев мог набраться там самых разных знаний — и это удерживало его. Всем было хорошо известно, что мощь Королей-Драконов крылась в Пурпурном. Золотой был силен, но правил лишь потому, что его брату не было дела до трона.
Однако его отец уничтожил Пурпурного. Между прочим, без помощи Рогатого Клинка. Старик маг был далеко не дурак; в молодые годы он нипочем не пошел бы против Короля-Дракона безоружным. С проклятием он помянул потерю своего меча. Ну кто бы мог ожидать, что один из Королей окажется поблизости, когда свершится убийство Ялака? Бурому, чьи земли вымирали от чар Хозяев, тоже был нужен такой клинок.
Для него молодой колдун был мелкой сошкой. Азран как раз довершал заклинание для контроля над черепом Ялака, когда появился Король-Дракон — и схватил клинок.
Противодраконий меч в драконьих лапах. Смешно. Было бы смешно…
Но Азран чувствовал нечто необычное. Рогатый Клинок двигался к Пенаклесу. Он попробовал крови Короля. Только так можно было оживить силу клинка. Клинок был у другого — и силы этому другому было не занимать. На совпадение было не похоже. Азрану был необходим шпион в Городе Знаний.
Он обратил внимание, что искатель все еще стоит и ждет приказа, не отводя кровавых хищных глаз от хозяина. Интересно, что было бы, если бы его освободили от чар? Ясно, что разорвал бы на кусочки. Птицы всегда его ненавидели. Ну и что? Боятся — и ладно.
Его новые приказы были просты и кратки. Следить за путником, у которого меч. Спрятан меч или нет — не важно, искатель учует. В то же время надо собирать информацию о Грифоне и его действиях. Безо всякого сомнения, правитель Пенаклеса уже готовится к войне. Грифон наверняка предвидит опасность. Коварен и хитер он почти как сам Азран.
Искатель крякнул, чтоб показать, что все понял, и раскрыл крылья. Азран отступил, -давая ему место взлететь. Рано, рано давать ему приказ. Еще не известно, у кого меч. Хотя что остается… Он почесал подбородок. Меч сейчас где-то около…
Азран даже подскочил. Впившись взглядом в карту, он отыскал интересующую его точку. Конечно, усадьба чуть в стороне от тропы, но он предчувствовал: мимо меч не пройдет. Там еще драконихи, но любой дурак, владеющий толикой силы, сможет удержать их мечом в повиновении.
«Поздно, — подумал он. — Она уже свободна».
Когда-то она предпочла ему отца. Это был удар. Ну что ж, он отомстил — она не досталась никому, и ему в том числе. А вот посмотреть на нее хотелось.
Сморщенная рука почесала лысую морщинистую голову. Уже давно он не тратил времени на то, чтобы приготовить как полагается эликсир молодости. Было не до того. Скоро он снова помолодеет. Скоро его шедевр будет закончен. Он манил его, словно наркотик.
Старик произнес не слишком сильное заклинание и открыл проход к самой запретной и тайной своей лаборатории. Только он мог пройти этим путем. Всякий другой, вздумай он вступить в дверь, оказался бы телепортирован в какое-нибудь гнусное место. Азран не мог допустить помехи в таком важном деле.
Это была его цитадель и его святая святых. Пусть враги разнесут на куски весь его замок; все, что они найдут, — это несколько жалких чар. Но тот, кто отважится вторгнуться сюда, — получит все, на что только способен старый маг.
Секрет его шедевра был крайне прост. Каждый раз, когда он заходил сюда, он оставлял частичку своей силы. И магия росла. Это оставляло его на время без сил — но дело того стоило, еще как стоило. Он знал, чего добьется этим со временем.
Нечто, не принадлежащее ни одному из истинных миров, подползло к нему. Азран одним движением прогнал его обратно. Вторым заклинанием пришлось убрать вонищу, которую это нечто оставило после себя. Колдун сморщил нос: возня с этими созданиями не стоила усилий. Приучить их хотя бы к чистоте.
Медленно, почти как в танце, он развернулся в сторону длинного черного ящика в центре лаборатории. Длины его хватило бы, чтобы вытянуться самому могучему удаву. Ширина же и высота чуть превосходили длину хозяйской руки. Он любовно погладил крышку: ведь внутри содержалась, по сути дела, часть его существа. Мощи, заложенной туда, хватило бы на сотню других мощных чар и еще осталось бы. Азран открыл крышку. Это будет его победа, его триумф. И Королевства падут к его ногам.
Очень медленно и величественно он принял на ладони рукоять Безымянного.
Талак был городом во многих отношениях исключительным. Его ближайшим соседом был Мито Пика, но туда на юго-восток добрые две недели пути. И это никому не мешало, ведь в городе производилось почти все, чего только можно было пожелать. И армия, защищающая город, считалась одной из лучших. Впрочем, они всегда старались жить в мире с Королями-Драконами. Руины близлежащего города на востоке просто-таки подсказывали такое решение.
Правил Талаком последнее время король Реннек IV. Ему было далеко за шестьдесят, он давно растолстел и обрюзг. Некогда он почитался великим воителем, но те времена давно ушли; все чаще поговаривали, что сыну его Меликарду трон подошел бы лучше. Однако поговаривали тихо: Реннек оставался монархом, но с его гневом никому не хотелось столкнуться.
Сейчас он гневался. Что-то постоянно мешало ему спать. Он пробовал укрываться с головой, но от этого стало еще хуже. Ругаясь на чем свет стоит, правитель Талака поднял телеса с постели, натянул королевское облачение и направился в залу.
— Хазар! Где тебя носит? Живо сюда, или у меня будет новый первый министр!
Он огляделся по сторонам. Даже стражи, и той не было видно. Несмотря на свой не слишком парадный вид, Реннек побрел по дворцу в надежде найти хоть кого-нибудь. Он схватил за шиворот перепуганного лакея, скрючившегося в уголке, и рывком поставил его на ноги. Лакея била дрожь.
— Базиль! Что творится? Что за шум? Где Хазар?
— Они! Милорд, они! Уже у ворот!
— Кто — они, так тебя и так! — заревел Реннек, встряхивая слугу. — Кто — они? Куда делся Хазар?
— У… у ворот!
Выругавшись, он отшвырнул слугу. Хазар подождет, для начала — где солдаты? Если у ворот враги — почему не слышно звона оружия? А если нет — что так перепугало этих идиотов?