Колберт Лилиан. Кто ты?

   – Все хорошо, все хорошо, слышишь? – уговаривал он ее, как ребенка.
   Всхлипнув, Камилла попыталась взять себя в руки.
   – Я испугалась. Что все это значит?
   – Не знаю, дорогая. Больше всего на свете я хотел бы помочь тебе, – пробормотал он, целуя ее волосы.
   Она обвила руками его шею и умоляюще прошептала:
   – Обними меня. Не оставляй меня одну!
   – Не оставлю, душа моя. А теперь успокойся и не плачь! – Он осторожно опустил ее на кровать рядом с собой, накрыл одеялом и выключил свет.
   Камиллу продолжало трясти, но скоро дрожь улеглась: тепло его тела согревало ее, успокаивая и расслабляя. Еще раз или два она всхлипнула, а потом вдруг услышала ровный стук сердца рядом. Ей захотелось, чтобы эта близость никогда не кончалась, чтобы она оставалась в его объятиях целую вечность. Если бы он мог любить ее, как она его любит! Если бы... С губ ее слетел слабый вздох, пальцы разжались, веки опустились.
   Она провалилась в сон, словно младенец, которого не тревожат никакие видения.

8

   Камилла шевельнулась. Ей было на удивление тепло и покойно. Причина этого ускользала от ее сознания, пока, вздохнув и потянувшись, она не ощутила рядом крепкое мужское тело, тесно прижавшееся к ней. В памяти тотчас всплыл ночной кошмар и то, как Джеррод успокаивал и утешал ее, пока она не уснула в его объятиях.
   Губы ее расплылись в улыбке. Ночью, по всей видимости, они с Джерродом ворочались и сейчас лежали на левом боку вплотную друг к другу, а его рука обнимала ее за талию. Камилле следовало бы отодвинуться, но она оттягивала эту минуту, желая насладиться его близостью и воображая, будто он обнимает ее так, как обнимают любимую женщину. Казалось, еще немного, и она замурлычет, свернувшись в калачик, а потом снова уснет, положив голову ему на грудь.
   Впрочем, этому не суждено было сбыться, потому что Джеррод пошевелился. Его рука крепко сжала ее, а из груди вырвался удовлетворенный вздох. Сердце у Камиллы взволнованно забилось.
   – Чудесно, – пробормотал он сонно.
   Мурашки пробежали по ее телу, а накатившая волна желания тут же сменилась болью. Джеррод явно не осознавал, кого держит в своих объятиях. Ей хотелось продлить блаженство, забыв о том, что для него это всего-навсего дружеское участие. Но поддаться этому искушению означало заставить страдать их обоих. Камилла судорожно сглотнула и решилась.
   – Полагаю, мне лучше встать, – сказала она хриплым голосом.
   Она ожидала, что, узнав ее голос, Джеррод немедленно разомкнет объятия, и была поражена тому, что он лишь пробормотал, придвинувшись к ней еще плотнее:
   – Ты этого хочешь? Что до меня, я готов нежиться так до конца жизни.
   Глаза ее округлились. С его стороны было бы нечестно играть на ее чувствах. Она сжалась в комок и бросила сквозь зубы:
   – Джеррод, очнись, это я, Камилла!
   Он со вздохом приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз.
   – Я знаю, – пробормотал он, ласково глядя на ее порозовевшие щеки. – Доброе утро, Камилла!
   О Господи, ну отчего у него такие глаза! В них можно просто утонуть. Ни одной мысли не было сейчас у нее в голове.
   – Ты проглотила язык? – чуть улыбнувшись, спросил он.
   Камилла застыла, забыв о том, что только что собиралась встать.
   – Это не смешно! – пробормотала она. Глаза его стали еще ласковее.
   – Я вовсе не смеюсь. Тебе известно, Камилла Грейсон, что обнимать тебя – одно удовольствие?
   Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди.
   – Ты это сделал по своей инициативе, и я тут ни при чем. – Она пыталась защищаться.
   Он рассмеялся, и голос его теплой волной растекся по телу Камиллы.
   – Ах, дорогая, ты – женщина моего сердца. Где же ты была раньше?
   Наверное, было безрассудно позволять ему продолжать, но ее это уже не беспокоило. Ей захотелось выбросить из головы все опасения. Она посмотрела на него из-под длинных ресниц.
   – Начать с того, что я еще не родилась, когда ты был уже взрослым.
   – Ты меня совсем за старика считаешь! – возмутился он, но тут же поинтересовался: – Как ты себя чувствуешь?
   – Спасибо, много лучше, – честно призналась Камилла. Если бы не он, то она бы вообще не уснула в эту ночь.
   – Никаких последствий?
   Камилла удивилась, что сама не задумалась об этом и вообще, чувствовала себя как никогда легко.
   – Нет, – удовлетворенно сказала она.
   – Вот и славно, – пробормотал Джеррод, переворачиваясь на спину и увлекая ее за собой. – Дело в том, что мне нужно кое в чем тебе признаться. Мне безумно хотелось бы заниматься с тобой любовью, Камилла Грейсон. – Она поперхнулась.
   – Что ты сказал? Но мне казалось... Он с улыбкой прижал палец к ее губам.
   – Я знаю, что тебе показалось, – глухим от волнения голосом проговорил он. – Но ты превратно меня поняла. Я очень, очень хочу тебя, просто вчера было неподходящее время для этого.
   Камилла была не настолько глупа, чтобы не понять: это вовсе не признание в любви, и если она ответит отказом, то он воспримет это как должное. Но ей совсем не хотелось отказывать ему. Она любила его, а сейчас он мог принадлежать ей – пусть только на несколько мгновений. Возможно, это было глупо, но она отдавала себе отчет в том, что на большее не стоит и рассчитывать.
   – А сегодня подходящее время? – хрипло прошептала она.
   Пальцы его коснулись жилки, бившейся на ее шее.
   – Надеюсь, что да.
   – Тогда я тоже готова. Поцелуй меня, Джеррод! – потребовала она, задохнувшись от страсти.
   Из груди его вырвался хриплый смех.
   – Боже, Камилла...
   Он не договорил, потому что она прижалась к его губам с такой страстью, что в твердости ее намерений не могло оставаться никакого сомнения. Вначале все было так, как накануне, только гораздо слаще, и охваченные огнем желания, они потеряли всякий контроль над собой. Каждый новый поцелуй был продолжительнее и горячее, чем предыдущий. Камилла задрожала всем телом, когда его рука начала ласкать ей грудь, нащупывая через шелк ночной рубашки соски, и, изогнувшись, застонала от наслаждения.
   Она таяла от желания, тело ее металось, требуя удовлетворения. Руки ее скользили по шелковистой коже его плеч и спины, наслаждаясь тем, как вздрагивал он от ее прикосновений. Теперь ей хотелось, чтобы ничто не мешало им слиться воедино.
   Но в следующую секунду, когда руки Джеррода скользнули к ее бедрам, она вдруг окаменела, а из горла вырвался крик, полный ужаса и отвращения:
   – Нет!
   Он поднял к ней бледное, как смерть, лицо.
   – Что с тобой, дорогая?
   Охваченная дикой паникой, она смотрела в его глаза.
   – Не могу! Извини, не могу! – еле слышно выдавила она.
   – Что случилось? Я что-то не так сделал? – Она бессильно подняла руку ко лбу.
   – Не знаю. Просто... Твоя рука... Я не могла... Извини, – прошептала она, и ее расширившиеся глаза были полны страха и тревоги.
   Джеррод медленно и осторожно отодвинулся от нее и сел на край кровати.
   – Я сделал тебе больно? – Она качнула головой.
   – Нет. Лишь то, что я сказала. Я не знаю, что случилось. Все было так чудесно – и вдруг... Прости меня, – шепнула она, трясясь от ужаса.
   Он шумно вздохнул.
   – Все в порядке. Ничего страшного.
   Что он должен был чувствовать? Ее собственное тело мучительно ныло.
   – Я тебя не дразнила. Я действительно не смогла, – попыталась объяснить она, усевшись на кровати и обхватив руками колени. – Не знаю, что меня так испугало. Я не хотела этого.
   Что делать, если он не поверит мне? – с отчаянием подумала она. Проклятье! Почему все на свете против них?
   Рука Джеррода тихонько легла на ее сгорбленные плечи, привлекая к себе.
   – Не надо никаких извинений, Камилла.
   – Но почему, почему со мной происходит такое? – еле слышно спросила она.
   – Не знаю, – тихо ответил Джеррод. – Я не настолько разбираюсь в этих вопросах, чтобы ставить диагноз. Тебе нужно выговориться. И мне кажется, не стоит больше откладывать. Я хочу, чтобы ты повидалась с одним моим другом.
   Камилла застыла. С другом? Он уже говорил что-то такое, но тогда она не обратила на это внимания. По спине у нее пробежал холодок.
   – С каким еще другом?
   Видя ее замешательство, Джеррод какое-то время молчал, а затем, поколебавшись, ответил:
   – Он психоаналитик. Ты сможешь...
   – Камилла, не желая больше ничего слышать, в бешенстве вырвалась из его рук.
   – Нет, ни за что! Я не желаю видеться ни с каким психоаналитиком! – крикнула она, соскакивая с кровати.
   Изумленный ее реакцией, Джеррод не сводил с нее глаз.
   – Послушай...
   – Не пойду, и кончено! – отрезала она. Только этого не хватало! Психиатр скажет ей, что она и в самом деле немного не в себе, а может быть, что-нибудь еще похуже.
   Губы Джеррода сжались в тонкую линию.
   – Не будь глупышкой, это нужно для твоего же блага!
   – Но зачем? Ты думаешь, что я спятила, да? – взорвалась она.
   Он наклонил голову и нахмурился.
   – Нет, я так не думаю. Более того, я полагаю, что это совершенно не так. Но я не могу объяснить тебе, что с тобой происходит. Ты-то сама хочешь узнать это или нет? – жестко спросил он.
   Она вздернула подбородок.
   – Нет, не хочу!
   – Вот как? – возмутился Джеррод, прищурив глаза. – А чего ты так боишься? Того, что правда станет известна мне?
   Глаза ее вспыхнули.
   – Не понимаю, о чем ты!
   – Не понимаешь? Тогда поясню. Быть может, ты не желаешь признаться, что все происшедшее сейчас было с твоей стороны не более чем игрой, – медленно сказал Джеррод.
   – Ложь! Я же сказала, что это не так! – Он развел руками.
   – Тогда и бояться нечего, не правда ли? – Сердце у Камиллы упало.
   – Это шантаж! Впрочем, – фыркнула она, – чего удивляться, я же имею дело с Грейсоном!
   Ноздри Джеррода раздулись, как у взнузданного коня.
   – Отлично, Камилла, ты выиграла, – сказал он устало. – Я снимаю свое предложение.
   Она недоверчиво посмотрела на него.
   – Хорошо.
   Их взгляды встретились, и вдруг он ухмыльнулся.
   – Ты, кажется, не слишком-то торжествуешь.
   – Торжествую, – медленно парировала она. – Просто... В общем, со мной все в порядке.
   Джеррод встал.
   – Я проголодался. Через десять минут жду тебя внизу к завтраку.
   И, не сказав больше ни слова, вышел.
   У Камиллы появилось ощущение, что она одержала пиррову победу. Она понимала, что ее паническая реакция на его предложение вызвана элементарной трусостью. Ее пугало то, что она могла узнать о себе. Да и вообще, ей вовсе не нравилась эта затея с психоаналитиком, который начнет копаться в самых темных уголках ее сознания и Бог знает, что оттуда вытащит.
   Она вздрогнула, вспомнив, что на ней до сих пор лишь ночная рубашка, и поспешила в ванную, чтобы принять душ и переодеться.
   Спустя двадцать минут, одетая в хлопчатобумажные джинсы и кремовый шерстяной свитер, она спустилась вниз и направилась в столовую. Дверь была чуть приоткрыта, и, приблизившись, Камилла услышала голос Элен:
   – Я уважаю твои чувства, Джеррод, но мне кажется, что ты совершаешь ошибку.
   – В любом случае, ты сделаешь это для меня, не так ли? – спросил он.
   Камилла толкнула дверь и обнаружила, что муж и свекровь заканчивают завтрак, сидя друг напротив друга и улыбаясь чему-то.
   – Доброе утро, Камилла! Как ты себя чувствуешь? – приветливо спросила Элен, поворачивая к ней голову.
   Она улыбнулась в ответ.
   – Спасибо, гораздо лучше. Но, о чем бы ни просил вас Джеррод, не делайте этого, хорошо? – обратилась она к свекрови, занимая свободное место и бросая на мужа предостерегающий взгляд.
   – О, над этим мне еще предстоит хорошенько подумать, – со смехом отозвалась та.
   – Он станет шантажировать вас, – сухо добавила Камилла.
   – Я знаю, – кивнула Элен. – В этом смысле он копия своего отца. Ну, а что тебе подать к завтраку? Как насчет свежего кофе и круассанов? – спросила она, поднимаясь и собирая со стола грязную посуду.
   – Звучит восхитительно, – сказала Камилла. – Позвольте помочь вам.
   Она хотела нагнуться, чтобы забрать тарелку у Джеррода, но тот схватил ее за руку.
   – Ты уверена, что не передумаешь? – спросил он.
   Камилла поджала губы.
   – Более чем уверена. А теперь, если больше нет вопросов, ты можешь меня отпустить?
   – Прекрати приставать к жене, Джеррод. Пойди прогуляйся с собаками или займись еще чем-нибудь. Я побуду с Камиллой, – строго сказала Элен, словно выговаривая пятилетнему малышу.
   Брови его взмыли вверх, но спорить он не стал.
   – Если мое присутствие нежелательно, что ж... – Он развел руками и послушно вышел.
   – Он действительно славный парень, – пояснила Элен, возвращаясь к столу с тарелкой горячих круассанов. – Умный и добрый. Садись, Камилла, будь как дома. Впрочем, ты, может быть, хочешь позавтракать одна?
   – Нет, отнюдь, – торопливо сказала Камилла, пододвигая стул.
   Здесь было тепло и уютно, пахло свежеиспеченным хлебом и кофе. Она разломила круассан пополам и ложечкой зачерпнула яблочный джем.
   – Между прочим, ты здорово перепугала всех нас этой ночью, – заметила Элен, передавая ей чашечку кофе и усаживаясь в кресло напротив. – Ночные кошмары – это, конечно, пытка. И часто они тебя мучают?
   – Слишком часто, – вздохнула девушка.
   – Бедняжка, – посочувствовала ей свекровь. – И снится всегда одно и то же? В молодости меня преследовал сон про то, как я тону. Но с этим все было понятно: отец в свое время решил, что лучший способ научить ребенка плавать – бросить его в воду.
   Камилла через силу улыбнулась.
   – Если бы у меня был такой кошмар, я была бы счастлива. Но все гораздо хуже. Сначала я ничего не вижу, просто ощущаю беспричинный страх, а затем детали проясняются, ужас растет и становится просто непереносимым. – Она вздрогнула всем телом и, потянувшись за чашкой, с облегчением пригубила горячий кофе.
   На лице Элен появилась озабоченность.
   – И у тебя нет никаких соображений по поводу того, что все это может значить?
   – Нет, – призналась Камилла, – Джеррод считает, что меня, возможно, изнасиловали, и я блокирую это воспоминание.
   Свекровь помолчала, размышляя.
   – Что ж, возможно и такое. И мне более чем понятно желание никогда не вспоминать об этом. Но что ты сама думаешь?
   – Возможно, это звучит смешно, но я не помню, чтобы со мной случалось что-то подобное, – со вздохом сказала Камилла.
   Элен мешала ложечкой кофе, задумчиво глядя в чашку.
   – Может быть, и в самом деле ничего такого не было. Но ты, безусловно, отгораживаешься от чего-то, что стало для тебя душевной травмой. Иногда в памяти стираются неприятные воспоминания, и человек забывает о причине своего беспокойства. Однако она хранится в подсознании и не дает ему жить.
   Вдруг страшное подозрение охватило Камиллу.
   – Нет! – вырвалось у нее.
   Элен вскинула голову и встретилась с гневным взглядом голубых глаз.
   – О Боже! – вздохнула она. Девушка скрипнула зубами.
   – Так вы и есть тот самый «друг», которому он хотел меня показать? – спросила она злобно.
   Элен вздохнула.
   – Ведь говорила же я ему, что ничего не получится.
   – О-о-о! – только и смогла промолвить Камилла. Она вскочила на ноги и быстро подошла к окну. В дальнем конце заснеженного сада Джеррод выгуливал собак. – Шпион!
   – Да, можно сказать и так, – послышался сзади голос Элен. – Но пойми, он искренне хочет помочь тебе преодолеть свои страхи. Кстати, дорогая, иногда легче привыкнуть страдать, чем попытаться изменить себя. Ты многим со мной поделилась, и мне кажется, я смогла бы помочь тебе. Сейчас, пока мы вдвоем, прочему бы тебе не рассказать мне все? Обещаю, что это останется между нами. Джеррод ничего не узнает, если, конечно, ты сама не захочешь ему все рассказать. Ты готова?
   Гнев боролся в Камилле с желанием найти понимание хоть у кого-нибудь на этом свете. Еще раз взглянув в окно, она со вздохом обернулась.
   – Хорошо.
   Элен одобрительно улыбнулась.
   – Славная девочка! Ну, садись, а я заварю свежий кофе. Полагаю, это будет долгий разговор.
   Через час Камилла вышла через заднюю дверь, поплотнее закутываясь в пальто. После разговора с Элен она была выжата как лимон и в то же время чувствовала себя куда увереннее. Джеррод, черт его побери, оказался прав! И тем не менее она все еще злилась на него за то, что он пытался решать ее проблемы, не спрашивая согласия.
   Едва она появилась на дорожке сада, как собаки бросились к ней и принялись прыгать вокруг, пытаясь лизнуть ее в нос и в разрумянившиеся щеки. Камилла смеясь, отбивалась от них, краешком глаза следя за Джерродом, который стоял, сунув руки в карманы и дожидался, пока она подойдет к нему. По мере ее приближения лицо его расплывалось в лукавой улыбке, и она почувствовала, что совершенно не в состоянии на него злиться.
   – Паршивыми приемчиками пользуешься, Грейсон, – сварливо бросила она, и глаза ее сверкнули, как две голубые молнии.
   – Если гора не идет к Магомету... – сказал тот уклончиво.
   – Паршивыми, подлыми, низкими! – упрямо твердила Камилла.
   Губы его чуть дернулись.
   – Но действенными, – заметил он.
   – Это не извинение. Цель, знаешь ли, далеко не всегда оправдывает средства.
   – Я хотел помочь тебе.
   – Ты бесцеремонно вмешиваешься в чужую жизнь, хотя не имеешь на это никакого права, – топнула она ногой и услышала визг пса, которому наступила на лапу. – Вот видишь, к чему все это приводит!
   Камилла погладила собаку, радостно вилявшую хвостом, и вдруг в глазах ее блеснул дьявольский огонь. Она зачерпнула пригоршню снега и, мгновенно развернувшись, бросила в Джеррода, угодив ему прямо в лоб.
   – Ах, так! Ну, ладно, ты сама напросилась! – В следующую секунду комок снега уже летел в Камиллу. Разгорелось настоящее сражение. Он попал в нее еще дважды, а она, заливаясь смехом, увертывалась от снеговых снарядов и псов, вертящихся под ногами и лающих во весь голос. Последний комок угодил ей в лицо, и она упала в сугроб, дрыгая ногами.
   Камилла со смехом смахнула с глаз снег, а Джеррод нагнулся над ней и, тяжело переводя дух, поинтересовался:
   – Ты все еще злишься на меня?
   Сердце так и подпрыгнуло у нее в груди. Как можно злиться на человека, который смотрит на тебя таким нежным и преданным взглядом.
   – Нет, – хрипло призналась она.
   – В таком случае смиренно прошу прощения. Я думал только о тебе. Ты простишь меня?
   – Да, но не советую тебе больше искушать судьбу! – с напускной строгостью предупредила она.
   Джеррод усмехнулся.
   – Что сказала Элен? Камилла удивилась:
   – Разве ты ничего не слышал о врачебной тайне?
   – Слышал и поэтому спрашиваю не ее, а тебя.
   Она вздохнула и протянула ему руку.
   – Помоги подняться.
   Он поставил ее на ноги и начал отряхивать снег со спины. Они уселись на садовую скамейку. Один из псов положил морду Камилле на колени, и она потрепала его за ухом.
   – Итак, в чем же дело? – напомнил Джеррод.
   – Элен сказала, что в ночных кошмарах оживают события, которые я сознательно стерла из памяти, и что ты каким-то образом вызываешь во мне воспоминание о пережитой травме – смерти Пола. – Камилла замолчала.
   – И это все?
   Она бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза в сторону.
   – Что в ситуации, которая порождает страх, фигурирует мужчина и постель. Элен полагает, что у нас остается шанс, и все будет в порядке. Она утверждает, что речь, скорее всего, идет об изнасиловании, – тихо сообщила она.
   Она не стала говорить, что Элен назвала еще одну возможность, а именно то, что память Камиллы блокирует воспоминание не о том, что было сделано с ней, а каком-то поступке, совершенном ею самой. Подобная мысль повергала ее в ужас, и она решила ничего не говорить об этом Джерроду.
   – Еще она сказала, что мне нужно проявить терпение, потому что память нельзя торопить. Посоветовала не бороться с тем, что сидит у меня в подсознании, а просто позволить событиям идти своим чередом.
   – Иначе говоря, постараться забыть обо всем, насколько это возможно, – задумчиво проговорил Джеррод.
   Лицо у Камиллы вытянулось.
   – В твоих устах это звучит так просто.
   – По крайней мере, в наших руках сделать этот процесс менее болезненным. Я обещал тебе показать местные достопримечательности, именно этим мы и займемся. Тебе нужно быть всегда чем-то занятой, чтобы не оставалось места для праздных мыслей. Что скажешь?
   – Можно попробовать, – неуверенно проговорила она.
   – Не слышу в твоем голосе энтузиазма, – рассмеялся Джеррод. Он встал со скамейки и подал ей руку. – Пойдем, сбросим эти мокрые тряпки, пока не заработали воспаление легких, а потом отправимся на экскурсию.
   Джеррод оказался прав. У Камиллы совершенно не оставалось времени для размышлений. Они проводили дни, посещая памятные места Филадельфии. Взявшись за руки, бродили по музеям и выставочным залам, обнявшись, гуляли по паркам, уставшие, обедали в лучших ресторанах.
   Это было волшебное время. Они катались на коньках при свете луны, совершали долгие прогулки с собаками и ездили на санках, которые Джеррод вытащил из подвала. Целыми днями Камилла смеялась, а ночью, как по мановению волшебной палочки, быстро засыпала и спала безмятежным сном ребенка.
   Все было чудесно – кроме одного. Наслаждаясь новыми для себя чувствами и ощущениями, она напрочь забыла об одном существенном обстоятельстве. Не подозревая, что может влюбиться, а тем более в такого мужчину, как Джеррод, она потеряла бдительность.
   Но однажды Камилла вдруг поняла, что стоит на пороге новой опасности. Она не собиралась предохраняться и понимала, что при первой же близости может забеременеть от Джеррода. Это было бы чудесно, но только в том случае, если бы их союз основывался на любви и взаимных обязательствах. А родить ребенка в браке, заведомо обреченном на провал, было бы непростительной ошибкой. Джеррод наверняка стал бы замечательным отцом и, возможно, даже настоял бы на сохранении брака, но она понимала, что он ее не любит, а только жалеет. Как ни мучительно это было, ей следовало проявить здравомыслие, а значит, оставалось одно: не заходить слишком далеко и все время помнить об опасности.
   На помощь ей неожиданно пришел сам Джеррод. Правда, он исходил из ложной посылки, что ее нынешнее воздержание вызвано теми же самыми причинами, что и в прошлом. С чуткостью, прямо-таки унижавшей ее, он всячески подавлял собственное возбуждение, добиваясь того, чтобы она засыпала в его объятиях – теплых, сильных и надежных, хотя сам при этом совершенно не высыпался.
   Когда Камилла пыталась возражать, он отказывался выслушивать какие-либо доводы. Но чувство вины глодало ее изнутри. Она не могла понять, почему, собственно, он должен страдать ради нее. Когда она, набравшись духа, прямо спрашивала его об этом, он тут же делал вид, что не расслышал или не понял, и оставлял ее вопросы без ответа.
   И все же это были счастливые дни, не имевшие ничего общего с жестокими сражениями первых дней знакомства, которые казались теперь бесконечно далекими.
   Вечером в четверг родители Джеррода решили, пусть с опозданием, отпраздновать их свадьбу. После откровенного разговора с Элен всякая натянутость в отношениях между свекровью и невесткой словно испарилась, и Камилла думала иногда, что ей будет не хватать этой женщины, когда ее браку придет конец. Но она гнала эти мысли, предпочитая жить сегодняшним днем.
   Для праздничного вечера она выбрала простое бледно-лиловое вязаное платье для коктейлей с длинными рукавами и глубоким вырезом. Элен остановилась на оранжевом костюме, а мужчины, естественно, надели черные смокинги.
   Джеррод-старший заказал столик в клубе, так что Камилле пришлось познакомиться со множеством людей и принять бесчисленное количество поздравлений. За ужином они много смеялись. Глава семейства рассказывал о забавных приключениях, которые случались с его сыном в юности. Джеррод-младший не остался в долгу и, посмеиваясь, поведал еще пару историй, вогнав отца в краску.
   Камилла почувствовала себя членом семьи. Ей было приятно, что пожилые родители Джеррода приняли ее как родную. Она не подозревала, что и сама расцвела в их обществе, и не видела, как гости обменивались восхищенными взглядами.
   В разгар вечера, когда отца и сына Грейсонов отозвали в сторону, чтобы помочь разрешить какой-то спор, две женщины на время остались предоставленными самим себе. Выждав момент, Элен подняла бокал.
   – Пью за тебя, Камилла. Признаться, вначале я питала недоверие к тебе, но все это позади. Ты творишь чудеса. Джеррод очень изменился, и все благодаря тебе. Ты делаешь его счастливым. Ты знаешь, жизнь была не слишком-то благосклонна к нему. Но я вижу, что ты его любишь, а это как раз то, что ему нужно, – с улыбкой объявила она.
   Камилла задохнулась от волнения.
   – Спасибо, Элен. – Глаза ее отыскали в зале мужа, о чем-то оживленно беседовавшего в компании друзей. – Я действительно люблю его, очень, очень люблю, – вырвалось у нее.
   Свекровь накрыла ее ладонь рукой.
   – И он тебя любит.
   Девушка печально улыбнулась, но не стала спорить.
   – Вы были очень великодушны ко мне, учитывая то, при каких обстоятельствах мы встретились с Джерродом. Я тогда совсем запуталась, но, к счастью, сумела взглянуть на него по-новому и решила помочь ему. Когда Джеффри рассказал мне про завещание... – Она осеклась.
   – Про какое завещание? – спросила Элен, махнув рукой приятельнице за соседним столиком.