Колос Иван. За час до рассвета

   Поздно вечером вернулся Александр домой. Он выяснил, что обстановка в районе весьма сложная, предложил красноармейцам вступить в партизанскую группу.
   - Через фронт вы не пройдете, - говорил Азончик, - техники там тьма-тьмущая. Вот я и предлагаю действовать вместе с нами.
   Красноармейцы согласились остаться в тылу. Как-то глубокой ночью в доме Азончика собралось уже около тридцати народных мстителей. Разговор шел о конкретных действиях группы.
   - Сложилась опасная обстановка, - докладывал Александр. - Гитлеровцы расстреливают наших людей, уничтожают посевы, жгут хаты. Нам нужно незамедлительно начинать борьбу и главное - сохранять строжайшую конспирацию. Я думаю, что лучше всего действовать под кличками. Меня вы будете называть Лялиным.
   В ту же ночь были решены и организационные вопросы. Партизанский отряд был создан и мог начинать действовать. Командиром отряда единодушно был избран Александр Азончик. После этой встречи каждый партизан получил задание: собирать оружие и боеприпасы, выявлять предателей и шпионов среди местного населения, вести разведку, искать пленных красноармейцев и вовлекать их в партизанский отряд. Штаб отряда решено было разместить на хуторе, в доме Азончика.
   Сельчане вступают в отряд
   Александр хорошо понимал, что для действенной борьбы с врагом необходимо было привлечь в отряд как можно больше надежных людей. С этой целью он решил обойти окрестные деревни, поговорить с людьми. В один день он побывал в трех селениях, встретился почти со всеми знакомыми, в которых был уверен. И почти все они дали согласие вступить в отряд.
   А спустя два дня, рано утром, когда горизонт едва засветился, кто-то постучал в окно. Александр спал за печкой, тут же у стены стоял его автомат, а рядом, на табуретке, лежал новый пистолет "ТТ". Стук повторился. Азончик схватил пистолет, подошел к окну и увидел своего знакомого Франца Святоху из соседнего хутора, с которым только два дня назад беседовал и звал вступить в отряд.
   - Заходи, Франц, в хату, - предложил Азончик.
   Святоха кивнул головой: мол, понял. Александр встретил его в сенях.
   - Случилось что?
   - К нам на хутор вчера пришли двенадцать красноармейцев. Говорят, отстали от части. Мы накормили их и не знаем, что делать с ними дальше. Вот я и решил к тебе бежать...
   - Они с оружием?
   - Все с винтовками.
   - Погоди, я оденусь.
   Через час Азончик с Францем Святохой были уже на хуторе. Встретившись с красноармейцами, Александр сначала узнал, при каких обстоятельствах они попали в окружение, поинтересовался, в каких селах есть немцы, как охраняется железная дорога Молодечно - Крулевщина. Убедившись, что это не дезертиры, а бойцы, действительно попавшие в окружение и готовые в любую минуту сражаться, Азончик предложил им вступить в партизанский отряд.
   - Можете, товарищи, смело полагаться на нас, - заявил один из них, Федор Волгин. - Я ручаюсь за своих товарищей. Мы хотели продвигаться к фронту, но, думаю, что разумнее будет остаться и действовать здесь, в тылу врага.
   С этим согласились все красноармейцы.
   Отряд с каждым днем увеличивался, но люди пока находились в подполье. Азончик понимал, что пришло время переходить на нелегальное положение. Выбрали место для базирования отряда, и было приказано всему личному составу собраться в ночь на 10 августа 1941 года в лесу, недалеко от реки Вилии. В два часа ночи семьдесят партизан с оружием в руках были в указанном месте. Этот момент положил начало открытым боевым действиям партизанского отряда, которым командовал Александр Азончик.
   В те дни гитлеровцы в оккупированных районах в спешном порядке стали устанавливать в больших селениях различного рода управы и комендатуры. Из Польши и Германии привозили отпрысков бывших помещиков разных мастей, те привлекали к сотрудничеству с немцами предателей родины.
   Азончик разделил отряд на мелкие группы и решил провести тщательную разведку района. Надо было установить, где размещались немецкие гарнизоны, кто стал предателем и пошел служить к оккупантам, где гитлеровцы организовали комендатуру, где управу.
   Александр решил пойти в разведку в большое село Костеневичи. До него дошли слухи, что в этом селе служит в полиции его знакомый Франц Городничий. При Советской власти он даже был активистом. И вдруг - в полицию! Как-то не укладывалось это в голове.
   Конечно, Городничий решительно ничего не знал о делах Азончика и когда встретил Александра на улице Костеневичей, то смело сказал ему по-польски:
   - День добрый, пан Азончик.
   - А, Франц! Здравствуй, здравствуй!
   - Ты уже, Саша, забыл говорить по-польски?
   - Ты же знаешь, Франц, я белорус.
   - Знаю, знаю... В полицию пойдешь к нам служить?
   - Что ты, Франц! Я дома столярничаю. Работы хватает.
   Франц хитро улыбнулся.
   - Может, ты против теперешней власти? А? Ты же активист... Так я тебе не советую, смотри...
   - Так ты, Франц, тоже был активистом...
   - Я был для отвода глаз. Сейчас моему отцу вернули мельницу, надел земли. Вот это власть!..
   - Спасибо, Франц, за предложение. Но у меня здоровье не ахти какое. Я уж лучше по плотницкой или по другой какой части работать буду, - не задумываясь, ответил Азончик.
   - Ну ладно, иди... Хотя надо было бы тебя в одно место отправить. Но это мы всегда успеем, - уже вслед бросил Франц.
   "Ух, гад, подонок, шкура продажная! - так и кипел Александр. Подожди, мы еще доберемся до тебя!"
   Вернувшись в лагерь, Азончик на следующее утро собрал партизан. Были выставлены заставы, говорили вполголоса. Каждый доложил командиру отряда о выполнении задания, сообщил результаты разведки. Некоторые сообщения были весьма огорчительными: в двух селах гитлеровцы повесили семь комсомольцев и коммунистов.
   - Жаль товарищей. Может, это и наше упущение. Сейчас нужно ни днем ни ночью не давать покоя проклятым фашистам, - сказал в заключение Азончик.
   "Ни днем ни ночью не давать покоя фашистам", - как клятву повторили слова Александра партизаны.
   Из леса на поляну вышел часовой, а за ним, тяжело передвигаясь на костылях, отец Александра - Семен Кондратьевич.
   - Вы уж простите меня, старика, что потревожил вас, - оправдывался он. - Я тут кое-что принес вам. - И он вытащил из мешка две косы.
   - Ну и дед! Вот спасибо, удружил. Мы с таким оружием Гитлера до самого Берлина гнать будем! - пошутил партизан Андрей Мулатов.
   - А вы не смейтесь. Ежели в хорошие руки, так и с ними многое сделать можно. В гражданскую танков и самолетов не было. Врукопашную дрались, штыками да саблями. А тут всё тебе; хошь так ударь, хошь секи, а то и вместо штыка пригодится. Эх, кабы мне побольше сил, я бы показал вам, как этим орудовать.
   - Ладно, отец, присядь да послушай. Мы задания распределять будем. Может, что подскажешь, - сказал Александр. - А за подарок большое спасибо. Косы нам тоже пригодятся... Николай, - обратился Азончик к брату, - ты подсчитал, сколько у нас всего оружия?
   - Двадцать шесть винтовок, три автомата, одно охотничье ружье, два винтовочных обреза, семь гранат, семь штыков, три сабли, два тесака, два кинжала, пять обыкновенных топоров, черкесский кинжал и вот... две косы.
   - Маловато, конечно, но это уже кое-что, - подбодрил товарищей Азончик.
   Первые боевые операции
   В то утро был разработан план засады на тракте Вилейка - Долгиново. Задача была такова: обстрелять колонну гитлеровских автомашин и, по возможности, захватить трофеи. На это боевое задание вышло двадцать партизан во главе с Азончиком.
   Под прикрытием ночи группа переправлялась через реку Сервечь и на рассвете, подойдя к дороге, залегла в кустах. Вскоре партизаны увидели приближающиеся автомашины. Вот передние уже поравнялись с засадой. Нахлобучив каски, тесно сбившись в кузовах, сидели гитлеровцы. Открывать огонь решено было по двум последним автомашинам. Азончик правильно рассчитал: напасть на всю колонну - успеха не будет, слишком велики силы противника. А вот замыкающие машины вполне можно разбить и захватить трофеи.
   Александр пристально осматривал урчащие машины, считал: девятнадцать, двадцать... Последние четыре грузовика были с большими зачехленными прицепами. "Удача!" - молнией пронеслось в мозгу Азончика. Напряжение нарастало. Азончик жестом дал знак: приготовиться, и в ту же минуту почти в упор дал из автомата первую очередь. Затрещали выстрелы, полетели под машины гранаты. Замыкающий грузовик грозно зарычал, вздыбился и остановился: у него загорелся мотор.
   - За мной! - громко крикнул Александр и первым помчался к машине. Из-за нее выскочили два гитлеровца. Меткая очередь, одна, другая гитлеровцы валятся как снопы. Азончик бросился к другой машине и увидел, как в кузове Григорий Мельников и кто-то еще из партизан ведут рукопашную схватку.
   - Оружие есть? - крикнул Александр.
   - Есть! - последовал ответ.
   Александр заметил, что основная колонна остановилась, немцы опомнились и открыли огонь.
   - Отходи! - крикнул он.
   ...Операция длилась всего десять минут, но когда партизаны в лесу подсчитали трофеи, оказалось, что они захватили четыре винтовки, автомат, шесть гранат, бинокль, пистолет парабеллум и уничтожили двенадцать гитлеровцев.
   Вернувшись на базу, Азончик в тот же день собрал всех, кто был в лагере партизан, подробно рассказал о результатах операции и добавил:
   - Оружия все-таки у нас маловато, но мы можем бить фрицев. Вот я и предлагаю перенести наши действия на железную и шоссейную дороги.
   А Григорий Мельников предложил ночью обстрелять поезд на участке Молодечно - Крулевщина.
   - Пусть знают вандалы, что и здесь они будут получать все сполна! говорил он.
   - Это хорошее предложение, Гриша, - одобрил Азончик. - Гранатами будем действовать...
   Под вечер группа из десяти партизан, которую и на этот раз возглавил сам командир, двинулась к железной дороге. Путь, которым шли партизаны, был Азончику хорошо знаком еще с довоенных лет. Он часто ездил по этой дороге на поденные работы к молодеченскому помещику.
   Для того чтобы забросать гранатами паровоз, нужно было выбрать участок подъема, где поезда шли с наименьшей скоростью.
   В полночь партизаны подошли к дороге в том месте, где, как считал Азончик, поезд должен замедлять ход. Расположились в кустах в десяти метрах от полотна. Ночь была светлая, прохладная, пахло травой, смолистыми шпалами, монотонно гудели провода телеграфной линии.
   Александр проверил, как разместилась группа, распределил обязанности - кто как должен действовать. Главное - забросить в кабину машиниста одну-две гранаты, и успех обеспечен.
   Приготовив две гранаты, он подполз к насыпи и услышал, а вскоре и увидел приближающийся поезд. Из трубы паровоза снопами вылетали искры и тут же растворялись в темноте.
   - Приготовились! - крикнул Азончик. - Сигнал - взрыв первой гранаты! Без сигнала ни одного патрона не тратить!
   Шум поезда нарастал с каждой секундой. "Вот это скорость, - подумал Александр, - и подъем нипочем".
   И чем ближе приближался эшелон, тем яснее было, что он несется на большой скорости. "Успеха не будет, - мелькнула мысль, - надо пропустить этот поезд".
   И действительно, перед партизанами бешено пронесся эшелон, его двигали два паровоза - один спереди, другой в хвосте.
   Когда все стихло, к Азончику подошел Григорий Мельников:
   - Вот это так скорость, Александр Семенович!
   - Эх, жаль, мины нет. Вот бы подложить да рвануть...
   Их окружили остальные партизаны.
   - По-моему, пушки на платформах повезли, - вставил Андрей Мулатов.
   - В лагерь не вернемся, пока не выполним задания. Немцам все же придется этой ночью вычеркнуть один эшелон из списков, - решительно заявил Александр. - Хорошо, что охраны нет. Сейчас надо оборвать вот эти провода, чтобы немцы нашей связью не пользовались.
   - А чем резать? - недоуменно спросил Николай. - Ножом простым не возьмешь.
   - Булыжником, Николай, перебьем... - ответил Азончик. - Гриша, полезай на столб, а мы тебе подадим пару увесистых камней.
   ...Через полчаса все шесть проводов валялись на земле. Связь была прервана.
   - А теперь по местам, ребята! - скомандовал Азончик. - Подождем еще один поезд. Команда к действию - та же.
   Он снова поспешил к насыпи. Поднялся на полотно, прошел по шпалам. Время близилось к рассвету. Со стороны Куренца доносились неуверенные одиночные выстрелы. Александр мучительно думал, что можно предпринять для того, чтобы на этом участке поезд замедлил ход. Камни положим на рельсы эффекта не будет; развести рельсы - нет ключей. И вдруг он вспомнил, как ему рассказывал когда-то один железнодорожник, что если рельсы смазать жиром, то на крутом подъеме состав начинает буксовать.
   Азончик торопливо нырнул в кусты, где лежали в засаде партизаны:
   - Сейчас мы перехитрим немцев... Григорий, Николай! Сало у вас есть?
   - Есть, Александр Семенович. А что?
   - Давайте его сюда...
   Партизаны удивленно смотрели на командира: "Есть захотел, что ли?"
   - А теперь вы вдвоем пойдете со мной.
   Партизаны направились к насыпи.
   В этот момент вдали сверкнул огонек. Шел поезд, но шума еще слышно не было.
   - Ребята, живо смазывайте рельсы, да поторапливайтесь!
   Закипела необычная работа. Метр за метром рельсы были смазаны салом.
   - Теперь-то наверняка забуксует... - проговорил Азончик.
   Поезд приближался. По натужному чиханию Александр определил, что его тянет один паровоз. Он с трудом преодолевает подъем, на очень небольшой скорости.
   - По местам, ребята!
   Через минуту паровоз дополз до участка рельсов, смазанных салом, и действительно начал буксовать... Было видно, как из вагонов с тревогой высовывались гитлеровцы. Еще мгновение - и Александр меткими бросками одну за другой швырнул к открытое окно паровоза две гранаты. Почти дуплетом они взорвались где-то внутри, и сразу же в нескольких местах с пронзительным свистом вырвался наружу пар. Локомотив остановился. Раздались частые винтовочные выстрелы партизан.
   Несколько секунд гитлеровцы находились в полном замешательстве. Придя в себя, они начали выскакивать из вагонов и открыли огонь по лесу из автоматов и пулеметов.
   - Отходи! - крикнул Азончик.
   Партизаны сначала ползком, а затем во весь рост стали продвигаться в глубь леса. И вдруг Александр увидел, что впереди на лесосеке с винтовками и топорами расхаживают немцы. "Что делать? - подумал Азончик. - Если они нас обнаружат, нам не уйти".
   Оставался один выход: резко повернуть вправо и скрыться в густом лесу.
   Предостерегающим жестом Азончик дал понять следовавшим за ним товарищам, что нужно изменить маршрут, и хотел продолжать путь, но буквально перед самым его носом, из-за куста, неожиданно выросла фигура гитлеровца в каске. В руках у него был топор. Увидев Александра в рубашке защитного цвета с красными петлицами и в шапке-буденовке с большой звездой, он истошно заорал: "Хэндэ хох!" - и замахнулся на Александра топором. Но Азончик в упор выстрелил в гитлеровца, и он рухнул на землю. Тут же послышались гортанные крики, беспорядочная стрельба...
   Поединок
   Александр понял, что гитлеровцы пытаются окружить группу. Раздумывать было некогда. Он приказал товарищам отходить, а сам бросился бежать в сторону, совершенно противоположную той, куда пошли партизаны. Гитлеровцы начали его преследовать. Положение казалось безвыходным. Азончик бежал и бежал, лес становился все гуще, продираться сквозь частые деревья и густые кустарники стало труднее... Неожиданно совсем рядом раздался громкий лай. Александр на ходу оглянулся и увидел, что огромная овчарка вот-вот бросится на него. Она, захлебываясь от ярости, прыгала, норовила ухватить зубами ствол пистолета. Александр выстрелил прямо собаке в пасть. Она бешено взвыла и покатилась под куст... Азончик снова бросился бежать. Вскоре он очутился на берегу небольшого заболоченного озера. Теперь можно, кажется, перейти на шаг, немного отдышаться. Он остановился, огляделся вокруг и вдруг увидел, что на противоположном берегу в несколько рядов стоят немецкие танки и автомашины.
   - Хальт! - раздалось в ту же секунду, и между сосен метрах в пяти Александр увидел здоровенного гитлеровца с автоматом; он бросился в сторону и прижался к толстому стволу сосны.
   "А, живьем хотите взять... Все-таки загнали в ловушку. Но ничего, с одним расправитесь, а всех не убьете, - подумал Александр. - Только бы ребята спаслись..."
   Гитлеровец дал две очереди. Александр пытался уйти, но гитлеровец упорно преследовал его. На пути - вывернутая ветром ель. Спрятавшись за нее, Александр выстрелил из пистолета, но не попал. Немец продолжал ломиться следом.
   "Надо отрываться, уходить. Единственное спасение", - упрямо повторял про себя Александр. И снова побежал. Сто... двести метров... Силы начали покидать его. И вдруг мелькнула спасительная мысль - влезть на дерево.
   Он ловко, за каких-нибудь несколько секунд, взобрался на густую, разлапистую ель, сверху увидел пробежавших мимо немцев. Они прочесали чащу, осмотрели тропинку, постреляли для порядка, выругались и куда-то скрылись. Александра они не заметили. Казалось, опасность миновала. Он чуть передохнул и решил было уже слезать с дерева, но, посмотрев вниз, к своему удивлению и великой досаде, увидел, что солдаты рубили рядом молоденькие елочки и складывали их в кучу. Вскоре к этому месту со стороны озера прямо напролом подошли танки, а за ними автомашины, полные гитлеровцев. Они стали выбрасывать из кузова палатки и ставить их под деревьями. Не обошли они и ели, на которой притулился Азончик. Прямо под ней натянули большую палатку и развели костер. Едкий сосновый дым поднимался вверх, ел глаза. Трудно было дышать, першило в горле...
   Было ясно, что гитлеровцы разбили лагерь на ночлег. Они как в муравейнике двигались в разные стороны, разговаривали, стучали какими-то металлическими предметами. День клонился к вечеру. Небо нахмурилось, и вскоре большие тучи затянули горизонт. Грянул гром, хлынул дождь. Гитлеровцы попрятались в палатки, и только часовые в пятнистых зеленых плащах прохаживались около танков и автомашин. Дождь лил почти всю ночь. Александр весь промок, дрожал от холода. Он считал, что гитлеровцы утром снимутся с этого места и двинутся куда-нибудь дальше. Глотая дым, задыхаясь, он мог только прикрывать рукой слезившиеся глаза и изредка, когда внизу становилось особенно шумно, менять позу.
   Наконец наступило утро. "Только бы ушли поскорей", - думал Александр. Но гитлеровцы и не думали уходить. День выдался жаркий. Нещадно пекло солнце, страшно хотелось пить, кружилась голова. Но проходил час за часом, а оккупанты всё не трогались с места. Приближался вечер. У Александра затекли ноги, онемели руки, его томила невыносимая жажда. Стало казаться, что он вот-вот упадет с дерева. Чтобы отогнать сон, он кусал себе руку. Александр потерял всякую надежду на спасение. Смерть была не страшна, но оставаться дальше в таком положении он уже не мог... Не было сил. Единственный шанс на спасение - бежать. И он с нетерпением стал ждать наступления ночи.
   Когда солнце скрылось за лесом, подул сильный ветер. Лес шумел.
   С наступлением темноты Александр стал потихоньку спускаться вниз. Чем ниже он спускался, тем больше дым ел глаза. Сквозь ветви он видел у костра нескольких офицеров, они о чем-то поговорили и ушли в палатку.
   Остался один часовой.
   Он часто присаживался к тихо догоравшему костру или ходил вокруг палатки. В полночь часовой присел у костра и захрапел. В этот момент Александр опустился на самые нижние сучья, приготовил пистолет и гранату. Ему казалось, что он почти бесшумно спрыгнул на землю, но часовой заметил его, схватился за автомат. Не растерявшись, Азончик выстрелил в него и тут же швырнул в офицерскую палатку гранату. Раздался взрыв... В лагере поднялась невообразимая суматоха. Гитлеровцы палили наугад. Но их выстрелы были уже не страшны Александру. Его скрыли шумящие сосны и непроглядная тьма.
   ...На рассвете Азончик вернулся в партизанский отряд.
   Спецгруппа действует
   Как-то ночью на базу отряда пришел отец Александра, как его ласково называли партизаны - дед Семен. Он сообщил сыну, что по селам рыскают жандармы и полицейские, ищут партизан. В их селе, правда, не были. Кроме того, немецкие власти вывесили объявления о том, что все красноармейцы, оказавшиеся в окружении, смело могут поступать на какую угодно работу: гражданскую, в полицию и в немецкие воинские части. Оплата - по соглашению.
   Выслушав отца, Александр заметил:
   - Очередная ловушка.
   Утром следующего дня Азончик собрал всех партизан отряда и рассказал товарищам о сложившейся военной обстановке.
   - Положение с каждым днем усложняется, - сказал он. - Гитлеровцы и полицейские прочесывают леса. Уже дважды гитлеровцы, приближались к нашему лагерю. Поэтому я предлагаю для более действенных операций на некоторое время разделить отряд на пять мелких групп. Каждая группа будет иметь конспиративное место базирования и район действий. Гитлеровцы будут сбиты с толку, они подумают, что действует уже не один отряд, а несколько... Как, товарищи?
   - По-моему, это правильное будет решение, - поддержал Франц Святоха.
   - Что же касается фашистских листовок, - продолжал Азончик, - с призывом идти служить к ним, мы должны среди населения вести свою пропаганду, разъяснить людям, что это ловушка.
   Через два дня после совещания партизанские группы разошлись по своим районам. Азончик с неизменными боевыми товарищами Григорием Мельниковым, Францем Святохой, Федором Волгиным, Лукой Узгорком, Михаилом Сидоренко, Андреем Мулатовым и братом Николаем остался на старом месте. Местом встреч и связи оставался дом Александра на хуторе, там же хранилось оружие.
   После разделения отряда Азончик предпринял ряд дерзких боевых операций.
   Как-то ему доложили, что по шляху, который соединял города Сморгонь и Свирь, передвигаются войска. Александр решает сделать засаду. Группа, прихватив с собой пилу, два топора, несколько длинных веревок и гвозди, отправилась на дорогу. Выбрав место, где лес почти вплотную подходил к дороге, Александр залез на одну из сосен и закрепил конец веревки за ее верхушку. Со стороны дороги сосну подсекли топором, а второй конец привязали метрах в двадцати сзади к другой сосне, которая должна была сдерживать падение подрубленного дерева. Так же подрубили и закрепили еще несколько деревьев. Подсечки на соснах замаскировали мхом. Около каждой сосны, к верхушкам которых были привязаны веревки, лежали, укрывшисъ зелеными ветками, партизаны.
   Чтобы задержать гитлеровцев, на дороге устроили завал. Когда все было готово, Азончик предупредил Мельникова и Волгина:
   - Как только заметите на дороге колонну, приготовьте топоры, чтобы можно было, когда я брошу в первую машину гранату, в одну секунду перерубить веревки. На гитлеровцев начнут валиться сосны, это вызовет среди них панику. Вот в этот момент и будем их бить.
   Вскоре партизаны услышали гул, и Азончик в бинокль увидел три автомашины.
   - Едут! - вполголоса проговорил он. - Приготовиться!
   Машины, подъехав к завалу, остановились. Из кабин и кузовов повыскакивали гитлеровцы. Они с тревогой посматривали на кусты у обочины дороги, громко разговаривали. Потом решили разобрать завал.
   Этого момента и ждали партизаны. Вот из кустов полетели в первую машину гранаты. Мгновение - и раздался взрыв! Тут же с шумом начали падать подпиленные сосны. Послышались стоны, крики... Гитлеровцы, перепуганные насмерть, открыли беспорядочную стрельбу и, оставив две целехонькие автомашины, начали отходить в сторону города Сморгонь.
   Заметив паническое отступление гитлеровцев, партизаны бросились к машинам...
   Операция прошла удачно. Умелыми действиями горстка храбрецов уничтожила двенадцать вражеских солдат, одного офицера и захватила двенадцать винтовок, два автомата, три пистолета, восемь гранат и два ящика боеприпасов.
   Засада
   Успех предыдущей операции окрылил Азончика и его товарищей. Через три дня на дороге Долгиново - Глубокое они снова устроили засаду. По данным разведки, этой дорогой должен был пройти небольшой карательный отряд эсэсовцев.
   День выдался пасмурный, дождливый. Бушевал ветер. Погода была на руку партизанам. Дорога, у которой была устроена засада, проходила через небольшой лесок. По ней то и дело сновали взад-вперед грузовые машины, в основном порожняком. Нападать на них не было смысла.
   Вскоре внимание партизан привлекла подвода, ехавшая со стороны Долгинова. Лошадь шла по самому краю дороги. На телеге сидели пять полицейских. Они стоймя держали винтовки и о чем-то оживленно разговаривали.
   - Полицейские!.. Действуем!! - передал Азончик по цепочке своим товарищам. - Приготовиться!!
   Когда подвода поравнялась с местом засады, партизаны с первых очередей уложили всех предателей и в одно мгновение оказались около повозки. От выстрелов лошадь испугалась и метнулась было в лес, но Азончик бросился к ней и, вцепившись в уздечку, остановил.
   - Не шали, дура. Мы свои! - похлопывая лошадь по шее, успокаивал ее Александр. - Ну, а теперь в лес... Надо замаскировать след.
   Пробираться в густом лесу было трудно. Телега задевала осями за деревья, и партизанам приходилось приподнимать задние колеса, чтобы сдвинуть ее с места. Углубившись километра на три в лес, Азончик приказал остановиться.
   Ночью партизаны постирали в реке коричневые полицейские мундиры, высушили их у костра, зашили дырки. Утром надели всё на себя. Одному лишь Михаилу Сидоренко не досталось экипировки. Он окинул взглядом своих товарищей и сказал: