Кондрашова Лариса. Чужой муж

   С какой-то новой, неизвестной Наташе грацией та позволила поддержать себя за локоть и шагнула в распахнутую перед ней дверь.
   А Наташа осталась наедине со своими невеселыми думами.
 
   Первый вопрос, который выдал ее взбудораженный ум, был традиционно русским: «Что делать?»
   Махать кулаками после драки поздно, выясняя в придачу к первому вопросу и второй: «Кто виноват?»
   Теперь не важно кто, важно, что из этого получилось. А получилась, мягко говоря, ерунда на постном масле. Если можно это сказать о загубленной жизни человека.
   Но думать так ей не позволил внутренний голос. Что значит загубленной? Навешивать ярлык, еще не начав ничего делать? Заведомо признать любое свое действие напрасным?
   Первым желанием было – вернуться в город, из которого Наташа так поспешно когда-то сбежала, и срочно вытаскивать Валентина из объятий зеленого змия. Но она вовсе не уверена, что сам Пальчевский этого захочет. Он для себя решил: Наташа его предала – и вычеркнул Рудину из своей жизни.
   Зародилось в душе сомнение: что-то он совсем уж слабый. Выбрал для жизни самый простой путь – алкоголь? Много ума не надо. Но до сих пор он не делал всё как все. Институт окончил – много ли выходцев из интерната получают высшее образование? Никто ведь его не толкал, не вел, не тащил, просто некому было.
   Стал главным механиком пусть и небольшой фабрики. А тогда ему было – Наташа прикинула – двадцать семь лет.
   У него нормально все начиналось, и не встреться Валентину Тамара... А потом Наташа... Если бы да кабы! Можно подумать, есть жизни безо всяких препятствий.
   В какой же момент он вдруг почувствовал, что жить ему незачем? Неужели именно с Наташиного, как он считал, предательства?
   Выходит, Наташа так много для него значила, а он для Наташи – почти ничего?
   Что Рудина за человек! Разве не была она счастлива с Валентином? Пусть всего одну неделю. И что же выходит, для нее покой важнее любви?
   Можно уговорить себя, что любви-то и не было. Но тогда что было? Зачем Наташа легла с ним в постель? Ей ведь не шестнадцать лет, чтобы тупо следовать зову пола. Могла бы догадаться, чем кончаются такие игры.
   Зов пола. Из чего вообще он складывается? Для человека разумного. Наверное, это не только инстинкт? Ведь до того... почти месяц Валентин звонил ей по вечерам, и она каждый раз ждала этого звонка с замиранием сердца. А когда Валентин ее обнял, она в тот же миг забыла обо всем. И губы. У него были такие теплые и одновременно настойчивые губы. Сердце стремительно понеслось навстречу пронзительному чувству счастливого беспамятства.
   Зов пола. Нет, это было бы слишком просто. Ее звал к себе не просто мужчина, а родной, близкий человек. Странно, тогда между ними еще ничего не было, а Наташе уже казалось, что она входит в свой, временно забытый, но такой любимый дом.
   И когда они слились в одно целое, когда она ухнула в разверзшуюся перед ней сладкую пропасть без дна, в которую летела и летела, забыв обо всем, в тот единый миг ей стало ясно: это он, ее единственный мужчина...
   При одном воспоминании о его объятиях она невольно так вздрогнула, что ребенок беспокойно шевельнулся у нее в животе.
   Ребенок! А если Валентину сказать о ребенке, неужели не откликнется? Неужели и правда станет раздумывать, его это ребенок или не его.
   Ведь у них будет мальчик – ей точно сказали на УЗИ. Впрочем, почему Наташа делает упор именно на этом? Разве девочка не стоила бы того, чтобы у нее был отец?
   Трудно угадать, как может отреагировать Валентин. В таком состоянии, когда он зол на весь мир. Еще подумает, будто Наташа пользуется случаем, чтобы повесить на него чужого ребенка.
   Господи, неужели ей ни от кого не дождаться помощи? Подсказки.
   «Понадобится помощь, звоните». Кто ей это сказал? Сан Саныч, Наташин железнодорожный попутчик. Пять месяцев тому назад. Да он и не вспомнит о Наташе. Где она, а где Питер! Да и он не Господь Бог, чтобы решать ее проблемы. И какие проблемы!
   А сама Наташа хоть раз вспомнила о нем? Хоть раз позвонила? Хотя бы из вежливости. При нем не стала читать визитку, сунула в кармашек сумки, а потом забыла. Не до того было. Возвращение домой. Учеба на курсах. Работа уже по новой профессии.
   А почему вообще она думает, что не может решить вопрос сама? Когда сбегала от Валентина, ни у кого не спрашивала... Не от Валентина сбегала? А от кого, от себя?
   Наташа отыскала в шкафу черную сумку – летом она ее обычно не носила – и достала картонный прямоугольник. Прочла и не поверила своим глазам. Александр Александрович Терещенко, вице-губернатор области. А она вела себя с ним... как с обычным случайным человеком.
   Минутку, а как еще она должна была себя вести? Все время кланяться? Заискивать? Нормально себя вела...
   Все-таки для чиновника такого ранга он был какой-то нетипичный. Ехал один, без охраны. Ничем свой высокий статус не выдал.
   Она набрала код Санкт-Петербурга, не совсем представляя, зачем это делает. Вернее, Наташа хотела услышать мнение человека, с ее ситуацией знакомого больше даже, чем Наташина мать. Достаточно двух слов... Хотя что мог посоветовать посторонний человек? Не иначе это с ней от растерянности.
   Ей ответил женский «секретарский» голос.
   – Могу я услышать Александра Александровича? – спросила она.
   – Александр Александрович в командировке.
   Она назвала Наташин родной город! Нет, бывает же такое. Значит, это знак! Надо непременно его разыскать. Что-то ей Валерка говорил. В городе какой-то форум... Да какая разница, что за форум, ей на нем не присутствовать. А вот что, если попробовать позвонить ему на мобильный телефон?
   Она еще думала, а пальцы сами уже набирали написанный на визитке номер. Он мог сто раз его поменять. Почти никакой надежды на то, что он ответит...
   – Слушаю, – тотчас отозвался мужской голос.
   – Александр Александрович, вас беспокоит Рудина Наталья Петровна, – как-то мяукнула она. – Вы меня, конечно, не помните...
   – А вы напомните, – доброжелательно посоветовал он. – Мы с вами знакомы или вы звоните по чьему-то поручению?
   – Мы ехали с вами в поезде. Зимой.
   – Конечно, Наташа, я вас помню. Но телефон иной раз так меняет голос, потому я вас сразу и не признал. Как ваши дела? Вы работаете? Замуж вышли?
   – Работаю. И работа мне нравится... Сан Саныч, я уже раскаиваюсь, что вас побеспокоила. Вы – человек занятой, мало вам своих трудностей.
   – Немало. Но мне было бы интересно с вами увидеться. Я вас вспоминал... Как у вас сегодняшний вечер, не занят? Мы бы могли вместе поужинать. Днем у нас куча мероприятий...
   – У меня вечер свободный, – сказала она.
   – Мне понравился у вас ресторан «Мадьяр». Вы в нем были? Между прочим, у них прекрасный повар.
   – Брат о нем упоминал, но я не была.
   – Я могу за вами заехать.
   Он сделал паузу, но Наташа поспешила отказаться:
   – Спасибо. Меня брат привезет.
   – В семь часов вас устроит?
   – Вполне. Я постараюсь не опаздывать, – с нечаянным кокетством сказала Наташа. Собираясь на встречу, она надела просторный джинсовый сарафан, который почти скрывал ее беременность. Волосы она просто закрутила на затылке.
   Между прочим, тогда, когда она ехала в поезде с Сан Санычем, Наташа еще не знала о своей беременности.
   На улице стояла жара. Даже сегодня, в шесть часов вечера, термометр за окном показывал тридцать градусов. Но в ресторане наверняка работают сплит-системы, так что ей надо дойти до машины – она позвонила на мобильник брату, и тот обещал довезти ее до ресторана, – а потом от машины до двери ресторана. На таком небольшом расстоянии не успеешь пропасть от жары.
   В вестибюле ресторана – прохладном и не слишком освещенном, ибо семь вечера – еще не время для заполнения ресторана посетителями – к ней подошел незнакомый молодой человек.
   – Наталья Петровна?
   – Да, – растерянно подтвердила она.
   – Пойдемте, я провожу вас к столику Александра Александровича.
   Терещенко поднялся ей навстречу. Поцеловал руку.
   – Какой здесь предупредительный метрдотель, – сказала Наташа.
   – Это мой охранник, – усмехнулся вице-губернатор.
   – А я уж думала, что вы принципиально против охраны, – сказала Наташа, садясь на отодвинутый им стул.
   – Пытаюсь иной раз оторваться, – доверительно сообщил он. – Но начальник у меня – ох, зверь! Не дает своевольничать... Кстати, пока я вас ждал, заказал холодные закуски на свой вкус. Если захотите что еще, выберите сами.
   Он придвинул к ней меню.
   – Вообще-то я не голодна. Так получилось... – залепетала Наташа. – Я вдруг вспомнила, как вы тогда в поезде прониклись моими проблемами, хотела просто позвонить, а оказалось, вы у нас в городе.
   – Все очень удачно сложилось, уверяю вас, – проговорил Сан Саныч. – Представьте, сейчас сидел бы в компании мужиков, которые дорвались до питья, вдали от бдительных глаз жен и дотошных местных журналистов. А мне много пить нельзя, пришлось бы хитрить, изворачиваться... Нет, посидеть за одним столом с красивой женщиной куда лучше... Игорек, мой охранник, сидит сейчас и кое-что домысливает насчет вашей округлившейся фигуры. Небось зауважал меня еще больше.
   Наташа покраснела.
   – Что вы смущаетесь? Беременность вам очень идет.
   – Вы первый не спрашиваете, замужем я или нет.
   – Я и так вижу, что нет. – Он поднял руку в ответ на ее невольное удивление. – Надеюсь, вы поняли меня правильно, я ничего обидного не имел в виду. Просто такая основательная женщина, как вы, непременно носила бы обручальное кольцо.
   Наташа поежилась. Второй раз она общается с этим человеком, и второй раз у нее возникает ощущение, что Сан Саныч понимает ее лучше, чем она сама.
   – Значит, – продолжал тот как ни в чем не бывало, – у вас все хорошо: работаете, живете с родителями, здоровы, ребенка ждете... Шестой месяц?
   Она опять смутилась.
   – Шестой.
   – Если я правильно считаю, он ОТТУДА?
   – Оттуда.
   Она опустила голову, потому что в его тоне проскользнуло... нет, не осуждение, но все равно какая-то неодобрительность. Зачем Наташа ему позвонила? Он опять не так поймет ее, как и в прошлый раз...
   – Я никогда не преклонялся перед американцами, – говорил между тем Сан Саныч, – но чего они в общей массе не имеют, так это затянувшейся инфантильности.
   – Что вы сказали? – Наташа была поражена; она даже подумала: не ослышалась ли? Он опять ее поражает. – Я – инфантильна?!
   – Именно. Сначала вы верите своему врагу, успокаивая себя тем, что на вашего любимого человека у нее якобы больше прав. Потом вызываете меня, будто фею, которой достаточно взмахнуть волшебной палочкой, и все станет на свои места. А вы? Что делаете при этом вы сами? Сидите и покорно ждете, чем все кончится?.. Вот, например, как отнеслись к будущему ребенку ваши родители?
   – Хорошо отнеслись. Сказали, рожай, мы поможем вырастить... – Наташа чувствовала себя как на экзамене.
   – Видите, какой вы везунчик. И здесь – ноу проблем!
   – Извините, – сказала Наташа, поднимаясь, – и в самом деле вы правы, я надеялась, что вы подскажете, глупо, конечно, позвонила, навязалась...
   – Ишь ты, какая обидчивая! – Он схватил ее за руку. – «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»? Нет уж, останьтесь, мы не договорили. Так что же случилось в том городке после вашего побега?
   Прав вице-губернатор: поздно запирать конюшню, когда из нее увели лошадь. Пришла и говори... Каламбурчик!
   И она стала рассказывать.
   Сан Саныч выслушал не перебивая. Только в конце ее рассказа заметил:
   – Выходит, я был прав: от одной женщины мужику трудно отбиться, а уж от двух... Но не буду больше вас терзать. Что сделано, то сделано. Так и быть, согласен поработать у вас феей.
   – Не понимаю.
   – Я поговорю кое с кем, и вашего Валентина доставят прямо сюда.
   – Доставят? Но он же не груз, живой человек. Как его можно доставить против воли?
   – Наташа, вы как маленькая девочка. Если человек понадобился зачем-то, например, следствию, его могут доставить в нужное место не только с другого конца страны, но и из-за рубежа.
   – То есть как правонарушителя?
   – Когда человек в запое, разве ему не все равно, ехать в спецтранспорте или валяться под забором?
   – Но тот город, в котором Валентин живет... Там же все друг друга знают. Что они скажут?
   – Скажут, допился Пальчевский!
   Этот человек, Сан Саныч, он что, над ней издевается? Она с подозрением взглянула на него, но в лице сидящего напротив мужчины ничего не изменилось. Он смотрел так же спокойно и участливо.
   – Съешьте, Наташенька, это мясо. Ей-богу, отлично приготовлено!
   – Зачем вы так, Александр Александрович?
   – Что, плохая из меня фея? – несколько смутился он.
   – Я уже все поняла, хватит!
   – И что вы решили? – Он с интересом посмотрел на нее.
   – Поеду к нему сама. Пусть он меня прогонит, обзовет последними словами – стерплю, сама виновата. А ему унижений хватит.
   – Считаете, еще не все потеряно?
   – Считаю, что хребет, как вы говорили, ему еще не сломали. Это он сам думает, будто все потеряно, но я-то знаю... Психоаналитик, наверное, сказал бы: тяжелое детство – он ведь сирота, воспитывался в интернате, трудные обстоятельства, многочисленные стрессы, но одно известно точно: Валентин Пальчевский – порядочный человек.
   – А за ребенка своего не боитесь? – Он кивнул на Наташин живот.
   То ли ею овладел кураж, то ли она и в самом деле почувствовала уверенность в своей правоте, но она сказала:
   – Не боюсь. Пусть растет мужчиной. И привыкает преодолевать трудности.
   Она лихо выпила стакан с томатным соком.

Глава семнадцатая

   Наташа взяла на работе один отгул – на пятницу. В субботу-воскресенье она собиралась встретиться с Валентином и к понедельнику вернуться.
   Теперь она старалась не думать, как произойдет эта их встреча, потому что при одной мысли о предстоящей поездке ее сердце тревожно екало.
   Конкурс красоты закончился, но устроители не отпускали девушек по домам. Со следующей недели предполагалось турне победительниц конкурса по городам региона.
   Неля неожиданно для себя заняла на конкурсе красоты второе место и получила звание «вице-мисс». Наташа посмеялась про себя: «Везет мне на этих вице!»
   Жаль, девушка не могла поехать с ней. Наташе казалось, что Неля со своей прямотой и уверенностью в том, что Наталье Петровне непременно нужно поговорить с Валентином Николаевичем, пробила бы все преграды. Нашла бы Валентина, привела к ней. Теперь Наташе все придется делать самой.
   Зато, к удивлению Наташи, в далекий северный город вызвалась ехать Стася.
   – Чего ты там не видела! – пыталась отговорить ее Наташа. – Глухая провинция, да и только.
   – Ничего, – говорила та, – посмотрим, как люди живут в провинции. Да и как ты в таком положении поедешь одна?
   – Так и поеду. До родов еще почти три месяца.
   Но пока она раздумывала, брать с собой Стасю или не брать, та уже достала билеты и сообщила ей.
   – Саша, – ее личный шофер, – за тобой заедет. У нас поезд в шесть сорок утра. Будильник хорошо работает?
   – Хорошо, – посмеялась Наташа, – в крайнем случае меня мама разбудит.
   Неожиданно на вокзал приехала Неля с братом Валерой. Он накануне позвонил матери с сообщением, что останется ночевать у друга, с которым они договорились попить пивка.
   – Это твой друг? – улыбнулась брату Наташа, за которой шофер Стаси нес сумку.
   – А что, разве не бывает друзей среди женщин? – разулыбался Валерка.
   – Да я не возражаю, дружите, пожалуйста!
   Неля прыснула, а Валерка вдруг решительно обнял ее за плечи.
   – Взгляни, разве мы плохая пара?
   – Очень хорошая, – сказала Наташа, но продолжать разговор не стала, потому что на перроне появилась Стася.
   – Это ты – Наташина знакомая? – с ходу обратилась она к Неле. – Красивая девушка. Между прочим, Рудина, будь ты подальновидней, такую девушку на работу бы пригласила. Чем тебе не модель для нашего салона!
   – Вот ты и пригласи.
   – А что, и приглашу. Неля, кажется? Для вас у меня есть работа.
   – Спасибо, конечно, но я ведь живу далеко отсюда.
   – Жила, – продолжала Стася свой наскок, – а теперь наш город распахивает вам свои объятия или...
   Она взглянула на Валеру, напряженно прислушивающегося к разговору, и рассмеялась, обнимая брата подруги за плечи:
   – Пойдем-ка, дружок, с тобой пошепчемся. Нашим девушкам, похоже, поговорить нужно.
   – Волнуюсь я за вас, Наталья Петровна, – говорила, оставшись с ней наедине, Неля, – как бы ваша поездка не оказалась напрасной.
   – Думаешь, Валентин не захочет ос мной разговаривать?
   – Скорее всего не захочет. Он теперь совсем другим стал. – Неля замялась, подбирая слова. – Раньше он спокойный был, вежливый, а сейчас... все время нарывается.
   – Агрессивный?
   – Вот-вот, грубый. И не верит никому. Я даже думаю, он вас может оскорбить.
   – Пусть только попробует, – вмешалась Стася, которую ненадолго хватило, чтобы стоять в стороне. – Это Наташа у нас тихая да спокойная, а я тоже девушка агрессивная. Могу и сдачи дать.
   – Нет, что вы, Валентин Николаевич никогда на женщину руку не поднимет, – сразу бросилась на защиту отсутствующего Пальчевского Неля. – Такие, как он, в любом виде границу знают. Хоть ведро выпьют.
   – А как же насчет оскорбления? – спросила Наташа.
   – Так вы же его обидели, – пробормотала Неля, отводя взгляд.
   – Видишь, Натка, какая она справедливая, – заступился за девушку Валерка. – Как бы она тебя ни любила, а этого Валентина считает невинно пострадавшим.
   – Мужчина невинно пострадать не может! – заявила неугомонная Стася. – Мужик виноват по своей природе, и никто мне другого не докажет!
   – Я недавно прочитала в одном журнале такую хохму: настоящий джентльмен назовет кошку кошкой, даже если он об нее споткнулся и упал, – хихикнула Неля.
   – Ну и что? – рассеянно спросила Наташа.
   – Так шутка как раз про Валентина Николаевича.
   – Если он такой, как ты говоришь, – опять сказала Стася, – значит, есть надежда.
   – Какая? – не поняла Наташа.
   – Что он все же даст тебе сказать что-то в свое оправдание прежде, чем прогонит с глаз долой.
   На самом деле Стася ни в каких мужчин-джентльменов не верила.
   – Вы, Наталья Петровна, сначала Федьку найдите, – горячо заговорила Неля.
   – Какого Федьку?
   – Ну, того, с которым он... пьет. Федька, как бы это сказать, ленивее, что ли. Его всегда можно застать на одном и том же месте. Не на вокзале, так в общежитии. А Валентин Николаевич неспокойный. Мечется, как будто что-то ищет... Да, может, мне дать вам ключ от комнаты? Вдруг в гостинице мест не окажется.
   – Не надо, – сказала Наташа, – неужели мы что-нибудь не придумаем?
   – Пассажиры, поднимайтесь в вагон! – заторопила их проводница. – Поезд отправляется.
   Валерка с Нелей кинулись с ней целоваться, столкнулись лбами, расхохотались. Как бы они Наташе ни сочувствовали, между ними уже появились отношения, которые нет-нет да и проявлялись в самых неподходящих ситуациях. В такое время оба застывали и смотрели друг на друга, словно пытались понять: как же это их угораздило?
   Наташа улыбнулась подруге и брату и поставила ногу на ступеньку. Стася, уже стоявшая в тамбуре, протянула ей руку.
   – Счастливого пути! – закричала Неля и замахала рукой.
   Валерка стоял рядом с ней и скупо улыбался.
   Всю дорогу Стася плотно опекала Наташу, словно та вот-вот должна была разродиться. Заставляла регулярно есть, покупала ей минералку и шоколад, а на остановках не позволяла уходить от вагона.
   – А вдруг поезд пойдет со станции раньше времени? И тебе бежать с животом?
   – Ну чего бы это ему уезжать раньше времени? – улыбалась Наташа. – Такого не бывает.
   – Может, раньше и не бывало, а сейчас может быть. Такая у нас страна непредсказуемая, – сердилась Стася.
   – Ребенка тебе надо родить, – вздыхала Наташа, – материнство из тебя прямо прет.
   – Где ж мне найти еще одного джентльмена! – шутливо сердилась Стася.
   Поезд прибыл в город вечером. Стася быстро снесла на перрон их вещи, а потом помогла спуститься вниз Наташе. Та уже стала возмущаться:
   – Стаська, если ты не прекратишь обращаться со мной как с тяжелобольной, я никогда больше тебя с собой не возьму!
   – Как, ты собираешься еще раз сюда приехать?
   Она с нарочитым ужасом оглядела скромное здание вокзала.
   Едва они ступили на перрон – все же Наташа прожила здесь шесть лет, – как на нее волной накатили знакомые запахи и звуки: из раскрытой двери вокзала, как всегда, пахло фирменными пирожками с капустой.
   По-прежнему прохаживалась по перрону заполошная тетка – распространитель газет и кричала противным голосом: «В газете „Голос России“ расширенное интервью Геннадия Зюганова. Как демократы продали Россию! На последней странице в разделе „Все для вас“ – рецепты болгарской кухни...»
   – А если он сейчас где-нибудь поблизости вагон разгружает? – подумала вслух Наташа.
   – Давай поищем, – согласилась Стася.
   Но Наташа тут же отбросила мысль как глупую. Для начала нужно осмотреться и не спеша решить, что делать. Может, найти этого самого Федьку...
   – Боже, кого я вижу! – закричал у них за спиной женский голос.
   Они обернулись, и Наташа узнала в окликнувшей их Маргариту, подругу Тамары.
   Та понимающе окинула пополневшую фигуру Наташи и прожурчала:
   – Наташенька! Вы к нам в гости или как?
   – Или как, – холодно ответила Наташа.
   Они никогда не были близки настолько, чтобы вот так громко радоваться при встрече.
   – Ты все такая же юмористка. – Риту смутить было непросто. – Обалдеть! Что у нас может быть интересного?.. А я было подумала: может, на свадьбу Тамары, вы же вроде подругами были, не разлей вода. Она завтра замуж выходит. Такого мужика себе оторвала! – В голосе ее явственно прозвучала зависть. – Везет некоторым, с ложкой во рту рождаются. Это ж надо было, в нашем занюханном городишке отыскать мужика холостого, да еще богатого. Деньги идут к деньгам...
   – Ты извини, Рита, мы торопимся, – прервала словоохотливую женщину Наташа, освобождая рукав платья из цепких пальцев женщины.
   – Куда у нас можно торопиться? – не поверила та и, пожав плечами, повернула в другую сторону.
   – Это какая же Тамара? – поинтересовалась Стася, неся их обе сумки. – Та, которой ты своего возлюбленного оставила?
   – Она, – вздохнула Наташа.
   – А эта словоохотливая Рита права: надо же, одного мужика сожрала, а ей судьба на блюде – следующего.
   – А может, как раз этот мужик и несъедобный.
   – Такие бывают, – согласилась Стася.
   Гостиница в городе была одна, и мест в ней не было. Нарочно не придумаешь! В городе проводили какую-то летнюю ярмарку, и одно крыло ее было полностью занято, а второе, по закону пакости, как раз на ремонте.
   – Зря мы у этой красивой девочки, что нас провожала, не стали брать ключ, – проговорила Стася, садясь в одно из кресел в холле гостиницы. – Подумаешь, одну-две ночи провели бы в малосемейке, не умерли бы!
   – Да ты не представляешь, что это такое! – сказала Наташа. – Я была у Нели в гостях. Это просто бедлам какой-то! Войдешь, перед тобой узкий длинный коридор, пол которого покрыт вытертым коричневым линолеумом. Такой, наверное, уже и не выпускают. По обе стороны от коридора – двери, просто уйма уходящих в пространство дверей. И дети, вопящие так, что в ушах закладывает, носятся по этому коридору. Даже не по себе становится. Такой огромный человеческий муравейник. Только вряд ли в муравьином доме стоит такой шум и гам.
   – А внутри? Что там есть, в комнатах? – с любопытством выспрашивала Стася.
   Нездоровое любопытство, подумала Наташа. Стася всю жизнь жила в комфорте и на такой жилплощади, о которой иной средний гражданин мог бы только мечтать. И наверное, ей представляется очень романтичным жить там, где мало места и много людей.
   – У других – не знаю, а у Нели была комнатушка не больше шести квадратных метров. Метра три с половиной – кухонька. В ванной комнате вплотную к унитазу прикреплена сидячая ванна. Я еще подумала: какой козел планировал такое крохотное жизненное пространство? Наверняка тот, кто не представлял себе, как здесь можно жить! – Она улыбнулась, вспоминая. – И знаешь, Неля ухитрилась даже в этой клетушке создать свой мир, используя для этого каждый сантиметр площади. Где она находила такой узкий шкаф, или крохотный раздвижной стол, или тахту, которая раскладывалась от стены до стены, на ней помещалось пять человек?.. Чего это я в воспоминания ударилась?
   Наташа задумалась, лихорадочно соображая, кому бы позвонить.
   Достала из сумки старую записную книжку и стала ее листать. Почти сразу же наткнулась на домашний телефон Любавина, директора парфюмерной фабрики и бывшего Наташиного начальника. Неудобно вроде.
   Но тут же она себя одернула: неудобно? А вмешиваться в их с Валентином дела было удобно? Как он охотно выпер Наташу из города. Хороший начальник разве не попробовал бы прежде разобраться... И раз он спохватился, передал для нее через Нелю, что был не прав, значит, еще не все потеряно. Пусть теперь смывает кровью свои ошибки! В смысле подыщет им на пару дней какое-нибудь жилье.
   – Наташка, что с тобой? – окликнула ее Стася.
   – А я что, я ничего...
   – Ну да, брови нахмурила, глаза молнии мечут. На кого это ты так злишься?
   – Хотела позвонить одному человеку, всемогущему, да потом вспомнила, как он меня из города выпроводил... Не совсем выпроводил, но, мягко говоря, не стал задерживать... Я думала, после того как он у нас с Валентином в гостях побывал, когда нам счастья пожелал, он на нашей стороне...