Кондрашова Лариса. Побежала коза в огород

   – А что бы вы сделали на моем месте, если бы какой-то козел пытался украсть вашу невесту?
   – Но ведь теперь опасность миновала? – вопросом на вопрос ответил тот.
   – Пусть скажет спасибо, что вы подоспели вовремя.
   – Ваши действия мы вполне могли бы рассматривать как хулиганские, – усмехнулся тот, – но, к счастью для вас, вы не успели их совершить благодаря, как я понимаю, вашей невесте.
   Галя посмотрела на представителя дорожной милиции.
   – У вас есть к нам еще какие-то претензии?
   – Есть, – хмуро отозвался тот. – Превышение скорости, милая девушка, наказывается штрафом.
   – Мы сейчас заплатим.
   Сергей достал из кармана бумажник, но милиционер не спешил оформлять протокол и о чем-то переговаривался со своим коллегой, который держал в руках документы из другой машины. Галя прильнула к плечу Сергея и терпеливо ждала, чем окончатся переговоры милиционеров.
   – Какая трогательная сцена! – сказал неслышно подошедший к ним Игорь. – Можно подумать, невинная жертва попала в руки бандита... Да если хочешь знать...
   – Гражданка, у вас есть претензии к гражданину... – милиционер заглянул в документы, которые до того изъял и у Игоря, – Бондарчуку?
   Галя посмотрела на Сергея. Тот едва заметно качнул головой.
   – Одна претензия есть, – коротко взглянув на Игоря, сказала Галя, – пусть этот гражданин заплатит штраф за моего жениха. Сергей Иванов никогда правил не нарушает, он законопослушный гражданин. А его сегодняшнее нарушение можно рассматривать как форс-мажор...
   – Гражданин Бондарчук, вы согласны? – Милиционер спрятал невольную улыбку. Наверное, такого в его практике еще не случалось.
   – Согласен, – буркнул Игорь.
   – Тогда мы можем ехать? – спросила Галя.
   – Пожалуйста, – кивнул страж порядка.

Елена

   – Все-таки Мурашов их нашел! – взахлеб рассказывала Шурик, едва переступив порог моей квартиры. – Согласись, он талантливый мент...
   – Да кого их-то? – лениво поинтересовалась я.
   Мы с Толиком валялись на ковре. Вернее, я валялась: читала роман Агаты Кристи, в котором она выступала как автор мелодрамы. Несомненно, талантливая писательница неплохо выписывала характеры своих героев, но она никогда бы не была так всемирно известна, как в роли королевы детектива, потому что слишком уж нерешительно развивала действие, слишком личным оно у нее было, а от того – скучноватым.
   Я кивнула Шурику на ковер рядом с собой:
   – Присоединяйся!
   Но она села в кресло у стены и стала рассказывать про своего Мурашова. Толик упоенно возил по ковру игрушечный паровозик и громко гудел.
   – Тех, кто убил Женю, – сказала Шурик, и на меня опять накатило.
   Не то чтобы к этому времени я забыла о смерти мужа, но я старалась затолкать это знание куда-то в глубь памяти, потому что оно мешало мне жить. Я опять превращалась в зомби, ходила, погруженная в свои мысли, и тогда даже маленький сын пугался выражения моего лица. Трогал меня за руку, заглядывал в глаза и звал:
   – Мама!
   Словно боялся, что я не вернусь из этого своего погружения.
   Шурик какое-то время не замечала моего вида и продолжала что-то говорить, но потом спохватилась:
   – Говорит, не надо было Рагозину заниматься таким бизнесом. Он для этого был слишком интеллигентен... Боже, что я делаю! Я опять напомнила тебе о Жене. Слушай, надо сходить в церковь, поставить свечку за упокой его души. Наверное, ты оттого не можешь до конца прийти в себя, что он там не успокоился.
   Я вздрогнула. Вот именно, не успокоился, а тут еще моя встреча с Забалуевым. Я заплакала, и, глядя на меня, заревел маленький Тошка.
   Шурик испугалась, стала бегать вокруг меня. Сын пытался залезть ко мне под мышку, где, видимо, по его мнению, было не так страшно.
   – Ле-на! – заорала наконец Шурик, и когда я испуганно замолкла, а Тошка вообще вцепился в меня как клещ, она сбавила тон. – Что я такого сказала?! Со дня смерти Жени прошел месяц! Что же, теперь его имя вообще не упоминать?
   Ну как расскажешь ей обо всем? И о том, что чувство вины все еще не дает мне покоя. И что я гораздо чаще думаю о Забалуеве, чем о покойном муже.
   Я не должна чувствовать себя счастливой уже потому, что я здесь, а Жени нет...
   – Если ты хочешь лечь в гроб вместо него, все равно не получится, – непривычно сухо сказала Шурик.
   – Ты жестокая! – горестно проговорила я, обнимая напуганного сына.
   – Вот-вот, – неодобрительно проговорила подруга, – еще сына сделай истериком. Так завыла, что я до сих пор не могу прийти в себя. Вот посмотри, как руки дрожат. Да не виновата ты в его смерти! – Она опять почти кричала. – Ему все об этом говорили. Ну, чтобы он нашел себе дело поспокойнее. Так он ведь еще и Ахмету пытался угрожать. Мол, пусть хоть на километр к его базе приблизится, плохо будет. Якобы Женя тогда отправит в милицию некий конверт, после чего Ахмету останется либо удавиться, либо бежать отсюда за тридевять земель.
   – Я ничего ни о каком конверте не слышала.
   Шурик удивленно уставилась на меня:
   – Так что, ты хочешь сказать, никакого конверта не было?
   – Наверное, он нечаянно в точку попал, – протянула я, опять укладываясь на ковре и глядя в потолок. Хотя мне в этот момент стало так тоскливо, что хотелось забиться куда-нибудь и никого не видеть и не слышать.
   Но Шурик, моя подруга вот уже одиннадцать лет, казалось, ничего не замечала. Ей бы меня пожалеть, обнять, вместе со мной поплакать, а она продолжала рассуждать, потому что Мурашов заразил ее своими расследованиями и она забыла, что Савелий – такой же мужчина, как и все остальные, и не напрасно она боялась прежде и думать о каком-то там замужестве.
   – Согласись, Женя всегда был чуточку ребенок. Он думал, что на того, с кем играешь в игры, достаточно лишь замахнуться, как он тут же испугается...
   – Он и в самом деле думал почти так. Мол, шантажировать людей, погрязших в криминале, очень просто.
   Только намекни, будто знаешь о нем кое-что, он и поверит. А в последнее время этот Ахмет на него стал наезжать. Вот он и придумал.
   – Ничего нелепей не слышала!.. – На этот раз Шурик заметила мой отстраненный взгляд, потому что тут же переключила мое внимание на проблемы сиюминутные. – Смотри, сынуля уже засыпает.
   Я подхватила Тошку на руки и понесла в ванную.
   – Положила бы так, не умывая, – прошипела мне вслед Шурик. – Чего ребенка будить.
   Я послушалась ее, ибо в последнее время становилась какой-то внушаемой, что ли. То есть принимала советы близких людей, почти не задумываясь, если интуиция не подсказывала мне, что делать этого не стоит.
   Отнесла в постель сына, только осторожно переодев в пижамку. Он не проснулся, а от воды сразу бы глазами захлопал и вертелся вокруг нас до полуночи...
   – Ну что, успокоилась?
   Шурик почему-то считает, что если человек на грани нервного срыва, то его надо не жалеть – от этого он расстроится еще больше, – а быть с ним спокойным и бесстрастным. Возможно, чуточку суровым.
   – Чего тебе? – тем же тоном спросила я.
   – Вот, теперь я вижу, ты прежняя Ленка, которую я люблю, а то вздумала кваситься! На что способен человек в таком состоянии? А ни на что!
   – Издалека заходите, Александра Константиновна!
   – Ты у нас местных газет не читаешь? То-то же, а следует, между прочим, быть в курсе местных сплетен.
   Она торжественно вынула из сумки небольшую газетенку, в которой я сразу признала нашу городскую сплетницу «По секрету». Статья была на весь лист. С множеством восклицательных знаков. И называлась претенциозно: «Как „Мисс Очарование“ превратилась в „Мисс Разочарование“».
   «Бывшая, четвертая по счету, жена известного бизнесмена Юрия Забалуева подала на экс-супруга в суд!..» – так начиналась статья самого скандального журналиста края Григория Вершкова.
   – Ну и что в этом странного? – Я подняла глаза на свою подругу.
   – Догадайся с трех раз!.. Ты посмотри, и ведь вроде не тупая. Бывшая жена, понимаешь! Он свободен!
   С тех пор как Шурик узнала мою «страшную» тайну, она все время старалась держать руку на пульсе. То есть быть в курсе всех событий, которые так или иначе касались Забалуева.
   И разговоры о нем с некоторых пор приняли определенное направление.
   – А что, между прочим, один из немногих настоящих мужиков. И себя не даст в обиду, и семью не позволит разорить... Ладно, не сверкай очами, это я так... На самом деле каждой женщине хочется чувствовать себя защищенной, но многим ли это удается? Немногим. Настоящих мужиков мало, и на всех не хватает. А принцы... Кому они нужны!
   – Шурик, отстань от меня!
   – Вот еще, отстань... Насколько я поняла, Юрий Иннокентьевич к тебе неровно дышит.
   – А я к нему?
   – А ты – не знаю, – наконец смутилась Шурик. – Догадываюсь, конечно, что это у вас взаимно.
   – Не говори глупости!
   На самом деле я не хотела обсуждать эту тему. Как я отношусь к кому бы то ни было из мужчин, сейчас не имеет значения. Увы, я не могу в этом вопросе думать только о себе. А может, как раз о себе я и думаю.
   Кое-кто из молодых женщин на моем месте, возможно, не стал бы особо терзаться муками совести. Вон оно, счастье, само идет в руки. Но я знала хорошо, что счастье не бывает обособленным, оно не может существовать в изоляции, как некий отдельно взятый случай, ему обязательно нужна среда. Та, в которой ты живешь.
   И как бы ни были мы грешны в тех или иных своих поступках, есть в обществе мораль, которая суть нас самих, наших взглядов на мир. И одна из составляющих этой морали – уважение к усопшим.
   Мой муж умер, и, вспоминая о нем при ком-то, я говорила: царствие ему небесное. Не потому, что была так уж набожна, а потому, что я признавала за ним право остаться в моей памяти человеком, достойным высшего блага. И царствия небесного, если оно есть.
   Женя был хорошим человеком и мужем. Что поделаешь, он не мог вписаться в некие особо жесткие рамки его мужского мира, но мне его упрекнуть не в чем. Может, я и не все о нем знала, но больше ничего знать не хочу. Да и что теперь об этом говорить!
   Так вот мое столь долгое объяснение сводится к одному: я должна в память о нем носить траур. Пусть и не в одежде, но в душе. Нельзя мне сейчас думать о другом мужчине, как бы я к нему ни относилась. И закроем эту тему!
   – Молчишь? – удивилась Шурик, а потом спохватилась: – И в самом деле, чего это я на тебя напала? Конечно, Забалуев не твоего поля ягода.
   – Почему это? – удивилась я, на мгновение позабыв о своем обете. – Потому, что он с бандитами тусуется?
   Шурик удивленно фыркнула, но, сообразив, в чем дело, с превосходством взглянула на меня.
   – Ты Витю-боксера имеешь в виду? Еще один наш городской миф.
   – Шурик! Кто из нас работает в газете и должен обладать самой обширной информацией? Откуда ты все берешь? Витя не миф, он вполне реальный бандюган, и у Забалуева с ним довольно тесные отношения.
   – Откуда я все беру! – передразнила она меня. – Да оттуда же! Ты что, мимо ушей пропустила? Я с ментом живу, понимаешь! О своих текущих делах он рассказывает мне неохотно, а вот о криминальной обстановке в городе любит поговорить. Так вот, Витя-боксер в свое время числился в той же юношеской сборной по боксу, что и Юра Забалуев. С той поры они и корешат, всего лишь на уровне «здравствуй» и «прощай», а не потому, что у них общие дела.
   Я облегченно вздохнула, будто и в самом деле собиралась связывать свою жизнь с Забалуевым.
   – И все-таки, – не выдержав, опять вернулась я к тому же разговору, – почему мы с Забалуевым разного поля ягоды?
   – Потому. Может, как люди вы и близки по духу, но как мужчина и женщина не совмещаетесь!
   Вот что я не люблю, так это подобные категорические заявления. Можно подумать, что Шурик знает все на свете, а я только что, будто кутенок, глазки открыла.
   – Так-таки и не совмещаемся?
   – Я имею в виду вовсе не постель, – отмахнулась Шурик. – Вот смотри, он был четыре раза женат...
   – Ну, насчет четвертого раза еще неизвестно, был или не был. В том смысле, что и не думал разводиться. Гриша Вершков соврет – недорого возьмет.
   – В любом другом случае, ты права, он бы не побоялся. Но задевать Юрия Иннокентьевича!.. Ты статью-то почитала? В его огород если что и брошено, так мелкий камушек!
   – А не может быть это чьим-нибудь заказом?
   – Не может он сам на себя компромат печатать. Выборы скоро... Послушай, Ленка, а что, если он тебе таким образом о переменах в своей личной жизни сообщает?
   – Хочешь сказать, из-за меня он отказывается от блестящей карьеры?
   Что происходит? Я так увлеклась обсуждением личности Юрия Иннокентьевича, что и забыла о своем решении его не вспоминать?!
   – Почему бы и нет, – пробормотала под нос Шурик. – Такой, как он, если полюбит, горы своротит. А я-то уже представляла его в роли мэра. Нет, наш электорат не простит ему четвертого развода! Неужели эта статья – чей-то заказ?
   – Вряд ли, – проявила и я свою осведомленность. – Он никогда не затягивает выяснение отношений со своими оппонентами. Лебедев попробовал было организовать против него кампанию, тут же получил по шапке и замолк. Что говорит твой Мурашов, анонимки в отдел еще поступали?
   – Вроде нет... Значит, кроме него самого – никого? Получился стих.
   – Самого – никого – не слишком удачная рифма.
   – О, ты не права, возьми наших поэтов-песенников. Они такое рифмуют, какое и в дурном сне не привидится!.. Ленка, о чем мы с тобой говорим!
   – А о чем бы тебе хотелось?
   – О том, о чем ты не хочешь.
   – Тебе непременно диалог нужен?
   – Давай, гони монолог.
   Но не одна Шурик такая умная! Я тоже умею вести разговор в нужном русле. А уж сбить ее с этого дурацкого настроя вообще пара пустяков. Смотрите, Александра Константиновна, как я вас сейчас разведу!
   – Почему бы не начать говорить тебе? О том, например, как ты собираешься выходить замуж за Мурашова.
   – Я? За Мурашова?
   – Нет, я!.. Кто-то совсем недавно говорил, что ни за что и никогда. Может, твое мнение на этот счет изменилось?
   – Так, самую малость. Если уж выходить, так только за Мурашова.
   – Это почему же ему такое исключение?
   Я не стала напоминать, что совсем недавно Александра говорила, что если бы за кого и вышла, то лишь за такого, как мой муж.
   – Потому что он так занят, что на другую женщину у него просто не останется времени.
   – И ты решила от него рожать?
   Шурик, открывшая было рот, даже поперхнулась.
   – А ты откуда об этом знаешь?
   Да я и не знала, просто вспомнила ее слова и, как выяснилось, попала прямо в яблочко.
   – Эх, Шурик, все мы одинаковые. Клянемся, божимся, а потом все равно ступаем на ту же дорогу. У Николая Рубцова есть такое стихотворение:

 
Побежала коза в огород.
Ей навстречу попался народ.
– Как не стыдно тебе, егоза? —
И коза опустила глаза.
А когда разошелся народ,
Побежала опять в огород.
 

   – Ну и что, пусть коза! – Шурик задумалась. – Даже вон фильм есть: «Никогда не говори „никогда“». Я думаю, со временем к человеку приходит понимание, что если он хочет счастья, то пусть приготовится платить.
   – Значит, ты счастлива?
   – Я боюсь то, что со мной происходит, этим словом называть. Но одно верно: мне хорошо с Мурашовым, комфортно, не стану отрицать.
   – А как он относится к будущему ребенку?
   – Говорит, давай поженимся.
   – И тебя не смущает, что он мало получает, дома бывает не часто?
   – Не смущает. Теперь ты понимаешь, почему вдруг я стала и тебя торопить. Подумала, а хорошо бы и у Лены все сложилось. И стали бы мы дружить семьями.
   – Интересно, почему все женщины мечтают дружить семьями? – поморщилась я.
   – Это же так очевидно! Подруги, у которых мужья не дружат между собой, не имеют возможности видеться по праздникам, по выходным, а если и у мужей взаимная симпатия – то все вери-гуд-лимонад! Я же помню, как на фоне семейной пары выглядит одинокая женщина.
   – Ну и как? – поинтересовалась я.
   – Как репейник среди роз!
   – Мощное сравнение, – согласилась я.
   – А чего ты смеешься? Нормальная женщина должна быть замужем.
   – Что происходит! – в шутливом ужасе я всплеснула руками. – Из монастыря уходят самые богобоязненные послушницы!
   – А ты... – опять начала говорить Шурик.
   – А я в трауре, и не будем об этом.
   – Все-таки я свинья, – сразу расстроилась подруга. – Прости, эйфория. Мне и хочется, и боязно, и сладко...
   – Ты в Савелия сразу влюбилась, с первого взгляда?
   – В том-то и дело, что нет. Он мне поначалу даже не очень нравился. И то, что в его квартире чисто, как у женщины, и что он себе стиральную машину купил...
   – Приехали! – удивленно хмыкнула я. – Другая женщина радовалась бы. Есть среди мужиков такие грязнули, не приведи Господь!
   – Их и среди нашего брата хватает, – сказала Шурик, – но в тот момент я подумала: значит, ему женщина в качестве жены не нужна. Он вполне сам себя обихаживает.
   – Шурик! – У меня не было слов. – Правильно говорят мужчины: женщине не угодишь!
   На самом деле я подумала, что об этом еще никто не писал. По крайней мере в нашей газете. Наступает время, когда роль жены-прислуги уходит в прошлое. Действительно, более-менее обеспеченный мужчина вполне может ходить все время в чистой рубашке – для этого ему достаточно лишь бросать ее в машину и не забывать нажать кнопку, готовить себе обед – сколько теперь в магазинах полуфабрикатов! – только сунь в микроволновку, и готов обед, а после еды – поставь тарелку в посудомоечную машину.
   Проблемы уборки? Договорись с соседкой, она станет приходить к тебе раз в неделю убирать квартиру. Да мало ли...
   Иными словами, отношения между мужчиной и женщиной переходят на другой, более качественный уровень. Раньше мужчина в грязной рубашке и плохо подстриженный однозначно воспринимался как холостяк. Теперь такого от женатого и не отличишь.
   Я засмеялась. Шурик посмотрела на меня с обидой.
   – Все нормально, – успокаивающе сказала я, – это у меня радость за тебя. Отдаю подругу в хорошие руки. А то, что я на вашем с Мурашовым фоне буду смотреться репейником, меня не очень огорчает. Всему свое время.
   – Ме-е-е! – обрадованно сказала Шурик, стала на четвереньки и изобразила козу. Даже «копытцем» притопнула.
   Неужели у всех влюбленных так капитально едет крыша?!

Галина, Елена и все остальные

   – Боже мой, я забыла позвонить Соне! Мы договаривались с ней съездить на море! Месяц прошел, а я и не вспомнила!
   Галя вполне натурально ужаснулась.
   – Соня – твоя подруга? – спросил Сергей.
   Может, он и хотел поговорить о только что случившемся происшествии на дороге, но раз его Галочка от разговора уходила, значит, и он мог с выяснением отношений потерпеть.
   На самом деле это было бы вовсе не выяснением, как Сергей объяснил самому себе, просто ему хотелось услышать ее мнение. Как минимум возмущение этим зарвавшимся военным. Возможно, она должна была попросить у него прощения. Ведь недаром же этот Игорь так распоясался. Галя позволяет ему так себя вести и спокойно говорит о какой-то Соне, словно ничего не случилось!
   – Разве у тебя нет ее номера телефона? – спросил он.
   – Есть, конечно, но что-то в последнее время в моей жизни начались такие подвижки, что я и думать забыла о разговоре с подругой... Если ты не возражаешь, я приглашу ее быть моей подружкой на свадьбе, а заодно и объясню, что к чему. Она не обидится.
   – Я думал, ты только с этой Светкой дружишь.
   – Нет, Светка – моя бывшая подруга.
   Галя с удивлением прислушалась к тому, что говорит. Не то, что Светка бывшая, а вообще. О какой-то поездке на море! Разве после всего, что случилось, она поехала бы куда-то без Сережи?
   На самом деле она все еще не оправилась от того, как быстро все произошло. Смешно сказать, только что ее пытались похитить!..
   Наверное, Светка обидится, что не она будет подружкой. Тогда чего Галя вообще ее в свой дом пускает? И даже ухитрилась на свадьбу пригласить...
   Еще одно такое происшествие, и неизвестно, что может произойти. Точнее, одно известно: она может потерять Сережу! В конце концов ему просто надоест, что этот ненормальный Игорь все время за ней таскается. Наверное, ее жених считает, будто Галя дает Бондарчуку повод.
   Но Сережа не знал, о чем она думает, и потому отреагировал на ее слова ехидным замечанием:
   – Да, насыщенная у тебя жизнь, куколка, столько всего бывшего...
   Он все-таки ее уколол. Имеет в виду: бывшая подруга, бывший любовник, бывший муж... Но не станет же она за это на него обижаться! Такой стресс пережил человек.
   И наверное, боится подумать, уж не сама ли Галя спровоцировала свое похищение. Небось этот вопрос так и вертится у него на языке!
   Однако как она подняла хвост! Это Галя уже дала тычок себе. Из-за нее продолжается война между двумя мужчинами, вот она и решила, что не иначе, как из-за ее неописуемой красоты! На самом деле Галя никогда так не думала. И всегда смотрела трезво на свои возможности.
   Просто так совпало, что на свадьбе они встретились с Игорем и что Сергей побил его, то есть Бондарчуку нанесли двойной удар. Выглядеть побитым в глазах женщины, с которой спал... И с которой спит, добавила она, усмехнувшись.
   Спустись на землю, приказала она себе, и взгляни на вещи трезво, хватит витать в облаках.
   – Просто я глупая. Не умею ценить то, что... имею!
   Теперь у нее прозвучало как намек. Вон Сережа задумался и сразу нахохлился. Все принимает на свой счет! Наверняка считает, что Галя его не ценит! А ценит того, другого.
   – Я хочу сказать, Соня – это такой человек! Она никогда не станет для себя ничего требовать. Если бы ты только знал, какая это славная девушка! Ты бы сразу в нее влюбился!
   Трусиха она все-таки. Таким примитивным образом разгоняет тучи, которые сгущаются над ними. Разряжает обстановку. Сережа не должен вот так супить брови и мрачнеть. Можно сказать, накануне свадьбы!
   – Спасибо! – произнес он чуть ли не с поклоном. Просто за рулем это трудно было бы сделать. – Я вовсе не хочу любить сразу двоих. Я вообще однолюб, как мой дед!
   Он замолчал, объезжая несколько машин, застрявших на перекрестке.
   – А эта твоя подруга – девушка симпатичная?
   Сережа так шутит или просто он на нее обиделся, вот и хочет поддеть своим интересом к другой?
   – То есть ты решил свое жизненное кредо пересмотреть?
   – Просто я учусь в одной группе с парнем, который в свои двадцать пять лет еще не встречался ни с одной девушкой.
   – Врет твой парень! – убежденно сказала Галя. – Таких не бывает... До двадцати пяти лет прожил монахом! Это в двадцать первом веке. При полной половой грамотности населения!
   Но тут она замолчала, решив, что ее излияния стали сильно отдавать обычной пошлостью.
   – Извини, Сережа, сама не знаю, что это со мной.
   Можно подумать, что я... У Сони ведь тоже парня нет. И уже давно. А она такая славненькая. Не броская, нет, но у нее все есть...
   Сказала и засмеялась.
   – Нет, ну надо же такое придумать! В том смысле, что к ней нужно приглядеться. У нее русые волосы, некрашеные и не слишком яркие, но густые, и когда Соня их распускает, они так красиво струятся по спине. Глаза у нее серые. Небольшие, но очень выразительные. Если бы еще она ресницы тушью подкрашивала, вообще бы красавицей была...
   – Давай их с Егором познакомим?
   – Давай. А Егор – он кто?
   – Он – талант!
   – А может, сразу гений?
   – Может, – без улыбки согласился Сергей. – Голова у него светлая. Вот только учиться не хочет. Предлагал ему поступать со мной в институт, а он говорит, чего я там не видел! Преподы только книжки пересказывают, которые раньше сами прочитали...
   – Наверное, он кое в чем прав. Нужно только добавить, что они еще и объясняют прочитанное тем, кто без них науку ни за что не осилит.
   – Егор осилит!
   – Ты говоришь о нем чуть ли не с завистью, – заметила Галя.
   – Зависть и есть. Представляешь, то, что ты можешь понять после долгого размышления, этот вундеркинд выдает с лету... Галочка, а если бы меня в тот момент рядом не оказалось?
   Сергей только что говорил чуть ли не лениво, а тут в момент посуровел, оборвал свои рассуждения насчет неведомого Егора и выдал этот вопрос.
   Галя не стала притворяться, спрашивать, какой момент, что он имеет в виду. Сказала как было:
   – Не знаю. Когда он стал тащить меня в машину, я постеснялась позвать кого-нибудь на помощь. Все-таки не бандит какой-нибудь, знакомый. Думала, может, и в самом деле достаточно будет небольшого разговора, чтобы все ему объяснить. А когда поняла, что он меня не слышит, стала лихорадочно соображать, что делать. При этом Игорь меня все время держал за плечи, чтобы я никуда не дернулась и не попыталась выпрыгнуть на ходу.
   – Может, ты подала ему надежду? – спросил Сергей и отвел глаза, как если бы стыдился собственного вопроса.
   Обидеться на него? Но Галя понимала, что им движет. Наверное, он не успокоится, пока на ней не женится или пока Галя не родит ему двоих-троих детей.
   Она тихо засмеялась.
   – Я уже все решила, понимаешь? Это решение мною продумано. И не потому, что я тобой хочу от него закрыться, а потому, что хочу с тобой жить всю жизнь. Если это возможно.
   – Это возможно! – горячо подхватил он, но тут же замолчал, понимая, что она еще не все сказала.
   – То, что Игорь упорно не хочет этого понимать, всего лишь означает, что он слишком самоуверен. И мысли не может допустить, чтобы женщина не захотела к нему вернуться. Игорь всю жизнь вел себя как хотел и уходил, когда хотел. Ему женщины внушили, что от таких, как он, не уходят... Я так думаю.