Видимо, по этой причине я слушала его вполуха. И цельного образа, как обычно, у меня не выстраивалось.
Получилось, что все, о чем мы с ним в тот день говорили, меня нисколько не устроило. Об этом можно было бы почитать в написанной им же самим автобиографии.
Из такого материала очерк не сделаешь. Сославшись на необходимость под надуманным предлогом бежать в редакцию, я попросила у Забалуева разрешения ему позвонить и решить, где мы в следующий раз можем встретиться.
Ко всему прочему, я никак не могла вызвать на откровенный разговор собственного мужа. Вчера вечером я и так, и этак пыталась к нему подойти – все бесполезно. Он уклонялся как мог, словно я пришла с вражеской территории и он подозревал во мне шпионку.
Раньше между нами не было никаких недосказанностей, чего же теперь он не хотел со мной откровенничать?
Я все время возвращалась мыслями к этому, потому что вчера в разговоре со мной Женя вдруг прикрикнул на меня. И даже откровенно нагрубил. Мол, чего я лезу ему в душу, если и без меня тошно.
Я обиделась, а потом забеспокоилась не на шутку. Решила: сегодня зайду с другой стороны, сделаю так, чтобы супруг размяк, расслабился и сам, без моего нажима, все же рассказал, что за беда у него случилась.
А теперь еще у сестры, с ее точки зрения, настоящая трагедия. Влюбилась в кота мартовского. Это даже хуже, чем влюбиться в каменную статую. Та хоть ничего плохого тебе сделать не сможет. А этот мозгодер все нервы вымотает и все равно оставит ни с чем.
В общем, я мялась, мялась да и позвонила Забалуеву. Решила поговорить безо всяких экивоков. Дает он мне интервью или нет? Если он начнет ставить мне условия... Но тут же я себя одернула. Что еще за условия? Подумаешь, посидеть с бизнесменом за одним столом в ресторане. Чего это я так заметалась?
Забалуев сразу откликнулся и согласился встретиться со мной на его территории. Он так и сказал:
– Встречаемся на моей территории. В ресторане «Веселые повара».
Наверное, и название сам придумал. Говорили, что он держит его на паях со своим другом, директором ресторана. Самого модного и дорогого.
Пытается меня повязать не деньгами, так шиком. Но, если быть честной, меня волновало вовсе не это... Чем больше я брыкалась, тем сильнее мне хотелось увидеть его еще раз, – вот ведь глупость какая! Увидеть, поговорить – и больше никогда не встречаться!
Так и хотелось все время повторять себе: «Я замужняя женщина! Я замужняя женщина!» А если копнуть еще глубже, я злилась на Забалуева потому, что он обо всем догадывался. Потому и вел себя так со мной. То есть предлагал встретиться и был уверен, что мне это не так уж неприятно.
– Судя по вашему решительному лицу, – сказал мне с улыбкой Юрий Иннокентьевич, – вы пришли с ультиматумом: или даете мне интервью безо всяких условий, или катитесь к чертовой матери, не так ли? Так, так, можете не отвечать.
А он еще и проницательный! Я стала злиться чуть ли не с первой минуты, как пришла, хотя могла бы оглядеться. И на интерьер ресторана, и на то, как сервирован стол. И расслабиться, раз уж пришла.
– Я нарочно назначил встречу на двенадцать дня, – сказал Забалуев. – Дело идет к обеду, так что вы заодно и поедите, а не станете ковырять вилкой блюдо, оттопырив пальчик.
– Оттопырив пальчик? – удивилась я. – Что за ерунда! Нет во мне этих мещанских заморочек...
Я набрала воздуха, чтобы еще продолжить речь о том, какая я не такая, но он перебил меня:
– Между прочим, вы знаете, какие у вашего мужа неприятности?
Вот! Именно этого я и боялась. Выходит, не подвела меня интуиция. Но все же я хотела бы услышать об этом от кого угодно, только не от него!
– А это имеет отношение к нашему разговору?
– Еще как имеет. – Он насмешливо прищурил глаза. – И могу даже уточнить: я – единственный человек в городе, который может благополучно разрулить эту непростую ситуацию. Если уж место в газете вы потерять не боитесь, то благополучие вашей семьи, надеюсь, вам не безразлично? Что перевесит на ваших весах?
– Да какие, к черту, весы?! – сказала я чуть ли не с истерикой. – Что вы собираетесь взвешивать? Что вам от меня нужно? Это что, шантаж?
– Зря вы так, никакой это не шантаж, а всего лишь информация о реальном положении дел, – сказал он спокойно. – Вы что пьете: вино, водку, шампанское?
– Виски, – заявила я ему назло.
Он щелкнул пальцами и явившемуся тут же официанту повторил:
– Виски.
Куда я лезу? Женщину украшает скромность, поиздевалась я над собой, а не попытка бороться наравне с мужчиной. Тем более пить. Алкоголь косит меня с ног после двух небольших рюмок.
– Так вот о весах. Вы, моя дорогая, просто не задумывались над тем, что мы так или иначе ежедневно взвешиваем свои поступки, намерения и просто мысли на невидимых весах. Идти – не идти. Согласиться или нет. Купить – не купить. Спасти – не спасти... Разве вам не дорого спокойствие вашего мужа?
– Дорого.
– Вот видите, а я могу ему помочь.
– В обмен на что?
– Всего на одну ночь с вами. Помнится, был такой фильм – «Ночь за миллион долларов» или что-то в этом роде.
Что он несет! Какой миллион! Если у Жени и случились неприятности в его бизнесе, вряд ли это такие уж большие деньги. В крайнем случае пусть продает свою базу, раз залез в долги!
Я продолжала мысленно возмущаться, а Забалуев следил за мной с затаенной насмешкой. Он что, издевается надо мной?!
Бывало, случались у меня настойчивые поклонники, ухаживали, несмотря на мои протесты, но чтобы переть вот так, как этот бульдозер... Значит, я была права и ничего мне не показалось, он с самой первой встречи решил не мытьем, так катаньем затащить меня в постель!
– Юрий Иннокентьевич! – простонала я. – Но вы же не Квазимодо!
– В каком смысле?
– В смысле, «я душу дьяволу отдам за ночь с тобой!».
Он расхохотался.
– Вы просто прелесть. Я даже не думал, что общение с женщиной может быть приятно и вне постели. Наверное, потому, что всю жизнь встречался с красивыми, но безмозглыми куклами? Вроде посмотришь, все при них, а голова какая-то нефункциональная.
Не выдержав, я прыснула.
– Видимо, вам нравится один и тот же тип женщин.
– Наверное, – легко согласился он. – Точнее, я вижу, что есть другие женщины, но они всегда оказываются чьими-то женами.
– Понятно, в чужих руках...
– Хотите сказать, я завистлив?
– А вы что хотите сказать в ответ?
– Нет, но вы все-таки жестокая... А когда я читал серию ваших статей под рубрикой «Счастливая семья», вы казались мне этакой сентиментальной дамой в розовых очках...
Я в своих статьях выгляжу сентиментальной? Такого мне еще никто не говорил.
– Иными словами, вы хотите сказать, что все описанные в моих статьях ситуации выдуманы? – на всякий случай возмутилась я. – Кстати, рубрика называлась: «Похожи ли счастливые семьи?»
– Я назвал бы по-другому: «Есть ли вообще счастливые семьи?»
– Тогда мне не все понятно. Если вы видите в других семьях женщин, которые... вам нравятся, то все равно вы уверены, что не могли бы быть с ними счастливы?
Он вздохнул и с усмешкой посмотрел на меня.
– Теперь я понимаю, почему многие мужчины выбирают в жены дурочек. С умной женой надо все время быть начеку. Подловили, да?
– Я всего лишь внимательно слушала вас.
– И думали, что сможете увести меня в сторону.
Откровенно говоря, я и в самом деле на это надеялась: уболтать его, заставить забыть о своих предложениях мне, которые иначе, как непристойными, и назвать-то было нельзя... Напрасно мучилась старушка в высоковольтных проводах!
Забалуев посмотрел на меня уже без улыбки и проговорил чуть ли не по слогам:
– Мое предложение остается в силе.
Галина
Получилось, что все, о чем мы с ним в тот день говорили, меня нисколько не устроило. Об этом можно было бы почитать в написанной им же самим автобиографии.
Из такого материала очерк не сделаешь. Сославшись на необходимость под надуманным предлогом бежать в редакцию, я попросила у Забалуева разрешения ему позвонить и решить, где мы в следующий раз можем встретиться.
Ко всему прочему, я никак не могла вызвать на откровенный разговор собственного мужа. Вчера вечером я и так, и этак пыталась к нему подойти – все бесполезно. Он уклонялся как мог, словно я пришла с вражеской территории и он подозревал во мне шпионку.
Раньше между нами не было никаких недосказанностей, чего же теперь он не хотел со мной откровенничать?
Я все время возвращалась мыслями к этому, потому что вчера в разговоре со мной Женя вдруг прикрикнул на меня. И даже откровенно нагрубил. Мол, чего я лезу ему в душу, если и без меня тошно.
Я обиделась, а потом забеспокоилась не на шутку. Решила: сегодня зайду с другой стороны, сделаю так, чтобы супруг размяк, расслабился и сам, без моего нажима, все же рассказал, что за беда у него случилась.
А теперь еще у сестры, с ее точки зрения, настоящая трагедия. Влюбилась в кота мартовского. Это даже хуже, чем влюбиться в каменную статую. Та хоть ничего плохого тебе сделать не сможет. А этот мозгодер все нервы вымотает и все равно оставит ни с чем.
В общем, я мялась, мялась да и позвонила Забалуеву. Решила поговорить безо всяких экивоков. Дает он мне интервью или нет? Если он начнет ставить мне условия... Но тут же я себя одернула. Что еще за условия? Подумаешь, посидеть с бизнесменом за одним столом в ресторане. Чего это я так заметалась?
Забалуев сразу откликнулся и согласился встретиться со мной на его территории. Он так и сказал:
– Встречаемся на моей территории. В ресторане «Веселые повара».
Наверное, и название сам придумал. Говорили, что он держит его на паях со своим другом, директором ресторана. Самого модного и дорогого.
Пытается меня повязать не деньгами, так шиком. Но, если быть честной, меня волновало вовсе не это... Чем больше я брыкалась, тем сильнее мне хотелось увидеть его еще раз, – вот ведь глупость какая! Увидеть, поговорить – и больше никогда не встречаться!
Так и хотелось все время повторять себе: «Я замужняя женщина! Я замужняя женщина!» А если копнуть еще глубже, я злилась на Забалуева потому, что он обо всем догадывался. Потому и вел себя так со мной. То есть предлагал встретиться и был уверен, что мне это не так уж неприятно.
– Судя по вашему решительному лицу, – сказал мне с улыбкой Юрий Иннокентьевич, – вы пришли с ультиматумом: или даете мне интервью безо всяких условий, или катитесь к чертовой матери, не так ли? Так, так, можете не отвечать.
А он еще и проницательный! Я стала злиться чуть ли не с первой минуты, как пришла, хотя могла бы оглядеться. И на интерьер ресторана, и на то, как сервирован стол. И расслабиться, раз уж пришла.
– Я нарочно назначил встречу на двенадцать дня, – сказал Забалуев. – Дело идет к обеду, так что вы заодно и поедите, а не станете ковырять вилкой блюдо, оттопырив пальчик.
– Оттопырив пальчик? – удивилась я. – Что за ерунда! Нет во мне этих мещанских заморочек...
Я набрала воздуха, чтобы еще продолжить речь о том, какая я не такая, но он перебил меня:
– Между прочим, вы знаете, какие у вашего мужа неприятности?
Вот! Именно этого я и боялась. Выходит, не подвела меня интуиция. Но все же я хотела бы услышать об этом от кого угодно, только не от него!
– А это имеет отношение к нашему разговору?
– Еще как имеет. – Он насмешливо прищурил глаза. – И могу даже уточнить: я – единственный человек в городе, который может благополучно разрулить эту непростую ситуацию. Если уж место в газете вы потерять не боитесь, то благополучие вашей семьи, надеюсь, вам не безразлично? Что перевесит на ваших весах?
– Да какие, к черту, весы?! – сказала я чуть ли не с истерикой. – Что вы собираетесь взвешивать? Что вам от меня нужно? Это что, шантаж?
– Зря вы так, никакой это не шантаж, а всего лишь информация о реальном положении дел, – сказал он спокойно. – Вы что пьете: вино, водку, шампанское?
– Виски, – заявила я ему назло.
Он щелкнул пальцами и явившемуся тут же официанту повторил:
– Виски.
Куда я лезу? Женщину украшает скромность, поиздевалась я над собой, а не попытка бороться наравне с мужчиной. Тем более пить. Алкоголь косит меня с ног после двух небольших рюмок.
– Так вот о весах. Вы, моя дорогая, просто не задумывались над тем, что мы так или иначе ежедневно взвешиваем свои поступки, намерения и просто мысли на невидимых весах. Идти – не идти. Согласиться или нет. Купить – не купить. Спасти – не спасти... Разве вам не дорого спокойствие вашего мужа?
– Дорого.
– Вот видите, а я могу ему помочь.
– В обмен на что?
– Всего на одну ночь с вами. Помнится, был такой фильм – «Ночь за миллион долларов» или что-то в этом роде.
Что он несет! Какой миллион! Если у Жени и случились неприятности в его бизнесе, вряд ли это такие уж большие деньги. В крайнем случае пусть продает свою базу, раз залез в долги!
Я продолжала мысленно возмущаться, а Забалуев следил за мной с затаенной насмешкой. Он что, издевается надо мной?!
Бывало, случались у меня настойчивые поклонники, ухаживали, несмотря на мои протесты, но чтобы переть вот так, как этот бульдозер... Значит, я была права и ничего мне не показалось, он с самой первой встречи решил не мытьем, так катаньем затащить меня в постель!
– Юрий Иннокентьевич! – простонала я. – Но вы же не Квазимодо!
– В каком смысле?
– В смысле, «я душу дьяволу отдам за ночь с тобой!».
Он расхохотался.
– Вы просто прелесть. Я даже не думал, что общение с женщиной может быть приятно и вне постели. Наверное, потому, что всю жизнь встречался с красивыми, но безмозглыми куклами? Вроде посмотришь, все при них, а голова какая-то нефункциональная.
Не выдержав, я прыснула.
– Видимо, вам нравится один и тот же тип женщин.
– Наверное, – легко согласился он. – Точнее, я вижу, что есть другие женщины, но они всегда оказываются чьими-то женами.
– Понятно, в чужих руках...
– Хотите сказать, я завистлив?
– А вы что хотите сказать в ответ?
– Нет, но вы все-таки жестокая... А когда я читал серию ваших статей под рубрикой «Счастливая семья», вы казались мне этакой сентиментальной дамой в розовых очках...
Я в своих статьях выгляжу сентиментальной? Такого мне еще никто не говорил.
– Иными словами, вы хотите сказать, что все описанные в моих статьях ситуации выдуманы? – на всякий случай возмутилась я. – Кстати, рубрика называлась: «Похожи ли счастливые семьи?»
– Я назвал бы по-другому: «Есть ли вообще счастливые семьи?»
– Тогда мне не все понятно. Если вы видите в других семьях женщин, которые... вам нравятся, то все равно вы уверены, что не могли бы быть с ними счастливы?
Он вздохнул и с усмешкой посмотрел на меня.
– Теперь я понимаю, почему многие мужчины выбирают в жены дурочек. С умной женой надо все время быть начеку. Подловили, да?
– Я всего лишь внимательно слушала вас.
– И думали, что сможете увести меня в сторону.
Откровенно говоря, я и в самом деле на это надеялась: уболтать его, заставить забыть о своих предложениях мне, которые иначе, как непристойными, и назвать-то было нельзя... Напрасно мучилась старушка в высоковольтных проводах!
Забалуев посмотрел на меня уже без улыбки и проговорил чуть ли не по слогам:
– Мое предложение остается в силе.
Галина
Напрасно она убегала, потому что ее никто и не догонял. Как в анекдоте про Неуловимого Джо, который называется неуловимым, потому что его никто не ловит!..
Отчего-то Галя решила, что Игорь если и не станет больше с ней жить, то придет хотя бы за вещами. Но он не пришел.
Видимо, он привык оставлять свои вещи там, откуда уходил, и больше о них не вспоминал. А женщины, наверное, так же, как и она, надеялись, что придет. Чтобы взглянуть на него в последний раз или спросить: в чем она виновата?
Думать так было неприятно. В смысле, что она – такая, как все.
Но и жить с этим сожалением Галя не хотела. Тогда получалось, что она считает Игоря как бы выше себя и наделяет его правом решать за них обоих.
А почему вообще – выше? Потому что он старше? У него высшее образование? Но в отношениях между мужчиной и женщиной разве это имеет значение?
Если продолжить подобные рассуждения, то получается, что она попала как бы в чувственное рабство. В зависимость от того, как поведет себя Игорь. Что же, Галя сама по себе ничего не представляет?
Для него, видимо, не стоит. Он пришел к ней, не спрашивая разрешения, и ушел так же, без сожаления.
Как бы то ни было, любовь не должна унижать человека. Имеется в виду, настоящая любовь.
Значит, Гале придется с этим жить дальше. Но если просто жить, как прежде, и по вечерам приходить в свой кукольный домик, и вспоминать, как ей было хорошо с Игорем, и тосковать, и ныть, то и вправду попадешь в зависимость от собственных воплей и причитаний. В какой-то момент тебе начнет казаться, что если Игорь не вернется, то для тебя жизнь кончилась.
Тогда что? Нужно срочно найти для себя если не лекарство, то его замену...
Нет, не клин клином вышибать. Ей сейчас совсем не нужна какая-то другая любовь. Галя еще не созрела для настоящей любви. Она требует от человека определенной нравственной силы. А если ты слаба, то и получается это самое рабство.
Значит, любовь – в некотором роде испытание человека? Достоин ли ты, чтобы тебя любили? Нет, наверное, никто так вопрос не ставит. Считается, что любви достойны все без исключения. На самом деле все гораздо сложнее...
В общем, Галя решила... занять себя работой, учебой, вообще любыми занятиями, к которым собиралась приступить прежде, да все не находила для них времени.
Например, она взяла и поступила в институт на заочное отделение.
Галя и сама не ожидала, что это окажется так легко осуществимо. По крайней мере для студентов платного отделения. Ее приняли по результатам собеседования.
Даже странно, что ей так повезло. В том смысле, что Галя успела попасть в дополнительный набор на факультет общественного питания. Была уже середина августа, когда случилось это – уход Игоря.
А ведь они с Игорем совсем недавно мечтали, что в конце августа, когда несколько спадет жара и с пляжей исчезнут толпы орущих детей и их суетливых мамаш, они вдвоем поедут на море. И можно будет спокойно лежать на пляже, гулять по вечерам под магнолиями. Или просто под соснами, например, Джанхота...
При одном воспоминании об их совместных планах у Гали на глаза навернулись слезы.
«Еще зарыдай», – сказала она себе презрительно.
На море она все равно поедет. Вот сейчас позвонит своей закадычной подруге Соне – неблагодарные подруги вспоминают о друзьях именно в такие минуты, когда им совсем худо. Хорошо, что Соня не злопамятна.
– Галочка! – в самом деле обрадовалась она. – Ты куда пропала?
– Представляешь, поступала в институт, – смутилась Галя, но, поскольку этот разговор был телефонный, Соня ее смущения не видела.
– И куда? – обрадовалась за нее подруга.
– В торговый, на факультет общественного питания. Правда, на платное. И на заочное...
– Ничего, главное, что ты получишь диплом государственного образца, а потом уже никто и спрашивать не будет, на бюджете ты училась или на коммерческом... А это дорого?
Галя сказала.
– Нормально, – задумчиво протянула Соня. – Я, между прочим, тоже могла бы поднакопить и начать учиться.
– Ты бы хотела в этом году?
– Нет, конечно, – рассмеялась Соня. – Мне для этого еще надо созреть. Ты позвонила мне почему-то или просто так?
– Я хотела пригласить тебя поехать со мной на море.
– Правда? – обрадовалась подруга. – Только мне отпуск не положен... Разве что отгулы. Всего неделя. Не очень-то разбежишься.
– Нам хватит! – обрадовалась Галя, и они договорились созвониться через неделю.
А пока Галя заплатила за учебу. Купила себе кое-какие учебники и даже успела один из них пролистать. Технологию кондитерского производства.
В самом деле, если она имеет специальность кондитера, то после окончания института сможет работать в знакомой сфере общественного питания, повышая максимально свое мастерство.
И закрутилась у Гали Мещерской жизнь, набирая обороты. Пусть не состоялась у нее любовь и вообще не было парня, но теперь Галя оказалась так занята, что для глупых мыслей просто не оставалось времени.
Правда, выходило, что бравурный марш звучал на внешнем уровне ее жизни. Стоило Гале присесть и задуматься, как в душе у нее начинал играть похоронный марш. Как бы она ни старалась его заглушать, вести себя весело и даже залихватски, смотреть дурацкие боевики и смешные комедии, избавиться от печали никак не удавалось.
Игорь так и не появился и больше ей не звонил. Понял, что она избегала его не просто так, а разборки его не привлекали.
Если верно то, что говорила Рая, которая звонила ей и рассказывала подробности о жизни Игоря, то правда была нелицеприятной. Если не сказать ужасной.
Галя никак не могла понять: это что же за человек, которому все равно, где жить? Точнее, с кем. Она могла бы понять, если бы Игорь где-то увидел ее, влюбился, ухаживал. Но нет. Пришел, посидел с ней за одним столом и решил, что она ему подходит. Причем она, само собой, должна почитать за счастье, что на нее обратили царственный взгляд...
Видимо, он так привык: долго не устраивается, не притирается, не страдает от перемены обстановки, а просто переходит из одной жизни в другую и везде чувствует себя как рыба в воде.
Она читала, что этих людей называют перекати-поле. Вроде трава есть такая. Но вообще-то Галя не думала, что на самом деле такие люди существуют. Считала их писательским вымыслом. По ее понятиям, людей, подобных Игорю, просто не могло быть. Как же так? Выходит, каждому мужчине может подойти каждая женщина? И наоборот?!
А еще существует женщина по имени Рая, и она о нем все знает и каждый раз принимает к себе, когда он сбегает от очередной своей любовницы...
После мысленных разговоров с собой Галя долго не могла заснуть. А после бессонных ночей ей было еще труднее улыбаться и принимать беспечный вид. Каждый день она словно что-то преодолевала, предпринимала мучительные усилия. Наверное, поэтому так долго болела у нее душа.
И тогда Галя начинала думать о своей сестре Елене, умнице и красавице, у которой жизнь была, по крайней мере теперь, не поводом для зависти.
Лена рассказала своей сестре, что ее муж Евгений прогорел в своем бизнесе, налетел на какую-то огромную сумму, которой у Рагозиных в принципе не могло быть, и теперь оба не знали, что предпринять, чтобы положение исправить.
Вернее, Лена говорила, что им надо где-то достать полмиллиона долларов, но где, она понятия не имеет. Все-таки сумма называлась, но она была такой заоблачной, что Галя ее не воспринимала. Даже если Рагозины продадут свою шикарную квартиру, и машину, и дачу, таких денег они все равно не соберут.
Галя не знала, сколько стоит Женина база, но, видимо, и ее не хватает на погашение долгов.
На фоне сестринской беды Галины неприятности казались всего лишь мелочью, не стоящей долгого размышления. Хуже всего, что она сама никак не могла помочь своей несчастной сестре. Разве что предложить их семье свой крошечный домик, чтобы они пожили в нем первое время, пока, продав все, что можно, Евгений опять не встанет на ноги. В том, что все равно встанет, она отчего-то не сомневалась. Он был такой умный, читал научные журналы на английском языке, и Лена рассказывала, что его аналитические статьи напечатал какой-то японский журнал...
Несмотря на это, Галя называла зятя Евгения толстолобиком. Потому что, несмотря на свой интеллект, он был жутко упрямый. Что-нибудь ему доказывать иногда было просто бесполезно. Причем чем он больше понимал, что не прав, тем больше упирался. Она, конечно, совсем не разбиралась в его делах, но почему-то была уверена, что он и в своем деле дал промашку именно потому, что опять кого-то не стал слушать. Такой вот странный человек.
Углубляться в свои рассуждения ей не хотелось, потому что получалась совсем уж неприглядная картина: если Женя никого не слушает, то так ли уж он умен, как может показаться? Уверенность в собственной непогрешимости – что для этого самого бизнеса может быть хуже?!
Наверное, ей с таким мужчиной было бы скучно. Но вот Лена принимает его таким, какой есть. Любит. Считает, что ей повезло: Женя хороший семьянин, на сторону он скорее всего не пойдет. И когда он говорит, что семья – это свято, нисколько не кривит душой.
Но все-таки Гале хотелось бы – по крайней мере для себя – какой-нибудь искры, горения, что ли... Она знала свою старшую сестру. Лена только на первый взгляд была такая спокойная, почти равнодушная, а на самом деле внутри ее вовсе не было холода. Галя чувствовала, что глубоко внутри у сестры горит огонь, но, чтобы он прорвался наружу, недостаточно умного вида мужа и его аналитических статей...
Но, поймав себя на этих мыслях, она удивилась. Чего вдруг ей приспичило мыть косточки зятю, хотя бы и мысленно. Много ли толку от того, что в ее душе недавно был целый костер. Сама в нем чуть не сгорела. Но нутро изрядно подпалила...
Сегодня Галя опять взяла на работе отгул. На всякий случай она их подкопила. Работала по субботам и по воскресеньям. Мало ли, по учебе в институте понадобится. Но еще один из них можно потратить и на родных.
С утра пораньше заехала к Рагозиным. Лена была в командировке, а Евгений в последнее время ходил как потерянный. И, хотя сестра уехала ненадолго, как сказала, максимум на два дня, вряд ли маленькому Тошке так уж комфортно с папочкой, который сквозь него смотрит.
– Женя, – сказала она с порога зятю, который открыл ей дверь, – ты не против, если Тошку сегодня в садик не поведем, а я с ним весь день побуду? Свожу его в детский сквер – там новая карусель. Такая классная, я сама с удовольствием прокачусь...
Однако до чего все-таки Галина невнимательная! Что же она никаких перемен в зяте не заметила? Он же весь светится от счастья!
– Галочка! – сказал он ей. – Галчонок!
Она с изумлением смотрела на него, ничего не понимая. И в самом деле он сегодня какой-то другой. Занятая своими мыслями, она стала невнимательной.
– Дорогая сестренка!
– Женя, с тобой ничего не случилось? – осторожно спросила она.
– Случилось! – заорал он; схватил ее в охапку и даже попытался подбросить к потолку. – Ты даже не пред ставляешь! Сейчас мне позвонили и говорят...
Он запнулся, соображая, как ей все объяснить, но не стал, махнул рукой.
– Да какая разница! В общем, у меня все уладилось, ты представляешь? Все хорошо. Клиенты пошли навстречу. За меня поручился один очень влиятельный человек... Сняли меня со счетчика... Даже странно, я считал, что уже ничего нельзя сделать...
– А кто? – спросила Галя, чтобы что-то спросить, потому что все равно ничего не понимала.
– Да и почему бы ему не поручиться? – оживленно продолжал Евгений, игнорируя ее вопрос. – Разве со мной прежде что-нибудь подобное случалось? Я никогда партнеров не подводил... Представь, такой для меня подарок!.. Надо позвонить Лене, волнуется, наверное... Все сразу устроилось. Мой клиент тоже звонил, сказал, что завтра оплатит счет... Представь, как Лена обрадуется!
– Она в командировке, ты не забыл?
– Забыл. – Он счастливо рассмеялся. – Правда, у нее такой роуминг, что расстояние не преграда... Но ладно, не буду отвлекать. А то, возможно, как раз теперь у нее какое-нибудь важное интервью... Ты что-то хотела, Галя?
– Хотела сходить с Тошкой в детский сквер, если ты не возражаешь. У меня сегодня отгул.
– Конечно, не возражаю. Пусть и пацан порадуется вместе с папкой.
– А как детский сад – их нужно предупреждать?
– Я сейчас позвоню.
Он ушел, напевая, а Галя прошла в детскую, где ее племянник уже проснулся и, сидя в кровати, расставлял на подушке больших пластмассовых солдат из «Звездных войн».
Тошка соскочил с кровати и с визгом прыгнул прямо ей в руки. Галя очень любила своего племянника, и, кажется, он платил ей тем же.
Конечно, чего греха таить, она обожала его баловать. И мальчишка знал, что с Галей часто можно то, чего нельзя с родителями. То есть она, конечно, понимала, что это непедагогично, но ничего не могла с собой поделать. Тем более совсем недавно мать маленького Анатолия Рагозина поступала так же по отношению к ней самой, и Галя помнила то светлое чувство восторга, которое испытывала от походов с сестрой в парк или в кафе-мороженое. Так что праздник, который сегодня она намеревалась сделать Тошке, вряд ли так уж непедагогичен...
Она одела племянника в праздничный костюмчик и зашла на кухню, где Женя пил кофе с газетой в руке.
– Что, будешь садик прогуливать? – заговорщически спросил он у сына.
– Я пойду с Галей кататься на карусели, – сообщил ему сын. – Ей одной неудобно. Что скажут, такая большая тетенька сидит на детской карусели, а если она будет кататься со мной, ей никто ничего не скажет.
– Ты посмотри, не ребенок, а благодетель! – с удовольствием расхохотался Евгений.
Давно не видела его Галя таким веселым и довольным.
Тошка пожелал ехать на олене, а Гале достался огромный лебедь. Если сравнивать его с оленем, то таких лебедей и не бывает. Разве что в зоне радиации.
А впереди них какой-то молодой мужчина ехал с девочкой на слоне. Она, видно, боялась ехать одна, и мужчина неловко пристроился рядом с ней, скорее, просто прислонился.
– Посмотри, – говорил он девочке, – мальчик едет один, а его мама тоже катается одна...
– Это не мама! – закричал ему довольный Тошка. – Это моя тетя Галя. Если ваша девочка боится, пусть она садится на моего оленя и за меня держится. Или я пересяду на ее слона.
Слон тоже был нестандартного размера, такой слон-пони. Девочка приободрилась и согласилась, чтобы Тошка пересел на ее слона.
– А вы садитесь на оленя, – предложила Галя.
– Как-то неудобно, такой здоровый лоб, как я, и на детской карусели поедет.
– Кому неудобно: вам или оленю? – рассмеялась Галя.
Но кружение, к счастью, быстро кончилось, что молодого мужчину обрадовало.
– Смотрю, вы тоже с племянником время проводите, – сказал он.
– Почему – тоже?
– Потому что Настя – моя племянница. Сестра работает и никак не выберет время сходить с девочкой в сквер. А у меня сегодня отгул.
– У меня тоже, – призналась Галя.
Так она с Сергеем и познакомилась. Маленький Толя Рагозин сразу взял шефство над Настей и теперь за руку вел ее в кафе-мороженое.
– Вашей племяннице мороженое есть можно? – поинтересовалась Галя.
– Наверное, – растерянно кивнул Сергей. – Представляете, я забыл спросить.
Он тут же вытащил из кармана сотовый телефон и позвонил:
– Оля, а Насте мороженое можно? Половинку? И пусть ест помедленнее? Хорошо, я прослежу... Правда, удачно все совпало? Вы гуляете с племянником, я с племянницей!
– Думаете, мы единственные дядя с тетей, которые решились на такой подвиг?
– Нет, конечно, – чуть смутился Сергей, – но мне хочется так думать. По-моему, наши дети тоже друг другу понравились.
– Вы опять говорите – тоже, – с улыбкой заметила Галя.
– Просто я не хотел с места в карьер признаваться, что вы мне понравились. А я вам – не очень?
– Вы мне тоже понравились.
Она рассмеялась. Тоже – прямо слово-пароль родственных душ!
– Здорово! Значит, я приглашаю вас с вашим племянником в кафе-мороженое.
– А разве мы не туда сейчас идем?
– Туда, – согласился он, – но позвольте мне, воспользовавшись случаем, сделать рыцарский жест и пригласить вас с племянником в кафе.
– Позволяю! – дурачась, произнесла Галя.
На самом деле неожиданно для всех у них образовалась компания, все члены которой явно симпатизировали друг другу. Дети с удовольствием общались между собой, что давало возможность обоим взрослым спокойно говорить обо всем, что их интересовало.
У них оказалось так много общего! Даже то, что оба молодых человека учились в институтах на заочном отделении.
Сергей два года назад вернулся из армии и сразу поступил в институт.
– Это хорошо, что есть теперь платные отделения, – с ходу признался он, – потому что в институт на бюджетное я бы не поступил. Стыдно признаться, но я бы ни за что не написал сочинение. У меня русский хромает. На обе ноги. Дед читал мои письма и за голову хватался. Говорил, позор на мою седую голову. У деда-педагога внук не знает русского языка!
– А я поступила в институт от скуки. Вначале, – призналась Галя; не говорить же новому знакомому: поступила, чтобы занять чем-нибудь голову и перестать думать об одном недостойном человеке. – А теперь рада. Еще семестр не начался, а я уже учебники просматриваю, не терпится грызть гранит науки. И странно, с получением студенческого билета и зачетной книжки я даже как-то внутренне подтянулась. Ну, представила себе, что я теперь не просто кондитером буду, а инженером-технологом...
Отчего-то Галя решила, что Игорь если и не станет больше с ней жить, то придет хотя бы за вещами. Но он не пришел.
Видимо, он привык оставлять свои вещи там, откуда уходил, и больше о них не вспоминал. А женщины, наверное, так же, как и она, надеялись, что придет. Чтобы взглянуть на него в последний раз или спросить: в чем она виновата?
Думать так было неприятно. В смысле, что она – такая, как все.
Но и жить с этим сожалением Галя не хотела. Тогда получалось, что она считает Игоря как бы выше себя и наделяет его правом решать за них обоих.
А почему вообще – выше? Потому что он старше? У него высшее образование? Но в отношениях между мужчиной и женщиной разве это имеет значение?
Если продолжить подобные рассуждения, то получается, что она попала как бы в чувственное рабство. В зависимость от того, как поведет себя Игорь. Что же, Галя сама по себе ничего не представляет?
Для него, видимо, не стоит. Он пришел к ней, не спрашивая разрешения, и ушел так же, без сожаления.
Как бы то ни было, любовь не должна унижать человека. Имеется в виду, настоящая любовь.
Значит, Гале придется с этим жить дальше. Но если просто жить, как прежде, и по вечерам приходить в свой кукольный домик, и вспоминать, как ей было хорошо с Игорем, и тосковать, и ныть, то и вправду попадешь в зависимость от собственных воплей и причитаний. В какой-то момент тебе начнет казаться, что если Игорь не вернется, то для тебя жизнь кончилась.
Тогда что? Нужно срочно найти для себя если не лекарство, то его замену...
Нет, не клин клином вышибать. Ей сейчас совсем не нужна какая-то другая любовь. Галя еще не созрела для настоящей любви. Она требует от человека определенной нравственной силы. А если ты слаба, то и получается это самое рабство.
Значит, любовь – в некотором роде испытание человека? Достоин ли ты, чтобы тебя любили? Нет, наверное, никто так вопрос не ставит. Считается, что любви достойны все без исключения. На самом деле все гораздо сложнее...
В общем, Галя решила... занять себя работой, учебой, вообще любыми занятиями, к которым собиралась приступить прежде, да все не находила для них времени.
Например, она взяла и поступила в институт на заочное отделение.
Галя и сама не ожидала, что это окажется так легко осуществимо. По крайней мере для студентов платного отделения. Ее приняли по результатам собеседования.
Даже странно, что ей так повезло. В том смысле, что Галя успела попасть в дополнительный набор на факультет общественного питания. Была уже середина августа, когда случилось это – уход Игоря.
А ведь они с Игорем совсем недавно мечтали, что в конце августа, когда несколько спадет жара и с пляжей исчезнут толпы орущих детей и их суетливых мамаш, они вдвоем поедут на море. И можно будет спокойно лежать на пляже, гулять по вечерам под магнолиями. Или просто под соснами, например, Джанхота...
При одном воспоминании об их совместных планах у Гали на глаза навернулись слезы.
«Еще зарыдай», – сказала она себе презрительно.
На море она все равно поедет. Вот сейчас позвонит своей закадычной подруге Соне – неблагодарные подруги вспоминают о друзьях именно в такие минуты, когда им совсем худо. Хорошо, что Соня не злопамятна.
– Галочка! – в самом деле обрадовалась она. – Ты куда пропала?
– Представляешь, поступала в институт, – смутилась Галя, но, поскольку этот разговор был телефонный, Соня ее смущения не видела.
– И куда? – обрадовалась за нее подруга.
– В торговый, на факультет общественного питания. Правда, на платное. И на заочное...
– Ничего, главное, что ты получишь диплом государственного образца, а потом уже никто и спрашивать не будет, на бюджете ты училась или на коммерческом... А это дорого?
Галя сказала.
– Нормально, – задумчиво протянула Соня. – Я, между прочим, тоже могла бы поднакопить и начать учиться.
– Ты бы хотела в этом году?
– Нет, конечно, – рассмеялась Соня. – Мне для этого еще надо созреть. Ты позвонила мне почему-то или просто так?
– Я хотела пригласить тебя поехать со мной на море.
– Правда? – обрадовалась подруга. – Только мне отпуск не положен... Разве что отгулы. Всего неделя. Не очень-то разбежишься.
– Нам хватит! – обрадовалась Галя, и они договорились созвониться через неделю.
А пока Галя заплатила за учебу. Купила себе кое-какие учебники и даже успела один из них пролистать. Технологию кондитерского производства.
В самом деле, если она имеет специальность кондитера, то после окончания института сможет работать в знакомой сфере общественного питания, повышая максимально свое мастерство.
И закрутилась у Гали Мещерской жизнь, набирая обороты. Пусть не состоялась у нее любовь и вообще не было парня, но теперь Галя оказалась так занята, что для глупых мыслей просто не оставалось времени.
Правда, выходило, что бравурный марш звучал на внешнем уровне ее жизни. Стоило Гале присесть и задуматься, как в душе у нее начинал играть похоронный марш. Как бы она ни старалась его заглушать, вести себя весело и даже залихватски, смотреть дурацкие боевики и смешные комедии, избавиться от печали никак не удавалось.
Игорь так и не появился и больше ей не звонил. Понял, что она избегала его не просто так, а разборки его не привлекали.
Если верно то, что говорила Рая, которая звонила ей и рассказывала подробности о жизни Игоря, то правда была нелицеприятной. Если не сказать ужасной.
Галя никак не могла понять: это что же за человек, которому все равно, где жить? Точнее, с кем. Она могла бы понять, если бы Игорь где-то увидел ее, влюбился, ухаживал. Но нет. Пришел, посидел с ней за одним столом и решил, что она ему подходит. Причем она, само собой, должна почитать за счастье, что на нее обратили царственный взгляд...
Видимо, он так привык: долго не устраивается, не притирается, не страдает от перемены обстановки, а просто переходит из одной жизни в другую и везде чувствует себя как рыба в воде.
Она читала, что этих людей называют перекати-поле. Вроде трава есть такая. Но вообще-то Галя не думала, что на самом деле такие люди существуют. Считала их писательским вымыслом. По ее понятиям, людей, подобных Игорю, просто не могло быть. Как же так? Выходит, каждому мужчине может подойти каждая женщина? И наоборот?!
А еще существует женщина по имени Рая, и она о нем все знает и каждый раз принимает к себе, когда он сбегает от очередной своей любовницы...
После мысленных разговоров с собой Галя долго не могла заснуть. А после бессонных ночей ей было еще труднее улыбаться и принимать беспечный вид. Каждый день она словно что-то преодолевала, предпринимала мучительные усилия. Наверное, поэтому так долго болела у нее душа.
И тогда Галя начинала думать о своей сестре Елене, умнице и красавице, у которой жизнь была, по крайней мере теперь, не поводом для зависти.
Лена рассказала своей сестре, что ее муж Евгений прогорел в своем бизнесе, налетел на какую-то огромную сумму, которой у Рагозиных в принципе не могло быть, и теперь оба не знали, что предпринять, чтобы положение исправить.
Вернее, Лена говорила, что им надо где-то достать полмиллиона долларов, но где, она понятия не имеет. Все-таки сумма называлась, но она была такой заоблачной, что Галя ее не воспринимала. Даже если Рагозины продадут свою шикарную квартиру, и машину, и дачу, таких денег они все равно не соберут.
Галя не знала, сколько стоит Женина база, но, видимо, и ее не хватает на погашение долгов.
На фоне сестринской беды Галины неприятности казались всего лишь мелочью, не стоящей долгого размышления. Хуже всего, что она сама никак не могла помочь своей несчастной сестре. Разве что предложить их семье свой крошечный домик, чтобы они пожили в нем первое время, пока, продав все, что можно, Евгений опять не встанет на ноги. В том, что все равно встанет, она отчего-то не сомневалась. Он был такой умный, читал научные журналы на английском языке, и Лена рассказывала, что его аналитические статьи напечатал какой-то японский журнал...
Несмотря на это, Галя называла зятя Евгения толстолобиком. Потому что, несмотря на свой интеллект, он был жутко упрямый. Что-нибудь ему доказывать иногда было просто бесполезно. Причем чем он больше понимал, что не прав, тем больше упирался. Она, конечно, совсем не разбиралась в его делах, но почему-то была уверена, что он и в своем деле дал промашку именно потому, что опять кого-то не стал слушать. Такой вот странный человек.
Углубляться в свои рассуждения ей не хотелось, потому что получалась совсем уж неприглядная картина: если Женя никого не слушает, то так ли уж он умен, как может показаться? Уверенность в собственной непогрешимости – что для этого самого бизнеса может быть хуже?!
Наверное, ей с таким мужчиной было бы скучно. Но вот Лена принимает его таким, какой есть. Любит. Считает, что ей повезло: Женя хороший семьянин, на сторону он скорее всего не пойдет. И когда он говорит, что семья – это свято, нисколько не кривит душой.
Но все-таки Гале хотелось бы – по крайней мере для себя – какой-нибудь искры, горения, что ли... Она знала свою старшую сестру. Лена только на первый взгляд была такая спокойная, почти равнодушная, а на самом деле внутри ее вовсе не было холода. Галя чувствовала, что глубоко внутри у сестры горит огонь, но, чтобы он прорвался наружу, недостаточно умного вида мужа и его аналитических статей...
Но, поймав себя на этих мыслях, она удивилась. Чего вдруг ей приспичило мыть косточки зятю, хотя бы и мысленно. Много ли толку от того, что в ее душе недавно был целый костер. Сама в нем чуть не сгорела. Но нутро изрядно подпалила...
Сегодня Галя опять взяла на работе отгул. На всякий случай она их подкопила. Работала по субботам и по воскресеньям. Мало ли, по учебе в институте понадобится. Но еще один из них можно потратить и на родных.
С утра пораньше заехала к Рагозиным. Лена была в командировке, а Евгений в последнее время ходил как потерянный. И, хотя сестра уехала ненадолго, как сказала, максимум на два дня, вряд ли маленькому Тошке так уж комфортно с папочкой, который сквозь него смотрит.
– Женя, – сказала она с порога зятю, который открыл ей дверь, – ты не против, если Тошку сегодня в садик не поведем, а я с ним весь день побуду? Свожу его в детский сквер – там новая карусель. Такая классная, я сама с удовольствием прокачусь...
Однако до чего все-таки Галина невнимательная! Что же она никаких перемен в зяте не заметила? Он же весь светится от счастья!
– Галочка! – сказал он ей. – Галчонок!
Она с изумлением смотрела на него, ничего не понимая. И в самом деле он сегодня какой-то другой. Занятая своими мыслями, она стала невнимательной.
– Дорогая сестренка!
– Женя, с тобой ничего не случилось? – осторожно спросила она.
– Случилось! – заорал он; схватил ее в охапку и даже попытался подбросить к потолку. – Ты даже не пред ставляешь! Сейчас мне позвонили и говорят...
Он запнулся, соображая, как ей все объяснить, но не стал, махнул рукой.
– Да какая разница! В общем, у меня все уладилось, ты представляешь? Все хорошо. Клиенты пошли навстречу. За меня поручился один очень влиятельный человек... Сняли меня со счетчика... Даже странно, я считал, что уже ничего нельзя сделать...
– А кто? – спросила Галя, чтобы что-то спросить, потому что все равно ничего не понимала.
– Да и почему бы ему не поручиться? – оживленно продолжал Евгений, игнорируя ее вопрос. – Разве со мной прежде что-нибудь подобное случалось? Я никогда партнеров не подводил... Представь, такой для меня подарок!.. Надо позвонить Лене, волнуется, наверное... Все сразу устроилось. Мой клиент тоже звонил, сказал, что завтра оплатит счет... Представь, как Лена обрадуется!
– Она в командировке, ты не забыл?
– Забыл. – Он счастливо рассмеялся. – Правда, у нее такой роуминг, что расстояние не преграда... Но ладно, не буду отвлекать. А то, возможно, как раз теперь у нее какое-нибудь важное интервью... Ты что-то хотела, Галя?
– Хотела сходить с Тошкой в детский сквер, если ты не возражаешь. У меня сегодня отгул.
– Конечно, не возражаю. Пусть и пацан порадуется вместе с папкой.
– А как детский сад – их нужно предупреждать?
– Я сейчас позвоню.
Он ушел, напевая, а Галя прошла в детскую, где ее племянник уже проснулся и, сидя в кровати, расставлял на подушке больших пластмассовых солдат из «Звездных войн».
Тошка соскочил с кровати и с визгом прыгнул прямо ей в руки. Галя очень любила своего племянника, и, кажется, он платил ей тем же.
Конечно, чего греха таить, она обожала его баловать. И мальчишка знал, что с Галей часто можно то, чего нельзя с родителями. То есть она, конечно, понимала, что это непедагогично, но ничего не могла с собой поделать. Тем более совсем недавно мать маленького Анатолия Рагозина поступала так же по отношению к ней самой, и Галя помнила то светлое чувство восторга, которое испытывала от походов с сестрой в парк или в кафе-мороженое. Так что праздник, который сегодня она намеревалась сделать Тошке, вряд ли так уж непедагогичен...
Она одела племянника в праздничный костюмчик и зашла на кухню, где Женя пил кофе с газетой в руке.
– Что, будешь садик прогуливать? – заговорщически спросил он у сына.
– Я пойду с Галей кататься на карусели, – сообщил ему сын. – Ей одной неудобно. Что скажут, такая большая тетенька сидит на детской карусели, а если она будет кататься со мной, ей никто ничего не скажет.
– Ты посмотри, не ребенок, а благодетель! – с удовольствием расхохотался Евгений.
Давно не видела его Галя таким веселым и довольным.
Тошка пожелал ехать на олене, а Гале достался огромный лебедь. Если сравнивать его с оленем, то таких лебедей и не бывает. Разве что в зоне радиации.
А впереди них какой-то молодой мужчина ехал с девочкой на слоне. Она, видно, боялась ехать одна, и мужчина неловко пристроился рядом с ней, скорее, просто прислонился.
– Посмотри, – говорил он девочке, – мальчик едет один, а его мама тоже катается одна...
– Это не мама! – закричал ему довольный Тошка. – Это моя тетя Галя. Если ваша девочка боится, пусть она садится на моего оленя и за меня держится. Или я пересяду на ее слона.
Слон тоже был нестандартного размера, такой слон-пони. Девочка приободрилась и согласилась, чтобы Тошка пересел на ее слона.
– А вы садитесь на оленя, – предложила Галя.
– Как-то неудобно, такой здоровый лоб, как я, и на детской карусели поедет.
– Кому неудобно: вам или оленю? – рассмеялась Галя.
Но кружение, к счастью, быстро кончилось, что молодого мужчину обрадовало.
– Смотрю, вы тоже с племянником время проводите, – сказал он.
– Почему – тоже?
– Потому что Настя – моя племянница. Сестра работает и никак не выберет время сходить с девочкой в сквер. А у меня сегодня отгул.
– У меня тоже, – призналась Галя.
Так она с Сергеем и познакомилась. Маленький Толя Рагозин сразу взял шефство над Настей и теперь за руку вел ее в кафе-мороженое.
– Вашей племяннице мороженое есть можно? – поинтересовалась Галя.
– Наверное, – растерянно кивнул Сергей. – Представляете, я забыл спросить.
Он тут же вытащил из кармана сотовый телефон и позвонил:
– Оля, а Насте мороженое можно? Половинку? И пусть ест помедленнее? Хорошо, я прослежу... Правда, удачно все совпало? Вы гуляете с племянником, я с племянницей!
– Думаете, мы единственные дядя с тетей, которые решились на такой подвиг?
– Нет, конечно, – чуть смутился Сергей, – но мне хочется так думать. По-моему, наши дети тоже друг другу понравились.
– Вы опять говорите – тоже, – с улыбкой заметила Галя.
– Просто я не хотел с места в карьер признаваться, что вы мне понравились. А я вам – не очень?
– Вы мне тоже понравились.
Она рассмеялась. Тоже – прямо слово-пароль родственных душ!
– Здорово! Значит, я приглашаю вас с вашим племянником в кафе-мороженое.
– А разве мы не туда сейчас идем?
– Туда, – согласился он, – но позвольте мне, воспользовавшись случаем, сделать рыцарский жест и пригласить вас с племянником в кафе.
– Позволяю! – дурачась, произнесла Галя.
На самом деле неожиданно для всех у них образовалась компания, все члены которой явно симпатизировали друг другу. Дети с удовольствием общались между собой, что давало возможность обоим взрослым спокойно говорить обо всем, что их интересовало.
У них оказалось так много общего! Даже то, что оба молодых человека учились в институтах на заочном отделении.
Сергей два года назад вернулся из армии и сразу поступил в институт.
– Это хорошо, что есть теперь платные отделения, – с ходу признался он, – потому что в институт на бюджетное я бы не поступил. Стыдно признаться, но я бы ни за что не написал сочинение. У меня русский хромает. На обе ноги. Дед читал мои письма и за голову хватался. Говорил, позор на мою седую голову. У деда-педагога внук не знает русского языка!
– А я поступила в институт от скуки. Вначале, – призналась Галя; не говорить же новому знакомому: поступила, чтобы занять чем-нибудь голову и перестать думать об одном недостойном человеке. – А теперь рада. Еще семестр не начался, а я уже учебники просматриваю, не терпится грызть гранит науки. И странно, с получением студенческого билета и зачетной книжки я даже как-то внутренне подтянулась. Ну, представила себе, что я теперь не просто кондитером буду, а инженером-технологом...