Страница:
Предстояла очень сложная и ответственная операция. Все понимали, что от каждого она потребует большой смелости, выдержки и упорства.
Меня нередко спрашивают: чем диктовалось проведение такой сложной операции, как форсирование широкой Невы, захват плацдарма и наступление на станцию Мга, небольшими силами без поддержки танков, авиации, артиллерии (кроме дивизионной и полковой), без табельных средств переправы?
Дело в том, что в те дни общая обстановка под Ленинградом слишком обострилась и усложнилась. Фашистские войска пытались окружить город двойным кольцом, выйти на реку Свирь, форсировать Неву и таким образом соединиться с финскими войсками. Шли ожесточенные бои непосредственно вблизи Ленинграда. Фашистские танки были недалеко от Кировского завода, противник овладел городом Пушкин, пытался обойти Пулково и Костино.
Начались массированные и длительные артиллерийские обстрелы города. В воздушное пространство над Ленинградом прорывались десятки вражеских самолетов.
Противник развивал наступление. Он пытался перерезать только что начавшую работать Ладожскую трассу. Теперь мы знаем, что за навигацию с 1 сентября по 7 декабря 1941 года в Ленинград доставили 27 тыс. тонн зерна, около 17 тыс. тонн муки, круп и макарон, более 20 тыс. банок консервов, 1 млн. банок сгущенного молока, сотни тонн мяса, рыбы, масла и других продуктов. Ленинград получил около 5 тыс. тонн бензина и более 2 тыс. тонн керосина, а войска - тысячи винтовок, пулеметов, сотни тысяч снарядов, более 3 млн. патронов, свыше 100 тыс. ручных гранат. Поэтому было важно отстоять во что бы то ни стало эту живительную магистраль.
И еще одно важное обстоятельство учитывало командование фронта. На Неве в то время складывалась благоприятная для нас ситуация. По разведывательным данным, фашистское командование начало частично оттягивать свои войска с берегов реки. Главные силы 39-го моторизованного корпуса и левого крыла 16-й армии оно направило на тихвинское направление.
Так вот, создавалась относительно благоприятная обстановка для активных действий наших войск и в этом районе с целью разорвать кольцо блокады изнутри.
Эта операция по деблокированию Ленинграда в сентябре 1941 года проводилась по решению Ставки. 54-й армии было приказано нанести удар с востока в сторону Мги. Командующий Ленинградским фронтом обязан был выделить войска для встречных действий. Но все силы фронта действовали на других важных направлениях, и навстречу 54-й армии смогли наступать лишь 115-я стрелковая дивизия и 4-я бригада морской пехоты.
Форсировать Неву под сильным огнем противника, наступать через болота и леса - задача чрезвычайно тяжелая. Но не было другого выхода, этого требовала боевая обстановка.
Как же готовилась и проводилась эта операция?
За оставшиеся в нашем распоряжении одну ночь и один день необходимо было собрать и подготовить переправочные средства, определить точные места высадки, проинструктировать командиров первого эшелона, организовать взаимодействие с другими частями дивизии и моряками.
До начала форсирования все мы - командование, штаб дивизии с командирами частей - тщательно изучали местность на противоположном берегу. Оценив обстановку, мы с комиссаром приняли решение форсировать Неву ночью, без артиллерийской подготовки, удар, нанести внезапно. В первом эшелоне батальон 576-го стрелкового полка под командованием капитана В. П. Дубика, во втором эшелоне - батальон 638-го стрелкового полка под командованием капитана В. К. Менькова. Остальные части дивизии, 4-й и 5-й истребительные батальоны народного ополчения пока обороняли правый берег.
Из переправочных средств мы располагали всего лишь собранными со всего правобережья рыбацкими лодками. Нам доставили из города небольшое количество прогулочных лодок. Из подручного материала было сделано несколько паромов-плотов. Весь этот "флот" мы сосредоточили в укрытии, в устье речки Дубровки.
После того как основные детали были отработаны, командиров подразделений, выделенных для форсирования реки, мы еще раз собрали в штабе, чтобы проверить, правильно ли понят план, и убедиться, что у них все готово к проведению операции.
Наступила дождливая ночь на 20 сентября 1941 года.
Бойцы капитана Дубика бесшумно перенесли на руках лодки к воде. Подразделения, которым предстояло переправиться первыми, соблюдая тишину, разместились в лодках. Короткое "Вперед!" - и первый десант ушел по Неве к вражескому берегу.
На командном пункте дивизии, который находился недалеко от переправы, все мы с волнением ожидали первого донесения. Меня мучили вопросы: заметил ли противник начало нашей переправы, удастся ли первому эшелону в кромешной тьме причалить к намеченному месту, не приготовил ли противник какой-нибудь "сюрприз" смельчакам? Да, все могло быть, ко всему должны были быть готовы наши десантники. Их ждал тяжелый бой в обстановке полной неизвестности. Растерянность в таких условиях равнозначна гибели.
Но мы твердо были уверены в капитане Дубике и его бойцах. Они прошли школу трудных боев на Карельском перешейке, приобрели богатый фронтовой опыт форсирования больших и малых водных преград.
"Комбат - смелый и решительный человек, - думал я. - Он, конечно, предусмотрел каждую мелочь, чтобы добиться успеха".
Наконец-то поступило первое боевое донесение с той стороны. Незамеченными преодолев реку, бойцы бесшумно взобрались на крутой левый берег, ворвались во вражеские траншеи, действуя штыком и гранатой, били фашистов в окопах и блиндажах. Этот внезапный удар ошеломил противника, посеял панику.
Позднее стали известны многие эпизоды ночного боя. Взвод лейтенанта Соболева стремительно атаковал траншеи гитлеровцев. В числе первых ворвались туда бойцы отделения сержанта Заболотникова. Отважный сержант из трофейного станкового пулемета меткими длинными очередями поражал убегавших фашистов. Бойцы отделения захватили еще 4 пулемета, уничтожили несколько десятков вражеских солдат.
В течение ночи на левый берег Невы переправился весь батальон капитана Дубика. Бойцы и командиры проявили высокую организованность, боевой дух и фронтовую дерзость. Фашисты вначале не заметили нашего форсирования Невы, но, когда передовое подразделение достигло левого берега и вступило в бой, противник опомнился, быстро организовался и открыл огонь из всех видов оружия по переправе. Он пытался кое-где контратаковать наши подразделения, но безрезультатно.
По мере продвижения батальон В. П. Дубика встречал усиливающееся огневое сопротивление врага. Утром фашисты перешли в контратаку. Наши подразделения отбили ее и сами атаковали. За сутки батальон продвинулся в глубину на полтора километра, а по фронту занимал плацдарм свыше двух километров. Бойцы, нанеся значительные потери врагу, овладев плацдармом, успешно выполнили боевую задачу.
Для поддержки пехоты артиллерийским огнем на плацдарм были переправлены четыре 76-миллиметровых орудия. Вскоре капитан Дубик доложил, что артиллеристы прибыли на помощь своевременно и уже открыли огонь по врагу.
С началом боя на левом берегу Невы противник начал обстрел из орудий и минометов нашего правого берега и десантников, находящихся в лодках, на плотах, на плаву. Вода кипела от снарядов и мин, кругом свистели осколки. Особенно трудно приходилось бойцам на плотах с орудиями, которые передвигались медленнее. Порой нам казалось, что они стоят и раскачиваются на волнах, а не плывут.
Как только лодки и плоты касались берега, воины быстро выкатывали пушки на захваченный плацдарм, устанавливали на огневые позиции и открывали стрельбу. Особенно в этих боях отличился артиллерист 576-го стрелкового полка ефрейтор Тенгиз Татиуре. Ему было всего восемнадцать лет. На плацдарме он воевал более сорока суток и все время в боях. Десятки раз засыпало его землей после разрывов бомб и снарядов, он был контужен, но все время находился в строю и вместе со своими товарищами-артиллеристами вел огонь, нанося потери врагу.
Под утро подразделения батальона Дубика ворвались в Московскую Дубровку. Сопротивление врагов в этом населенном пункте было сломлено.
На рассвете 21 сентября под огнем противника форсировал Неву батальон капитана В. К. Менькова из 638-го стрелкового полка. Потери были незначительные. Помог туман, плотной пеленой прикрывавший зеркало реки. Бойцы батальона с ходу вступили в бой. В результате смелых и решительных действий этих двух подразделений захваченный ночью плацдарм удалось несколько расширить. Начались бои за Арбузове, батальоны вышли к дороге Ленинград - Шлиссельбург.
В районе Марьино пытался форсировать Неву батальон 46-й стрелковой дивизии, но здесь противник сразу обнаружил наше подразделение и не допустил высадки.
Еще одна попытка форсировать Неву одновременно с батальонами 115-й стрелковой дивизии была сделана в районе платформы Теплобетон. На штурм бросился первый батальон 4-й бригады морской пехоты. Моряки достигли левого берега, пытались овладеть 8-й ГЭС, развить наступление на 1-й городок. Балтийцы дрались с исключительной храбростью. Однако батальон был отброшен на исходные позиции. Тем не менее моряки отвлекли на себя часть сил гитлеровцев, которые были сняты с нашего направления.
Положение. на захваченном плацдарме от часа к часу становилось напряженнее. Противник не только оказывал упорное сопротивление, но на отдельных участках переходил в контратаки. Наши воины отбивали их, зная, что отступать некуда - позади была Нева.
Особенно ожесточенные бои развернулись за деревню Арбузово. И тут чрезвычайно пригодились переправленные ночью четыре пушки. Своевременно нас поддержали артиллеристы 313-го артполка под командованием подполковника А. П. Черненко. Они умело запекали цели, метко поражали огневые точки врага.
Первые бои за плацдарм увенчались успехом. Мы овладели населенными пунктами Арбузово, Московская Дубровка, перерезали шоссейную дорогу Ленинград - Шлиссельбург. Два батальона 115-й стрелковой дивизии в двухдневных боях нанесли значительные потери противнику, он потерял около 600 человек убитыми и ранеными. Мы захватили 17 пулеметов, 40 автоматов и большое количество винтовок, гранат и боеприпасов. Артиллеристы дивизии уничтожили шесть вражеских танков, более двух десятков автомашин и подавили несколько минометных батарей.
Из показаний пленных мы узнали, что гитлеровцы готовятся нанести сильный удар, чтобы сбросить нас с плацдарма. Действительно, 23 сентября противник при поддержке 50 танков предпринял несколько попыток сбросить наши части в Неву. Но по линии обороны пронеслась призывная команда: "Стоять на месте, ни шагу назад!" И бойцы словно вросли в невскую землю. В первой же атаке фашисты потеряли 9 танков.
На рассвете 23 сентября форсировал Неву второй батальон 4-й бригады морской пехоты. Батальон в оперативном отношении подчинялся командиру 576-го стрелкового полка. Удар моряков был настолько смелым и решительным, что противник отступил дальше за Арбузово. На следующий день батальону удалось еще больше потеснить противника. Бойцы в тельняшках подбили три танка, захватили несколько пулеметов и нанесли врагу ощутимые потери в живой силе.
С 25 по 28 сентября форсировали реку еще два батальона моряков под командованием капитана Пономарева и подполковника Дмитриева. Боевыми действиями этих батальонов руководило командование 4-й бригады морской пехоты. Батальоны с ходу вступили в бой и с истинно матросской удалью громили врага.
Мы восхищались смелыми действиями в бою роты юнг с острова Валаам. Юноши в тельняшках из школы боцманов и морского училища бесстрашно шли в атаку, сея в стане врага панику. Фашисты бросали окопы и траншеи и спасались бегством. Случилось так, что на пути атакующих юнг неожиданно вырос противотанковый ров, который гитлеровцы приспособили к обороне, насытили огневыми точками. Казалось, затухнет боевой порыв, прижмут к земле юных моряков вражеские пулеметы. Но юнги совершили невозможное. Они, оценив обстановку, стремительно рванулись вперед и оказались перед рвом. Фашисты не успели опомниться, как на их головы посыпались гранаты. Гитлеровцы позорно бежали, оставив отлично оборудованные укрепления, бросив пулеметы и даже штабные карты.
В трудные дни боев на плацдарме моряки проявили исключительную отвагу и еще раз доказали, что они свято чтут революционные традиции своих отцов и старших братьев. Совместно с 4-й бригадой морской пехоты части 115-й стрелковой дивизии нанесли тяжелые потери 7-й воздушно-десантной дивизии и другим частям. Только убитыми гитлеровцы потеряли более двух тысяч солдат и офицеров.
Военный совет Ленинградского фронта объявил благодарность всему личному составу подразделений, действовавших на плацдарме. Воодушевленные высокой оценкой Военного совета фронта, воины 115-й стрелковой дивизии и морские пехотинцы продолжали наносить фашистам ощутимые потери.
Мы понимали, что успех боя на плацдарме во многом зависел от успешной работы переправы. Это было, пожалуй, самое опасное место. Здесь беспрестанно рвались артиллерийские снаряды и мины, сотни авиационных бомб корежили подходы к воде. Но переправа жила. В основном подразделения переправлялись в темное время суток, ночью. Противник приноровился к этому, умело освещал ракетами зеркало реки, прицельным огнем обстреливал лодки и паромы. Мы несли здесь немалые потери.
Авиация противника действовала в те дни почти безнаказанно, так как мы не имели собственного авиационного прикрытия, а зенитные средства были весьма слабыми. Единственное место для укрытия людей и переправочного имущества - это под кручами берегов речки Дубровка, впадающей в Неву. Но и эти места были досягаемы для артиллерийского и минометного огня.
Во время артналета бойцы укрывались, пережидая обстрел, чтобы выйти к лодкам. Взрывы снарядов и мин сотрясали землю.
Рой осколков с визгом проносился в воздухе, а затем с шипением врезался в воду. Белой испариной покрывалась Нева. Но вот взрывы малость утихали. И берег тут же оживал. Команды подавались коротко и четко. Друг друга понимали с полуслова. Бойцы стремительно бежали к реке. Быстро, не мешкая, они занимали свои места в лодках.
Помнится, вместе с комиссаром мы провожали, одну из групп. В ближайшей к нам лодке набралось до десятка человек. Два гребца-сапера, сильно нажимая на весла, вывели лодку на середину. Неожиданно река ослепительно засеребрилась. Снова обстрел. Справа, слева, позади - водяные столбы. Несколько осколков шлепнулось рядом, но никто не задет. Бойцы вышли из полосы освещения. На душе полегчало. Все-таки не на виду у противника. Позади взрыв, всплеск, крики... Не иначе какая-то из лодок в освещенной полосе попала под осколки. Но вот первая лодка со смельчаками врезалась в песчаную косу. Один за другим бойцы бросились к стенке отвесного берега. Здесь уже не так опасно, как на реке.
Многочисленные попытки гитлеровцев уничтожить наших людей на плацдарме разбивались о мужество и стойкость советских воинов. Тогда фашисты решили взять их измором, оставив без пищи, боеприпасов. Гитлеровцы целыми сутками вели по переправе артиллерийский и минометный обстрел. Но переправа продолжала жить!
Старший лейтенант Григорий Максимович Тройно, начальник продовольственно-фуражной службы 576-го стрелкового полка, в одну из ночей сам доставил к берегу термосы с горячей пищей, другое продовольствие и боеприпасы. В эту ночь почти каждую минуту с вражеской стороны в воздух поднимались осветительные ракеты. Медленно спускаясь на парашютах, они ярко горели, освещая переправу и подступы к ней.
"Спустив лодку на воду и разместив в нее груз, - вспоминает Г. М. Тройно, - мы втроем сели за весла. Взяли сильный разгон, чтобы обойти полосу обстрела. Сперва плыли против течения. При появлении очередной осветительной ракеты убирали весла, ложились на дно лодки, плывя по течению, пока не наступала темнота. И, снова напрягая до предела все силы, гребли против течения. Так повторялось несколько раз. Преодолев водную преграду, благополучно причалили к берегу".
В обратный путь смельчаки погрузили в лодку восемь раненых. До рассвета оставалось немного времени. Надо было спешить. Старший лейтенант Тройно и его спутники сели за весла. Лодка была уже на середине реки, когда в нее попала мина. Все оказались в воде. В обмундировании плыть становилось все труднее. Ухватив за воротник шинели одного из раненых, Тройно поплыл. Набухшее обмундирование тянуло вниз, но он, выбиваясь из сил, плыл и плыл. Уже близок берег, холодная вода свела судорогой ноги. На какое-то мгновение потеряв сознание, командир стал погружаться на дно, но, наглотавшись воды, вынырнул и стал звать на помощь. Подбежавшие к берегу красноармейцы спасли старшего лейтенанта Тройно.
Вот так под артогнем врага, в кипящей от разрывов широкой, холодной ленте Невы, вели свои лодки и плоты герои гребцы-перевозчики...
Тем временем у самых стен Ленинграда не утихали кровопролитные бои. Все попытки противника взять город штурмом были отбиты. Враг, понеся большие потери, вынужден был перейти к обороне, зарываться в землю. Но он активизировал свои действия на тихвинском направлении, рвался к реке Свирь, решив задушить город блокадой.
В те дни части 115-й стрелковой дивизии и 4-й бригады морской пехоты вели упорнейшие бои за расширение Невского пятачка. Руководило нашими действиями командование Невской оперативной группы. Приказом Военного совета фронта она была образована 22 сентября. В нее вошли войска, сражавшиеся на Неве. Командующим Невской оперативной группой был назначен генерал-лейтенант П. С. Пшенников.
Перед Невской оперативной группой и 54-й армией (она к 26 сентября включена в состав Ленинградского фронта) была поставлена задача - разорвать кольцо блокады на синявинском направлении.
Но противник сумел стянуть в эту узкую горловину, отделявшую 54-ю армию от Невской оперативной группы, значительные силы и оказывал упорное сопротивление. Более того, фашисты пытались сами ночью на плотах форсировать Неву. Наши части, оборонявшие правый берег - 5-й истребительный батальон, 638-й стрелковый полк и 313-й артиллерийский полк, - пресекли эту попытку. Противник понес немалые потери.
Около десяти дней продолжались тяжелые бои на плацдарме. За это время враг потерял более трех тысяч убитыми. Мы захватили много снарядов, большое количество оружия, уничтожили семь артиллерийских и пять минометных батарей, подбили более двадцати танков и десятки других машин. Немецко-фашистские части были несколько потеснены.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер впоследствии признал: "День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый нами участок на восточном берегу Невы"{11}.
В связи с этим была задержана переброска на московское направление двух фашистских танковых и одной моторизованной дивизий. Кроме того, гитлеровское командование направило под Ленинград для усиления 16-й армии еще две пехотные дивизии и три полка. Все эти соединения и части были вскоре обескровлены.
С нашей стороны потери тоже были немалые - в том числе ранеными. Всех их мы сумели эвакуировать с плацдарма. Медицинская служба, руководимая дивизионным врачом 115-й стрелковой дивизии, а затем начальником медслужбы НОГ полковником медицинской службы Т. Д. Рубителем, была хорошо организована. Вместе с батальоном Дубика на плацдарм ушел передовой медицинский пункт нашей дивизии во главе с военврачом А. З. Цицишвили. Когда количество войск на Невском пятачке увеличилось, мы развернули объединенный полковой медпункт, которым руководил военврач 3 ранга П. Ф. Большаков. Особенно следует отметить молодых девушек фельдшера Машу Голомедову, медсестру Раю Стротивную, санинструктора Доялову, которые спасли жизнь сотням раненых. Маленькие, худенькие, в огромных кирзовых сапогах, они смело шли в самое пекло боя, отыскивали раненых, оказывали им первую помощь, перетаскивали их на своих спинах. Приведу лишь один пример: санинструктор Нина Зайкина вынесла с поля боя десятки бойцов. Она была убита осколком. Похоронили героиню на плацдарме.
Тяжело было оказать первую помощь раненым на Невском пятачке, но еще труднее эвакуировать их на правый берег. Днем раненые лежали в укрытиях, а ночью на лодках и паромах под интенсивным огнем врага санитары отправлялись в опасный путь. Санитар Моисеенко только за одну ночь переправил более 30 человек, совершил девять рейсов, пошел в десятый и был ранен осколком. Санитар Воробьев вернулся на рассвете из последнего рейса, собрался отдохнуть, но, когда увидел, что тонет большая лодка с людьми, снова сел за весла и спас раненых. Число раненых, в дни боев переправляемых на правый берег, нередко превышало-300 человек...
Наши силы таяли, пополнение не поступало, но командующий Невской оперативной группой все время требовал активных действий на плацдарме. Распоряжения следовали одно за другим: "Очистить левый берег на 3 километра, овладеть поселком No 6..." Но все наши новые попытки атаковать силами поредевших от непрерывных боев подразделений успеха не имели. Мы, правда, провели отвлекающий маневр - форсировали Неву в направлении поселка Отрадное силами отдельного разведывательного батальона дивизии, но встретили упорное сопротивление гитлеровцев и вынуждены были отказаться от дальнейших действий.
В конце сентября на командный пункт нашей дивизии приехал полковник В. Н. Федоров - командир 10-й стрелковой бригады. Он сообщил, что бригада сосредоточивается в районе Островков. Ее задача - форсировать Неву, овладеть Отрадным, содействовать нашему наступлению на плацдарм. Мы обсудили вопросы взаимодействия, и Федоров уехал к себе в бригаду.
Три дня гремела артиллерийская стрельба в районе переправы 10-й бригады. В штаб нашей дивизии никаких данных о ее действиях не поступало. Это тревожило меня.
- Послали офицера связи, но пока никаких новостей, - доложил мне начальник штаба дивизии полковник Н. В. Симонов.
Положение в районе Отрадного, по-видимому, осложнялось. Мы слышали частые разрывы авиабомб. Отдельные самолеты противника пролетали и в наш район боевых действий.
В это время на командный пункт дивизии прибыл командующий Невской оперативной группой генерал Пшенников.
- Поедемте со мной в район 10-й бригады, - обратился он ко мне.
Мой шофер хорошо знал дорогу в Островки. Оттуда мы добрались к району переправы на Неве. Машину оставили в лесочке, а сами перебежками от укрытия к укрытию направились к переправе. В небе над районом переправы кружились десятки вражеских самолетов. Они бомбили переправу и позиции бригады. Над нами появились три фашистских самолета. От них отделились бомбы. Мы плотнее прижались к земле. Бомбы упали недалеко от канавы, где мы залегли.
Вскоре мы встретили командира одной из частей, и он рассказал, что произошло с бригадой. За три дня на левый берег Невы было переправлено два батальона и два танка БТ-7. Переправившиеся атаковали врага, но успеха не имели. Авиация противника наносила удары по переправе. Большая часть плавсредств была разбита и потоплена.
10-я бригада понесла тяжелые потери, погиб ее командир полковник Василий Николаевич Федоров. Мы тяжело переживали гибель этого смелого человека.
Вскоре генерала Пшенникова и меня вызвали в Смольный. Пригласили в кабинет командующего Ленинградским фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Там уже находился член Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов.
- Что у вас там случилось с бригадой на переправе? - обратился командующий к генералу Пшенникову.
Его доклад получился неубедительным. Главное, не смог объяснить причины неудачи.
Г. К.Жуков, высказав неудовольствие в его адрес, предложил генералу Пшенникову удалиться из кабинета. Пшенников вышел. Наступила пауза. Я стоял и ждал, что же будет дальше.
Ко мне обратился А. А. Жданов:
- Скажите, генерал Коньков, только по-партийному, как там было на переправе 10-й бригады?
Я доложил все, что мне было известно, рассказал, как я с генералом Пшенниковым побывал на переправе и что там видел.
- Бригада понесла тяжелые потери от авиации противника, - закончил я свой доклад.
Г. К. Жуков посмотрел на меня и сказал:
- Товарищ Коньков, принимайте командование Невской оперативной группой. Задача прежняя - больше активности.
Я уехал в Невскую Дубровку, на командный пункт дивизии.
Нелегко было расставаться с командирами штаба, политотдела, с родной дивизией. Слишком много было связано у меня с ней: походы по Прибалтике, бои на Карельском перешейке, на берегах Невы. Все мы, командиры, сроднились. Сблизила нас боевая обстановка. Что ни говорите, но нет дороже боевого друга-фронтовика. Особенно тяжело было расставаться с комиссаром дивизии Владимиром Андреевичем Овчаренко. Он тоже получил новое назначение - начальником политотдела 23-й армии.
Меня нередко спрашивают: чем диктовалось проведение такой сложной операции, как форсирование широкой Невы, захват плацдарма и наступление на станцию Мга, небольшими силами без поддержки танков, авиации, артиллерии (кроме дивизионной и полковой), без табельных средств переправы?
Дело в том, что в те дни общая обстановка под Ленинградом слишком обострилась и усложнилась. Фашистские войска пытались окружить город двойным кольцом, выйти на реку Свирь, форсировать Неву и таким образом соединиться с финскими войсками. Шли ожесточенные бои непосредственно вблизи Ленинграда. Фашистские танки были недалеко от Кировского завода, противник овладел городом Пушкин, пытался обойти Пулково и Костино.
Начались массированные и длительные артиллерийские обстрелы города. В воздушное пространство над Ленинградом прорывались десятки вражеских самолетов.
Противник развивал наступление. Он пытался перерезать только что начавшую работать Ладожскую трассу. Теперь мы знаем, что за навигацию с 1 сентября по 7 декабря 1941 года в Ленинград доставили 27 тыс. тонн зерна, около 17 тыс. тонн муки, круп и макарон, более 20 тыс. банок консервов, 1 млн. банок сгущенного молока, сотни тонн мяса, рыбы, масла и других продуктов. Ленинград получил около 5 тыс. тонн бензина и более 2 тыс. тонн керосина, а войска - тысячи винтовок, пулеметов, сотни тысяч снарядов, более 3 млн. патронов, свыше 100 тыс. ручных гранат. Поэтому было важно отстоять во что бы то ни стало эту живительную магистраль.
И еще одно важное обстоятельство учитывало командование фронта. На Неве в то время складывалась благоприятная для нас ситуация. По разведывательным данным, фашистское командование начало частично оттягивать свои войска с берегов реки. Главные силы 39-го моторизованного корпуса и левого крыла 16-й армии оно направило на тихвинское направление.
Так вот, создавалась относительно благоприятная обстановка для активных действий наших войск и в этом районе с целью разорвать кольцо блокады изнутри.
Эта операция по деблокированию Ленинграда в сентябре 1941 года проводилась по решению Ставки. 54-й армии было приказано нанести удар с востока в сторону Мги. Командующий Ленинградским фронтом обязан был выделить войска для встречных действий. Но все силы фронта действовали на других важных направлениях, и навстречу 54-й армии смогли наступать лишь 115-я стрелковая дивизия и 4-я бригада морской пехоты.
Форсировать Неву под сильным огнем противника, наступать через болота и леса - задача чрезвычайно тяжелая. Но не было другого выхода, этого требовала боевая обстановка.
Как же готовилась и проводилась эта операция?
За оставшиеся в нашем распоряжении одну ночь и один день необходимо было собрать и подготовить переправочные средства, определить точные места высадки, проинструктировать командиров первого эшелона, организовать взаимодействие с другими частями дивизии и моряками.
До начала форсирования все мы - командование, штаб дивизии с командирами частей - тщательно изучали местность на противоположном берегу. Оценив обстановку, мы с комиссаром приняли решение форсировать Неву ночью, без артиллерийской подготовки, удар, нанести внезапно. В первом эшелоне батальон 576-го стрелкового полка под командованием капитана В. П. Дубика, во втором эшелоне - батальон 638-го стрелкового полка под командованием капитана В. К. Менькова. Остальные части дивизии, 4-й и 5-й истребительные батальоны народного ополчения пока обороняли правый берег.
Из переправочных средств мы располагали всего лишь собранными со всего правобережья рыбацкими лодками. Нам доставили из города небольшое количество прогулочных лодок. Из подручного материала было сделано несколько паромов-плотов. Весь этот "флот" мы сосредоточили в укрытии, в устье речки Дубровки.
После того как основные детали были отработаны, командиров подразделений, выделенных для форсирования реки, мы еще раз собрали в штабе, чтобы проверить, правильно ли понят план, и убедиться, что у них все готово к проведению операции.
Наступила дождливая ночь на 20 сентября 1941 года.
Бойцы капитана Дубика бесшумно перенесли на руках лодки к воде. Подразделения, которым предстояло переправиться первыми, соблюдая тишину, разместились в лодках. Короткое "Вперед!" - и первый десант ушел по Неве к вражескому берегу.
На командном пункте дивизии, который находился недалеко от переправы, все мы с волнением ожидали первого донесения. Меня мучили вопросы: заметил ли противник начало нашей переправы, удастся ли первому эшелону в кромешной тьме причалить к намеченному месту, не приготовил ли противник какой-нибудь "сюрприз" смельчакам? Да, все могло быть, ко всему должны были быть готовы наши десантники. Их ждал тяжелый бой в обстановке полной неизвестности. Растерянность в таких условиях равнозначна гибели.
Но мы твердо были уверены в капитане Дубике и его бойцах. Они прошли школу трудных боев на Карельском перешейке, приобрели богатый фронтовой опыт форсирования больших и малых водных преград.
"Комбат - смелый и решительный человек, - думал я. - Он, конечно, предусмотрел каждую мелочь, чтобы добиться успеха".
Наконец-то поступило первое боевое донесение с той стороны. Незамеченными преодолев реку, бойцы бесшумно взобрались на крутой левый берег, ворвались во вражеские траншеи, действуя штыком и гранатой, били фашистов в окопах и блиндажах. Этот внезапный удар ошеломил противника, посеял панику.
Позднее стали известны многие эпизоды ночного боя. Взвод лейтенанта Соболева стремительно атаковал траншеи гитлеровцев. В числе первых ворвались туда бойцы отделения сержанта Заболотникова. Отважный сержант из трофейного станкового пулемета меткими длинными очередями поражал убегавших фашистов. Бойцы отделения захватили еще 4 пулемета, уничтожили несколько десятков вражеских солдат.
В течение ночи на левый берег Невы переправился весь батальон капитана Дубика. Бойцы и командиры проявили высокую организованность, боевой дух и фронтовую дерзость. Фашисты вначале не заметили нашего форсирования Невы, но, когда передовое подразделение достигло левого берега и вступило в бой, противник опомнился, быстро организовался и открыл огонь из всех видов оружия по переправе. Он пытался кое-где контратаковать наши подразделения, но безрезультатно.
По мере продвижения батальон В. П. Дубика встречал усиливающееся огневое сопротивление врага. Утром фашисты перешли в контратаку. Наши подразделения отбили ее и сами атаковали. За сутки батальон продвинулся в глубину на полтора километра, а по фронту занимал плацдарм свыше двух километров. Бойцы, нанеся значительные потери врагу, овладев плацдармом, успешно выполнили боевую задачу.
Для поддержки пехоты артиллерийским огнем на плацдарм были переправлены четыре 76-миллиметровых орудия. Вскоре капитан Дубик доложил, что артиллеристы прибыли на помощь своевременно и уже открыли огонь по врагу.
С началом боя на левом берегу Невы противник начал обстрел из орудий и минометов нашего правого берега и десантников, находящихся в лодках, на плотах, на плаву. Вода кипела от снарядов и мин, кругом свистели осколки. Особенно трудно приходилось бойцам на плотах с орудиями, которые передвигались медленнее. Порой нам казалось, что они стоят и раскачиваются на волнах, а не плывут.
Как только лодки и плоты касались берега, воины быстро выкатывали пушки на захваченный плацдарм, устанавливали на огневые позиции и открывали стрельбу. Особенно в этих боях отличился артиллерист 576-го стрелкового полка ефрейтор Тенгиз Татиуре. Ему было всего восемнадцать лет. На плацдарме он воевал более сорока суток и все время в боях. Десятки раз засыпало его землей после разрывов бомб и снарядов, он был контужен, но все время находился в строю и вместе со своими товарищами-артиллеристами вел огонь, нанося потери врагу.
Под утро подразделения батальона Дубика ворвались в Московскую Дубровку. Сопротивление врагов в этом населенном пункте было сломлено.
На рассвете 21 сентября под огнем противника форсировал Неву батальон капитана В. К. Менькова из 638-го стрелкового полка. Потери были незначительные. Помог туман, плотной пеленой прикрывавший зеркало реки. Бойцы батальона с ходу вступили в бой. В результате смелых и решительных действий этих двух подразделений захваченный ночью плацдарм удалось несколько расширить. Начались бои за Арбузове, батальоны вышли к дороге Ленинград - Шлиссельбург.
В районе Марьино пытался форсировать Неву батальон 46-й стрелковой дивизии, но здесь противник сразу обнаружил наше подразделение и не допустил высадки.
Еще одна попытка форсировать Неву одновременно с батальонами 115-й стрелковой дивизии была сделана в районе платформы Теплобетон. На штурм бросился первый батальон 4-й бригады морской пехоты. Моряки достигли левого берега, пытались овладеть 8-й ГЭС, развить наступление на 1-й городок. Балтийцы дрались с исключительной храбростью. Однако батальон был отброшен на исходные позиции. Тем не менее моряки отвлекли на себя часть сил гитлеровцев, которые были сняты с нашего направления.
Положение. на захваченном плацдарме от часа к часу становилось напряженнее. Противник не только оказывал упорное сопротивление, но на отдельных участках переходил в контратаки. Наши воины отбивали их, зная, что отступать некуда - позади была Нева.
Особенно ожесточенные бои развернулись за деревню Арбузово. И тут чрезвычайно пригодились переправленные ночью четыре пушки. Своевременно нас поддержали артиллеристы 313-го артполка под командованием подполковника А. П. Черненко. Они умело запекали цели, метко поражали огневые точки врага.
Первые бои за плацдарм увенчались успехом. Мы овладели населенными пунктами Арбузово, Московская Дубровка, перерезали шоссейную дорогу Ленинград - Шлиссельбург. Два батальона 115-й стрелковой дивизии в двухдневных боях нанесли значительные потери противнику, он потерял около 600 человек убитыми и ранеными. Мы захватили 17 пулеметов, 40 автоматов и большое количество винтовок, гранат и боеприпасов. Артиллеристы дивизии уничтожили шесть вражеских танков, более двух десятков автомашин и подавили несколько минометных батарей.
Из показаний пленных мы узнали, что гитлеровцы готовятся нанести сильный удар, чтобы сбросить нас с плацдарма. Действительно, 23 сентября противник при поддержке 50 танков предпринял несколько попыток сбросить наши части в Неву. Но по линии обороны пронеслась призывная команда: "Стоять на месте, ни шагу назад!" И бойцы словно вросли в невскую землю. В первой же атаке фашисты потеряли 9 танков.
На рассвете 23 сентября форсировал Неву второй батальон 4-й бригады морской пехоты. Батальон в оперативном отношении подчинялся командиру 576-го стрелкового полка. Удар моряков был настолько смелым и решительным, что противник отступил дальше за Арбузово. На следующий день батальону удалось еще больше потеснить противника. Бойцы в тельняшках подбили три танка, захватили несколько пулеметов и нанесли врагу ощутимые потери в живой силе.
С 25 по 28 сентября форсировали реку еще два батальона моряков под командованием капитана Пономарева и подполковника Дмитриева. Боевыми действиями этих батальонов руководило командование 4-й бригады морской пехоты. Батальоны с ходу вступили в бой и с истинно матросской удалью громили врага.
Мы восхищались смелыми действиями в бою роты юнг с острова Валаам. Юноши в тельняшках из школы боцманов и морского училища бесстрашно шли в атаку, сея в стане врага панику. Фашисты бросали окопы и траншеи и спасались бегством. Случилось так, что на пути атакующих юнг неожиданно вырос противотанковый ров, который гитлеровцы приспособили к обороне, насытили огневыми точками. Казалось, затухнет боевой порыв, прижмут к земле юных моряков вражеские пулеметы. Но юнги совершили невозможное. Они, оценив обстановку, стремительно рванулись вперед и оказались перед рвом. Фашисты не успели опомниться, как на их головы посыпались гранаты. Гитлеровцы позорно бежали, оставив отлично оборудованные укрепления, бросив пулеметы и даже штабные карты.
В трудные дни боев на плацдарме моряки проявили исключительную отвагу и еще раз доказали, что они свято чтут революционные традиции своих отцов и старших братьев. Совместно с 4-й бригадой морской пехоты части 115-й стрелковой дивизии нанесли тяжелые потери 7-й воздушно-десантной дивизии и другим частям. Только убитыми гитлеровцы потеряли более двух тысяч солдат и офицеров.
Военный совет Ленинградского фронта объявил благодарность всему личному составу подразделений, действовавших на плацдарме. Воодушевленные высокой оценкой Военного совета фронта, воины 115-й стрелковой дивизии и морские пехотинцы продолжали наносить фашистам ощутимые потери.
Мы понимали, что успех боя на плацдарме во многом зависел от успешной работы переправы. Это было, пожалуй, самое опасное место. Здесь беспрестанно рвались артиллерийские снаряды и мины, сотни авиационных бомб корежили подходы к воде. Но переправа жила. В основном подразделения переправлялись в темное время суток, ночью. Противник приноровился к этому, умело освещал ракетами зеркало реки, прицельным огнем обстреливал лодки и паромы. Мы несли здесь немалые потери.
Авиация противника действовала в те дни почти безнаказанно, так как мы не имели собственного авиационного прикрытия, а зенитные средства были весьма слабыми. Единственное место для укрытия людей и переправочного имущества - это под кручами берегов речки Дубровка, впадающей в Неву. Но и эти места были досягаемы для артиллерийского и минометного огня.
Во время артналета бойцы укрывались, пережидая обстрел, чтобы выйти к лодкам. Взрывы снарядов и мин сотрясали землю.
Рой осколков с визгом проносился в воздухе, а затем с шипением врезался в воду. Белой испариной покрывалась Нева. Но вот взрывы малость утихали. И берег тут же оживал. Команды подавались коротко и четко. Друг друга понимали с полуслова. Бойцы стремительно бежали к реке. Быстро, не мешкая, они занимали свои места в лодках.
Помнится, вместе с комиссаром мы провожали, одну из групп. В ближайшей к нам лодке набралось до десятка человек. Два гребца-сапера, сильно нажимая на весла, вывели лодку на середину. Неожиданно река ослепительно засеребрилась. Снова обстрел. Справа, слева, позади - водяные столбы. Несколько осколков шлепнулось рядом, но никто не задет. Бойцы вышли из полосы освещения. На душе полегчало. Все-таки не на виду у противника. Позади взрыв, всплеск, крики... Не иначе какая-то из лодок в освещенной полосе попала под осколки. Но вот первая лодка со смельчаками врезалась в песчаную косу. Один за другим бойцы бросились к стенке отвесного берега. Здесь уже не так опасно, как на реке.
Многочисленные попытки гитлеровцев уничтожить наших людей на плацдарме разбивались о мужество и стойкость советских воинов. Тогда фашисты решили взять их измором, оставив без пищи, боеприпасов. Гитлеровцы целыми сутками вели по переправе артиллерийский и минометный обстрел. Но переправа продолжала жить!
Старший лейтенант Григорий Максимович Тройно, начальник продовольственно-фуражной службы 576-го стрелкового полка, в одну из ночей сам доставил к берегу термосы с горячей пищей, другое продовольствие и боеприпасы. В эту ночь почти каждую минуту с вражеской стороны в воздух поднимались осветительные ракеты. Медленно спускаясь на парашютах, они ярко горели, освещая переправу и подступы к ней.
"Спустив лодку на воду и разместив в нее груз, - вспоминает Г. М. Тройно, - мы втроем сели за весла. Взяли сильный разгон, чтобы обойти полосу обстрела. Сперва плыли против течения. При появлении очередной осветительной ракеты убирали весла, ложились на дно лодки, плывя по течению, пока не наступала темнота. И, снова напрягая до предела все силы, гребли против течения. Так повторялось несколько раз. Преодолев водную преграду, благополучно причалили к берегу".
В обратный путь смельчаки погрузили в лодку восемь раненых. До рассвета оставалось немного времени. Надо было спешить. Старший лейтенант Тройно и его спутники сели за весла. Лодка была уже на середине реки, когда в нее попала мина. Все оказались в воде. В обмундировании плыть становилось все труднее. Ухватив за воротник шинели одного из раненых, Тройно поплыл. Набухшее обмундирование тянуло вниз, но он, выбиваясь из сил, плыл и плыл. Уже близок берег, холодная вода свела судорогой ноги. На какое-то мгновение потеряв сознание, командир стал погружаться на дно, но, наглотавшись воды, вынырнул и стал звать на помощь. Подбежавшие к берегу красноармейцы спасли старшего лейтенанта Тройно.
Вот так под артогнем врага, в кипящей от разрывов широкой, холодной ленте Невы, вели свои лодки и плоты герои гребцы-перевозчики...
Тем временем у самых стен Ленинграда не утихали кровопролитные бои. Все попытки противника взять город штурмом были отбиты. Враг, понеся большие потери, вынужден был перейти к обороне, зарываться в землю. Но он активизировал свои действия на тихвинском направлении, рвался к реке Свирь, решив задушить город блокадой.
В те дни части 115-й стрелковой дивизии и 4-й бригады морской пехоты вели упорнейшие бои за расширение Невского пятачка. Руководило нашими действиями командование Невской оперативной группы. Приказом Военного совета фронта она была образована 22 сентября. В нее вошли войска, сражавшиеся на Неве. Командующим Невской оперативной группой был назначен генерал-лейтенант П. С. Пшенников.
Перед Невской оперативной группой и 54-й армией (она к 26 сентября включена в состав Ленинградского фронта) была поставлена задача - разорвать кольцо блокады на синявинском направлении.
Но противник сумел стянуть в эту узкую горловину, отделявшую 54-ю армию от Невской оперативной группы, значительные силы и оказывал упорное сопротивление. Более того, фашисты пытались сами ночью на плотах форсировать Неву. Наши части, оборонявшие правый берег - 5-й истребительный батальон, 638-й стрелковый полк и 313-й артиллерийский полк, - пресекли эту попытку. Противник понес немалые потери.
Около десяти дней продолжались тяжелые бои на плацдарме. За это время враг потерял более трех тысяч убитыми. Мы захватили много снарядов, большое количество оружия, уничтожили семь артиллерийских и пять минометных батарей, подбили более двадцати танков и десятки других машин. Немецко-фашистские части были несколько потеснены.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер впоследствии признал: "День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый нами участок на восточном берегу Невы"{11}.
В связи с этим была задержана переброска на московское направление двух фашистских танковых и одной моторизованной дивизий. Кроме того, гитлеровское командование направило под Ленинград для усиления 16-й армии еще две пехотные дивизии и три полка. Все эти соединения и части были вскоре обескровлены.
С нашей стороны потери тоже были немалые - в том числе ранеными. Всех их мы сумели эвакуировать с плацдарма. Медицинская служба, руководимая дивизионным врачом 115-й стрелковой дивизии, а затем начальником медслужбы НОГ полковником медицинской службы Т. Д. Рубителем, была хорошо организована. Вместе с батальоном Дубика на плацдарм ушел передовой медицинский пункт нашей дивизии во главе с военврачом А. З. Цицишвили. Когда количество войск на Невском пятачке увеличилось, мы развернули объединенный полковой медпункт, которым руководил военврач 3 ранга П. Ф. Большаков. Особенно следует отметить молодых девушек фельдшера Машу Голомедову, медсестру Раю Стротивную, санинструктора Доялову, которые спасли жизнь сотням раненых. Маленькие, худенькие, в огромных кирзовых сапогах, они смело шли в самое пекло боя, отыскивали раненых, оказывали им первую помощь, перетаскивали их на своих спинах. Приведу лишь один пример: санинструктор Нина Зайкина вынесла с поля боя десятки бойцов. Она была убита осколком. Похоронили героиню на плацдарме.
Тяжело было оказать первую помощь раненым на Невском пятачке, но еще труднее эвакуировать их на правый берег. Днем раненые лежали в укрытиях, а ночью на лодках и паромах под интенсивным огнем врага санитары отправлялись в опасный путь. Санитар Моисеенко только за одну ночь переправил более 30 человек, совершил девять рейсов, пошел в десятый и был ранен осколком. Санитар Воробьев вернулся на рассвете из последнего рейса, собрался отдохнуть, но, когда увидел, что тонет большая лодка с людьми, снова сел за весла и спас раненых. Число раненых, в дни боев переправляемых на правый берег, нередко превышало-300 человек...
Наши силы таяли, пополнение не поступало, но командующий Невской оперативной группой все время требовал активных действий на плацдарме. Распоряжения следовали одно за другим: "Очистить левый берег на 3 километра, овладеть поселком No 6..." Но все наши новые попытки атаковать силами поредевших от непрерывных боев подразделений успеха не имели. Мы, правда, провели отвлекающий маневр - форсировали Неву в направлении поселка Отрадное силами отдельного разведывательного батальона дивизии, но встретили упорное сопротивление гитлеровцев и вынуждены были отказаться от дальнейших действий.
В конце сентября на командный пункт нашей дивизии приехал полковник В. Н. Федоров - командир 10-й стрелковой бригады. Он сообщил, что бригада сосредоточивается в районе Островков. Ее задача - форсировать Неву, овладеть Отрадным, содействовать нашему наступлению на плацдарм. Мы обсудили вопросы взаимодействия, и Федоров уехал к себе в бригаду.
Три дня гремела артиллерийская стрельба в районе переправы 10-й бригады. В штаб нашей дивизии никаких данных о ее действиях не поступало. Это тревожило меня.
- Послали офицера связи, но пока никаких новостей, - доложил мне начальник штаба дивизии полковник Н. В. Симонов.
Положение в районе Отрадного, по-видимому, осложнялось. Мы слышали частые разрывы авиабомб. Отдельные самолеты противника пролетали и в наш район боевых действий.
В это время на командный пункт дивизии прибыл командующий Невской оперативной группой генерал Пшенников.
- Поедемте со мной в район 10-й бригады, - обратился он ко мне.
Мой шофер хорошо знал дорогу в Островки. Оттуда мы добрались к району переправы на Неве. Машину оставили в лесочке, а сами перебежками от укрытия к укрытию направились к переправе. В небе над районом переправы кружились десятки вражеских самолетов. Они бомбили переправу и позиции бригады. Над нами появились три фашистских самолета. От них отделились бомбы. Мы плотнее прижались к земле. Бомбы упали недалеко от канавы, где мы залегли.
Вскоре мы встретили командира одной из частей, и он рассказал, что произошло с бригадой. За три дня на левый берег Невы было переправлено два батальона и два танка БТ-7. Переправившиеся атаковали врага, но успеха не имели. Авиация противника наносила удары по переправе. Большая часть плавсредств была разбита и потоплена.
10-я бригада понесла тяжелые потери, погиб ее командир полковник Василий Николаевич Федоров. Мы тяжело переживали гибель этого смелого человека.
Вскоре генерала Пшенникова и меня вызвали в Смольный. Пригласили в кабинет командующего Ленинградским фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Там уже находился член Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов.
- Что у вас там случилось с бригадой на переправе? - обратился командующий к генералу Пшенникову.
Его доклад получился неубедительным. Главное, не смог объяснить причины неудачи.
Г. К.Жуков, высказав неудовольствие в его адрес, предложил генералу Пшенникову удалиться из кабинета. Пшенников вышел. Наступила пауза. Я стоял и ждал, что же будет дальше.
Ко мне обратился А. А. Жданов:
- Скажите, генерал Коньков, только по-партийному, как там было на переправе 10-й бригады?
Я доложил все, что мне было известно, рассказал, как я с генералом Пшенниковым побывал на переправе и что там видел.
- Бригада понесла тяжелые потери от авиации противника, - закончил я свой доклад.
Г. К. Жуков посмотрел на меня и сказал:
- Товарищ Коньков, принимайте командование Невской оперативной группой. Задача прежняя - больше активности.
Я уехал в Невскую Дубровку, на командный пункт дивизии.
Нелегко было расставаться с командирами штаба, политотдела, с родной дивизией. Слишком много было связано у меня с ней: походы по Прибалтике, бои на Карельском перешейке, на берегах Невы. Все мы, командиры, сроднились. Сблизила нас боевая обстановка. Что ни говорите, но нет дороже боевого друга-фронтовика. Особенно тяжело было расставаться с комиссаром дивизии Владимиром Андреевичем Овчаренко. Он тоже получил новое назначение - начальником политотдела 23-й армии.