Страница:
В освещении прессы случай с Курковой принял несколько комичный оборот - в основном изза отобранного у нее кекса. Однако прессе было уже не до шуток, когда крайне серьезно пострадал другой представитель руководства "5 канала" - возглавлявший службу информации Вячеслав Нечаев. Нападавшие избили журналиста резиновыми дубинками и скрылись на "Жигулях". Нечаев был госпитализирован с сотрясением мозга, с серьезными травмами.
До того никто не связывал имя Нечаева с темными махинациями, проворачиваемыми руководством "5 канала". Однако Нечаев был мужем одной из близких подруг-соратниц Беллы Алексеевны, и как знать, что крылось за этим нешуточным покушением?
Оба покушения наделали немало шума и оставили за собою шлейф слухов-предположений. Благо почва для таких предположений была богатая, а Петербург - город маленький, как мудро изрек в "Осеннем марафоне" герою Басилашвили один человек из редакционно-издательских кругов города. В эти круги секреты попадают, кажется, из первых рук.
Почему-то ни для кого не осталось тайной то, что в больнице, куда попала Белла Алексеевна после пережитого ею в подъезде дома Басилашвили потрясения, ее, несмотря на усиленную охрану ОМОНом, навестил один из криминальных авторитетов города. Авторитет якобы предложил Курковой свою крепкую руку для опоры, но предложение, опять же якобы, было отвергнуто. Кто его знает, о чем они беседовали (это, конечно, знают только оба собеседника). Однако от факта этого визита никто особенно не отпирался. Говорили, что в больнице Белла Алексеевна чувствовала себя крайне тревожно, что ей казалось странным поведение призванных охранять ее людей якобы у нее складывалось мнение, что они не столько охраняли, сколько наблюдали за "объектом". Вроде бы она даже ушла из больницы раньше времени, не долечившись.
Но все-таки примечательно, что представитель криминальных кругов навестил Куркову как раз в канун акционирования "ГТРК - 5 канал". В это же время на Чапыгина, 6, уже разворачивались нешуточные страсти. До распределения акций под предлогом сокращения штатов были уволены почти 300 сотрудников, в том числе и депутат Государственной Думы, бывший руководитель "600 секунд" Александр Невзоров.
Конец главы
2 декабря 1994 года телеэфир "5 канала" был "незапланированно и несанкционированно" (как квалифицировала это впоследствии Куркова) захвачен очаровательной дикторшей Людмилой Ниловой. В 20 часов 02 минуты работавшая в прямом эфире Людмила Нилова закончила чтение какогото обычного анонса и произнесла первые слова текста открытого письма конференции трудового коллектива ГТРК "Петербург - 5 канал";
- "Мы требуем срочного вмешательства государственной власти и общественности России. В течение последних двух лет наша телекомпания намеренно превращается в некое подобие частного предприятия, так как подлинные интересы подменяются корыстными интересами ее руководителей, которые цинично распоряжаются судьбами коллектива, бесконтрольно - государственными средствами и имуществом компании..."
За семь минут Людмила Нилова вкратце изложила телезрителям суть больших махинаций и давних злоупотреблений, поставивших на грань развала ту телекомпанию, что еще недавно считалась одной из лучших в стране.
Сигнал о помощи стал сигналом и к развязке затянувшегося действия. Вначале Белла Алексеевна попыталась, правда, сопротивляться надвигавшемуся финалу: она пустилась в тяжбы с трудовым коллективом, пробовала оспаривать его полномочия на подобные заявления и даже просила ГУВД возбудить уголовное дело против смутьянов. Но ничего из этого не вышло, месяцы борьбы были потрачены напрасно.
И тогда Белла Куркова обратилась за милостью к высшему арбитру тех дней - всесильному начальнику Службы безопасности Президента Александру Коржакову.
Встреча Курковой и Правдюка с Коржаковым состоялась 23 марта 1995 года Белла Алексеевна представила себя жертвой конкурентной борьбы. Намекнула на то, что в свержении руководства питерского ТВ заинтересованы определенные банковские круги Москвы, конкретно - группа "Мост", желающая завладеть теми телевизионными сетями, по которым распространяет свои передачи по России Петербург.
Коржаков сочувственно выслал в Питер своих сотрудников. Однако некто постарался, чтобы Ельцин вскоре познакомился не только с версией Коржакова, но и с компроматом, собранным Контрольным управлением администрации Президента. Указание разобраться в запутанных коммерческих историях ведомства Курковой поступило от Президенту к премьеру Черномырдину. Могущественных защитников в рядах членов правительства этого состава у Беллы Алексеевны уже не нашлось, и было подготовлено постановление об освобождении ее от должности.
Однако еще до огласки этого постановления произошла утечка информации, и Белла Алексеевна вместе с Правдюком успели хлопнуть дверью первыми. В начале июня 1995 года они заявили об уходе в отставку, об устройстве на работу самыми простыми и рядовыми журналистами - в целях участия в оппозиции Президенту, не оправдавшему их надежд.
Хлопнув дверью, Белла Куркова на следующий же день ушла в оплачиваемый отпуск, а Виктор Правдюк сел на больничный. Смешная история, но они все еще надеялись на то, что им удастся переломить ход вещей в свою пользу...
Постановление правительства об освобождении Курковой было издано 13 июня. В это несчастливое число, по-видимому, и завершилась большая политическая карьера прежней любимицы питерской публики.
Эпилог
Белла Алексеевна Куркова и по сей день возглавляет таинственно обогатившийся "27 канал", продукция которого выходит в эфир под маркой "ТВ-3". Одновременно она директорствует и в Петербургской дирекции российского телевидения, сотрудникам которой за очень скромные зарплаты государственной телекомпании приходится трудиться и на коммерческое детище своей патронессы.
В политике Белла Куркова не участвует. Никто даже не может припомнить, на чьей стороне она была во время губернаторской и президентской кампаний лета 1996 года.
Виктор Правдюк интенсивно работает на две телекомпании - на "27 канал" и на Петербургскую дирекцию российского телевидения. На российском телевидении у него есть своя программа, которая называется "Арена для сенсаций". Это программа политических расследований и исторических разоблачений.
Евгений Никольский работает заместителем Беллы Курковой в Петербургской дирекции российского телевидения. Он занимается коммерческими вопросами.
Михаил Сыроежин в ноябре 1995 года был арестован в Штатах агентами ФБР. Поводом для ареста стали предъявленные ему обвинения в иммиграционном мошенничестве, воровстве и отмывании денег. Одновременно власти наложили арест на его калифорнийское имущество и на яхту, оцененную в 300 тысяч долларов. Следствие по делу Сыроежина еще не завершено.
Известно, что в 1996 году на встречу с СыроеЖ11НЫМ в Соединенные Штаты вылетали два следователя МВД и представители "5 канала". Однако судебные власти Нью-Йорка, по ведомству которых проходит Майкл Сыроежин-Потемкин, разрешения на свидание с заключенным не дали. Тем не менее, они помогли российским следователям в рамках тех договоренностей и взаимных обязательств, что существуют между Россией и США.
Так что сегодня, в феврале 1997 года, когда пишется наша книга, мы еще не можем поставить точку под эпилогом в этом теледетективе. Есть надежды на то, что нас ждет небезынтересное продолжение с хеппи-эндом...
Выдающиеся
Говорят, кто владеет информацией - тот владеет миром. А информацией у нас лучше всех владеют представители правоохранительных органов и журналисты. Миром они благодаря своей осведомленности пока еще не овладели, а вот примерно 7 миллиардов рублей из городского бюджета увели (не одни, правда: им активно помогали спортсмены, артисты, деятели шоу-бизнеса и чиновники).
Конечно, не у всякого журналиста и не у всякого участкового получится так ловко воспользоваться возможностями, предоставляемыми родным городом. Но если быть, к примеру, генералом (без разницы - от mass-media или в силовых структурах), то при желании и при дружеской помощи главы городской администрации можно вытворять чудесные вещи. Конечно, для этого нужно обладать очень специфической информацией, которая и открывает легкий путь к широкому бюджетному карману.
Рядовым гражданам невдомек, что в Петербурге можно купить семикомнатную квартиру с двумя балконами на Невском проспекте за 20 тысяч долларов - по цене плохонькой "двушки" в хрущевке. Между тем хорошо осведомленная журналистка Наталья Чаплина (главный редактор городской газеты "Час Пик") знала об этом еще в 1995 году.
Дело в том, что в начале 1995 года мэр Петербурга Анатолий Собчак решил, что нехорошо, когда видные спортсмены, ученые, писатели и артисты ютятся в скромных квартирках, не имея финансовой возможности приобрести себе достойное жилье. Добрый мэр разрешил заслуженным людям, прославившим Петербург своими выдающимися достижениями на всяческих поприщах, покупать квартиры у города по балансовой стоимости (которая не имеет ничего общего с реальной рыночной ценой квартиры). Предполагалось, что замечательным распоряжением г-на Собчака смогут воспользоваться олимпийские чемпионы и академики, звезды балета и оперы, знаменитые писатели и прославленные офицеры.
Скептики, правда, с самого начала указывали, что олимпийскому чемпиону, или, к примеру, звезде балета нетрудно купить квартиру в городе по обычной рыночной стоимости - в этом, по мнению скептиков, заключалась особенность рыночных отношений в их цивилизованном виде. Мэр, однако, рассудил иначе - о мотивах его решения можно догадываться, но писать не следует, ибо г-н Собчак скорее всего обидится и станет домогаться суда со слишком догадливыми писаками; доподлинно известно только, что распоряжение о льготной продаже квартир позволило ему облагодетельствовать немало полезных людей.
Справедливости ради надо сказать, что госпожа Чаплина была далеко не первым человеком, кому повезло с квартирой. Сложно сказать, какие именно выдающиеся заслуги перед петербургской культурой, наукой, искусством или хотя бы спортом она имеет, однако ей повезло больше всего: именно ей досталась семикомнатная квартира площадью 253 квадратных метра с двумя балконами в доме 95 на Невском проспекте за довольно скромную цену всего 97465458 рублей (385238 рублей за квадратный метр). Здесь госпожа редактор впоследствии и поселилась вместе со своим законным супругом главой питерской ФСБ, генералом Виктором Черкесовым.
Госпожа Чаплина сама выбрала себе подходящее гнездышко: возможно, она остановила свой взор именно на этих апартаментах потому, что в них имеется маленький дефект - "в комнате площадью 36 квадратных метров ширина простенка между окном и поперечной стенкой более 3 метров" (а по действующему порядку это является основанием для существенного снижения стоимости жилплощади). При этом мэр разрешил журналистке оплатить квартиру в рассрочку, за четыре года, при первом взносе в размере 5847927 рублей.
Коллеги главного редактора "Часа Пик" могут кусать себе локти от зависти: даже лучшим из них повезло куда меньше. Главный редактор "Невского времени" Алла Манилова, к примеру, во время предвыборной кампании 1996 года, пока руководимая ею газета яростно поддерживала г-на Собчака, выпросила у города квартиру куда более скромную - двухкомнатную жилой площадью 44 квадратных метра на улице Правды (цена покупки, разумеется, была почти в десять раз меньшей рыночной).
Впрочем, ласкового внимания г-на Собчака удостаивались не только журналисты. Вторая категория щедро отмеченных вниманием градоначальника граждан как раз относится ко второй из наиболее информированных частей российского общества: это сотрудники правоохранительных органов. Если даже не считать г-на Черкесова, облагодетельствованного косвенно (через жену), то фамилии видных "силовиков" занимают внушительную часть списка выдающихся петербургских личностей.
К примеру, Василий Пониделко, который служит в Главном управлении охраны (и является родным сыном Анатолия Пониделко, ставшего в ноябре 1996 года начальником петербургского ГУВД) всего за 45950544 рубля купил себе трехкомнатные апартаменты площадью 71 квадратный метр. Всего же среди выдающихся людей оказались, как минимум, 19 сотрудников ФСБ, ГУВД и прочих силовых ведомств - среди них и один из заместителей городского прокурора (прокуратура, что характерно, никак не протестовала против специфического порядка распределения жилой площади, вступающего в известное противоречие даже с российской Конституцией - в той части, где она устанавливает равенство всех граждан).
Чтобы быть до конца справедливым, мэр облагодетельствовал не только стражей закона, но и человека, который руководит их обучением. Декан юридического факультета Петербургского университета Вадим Прохоров за 72970600 рублей приобрел в собственность трехкомнатную квартирку площадью 67 квадратных метров.
Можно внять объяснениям мэра, когда он говорил, что несчастные сотрудники правоохранительных органов горбатятся на государство всю жизнь, а жить по-человечески не могут. Но вот за что в список тех, кого не обошел своим вниманием г-н Собчак, попал певец Игорь Корнелюк - большая загадка для очень многих людей. Известно, что семейство г-на Корнелюка было достаточно неплохо обеспечено жильем, располагая по крайней мере двумя пригодными для обитания квартирами (трехкомнатной и двухкомнатной). АН нет: всего за 37111200 рублей г-н Корнелюк приобрел в собственность еще одни трехкомнатные апартаменты площадью 70 квадратных метров. Против подобного решения пытался протестовать глава администрации Петроградского района Павел Кошелев: дело даже попало в суд, но г-н Корнелюк остался при своем.
Впрочем, есть в Петербурге люди и более выдающиеся, чем какой-то певец. К примеру, Николай Смирнов, бывший вице-премьер правительства Ленинградской области. Еще будучи высокопоставленным чиновником, он выдавался настолько, что ухитрился приобрести в собственность по льготной цене сразу две квартиры - однокомнатную и трехкомнатную, - заплатив за все удовольствие в целом 84138541 рубль. Если исходить из предположения, что квартиры получали только люди, прославившие город выдающимися достижениями в науке, спорте, искусстве et cetera, то сложно понять, почему г-н Смирнов не удостоился памятника в полный рост на какой-нибудь из невских набережных...
По данным независимых экспертов, лишь один процент муниципального жилья, введенного в Петербурге с 1991 года, достался настоящим очередникам. Очередь на жилье с того же 1991 года практически не двигалась: как и в 1990-м, реально могли получить квартиры лишь те, кто встал в очередь на жилье раньше 1 января 1979 года.
Между тем всего за полтора года действия распоряжения мэра, определяющего порядок продажи квартир на льготных условиях, было продано 132 квартиры общей площадью 6978 квадратных метров за 3883408960 рублей (более 800 тысяч долларов США). Рыночная цена этого жилья, по довольно скромным оценкам, составляет не менее 3 миллионов американских долларов. Разница между средствами, которые бюджет мог бы получить, существуй в Петербурге единый порядок продажи квартир, и суммой, которую он получил волею г-на Собчака, составляет 2,2 миллиона долларов США. Достаточно для того, чтобы построить приличный дом для городских очередников.
Часть IV.
МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ БУМ
Этот раздел - о контрабандистах. Герои его - реальные люди, в большинстве своем и сегодня живущие в нашем славном городе. Одни на момент выхода этой книги занимались чем-то вполне законным, другие продолжали делать бизнес на контрабанде, третьи в бегах, кто-то в тюрьме, ктото развивал свои способности на ниве других направлений преступной деятельности.
Большинство из этих людей нажили целые состояния на контрабандном вывозе из России цветных металлов. О том, как конкретно это происходило, мы неоднократно напишем на страницах "Металлического бума". А сейчас попробуем понять, почему период с 1991 по 1993 годы по праву считается золотой порой российских контрабандистов.
Во-первых, наши таможенники не могли не помогать контрабандистам хотя бы потому, что они не могли не брать взятки. А взятки они не могли не брать потому, что жить им иначе было не на что. (Мы не имеем в виду всех, среди работников таможенных органов совсем не мало порядочных людей, однако, следует признать, что большинство из них на момент выхода этой книги испытывали весьма серьезные материальные затруднения.)
Должностной оклад инспектора таможенной службы самого высокого - первого - ранга составлял в начале 1997 года 220 тысяч 470 рублей. При удачном стечении обстоятельств этот таможенный инспектор мог получать ежеквартальную премию в размере двух должностных окладов и в редких случаях - ежемесячную персональную надбавку за особые заслуги. Размеры такой надбавки не превышали 50 процентов от должностного оклада. Возможны и другие, не меняющие порядок сумм надбавки.
А инспектор таможенной службы - это тот самый таможенник, который стоит у границы на таможенном посту и досматривает проходящие через этот пост грузы...
Советник таможенной службы опять же самого высокого - первого - ранга имел в начале 1997 года должностной оклад 268 тысяч 390 рублей. Даже при всех перечисленных приятностях типа ежеквартальной премии и гипотетической персональной надбавки, его жизненный уровень, прямо скажем, не был фантастически велик. Между тем, этот самый советник возглавляет таможенный пост, через который, повторим, проходят грузы. И именно от него зависит, пропустить контрабандный груз или нет. Властных полномочий начальника таможенного поста вполне достаточно, чтобы пропустить без всякого таможенного оформления любой груз. Вопрос в том, захочет ли он сделать это.
Желающих получить правильный ответ на сей вопрос отсылаем на несколько предложений назад.
Окно в Европу
В Санкт-Петербургской таможне в 1995 году проводились 40 служебных расследований в отношении ее работников. Большинство из них были связаны со взяточничеством. А в 1994 году таких расследований было намного больше...
Конечно, в любой таможне имеется постоянный контингент сотрудников, работающих на контрабандистов. В принципе, это нормально даже для самых цивилизованных европейских стран - в любом стаде не без паршивой овцы. Вопрос в том, насколько этот контингент велик.
Если заглянуть в официальные отчеты отдела собственной безопасности, например, Санкт-Петербургской таможни, то окажется, что в общем потоке правонарушений, имеющих к этой таможне хоть какое-то отношение, 0,3 процента правонарушений произошли при непосредственном участии работников Санкт-Петербургской таможни. 0,3 процента - это, конечно же, очень мало, это очень хороший показатель.
Авторам этих строк довелось общаться со многими работниками таможен, и, в частности, один из них - высокопоставленный сотрудник Санкт-Петербургской таможни - признался, что имеет все основания подозревать в причастности к контрабанде около 20 процентов всего личного состава своей таможни. 20 процентов - это, заметим, каждый пятый...
А в Выборгской таможне за три последних года привлекались к уголовной ответственности десять сотрудников, что, по мнению некоторых ее руководителей, в три-четыре раза меньше реального числа таможенников, замеченных в пособничестве контрабанде. Человек тридцать-сорок - так называемый постоянный контингент помогающих контрабандистам таможенников.
Всего в Выборгской таможне работает около семисот человек, в том числе около восьмидесяти имеют непосредственное отношение к оформлению проходящих через таможню грузов. Если сравнивать с этим числом, то 40 или даже 30 взяточников - это почти трагедия.
Кроме того, 15-20 процентов увольняемых из Выборгской таможни сотрудников идут работать в криминальные структуры, где им платят за накопленные во время работы на таможне опыт и знания. В Выборге имеется для этого целый ряд коммерческих фирм, которые фактически являются представительствами различных преступных группировок.
Руководители таких структур получают по 1000 долларов в месяц и довольно четко контролируют все происходящее на Выборгской таможне. В их обязанности входит как вербовка действующих таможенников, так и "трудоустройство" по каким-то причинам уволенных.
Любой мыслящий работник таможни не может не видеть, что правительство не только мало ему платит, обрекая либо на нищенское существование, либо на позорное клеймо взяточника. Само по себе таможенное законодательство с начала девяностых годов было у нас направлено исключительно на развал любой попытки правоохранительных органов хоть как-то противостоять огромному контрабандному потоку, широкой рекой вымывающему из России ее стратегические запасы.
Сначала для того, чтобы вывезти из страны цветной металл, необходимо было обзавестись лицензией, вписаться в утвержденные правительством квоты и заплатить совсем не маленькие таможенные пошлины. Все это хотя бы теоретически могло воспрепятствовать контрабанде. Однако не добившись вообще никаких успехов в борьбе с ней, наше правительство сначала ликвидировало квоты, потом лицензии, а потом пропала необходимость и платить таможенные пошлины при вывозе из страны тех же цветных металлов. Ничего взамен этого предложено не было.
Почему такое произошло, можно лишь догадываться. Однако в качестве информации для размышления приведем любопытное обстоятельство. Большинство законов, связанных с деятельностью правоохранительных органов, принимаются в нашей Государственной Думе с подачи фракции ЛДПР, уголовное прошлое многих членов которой стало уже притчей во языцех. Трогательная же история об интересе к контрабанде цветных металлов бывшего первого вице-премьера российского правительства Олега Сосковца и его высокопоставленных друзей известна сейчас каждому школьнику.
Кроме того, федеральные власти как будто сознательно всеми доступными им средствами мешали правоохранительным органам бороться с контрабандой. Ни для кого не секрет ведь, что до конца 1992 года контрабандистами "занимались" у нас только органы государственной безопасности. К ним можно относиться как угодно, но фактически в то время они единственные были способны хоть както бороться с этим явлением.
Попробуем поэтому проанализировать золотую пору российских контрабандистов (1991-1993 годы) с точки зрения дееспособности органов государственной безопасности.
В указанный период КГБ претерпел четыре (за три-то года!) реорганизации, в том числе с декабря 1993-го по июнь 1995-го в Федеральной службе контрразведки (одно из пяти "промежуточных" названий нынешней ФСБ) не было следствия! В связи с этим контрабандные дела передавались в следственные службы других правоохранительных органов, работники которых никакого опыта в борьбе с контрабандой в большинстве своем тогда еще не имели.
В конце 1992 года в борьбу с контрабандой в России включилась совсем новая тогда правоохранительная структура - РУОП. Питерский РУОП в 1993-м нагонял уже немало страху на наших контрабандистов, но "золотая-то пора" тогда уже практически закончилась!
Все подряд и в неограниченных количествах из России начали вывозить в 1991 году. Тогда распался "единый и могучий" Советский Союз, появились многочисленные суверенные государства, имеющие, как минимум, одну особенность, не свойственную другим цивилизованным странам нашей планеты у них не было границ! Правительства новых стран отнюдь не сразу сумели создать мощные и дорогостоящие инфраструктуры, которые фактически являлись бы современными границами, препятствовавшими бесконтрольному пересечению их гражданами России - отнюдь не добрососедского на тот момент государства.
Те же страны, у которых волею судеб оказались собственные границы с европейскими государствами, вовсе не стремились "запирать" их, потому как поддержка цивилизованной Европы была для них единственной надеждой на выживание. Советские же погранвойска, державшие эти границы раньше, исчезли вместе с развалом своего великого хозяина - СССР. Формально все это произошло 8 декабря 1991 года, в день подписания знаменитого Беловежского соглашения.
Российских торговцев цветными металлами привлекала Европа. Германия, Швеция и Голландия - ближайшие к нашей стране государства, где можно было чрезвычайно выгодно, с прибылью в несколько сотен процентов (!), продать российские медь, никель, кобальт, алюминий и много чего еще. Туда приезжали иностранные купцы со всего мира, чтобы разжиться дешевым российским сырьем.
На Лондонской товарной бирже в 1992-м цены на никель и медь упали в два раза - на Запад пошел мощный вал наших цветных металлов. А у нас они валялись на складах и задворках, разваливающаяся экономика не позволяла их использовать, а потому руководители промышленных предприятий за копейки отдавали металлический "мусор", порой и не догадываясь о его истинной стоимости. А те, кто догадывались, также списывали металлы в виде отходов за доли малые, которые благополучно рассовывали по своим карманам.
Широкой рекой лились на Запад стратегические запасы нашей страны, вывозились, в основном, через Латвию и Эстонию, потому как границ с Россией и, тем более, с европейскими странами у них, повторим, тогда еще не было. Сей факт автоматически снимал вопрос о неприятных эксцессах на таможнях - в виду их физического отсутствия. А чуть позже, когда таможенные посты стали появляться, все равно ничего не менялось - вывоз не оформленных в таможенном отношении цветных металлов контрабандой не являлся, потому как контрабанда может быть только там, где есть государственная граница!
До того никто не связывал имя Нечаева с темными махинациями, проворачиваемыми руководством "5 канала". Однако Нечаев был мужем одной из близких подруг-соратниц Беллы Алексеевны, и как знать, что крылось за этим нешуточным покушением?
Оба покушения наделали немало шума и оставили за собою шлейф слухов-предположений. Благо почва для таких предположений была богатая, а Петербург - город маленький, как мудро изрек в "Осеннем марафоне" герою Басилашвили один человек из редакционно-издательских кругов города. В эти круги секреты попадают, кажется, из первых рук.
Почему-то ни для кого не осталось тайной то, что в больнице, куда попала Белла Алексеевна после пережитого ею в подъезде дома Басилашвили потрясения, ее, несмотря на усиленную охрану ОМОНом, навестил один из криминальных авторитетов города. Авторитет якобы предложил Курковой свою крепкую руку для опоры, но предложение, опять же якобы, было отвергнуто. Кто его знает, о чем они беседовали (это, конечно, знают только оба собеседника). Однако от факта этого визита никто особенно не отпирался. Говорили, что в больнице Белла Алексеевна чувствовала себя крайне тревожно, что ей казалось странным поведение призванных охранять ее людей якобы у нее складывалось мнение, что они не столько охраняли, сколько наблюдали за "объектом". Вроде бы она даже ушла из больницы раньше времени, не долечившись.
Но все-таки примечательно, что представитель криминальных кругов навестил Куркову как раз в канун акционирования "ГТРК - 5 канал". В это же время на Чапыгина, 6, уже разворачивались нешуточные страсти. До распределения акций под предлогом сокращения штатов были уволены почти 300 сотрудников, в том числе и депутат Государственной Думы, бывший руководитель "600 секунд" Александр Невзоров.
Конец главы
2 декабря 1994 года телеэфир "5 канала" был "незапланированно и несанкционированно" (как квалифицировала это впоследствии Куркова) захвачен очаровательной дикторшей Людмилой Ниловой. В 20 часов 02 минуты работавшая в прямом эфире Людмила Нилова закончила чтение какогото обычного анонса и произнесла первые слова текста открытого письма конференции трудового коллектива ГТРК "Петербург - 5 канал";
- "Мы требуем срочного вмешательства государственной власти и общественности России. В течение последних двух лет наша телекомпания намеренно превращается в некое подобие частного предприятия, так как подлинные интересы подменяются корыстными интересами ее руководителей, которые цинично распоряжаются судьбами коллектива, бесконтрольно - государственными средствами и имуществом компании..."
За семь минут Людмила Нилова вкратце изложила телезрителям суть больших махинаций и давних злоупотреблений, поставивших на грань развала ту телекомпанию, что еще недавно считалась одной из лучших в стране.
Сигнал о помощи стал сигналом и к развязке затянувшегося действия. Вначале Белла Алексеевна попыталась, правда, сопротивляться надвигавшемуся финалу: она пустилась в тяжбы с трудовым коллективом, пробовала оспаривать его полномочия на подобные заявления и даже просила ГУВД возбудить уголовное дело против смутьянов. Но ничего из этого не вышло, месяцы борьбы были потрачены напрасно.
И тогда Белла Куркова обратилась за милостью к высшему арбитру тех дней - всесильному начальнику Службы безопасности Президента Александру Коржакову.
Встреча Курковой и Правдюка с Коржаковым состоялась 23 марта 1995 года Белла Алексеевна представила себя жертвой конкурентной борьбы. Намекнула на то, что в свержении руководства питерского ТВ заинтересованы определенные банковские круги Москвы, конкретно - группа "Мост", желающая завладеть теми телевизионными сетями, по которым распространяет свои передачи по России Петербург.
Коржаков сочувственно выслал в Питер своих сотрудников. Однако некто постарался, чтобы Ельцин вскоре познакомился не только с версией Коржакова, но и с компроматом, собранным Контрольным управлением администрации Президента. Указание разобраться в запутанных коммерческих историях ведомства Курковой поступило от Президенту к премьеру Черномырдину. Могущественных защитников в рядах членов правительства этого состава у Беллы Алексеевны уже не нашлось, и было подготовлено постановление об освобождении ее от должности.
Однако еще до огласки этого постановления произошла утечка информации, и Белла Алексеевна вместе с Правдюком успели хлопнуть дверью первыми. В начале июня 1995 года они заявили об уходе в отставку, об устройстве на работу самыми простыми и рядовыми журналистами - в целях участия в оппозиции Президенту, не оправдавшему их надежд.
Хлопнув дверью, Белла Куркова на следующий же день ушла в оплачиваемый отпуск, а Виктор Правдюк сел на больничный. Смешная история, но они все еще надеялись на то, что им удастся переломить ход вещей в свою пользу...
Постановление правительства об освобождении Курковой было издано 13 июня. В это несчастливое число, по-видимому, и завершилась большая политическая карьера прежней любимицы питерской публики.
Эпилог
Белла Алексеевна Куркова и по сей день возглавляет таинственно обогатившийся "27 канал", продукция которого выходит в эфир под маркой "ТВ-3". Одновременно она директорствует и в Петербургской дирекции российского телевидения, сотрудникам которой за очень скромные зарплаты государственной телекомпании приходится трудиться и на коммерческое детище своей патронессы.
В политике Белла Куркова не участвует. Никто даже не может припомнить, на чьей стороне она была во время губернаторской и президентской кампаний лета 1996 года.
Виктор Правдюк интенсивно работает на две телекомпании - на "27 канал" и на Петербургскую дирекцию российского телевидения. На российском телевидении у него есть своя программа, которая называется "Арена для сенсаций". Это программа политических расследований и исторических разоблачений.
Евгений Никольский работает заместителем Беллы Курковой в Петербургской дирекции российского телевидения. Он занимается коммерческими вопросами.
Михаил Сыроежин в ноябре 1995 года был арестован в Штатах агентами ФБР. Поводом для ареста стали предъявленные ему обвинения в иммиграционном мошенничестве, воровстве и отмывании денег. Одновременно власти наложили арест на его калифорнийское имущество и на яхту, оцененную в 300 тысяч долларов. Следствие по делу Сыроежина еще не завершено.
Известно, что в 1996 году на встречу с СыроеЖ11НЫМ в Соединенные Штаты вылетали два следователя МВД и представители "5 канала". Однако судебные власти Нью-Йорка, по ведомству которых проходит Майкл Сыроежин-Потемкин, разрешения на свидание с заключенным не дали. Тем не менее, они помогли российским следователям в рамках тех договоренностей и взаимных обязательств, что существуют между Россией и США.
Так что сегодня, в феврале 1997 года, когда пишется наша книга, мы еще не можем поставить точку под эпилогом в этом теледетективе. Есть надежды на то, что нас ждет небезынтересное продолжение с хеппи-эндом...
Выдающиеся
Говорят, кто владеет информацией - тот владеет миром. А информацией у нас лучше всех владеют представители правоохранительных органов и журналисты. Миром они благодаря своей осведомленности пока еще не овладели, а вот примерно 7 миллиардов рублей из городского бюджета увели (не одни, правда: им активно помогали спортсмены, артисты, деятели шоу-бизнеса и чиновники).
Конечно, не у всякого журналиста и не у всякого участкового получится так ловко воспользоваться возможностями, предоставляемыми родным городом. Но если быть, к примеру, генералом (без разницы - от mass-media или в силовых структурах), то при желании и при дружеской помощи главы городской администрации можно вытворять чудесные вещи. Конечно, для этого нужно обладать очень специфической информацией, которая и открывает легкий путь к широкому бюджетному карману.
Рядовым гражданам невдомек, что в Петербурге можно купить семикомнатную квартиру с двумя балконами на Невском проспекте за 20 тысяч долларов - по цене плохонькой "двушки" в хрущевке. Между тем хорошо осведомленная журналистка Наталья Чаплина (главный редактор городской газеты "Час Пик") знала об этом еще в 1995 году.
Дело в том, что в начале 1995 года мэр Петербурга Анатолий Собчак решил, что нехорошо, когда видные спортсмены, ученые, писатели и артисты ютятся в скромных квартирках, не имея финансовой возможности приобрести себе достойное жилье. Добрый мэр разрешил заслуженным людям, прославившим Петербург своими выдающимися достижениями на всяческих поприщах, покупать квартиры у города по балансовой стоимости (которая не имеет ничего общего с реальной рыночной ценой квартиры). Предполагалось, что замечательным распоряжением г-на Собчака смогут воспользоваться олимпийские чемпионы и академики, звезды балета и оперы, знаменитые писатели и прославленные офицеры.
Скептики, правда, с самого начала указывали, что олимпийскому чемпиону, или, к примеру, звезде балета нетрудно купить квартиру в городе по обычной рыночной стоимости - в этом, по мнению скептиков, заключалась особенность рыночных отношений в их цивилизованном виде. Мэр, однако, рассудил иначе - о мотивах его решения можно догадываться, но писать не следует, ибо г-н Собчак скорее всего обидится и станет домогаться суда со слишком догадливыми писаками; доподлинно известно только, что распоряжение о льготной продаже квартир позволило ему облагодетельствовать немало полезных людей.
Справедливости ради надо сказать, что госпожа Чаплина была далеко не первым человеком, кому повезло с квартирой. Сложно сказать, какие именно выдающиеся заслуги перед петербургской культурой, наукой, искусством или хотя бы спортом она имеет, однако ей повезло больше всего: именно ей досталась семикомнатная квартира площадью 253 квадратных метра с двумя балконами в доме 95 на Невском проспекте за довольно скромную цену всего 97465458 рублей (385238 рублей за квадратный метр). Здесь госпожа редактор впоследствии и поселилась вместе со своим законным супругом главой питерской ФСБ, генералом Виктором Черкесовым.
Госпожа Чаплина сама выбрала себе подходящее гнездышко: возможно, она остановила свой взор именно на этих апартаментах потому, что в них имеется маленький дефект - "в комнате площадью 36 квадратных метров ширина простенка между окном и поперечной стенкой более 3 метров" (а по действующему порядку это является основанием для существенного снижения стоимости жилплощади). При этом мэр разрешил журналистке оплатить квартиру в рассрочку, за четыре года, при первом взносе в размере 5847927 рублей.
Коллеги главного редактора "Часа Пик" могут кусать себе локти от зависти: даже лучшим из них повезло куда меньше. Главный редактор "Невского времени" Алла Манилова, к примеру, во время предвыборной кампании 1996 года, пока руководимая ею газета яростно поддерживала г-на Собчака, выпросила у города квартиру куда более скромную - двухкомнатную жилой площадью 44 квадратных метра на улице Правды (цена покупки, разумеется, была почти в десять раз меньшей рыночной).
Впрочем, ласкового внимания г-на Собчака удостаивались не только журналисты. Вторая категория щедро отмеченных вниманием градоначальника граждан как раз относится ко второй из наиболее информированных частей российского общества: это сотрудники правоохранительных органов. Если даже не считать г-на Черкесова, облагодетельствованного косвенно (через жену), то фамилии видных "силовиков" занимают внушительную часть списка выдающихся петербургских личностей.
К примеру, Василий Пониделко, который служит в Главном управлении охраны (и является родным сыном Анатолия Пониделко, ставшего в ноябре 1996 года начальником петербургского ГУВД) всего за 45950544 рубля купил себе трехкомнатные апартаменты площадью 71 квадратный метр. Всего же среди выдающихся людей оказались, как минимум, 19 сотрудников ФСБ, ГУВД и прочих силовых ведомств - среди них и один из заместителей городского прокурора (прокуратура, что характерно, никак не протестовала против специфического порядка распределения жилой площади, вступающего в известное противоречие даже с российской Конституцией - в той части, где она устанавливает равенство всех граждан).
Чтобы быть до конца справедливым, мэр облагодетельствовал не только стражей закона, но и человека, который руководит их обучением. Декан юридического факультета Петербургского университета Вадим Прохоров за 72970600 рублей приобрел в собственность трехкомнатную квартирку площадью 67 квадратных метров.
Можно внять объяснениям мэра, когда он говорил, что несчастные сотрудники правоохранительных органов горбатятся на государство всю жизнь, а жить по-человечески не могут. Но вот за что в список тех, кого не обошел своим вниманием г-н Собчак, попал певец Игорь Корнелюк - большая загадка для очень многих людей. Известно, что семейство г-на Корнелюка было достаточно неплохо обеспечено жильем, располагая по крайней мере двумя пригодными для обитания квартирами (трехкомнатной и двухкомнатной). АН нет: всего за 37111200 рублей г-н Корнелюк приобрел в собственность еще одни трехкомнатные апартаменты площадью 70 квадратных метров. Против подобного решения пытался протестовать глава администрации Петроградского района Павел Кошелев: дело даже попало в суд, но г-н Корнелюк остался при своем.
Впрочем, есть в Петербурге люди и более выдающиеся, чем какой-то певец. К примеру, Николай Смирнов, бывший вице-премьер правительства Ленинградской области. Еще будучи высокопоставленным чиновником, он выдавался настолько, что ухитрился приобрести в собственность по льготной цене сразу две квартиры - однокомнатную и трехкомнатную, - заплатив за все удовольствие в целом 84138541 рубль. Если исходить из предположения, что квартиры получали только люди, прославившие город выдающимися достижениями в науке, спорте, искусстве et cetera, то сложно понять, почему г-н Смирнов не удостоился памятника в полный рост на какой-нибудь из невских набережных...
По данным независимых экспертов, лишь один процент муниципального жилья, введенного в Петербурге с 1991 года, достался настоящим очередникам. Очередь на жилье с того же 1991 года практически не двигалась: как и в 1990-м, реально могли получить квартиры лишь те, кто встал в очередь на жилье раньше 1 января 1979 года.
Между тем всего за полтора года действия распоряжения мэра, определяющего порядок продажи квартир на льготных условиях, было продано 132 квартиры общей площадью 6978 квадратных метров за 3883408960 рублей (более 800 тысяч долларов США). Рыночная цена этого жилья, по довольно скромным оценкам, составляет не менее 3 миллионов американских долларов. Разница между средствами, которые бюджет мог бы получить, существуй в Петербурге единый порядок продажи квартир, и суммой, которую он получил волею г-на Собчака, составляет 2,2 миллиона долларов США. Достаточно для того, чтобы построить приличный дом для городских очередников.
Часть IV.
МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ БУМ
Этот раздел - о контрабандистах. Герои его - реальные люди, в большинстве своем и сегодня живущие в нашем славном городе. Одни на момент выхода этой книги занимались чем-то вполне законным, другие продолжали делать бизнес на контрабанде, третьи в бегах, кто-то в тюрьме, ктото развивал свои способности на ниве других направлений преступной деятельности.
Большинство из этих людей нажили целые состояния на контрабандном вывозе из России цветных металлов. О том, как конкретно это происходило, мы неоднократно напишем на страницах "Металлического бума". А сейчас попробуем понять, почему период с 1991 по 1993 годы по праву считается золотой порой российских контрабандистов.
Во-первых, наши таможенники не могли не помогать контрабандистам хотя бы потому, что они не могли не брать взятки. А взятки они не могли не брать потому, что жить им иначе было не на что. (Мы не имеем в виду всех, среди работников таможенных органов совсем не мало порядочных людей, однако, следует признать, что большинство из них на момент выхода этой книги испытывали весьма серьезные материальные затруднения.)
Должностной оклад инспектора таможенной службы самого высокого - первого - ранга составлял в начале 1997 года 220 тысяч 470 рублей. При удачном стечении обстоятельств этот таможенный инспектор мог получать ежеквартальную премию в размере двух должностных окладов и в редких случаях - ежемесячную персональную надбавку за особые заслуги. Размеры такой надбавки не превышали 50 процентов от должностного оклада. Возможны и другие, не меняющие порядок сумм надбавки.
А инспектор таможенной службы - это тот самый таможенник, который стоит у границы на таможенном посту и досматривает проходящие через этот пост грузы...
Советник таможенной службы опять же самого высокого - первого - ранга имел в начале 1997 года должностной оклад 268 тысяч 390 рублей. Даже при всех перечисленных приятностях типа ежеквартальной премии и гипотетической персональной надбавки, его жизненный уровень, прямо скажем, не был фантастически велик. Между тем, этот самый советник возглавляет таможенный пост, через который, повторим, проходят грузы. И именно от него зависит, пропустить контрабандный груз или нет. Властных полномочий начальника таможенного поста вполне достаточно, чтобы пропустить без всякого таможенного оформления любой груз. Вопрос в том, захочет ли он сделать это.
Желающих получить правильный ответ на сей вопрос отсылаем на несколько предложений назад.
Окно в Европу
В Санкт-Петербургской таможне в 1995 году проводились 40 служебных расследований в отношении ее работников. Большинство из них были связаны со взяточничеством. А в 1994 году таких расследований было намного больше...
Конечно, в любой таможне имеется постоянный контингент сотрудников, работающих на контрабандистов. В принципе, это нормально даже для самых цивилизованных европейских стран - в любом стаде не без паршивой овцы. Вопрос в том, насколько этот контингент велик.
Если заглянуть в официальные отчеты отдела собственной безопасности, например, Санкт-Петербургской таможни, то окажется, что в общем потоке правонарушений, имеющих к этой таможне хоть какое-то отношение, 0,3 процента правонарушений произошли при непосредственном участии работников Санкт-Петербургской таможни. 0,3 процента - это, конечно же, очень мало, это очень хороший показатель.
Авторам этих строк довелось общаться со многими работниками таможен, и, в частности, один из них - высокопоставленный сотрудник Санкт-Петербургской таможни - признался, что имеет все основания подозревать в причастности к контрабанде около 20 процентов всего личного состава своей таможни. 20 процентов - это, заметим, каждый пятый...
А в Выборгской таможне за три последних года привлекались к уголовной ответственности десять сотрудников, что, по мнению некоторых ее руководителей, в три-четыре раза меньше реального числа таможенников, замеченных в пособничестве контрабанде. Человек тридцать-сорок - так называемый постоянный контингент помогающих контрабандистам таможенников.
Всего в Выборгской таможне работает около семисот человек, в том числе около восьмидесяти имеют непосредственное отношение к оформлению проходящих через таможню грузов. Если сравнивать с этим числом, то 40 или даже 30 взяточников - это почти трагедия.
Кроме того, 15-20 процентов увольняемых из Выборгской таможни сотрудников идут работать в криминальные структуры, где им платят за накопленные во время работы на таможне опыт и знания. В Выборге имеется для этого целый ряд коммерческих фирм, которые фактически являются представительствами различных преступных группировок.
Руководители таких структур получают по 1000 долларов в месяц и довольно четко контролируют все происходящее на Выборгской таможне. В их обязанности входит как вербовка действующих таможенников, так и "трудоустройство" по каким-то причинам уволенных.
Любой мыслящий работник таможни не может не видеть, что правительство не только мало ему платит, обрекая либо на нищенское существование, либо на позорное клеймо взяточника. Само по себе таможенное законодательство с начала девяностых годов было у нас направлено исключительно на развал любой попытки правоохранительных органов хоть как-то противостоять огромному контрабандному потоку, широкой рекой вымывающему из России ее стратегические запасы.
Сначала для того, чтобы вывезти из страны цветной металл, необходимо было обзавестись лицензией, вписаться в утвержденные правительством квоты и заплатить совсем не маленькие таможенные пошлины. Все это хотя бы теоретически могло воспрепятствовать контрабанде. Однако не добившись вообще никаких успехов в борьбе с ней, наше правительство сначала ликвидировало квоты, потом лицензии, а потом пропала необходимость и платить таможенные пошлины при вывозе из страны тех же цветных металлов. Ничего взамен этого предложено не было.
Почему такое произошло, можно лишь догадываться. Однако в качестве информации для размышления приведем любопытное обстоятельство. Большинство законов, связанных с деятельностью правоохранительных органов, принимаются в нашей Государственной Думе с подачи фракции ЛДПР, уголовное прошлое многих членов которой стало уже притчей во языцех. Трогательная же история об интересе к контрабанде цветных металлов бывшего первого вице-премьера российского правительства Олега Сосковца и его высокопоставленных друзей известна сейчас каждому школьнику.
Кроме того, федеральные власти как будто сознательно всеми доступными им средствами мешали правоохранительным органам бороться с контрабандой. Ни для кого не секрет ведь, что до конца 1992 года контрабандистами "занимались" у нас только органы государственной безопасности. К ним можно относиться как угодно, но фактически в то время они единственные были способны хоть както бороться с этим явлением.
Попробуем поэтому проанализировать золотую пору российских контрабандистов (1991-1993 годы) с точки зрения дееспособности органов государственной безопасности.
В указанный период КГБ претерпел четыре (за три-то года!) реорганизации, в том числе с декабря 1993-го по июнь 1995-го в Федеральной службе контрразведки (одно из пяти "промежуточных" названий нынешней ФСБ) не было следствия! В связи с этим контрабандные дела передавались в следственные службы других правоохранительных органов, работники которых никакого опыта в борьбе с контрабандой в большинстве своем тогда еще не имели.
В конце 1992 года в борьбу с контрабандой в России включилась совсем новая тогда правоохранительная структура - РУОП. Питерский РУОП в 1993-м нагонял уже немало страху на наших контрабандистов, но "золотая-то пора" тогда уже практически закончилась!
Все подряд и в неограниченных количествах из России начали вывозить в 1991 году. Тогда распался "единый и могучий" Советский Союз, появились многочисленные суверенные государства, имеющие, как минимум, одну особенность, не свойственную другим цивилизованным странам нашей планеты у них не было границ! Правительства новых стран отнюдь не сразу сумели создать мощные и дорогостоящие инфраструктуры, которые фактически являлись бы современными границами, препятствовавшими бесконтрольному пересечению их гражданами России - отнюдь не добрососедского на тот момент государства.
Те же страны, у которых волею судеб оказались собственные границы с европейскими государствами, вовсе не стремились "запирать" их, потому как поддержка цивилизованной Европы была для них единственной надеждой на выживание. Советские же погранвойска, державшие эти границы раньше, исчезли вместе с развалом своего великого хозяина - СССР. Формально все это произошло 8 декабря 1991 года, в день подписания знаменитого Беловежского соглашения.
Российских торговцев цветными металлами привлекала Европа. Германия, Швеция и Голландия - ближайшие к нашей стране государства, где можно было чрезвычайно выгодно, с прибылью в несколько сотен процентов (!), продать российские медь, никель, кобальт, алюминий и много чего еще. Туда приезжали иностранные купцы со всего мира, чтобы разжиться дешевым российским сырьем.
На Лондонской товарной бирже в 1992-м цены на никель и медь упали в два раза - на Запад пошел мощный вал наших цветных металлов. А у нас они валялись на складах и задворках, разваливающаяся экономика не позволяла их использовать, а потому руководители промышленных предприятий за копейки отдавали металлический "мусор", порой и не догадываясь о его истинной стоимости. А те, кто догадывались, также списывали металлы в виде отходов за доли малые, которые благополучно рассовывали по своим карманам.
Широкой рекой лились на Запад стратегические запасы нашей страны, вывозились, в основном, через Латвию и Эстонию, потому как границ с Россией и, тем более, с европейскими странами у них, повторим, тогда еще не было. Сей факт автоматически снимал вопрос о неприятных эксцессах на таможнях - в виду их физического отсутствия. А чуть позже, когда таможенные посты стали появляться, все равно ничего не менялось - вывоз не оформленных в таможенном отношении цветных металлов контрабандой не являлся, потому как контрабанда может быть только там, где есть государственная граница!