- Не трогай дело Корнеевской,- оборвал меня Обнорский.- Я же тебе уже говорил. Займись лучше своими прямыми обязанностями, в последнее время от тебя толку - ноль.
* 16 *
Я размышлял над бредовостью ситуации. Получалась только одна более-менее логичная схема: Обнорский руководит бандой налетчиков, в которую входят Каширин и Горностаева. Обнорский, как всегда, осуществляет общее стратегическое руководство. Каширин входит в доверие в жертвам и проникает в квартиры.
Потом профессиональный киллер Горностаева ставит точку в этом кровавом деле, они забирают все ценное в квартире убитой и делятся с Обнорским. А милицейское прикрытие банды осуществляет майор Лишенко.
Да, эта схема все объясняет, решил я, и поведение Обнорского, и странные действия милиции, и исчезнувшую куртку Горностаевой, и наглость Каширина...
***
Размышления о том, куда мне идти с этой историей - в Генпрокуратуру или Бехтеревскую больницу,- прервал Соболин.
- Представляешь, что я узнал,- сказал он,- дело то по Корнеевской возбудили не как убийство, а как покушение на убийство.
* 17 *
Голова прояснилась. Если покушение на убийство - значит, Корнеевская жива. К квалификации преступлений в прокуратуре относятся серьезно, тут никакой майор Лишенко не поможет. Если она жива - значит, ранена.
Я быстро нашел практикантку без бюстгальтера Тоню и поручил выяснить, поступала ли в больницы в день предполагаемого убийства женщина с резаной раной. Сам направился в "скорую помощь".
К вечеру стало ясно, что ни Корнеевская, ни женщина, похожая на нее, ни в тот, ни в последующий день не была госпитализирована. В журнале "скорой" вызов на Московский значился, но сведений о состоянии больного и его дальнейшей судьбе почему-то не было.
Оставалось найти кого-нибудь из той бригады "скорой", что выезжала на Московский. Быстрее всех нашелся водитель.
- Да,- сказал он,- был такой смешной выезд. Приехали. Уложили нам носилки с трупом. Потом труп встал и ушел своими ногами.
Я клял себя на чем свет стоит: все это я мог выяснить на следующий день после убийства. Впрочем, теперь понятно, что никакого убийства не было сплошная мистификация.
***
Я угробил три дня и не скажу сколько личных денег, но нашел ее.
Я поднялся на третий этаж "корабля" на Юго-Западе, позвонил, она открыла.
- Здравствуйте, Леша,- сказал она.
- Здравствуйте, Инга.
Тут я ее ударил. Не сильно. Ладонью по левой щеке. Не знаю зачем. Я до этого женщин никогда не бил. Но тут не смог удержаться. Хотя она, наверное, и не виновата была ни в чем.
Но ударил - и сразу отпустило. Захотелось шутить.
- Не плачьте, Инга,- успокоил ее я.- Один мой приятель, гаишник, говорит, что в ГАИ он пошел не для того, чтобы денег заработать, а чтобы на него все внимание обращали. Палочка красивая, полосатая и светится в темноте, жилетик зелененький, светоотражающий, бляха начищенная... Больше всего, уверяет мой приятель, гаишники обижаются, когда их не замечают.
Представляете, стоит он такой красивый с палочкой, а водитель мимо него - шмыг. Ну гаишнику обидно, он как будто на танцы пришел - а приходится стоять в сторонке.
А обиженный невниманием гаишник - это страшная штука, скажу я вам, Инга. А по поводу синяка не волнуйтесь. Теперь на вас еще больше внимания обращать будут...
* 18 *
Мы - я, Каширин и Горностаева - собрались у Обнорского.
И Обнорский мне все объяснил. Доходчиво, но поздно.
Дело было примерно так: Каширин по моей просьбе занимался изучением связей Корнеевской. Легенду он для себя выбрал своеобразную: изображал бандитствующего молодого человека. И представьте, кто-то из окружения предпринимателя Белова на этот образ клюнул. Свели нашего бандита Каширина с этим самым Беловым, представили как профессионального киллера. Ну а Белов "заказал" Каширину Корнеевскую. Белов хотел, чтобы Родион убил Ингу холодным оружием - ножиком или топориком, чтобы не подумали, что "заказуха". Обещал заплатить после дела пятнадцать тысяч долларов.
Каширин, естественно, рванул к Обнорскому. Обнорский - в РУБОП. Там решили, что Каширин должен на "заказуху" соглашаться. Вот так убийство и инсценировали.
- А что, мне нельзя было сказать?- закричал я.
- Нельзя,- строго сказал Обнорский.- Заказчик-то был на свободе. Его только вчера при передаче денег Родиону взяли. Теперь Белова обвиняют в организации убийства, которого не было.
- А при чем тут майор Лишенко?
- Черт его знает. В РУБОПе думают, что он какие-то дела крутил с Беловым, но, скорее всего, им ничего не доказать.
- А зачем эта Корнеевская со всеми ними спала?- задал я совсем уже глупый вопрос.
- Потому что женщина,- умно ответил Обнорский.
- Ну а где твоя куртка?- напоследок спросил я у Горностаевой.
- Я отдала ее женщине на паперти Никольского.
Мне оставалось только рыдать: то ли от ненависти, то ли от умиления. Но я решил рассказать байку:
- Один мой приятель, монах, однажды познакомился с женщиной...
Но они меня не слушали. Все отправились в буфет есть чебуреки.
А не слушали зря. Байка была очень поучительная.
ДЕЛО О КУПАНИИ В ЗАЛИВЕ
Рассказывает Валентина Горностаева
"Горностаева Валентина Ивановна, двадцать восемь лет, русская. Корреспондент репортерского отдела.
Профессионально пригодна...
...Конфликтна. Имеет четыре выговора - за курение в неположенных местах, срыв сроков сдачи материала, пререкания с начальством и умышленную утерю вещественного доказательства (аудиокассета). Две благодарности - за успешно проведенные расследования.
Не замужем.
Ранее имелись неподтвержденные данные о нетрадиционной сексуальной ориентации Горностаевой, однако последние события (неформальные отношения с замдиректором Агентства Скрипкой Л. Л.) опровергают эту информацию..."
Из служебной характеристики
Я сидела в читальном зале Российской Национальной библиотеки и по заданию Обнорского читала про то, как Бурцев ловил провокаторов. Стопка книг на моем столе внушала мне тоскливое отвращение, такое же, как и личность самого Владимира Львовича.
"Вот урод!- говорила себе я, разглядывая его фотографию.- Такому самое подходящее занятие - вязать чулки в Пенсильванской каторжной тюрьме, так нет - провокаторов ловить ему приспичило.
И поймал-то всего одного Азефа, да и то, если бы не директор департамента полиции Лопухин, которого он шесть часов промытарил в поезде, а потом благополучно сдал эсерам, черта лысого удалось бы ему Азефа разоблачить. И Обнорский - урод. Угораздило же его зациклиться на этом Бурцеве, которого он полагал чуть ли не предтечей жанра расследования".
В библиотеке было душно и жарко. Из распахнутых окон гремела музыка: на площади Островского шел праздник мороженого. "Первые два паровозика получат мороженое бесплатно!" - надрывалась в микрофон ведущая. Судя по визгам и крикам, которыми сопровождались эти слова, охотников до халявы было явно больше: их хватило бы как минимум на десять "паровозиков".
"Интересно, какой идиот придумал устраивать праздники под окнами библиотеки?" - думала я, наблюдая за тем, как голова сидящего за соседним столом мужчины странно дергается в такт музыке.
Закрыв ладонями уши, я в который раз попыталась сосредоточиться на Бурцеве.
Но мысли упорно возвращались к Скрипке. Вот уже неделю, как он не звонил мне по вечерам, не присылал своих дурацких, но забавных словечек на пейджер, а в Агентстве делал вид, что мы всего лишь коллеги по работе. С тех пор, как там появилась эта расфуфыренная кикимора с глазами раненой лани, все мужики словно с ума посходили. Только и разговоров, что об Инге. А та и рада стараться - изображает из себя бедную сиротку Хасю, которой кто-то там угрожает. Да я б такую сама придушила с радостью.
А впрочем, так мне и надо. Ведь сколько раз говорила себе: "Валентина, не строй иллюзий! Спустись на землю или хотя бы посмотри на себя в зеркало". Да все без толку. А ведь так хорошо все начиналось...
Я не собиралась влюбляться в Скрипку. Все получилось неожиданно. Собрались на даче у Агеевой, и все было прекрасно: и шашлыки, и озеро, и сама дача.
Марина Борисовна в тот день была в ударе. Своего Романа она зачморила окончательно, к столу он допущен не был и использовался исключительно на подсобных работах - ну там огонь для шашлыков разжечь или лодку подогнать поближе к причалу... "Валюшка,- говорила она, наполняя водкой мою рюмку,- ну что ты как малахольная сидишь. Вот я в твои годы..." Этого Агеева могла мне и не говорить, потому что и в свои годы она способна была дать мне сто очков вперед, вот и сегодня все мужчины смотрели на нее восхищенными глазами.
На обратном пути я сама села в машину к Скрипке и сама поцеловала его, когда по дороге к городу мы застряли в пробке. Леша если и удивился, то виду не показал.
Правда, когда машина тронулась, он сказал: "Я знал одну женщину, которая предпочитала пиву водку",- но осекся под моим взглядом, и продолжения этой истории я не услышала.
Пиво в тот вечер мы пили вдвоем у меня дома, благо мама с Манюней укатили в деревню, а Сашка была на практике.
Скрипка оказался хорошим любовником, в чем я, собственно, и не сомневалась, но наши отношения продолжались совсем по другой причине. Леша обладал удивительной способностью понимать с полуслова, ему ничего не надо было объяснять. Все мои попытки быть загадочной он пресекал какой-нибудь шутливой фразой, и вскоре я привыкла к этим фразам и подсела на них, как наркоман на иглу.
В Агентстве уже судачили на наш счет, но никто, включая самого Скрипку, не подозревал о том, до какой степени серьезно я к нему относилась. И вот теперь появилась Инга...
***
После четырехчасового сидения в библиотеке я поняла, что дальнейшее чтение не имеет смысла. Строчки скользили у меня перед глазами просто так, не цепляя сознание. "Баста!" - сказала я, захлопнув книгу, и решительно направилась к барьеру дежурного библиотекаря, где выстроилась очередь. Сомлевшая от духоты девица двигалась крайне медленно. Каждый раз она относила книги куда-то на полку, потом так же медленно возвращалась обратно.
- Валентина?!- неожиданно услышала я чей-то полузадушенный шепот.
Передо мной возникла Ленка Дергач, бывшая моя сокурсница по факультету журналистики.
- Ленка?!- изумилась я.- Ты зачем тут?
- Диссертацию заканчиваю,- захихикала она.- "Стилистические особенности публицистики Короленко". Через месяц защита.
- Ну ты даешь!- произнесла я.
Ленка скромно потупилась.
Из библиотеки мы вышли вместе.
Праздник мороженого еще продолжался, поэтому мы с трудом пробились сквозь толпу на площади, пересекли Катькин сад и вышли на Невский.
- У тебя как со временем?- поинтересовалась она.- Может, посидим где-нибудь.
Со временем у меня было плохо. Следовало зайти в Агентство и доложить Обнорскому о результатах моих библиотечных изысканий. Но идти туда не хотелось, в конце концов, не каждый день встречаешь сокурсницу, почти подругу, с которой не виделись целых пять лет.
Сидеть в помещении в такую жару было немыслимо, поэтому, купив по банке ледяного пива, мы направились по Садовой в сторону Михайловского сада. По дороге Ленка щебетала о своем муже, хвалилась сыном, "которому всего пять, а он такой умница", и с негодованием рассказывала о том, как трудно по нынешним временам отыскать хорошего оппонента для ее диссертации.
В саду нам удалось отыскать никем не занятую скамейку в тени, и моя подруга приступила к расспросам.
- Ты-то как?- спросила она.- Замуж не вышла?
Услышав мой отрицательный ответ, она посмотрела на меня сочувственным взглядом и продолжала:
- Что у вас там, в "Золотой пуле", мужиков нормальных нет, или ты все по Обнорскому страдаешь?
Как всякая замужняя женщина Ленка мечтала о семейном счастье для своих незамужних подруг. Я отвечала достаточно резко и даже зло.
- Во-первых, я никогда не страдала по Обнорскому, и тебе прекрасно известно, почему я напросилась к нему в Агентство, а во-вторых, в отличие от тебя - и ты тоже об этом знаешь,- особым успехом у мужчин я никогда не пользовалась. Или ты предлагаешь мне, как в "Самой обаятельной", печь для них пироги "Маэстро"?
- А что, есть для кого?- поинтересовалась она.
- Всегда кто-то есть,- изрекла я.
Рассказывать ей о своем неудачном романе со Скрипкой я не собиралась, но, глядя на мое расстроенное лицо, она сама поняла, что сыпать соль на раны больше не следует, и принялась вспоминать о своей недавней встрече с Женей Бахтенко, который также учился с нами на одном курсе.
- Между прочим, он расспрашивал меня о тебе,- сказала Ленка, очевидно желая утешить меня.
"Не забыл, значит,- подумала я.- Это приятно".
Бахтенко был большой и очень смешной мальчик, самый тихий в нашей университетской тусовке. Я знала, что нравлюсь ему, и была не прочь пококетничать с ним. Но умный мальчик Женя мыслил только идеальными категориями, кокетства он не признавал. На практике в Бокситогорске мы заблудились с ним в лесу и уже ночью выбрались на окраину какой-то деревни. Спасаясь от холода, залезли в баню. Там было тепло и пахло березовыми вениками, видно, топили ее этим вечером.
Голодные, мы улеглись на широкий теплый еще полок, и я приготовилась быть неприступной, но Женя взял меня за руку и уснул. Это было так неожиданно и так трогательно - Тристан и Изольда в деревенской бане. Очень смешной мальчик.
- А где он сейчас?- спросила я.
- Женька теперь большой человек - работает в Бюро Региональных Расследований, скоро будет таким же знаменитым, как твой Обнорский.
- Обнорский не мой,- машинально поправила я.- А он знает, что я работаю в "Золотой пуле"?
- Он читал твои материалы в вашей газете.
- И что сказал?
- Сказал, что раньше ты писала лучше.
- Вот свинья!- лениво усмехнулась я.- У тебя нет его телефона, может, как-нибудь позвоню, отругаю?
Ленка порылась в сумке и со словами:
"Знай наших!" - выдала мне визитную карточку Евгения Юрьевича Бахтенко.
Я повертела ее в руках и сочла полиграфическое исполнение чересчур претенциозным - голограмма была здесь явно лишней. Мы еще посидели, допивая теплое пиво, потом Ленка заторопилась, ей нужно было успеть за сыном в детский сад.
По дороге домой я подумала, что она в чем-то права и быть замужем, наверное, совсем не плохо. Особенно если тебе скоро стукнет тридцать лет. Моя школьная подруга, учительница математики, изображает этот возраст формулой (30 минус N), где N стремится к нулю. "Грустно,- подумала я,обводя взглядом мужчин, сидящих передо мной в метро, и зачем-то снова вспомнила о Скрипке".
***
Дома была одна Сашка, которая на мой вопрос: "Кто-нибудь звонил?" ехидно буркнула: "Все телефоны оборвали". На ее языке это означало, что звонков не было.
"Наверное, как обычно, весь вечер на телефоне висишь",- накричала на нее я. "Кто хочет, тот всегда дозванивается",- отвечала она.
Моя сестра любила выражаться цитатами из кинофильмов. Иногда она употребляла их действительно к месту, вот как сегодня. Значит, Скрипка опять не позвонил.
"Ну и фиг с ним",- подумала я, доставая из сумки сигареты. Под целлофановой оберткой пачки "LM" лежала визитная карточка Бахтенко, и, чтобы отвлечься, я решила позвонить ему. Трубку снял сам Женька, его бас совсем не изменился.
- Добрый вечер, Евгений Юрьевич,- проворковала я елейным голоском.
- Слушаю вас,- официально отозвался он.
- Зазнался, Бахтенко, визитку с голограммой завел, позволяешь себе неодобрительным образом отзываться о творчестве бывших сокурсников.
- А, рыжая!- голос Женьки заметно подобрел.- Ты откуда взялась?
Я рассказала ему о встрече с Ленкой, а он с гордостью сообщил мне о том, что женился и скоро будет папой.
- Это ты к тому, чтобы я не строила на твой счет иллюзий?- не удержалась я.
- Строить иллюзии - это моя прерогатива. И давай не будем о прошлом, расскажи лучше, как твоя "Золотая пуля"?
- Я там больше не работаю,- почему-то сказала я и сама удивилась легкости, с которой эта ложь слетела с моих губ.
Мне показалось, что Бахтенко обрадовался этому известию. Он спрашивал, как давно и почему я ушла от Обнорского.
К таким вопросам я была не готова и потому ограничилась туманной фразой - дескать, долгая история. Потом Женька поинтересовался тем, где я работаю теперь, и, услышав мое скорбное "нигде", стал приглашать меня в Бюро Региональных Расследований. Я обещала подумать над его предложением, звонить и не пропадать, после чего мы попрощались.
Уже положив трубку, я некоторое время сидела перед телефоном, силясь понять, зачем мне понадобилась ложь про "Золотую пулю". Резкий телефонный звонок вывел меня из состояния бесплодных размышлений: звонили, как всегда, Сашке.
***
На другой день в Агентстве я собралась к Обнорскому, чтобы доложить свои соображения по Бурцеву. Шеф был занят, и, судя по возбужденным голосам, которые доносились из его кабинета, ему было явно не до Бурцева и тем более не до меня.
- Что-нибудь случилось?- поинтересовалась я у Ксюши.
В ответ она неопределенно пожала плечами, продолжая стучать по клавиатуре компьютера. Здесь что-то случалось почти каждый день, и за три года к этому следовало уже привыкнуть.
В отведенном для курения месте Агеева рассказывала о своей недавней поездке в Италию. Тонкий средиземноморский загар выгодно оттенял ее новый костюм.
Марина Борисовна была сегодня удивительно красива. Но про Италию я уже слышала во всех подробностях и даже была посвящена в тайну маленького приключения из серии тех, которые Агеева называла "мои военные истории". Поэтому я отошла курить к другому окну в надежде увидеть Скрипку и сказать ему все, что я о нем думаю.
Он возник передо мной раньше, чем я успела придумать фразу, которая должна была сразить его наповал.
- Опять в неположенном месте куришь?- как ни в чем не бывало спросил Алексей.
- Да пошел ты!- огрызнулась я и подумала, что Скрипка все-таки очень похож на бандита и что, если бы не предприимчивая Нонна Железняк, я бы села в машину к Модестову, внешность которого более соответствовала моим романтическим идеалам.
- Слушай, Горностаева, не заводись.
Тут такое дело: Инге нужна помощь, ей угрожают, ее могут убить...
"И слава Богу",- подумала я.
Тут из кабинета выглянул Обнорский и сказал:
- Алексей, зайди ко мне срочно.
Рабочий день начался. Обычная суета, все как всегда. Забегали репортеры, затрещали телефоны, пошла лента новостей.
Без дела была одна я.
После истории с кассетой, которую я выкинула в Фонтанку, мое положение в "Золотой пуле" стало каким-то неопределенным. Простить Глебу подлянку, которую он мне устроил тогда, было выше моих сил. Некоторое время мы с ним грызлись, как кошка с собакой, потом я перешла к репортерам, оттуда в отдел рекламы, но все это было не то, тоска по серьезной расследовательской работе давала себя знать.
Я уже собралась было идти к Спозараннику и проситься обратно, но тут Обнорский поручил мне сбор материала для учебника по журналистским расследованиям, над которым работало Агентство. Работать в библиотеке мне даже нравилось, во всяком случае, до тех пор, пока очередь не дошла до Бурцева.
Обнорский был все еще занят, и, чтобы скоротать время, я по обыкновению зашла к Агеевой. Марина Борисовна была в курсе моих любовных переживаний и по-своему сочувствовала мне. Правда, смысл ее речей почему-то сводился к тому, что в истории со Скрипкой я сама во всем виновата.
"Валюша,- говорила она.- Запомни: женщина - это царица. Если ты хочешь, чтобы мужчина замечал только тебя, необходимо следить за собой. Посмотри на себя - вид как у мучного червя. Тональный крем существует специально для того, чтобы скрывать следы наших неудач. Вот Инга знает толк в косметике, да и в одежде тоже". Спорить с Мариной Борисовной было бесполезно, поэтому обычно я и не спорила, хотя в отношении Инги придерживалась совершенно другого мнения.
Сейчас Агеевой было некогда учить меня жизни. По заданию Спозаранника она собирала досье на Ломакина. Сидя в уютном кресле и глядя на разноцветные папки-регистраторы, аккуратно стоящие в застекленном шкафу, я подумала, что, пожалуй, мне нужно работать именно здесь.
Аня Соболина, которая помирилась со своим красивым, но ветреным мужем, перешла в другой отдел, а моя нынешняя библиотечная деятельность более всего соответствовала "архивно-аналитической".
Эта мысль мне определенно понравилась, тем более что Агеева была идеальным начальником и на летучках за своих подчиненных стояла горой. Правда, это не мешало ей устраивать им иногда форменные разносы и кричать так, что в люстре гасли лампочки.
- Марина Борисовна, возьмите меня к себе.
- Ох, Валюшка, ты у меня закиснешь.
Я ведь расследованиями не занимаюсь, все больше с бумагами да интернетом вожусь, да и неизвестно, как к этому отнесется Обнорский.
В глубине души я не сомневалась, что, если Марина Борисовна захочет, Обнорский отнесется к этому положительно.
- А вы попросите,- не унималась я.
- Там видно будет,- уклончиво ответила Агеева, не отрывая взгляд от монитора.
Компьютер хандрил, и Марина Борисовна нервничала. Она нетерпеливо щелкала кнопкой "мыши" и покрикивала на машину так, словно она была чем-то одушевленным.
- Да скорее ты,- приговаривала Агеева, раздраженная тем, что нужные ей сайты грузились недостаточно быстро.
Когда Марина Борисовна погружалась в таинственный мир интернета, она делалась крайне отстраненной. Мешать ей в такие минуты было нельзя, поэтому я углубилась в изучение свежего номера "Явки с повинной". Газета, которую издавала "Золотая пуля", была такой толстой, что дочитать ее до конца мне никогда не удавалось. Вот и сейчас от этого занятия меня отвлек взволнованный голос Агеевой.
- Валя, ты только посмотри, какие гадости про нас пишут,- говорила она, глядя в компьютер.
- Опять "компромат.ру"?- спросила я.
- Нет, это какой-то новый сайт Славика Поришевича. Беги за Обнорским, пусть придет сюда.
Но бежать никуда не пришлось, потому что директор нашего Агентства сам неожиданно возник на пороге, и, судя по его устремленному на меня взгляду, я решила, что время Бурцева наконец-то настало. Но не тут-то было.
- Андрей, если тебя интересует, кому принадлежит "Золотая пуля", то советую тебе посмотреть сюда,- сказала Марина Борисовна, указывая на экран компьютера.
- Любопытно,- произнес Обнорский, настроенный пока вполне миролюбиво.И кому же?
- Тут сказано, что создано Агентство на деньги Алексея Роландовича Калугина, известного тебе под именем Склеп, и что все слова Андрея Викторовича Обнорского о независимости - не более чем блеф.
- Это все? спросил Обнорский, мрачнея.
- Имеется и другая столь же любопытная и познавательная информация.
В частности, о Бюро Региональных Расследований, учрежденном тем же Поришевичем, которое в отличие от "Золотой пули" денег от криминальных структур не принимает, потому что там работают люди порядочные и честные не чета некоторым продажным журналистам вроде тебя, которому Калугин ежемесячно отстегивает круглую сумму зеленых банкнот.
- Мудаки!!!- смачно выругался Обнорский.
При упоминании о Бюро Региональных Расследований по моему телу пробежал странный холодок.
- Что случилось, Андрей?- спросил Шаховский, привлеченный зычным голосом шефа.
- А то случилось, что кому-то "Золотая пуля" как кость в горле,продолжат бушевать Обнорский.- Кому-то очень не хочется, чтобы у нас все было нормально, им не терпится искупать нас в дерьме по самые уши. Вот полюбуйся,- указал он на компьютер,- мало того что в газетах о нас небылицы пишут, так теперь сайт в сети завели. Ведь говорил же, говорил, что нужно меньше болтать...
- Если ты имеешь в виду информационно-аналитический отдел,- прервала его монолог Агеева.
- Ваш отдел, Марина Борисовна, я в виду не имел, у вас как раз все в порядке.
- И что делать будем?- спросил Шаховский.
- А что с этими говнюками сделать можно?- сказал Обнорский.- Порядочным людям за такие дела положено бить морду.
- Так то порядочным,- возразил Шах,- а этому Поришевичу не морду бить следует, а разговаривать на его языке - по понятиям.
- Но ведь должны существовать цивилизованные методы борьбы с такими людьми,- снова вмешалась в разговор Агеева.- Можно привлечь Поришевича к судебной ответственности за клевету.
- Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет, помните, Марина Борисовна, такую поговорку, ее еще принц датский цитировал?- сказал Обнорский.- Спросите вон у Лукошкиной, как Поришевича за клевету привлекать и сколько у него способов выйти из этого дела чистеньким.
- Скрипку бы сюда подключить, он бы докопался, на чью мельницу льет воду этот мерзавец. Профессора Заслонова он тогда здорово раскрутил,задумчиво произнес Шах.
- Пускай Скрипка своими делами занимается,- сказал Обнорский.- У него их много.
"Еще бы,- подумала я,- великий расследователь из завхозов большую часть своего времени тратит на свою кикимору Ингу",- и со злости вдруг сказала то, что говорить совсем не собиралась:
- Между прочим, профессором Заслоновым мы тогда занимались вместе.
Это я в том смысле, что я могла бы внедриться в Бюро Региональных Расследований и не хуже Скрипки выяснить все про Славика Поришевича.
- Мечтаешь о лаврах Модестова, который уже внедрялся к видеопиратам?поинтересовался Обнорский.
Я обиженно замолчала, потому что у Модестова с этими пиратами вышло не очень удачно - выручали его всем Агентством с привлечением милиции, но Шаховский сказал, что идея, в общем-то, неплохая, потому что врагов нужно знать в лицо, и что, пожалуй, стоит попробовать.
* 16 *
Я размышлял над бредовостью ситуации. Получалась только одна более-менее логичная схема: Обнорский руководит бандой налетчиков, в которую входят Каширин и Горностаева. Обнорский, как всегда, осуществляет общее стратегическое руководство. Каширин входит в доверие в жертвам и проникает в квартиры.
Потом профессиональный киллер Горностаева ставит точку в этом кровавом деле, они забирают все ценное в квартире убитой и делятся с Обнорским. А милицейское прикрытие банды осуществляет майор Лишенко.
Да, эта схема все объясняет, решил я, и поведение Обнорского, и странные действия милиции, и исчезнувшую куртку Горностаевой, и наглость Каширина...
***
Размышления о том, куда мне идти с этой историей - в Генпрокуратуру или Бехтеревскую больницу,- прервал Соболин.
- Представляешь, что я узнал,- сказал он,- дело то по Корнеевской возбудили не как убийство, а как покушение на убийство.
* 17 *
Голова прояснилась. Если покушение на убийство - значит, Корнеевская жива. К квалификации преступлений в прокуратуре относятся серьезно, тут никакой майор Лишенко не поможет. Если она жива - значит, ранена.
Я быстро нашел практикантку без бюстгальтера Тоню и поручил выяснить, поступала ли в больницы в день предполагаемого убийства женщина с резаной раной. Сам направился в "скорую помощь".
К вечеру стало ясно, что ни Корнеевская, ни женщина, похожая на нее, ни в тот, ни в последующий день не была госпитализирована. В журнале "скорой" вызов на Московский значился, но сведений о состоянии больного и его дальнейшей судьбе почему-то не было.
Оставалось найти кого-нибудь из той бригады "скорой", что выезжала на Московский. Быстрее всех нашелся водитель.
- Да,- сказал он,- был такой смешной выезд. Приехали. Уложили нам носилки с трупом. Потом труп встал и ушел своими ногами.
Я клял себя на чем свет стоит: все это я мог выяснить на следующий день после убийства. Впрочем, теперь понятно, что никакого убийства не было сплошная мистификация.
***
Я угробил три дня и не скажу сколько личных денег, но нашел ее.
Я поднялся на третий этаж "корабля" на Юго-Западе, позвонил, она открыла.
- Здравствуйте, Леша,- сказал она.
- Здравствуйте, Инга.
Тут я ее ударил. Не сильно. Ладонью по левой щеке. Не знаю зачем. Я до этого женщин никогда не бил. Но тут не смог удержаться. Хотя она, наверное, и не виновата была ни в чем.
Но ударил - и сразу отпустило. Захотелось шутить.
- Не плачьте, Инга,- успокоил ее я.- Один мой приятель, гаишник, говорит, что в ГАИ он пошел не для того, чтобы денег заработать, а чтобы на него все внимание обращали. Палочка красивая, полосатая и светится в темноте, жилетик зелененький, светоотражающий, бляха начищенная... Больше всего, уверяет мой приятель, гаишники обижаются, когда их не замечают.
Представляете, стоит он такой красивый с палочкой, а водитель мимо него - шмыг. Ну гаишнику обидно, он как будто на танцы пришел - а приходится стоять в сторонке.
А обиженный невниманием гаишник - это страшная штука, скажу я вам, Инга. А по поводу синяка не волнуйтесь. Теперь на вас еще больше внимания обращать будут...
* 18 *
Мы - я, Каширин и Горностаева - собрались у Обнорского.
И Обнорский мне все объяснил. Доходчиво, но поздно.
Дело было примерно так: Каширин по моей просьбе занимался изучением связей Корнеевской. Легенду он для себя выбрал своеобразную: изображал бандитствующего молодого человека. И представьте, кто-то из окружения предпринимателя Белова на этот образ клюнул. Свели нашего бандита Каширина с этим самым Беловым, представили как профессионального киллера. Ну а Белов "заказал" Каширину Корнеевскую. Белов хотел, чтобы Родион убил Ингу холодным оружием - ножиком или топориком, чтобы не подумали, что "заказуха". Обещал заплатить после дела пятнадцать тысяч долларов.
Каширин, естественно, рванул к Обнорскому. Обнорский - в РУБОП. Там решили, что Каширин должен на "заказуху" соглашаться. Вот так убийство и инсценировали.
- А что, мне нельзя было сказать?- закричал я.
- Нельзя,- строго сказал Обнорский.- Заказчик-то был на свободе. Его только вчера при передаче денег Родиону взяли. Теперь Белова обвиняют в организации убийства, которого не было.
- А при чем тут майор Лишенко?
- Черт его знает. В РУБОПе думают, что он какие-то дела крутил с Беловым, но, скорее всего, им ничего не доказать.
- А зачем эта Корнеевская со всеми ними спала?- задал я совсем уже глупый вопрос.
- Потому что женщина,- умно ответил Обнорский.
- Ну а где твоя куртка?- напоследок спросил я у Горностаевой.
- Я отдала ее женщине на паперти Никольского.
Мне оставалось только рыдать: то ли от ненависти, то ли от умиления. Но я решил рассказать байку:
- Один мой приятель, монах, однажды познакомился с женщиной...
Но они меня не слушали. Все отправились в буфет есть чебуреки.
А не слушали зря. Байка была очень поучительная.
ДЕЛО О КУПАНИИ В ЗАЛИВЕ
Рассказывает Валентина Горностаева
"Горностаева Валентина Ивановна, двадцать восемь лет, русская. Корреспондент репортерского отдела.
Профессионально пригодна...
...Конфликтна. Имеет четыре выговора - за курение в неположенных местах, срыв сроков сдачи материала, пререкания с начальством и умышленную утерю вещественного доказательства (аудиокассета). Две благодарности - за успешно проведенные расследования.
Не замужем.
Ранее имелись неподтвержденные данные о нетрадиционной сексуальной ориентации Горностаевой, однако последние события (неформальные отношения с замдиректором Агентства Скрипкой Л. Л.) опровергают эту информацию..."
Из служебной характеристики
Я сидела в читальном зале Российской Национальной библиотеки и по заданию Обнорского читала про то, как Бурцев ловил провокаторов. Стопка книг на моем столе внушала мне тоскливое отвращение, такое же, как и личность самого Владимира Львовича.
"Вот урод!- говорила себе я, разглядывая его фотографию.- Такому самое подходящее занятие - вязать чулки в Пенсильванской каторжной тюрьме, так нет - провокаторов ловить ему приспичило.
И поймал-то всего одного Азефа, да и то, если бы не директор департамента полиции Лопухин, которого он шесть часов промытарил в поезде, а потом благополучно сдал эсерам, черта лысого удалось бы ему Азефа разоблачить. И Обнорский - урод. Угораздило же его зациклиться на этом Бурцеве, которого он полагал чуть ли не предтечей жанра расследования".
В библиотеке было душно и жарко. Из распахнутых окон гремела музыка: на площади Островского шел праздник мороженого. "Первые два паровозика получат мороженое бесплатно!" - надрывалась в микрофон ведущая. Судя по визгам и крикам, которыми сопровождались эти слова, охотников до халявы было явно больше: их хватило бы как минимум на десять "паровозиков".
"Интересно, какой идиот придумал устраивать праздники под окнами библиотеки?" - думала я, наблюдая за тем, как голова сидящего за соседним столом мужчины странно дергается в такт музыке.
Закрыв ладонями уши, я в который раз попыталась сосредоточиться на Бурцеве.
Но мысли упорно возвращались к Скрипке. Вот уже неделю, как он не звонил мне по вечерам, не присылал своих дурацких, но забавных словечек на пейджер, а в Агентстве делал вид, что мы всего лишь коллеги по работе. С тех пор, как там появилась эта расфуфыренная кикимора с глазами раненой лани, все мужики словно с ума посходили. Только и разговоров, что об Инге. А та и рада стараться - изображает из себя бедную сиротку Хасю, которой кто-то там угрожает. Да я б такую сама придушила с радостью.
А впрочем, так мне и надо. Ведь сколько раз говорила себе: "Валентина, не строй иллюзий! Спустись на землю или хотя бы посмотри на себя в зеркало". Да все без толку. А ведь так хорошо все начиналось...
Я не собиралась влюбляться в Скрипку. Все получилось неожиданно. Собрались на даче у Агеевой, и все было прекрасно: и шашлыки, и озеро, и сама дача.
Марина Борисовна в тот день была в ударе. Своего Романа она зачморила окончательно, к столу он допущен не был и использовался исключительно на подсобных работах - ну там огонь для шашлыков разжечь или лодку подогнать поближе к причалу... "Валюшка,- говорила она, наполняя водкой мою рюмку,- ну что ты как малахольная сидишь. Вот я в твои годы..." Этого Агеева могла мне и не говорить, потому что и в свои годы она способна была дать мне сто очков вперед, вот и сегодня все мужчины смотрели на нее восхищенными глазами.
На обратном пути я сама села в машину к Скрипке и сама поцеловала его, когда по дороге к городу мы застряли в пробке. Леша если и удивился, то виду не показал.
Правда, когда машина тронулась, он сказал: "Я знал одну женщину, которая предпочитала пиву водку",- но осекся под моим взглядом, и продолжения этой истории я не услышала.
Пиво в тот вечер мы пили вдвоем у меня дома, благо мама с Манюней укатили в деревню, а Сашка была на практике.
Скрипка оказался хорошим любовником, в чем я, собственно, и не сомневалась, но наши отношения продолжались совсем по другой причине. Леша обладал удивительной способностью понимать с полуслова, ему ничего не надо было объяснять. Все мои попытки быть загадочной он пресекал какой-нибудь шутливой фразой, и вскоре я привыкла к этим фразам и подсела на них, как наркоман на иглу.
В Агентстве уже судачили на наш счет, но никто, включая самого Скрипку, не подозревал о том, до какой степени серьезно я к нему относилась. И вот теперь появилась Инга...
***
После четырехчасового сидения в библиотеке я поняла, что дальнейшее чтение не имеет смысла. Строчки скользили у меня перед глазами просто так, не цепляя сознание. "Баста!" - сказала я, захлопнув книгу, и решительно направилась к барьеру дежурного библиотекаря, где выстроилась очередь. Сомлевшая от духоты девица двигалась крайне медленно. Каждый раз она относила книги куда-то на полку, потом так же медленно возвращалась обратно.
- Валентина?!- неожиданно услышала я чей-то полузадушенный шепот.
Передо мной возникла Ленка Дергач, бывшая моя сокурсница по факультету журналистики.
- Ленка?!- изумилась я.- Ты зачем тут?
- Диссертацию заканчиваю,- захихикала она.- "Стилистические особенности публицистики Короленко". Через месяц защита.
- Ну ты даешь!- произнесла я.
Ленка скромно потупилась.
Из библиотеки мы вышли вместе.
Праздник мороженого еще продолжался, поэтому мы с трудом пробились сквозь толпу на площади, пересекли Катькин сад и вышли на Невский.
- У тебя как со временем?- поинтересовалась она.- Может, посидим где-нибудь.
Со временем у меня было плохо. Следовало зайти в Агентство и доложить Обнорскому о результатах моих библиотечных изысканий. Но идти туда не хотелось, в конце концов, не каждый день встречаешь сокурсницу, почти подругу, с которой не виделись целых пять лет.
Сидеть в помещении в такую жару было немыслимо, поэтому, купив по банке ледяного пива, мы направились по Садовой в сторону Михайловского сада. По дороге Ленка щебетала о своем муже, хвалилась сыном, "которому всего пять, а он такой умница", и с негодованием рассказывала о том, как трудно по нынешним временам отыскать хорошего оппонента для ее диссертации.
В саду нам удалось отыскать никем не занятую скамейку в тени, и моя подруга приступила к расспросам.
- Ты-то как?- спросила она.- Замуж не вышла?
Услышав мой отрицательный ответ, она посмотрела на меня сочувственным взглядом и продолжала:
- Что у вас там, в "Золотой пуле", мужиков нормальных нет, или ты все по Обнорскому страдаешь?
Как всякая замужняя женщина Ленка мечтала о семейном счастье для своих незамужних подруг. Я отвечала достаточно резко и даже зло.
- Во-первых, я никогда не страдала по Обнорскому, и тебе прекрасно известно, почему я напросилась к нему в Агентство, а во-вторых, в отличие от тебя - и ты тоже об этом знаешь,- особым успехом у мужчин я никогда не пользовалась. Или ты предлагаешь мне, как в "Самой обаятельной", печь для них пироги "Маэстро"?
- А что, есть для кого?- поинтересовалась она.
- Всегда кто-то есть,- изрекла я.
Рассказывать ей о своем неудачном романе со Скрипкой я не собиралась, но, глядя на мое расстроенное лицо, она сама поняла, что сыпать соль на раны больше не следует, и принялась вспоминать о своей недавней встрече с Женей Бахтенко, который также учился с нами на одном курсе.
- Между прочим, он расспрашивал меня о тебе,- сказала Ленка, очевидно желая утешить меня.
"Не забыл, значит,- подумала я.- Это приятно".
Бахтенко был большой и очень смешной мальчик, самый тихий в нашей университетской тусовке. Я знала, что нравлюсь ему, и была не прочь пококетничать с ним. Но умный мальчик Женя мыслил только идеальными категориями, кокетства он не признавал. На практике в Бокситогорске мы заблудились с ним в лесу и уже ночью выбрались на окраину какой-то деревни. Спасаясь от холода, залезли в баню. Там было тепло и пахло березовыми вениками, видно, топили ее этим вечером.
Голодные, мы улеглись на широкий теплый еще полок, и я приготовилась быть неприступной, но Женя взял меня за руку и уснул. Это было так неожиданно и так трогательно - Тристан и Изольда в деревенской бане. Очень смешной мальчик.
- А где он сейчас?- спросила я.
- Женька теперь большой человек - работает в Бюро Региональных Расследований, скоро будет таким же знаменитым, как твой Обнорский.
- Обнорский не мой,- машинально поправила я.- А он знает, что я работаю в "Золотой пуле"?
- Он читал твои материалы в вашей газете.
- И что сказал?
- Сказал, что раньше ты писала лучше.
- Вот свинья!- лениво усмехнулась я.- У тебя нет его телефона, может, как-нибудь позвоню, отругаю?
Ленка порылась в сумке и со словами:
"Знай наших!" - выдала мне визитную карточку Евгения Юрьевича Бахтенко.
Я повертела ее в руках и сочла полиграфическое исполнение чересчур претенциозным - голограмма была здесь явно лишней. Мы еще посидели, допивая теплое пиво, потом Ленка заторопилась, ей нужно было успеть за сыном в детский сад.
По дороге домой я подумала, что она в чем-то права и быть замужем, наверное, совсем не плохо. Особенно если тебе скоро стукнет тридцать лет. Моя школьная подруга, учительница математики, изображает этот возраст формулой (30 минус N), где N стремится к нулю. "Грустно,- подумала я,обводя взглядом мужчин, сидящих передо мной в метро, и зачем-то снова вспомнила о Скрипке".
***
Дома была одна Сашка, которая на мой вопрос: "Кто-нибудь звонил?" ехидно буркнула: "Все телефоны оборвали". На ее языке это означало, что звонков не было.
"Наверное, как обычно, весь вечер на телефоне висишь",- накричала на нее я. "Кто хочет, тот всегда дозванивается",- отвечала она.
Моя сестра любила выражаться цитатами из кинофильмов. Иногда она употребляла их действительно к месту, вот как сегодня. Значит, Скрипка опять не позвонил.
"Ну и фиг с ним",- подумала я, доставая из сумки сигареты. Под целлофановой оберткой пачки "LM" лежала визитная карточка Бахтенко, и, чтобы отвлечься, я решила позвонить ему. Трубку снял сам Женька, его бас совсем не изменился.
- Добрый вечер, Евгений Юрьевич,- проворковала я елейным голоском.
- Слушаю вас,- официально отозвался он.
- Зазнался, Бахтенко, визитку с голограммой завел, позволяешь себе неодобрительным образом отзываться о творчестве бывших сокурсников.
- А, рыжая!- голос Женьки заметно подобрел.- Ты откуда взялась?
Я рассказала ему о встрече с Ленкой, а он с гордостью сообщил мне о том, что женился и скоро будет папой.
- Это ты к тому, чтобы я не строила на твой счет иллюзий?- не удержалась я.
- Строить иллюзии - это моя прерогатива. И давай не будем о прошлом, расскажи лучше, как твоя "Золотая пуля"?
- Я там больше не работаю,- почему-то сказала я и сама удивилась легкости, с которой эта ложь слетела с моих губ.
Мне показалось, что Бахтенко обрадовался этому известию. Он спрашивал, как давно и почему я ушла от Обнорского.
К таким вопросам я была не готова и потому ограничилась туманной фразой - дескать, долгая история. Потом Женька поинтересовался тем, где я работаю теперь, и, услышав мое скорбное "нигде", стал приглашать меня в Бюро Региональных Расследований. Я обещала подумать над его предложением, звонить и не пропадать, после чего мы попрощались.
Уже положив трубку, я некоторое время сидела перед телефоном, силясь понять, зачем мне понадобилась ложь про "Золотую пулю". Резкий телефонный звонок вывел меня из состояния бесплодных размышлений: звонили, как всегда, Сашке.
***
На другой день в Агентстве я собралась к Обнорскому, чтобы доложить свои соображения по Бурцеву. Шеф был занят, и, судя по возбужденным голосам, которые доносились из его кабинета, ему было явно не до Бурцева и тем более не до меня.
- Что-нибудь случилось?- поинтересовалась я у Ксюши.
В ответ она неопределенно пожала плечами, продолжая стучать по клавиатуре компьютера. Здесь что-то случалось почти каждый день, и за три года к этому следовало уже привыкнуть.
В отведенном для курения месте Агеева рассказывала о своей недавней поездке в Италию. Тонкий средиземноморский загар выгодно оттенял ее новый костюм.
Марина Борисовна была сегодня удивительно красива. Но про Италию я уже слышала во всех подробностях и даже была посвящена в тайну маленького приключения из серии тех, которые Агеева называла "мои военные истории". Поэтому я отошла курить к другому окну в надежде увидеть Скрипку и сказать ему все, что я о нем думаю.
Он возник передо мной раньше, чем я успела придумать фразу, которая должна была сразить его наповал.
- Опять в неположенном месте куришь?- как ни в чем не бывало спросил Алексей.
- Да пошел ты!- огрызнулась я и подумала, что Скрипка все-таки очень похож на бандита и что, если бы не предприимчивая Нонна Железняк, я бы села в машину к Модестову, внешность которого более соответствовала моим романтическим идеалам.
- Слушай, Горностаева, не заводись.
Тут такое дело: Инге нужна помощь, ей угрожают, ее могут убить...
"И слава Богу",- подумала я.
Тут из кабинета выглянул Обнорский и сказал:
- Алексей, зайди ко мне срочно.
Рабочий день начался. Обычная суета, все как всегда. Забегали репортеры, затрещали телефоны, пошла лента новостей.
Без дела была одна я.
После истории с кассетой, которую я выкинула в Фонтанку, мое положение в "Золотой пуле" стало каким-то неопределенным. Простить Глебу подлянку, которую он мне устроил тогда, было выше моих сил. Некоторое время мы с ним грызлись, как кошка с собакой, потом я перешла к репортерам, оттуда в отдел рекламы, но все это было не то, тоска по серьезной расследовательской работе давала себя знать.
Я уже собралась было идти к Спозараннику и проситься обратно, но тут Обнорский поручил мне сбор материала для учебника по журналистским расследованиям, над которым работало Агентство. Работать в библиотеке мне даже нравилось, во всяком случае, до тех пор, пока очередь не дошла до Бурцева.
Обнорский был все еще занят, и, чтобы скоротать время, я по обыкновению зашла к Агеевой. Марина Борисовна была в курсе моих любовных переживаний и по-своему сочувствовала мне. Правда, смысл ее речей почему-то сводился к тому, что в истории со Скрипкой я сама во всем виновата.
"Валюша,- говорила она.- Запомни: женщина - это царица. Если ты хочешь, чтобы мужчина замечал только тебя, необходимо следить за собой. Посмотри на себя - вид как у мучного червя. Тональный крем существует специально для того, чтобы скрывать следы наших неудач. Вот Инга знает толк в косметике, да и в одежде тоже". Спорить с Мариной Борисовной было бесполезно, поэтому обычно я и не спорила, хотя в отношении Инги придерживалась совершенно другого мнения.
Сейчас Агеевой было некогда учить меня жизни. По заданию Спозаранника она собирала досье на Ломакина. Сидя в уютном кресле и глядя на разноцветные папки-регистраторы, аккуратно стоящие в застекленном шкафу, я подумала, что, пожалуй, мне нужно работать именно здесь.
Аня Соболина, которая помирилась со своим красивым, но ветреным мужем, перешла в другой отдел, а моя нынешняя библиотечная деятельность более всего соответствовала "архивно-аналитической".
Эта мысль мне определенно понравилась, тем более что Агеева была идеальным начальником и на летучках за своих подчиненных стояла горой. Правда, это не мешало ей устраивать им иногда форменные разносы и кричать так, что в люстре гасли лампочки.
- Марина Борисовна, возьмите меня к себе.
- Ох, Валюшка, ты у меня закиснешь.
Я ведь расследованиями не занимаюсь, все больше с бумагами да интернетом вожусь, да и неизвестно, как к этому отнесется Обнорский.
В глубине души я не сомневалась, что, если Марина Борисовна захочет, Обнорский отнесется к этому положительно.
- А вы попросите,- не унималась я.
- Там видно будет,- уклончиво ответила Агеева, не отрывая взгляд от монитора.
Компьютер хандрил, и Марина Борисовна нервничала. Она нетерпеливо щелкала кнопкой "мыши" и покрикивала на машину так, словно она была чем-то одушевленным.
- Да скорее ты,- приговаривала Агеева, раздраженная тем, что нужные ей сайты грузились недостаточно быстро.
Когда Марина Борисовна погружалась в таинственный мир интернета, она делалась крайне отстраненной. Мешать ей в такие минуты было нельзя, поэтому я углубилась в изучение свежего номера "Явки с повинной". Газета, которую издавала "Золотая пуля", была такой толстой, что дочитать ее до конца мне никогда не удавалось. Вот и сейчас от этого занятия меня отвлек взволнованный голос Агеевой.
- Валя, ты только посмотри, какие гадости про нас пишут,- говорила она, глядя в компьютер.
- Опять "компромат.ру"?- спросила я.
- Нет, это какой-то новый сайт Славика Поришевича. Беги за Обнорским, пусть придет сюда.
Но бежать никуда не пришлось, потому что директор нашего Агентства сам неожиданно возник на пороге, и, судя по его устремленному на меня взгляду, я решила, что время Бурцева наконец-то настало. Но не тут-то было.
- Андрей, если тебя интересует, кому принадлежит "Золотая пуля", то советую тебе посмотреть сюда,- сказала Марина Борисовна, указывая на экран компьютера.
- Любопытно,- произнес Обнорский, настроенный пока вполне миролюбиво.И кому же?
- Тут сказано, что создано Агентство на деньги Алексея Роландовича Калугина, известного тебе под именем Склеп, и что все слова Андрея Викторовича Обнорского о независимости - не более чем блеф.
- Это все? спросил Обнорский, мрачнея.
- Имеется и другая столь же любопытная и познавательная информация.
В частности, о Бюро Региональных Расследований, учрежденном тем же Поришевичем, которое в отличие от "Золотой пули" денег от криминальных структур не принимает, потому что там работают люди порядочные и честные не чета некоторым продажным журналистам вроде тебя, которому Калугин ежемесячно отстегивает круглую сумму зеленых банкнот.
- Мудаки!!!- смачно выругался Обнорский.
При упоминании о Бюро Региональных Расследований по моему телу пробежал странный холодок.
- Что случилось, Андрей?- спросил Шаховский, привлеченный зычным голосом шефа.
- А то случилось, что кому-то "Золотая пуля" как кость в горле,продолжат бушевать Обнорский.- Кому-то очень не хочется, чтобы у нас все было нормально, им не терпится искупать нас в дерьме по самые уши. Вот полюбуйся,- указал он на компьютер,- мало того что в газетах о нас небылицы пишут, так теперь сайт в сети завели. Ведь говорил же, говорил, что нужно меньше болтать...
- Если ты имеешь в виду информационно-аналитический отдел,- прервала его монолог Агеева.
- Ваш отдел, Марина Борисовна, я в виду не имел, у вас как раз все в порядке.
- И что делать будем?- спросил Шаховский.
- А что с этими говнюками сделать можно?- сказал Обнорский.- Порядочным людям за такие дела положено бить морду.
- Так то порядочным,- возразил Шах,- а этому Поришевичу не морду бить следует, а разговаривать на его языке - по понятиям.
- Но ведь должны существовать цивилизованные методы борьбы с такими людьми,- снова вмешалась в разговор Агеева.- Можно привлечь Поришевича к судебной ответственности за клевету.
- Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет, помните, Марина Борисовна, такую поговорку, ее еще принц датский цитировал?- сказал Обнорский.- Спросите вон у Лукошкиной, как Поришевича за клевету привлекать и сколько у него способов выйти из этого дела чистеньким.
- Скрипку бы сюда подключить, он бы докопался, на чью мельницу льет воду этот мерзавец. Профессора Заслонова он тогда здорово раскрутил,задумчиво произнес Шах.
- Пускай Скрипка своими делами занимается,- сказал Обнорский.- У него их много.
"Еще бы,- подумала я,- великий расследователь из завхозов большую часть своего времени тратит на свою кикимору Ингу",- и со злости вдруг сказала то, что говорить совсем не собиралась:
- Между прочим, профессором Заслоновым мы тогда занимались вместе.
Это я в том смысле, что я могла бы внедриться в Бюро Региональных Расследований и не хуже Скрипки выяснить все про Славика Поришевича.
- Мечтаешь о лаврах Модестова, который уже внедрялся к видеопиратам?поинтересовался Обнорский.
Я обиженно замолчала, потому что у Модестова с этими пиратами вышло не очень удачно - выручали его всем Агентством с привлечением милиции, но Шаховский сказал, что идея, в общем-то, неплохая, потому что врагов нужно знать в лицо, и что, пожалуй, стоит попробовать.