Так, первая покупательница. Дурища!
Если бы знала, что уже ходит под статьей! Я, прыгая на одной ноге с босоножкой в руке, огляделась: откуда же она появилась? Дома № 3 и № 5 соединяла арка с решеткой и маленькой полуоткрытой калиткой. Конечно, проходной двор. Да, у ментов здесь могут возникнуть затруднения. Завидев облаву, наркоманы запросто удерут через этот двор - машина в калитку не въедет, а тех и ноги кормят.
Пока я размышляла, не осмотреть ли мне на всякий случай двор (Обнорский любил в газетных статьях антураж - это попахиваю правдой жизни), девчонка вышла из подъезда. Похоже было, что она даже не поднялась до второго этажа: просто постояла в подъезде и вышла.
(Известно, что наркоманы пугливы и подозрительны, я же в своей белой блузке с накрашенным ртом на "сотоварища" явно не тянула.) В общем, я ее спугнула. Девчонка медленно прошла улицу до конца и свернула за угол.
А из калитки появился новый Лялин клиент - взлохмаченный, нервного вида парень. Он также боязливо покосился на меня, дошел до подъезда, чуть потоптался, но не зашел, а двинулся дальше.
Так я всех наркоманов перепугаю. Надо было где-нибудь схорониться на время.
Пересекая улицу, столкнулась еще с одним - из-под 1-й части 228 статьи.
Его, бедного, аж трясло всего. Но при виде меня затрясло еще больше. Он винтом развернулся и помчался от этого проклятого подъезда по улице прочь.
Наверное, я была похожа на какого-нибудь дознавателя из прокуратуры.
И тогда я зашла в дом напротив. Вот так, через грязное окно лестничной площадки, и буду вести свое наблюдение.
Теперь все пошло как по маслу. Покупатели (все - бледненькие, с потухшим взором) шли один за другим. Батюшки, сколько же их! Не исключено, что там в какие-то минуты даже очередь могла возникнуть перед дверью.
А вот ментов не было. Все-таки Гошина информация об облаве оказалась неверной.
Ужасно хотелось курить. Я пожалела, что послушалась Гошу и оставила сумочку на работе (на случай облавы - чтобы менты не подбросили наркотик), а карманов в юбке у меня не было. Вот постою еще минут десять и уйду. Все равно факт покупки-продажи я видела чуть ли не собственными глазами: в течение сорока минут молодые парни и девчонки заходили только в подъезд дома № 3.
***
И вдруг я увидела нечто интересное.
У нехорошего подъезда уже минут пять крутилась девчонка с тощим хвостиком на затылке, перетянутым аптечной резинкой, но внутрь не заходила. "Новенькая, наверное, вот и побаивается,- решила я.- Глупая, шла бы домой, здоровее бы была".
Но девчонка не уходила, словно высматривала кого-то. В это время из калитки проходного двора вышла "моя девушка" (ее я встретила на этой улице первой). Она поравнялась с "новенькой", чуть замедлила шаг. Потом кивнула головой и что-то быстро взяла из рук незнакомки. Я из своего укрытия плохо видела, но была уверена, что это - деньги. Понятно: та боится зайти в подъезд и попросила купить дозу на себя (наркоманы узнают друг друга с полувзгляда).
Все, мою слежку можно было считать законченной. Я вышла из подъезда, раскрыла зонт Шаха, поскольку начинался дождь, и перешла улицу. Я уже поравнялась было с юной наивнячкой, когда из подъезда вышла "моя девушка" и сунула той что-то в руку. И вдруг в тишине раздался звериный рык: "Стоять, милиция!", и возле нас как из-под земли возникли три амбала. Я успела только увидеть белые от ужаса глаза "моей девушки", как и на ее, и на моих руках защелкнулись наручники.
Сломанный Витькин зонт остался валяться на тротуаре.
***
Подъехал милицейский "уазик". "Моя девушка" в наручниках, забираясь в машину, зло пихнула ногой "новенькую":
- Сука! (На "новенькой" почему-то не было наручников.)
Второй пинок достался уже мне:
- Наводчица!
- Наркоманка хренова!- Я шарнула ее по хребту.
- Я вам, твари, сейчас устрою!..- рявкнул мент, и мы заткнулись.
Когда машина тронулась, дверь нехорошего подъезда открылась еще раз. Из него вышла хорошо одетая женщина с гладко причесанными черными волосами. Горделивая осанка. Царская поступь.
Меня как молнией пронзило.
Нет, не может быть, померещилось.
Мне теперь моя Мэри Блад будет мерещиться до конца дней. И девочки кровавые в глазах...
Я прилипла к окну. Ляля-черная уходила в противоположную сторону.
"Ну, оглянись же! Оглянись!"
Она не оглянулась.
***
В отделении с нами общались те же два - из задержавших - мента (водителя отпустили).
- Ну что могу сказать: отлично контрольную закупку провели! Сразу двух взяли. Тут тебе и первая, и вторая части 228-й. Премия обеспечена,- потирал руки рыжий мент. Второй - светловолосый парень - обалдело уставился на меня.
- Мне надо позвонить. Меня задержали незаконно!
Я еще в машине пыталась прервать радостное зубоскальство "рыжего". Говорить старалась спокойно, чтобы не схлопотать по физиономии. "Моей девушке" за сопротивление уже влепили пару пощечин, и теперь она в отделении тупо давала показания. У нее изъяли помеченные купюры, которые ей передала "новенькая". "Новенькая" же была совсем не новенькой. Второй раз попалась с наркотиком и, чтобы избежать очередного дела, дала согласие помогать следствию (за это, как известно, освобождают от наказания). С "моей девушкой" они были знакомы, поэтому та при передаче денег не заподозрила коварства. И теперь "моя" каялась, шмыгала носом, закладывала Лялю.
- Давай мы запишем так: деньги на наркоту ты взяла, а вот никаких Мань и Ляль не было. В подъезде ты нашла наркотик, а еще лучше - на улице, и решила сэкономить,- учил мент "мою девушку".
- Какая разница - нашла или купила? недоумевала задержанная.- Все одно - статья...
- А ты послушай умных людей: одно да не одно...- врал "рыжий".
Я понимала: они отводили подозрение от Ляли.
- Мне надо позвонить! Я - журналистка!- подала я голос.
- Все вы тут поначалу журналистками оказываетесь. Вот сейчас зададим вопросы, ты на них ответишь...
- У меня нет наркотиков! Я случайно мимо проходила, когда вы налетели.
- А вот совсем уж врать не надо!
Тебя, "журналистку" хренову, час у этого дома пасли. Сразу взять не могли, когда ты у подъезда крутилась,- ты бы нам контрольную закупку загубила.
А эта шмакодявка опаздывала,- "рыжий" кивнул на "новенькую".
Светловолосый мент засомневался:
- Может, правда, журналистка?
С виду-то на наркоманку не похожа...
- С виду - не похожа. А почем мне знать, может, она из интеллигентных кокаинщица. Голливуд, твою мать...
- Ну и где же я этот наркотик прячу?- почувствовала я поддержку светловолосого.- Сумочки у меня нет, карманов - нет, лифчик летом я не ношу. Что, в трусы полезете?
От такой наглости "рыжий" аж задохнулся:
- Ну ты посмотри на эту стерву! Еще сиськи свои мне на стол выложила... "В трусы!" А что? Может, действительно проверим?..
"Рыжий" наклонился ко мне, и в лицо пахнуло чесночно-водочным перегаром. Я почувствовала, как тошнота подступила к горлу. Козел вонючий!
Я в ужасе заметила, как "рыжий" заерзал на стуле, нервно сглотнул. При этом его мерзкий кадык запрыгал по шее, как детский резиновый мячик. Он повернулся к светловолосому:
- А ты чего, Колюня, тут сидишь?
Мог бы и домой пойти, к жене, детям.
Мне тут и одному делать нечего - в пять минут с бумагами управлюсь.
Я с мольбой взглянула на блондина.
В его глазах читалась полная беспомощность.
Вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился... Гоша.
Я не успела дернуться к нему навстречу, как он, выразительно посмотрев на меня, сразу направился к "рыжему".
- Привет, мужики! С "уловом" вас!
Ни фига себе - сразу двоих! Это можно и отметить.
- А у тебя... есть?..- "Рыжий" моментально забыл про меня.
- А то! Как ты любишь!- И Гоша достал из "дипломата" поллитровку "Охты" и батон.
- Ну, "интеллигент", ну, друг! Вот это я понимаю.
"Рыжий" полез в стол за стаканом, виртуозно открыл бутылку и почти разом осушил сто граммов. Пока он ломал батон, Гоша незаметно плеснул ему снова, и "рыжий" моментально опрокинул в глотку еще почти целый стакан.
- Ну, ладно, мужики, вы тут оставайтесь, а у меня еще дела.- И Гоша быстро вылетел из кабинета.
..."Рыжий" хмелел на глазах. Он осоловело глянул на светловолосого мента, как-то безнадежно махнул рукой в мою сторону, положил"голову на стол и... захрапел.
Светловолосый тихо встал из-за стола, взял ключ и молча снял с меня наручники. Потом поцеловал мне руку:
- Извините...
- Наводчица!- Еще раз напоследок пнула меня каблуком "моя девушка".
***
От улицы Перова до Зодчего Росси - ровно пять минут. Через пять минут я была в Агентстве.
Ксюша в приемной Обнорского посмотрела на меня, как на привидение:
- Тебя что, уже выпустили из тюрьмы?
- Ты что - с дуба упала?
- Я-то - не с дуба, а вот ты, Светлана, только одни неприятности Андрею Викторовичу приносишь. У него от тебя целый день мигрень... Зайди к шефу. Надеюсь, догадаешься извинения попросить...
Откуда только начальники себе таких секретарш выкапывают?
- Да, а ты откуда знаешь?- меня вдруг поразила Ксюшина осведомленность.
- Мне Повзло сказал.
- А он откуда?
- А он из-за тебя вообще в скулу получил.
- Как это?
- Так это! Я же говорю: из-за тебя у хороших людей одни только неприятности... Витька Шаховский как взмыленный примчался, Каширина искал.
Родьку не нашел, а тут Зудинцев идет.
Ну Шах и стал орать, что все менты - козлы; вместо того, чтобы с преступностью бороться, хватают честных девушек на улице средь бела дня. А Георгий Михайлович, ты же знаешь, не любит, когда про его бывших коллег гадости говорят. Ну он что-то Витьке ответил (по поводу мимикрирующих бандитов), а тот на него и набросился.
А тут - Повзло. Он их стал разнимать, и в потасовке Шах ему по скуле вмазал.
Я потом еще Николаю примочку делала... В общем, тут такое из-за тебя творится...
Я поняла, что встреча с шефом не обещает ничего хорошего.
Действительно, при виде меня Обнорский просто взбеленился:
- Света, мать твою перетак! Тебе Соболин утром что велел?
- Материал собирать.
- Вот и собирала бы! Какого хрена ты влезла в контрольную закупку? Ты соображаешь хоть что-нибудь, или у тебя еще температура не спала?
- Андрей Викторович, а откуда вы в курсе?- Все в Агентстве знают, что Обнорского при вспышках гнева надо развернуть в разговоре в другую сторону.
- Да мне Ксюшка все рассказала...- Потом немного смягчился: - Ты что, позвонить не могла?
- Не могла. У меня руки были в кандалах.
- Ну, бляди!- опять взвился шеф.- Я разорву их на части - и ОНОН, и УБНОН, и ГУВД, и главк...
Я представила, как Обнорский будет рвать на части Павлинова - только перья цветные в разные стороны полетят. А потом Павлинов начнет трахать "рыжего". Хорошо!.. Я потянулась и хихикнула.
- Что лыбишься?.. Света, ты вообще понимаешь, что бы было, если бы они тебе наркоту подбросили?
- Некуда было.- Я провела руками по блузке и юбке.
- "Некуда",- передразнил шеф.- Они бы нашли. И сам министр бы потом не помог... Нет, надо всех баб увольнять. Кроме Ксюши. Она - единственный преданный человек. И смотрит всегда с любовью, в отличие от вас, Светлана Аристарховна.
- Вот и послали бы свою Ксюшу по грязным чердакам и подъездам за наркодилерами охотиться.- Мне было физически некомфортно в помятой и несвежей блузке.
- Все! Хватит!- опять взъерепенился шеф.- Оставляю в Агентстве Кольку, Лешку, Каширина, Князя... С вами, бабами, лишь тогда спокойно, когда вы с абортами по больницам валяетесь.
- У меня было воспаление легких,- поправила я.
- Зав-го-род-няя! встал из-за стола Обнорский.- Дуй в свой отпуск, который у меня с утра для тебя Скрипка выбивает (что у тебя с ним?- к слову), и чтобы я тебя неделю не видел. А через неделю сдашь материал про Офицерский. Думаю, антуража и правды жизни тебе хватит.
- ...Ну что? Попросила прощения?- перегородила мне дорогу в приемной Ксюша.
- Ах, прости, дорогая. Не успела.
Очень спешу.
- Куда?
- Да у нас в тюрьме сейчас макароны дают.
* 3 *
ПАУЗА ЗАТЯНУЛАСЬ.
Кофе был выпит, и он повел меня осматривать второй этаж. Я знала, что мы неуклонно приближаемся к спальне.
И вот эта светлая комната, где по полу пляшут солнечные блики из-за распахнутых занавесок. Он неслышно подходит сзади и прижимает к себе.
Я люблю этот пронзительный миг ПЕРЕД...
***
Я ехала к Василиске на дачу, смотрела в окно электрички и поражалась, как за эти полтора месяца, что я пролежала в больнице, все изменилось. В садах зрели яблоки. Женщины на перронах торговали ранней смородиной и молодой вареной картошкой с укропом.
А тогда, в конце мая, сады еще только зацветали, деревья стояли полупрозрачными.
События того майского Валаама уходили в прошлое, а я, сама того не желая, слишком часто вспоминала героиню минувшей криминальной драмы - Мэри Блад. Эту полусумасшедшую ученую (в моем понимании, конечно, ведь экспертиза признала ее вменяемой).
Эту красавицу с черными гладкими волосами и бутылочного цвета глазами.
Состава преступления в действиях Марии Эдвардовны не обнаружили. Не было ни врачебных ошибок, ни незаконного лишения людей свободы, ни похищений, ни принуждения людей к изъятию органов. Наркотиков в частной клинике на Валааме тоже не обнаружили. Следствие длилось долго, но доказать ничего не смогли. Отсидев два месяца в следственном изоляторе, Мэри снова стала свободной. Как говорили, она уехала за границу.
Но почему же тогда мне все время казалось, что что-то я сделала не так...
Свои лихорадочные воспоминания о Мэри я объясняла затяжной ремиссией после болезни.
***
Вышел месяц из тумана. Противненький такой, рогатый. И в это время Васька как заорет:
- Ежик! Мама, Света, сюда!
Ежик!
Господи Боже мой! Ежа, что ли, никогда не видели? Нет, все-таки эти дачники ненормалйные. Над каждым мотыльком ахают, лягушки скользкие их приводят в умиление, возвратные заморозки в конце мая способны вызвать инфаркт. Сегодня, например, Василисина мама, Нина Дмитриевна, поочередно тыкала меня носом в какие-то колючки и приговаривала: "Светочка, ты только посмотри, это у меня монарда зацветает. А это, не поверишь, синеголовник..." Да верю я, верю, только не надо носом-то...
И Васька такая же. Зарекалась я вообще ездить в ее Петровку. Да только они со своей мамой решили, что мне после больницы нужны деревенский воздух, парное козье молоко (блевотина, пахнущая козлом!) и клубника с грядки.
И мою маму подговорили: "Поезжай, Светик, раз у тебя с Василиской отпуск совпал..."
Вообще-то я люблю бывать везде, где асфальт. Деревня меня не прельщает по определению. Тем более - садоводства. Ходишь по струнке между грядками ни присесть, ни прилечь. И ноги всегда в пыли. И туалет - на улице.
О, эти деревянные будки со щелями и с "очком" в центре...
С клубникой меня тоже надули.
Клубника - моя слабость. Могу есть ведрами, и даже без сливок. Но почему наша ленинградская ягода вечно такая кислая?
А тут еще этот ежик в тумане.
***
Я услышала странный треск, когда вконец растаявшая от умиления Васька помчалась в дом за молоком для ежа - Кузи. Почему - Кузи? Бред какой-то.
Еж был какой-то полунатуральный - сам шел в руки, а на его иголках посверкивали странные белые крупинки.
- Васька, а чего это он в муке?
Или - в пудре сахарной?
Мать с дочкой продолжали повизгивать, тыкая Кузю ивовым прутиком.
Потом Нина Дмитриевна взяла его в руки и начала обнюхивать, смешно втягивая в нос воздух.
- Не пахнет. Это он, наверное, Светочка, мешок с известкой в сарае порвал: я извести купила - с хвощом бороться...
Да, так вот, я услышала этот странный треск и выглянула из-за старой яблони. Высоко к небу тянулся черный столб дыма. Где-то вверху, в вечернем небе, он размывался в очертаниях, зато снизу отсвечивал зловещим красным.
Таких шашлыковых костров не бывает.
- Вась, горим, что ли?
Василиска отставила блюдце и взобралась на скамейку.
- Ой, мамочки... Пожар!
Через минуту мы уже бежали по параллельной с Васькиной улице в направлении столба дыма. Васька - из-за страха (сушь стояла великая, в шесть часов вечера температура с тридцати градусов еще не начала падать), я - из любопытства: деревенский пожар - зрелище, как говорят, страшное (даже у Васькиного дома было слышно, как "стрелял" горящий шифер).
- Не пойму, где,- задыхаясь, сказала Васька.- Вроде ближе к парку.
Мы проскочили несколько улиц (как и во многих садоводствах, здесь "шестисотки" были устроены по квадратногнездовому принципу), выскочили на основную, которая вела к старинному заброшенному парку, и картина пожара предстала нашим глазам во всей своей ужасной красоте.
- Петровка, тридцать восемь!- ахнула Василиса.
***
Это была огромная усадьба. Хозяин, видимо, каким-то образом умудрился выселить соседей с трех ближайших участков, поскольку высоченный сплошной забор огораживал где-то с четверть гектара. А вот дом был неинтересный.
Огромная трехэтажная хламида из красного кирпича, под самой крышей отделанная темным деревом. Похоже, что дом строился лет десять назад, когда деньги у хозяина уже были, вкуса не было вообще, а пальцы веером уже расставлял.
С одной стороны - белые финские водосточные трубы, с другой - банальная шиферная крыша, с одной - строгие балясины на перилах высокой лестницы, с другой - лубочные наличники на окнах.
- При чем тут Петровка, тридцать восемь?- не поняла я.
- А, это хозяин, Борька, чудит. Садоводство-то у нас - в Петровке, а у него дом номер тридцать восемь.
Вот он себе такой адрес и придумал, чудик.
И Васька кивнула в сторону таблички с адресом над одним из окон. Там черным по белому было написано - "Петровка, 38".
- Дочудился... А кто он этот Борька?
- А фиг его знает!- отмахнулась Васька, во все глаза глядя, как занималась пламенем крыша второй хозяйственной постройки.- Ты думаешь, я всех в садоводстве знаю? Здесь же домов триста. Борька и Борька. Предприниматель вроде. Говорят, красивый...
...Вокруг усадьбы толпились жители ближайших участков. Пацаны на велосипедах, похоже, съехались со всей округи. Мужики курили, женщины отмахивались ветками ольхи от комаров. От группы к группе неслось: "Скоро на баню перебросится", "Надо забор ломать".
Васька заметила в толпе знакомую женщину:
- Люб, пожарные давно приехали?
- Приехали-то сразу, а что толку?
У одной машины вода уже закончилась, у второй - сейчас закончится.
- И что - взять больше неоткуда?- встряла я.
- Да в том-то и дело, что у Борьки на территории усадьбы пожарный водоем. А он только завтра с Кипра приезжает, если бы хозяин был на месте давно бы уже потушили.
- А без хозяина разве шланг нельзя к водоему подтащить?
- Больно ты умная!- разозлилась Люба.- У него же там охранники. А им под страхом смерти никого из посторонних не велено пускать на территорию дачи.
- Неужели пожарные должны спрашивать - можно ли войти в горящий дом или нет?- обалдела я.
- Она что, не из Петровки?- повернулась Люба к Василисе.- У нас же в садоводстве богатые люди живут, у них - охранники с автоматами.
- Еще скажите - с гранатометами!
- Да ну тебя, шибко городская...
Из-за забора было видно, как три охранника по цепочке передавали ведра с водой и поливали крышу гаража, которая тоже занялась.
Нет, это был настоящий дурдом. За забором полыхали три хозяйственные постройки, бездействуя стояла "пожарка" (вторая уехала за водой), а люди бегали с ведрами. Причем бегали уже и соседи, на всякий случай поливая свои дома. И тогда я направилась к одному из пожарных.
- Молодой человек, а чего не тушим-то?- Я навесила на лицо одну из своих опасных улыбок.
Огнеборец в это время затягивался "элэмом" и поперхнулся при виде моей маечки на бретельках.
- Так воды нет, красавица.
- Как нет? А пожарный водоем за забором?
Пожарник помрачнел:
- Вы бы, девушка, шли лучше домой. Не ровен час сажей измажетесь.
- И все-таки?..
- А я не собираюсь встречаться с хозяином этой усадьбы, который приедет - весь "на пальцах" - разбираться из-за сломанного забора.
- А вы не боитесь, что он приедет - на тех же "пальцах" - из-за сгоревшего дома? Огонь-то ведь уже к особняку подбирается...
- А вот этого - не боюсь. Нам главное - вовремя приехать. А за базар ответят его охранники.
И он отошел от меня, потому что из-за поворота появилась машина с прудов.
***
Через полчаса пожара как не было.
Люди начали медленно расходиться по своим участкам. Мы с Васькой, вконец изъеденные комарами, тоже засобирались домой.
И вдруг я увидела... Гошу. Весь в саже, взмыленный, он спускался с лестницы, приставленной к баньке на соседнем с усадьбой Бориса участке. Он тоже увидел меня и чуть не свалился на землю.
- Ты чего здесь?- Я не верила своим глазам.
- А ты?
- Я-то здесь в отпуске, у подруги. А ты?
- А я... Я тоже в гости приехал. Смотрю - пожар...
- Только что-то ты не те дома водой поливал.
- Да на сам-то пожар не пустили, я вот бабке соседской на всякий случай баньку и поливал - чтоб не занялась... Света, а ты почему так резко исчезла? Я в четверг в редакцию заходил, хотел узнать - как ты... Я знал, что Рома ну тот "рыжий" - после водки уснет. Я потом в отделение зашел еще раз: Колька сознался, что отпустил тебя - я на это и рассчитывал... А ты исчезла.
- Да меня шеф в отпуск выпроводил раньше срока. Вот сижу здесь на природе - статью пишу.
- Мы увидимся?- Гоша, как маленький, ковырял землю носком ботинка.
- Конечно. Только, знаешь, сейчас я побегу: и подруга ждет, и комары зажрали.
Сворачивая за угол дома Бориса, я снова увидела эту чудаковатую табличку - "Петровка, 38". Что же это за человек такой? Правда - красивый?
***
Уже подходя к дому, мы с Васькой услышали странное хихиканье. Возле крыльца, расставив руки, танцевала...
Нина Дмитриевна. Завидев нас, она слегка смутилась, но потом громко заговорила:
- А вот и мои девочки, красавицы мои. Какой хороший, красивый вечер.
И звезды, и цветы, и мои девочки.- И она снова захихикала.
- Ма, ты чего?- Васька с недоумением уставилась на мать.- Верка, что ли, заходила? Выпили, что ли?- Она с подозрением приблизила к матери лицо, втянула ноздрями воздух.- Не пахнет...
А Нина Дмитриевна продолжала пританцовывать: "Какая ночь, какие доченьки у меня..."
***
На следующий день в обед Васька собиралась в город за продуктами. Звала с собой, но у меня еще вчера к ночи созрел план. Я до обеда дописала статью для "Явки с повинной" про Офицерский и, сославшись на то, что город мне осточертел и я еще не успела загореть, а погода может в любой момент испортиться, передала статью с Василисой и осталась.
Я тщательно готовилась к этой встрече. Надела красивый шелковый сарафан, чуть-чуть подвела глаза и направилась по дороге к парку. Я никогда не ошибаюсь в предчувствиях - встреча обещала быть незабываемой.
Прошла параллельную улицу, свернула к парку - в сторону кленов. Вот и Петровка, 38.
Поразительно, но калитка в высоком заборе подалась сразу. Я огляделась.
Справа стояли два хозблока и гараж с прогоревшими крышами: оттуда еще тянуло гарью. Возле пожарища копошились три молодых парня (представляю, как им влетело от вернувшегося хозяина). Но, похоже, что они не замечали меня. Стало даже как-то неинтересно: то, мол, никто из посторонних заходить не может, то заходи незнамо кто...
- ...Даже если вы заблудились, я счастлив, что в поисках верной дороги вы заглянули ко мне!
Я вздрогнула от неожиданности. Слева от высоких кленов ко мне приближался... принц. В шелковых - на восточный манер - шальварах, с голым загорелым торсом, с пушистыми усами "скобкой". Высокий и широкоплечий, двигаясь легко и изящно, он был неестественно красив - в этой садоводческой Петровке, за этим нелепым высоким забором, хозяин этого эклектичного дома.
- Я вчера была здесь на пожаре.
Пришла выразить сожаление... Мы все хотели помочь, но нам не дали. Я ваша соседка.
- И хорошо, что вам не дали... Этого еще не хватало - чтобы такая девушка...
- Света.
- ...чтобы такая девушка, как вы, Света, носилась с ведрами возле моего скромного дома.
Он буравил меня своими красивыми глазами. И от этой привычной ситуации сразу стало легко и свободно.
- Дом у вас, как выясняется при ближайшем рассмотрении, действительно скромный.
Мы шли по песчаной тропинке мимо роскошно цветущих цикламеном полиантовых роз к крыльцу.
- Чтобы не разочаровывать вас окончательно, придется выпить с вами кофе в доме. Хотя летом лично я предпочитаю беседку.
Просторная беседка, увитая девичьим виноградом и клематисами, мелькнула слева от дома. Там же поблескивал искусственный пруд. Не пожарный водоем, как уверяли вчера все за забором, а изящный рукотворный пруд - с плакучей ивой, полоской живучки у самой воды, с парковыми скульптурами по берегам. Эта усадьба так разительно отличалась от соседских, всего в десятке метров с грядками, подсолнухами, картофельными бороздами. Мне захотелось задержать шаг, подольше постоять в этом прекрасном маленьком парке, но Борис уже ступил на крыльцо и протягивал мне руку.
***
Если усадьба Бориса являла собой разительный контраст с соседскими участками за заборами из сетки-"рабицы", то внешний вид его дома совершенно не соответствовал тому, что оказалось внутри.
Внутри дом неожиданно оказался просторным и красивым. Огромный холл был обшит панелями из серого клена, напротив изразцового камина уходила на второй этаж легкая винтовая лестница. В больших вазах стояли свежие цветы. Не похоже было, что здесь жил одинокий мужчина. Однако и "женского следа" тоже не наблюдалось.
Если бы знала, что уже ходит под статьей! Я, прыгая на одной ноге с босоножкой в руке, огляделась: откуда же она появилась? Дома № 3 и № 5 соединяла арка с решеткой и маленькой полуоткрытой калиткой. Конечно, проходной двор. Да, у ментов здесь могут возникнуть затруднения. Завидев облаву, наркоманы запросто удерут через этот двор - машина в калитку не въедет, а тех и ноги кормят.
Пока я размышляла, не осмотреть ли мне на всякий случай двор (Обнорский любил в газетных статьях антураж - это попахиваю правдой жизни), девчонка вышла из подъезда. Похоже было, что она даже не поднялась до второго этажа: просто постояла в подъезде и вышла.
(Известно, что наркоманы пугливы и подозрительны, я же в своей белой блузке с накрашенным ртом на "сотоварища" явно не тянула.) В общем, я ее спугнула. Девчонка медленно прошла улицу до конца и свернула за угол.
А из калитки появился новый Лялин клиент - взлохмаченный, нервного вида парень. Он также боязливо покосился на меня, дошел до подъезда, чуть потоптался, но не зашел, а двинулся дальше.
Так я всех наркоманов перепугаю. Надо было где-нибудь схорониться на время.
Пересекая улицу, столкнулась еще с одним - из-под 1-й части 228 статьи.
Его, бедного, аж трясло всего. Но при виде меня затрясло еще больше. Он винтом развернулся и помчался от этого проклятого подъезда по улице прочь.
Наверное, я была похожа на какого-нибудь дознавателя из прокуратуры.
И тогда я зашла в дом напротив. Вот так, через грязное окно лестничной площадки, и буду вести свое наблюдение.
Теперь все пошло как по маслу. Покупатели (все - бледненькие, с потухшим взором) шли один за другим. Батюшки, сколько же их! Не исключено, что там в какие-то минуты даже очередь могла возникнуть перед дверью.
А вот ментов не было. Все-таки Гошина информация об облаве оказалась неверной.
Ужасно хотелось курить. Я пожалела, что послушалась Гошу и оставила сумочку на работе (на случай облавы - чтобы менты не подбросили наркотик), а карманов в юбке у меня не было. Вот постою еще минут десять и уйду. Все равно факт покупки-продажи я видела чуть ли не собственными глазами: в течение сорока минут молодые парни и девчонки заходили только в подъезд дома № 3.
***
И вдруг я увидела нечто интересное.
У нехорошего подъезда уже минут пять крутилась девчонка с тощим хвостиком на затылке, перетянутым аптечной резинкой, но внутрь не заходила. "Новенькая, наверное, вот и побаивается,- решила я.- Глупая, шла бы домой, здоровее бы была".
Но девчонка не уходила, словно высматривала кого-то. В это время из калитки проходного двора вышла "моя девушка" (ее я встретила на этой улице первой). Она поравнялась с "новенькой", чуть замедлила шаг. Потом кивнула головой и что-то быстро взяла из рук незнакомки. Я из своего укрытия плохо видела, но была уверена, что это - деньги. Понятно: та боится зайти в подъезд и попросила купить дозу на себя (наркоманы узнают друг друга с полувзгляда).
Все, мою слежку можно было считать законченной. Я вышла из подъезда, раскрыла зонт Шаха, поскольку начинался дождь, и перешла улицу. Я уже поравнялась было с юной наивнячкой, когда из подъезда вышла "моя девушка" и сунула той что-то в руку. И вдруг в тишине раздался звериный рык: "Стоять, милиция!", и возле нас как из-под земли возникли три амбала. Я успела только увидеть белые от ужаса глаза "моей девушки", как и на ее, и на моих руках защелкнулись наручники.
Сломанный Витькин зонт остался валяться на тротуаре.
***
Подъехал милицейский "уазик". "Моя девушка" в наручниках, забираясь в машину, зло пихнула ногой "новенькую":
- Сука! (На "новенькой" почему-то не было наручников.)
Второй пинок достался уже мне:
- Наводчица!
- Наркоманка хренова!- Я шарнула ее по хребту.
- Я вам, твари, сейчас устрою!..- рявкнул мент, и мы заткнулись.
Когда машина тронулась, дверь нехорошего подъезда открылась еще раз. Из него вышла хорошо одетая женщина с гладко причесанными черными волосами. Горделивая осанка. Царская поступь.
Меня как молнией пронзило.
Нет, не может быть, померещилось.
Мне теперь моя Мэри Блад будет мерещиться до конца дней. И девочки кровавые в глазах...
Я прилипла к окну. Ляля-черная уходила в противоположную сторону.
"Ну, оглянись же! Оглянись!"
Она не оглянулась.
***
В отделении с нами общались те же два - из задержавших - мента (водителя отпустили).
- Ну что могу сказать: отлично контрольную закупку провели! Сразу двух взяли. Тут тебе и первая, и вторая части 228-й. Премия обеспечена,- потирал руки рыжий мент. Второй - светловолосый парень - обалдело уставился на меня.
- Мне надо позвонить. Меня задержали незаконно!
Я еще в машине пыталась прервать радостное зубоскальство "рыжего". Говорить старалась спокойно, чтобы не схлопотать по физиономии. "Моей девушке" за сопротивление уже влепили пару пощечин, и теперь она в отделении тупо давала показания. У нее изъяли помеченные купюры, которые ей передала "новенькая". "Новенькая" же была совсем не новенькой. Второй раз попалась с наркотиком и, чтобы избежать очередного дела, дала согласие помогать следствию (за это, как известно, освобождают от наказания). С "моей девушкой" они были знакомы, поэтому та при передаче денег не заподозрила коварства. И теперь "моя" каялась, шмыгала носом, закладывала Лялю.
- Давай мы запишем так: деньги на наркоту ты взяла, а вот никаких Мань и Ляль не было. В подъезде ты нашла наркотик, а еще лучше - на улице, и решила сэкономить,- учил мент "мою девушку".
- Какая разница - нашла или купила? недоумевала задержанная.- Все одно - статья...
- А ты послушай умных людей: одно да не одно...- врал "рыжий".
Я понимала: они отводили подозрение от Ляли.
- Мне надо позвонить! Я - журналистка!- подала я голос.
- Все вы тут поначалу журналистками оказываетесь. Вот сейчас зададим вопросы, ты на них ответишь...
- У меня нет наркотиков! Я случайно мимо проходила, когда вы налетели.
- А вот совсем уж врать не надо!
Тебя, "журналистку" хренову, час у этого дома пасли. Сразу взять не могли, когда ты у подъезда крутилась,- ты бы нам контрольную закупку загубила.
А эта шмакодявка опаздывала,- "рыжий" кивнул на "новенькую".
Светловолосый мент засомневался:
- Может, правда, журналистка?
С виду-то на наркоманку не похожа...
- С виду - не похожа. А почем мне знать, может, она из интеллигентных кокаинщица. Голливуд, твою мать...
- Ну и где же я этот наркотик прячу?- почувствовала я поддержку светловолосого.- Сумочки у меня нет, карманов - нет, лифчик летом я не ношу. Что, в трусы полезете?
От такой наглости "рыжий" аж задохнулся:
- Ну ты посмотри на эту стерву! Еще сиськи свои мне на стол выложила... "В трусы!" А что? Может, действительно проверим?..
"Рыжий" наклонился ко мне, и в лицо пахнуло чесночно-водочным перегаром. Я почувствовала, как тошнота подступила к горлу. Козел вонючий!
Я в ужасе заметила, как "рыжий" заерзал на стуле, нервно сглотнул. При этом его мерзкий кадык запрыгал по шее, как детский резиновый мячик. Он повернулся к светловолосому:
- А ты чего, Колюня, тут сидишь?
Мог бы и домой пойти, к жене, детям.
Мне тут и одному делать нечего - в пять минут с бумагами управлюсь.
Я с мольбой взглянула на блондина.
В его глазах читалась полная беспомощность.
Вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился... Гоша.
Я не успела дернуться к нему навстречу, как он, выразительно посмотрев на меня, сразу направился к "рыжему".
- Привет, мужики! С "уловом" вас!
Ни фига себе - сразу двоих! Это можно и отметить.
- А у тебя... есть?..- "Рыжий" моментально забыл про меня.
- А то! Как ты любишь!- И Гоша достал из "дипломата" поллитровку "Охты" и батон.
- Ну, "интеллигент", ну, друг! Вот это я понимаю.
"Рыжий" полез в стол за стаканом, виртуозно открыл бутылку и почти разом осушил сто граммов. Пока он ломал батон, Гоша незаметно плеснул ему снова, и "рыжий" моментально опрокинул в глотку еще почти целый стакан.
- Ну, ладно, мужики, вы тут оставайтесь, а у меня еще дела.- И Гоша быстро вылетел из кабинета.
..."Рыжий" хмелел на глазах. Он осоловело глянул на светловолосого мента, как-то безнадежно махнул рукой в мою сторону, положил"голову на стол и... захрапел.
Светловолосый тихо встал из-за стола, взял ключ и молча снял с меня наручники. Потом поцеловал мне руку:
- Извините...
- Наводчица!- Еще раз напоследок пнула меня каблуком "моя девушка".
***
От улицы Перова до Зодчего Росси - ровно пять минут. Через пять минут я была в Агентстве.
Ксюша в приемной Обнорского посмотрела на меня, как на привидение:
- Тебя что, уже выпустили из тюрьмы?
- Ты что - с дуба упала?
- Я-то - не с дуба, а вот ты, Светлана, только одни неприятности Андрею Викторовичу приносишь. У него от тебя целый день мигрень... Зайди к шефу. Надеюсь, догадаешься извинения попросить...
Откуда только начальники себе таких секретарш выкапывают?
- Да, а ты откуда знаешь?- меня вдруг поразила Ксюшина осведомленность.
- Мне Повзло сказал.
- А он откуда?
- А он из-за тебя вообще в скулу получил.
- Как это?
- Так это! Я же говорю: из-за тебя у хороших людей одни только неприятности... Витька Шаховский как взмыленный примчался, Каширина искал.
Родьку не нашел, а тут Зудинцев идет.
Ну Шах и стал орать, что все менты - козлы; вместо того, чтобы с преступностью бороться, хватают честных девушек на улице средь бела дня. А Георгий Михайлович, ты же знаешь, не любит, когда про его бывших коллег гадости говорят. Ну он что-то Витьке ответил (по поводу мимикрирующих бандитов), а тот на него и набросился.
А тут - Повзло. Он их стал разнимать, и в потасовке Шах ему по скуле вмазал.
Я потом еще Николаю примочку делала... В общем, тут такое из-за тебя творится...
Я поняла, что встреча с шефом не обещает ничего хорошего.
Действительно, при виде меня Обнорский просто взбеленился:
- Света, мать твою перетак! Тебе Соболин утром что велел?
- Материал собирать.
- Вот и собирала бы! Какого хрена ты влезла в контрольную закупку? Ты соображаешь хоть что-нибудь, или у тебя еще температура не спала?
- Андрей Викторович, а откуда вы в курсе?- Все в Агентстве знают, что Обнорского при вспышках гнева надо развернуть в разговоре в другую сторону.
- Да мне Ксюшка все рассказала...- Потом немного смягчился: - Ты что, позвонить не могла?
- Не могла. У меня руки были в кандалах.
- Ну, бляди!- опять взвился шеф.- Я разорву их на части - и ОНОН, и УБНОН, и ГУВД, и главк...
Я представила, как Обнорский будет рвать на части Павлинова - только перья цветные в разные стороны полетят. А потом Павлинов начнет трахать "рыжего". Хорошо!.. Я потянулась и хихикнула.
- Что лыбишься?.. Света, ты вообще понимаешь, что бы было, если бы они тебе наркоту подбросили?
- Некуда было.- Я провела руками по блузке и юбке.
- "Некуда",- передразнил шеф.- Они бы нашли. И сам министр бы потом не помог... Нет, надо всех баб увольнять. Кроме Ксюши. Она - единственный преданный человек. И смотрит всегда с любовью, в отличие от вас, Светлана Аристарховна.
- Вот и послали бы свою Ксюшу по грязным чердакам и подъездам за наркодилерами охотиться.- Мне было физически некомфортно в помятой и несвежей блузке.
- Все! Хватит!- опять взъерепенился шеф.- Оставляю в Агентстве Кольку, Лешку, Каширина, Князя... С вами, бабами, лишь тогда спокойно, когда вы с абортами по больницам валяетесь.
- У меня было воспаление легких,- поправила я.
- Зав-го-род-няя! встал из-за стола Обнорский.- Дуй в свой отпуск, который у меня с утра для тебя Скрипка выбивает (что у тебя с ним?- к слову), и чтобы я тебя неделю не видел. А через неделю сдашь материал про Офицерский. Думаю, антуража и правды жизни тебе хватит.
- ...Ну что? Попросила прощения?- перегородила мне дорогу в приемной Ксюша.
- Ах, прости, дорогая. Не успела.
Очень спешу.
- Куда?
- Да у нас в тюрьме сейчас макароны дают.
* 3 *
ПАУЗА ЗАТЯНУЛАСЬ.
Кофе был выпит, и он повел меня осматривать второй этаж. Я знала, что мы неуклонно приближаемся к спальне.
И вот эта светлая комната, где по полу пляшут солнечные блики из-за распахнутых занавесок. Он неслышно подходит сзади и прижимает к себе.
Я люблю этот пронзительный миг ПЕРЕД...
***
Я ехала к Василиске на дачу, смотрела в окно электрички и поражалась, как за эти полтора месяца, что я пролежала в больнице, все изменилось. В садах зрели яблоки. Женщины на перронах торговали ранней смородиной и молодой вареной картошкой с укропом.
А тогда, в конце мая, сады еще только зацветали, деревья стояли полупрозрачными.
События того майского Валаама уходили в прошлое, а я, сама того не желая, слишком часто вспоминала героиню минувшей криминальной драмы - Мэри Блад. Эту полусумасшедшую ученую (в моем понимании, конечно, ведь экспертиза признала ее вменяемой).
Эту красавицу с черными гладкими волосами и бутылочного цвета глазами.
Состава преступления в действиях Марии Эдвардовны не обнаружили. Не было ни врачебных ошибок, ни незаконного лишения людей свободы, ни похищений, ни принуждения людей к изъятию органов. Наркотиков в частной клинике на Валааме тоже не обнаружили. Следствие длилось долго, но доказать ничего не смогли. Отсидев два месяца в следственном изоляторе, Мэри снова стала свободной. Как говорили, она уехала за границу.
Но почему же тогда мне все время казалось, что что-то я сделала не так...
Свои лихорадочные воспоминания о Мэри я объясняла затяжной ремиссией после болезни.
***
Вышел месяц из тумана. Противненький такой, рогатый. И в это время Васька как заорет:
- Ежик! Мама, Света, сюда!
Ежик!
Господи Боже мой! Ежа, что ли, никогда не видели? Нет, все-таки эти дачники ненормалйные. Над каждым мотыльком ахают, лягушки скользкие их приводят в умиление, возвратные заморозки в конце мая способны вызвать инфаркт. Сегодня, например, Василисина мама, Нина Дмитриевна, поочередно тыкала меня носом в какие-то колючки и приговаривала: "Светочка, ты только посмотри, это у меня монарда зацветает. А это, не поверишь, синеголовник..." Да верю я, верю, только не надо носом-то...
И Васька такая же. Зарекалась я вообще ездить в ее Петровку. Да только они со своей мамой решили, что мне после больницы нужны деревенский воздух, парное козье молоко (блевотина, пахнущая козлом!) и клубника с грядки.
И мою маму подговорили: "Поезжай, Светик, раз у тебя с Василиской отпуск совпал..."
Вообще-то я люблю бывать везде, где асфальт. Деревня меня не прельщает по определению. Тем более - садоводства. Ходишь по струнке между грядками ни присесть, ни прилечь. И ноги всегда в пыли. И туалет - на улице.
О, эти деревянные будки со щелями и с "очком" в центре...
С клубникой меня тоже надули.
Клубника - моя слабость. Могу есть ведрами, и даже без сливок. Но почему наша ленинградская ягода вечно такая кислая?
А тут еще этот ежик в тумане.
***
Я услышала странный треск, когда вконец растаявшая от умиления Васька помчалась в дом за молоком для ежа - Кузи. Почему - Кузи? Бред какой-то.
Еж был какой-то полунатуральный - сам шел в руки, а на его иголках посверкивали странные белые крупинки.
- Васька, а чего это он в муке?
Или - в пудре сахарной?
Мать с дочкой продолжали повизгивать, тыкая Кузю ивовым прутиком.
Потом Нина Дмитриевна взяла его в руки и начала обнюхивать, смешно втягивая в нос воздух.
- Не пахнет. Это он, наверное, Светочка, мешок с известкой в сарае порвал: я извести купила - с хвощом бороться...
Да, так вот, я услышала этот странный треск и выглянула из-за старой яблони. Высоко к небу тянулся черный столб дыма. Где-то вверху, в вечернем небе, он размывался в очертаниях, зато снизу отсвечивал зловещим красным.
Таких шашлыковых костров не бывает.
- Вась, горим, что ли?
Василиска отставила блюдце и взобралась на скамейку.
- Ой, мамочки... Пожар!
Через минуту мы уже бежали по параллельной с Васькиной улице в направлении столба дыма. Васька - из-за страха (сушь стояла великая, в шесть часов вечера температура с тридцати градусов еще не начала падать), я - из любопытства: деревенский пожар - зрелище, как говорят, страшное (даже у Васькиного дома было слышно, как "стрелял" горящий шифер).
- Не пойму, где,- задыхаясь, сказала Васька.- Вроде ближе к парку.
Мы проскочили несколько улиц (как и во многих садоводствах, здесь "шестисотки" были устроены по квадратногнездовому принципу), выскочили на основную, которая вела к старинному заброшенному парку, и картина пожара предстала нашим глазам во всей своей ужасной красоте.
- Петровка, тридцать восемь!- ахнула Василиса.
***
Это была огромная усадьба. Хозяин, видимо, каким-то образом умудрился выселить соседей с трех ближайших участков, поскольку высоченный сплошной забор огораживал где-то с четверть гектара. А вот дом был неинтересный.
Огромная трехэтажная хламида из красного кирпича, под самой крышей отделанная темным деревом. Похоже, что дом строился лет десять назад, когда деньги у хозяина уже были, вкуса не было вообще, а пальцы веером уже расставлял.
С одной стороны - белые финские водосточные трубы, с другой - банальная шиферная крыша, с одной - строгие балясины на перилах высокой лестницы, с другой - лубочные наличники на окнах.
- При чем тут Петровка, тридцать восемь?- не поняла я.
- А, это хозяин, Борька, чудит. Садоводство-то у нас - в Петровке, а у него дом номер тридцать восемь.
Вот он себе такой адрес и придумал, чудик.
И Васька кивнула в сторону таблички с адресом над одним из окон. Там черным по белому было написано - "Петровка, 38".
- Дочудился... А кто он этот Борька?
- А фиг его знает!- отмахнулась Васька, во все глаза глядя, как занималась пламенем крыша второй хозяйственной постройки.- Ты думаешь, я всех в садоводстве знаю? Здесь же домов триста. Борька и Борька. Предприниматель вроде. Говорят, красивый...
...Вокруг усадьбы толпились жители ближайших участков. Пацаны на велосипедах, похоже, съехались со всей округи. Мужики курили, женщины отмахивались ветками ольхи от комаров. От группы к группе неслось: "Скоро на баню перебросится", "Надо забор ломать".
Васька заметила в толпе знакомую женщину:
- Люб, пожарные давно приехали?
- Приехали-то сразу, а что толку?
У одной машины вода уже закончилась, у второй - сейчас закончится.
- И что - взять больше неоткуда?- встряла я.
- Да в том-то и дело, что у Борьки на территории усадьбы пожарный водоем. А он только завтра с Кипра приезжает, если бы хозяин был на месте давно бы уже потушили.
- А без хозяина разве шланг нельзя к водоему подтащить?
- Больно ты умная!- разозлилась Люба.- У него же там охранники. А им под страхом смерти никого из посторонних не велено пускать на территорию дачи.
- Неужели пожарные должны спрашивать - можно ли войти в горящий дом или нет?- обалдела я.
- Она что, не из Петровки?- повернулась Люба к Василисе.- У нас же в садоводстве богатые люди живут, у них - охранники с автоматами.
- Еще скажите - с гранатометами!
- Да ну тебя, шибко городская...
Из-за забора было видно, как три охранника по цепочке передавали ведра с водой и поливали крышу гаража, которая тоже занялась.
Нет, это был настоящий дурдом. За забором полыхали три хозяйственные постройки, бездействуя стояла "пожарка" (вторая уехала за водой), а люди бегали с ведрами. Причем бегали уже и соседи, на всякий случай поливая свои дома. И тогда я направилась к одному из пожарных.
- Молодой человек, а чего не тушим-то?- Я навесила на лицо одну из своих опасных улыбок.
Огнеборец в это время затягивался "элэмом" и поперхнулся при виде моей маечки на бретельках.
- Так воды нет, красавица.
- Как нет? А пожарный водоем за забором?
Пожарник помрачнел:
- Вы бы, девушка, шли лучше домой. Не ровен час сажей измажетесь.
- И все-таки?..
- А я не собираюсь встречаться с хозяином этой усадьбы, который приедет - весь "на пальцах" - разбираться из-за сломанного забора.
- А вы не боитесь, что он приедет - на тех же "пальцах" - из-за сгоревшего дома? Огонь-то ведь уже к особняку подбирается...
- А вот этого - не боюсь. Нам главное - вовремя приехать. А за базар ответят его охранники.
И он отошел от меня, потому что из-за поворота появилась машина с прудов.
***
Через полчаса пожара как не было.
Люди начали медленно расходиться по своим участкам. Мы с Васькой, вконец изъеденные комарами, тоже засобирались домой.
И вдруг я увидела... Гошу. Весь в саже, взмыленный, он спускался с лестницы, приставленной к баньке на соседнем с усадьбой Бориса участке. Он тоже увидел меня и чуть не свалился на землю.
- Ты чего здесь?- Я не верила своим глазам.
- А ты?
- Я-то здесь в отпуске, у подруги. А ты?
- А я... Я тоже в гости приехал. Смотрю - пожар...
- Только что-то ты не те дома водой поливал.
- Да на сам-то пожар не пустили, я вот бабке соседской на всякий случай баньку и поливал - чтоб не занялась... Света, а ты почему так резко исчезла? Я в четверг в редакцию заходил, хотел узнать - как ты... Я знал, что Рома ну тот "рыжий" - после водки уснет. Я потом в отделение зашел еще раз: Колька сознался, что отпустил тебя - я на это и рассчитывал... А ты исчезла.
- Да меня шеф в отпуск выпроводил раньше срока. Вот сижу здесь на природе - статью пишу.
- Мы увидимся?- Гоша, как маленький, ковырял землю носком ботинка.
- Конечно. Только, знаешь, сейчас я побегу: и подруга ждет, и комары зажрали.
Сворачивая за угол дома Бориса, я снова увидела эту чудаковатую табличку - "Петровка, 38". Что же это за человек такой? Правда - красивый?
***
Уже подходя к дому, мы с Васькой услышали странное хихиканье. Возле крыльца, расставив руки, танцевала...
Нина Дмитриевна. Завидев нас, она слегка смутилась, но потом громко заговорила:
- А вот и мои девочки, красавицы мои. Какой хороший, красивый вечер.
И звезды, и цветы, и мои девочки.- И она снова захихикала.
- Ма, ты чего?- Васька с недоумением уставилась на мать.- Верка, что ли, заходила? Выпили, что ли?- Она с подозрением приблизила к матери лицо, втянула ноздрями воздух.- Не пахнет...
А Нина Дмитриевна продолжала пританцовывать: "Какая ночь, какие доченьки у меня..."
***
На следующий день в обед Васька собиралась в город за продуктами. Звала с собой, но у меня еще вчера к ночи созрел план. Я до обеда дописала статью для "Явки с повинной" про Офицерский и, сославшись на то, что город мне осточертел и я еще не успела загореть, а погода может в любой момент испортиться, передала статью с Василисой и осталась.
Я тщательно готовилась к этой встрече. Надела красивый шелковый сарафан, чуть-чуть подвела глаза и направилась по дороге к парку. Я никогда не ошибаюсь в предчувствиях - встреча обещала быть незабываемой.
Прошла параллельную улицу, свернула к парку - в сторону кленов. Вот и Петровка, 38.
Поразительно, но калитка в высоком заборе подалась сразу. Я огляделась.
Справа стояли два хозблока и гараж с прогоревшими крышами: оттуда еще тянуло гарью. Возле пожарища копошились три молодых парня (представляю, как им влетело от вернувшегося хозяина). Но, похоже, что они не замечали меня. Стало даже как-то неинтересно: то, мол, никто из посторонних заходить не может, то заходи незнамо кто...
- ...Даже если вы заблудились, я счастлив, что в поисках верной дороги вы заглянули ко мне!
Я вздрогнула от неожиданности. Слева от высоких кленов ко мне приближался... принц. В шелковых - на восточный манер - шальварах, с голым загорелым торсом, с пушистыми усами "скобкой". Высокий и широкоплечий, двигаясь легко и изящно, он был неестественно красив - в этой садоводческой Петровке, за этим нелепым высоким забором, хозяин этого эклектичного дома.
- Я вчера была здесь на пожаре.
Пришла выразить сожаление... Мы все хотели помочь, но нам не дали. Я ваша соседка.
- И хорошо, что вам не дали... Этого еще не хватало - чтобы такая девушка...
- Света.
- ...чтобы такая девушка, как вы, Света, носилась с ведрами возле моего скромного дома.
Он буравил меня своими красивыми глазами. И от этой привычной ситуации сразу стало легко и свободно.
- Дом у вас, как выясняется при ближайшем рассмотрении, действительно скромный.
Мы шли по песчаной тропинке мимо роскошно цветущих цикламеном полиантовых роз к крыльцу.
- Чтобы не разочаровывать вас окончательно, придется выпить с вами кофе в доме. Хотя летом лично я предпочитаю беседку.
Просторная беседка, увитая девичьим виноградом и клематисами, мелькнула слева от дома. Там же поблескивал искусственный пруд. Не пожарный водоем, как уверяли вчера все за забором, а изящный рукотворный пруд - с плакучей ивой, полоской живучки у самой воды, с парковыми скульптурами по берегам. Эта усадьба так разительно отличалась от соседских, всего в десятке метров с грядками, подсолнухами, картофельными бороздами. Мне захотелось задержать шаг, подольше постоять в этом прекрасном маленьком парке, но Борис уже ступил на крыльцо и протягивал мне руку.
***
Если усадьба Бориса являла собой разительный контраст с соседскими участками за заборами из сетки-"рабицы", то внешний вид его дома совершенно не соответствовал тому, что оказалось внутри.
Внутри дом неожиданно оказался просторным и красивым. Огромный холл был обшит панелями из серого клена, напротив изразцового камина уходила на второй этаж легкая винтовая лестница. В больших вазах стояли свежие цветы. Не похоже было, что здесь жил одинокий мужчина. Однако и "женского следа" тоже не наблюдалось.