Мы пили кофе с коньяком и болтали так, будто были давно знакомы. Борис закончил Техноложку ("химик", как пошутил он), успел поработать на советском заводе, посидеть на 120 рэ. Потом начались кооперативы, и он рискнул.
И вот - дорос до собственной фирмы.
В общем, дела идут, контора пишет.
- А почему же вы все-таки запрещаете охранникам пускать кого-либо к вам в усадьбу? Ведь вчера чуть дом не сгорел...
- Ну, во-первых, Светочка, не такие уж они и охранники. Один - газоны стрижет, другой - истопник (баня, камин, дрова на зиму все на нем), третий за собаками и домом следит. Еще одна женщина из местных пару раз в неделю приходит порядок навести... Такой большой дом присмотра требует, а я могу себе позволить содержать помощников... А то, что не пускаю... А что тут посторонним смотреть? Завидовать?.. Не люблю я завистников.
- Ну, если бы у вас тропинки были золотыми плитками вымощены...
- Если бы я мог мостить тропинки золотом, я бы это сделал не в России, а где-нибудь в Калифорнии. Вы, Светочка, как психотерапевт, должны меня понимать - сами ведь здесь живете...
(Я представилась Васькиной профессией - этот номер мне часто сходит с рук.)
Мы еще какое-то время говорили ни о чем. Шарик - вопрос, шарик - ответ: этакий пинг-понг - узнавание.
Кофе был выпит. ПАУЗА ЗАТЯНУЛАСЬ...
***
Мы сидели на распахнутой постели и курили. Во всем теле была необыкновенная легкость. Говорить не хотелось.
Я протянула руку и машинально взяла со стола книгу.
- "Хроники капитана Блада".
- Да, это моя любимая книжка с детства.
- Капитана Блада... Блад...
Тебе что-то напоминает это имя?- Борис приподнялся на локте.
- Да, я что-то в газетах вспоминаю.
- Света, ты читаешь газеты? Ну ты меня уморила.
- Да, иногда просматриваю. Профессия обязывает (как приятно, когда врать легко). Вроде был шумный процесс против одной профессорши - Марии Блад. Она - известный в городе специалист по очистке крови.
- А что она натворила? Кровь плохо очищала?
- Клинику содержала частную, где ставила опыты над наркоманами. В общем, преступница.
- Ее посадили?
- Нет. Ничего не доказали.
Значит, не преступница.
- Да ты не понял - опыты над живыми людьми!
- Ну так ведь она же - ученый! Ну скажи, пожалуйста, разве может студент мединститута стать настоящим хирургом, если будет все время препарировать трупы в анатомичке или резать лягушек? Ведь надо же однажды со скальпелем и к живому человеку подойти.
- Но она все это делала в закрытой частной клинике. Это у нее бизнес был такой.
- Деньги брала? Так они ей на реактивы, на аппаратуру были нужны.
Может, она мир хотела спасти от опасной заразы; может, без пяти минут Нобелевский лауреат. А как же по-другому науку двигать?.. И при том... Опыты - над наркоманами... Не такие уж это и люди...
Борис неожиданно посерьезнел, голос у него стал жестким. Я вспомнила недавний разговор с коллегой - Соболиным: "Они, Светочка, не люди, а нелюди. Я бы их всех за Уральский хребет, в резервации..."
Ты так говоришь, словно эта Мария тебе очень нравится. А она, между прочим, как писали (врала я),- лесбиянка.
- Ну, тогда она мне точно нравится,- вдруг развеселился Борис.- У нас с ней, оказывается, много общего: я ведь тоже безумно люблю хорошеньких женщин.
И он накрыл меня подобно урагану...
***
Из дома мы вышли, когда начало смеркаться. Это были последние июльские белые ночи. Еще пара недель, и лето повернет к осени, вечера станут темными.
От леса в поселок ползли первые туманы. На траве лежала роса. Я ступила с тропинки на газон и как ошпаренная отскочила в сторону: мне показалось, что по ноге пробежало что-то мокрое и колючее.
Борис тут же наклонился и раздвинул розовый куст:
- Света, смотри, ежик!
Господи, да они тут все помешаны на колючей живности.
- Ах ты, мой проказник, Кеша!
Я его, Светочка, давно заприметил.
Живет у меня под хозблоком. Каждый вечер выходит на охоту, шляется где-то всю ночь, а потом возвращается. Мои парни ему блюдце с молоком даже завели.
- Это у него от молока вся шкура белая?
- Это не шкура, а иголки. Роса, наверное, посверкивает...
В этот момент за забором раздался гудок машины. Один из парней-охранников (истопник) выглянул за калитку и отозвал Бориса в сторону. После короткого разговора Борис подошел ко мне:
- Извини, милая, я не смогу тебя проводить, у меня встреча с партнерами. Ты ведь одна не заблудишься?
Он поцеловал меня и повел к калитке. В это время парни открывали ворота, в которые въезжали два джипа. Водитель первого понес по тропинке в сторону хозблоков какие-то пакеты.
***
Да, тяжела жизнь коммерсанта, решившего делать бизнес в России. Я уже давно смирилась с тем, что у богатых "первым делом - самолеты".
Идти к Василиске не хотелось. Но и гулять одной в потемневшем парке тоже удовольствие не из приятных. Я потопталась в нерешительности на дорожке и, делать было нечего, пошла к Васькиной даче.
Впереди меня дорогу осветили две пары фар. Я едва успела отскочить в сторону - мимо пролетели, обдав грязью из лужи, два темных джипа. "Паразиты! Днем, что ли, не могут ездить? Одно дело - партнеры Бориса сидят сейчас, вопросы решают, другое - ночные хулиганы на дорогах... Жаль, номера не заметила - натравила бы на вас гаишников!"
***
Дома застала странную картину. На подоконнике с несколькими закладками лежал психотерапевтический справочник. А Васька на кухне поочередно открывала крышки с банок и совала туда нос: в муку, в соль, в песок, в крахмал...
- Муравьи, что ли, завелись? Ревизию делаешь?
Васька нервно отставила банки в сторону и, как мне показалось, прислушалась. Я тоже. Из спальни Нины Дмитриевны раздавалось тихое пение: "В белую ночь соловей нам насвистывал..."
Я никогда до этого не слышала, чтобы Нина Дмитриевна пела, и поэтому вопросительно взглянула на подругу. Она, не объясняя, вдруг набросилась на меня:
- Где тебя целый день носило? В десять вечера не загорают.
- По парку гуляла, там очень красиво.
- "В том саду, где мы с вами встретились..." - за стеной "сменила пластинку"
Нина Дмитриевна. Она пела тихо, спокойно, но от этого ее спокойного голоса у меня вдруг как-то нехорошо засосало под ложечкой. А Васька, как мне показалось, готова была вот-вот заплакать.
- Что все-таки с Ниной Дмитриевной?
- Да... Ежика нанюхалась...- Когда Василиске не хочется продолжать тему, она отшучивается совершенно подурацки.
Мы вышли на веранду, закурили.
Васька достала бутылку "Алазани".
- Выпьем?
Я кивнула.
- Да, Свет,- вдруг вспомнила Васька,- Соболин от твоей статьи в восторге: я не уходила, пока он не прочел. Сразу сдал в верстку. Говорит, что это будет "бомба". Завтра уже номер выйдет. Только он твою фамилию вычеркнул. Сказал, что с псевдонимом - спокойнее...
Мне показалось, что у меня даже началось легкое раздвоение личности: с одной стороны, хотелось снова ощущать на своем теле губы Бориса; с другой послушать, как хвалят коллеги.
Интересно, что мне теперь скажет Обнорский? Как встретит?
- Пошли спать?- Васька встала с кресла.
Я взяла последнюю сигарету и вышла на крыльцо. Мимо меня, шурша травой, проковылял в лунной дорожке сверкающий ежик.
Ку-у-зя! Крыса белобрысая...
* 4 *
На этот раз новый охранник "Золотой пули" не обратил на меня никакого внимания. Но я из вредности все равно сунула ему под нос свое удостоверение:
- Как, вас еще не уволили за уклонение от задержания опасного преступника, пользующегося нашей ксивой?
Он аж нарды под столом просыпал.
В приемной Обнорский приобнимал Лукошкину. Завидя меня, он расцвел, как маков цвет:
- Вот это я понимаю! Молодец!
- Вы в том смысле, Андрей Викторович, что я хорошо выгляжу после отпуска? Что, загорела?
Обнорский неожиданно смутился:
- Я похвалить хотел. За статью. Уже с утра менты звонят не переставая.
- Вот если бы вы всем, Андрей Викторович, перед тем, как отправляете в отпуск, говорили на прощание такие нежные слова, как мне неделю назад, у вас в газете были бы сплошь талантливые статьи.
Лукошкина вопросительно посмотрела на Обнорского и вылетела из приемной.
- Ань,- смущенно побрел за ней Обнорский,- мы же еще договор с издателями "Золотой пули" не обсудили...
А я направилась в свой кабинет.
***
В кабинете раздался звонок от Гоши:
- Света - молодчина! Ты не представляешь, что происходит в городе.
- Мне уже Обнорский намекнул...
- Да даже Обнорский не знает всю глубину происходящего: кто ж ему расскажет... Сегодня с утра зампрокурора района по надзору за милицией тряс твоей газетой в прокуратуре и требовал принять меры!
- Ко мне?
- Почему к тебе? К ОМОНу района!
Вроде начальника снимать собираются.
Но главное - они теперь просто обязаны арестовать Лялю. Я с утра на Офицерский сбегал: там, представляешь, тишина. Ни одного наркомана нет... Свет, ты сегодня вечером - как? Может, посидим где?
Вечером мне хотелось к Борису, на Петровку, 38. Но и с Гошей до этого можно успеть мило пообщаться. Договорились на шестнадцать.
- У меня с источником "стрелка",- сказала я Соболину, подкрашивая губы и собирая сумочку.
***
А вот к шестнадцати часам Гоша уже не был таким радостным и счастливым, как с утра.
- Служебное расследование на работе проводят: пытаются выяснить, кто "слил" в редакцию информацию. На меня Рома-"рыжий" сегодня как-то очень внимательно посмотрел в коридоре.
А Колюня аж белый от страха. Ну да что я все о себе? Как у тебя-то?
- Да мне что? С утра поздравления принимаю.
- Ты вообще - смелая девчонка.
Хоть и очень красивая...- Гоша покраснел. Наверное, он такие слова никому еще не говорил.- Свет... А у тебя... Был кто-нибудь?
Я чуть со стула не сползла.
- Го-ша!..
- Извини... Я имел в виду - сейчас... есть?
Мне почти физически захотелось оказаться в Петровке у Бориса. При этом почему-то было жаль маленького Георгия Федоровича Астафьева. Я решила поменять тему:
- Что будешь делать?
- Да мне сейчас главное - выследить и взять Купца,- грустно сказал Гоша.
- Кто это?
- Крупный наркодилер. Я давно отслеживаю каналы поступления наркотиков в Питер. После того, как возьмут Лялю - а ее должны арестовать с минуты на минуту,- Купец должен забеспокоиться: ведь Ляля - один из его основных сбытчиков. Но мне трудно за ним уследить: у него два лежбища - в Питере и за городом.
- "Лежбища" - это где ночует?
- И где хранит наркоту.
- Так что же вы у него обыск не проведете?
- Кто ж даст на это санкцию? На Купца - ни одной бумаги, все - со слов, все - полушепотом.
- Что же ты собираешься делать?
- Я подозреваю, что после "дела с Лялей", Купец захочет поменять склады. Я даже знаю, где они будут. И ему понадобится перевезти партии наркоты.
Я все продумал и знаю, как его взять с "товаром"... Но я не могу открыться ни одному из коллег... Я не уверен, что они не повязаны с Купцом. У меня в помощь лишь один приятель.
- ...Ладно,- нехотя согласилась я.- Я тебе помогу. Что надо делать?
Гоша назвал городской адрес для слежки, дал инструкции - как действовать и по какому телефону звонить, если увижу в определенное время джип с нужным номером.
Я отправилась на метро, а Гоша сел на троллейбус, идущий к Финляндскому.
***
Вот вечно я вляпаюсь. Вместо того, чтобы быть уже у Бориса, торчи теперь два часа на Греческом, карауль какой-то джип.
Джип не приехал, я сообщила об этом Гоше по телефону и со спокойной совестью поехала на вокзал.
Когда выходила на перрон платформы "Петровка", с другой стороны к ней подошла электричка на Питер. Боковым зрением, когда она трогалась, я увидела, что в последний вагон почти на ходу вскочил... Гоша.
Что за чертовщина! Он же сказал, что будет где-то за городом следить за лежбищем Купца. Тогда почему он в Петровке? А может, он?.. Батюшки, да это же он за мной следит! Вот ревнивец маленький! Заставил меня торчать в городе, чтобы сорвать мне встречу с любимым! Ну я ему устрою...
* 5 *
Борис был чем-то расстроен.
В фирменном книжном магазине я купила ему в подарок роскошный каталог декоративных растений. Там был целый раздел о кленах - о маньчжурских, японских... У Бориса был "пунктик" на эти деревья: он разводил их разные виды, выписывал откуда-то саженцы... Но даже этот каталог не порадовал Бориса. Он скользнул взглядом по обложке и отложил книгу в сторону.
- У тебя неприятности?
- Да. Проблемы.
- Я могу помочь?
- Нет. Мне никто не может помочь.
На улице загудела машина. Я подошла к окну. Через открытые ворота из усадьбы выезжал джип. Я инстинктивно взглянула на номер. Он был залеплен грязью.
- Что же все-таки случилось?
Я подсела к нему на диван, обняла.
- Боже, как я ненавижу щелкоперов-журналюг!- Борис даже сжал кулаки.Понимаешь, один гад в городской газете статейку сварганил, и теперь из-за этого у моих друзей большие проблемы.
- В жизни?
- И в жизни, и в бизнесе. Это - мои партнеры. И теперь все может рухнуть...
Борис бегал по комнате, швыряя вещи. Это уже было похоже на панику.
- Успокойся. Может, не все так плохо...
- Да ты же не понимаешь ничего!
- Конечно. Ведь ты же ничего не рассказываешь. Может, есть все-таки выход?
Борис сел, закурил. Потом внимательно посмотрел на меня:
- Света, ведь ты же - психотерапевт. Значит, у тебя есть знакомые медики...
- Есть.- Я знала, что если дело касалось чьего-то здоровья, мне поможет Васька.
- Слушай,- Борис, кажется, взял себя в руки,- а ты не могла бы достать одну справку? Понимаешь, у меня есть одна знакомая... В общем, нужна достоверная справка, что у женщины - оч-чень сложная беременность. Токсикозы там и прочее сообразишь? Надо, чтобы такой был диагноз, чтобы было понятно, что она чуть ли не при смерти. Нужен, мол, медицинский уход, госпитализация...
- Могу, конечно. Если у нее действительно такая беременность, она на самом деле должна давно лежать на сохранении.- Я почувствовала ревность к какой-то незнакомой мне даме, о которой так заботился Борис.- Она от тебя беременна?
- Чего?- Борис расхохотался.- Да она вообще не беременна. У нее уж и климакс, наверное.
- А,- успокоилась я,- просто нужна такая справка?
- Да. Просто справка.
Я взяла свой мобильник, позвонила Ваське на соседнюю улицу и пересказала суть просьбы. Подруга обещала достать справку уже завтра. В конце спросила:
- Свет, а ты где? Мы тебе с мамой домой звонили.
- Как Нина Дмитриевна?
- Все о'кей!
- Да я... у друзей,- сказала я правду.
- Знаешь, а Кузя сегодня не приходил,- невпопад сказала Василиса.
...Справку я отдала Борису утром в городе.
* 6 *
Уже пять дней, как Ляля под арестом. Это сообщил мне Гоша. Соболин просил подготовить эту информацию в ближайший номер. Ради антуража и "правды жизни" я решила сходить еще раз на Офицерский.
Уже уверенным шагом я захожу в парадную напротив дома № 3. Курю, глядя на улицу. И - не верю своим глазам.
Потому что один за другим бледные парни и девчонки... заходят в нехороший подъезд и уходят обратно проходными дворами.
Я чувствую, как у меня начинают дрожать руки. Что же это такое? Мистика какая-то.
Я пристально смотрю на знакомую дверь. Вдруг она открывается еще раз, и на улицу выходит красивая брюнетка. Я не успеваю разглядеть ее лицо: высокая женщина поворачивается ко мне спиной и исчезает из поля зрения.
Ляля-черная? Да быть этого не может!
Я, ломая каблуки, качусь вниз по лестнице и выскакиваю на Офицерский. Никого. Тихая, пустая улочка.
Чуть не угодив под колеса, торможу какого-то частника и мчусь в Агентство.
***
Обнорский - в Киеве, Повзло читает лекции на журфаке, Соболин - на пресс-конференции в ГУВД. А меня сейчас просто разорвет на части от мыслей и подозрений.
- Светлана, к вам!
Охранник пропустил в кабинет незнакомого парня с букетом белых лилий.
- Завгородняя Светлана Аристарховна?
- Да.
- Наконец-то я вас нашел! У меня ведь был только ваш домашний адрес. К счастью, ваша родительница дала рабочий. Мы ведь подарки должны вручать лично в руки. Я - курьер из фирмы "Праздник". У нас все четко по инструкции. Распишитесь в получении.
Пока я подписывала бумажку и предъявляла паспорт, в кабинет вошла Агеева.
- Ой, лилии! Света, их надо немедленно куда-нибудь отнести. В другой кабинет. Можно в наш. Ты не знаешь, как от запаха лилий может болеть голова. А ты еще слаба после болезни.
Я сняла цветную упаковку на маленькой бархатной коробочке. Внутри, на зеленом атласе, лежала золотая подвеска: желтый кленовый листик с капелькой росы - сверкающим бриллиантом.
Агеева, глядя из-за плеча, схватилась за сердце:
- Света! Кто - он?
Наверное, я слишком пристально смотрела на этот лист клена. Не знаю почему, но я чувствовала, что случилось что-то непоправимое.
Я молча разорвала конверт, из которого выпал тонкий листок бумаги.
"Спасибо, моя красавица, ты очень помогла. Я должен срочно уехать. Увидимся не скоро. Скучаю. Буду всегда помнить. Борис Купцов".
Мне показалось, что я смотрю какой-то сюрреалистический фильм.
Вот я - с конвертом, на котором официальный обратный адрес: д. Петровка, ул. Кленовая, д. 38.
Вот полуобморочная Агеева:
- Света, даже если это просто ухажер... Ухажер, дарящий подвески с бриллиантами...
Вот черный от расстройства Гоша, влетевший в кабинет:
- Все пропало! Лялю отпустили: все свидетели забрали свои показания обратно, а у самой Ляли нашли какую-то болезнь... Купец ушел из-под носа, трое суток слежки - коту под хвост. Все, нет его в городе!
Его, стало быть, нет в городе. А я, доверчивая Света, оказавшая ему бесценную помощь, теперь смотрю в телевизор, по которому идет мультфильм про пластилинового ежика. То ли - Кузю, то ли Кешу. Про ежика с наколотыми на иголки листочками.
Или - пакетиками. С кокаином, например...
Все, кина не будет! Ни анимационного, ни сюрреалистического. Я встаю и выдергиваю шнур из розетки.
От моего резкого движения Гоша вздрагивает. Гоша, который, оказывается, ездил в Петровку не из-за меня вовсе, а из-за наркодельца Бориса Купца.
Словно такой Купец в его жизни - единственный, а таких, как я,немерено. Ты ошибся, мой маленький Гоша, ты меня, мальчик, еще не знаешь...
Я снимаю с шеи цепочку, вешаю кленовый листик и опускаю его на грудь в ложбинку. Две пуговички при этом в нужном месте расстегиваются сами собой.
Гоша замечает мой жест, снимает очки, замирает, но не отодвигается.
Я внимательно смотрю на его лицо.
Под очками неожиданно оказываются огромные глаза цвета спелой вишни с длинными ресницами. Простуды на губе нет...
***
Я люблю этот пронзительный миг ПЕРЕД...
ДЕЛО О ПОТЕРЕ ПАМЯТИ
Рассказывает Виктор Шаховский
"Шаховский Виктор Михайлович (прозвище Шах), 31 год, корреспондент репортерского отдела. По некоторым данным, в начале 1990-х годов входил в бригаду рэкетиров, базировавшуюся в гостинице "Речная". С 1996 года занимался собственным бизнесом.
В феврале 1998 года неустановленными лицами был взорван принадлежащий Шаховскому "мерседес".
В апреле 1998 года Шаховский В. М. предложил свои услуги Агентству журналистских расследований. Установленный для него руководством Агентства полугодовой испытательный срок прошел без эксцессов.
В коллективе Агентства ранее имело место неоднозначное отношение к Шаховскому: бывшие сотрудники правоохранительных органов (Г. М. Зудинцев) не раз демонстрировали ему недоверие".
Из служебной характеристики
* 1 *
Я медленно открыл глаза и тут же вновь их зажмурил от яркого, проникающего в самый мозг света.
- Очухался, урод?- услышал я неприятный скрипучий голос.
- Кто вы?- спросил я.
- Твоя совесть!
- Кто?- переспросил я удивленно.
Надо же так попасть! Причем уже второй раз в жизни. Первый подобный случай в моей биографии произошел пять лет назад, когда мы с конкурентами колбасный цех делили. Тогда мне удалось вырваться. Главное в такой ситуации - для начала понять, кто меня взял и за что? Я попробовал пошевелить конечностями. Так и есть, в лучших традициях отечественной мафии - руки и ноги связаны какими-то проводами. Значит, надо убалтывать их, тянуть время.
- Переживаешь? Думаешь, кто мы, что нам надо?- обратился ко мне тот же голос. Экстрасенс хренов - надо же, угадал мои мысли. Можно подумать, что кто-нибудь на моем месте стал бы думать о другом.
- А мы скрывать не будем. Зачем нам шифроваться? Жить-то тебе, милый, недолго осталось, от силы минут десять. Ну что, Таня, будем его кончать, или ты сначала ему отрезать что-нибудь хочешь? Говори, Танюшка, не стесняйся, этот негодяй заслужил мучительную смерть.
- Да за что?- спросил я.
Прищурившись, я наконец разглядел человека, пообещавшего мне смерть.
Это был заместитель председателя комитета по здравоохранению городской администрации Алексей Глинич. Весьма неприятный тип - бородатый и толстый.
- А можно я ему сначала уши отрежу?- спросила та, которую он назвал Таней.
Ее я узнал по голосу. Одной ее реплики было достаточно, чтобы я вновь удивился, причем еще сильнее, чем когда узнал первого моего похитителя.
Таня Ненашева, корреспондент питерской редакции НТВ, моя последняя тайная страсть, предмет моих ночных вожделений. И тогда мне стало понятно, что вся эта вакханалия есть большой, глупый розыгрыш. Автором которого, по всей видимости, являлась Танька.
- Ну все, ребята, пошутили - и хватит! Развязывайте меня, у меня руки затекли,- сказал я.
- Это кто тут шутит?- закричала Танька.- На тебе, сволочь!
И я дернулся от резкой боли в плече.
Наверное, эта сумасшедшая уколола меня шилом или булавкой, в общем, чем-то острым. А это было уже совсем не смешно. И вообще странно, что молодая хорошенькая журналистка устраивает такие шоу, к тому же вместе с крупным чиновником. А им, бюрократам-взяточникам, шутить в принципе некогда, им деньги надо круглосуточно из бюджета воровать. Ситуация бредовая! И тут она меня еще раз уколола, на этот раз в ягодицу. Вероятно, ей казалось, что это очень забавно.
- Хватит, хватит! Развязывайте, уже не смешно!- заорал я, начиная очень и очень злиться.
Шутки шутками, а шилом колоть мы не договаривались. Да и вообще, как они меня сюда затащили? Усыпили, что ли? И почему так голова в затылочной части болит, как будто ударили чем-то?
- Все, я его мочу!- раздался истерический вопль Таньки.
И тут произошло то, чего я уже никак не предполагал. Она подскочила ко мне, в руках у нее был небольшой туристический топорик. Она размахнулась и... Страшное лезвие сверкнуло надо мной и с бешеной скоростью пошло вниз, прямо на меня. Не в силах отвернуть голову, я снова зажмурился, мысленно прощаясь с жизнью. И тут же заорал, потому что мое ухо взорвалось дикой болью.
Ну, блин, сволочи! То, что происходило, уже не было шуткой. Кажется, эта психичка отрубила мне ухо. А тем временем невменяемая парочка ругалась между собой. Он упрекал ее в том, что она слишком рано начала казнь и что если бы он не перехватил ее руку с топором и не отклонил в сторону, то лишил бы всю процедуру законной составляющей.
- Он должен знать, за что его казнят!- категорическим тоном утверждал толстяк. При этом он вытирал лезвие топора о свою бороду. Ну точно, маньяк. Кто бы рассказал, не поверил бы. Затем он обратился ко мне: - Слушай меня, Шаховский. Ты у нас в руках. А мы - это общество защиты прав женщин, обиженных мужчинами.
Мы - это международная организация, которая взяла шефство над Татьяной.
Ты ее смертельно оскорбил, унизил, втоптал в грязь! Тебе было жалко уделить ей всего лишь одну ночь, несколько часов до рассвета - как это мало для тебя и как много для нее! Именно от таких, как ты, подлых импотентов, мы и спасаем мир! Теперь ты знаешь, в чем состоит предъявленное тебе обвинение, и можешь спокойно принять справедливую кару. Только кровью, всей своей грязной черной кровью, покидающей тебя капля за каплей, ты сможешь, и то лишь частично, искупить свою вину перед человечеством.
Ого, вот это номер! Ситуация становилась критической. По всей видимости, я на самом деле оказался в руках маньяков, причем крайне опасных.
Я изо всех сил рванулся, пытаясь порвать то, чем я был связан, но ничего не получилось. Все, конец моей биографии, криминальные журналисты потом напишут: "Умер под топором маньяков". Мужик тем временем передал орудие убийства Таньке.
Вдруг откуда-то из темноты, окружавшей пятно света, в центре которого мы находились, раздался дикий вопль.
Маньяки оглянулись.
- Бежим!- крикнул толстяк, и сумасшедшая парочка скрылась во мраке.
Из последних сил, несмотря на дикую боль в ухе, я повернул голову. Моим спасителем оказался Родька Каширин. Он бежал ко мне, размахивая не то саблей, не то просто арматуриной. Оказавшись возле меня, он кинул сей непонятный предмет на пол и принялся меня развязывать:
- Сейчас, сейчас, милый мой, я тебя освобожу, и мы будем вместе. Вместе до конца жизни, и ничто не разлучит нас! Никакие мерзкие особи женского пола не прервут нашего счастья!
Господи, про что это он? Ну и попал я, что называется, из огня да в полымя. Он что, решил, что я должен быть до конца жизни вместе с ним? Если это так, то пусть уж лучше вернутся Танька с толстяком и меня зарежут!
Вдруг где-то, совсем рядом, раздался резкий звонок.
- Выключите будильник, а то он проснется! крикнул кому-то Каширин.
- Переключатель сломался!- раздалось в ответ из темноты.
И вот - дорос до собственной фирмы.
В общем, дела идут, контора пишет.
- А почему же вы все-таки запрещаете охранникам пускать кого-либо к вам в усадьбу? Ведь вчера чуть дом не сгорел...
- Ну, во-первых, Светочка, не такие уж они и охранники. Один - газоны стрижет, другой - истопник (баня, камин, дрова на зиму все на нем), третий за собаками и домом следит. Еще одна женщина из местных пару раз в неделю приходит порядок навести... Такой большой дом присмотра требует, а я могу себе позволить содержать помощников... А то, что не пускаю... А что тут посторонним смотреть? Завидовать?.. Не люблю я завистников.
- Ну, если бы у вас тропинки были золотыми плитками вымощены...
- Если бы я мог мостить тропинки золотом, я бы это сделал не в России, а где-нибудь в Калифорнии. Вы, Светочка, как психотерапевт, должны меня понимать - сами ведь здесь живете...
(Я представилась Васькиной профессией - этот номер мне часто сходит с рук.)
Мы еще какое-то время говорили ни о чем. Шарик - вопрос, шарик - ответ: этакий пинг-понг - узнавание.
Кофе был выпит. ПАУЗА ЗАТЯНУЛАСЬ...
***
Мы сидели на распахнутой постели и курили. Во всем теле была необыкновенная легкость. Говорить не хотелось.
Я протянула руку и машинально взяла со стола книгу.
- "Хроники капитана Блада".
- Да, это моя любимая книжка с детства.
- Капитана Блада... Блад...
Тебе что-то напоминает это имя?- Борис приподнялся на локте.
- Да, я что-то в газетах вспоминаю.
- Света, ты читаешь газеты? Ну ты меня уморила.
- Да, иногда просматриваю. Профессия обязывает (как приятно, когда врать легко). Вроде был шумный процесс против одной профессорши - Марии Блад. Она - известный в городе специалист по очистке крови.
- А что она натворила? Кровь плохо очищала?
- Клинику содержала частную, где ставила опыты над наркоманами. В общем, преступница.
- Ее посадили?
- Нет. Ничего не доказали.
Значит, не преступница.
- Да ты не понял - опыты над живыми людьми!
- Ну так ведь она же - ученый! Ну скажи, пожалуйста, разве может студент мединститута стать настоящим хирургом, если будет все время препарировать трупы в анатомичке или резать лягушек? Ведь надо же однажды со скальпелем и к живому человеку подойти.
- Но она все это делала в закрытой частной клинике. Это у нее бизнес был такой.
- Деньги брала? Так они ей на реактивы, на аппаратуру были нужны.
Может, она мир хотела спасти от опасной заразы; может, без пяти минут Нобелевский лауреат. А как же по-другому науку двигать?.. И при том... Опыты - над наркоманами... Не такие уж это и люди...
Борис неожиданно посерьезнел, голос у него стал жестким. Я вспомнила недавний разговор с коллегой - Соболиным: "Они, Светочка, не люди, а нелюди. Я бы их всех за Уральский хребет, в резервации..."
Ты так говоришь, словно эта Мария тебе очень нравится. А она, между прочим, как писали (врала я),- лесбиянка.
- Ну, тогда она мне точно нравится,- вдруг развеселился Борис.- У нас с ней, оказывается, много общего: я ведь тоже безумно люблю хорошеньких женщин.
И он накрыл меня подобно урагану...
***
Из дома мы вышли, когда начало смеркаться. Это были последние июльские белые ночи. Еще пара недель, и лето повернет к осени, вечера станут темными.
От леса в поселок ползли первые туманы. На траве лежала роса. Я ступила с тропинки на газон и как ошпаренная отскочила в сторону: мне показалось, что по ноге пробежало что-то мокрое и колючее.
Борис тут же наклонился и раздвинул розовый куст:
- Света, смотри, ежик!
Господи, да они тут все помешаны на колючей живности.
- Ах ты, мой проказник, Кеша!
Я его, Светочка, давно заприметил.
Живет у меня под хозблоком. Каждый вечер выходит на охоту, шляется где-то всю ночь, а потом возвращается. Мои парни ему блюдце с молоком даже завели.
- Это у него от молока вся шкура белая?
- Это не шкура, а иголки. Роса, наверное, посверкивает...
В этот момент за забором раздался гудок машины. Один из парней-охранников (истопник) выглянул за калитку и отозвал Бориса в сторону. После короткого разговора Борис подошел ко мне:
- Извини, милая, я не смогу тебя проводить, у меня встреча с партнерами. Ты ведь одна не заблудишься?
Он поцеловал меня и повел к калитке. В это время парни открывали ворота, в которые въезжали два джипа. Водитель первого понес по тропинке в сторону хозблоков какие-то пакеты.
***
Да, тяжела жизнь коммерсанта, решившего делать бизнес в России. Я уже давно смирилась с тем, что у богатых "первым делом - самолеты".
Идти к Василиске не хотелось. Но и гулять одной в потемневшем парке тоже удовольствие не из приятных. Я потопталась в нерешительности на дорожке и, делать было нечего, пошла к Васькиной даче.
Впереди меня дорогу осветили две пары фар. Я едва успела отскочить в сторону - мимо пролетели, обдав грязью из лужи, два темных джипа. "Паразиты! Днем, что ли, не могут ездить? Одно дело - партнеры Бориса сидят сейчас, вопросы решают, другое - ночные хулиганы на дорогах... Жаль, номера не заметила - натравила бы на вас гаишников!"
***
Дома застала странную картину. На подоконнике с несколькими закладками лежал психотерапевтический справочник. А Васька на кухне поочередно открывала крышки с банок и совала туда нос: в муку, в соль, в песок, в крахмал...
- Муравьи, что ли, завелись? Ревизию делаешь?
Васька нервно отставила банки в сторону и, как мне показалось, прислушалась. Я тоже. Из спальни Нины Дмитриевны раздавалось тихое пение: "В белую ночь соловей нам насвистывал..."
Я никогда до этого не слышала, чтобы Нина Дмитриевна пела, и поэтому вопросительно взглянула на подругу. Она, не объясняя, вдруг набросилась на меня:
- Где тебя целый день носило? В десять вечера не загорают.
- По парку гуляла, там очень красиво.
- "В том саду, где мы с вами встретились..." - за стеной "сменила пластинку"
Нина Дмитриевна. Она пела тихо, спокойно, но от этого ее спокойного голоса у меня вдруг как-то нехорошо засосало под ложечкой. А Васька, как мне показалось, готова была вот-вот заплакать.
- Что все-таки с Ниной Дмитриевной?
- Да... Ежика нанюхалась...- Когда Василиске не хочется продолжать тему, она отшучивается совершенно подурацки.
Мы вышли на веранду, закурили.
Васька достала бутылку "Алазани".
- Выпьем?
Я кивнула.
- Да, Свет,- вдруг вспомнила Васька,- Соболин от твоей статьи в восторге: я не уходила, пока он не прочел. Сразу сдал в верстку. Говорит, что это будет "бомба". Завтра уже номер выйдет. Только он твою фамилию вычеркнул. Сказал, что с псевдонимом - спокойнее...
Мне показалось, что у меня даже началось легкое раздвоение личности: с одной стороны, хотелось снова ощущать на своем теле губы Бориса; с другой послушать, как хвалят коллеги.
Интересно, что мне теперь скажет Обнорский? Как встретит?
- Пошли спать?- Васька встала с кресла.
Я взяла последнюю сигарету и вышла на крыльцо. Мимо меня, шурша травой, проковылял в лунной дорожке сверкающий ежик.
Ку-у-зя! Крыса белобрысая...
* 4 *
На этот раз новый охранник "Золотой пули" не обратил на меня никакого внимания. Но я из вредности все равно сунула ему под нос свое удостоверение:
- Как, вас еще не уволили за уклонение от задержания опасного преступника, пользующегося нашей ксивой?
Он аж нарды под столом просыпал.
В приемной Обнорский приобнимал Лукошкину. Завидя меня, он расцвел, как маков цвет:
- Вот это я понимаю! Молодец!
- Вы в том смысле, Андрей Викторович, что я хорошо выгляжу после отпуска? Что, загорела?
Обнорский неожиданно смутился:
- Я похвалить хотел. За статью. Уже с утра менты звонят не переставая.
- Вот если бы вы всем, Андрей Викторович, перед тем, как отправляете в отпуск, говорили на прощание такие нежные слова, как мне неделю назад, у вас в газете были бы сплошь талантливые статьи.
Лукошкина вопросительно посмотрела на Обнорского и вылетела из приемной.
- Ань,- смущенно побрел за ней Обнорский,- мы же еще договор с издателями "Золотой пули" не обсудили...
А я направилась в свой кабинет.
***
В кабинете раздался звонок от Гоши:
- Света - молодчина! Ты не представляешь, что происходит в городе.
- Мне уже Обнорский намекнул...
- Да даже Обнорский не знает всю глубину происходящего: кто ж ему расскажет... Сегодня с утра зампрокурора района по надзору за милицией тряс твоей газетой в прокуратуре и требовал принять меры!
- Ко мне?
- Почему к тебе? К ОМОНу района!
Вроде начальника снимать собираются.
Но главное - они теперь просто обязаны арестовать Лялю. Я с утра на Офицерский сбегал: там, представляешь, тишина. Ни одного наркомана нет... Свет, ты сегодня вечером - как? Может, посидим где?
Вечером мне хотелось к Борису, на Петровку, 38. Но и с Гошей до этого можно успеть мило пообщаться. Договорились на шестнадцать.
- У меня с источником "стрелка",- сказала я Соболину, подкрашивая губы и собирая сумочку.
***
А вот к шестнадцати часам Гоша уже не был таким радостным и счастливым, как с утра.
- Служебное расследование на работе проводят: пытаются выяснить, кто "слил" в редакцию информацию. На меня Рома-"рыжий" сегодня как-то очень внимательно посмотрел в коридоре.
А Колюня аж белый от страха. Ну да что я все о себе? Как у тебя-то?
- Да мне что? С утра поздравления принимаю.
- Ты вообще - смелая девчонка.
Хоть и очень красивая...- Гоша покраснел. Наверное, он такие слова никому еще не говорил.- Свет... А у тебя... Был кто-нибудь?
Я чуть со стула не сползла.
- Го-ша!..
- Извини... Я имел в виду - сейчас... есть?
Мне почти физически захотелось оказаться в Петровке у Бориса. При этом почему-то было жаль маленького Георгия Федоровича Астафьева. Я решила поменять тему:
- Что будешь делать?
- Да мне сейчас главное - выследить и взять Купца,- грустно сказал Гоша.
- Кто это?
- Крупный наркодилер. Я давно отслеживаю каналы поступления наркотиков в Питер. После того, как возьмут Лялю - а ее должны арестовать с минуты на минуту,- Купец должен забеспокоиться: ведь Ляля - один из его основных сбытчиков. Но мне трудно за ним уследить: у него два лежбища - в Питере и за городом.
- "Лежбища" - это где ночует?
- И где хранит наркоту.
- Так что же вы у него обыск не проведете?
- Кто ж даст на это санкцию? На Купца - ни одной бумаги, все - со слов, все - полушепотом.
- Что же ты собираешься делать?
- Я подозреваю, что после "дела с Лялей", Купец захочет поменять склады. Я даже знаю, где они будут. И ему понадобится перевезти партии наркоты.
Я все продумал и знаю, как его взять с "товаром"... Но я не могу открыться ни одному из коллег... Я не уверен, что они не повязаны с Купцом. У меня в помощь лишь один приятель.
- ...Ладно,- нехотя согласилась я.- Я тебе помогу. Что надо делать?
Гоша назвал городской адрес для слежки, дал инструкции - как действовать и по какому телефону звонить, если увижу в определенное время джип с нужным номером.
Я отправилась на метро, а Гоша сел на троллейбус, идущий к Финляндскому.
***
Вот вечно я вляпаюсь. Вместо того, чтобы быть уже у Бориса, торчи теперь два часа на Греческом, карауль какой-то джип.
Джип не приехал, я сообщила об этом Гоше по телефону и со спокойной совестью поехала на вокзал.
Когда выходила на перрон платформы "Петровка", с другой стороны к ней подошла электричка на Питер. Боковым зрением, когда она трогалась, я увидела, что в последний вагон почти на ходу вскочил... Гоша.
Что за чертовщина! Он же сказал, что будет где-то за городом следить за лежбищем Купца. Тогда почему он в Петровке? А может, он?.. Батюшки, да это же он за мной следит! Вот ревнивец маленький! Заставил меня торчать в городе, чтобы сорвать мне встречу с любимым! Ну я ему устрою...
* 5 *
Борис был чем-то расстроен.
В фирменном книжном магазине я купила ему в подарок роскошный каталог декоративных растений. Там был целый раздел о кленах - о маньчжурских, японских... У Бориса был "пунктик" на эти деревья: он разводил их разные виды, выписывал откуда-то саженцы... Но даже этот каталог не порадовал Бориса. Он скользнул взглядом по обложке и отложил книгу в сторону.
- У тебя неприятности?
- Да. Проблемы.
- Я могу помочь?
- Нет. Мне никто не может помочь.
На улице загудела машина. Я подошла к окну. Через открытые ворота из усадьбы выезжал джип. Я инстинктивно взглянула на номер. Он был залеплен грязью.
- Что же все-таки случилось?
Я подсела к нему на диван, обняла.
- Боже, как я ненавижу щелкоперов-журналюг!- Борис даже сжал кулаки.Понимаешь, один гад в городской газете статейку сварганил, и теперь из-за этого у моих друзей большие проблемы.
- В жизни?
- И в жизни, и в бизнесе. Это - мои партнеры. И теперь все может рухнуть...
Борис бегал по комнате, швыряя вещи. Это уже было похоже на панику.
- Успокойся. Может, не все так плохо...
- Да ты же не понимаешь ничего!
- Конечно. Ведь ты же ничего не рассказываешь. Может, есть все-таки выход?
Борис сел, закурил. Потом внимательно посмотрел на меня:
- Света, ведь ты же - психотерапевт. Значит, у тебя есть знакомые медики...
- Есть.- Я знала, что если дело касалось чьего-то здоровья, мне поможет Васька.
- Слушай,- Борис, кажется, взял себя в руки,- а ты не могла бы достать одну справку? Понимаешь, у меня есть одна знакомая... В общем, нужна достоверная справка, что у женщины - оч-чень сложная беременность. Токсикозы там и прочее сообразишь? Надо, чтобы такой был диагноз, чтобы было понятно, что она чуть ли не при смерти. Нужен, мол, медицинский уход, госпитализация...
- Могу, конечно. Если у нее действительно такая беременность, она на самом деле должна давно лежать на сохранении.- Я почувствовала ревность к какой-то незнакомой мне даме, о которой так заботился Борис.- Она от тебя беременна?
- Чего?- Борис расхохотался.- Да она вообще не беременна. У нее уж и климакс, наверное.
- А,- успокоилась я,- просто нужна такая справка?
- Да. Просто справка.
Я взяла свой мобильник, позвонила Ваське на соседнюю улицу и пересказала суть просьбы. Подруга обещала достать справку уже завтра. В конце спросила:
- Свет, а ты где? Мы тебе с мамой домой звонили.
- Как Нина Дмитриевна?
- Все о'кей!
- Да я... у друзей,- сказала я правду.
- Знаешь, а Кузя сегодня не приходил,- невпопад сказала Василиса.
...Справку я отдала Борису утром в городе.
* 6 *
Уже пять дней, как Ляля под арестом. Это сообщил мне Гоша. Соболин просил подготовить эту информацию в ближайший номер. Ради антуража и "правды жизни" я решила сходить еще раз на Офицерский.
Уже уверенным шагом я захожу в парадную напротив дома № 3. Курю, глядя на улицу. И - не верю своим глазам.
Потому что один за другим бледные парни и девчонки... заходят в нехороший подъезд и уходят обратно проходными дворами.
Я чувствую, как у меня начинают дрожать руки. Что же это такое? Мистика какая-то.
Я пристально смотрю на знакомую дверь. Вдруг она открывается еще раз, и на улицу выходит красивая брюнетка. Я не успеваю разглядеть ее лицо: высокая женщина поворачивается ко мне спиной и исчезает из поля зрения.
Ляля-черная? Да быть этого не может!
Я, ломая каблуки, качусь вниз по лестнице и выскакиваю на Офицерский. Никого. Тихая, пустая улочка.
Чуть не угодив под колеса, торможу какого-то частника и мчусь в Агентство.
***
Обнорский - в Киеве, Повзло читает лекции на журфаке, Соболин - на пресс-конференции в ГУВД. А меня сейчас просто разорвет на части от мыслей и подозрений.
- Светлана, к вам!
Охранник пропустил в кабинет незнакомого парня с букетом белых лилий.
- Завгородняя Светлана Аристарховна?
- Да.
- Наконец-то я вас нашел! У меня ведь был только ваш домашний адрес. К счастью, ваша родительница дала рабочий. Мы ведь подарки должны вручать лично в руки. Я - курьер из фирмы "Праздник". У нас все четко по инструкции. Распишитесь в получении.
Пока я подписывала бумажку и предъявляла паспорт, в кабинет вошла Агеева.
- Ой, лилии! Света, их надо немедленно куда-нибудь отнести. В другой кабинет. Можно в наш. Ты не знаешь, как от запаха лилий может болеть голова. А ты еще слаба после болезни.
Я сняла цветную упаковку на маленькой бархатной коробочке. Внутри, на зеленом атласе, лежала золотая подвеска: желтый кленовый листик с капелькой росы - сверкающим бриллиантом.
Агеева, глядя из-за плеча, схватилась за сердце:
- Света! Кто - он?
Наверное, я слишком пристально смотрела на этот лист клена. Не знаю почему, но я чувствовала, что случилось что-то непоправимое.
Я молча разорвала конверт, из которого выпал тонкий листок бумаги.
"Спасибо, моя красавица, ты очень помогла. Я должен срочно уехать. Увидимся не скоро. Скучаю. Буду всегда помнить. Борис Купцов".
Мне показалось, что я смотрю какой-то сюрреалистический фильм.
Вот я - с конвертом, на котором официальный обратный адрес: д. Петровка, ул. Кленовая, д. 38.
Вот полуобморочная Агеева:
- Света, даже если это просто ухажер... Ухажер, дарящий подвески с бриллиантами...
Вот черный от расстройства Гоша, влетевший в кабинет:
- Все пропало! Лялю отпустили: все свидетели забрали свои показания обратно, а у самой Ляли нашли какую-то болезнь... Купец ушел из-под носа, трое суток слежки - коту под хвост. Все, нет его в городе!
Его, стало быть, нет в городе. А я, доверчивая Света, оказавшая ему бесценную помощь, теперь смотрю в телевизор, по которому идет мультфильм про пластилинового ежика. То ли - Кузю, то ли Кешу. Про ежика с наколотыми на иголки листочками.
Или - пакетиками. С кокаином, например...
Все, кина не будет! Ни анимационного, ни сюрреалистического. Я встаю и выдергиваю шнур из розетки.
От моего резкого движения Гоша вздрагивает. Гоша, который, оказывается, ездил в Петровку не из-за меня вовсе, а из-за наркодельца Бориса Купца.
Словно такой Купец в его жизни - единственный, а таких, как я,немерено. Ты ошибся, мой маленький Гоша, ты меня, мальчик, еще не знаешь...
Я снимаю с шеи цепочку, вешаю кленовый листик и опускаю его на грудь в ложбинку. Две пуговички при этом в нужном месте расстегиваются сами собой.
Гоша замечает мой жест, снимает очки, замирает, но не отодвигается.
Я внимательно смотрю на его лицо.
Под очками неожиданно оказываются огромные глаза цвета спелой вишни с длинными ресницами. Простуды на губе нет...
***
Я люблю этот пронзительный миг ПЕРЕД...
ДЕЛО О ПОТЕРЕ ПАМЯТИ
Рассказывает Виктор Шаховский
"Шаховский Виктор Михайлович (прозвище Шах), 31 год, корреспондент репортерского отдела. По некоторым данным, в начале 1990-х годов входил в бригаду рэкетиров, базировавшуюся в гостинице "Речная". С 1996 года занимался собственным бизнесом.
В феврале 1998 года неустановленными лицами был взорван принадлежащий Шаховскому "мерседес".
В апреле 1998 года Шаховский В. М. предложил свои услуги Агентству журналистских расследований. Установленный для него руководством Агентства полугодовой испытательный срок прошел без эксцессов.
В коллективе Агентства ранее имело место неоднозначное отношение к Шаховскому: бывшие сотрудники правоохранительных органов (Г. М. Зудинцев) не раз демонстрировали ему недоверие".
Из служебной характеристики
* 1 *
Я медленно открыл глаза и тут же вновь их зажмурил от яркого, проникающего в самый мозг света.
- Очухался, урод?- услышал я неприятный скрипучий голос.
- Кто вы?- спросил я.
- Твоя совесть!
- Кто?- переспросил я удивленно.
Надо же так попасть! Причем уже второй раз в жизни. Первый подобный случай в моей биографии произошел пять лет назад, когда мы с конкурентами колбасный цех делили. Тогда мне удалось вырваться. Главное в такой ситуации - для начала понять, кто меня взял и за что? Я попробовал пошевелить конечностями. Так и есть, в лучших традициях отечественной мафии - руки и ноги связаны какими-то проводами. Значит, надо убалтывать их, тянуть время.
- Переживаешь? Думаешь, кто мы, что нам надо?- обратился ко мне тот же голос. Экстрасенс хренов - надо же, угадал мои мысли. Можно подумать, что кто-нибудь на моем месте стал бы думать о другом.
- А мы скрывать не будем. Зачем нам шифроваться? Жить-то тебе, милый, недолго осталось, от силы минут десять. Ну что, Таня, будем его кончать, или ты сначала ему отрезать что-нибудь хочешь? Говори, Танюшка, не стесняйся, этот негодяй заслужил мучительную смерть.
- Да за что?- спросил я.
Прищурившись, я наконец разглядел человека, пообещавшего мне смерть.
Это был заместитель председателя комитета по здравоохранению городской администрации Алексей Глинич. Весьма неприятный тип - бородатый и толстый.
- А можно я ему сначала уши отрежу?- спросила та, которую он назвал Таней.
Ее я узнал по голосу. Одной ее реплики было достаточно, чтобы я вновь удивился, причем еще сильнее, чем когда узнал первого моего похитителя.
Таня Ненашева, корреспондент питерской редакции НТВ, моя последняя тайная страсть, предмет моих ночных вожделений. И тогда мне стало понятно, что вся эта вакханалия есть большой, глупый розыгрыш. Автором которого, по всей видимости, являлась Танька.
- Ну все, ребята, пошутили - и хватит! Развязывайте меня, у меня руки затекли,- сказал я.
- Это кто тут шутит?- закричала Танька.- На тебе, сволочь!
И я дернулся от резкой боли в плече.
Наверное, эта сумасшедшая уколола меня шилом или булавкой, в общем, чем-то острым. А это было уже совсем не смешно. И вообще странно, что молодая хорошенькая журналистка устраивает такие шоу, к тому же вместе с крупным чиновником. А им, бюрократам-взяточникам, шутить в принципе некогда, им деньги надо круглосуточно из бюджета воровать. Ситуация бредовая! И тут она меня еще раз уколола, на этот раз в ягодицу. Вероятно, ей казалось, что это очень забавно.
- Хватит, хватит! Развязывайте, уже не смешно!- заорал я, начиная очень и очень злиться.
Шутки шутками, а шилом колоть мы не договаривались. Да и вообще, как они меня сюда затащили? Усыпили, что ли? И почему так голова в затылочной части болит, как будто ударили чем-то?
- Все, я его мочу!- раздался истерический вопль Таньки.
И тут произошло то, чего я уже никак не предполагал. Она подскочила ко мне, в руках у нее был небольшой туристический топорик. Она размахнулась и... Страшное лезвие сверкнуло надо мной и с бешеной скоростью пошло вниз, прямо на меня. Не в силах отвернуть голову, я снова зажмурился, мысленно прощаясь с жизнью. И тут же заорал, потому что мое ухо взорвалось дикой болью.
Ну, блин, сволочи! То, что происходило, уже не было шуткой. Кажется, эта психичка отрубила мне ухо. А тем временем невменяемая парочка ругалась между собой. Он упрекал ее в том, что она слишком рано начала казнь и что если бы он не перехватил ее руку с топором и не отклонил в сторону, то лишил бы всю процедуру законной составляющей.
- Он должен знать, за что его казнят!- категорическим тоном утверждал толстяк. При этом он вытирал лезвие топора о свою бороду. Ну точно, маньяк. Кто бы рассказал, не поверил бы. Затем он обратился ко мне: - Слушай меня, Шаховский. Ты у нас в руках. А мы - это общество защиты прав женщин, обиженных мужчинами.
Мы - это международная организация, которая взяла шефство над Татьяной.
Ты ее смертельно оскорбил, унизил, втоптал в грязь! Тебе было жалко уделить ей всего лишь одну ночь, несколько часов до рассвета - как это мало для тебя и как много для нее! Именно от таких, как ты, подлых импотентов, мы и спасаем мир! Теперь ты знаешь, в чем состоит предъявленное тебе обвинение, и можешь спокойно принять справедливую кару. Только кровью, всей своей грязной черной кровью, покидающей тебя капля за каплей, ты сможешь, и то лишь частично, искупить свою вину перед человечеством.
Ого, вот это номер! Ситуация становилась критической. По всей видимости, я на самом деле оказался в руках маньяков, причем крайне опасных.
Я изо всех сил рванулся, пытаясь порвать то, чем я был связан, но ничего не получилось. Все, конец моей биографии, криминальные журналисты потом напишут: "Умер под топором маньяков". Мужик тем временем передал орудие убийства Таньке.
Вдруг откуда-то из темноты, окружавшей пятно света, в центре которого мы находились, раздался дикий вопль.
Маньяки оглянулись.
- Бежим!- крикнул толстяк, и сумасшедшая парочка скрылась во мраке.
Из последних сил, несмотря на дикую боль в ухе, я повернул голову. Моим спасителем оказался Родька Каширин. Он бежал ко мне, размахивая не то саблей, не то просто арматуриной. Оказавшись возле меня, он кинул сей непонятный предмет на пол и принялся меня развязывать:
- Сейчас, сейчас, милый мой, я тебя освобожу, и мы будем вместе. Вместе до конца жизни, и ничто не разлучит нас! Никакие мерзкие особи женского пола не прервут нашего счастья!
Господи, про что это он? Ну и попал я, что называется, из огня да в полымя. Он что, решил, что я должен быть до конца жизни вместе с ним? Если это так, то пусть уж лучше вернутся Танька с толстяком и меня зарежут!
Вдруг где-то, совсем рядом, раздался резкий звонок.
- Выключите будильник, а то он проснется! крикнул кому-то Каширин.
- Переключатель сломался!- раздалось в ответ из темноты.