Константинов Андрей
Дело о взбесившемся враче (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

   Андрей КОНСТАНТИНОВ и Агентство журналистских расследований
   Максим МАКСИМОВ (ответственный редактор проекта),
   Ольга БЕЛОВА, Владимир ДУДЧЕНКО, Илона ЕГОРОВА, Роман ЛЕБЕДЕВ,
   Максим ЛЕОНОВ, Галина ЛЕОНТЬЕВА, Елена ЛЕТЕНКОВА, Александр НОВИКОВ,
   Марина ОЛЬХОВСКАЯ, Александр ПРОНИН
   АГЕНТСТВО "ЗОЛОТАЯ ПУЛЯ" - 5.1
   Дело о взбесившемся враче: Сборник новелл
   За последние полгода в метро погибли семь человек. Все жертвы - врачи. Возникает версия о маньяке. Но почему же тогда покушались на сотрудника Агентства "Золотая пуля" Кононова? Журналисты Агентства берутся за расследование.
   Это лишь одна из многих увлекательных историй, рассказанных сотрудниками Агентства журналистских расследований "Золотая пуля".
   СОДЕРЖАНИЕ
   Предисловие.
   Дело о Ляле-черной.
   Дело о потере памяти.
   Дело о дворцовом привидении.
   Дело о дочери цыганского барона.
   Дело о взбесившемся враче.
   Дело о золотых нитях.
   ПРЕДИСЛОВИЕ
   Перед вами - уже пятый сборник новелл из серии "Агентство "Золотая пуля"". Читательский интерес к героям "Золотой пули" не ослабевает, и потому они продолжают рассказывать о своих приключениях.
   Напомним: все в этой книге - вымысел, такого Агентства в Петербурге не существует, описываемых в книге историй никогда не происходило. Возглавляет "Золотую пулю" журналист Андрей Обнорский (известный под псевдонимом Серегин) - герой романов Андрея Константинова и телесериала "Бандитский Петербург". Каждый из сотрудников "Золотой пули" рассказывает свою историю от первого лица.
   Как и в предыдущих книгах этой серии, журналисты- "инвестигейторы" встречаются по ходу своих расследований с самыми разными людьми политиками, бизнесменами, "авторитетами", сотрудниками органов и спецслужб. Если кто-то из героев покажется вам узнаваемым, то, возможно, вы правы. Все подобные совпадения - на совести авторов.
   ДЕЛО О ЛЯЛЕ-ЧЕРНОЙ
   Рассказывает Светлана Завгородняя
   "Почти три года работает корреспондентом репортерского отдела. До этого была фотомоделью и манекенщицей. Для получения оперативной информации успешно использует имидж "сексдивы". Коммуникабельна, легка в общении, жизнерадостна. Единственная мотивация для журналистских расследований возможность знакомства с новыми интересными мужчинами; других мотиваций нет. Человек творческий, но недисциплинированный.
   Очень доверчива.
   27 лет. Не замужем..."
   Из служебной характеристики
   * 1 *
   Я люблю этот пронзительный миг ПЕРЕД...
   Короткая тишина, разрываемая одновременным вздохом-всхлипом. Бешеный выброс адреналина. Горловой спазм. Почти осязаемый запах желания.
   Он неслышно подходит сзади, прижимает к себе. И вот я уже спиной чувствую его напряженную упругость.
   Мы стоим так какие-то секунды, и он с хрипотцой спрашивает:
   - Конечно, вы не из тех девушек, Света, что занимаются сексом только в темноте?
   Конечно, я не из дур. Только никак не пойму, каким образом мой сарафан уже на полу - в солнечных бликах из-за распахнутых занавесок. Занавески колышутся на ветерке, и блики предзакатного солнца скачут по стенам, по распахнутой постели, по его широким загорелым плечам, скользят по журнальному столику. Взлетая в головокружительную высь, я каким-то невероятным образом успеваю заметить потрепанную книгу на инкрустированной столешнице. Саббатини. "Хроники капитана Блада"... Капитана Блада... Блада... Бла-а-ад...
   Словно два острых зеленых луча пронзают мои закрытые веки, разлетаясь в стороны разноцветными искрами. И я, летя с высоты, проваливаюсь в сладкую тьму...
   * 2 *
   В то, первое свое послебольничное, утро я проснулась необычайно счастливой. Я дома! В собственной постели! Все! Долой санитарку тетю Катю с грозной шваброй! Долой "отбои" по команде! Долой ординатора Костю, который хоть и скрашивал иногда мое унылое пребывание на больничной койке, но все равно - долой!
   Мне даже показалось, что я сама стала какой-то другой.
   Окончательно смыв с себя под душем запах больничной карболки, я стояла у зеркала, строя гримасы собственному отражению. Вот так, придя в Агентство, я улыбнусь Зурабу. Вот так - почти любя - махну рукой Вальке. Так - стрельну глазами в сторону Шаха... Кстати, роман с Шахом - это я знала наверняка остался где-то в начале мая. Ни почему! И островного аборигена Марэка больше никогда не увижу. По кочану, по кочерыжке! Я теперь - другая. И хочу всего другого, нового!
   Вот так, собираясь на работу, я почти с восторгом вспоминала своих коллег по "Золотой пуле". И думала о том, что если бы хоть кто-то из них узнал об удивительной метаморфозе, происшедшей со мной совсем недавно, то был бы немало удивлен. Но я решила хранить свою маленькую тайну, покуда сами не прозреют. Да и как признаваться в том, что ты вдруг неожиданно изменилась.
   И ведь ничего вроде особенного не произошло. Сотрясение мозга я не получала. Между жизнью и смертью не зависала. Темного тоннеля со светом в конце, как некоторые, не видела. Просто провалялась месяц в горячечном бреду с банальным воспалением легких. Но вот - то ли с капельницами в меня влили что-то новое, то ли больница - место особое, для длинных дум, но ощущение, что теперь я - другая, было как озарение, как молния.
   Честно говоря, после той майской поездки на Валаам, где я обнаружила частную клинику, в которой ставили опыты над наркоманами, в Агентстве меня возлюбили даже те, кто до этого только здоровался. В больнице меня навестили чуть ли не все сотрудники "Золотой пули". Шаховский, помню, так волновался, что даже не мог букет затолкать в банку из-под маринованных огурцов и всю воду пролил мне на одеяло.
   Потом, говорили, замначальника ГУВД прислал на имя Обнорского благодарственное письмо с надеждами на дальнейшее сотрудничество, которое Ксюша, секретарь Андрея Викторовича, повесила в деревянной рамочке на стене в приемной рядом с дипломами и почетными грамотами Агентства. А Татьяна Петровна, наша буфетчица, чистя лук, всплакнула над моим здоровьем и сказала, что впредь будет следить, чтобы я сок прямо из холодильника не пила (она будет специально подогревать до комнатной температуры).
   Вспоминая своих коллег, я тщательно перебирала вешалки в шкафу. И выбрала новую белую блузку с белой же гладью на воротничке. Я люблю это ощущение на теле холодного струящегося шелка, желание слиться руками, шеей, грудью со снежной тканью. Последний штрих - мазок алой помады на губах.
   Ничто в то прекрасное утро не предвещало ни бурь, ни разочарований.
   ***
   В Агентство, как мне кажется, я не влетела, а впорхнула. Незнакомый охранник, как и его сменщик Геша, резался сам с собой в нарды. Прямо профессиональная болезнь какая-то.
   - Приветик!- Я сделала первый шаг по знакомому коридору.
   - Вы к кому?- не поднимая головы от доски, неожиданно хрипло спросил парень.
   - Я работаю здесь. Завгородняя!
   Пропуск!- Он даже не шелохнулся.
   - Совсем, что ли, охренели?- Хорошего настроения как ни бывало. Я порылась в сумочке и швырнула на стол удостоверение "Золотой пули".
   Охранник долго и внимательно изучал мою ксиву, потом, опять же не глядя на меня и счастливо улыбнувшись чему-то, стал набирать местный номер телефона:
   - Алексей Львович, я ее все-таки застукал! Дамочка с поддельным документом. Срочно сюда!
   Через минуту из-за угла коридора выскочил возбужденный Скрипка, пронесся мимо меня, чуть не сбив с ног, выскочил на лестницу и, никого не обнаружив, вернулся назад:
   - Где она?
   - Да вот же!- Охранник обалдело переводил взгляд с меня на Скрипку.
   Это же Завгородняя... Привет, Светочка!
   - Я и говорю - с поддельным документом...
   До Скрипки, видно, что-то дошло:
   - Ладно, бди дальше. Все равно попадется. Должно сработать...
   Он приобнял меня и повел в репортерскую.
   - Что тут у вас происходит, Леша?
   - А...- Он уныло махнул рукой.- Все из-за Спозаранника... Представляешь, где-то в ночном клубе потерял удостоверение, гад.
   - Не болтай.- Мне стало смешно.- Глеб не ходит по таким заведениям.
   - А, это раньше не ходил,- отмахнулся Скрипка.
   Похоже, что в "Пуле" началось время отпусков, потому что в репортерском отделе не было никого, кроме двух незнакомых стажеров, сидевших за компьютерами.
   - Так что все-таки случилось?
   - Я и рассказываю тебе: наш начальник отдела расследований ходил в ночной клуб на встречу с источником и там каким-то образом посеял ксиву. И представляешь, на меня же все и свалил. На летучке заявил, что во всех приличных фирмах "корочки" - тисненые, шероховатые, а в "Пуле", мол, гладкие. То есть скользкие. Вот, дескать, по вине таких, как Скрипка, они и выскальзывают в ответственный момент из рук. Представляешь, завернул? Я не понял тогда: ответственный момент - это когда носовой платок из кармана достаешь? Не наган же. Откуда у Спозаранника наган?..
   - Леш, он просто оправдывался за утерю...
   - Ничего себе оправдывался! А мне пришлось все старые удостоверения в срочном порядке поменять на новые.
   - Зачем? Выдал бы Глебу другое - взамен утерянного.
   - Света, ну когда ты поумнеешь? Ведь это старое удостоверение кто-нибудь непременно найдет. Так? И вклеит свою фотографию. И будет, обделывая свои грязные делишки, пользоваться нашей крышей.
   - Не может быть!
   - Может! А кто потом будет отвечать? Опять Скрипка. Вот я и предпринял кое-какие меры... Теперь у нас будут удостоверения нового образца.
   - А-а?..- Я кивнула вопросительно в сторону охранника.
   - Да, да. Я временно даже охранника поменял. Ты думаешь, он в нарды играет? Он в телевизор под столом смотрит. Как на таможне.
   - Это еще зачем?
   - Преступник, как известно, всегда возвращается на место преступления! И этот человек, я думаю, имея удостоверение "Золотой пули", непременно захочет узнать, как эта "Пуля" выглядит изнутри. И вот когда он, коварный, к нам придет, он ведь волноваться будет. А у человека, который волнуется, всегда колени дрожат. А в упор ведь на коленки чужие смотреть не будешь (Леша вдруг застыл, скользнув взглядом по моим бедрам; я инстинктивно одернула юбку), так и операцию провалить легко. Вот охранник, глядя в телевизор, и делает вид, что играет в нарды. На самом деле он и в карты-то играть не умеет.- Скрипка вздохнул.- Вот с тобой, жаль, не получилось. Я забыл на входе предупредить, что в Агентстве у одного сотрудника удостоверение не поменянным осталось - по причине болезни. Ты как, кстати, себя чувствуешь?
   - Спасибо, Леш, все о'кей!
   - А то Обнорский мне велел тебя холить и лелеять, беречь, как экзотический цветок. Я даже подумал, уж не влюбился ли он в тебя?
   - У него же, говорят, что-то с Лукошкиной зреет.
   - А-а, ты уже знаешь,- облегченно вздохнул Леша.- А то я подумал, как бы между вами, девочками, конфликта какого не вышло из-за Андрюхи. А то, не поверишь, у меня однажды такое случилось... Со мной моя девушка поссорилась, студентка журфака. А я ведь, как ты помнишь, в Челябинске на журналиста учился, в двух газетах работал, лекции по заданию Обнорского студентам читаю. Ну и ей периодически свои лекции пересказывал: я же хочу, чтобы моя девушка грамотной была.
   А она, неблагодарная, однажды обрывает меня на полуслове: все, говорит, это - скучно и далеко от правды жизни. Представляешь?
   В общем, она со мной поссорилась и одна поехала к подружке на день рождения. Я про себя и думаю: выпьют небось там, а потом ей вечером одной домой добираться. Нехорошо, я ведь все-таки мужчина. И поехал к подружкиному дому караулить свою девушку. Жду час, второй, а она не выходит. Замерз, зараза!
   Вдруг из кустов сирени у подъезда мужик вылезает: добавь, говорит, десятку, согреться бы не мешало. И то, думаю. Взял мужик деньги, побежал к ближайшим ларькам за бутылкой и - честный такой!- вернулся.
   Греемся мы, значит, а все равно - холодно. Тогда я свои деньги достал, мужик опять сбегал, снова греемся. Стемнело.
   Наконец дверь подъезда открывается, и... выходят две девушки, обе одинакового роста и в одинаковых куртках. Наверное, думаю, подружка решила проводить мою девушку до метро. Идут они впереди, пошатываются, хихикают, а я за ними кустами пробираюсь, жду, когда моя одна останется.
   И вдруг они начинают прощаться, целуются и расходятся в разные стороны: одна - к троллейбусу, другая - к метро.
   Я аж обалдел: за какой же идти? Пошел за той, что к метро. Крадусь кустами, нечаянно шум создаю. Девушка почувствовала, видно, что кто-то крадется, но шаг, представляешь, не убыстрила, а... замедлила. Не, думаю, не моя: моя - пугливая. Я тогда развернулся и бегом за той, что к троллейбусу пошла. Увидел ее, иду быстрым шагом, пыхчу. А та тоже шаг замедляет. Что за чертовщина! Какая же из них - моя? И вдруг... Ой, Светочка, вспомнить страшно!.. Вдруг они обе с двух сторон с криками "Ура!" набрасываются на меня и начинают... раздевать. Уж не знаю, как я и отбился. Домой без пуговиц приехал и с фингалом под глазом.
   - Это когда ты в ноябре в очках от солнца ходил?
   - Да, тогда... А наутро мне моя позвонила и с гордостью сообщила, что они с подругой чуть не поймали серийного сексуального маньяка. И что в итоге они поссорились на предмет - кто из них активнее действовал в ситуации задержания? А потом добавила, что приметы маньяка сообщила в милицию, и те теперь ищут парня в кожаной куртке и с фингалом под глазом (это "моя", оказывается, мне залепила). Представляешь, чего я натерпелся?
   - Да, Леша... Надеюсь, я в такой ситуации никогда не окажусь и драться из-за мужика с подругой не буду. Ты же знаешь про меня: "Она соперниц не имела..." - затянула я "Нищую".- Что же касается Обнорского, то он не в моем вкусе. Я не люблю таких арабистых мужиков.
   - Вот и хорошо, вот и славненько,- обрадовался Скрипка.- Ты же понимаешь, я обязан следить за морально-психологическим климатом в коллективе. Может быть, инструкцию по этому поводу специальную написать, как думаешь? Вроде того, как должны вести себя два представителя одного пола, если они попали в заинтересованное поле зрения объекта пола противоположного...
   - Лешка, ну ты не меняешься!.. Как я рада тебя видеть. И вообще - всех.
   - А вот ты, Света, изменилась. Не пойму - в чем, но - другая. Я тебя даже сначала в коридоре не заметил.
   Еще бы мчался, как бизон по прерии.
   А Скрипка продолжал:
   - Но тогда я не понимаю, что все-таки имел в виду Обнорский, говоря, что тебя надо беречь, как цветок... О, а может, он намекает, что тебя в отпуск надо внеплановый отправить на недельку?
   А то ты какая-то бледненькая, ну прямо как голодная графиня. Точно - в отпуск! С понедельника. Я пойду отдам распоряжение в бухгалтерии.
   И Скрипка поскакал по Агентству.
   А ко мне вплыла Агеева:
   - Боже, как тебе идет этот бледный, болезненный вид! В этом есть некая утонченность. Ну, согласись сама, Светочка, что румянец - это пошло и банально...
   Все в "Пуле" знают, что Агеева - язва. Но не до такой же степени!
   Ну, Марина Борисовна, погоди!
   Я встала с дивана, подошла к ней вплотную и стала пристально разглядывать ее лицо. Агеева поежилась, но попыталась улыбнуться. А я продолжала молча ползать взглядом по ее бровям, носу, челке. Так в лагере пионервожатые выискивали у нас вшей.
   - Ну, что?- Агеева почти в панике села на диван.
   - Ну все! Плюс две морщинки.
   И всего за один месяц моего отсутствия.
   Марина всплеснула руками:
   - Не может быть!
   - Может! Это вы себя каждый день в зеркале видите, разницы не замечаете, а я месяц отсутствовала - и вот результат.
   - Светка, это же катастрофа!.. То-то я вчера в метро стою возле мальчика, прямо в упор, можно сказать, его рассматриваю, а он - ноль эмоций.
   - Я же вам гель для уставшей кожи на Восьмое марта дарила. Что кончился?
   - Что ты, мажусь и утром, и вечером.
   - Значит, уже не помогает...
   - Но что же делать?- Агеева нервно закурила.
   - Что-что! Золотые нити вставлять, не знаете, что ли?..
   В кабинет вошли Соболин с Князем, и началось театральное представление типа "соскучились". Они закатывали глаза, хватались за сердце, картинно падали в обмороки. Мы с Агеевой похихикали, но интересную тему не оставили, и еще какое-то время с нашего дивана неслось: внутренние рубцы... все под наркозом... уехать к тетке в деревню... мужики падают и в штабеля складываются...
   Мило почирикав, мы в очередной раз составили негласный пакт о временном ненападении, и Агеева ушла в свой кабинет.
   ***
   - Рад, очень рад.- Соболин, дождавшись ухода Марины, встал из-за стола.- И выглядишь хорошо. Только бледненькая. В смысле - подзагореть тебе надо.
   - Да вот Скрипка надумал меня на неделю в отпуск отправить.
   - Скрипка? Он что - уже вместо Обнорского стал директором Агентства?
   - Нет, просто он решил, что если экзотический цветок стал походить на голодную графиню, то этому цветку надо создать тепличные условия.
   - Он так и сказал - "голодная графиня"?- фыркнул Соболин.- Надо же, какие образы, твою мать...
   - А ты, как начальник отдела, против? Отпуск отменяется?
   - Да нет, сходи, конечно, отдохни недельку. У нас что сегодня? Среда? Вот и иди с понедельника.
   - Да я бы уже и с завтрашнего дня.
   Чего-то у меня от вас с непривычки даже голова разболелась.
   - Тут, понимаешь, Светик,- Соболин как-то вдруг помрачнел,- такое дело. Дважды уже один опер приходил, уверяет, что в его районе менты "крышуют" наркодилеров. То есть, умышленно не сдают некоторые адреса продавцов наркоты. То ли взятки с них берут, то ли еще что... В общем, ходит, а ничего конкретно не сливает. Мы уж его и так крутили, и этак - молчит. Набычится весь, твердит только: вы - журналисты-расследователи, вот, мол, и расследуйте.
   - А денег за информацию не предлагали? Взял бы у Скрипки на оперативные расходы.
   - Да Скрипка удавится! И к тому же - ну как честному менту деньги предлагать?- Володя, похоже, нервничал.- Может, ты, Свет, попробуешь его раскрутить? У тебя ведь и не такие опера кололись...
   А вот такое нам, девушкам, слушать приятно. Я расстегнула пуговичку на груди (ну там, где ложбинка начинается). Соболин заметил этот жест:
   - Я уверен: кроме тебя в Агентстве эту информацию никто не заполучит...
   Только будь осторожна, Света. Выпытаешь информацию - и ни ногой в сторону. Наркотики - сумасшедший бизнес, наркодилеры - страшные люди.
   А наркоманы - и вообще безбашенные, за дозу мать родную продадут, на убийство пойдут. Лично я бы их всех - за Уральский хребет, в резервации!
   - Володя,- поморщилась я, вспомнив соседа Юрку и Марэка с Валаама,- они всего лишь больные люди.
   - Они, Света, не люди, а нелюди.
   Человек определяется наличием мозгов, а у тех мозгов нет. Ну, да мы отвлеклись. Опер этот сейчас придет. Зовут его Георгий Федорович Астафьев.
   ***
   Лейтенант милиции Георгий Федорович оказался маленьким мальчиком Гошей - в тоненьких очках и с простудой на губе.
   Я перед встречей приняла подобающую позу: села на диван боком, выставив на обозрение обе ноги. Гоша глянул, залился краской и осторожно отодвинулся от меня вместе со стулом. Батюшки, да он, никак, еще и девственник. Таких у меня еще не было. Что же мне с ним делать? Я незаметно, ловким движением руки, расстегнула еще одну пуговичку и чуть приподнялась на локте.
   - Так, говорите, товарищ лейтенант, крышуют менты-то?
   Он только головой кивнул и отодвинулся еще дальше.
   - И какой же адрес наркодилера оберегает наша доблестная милиция?..
   Дальше мой допрос протекал по привычному сценарию. Я курила, пуская в потолок круглые колечки, меняла положение ног на диване. Гоша нервно дергал шеей, краснел, сопел, выдавливая из себя информацию. Когда очередной мой вопрос завел его в тупик, я "нечаянно" просыпала скрепки на пол возле его стола и присела на корточки с коробкой (я знала, какой вид сверху открывался лейтенанту). Гоша аж зажмурился.
   И продолжал говорить уже слепой.
   К концу разговора передо мной была ясная картина "ударной деятельности" сотрудников отдела по незаконному обороту наркотиков Дворцового района.
   Со слов Гоши, на протяжении почти трех лет многие наркоманы, задержанные с наркотиками, на допросах называют один и тот же адрес, по которому они эту гадость покупают,- Офицерский переулок, дом 3. Следователи, как положено, забрасывают руководство ОМОНа особыми поручениями, в которых просят установить источник сбыта наркотиков. А руководство с настойчивостью маньяка три года отвечает, что установить источник... не представляется возможным.
   - Ну, может, не везло ментам. Приходят, а "источник", например, в отпуск уехал,- размышляла я.
   - Ага, устала торговать наркотиками и взяла отпуск. И так - все три года,- вдруг разозлился Гоша.
   - Устала? Она что - женщина?
   - Да. Наркоманы ее зовут кто Лялей, кто - Лялей-черной, кто женщиной-брюнеткой... Думаю, что Ляля - это псевдоним. Но она точно обитает на Офицерском, три. Там - коммуналка, я соседку ее, старушку, расспрашивал. То, что Ляля снимает комнату, она подтверждает, и о том, что людей к ней ежедневно шастает немерено, свидетельствует, а вот про наркотики - все отрицает: ничего, мол, не знаю, не ведаю... Да и кто в такой информации сознается? Это ведь - укрывательство. Могли запугать старушку. А могли просто приплачивать за молчание: бабуля-то, как я заметил, бедная, на мизерную пенсию живет.
   В общем, было очевидно, что менты из ОНОНа специально оберегают эту левую дверь на втором этаже по Офицерскому, 3. Даже если предположить, говорил Гоша, что сами они денег от Ляли за укрывательство не получают (что сомнительно), все равно им выгодно оберегать этот адрес, поскольку таким образом легко делать хорошую статистику. Достаточно покараулить возле известного адреса, где орудует наркодилер,- и хватай наркоманов пачками, веди на допрос. Сколько схватишь, столько и раскрытых преступлений получишь (по статье - хранение наркотиков без цели сбыта). Наркоман, правда, хитер и осторожен, и, завидев облаву, может тут же выбросить героиновый чек на землю. Но менты тоже не дураки: с такой же легкостью могут этот чек подбросить обратно. И дебаты о том, кто в подобной (с подбросом) ситуации прав - Жеглов или Шарапов,- до сих пор ничем не завершились.
   Все это было очень любопытно. Но где доказательства? Лукошкина просто выбросит мой материал в корзину. Гоша, видно, заметил мое замешательство.
   Он понизил голос и в первый раз за беседу сам подвинулся ко мне со стулом:
   - По моим данным, в город поступила огромная партия кокаина и героина. Часть товара осела у Ляли. А сегодня - мне это доподлинно известно очередная облава на наркоманов в Офицерском переулке. Из главка письмо пришло: требуют повысить процент раскрываемости преступлений.
   - Ну вот, Лялю и сцапают.
   - Ничего подобного. Сцапают не Лялю, а посредников. Или - покупателей. Сходи - сама увидишь.
   Эта его последняя фраза и решила дело. Я должна была увидеть все собственными глазами. Правда, Соболин предупреждал, что нужно быть предельно осторожной. Но я ведь никуда лезть и не собираюсь. Просто постою за углом и понаблюдаю.
   Я решительно встала и застегнула пуговички. Гоша вздохнул с облегчением.
   ***
   При выходе из Агентства нас тормознул Шах.
   - Свет, ты куда?- Он подозрительно глянул на Гошу, отчего тот нервно поправил очки и втянул голову в плечи.
   - Витя, не до тебя. У меня важное задание Соболина.
   - Ну дают! Больных девчонок так загружать работой.
   - Во-первых, я не больная.- Реакция коллег на мое возвращение к трудовой деятельности меня начинала уже бесить: словно я не из обычной больницы выписалась, а из психиатрической.- Во-вторых, еще раз повторяю, у меня - задание.
   - А я хотел отметить твой выход.
   Денег у Скрипки занял. Посидели бы в баре, в тепле. А то дождик собирается, простынешь еще.
   - Ви-тя! Я - не боль-ная-я!
   Я выхватила из рук предусмотрительного Шаха зонтик и, подхватив под руку Гошу, потащила его в сторону Катькиного сада. Там мы решили расстаться:
   Гоше "светиться" на Офицерском было нечего, а меня менты не знали. Мы договорились встретиться через два дня - в пятницу. К тому времени я напишу статью, а Гоша попробует достать мне копии протоколов допросов наркоманов с Офицерского за подписью разных следователей. В противном случае я могла "засветить" в статье Гошу как источника информации. Да и Анька-юристка без таких документов статью не пропустит.
   ***
   Вечерело. Ветер в клочья рвал невесть откуда появившиеся тучи. Накрапывал дождь.
   Офицерский переулок представлял собой маленькую, заплаканную от грозы тихую улочку в литературном районе Питера. Всего шесть домов: три - слева, три - справа. Народу - никого.
   Хотя совсем рядом шумят Невский, Лиговка, здесь - абсолютная тишина, показавшаяся мне вдруг тревожной: даже стук каблуков звучал неестественно громко, словно идешь по двору-колодцу.
   Я медленно прошла по нечетной стороне мимо дома № 3. На улицу выходил всего один подъезд. Значит, если сейчас войти в парадную, подняться на второй этаж и позвонить в левую дверь, то появится Ляля-черная?..
   Почему же мне так не хотелось встречаться с этой женщиной?
   Кстати, почему она - "черная"? "Лицо кавказской национальности"? Просто жгучая брюнетка? Или потому, что черным наркотиком торгует?
   Я прошла всю улицу до конца - никого. Ни ментов с облавой, ни наркоманов. Может, ошибся Гоша? Или в последний момент что-то переиграли в органах?
   Я развернулась, собираясь проделать, уже быстро, тот же путь назад - от дома № 5 к № 1,- и чуть не налетела на бледную, потрепанного вида девчонку лет двадцати, которая словно из-под земли выросла на моем пути. От неожиданности я присела, но тут же сделала вид, что в босоножку мне попал камешек. Девчонка, окинув меня быстрым оценивающим взглядом, исчезла в Лялином подъезде.