Страница:
— Очевидны. Либо кто-то тайно спонсировал Георгия, либо он нашел скрытый способ заработка. Либо имело место сочетание двух этих источников… В любом случае для Горделадзе это создавало очень серьезные проблемы.
— Почему?
— Потому что если у Горделадзе и был спонсор, то наверняка небескорыстный… В любой момент Георгию могли предъявить счет. Как может журналист отработать «бескорыстную спонсорскую помощь»? Только пиаром… Если же он нашел левый заработок, то это тоже пиар. Есть, конечно, и третий вариант.
— Шантаж?
— Да, Сергей Васильевич, шантаж. Сейчас, когда мы имеем представление о личности Горделадзе, мы можем точно сказать, что он не Дон-Кихот… Теоретически мог Гия подхалтурить шантажом. Практически — навряд ли.
— А почему вы так думаете? — живо спросил Соболев.
— Какую же убойную нужно иметь информацию, чтобы снять с жертвы как минимум десять тысяч?
Премьер переменил позу, посмотрел на часы.
— Вы спешите? — спросил Обнорский.
— Э-э… Не то чтобы спешу. Но…
— Ничего, я почти закончил свой доклад. Попробуем подвести итог сказанному. Итак, ситуация представляется нам следующей: Георгия Горделадзе готовили на роль жертвенного бычка. Готовили основательно, долго, профессионально… Среди вероятных исполнителей этого этапа — Эдуард Вайс и Алена Затула. Возможно, они не знали истинных целей операции. Возможно, они даже не предполагали, что делают общее дело… Вполне вероятно, что к этой сладкой парочке примыкает «конкретный» депутат Рады господин Матецкий. Почему я так думаю? Потому, что Леонид Семенович не тот человек, который может просто так дать кому-то в долг… Если он давал Горделадзе деньги, то вовсе не потому, что боялся его. У Отца есть масса возможностей заткнуть рот Г.Г. Впрочем, утверждать что-либо наверняка нельзя… Хотя фигура Матецкого у нас вызывает живейший интерес.
— У меня тоже, — сказал Соболев.
— Так вот, отработка этих трех фигурантов вполне может дать интересные результаты. Это одно направление работы. Второе — Таращанский район. Мы полагаем, что труп обнаружен в Тараще не случайно. Вполне вероятно, что Георгия после похищения отвезли в те края… Там с ним «работали». Потом, когда убили, не рискнули перевозить труп куда-то далеко. Третье направление — попытка установить лиц, организовавших стрельбу в фуникулере.
— И как же вы собираетесь их устанавливать?
— Есть определенные соображения. Если вы нам поможете, то шансы на успех достаточно велики, — ответил Обнорский.
— Какого рода помощь требуется от меня? — спросил Соболев.
— Нам необходимо пошуровать в телефонных сетях Киева. Для этого нужен контакт с сотрудником МВД. Обязательное условие — это должен быть надежный человек уровня начальника отдела главка…
— Такого человека я найду, — сказал премьер. — Даже не одного.
— Достаточно будет одного, Сергей Васильевич.
— Не вопрос, — ответил Соболев и достал пухлую записную книжку.
Стало очевидно, что расследование продолжается.
Обнорский прикрыл глаза.
— А что это Родион Андреич?…
— Э-э, — сказал Обнорский, — это у нас шутка такая.
— Очень смешная шутка… Петербургская традиция?
— Н-нет… скорее — киевская. Но вообще-то… Знаете, я своим сотрудникам часто повторял слова Чехова о том, что нужно каждый день по капле выдавливать из себя раба. Вот они и… демонстрируют, что… что поняли эти слова и приняли их, как руководство к действию…
"Сегодня сотрудники СБУ из отдела охраны президента Украины распространили в СМИ открытое письмо. Одиннадцать офицеров, подписавших письмо, «глубоко возмущены» и расценивают заявление народного депутата Верховной Рады Александра Стужи как «грубую клевету на СБУ и ее сотрудников, рассчитанную на неосведомленных людей». Подписанты считают ложью слова Стужи о том, что пленки с аудиозаписями разговоров высших должностных лиц государства, которые якобы причастны к исчезновению журналиста Горделадзе, ему передал один из офицеров СБУ — некий анонимный «офицер спецслужбы связи».
Одиннадцать «связистов» утверждают, что такие записи просто невозможно осуществить: «Каждому элементарно грамотному специалисту известно, что снимать информацию с каналов связи, чтобы фиксировать разговоры в помещениях, которые используются руководителями страны, невозможно ни с какой стороны: технической, организационной и физической». В письме отмечается, что каждый офицер подразделения правительственной спецсвязи во время выполнения своих служебных обязанностей может находиться в упомянутых помещениях только в присутствии представителя Управления государственной охраны. Все работы на средствах правительственной связи в этих помещениях документально фиксируются.
Существующая система организационно-технических средств исключает какие-либо отклонения от порядка проведения подобных работ. Кроме того, пишут сотрудники СБУ, “этого не позволяет сделать существующая правовая база, честь офицера, верность долгу и присяге, что традиционно является нормой поведения сотрудников СБУ. Со всей ответственностью заявляем, что никто из нас никогда, ни при каких обстоятельствах не имел отношений со Стужей. Его заявления относительно причастности руководителей государства и представителей СБУ к событиям, связанным с именем Георгия Горделадзе, считаем популистскими, невзвешенными, недостойными звания народного депутата Украины и лидера политической партии”, — подчеркивается в письме. В документе также говорится: "Поступoк Стужи оцениваем как провокационную, но неудавшуюся попытку опорочить высокое звание офицера СБУ, посеять недоверие к нам со стороны общественности, высших должностных лиц Украины, вбить клин между руководством страны и правоохранителями ".
Полковник был грузен, лысоват, одет в невзрачное пальтецо. Мясистый нос украшали очки в металлической оправе. Его можно было принять за бухгалтера или какого-нибудь инженера-неудачника, так и не поднявшегося по служебной лестнице за двадцать лет службы.
— Все, — говорил полковник, — об нас ноги вытерли. Как о половичок. Да если бы мы знали, что с этим грузином что-то может случиться, мы бы к нему взвод «Беркута» приставили… Нам нужны эти головные боли?
— Думаю, не нужны, — ответил Обнорский. Поезд метро летел над Днепром.
Стылая серая вода лежала внизу широкой лентой. В вагоне было почти пусто: полковник, Обнорский, молодая парочка, Каширин и двое мужчин. Мужчины, как полагал Андрей, были людьми Перемежко. Полковник позвонил на трубу Обнорского спустя час после разговора «варягов» с крымским премьером, представился, спросил, чем может быть полезен. Андрей ответил, что необходим личный контакт.
— Хорошо, — ответил Перемежко. — Давайте часиков в восемь в Ботаническом саду… Место там тихое.
Обнорский усмехнулся про себя: вчера уже провел одну встречу в «тихом месте». Ботанический сад был неподалеку — на бульваре Шевченко, почти у площади Победы… Он отказался от встречи в «тихом месте». Предложил что-нибудь нейтральное… метро, напримep. Co скрипом полковник согласился, но перенес встречу на более позднее время — на одиннадцать вечера. За час до назначенного срока Обнорский и Повзло поехали «кататься». Они кружили по городу минут двадцать, потом Обнорский выскочил у площади Независимости, нырнул в метро.
«Хвоста», кажется, не было… Он купил за пятьдесят копеек пластмассовый жетончик зеленого цвета с абстрактным изображением пятилистника, спустился вниз. Киевское метро оказалось на удивление глубоким, напоминало в этом смысле питерский метрополитен. Почти сорок минут он катался туда-сюда, пересаживался с линии на линию, наблюдал за пассажирами. Убедился, что «хвоста» действительно нет…
Ровно в двадцать три ноль-ноль Обнорский встретился на перроне станции «Арсенальная» с полковником Перемежко. Вместе с ними в вагон вошли двое неприметных мужчин и Родя Каширин.
Поезд выскочил из тоннеля, остановился на станции «Днепр» и ринулся по мосту на левый берег. Внизу тускло блестела холодная вода.
— …нужны нам эти головные боли? — сказал полковник.
— Думаю, не нужны, — ответил Обнорский.
— Правильно думаете… От «дела Горделадзе» все сейчас шарахаются, как от чумной крысы. Поэтому, поймите меня правильно, моя помощь может быть весьма ограниченной.
— Я понимаю.
— Чего же вы хотите?
— Мне нужны распечатки телефонов нескольких человек из окружения Горделадзе… это реально?
— Реально, — не очень охотно произнес полковник. — Кто конкретно интересует?
— Вот списочек. — Андрей передал газету. Перемежко взял газету в руки, заглянул внутрь. Поезд летел над пустым и мрачным Гидропарком.
— Вайс, Затула, Мирослава и Алазония — это реально, — сказал полковник.
— Но — Матецкий! Вы с ума сошли. Он депутат Рады, член Комитета по оргпреступности и…
— Я знаю, — перебил Андрей. — Я знаю, кто такой Отец.
— Тем более… Вы что же, хотите, чтобы меня раком поставили?
— Нет, не хочу.
— Тогда забудьте про Отца… Контроль за депутатом Рады исключен полностью. Это стопроцентный звиздец, — сказал полковник.
— Хорошо, я понял… С остальными поможете?
— Да… А за какой период нужны распечатки?
— С первого августа по сегодняшний день.
— Вы отдаете себе отчет в том, что это тысячи звонков?
— Да.
— Что ж, Бог в помощь, как говорится. Будут вам распечатки. Что-нибудь еще?
Поезд, расталкивая холодный воздух, вылетел на Русановский мост.
— Да, Василий Василич. Вчера на домашний телефон квартиры, которую я снимаю, звонили. Звоночек был в шестнадцать тридцать. Полагаю, из таксофона. Сможете уточнить?
— Смогу, — усмехнулся полковник. — Видимо, вас интересует номер таксофонной карты и все остальные звонки, которые были сделаны с этой карты? Я правильно понял?
— Да, очень интересует…
— Понятно. Что-то еще?
— Еще необходим «фильтр» звонков из Таращанского района на телефоны указанных лиц… за тот же период.
— Ох, круто солите, питерские, — покачал головой полковник. — Сделаю. Что еще?
— Вот это пачка из-под сигарет. — Андрей достал из кармана полиэтиленовый пакет. — Нельзя ли проверить «пальчики» по вашим учетам?
— Да-а… Ну вы даете! Надеюсь, это все?
— Хорошо бы еще пробить номера трех автомобилей, которые записаны на другой стороне листа. Они проявляют к нам определенный интерес.
— Понятно. Предупреждаю сразу: если это наша или эсбэушная наружка, то ответа не будет… За вами кстати, и сейчас наблюдают.
— Кто? — изумился Обнорский. Вагон был практически пуст. Молодая пара приготовилась выйти на «Левобережной».
— Вон тот тип справа, в кепке… видите?
— Это мой человек, — улыбнулся Обнорский.
— Я так и подумал, — ухмыльнулся в ответ полковник.
На «Дарнице» он вышел. Вместе с ним вышли мужчины, что сели порознь на «Арсенальной».
"Ну ты и урод, — подумал Заец. — Ты же сам вчера говорил, что методы тебя не интересуют. А теперь вот как: «нельзя ли по-другому».
— Стрельба не входила в первоначальный план. Бойцы перестарались… Но там такая обстановка сложилась.
— …Твою мать! — стукнул кулаком Хозяин. — У тебя как у большевиков: «исторически сложилась». Ничего не складывается само по себе! Обстановку, как ты выразился, создают люди. Твои, между прочим, люди. Профессиональные кадры, а?
Хозяин замолчал, налил себе минералки. Выпил. — А если бы пассажиры в фуникулере пострадали? А?
— Никто, включая Араба, не пострадал. Это была всего лишь акция устрашения.
— Акция устрашения? А если менты сейчас всерьез возьмутся за эту твою «акцию устрашения»? И выйдут на твоих недоделанных «профессионалов»?
— Во-первых, не возьмутся… Во-вторых, даже если возьмутся, то ничего не найдут. Оружие уничтожено, ребят я отправил на пару недель в Таращу. Посидят там, пока шум не уляжется. Даже наружку за питерскими я временно снял… Им, кстати, тоже нет резона хвост подымать. Все чисто, Матвей Иванович. Зацепиться ментам не за что.
Заец держался очень спокойно. Он вообще-то понимал, что Хозяин прав: сработали бездарно. В первоначальный план входило «отделать» этого Араба под видом банального разбоя. Ни в коем случае не убивать — просто «попортить здоровье»: сломать руку, челюсть… не более. Но Араб перехитрил всех.
Ребятишки растерялись, упороли косяка… Константин Григорьевич Заец отлично это понимал. В советские времена за такую организацию операции звезды полетели бы — только держись! Но в советские, безвозвратно ушедшие, были бы задействованы совсем другие человеческие и технические ресурсы… Да и вообще, тогда самой такой истории и ситуации сложиться просто не могло бы.
— Ладно,… твою! Главное, что люди не пострадали, — произнес Хозяин, и Заец в который раз подивился его цинизму.
Хозяина он знал давно, знал, что люди для него ничего не значат. И Хозяин знал, что Заец это знает, но все равно лицедействовал. Видимо, такова природа публичного политика.
— Ладно, Костя… Араба вы просрали. Это факт. Но, слава Богу, люди не пострадали. Кое в чем ты, однако, прав: менты за дело всерьез взяться не могут. Не до того им. А скоро им вообще ни до чего будет. Скоро на Украине такое начнется! Папу маненько подожмем — чтоб не ох…евал в атаке. За…бал этот гитарист. Пусть теперь Путину в уши дует «подмоскальские вечера»… Ха-ха-ха. Но!… Но питерских «переводчиков» из виду не выпускай. Ситуация уже не та, чтобы они смогли что-то переменить. Однако не нравятся они мне. Шустрые больно.
Заец кивнул:
— С ними работает моя агентеса. Это во-первых. Во-вторых, я предлагаю внедрить в их квартиру «ушки».
— А сумеешь? — с сомнением спросил Хозяин.
— Не вопрос. Я уже подработал эту тему.
— Ну давай. Внедряй «ушки»… Эх, прогнать бы этих «переводчиков» через детектор брехни. Как этого грузина, х… ему в сраку.
— Да, это было бы не худо. Но детектор все еще в Тараще.
— Вот и надо было там, в Тараще-то, их прихватывать, — сказал Хозяин.
Посмотрел на часы. — Ладно, у меня через полчаса доклад в Раде. Работай, Константин Григорич.
Обнорский встречался с полковником Перемежко. Повзло общался с коллегами, Родион договорился о встрече с одним старым вором. Координаты вора дал ему Зверев. Когда-то дорожки опера Зверева и вора Буханкина пересеклись. Сашка дал Родиону киевский телефон Буханкина, сказал:
— В случае чего обратись к Краюхе. Скажешь — Зверев привет передает. Ежели вдруг он меня «позабыл», то напомни про встречу в мотеле «Ольгино»… Это-то он помнит.
— А что было в мотеле «Ольгино»? — спросил любознательный Родя. И получил ответ:
— Про это вам, гражданин Родя, знать не обязательно… Уж ее-то, встречу ольгинскую, он точно не забыл.
— А будет мне толк с Краюхи?
— А я почем знаю? — ответил Зверев. — Ты летишь в Киев — я даю тебе киевскую связь. А уж пригодится или нет — не знаю.
Краюхе Каширин позвонил не потому, что рассчитывал узнать что-либо по «делу Горделадзе». Каким боком вор шьется к политическим пасьянсам украинской элиты?… А просто хотел познакомиться с серьезным человеком и на всякий случай задать пару вопросов про Отца. Родя позвонил, передал привет от Зверева. Вор, кажется, нисколько не удивился.
— Как там поживает Александр Андреич-то? — спросил Краюха после паузы. — Давно его не видал… давно.
— Спасибо, Рудольф Николаевич, — ответил Родион. — Нормально.
— Ну-ну… Слыхал про него маленько… от общих знакомых. А вас, простите, как звать-величать, молодой человек?
В начале разговора Родя представился и, кстати, нисколько не сомневался, что вор запомнил его имя — Зверев сказал, что Краюха любит иногда изобразить из себя человека недалекого, даже глуповатого. А на самом деле вор умен, памятлив, начитан… Родион представился повторно: Родион Каширин, журналист из Санкт-Петербурга, коллега Александра Андреевича Зверева.
— А по отчеству? — спросил Краюха.
— Да незачем это, — скромно сказал Родя, но вор настоял на своем.
Потом спросил: а что, мол, привело питерского журналиста в Киев? И что нужно от него, старого человека, Родиону Андреичу?
— Есть потребность пообщаться, — сказал Каширин. Он нисколько бы не удивился, если бы вор уклонился от встречи.
Но Краюха ответил:
— Почему не пообщаться? Можно и пообщаться.
Пока Родя «общался», люди Зайца начали ставить «ушки» в штаб-квартире.
Предварительную разведку подъезда, двери и замков уже провели «сантехник» и "врач «скорой». Убедились, что сигнализации нет, а замок особой сложности не представляет. Замок, в принципе, был не самый простой — пацану-пэтэушнику его не открыть, но человеку с опытом в этом деле — запросто. У «сантехника» такой опыт был. Когда в квартире не осталось никого, «сантехник» и Заец поднялись на пятый этаж, на всякий случай позвонили. Внизу их страховали еще двое… Замок щелкнул.
— Прошу, маэстро, — сказал «сантехник», распахивая дверь.
Они вошли в квартиру. Нервишки у обоих, надо сказать, были напряжены — ремесло шпиона требует огромных нервных затрат. Заец тщательно осмотрел квартиру, выбирая места под закладку. «Сантехнику» делать было нечего. Он присел в кухне, выкурил сигарету. Пепел аккуратно стряхивал в раковину, потом смыл струей воды, окурок убрал в карман… Вышел из кухни и спросил:
— У тебя долго еще, Костя?
— Пять минут, — ответил Заец.
Он уже пристроил фирменный «жучок» в гостиной, а теперь возился с телефоном. Он воткнул «жука» в разрыв линии. Миниатюрный передатчик мог, таким образом, питаться от электроэнергии самой линии и действовать неограниченно долго. Напряжение в сети при этом несколько падало… Но кто будет его измерять?
— Пять минут, — ответил Заец. — Не ссы…
— Как раз наоборот, пойду-ка я пописаю. Прижало, как после литра пива.
— Это у тебя от нервов, — буркнул себе под нос Заец.
В туалете «сантехник» сделал свое дело, но, когда собрался выйти обратно, обнаружил, что замок открываться не хочет… Любого другого человека это бы смутило. Но не спеца по проникновению в закрытые помещения. Конечно, он нервничал… конечно. Сначала он даже подумал, что Заец подпер дверь снаружи.
Он понимал, что это ерунда, что этого не должно и не может быть. Но нервы звенели. Сантехник несколько раз дернул ручку и даже толкнул дверь ладонью. Ему неоднократно приходилось проникать в чужие жилища. Но раньше у него в кармане лежала очень серьезная ксива, позволяющая с ходу закрыть все (или почти все) вопросы. Отпирая чужие двери, он выполнял волю своего руководства, а по большому счету — государства. Нынче он совершал уголовное преступление, ксивы у него не было. Наконец «сантехник» сообразил, что произошло. Он матюгнулся, достал из кармана отмычку и через двадцать секунд легко выбрался из плена.
— Лохи, — пробормотал он, вытирая мерзкую испарину со лба. — Всего-то у замка один сухарик поджать — и порядок.
— Порядок, — сказал, выходя из гостиной, Заец. — А ты чего такой бледный?
— Да так, ничего.
Спустя две минуты они покинули киевскую штаб-квартиру «Золотой пули».
— Э-э, Родион Андреич… Оно мне надо? Я черной масти, в такие игры не играю. Это тебе любой блатарь скажет. Это тебе и Александр Андреич подтвердит. Тебе Отец нужен? Ты к Отцу и иди. А я в братанские дела не лезу, у меня свой хабар.
— Да я про Отца так, к слову, — спокойно ответил Родя. Он с блатными легко находил общий язык. — К слову… Мы вообще-то здесь заняты «делом Горделадзе».
— А-а, козни Бунчука, значит, вскрываете? Ну-ну… Святое дело.
Краюха рассказал еще пару историй, которые никакого отношения к делу Г.Г. не имели, Родя тоже загнул ему пару баек про Север… На том и расстались.
…Никому из питерских журналистов и в голову не могло прийти, что в квартире уже сидят хитрые «ушки», что любой телефонный звонок фиксируется и фактически раскрывает планы «переводчиков»… В таких условиях звонок, сообщающий: «Через минуту буду», — объективно работает на противника. И если бы в тот вечер было принято решение о силовой акции, то оно было бы элементарно осуществлено: звонок «еду», команда от прослушки: «приготовились, едет»… Человек с кастетом на руке входит в подъезд, аккуратно выкручивает лампочку и встает рядом с лифтом…
В тот день команды на силовую акцию не было. «Торпеды» после неудачных действий на лестнице и Почтовой площади отсиживались в глубинке. Андрей вернулся на базу без приключений. Повзло с Родионом вернулись без приключений и даже с уловом. Едва Обнорский поднялся на пятый этаж и вышел из лифта, Повзло сразу сказал победно:
— Есть!
— Что есть? — механически спросил Андрей.
— Следочек есть, — ответил Коля. Вошли в квартиру, сели в кухне. Ошибся господин Заец — не учел русскую манеру общаться в кухне, возле горячего чайника (вариант: бутылки с водкой) и поставил своего главного «жука» не там, где нужно… Сели в кухне, дружно задымили. Андрей бросил на стол пухленькую папку с распечатками телефонных контактов ближайшего окружения Георгия Горделадзе.
— Ну-с, господа инвестигейторы, попрошу поделиться результатами сегодняшнего дня… Кто первый?
— Наверно, я, — сказал Родион. — У меня, собственно, результатов никаких нет. Работа по уже имеющимся распечаткам ничего не дала. Самые обычные контакты… Выявил четыре неизвестных номера. Надо их устанавливать. Вот, пожалуй, и все.
— По телефонам работы тебе еще полно, — ответил Андрей и кивнул на папку. — Вася Перемежко распечатки устроил… А что у тебя, Коля?
Николай откинулся на спинку стула, посмотрел на коллег серьезно, значительно:
— Есть, мужики. Кажется, есть зацепка.
— Ну-ка, ну-ка…
— Я сегодня пил пиво с одним деятелем…
— Это мы поняли, — сказал Обнорский.
— Что вы поняли?
— Что ты пиво пил…
— А-а… Так я для пользы дела. Короче, пил я нынче пиво с одним парнем из местной тусовки. Парень нормальный, но с пунктиком — во всем видит москальскую экспансию. Я с ним не первый раз разговариваю…
— Да уж, конечно, — ядовито вставил Родя, — пиво-то приятней сосать с землячком, чем над портянками распечаток корпеть… Плавали, Николай Степаныч, знаем.
— Выключите второй микрофон, — потребовал Коля — Понаехавши тут с Диксона… Тока и умеют орать: «Я срать пошел!»
— Орать, Николай Степаныч, больше не надо… Замок работает исправно.
— Да ну? Починил, что ли?
— Починил, — с достоинством ответил Родя. На самом-то деле он, обдумывая свой разговор с Краюхой, машинально запер дверь туалета на защелку… И сам испугался: один в квартире, кто вызволять будет? Но попробовал открыть, повернул защелку назад, и произошло чудо — замок исправно работал. Родион пощелкал еще несколько раз — открыл-закрыл, открыл-закрыл… Работает… Эва как!
— Починил, — ответил Родя. — Полярники — ребята с головой и с руками. А некоторые — только пиво по барам жрать.
Про то, что он и сам пил пиво с Краюхой, Родя тактично умолчал.
Обнорский скептически хмыкнул и сказал:
— Так что там, Коля, у тебя интересного?
— Горделадзе анонимно размещал заказные материалы в Интернете. Один раз — точно. Но, видимо, не один.
— Ага, — сказал Обнорский, — как мы и предполагали. Ну-ка, давай подробней.
— Где-то в середине апреля Георгий, Алена и мой источник…
— Кто он, кстати?
Повзло положил на стол визитку, Обнорский взял в руки, прочитал: «Вечерний экспресс». Поздняк Антон Петрович. Начальник репортерского отдела. Киев. Тел. 295-17-…, факс 295-14-…". От руки был дописан домашний телефон и мобильный.
— Так вот, в середине апреля Георгий, Алена и Антон зашли как-то в Интернет-кафе. На глазах у Антона Г.Г. набрал статью и скинул ее на «левый» сайт. Алена была не очень довольна, но Гия сказал: ерунда, мол, Антон — наш человек… Он в то время как раз Антоху сватал к себе в «Вести».
— Так, так, так… А что был за материал? — спросил Обнорский.
— Вопрос хороший… Но ответа на него нет.
— Как это?
— Видишь ли, в чем дело, шеф… Антон крепенько поддатый был. Помнит, что материал был сильный, очень конкретный — с приведенными цитатами из документов, с номерами каких-то счетов — словом, совсем не в обычном стиле господина Горделадзе.
— Почему?
— Потому что если у Горделадзе и был спонсор, то наверняка небескорыстный… В любой момент Георгию могли предъявить счет. Как может журналист отработать «бескорыстную спонсорскую помощь»? Только пиаром… Если же он нашел левый заработок, то это тоже пиар. Есть, конечно, и третий вариант.
— Шантаж?
— Да, Сергей Васильевич, шантаж. Сейчас, когда мы имеем представление о личности Горделадзе, мы можем точно сказать, что он не Дон-Кихот… Теоретически мог Гия подхалтурить шантажом. Практически — навряд ли.
— А почему вы так думаете? — живо спросил Соболев.
— Какую же убойную нужно иметь информацию, чтобы снять с жертвы как минимум десять тысяч?
Премьер переменил позу, посмотрел на часы.
— Вы спешите? — спросил Обнорский.
— Э-э… Не то чтобы спешу. Но…
— Ничего, я почти закончил свой доклад. Попробуем подвести итог сказанному. Итак, ситуация представляется нам следующей: Георгия Горделадзе готовили на роль жертвенного бычка. Готовили основательно, долго, профессионально… Среди вероятных исполнителей этого этапа — Эдуард Вайс и Алена Затула. Возможно, они не знали истинных целей операции. Возможно, они даже не предполагали, что делают общее дело… Вполне вероятно, что к этой сладкой парочке примыкает «конкретный» депутат Рады господин Матецкий. Почему я так думаю? Потому, что Леонид Семенович не тот человек, который может просто так дать кому-то в долг… Если он давал Горделадзе деньги, то вовсе не потому, что боялся его. У Отца есть масса возможностей заткнуть рот Г.Г. Впрочем, утверждать что-либо наверняка нельзя… Хотя фигура Матецкого у нас вызывает живейший интерес.
— У меня тоже, — сказал Соболев.
— Так вот, отработка этих трех фигурантов вполне может дать интересные результаты. Это одно направление работы. Второе — Таращанский район. Мы полагаем, что труп обнаружен в Тараще не случайно. Вполне вероятно, что Георгия после похищения отвезли в те края… Там с ним «работали». Потом, когда убили, не рискнули перевозить труп куда-то далеко. Третье направление — попытка установить лиц, организовавших стрельбу в фуникулере.
— И как же вы собираетесь их устанавливать?
— Есть определенные соображения. Если вы нам поможете, то шансы на успех достаточно велики, — ответил Обнорский.
— Какого рода помощь требуется от меня? — спросил Соболев.
— Нам необходимо пошуровать в телефонных сетях Киева. Для этого нужен контакт с сотрудником МВД. Обязательное условие — это должен быть надежный человек уровня начальника отдела главка…
— Такого человека я найду, — сказал премьер. — Даже не одного.
— Достаточно будет одного, Сергей Васильевич.
— Не вопрос, — ответил Соболев и достал пухлую записную книжку.
Стало очевидно, что расследование продолжается.
Обнорский прикрыл глаза.
***
— Я пошел в сортир! — заорал в коридоре Родя. Премьер-министр республики Крым удивленно посмотрел на матюгнувшегося шепотом Андрея, спросил:— А что это Родион Андреич?…
— Э-э, — сказал Обнорский, — это у нас шутка такая.
— Очень смешная шутка… Петербургская традиция?
— Н-нет… скорее — киевская. Но вообще-то… Знаете, я своим сотрудникам часто повторял слова Чехова о том, что нужно каждый день по капле выдавливать из себя раба. Вот они и… демонстрируют, что… что поняли эти слова и приняли их, как руководство к действию…
***
Из прессы:"Сегодня сотрудники СБУ из отдела охраны президента Украины распространили в СМИ открытое письмо. Одиннадцать офицеров, подписавших письмо, «глубоко возмущены» и расценивают заявление народного депутата Верховной Рады Александра Стужи как «грубую клевету на СБУ и ее сотрудников, рассчитанную на неосведомленных людей». Подписанты считают ложью слова Стужи о том, что пленки с аудиозаписями разговоров высших должностных лиц государства, которые якобы причастны к исчезновению журналиста Горделадзе, ему передал один из офицеров СБУ — некий анонимный «офицер спецслужбы связи».
Одиннадцать «связистов» утверждают, что такие записи просто невозможно осуществить: «Каждому элементарно грамотному специалисту известно, что снимать информацию с каналов связи, чтобы фиксировать разговоры в помещениях, которые используются руководителями страны, невозможно ни с какой стороны: технической, организационной и физической». В письме отмечается, что каждый офицер подразделения правительственной спецсвязи во время выполнения своих служебных обязанностей может находиться в упомянутых помещениях только в присутствии представителя Управления государственной охраны. Все работы на средствах правительственной связи в этих помещениях документально фиксируются.
Существующая система организационно-технических средств исключает какие-либо отклонения от порядка проведения подобных работ. Кроме того, пишут сотрудники СБУ, “этого не позволяет сделать существующая правовая база, честь офицера, верность долгу и присяге, что традиционно является нормой поведения сотрудников СБУ. Со всей ответственностью заявляем, что никто из нас никогда, ни при каких обстоятельствах не имел отношений со Стужей. Его заявления относительно причастности руководителей государства и представителей СБУ к событиям, связанным с именем Георгия Горделадзе, считаем популистскими, невзвешенными, недостойными звания народного депутата Украины и лидера политической партии”, — подчеркивается в письме. В документе также говорится: "Поступoк Стужи оцениваем как провокационную, но неудавшуюся попытку опорочить высокое звание офицера СБУ, посеять недоверие к нам со стороны общественности, высших должностных лиц Украины, вбить клин между руководством страны и правоохранителями ".
***
— Теперь нас пинают все, кому не лень, — сказал полковник Перемежко.Полковник был грузен, лысоват, одет в невзрачное пальтецо. Мясистый нос украшали очки в металлической оправе. Его можно было принять за бухгалтера или какого-нибудь инженера-неудачника, так и не поднявшегося по служебной лестнице за двадцать лет службы.
— Все, — говорил полковник, — об нас ноги вытерли. Как о половичок. Да если бы мы знали, что с этим грузином что-то может случиться, мы бы к нему взвод «Беркута» приставили… Нам нужны эти головные боли?
— Думаю, не нужны, — ответил Обнорский. Поезд метро летел над Днепром.
Стылая серая вода лежала внизу широкой лентой. В вагоне было почти пусто: полковник, Обнорский, молодая парочка, Каширин и двое мужчин. Мужчины, как полагал Андрей, были людьми Перемежко. Полковник позвонил на трубу Обнорского спустя час после разговора «варягов» с крымским премьером, представился, спросил, чем может быть полезен. Андрей ответил, что необходим личный контакт.
— Хорошо, — ответил Перемежко. — Давайте часиков в восемь в Ботаническом саду… Место там тихое.
Обнорский усмехнулся про себя: вчера уже провел одну встречу в «тихом месте». Ботанический сад был неподалеку — на бульваре Шевченко, почти у площади Победы… Он отказался от встречи в «тихом месте». Предложил что-нибудь нейтральное… метро, напримep. Co скрипом полковник согласился, но перенес встречу на более позднее время — на одиннадцать вечера. За час до назначенного срока Обнорский и Повзло поехали «кататься». Они кружили по городу минут двадцать, потом Обнорский выскочил у площади Независимости, нырнул в метро.
«Хвоста», кажется, не было… Он купил за пятьдесят копеек пластмассовый жетончик зеленого цвета с абстрактным изображением пятилистника, спустился вниз. Киевское метро оказалось на удивление глубоким, напоминало в этом смысле питерский метрополитен. Почти сорок минут он катался туда-сюда, пересаживался с линии на линию, наблюдал за пассажирами. Убедился, что «хвоста» действительно нет…
Ровно в двадцать три ноль-ноль Обнорский встретился на перроне станции «Арсенальная» с полковником Перемежко. Вместе с ними в вагон вошли двое неприметных мужчин и Родя Каширин.
Поезд выскочил из тоннеля, остановился на станции «Днепр» и ринулся по мосту на левый берег. Внизу тускло блестела холодная вода.
— …нужны нам эти головные боли? — сказал полковник.
— Думаю, не нужны, — ответил Обнорский.
— Правильно думаете… От «дела Горделадзе» все сейчас шарахаются, как от чумной крысы. Поэтому, поймите меня правильно, моя помощь может быть весьма ограниченной.
— Я понимаю.
— Чего же вы хотите?
— Мне нужны распечатки телефонов нескольких человек из окружения Горделадзе… это реально?
— Реально, — не очень охотно произнес полковник. — Кто конкретно интересует?
— Вот списочек. — Андрей передал газету. Перемежко взял газету в руки, заглянул внутрь. Поезд летел над пустым и мрачным Гидропарком.
— Вайс, Затула, Мирослава и Алазония — это реально, — сказал полковник.
— Но — Матецкий! Вы с ума сошли. Он депутат Рады, член Комитета по оргпреступности и…
— Я знаю, — перебил Андрей. — Я знаю, кто такой Отец.
— Тем более… Вы что же, хотите, чтобы меня раком поставили?
— Нет, не хочу.
— Тогда забудьте про Отца… Контроль за депутатом Рады исключен полностью. Это стопроцентный звиздец, — сказал полковник.
— Хорошо, я понял… С остальными поможете?
— Да… А за какой период нужны распечатки?
— С первого августа по сегодняшний день.
— Вы отдаете себе отчет в том, что это тысячи звонков?
— Да.
— Что ж, Бог в помощь, как говорится. Будут вам распечатки. Что-нибудь еще?
Поезд, расталкивая холодный воздух, вылетел на Русановский мост.
— Да, Василий Василич. Вчера на домашний телефон квартиры, которую я снимаю, звонили. Звоночек был в шестнадцать тридцать. Полагаю, из таксофона. Сможете уточнить?
— Смогу, — усмехнулся полковник. — Видимо, вас интересует номер таксофонной карты и все остальные звонки, которые были сделаны с этой карты? Я правильно понял?
— Да, очень интересует…
— Понятно. Что-то еще?
— Еще необходим «фильтр» звонков из Таращанского района на телефоны указанных лиц… за тот же период.
— Ох, круто солите, питерские, — покачал головой полковник. — Сделаю. Что еще?
— Вот это пачка из-под сигарет. — Андрей достал из кармана полиэтиленовый пакет. — Нельзя ли проверить «пальчики» по вашим учетам?
— Да-а… Ну вы даете! Надеюсь, это все?
— Хорошо бы еще пробить номера трех автомобилей, которые записаны на другой стороне листа. Они проявляют к нам определенный интерес.
— Понятно. Предупреждаю сразу: если это наша или эсбэушная наружка, то ответа не будет… За вами кстати, и сейчас наблюдают.
— Кто? — изумился Обнорский. Вагон был практически пуст. Молодая пара приготовилась выйти на «Левобережной».
— Вон тот тип справа, в кепке… видите?
— Это мой человек, — улыбнулся Обнорский.
— Я так и подумал, — ухмыльнулся в ответ полковник.
На «Дарнице» он вышел. Вместе с ним вышли мужчины, что сели порознь на «Арсенальной».
***
— Бездарно, Костя, — сказал Хозяин. — Просто бездарно… Стрельба по фуникулеру?! Эт-то, брат, нечто. Неужели нельзя по-другому?"Ну ты и урод, — подумал Заец. — Ты же сам вчера говорил, что методы тебя не интересуют. А теперь вот как: «нельзя ли по-другому».
— Стрельба не входила в первоначальный план. Бойцы перестарались… Но там такая обстановка сложилась.
— …Твою мать! — стукнул кулаком Хозяин. — У тебя как у большевиков: «исторически сложилась». Ничего не складывается само по себе! Обстановку, как ты выразился, создают люди. Твои, между прочим, люди. Профессиональные кадры, а?
Хозяин замолчал, налил себе минералки. Выпил. — А если бы пассажиры в фуникулере пострадали? А?
— Никто, включая Араба, не пострадал. Это была всего лишь акция устрашения.
— Акция устрашения? А если менты сейчас всерьез возьмутся за эту твою «акцию устрашения»? И выйдут на твоих недоделанных «профессионалов»?
— Во-первых, не возьмутся… Во-вторых, даже если возьмутся, то ничего не найдут. Оружие уничтожено, ребят я отправил на пару недель в Таращу. Посидят там, пока шум не уляжется. Даже наружку за питерскими я временно снял… Им, кстати, тоже нет резона хвост подымать. Все чисто, Матвей Иванович. Зацепиться ментам не за что.
Заец держался очень спокойно. Он вообще-то понимал, что Хозяин прав: сработали бездарно. В первоначальный план входило «отделать» этого Араба под видом банального разбоя. Ни в коем случае не убивать — просто «попортить здоровье»: сломать руку, челюсть… не более. Но Араб перехитрил всех.
Ребятишки растерялись, упороли косяка… Константин Григорьевич Заец отлично это понимал. В советские времена за такую организацию операции звезды полетели бы — только держись! Но в советские, безвозвратно ушедшие, были бы задействованы совсем другие человеческие и технические ресурсы… Да и вообще, тогда самой такой истории и ситуации сложиться просто не могло бы.
— Ладно,… твою! Главное, что люди не пострадали, — произнес Хозяин, и Заец в который раз подивился его цинизму.
Хозяина он знал давно, знал, что люди для него ничего не значат. И Хозяин знал, что Заец это знает, но все равно лицедействовал. Видимо, такова природа публичного политика.
— Ладно, Костя… Араба вы просрали. Это факт. Но, слава Богу, люди не пострадали. Кое в чем ты, однако, прав: менты за дело всерьез взяться не могут. Не до того им. А скоро им вообще ни до чего будет. Скоро на Украине такое начнется! Папу маненько подожмем — чтоб не ох…евал в атаке. За…бал этот гитарист. Пусть теперь Путину в уши дует «подмоскальские вечера»… Ха-ха-ха. Но!… Но питерских «переводчиков» из виду не выпускай. Ситуация уже не та, чтобы они смогли что-то переменить. Однако не нравятся они мне. Шустрые больно.
Заец кивнул:
— С ними работает моя агентеса. Это во-первых. Во-вторых, я предлагаю внедрить в их квартиру «ушки».
— А сумеешь? — с сомнением спросил Хозяин.
— Не вопрос. Я уже подработал эту тему.
— Ну давай. Внедряй «ушки»… Эх, прогнать бы этих «переводчиков» через детектор брехни. Как этого грузина, х… ему в сраку.
— Да, это было бы не худо. Но детектор все еще в Тараще.
— Вот и надо было там, в Тараще-то, их прихватывать, — сказал Хозяин.
Посмотрел на часы. — Ладно, у меня через полчаса доклад в Раде. Работай, Константин Григорич.
***
Вечером тридцатого ноября вся питерская бригада была в разлете.Обнорский встречался с полковником Перемежко. Повзло общался с коллегами, Родион договорился о встрече с одним старым вором. Координаты вора дал ему Зверев. Когда-то дорожки опера Зверева и вора Буханкина пересеклись. Сашка дал Родиону киевский телефон Буханкина, сказал:
— В случае чего обратись к Краюхе. Скажешь — Зверев привет передает. Ежели вдруг он меня «позабыл», то напомни про встречу в мотеле «Ольгино»… Это-то он помнит.
— А что было в мотеле «Ольгино»? — спросил любознательный Родя. И получил ответ:
— Про это вам, гражданин Родя, знать не обязательно… Уж ее-то, встречу ольгинскую, он точно не забыл.
— А будет мне толк с Краюхи?
— А я почем знаю? — ответил Зверев. — Ты летишь в Киев — я даю тебе киевскую связь. А уж пригодится или нет — не знаю.
Краюхе Каширин позвонил не потому, что рассчитывал узнать что-либо по «делу Горделадзе». Каким боком вор шьется к политическим пасьянсам украинской элиты?… А просто хотел познакомиться с серьезным человеком и на всякий случай задать пару вопросов про Отца. Родя позвонил, передал привет от Зверева. Вор, кажется, нисколько не удивился.
— Как там поживает Александр Андреич-то? — спросил Краюха после паузы. — Давно его не видал… давно.
— Спасибо, Рудольф Николаевич, — ответил Родион. — Нормально.
— Ну-ну… Слыхал про него маленько… от общих знакомых. А вас, простите, как звать-величать, молодой человек?
В начале разговора Родя представился и, кстати, нисколько не сомневался, что вор запомнил его имя — Зверев сказал, что Краюха любит иногда изобразить из себя человека недалекого, даже глуповатого. А на самом деле вор умен, памятлив, начитан… Родион представился повторно: Родион Каширин, журналист из Санкт-Петербурга, коллега Александра Андреевича Зверева.
— А по отчеству? — спросил Краюха.
— Да незачем это, — скромно сказал Родя, но вор настоял на своем.
Потом спросил: а что, мол, привело питерского журналиста в Киев? И что нужно от него, старого человека, Родиону Андреичу?
— Есть потребность пообщаться, — сказал Каширин. Он нисколько бы не удивился, если бы вор уклонился от встречи.
Но Краюха ответил:
— Почему не пообщаться? Можно и пообщаться.
Пока Родя «общался», люди Зайца начали ставить «ушки» в штаб-квартире.
Предварительную разведку подъезда, двери и замков уже провели «сантехник» и "врач «скорой». Убедились, что сигнализации нет, а замок особой сложности не представляет. Замок, в принципе, был не самый простой — пацану-пэтэушнику его не открыть, но человеку с опытом в этом деле — запросто. У «сантехника» такой опыт был. Когда в квартире не осталось никого, «сантехник» и Заец поднялись на пятый этаж, на всякий случай позвонили. Внизу их страховали еще двое… Замок щелкнул.
— Прошу, маэстро, — сказал «сантехник», распахивая дверь.
Они вошли в квартиру. Нервишки у обоих, надо сказать, были напряжены — ремесло шпиона требует огромных нервных затрат. Заец тщательно осмотрел квартиру, выбирая места под закладку. «Сантехнику» делать было нечего. Он присел в кухне, выкурил сигарету. Пепел аккуратно стряхивал в раковину, потом смыл струей воды, окурок убрал в карман… Вышел из кухни и спросил:
— У тебя долго еще, Костя?
— Пять минут, — ответил Заец.
Он уже пристроил фирменный «жучок» в гостиной, а теперь возился с телефоном. Он воткнул «жука» в разрыв линии. Миниатюрный передатчик мог, таким образом, питаться от электроэнергии самой линии и действовать неограниченно долго. Напряжение в сети при этом несколько падало… Но кто будет его измерять?
— Пять минут, — ответил Заец. — Не ссы…
— Как раз наоборот, пойду-ка я пописаю. Прижало, как после литра пива.
— Это у тебя от нервов, — буркнул себе под нос Заец.
В туалете «сантехник» сделал свое дело, но, когда собрался выйти обратно, обнаружил, что замок открываться не хочет… Любого другого человека это бы смутило. Но не спеца по проникновению в закрытые помещения. Конечно, он нервничал… конечно. Сначала он даже подумал, что Заец подпер дверь снаружи.
Он понимал, что это ерунда, что этого не должно и не может быть. Но нервы звенели. Сантехник несколько раз дернул ручку и даже толкнул дверь ладонью. Ему неоднократно приходилось проникать в чужие жилища. Но раньше у него в кармане лежала очень серьезная ксива, позволяющая с ходу закрыть все (или почти все) вопросы. Отпирая чужие двери, он выполнял волю своего руководства, а по большому счету — государства. Нынче он совершал уголовное преступление, ксивы у него не было. Наконец «сантехник» сообразил, что произошло. Он матюгнулся, достал из кармана отмычку и через двадцать секунд легко выбрался из плена.
— Лохи, — пробормотал он, вытирая мерзкую испарину со лба. — Всего-то у замка один сухарик поджать — и порядок.
— Порядок, — сказал, выходя из гостиной, Заец. — А ты чего такой бледный?
— Да так, ничего.
Спустя две минуты они покинули киевскую штаб-квартиру «Золотой пули».
***
Родион пообщался с Краюхой впустую. Они встретились в кафе возле вокзала, попили пива, потолковали за жизнь и друг другу вроде бы понравились. Однако когда Родя начал закидывать удочку про Отца, старый вор сказал:— Э-э, Родион Андреич… Оно мне надо? Я черной масти, в такие игры не играю. Это тебе любой блатарь скажет. Это тебе и Александр Андреич подтвердит. Тебе Отец нужен? Ты к Отцу и иди. А я в братанские дела не лезу, у меня свой хабар.
— Да я про Отца так, к слову, — спокойно ответил Родя. Он с блатными легко находил общий язык. — К слову… Мы вообще-то здесь заняты «делом Горделадзе».
— А-а, козни Бунчука, значит, вскрываете? Ну-ну… Святое дело.
Краюха рассказал еще пару историй, которые никакого отношения к делу Г.Г. не имели, Родя тоже загнул ему пару баек про Север… На том и расстались.
***
Обнорский вернулся с конспиративной встречи с полковником Перемежко ближе к полуночи. Подъезжая к дому, он позвонил мужикам: «Еду, через минуту буду». Звонок был страховкой. Примитивной, конечно, но лучше уж такая, чем совсем никакой. Андрей позвонил, предупредил. Это означало, что Коля с Родей выйдут перекурить на лестничную площадку и будут, по крайней мере, слышать, что происходит внизу, в подъезде. Если кто-то затеет устроить там засаду (а сквозной подъезд идеально для этого подходит), то он ее устроит. И не поможет никакой перекур на лестнице. Но почему-то было немножко легче на душе оттого, что тебя ждут, что тебя встречают.…Никому из питерских журналистов и в голову не могло прийти, что в квартире уже сидят хитрые «ушки», что любой телефонный звонок фиксируется и фактически раскрывает планы «переводчиков»… В таких условиях звонок, сообщающий: «Через минуту буду», — объективно работает на противника. И если бы в тот вечер было принято решение о силовой акции, то оно было бы элементарно осуществлено: звонок «еду», команда от прослушки: «приготовились, едет»… Человек с кастетом на руке входит в подъезд, аккуратно выкручивает лампочку и встает рядом с лифтом…
В тот день команды на силовую акцию не было. «Торпеды» после неудачных действий на лестнице и Почтовой площади отсиживались в глубинке. Андрей вернулся на базу без приключений. Повзло с Родионом вернулись без приключений и даже с уловом. Едва Обнорский поднялся на пятый этаж и вышел из лифта, Повзло сразу сказал победно:
— Есть!
— Что есть? — механически спросил Андрей.
— Следочек есть, — ответил Коля. Вошли в квартиру, сели в кухне. Ошибся господин Заец — не учел русскую манеру общаться в кухне, возле горячего чайника (вариант: бутылки с водкой) и поставил своего главного «жука» не там, где нужно… Сели в кухне, дружно задымили. Андрей бросил на стол пухленькую папку с распечатками телефонных контактов ближайшего окружения Георгия Горделадзе.
— Ну-с, господа инвестигейторы, попрошу поделиться результатами сегодняшнего дня… Кто первый?
— Наверно, я, — сказал Родион. — У меня, собственно, результатов никаких нет. Работа по уже имеющимся распечаткам ничего не дала. Самые обычные контакты… Выявил четыре неизвестных номера. Надо их устанавливать. Вот, пожалуй, и все.
— По телефонам работы тебе еще полно, — ответил Андрей и кивнул на папку. — Вася Перемежко распечатки устроил… А что у тебя, Коля?
Николай откинулся на спинку стула, посмотрел на коллег серьезно, значительно:
— Есть, мужики. Кажется, есть зацепка.
— Ну-ка, ну-ка…
— Я сегодня пил пиво с одним деятелем…
— Это мы поняли, — сказал Обнорский.
— Что вы поняли?
— Что ты пиво пил…
— А-а… Так я для пользы дела. Короче, пил я нынче пиво с одним парнем из местной тусовки. Парень нормальный, но с пунктиком — во всем видит москальскую экспансию. Я с ним не первый раз разговариваю…
— Да уж, конечно, — ядовито вставил Родя, — пиво-то приятней сосать с землячком, чем над портянками распечаток корпеть… Плавали, Николай Степаныч, знаем.
— Выключите второй микрофон, — потребовал Коля — Понаехавши тут с Диксона… Тока и умеют орать: «Я срать пошел!»
— Орать, Николай Степаныч, больше не надо… Замок работает исправно.
— Да ну? Починил, что ли?
— Починил, — с достоинством ответил Родя. На самом-то деле он, обдумывая свой разговор с Краюхой, машинально запер дверь туалета на защелку… И сам испугался: один в квартире, кто вызволять будет? Но попробовал открыть, повернул защелку назад, и произошло чудо — замок исправно работал. Родион пощелкал еще несколько раз — открыл-закрыл, открыл-закрыл… Работает… Эва как!
— Починил, — ответил Родя. — Полярники — ребята с головой и с руками. А некоторые — только пиво по барам жрать.
Про то, что он и сам пил пиво с Краюхой, Родя тактично умолчал.
Обнорский скептически хмыкнул и сказал:
— Так что там, Коля, у тебя интересного?
— Горделадзе анонимно размещал заказные материалы в Интернете. Один раз — точно. Но, видимо, не один.
— Ага, — сказал Обнорский, — как мы и предполагали. Ну-ка, давай подробней.
— Где-то в середине апреля Георгий, Алена и мой источник…
— Кто он, кстати?
Повзло положил на стол визитку, Обнорский взял в руки, прочитал: «Вечерний экспресс». Поздняк Антон Петрович. Начальник репортерского отдела. Киев. Тел. 295-17-…, факс 295-14-…". От руки был дописан домашний телефон и мобильный.
— Так вот, в середине апреля Георгий, Алена и Антон зашли как-то в Интернет-кафе. На глазах у Антона Г.Г. набрал статью и скинул ее на «левый» сайт. Алена была не очень довольна, но Гия сказал: ерунда, мол, Антон — наш человек… Он в то время как раз Антоху сватал к себе в «Вести».
— Так, так, так… А что был за материал? — спросил Обнорский.
— Вопрос хороший… Но ответа на него нет.
— Как это?
— Видишь ли, в чем дело, шеф… Антон крепенько поддатый был. Помнит, что материал был сильный, очень конкретный — с приведенными цитатами из документов, с номерами каких-то счетов — словом, совсем не в обычном стиле господина Горделадзе.