Страница:
Я не на шутку забеспокоилась и чтобы не выдать своё смятение, поспешила увести разговор в сторону.
– А почему вы не сообщили королю, что вы живы-здоровы и счастливы в новом браке? Шумву-шах и его маги с чар сбились, разыскивая вас по всему Эххленду! Он из-за этого даже не может снова жениться!
– Сначала я боялась, – честно призналась Ослабелла, – что король пошлёт войско в Западные горы, а потом как-то забыла об этом. А найти меня трудно: горный замок прикрыт магией – ни один маг, даже очень сильный, не разглядит, что таится под сводами этих пещер. Но ты права, Алава, – надо будет попросить Коста, чтобы он передал от меня весть Шумву-шаху. Пусть король тоже возьмёт себе новую жену – так будет по честному.
«Да я бы и сама передала его величеству эту радостную весть, – подумала я, – только как мне выбраться из этого бомбоубежища?».
В общем, пищи для размышлений у меня набралось – жевать не пережевать. Я не сомневалась, что всё рассказанное Ослабеллой – чистая правда. Эххи не врут – они могут уклониться от ответа на заданный вопрос, но врать они не будут. Я уже к этому привыкла и теперь обдумывала, как это можно использовать в интересах меня, любимой. Я уединялась в каменном саду – кто его знает, вдруг какая-нибудь из жён (например, сама «наша Белла») умеет читать мысли? – и напряжённо обмозговывала разные варианты, вплоть до заведомо невыполнимых.
И у меня в голове сложился оригинальный план, который очень даже мог сработать.
Как вы уже, наверно, поняли, пылкой страсти к своему похитителю я не испытывала. Дракон был неплохим любовником, но мне этого было мало – не для того я стала лауреаткой Великой Случайности. И если Ослабелла нашла с Костей своё счастье, то меня перспектива пожизненного заточения в драконьем гареме отнюдь не воодушевляла.
Я очень быстро поняла, что бежать из драконьего гнезда практически невозможно: крыльев у меня нет, и летать я не умею. А если бы я каким-то невероятным чудом (допустим, отыскав на здешнем тайном складе какой-нибудь артефакт-антигравитатор) и выбралась бы из пещеры и даже добралась по мрачным ущельям Западных гор до равнины, мне ни за что не пройти в одиночку пустыни, прерии и леса. Опасностей там, как я понимаю, выше крыши, да и Полуночная сторона – вон она, рядом, из окошка «ласточкина гнезда» видно ползущую с запада холодную серую дымку. Аппетитная я мигом сделаюсь заманчивой мишенью для любого крылатого вампира, да и Костя меня догонит в два счёта (и лучше не думать, что он со мной сделает – учитывая его буйный нрав). Нет уж, на фиг, на фиг такой траффик.
Но если нельзя убежать, значит, нужно сделать так, чтобы моё пребывание здесь стало бы для меня максимально комфортным и отвечало бы всем моим запросам. Я не имею ввиду, понятное дело, тряпки да жрачку – это прикладное, – меня интересовали вещи куда более серьёзные. Какие? Власть, слава, известность, всеобщее поклонение – то есть все то, что полагается по штату Избранной (или хотя бы королеве). А играть до скончания дней роль сытой и ухоженной курочки, которую топчет (пусть даже регулярно) самодовольный петух – это, извините, фуфло: я девушка с амбициями.
И я прикинула, что для начала неплохо бы занять должность старшей жены, а там, как говорил чёрный глюк, возможны варианты. «Сживёшь со свету всех остальных жён, и всё» – так, кажется? А потом – потом можно будет подумать и о большем (скажем, о власти над всем Эххлендом).
На моём пути к титулу драконьей горы хозяйки я видела всего одно препятствие, зато серьёзное – это препятствие звали Ослабеллой. Остальных жён я в расчёт не принимала – их-то я по любому обведу вокруг пальца, – а вот «наша Белла»… Для меня вступать с ней в открытую схватку – всё равно что кидаться с фломастером на асфальтовый каток, мяукнуть не успею, как она раскатает меня в тонкий горелый блин. А если – когда – эта влюблённая дура преуспеет в своих изысканиях в области генетической магии, на всех моих грандиозных планах можно будет поставить большой и очень жирный крест. И случиться это может хоть завтра. Значит, Ослабелла должна умереть – всё очень просто.
Просто-то просто (на словах), но как это осуществить? Яды, вязальные спицы в шею и камни, падающие на голову, – все эти достижения человечества тут не годились: слишком примитивно, и успех не гарантирован. Требовался нестандартный подход к решению этой проблемы, и я его отыскала.
Однажды ночью, когда вдрызг ухайдаканный нашей жаркой любовью Костя выгнал двух других жён и уже задрёмывал – темпераментная я осталась с ним в качестве резерва главного сексуального командования, на случай всплеска эмоций, – я слегка куснула его за мочку уха и прошептала:
– Слушай, девочки говорят, что ты хочешь принести ещё одну жену. Это правда?
– М-м-м? – дракон приоткрыл глаза, наполненные сонной дымкой. – С чего ты это взяла?
– Говорят… – неопределённо пояснила я, перебирая пальцами его жёсткие волосы.
– Вообще-то я приглядел одну девушку в степи, за Поперечным лесом, – признался Кост-а-Лом, – но для меня тринадцать – это счастливое число. Четырнадцатая жена может принести несчастье. У меня было тринадцать жён – одна из них умерла незадолго до того, как ты появилась в нашем мире.
Я уже слышала эту историю от «гаремык» – бедняжка выпала из окна «ласточкина гнезда» и разбилась всмятку. Официальная версия – то ли она хотела бежать, то ли решила покончить жизнь самоубийством, однако я допускала, что ей запросто могли помочь – это дело такое.
– Я бы взял эту степнячку в свой гарем, – сонно бормотал дракон, смеживая веки, – если бы у меня было двенадцать жён… а так – не, не буду… хотя жаль… да… она хороша…
– А кто тебе мешает самому сократить число своих жён до двенадцати? – прошептала я, поглаживая обнажённую могучую грудь человекодракона. – В чём проблема?
Дракон сперва не понял, а когда до него дошло, он открыл глаза и даже приподнял голову.
– Как это? В клане Ломов не принято отпускать жён из гаремов!
– Очень просто: съешь одну из нас, и все дела – и не надо нарушать традиций твоего клана.
– Съесть? – изумился Костя. – Неужели в твоём мире мужья едят своих жён?
– Точно не знаю, – на этот раз я решила не врать, – но у нас есть такие выражения: «он ей весь век заел» или «она его ест поедом», так что…
– Но вы мне все дороги! – чувствовалось, что дракон растерялся. – Я не хочу есть ни одну из вас!
– А степнячку хочешь взять в жёны? – спросила коварная я.
– Хочу, – признался дракон (эххи не врут!).
– Значит, – подытожила неумолимая я, – тебе придётся съесть кого-то из нас, иначе никак. Или тогда уж забудь думать об этой девушке из степи – ты ведь не хочешь накликать на себя беду?
Кост-а-Лом молчал, пытаясь найти брешь в моей железной логике, и тогда я пустила в ход заранее заготовленный аргумент:
– И тебе не придётся самому выбирать, кого из нас есть, – мы сделаем это сами.
– Сами?!
– Сами. Тебе ведь всё равно, какую жену ты скушаешь, верно? Ты же сам сказал, что мы все для тебя одинаково ценны!
– Ну… Да, так, – согласился дракон, немного подумав.
– Вот! А мы выберем ту, которая достала всех остальных, и ты заодно улучшишь психологический климат в нашем дружном женском коллективе!
– И всё-таки, – неуверенно пробормотал Кост-а-Лом, – как-то это нехорошо, Алава. Есть свою жену – ту, с которой ты делил ложе любви!
– Костя, ну ты ни хрена не понимаешь! – возмутилась я. – В этом-то весь и кайф! Прикинь, жуешь ты кого-нибудь из нас, и при этом вспоминаешь, как ты имел эту девочку, в каких позах, и как тебе было при этом клёво! Это же полный торчок, стопудово! А можно и ещё круче: трахаешь свою самую вредную жену и одновременно её поедаешь – надо же разнообразить свою сексуальную жизнь!
– Эхэ-м-м… – в глазах дракона заплясали искры, из которых грозило возгореться пламя. Он пристально посмотрел на меня, и мне стало страшно: а ну как Костя решит здесь и сейчас опробовать предложенную хитроумной мной гастрономическо-эротическую новинку, и не на ком-нибудь, а на любимой мне?! Надо бы поосторожнее с пробуждением порочных наклонностей, а то ещё воспитаю на свою голову… Крылатый маньяк-извращенец – он же весь Эххленд на уши поставит! Ага, и на него тут же будет объявлена охота, и очень скоро косталомовская черепушка украсит стену пиршественного зала в замке какого-нибудь мага-рыцаря вроде маркиза де Ликатеса. А это вообще-то идея… Однако я решила не забегать вперёд и сосредоточиться на претворении в жизнь намеченной программы-минимум.
Я так и не добилась от Кости вразумительного ответа – он в итоге попросту уснул, – но семечко было брошено на грядку. И настойчивая я возвращалась раз за разом к этой теме, выбирая время, когда дракон пребывал в расслабухе и любовной неге – в такие моменты, как показывает опыт человечества, зафиксированный в книгах и устных преданиях, женщина может нажужжать в уши мужчине всё что угодно, и добьётся от него даже невозможного. И мои труды праведные были вознаграждены: Кост-а-Лом дозрел и объявил гарему свою волю.
Это случилось, когда мы всем коллективом во главе с «нашей Беллой» предавались в гостиной блаженному ничегонеделанию за местным типа чаем с как бы пирожными. Костя обставил оглашение своего (на самом деле – подсказанного мной) решения весьма эффектно: в воздухе появилась драконья голова в натуральную величину и громоподобно прорычала:
– Слушайте меня, жёны мои, и повинуйтесь!
Добрая половина «гаремык» тут же чуть не грохнулась в обморок – отвыкли девочки от вида звериной сущности нашего чешуйчатого супруга, – а Кост-а-Лом пророкотал тоном, не допускающим возражений:
– Я решил взять себе новую жену, но число моих жён было, есть и останется равным тринадцати. И поэтому вы сами выберите одну из вас – любую, мне всё равно, вы для меня все одинаково приятны, – и я её съем. Сейчас я улетаю по делам, а к ужину я жду, кто из вас попадёт ко мне на ужин, – и дракон гулко захохотал, довольный своим корявым каламбуром.
Зубастая костина морда растаяла, и в гостиной воцарилась мёртвая тишина – жёны растеряно переглядывались, не веря своим ушам.
– Пусть Ослабелла решит, кому из нас суждено… – робко начал кто-то.
– Э, нет! – решительно возразила я. – Разве вы не слышали, что сказал наш муж? «Вы выберете», а не «старшая жена выберет»! Нам ли оспаривать слово нашего повелителя?
– Тогда мы бросим жребий, – сказала «наша Белла», глядя на меня так, как смотрят на что-то малоприятное.
– Нет, о старшая, – снова не согласилась я. – Жребий слеп, а повелитель выразил свою волю чётко и ясно: он сказал «выберете», разве не так? Это называется голосование – в моём мире мы часто играем в такие игры. Я предлагаю сделать вот что…
И я быстренько изложила им свой проект, скомбинированный из игры «Последний герой» и таинства исповеди.
– Наверняка у каждой из нас было в жизни что-то такое, что нам неприятно вспомнить, и в чём нам хотелось бы покаяться, – вдохновенно вещала я. – Вот давайте и раскроем друг перед другом все свои прегрешения, и оценим тяжесть наших грехов чужими глазами. А потом, – мой взгляд упал на стоявший на столе кувшин, – каждая из нас возьмёт вот по такому кувшину и горсть камешков: один чёрный и одиннадцать белых – их много в каменном саду. И каждая из нас бросит по одному камню в каждый из чужих кувшинов: белый будет значить оправдана, чёрный – виновна. И воздастся нам за грехи наши – та из нас, у кого в кувшине чёрных камней наберётся больше всех, и отправится в пасть к нашему прожорливому супругу.
Мой расчёт выглядел беспроигрышным. Эххийки не врут, значит, эти девицы, приняв условия игры, будут добросовестно каяться – наверняка ведь есть в чём. И главное – грехи грехами, но весь гарем не слишком жалует Беллу и наверняка воспользуется возможностью съесть её (в прямом смысле слова, хоть и чужими зубами) на законном основании. Тайное голосование и свободные демократические выборы (особенно когда можно кого-то съесть) – классная штука, не зря над этим изобретением работали лучшие умы человечества.
Жёны возбуждённо зашушукались – затея явно пришлась им по вкусу, – а Ослабелла помолчала, подумала, кивнула и негромко проговорила:
– Хорошо придумано, Алава, – пусть будет так.
Я внутренне возликовала, но не подала виду. Девчонки засуетились, приволокли кучу разноцветных камней и набрали тринадцать кувшинов для тайного голосования. И начали по очереди каяться в грехах своих тяжких.
Грехи у них у всех были – тьфу, о таких грехах и упоминать-то грех. Кто-то кому-то позавидовал и подпортил чужое заклятье во время творения пышного букета цветов, кто-то ещё в догаремной жизни отбил у подружки парня, а кто-то и вовсе в детстве не слушался папу с мамой. Однако слушали они друг друга со всей серьёзностью, проникнувшись величием момента, и горестно качали головами, когда одна из девчонок рассказала, что приручила птичку, прилетавшую на карниз «ласточкина гнезда», а потом эта птичка ей надоела, и она перестала кормить её крошками от печенья. Я тоже покаялась: во-первых, в том, что не лечила нашего мужа и повелителя после его памятной драки с гидрами – испугалась, мол, – а во-вторых, что как-то раз подставила ногу одному из безлицых. Мне хотелось, чтобы с него слетела маска – интересно же посмотреть, какие хари у орков? Но маска не упала, а бедняга здорово расшиб себе лоб, и мы его больше не видели – наверно, Костя его попросту съел и поймал на Полуночной стороне другого орка на замену инвалиду.
Как я и предполагала, самый внушительный список грехов оказался у Ослабеллы. Она созналась, что часто была несправедлива ко всем нам, и главное – в том, что тайком сбежала от мужа и даже не известила его о своём новом замужестве, в результате чего Шумву-шах маялся в безжёнье целых пять лет. Да, по сравнению с этими грехами некормленая птичка и даже покалеченный мною пленник – сущие пустяки. «Ну, лисичка-сестричка, – подумала я, – блок чёрных меток тебе обеспечен!».
Закончив процедуру тотального покаяния, приступили к голосованию – «гаремыки» подходили друг к другу и кидали в кувшины камешки, а какие – это выяснится уже потом. Я была уверена, что шельмовать никто из них не будет – эххи всё-таки. Когда весь электорат проголосовал (явка была стопроцентной), жёны начали по очереди переворачивать свои типа урны и предъявлять народу их содержимое. Я тоже хотела было перевернуть вверх дном свой кувшин и вытряхнуть из него результат, но меня остановил властный голос Ослабеллы:
– Ты сделаешь это последней, Алава, – я сказала.
На этот раз я не стала спорить – не принципиально потому что – и уступила старшей.
Я равнодушно скользнула взглядом по кучкам, вытряхнутым другими жёнами. Как и следовало ожидать, все эти кучки радовали глаз белизной – только у «птичницы» был один-единственный чёрный камень. «Наша Белла» тщательно проверила и пересчитала камешки из всех кувшинов и плавным движением перевернула вверх дном свой кувшин.
Я онемела. Да, чёрные камни у неё были, но их было меньше, чем белых – всего пять штук! Я пересчитала камни несколько раз, не веря своим глазам, – нет, именно так: семеро жён бросили в кувшин старшей белые камни, и только пятеро (в том числе и я, само собой) – чёрные.
– Теперь ты, Алава, – спокойно произнесла Ослабелла. – Переворачивай.
Дрожащими руками я опрокинула свой кувшин – камешки бойко запрыгали по столу, словно радуясь своему роковому для меня значению. У меня был тот же результат, что и у «нашей Беллы», только с точностью до наоборот: пять белых и семь чёрных камней.
– За что? – растерянно прошептала я. – Как же так?
– Ты не покаялась в одном своём грехе, – голос Беллы был холоден и по-прежнему спокоен, – наверное, потому, что ты не считаешь это грехом. Ты предложила нам эту подлую игру – это и есть твой грех, которые мы оценили по заслугам. Мы, эххи, не лезем вверх по чужим черепам – мы привыкли помогать друг другу, и у нас побеждает действительно самый достойный. А вот в твоём мире, Алава, дело обстоит совсем наоборот – мне так кажется. И потому для нас, эххов, дом – вся Вселенная, мы заселили множество миров, а вы, люди, до сих пор ютитесь на крохотной планетке на окраине одной из множества галактик. Прощай, Алава, – ты предложила нам эту игру твоего мира, и то, что именно ты стала её призёром – справедливо. Ты слышишь, нас, повелитель? – она подняла голову. – Мы выбрали!
– Слышу! – донёсся откуда-то сверху грохочущий драконий рык. – Я её уже жду!
Ноги меня не слушались – я не могла ступить и шагу. Ослабелла сделала знак рукой, из-за дверей гостиной бесшумно появились четверо безлицых, ухватили меня за руки-за ноги и понесли, не обращая никакого внимания на мои дёрганья и повизгивания. Я извивалась в их руках червяком, но силы оркам было не занимать, и через десять минут меня достаточно грубо бросили на каменный пол какого-то просторного зала. А ещё через минуту я увидела Костю, но не в облике человека, а под кошмарной личиной дракона.
Кост-а-Лом, неспешно переставляя лапы, полз ко мне, чуть наклонив голову. Глаза дракона горели алым огнём, и в полумраке подземного зала зловеще поблескивали его белые клыки. И я снова, как тогда, в роще, ощутила жаркое драконье дыхание.
– Мне жаль, Алава, – прорычал дракон, – но ты ведь сама это всё придумала.
С этими словам он разинул пасть, и…
– Не ешь меня, я тебе ещё пригожусь! – отчаянно заверещала я.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВЫКУП ГОЛОВЫ
– А почему вы не сообщили королю, что вы живы-здоровы и счастливы в новом браке? Шумву-шах и его маги с чар сбились, разыскивая вас по всему Эххленду! Он из-за этого даже не может снова жениться!
– Сначала я боялась, – честно призналась Ослабелла, – что король пошлёт войско в Западные горы, а потом как-то забыла об этом. А найти меня трудно: горный замок прикрыт магией – ни один маг, даже очень сильный, не разглядит, что таится под сводами этих пещер. Но ты права, Алава, – надо будет попросить Коста, чтобы он передал от меня весть Шумву-шаху. Пусть король тоже возьмёт себе новую жену – так будет по честному.
«Да я бы и сама передала его величеству эту радостную весть, – подумала я, – только как мне выбраться из этого бомбоубежища?».
В общем, пищи для размышлений у меня набралось – жевать не пережевать. Я не сомневалась, что всё рассказанное Ослабеллой – чистая правда. Эххи не врут – они могут уклониться от ответа на заданный вопрос, но врать они не будут. Я уже к этому привыкла и теперь обдумывала, как это можно использовать в интересах меня, любимой. Я уединялась в каменном саду – кто его знает, вдруг какая-нибудь из жён (например, сама «наша Белла») умеет читать мысли? – и напряжённо обмозговывала разные варианты, вплоть до заведомо невыполнимых.
И у меня в голове сложился оригинальный план, который очень даже мог сработать.
* * *
Как вы уже, наверно, поняли, пылкой страсти к своему похитителю я не испытывала. Дракон был неплохим любовником, но мне этого было мало – не для того я стала лауреаткой Великой Случайности. И если Ослабелла нашла с Костей своё счастье, то меня перспектива пожизненного заточения в драконьем гареме отнюдь не воодушевляла.
Я очень быстро поняла, что бежать из драконьего гнезда практически невозможно: крыльев у меня нет, и летать я не умею. А если бы я каким-то невероятным чудом (допустим, отыскав на здешнем тайном складе какой-нибудь артефакт-антигравитатор) и выбралась бы из пещеры и даже добралась по мрачным ущельям Западных гор до равнины, мне ни за что не пройти в одиночку пустыни, прерии и леса. Опасностей там, как я понимаю, выше крыши, да и Полуночная сторона – вон она, рядом, из окошка «ласточкина гнезда» видно ползущую с запада холодную серую дымку. Аппетитная я мигом сделаюсь заманчивой мишенью для любого крылатого вампира, да и Костя меня догонит в два счёта (и лучше не думать, что он со мной сделает – учитывая его буйный нрав). Нет уж, на фиг, на фиг такой траффик.
Но если нельзя убежать, значит, нужно сделать так, чтобы моё пребывание здесь стало бы для меня максимально комфортным и отвечало бы всем моим запросам. Я не имею ввиду, понятное дело, тряпки да жрачку – это прикладное, – меня интересовали вещи куда более серьёзные. Какие? Власть, слава, известность, всеобщее поклонение – то есть все то, что полагается по штату Избранной (или хотя бы королеве). А играть до скончания дней роль сытой и ухоженной курочки, которую топчет (пусть даже регулярно) самодовольный петух – это, извините, фуфло: я девушка с амбициями.
И я прикинула, что для начала неплохо бы занять должность старшей жены, а там, как говорил чёрный глюк, возможны варианты. «Сживёшь со свету всех остальных жён, и всё» – так, кажется? А потом – потом можно будет подумать и о большем (скажем, о власти над всем Эххлендом).
На моём пути к титулу драконьей горы хозяйки я видела всего одно препятствие, зато серьёзное – это препятствие звали Ослабеллой. Остальных жён я в расчёт не принимала – их-то я по любому обведу вокруг пальца, – а вот «наша Белла»… Для меня вступать с ней в открытую схватку – всё равно что кидаться с фломастером на асфальтовый каток, мяукнуть не успею, как она раскатает меня в тонкий горелый блин. А если – когда – эта влюблённая дура преуспеет в своих изысканиях в области генетической магии, на всех моих грандиозных планах можно будет поставить большой и очень жирный крест. И случиться это может хоть завтра. Значит, Ослабелла должна умереть – всё очень просто.
Просто-то просто (на словах), но как это осуществить? Яды, вязальные спицы в шею и камни, падающие на голову, – все эти достижения человечества тут не годились: слишком примитивно, и успех не гарантирован. Требовался нестандартный подход к решению этой проблемы, и я его отыскала.
Однажды ночью, когда вдрызг ухайдаканный нашей жаркой любовью Костя выгнал двух других жён и уже задрёмывал – темпераментная я осталась с ним в качестве резерва главного сексуального командования, на случай всплеска эмоций, – я слегка куснула его за мочку уха и прошептала:
– Слушай, девочки говорят, что ты хочешь принести ещё одну жену. Это правда?
– М-м-м? – дракон приоткрыл глаза, наполненные сонной дымкой. – С чего ты это взяла?
– Говорят… – неопределённо пояснила я, перебирая пальцами его жёсткие волосы.
– Вообще-то я приглядел одну девушку в степи, за Поперечным лесом, – признался Кост-а-Лом, – но для меня тринадцать – это счастливое число. Четырнадцатая жена может принести несчастье. У меня было тринадцать жён – одна из них умерла незадолго до того, как ты появилась в нашем мире.
Я уже слышала эту историю от «гаремык» – бедняжка выпала из окна «ласточкина гнезда» и разбилась всмятку. Официальная версия – то ли она хотела бежать, то ли решила покончить жизнь самоубийством, однако я допускала, что ей запросто могли помочь – это дело такое.
– Я бы взял эту степнячку в свой гарем, – сонно бормотал дракон, смеживая веки, – если бы у меня было двенадцать жён… а так – не, не буду… хотя жаль… да… она хороша…
– А кто тебе мешает самому сократить число своих жён до двенадцати? – прошептала я, поглаживая обнажённую могучую грудь человекодракона. – В чём проблема?
Дракон сперва не понял, а когда до него дошло, он открыл глаза и даже приподнял голову.
– Как это? В клане Ломов не принято отпускать жён из гаремов!
– Очень просто: съешь одну из нас, и все дела – и не надо нарушать традиций твоего клана.
– Съесть? – изумился Костя. – Неужели в твоём мире мужья едят своих жён?
– Точно не знаю, – на этот раз я решила не врать, – но у нас есть такие выражения: «он ей весь век заел» или «она его ест поедом», так что…
– Но вы мне все дороги! – чувствовалось, что дракон растерялся. – Я не хочу есть ни одну из вас!
– А степнячку хочешь взять в жёны? – спросила коварная я.
– Хочу, – признался дракон (эххи не врут!).
– Значит, – подытожила неумолимая я, – тебе придётся съесть кого-то из нас, иначе никак. Или тогда уж забудь думать об этой девушке из степи – ты ведь не хочешь накликать на себя беду?
Кост-а-Лом молчал, пытаясь найти брешь в моей железной логике, и тогда я пустила в ход заранее заготовленный аргумент:
– И тебе не придётся самому выбирать, кого из нас есть, – мы сделаем это сами.
– Сами?!
– Сами. Тебе ведь всё равно, какую жену ты скушаешь, верно? Ты же сам сказал, что мы все для тебя одинаково ценны!
– Ну… Да, так, – согласился дракон, немного подумав.
– Вот! А мы выберем ту, которая достала всех остальных, и ты заодно улучшишь психологический климат в нашем дружном женском коллективе!
– И всё-таки, – неуверенно пробормотал Кост-а-Лом, – как-то это нехорошо, Алава. Есть свою жену – ту, с которой ты делил ложе любви!
– Костя, ну ты ни хрена не понимаешь! – возмутилась я. – В этом-то весь и кайф! Прикинь, жуешь ты кого-нибудь из нас, и при этом вспоминаешь, как ты имел эту девочку, в каких позах, и как тебе было при этом клёво! Это же полный торчок, стопудово! А можно и ещё круче: трахаешь свою самую вредную жену и одновременно её поедаешь – надо же разнообразить свою сексуальную жизнь!
– Эхэ-м-м… – в глазах дракона заплясали искры, из которых грозило возгореться пламя. Он пристально посмотрел на меня, и мне стало страшно: а ну как Костя решит здесь и сейчас опробовать предложенную хитроумной мной гастрономическо-эротическую новинку, и не на ком-нибудь, а на любимой мне?! Надо бы поосторожнее с пробуждением порочных наклонностей, а то ещё воспитаю на свою голову… Крылатый маньяк-извращенец – он же весь Эххленд на уши поставит! Ага, и на него тут же будет объявлена охота, и очень скоро косталомовская черепушка украсит стену пиршественного зала в замке какого-нибудь мага-рыцаря вроде маркиза де Ликатеса. А это вообще-то идея… Однако я решила не забегать вперёд и сосредоточиться на претворении в жизнь намеченной программы-минимум.
Я так и не добилась от Кости вразумительного ответа – он в итоге попросту уснул, – но семечко было брошено на грядку. И настойчивая я возвращалась раз за разом к этой теме, выбирая время, когда дракон пребывал в расслабухе и любовной неге – в такие моменты, как показывает опыт человечества, зафиксированный в книгах и устных преданиях, женщина может нажужжать в уши мужчине всё что угодно, и добьётся от него даже невозможного. И мои труды праведные были вознаграждены: Кост-а-Лом дозрел и объявил гарему свою волю.
Это случилось, когда мы всем коллективом во главе с «нашей Беллой» предавались в гостиной блаженному ничегонеделанию за местным типа чаем с как бы пирожными. Костя обставил оглашение своего (на самом деле – подсказанного мной) решения весьма эффектно: в воздухе появилась драконья голова в натуральную величину и громоподобно прорычала:
– Слушайте меня, жёны мои, и повинуйтесь!
Добрая половина «гаремык» тут же чуть не грохнулась в обморок – отвыкли девочки от вида звериной сущности нашего чешуйчатого супруга, – а Кост-а-Лом пророкотал тоном, не допускающим возражений:
– Я решил взять себе новую жену, но число моих жён было, есть и останется равным тринадцати. И поэтому вы сами выберите одну из вас – любую, мне всё равно, вы для меня все одинаково приятны, – и я её съем. Сейчас я улетаю по делам, а к ужину я жду, кто из вас попадёт ко мне на ужин, – и дракон гулко захохотал, довольный своим корявым каламбуром.
Зубастая костина морда растаяла, и в гостиной воцарилась мёртвая тишина – жёны растеряно переглядывались, не веря своим ушам.
– Пусть Ослабелла решит, кому из нас суждено… – робко начал кто-то.
– Э, нет! – решительно возразила я. – Разве вы не слышали, что сказал наш муж? «Вы выберете», а не «старшая жена выберет»! Нам ли оспаривать слово нашего повелителя?
– Тогда мы бросим жребий, – сказала «наша Белла», глядя на меня так, как смотрят на что-то малоприятное.
– Нет, о старшая, – снова не согласилась я. – Жребий слеп, а повелитель выразил свою волю чётко и ясно: он сказал «выберете», разве не так? Это называется голосование – в моём мире мы часто играем в такие игры. Я предлагаю сделать вот что…
И я быстренько изложила им свой проект, скомбинированный из игры «Последний герой» и таинства исповеди.
– Наверняка у каждой из нас было в жизни что-то такое, что нам неприятно вспомнить, и в чём нам хотелось бы покаяться, – вдохновенно вещала я. – Вот давайте и раскроем друг перед другом все свои прегрешения, и оценим тяжесть наших грехов чужими глазами. А потом, – мой взгляд упал на стоявший на столе кувшин, – каждая из нас возьмёт вот по такому кувшину и горсть камешков: один чёрный и одиннадцать белых – их много в каменном саду. И каждая из нас бросит по одному камню в каждый из чужих кувшинов: белый будет значить оправдана, чёрный – виновна. И воздастся нам за грехи наши – та из нас, у кого в кувшине чёрных камней наберётся больше всех, и отправится в пасть к нашему прожорливому супругу.
Мой расчёт выглядел беспроигрышным. Эххийки не врут, значит, эти девицы, приняв условия игры, будут добросовестно каяться – наверняка ведь есть в чём. И главное – грехи грехами, но весь гарем не слишком жалует Беллу и наверняка воспользуется возможностью съесть её (в прямом смысле слова, хоть и чужими зубами) на законном основании. Тайное голосование и свободные демократические выборы (особенно когда можно кого-то съесть) – классная штука, не зря над этим изобретением работали лучшие умы человечества.
Жёны возбуждённо зашушукались – затея явно пришлась им по вкусу, – а Ослабелла помолчала, подумала, кивнула и негромко проговорила:
– Хорошо придумано, Алава, – пусть будет так.
Я внутренне возликовала, но не подала виду. Девчонки засуетились, приволокли кучу разноцветных камней и набрали тринадцать кувшинов для тайного голосования. И начали по очереди каяться в грехах своих тяжких.
Грехи у них у всех были – тьфу, о таких грехах и упоминать-то грех. Кто-то кому-то позавидовал и подпортил чужое заклятье во время творения пышного букета цветов, кто-то ещё в догаремной жизни отбил у подружки парня, а кто-то и вовсе в детстве не слушался папу с мамой. Однако слушали они друг друга со всей серьёзностью, проникнувшись величием момента, и горестно качали головами, когда одна из девчонок рассказала, что приручила птичку, прилетавшую на карниз «ласточкина гнезда», а потом эта птичка ей надоела, и она перестала кормить её крошками от печенья. Я тоже покаялась: во-первых, в том, что не лечила нашего мужа и повелителя после его памятной драки с гидрами – испугалась, мол, – а во-вторых, что как-то раз подставила ногу одному из безлицых. Мне хотелось, чтобы с него слетела маска – интересно же посмотреть, какие хари у орков? Но маска не упала, а бедняга здорово расшиб себе лоб, и мы его больше не видели – наверно, Костя его попросту съел и поймал на Полуночной стороне другого орка на замену инвалиду.
Как я и предполагала, самый внушительный список грехов оказался у Ослабеллы. Она созналась, что часто была несправедлива ко всем нам, и главное – в том, что тайком сбежала от мужа и даже не известила его о своём новом замужестве, в результате чего Шумву-шах маялся в безжёнье целых пять лет. Да, по сравнению с этими грехами некормленая птичка и даже покалеченный мною пленник – сущие пустяки. «Ну, лисичка-сестричка, – подумала я, – блок чёрных меток тебе обеспечен!».
Закончив процедуру тотального покаяния, приступили к голосованию – «гаремыки» подходили друг к другу и кидали в кувшины камешки, а какие – это выяснится уже потом. Я была уверена, что шельмовать никто из них не будет – эххи всё-таки. Когда весь электорат проголосовал (явка была стопроцентной), жёны начали по очереди переворачивать свои типа урны и предъявлять народу их содержимое. Я тоже хотела было перевернуть вверх дном свой кувшин и вытряхнуть из него результат, но меня остановил властный голос Ослабеллы:
– Ты сделаешь это последней, Алава, – я сказала.
На этот раз я не стала спорить – не принципиально потому что – и уступила старшей.
Я равнодушно скользнула взглядом по кучкам, вытряхнутым другими жёнами. Как и следовало ожидать, все эти кучки радовали глаз белизной – только у «птичницы» был один-единственный чёрный камень. «Наша Белла» тщательно проверила и пересчитала камешки из всех кувшинов и плавным движением перевернула вверх дном свой кувшин.
Я онемела. Да, чёрные камни у неё были, но их было меньше, чем белых – всего пять штук! Я пересчитала камни несколько раз, не веря своим глазам, – нет, именно так: семеро жён бросили в кувшин старшей белые камни, и только пятеро (в том числе и я, само собой) – чёрные.
– Теперь ты, Алава, – спокойно произнесла Ослабелла. – Переворачивай.
Дрожащими руками я опрокинула свой кувшин – камешки бойко запрыгали по столу, словно радуясь своему роковому для меня значению. У меня был тот же результат, что и у «нашей Беллы», только с точностью до наоборот: пять белых и семь чёрных камней.
– За что? – растерянно прошептала я. – Как же так?
– Ты не покаялась в одном своём грехе, – голос Беллы был холоден и по-прежнему спокоен, – наверное, потому, что ты не считаешь это грехом. Ты предложила нам эту подлую игру – это и есть твой грех, которые мы оценили по заслугам. Мы, эххи, не лезем вверх по чужим черепам – мы привыкли помогать друг другу, и у нас побеждает действительно самый достойный. А вот в твоём мире, Алава, дело обстоит совсем наоборот – мне так кажется. И потому для нас, эххов, дом – вся Вселенная, мы заселили множество миров, а вы, люди, до сих пор ютитесь на крохотной планетке на окраине одной из множества галактик. Прощай, Алава, – ты предложила нам эту игру твоего мира, и то, что именно ты стала её призёром – справедливо. Ты слышишь, нас, повелитель? – она подняла голову. – Мы выбрали!
– Слышу! – донёсся откуда-то сверху грохочущий драконий рык. – Я её уже жду!
Ноги меня не слушались – я не могла ступить и шагу. Ослабелла сделала знак рукой, из-за дверей гостиной бесшумно появились четверо безлицых, ухватили меня за руки-за ноги и понесли, не обращая никакого внимания на мои дёрганья и повизгивания. Я извивалась в их руках червяком, но силы оркам было не занимать, и через десять минут меня достаточно грубо бросили на каменный пол какого-то просторного зала. А ещё через минуту я увидела Костю, но не в облике человека, а под кошмарной личиной дракона.
Кост-а-Лом, неспешно переставляя лапы, полз ко мне, чуть наклонив голову. Глаза дракона горели алым огнём, и в полумраке подземного зала зловеще поблескивали его белые клыки. И я снова, как тогда, в роще, ощутила жаркое драконье дыхание.
– Мне жаль, Алава, – прорычал дракон, – но ты ведь сама это всё придумала.
С этими словам он разинул пасть, и…
– Не ешь меня, я тебе ещё пригожусь! – отчаянно заверещала я.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВЫКУП ГОЛОВЫ
Мы летели на восток, навстречу солнцу, и поэтому до наступления темноты едва дотянули до первых островков Поперечного леса. Как только пески остались позади, дракон пошёл на снижение, и когда в небе уже загорались первые звёзды, мы приземлились возле большой рощи на границе местных прерий и сплошной стены густого леса, протянувшегося через весь континент с севера на юг, от моря до моря.
На сей раз я летела не в виде тюка на крюке, а в нормальных условиях: в кабине на драконьей спине. Мой мини-салон походил на будку паланкина ликатесской магессы, только снабжённую прозрачным как бы обтекателем для защиты от встречного ветра, и сидеть в нём было комфортно: мягкое сиденье, бортики, крыша над головой. Тесновато, конечно, это да, и потому, как только Костя профессионально совершил посадку на пять точек (считая хвост), я тут же распахнула бортик и вознамерилась выбраться наружу, чтобы размять затекшие ноги.
– Подожди-ка, – услышала я телепатический голос Кост-а-Лома и тут же замерла на месте. И, как очень скоро выяснилось, моё благоразумие было не напрасным.
Дракон поводил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, а потом вдруг неожиданно плюнул струёй пламени в громадное раскидистое дерево шагах в двадцати от нас. Дерево вспыхнуло факелом, посыпались горящие сучья, взметнулся вихрь сгорающих на лету листьев, а из самой середины этого фейерверка выпала охваченная огнём тварь: что-то вроде толстой змеи с двумя руками. Змеерук извивался и корчился, и даже хлопал себе по голове, пытаясь сбить пламя, но драконий огонь работал не хуже напалма – судороги твари закончились в шесть секунд. А Костя не спеша подошёл к затихшему змееруку, наступил на него лапой и лёгким движением челюстей откусил ему полтуловища. Раздался хруст костей, и меня продрал озноб: ведь на месте этой диковинной лесной твари должна была быть я…
…Когда костины зубки сверкнули на расстоянии вытянутой руки от моего лица, я тут же поняла, что всё это всерьёз, что я, похоже, доигралась, и что финал моих фэнтезийных приключений будет очень болезненным. Как известно, в острых ситуациях у людей иногда пробуждаются невероятные способности – типа перепрыгнуть через трёхметровый забор без разбега или голыми руками придушить бешеную собаку, не повредив при этом маникюр. А у меня при форс-мажоре резко активизируются мыслительные процессы: дракон ещё не въехал в суть моей фразы, сплагиаченной у кого-то из сказочных персонажей, как у меня в голове что-то щёлкнуло, и обрывки мыслей, которые я обкатывала все последние дни, сложились в единое целое, словно законченная картинка из кусочков паззла.
Дракон замер в лёгком удивлении. Мой истошный вопль «не ешь меня!», думаю, его не сильно впечатлил – за свою разбойничью жизнь Костя наверняка слышал такое не раз, – крылатого людоеда остановили ключевые слова «я тебе ещё пригожусь». И я, не дожидаясь, пока он задаст вопрос (нельзя отдавать инициативу!) или всё-таки слопает меня без всяких вопросов, выпалила:
– Ты знаешь магессу по имени Окостенелла?
– Эту гадину? – глаза Кост-а-Лома бешено полыхнули. – Я её не то что знаю – на весь Эххленд нет другого существа, которого я так страстно желал бы прикончить!
Уф… Я попала в яблочко. Помнится, сотник Верт рассказывал, что пару лет назад в Ликатес залетел какой-то дракон, Окостенелла его пришибла, и драконья голова стоит теперь памятником на центральной площади города. Костя ни разу не упоминал о каком-то другом клане эххов-драконов, из чего я сделала вывод, что в небе над Ликатесом почти наверняка погиб косталомовский сородич. И судя по реакции дракона на упоминание имени магессы, это был правильный вывод. Кто именно стал жертвой Окостенеллы – это мы выясним потом, сейчас следовало закрепить успех и покрепче уцепиться за подвернувшуюся соломинку.
– Так вот, – как можно более спокойно сказала я, стараясь отодвинуться подальше от костиной пасти, – я могу тебе в этом помочь.
– Ты? – изумлённо прогрохотал дракон.
– Я. И не ори так, пожалуйста, – ты меня совсем оглушил.
– И как ты это сделаешь? – Кост-а-Лом перешёл на телепатическое общение, из чего следовало, что он принял мои слова всерьёз – эххи не врут, и привыкли, что им тоже не врут.
– Обещай, что ты меня не съешь, тогда скажу, – потребовала предусмотрительная я, силясь унять колотившую меня дрожь.
– Но я же говорил вам, что съем одну из вас, – как же я могу не выполнить своего обещания?
– Ты мужчина или нет, Костя? Настоящий мужчина должен быть хозяином своему слову: захотел – дал, захотел – взял обратно. В конце концов, ты же мог и передумать, верно?
– Вообще-то да… – задумчиво проговорил он (очень странно было видеть эту груду бронированного мяса в состоянии задумчивости). – Ну, хорошо, не буду тебя есть – обещаю. Не очень-то и хотелось, честно говоря, но ты так настаивала…
– Вот и чудненько, – проворковала я, не обращая внимания на подколку. – Теперь скажи: почему ты до сих пор не расправился с этой гадкой кошкой из Ликатеса?
– В Ликатесе её не взять, – дракон помрачнел, – там у неё такая оборона… Авесс-а-Лом, мой родной брат, попробовал, и чем дело кончилось? Говорил я ему…
– А чего он там забыл? – уточнила я на всякий случай.
– Да он решил взять Окостенеллу в свой гарем, а она…
– …выразила своё несогласие самым решительным образом. Понятненько… Твой Вася хотел стырить Окостенеллу против её воли и поплатился за это головой?
– Ну да, где-то так… – Лом сконфуженно вздохнул (понимаю, неприятно признавать, что какая-то баба не только отказала перелётному Дон-Жуану из гордого клана Ломов, но и вдобавок оторвала ему башку). – А ты что, знаешь, как пробить её магическую защиту?
– Этого я не знаю, – честно призналась я, – но я знаю, что она собиралась покинуть город. В чистом поле ты ведь сможешь её одолеть? Ты ведь говорил, что ты профессионал – подкрадёшься на малой высоте, плюнешь в упор, и от этой эльфийской кошки даже горелой шерсти не останется! Ты костолом или кто? Слабо переломать Окостенелле все кости, когда она этого не ждёт, и свершить кровную месть – отомстить за брата Васю, погибшего во цвете лет?
– Магесса собирается покинуть свой город? Зачем? И откуда ты это знаешь?
Так, вот и второе попадание. Дракон маговизором пренебрегал – бабское, мол, это занятие, – а зря. Да, мути там не меньше, чем по нашему телевидению, но кое-что интересное найти можно – я ведь нашла! Но Костя считал, что и так всегда будет в курсе всех новостей – полетает туда-сюда, и всё узнает. Ан нет – вряд ли Окостенелла голосит на весь Эххленд о своих планах выступить на помощь Шумву-шаху, это умная я сделала такой вывод на основе слов де Ликатеса и анализа общей военно-политической обстановки. Или вы думаете, что я примитивное создание, все мысли которого заняты только тряпками да сексом? Это вы зря…
– Откуда знаю – это неважно, но Окостенелла скоро выйдет во чисто поле, можешь даже не сомневаться. А может, уже вышла, так что давай-ка собираться на дело.
Однако дракон упёрся, и мне всё-таки пришлось разъяснить ему всю ситуацию.
– Умная ты, Алава, – пробормотал Костя, выслушав мои соображения, и в его глазах мелькнула тень уважения («Да, я такая» – подумала я). – У меня ещё не было такой жены – хорошо, что я тебя не съел. Да, у меня есть шанс отомстить, и я его использую.
– Так полетели – чего время зря теряем?
– Полетели?
– Ну да. Я полечу с тобой. Или ты против?
– А тебе-то это зачем? – дракон подозрительно прищурился. – А?
Я не стала ему говорить о том, что не имею ни малейшего желания оставаться среди «гаремык». Ослабелла прекрасно поняла, что вся моя авантюра была направлена против неё, и этого она мне не простит – меня утопят с бассейне-озере или уронят с балкона, и скажут, что так и было. Старшая жена только с виду мягкая, а на самом деле… Нет уж, фигушки!
На сей раз я летела не в виде тюка на крюке, а в нормальных условиях: в кабине на драконьей спине. Мой мини-салон походил на будку паланкина ликатесской магессы, только снабжённую прозрачным как бы обтекателем для защиты от встречного ветра, и сидеть в нём было комфортно: мягкое сиденье, бортики, крыша над головой. Тесновато, конечно, это да, и потому, как только Костя профессионально совершил посадку на пять точек (считая хвост), я тут же распахнула бортик и вознамерилась выбраться наружу, чтобы размять затекшие ноги.
– Подожди-ка, – услышала я телепатический голос Кост-а-Лома и тут же замерла на месте. И, как очень скоро выяснилось, моё благоразумие было не напрасным.
Дракон поводил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, а потом вдруг неожиданно плюнул струёй пламени в громадное раскидистое дерево шагах в двадцати от нас. Дерево вспыхнуло факелом, посыпались горящие сучья, взметнулся вихрь сгорающих на лету листьев, а из самой середины этого фейерверка выпала охваченная огнём тварь: что-то вроде толстой змеи с двумя руками. Змеерук извивался и корчился, и даже хлопал себе по голове, пытаясь сбить пламя, но драконий огонь работал не хуже напалма – судороги твари закончились в шесть секунд. А Костя не спеша подошёл к затихшему змееруку, наступил на него лапой и лёгким движением челюстей откусил ему полтуловища. Раздался хруст костей, и меня продрал озноб: ведь на месте этой диковинной лесной твари должна была быть я…
* * *
…Когда костины зубки сверкнули на расстоянии вытянутой руки от моего лица, я тут же поняла, что всё это всерьёз, что я, похоже, доигралась, и что финал моих фэнтезийных приключений будет очень болезненным. Как известно, в острых ситуациях у людей иногда пробуждаются невероятные способности – типа перепрыгнуть через трёхметровый забор без разбега или голыми руками придушить бешеную собаку, не повредив при этом маникюр. А у меня при форс-мажоре резко активизируются мыслительные процессы: дракон ещё не въехал в суть моей фразы, сплагиаченной у кого-то из сказочных персонажей, как у меня в голове что-то щёлкнуло, и обрывки мыслей, которые я обкатывала все последние дни, сложились в единое целое, словно законченная картинка из кусочков паззла.
Дракон замер в лёгком удивлении. Мой истошный вопль «не ешь меня!», думаю, его не сильно впечатлил – за свою разбойничью жизнь Костя наверняка слышал такое не раз, – крылатого людоеда остановили ключевые слова «я тебе ещё пригожусь». И я, не дожидаясь, пока он задаст вопрос (нельзя отдавать инициативу!) или всё-таки слопает меня без всяких вопросов, выпалила:
– Ты знаешь магессу по имени Окостенелла?
– Эту гадину? – глаза Кост-а-Лома бешено полыхнули. – Я её не то что знаю – на весь Эххленд нет другого существа, которого я так страстно желал бы прикончить!
Уф… Я попала в яблочко. Помнится, сотник Верт рассказывал, что пару лет назад в Ликатес залетел какой-то дракон, Окостенелла его пришибла, и драконья голова стоит теперь памятником на центральной площади города. Костя ни разу не упоминал о каком-то другом клане эххов-драконов, из чего я сделала вывод, что в небе над Ликатесом почти наверняка погиб косталомовский сородич. И судя по реакции дракона на упоминание имени магессы, это был правильный вывод. Кто именно стал жертвой Окостенеллы – это мы выясним потом, сейчас следовало закрепить успех и покрепче уцепиться за подвернувшуюся соломинку.
– Так вот, – как можно более спокойно сказала я, стараясь отодвинуться подальше от костиной пасти, – я могу тебе в этом помочь.
– Ты? – изумлённо прогрохотал дракон.
– Я. И не ори так, пожалуйста, – ты меня совсем оглушил.
– И как ты это сделаешь? – Кост-а-Лом перешёл на телепатическое общение, из чего следовало, что он принял мои слова всерьёз – эххи не врут, и привыкли, что им тоже не врут.
– Обещай, что ты меня не съешь, тогда скажу, – потребовала предусмотрительная я, силясь унять колотившую меня дрожь.
– Но я же говорил вам, что съем одну из вас, – как же я могу не выполнить своего обещания?
– Ты мужчина или нет, Костя? Настоящий мужчина должен быть хозяином своему слову: захотел – дал, захотел – взял обратно. В конце концов, ты же мог и передумать, верно?
– Вообще-то да… – задумчиво проговорил он (очень странно было видеть эту груду бронированного мяса в состоянии задумчивости). – Ну, хорошо, не буду тебя есть – обещаю. Не очень-то и хотелось, честно говоря, но ты так настаивала…
– Вот и чудненько, – проворковала я, не обращая внимания на подколку. – Теперь скажи: почему ты до сих пор не расправился с этой гадкой кошкой из Ликатеса?
– В Ликатесе её не взять, – дракон помрачнел, – там у неё такая оборона… Авесс-а-Лом, мой родной брат, попробовал, и чем дело кончилось? Говорил я ему…
– А чего он там забыл? – уточнила я на всякий случай.
– Да он решил взять Окостенеллу в свой гарем, а она…
– …выразила своё несогласие самым решительным образом. Понятненько… Твой Вася хотел стырить Окостенеллу против её воли и поплатился за это головой?
– Ну да, где-то так… – Лом сконфуженно вздохнул (понимаю, неприятно признавать, что какая-то баба не только отказала перелётному Дон-Жуану из гордого клана Ломов, но и вдобавок оторвала ему башку). – А ты что, знаешь, как пробить её магическую защиту?
– Этого я не знаю, – честно призналась я, – но я знаю, что она собиралась покинуть город. В чистом поле ты ведь сможешь её одолеть? Ты ведь говорил, что ты профессионал – подкрадёшься на малой высоте, плюнешь в упор, и от этой эльфийской кошки даже горелой шерсти не останется! Ты костолом или кто? Слабо переломать Окостенелле все кости, когда она этого не ждёт, и свершить кровную месть – отомстить за брата Васю, погибшего во цвете лет?
– Магесса собирается покинуть свой город? Зачем? И откуда ты это знаешь?
Так, вот и второе попадание. Дракон маговизором пренебрегал – бабское, мол, это занятие, – а зря. Да, мути там не меньше, чем по нашему телевидению, но кое-что интересное найти можно – я ведь нашла! Но Костя считал, что и так всегда будет в курсе всех новостей – полетает туда-сюда, и всё узнает. Ан нет – вряд ли Окостенелла голосит на весь Эххленд о своих планах выступить на помощь Шумву-шаху, это умная я сделала такой вывод на основе слов де Ликатеса и анализа общей военно-политической обстановки. Или вы думаете, что я примитивное создание, все мысли которого заняты только тряпками да сексом? Это вы зря…
– Откуда знаю – это неважно, но Окостенелла скоро выйдет во чисто поле, можешь даже не сомневаться. А может, уже вышла, так что давай-ка собираться на дело.
Однако дракон упёрся, и мне всё-таки пришлось разъяснить ему всю ситуацию.
– Умная ты, Алава, – пробормотал Костя, выслушав мои соображения, и в его глазах мелькнула тень уважения («Да, я такая» – подумала я). – У меня ещё не было такой жены – хорошо, что я тебя не съел. Да, у меня есть шанс отомстить, и я его использую.
– Так полетели – чего время зря теряем?
– Полетели?
– Ну да. Я полечу с тобой. Или ты против?
– А тебе-то это зачем? – дракон подозрительно прищурился. – А?
Я не стала ему говорить о том, что не имею ни малейшего желания оставаться среди «гаремык». Ослабелла прекрасно поняла, что вся моя авантюра была направлена против неё, и этого она мне не простит – меня утопят с бассейне-озере или уронят с балкона, и скажут, что так и было. Старшая жена только с виду мягкая, а на самом деле… Нет уж, фигушки!