Королева Маша. Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки

   Засыпал Арсений счастливым.
   А на следующее утро она собрала сумку и отчалила в клинику. Вероника нервничала – а вдруг что-нибудь не получится? Вдруг у хирурга будет плохое настроение, вдруг он будет мучим тяжелым похмельем? Или, что еще хуже, во время операции вдруг вырубится электричество – всякое бывает. Она сама заводила себя до предела и сама же себя успокаивала.
   – Нет, ну это же всего несколько уколов.
   – Не волнуйся. Я тебя навещу завтра. – Он поцеловал ее в губы. Это был ритуальный поцелуй, потому что, что бы там ни случилось, но именно таких губ у Вероники не будет больше никогда.
   Он закрыл за ней дверь, подождал на всякий случай полчасика, вызвал по телефону такси. И отправился в центр. Тратить деньги, о которых Вероника не знала ничего (знала бы, была бы с ним в сто раз ласковее).
   Это был сумасшедший день. Праздник непослушания. Впервые в жизни у него была возможность покупать не то, что нужно, а просто то, что хочется. Хочется оранжевые носки в зеленую полоску за двадцать баксов – нет проблем, надо же иногда себя баловать. А что, в носках этих уютно будет коротать вечера с толстогубой Вероникой. Или вообще можно кому-нибудь их передарить – Марку Коннорсу на Рождество, ха! Вот у него физиономия перекосится!
   Хочется три одинаковые рубашки от Гуччи в разном цвете – пожалуйста!
   Что? Охота отужинать в ресторане «Максим», где только чай пятьсот рублей стоит? Да в чем вопрос!
   Это была игра, это была истерика. Три с половиной тысячи долларов Арсений умудрился потратить за один вечер. Он словно был участником легендарного телешоу – когда за один день надо спустить миллион долларов.
   Он всегда думал – а что чувствует человек, который ленивым жестом вручает официанту пятидесятидолларовую купюру в качестве чаевых. Да еще и говорит поморщившись: «Сдачи не надо». И вот теперь он понял, что это такое, – это экстаз, это лучше, чем секс.
   Он вернулся домой словно пьяный. Обвешанный хрусткими пакетиками, коробками, свежепричесанный в дорогом салоне. На его плечи была небрежно наброшена дубленка «Хьюго Босс», на затылке поблескивали темные очки «Лагерфельд».
   Он устал так, как будто отработал пять показов подряд. Замертво свалился на диван, не снимая новые джинсы от «Унгаро», которые слегка жали в промежности, но он все равно их купил. Ему хотелось одного – уснуть, набраться сил, а проснувшись, убедиться, что это был не сон, что все замечательные вещи остались при нем, что в кармане еще есть тонюсенькая пачечка шальных денег, что ему удалось пробиться в хозяева Москвы – пусть на несколько часов, но это же только самое начало!
   Уснуть ему помешал телефонный звонок. Он снял трубку, подозревая, что это может быть Вероника с подробным рассказом о том, как она обустроилась в палате, и о том, кто из знаменитостей оперируется у ее доктора.
   Но это был Петр Бойко.
   – Привет, Арсений. – Интонация его ничего хорошего не предвещала. Знал он интонацию эту. Преувеличенно вежливое, вкрадчивое «привет» обычно предшествовало грандиозному скандалу. Отсутствие повода для такого скандала почему-то не радовало, а настораживало.
   – Привет.
   – Ты догадываешься, зачем я звоню?
   – Нет.
   Арсений и правда не понимал.
   – Ты, когда подписывал контракт с нашим агентством, хоть читал его?
   – Читал, – ответил Арсений, смутно что-то припоминая. На самом деле он был в такой эйфории, когда Бойко объявил, что он подходит для агентства, что проглядел контракт наискосок, особенно не вдаваясь в детали.
   – И что ты думаешь по поводу пункта пять «б»?
   – Я думаю… – Арсений действительно задумался, но ничего стоящего на ум не пришло. Да еще и джинсы жали, вдруг мучительно захотелось их снять, а это было весьма проблематично сделать, не выпуская телефонную трубку из рук. Черт, как его угораздило купить такие крошечные джинсы!
   – Может быть, напомнить тебе содержание этого пункта? – услужливо предложил Петр.
   – Пожалуй.
   – Пункт пятый «б» гласит, что модели не имеют права вступать в интимный контакт с заказчиками. Теперь понимаешь?
   Вот оно что. Кровь ниагарским водопадом хлынула в лицо, ладони мгновенно стали холодными, а щеки горячими. Но откуда он узнал? Неужели Коннорс успел насвистеть? Точно, так оно и было. Когда Арсений ушел, Марк пересчитал деньги, опомнился. Начал ему названивать, а телефон-то выключен! Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети! Получите! И тогда проклятый дед принялся звонить Бойко с жалобами. И вот теперь они потребуют вернуть деньги. И что делать?!
   – Что замолчал, красивый мой? – усмехнулся Петр. – Было или не было?
   – Было, – разлепил он губы.
   – Значит, так. Дуй в агентство. Прямо сейчас. Я тебя жду. Разбираться будем.
   Арсений был уверен, что его уволят. Дадут под зад (обтянутый проклятыми тесными джинсами) коленом. Но он, как всегда, оказался недальновидным. Не подумал, зачем Петру так срочно вызывать его на ковер, если он собирается распрощаться.
   Бойко принял его в своем кабинете. К большому удивлению Арсения, даже кофе ему сварил. И выставил на стол вазочку со швейцарским печеньем – что было уж совсем подозрительно.
   – Итак, ты знаешь, о чем гласит пункт пять «б», – уточнил Бойко после внушительной паузы (обжигающий кофе в горло Арсению не лез, но тот мужественно сделал несколько глотков).
   – Знаю.
   – Модели не должны вступать в интимный контакт с заказчиками.
   – Да.
   – Ну а пункт пятый «в» тебе знаком? Арсению пришлось сказать «нет». Почему он был таким наивным и поленился как следует выучить этот чертов контракт?! Вообще, по закону он мог и копию себе оставить, только вот тогда как-то об этом не подумал. Тогда ему казалось, что Бойко вообще делает ему громадное одолжение, ведь у него не было ни денег на портфолио, ни прописки – ничего! Бойко его вроде как из грязи за уши вытащил.
   – Так вот, пункт «в» говорит: «…если это не оговорено условиями контракта». Понимаешь?
   – Что? Не понимаю.
   – В наше время нельзя быть настолько юридически безграмотным, – снисходительно усмехнулся Бойко. – Хорошо, объясняю. Другими словами, ты можешь вступать в интимные отношения с клиентами, если это предусмотрено контрактом. Сечешь?
   Арсений отхлебнул кофе и обжег горло.
   – Многие наши модели этим занимаются. Конечно, и ставки у них выше. Я не думал, что ты… универсален.
   – Я не «голубой», – испуганно возразил Арсений. Не хватало ему только, чтобы про него пошла сплетня! Так и до Вероники слух дойдет.
   – Никто и не говорит, что ты голубец. – Петр засмеялся, и Арсений заметил, что зубы у него плохие. Денег куры не клюют, а зубы неровные и желтые. – Парень, ну раз уж нашим стариком не побрезговал, то остальные… Ты извини, но ты мог бы такие бабки заколачивать!
   Медленно до Арсения доходила суть предложения. Действительно, многие модельки не гнушались подрабатывать интимом. И девушки, и мальчики. На мальчиков в последнее время появился повышенный спрос. Кажется, Петр хочет стать его «крышей». Торговать не только фотографическим образом Арсения, но и его реальным телом.
   – Ну, ты понял?
   – Понял.
   – И что?
   – Я подумаю.
   – Только не слишком долго думай. Я показал твои фотографии одному своему знакомому. Он итальянец, ты ему понравился. Он хочет пригласить тебя в Таурмину на выходные.
   – В Таурмину?
   – Это на юге Сицилии. Тебе понравится.
   – Я не «голубой», – нервно повторил он.
   – Это я уже слышал. «Голубой» не «голубой», но старикашку Коннорса оприходовал так, что он до сих пор опомниться не может. Сколько он тебе заплатил?
   – Штуку, – на секунду замешкавшись, соврал Арсений.
   – Врешь. Ну и хрен с тобой. Думаешь, я собираюсь отобрать твой гонорар? Расслабься, мне твой пидорский гонорар на хрен не нужен.
   – Вы пьяны?
   – Просто зол. Так ты едешь в Таурмину?
   – Я сказал, что подумаю.
   – Две тысячи баксов. Конечно, дорога и все остальное оплачено. Визу тебе сделают за два дня, я позабочусь.
   В субботу Арсений был на лазурно-солнечных пляжах Таурмины в компании приземистого коренастого итальяшки, представившегося синьором Коньо. Через несколько лет Арсений узнает, что Коньо – это, мягко говоря, фаллос на жаргоне обитателей латиноамериканских трущоб. Итальянец пошутил, а до Арсения дошло постфактум.
   Вернулся он загорелым и задумчивым. Вероники все еще не было. Две тысячи долларов он спустил быстро. Начался февраль – посленовогодняя спячка. Для индустрии моды мертвый сезон. Никаких показов, никаких шоу.
   Заработать негде. Вероники нет.
   И Арсений позвонил Бойко.
   Петр выслушал его внимательно, но был он не так приветлив, как рассчитывал Арсений. Вежливо объяснил, что. если что-то будет, то он непременно позвонит. Но вообще заказы поступают не так часто, поскольку велика конкуренция. Точнее сказать, и вовсе редко. Ну а если уж посмотреть правде в глаза, так вообще почти никогда. Но если Арсения интересует… при модельном агентстве работает международная эскорт-служба.
   – Эскорт это не просто задницу подставлять, – объяснил Петр, лениво зевнув.
   – Я знаю, что такое эскорт. Сопровождение богатых телок на вечеринки.
   – Не только телок и не только на вечеринки, – мягко поправил Бойко.
   – Хорошо. Сопровождение богатых девчонок, мальчонок, отвратительных старух и мерзких озабоченных стариков туда, куда им захочется пойти.
   Бойко расхохотался. Смех получился неестественным – что-то среднее между прокашливанием и хмыканьем.
   – Позитивно мыслишь, старина. Только если ты так заранее относишься к клиентам, то на кой тебе это надо?
   – Денег у меня нет, ясно? Кушать нечего.
   – Проголодался? – По голосу он понял, что Петр улыбается.
   Бойко откровенно над ним издевался, Арсений это понимал, и, что самое худшее, тот знал, что Арсений понимает. И знал, что трубку он все равно не бросит. А если и бросит, сорвется ненароком, то непременно перезвонит и извинится. А куда еще ему деваться в Москве – без прописки, без денег и работы? Конечно, можно сунуться в другое агентство, но «КАСТ» – это имя, а все остальное – так, мелочь… И в других агентствах тоже нет работы в феврале…
   – Значит, с эскортом ничего не получится?
   – Я этого не говорил. Понимаешь, для эскорта я отбираю только лучших. Не по внешности. То есть внешность, разумеется, играет большую роль. Но сопровождающий мальчик должен еще и соображать. Уметь думать, быть начитанным, светским.
   – Я много читаю, – брякнул Арсений.
   – Да что ты там читаешь вместе со своей тупой кошелкой Вероникой? Бульварные романы да детективы? Я выдам тебе список литературы. Начиная от Гомера и заканчивая Лимоновым. Все эти книги ты должен будешь прочесть от корки до корки. И не только прочесть, но и понять. Тебя проэкзаменуют.
   Арсений представил себе Марка Коннорса, рассуждающего о Гомере. Смешно прямо! Какой Гомер, если он даже не может в процессе разговора смотреть глаза. Его взгляд, как шальной ребенок, возвращается к ширинке.
   – Какой Гомер? Для кого Гомер?
   – Ты знаешь, кто среди наших клиентов? Анна Макшанова, например. – Петр назвал имя одной из самых популярных телеведущих, сексапильной брюнетки с низким хрипловатым голосом – что бы она ни говорила, это звучало как приглашение в постель. При всем этом вела она популярную политическую передачу контраст ее образа и содержания программы был так разителен, что она стала звездой после недели эфиров. Приглашенные к ней в студию политики таяли, мямлили и пялились теледиве в декольте.
   – Ей-то это зачем?
   – Затем. Это модно, понял? Развлекается она так. А между прочим, Макшанова эта – кандидат филологических наук, литературный критик. И о чем ты с ней беседовал бы, о погоде?
   – Ладно. Я все прочту.
   – Дальше. Кино. Ты должен знать киноклассику и отслеживать новинки. Потом – политика, культура. Газета «Коммерсантъ» пусть станет твоей настольной. Ясно тебе?
   – Ясно.
   – Список литературы и фильмов я тебе скину на e-mail. На освоение оного тебе дается месяц. Месяц будешь не работать, а книжки читать, понятно?
   – А жить на что?
   – Мог бы и отложить на черный день. Ну да ладно, не мне тебя учить. Можешь подъехать завтра в агентство, получишь сто пятьдесят баксов.
   – На месяц?!
   – На еду хватит. А тусоваться у тебя времени не будет.
   – И что потом? Вот прочту я все, и дальше-то что?
   – Дальше тебя протестируют. На предмет ведения интеллектуальной беседы. Если твои знания удовлетворят экзаменатора, а это будет очень прицельный экзаменатор, тогда ты возьмешь несколько уроков по этикету. Жрать будешь учиться красиво, иными словами. И – вперед. В свободное плавание… Но не думай, что это так легко.
   – У меня получится.

Глава 12

   У него получилось. Было не так-то просто – если предложенные Петром кинофильмы Арсению удалось просмотреть без особенных проблем (под хороший косячок ему это даже нравилось), то с книгами вышла беда. Арсений упрямо читал, а думал в это время о чем-то своем. И, захлопнув последнюю страницу, вдруг осознавал, что вообще не помнит, в чем суть. Потом он, конечно, сориентировался и купил в «Педкниге» гениальную энциклопедию «Мировая классика в кратком изложении» – по ней сдавали экзамены целые поколения гуманитарных лентяев. А что касается газет… Как ни странно, он быстро втянулся. Каждое утро он читал за завтраком «Коммерсантъ» и через некоторое время стал находить в этом некоторую приятную буржуазность в лучшем понимании этого слова.
   В итоге Петр нашел, что он неплохо подкован.
   А потом его познакомили со стилистом – это был не один из тех бритых наголо, бряцающих многочисленными сережками в самых неожиданных частях тела, претенциозных юношей. Стилист был похож на партийного активиста старой закалки – он был высок, широкоплеч, усат и носил отлично скроенные дорогие костюмы.
   – Манекенщик должен быть немного никаким, – объяснил он, рассматривая фотографии Арсения. – Недорисованный образ, из которого можно сделать что угодно. А нам надо сделать из тебя личность.
   Арсений даже обиделся немного, когда впервые это услышал. Да что он о себе возомнил, таракан усатый? Обозвал его, Арсения, одного из самых успешных манекенщиков агентства «КАСТ», безликим. Но потом понял – прав был стилист, прав на все сто.
   Арсения подстригли покороче, высветлили несколько прядей надо лбом (все это под активное сопротивление и неубедительные ультиматумы: «Что я вам, Пенкин, что ли, чтобы волосы красить?!»). Волосы ему подкрасили под седину – и сразу в его лице появилась некоторая искушенность зрелости. Молодое смуглое лицо, улыбающиеся карие глаза и две яркие седые пряди. Демонический получился образ, нечего сказать.
   Стилист настоял на том, чтобы Арсений показал ему свою повседневную одежду. Не без гордости «таракану усатому» была продемонстрирована лучшая часть гардероба – дорогие стильные шмотки, купленные им на деньги Марка Коннорса и мистера Коньо. Со спокойной улыбкой опытного родителя, отбирающего у ребенка вредную, но вожделенную шоколадку, стилист сгреб вешалки в охапку и упаковал их в неряшливый пластиковый пакет.
   – Что вы делаете? – опешил хозяин эксклюзивных нарядов от «Унгаро», «Кельвина Кляйна» и «Миу-Миу».
   – Такое ты носить не можешь, – охотно объяснил стилист. – Не волнуйся, я помогу тебе продать эти вещи в хороший секонд-хенд. Ты, конечно, немного потеряешь в цене, но…
   – Да вы с ума сошли! Это же классные вещи, очень дорогие.
   – Я понимаю. Но это одежда для легкомысленного бездельника, а ты теперь должен выглядеть как настоящий денди.
   – Что мне теперь, одни костюмы носить, что ли?
   – Совсем не обязательно. Но и прозрачные драные лохмотья ты носить не будешь. Если хочешь, конечно, работать с нами.
   Было в этом «если хочешь, конечно, работать с нами» нечто угрожающее – снисходительное предупреждение заставило Арсения умолкнуть. Беззвучно матерясь, он смотрел, как усатый брезгливо заталкивает в пакеты лучшую его одежду. Он чувствовал себя Золушкой, которую опытная фея собирает на первый бал. Только вот на балу том он едва ли встретит кого-то, кроме похотливых принцев да престарелых принцесс.
   Стилист был только первым из многочисленных пренеприятнейших персонажей, вторгшихся в незамысловато праздную жизнь Арсения. Бойко нанял для него преподавателей по английскому языку, этикету и технике речи. Последнего Арсений ненавидел больше других – тот заставлял его бесконечное количество раз повторять скороговорки. Дрова на траве, проклятая шоссейная Саша с сушкой и «выколоколенные» колокола долго потом ему снились.
   Только через несколько месяцев Петр наконец решил, что Арсений вполне готов.
   – Ну вот, ты справился, – сказал он, рассматривая преобразившегося Арсения. – Честно говоря, я сомневался. Но ты не подкачал.
   – Значит, мои мучения позади?
   – Только впереди.
   Ох уж эта многообещающая улыбка чеширского кота! Как не шла она Петру Бойко и его гнилым желтым зубам. Может быть, ненавязчиво предложить ему телефончик дантиста, к которому Арсений раз в сезон ходит отбеливать зубы? Преподаватель этикета убьет его за этот пассаж.
   – Только впереди, милый. Газеты и книги тебе теперь придется читать всегда. Фильмы смотреть – тоже. Как только появляется стоящая новинка, ты тут как тут… Ладно, не буду читать тебе мораль. У меня для тебя приятная новость.
   – Вот как?
   – Есть у нас клиентка, Роза Карманова, из древнего дворянского рода. Правда, ей уже под шестьдесят, но зажигает, как пятнадцатилетняя. Так вот, она от тебя в восторге…
   Для обеда с Кариной Дрозд он выбрал малоизвестное марокканское кафе «Сулима». Зеленый чай в больших глиняных кружках, россыпь экзотических сладостей (только бы зубы об эти орехи в патоке не переломать), интимный полумрак бархатной ниши – что еще нужно для свидания с той, чье лицо знает вся страна? С одной стороны, место не из дешевых, с другой – народу мало, стало быть, в планы его не входит засветиться со знаменитостью.
   Карина пришла принарядившись. Опять в мини – издалека может сойти и за модель. Светло-бежевое шелковое платье подчеркивает загар. Вокруг щиколотки – тонкая золотая змейка.
   – Привет!
   Веселый чмок в уголок губ. А глаза-то, глаза-то как светятся!
   – Выглядишь волшебно, – не покривил душой Арсений.
   – Потому что влюблена, – сказала она.
   Он проглотил чуть больший кусочек рахат-лукума, чем было задумано, и подавился. Что она говорит? Разве такое можно говорить мужчине? Мужчина должен чувствовать себя охотником, а не жертвой.
   – Не пугайся. – Она погладила его по руке. – Знаешь, в чем разница между понятиями любовь и влюбленность?
   – В чем же?
   – Любовь спокойная. Она молчит и думает о чем-то. Она счастливая и тихая. А влюбленность – это болезнь. Носится по квартире, переставляя вещи с места на место. Именно этим я вчера и занималась вместо того, чтобы отдыхать. Влюбленности есть о чем поговорить, любви есть о чем помолчать.
   – Хорошо, что нам есть о чем поговорить… А ты была влюблена в своего мужа? – бестактно поинтересовался он.
   – Его я как раз любила.– Карина перестала улыбаться. – Знаешь, странно все так. Я думала, что мы на всю жизнь вместе. У меня с юности была такая установка, и я привыкла к этой мысли, как привыкаешь к какой-то данности. К своим родинкам, к цвету своих глаз.
   – Можно линзы цветные носить, – невпопад вставил он. Арсению не нравилось, что она начала философствовать. Гораздо с большим удовольствием он вернулся бы к ней домой и…
   – Можно, – мягко улыбнулась она. – Только утром в зеркале ты все равно на минуту встретишься со своими глазами. И это будет правда. Так вот, мне казалось, что я его по-настоящему люблю. А вот теперь выясняется, что не любовь это была, а привычка. Он ушел, я возмутилась, поплакала и – забыла. И теперь без него мне, пожалуй, даже лучше.
   Вообще-то он таких скользких разговоров не любил. Его настораживало, когда женщины начинали недвусмысленно намекать, что место благоверного вакантно. Не так давно Марк Коннорс намекнул, что если Арсению захочется, то он вполне может оставить работу в эскорт-агентстве. «Я почти влюблен в тебя, дарлинг, – небрежно сказал он, но за небрежностью этой стояла неуверенность в себе. Марк волновался. – Ты мог бы жить в одном из моих домов, дарлинг. Там, где тебе больше нравится. Хочешь – в Москве, хочешь – в Париже, хочешь – в Лос-Анджелесе. Если ты мечтаешь жить где-то еще, только скажи, я куплю там домик и даже оформлю его на тебя. Мне только хочется иметь возможность видеть тебя всегда, когда захочу».
   Еще чего, старый хрен, подумал тогда Арсений. Захотел купить меня в личное пользование, как надувную куклу из секс-шопа? Ничего не выйдет. Я продаюсь только на время. А на жизнь в целом у меня свои планы, никак с тобой не связанные.
   Но в данном случае он почему-то обрадовался. Хотя вряд ли в его голову приходила когда-нибудь шальная мысль жениться на Карине Дрозд. Но ее внимание было приятно – кто его знает почему.
   – Наверное, я тебя и правда напугала, – рассмеялась Карина. – Что ты, это я так, полушутя. Давай лучше поговорим о более приятном.
   – Мне приятно все, о чем ты говоришь, – на автомате сказал он.
   – Знаешь, мне предложили сыграть проститутку.
   – Что?
   – В кино. Представляешь? Проститутку. Какой-то новый нераскрученный режиссер, жутко талантливый. Он хочет привлечь к фильму внимание, ломая амплуа известных актеров.
   – А ты?
   – Я склоняюсь к тому, чтобы согласиться. – Она хихикнула, прикрыв ладошкой накрашенный рот. – Все просто упадут. К тому же это эпизод, съемки не займут много времени.
   – Молодец. Я всегда знал, что ты смелая.
   – Хочешь, приходи на съемочную площадку? Посмотришь на меня в гриме уличной девки.
   – Можно будет только посмотреть? Или все остальное, что делают с уличными девками, тоже? – интимно понизил, он голос.
   – Там разберемся.
   Она рассказывала что-то еще. Арсений постепенно расслабился. Карина в основном говорила о своей работе. О том, какие смешные накладки иногда случаются в кино.
   – В съемках сериала, ну, на премьере которого мы были, участвовала одна актриса. Из сильно пьющих. До середины фильма она как-то додержалась, а потом сорвалась. Представляешь, сценаристу пришлось срочно все переписывать. Но получилось даже лучше.
   – Ее героиню убили? Я читал, что так делают.
   – Нет, ее героиня по сценарию тоже спилась. Ее даже не гримировали. В итоге получилась самая яркая роль. Ей, наверное, премию дадут какую-нибудь. Просто за то, что пила не просыхая. А еще одну актрису, совсем молоденькую, арестовали. Ее пришлось заменить.
   – За что арестовали?
   – Наркотики. Курила кокаин прямо в туалете «Мосфильма». Совсем обнаглела.
   – Разве кокаин курят?
   – И курят тоже. Ты, я надеюсь, не употребляешь?
   – Конечно, нет, – бодро соврал Арсений. Что там говорить, кокаин, как джинсы «Левис», никогда не выходит из моды. Наркотик избранных, один грамм стоит не меньше ста долларов.
   – Вот и умница. Ты умный мальчик. – Она протянула руку и взъерошила ему волосы. От ее ладони пахло детским кремом.
   Арсений смотрел на нее и думал – красивая. Влюблена, чего уж там. Сразу видно, как кошка, влюблена. Или путает настоящую привязанность с просто хорошим сексом. Все женщины путают любовь и качественный секс.
   Обычно он сразу же терял интерес к тем женщинам, которые в него влюблялись. Почему это происходило? Черствым, что ли, он стал? Кто сделал его таким – работа, Москва, Вероника?
   – О чем ты думаешь? – спросила Карина.
   – О тебе, – соврал он.
   – Нет.
   – Ты самая волнующая женщина из всех, кого я в последнее время встречал.
   – Правда? – по-детски обрадовалась она. – Скажи, Арсений, а ты был когда-нибудь влюблен?
   – Нет, – не задумываясь, ответил он.
   …Был ли он влюблен? Да он и сам не смог бы ответить наверняка.
   Вероника…
   А Вероника все же его бросила. Кинула.
   Ушла по-английски, загадочно улыбаясь своими обновленными толстыми губами.
   Губастая Вероника, кстати, совсем ему не понравилась. Она вернулась из клиники в разгар его интеллектуальных упражнений – Арсений целыми днями смотрел Тарковского, одновременно читая Сартра. Он ей обрадовался, за месяц он успел забыть ее запах, такой родной. Ее лицо стало грубым и незнакомым, словно не сама Вероника вернулась в дом, а отдаленно похожая на нее родственница. Но все же это была она. И сама она была довольна. Постоянно подбегала то к зеркалу – ртом своим полюбоваться, то к Арсению – потормошить его, демонстрируя, как она соскучилась.
   Она не сразу обратила внимание на то, что у него появились новые привычки. Читать газеты по утрам и подолгу таращиться в раскрытую книгу, пытаясь понять смысл.
   Первые несколько дней все шло замечательно. Она почти не выходила из дома, ее привычное легкомысленное щебетание успокаивало. Он не вслушивался в ее слова, ему достаточно было слышать ее голос. Вероника готовила. Вероника даже взялась постирать его вещи, при этом дорогой свитер из британского кашемира сел до размеров кукольной одежки, но все равно порыв показался ему трогательным. Плевать на свитер, кому вообще свитер нужен, когда совсем рядом есть она, ее пахнущая молоком и сахаром кожа, ее длинные волосы и гладкие ноги.