Королева Маша. Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки

   – Ты хочешь устроить скандал?
   – Я? Ни за что! – пропела она. – Для этого есть специально приглашенные люди.
   – Что ты несешь? – разозлилась я. – Это угроза?
   – Видишь, баба стоит, в зеленом?
   Я проследила за направлением ее взгляда. На корме и правда одиноко стояла женщина лет пятидесяти в изумрудном бархатном комбинезоне. Она держала в ладонях запотевший бокал с шампанским и задумчиво слушала джаз.
   – Баба как баба.
   – Скажешь тоже! – фыркнула Таня. – Сейчас наш Арсюша появится, она его увидит и такое начнется!
   – Почему?
   – Увидишь, – загадочно пообещала Таня. – Ну, готовься, красавица, он идет… А ему хорошо в смокинге, не находишь? – Теперь она говорила так, словно мы были светскими подружками. Только улыбка ее казалась нервной. Но к тону не придерешься.
   Действительно, на палубе показался Арсений. Да, черный смокинг с широким атласным поясом и впрямь был ему к лицу. Почему-то в тот момент мне подумалось, что он похож на исполнителя роли Джеймса Бонда.
   Он остановился, поискал глазами меня, нашел, заулыбался. Я отметила, что он прекрасно видел вышеупомянутую даму в зеленом и не придал ее присутствию ровно никакого значения. Поверхностный такой взгляд – как равнодушно смотрят друг на друга люди в полупустом вагоне метро.
   – Вот вы где, – заулыбался Арсений. – Вы подружились? С днем рождения, Танечка! – Он поцеловал ее смуглую щечку, а меня приобнял за талию.
   – Да уж, подружились, – усмехнулась Татьяна. – А где подарок? Или ты ничего для меня не приготовил?
   – Обижаешь! – Он протянул ей бархатную коробочку – такие вот коробочки я почти привыкла получать из его рук.
   Танечка с жадностью избалованного малыша схватила подарок. Распахнула коробку и даже раскраснелась от удовольствия, на минуту забыв о том, что когда-то была смертельно обижена пренебрежением дарителя. Еще бы, кому не приятно получить на день рождения миниатюрный круглый медальон с инкрустацией из крошечных бриллиантов. Украшение смотрелось необычно и изящно.
   – Ух ты! – Танечка примерила кулончик к своей загорелой щеке.
   – Это медвежий глаз, – объяснил Арсений, – в языческой мифологии символ жадности.
   Я думала, что Таня обидится, но она лишь понимающе улыбнулась. Они явно говорили на каком-то своем, неизвестном мне языке.
   Я отвернулась – мимо проплывали пыльные летние набережные. Зачем я здесь? Зачем я с ним? Надолго ли? Почему я такая непутевая? Может быть, права была моя экс-подруга Виктория? Может быть, надо было бежать от него в самом начале? От него, от Идеального, от обманщика и бабника, от самого лучшего и самого лживого мужчины на земле? Обо всем этом я думала, а рядом обнимавший меня Арсений весело болтал с загорелой кокетливой Танечкой.
   И в этот момент та женщина подошла к нам.
   Женщина в зеленом комбинезоне. Красивая, хотя и слегка полноватая. Я заметила, как побледнел Арсений, когда ее увидел. Побледнел под своим безупречным солярийным загаром, честное слово!
   – Привет, – сказала она.
   – Отвяжись, – разлепил он губы.
   – Я просто хотела… – замялась она, – просто хотела напомнить.
   – О чем?
   – Чтобы ты не болтал лишнего. А то у тебя будут проблемы. Ты знаешь, чем занимается мой муж?
   – Твой бывший муж, – насмешливо поправил Арсений.
   – Пусть бывший, но он меня до сих пор любит. – Ее накрашенные губы задрожали. – Я знаю, что ты всем об этом рассказываешь.
   – Если ты сейчас же не уйдешь, я расскажу обо всем прямо в микрофон, – усмехнулся он.
   – Все уже и так об этом сплетничают, – невозмутимо продолжила женщина в зеленом. – Так вот, я тебя предупредить хотела. Если какая-либо порочащая Карину информация проникнет в газеты…
   – Что тогда? – Он, казалось, совершенно не испугался. А вот дама была на грани истерики.
   – Подлец!
   – На том и держимся! – подмигнул он и отвернулся.
   Не знаю почему, но в тот самый момент Идеальный Арсений перестал казаться мне красивым.
   Словно кто-то между нами стекло кривое установил. Он остался прежним – те же глаза, те же полные темные губы и четко прорисованные брови. Те же сахарные зубы и те же длинные, как у королевы красоты, ресницы. По отдельности все это выглядело красиво, но вместе – собравшись вместе, его безупречные черты производили какое-то отталкивающее впечатление – странно, что я раньше этого не замечала.
   Почему я сразу встала на сторону скандалистки в зеленом? Я же даже не знала, в чем суть их спора, а Арсений был так рассудительно-спокоен! Может быть, меня покоробило, что он вот так, походя, оскорбил женщину, которая в матери ему годилась, – пусть справедливо, но все же оскорбил. Она выглядела не в пример ему такой расстроенной, такой жалкой. Лет пятьдесят ей было. Не красавица, но лицо приятное, умело подкрашенное, немного усталое. За дорогими очками в оправе от Кардена прячутся умные серые глаза. Красивые полные губы дрожат от негодования, к щекам прилил яркий румянец.
   – Маша, мы уходим, – сказал Арсений, крепко сжимая мой локоть.
   – Почему это? Ты должен объяснить.
   – Да ничего я тебе не должен! – вдруг зло сказал он. И так это было непохоже на того Арсения, которого знала я, светского, мягкого и обходительного. – Как хочешь. Можешь остаться в этом гадюшнике. Я – пас.
   Уехали мы вместе. Он отвез меня домой. Молчали – за всю дорогу он не проронил ни слова. Гнал, как ненормальный, игнорируя правила дорожного движения. Мне было все равно. Я устала.
   …Тем вечером мне неожиданно позвонила Вика. Я не поверила даже, когда трубка заговорила ее низким певучим голосом.
   – Все дуешься на меня? – спросила Вика.
   – Дуюсь, – честно призналась я.
   – Прости меня.
   Это было что-то новенькое. Вика слыла девушкой заносчивой и прощения никогда не просила. Я даже растерялась.
   – Слышишь? Я прошу меня извинить… Что с тобой?
   – А что не так?
   – У тебя голос какой-то странный…
   И я выложила ей все – про странный скандал на теплоходе, про истеричку в зеленом бархате и стервозную Танечку, получившую в подарок медвежий глаз, языческий символ жадности.
   – Я же тебя предупреждала, – вздохнула Викуля. – Я виновата, прости. Я должна была все сразу объяснить.
   – Что объяснить?
   – Про твоего Арсения.
   – Он уже не мой.
   – Слава Богу… Просто я была шокирована, обескуражена, когда ты о нем вдруг заговорила. Арсений на серебристом кабриолете, похож на Клуни. Я так сразу и поняла, что это он, слишком много совпадений.
   – Тебе не надоело говорить загадками? Может быть, объяснишь наконец? Что ты о нем знаешь?
   – Знаю, – усмехнулась Вика. – Надо же, какой изобретательный! Символ жадности подарил.
   – Может, эта Танечка – жадюга?
   – Да нет. Он себя имел в виду. Ладно, не буду больше тебя мучить. Арсений – жиголо.
   – Что? – Я ожидала услышать от нее что угодно, только не это. Ну, может быть, что-то вроде «он мой бывший любовник», или «он сидел за распространение наркотиков», или, наконец, «да он бисексуал». Но только не то, что сказала Викуля. – Как?! Как жиголо?
   – Так. Профессиональный потаскун, вот он кто. Я об этом узнала случайно. Одна знакомая показала его на вечеринке и все про него рассказала. Она-то им пару раз пользовалась.
   – Но как же… Но что же он… Вика, это неправда!
   – Продолжаешь его защищать?
   – Нет, но это просто невозможно. Он ведь дарил мне украшения, он платил за меня, он не пытался…
   – А по-твоему, у жиголо не может быть личной жизни? – усмехнулась Викуля. – Ты ему понравилась просто. Кстати, я тебя разочарую – таких, как ты, у него десятки.
   – Все равно не понимаю.
   – А что тут понимать? Заводя очередной роман, он пытается реабилитироваться, вот. Доказать самому себе, что он еще мужчина.
   – Спасибо за объяснение, доктор психологических наук. Но так нечестно, ты должна была раньше сказать.
   – А ты бы стала слушать?
   Я вздохнула. Она права. Конечно, не стала бы. Не стала бы ни за что. Весь этот месяц он был для меня Идеальным.
   Признаться, это был шок. Я повесила трубку и долго еще сидела у письменного стола, бессмысленно вертя в руках ручку. Арсений – жиголо. Любить его профессия. Я представляла себе платных любовников совсем не такими. А какими? Смазливыми тупоголовыми юнцами с безволосой розовой грудью? Потасканными донжуанами с голодным блеском в глазах и наметившейся лысиной? Но это же карикатурно, так не бывает.
   И все таки что заставляет мужчин этим заниматься? Красивых, образованных мужчин, таких, как он, Арсений? Он не просто смазливый манекен, он с одинаковой непринужденностью рассуждает о Густаве Климте и об играх на бирже «Форекс». Доволен ли он? Или, как утверждает Вика, комплексует? Как вообще с ним могло произойти такое? И собирается ли он завязывать?
   В общем, когда поздно ночью Арсений все таки позвонил, чтобы извиниться за инцидент на теплоходе, я сразу же раскрыла перед ним карты. Да и не рисковала я ничем. После того что я о нем узнала, едва ли он мог считаться Идеальным. Поэтому даже если он бросит трубку – что ж, я прекрасно его пойму.
   Трубку он не бросил. Молчал долго – я даже решила, что нас разъединили. А потом, к моему удивлению, предложил встретиться.
   – Раз уж ты интересуешься… – Я не видела его лица в тот момент, но готова была поспорить, что он кривовато усмехается, – я была знакома с этой его ухмылкой, немного искажающей безупречное лицо в те минуты, когда Арсению было сложно о чем-то говорить. – Раз тебе интересно, могу рассказать. Тем более если ты, как утверждаешь, писательница… Ты не бойся, зря время не потратишь. Такое расскажу, волосы дыбом встанут. И про себя, и про русский модельный бизнес, и про ненормальных миллионеров, которые покупают красоту. И про эту суку, которая подошла к нам на теплоходе.
   – По-моему, ты ее чем-то обидел.
   – Скорее, она меня.
   – И про Карину? – вставила я, вспомнив истеричные обвинения скандалистки в зеленом.
   – И про Карину, – снова усмехнулся он. – Между прочим, Карина это не просто Карина. А актриса Карина Дрозд.
   – Да ты что? – выдохнула я.
   Карина Дрозд была по-настоящему знаменита.
   На следующий день мы встретились в какой-то небольшой кофейне. Я невольно залюбовалась им.
   Честно говоря, я никогда не верила в существование настолько красивых людей. При этом следует учесть, что я и сама работала манекенщицей. Считается, что заподиумный мир – это волшебное королевство, населенное исключительно прекрасными златовласками и мужественными принцами на белых конях. На самом деле все далеко не так красиво. Златовласки, смыв грим, превращаются… не в монстров, конечно, но во вполне обычных девчонок с обычными, простыми мордашками. А у модельных «мужественных принцев» на самом деле зашкаливает уровень женственности. Хотя вопреки сложившемуся мнению среди профессиональных манекенщиков не так уж много «голубых». Однако представьте себе парня, который спит в бигуди и озабочен серьезной проблемой: каким бы цветом оттонировать челку.
   Арсений был на них так не похож. Он и понравился-то мне тем, что выглядел мужчиной на все сто. Мне не верилось, просто не верилось, что подобная красота может оказаться червивой. Он ведь казался таким искренним, у него так горели глаза, когда он на меня смотрел. Этот блеск – блеск голодной юности и ожидания счастья – ни за какие деньги не купишь, ни в каком салоне красоты не приобретешь.
   – Это правда? – решилась спросить я. – То, что мне про тебя рассказали.
   – Правда, – подтвердил Арсений, ничуть не смутившись.
   – Поверить не могу. Наверное, мне стоило бы разозлиться. Но ничего подобного со мною просто не происходило никогда. Я даже обидеться на тебя не могу, потому что не могу придумать, на что конкретно обижаться.
   Вы не поверите, но я нервничала больше, чем он!
   – И не стоит.
   – Но… зачем? С твоими данными ты мог бы…
   – Мог бы что? Знаешь, сколько я зарабатываю?
   – Догадываюсь, – вздохнула я, вспомнив шикарный особняк с джакузи и потрясший меня серебристый кабриолет.
   – Ни о чем ты не догадываешься. На самом деле не так уж и много. Домик я арендую, а тачку мне подарили. Но иногда получается неплохо – несколько тысяч долларов в день. Конечно, редко бывают такие дни…
   Он просигнализировал официантке. Она тотчас же заменила кофейник с остывшим кофе на свежий. При этом кокетливо состроила Арсению глазки, а на меня взглянула с неприязненным любопытством. Знала бы она…
   – Понимаешь, я же не на Тверской стою за три копейки. Я работаю в элитном агентстве, попасть в которое сложнее, чем в Голливуде пробиться.
   – Лучше бы ты тогда пробился в Голливуде, – пробормотала я.
   – Знаешь, сколько я к этому готовился?! Штудировал какие-то дурацкие книги, на диетах сидел, как малахольная барышня. Не поверишь, даже экзамены сдавал! Но об этом я потом расскажу. Давай по порядку.
   – Ты говорил что-то о Карине Дрозд, – напомнила я. – Что с ней случилось? Почему на тебя набросилась та тетка на теплоходе? Почему Карина Дрозд так резко выпала из тусовки? Давай начнем с этого. С ума сойти, ты был знаком с самой Кариной Дрозд!
   Арсений скривился:
   – Это для тебя она «сама Карина Дрозд». А на самом деле обычная баба.

Глава 3

   Знаменитая киноактриса Карина Дрозд была ослепительной женщиной, которой встречные прохожие неизменно оборачивались вслед. Все при ней – благородно-платиновая блондинка с фигурой топ-модели, умеющая одеваться броско и стильно и при этом не выглядеть жертвой моды.
   Никто не знал, что у этой красавицы есть страшная тайна. Пару недель назад ей исполнилось пятьдесят лет. Пятьдесят.
   Если разобраться – не так уж много. К тому же выглядела Карина превосходно – а как еще могла выглядеть женщина, которая добрую половину жизни посвятила работе над собой, напряженной и ежедневной? Диеты, изнурительная гимнастика… За последние пять лет в Москве появились элитные спортивные клубы, и стало куда проще поддерживать безупречную форму. Потанцевать под красивую музыку под руководством милого, вежливого тренера – это даже приятно. А раньше…
   Чтобы не поправиться, раньше Карина каждое утро обматывала все тело полиэтиленовыми мешками и полчаса скакала сначала на одной ножке, потом на другой.
   Она знала, что в современном мире никто своего возраста не скрывает. Притворяться тридцатилетней, тайно справив полтинник, – это в некотором роде даже моветон. И все же по привычке загадочно улыбалась, когда журналисты пытались ненавязчиво разузнать, в каком году она родилась.
   У Карины было все, что делает женщину счастливой. Она была красива и богата, жила в небольшом аккуратном загородном особнячке и водила новенький алый «мерседес». Готовил для нее повар, проживающий в доме звезды постоянно.
   У нее был муж – солидный бизнесмен и двое детей-близнецов, недавно поступивших во ВГИК. Катенька, само собой, на актерский, а куда ж еще податься девушке с ее внешними данными и родственными связями? А Костенька, золотой мальчик, гениальная голова, на сценарный. У нее было несколько десятков восторженных приятельниц, которые отчаянно ей завидовали, но виду не показывали. И несколько близких подруг.
   К тому же она была талантлива и востребована. Причем пока никто не смел предложить ей «возрастную» роль. Нет, Карина Дрозд играла только роковых красавиц, причем не молоденьких пустых профурсеток, а сильных, ярких женщин – таких, какой была она сама.
   А ее последняя роль – это вообще мечта, сенсация. Карина снялась в сериале, который должен был демонстрироваться в прайм-тайм на одном из центральных телеканалов. Роль выигрышная: сексапильная обаятельная стерва – Карина появлялась на экране в разных париках, которые необыкновенно шли к ее ухоженному правильному лицу, в нарядах от известного брюссельского дизайнера, сшитых специально для нее. Несколько «съемочных» платьев она даже купила в личное пользование – уж больно жалко было с ними расставаться.
   В общем, Карина Дрозд находилась на вершине своего заслуженного триумфа, и никто не знал, что на самом деле кинозвезда считает себя несчастной. Несправедливо и больно обиженной.
   Главный обидчик – муж, Анатолий. Всегда был смирным, неприхотливым и благодарным судьбе – за то, что в один прекрасный день она свела его с ослепительной Кариной. Он боготворил жену-кинозвезду и гордился ею.
   Но всем известно: седина в голову, бес в ребро. Молчаливый, не слишком красивый, измученный работой Анатолий ухитрился завести роман на стороне. Карина прекрасно понимала, что сам Толя ни при чем, по неопытности он просто стал жертвой цепкой, хитрой стервы – двадцатилетней псевдоманекенщицы.
   Девица эта называла себя моделью, но вряд ли вообще имела представление о том, что такое подиум. Нет, проституткой она не была – скорее, профессиональной любовницей. Причем она была девушкой неглупой и на мелочи не разменивалась.
   Когда ей было шестнадцать лет, ею увлекся седовласый телемагнат. Ни на минуту не задумавшись, смазливая девчонка переселилась в одну из его шикарно обставленных квартир. Их отношения длились полтора года. Потом появился крупный американский бизнесмен, за которого девушка даже выскочила замуж. Впрочем, когда браку исполнилось три года, богатый американец куда-то испарился из ее рационально налаженной жизни, уступив место разбитному ресторатору кавказского происхождения.
   Вот, пожалуй, и все. С одной стороны, всем было ясно, что девушка существует за счет богатых любовников, с другой – в легкомыслии ее не упрекнешь. Вокруг полно молоденьких красавиц, которые прыгают из постели в постель, зарабатывая себе на красивую жизнь, эта же на их фоне смотрится вполне целомудренно.
   Вот на такую особу и запал тихий бизнесмен Анатолий Дрозд. Ладно бы просто запал – полбеды, нагуляется и перебесится. Так нет, Толя, похоже, влюбился. Дома не появляется. Пряча глаза, придумывает небылицы о поздних совещаниях и срочных командировках – классика жанра!
   Отвез чертовку к морю, появляется с ней на людях, снял для нее квартирку в центре и частенько остается там ночевать.
   А на днях между Кариной и Толей состоялся довольно унизительный разговор, который стал для нее последней каплей и помог осознать, что все на самом деле серьезнее ее опасений.
   – Милый, ты помнишь, что послезавтра презентация моего фильма? – напомнила она за завтраком. – Надо договориться об одежде, я сегодня собиралась поехать за платьем, хочу, чтобы мы были одеты как всегда. В унисон…
   Карина любила появляться с ним на людях. Физической красотой Толя не отличался, но было в нем что-то – то, что принято называть харизмой. От него веяло успехом.
   Анатолий, гордившийся успешной красивой женой, придавал публичным мероприятиям большую важность, чем бизнес-переговорам. Потом он с удовольствием рассматривал фотографии в журналах – те, на которых он был запечатлен рядом с Кариной. Журналисты любили эту пару. В интервью Карина всегда подчеркивала свою неотделимость от семьи. Лицо ее супруга было, пожалуй, не менее знаменитым, чем ее собственное. На всех журнальных разворотах они появлялись вместе. Карине даже сто раз предлагали сняться в «семейном» варианте телерекламы – «Наша семья ест только данный майонез», «Наша семья лечит зубы только в данной клинике!».
   – Я как раз хотел тебе сказать, – отодвинул он в сторону чашку с остывающим кофе, – Карочка, ко мне завтра приезжает партнер из Германии, я бы рад пойти с тобой, но и его бросить не могу.
   – Пусть тоже приходит! Ему понравится.
   – Но у него программа, у нас запланирована встреча с председателями правления, а потом мы все вместе идем в ресторан.
   – Ты мог бы подъехать позже. – Она все еще не верила в то, что Толя ее просто-напросто «кинул».
   – Кара, ты же понимаешь, работа есть работа. Я не могу бросить партнера ради твоей прихоти.
   – Прихоти? – взвилась она. – Это не прихоть, это презентация! Вся Москва будет, все будут спрашивать о тебе. Мы всегда появляемся вместе!
   – Скажи, что я болен.
   – Уж раз мы об этом заговорили… Никто не поверит, что ты болен, потому что позавчера ты был на премьере в кино с этой крашеной мымрой. Вас сфотографировал один мой знакомый журналист.
   – Валечка натуральная блондинка, она… – сказал Анатолий и тут же осекся.
   – Ее еще и Валечкой зовут, – сникла Карина, но виду постаралась не показать. Кто такая эта Валечка? Очередная профурсетка, которая на чужое позарилась. Но в данном случае ничего у нее не выйдет.
   – Кара, извини меня, – еще раз зачем-то повторил Толя.
   – Ну, я понимаю, бизнес… – решила она сбавить обороты. Ей не хотелось ссориться.
   – Нет, раз уж ты сама сказала… Кара, мы знакомы почти тридцать лет…
   – Двадцать восемь, – машинально поправила она.
   – Неважно. Главное, что ты мой самый лучший друг. Поэтому я тебе это и говорю. – Он смотрел куда-то в сторону, и у Карины почему-то тоскливо сжалось сердце. – Карочка, я запутался…
   – Расскажи мне. – Она придвинула свой стул ближе и погладила его по руке. Если надо «сыграть» лучшего друга, она сыграет. Она молодец, она справится. И неважно, что ей вдруг стало страшно. Даже спина под платьем вспотела. Он не заметит.
   – Кара, ты такая хорошая, – внезапно Толя порывисто обнял ее, но в этом жесте не было ни капельки страсти. С таким же выражением лица он мог притянуть к себе лучшего друга, чтобы ободряюще похлопать того по плечу. – Я тебя не заслуживаю…
   «Начинается, – тоскливо подумала она. – Это опасная фраза… „Я тебя не заслуживаю“. Так говорят слабые люди перед тем, как уйти навсегда. Нет, он никогда не скажет: „Ты меня больше не возбуждаешь, ты стала старая и скучная“. Я тебя не заслуживаю, и все тут».
   – Толик, что ты… Я тебя люблю, ты же знаешь.
   – Я тоже тебя люблю, вот только…
   – Что?
   – Валю я тоже люблю… Кара, я чувствую себя таким подлецом.
   На мгновение ей показалось, что он хочет покаяться.
   – Я поступаю подло. Я и ее, и тебя обманываю. Ей вдруг захотелось его ударить. Что значит, «и ее, и тебя»? Он поставил их на одну ступеньку.
   – Думаю, она понимает, на что шла, – сухо сказала Карина.
   – Как тебе объяснить! Валечка – ребенок. Нет, она взрослая девушка, умная, но в душе школьница.
   – Она моложе твоей дочери!
   – Старше на год. И она меня так любит… И я… И тебя тоже.
   – Ты думаешь, что влюблен?
   – Я не думаю… Кара, я влюблен, – выпалил он и замолчал.
   Она поняла, что весь предыдущий разговор был лишь бессмысленной подготовкой к этой короткой, как выстрел, фразе. У нее давно было плохое предчувствие. Карина боялась этого разговора, и несколько раз он ей даже снился. Она думала о том, что скажет ему в ответ. Как ненавязчиво намекнет, что она никогда не ограничивала его свободу, что она понимает все… Ободряюще улыбнется и убедит его, что такое рано или поздно со всеми случается… Что надо это пережить, перетерпеть – вместе. Не принимать никаких серьезных решений, пока не будешь уверен по настоящему. А она – да что она, она потерпит вместе с ним… Карина думала об этом, но в глубине души ужасалась – то есть как это потерпит? Потерпит – значит будет закрывать глаза на то, что ее законный супруг таскается к какой-то Валечке? И не будет иметь права даже его упрекнуть – сама же согласилась…
   А что скажут дети? А что скажут журналисты? Что скажут поклонники? Скорее всего, не скажут ничего. Но насплетничаются за ее спиною от души. Эти красноречивые сочувственные взгляды, эти ехидные улыбки былых завистниц, эти осторожные расспросы… Идеальная семья распалась.
   Она не сможет, сломается…
   – И что ты собираешься делать? – спросила Карина, вместо того чтобы «выстрелить» проникновенным монологом о понимании и прощении.
   – Карочка… я хочу попробовать пожить отдельно.
   – Понятно. То есть вы с так называемой Валечкой решили жить вместе.
   – Ну зачем ты так? Ты не волнуйся, материально для тебя ничего не изменится. Я сейчас заключил удачный контракт. Что тебе подарить, Карочка? Хочешь новую машину? Хочешь отдохнуть на Бали?
   «Он мой муж. Мой муж предлагает мне отступные. Как будто бы я уволенный сотрудник – и профессионал никакой, и на улицу выкинуть жалко!»
   – Спасибо, Толик. – Она заставила себя улыбнуться. – Мне ничего не нужно. Деньги есть. Моя машина мне нравится. А отдыхать я не могу, работы слишком много.
   – Понимаю… Кара, но и твоя вина в этом есть! – неожиданно воскликнул он.
   – Чем же я виновата, по-твоему?
   – Ты иногда бываешь такой странной! Эти твои кукольные домики! Три комнаты забиты кукольными домиками. Как маленькая, честное слово!
   – Это меня успокаивает. Когда что-то случается, я сажусь строить домик. Ты же знаешь. Почему-то раньше тебя это не раздражало.
   – Раздражало. – Он не выдержал ее взгляда и отвернулся к окну. – Когда мы жили в двухкомнатной малогабаритке, было еще хуже. Ты все равно не хотела выбрасывать эти дурацкие кукольные домики. Извини, но в этом есть что-то… нездоровое.
   – Ты хочешь, чтобы я их выбросила сейчас? – устало поинтересовалась она.
   – Нет. Не знаю. Извини… Меня всегда раздражало это твое странное хобби. Лучше бы марки собирала или сорила деньгами, как все твои подруги.
   – У меня нет подруг, – спокойно улыбнулась она. – У такой женщины, как я, подруг быть не может.
   – Да? А эта мерзкая баба, которая у нас постоянно ошивается? – прищурил глаза Анатолий.