Кортес Донн. Ангел-истребитель

   Джек поднялся с кровати.
   – У меня нет на это времени.
   – Что произойдет, когда ты усадишь Патрона на этот свой стул, Джек? – спросила Никки. – Что произойдет с тобой, когда Патрон в сочных деталях опишет, что он сотворил с твоими родителями? С твоей женой? С твоим ребенком?
   Отойдя к шкафу, Джек снял с вешалки пиджак и сунул пистолет во внутренний карман.
   – Мне надо идти. Я вернусь через несколько часов.
   Схватив за локоть, Никки заставила Джека развернуться и посмотреть на нее.
   – Я полагаюсь на тебя, Джек, – сказала она. – Каждый вечер я вкладываю свою жизнь в твои долбаные руки. И прежде я никогда не чувствовала опасности, слышишь? Никогда.
   – Пора бы и почувствовать, – сказал Джек.
   Он выдернул руку из ее пальцев, распахнул дверь и вышел.
   * * *
   ИНТЕРЛЮДИЯ
   Дорогая Электра,
   сегодня меня ждало большущее потрясение.
   Выяснилось, что... я – пришелец! Мои настоящие родители были родом с альфы Центавра, и они отдали свое дитя на воспитание землянам, чтобы защитить меня от злой Галактической Империи! Значит, я даже не родня дяде Рику; можно сказать, на этой планете у меня нет вообще никаких родственников!
   Ты что, мне не веришь?
   Ну и ладно, никакой я не пришелец. Но меня и вправду могли удочерить, правда? Вполне возможно. Это даже объяснило бы, почему я вечно чувствую себя не в своей тарелке... Может, из-за этого мне и нравится дядя Рик.
   Вот странно было бы выяснить что-нибудь этакое. Вроде как теряешь сразу всю свою семью. А уютом непременно приходится отправляться на поиски Настоящей Семьи, а это одновременно и радует, и пугает. Знаешь, когда в тебе зреет надежда, что настоящие родители ужасно богаты и знамениты, но ты все равно боишься, что они окажутся какими-нибудь деревенскими психопатами. И если это действительно так, сразу начинаешь думать: а как это отразится на тебе самой, – может, в один прекрасный день ты тоже сойдешь с ума? Начнешь пьянеть от лунного света и стрелять по невидимым белкам?
   Или, может, я уже сумасшедшая? Интересно, знают ли психи о том, что они – психи? В школе я спросила об этом Джессику, и она ответила: «Если человек знает, что он сумасшедший, это доказывает обратное». Вот это уж точно идиотизм, но я ей так не сказала.
   Мне кажется, если человек по-настоящему сошел с ума, он вряд ли поймет вопрос. А если у него просто не все дома, это почти то же самое, что простудиться: ты чувствуешь, что нездоров, но можешь попытаться одолеть болезнь. Конечно, при простуде можно принимать витамин С, побольше пить и не вставать с кровати, – а что делать, когда начинаешь терять рассудок? И еще: простуда – это на неделю, она непременно кончится. А сумасшествие? Может ведь произойти что угодно. Можно отправиться в школу в чем мать родила, с одной лишь корзиной на голове. Можно ловить и есть жуков. А можно взять нож и зарезать свою лучшую подругу.
   А в самом начале будет момент, когда поймешь: творится что-то неладное, но остановиться будешь уже не в силах.
   Давай сменим тему, ладно, Электра? (Сказала девочка своей воображаемой подружке.)
   Вернемся к потрясению. Вся эта история с удочерением пришла мне в голову только потому, что сегодня – мой день рождения. Пятнадцать, спасибо, что спросила. Никакого особого торжества, просто зашли несколько подружек, и мы с ними веселились, как могли. Мама купила мне в «Дэйри Куин» здоровый торт из мороженого, а еще мне подарили горный велосипед – вот это было круто.
   Жалко только, дядя Рик не пришел. Он обещал заглянуть к ужину, и я должна тебе признаться, Электpa, что испытала немалое разочарование, когда он так и не явился.
   А потом, уже около семи, кто-то позвонил в дверь. Папа сказал, что мне стоит пойти и открыть ее.
   И когда я отперла дверь, на пороге оказался дядя Рик с подарком.
   Мне подарили щеночка, Электра! Очаровашка, весь такой кудрявый, ласковый, да еще и с большим красным бантом на шее. Дядя Рик просто улыбнулся, протянул его мне и сказал:
   – С днем рождения.
   – Ой! – сказала я. – Но... Но... – И тогда Руфус лизнул меня в лицо. Я сразу поняла, что щенка зовут Руфус, лучше не спрашивай как.
   – Не беспокойся, с родителями я уже договорился, – сказал дядя Рик. – Они считают, ты уже достаточно большая, чтобы принять на себя ответственность.
   Стыдно и сказать, Электра, но я заплакала. Я столько времени хотела иметь собаку, знаешь ли. И уже отчаялась когда-нибудь ее получить.
   – Да, еще одно, – шепнул дядя Рик. – Твои родители думают, что это помесь кокер-спаниеля с биглем... А на самом деле это щенок ротвейлера и овчарки. – Дядя Рик в курсе того, что мне по сердцу большие собачки.
   – Но когда-нибудь они узнают, – шепнула я в ответ.
   – Еще бы, стоит ему подрасти... но к тому времени он уже станет членом семьи.
   В общем, остаток вечера я провела, играя с Руфусом, вытирая собачью мочу и веселясь с дядей Риком, так что в итоге, кажется, получился самый лучший день рождения из всех, какие у меня только были. А потом, когда дядя Рик ушел, я спросила у мамы, как ему удалось уломать ее? Сколько я сама ни просила, мне не разрешали завести собаку, а просить начала еще в восемь лет.
   – Он напомнил мне, что это такое – быть подростком, – ответила мама. – Что иногда самое худшее – это одиночество. И о том, что в такие минуты капелька беззаветной любви от существа, которое принадлежит тебе и никому больше, может очень, очень многое значить. – Она выпила несколько бокалов вина и немного размякла, да я и сама при этих словах чуть не разревелась, заключила ее в долгие плаксивые объятия и сбежала в свою комнату вместе с Руфусом. И теперь вот говорю с тобой.
   С днем рождения меня, Электра.

Глава 10

   Джек шел по деловым кварталам Рено.
   Он чувствовал себя осовремененной Алисой, прошедшей не сквозь зеркало, а сквозь экран телевизора. Все вокруг играло фальшиво-яркими телевизионными красками – в рябящем свете тридцатиметровых рекламных вывесок. Люди заполоняли тротуары, они смеялись, пили и курили, словно толпа статистов, ожидающих начала съемок очередной сцены.
   Он тихо проходил сквозь толпы, рассматривая лица, пытаясь понять, кто из них хищник, а кто – жертва. Пытаясь решить, имеет ли это значение.
   Джек сам не понимал, почему не рассказал Никки, что Патрон объявил себя Гурманом. Надо было бы рассказать: это, по крайней мере, вернуло бы ее в команду. Никки поняла бы, что следующим должен быть именно Гурман.
   Но он этого не сделал. Он утаил слова Патрона от Никки. Потому что... разозлился?
   Да.
   Неожиданно для себя он зашел в казино, словно в иной мир: заполненную яркими вспышками пещеру без окон. В охлажденном фреоном воздухе висел запах американского табака, более плотный и ароматный, чем запах канадских сигарет. В его ушах бездумно, гипнотически звенел нескончаемый, раскатистый напев сотен игровых автоматов.
   Он еще никогда не злился на Никки. Он очень давно не испытывал злости; внутри него для этой эмоции просто не было места Ярость, которую он ощущал постоянно, была безгранична и холодна, тяжела, тверда и неизменна. По сравнению с ней злость была тусклой, оплывшей свечой.
   Никки сомневалась в нем. Сомневалась в нем.
   Конечно, им и прежде случалось разойтись во мнениях. Всякое бывало. Но у них обоих оставалась одна цель – отточить методы, усовершенствовать технику. А теперь... Теперь Никки сомневалась, стоит ли им и дальше продолжать свою миссию.
   Его грызло еще что-то: какое-то очень странное чувство, которое лежало на поверхности, но снова и снова ускользало от Джека. Он не мог определить, что это за чувство, но почему-то оно казалось знакомым.
   Джек увидел себя в баре и заказал порцию неразбавленного темного рома. Он и не пил уже очень давно, даже пива, но теперь не знал, как еще избавиться от ощущения, будто ему чего-то не хватает.
   Подали напиток. Он сделал крошечный глоток, согревший горло. Ему вдруг показалось отчего-то, что вкус у рома какой-то неправильный; в нем не хватало сладости.
   Вдруг он понял, что за знакомое ощущение его преследует.
   Последней женщиной, с которой он спорил, была его жена.
   Глубокая, зудящая печаль разверзлась в нем, словно широко открытая пасть. Он сделал еще один долгий, нетвердый глоток и внезапно различил в своем напитке привкус взбитого яйца.
   Он не стал сдерживать слезы, просто старался плакать потише. Всего-навсего очередная вдребезги разбитая судьба, оплакивающая свою утрату у стойки бара в Рено.

* * *

   – Эй, мужик, ты как – в порядке?
   – Да. Да, в порядке, – Джек высморкался в салфетку. Вмешательство постороннего ничуть его не смутило: в этот миг он просто не мог ощутить неловкость, эта эмоция казалась ему сейчас такой незначительной.
   – Что, леди Удача сегодня не на твоей стороне, да? – мужчина в бейсбольной кепке с логотипом команды "Янки" сидел на третьем от Джека табурете над полупустой кружкой пива.
   – Мне сдается, я вообще не в чести у дам, – поправил его Джек.
   – Ясно. Твои горести мне знакомы, – сказал Бейсбольная Кепка. – Только не пойми неправильно, женщины мне очень даже нравятся... просто они не торопятся отплачивать тем же.
   Джек махнул рукой барменше и попросил принести газировки; алкоголь вдруг опротивел ему.
   – Ну, так что она тебе разбила – сердце или яйца? – поинтересовался Бейсбольная Кепка.
   – И то, и другое, кажется, – ответил Джек. – Причем это были две разные женщины.
   – Ну, знаешь, тогда иначе и быть не могло, – заметил Бейсбольная Кепка – Я Дуэйн, между прочим.
   – Тодд, – кивнул Джек.
   – Ну, им-то известно, как тебя достать, разве нет? В них нет постоянства. Все у них то так, то этак. Говорят, им что-то нужно, и недовольны, когда получают, чего хотели. А знаешь, чего им хочется на самом деле?
   – Ума не приложу.
   – Чтения мыслей на расстоянии. Забудь обо всем, что они говорят. На самом деле им хочется, чтобы ты знал, о чем они думают. Готов поспорить, чертова жена Чудотворца Крескина была самой счастливой женщиной на планете.
   – Телепатия. Точно, – сказал Джек. – Она решила бы множество проблем.
   – А еще кнопка обратной перемотки. Сколько раз ты произносил вслух нечто такое, о чем тут же жалел? Со мной такое сплошь и рядом.
   – Кнопка обратной перемотки у нас уже есть, – возразил Джек. – Она называется "память".
   Дуайт рассмеялся в ответ.
   – Ну да, наверное. Жаль, что в придачу к ней нет функции монтажа. Согласен? Можно было бы вернуться к оригинальной записи событий и смикшировать их заново. Наложить еще несколько дорожек и удалить все то дерьмо, которое тебе не нравится.
   – Я бы душу отдал за кнопку стирания записи, – признался Джек. Он передумал насчет газировки и вновь поманил к себе барменшу.
   – Выпью, пожалуй, пива, – сказал он ей. – Чего-нибудь темного.
   – Но знаешь что? – гнул свое Дуайт. – Иногда тебе выпадает второй шанс Не совсем перемотка назад, скорее наложение одной дорожки на другую. Вот, скажем, мне такой шанс выпал.
   Поймав ничего не выражавший взгляд Джека, Дуайт развеселился.
   – Не бойся, я не собираюсь ничего проповедовать. Я говорю о втором шансе на успех. Возможность прославиться. Видишь ли, я играл в группе. Называлась "Тунгуска". Я был там вокалистом. Мы начинали прямо здесь, в Рено, и неплохо зарабатывали, играя чужие песни по клубам. А потом мы познакомились с мужиком по фамилии Монроуз. У него водились кое-какие денежки, и он решил податься в сферу развлечений. Довольно умный был парень, так что мы взяли его менеджером. Он побегал туда-сюда, заставил нас записать приличный демо-диск, даже протащил наши записи на местные радиостанции. Мы и оглянуться не успели, как парни из "И-эм-ай" выслали нам контракт.
   Дуайт сокрушенно покачал головой.
   – И в ту же минуту все как в толчок смыло. Так-то вот, друг. Этот Монроуз, он ведь заставил нас подписать чертову прорву бумажек. И ведь он адвокат, так что все эти договоры были воздухонепроницаемы. Короче, когда мы с ним из-за чего-то схлестнулись, он вспомнил про пункт, который давал ему право уволить из группы любого, если тот "пагубно влияет на будущее всего предприятия". Это про меня. Прямо чертов злодей из "Стар-трека", да?
   Джек улыбнулся. Странное ощущение.
   – В общем, началась потасовка всей четверки: я, остальные парни из группы, Монроуз и "И-эм-ай". Угадай, что было дальше. Парни приняли мою сторону. Монроуз не желал уступать врагу ни пяди, "И-эм-ай" вообще все было до лампочки, я уже не знал, что и делать... Но группа не дала мне уйти. Они заявили, что лучше десять ближайших лет будут играть в аэропортах, в чертовых залах ожидания, но никуда меня не отпустят.
   – Ну, значит... черт, вот это молодцы, – признал Джек. В его голове вдруг возник образ Джинна-Икс на сцене, изливающего свой гнев в микрофон.
   – Так-то вот. У нас дружная тусовка. А насчет залов ожидания парни вовсе не шутили. Они сейчас в турне, на Филиппинах, играют в забегаловках, где хватило места для танцпола.
   – Тогда что ты здесь делаешь?
   – Дела, дружище. Занимаюсь бизнесом. Я тут проработал юридический аспект и в итоге загнал нашего адвоката туда, где ему самое место. Выясняется, он пускал деньги нашего общего предприятия налево, и теперь я могу это обосновать. Я предъявил ему доказательства, а он согласился расторгнуть наш контракт. Сегодня я лечу в Манилу, чтобы рассказать обо всем парням, показать им бумаги. Да, мужик, когда они узнают об освобождении, вот мы устроим праздник!
   – Выходит, преданность окупается, – заметил Джек. – Вот это здорово. Черт возьми, это здорово. Серьезно говорю.
   – Да, порой добро побеждает, верно? – Дуайт залил в себя последний глоток и стукнул по стойке опустевшей кружкой. – В общем, мне пора отправляться, если я хочу успеть на свой рейс Приятно было поболтать, Тодд... будь там построже со своими леди, слышишь?
   – Конечно, – сказал Тодд. – Мои поздравления.
   Дуайт расплылся в улыбке, соскользнул с табурета и растворился за дверью.
   – Порой добро побеждает, – пробормотал Джек. – Вот это новость...
   – Эй, смотри-ка, – окликнула его барменша. – Кажется, твой приятель что-то забыл.
   На только что опустевшем табурете остался лежать белый прямоугольник. Конверт. Джек подобрал его, открыл.
   Внутри он увидел билет на рейс до Манилы, вылетающий через час с четвертью. А также корешок квитанции на арендованный автомобиль и... что-то похожее на стопку подписанных контрактов.
   – Вот черт, – сказал Джек.

* * *

   Джек оставил у барменши записку и поймал такси, чтобы добраться в аэропорт.
   Он и сам толком не знал, зачем это делает. Дуайт полетит следующим рейсом, его хорошие новости потерпят еще денек. Конверт можно было оставить у барменши, пусть сама с ним разбирается. И вообще, за каким хреном ему впутываться в эту историю?
   А за таким, что эти копии контрактов наверняка были единственными документами Дуайта, на них не стояло ни одного адреса, а бармены вечно все теряют.
   И еще, черт возьми, иногда добро все-таки должно побеждать.
   – Ну да, точно, – сказал Джек самому себе, выглядывая из окна такси. Ему вновь пришел на ум Джинн-Икс, распевающий на сцене... но теперь он словно бы увидел и остальных членов Стаи, в качестве участников рок-группы. Дорожный Патруль, подтянутый и строгий, сидит за ударной установкой, выстукивая четко выверенный ритм. Гурман и Патрон – темные фигуры в черных дождевиках с капюшонами, играют на соло– и бас-гитарах. С их инструментов капает кровь...
   Он уже подходил к билетной кассе, когда зазвонил его сотовый. Он оставил номер у барменши на тот случай, если вернется Дуайт, и это был, конечно же, он.
   – Алло?
   – Привет, Тодд. Мне сказали, я тут забыл кое-что!
   – Ты не ошибся. Сам-то ты где?
   – Как раз подруливаю к аэропорту. Надо еще вернуть тачку, но, кажется, квитанция тоже осталась у тебя.
   – Верно, она здесь.
   – Слышь, огромное тебе спасибо, дружище. Может, встретимся на стоянке "Эйвис"? Эта чертова бумажка нужна мне позарез.
   – Договорились. У въезда подойдет?
   – Я помигаю фарами, просто подходи к машине. – Дуайт повесил трубку.
   Стоянка "Эйвис" располагалась напротив центрального терминала, на основном уровне парковки. Путь туда был неблизкий, зато толпа редела по мере того, как Джек удалялся от здания аэровокзала.
   Стоило ему войти, как в дальнем углу парковки замигали фары. Дуайт вышел из большого "бьюика" и помахал Джеку рукой.
   – Эгей! Вот идет Добрый Самаритянин! – крикнул Дуайт.
   – Предпочитаю называться Бойскаутом, – поправил его Джек. – Что же ты поставил тачку так далеко?
   – Да заехал на первое свободное место, которое попалось, – отмахнулся Дуайт. Он отошел к задней части машины и открыл багажник. – Не хочу навязываться, но не окажешь ли ты мне еще одну добрую услугу? Помоги вытащить вещи.
   – Нет уж, извини, – сказал Джек. – Тогда тебе не стоило бы никакого труда запихнуть меня в багажник, правда?
   – Чего?
   – Брось. Думаешь, я настолько глуп? Ошибаешься. – Джек вынул из кармана руку. Пистолет, который Никки раздобыла сразу по приезде, обошелся недешево, но порой перестраховка себя оправдывает. – Держи руки подальше от тела. Ты был очень убедителен, знаешь ли. Вся эта сказочка, которую ты рассказал. Я почти купился.
   – Слушай, друг, я не знаю, что там на тебя нашло, но мне не нужны неприятности. Забирай мой бумажник, тачку, все, что тебе нужно, только не заводись.
   – Будешь играть свою роль до самого конца, да? Ладно. Правду ты мне еще успеешь рассказать. У меня всегда найдется на это время.
   Похоже, Дуайт не на шутку перепугался.
   – Ох, мужик. Ты же чертов сумасшедший, вот ты кто. Черт, вот дерьмо.
   – Отойди назад, к стене. Встань на колени. – Подойдя поближе, Джек заглянул в багажник. Один большой чемодан, один поменьше. Ничего больше. – Выворачивай карманы. Не спеши.
   Дуайт вытащил бумажник, связку ключей, упаковку жевательной резинки. Обхлопав его, Джек убедился, что больше на нем ничего не было.
   Ни оружия, ни наручников или веревок, ни наркотиков.
   В бумажнике лежало удостоверение на имя Дуайта Холкомба, живущего в Оклахоме. "Мастеркард", карточка со скидкой на бензин, карточка видеопроката.
   – Где водительские права?
   – Чего нет, того нет, – ответил Дуайт. – В последнее время я вожу редко, потому и взял тачку напрокат, один мой приятель заполнил формуляр...
   Джек открыл меньший из двух чемоданов. Одежда, обувь, набор туалетных принадлежностей. Два порножурнала. Он заглянул в набор, но самым опасным предметом в нем оказались маникюрные ножницы.
   Он попытался открыть второй чемодан, но тот был заперт.
   – Ключ болтается на связке, – сказал Дуайт. Его голос дрожал. – Самый маленький.
   Ну конечно. Дуайт собирается дождаться, когда Джек ослабит бдительность, а тогда схватит связку, отопрет чемодан и вытащит оттуда... Что? Еще один порножурнал? Даже если у него там пушка, какой в ней прок, если она не под рукой? Если это и ловушка, то какая-то бессмысленная.
   Ничего. Ничего там нет.
   Я теряю контроль. Никки права, я уже сам не знаю, что делаю. Как Патрон мог бы найти меня, не говоря уже о том, чтобы забрести в тот бар? Это просто паранойя, клинический диагноз. Пора отыгрывать назад.
   – Э... слушай, ты извини, – сказал Джек. – Мы с тобой друг друга не поняли. Я ошибся.
   – Это... это ничего, – ответил Дуайт. – Я могу встать?
   – Да, конечно, – Джек сунул пистолет обратно в карман. – Я приношу свои извинения. Сложно сейчас объяснить...
   – Ничего не нужно объяснять, – перебил его Дуайт. – У каждого в голове свои тараканы, точно? – Он ссыпал свои вещи обратно в маленький чемодан, закрыл его, поднял и потихоньку начал пятиться прочь от Джека – Слушай, мне пора Я спешу...
   – Погоди, – сказал Джек. – Не забудь вот это... – Нырнув в багажник, он ухватил большой чемодан за ручку. Потянул на себя...
   Пустота.
   На земле. Рука к чему-то прилипла...
   Пустота.
   Электричество. В меня разрядили парализатор...
   Пустота.
   Руки скованы. Запах какой-то химии. Темнота.
   Дуайт захлопнул багажник, снова сел в машину и уехал прочь со стоянки.

* * *

   – Ты знаешь, кто я?
   Морщась, Джек приоткрыл слезящиеся глаза. Желудок толкнулся внутри, и ему показалось, что сейчас его вырвет. Он не видел ничего, кроме круга света.
   – Нет, – прохрипел он.
   – Еще как знаешь. – Голос Дуайта. – Точно так же, как я знаю тебя.
   Он не мог шевельнуться. Руки и ноги вытянуты в стороны. Привязан к кровати?
   Нет. Это стол.
   – Я твой сменщик, – сказал Дуайт. – Я сменю тебя на посту. Сделаюсь тобой.
   – Вряд ли тебе захочется, – сказал Джек.
   – Ну, говоря о ближайшем будущем, ты прав, – со смешком ответил Дуайт. – Прямо сейчас я определенно не хочу оказаться на твоем месте. Но тебе не придется долго об этом беспокоиться.
   – Зачем тебе становиться мной? – спросил Джек, моргая на ярком свету. – Что, убивать ни в чем не повинных людей стало уже неинтересно?
   Эти слова отчего-то показались Джеку знакомыми, и затем он вспомнил – Джинн-Икс произнес однажды практически то же самое: "Убивать шлюх тебе уже мало, да? Обязательно нужно замочить кого-то из своих?"
   Кого-то из своих...
   – Ну, не стоит понимать мои слова настолько буквально, – предостерег Дуайт. Его голос звучал гораздо увереннее, чем недавно в баре, и к тому же совсем утратил гнусавость Среднего Запада. Джек решил, что и другие акценты Дуайту тоже по плечу. – Разумеется, некоторые из твоих жертв обладают для меня известной привлекательностью, но в первую очередь мне нужен код доступа Доступ есть власть, сам понимаешь.
   – "Волчьи угодья"? – переспросил Джек.
   – Ну конечно. Весьма удобный инструмент, и, как мне кажется, я смогу использовать его гораздо эффективнее, чем ты. Я довольно... изобретателен.
   – Как ты отыскал меня? – спросил Джек. Он уже начал различать смутные очертания за ореолом света. Какие-то предметы на стенах.
   – Я уже давно пытаюсь определить физическое местонахождение сервера. Как тебе известно, это невозможно. Но там, где умение сходится с удобным случаем, нет-нет да и сверкнет удача в последнее время ты стал выходить на сайт с удаленных компьютеров и допускать просчеты в предпринимаемых предосторожностях. Стыдись. Никто не смог бы выйти на меня через мои удаленные подключения. Но тебя я выследил – вплоть до комнаты в мотеле, где ты остановился. Я наблюдал. Я следил. Насадил наживку.
   Джек уже видел очертания Дуайта, расхаживавшего за пределами светового конуса. Слышал звуки, которые не мог определить в точности: звяканье металла о металл.
   – Перед такой приманкой ты никак не мог устоять, правда? Такая красивая история о первобытной преданности, приправленная упоминанием злодея – Большого Злого Адвоката. Идеальная наживка, даже для такого циника и параноика, как ты.
   Лицо Дуайта внезапно оказалось в нескольких сантиметрах от его собственного. Лжемузыкант уже избавился от кепки с логотипом "Янки", и его совершенно лысый череп заблестел под лампой.
   – Джинн-Икс, веб-мастер... – тихонько пропел Дуайт. – Ну, теперь ты угодил в мою паутину.
   Джек встретился с ним взглядом.
   – Да пошел ты на хрен, Гурман, – процедил он.
   – Знаешь, я все никак не могу понять твоей одержимости доверием, – признался Дуайт. – Волчья стая держится вместе вовсе не за счет доверия, она основана на силе. Вожак стаи всегда самый сильный, самый злобный.
   Он отодвинулся в тень, вновь превратившись в простой силуэт.
   – Самый умный.
   – И ты вообразил, что умнее меня?
   – Конечно. Я ведь доказал это, не правда ли? Разыскав, я заставил тебя прийти ко мне и затем поймал.
   – Надо было заглянуть в тот долбаный чемодан, да?
   – Он все равно бы тебя вырубил. Внутри сработала бы фотовспышка в сотню тысяч свечей, а потом рванула бы перечная граната. Шума от нее меньше, чем от хлопушки, но ты все равно был бы ослеплен, а через считанные секунды задыхался бы в клубах перечного газа Конечно, клеммы на ручке куда элегантнее: они подсоединены к тазерному конденсатору, выдающему импульс каждые две секунды. В последний миг я добавил немного суперклея, чтобы жертва не могла уйти от разряда. Если бы ты догадался заглянуть под машину, ты нашел бы за задним колесом смятый тюбик.
   – Похоже, ты идешь на два шага впереди меня, – сказал Джек.
   – Более того. Я знаю, зачем ты приехал.
   – А вот это вряд ли.
   – Из-за Следователя, разумеется. Ты намерен перехватить мою посылку. Чтобы самому насытиться его силой.
   Джек промолчал.
   – Видишь? Тебе меня не перехитрить. Бывало, я съедал за завтраком мозги людей поумнее тебя.
   – Понятно, – сказал Джек. – Значит, ты знаешь, что происходит. Полагаю, ты уже давно подобрал все пароли к "Волчьим угодьям".
   Гурман тяжко вздохнул.
   – Увы, нет. Но у меня еще есть почти шесть часов, прежде чем мне придется отправиться за головой Следователя... Наверное, к этому времени коды доступа уже будут у меня. А ты как считаешь?
   Конус погас. Под потолком зажглись лампы дневного света. Прогоняя выжженные в сетчатке пятна морганием, Джек обвел взглядом обстановку.
   Он находился в кухне. Безупречная белизна стен, полки с начищенными кастрюльками и другой утварью из нержавеющей стали. Двуконфорочная плита, большая двойная мойка, металлическая дверь, ведущая в камерный морозильник. И всего в метре от головы Джека – промышленный резак для мяса, чье круглое лезвие все еще сохраняло кровавые разводы.