Страница:
Сориентировавшись в обстановке, Лэйярд предпочел не раскрывать своих археологических планов. Для отвода глаз он купил крупнокалиберное ружье и всем говорил, что собирается поохотиться на диких кабанов. Затем он нанял верховую лошадь и двинулся в путь, направляясь к холму Нимруд. К концу дня Лэйярд оказался в небольшой арабской деревеньке, которая имела поистине плачевный вид. От строений остались лишь пепелища, а в воздухе пахло гарью.
Сквозь пролом в полуразрушенной стене он заметил слабый огонь гаснущего костра. Вокруг едва тлевших головешек сидела семья, погруженная в печальное молчание. Она состояла из араба в белой чалме и в длинном бурнусе, накинутом на плечи, трех изможденных женщин - их лица были скрыты чадрами - и целой кучи почти нагих детишек, жмущихся к линялым овчаркам.
Авад Абдаллах - так звали араба - был шейхом племени Эгеш. Деревню их недавно сожгли головорезы Керити-Оглу, а жители спрятались неподалеку в горах. Сидя у костра, Лэйярд по секрету сообщил Аваду о своих планах и попросил его о помощи. Получив щедрые подарки, араб той же ночью отправился в соседнюю деревню, чтобы завербовать рабочих для археологических раскопок на холме Нимруд.
Ожидая его возвращения, возбужденный Лэйярд почти всю ночь не сомкнул глаз. «Давно лелеемые надежды, - пишет он в дневнике,-теперь либо сбудутся, либо окажутся тщетными. Глазам моим представлялись волшебные видения подземных дворцов, гигантских фантастических животных, человеческих изваяний и бесчисленных надписей. Я уже планировал, как добыть из-под земли эти сокровища. Мне грезилось, что я плутаю в лабиринте залов, из которого не могу найти выхода».
На рассвете вернулся Авад, приведя с собой шестерых арабов, которые согласились за малую плату приступить к работе. Все немедленно отправились на холм и начали копать. Лэйярд дрожал от нетерпения и беспокойства. Но уже через несколько часов рабочие наткнулись на остатки могучих стен. Богатые алебастровые фризы и достойные восхищения барельефы не оставляли никакого сомнения в том, что на этом месте когда-то располагалась резиденция царя. Все здесь поражало не только своеобразием стиля, но и реалистической манерой передачи деталей и производило настолько сильное впечатление, что дела людей головокружительно отдаленных времен вдруг предстали перед Лэйярдом, словно отраженные в полированной зеркальной глади. На алебастровых плитах виднелись выпуклые изображения различных сцен: охоты и военных походов, придворной жизни и религиозных обрядов. Вот на колесницах, запряженных резвыми скакунами, что летят, словно крылатые демоны, стоят бородатые воины. Они натягивают большие луки и разят стрелами в панике бегущих солдат противника, колесницами и копытами боевых коней давят, топчут раненых и убитых врагов. В другом месте изображен штурм крепости, построенной на вершине отвесной скалы. Воины взбираются на скалу, а защитники крепости сбрасывают на них валуны, осыпают дождем стрел. Тут и там раненые солдаты срываются в пропасть. На следующем барельефе резец древнего скульптора запечатлел сцену охоты. Царь, летящий на колеснице, настиг могучего льва. Раненый зверь бешено ревет, катаясь в луже крови.
Каждая деталь этих барельефов выполнена с удивительной пластичностью и исключительно точно. Здесь легко можно разглядеть одежды, кольчуги, остроконечные шлемы, колесницы и упряжь, щедро украшенную богатым орнаментом. Скульптор вдохнул в эти камни жизнь, бурную, неудержимую. В ожесточенных сражениях, в отчаянных погонях, в яростном хаосе схваток и в охотничьем азарте проявились хищные, необузданные, горячие натуры царей, воинов и охотников.
Лэйярд смотрел и не верил своим глазам. Ошеломленный открытием, он нетерпеливо подгонял рабочих. Ему хотелось возможно скорее откопать стены дворца, чтобы добраться до всех тайн этой замечательной сокровищницы прошлого.
В самый разгар лихорадочных поисков неожиданно явился турецкий офицер во главе небольшого отряда солдат. Он вежливо поздоровался с Лэйярдом, осмотрелся вокруг, сделал какие-то замечания относительно поисков золота и, наконец, вручил приказ паши, запрещающий дальнейшие раскопки.
Для Лэйярда это было страшным ударом. Не теряя ни минуты, он оседлал коня и поскакал в Мосул, чтобы лично переговорить с пашой. Турецкий губернатор принял его до приторности вежливо и притворно сожалел, что отменить приказа не сможет:
- Неужели вы не знаете, что магометанское население возмущено осквернением могил правоверных, находящихся па холме?
Лэйярд был огорошен. Он не видел там ни одной могилы. Ничего не добившись, англичанин отправился назад и - о диво! - на холме тут и там белели надгробные камни, которых до того не было и в помине. Они появились здесь словно по волшебству. Три дня Лэйярд бродил по холму, угнетенный, казалось бы, безнадежной ситуацией. Мечты его рушились, как карточный домик.
На третий день вынужденного безделья он разговорился с офицером, который привез ему запрещение паши.
- Клянусь вам, что еще совсем недавно я не видел здесь никаких могил… ума не приложу, откуда они взялись.
- Ох, эти могилы… и намучились же мы с ними…
- Намучились? Как это понять?
Офицер усмехнулся и прикусил губу. Затем, оглянувшись, пробормотал:
- Целых две ночи мы перевозили могильные плиты с кладбищ соседних деревень и устанавливали их на этом холме. Вас обвиняют в осквернении исламских могил, но если бы вы только знали, сколько могил правоверных разрушили мы, перетаскивая эти камни!
- Но зачем нужна была эта комедия?
- В Мосуле о том только и говорят, что вы знаете о каких-то сокровищах, поэтому здесь копаете. Пронюхав об этом, паша решил вас выжить отсюда… и хочет сам начать поиски золота…
Прежде чем Лэйярд успел предпринять какие-либо шаги, вопрос неожиданно разрешился сам собой. Турецкое правительство дозналось о темных делах провинциального деспота и заключило его в тюрьму.
Лэйярд мог возобновить изыскания.
Однажды утром, выйдя из палатки и направляясь к месту раскопок, он издали увидел, что рабочие машут ему лопатами и что-то орут во все горло. Двое арабов подскакали к Лэйярду и, осадив взмыленных лошадей, закричали в страшном волнении:
- Поспеши, о бей, поспеши! Землекопы нашли Нимрода!
О аллах! Это чудо, но сущая правда! Мы видели его собственными глазами. Нет бога, кроме аллаха!
Выпалив все это, они во весь опор помчались в сторону Мосула. Лэйярд быстро побежал к выкопанной яме. Из земли торчала огромная человеческая голова из алебастра. Она была выше среднего роста человека и покоилась, как оказалось позднее, на туловище крылатого льва. Величественное изваяние поразительно хорошо сохранилось. На мудром бородатом лице застыло выражение величавого и холодного покоя, в упор смотрели немигающие выразительные глаза. Здесь все, даже исполнение второстепенных деталей, свидетельствовало о тонком художественном чутье древнего мастера, которое редко можно встретить в скульптурах такого типа.
Известие о том, что найден Нимрод, «могущественный божий охотник» и основатель Ниневии, быстро облетело суеверных арабов. Вскоре холм стал напоминать потревоженный муравейник - так много пришло сюда жителей из окрестных деревень. Они толпились у края ямы и боязливо рассматривали гигантскую голову из белого алебастра. Лэйярд насилу уговорил одного из шейхов спуститься в ров и убедиться, что это всего лишь каменное изваяние.
- Нет, это не дело рук человека,- воскликнул шейх, - а тех неверных великанов, о которых пророк - да будет с ним мир! - сказал, что они были выше самой высокой финиковой пальмы. Вот один из этих идолов, которых Ной - да будет с ним мир! - проклял еще до наступления великого потопа.
По совету Авада Лэйярд отметил замечательное открытие большим праздником. Он велел забить быка и нанял бродячих музыкантов. Веселье продолжалось целую ночь. Над полыхающими кострами в жаровнях варилось и жарилось мясо. Разноголосо пищали дудки, мерно били бубны, и в этом хаосе звуков осчастливленные дети пустыни пели и танцевали до восхода солнца.
Весть о статуе молнией долетела до Мосула. В городе накалились страсти, рыночную площадь заполнила возбужденная толпа, мусульманское духовенство - местные кади и муфтии - поспешило к турецкому паше, чтобы заявить торжественный протест против дерзкого нарушения покоя Нимрода, что, по их мнению, противоречило законам Корана. Новый губернатор Исмаил-паша пригласил к себе Лэйярда и посоветовал ему на какое-то время приостановить раскопки, чтобы народ успокоился. Англичанин, послушавшись его, оставил только двух рабочих и вел изыскания украдкой, поэтому дело двигалось значительно медленнее.
Со временем, когда первое волнение улеглось, Лэйярд нанял больше рабочих и начал раскапывать холм в разных местах. Результаты не заставили себя долго ждать. Вскоре на поверхность были извлечены шестьдесят крылатых быков и львов с человеческими головами. Некоторые из этих фантастических существ имели по пять ног - с такой особенностью Лэйярд столкнулся впервые и поначалу не мог себе объяснить назначения пятой ноги. Но однажды, проходя мимо крылатого быка, он в изумлении остановился как вкопанный: бык заметно вздрогнул, сделав шаг вперед. Это был, безусловно, оптический обман, вызванный не чем иным, как пятой ногой. Быки, по всей вероятности, стерегли входы во дворец и таким хитроумным способом должны были вызывать суеверный страх среди населения.
Лэйярд так пишет в своих дневниках об этих изваяниях:
«Двадцать пять веков они были скрыты от глаз человека, и вот теперь снова стоят перед нами во всем блеске своего античного величия. Но зато как сильно изменилось все вокруг! Там, где некогда цвела, утопая в роскоши, цивилизация могущественного народа, мы видим ныне нужду и темноту полудиких племен. Где раньше возводились великолепные храмы и кипела жизнь богатых и многолюдных городов - теперь стоят руины и бесформенные курганы. Над просторными залами дворцов, покой которых охраняли гигантские изваяния, ходят сейчас волы, запряженные в плуги, и шумят посевы. Египет также может гордиться древнейшими и не менее прекрасными монументами, но египетские памятники всегда были открыты взорам людей, воспевая могущество и славу своей отчизны, тогда как статуи, стоящие перед нами, только теперь появились из мрака забвения…»
За два года Лэйярд откопал пять дворцов, построенных ассирийскими царями в IX-VII вв. до н. э. Позднее было установлено, что первое из раскопанных зданий являлось дворцом ассирийского царя Ашшурнасирпала II, который правил с 885 по 859 г. до н. э. В одном только Лэйярда постигло разочарование: холм Нимруд скрывал не руины Ниневии, как он предполагал, а развалины города Калаха.
В середине XIX в. археология не была еще наукой в полном смысле этого слова, так как тогда не знали современных, строго научных методов ведения полевых раскопок. Современные археологи обмеривают и фотографируют найденные предметы на том месте, где они были обнаружены, так как из их положения и окружения нередко можно извлечь гораздо более ценные исторические сведения, чем из самих памятников древности. Маленький обломок или печать порой дают ученым больше информации, чем художественно выполненная скульптура, потому-то археологи и просеивают с такой кропотливой старательностью песок, собирая буквально микроскопические остатки. Благодаря искусной реставрации, из обломков снова возникают прекрасные вазы и статуэтки, а предметы, которым угрожает опасность полного уничтожения, консервируются с помощью химической обработки.
Методы Лэйярда, даже если сделать скидку на тогдашнее состояние науки, были необычайно разрушительными и грубыми. В погоне за сенсационными находками, которые принесли бы ему славу, англичанин срывал со стен дворцов алебастровые плиты, закапывал не исследованные надлежащим образом части руин, сваливая в одну кучу черепки и обломки кирпича, а на таблички с клинописью и вовсе почти не обращая внимания. Не удивительно, что многие ценные образцы ассирийской материальной культуры, как, например, оружие и доспехи, бронзовая и стеклянная посуда, вазы и другие произведения искусства, были навсегда уничтожены под ударами кирки и лопаты.
Изыскания на холме Нимруд продолжались два года. В течение этого времени Лэйярд то и дело посылал в Лондон мелкие находки, но в конце концов принял смелое решение переправить на родину двух крылатых чудовищ с человеческими головами, из тех, что поменьше. С этой целью он велел построить в Мосуле огромную платформу с крепкими колесами. В нее запрягли волов и с трудом доставили к холму. С помощью канатов и ливеров, подведенных под колоссы, изваяния установили на платформе. Тем временем опустилась ночь, и на горизонте появилась полная луна. Крылатые чудовища, огромные и белые в таинственном свете луны, смотрели на невиданный ими мир, словно пробужденные ото сна. Назавтра с рассветом началась транспортировка их к реке, к плотам, поддерживаемым на воде с помощью шестисот кожаных мешков, наполненных воздухом. Среди криков арабов и скрипа колес неповоротливая повозка вздрогнула и медленно покатилась к реке.
Шествие открывал сам Лэйярд. За ним танцевальным шагом двигались музыканты, создавая дьявольский шум своей игрой на флейтах и бубнах. Платформу тащили 300 арабов, подгоняемых стражниками. Сзади толпились галдящие во все горло женщины и дети. Среди этого гама арабские всадники носились в самом центре человеческого муравейника и, размахивая копьями, принуждали рабочих к последнему усилию. Гигантские статуи, погруженные на плоты, счастливо прибыли в Лондон.
И снова ему повезло совершенно фантастически. Уже в первые дни раскопок он наткнулся на мощные стены какого-то сооружения. Из-под громадного слоя песка и щебня появились на свет массивные порталы и охраняющие их крылатые чудовища с человеческими головами, залы, комнаты, коридоры и внутренние дворы. Алебастровые плиты с барельефами, фризы, но прежде всего стены, облицованные кафелем с черной, желтой и голубой глазурью, - все это свидетельствовало о былой роскоши здания; не оставалось сомнения, что было оно дворцом ассирийских царей.
Руины носили явные следы пожара и варварского уничтожения. Алебастровые плиты в беспорядке валялись на земле, обожженные огнем и разбитые на мелкие части; тут и там виднелись остатки обуглившегося дерева. Даже толстые стены не сумели устоять перед неистовой ненавистью неизвестных разрушителей. Чрезвычайно красноречивыми и выразительными показались ему руины: дворец вместе с городом, лежащим рядом, наверное, захватили после яростной схватки войска неприятеля; всех жителей поголовно вырезали, а ограбленные дома и дворец предали огню.
Раненная львица. Р
ельеф из дворца Ашшурбанипала в Ниневии. Алебастр, Середина VII в. до н. э.
Огонь, однако, уничтожил не все, и Лэйярд нашел r руинах большое количество образцов древнего искусства: барельефы, статуэтки, скульптуры, печати и клинописные таблички. Среди этих многочисленных предметов особого внимания заслуживает один из замечательнейших шедевров античной скульптуры: барельеф, являющийся фрагментом огромного фриза, на котором изображена раненая львица. Пронзенная тремя стрелами, она ревет от отчаяния и бессильной ярости, волоча по земле парализованные конечности. Талантливое произведение не только свидетельствует о знании анатомии, но и привлекает исключительным реализмом и силой воздействия, на которые способен лишь вдохновенный художник. Хотя величественную голову зверя обволакивают уже первые тени предсмертной усталости, в напряженных мускулах еще пульсирует горячая, дикая, вызывающая ужас жажда жизни. Воспроизводя на плите этот драматический эпизод из охотничьей жизни, древний мастер создал экономный, почти стилизованный рисунок львицы, и, благодаря этому, композиция вызывает глубочайшее восхищение своей несравненной гармонией и красотой. Продвигаясь в глубь холма Куюнджик, Лэйярд открыл две отдельные комнаты. На их полах лежал полуметровый слой глиняных обломков различной формы и цвета. При ближайшем исследовании оказалось, что под толстым слоем песка и грязи находятся раздробленные таблички с клинообразными письменами. Лэйярд тотчас же понял, что совершил чрезвычайно важное открытие. В этих комнатах, несомненно, размещалась библиотека ассирийских царей, древнейшая библиотека в истории человечества. Тысячи глиняных табличек, которые некогда заполняли полки, а теперь валялись на земле, были сокровищем, не имевшим цены и заключавшим в себе, быть может, всю историю Месопотамии. Лэйярд сгреб лопатой глиняные обломки в ящики и отослал их в Лондон, где в подземельях Британского музея они ждали ученого, который бы их расшифровал.
Находки окончательно подтвердили первоначальное предположение Лэйярда, что он открыл погибшую и давно разыскиваемую столицу Ассирии - Ниневию. Раскопанный дворец выстроил, как это показали позднейшие исследования, царь Сина-хериб, который правил с 704 по 681 г. до н. э. Самой важной находкой, однако, была именно библиотека, содержащая 30 тыс. клинописных табличек. Основал ее могущественнейший царь Ассирии и один из наиболее образованных людей своего времени Ашшурбанипал (668 - 626 гг. до н. э.), любитель и коллекционер литературных памятников Шумера, Вавилонии и Ассирии. Чтобы собрать в своем дверце все доступные документы Месопотамии, он использовал целую армию писцов-копиистов, рассылал их по стране и, переписываясь с ними, руководил поисками. Таким образом он создал библиотеку, которая сохранилась до наших дней и дала нам в руки ключ к ассиро-вавилонской истории.
Клинописные таблички представляли собой несметные сокровища знаний о древних народах: династические своды и хроники, политические трактаты и дипломатическая корреспонденция, хозяйственные счета и астрономические исследования, предания, мифы, религиозные гимны и стихи, среди которых находилась древнейшая в истории человечества эпическая поэма.
Ассирийское государство, столицей которого был сначала Ашшур, а затем Ниневия, возникло на развалинах Вавилонии в 1250 г. до н. э. В годы правления Тиглатпаласара (745-727 гг. до н. э.) Ассирия сделалась военной державой, достигшей вершины своего могущества ко времени правления Ашшурбанипала. После смерти этого властелина государство, основанное на военной деспотии и беспощадной эксплуатации покоренных народов, стало клониться к упадку. Этим воспользовались халдеи. В союзе с иранскими племенами они захватили Вавилон и основали Нововавилонское государство. Ассирийский царь послал против захватчиков армию под командованием Набопаласара. Но Набопаласар, халдей по происхождению, перешел на сторону враги и при поддержке вавилонских жрецов и сановников объявил себя царем.
В союзе с мидянами он одерживал над ассирийцами победу за победой и, наконец, в 612 г. до н. э. взял штурмом и разрушил Ниневию. Ассирийское государство фактически перестало существовать в 605 г. до н. э., после битвы близ города Кархемыш, лежащего над Евфратом. Древняя хроника описывает взятие Ниневии следующим образом:
«Рушительный молот поднимается на тебя, Ниневия! По улицам несутся колесницы, они гремят на площадях. Блеск от них, как от огня, они сверкают, как молнии. Шлюзы отворяются, и дворец превращается в руины… Захватывайте серебро, захватывайте золото, ибо нет предела драгоценностям и множеству всевозможной утвари. Ниневия опустошена, разорена и разграблена. Горе кровавому городу, он весь полон обмана и убийств, в нем не прекращается разбой. Слышится хлопанье бичей, стук вертящихся колес и грохот скачущих колесниц…»
Над пепелищем, закопченным от пожара и залитым кровью растерзанных жителей, нависла смертельная тишина. Песчаные вихри и сорные травы стерли последние видимые следы Ниневии. С тех пор на 25 веков могучая столица Ассирии исчезла под толстым слоем земли, и только в 1849 г. Лэйярд обнаружил ее обветшалые, но все еще прекрасные стены.
В 1854 г. английский археолог устроил в лондонском Хрустальном дворце выставку своих находок. Британцы своими глазами увидели богатства и великолепие библейской Ниневии. С немым восхищением они осматривали реконструированные комнаты, церемониальные залы, статуи и барельефы ассирийских царей, и прежде всего стену из кирпичей, покрытых многоцветной глазурью, чего не знала ни одна другая античная архитектура.
Но еще в середине XIX в., когда уже довольно много было известно об ассирийцах и вавилонянах, ученые даже не подозревали, что эти народы далеко опережала более древняя и в равной степени богатая культура шумеров. Первыми сигнализировали о ее существовании в далеком прошлом Месопотамии - и это особенно примечательно - не историки или археологи, а лингвисты. На след неизвестного до той поры народа они напали, изучая некоторые особенности клинообразного письма.
Известно, что открытия, совершенные методом дедукции, т. е. на основе логических умозаключений, не являются чем-то исключительным. Благодаря дедуктивному методу наука неоднократно одерживала замечательные победы, которые становились переломными моментами в ее дальнейшем развитии. Пожалуй, уместно в связи с этим напомнить о наиболее ярких примерах совершенных таким путем открытий.
Сто лет назад астрономы были глубоко убеждены в том, что солнечная система насчитывает семь планет, из которых Уран является наиболее удаленным от Солнца. Вычисляя орбиту, по которой, согласно закону всемирного тяготения, он должен вращаться, ученые не без удивления заметили, что капризная планета не хотела почему-то держаться предписанного ей пути. На первый взгляд казалось, что отклонения в ее движении ставят под сомнение закон всемирного тяготения, принятый астрономией в качестве непререкаемой научной аксиомы. Более правдоподобным представлялось, однако, предположение, что где-то на краю солнечной системы скрывается какая-то еще не открытая планета, которая вызывает отклонения в орбите Урана.
Принимая этот тезис в качестве основной предпосылки, молодые математики француз Леверье и англичанин Адаме, совершенно независимо друг от друга, принялись за необычайно сложные математические расчеты и определили место, где должен находиться таинственный виновник межпланетных отклонений. Работа их увенчалась полнейшим успехом. Астрономы направили телескопы в ту часть неба, которую им указали математики, и нашли новую планету - Нептун.
Но это еще не все. В начале XX в. ученые установили, что, хотя сила притяжения Нептуна и была учтена, расчеты все-таки не совпадали. Американский астроном Персиваль Ловелл пришел к выводу, что виновницей этих отклонений должна быть еще какая-то планета, и нашел ее предполагаемое место в солнечной системе. Проверка новой гипотезы на этот раз оказалась делом непростым, так как речь шла о планете, удаленной от солнца на огромное расстояние. Только в 1930 г. удалось обнаружить ее среди миллионов звезд; новую планету назвали Плутоном.
Пример гениальнейшего открытия, сделанного методом научной дедукции, дает нам также химия. Великий русский ученый Менделеев опубликовал в 1869 г. таблицу, в которой распределил 63 химических элемента в зависимости от их атомного веса и дал им порядковые номера. Гениальность концепции заключалась прежде всего в том, что на основании некоторых открытых законов строения атомов Менделеев предсказал существование еще и других, неизвестных в то время элементов, определив им соответствующие места в таблице. По мере развития химической науки пустые места таблицы, благодаря открытию новых элементов, постепенно заполнялись. В 1950 г. был найден сотый элемент - центур, а позже - еще три. Подобное явление мы наблюдаем также в антропологии. Немецкий естествоиспытатель Геккель, основываясь на предпосылках теории эволюции, выразил предположение, что в природе когда-то должно было существовать промежуточное звено между человекообразной обезьяной и человеком. Это, еще не открытое, существо он назвал питекантропом. И вот в 1892 г. голландский врач Дюбуа находит на Яве остатки скелета не то обезьяны, не то человека. Измерение найденных частей скелета дало в руки ученых неопровержимое доказательство, что питекантроп действительно существовал. По своему развитию он отставал от человека, однако превосходил человекообразную обезьяну. Человеческий разум и в этом случае одержал крупнейшую победу. В свете этих фактов уже не кажется вещью сверхъестественной то, что лингвисты, не имея в руках никакого исторического или арехеологического материала, сумели предсказать существование шумеров.
Сквозь пролом в полуразрушенной стене он заметил слабый огонь гаснущего костра. Вокруг едва тлевших головешек сидела семья, погруженная в печальное молчание. Она состояла из араба в белой чалме и в длинном бурнусе, накинутом на плечи, трех изможденных женщин - их лица были скрыты чадрами - и целой кучи почти нагих детишек, жмущихся к линялым овчаркам.
Авад Абдаллах - так звали араба - был шейхом племени Эгеш. Деревню их недавно сожгли головорезы Керити-Оглу, а жители спрятались неподалеку в горах. Сидя у костра, Лэйярд по секрету сообщил Аваду о своих планах и попросил его о помощи. Получив щедрые подарки, араб той же ночью отправился в соседнюю деревню, чтобы завербовать рабочих для археологических раскопок на холме Нимруд.
Ожидая его возвращения, возбужденный Лэйярд почти всю ночь не сомкнул глаз. «Давно лелеемые надежды, - пишет он в дневнике,-теперь либо сбудутся, либо окажутся тщетными. Глазам моим представлялись волшебные видения подземных дворцов, гигантских фантастических животных, человеческих изваяний и бесчисленных надписей. Я уже планировал, как добыть из-под земли эти сокровища. Мне грезилось, что я плутаю в лабиринте залов, из которого не могу найти выхода».
На рассвете вернулся Авад, приведя с собой шестерых арабов, которые согласились за малую плату приступить к работе. Все немедленно отправились на холм и начали копать. Лэйярд дрожал от нетерпения и беспокойства. Но уже через несколько часов рабочие наткнулись на остатки могучих стен. Богатые алебастровые фризы и достойные восхищения барельефы не оставляли никакого сомнения в том, что на этом месте когда-то располагалась резиденция царя. Все здесь поражало не только своеобразием стиля, но и реалистической манерой передачи деталей и производило настолько сильное впечатление, что дела людей головокружительно отдаленных времен вдруг предстали перед Лэйярдом, словно отраженные в полированной зеркальной глади. На алебастровых плитах виднелись выпуклые изображения различных сцен: охоты и военных походов, придворной жизни и религиозных обрядов. Вот на колесницах, запряженных резвыми скакунами, что летят, словно крылатые демоны, стоят бородатые воины. Они натягивают большие луки и разят стрелами в панике бегущих солдат противника, колесницами и копытами боевых коней давят, топчут раненых и убитых врагов. В другом месте изображен штурм крепости, построенной на вершине отвесной скалы. Воины взбираются на скалу, а защитники крепости сбрасывают на них валуны, осыпают дождем стрел. Тут и там раненые солдаты срываются в пропасть. На следующем барельефе резец древнего скульптора запечатлел сцену охоты. Царь, летящий на колеснице, настиг могучего льва. Раненый зверь бешено ревет, катаясь в луже крови.
Каждая деталь этих барельефов выполнена с удивительной пластичностью и исключительно точно. Здесь легко можно разглядеть одежды, кольчуги, остроконечные шлемы, колесницы и упряжь, щедро украшенную богатым орнаментом. Скульптор вдохнул в эти камни жизнь, бурную, неудержимую. В ожесточенных сражениях, в отчаянных погонях, в яростном хаосе схваток и в охотничьем азарте проявились хищные, необузданные, горячие натуры царей, воинов и охотников.
Лэйярд смотрел и не верил своим глазам. Ошеломленный открытием, он нетерпеливо подгонял рабочих. Ему хотелось возможно скорее откопать стены дворца, чтобы добраться до всех тайн этой замечательной сокровищницы прошлого.
В самый разгар лихорадочных поисков неожиданно явился турецкий офицер во главе небольшого отряда солдат. Он вежливо поздоровался с Лэйярдом, осмотрелся вокруг, сделал какие-то замечания относительно поисков золота и, наконец, вручил приказ паши, запрещающий дальнейшие раскопки.
Для Лэйярда это было страшным ударом. Не теряя ни минуты, он оседлал коня и поскакал в Мосул, чтобы лично переговорить с пашой. Турецкий губернатор принял его до приторности вежливо и притворно сожалел, что отменить приказа не сможет:
- Неужели вы не знаете, что магометанское население возмущено осквернением могил правоверных, находящихся па холме?
Лэйярд был огорошен. Он не видел там ни одной могилы. Ничего не добившись, англичанин отправился назад и - о диво! - на холме тут и там белели надгробные камни, которых до того не было и в помине. Они появились здесь словно по волшебству. Три дня Лэйярд бродил по холму, угнетенный, казалось бы, безнадежной ситуацией. Мечты его рушились, как карточный домик.
На третий день вынужденного безделья он разговорился с офицером, который привез ему запрещение паши.
- Клянусь вам, что еще совсем недавно я не видел здесь никаких могил… ума не приложу, откуда они взялись.
- Ох, эти могилы… и намучились же мы с ними…
- Намучились? Как это понять?
Офицер усмехнулся и прикусил губу. Затем, оглянувшись, пробормотал:
- Целых две ночи мы перевозили могильные плиты с кладбищ соседних деревень и устанавливали их на этом холме. Вас обвиняют в осквернении исламских могил, но если бы вы только знали, сколько могил правоверных разрушили мы, перетаскивая эти камни!
- Но зачем нужна была эта комедия?
- В Мосуле о том только и говорят, что вы знаете о каких-то сокровищах, поэтому здесь копаете. Пронюхав об этом, паша решил вас выжить отсюда… и хочет сам начать поиски золота…
Прежде чем Лэйярд успел предпринять какие-либо шаги, вопрос неожиданно разрешился сам собой. Турецкое правительство дозналось о темных делах провинциального деспота и заключило его в тюрьму.
Лэйярд мог возобновить изыскания.
Однажды утром, выйдя из палатки и направляясь к месту раскопок, он издали увидел, что рабочие машут ему лопатами и что-то орут во все горло. Двое арабов подскакали к Лэйярду и, осадив взмыленных лошадей, закричали в страшном волнении:
- Поспеши, о бей, поспеши! Землекопы нашли Нимрода!
О аллах! Это чудо, но сущая правда! Мы видели его собственными глазами. Нет бога, кроме аллаха!
Выпалив все это, они во весь опор помчались в сторону Мосула. Лэйярд быстро побежал к выкопанной яме. Из земли торчала огромная человеческая голова из алебастра. Она была выше среднего роста человека и покоилась, как оказалось позднее, на туловище крылатого льва. Величественное изваяние поразительно хорошо сохранилось. На мудром бородатом лице застыло выражение величавого и холодного покоя, в упор смотрели немигающие выразительные глаза. Здесь все, даже исполнение второстепенных деталей, свидетельствовало о тонком художественном чутье древнего мастера, которое редко можно встретить в скульптурах такого типа.
Известие о том, что найден Нимрод, «могущественный божий охотник» и основатель Ниневии, быстро облетело суеверных арабов. Вскоре холм стал напоминать потревоженный муравейник - так много пришло сюда жителей из окрестных деревень. Они толпились у края ямы и боязливо рассматривали гигантскую голову из белого алебастра. Лэйярд насилу уговорил одного из шейхов спуститься в ров и убедиться, что это всего лишь каменное изваяние.
- Нет, это не дело рук человека,- воскликнул шейх, - а тех неверных великанов, о которых пророк - да будет с ним мир! - сказал, что они были выше самой высокой финиковой пальмы. Вот один из этих идолов, которых Ной - да будет с ним мир! - проклял еще до наступления великого потопа.
По совету Авада Лэйярд отметил замечательное открытие большим праздником. Он велел забить быка и нанял бродячих музыкантов. Веселье продолжалось целую ночь. Над полыхающими кострами в жаровнях варилось и жарилось мясо. Разноголосо пищали дудки, мерно били бубны, и в этом хаосе звуков осчастливленные дети пустыни пели и танцевали до восхода солнца.
Весть о статуе молнией долетела до Мосула. В городе накалились страсти, рыночную площадь заполнила возбужденная толпа, мусульманское духовенство - местные кади и муфтии - поспешило к турецкому паше, чтобы заявить торжественный протест против дерзкого нарушения покоя Нимрода, что, по их мнению, противоречило законам Корана. Новый губернатор Исмаил-паша пригласил к себе Лэйярда и посоветовал ему на какое-то время приостановить раскопки, чтобы народ успокоился. Англичанин, послушавшись его, оставил только двух рабочих и вел изыскания украдкой, поэтому дело двигалось значительно медленнее.
Со временем, когда первое волнение улеглось, Лэйярд нанял больше рабочих и начал раскапывать холм в разных местах. Результаты не заставили себя долго ждать. Вскоре на поверхность были извлечены шестьдесят крылатых быков и львов с человеческими головами. Некоторые из этих фантастических существ имели по пять ног - с такой особенностью Лэйярд столкнулся впервые и поначалу не мог себе объяснить назначения пятой ноги. Но однажды, проходя мимо крылатого быка, он в изумлении остановился как вкопанный: бык заметно вздрогнул, сделав шаг вперед. Это был, безусловно, оптический обман, вызванный не чем иным, как пятой ногой. Быки, по всей вероятности, стерегли входы во дворец и таким хитроумным способом должны были вызывать суеверный страх среди населения.
Лэйярд так пишет в своих дневниках об этих изваяниях:
«Двадцать пять веков они были скрыты от глаз человека, и вот теперь снова стоят перед нами во всем блеске своего античного величия. Но зато как сильно изменилось все вокруг! Там, где некогда цвела, утопая в роскоши, цивилизация могущественного народа, мы видим ныне нужду и темноту полудиких племен. Где раньше возводились великолепные храмы и кипела жизнь богатых и многолюдных городов - теперь стоят руины и бесформенные курганы. Над просторными залами дворцов, покой которых охраняли гигантские изваяния, ходят сейчас волы, запряженные в плуги, и шумят посевы. Египет также может гордиться древнейшими и не менее прекрасными монументами, но египетские памятники всегда были открыты взорам людей, воспевая могущество и славу своей отчизны, тогда как статуи, стоящие перед нами, только теперь появились из мрака забвения…»
За два года Лэйярд откопал пять дворцов, построенных ассирийскими царями в IX-VII вв. до н. э. Позднее было установлено, что первое из раскопанных зданий являлось дворцом ассирийского царя Ашшурнасирпала II, который правил с 885 по 859 г. до н. э. В одном только Лэйярда постигло разочарование: холм Нимруд скрывал не руины Ниневии, как он предполагал, а развалины города Калаха.
В середине XIX в. археология не была еще наукой в полном смысле этого слова, так как тогда не знали современных, строго научных методов ведения полевых раскопок. Современные археологи обмеривают и фотографируют найденные предметы на том месте, где они были обнаружены, так как из их положения и окружения нередко можно извлечь гораздо более ценные исторические сведения, чем из самих памятников древности. Маленький обломок или печать порой дают ученым больше информации, чем художественно выполненная скульптура, потому-то археологи и просеивают с такой кропотливой старательностью песок, собирая буквально микроскопические остатки. Благодаря искусной реставрации, из обломков снова возникают прекрасные вазы и статуэтки, а предметы, которым угрожает опасность полного уничтожения, консервируются с помощью химической обработки.
Методы Лэйярда, даже если сделать скидку на тогдашнее состояние науки, были необычайно разрушительными и грубыми. В погоне за сенсационными находками, которые принесли бы ему славу, англичанин срывал со стен дворцов алебастровые плиты, закапывал не исследованные надлежащим образом части руин, сваливая в одну кучу черепки и обломки кирпича, а на таблички с клинописью и вовсе почти не обращая внимания. Не удивительно, что многие ценные образцы ассирийской материальной культуры, как, например, оружие и доспехи, бронзовая и стеклянная посуда, вазы и другие произведения искусства, были навсегда уничтожены под ударами кирки и лопаты.
Изыскания на холме Нимруд продолжались два года. В течение этого времени Лэйярд то и дело посылал в Лондон мелкие находки, но в конце концов принял смелое решение переправить на родину двух крылатых чудовищ с человеческими головами, из тех, что поменьше. С этой целью он велел построить в Мосуле огромную платформу с крепкими колесами. В нее запрягли волов и с трудом доставили к холму. С помощью канатов и ливеров, подведенных под колоссы, изваяния установили на платформе. Тем временем опустилась ночь, и на горизонте появилась полная луна. Крылатые чудовища, огромные и белые в таинственном свете луны, смотрели на невиданный ими мир, словно пробужденные ото сна. Назавтра с рассветом началась транспортировка их к реке, к плотам, поддерживаемым на воде с помощью шестисот кожаных мешков, наполненных воздухом. Среди криков арабов и скрипа колес неповоротливая повозка вздрогнула и медленно покатилась к реке.
Шествие открывал сам Лэйярд. За ним танцевальным шагом двигались музыканты, создавая дьявольский шум своей игрой на флейтах и бубнах. Платформу тащили 300 арабов, подгоняемых стражниками. Сзади толпились галдящие во все горло женщины и дети. Среди этого гама арабские всадники носились в самом центре человеческого муравейника и, размахивая копьями, принуждали рабочих к последнему усилию. Гигантские статуи, погруженные на плоты, счастливо прибыли в Лондон.
Лэйярд открывает погибшую Ниневею
Отправив нимрудские находки в Лондон, Лэйярд вернулся в Константинополь, где его ожидали новые задания, связанные с разведывательной деятельностью, и только после двухлетнего перерыва, т. е. в 1849 г., он снова появился в Мосуле. На этот раз он начал археологические раскопки на холме Куюнджик, не обескураженный тем, что Ботта в свое время вел там безрезультатные поиски.И снова ему повезло совершенно фантастически. Уже в первые дни раскопок он наткнулся на мощные стены какого-то сооружения. Из-под громадного слоя песка и щебня появились на свет массивные порталы и охраняющие их крылатые чудовища с человеческими головами, залы, комнаты, коридоры и внутренние дворы. Алебастровые плиты с барельефами, фризы, но прежде всего стены, облицованные кафелем с черной, желтой и голубой глазурью, - все это свидетельствовало о былой роскоши здания; не оставалось сомнения, что было оно дворцом ассирийских царей.
Руины носили явные следы пожара и варварского уничтожения. Алебастровые плиты в беспорядке валялись на земле, обожженные огнем и разбитые на мелкие части; тут и там виднелись остатки обуглившегося дерева. Даже толстые стены не сумели устоять перед неистовой ненавистью неизвестных разрушителей. Чрезвычайно красноречивыми и выразительными показались ему руины: дворец вместе с городом, лежащим рядом, наверное, захватили после яростной схватки войска неприятеля; всех жителей поголовно вырезали, а ограбленные дома и дворец предали огню.
Огонь, однако, уничтожил не все, и Лэйярд нашел r руинах большое количество образцов древнего искусства: барельефы, статуэтки, скульптуры, печати и клинописные таблички. Среди этих многочисленных предметов особого внимания заслуживает один из замечательнейших шедевров античной скульптуры: барельеф, являющийся фрагментом огромного фриза, на котором изображена раненая львица. Пронзенная тремя стрелами, она ревет от отчаяния и бессильной ярости, волоча по земле парализованные конечности. Талантливое произведение не только свидетельствует о знании анатомии, но и привлекает исключительным реализмом и силой воздействия, на которые способен лишь вдохновенный художник. Хотя величественную голову зверя обволакивают уже первые тени предсмертной усталости, в напряженных мускулах еще пульсирует горячая, дикая, вызывающая ужас жажда жизни. Воспроизводя на плите этот драматический эпизод из охотничьей жизни, древний мастер создал экономный, почти стилизованный рисунок львицы, и, благодаря этому, композиция вызывает глубочайшее восхищение своей несравненной гармонией и красотой. Продвигаясь в глубь холма Куюнджик, Лэйярд открыл две отдельные комнаты. На их полах лежал полуметровый слой глиняных обломков различной формы и цвета. При ближайшем исследовании оказалось, что под толстым слоем песка и грязи находятся раздробленные таблички с клинообразными письменами. Лэйярд тотчас же понял, что совершил чрезвычайно важное открытие. В этих комнатах, несомненно, размещалась библиотека ассирийских царей, древнейшая библиотека в истории человечества. Тысячи глиняных табличек, которые некогда заполняли полки, а теперь валялись на земле, были сокровищем, не имевшим цены и заключавшим в себе, быть может, всю историю Месопотамии. Лэйярд сгреб лопатой глиняные обломки в ящики и отослал их в Лондон, где в подземельях Британского музея они ждали ученого, который бы их расшифровал.
Находки окончательно подтвердили первоначальное предположение Лэйярда, что он открыл погибшую и давно разыскиваемую столицу Ассирии - Ниневию. Раскопанный дворец выстроил, как это показали позднейшие исследования, царь Сина-хериб, который правил с 704 по 681 г. до н. э. Самой важной находкой, однако, была именно библиотека, содержащая 30 тыс. клинописных табличек. Основал ее могущественнейший царь Ассирии и один из наиболее образованных людей своего времени Ашшурбанипал (668 - 626 гг. до н. э.), любитель и коллекционер литературных памятников Шумера, Вавилонии и Ассирии. Чтобы собрать в своем дверце все доступные документы Месопотамии, он использовал целую армию писцов-копиистов, рассылал их по стране и, переписываясь с ними, руководил поисками. Таким образом он создал библиотеку, которая сохранилась до наших дней и дала нам в руки ключ к ассиро-вавилонской истории.
Клинописные таблички представляли собой несметные сокровища знаний о древних народах: династические своды и хроники, политические трактаты и дипломатическая корреспонденция, хозяйственные счета и астрономические исследования, предания, мифы, религиозные гимны и стихи, среди которых находилась древнейшая в истории человечества эпическая поэма.
Ассирийское государство, столицей которого был сначала Ашшур, а затем Ниневия, возникло на развалинах Вавилонии в 1250 г. до н. э. В годы правления Тиглатпаласара (745-727 гг. до н. э.) Ассирия сделалась военной державой, достигшей вершины своего могущества ко времени правления Ашшурбанипала. После смерти этого властелина государство, основанное на военной деспотии и беспощадной эксплуатации покоренных народов, стало клониться к упадку. Этим воспользовались халдеи. В союзе с иранскими племенами они захватили Вавилон и основали Нововавилонское государство. Ассирийский царь послал против захватчиков армию под командованием Набопаласара. Но Набопаласар, халдей по происхождению, перешел на сторону враги и при поддержке вавилонских жрецов и сановников объявил себя царем.
В союзе с мидянами он одерживал над ассирийцами победу за победой и, наконец, в 612 г. до н. э. взял штурмом и разрушил Ниневию. Ассирийское государство фактически перестало существовать в 605 г. до н. э., после битвы близ города Кархемыш, лежащего над Евфратом. Древняя хроника описывает взятие Ниневии следующим образом:
«Рушительный молот поднимается на тебя, Ниневия! По улицам несутся колесницы, они гремят на площадях. Блеск от них, как от огня, они сверкают, как молнии. Шлюзы отворяются, и дворец превращается в руины… Захватывайте серебро, захватывайте золото, ибо нет предела драгоценностям и множеству всевозможной утвари. Ниневия опустошена, разорена и разграблена. Горе кровавому городу, он весь полон обмана и убийств, в нем не прекращается разбой. Слышится хлопанье бичей, стук вертящихся колес и грохот скачущих колесниц…»
Над пепелищем, закопченным от пожара и залитым кровью растерзанных жителей, нависла смертельная тишина. Песчаные вихри и сорные травы стерли последние видимые следы Ниневии. С тех пор на 25 веков могучая столица Ассирии исчезла под толстым слоем земли, и только в 1849 г. Лэйярд обнаружил ее обветшалые, но все еще прекрасные стены.
В 1854 г. английский археолог устроил в лондонском Хрустальном дворце выставку своих находок. Британцы своими глазами увидели богатства и великолепие библейской Ниневии. С немым восхищением они осматривали реконструированные комнаты, церемониальные залы, статуи и барельефы ассирийских царей, и прежде всего стену из кирпичей, покрытых многоцветной глазурью, чего не знала ни одна другая античная архитектура.
Шумеры снова входят в историю
Историю шумеров мы знаем сегодня довольно хорошо. В Южной Месопотамии археологи откопали города, дворцы и храмы, а клинописные таблички, которые специалисты читают без особых затруднений, рассказывают нам о все новых и новых подробностях их бурной жизни.Но еще в середине XIX в., когда уже довольно много было известно об ассирийцах и вавилонянах, ученые даже не подозревали, что эти народы далеко опережала более древняя и в равной степени богатая культура шумеров. Первыми сигнализировали о ее существовании в далеком прошлом Месопотамии - и это особенно примечательно - не историки или археологи, а лингвисты. На след неизвестного до той поры народа они напали, изучая некоторые особенности клинообразного письма.
Известно, что открытия, совершенные методом дедукции, т. е. на основе логических умозаключений, не являются чем-то исключительным. Благодаря дедуктивному методу наука неоднократно одерживала замечательные победы, которые становились переломными моментами в ее дальнейшем развитии. Пожалуй, уместно в связи с этим напомнить о наиболее ярких примерах совершенных таким путем открытий.
Сто лет назад астрономы были глубоко убеждены в том, что солнечная система насчитывает семь планет, из которых Уран является наиболее удаленным от Солнца. Вычисляя орбиту, по которой, согласно закону всемирного тяготения, он должен вращаться, ученые не без удивления заметили, что капризная планета не хотела почему-то держаться предписанного ей пути. На первый взгляд казалось, что отклонения в ее движении ставят под сомнение закон всемирного тяготения, принятый астрономией в качестве непререкаемой научной аксиомы. Более правдоподобным представлялось, однако, предположение, что где-то на краю солнечной системы скрывается какая-то еще не открытая планета, которая вызывает отклонения в орбите Урана.
Принимая этот тезис в качестве основной предпосылки, молодые математики француз Леверье и англичанин Адаме, совершенно независимо друг от друга, принялись за необычайно сложные математические расчеты и определили место, где должен находиться таинственный виновник межпланетных отклонений. Работа их увенчалась полнейшим успехом. Астрономы направили телескопы в ту часть неба, которую им указали математики, и нашли новую планету - Нептун.
Но это еще не все. В начале XX в. ученые установили, что, хотя сила притяжения Нептуна и была учтена, расчеты все-таки не совпадали. Американский астроном Персиваль Ловелл пришел к выводу, что виновницей этих отклонений должна быть еще какая-то планета, и нашел ее предполагаемое место в солнечной системе. Проверка новой гипотезы на этот раз оказалась делом непростым, так как речь шла о планете, удаленной от солнца на огромное расстояние. Только в 1930 г. удалось обнаружить ее среди миллионов звезд; новую планету назвали Плутоном.
Пример гениальнейшего открытия, сделанного методом научной дедукции, дает нам также химия. Великий русский ученый Менделеев опубликовал в 1869 г. таблицу, в которой распределил 63 химических элемента в зависимости от их атомного веса и дал им порядковые номера. Гениальность концепции заключалась прежде всего в том, что на основании некоторых открытых законов строения атомов Менделеев предсказал существование еще и других, неизвестных в то время элементов, определив им соответствующие места в таблице. По мере развития химической науки пустые места таблицы, благодаря открытию новых элементов, постепенно заполнялись. В 1950 г. был найден сотый элемент - центур, а позже - еще три. Подобное явление мы наблюдаем также в антропологии. Немецкий естествоиспытатель Геккель, основываясь на предпосылках теории эволюции, выразил предположение, что в природе когда-то должно было существовать промежуточное звено между человекообразной обезьяной и человеком. Это, еще не открытое, существо он назвал питекантропом. И вот в 1892 г. голландский врач Дюбуа находит на Яве остатки скелета не то обезьяны, не то человека. Измерение найденных частей скелета дало в руки ученых неопровержимое доказательство, что питекантроп действительно существовал. По своему развитию он отставал от человека, однако превосходил человекообразную обезьяну. Человеческий разум и в этом случае одержал крупнейшую победу. В свете этих фактов уже не кажется вещью сверхъестественной то, что лингвисты, не имея в руках никакого исторического или арехеологического материала, сумели предсказать существование шумеров.