Страница:
На следующее утро он поднялся на рассвете. Юнакины не было дома, но, когда он заканчивал паковать вещи, она вернулась. Женщина молча смотрела на него.
— Белый человек уходит? — спросила она.
— Да, Юнакина. Я иду с караваном.
Уолтер снял с пояса красивую пряжку, украшенную бирюзой и опалами, и протянул пряжку женщине:
— Юнакина очень добрая. Юнакина возьмет подарок. У белого человека больше ничего нет.
Она взяла пряжку, не сводя с него обиженного взгляда. Убедившись, что Уолтер уже все решил, Юнакина повернулась к нему спиной и гневно швырнула пряжку на землю:
— Юнакина не желает подарок. Юнакина хочет, чтобы белый мужчина остался.
Уолтер покинул дом. На востоке над холмами поднималось солнце. Молодой человек чувствовал себя сильным, и даже предстоящее путешествие не пугало его. Насвистывая, с облегчением он сел на коня.
Глава 9. ЯНЦЗЫ
— Какие глупцы эти военачальники! — обратился Баян к окружающим его всадникам. — Их флот вскоре будет разбит, и тогда между мной и Кинсаем будет стоять только армия. Мы развеем ее, как песок на сильном ветру!
Монголы уже одержали несколько побед на суше, когда Уолтер их догнал. Как и планировал Баян, монголы продвинулись по реке Хан, а затем пересекли Янцзы. Великие города падали ниц перед ними, как падают спелые колосья под серпом жнеца. Уолтер прибыл в ставку Баяна утром, когда полководец отдал распоряжение начинать атаку на флот маньчжу.
На реке собралось столько военных судов Суна, что она больше всего напоминала огромного извивающегося змея, растянувшегося по долине насколько хватало глаз. Это были две с половиной тысячи военных джонок — самых мощных судов, известных на Востоке, с яркими красными и желтыми парусами. Корпуса кораблей были выкрашены синим и зеленым. На носу красовались изображения выпученных глаз драконов. Кроме джонок, на воде толпились сотни проворных хуа-ма-янг в зеленых и белых разводах и с такими же яркими парусами, а еще верткие ва-чангцу, быстрые вупаны и специальные лодки для преодоления порогов. Тысячи лодочек и суденышек, сампанов, яликов и бамбуковых плотов заполняли воды реки на многие мили.
Это было поразительное зрелище — сухопутная армия против военных судов. Уолтера взяло сомнение.
«Может ли слон победить морского змея?» — подумал он.
Но вскоре стало ясно, что слон вполне может справиться со змеем. Монголы карабкались на ближайшие к берегу корабли и легко и быстро овладевали ими. Морской змей забил хвостом, казалось, что его разноцветные чешуйки дрожат от ужаса.
Вдруг англичанин услышал звук, подобный грохоту морского прибоя, только в несколько раз громче. По обеим берегам реки поднялись облака плотного дыма. Мачты джонок зашатались и стали ломаться, повсюду начал бушевать огонь, как будто языки адского пламени вырвались на поверхность земли, чтобы поглотить длинного дракона.
— Что это? — испуганно спросил Уолтер.
— Хуа-пао, — ответил солдат,слизывая пену с рукавов.Он только что прибыл с рапортом командующему. На обветренном загорелом лице разливалась широкая ухмылка. — Это новые железные трубы, которые могут выплевывать пламя. Их делают маньчжу. Мы отбираем их и убиваем с их помощью самих маньчжу. — Улыбка стала еще шире. — Управляется с этими огнедышащими трубами китаец Чанг Джу.
Уолтер наблюдал, как хуа-пао уничтожает огромный флот. Он собственными глазами видел то, о чем говорил Роджер Бэкон. Здесь, в Китае, был известен секрет таинственного порошка, от которого возгоралось пламя. Умный монах предвидел, что люди станут использовать его для ведения войны. Все это напоминало конец света, и Уолтер со страхом подумал, что это, наверное, начало конца. Теперь люди узнали этот смертоносный секрет, значит, мир прекратит свое существование.
Придя в себя, молодой человек решил, что должен узнать абсолютно все о несущем смерть порошке.
«Мне надо сделать чертежи и отвезти их в Англию», — сказал себе юноша.
Неравный бой скоро закончился. Большинство судов маньчжу были взорваны, их команды затонули. Некоторым из джонок удалось развернуться и убраться по Желтой реке подальше от грохочущих железных монстров и убийственного града монгольских стрел.
Несколько часов переполоха — и река стала свободной. По воде все еще плавали сломанные мачты, разный мусор и тела убитых.
— Англичанин! — воскликнул Баян, увидев Уолтера. — Ты прибыл вовремя, чтобы увидеть мою великую победу. Я перебил хребет маньчжу и теперь отправляюсь в Кинсай. — Он радостно улыбался. — И обошелся без вашего большого лука.
— Моему господину Баяну он больше никогда не потребуется. Что могут сделать стрелы против огня хуа-пао?
Баян поманил Уолтера.
— Хуа-пао — это всего лишь игрушка, — тихо сказал он. — С его помощью можно было сражаться только с деревянными суденышками и на близком расстоянии. Это все, что было мне нужно в данный момент. Но как его использовать в битве, когда бьются тучи всадников? Железная труба действует очень медленно, и ею сложно управлять. Она еще не готова. Говорю тебе, это игрушка. Наверное, когда-нибудь с ее помощью можно будет легко побеждать. Но ваш большой лук способен покорить Европу еще прежде, чем великие христианские вожди что-то услышат о хуа-пао. Вы всегда будете отставать от нас на целые столетия. Может, мы воспользуемся этим порошком, чтобы взорвать стены Рима!
Вечером Уолтер смотрел на огни монгольского лагеря и думал о том, какой ужас они вызывают на передовой линии маньчжу. К нему подошел отец Теодор. Он был в лохмотьях, но в остальном удивительно хорошо перенес тяготы военной кампании.
— Солдат покормили, и теперь они делят между собой пленных женщин, — сказал он. — Ты услышишь страшный визг, но пусть тебя это не волнует. На Востоке женщины ведут скучную жизнь, для них это будет небольшое развлечение. — Он помолчал, а потом добавил: — За тобой посылает Баян.
Юрта полководца была гораздо больше, чем во время путешествия по Азии. Девять конских хвостов, казалось, с гордостью трепетали по ветру. Несколько высоких чинов, стоявших у входа, неохотно построились, давая дорогу двум христианам.
Внутри было очень светло. На полу, громко и оживленно разговаривая, сидели бравые воины. Со стен свисали новые войлочные символы сегодняшней победы: белый сокол с распростертыми крыльями, фигурка Суна, висящая на веревке, и желтая подушка, пронзенная монгольским мечом. На коленях хозяина, пребывающего в приподнятом настроении, сидел кот.
— Англичанин, — позвал Баян, — проходи и садись. Мне нужно много тебе рассказать. — Уолтер повиновался. Полководец наклонился к нему и прошептал: — Я сейчас очень горд. Я только что прошелся по передовой. Я был в простом плаще, и меня никто не узнал. Люди разговаривали — ну, о чем обычно говорят храбрые воины, одержавшие победу! — но ни один из них не упомянул Чингисхана и Сабутая. Сегодня они хвалили только Баяна! Я обрадовался этому даже больше, чем когда увидел, как горит и гибнет в пламени флот Маньчжу!
— Я тоже слышал разговоры. Все говорят, что Баян Сто-глазый — величайший полководец.
Баян довольно кивнул:
— Все прошло так, как я задумал. В начале года я буду ставить свои условия правителям династии Сун во дворце в Кинсае. К нам уже прибыли гонцы, чтобы просить о мире. Ясно, что они не понимают, как легко я могу их покорить. Предлагают двести пятьдесят тейлов[10] серебра и столько же рулонов шелка! Они говорят, что император еще мальчик и его нельзя винить за то, что сделали его министры. Виновных министров ждет смерть. Ха, они еще пока не подозревают, что я, Баян, буду править вместо Сына Неба и сам всех накажу!
Я настаиваю на безоговорочной сдаче. Другого пути нет. Англичанин, ты мне можешь понадобиться. Маньчжу побеждены, им уже нет смысла сопротивляться. Надо было бы добраться до Кинсая, но я предпочитаю сделать по-другому. Мне не нравится убивать. Но если бы я пошел на Кинсай, пришлось бы погубить весь город. Воины потребовали бы этого от меня. — Он помолчал. — Только близорукость и упрямая гордость императорских министров не позволяют им сдаться именно сейчас. Чанг By, их главный посланник, поделился со мной, что страна маньчжу жаждет мира. Он понимает: если война будет продолжена, то стране грозят большие неприятности. И еще он сообщил, что за мир выступают вся знать и купцы. Я хочу, чтобы ты повидался с Чанг By, — продолжал Баян. — Ты отправишься в Кинсай под видом ученого с Запада, который желает узнать о китайском образе жизни. Оказавшись в Кинсае, повнимательнее ко всему приглядывайся и прислушивайся и по возможности отправляй мне об этом донесения. Я хочу, чтобы Чанг By смог возглавить в стране движение за мир. Ты им расскажешь, насколько мощны мои армии и как им будет плохо, если мне придется сражаться с ними до самого конца: они тебя послушают. Англичанин, я убежден, что нужна самая малость, чтобы обострить сопротивление слепым желаниям министров государства. — Баян пошевелился и посмотрел Уолтеру прямо в глаза: — Тебе, наверно, все это кажется странным после того, что случилось во время похода… Никто, кроме меня, не знает, что ты сделал. Мне удалось вернуть караван на прежний курс, и ни одна душа ни о чем не догадалась. Я… я очень гордый человек и ценю свою репутацию хорошего солдата и полководца. Меня перестали бы называть Баян Стоглазый, если бы сообразили, что, вместо того чтобы двигаться на восток, мы продвигались на север. Мне удалось скрыть свой промах и, значит, твое великое преступление. С этим давно покончено. Англичанин, я добился великой победы и хочу забыть о прошлом. Я тебе доверяю. Может, теперь ты решишь рискнуть своей жизнью ради меня.
— Я — ваш должник и буду рад оказать услугу-
— Мне не нужно тебе объяснять, что твоя миссия весьма опасна. Если министры Маньчжу заподозрят правду, тебе отрежут голову или придумают более мучительную смерть.
— Я к этому готов.
— Хорошо! — улыбнулся Баян. — Англичанин, я в тебе не ошибся. Мне это приятно отметить. Теперь я должен тебе кое-что сказать. Нужно продумать каждый твой шаг в Кинсае. Я очень заинтересован в том, чтобы мир был как можно скорее. Великий город должен быть по возможности сохранен. Прежде всего, тебе следует путешествовать так, чтобы они поверили, что ты важный иноземный князь. Я дам тебе плащ из горностая и золотую цепь на шею. Этот священник отправится вместе с тобой. Если ты вернешься, тебя будет ждать большая награда.
— Господин Баян, я сделаю это не ради награды. Мне хочется, чтобы вы уважали меня.
—Друг мой, я тебе верю. Может быть, опасность будет не так велика, как я себе представляю. Они будут осторожнее, потому что теперь знают, какие жестокие удары я могу наносить.
— Я должен доставить письмо купцу в Ханбалык, — сказал Уолтер. — Антемус отдал мне его в Мараге. По-моему, оно связано с торговыми делами.
— Письмо доставит один из моих посланников Сыну Неба.
— Тогда, — воскликнул Уолтер, — я отправляюсь в Кинсай. На любых условиях. Если нужно, я могу отправиться немедленно. — Он оглядел себя и улыбнулся: — Но вы видите, на мне лохмотья…
Во двор, где делали бумагу, им показал дорогу священник. Он вытащил из пояса кинжал и указал на проход в горах. Это означало, что им придется свернуть с дороги, но Чанг By не возражал и приказал следовать в этом направлении.
Отряд прибыл на бумажную фабрику под громкие крики и бренчание сбруи, герольды громко дули в рога. Над забором показалось множество испуганных желтых лиц, а потом они все стали спешно прятаться. Уолтер был разочарован видом места, где изготавливалась бумага. Он сам не знал, что надеялся увидеть, но не думал, что его так легко пропустят туда. Они вошли во двор вместе с Чанг By, и работа возобновилась. Там работало примерно человек сорок или чуть побольше. Они сидели на корточках на глиняном полу и молотили пестиками в огромных ступах, чтобы размягчить волокно коры шелковицы. На руках у рабочих выступали жилы, когда они все вместе поднимали и опускали руки в бесконечном танце. В центре находилась большая емкость, наполненная водой. Когда отбитое волокно становилось совсем тонким, его бросали в эту емкость. Вдоль стены располагались формы — это были квадраты из сплетенных конских волос, закрепленные в бамбуковых рамах. Целлюлозу доставали из емкостей и ровным слоем расстилали на рамках сушиться.
— И все? — спросил Уолтер. Они вели разговор на «бичи», который, как оказалось, понимали китайцы любого ранга.
Посланник улыбнулся и что-то сказал мастеру. Тот выплюнул сок ареки и подошел к раме. Ловким движением он снял с нее высохший лист бумаги и поднес его, чтобы господа могли рассмотреть. Бумага была тонкой и белой. Поверхность ее была гладкой и плотной. Чанг By взял лист и потер его между пальцами, а затем передал Уолтеру:
— Это очень хорошая бумага. Может быть, юный друг желает ее испробовать?
Уолтер был потрясен простотой процесса и начал размышлять, как это все можно использовать. Ясно, что таким же способом можно изготавливать бумагу и в Англии, и он даже подумал о некоторых приспособлениях, которые могли бы еще больше упростить процесс.
— Чанг By никогда не приходило в голову, что можно исключить ручной труд? Волокно можно пропускать между колесами, как зерно на мельнице, и превращать его в пульпу. Подумайте, сколько можно таким образом сэкономить времени.
— В Китае никто не ценит время, — ответил старик. — У нас много времени и огромное количество рук, желающих измельчать волокно пестиками. Мой юный друг считает, что с применением вашего метода улучшится качество бумаги?
— Конечно! — воскликнул Уолтер. — Можно добиться, чтобы волокна стали еще мельче, опускать их в воду прямо с колеса.
Старик улыбнулся:
— Вы говорите прямо как Баян.
Уолтер начал все внимательно рассматривать. Он проверил качество волокна и кусочки материи, которые добавлялись в бумагу для большей прочности. Затем юноша попробовал температуру воды в емкости и способ крепления бамбуковых рамок. «Все так просто и понятно», — подумал он.
Юноша не переставал удивляться простоте процесса, но он начал понимать, что этого следовало ожидать — чудеса никогда не бывают сложными, а изготовление бумаги — это действительно чудо.
Он осматривал сетку на формах и думал о том, какое благо принесет изготовление бумаги в Англии: со временем все научатся писать и читать, письма, восславляющие Бога, будут путешествовать по всей земле, и таким образом люди станут лучше и чище. Двор расширился, глиняные стены исчезли, и его взору открылись сияющие горизонты.
Молодой человек подошел к Чанг By, глаза его сверкали.
— Мне кажется, я понимаю, как делают бумагу. Когда я вернусь домой, то займусь ее производством. Если вы мне немного поможете, я хотел бы задать несколько вопросов этому мастеру.
Выезжая на главную дорогу, они миновали рабочего, катившего тачку по обочине. Человек был обнажен до пояса, на тачке спереди он приладил нечто вроде паруса и двигался со своей ношей с замечательной быстротой.
— Кто это? — спросил Уолтер.
— Крестьянин. Наверно, у него тут неподалеку клочок земли.
— Он владеет землей? — воскликнул Уолтер. Для него это была поразительная новость. Человек с тачкой явно принадлежал к низшему социальному слою. Что это за странная социальная система, позволяющая подобным людям владеть землей?
Чанг By попридержал коня и задал крестьянину несколько вопросов.
— Ему принадлежит примерно пол-акра. Этой землей владели его отец и дед. У него четверо сыновей, и перед смертью он, видимо, будет вынужден поделить землю. Приходится много и тяжело работать, но его сыновья и их жены могут прожить этой землей.
— В моей стране, — сказал Уолтер, — вся земля принадлежит дворянству. Много земли занято лесами, и простым людям закон запрещает ловить там дичь. Вилланам могут выделить немного земли, но они обязаны отдавать большую часть урожая своим лордам и священникам. Они не принадлежат себе.
— Китай с самого начала был великой страной, — сказал Чанг By. — За долгие столетия мы многому научились. И самое главное, что земля принадлежит всем, а не избранным. Одни богатеют, а другие остаются бедными. Но землю следует использовать так, чтобы каждый мог кормиться ею. Юный путешественник, если бы у нас было так же, как у вас, народ голодал бы.
Над этим стоило задуматься, но это были неприятные мысли. То, что он сейчас услышал, никак не согласовывалось с тем, на чем он был воспитан. Он повторял себе, что владение землей является привилегией правящего класса. Так было всегда, и, наверно, это правильно, потому что закреплено законом и санкционировано Святой Церковью. Его место в жизни зависит от умения приобрести землю, только в этом случае у него будет честное имя. Но это было в порядке вещей: он был рожден от дворянина, и это было его правом.
— Если бы на моей родине у всех была земля, — заявил Уолтер, — не стало бы никакого порядка. Простые люди перестали бы подчиняться своим господам. Как же тогда собрать вооруженные силы для войны? И как поддерживать законность?
— Возможно, — сказал посланник, — будет меньше войн, если для них трудно набрать солдат. У вас справедливые законы и правосудие одно для всех? В вашей стране нет голодающих?
— В Англии много бедняков, — признался Уолтер. — Времена изобилия чередуются с плохими урожаями. Так было всегда.
— Если урожай плохой, ваши лорды тоже голодают?
— У них всегда достаточно пиши. — Уолтер помолчал, пытаясь найти подходящие слова, чтобы его собеседник понял, что так и должно быть и не надо ничего менять. Земля принадлежит лордам! Почему они должны голодать?
Уолтера стали одолевать странные мысли. Если всегда было именно так, то это не значит, что такой порядок вещей правильный. Почему бы всем людям не иметь по клочку земли, несмотря на неравенство происхождения и положение в обществе? Почему небольшая горстка людей роскошествует в замках, а остальные ютятся в грязных хибарах или в худых домишках в перенаселенных городах?
— Если я стану считать справедливым то, как у вас распределяется земля, — наконец произнес молодой человек, — тогда мне придется отвергнуть все, во что я верил, кроме веры в единого Бога. Это будет означать, что наш образ жизни неправильный, что рыцарство — это ложное понятие, а благородство — всего лишь притворство.
Чанг By улыбнулся:
— Не стоит все так близко принимать к сердцу. Мы не слишком отличаемся от вас. В Китае тоже не все равны. У нас есть свое дворянство и свои вилланы, а некоторые законы такие же несправедливые, как и в вашей стране.
Но разрушительная мысль уже пустила ростки в мозгу Уолтера. Он постоянно думал об этом, скача вслед за надменными герольдами в Кинсай.
Глава 10. КИНСАЙ
Чанг By натянул поводья и внимательно посмотрел на высокие стены и башни.
— Это самый прекрасный город в мире, уважаемый ученый, — сказал он, глубоко вздохнув. — Город мирный и счастливый, с накопленными столетиями знаниями. Какая ждет его судьба? Сможет ли он надеть на себя серебряную кольчугу, как Королева с Сердцем Дракона, и победить своих врагов? Или он должен выжидать, как прелестная и ленивая куртизанка, когда его заключит в объятия грубый покоритель с севера?
Для Уолтера Божественный Город был символом надежды. Он чего-то ждал и надеялся, что здесь, в переплетении дворцов и лачуг, он найдет Мариам и Тристрама. Если они уже здесь, их можно отыскать через купца, которому Антемус передал письмо.
— Не знает ли Чанг By, — спросил Уолтер, — в Кинсае купца по имени Сун Юнг, по прозвищу Огонь Из Черных Облаков?
Мелкие черты лица посланника выразили величайшее презрение.
— Сун Юнг! — Казалось, что он выплюнул это имя, а не произнес его. — Да, благородный лорд с Запада, мне известен этот человек. Это волк, пожирающий тела своих соплеменников, которые погибают во время погони. Пока вы будете в Кинсае, вам доведется много слышать о Сун Юнге, потому что он сердце и душа партии войны.
— Я не ожидал, что это такая важная фигура. Меня к нему направил купец из Антиохии Антемус.
— Его я тоже знаю. Эти двое подобны грязным перьям, выдернутым из гузки пеликана.
— У меня было письмо к Сун Юнгу. Много месяцев назад казалось невероятным, что мне удастся достигнуть Кинсая, и я отдал письмо приятелю, который должен был идти по «шелковому пути». Возможно, он его уже передал, поэтому мне нужно повидать купца, чтобы только узнать, где же мой друг.
— Можно попытаться порасспросить о вашем друге, заявил Чанг By. — Вам не стоит появляться у этого человека. Он умен и может понять, зачем вы здесь появились вместе со мной. Мне кажется, будет лучше, если никто не будет знать о вашем присутствии в этом городе. Вы сможете добиться успехов, если хотя бы на первых порах будете очень осторожны.
Дорогу впереди перегородили беженцы. Герольды пронзительно протрубили требование освободить дорогу, и Уолтер с Чанг By медленно продвигались вперед. Чанг By внимательно оглядел людей и грустно защелкал языком, заметив характерные отметины на их грязной одежде.
— Они все из рода Кунг, — сказал он, грустно качая головой. — Это значит, что они явились сюда издалека. Им пришлось шагать из родной деревни многие недели. Перед приближением монголов деревни пустеют, как пляж во время прилива. Почему они все стремятся в Кинсай, на который нацелены наши враги? В панике люди действуют весьма неразумно. Теперь здесь соберутся тысячи беженцев.
Они продвигались по дорогам, по которым тащились толпы людей. Эти люди походили на терпеливых и тихих желтых гномов, которые с трудом пробивались вперед с огромными ношами на спине. Те, кто побогаче, ехали на высоких повозках, где среди огромного количества узлов выглядывали серьезные глаза малышей. Люди казались такими слабыми от страшной усталости и голода. Они не обращали внимания на проезжавшую мимо нарядную кавалькаду, и если Уолтер ловил на себя взгляды, то они были совершенно равнодушными.
— Война, — заметил посланник, пробираясь через тол-П У> — губит очень многих, но она в то же время обогащает таких, как Сун Юнг. Он раньше занимался шелком и за три года стал самым богатым человеком в Кинсае. Может, это и не важно, но башмаки, которыми он снабжает наших солдат, разваливаются после первого же дождя. Мы не можем выиграть сражение независимо от того, будут ли на ногах наших солдат нормальные башмаки или нет. Те, кто работает на армию, всегда были нечестными, и, наверно, Сун Юнг не более жуликоват, чем все остальные. Но я ему не прощу того, что он убедил императорских министров платить солдатам бумажными деньгами.
— Деньги, изготовленные из бумаги?! Как это может быть, ведь бумага не имеет ценности!
— За последние несколько столетий мы выпускали бумажные деньги несколько раз. Но при этом всегда их можно было подкрепить достаточным количеством серебряных монет. Даже в тяжелые, черные времена это не подрывало торговлю. Мы их называем «летучие деньги». Но план Сун Юнга не имеет никакого оправдания, глупо надеяться, что мы сможем вести войну очень дешево на выпущенные бумажные деньги. Солдаты разбрасывали их по ветру. — Чанг By вздохнул и покачал головой. — Мой юный друг понимает, к чему это привело?
— Я в этом ничего не смыслю, — ответил Уолтер.
— Исчезли все серебряные деньги. Люди прячут монеты в стогах сена и зарывают в землю. Имея так много бумажных денег и сознавая, что они ничего не стоят, народ отказывается платить чем-то другим. Чтобы защититься, продавцы все время повышают цены. Теперь каждый таскает с собой кипы «летучих денег», чтобы оплатить небольшие каждодневные расходы. — Он полез в карман и достал ворох бумажных квадратиков красного и коричневого цвета. — Видите, это крупные купюры. Когда-то на одну из них я мог купить поросенка. Когда я покидал Кинсай, то всех этих денег хватало только на тарелку супа с несколькими кусочками плавающей в нем свинины. Это было несколько месяцев назад. Насколько стало хуже, я не знаю. Я в ужасе от того, что мы можем застать, когда попадем в город.
Они проехали мимо беженцев, копавших у дороги неглубокую могилу. Люди с трудом, в молчании пытались углубить яму в спекшейся твердой глине. Женщины накинули на голову шали и пронзительно оплакивали мертвых. Это было обычное зрелище, путники видели подобные картины каждый день.
— Половина из них погибнет, прежде чем они доберутся до Кинсая, — сказал Чанг By. — Но это не имеет значения, потому что в городе все равно для них нет пищи. Было бы разумнее закрыть ворота и тем самым спастись от чумы, которую они несут с собой.
— Белый человек уходит? — спросила она.
— Да, Юнакина. Я иду с караваном.
Уолтер снял с пояса красивую пряжку, украшенную бирюзой и опалами, и протянул пряжку женщине:
— Юнакина очень добрая. Юнакина возьмет подарок. У белого человека больше ничего нет.
Она взяла пряжку, не сводя с него обиженного взгляда. Убедившись, что Уолтер уже все решил, Юнакина повернулась к нему спиной и гневно швырнула пряжку на землю:
— Юнакина не желает подарок. Юнакина хочет, чтобы белый мужчина остался.
Уолтер покинул дом. На востоке над холмами поднималось солнце. Молодой человек чувствовал себя сильным, и даже предстоящее путешествие не пугало его. Насвистывая, с облегчением он сел на коня.
Глава 9. ЯНЦЗЫ
1
Баян Стоглазый верхом на черном коне стоял на холме, а перед ним широко текла Желтая река. Уолтер видел, что на лице полководца играла гордая улыбка.— Какие глупцы эти военачальники! — обратился Баян к окружающим его всадникам. — Их флот вскоре будет разбит, и тогда между мной и Кинсаем будет стоять только армия. Мы развеем ее, как песок на сильном ветру!
Монголы уже одержали несколько побед на суше, когда Уолтер их догнал. Как и планировал Баян, монголы продвинулись по реке Хан, а затем пересекли Янцзы. Великие города падали ниц перед ними, как падают спелые колосья под серпом жнеца. Уолтер прибыл в ставку Баяна утром, когда полководец отдал распоряжение начинать атаку на флот маньчжу.
На реке собралось столько военных судов Суна, что она больше всего напоминала огромного извивающегося змея, растянувшегося по долине насколько хватало глаз. Это были две с половиной тысячи военных джонок — самых мощных судов, известных на Востоке, с яркими красными и желтыми парусами. Корпуса кораблей были выкрашены синим и зеленым. На носу красовались изображения выпученных глаз драконов. Кроме джонок, на воде толпились сотни проворных хуа-ма-янг в зеленых и белых разводах и с такими же яркими парусами, а еще верткие ва-чангцу, быстрые вупаны и специальные лодки для преодоления порогов. Тысячи лодочек и суденышек, сампанов, яликов и бамбуковых плотов заполняли воды реки на многие мили.
Это было поразительное зрелище — сухопутная армия против военных судов. Уолтера взяло сомнение.
«Может ли слон победить морского змея?» — подумал он.
Но вскоре стало ясно, что слон вполне может справиться со змеем. Монголы карабкались на ближайшие к берегу корабли и легко и быстро овладевали ими. Морской змей забил хвостом, казалось, что его разноцветные чешуйки дрожат от ужаса.
Вдруг англичанин услышал звук, подобный грохоту морского прибоя, только в несколько раз громче. По обеим берегам реки поднялись облака плотного дыма. Мачты джонок зашатались и стали ломаться, повсюду начал бушевать огонь, как будто языки адского пламени вырвались на поверхность земли, чтобы поглотить длинного дракона.
— Что это? — испуганно спросил Уолтер.
— Хуа-пао, — ответил солдат,слизывая пену с рукавов.Он только что прибыл с рапортом командующему. На обветренном загорелом лице разливалась широкая ухмылка. — Это новые железные трубы, которые могут выплевывать пламя. Их делают маньчжу. Мы отбираем их и убиваем с их помощью самих маньчжу. — Улыбка стала еще шире. — Управляется с этими огнедышащими трубами китаец Чанг Джу.
Уолтер наблюдал, как хуа-пао уничтожает огромный флот. Он собственными глазами видел то, о чем говорил Роджер Бэкон. Здесь, в Китае, был известен секрет таинственного порошка, от которого возгоралось пламя. Умный монах предвидел, что люди станут использовать его для ведения войны. Все это напоминало конец света, и Уолтер со страхом подумал, что это, наверное, начало конца. Теперь люди узнали этот смертоносный секрет, значит, мир прекратит свое существование.
Придя в себя, молодой человек решил, что должен узнать абсолютно все о несущем смерть порошке.
«Мне надо сделать чертежи и отвезти их в Англию», — сказал себе юноша.
Неравный бой скоро закончился. Большинство судов маньчжу были взорваны, их команды затонули. Некоторым из джонок удалось развернуться и убраться по Желтой реке подальше от грохочущих железных монстров и убийственного града монгольских стрел.
Несколько часов переполоха — и река стала свободной. По воде все еще плавали сломанные мачты, разный мусор и тела убитых.
— Англичанин! — воскликнул Баян, увидев Уолтера. — Ты прибыл вовремя, чтобы увидеть мою великую победу. Я перебил хребет маньчжу и теперь отправляюсь в Кинсай. — Он радостно улыбался. — И обошелся без вашего большого лука.
— Моему господину Баяну он больше никогда не потребуется. Что могут сделать стрелы против огня хуа-пао?
Баян поманил Уолтера.
— Хуа-пао — это всего лишь игрушка, — тихо сказал он. — С его помощью можно было сражаться только с деревянными суденышками и на близком расстоянии. Это все, что было мне нужно в данный момент. Но как его использовать в битве, когда бьются тучи всадников? Железная труба действует очень медленно, и ею сложно управлять. Она еще не готова. Говорю тебе, это игрушка. Наверное, когда-нибудь с ее помощью можно будет легко побеждать. Но ваш большой лук способен покорить Европу еще прежде, чем великие христианские вожди что-то услышат о хуа-пао. Вы всегда будете отставать от нас на целые столетия. Может, мы воспользуемся этим порошком, чтобы взорвать стены Рима!
Вечером Уолтер смотрел на огни монгольского лагеря и думал о том, какой ужас они вызывают на передовой линии маньчжу. К нему подошел отец Теодор. Он был в лохмотьях, но в остальном удивительно хорошо перенес тяготы военной кампании.
— Солдат покормили, и теперь они делят между собой пленных женщин, — сказал он. — Ты услышишь страшный визг, но пусть тебя это не волнует. На Востоке женщины ведут скучную жизнь, для них это будет небольшое развлечение. — Он помолчал, а потом добавил: — За тобой посылает Баян.
Юрта полководца была гораздо больше, чем во время путешествия по Азии. Девять конских хвостов, казалось, с гордостью трепетали по ветру. Несколько высоких чинов, стоявших у входа, неохотно построились, давая дорогу двум христианам.
Внутри было очень светло. На полу, громко и оживленно разговаривая, сидели бравые воины. Со стен свисали новые войлочные символы сегодняшней победы: белый сокол с распростертыми крыльями, фигурка Суна, висящая на веревке, и желтая подушка, пронзенная монгольским мечом. На коленях хозяина, пребывающего в приподнятом настроении, сидел кот.
— Англичанин, — позвал Баян, — проходи и садись. Мне нужно много тебе рассказать. — Уолтер повиновался. Полководец наклонился к нему и прошептал: — Я сейчас очень горд. Я только что прошелся по передовой. Я был в простом плаще, и меня никто не узнал. Люди разговаривали — ну, о чем обычно говорят храбрые воины, одержавшие победу! — но ни один из них не упомянул Чингисхана и Сабутая. Сегодня они хвалили только Баяна! Я обрадовался этому даже больше, чем когда увидел, как горит и гибнет в пламени флот Маньчжу!
— Я тоже слышал разговоры. Все говорят, что Баян Сто-глазый — величайший полководец.
Баян довольно кивнул:
— Все прошло так, как я задумал. В начале года я буду ставить свои условия правителям династии Сун во дворце в Кинсае. К нам уже прибыли гонцы, чтобы просить о мире. Ясно, что они не понимают, как легко я могу их покорить. Предлагают двести пятьдесят тейлов[10] серебра и столько же рулонов шелка! Они говорят, что император еще мальчик и его нельзя винить за то, что сделали его министры. Виновных министров ждет смерть. Ха, они еще пока не подозревают, что я, Баян, буду править вместо Сына Неба и сам всех накажу!
Я настаиваю на безоговорочной сдаче. Другого пути нет. Англичанин, ты мне можешь понадобиться. Маньчжу побеждены, им уже нет смысла сопротивляться. Надо было бы добраться до Кинсая, но я предпочитаю сделать по-другому. Мне не нравится убивать. Но если бы я пошел на Кинсай, пришлось бы погубить весь город. Воины потребовали бы этого от меня. — Он помолчал. — Только близорукость и упрямая гордость императорских министров не позволяют им сдаться именно сейчас. Чанг By, их главный посланник, поделился со мной, что страна маньчжу жаждет мира. Он понимает: если война будет продолжена, то стране грозят большие неприятности. И еще он сообщил, что за мир выступают вся знать и купцы. Я хочу, чтобы ты повидался с Чанг By, — продолжал Баян. — Ты отправишься в Кинсай под видом ученого с Запада, который желает узнать о китайском образе жизни. Оказавшись в Кинсае, повнимательнее ко всему приглядывайся и прислушивайся и по возможности отправляй мне об этом донесения. Я хочу, чтобы Чанг By смог возглавить в стране движение за мир. Ты им расскажешь, насколько мощны мои армии и как им будет плохо, если мне придется сражаться с ними до самого конца: они тебя послушают. Англичанин, я убежден, что нужна самая малость, чтобы обострить сопротивление слепым желаниям министров государства. — Баян пошевелился и посмотрел Уолтеру прямо в глаза: — Тебе, наверно, все это кажется странным после того, что случилось во время похода… Никто, кроме меня, не знает, что ты сделал. Мне удалось вернуть караван на прежний курс, и ни одна душа ни о чем не догадалась. Я… я очень гордый человек и ценю свою репутацию хорошего солдата и полководца. Меня перестали бы называть Баян Стоглазый, если бы сообразили, что, вместо того чтобы двигаться на восток, мы продвигались на север. Мне удалось скрыть свой промах и, значит, твое великое преступление. С этим давно покончено. Англичанин, я добился великой победы и хочу забыть о прошлом. Я тебе доверяю. Может, теперь ты решишь рискнуть своей жизнью ради меня.
— Я — ваш должник и буду рад оказать услугу-
— Мне не нужно тебе объяснять, что твоя миссия весьма опасна. Если министры Маньчжу заподозрят правду, тебе отрежут голову или придумают более мучительную смерть.
— Я к этому готов.
— Хорошо! — улыбнулся Баян. — Англичанин, я в тебе не ошибся. Мне это приятно отметить. Теперь я должен тебе кое-что сказать. Нужно продумать каждый твой шаг в Кинсае. Я очень заинтересован в том, чтобы мир был как можно скорее. Великий город должен быть по возможности сохранен. Прежде всего, тебе следует путешествовать так, чтобы они поверили, что ты важный иноземный князь. Я дам тебе плащ из горностая и золотую цепь на шею. Этот священник отправится вместе с тобой. Если ты вернешься, тебя будет ждать большая награда.
— Господин Баян, я сделаю это не ради награды. Мне хочется, чтобы вы уважали меня.
—Друг мой, я тебе верю. Может быть, опасность будет не так велика, как я себе представляю. Они будут осторожнее, потому что теперь знают, какие жестокие удары я могу наносить.
— Я должен доставить письмо купцу в Ханбалык, — сказал Уолтер. — Антемус отдал мне его в Мараге. По-моему, оно связано с торговыми делами.
— Письмо доставит один из моих посланников Сыну Неба.
— Тогда, — воскликнул Уолтер, — я отправляюсь в Кинсай. На любых условиях. Если нужно, я могу отправиться немедленно. — Он оглядел себя и улыбнулся: — Но вы видите, на мне лохмотья…
2
Чанг By был таким маленьким, что казался прекрасно изготовленной миниатюрой настоящего человека. С подбородка свисала отдельными прядями редкая бородка, под белыми бровями сверкали глаза. Он был хорошо настроен к англичанину и поэтому старался удовлетворить его любопытство и иногда даже делал для этого вынужденные остановки.Во двор, где делали бумагу, им показал дорогу священник. Он вытащил из пояса кинжал и указал на проход в горах. Это означало, что им придется свернуть с дороги, но Чанг By не возражал и приказал следовать в этом направлении.
Отряд прибыл на бумажную фабрику под громкие крики и бренчание сбруи, герольды громко дули в рога. Над забором показалось множество испуганных желтых лиц, а потом они все стали спешно прятаться. Уолтер был разочарован видом места, где изготавливалась бумага. Он сам не знал, что надеялся увидеть, но не думал, что его так легко пропустят туда. Они вошли во двор вместе с Чанг By, и работа возобновилась. Там работало примерно человек сорок или чуть побольше. Они сидели на корточках на глиняном полу и молотили пестиками в огромных ступах, чтобы размягчить волокно коры шелковицы. На руках у рабочих выступали жилы, когда они все вместе поднимали и опускали руки в бесконечном танце. В центре находилась большая емкость, наполненная водой. Когда отбитое волокно становилось совсем тонким, его бросали в эту емкость. Вдоль стены располагались формы — это были квадраты из сплетенных конских волос, закрепленные в бамбуковых рамах. Целлюлозу доставали из емкостей и ровным слоем расстилали на рамках сушиться.
— И все? — спросил Уолтер. Они вели разговор на «бичи», который, как оказалось, понимали китайцы любого ранга.
Посланник улыбнулся и что-то сказал мастеру. Тот выплюнул сок ареки и подошел к раме. Ловким движением он снял с нее высохший лист бумаги и поднес его, чтобы господа могли рассмотреть. Бумага была тонкой и белой. Поверхность ее была гладкой и плотной. Чанг By взял лист и потер его между пальцами, а затем передал Уолтеру:
— Это очень хорошая бумага. Может быть, юный друг желает ее испробовать?
Уолтер был потрясен простотой процесса и начал размышлять, как это все можно использовать. Ясно, что таким же способом можно изготавливать бумагу и в Англии, и он даже подумал о некоторых приспособлениях, которые могли бы еще больше упростить процесс.
— Чанг By никогда не приходило в голову, что можно исключить ручной труд? Волокно можно пропускать между колесами, как зерно на мельнице, и превращать его в пульпу. Подумайте, сколько можно таким образом сэкономить времени.
— В Китае никто не ценит время, — ответил старик. — У нас много времени и огромное количество рук, желающих измельчать волокно пестиками. Мой юный друг считает, что с применением вашего метода улучшится качество бумаги?
— Конечно! — воскликнул Уолтер. — Можно добиться, чтобы волокна стали еще мельче, опускать их в воду прямо с колеса.
Старик улыбнулся:
— Вы говорите прямо как Баян.
Уолтер начал все внимательно рассматривать. Он проверил качество волокна и кусочки материи, которые добавлялись в бумагу для большей прочности. Затем юноша попробовал температуру воды в емкости и способ крепления бамбуковых рамок. «Все так просто и понятно», — подумал он.
Юноша не переставал удивляться простоте процесса, но он начал понимать, что этого следовало ожидать — чудеса никогда не бывают сложными, а изготовление бумаги — это действительно чудо.
Он осматривал сетку на формах и думал о том, какое благо принесет изготовление бумаги в Англии: со временем все научатся писать и читать, письма, восславляющие Бога, будут путешествовать по всей земле, и таким образом люди станут лучше и чище. Двор расширился, глиняные стены исчезли, и его взору открылись сияющие горизонты.
Молодой человек подошел к Чанг By, глаза его сверкали.
— Мне кажется, я понимаю, как делают бумагу. Когда я вернусь домой, то займусь ее производством. Если вы мне немного поможете, я хотел бы задать несколько вопросов этому мастеру.
Выезжая на главную дорогу, они миновали рабочего, катившего тачку по обочине. Человек был обнажен до пояса, на тачке спереди он приладил нечто вроде паруса и двигался со своей ношей с замечательной быстротой.
— Кто это? — спросил Уолтер.
— Крестьянин. Наверно, у него тут неподалеку клочок земли.
— Он владеет землей? — воскликнул Уолтер. Для него это была поразительная новость. Человек с тачкой явно принадлежал к низшему социальному слою. Что это за странная социальная система, позволяющая подобным людям владеть землей?
Чанг By попридержал коня и задал крестьянину несколько вопросов.
— Ему принадлежит примерно пол-акра. Этой землей владели его отец и дед. У него четверо сыновей, и перед смертью он, видимо, будет вынужден поделить землю. Приходится много и тяжело работать, но его сыновья и их жены могут прожить этой землей.
— В моей стране, — сказал Уолтер, — вся земля принадлежит дворянству. Много земли занято лесами, и простым людям закон запрещает ловить там дичь. Вилланам могут выделить немного земли, но они обязаны отдавать большую часть урожая своим лордам и священникам. Они не принадлежат себе.
— Китай с самого начала был великой страной, — сказал Чанг By. — За долгие столетия мы многому научились. И самое главное, что земля принадлежит всем, а не избранным. Одни богатеют, а другие остаются бедными. Но землю следует использовать так, чтобы каждый мог кормиться ею. Юный путешественник, если бы у нас было так же, как у вас, народ голодал бы.
Над этим стоило задуматься, но это были неприятные мысли. То, что он сейчас услышал, никак не согласовывалось с тем, на чем он был воспитан. Он повторял себе, что владение землей является привилегией правящего класса. Так было всегда, и, наверно, это правильно, потому что закреплено законом и санкционировано Святой Церковью. Его место в жизни зависит от умения приобрести землю, только в этом случае у него будет честное имя. Но это было в порядке вещей: он был рожден от дворянина, и это было его правом.
— Если бы на моей родине у всех была земля, — заявил Уолтер, — не стало бы никакого порядка. Простые люди перестали бы подчиняться своим господам. Как же тогда собрать вооруженные силы для войны? И как поддерживать законность?
— Возможно, — сказал посланник, — будет меньше войн, если для них трудно набрать солдат. У вас справедливые законы и правосудие одно для всех? В вашей стране нет голодающих?
— В Англии много бедняков, — признался Уолтер. — Времена изобилия чередуются с плохими урожаями. Так было всегда.
— Если урожай плохой, ваши лорды тоже голодают?
— У них всегда достаточно пиши. — Уолтер помолчал, пытаясь найти подходящие слова, чтобы его собеседник понял, что так и должно быть и не надо ничего менять. Земля принадлежит лордам! Почему они должны голодать?
Уолтера стали одолевать странные мысли. Если всегда было именно так, то это не значит, что такой порядок вещей правильный. Почему бы всем людям не иметь по клочку земли, несмотря на неравенство происхождения и положение в обществе? Почему небольшая горстка людей роскошествует в замках, а остальные ютятся в грязных хибарах или в худых домишках в перенаселенных городах?
— Если я стану считать справедливым то, как у вас распределяется земля, — наконец произнес молодой человек, — тогда мне придется отвергнуть все, во что я верил, кроме веры в единого Бога. Это будет означать, что наш образ жизни неправильный, что рыцарство — это ложное понятие, а благородство — всего лишь притворство.
Чанг By улыбнулся:
— Не стоит все так близко принимать к сердцу. Мы не слишком отличаемся от вас. В Китае тоже не все равны. У нас есть свое дворянство и свои вилланы, а некоторые законы такие же несправедливые, как и в вашей стране.
Но разрушительная мысль уже пустила ростки в мозгу Уолтера. Он постоянно думал об этом, скача вслед за надменными герольдами в Кинсай.
Глава 10. КИНСАЙ
1
Стоял поддень, когда они впервые увидели Кинсай. В ярких лучах горячего солнца город раскинулся во всей красе до самого горизонта, словно красно-зеленый бархатный ковер.Чанг By натянул поводья и внимательно посмотрел на высокие стены и башни.
— Это самый прекрасный город в мире, уважаемый ученый, — сказал он, глубоко вздохнув. — Город мирный и счастливый, с накопленными столетиями знаниями. Какая ждет его судьба? Сможет ли он надеть на себя серебряную кольчугу, как Королева с Сердцем Дракона, и победить своих врагов? Или он должен выжидать, как прелестная и ленивая куртизанка, когда его заключит в объятия грубый покоритель с севера?
Для Уолтера Божественный Город был символом надежды. Он чего-то ждал и надеялся, что здесь, в переплетении дворцов и лачуг, он найдет Мариам и Тристрама. Если они уже здесь, их можно отыскать через купца, которому Антемус передал письмо.
— Не знает ли Чанг By, — спросил Уолтер, — в Кинсае купца по имени Сун Юнг, по прозвищу Огонь Из Черных Облаков?
Мелкие черты лица посланника выразили величайшее презрение.
— Сун Юнг! — Казалось, что он выплюнул это имя, а не произнес его. — Да, благородный лорд с Запада, мне известен этот человек. Это волк, пожирающий тела своих соплеменников, которые погибают во время погони. Пока вы будете в Кинсае, вам доведется много слышать о Сун Юнге, потому что он сердце и душа партии войны.
— Я не ожидал, что это такая важная фигура. Меня к нему направил купец из Антиохии Антемус.
— Его я тоже знаю. Эти двое подобны грязным перьям, выдернутым из гузки пеликана.
— У меня было письмо к Сун Юнгу. Много месяцев назад казалось невероятным, что мне удастся достигнуть Кинсая, и я отдал письмо приятелю, который должен был идти по «шелковому пути». Возможно, он его уже передал, поэтому мне нужно повидать купца, чтобы только узнать, где же мой друг.
— Можно попытаться порасспросить о вашем друге, заявил Чанг By. — Вам не стоит появляться у этого человека. Он умен и может понять, зачем вы здесь появились вместе со мной. Мне кажется, будет лучше, если никто не будет знать о вашем присутствии в этом городе. Вы сможете добиться успехов, если хотя бы на первых порах будете очень осторожны.
Дорогу впереди перегородили беженцы. Герольды пронзительно протрубили требование освободить дорогу, и Уолтер с Чанг By медленно продвигались вперед. Чанг By внимательно оглядел людей и грустно защелкал языком, заметив характерные отметины на их грязной одежде.
— Они все из рода Кунг, — сказал он, грустно качая головой. — Это значит, что они явились сюда издалека. Им пришлось шагать из родной деревни многие недели. Перед приближением монголов деревни пустеют, как пляж во время прилива. Почему они все стремятся в Кинсай, на который нацелены наши враги? В панике люди действуют весьма неразумно. Теперь здесь соберутся тысячи беженцев.
Они продвигались по дорогам, по которым тащились толпы людей. Эти люди походили на терпеливых и тихих желтых гномов, которые с трудом пробивались вперед с огромными ношами на спине. Те, кто побогаче, ехали на высоких повозках, где среди огромного количества узлов выглядывали серьезные глаза малышей. Люди казались такими слабыми от страшной усталости и голода. Они не обращали внимания на проезжавшую мимо нарядную кавалькаду, и если Уолтер ловил на себя взгляды, то они были совершенно равнодушными.
— Война, — заметил посланник, пробираясь через тол-П У> — губит очень многих, но она в то же время обогащает таких, как Сун Юнг. Он раньше занимался шелком и за три года стал самым богатым человеком в Кинсае. Может, это и не важно, но башмаки, которыми он снабжает наших солдат, разваливаются после первого же дождя. Мы не можем выиграть сражение независимо от того, будут ли на ногах наших солдат нормальные башмаки или нет. Те, кто работает на армию, всегда были нечестными, и, наверно, Сун Юнг не более жуликоват, чем все остальные. Но я ему не прощу того, что он убедил императорских министров платить солдатам бумажными деньгами.
— Деньги, изготовленные из бумаги?! Как это может быть, ведь бумага не имеет ценности!
— За последние несколько столетий мы выпускали бумажные деньги несколько раз. Но при этом всегда их можно было подкрепить достаточным количеством серебряных монет. Даже в тяжелые, черные времена это не подрывало торговлю. Мы их называем «летучие деньги». Но план Сун Юнга не имеет никакого оправдания, глупо надеяться, что мы сможем вести войну очень дешево на выпущенные бумажные деньги. Солдаты разбрасывали их по ветру. — Чанг By вздохнул и покачал головой. — Мой юный друг понимает, к чему это привело?
— Я в этом ничего не смыслю, — ответил Уолтер.
— Исчезли все серебряные деньги. Люди прячут монеты в стогах сена и зарывают в землю. Имея так много бумажных денег и сознавая, что они ничего не стоят, народ отказывается платить чем-то другим. Чтобы защититься, продавцы все время повышают цены. Теперь каждый таскает с собой кипы «летучих денег», чтобы оплатить небольшие каждодневные расходы. — Он полез в карман и достал ворох бумажных квадратиков красного и коричневого цвета. — Видите, это крупные купюры. Когда-то на одну из них я мог купить поросенка. Когда я покидал Кинсай, то всех этих денег хватало только на тарелку супа с несколькими кусочками плавающей в нем свинины. Это было несколько месяцев назад. Насколько стало хуже, я не знаю. Я в ужасе от того, что мы можем застать, когда попадем в город.
Они проехали мимо беженцев, копавших у дороги неглубокую могилу. Люди с трудом, в молчании пытались углубить яму в спекшейся твердой глине. Женщины накинули на голову шали и пронзительно оплакивали мертвых. Это было обычное зрелище, путники видели подобные картины каждый день.
— Половина из них погибнет, прежде чем они доберутся до Кинсая, — сказал Чанг By. — Но это не имеет значения, потому что в городе все равно для них нет пищи. Было бы разумнее закрыть ворота и тем самым спастись от чумы, которую они несут с собой.