Страница:
— Леди Майям, грязное судно.
Но Мариам не унывала. Ее не страшили неудобства. Она думала, что вскоре их скитания подойдут к кончу. Она взглянула на небо, где яростно светило солнце, и счастливая улыбка осветила ее бледное худенькое лицо.
Глава 14. ЛИТТЛ-ТАММИТ
Пусть ей все объяснит дед. Если она захочет уехать, то сможет это сделать, не повидав его.
Он стоял в зарослях туи на краю пруда и видел, как приближалась Ингейн в окружении нескольких охранников. Позади ехали четверо слуг на мулах. Было очевидно, что она покидала Булейр не в спешке. Все было тщательно продумано, иначе у нее не было бы такого сопровождения.
Уолтер видел Ингейн издали, но у него создалось впечатление, что она не изменилась. Она прямо восседала в седле, и ветерок играл прядкой золотых волос. Уолтер слышал, как она свистнула, и сокол сел на перчатку. Потом Ингейн отчетливо отдала какой-то приказ. Неизвестно, по каким причинам она покинула Булейр, но ее дух не был сломлен.
Он подождал два часа и теперь внимательно поглядывал на дом, думая, что гости снова сядут на коней и поедут искать более подходящее пристанище. Но он ошибся. Коней и мулов повели к пруду и пустили пастись за оградой. Увидев Уолтера, грум с крестом на рукаве перестал посвистывать и поклонился ему. Погода начала портиться, и над поместьем нависла черная туча. Уолтер решил, что ему пора возвращаться.
Слуги пытались починить подъемный мост. Они заменяли проржавевшие цепи крепкими новыми веревками. Казалось, дед считал, что может возникнуть необходимость защищать старый дом. Люди весело напевали во время работы.
Когда Уолтер вошел в дом, ему встретилась Вульфа. От возмущения она мяла в руках широкую юбку. Но служанка не стала обращаться к Уолтеру.
— Что случилось? — спросил молодой человек.
— Мастер! Она будет жить в комнате вашей матери!
— Но у нас нет другого помещения для этой леди, — ответил он, подумав. — Это самая большая и светлая комната.
— Но, мастер, она там все меняет! — Вульфа говорила так, будто ей пришлось присутствовать при совершении святотатства. — С ней ребенок и две служанки. Стало похоже на обычную комнату в таверне.
— Вульфа, тут ничего не поделаешь. Графиня — наша гостья, и мы должны быть к ней снисходительны.
— Ей кажется, — сказала служанка, облизнув губы, что эта комната недостаточно для нее хороша. С кровати убрали одеяла и постели застелили шелком, который она привезла с собой. На стене повесили драпировки. Она говорит, что делает это, чтобы вокруг стало повеселее. Мастер, я не могу этого вынести!
— Пока госпожа находится в нашем доме, ее желания — закон. И ты должна с этим примириться.
Когда он проходил мимо материнской спальни, дверь туда была открыта, и он услышал оживленные голоса. До него донесся голос Ингейн:
— Агнес, почему до сих пор не распаковала мои туалетные принадлежности? Глупая девка, где мой футлярчик с ароматическими шариками? Пошевеливайся! Я должна сегодня хорошо выглядеть!
Уолтер решил, что ему тоже следует прилично выглядеть. В углу его комнаты стоял грубо сколоченный деревянный шкаф, набитый новой одеждой. Много красивых предметов туалета висели на крюках, вбитых в неполированные стены из дуба. Все эти вещи он купил во время остановок в Венеции и Париже. Но до сих пор ему в голову не приходило надеть хоть один из этих красивых нарядов.
Молодой человек выбрал сверхмодный костюм, он был уверен, что костюм ему удивительно идет. Тунику из синего атласа с подложенными плечами украшал речной жемчуг. Туника сильно обтягивала его фигуру, поэтому он осторожно застегивал золотые пуговицы спереди. На длинных рукавах была великолепная вышивка, воздушные манжеты доходили почти до кончиков пальцев. На стройных ногах были надеты узкие чулки из белой камки, которые облегали ноги, как чешуйки луковицу. Это был вызов существующей моде — англичане носили свободные гамаши, а поверх, на теле, — длинные накидки, доходившие почти до самой земли. Но Уолтера это не смущало, потому что он был уверен, что новая мода вскоре дойдет до Англии и он станет в этом пионером.
Его наряд завершали синие башмаки с задранными носами. Молодой человек прекрасно себя чувствовал, расхаживая по комнате. Потом по привычке подумал: «Если бы меня могла видеть Мариам!» Не успели эти слова зазвучать в его голове, как хорошее настроение пропало. Он подошел к окну и грустно посмотрел на начинающийся дождь.
— Моя дорогая жена, где ты? — вслух спросил Уолтер. Он несколько минут постоял у окна, а потом решил, что надо переодеться во что-то более скромное. Уолтер вздохнул и сказал себе:
— Нет, не стоит переодеваться. Я должен хорошо выглядеть перед Ингейн. Она невысокого мнения о Герни, и эту ошибку следует исправить.
В Большом холле зажгли вдвое больше сальных светильников, чем обычно. Уолтер сошел вниз первым. Он попытался взглянуть на приготовления как бы со стороны, чтобы понять, как они выглядят в глазах гостьи.
В центре стола стоял кубок «Исцелитель Лука». Рядом кубки «Иоанн Креститель» и «Бернар из Клерво». Во главе стола помещались три кресла, а перед ними — высокая солонка.
У Уолтера радостно забилось сердце. Он будет сидеть рядом с дедом и Ингейн! В первый раз будет публично признано, что он член семьи.
Уолтер обратил внимание, что все слуги присвистывали, увидев его в этом наряде. Один из них заявил довольно громко:
— Провалиться мне на этом месте, если он не возвратился важным павлином!
Другой его поддержал:
— Молодой мастер, вы, наверно, хвастаетесь своими длинными ногами!
Уолтер не обращал внимания на их шуточки, потому что понимал, что в глубине души они гордятся тем, что он вернулся из путешествия и имеет красивую одежду. Уолтер засмеялся и промолвил:
— Вшивые лентяи, вы бы видели мои наряды в Китае!
В комнату вошел дед, опираясь на крепкую палку из терновника. Воцарилась тишина. Старик заморгал глазами, а потом неожиданно улыбнулся.
— Ну прямо Соломон во всем своем великолепии! — сказал он. — Мальчик мой, я никогда не видел подобных гамаш. Клянусь святым Вулстаном, мне бы тоже хотелось приобрести для себя парочку! Мои ноги еще можно показывать!
Уолтер поклонился:
— Милорд, так одеваются в Венеции, и скоро это будут носить при дворе его величества.
Дед отвел его в сторону.
— Я разговаривал с отцом Климентом, — шепнул он, — он говорит — за нарушение клятвы необходимо понести суровое наказание. Но если клятва уже нарушена, ее больше не нужно выполнять! Относительно наказания станет решать епископ Ансельм, и боюсь, что наказание действительно будет суровым и дорогим. Но теперь я могу с тобой разговаривать напрямую. Мальчик мой, я очень рад этому.
В этот момент вошла Ингейн. Уолтер позабыл, какая она красавица, и сейчас радовался, увидев ее. На голове у нее был тонкий золотой обруч, а сзади волосы были подобраны в сетку. Длинная темно-синяя юбка подметала пол, когда она шла. Сверху был надет прилегающий корсаж из желтого бархата. Спереди корсажа был глубокий вырез с отделкой из горностая. Поверх всего был накинут темно-серый плащ, закрепленный у горла золотой цепочкой. Он развевался при ходьбе, открывая пышные рукава с ярко-желтыми пуговицами.
Если Уолтер думал, что Ингейн будет расстроена бедами, которые заставили ее бежать из Булейра, то он ошибался. Ингейн стремительно шла вперед, шурша юбками. Она протягивала к нему руки и радостно улыбалась:
— Уолтер! Какой приятный сюрприз! Я не ожидала тебя увидеть в Герни и даже не знала о твоем возвращении.
Глаза ее сверкали, и она с удовольствием оглядела молодого человека. Уолтер смутился и пробормотал, что рад ее снова видеть.
— Тебе придется видеть меня довольно часто, — заявила Ингейн. — Я навсегда покинула Булейр. Никогда не вернусь в это проклятое место. У меня пока нет планов на будущее, и поэтому я воспользовалась добротой твоего деда.
— Я очень этому рад, милейшая леди, — сказал хозяин Герни, стоя рядом с Уолтером. — Вы можете оставаться у меня сколько захотите и строить планы на будущее. Мы будем рады вашему пребыванию здесь.
Ингейн поклонилась, поблагодарила старика и приняла его руку, чтобы следовать к столу. Старик посадил ее справа от себя и жестом указал Уолтеру на кресло слева. Уолтер уселся. Он видел, что слуги подмигивают друг другу. Агнес Малкинсмейден принесла на серебряном блюде говяжью ногу и шепнула ему:
— Мастер Уолтер, я рада, что вы наконец сидите на вашем законном месте!
Старик был в хорошем настроении и начал болтать, прервав Агнес, когда та попыталась, как всегда, прочитать молитву. Дед порезал на тарелке говядину на мелкие кусочки и завел беседу на любимую тему. Ингейн сначала с аппетитом съела мясо и половину жареной курицы, выпила два бокала вина. Потом она отложила нож в сторону и наклонилась вперед, будто бы для того, чтобы внимательно выслушать рассказы хозяина. На самом деле ей хотелось получше рассмотреть молчаливого Уолтера, сидящего по другую сторону от старика. Когда хозяин на секунду сделал паузу, она стала быстро задавать вопросы Уолтеру. Действительно ли Китай такая прекрасная страна, как все об этом думали? Привез ли с собой Уолтер какие-нибудь удивительные вещички из Китая? Переменил ли он свое мнение о нашем короле?
Молодой человек на все вопросы ответил утвердительно. Но как Ингейн ни старалась, ей не удалось вызвать Уолтера на разговор.
Хозяин быстро проговорил:
— Это мне напоминает, милая леди… — и начал следующую бесконечную историю.
В конце концов Ингейн перестала делать попытки завязать беседу и сидела со скучающим видом. Наконец она сказала, что день для нее был очень трудным и не будет ли возражать уважаемый хозяин, если она отправится в свою комнату?
— Нам будет вас не хватать, — заметил старый дамский угодник, поднимаясь с места. — Но у меня есть утешение, — сказал он, улыбнувшись Уолтеру, — мой внук и я более двадцати лет были лишены возможности общаться. Теперь мы должны исправить положение. Мы долго будем сегодня с ним разговаривать, пока не устанут языки.
Уолтер помог леди Ингейн сойти с платформы. У дверей она остановилась и легко коснулась его руки.
— Ты стал таким красивым, — шепнула она. И дальше заговорила очень серьезно: — Я попала в большую беду и хочу тебе все рассказать. Мы можем встретиться завтра рано утром в саду? Я хочу посоветоваться. Уолтер, мне действительно нужен твой совет.
— Леди Ингейн, я рано встаю, — сказал Уолтер. — Я к вашим услугам и сделаю все, что вам понадобится.
— Но мне трудно рано вставать, — засмеялась Ингейн. — Если я рано встану, то буду плохо выглядеть. Но я не стану залеживаться в постели и присоединюсь к тебе в саду. Мне будет очень интересно послушать о твоих приключениях.
Уолтер пробьи в саду два часа, прежде чем появилась Ингейн, помахивая сумочкой с ароматными шариками. Сумочка была из оранжевой кожи в виде мешочка, сверху она завязывалась легкомысленным бантом из черного бархата.
— Доброе утро, — приветствовала Ингейн Уолтера. — Я не спала всю ночь, перебирая в уме все свои беды, поэтому опоздала.
Уолтер взглянул на солнечные часы:
— Вы пришли даже раньше, чем я ожидал. Может, мы пройдем к пруду? Там, мне кажется, трава не такая влажная. Ваши башмачки кажутся тонкими, как бутон фуксии, и вам не следует бродить по мокрой земле.
Ингейн приподняла ногу, чтобы продемонстрировать красный башмачок.
— Обувь — моя слабость. Если бы я была английской королевой, то у меня были бы сотни пар обуви и я никогда не надевала бы одну и ту же пару дважды.
Они медленно направились к пруду, Ингейн надвинула капюшон, чтобы защитить лицо от солнца.
— Я сейчас живу в комнате, той самой, куда меня привели, когда я в первый раз побывала в Герни, — сказала Ингейн. — Уолтер, ты помнишь, ты там тоже тогда был. Ты был очень мрачным мальчиком, довольно симпатичным, но очень любил спорить.
— Ты начала хвастаться, и мне пришлось возразить тебе.
— Я помню, как ты выглядел. Волосы у тебя завивались кудряшками и падали на глаза.
— Вынужден с тобой не согласиться — я всегда был очень аккуратным и волосы у меня были хорошо причесаны.
— Может, и так. Я не уверена. Но в чем я убеждена, так это в том, что ты со мной спорил и даже был груб.
— Ты попыталась глядеть на нас сверху вниз. Ты всегда так себя вела по отношению ко мне, Ингейн.
— А сейчас, — сказала она со вздохом, — я обратилась к вам за помощью. Я уже не такая надменная. Я не была счастлива в браке с Эдмондом. — Она начала волноваться. — Не сомневаюсь, что ты его ненавидишь, но тебе неизвестно, какой он жадный, жестокий и отвратительный человек!
— Я его почти не знаю, но могу поверить всему, что о нем говорят. А как насчет его матери? Что ты можешь сказать по поводу этой Нормандской женщины?
Ингейн резко тряхнула головой:
— Если бы не она, я смогла бы справиться с Эдмондом. Сначала он гордился мною. Но мать невзлюбила меня с самого начала. Она желала продолжать заправлять в Булейре, и их было двое против меня одной. Уолтер, я ничего не смогла сделать. Они постоянно шушукались и строили заговоры. Они ни о чем больше не могут думать, как только о том, чтобы скопить, сэкономить и добавить еще мешочек золота к тем, что они где-то прячут. Ты не обратил внимания, что у них одинаковые носы? Длинные, алчные и вульгарные. Они сидели, склонившись друг к другу так, что касались кончиками гадких носов, и шептались, шептались, шептались… Они постоянно шептались, чтобы я ничего не слышала. — Она злобно расхохоталась. — Ты можешь мне поверить, что после свадьбы у меня не было в руках ни одной монетки? Уолтер был поражен:
— Ингейн, твой отец умер, а ты его единственная наследница!
— Эдмонд забрал Тресслинг в качестве моего приданого. Он сразу все там взял под свой контроль и сам собирал ренту и часть урожая. Я смогла удрать, потому что вчера он отправился туда. Он должен был вернуться ночью. Что теперь в Булейре творится, трудно себе даже представить.
— В это трудно поверить.
— Это невероятная парочка! Таких еще поискать! Его мать свихнулась! Она не дает вынести гроб твоего отца из церкви. Свечи все догорели дотла, но она не позволяет, чтобы их кто-либо касался. Она даже хотела, чтобы его тело оставалось с ней. — Ингейн взяла Уолтера за руку и пригнула к нему голову. — Когда она на меня смотрит, я читаю безумие в ее глазах. Я уверена, что она хочет меня убить, и ей бы удалось это сделать, если бы я осталась в замке.
— Когда Эдмонд узнает, где ты, он выступит против нас со всеми своими солдатами, — заявил Уолтер. — Мы вчера обсудили все с дедом и решили: пока ты с нами, нам следует собрать всех наших людей здесь.
— Не надо ничего бояться. Он так жаден, что постоянно уменьшал охрану. В замке не более дюжины лучников и столько же караульных. Со мной приехали мои слуги из Трес-слинга. В любом случае люди из Булейра не очень-то любят своего хозяина, поэтому он не станет прибегать к демонстрации силы.
Несколько минут они прогуливались молча.
— Жаль, что тебе так не повезло в браке! — сказал Уолтер. Он вспоминал счастливые дни, недели и месяцы, которые он провел с Мариам в Приюте Вечного Блаженства.
— Я тебе не рассказала самого главного. Он очень жесток. Если кто-то противится его желаниям, он беспощадно расправляется с ним. Джек Далди очень занят в своей камере пыток! В замке Булейра и в грош не ставят законы короля!
— Я что-то такое слышал, когда был в Лондоне.
— Он мстит крестьянам за то, что произошло после смерти его отца. Уолтер, он им мстит в стократном размере! — Ингейн помолчала. — И это… еще не все. Мы живем раздельно с тех пор, как родился мой сын. Он приводит женщин и развлекается с ними, не стесняясь меня. Далеко не все из них желают стать объектом его внимания. Эдмонд пользуется вассальным «правом первой ночи». — Ингейн горько рассмеялась: — Трудно поверить, что такое могло произойти с Ингейн из Тресслинга, гордой молодой наследницей, которая была уверена в себе и думала, что она сможет подчинить себе любого мужчину! Наверно, мне нужно было выйти замуж за Ниниана. Или даже… — Она быстро взглянула на Уолтера, а потом отвела глаза. — Или… или за другого кандидата.
— Что ты собираешься делать? — спросил Уолтер.
— Не знаю. Я думала только об одном — что мне необходимо оттуда убраться. Я никогда больше не вернусь в Булейр. Что бы ты мне посоветовал?
— Тебе следует отправиться в Лондон и просить защиты у короля. Мне говорили, что он очень справедлив. Он выслушает тебя и, мне кажется, постарается, чтобы тебе достались хотя бы поместья Тресслинга.
— Отправиться в Лондон? Это невозможно! Я не могу туда добираться одна. Уолтер, мне не на что жить с моими людьми. Я тебе уже говорила, что у меня в кошельке нет даже самой мелкой монетки!
— Пусть это тебя не беспокоит. Я вернулся с Востока с деньгами и могу помочь тебе, пока ты поживешь в Лондоне и король будет рассматривать твое дело.
Ингейн пораженно посмотрела на Уолтера:
— Ты это сделаешь для меня? Дорогой Уолтер, я всегда так плохо к тебе относилась! Как могут так сильно отличаться два брата?
— Мы всего лишь сводные братья. Не надо забывать об этом.
Уолтер все время посматривал на дорогу и теперь внезапно остановился.
— Вот он. Он не теряет времени зря. Твой рыцарь и хозяин едет, чтобы забрать тебя. Его сопровождает примерно дюжина всадников. Мы должны немедленно вернуться в дом.
Ингейн молча смотрела на приближающихся всадников.
— Я к нему не испытываю ничего, кроме презрения. Нет, я подожду его здесь, потому что не хочу, чтобы он подумал, что я его боюсь.
Уолтер не стал ее переубеждать. Он повернулся и громко окликнул караульных. В ответ раздался сигнал от частокола.
— У нас защитники, — сказал он Ингейн.
Когда к ним подъехал лорд Лессфорда, рядом с Уолтером стояли восемь сильных мужчин из Герни. Эдмонд натянул поводья и сделал знак своим сопровождающим, чтобы они держались позади. Годы его сильно изменили. Лицо пополнело и казалось недовольным. Внешность стала еще более отталкивающей.
Он молча и с неприязнью несколько секунд разглядывал жену.
— Значит, я нашел тебя именно здесь, моя милая. Хорошенькая у тебя компания. Садись на коня и без промедления отправляйся со мной в Булейр!
— Я никогда не вернусь в Булейр.
— Это решать не тебе, — отрезал муж. — Решаю тут я. И я приказываю тебе собрать слуг и отправиться в Булейр через десять минут!
Ингейн с вызовом рассмеялась:
— Милорд, вы стали плохо слышать? Я покинула вас навсегда. Никто на земле не сможет изменить мое решение. Могу только сказать, что презираю вас и лучше умру, чем стану жить с вами под одной крышей.
Граф помолчал, потом обратился к Уолтеру:
— Мне не было известно, что Ублюдок из Герни возвратился из странствий, — сказал он спокойным голосом. — Дорогая, ты решила меня покинуть, потому что возвратился этот Ублюдок?
— Я вернулся в Герни вчера, и даже мой дед заранее не знал, что я приеду, — заметил Уолтер.
— Какое странное совпадение! Действительно, это просто удивительно. Для меня никогда не было секретом, как ты относишься к моей жене. — Тут граф впервые проявил признаки гнева: — Это ты научил ее не повиноваться мне!
— Я не собираюсь давать никаких объяснений. Но, по-моему, было бы справедливо, если бы леди Ингейн сказала, что она сама пришла к такому решению.
— У вас мой сын, — сказал граф, обращаясь к Ингейн. — Я этого не потерплю. А где станете жить вы, меня мало касается.
— Он — мой сын.
— В законе об этом ничего не сказано!
— Закон? — выкрикнула Ингейн. — Ты в первый раз заговорил о законе, мой милый Эдмонд!
Последовала долгая пауза. Лорд Булейра сгорбился в седле, и только его глазки метались от Ингейн к Уолтеру и обратно.
— Кажется, придется прибегнуть к силе, — наконец заявил он.
— Сперва подумайте хорошенько, — быстро вставил Уолтер. — Вы видите, что у моих людей готовы луки, а лучники Герни точно попадают в цель.
— Ублюдок из Герни, я могу тебя победить, и мне будет приятно это сделать! — воскликнул Эдмонд.
— Сводный братец, тебя прежде нашпигуют стрелами, — засмеялся Уолтер. — Хоть ты и благородный граф, но если стрела пройдет через твою глотку, то даже для тебя будет все кончено на этом свете!
Граф внезапно с яростью натянул поводья.
— Ингейн, даю тебе последний шанс! Собирайся и привези домой моего сына!
— Неужели ко всем твоим отвратительным качествам прибавится еще и трусость! — громко захохотала Ингейн. — Ты только что говорил о силе оружия. Разве тебе не хочется проявить свою смелость?
— Ты что, считаешь, — заорал Эдмонд, — что я унижусь и стану мериться силой с этим низкорожденным ублюдком?
— Я и мои люди готовы, — заявил Уолтер. — У тебя есть возможность побороться, мой дорогой сводный братец. Ты говоришь, что я низкого происхождения? Мы дети одного семени. Но могу поклясться, что мой знатный отец не дал тебе ничего хорошего, кроме одной вещи: ты — граф Лессфорда, Эдмонд. Но я должен тебе напомнить, что сейчас ты находишься без приглашения на землях Герни. Если вы сейчас же не покинете наши земли, то вам придется плохо.
— Вы еще оба о том пожалеете, — пригрозил граф. Он секунду мрачно смотрел на них, потом развернул коня.
— Прощай, муженек! — крикнула Ингейн, помахав ему вслед рукой.
Когда они возвращались к дому, у нее было боевое настроение. Она размахивала сумкой и даже что-то напевала.
— Теперь, когда нет пути назад, мне стало гораздо легче, — сказала она Уолтеру. — Господи, какой же он трус! Как я могла так ошибиться и выйти за него замуж? Уолтер, это твоя вина. Тебе следовало стащить меня в то утро с лошади и отнести к ближайшему священнику.
— Именно это я и хотел сделать, но ты в то время слишком мало обращала на меня внимания и смеялась надо мной. Я не думал, что хотя бы чуть-чуть тебе нравлюсь.
— Ты знаешь, что нравился мне. А теперь, — произнесла Ингейн, не сводя с него сверкающих глаз, — я знаю, что ты забыл обо мне и даже женился. Неужели, если ты жил с язычницей, тебе нужно было жениться на ней?
— Значит, тебе все известно! Я никому об этом не говорил и только вчера вечером рассказал об этом деду.
— Конечно, я об этом слышала. Уолтер, меня интересует все, что касается тебя. Ты должен знать, что служба, проведенная восточным жрецом, не является обязательной или священной. Ты не можешь по-настоящему быть женат на этой девице-язычнице.
— Она не язычница. Ее мать была гречанка, а отец — англичанин. Что касается обряда, то он был совершен христианским священником-несторианином. И наш брак по-настоящему священный.
— Наверно, ты в то время думал, что влюблен в нее.
— Да, я ее любил и люблю до сих пор. Она остается моей женой, хотя нас разделяет целый мир и я знаю, что никогда ее не увижу.
— Послушай, Уолтер, что ты так переживаешь? Ты мне об этом говоришь в качестве предупреждения? — Она посмотрела на него с усмешкой, в которой сочетались прежние презрение и злость. — Ты о ней забудешь, хотя мне не очень по душе твое отношение к ней. Нет, я не права. Я сама решила выйти замуж за этого идиота, из-за которого попала в такое положение. Я тебе об этом рассказала, и не стоит тебя винить за то, что ты решил найти себе утешение. Уолтер, меня поражает, что ты собираешься вечно любить свою маленькую дикарку, хотя больше ее никогда не увидишь. Неужели всю свою оставшуюся жизнь ты будешь верен нелепой клятве?
— Я много думаю о прошлом и почти не заглядываю в будущее.
Ингейн рассмеялась и взмахнула сумочкой:
— Дорогой Уолтер, мы должны вместе отвлечь твои думы от прошлого…
Что-то в атмосфере Герни удивляло и раздражало его. Люди, помогавшие ему подготовить помещения для производства бумаги, были сдержанными и мрачными. Они замкнулись в себе и не разговаривали с Уолтером. Он понимал, что они не могли на него злиться, потому что, несмотря на молчание, относились к нему хорошо. На третье утро он начал кое-что понимать.
330
Свир Гилпин, самый старый из рабочих, внезапно бросил топор, которым забивал в землю шест. Он выпрямился и погрозил кулаком в направлении Булейра.
— Мастер Уолт, — сказал он, — вам известно, что прошлой ночью Сесили Томсмейден бросилась вниз с главной башни Булейра?
Сейчас было не позднее восьми утра, и Уолтер спросил:
— Как могло известие о том, что случилось в Булейре, так быстро достигнуть Герни?
— Мастер, плохие новости распространяются быстро. В последние дни слишком много плохих вестей.
— Кто была эта девушка, Свир?
— Дочь кузнеца из Сенкастера. Он хороший человек. Мастер, она была честной и милой девушкой.
— Ее туда забрали против воли?
— Да, — ответил Гилпин, поднимая топор и принимаясь за работу. — Мастер, такие вещи часто случаются в последнее время.
Но Мариам не унывала. Ее не страшили неудобства. Она думала, что вскоре их скитания подойдут к кончу. Она взглянула на небо, где яростно светило солнце, и счастливая улыбка осветила ее бледное худенькое лицо.
Глава 14. ЛИТТЛ-ТАММИТ
1
Уолтер решил уйти, когда Ингейн прибудет в Герни. Ему казалось, что она выбрала бы другое убежище, если бы знала о его возвращении. Его присутствие может осложнить ссору с мужем. Эдмонд его всегда ненавидел и будет буйствовать, услышав, что они живут под одной крышей.Пусть ей все объяснит дед. Если она захочет уехать, то сможет это сделать, не повидав его.
Он стоял в зарослях туи на краю пруда и видел, как приближалась Ингейн в окружении нескольких охранников. Позади ехали четверо слуг на мулах. Было очевидно, что она покидала Булейр не в спешке. Все было тщательно продумано, иначе у нее не было бы такого сопровождения.
Уолтер видел Ингейн издали, но у него создалось впечатление, что она не изменилась. Она прямо восседала в седле, и ветерок играл прядкой золотых волос. Уолтер слышал, как она свистнула, и сокол сел на перчатку. Потом Ингейн отчетливо отдала какой-то приказ. Неизвестно, по каким причинам она покинула Булейр, но ее дух не был сломлен.
Он подождал два часа и теперь внимательно поглядывал на дом, думая, что гости снова сядут на коней и поедут искать более подходящее пристанище. Но он ошибся. Коней и мулов повели к пруду и пустили пастись за оградой. Увидев Уолтера, грум с крестом на рукаве перестал посвистывать и поклонился ему. Погода начала портиться, и над поместьем нависла черная туча. Уолтер решил, что ему пора возвращаться.
Слуги пытались починить подъемный мост. Они заменяли проржавевшие цепи крепкими новыми веревками. Казалось, дед считал, что может возникнуть необходимость защищать старый дом. Люди весело напевали во время работы.
Когда Уолтер вошел в дом, ему встретилась Вульфа. От возмущения она мяла в руках широкую юбку. Но служанка не стала обращаться к Уолтеру.
— Что случилось? — спросил молодой человек.
— Мастер! Она будет жить в комнате вашей матери!
— Но у нас нет другого помещения для этой леди, — ответил он, подумав. — Это самая большая и светлая комната.
— Но, мастер, она там все меняет! — Вульфа говорила так, будто ей пришлось присутствовать при совершении святотатства. — С ней ребенок и две служанки. Стало похоже на обычную комнату в таверне.
— Вульфа, тут ничего не поделаешь. Графиня — наша гостья, и мы должны быть к ней снисходительны.
— Ей кажется, — сказала служанка, облизнув губы, что эта комната недостаточно для нее хороша. С кровати убрали одеяла и постели застелили шелком, который она привезла с собой. На стене повесили драпировки. Она говорит, что делает это, чтобы вокруг стало повеселее. Мастер, я не могу этого вынести!
— Пока госпожа находится в нашем доме, ее желания — закон. И ты должна с этим примириться.
Когда он проходил мимо материнской спальни, дверь туда была открыта, и он услышал оживленные голоса. До него донесся голос Ингейн:
— Агнес, почему до сих пор не распаковала мои туалетные принадлежности? Глупая девка, где мой футлярчик с ароматическими шариками? Пошевеливайся! Я должна сегодня хорошо выглядеть!
Уолтер решил, что ему тоже следует прилично выглядеть. В углу его комнаты стоял грубо сколоченный деревянный шкаф, набитый новой одеждой. Много красивых предметов туалета висели на крюках, вбитых в неполированные стены из дуба. Все эти вещи он купил во время остановок в Венеции и Париже. Но до сих пор ему в голову не приходило надеть хоть один из этих красивых нарядов.
Молодой человек выбрал сверхмодный костюм, он был уверен, что костюм ему удивительно идет. Тунику из синего атласа с подложенными плечами украшал речной жемчуг. Туника сильно обтягивала его фигуру, поэтому он осторожно застегивал золотые пуговицы спереди. На длинных рукавах была великолепная вышивка, воздушные манжеты доходили почти до кончиков пальцев. На стройных ногах были надеты узкие чулки из белой камки, которые облегали ноги, как чешуйки луковицу. Это был вызов существующей моде — англичане носили свободные гамаши, а поверх, на теле, — длинные накидки, доходившие почти до самой земли. Но Уолтера это не смущало, потому что он был уверен, что новая мода вскоре дойдет до Англии и он станет в этом пионером.
Его наряд завершали синие башмаки с задранными носами. Молодой человек прекрасно себя чувствовал, расхаживая по комнате. Потом по привычке подумал: «Если бы меня могла видеть Мариам!» Не успели эти слова зазвучать в его голове, как хорошее настроение пропало. Он подошел к окну и грустно посмотрел на начинающийся дождь.
— Моя дорогая жена, где ты? — вслух спросил Уолтер. Он несколько минут постоял у окна, а потом решил, что надо переодеться во что-то более скромное. Уолтер вздохнул и сказал себе:
— Нет, не стоит переодеваться. Я должен хорошо выглядеть перед Ингейн. Она невысокого мнения о Герни, и эту ошибку следует исправить.
В Большом холле зажгли вдвое больше сальных светильников, чем обычно. Уолтер сошел вниз первым. Он попытался взглянуть на приготовления как бы со стороны, чтобы понять, как они выглядят в глазах гостьи.
В центре стола стоял кубок «Исцелитель Лука». Рядом кубки «Иоанн Креститель» и «Бернар из Клерво». Во главе стола помещались три кресла, а перед ними — высокая солонка.
У Уолтера радостно забилось сердце. Он будет сидеть рядом с дедом и Ингейн! В первый раз будет публично признано, что он член семьи.
Уолтер обратил внимание, что все слуги присвистывали, увидев его в этом наряде. Один из них заявил довольно громко:
— Провалиться мне на этом месте, если он не возвратился важным павлином!
Другой его поддержал:
— Молодой мастер, вы, наверно, хвастаетесь своими длинными ногами!
Уолтер не обращал внимания на их шуточки, потому что понимал, что в глубине души они гордятся тем, что он вернулся из путешествия и имеет красивую одежду. Уолтер засмеялся и промолвил:
— Вшивые лентяи, вы бы видели мои наряды в Китае!
В комнату вошел дед, опираясь на крепкую палку из терновника. Воцарилась тишина. Старик заморгал глазами, а потом неожиданно улыбнулся.
— Ну прямо Соломон во всем своем великолепии! — сказал он. — Мальчик мой, я никогда не видел подобных гамаш. Клянусь святым Вулстаном, мне бы тоже хотелось приобрести для себя парочку! Мои ноги еще можно показывать!
Уолтер поклонился:
— Милорд, так одеваются в Венеции, и скоро это будут носить при дворе его величества.
Дед отвел его в сторону.
— Я разговаривал с отцом Климентом, — шепнул он, — он говорит — за нарушение клятвы необходимо понести суровое наказание. Но если клятва уже нарушена, ее больше не нужно выполнять! Относительно наказания станет решать епископ Ансельм, и боюсь, что наказание действительно будет суровым и дорогим. Но теперь я могу с тобой разговаривать напрямую. Мальчик мой, я очень рад этому.
В этот момент вошла Ингейн. Уолтер позабыл, какая она красавица, и сейчас радовался, увидев ее. На голове у нее был тонкий золотой обруч, а сзади волосы были подобраны в сетку. Длинная темно-синяя юбка подметала пол, когда она шла. Сверху был надет прилегающий корсаж из желтого бархата. Спереди корсажа был глубокий вырез с отделкой из горностая. Поверх всего был накинут темно-серый плащ, закрепленный у горла золотой цепочкой. Он развевался при ходьбе, открывая пышные рукава с ярко-желтыми пуговицами.
Если Уолтер думал, что Ингейн будет расстроена бедами, которые заставили ее бежать из Булейра, то он ошибался. Ингейн стремительно шла вперед, шурша юбками. Она протягивала к нему руки и радостно улыбалась:
— Уолтер! Какой приятный сюрприз! Я не ожидала тебя увидеть в Герни и даже не знала о твоем возвращении.
Глаза ее сверкали, и она с удовольствием оглядела молодого человека. Уолтер смутился и пробормотал, что рад ее снова видеть.
— Тебе придется видеть меня довольно часто, — заявила Ингейн. — Я навсегда покинула Булейр. Никогда не вернусь в это проклятое место. У меня пока нет планов на будущее, и поэтому я воспользовалась добротой твоего деда.
— Я очень этому рад, милейшая леди, — сказал хозяин Герни, стоя рядом с Уолтером. — Вы можете оставаться у меня сколько захотите и строить планы на будущее. Мы будем рады вашему пребыванию здесь.
Ингейн поклонилась, поблагодарила старика и приняла его руку, чтобы следовать к столу. Старик посадил ее справа от себя и жестом указал Уолтеру на кресло слева. Уолтер уселся. Он видел, что слуги подмигивают друг другу. Агнес Малкинсмейден принесла на серебряном блюде говяжью ногу и шепнула ему:
— Мастер Уолтер, я рада, что вы наконец сидите на вашем законном месте!
Старик был в хорошем настроении и начал болтать, прервав Агнес, когда та попыталась, как всегда, прочитать молитву. Дед порезал на тарелке говядину на мелкие кусочки и завел беседу на любимую тему. Ингейн сначала с аппетитом съела мясо и половину жареной курицы, выпила два бокала вина. Потом она отложила нож в сторону и наклонилась вперед, будто бы для того, чтобы внимательно выслушать рассказы хозяина. На самом деле ей хотелось получше рассмотреть молчаливого Уолтера, сидящего по другую сторону от старика. Когда хозяин на секунду сделал паузу, она стала быстро задавать вопросы Уолтеру. Действительно ли Китай такая прекрасная страна, как все об этом думали? Привез ли с собой Уолтер какие-нибудь удивительные вещички из Китая? Переменил ли он свое мнение о нашем короле?
Молодой человек на все вопросы ответил утвердительно. Но как Ингейн ни старалась, ей не удалось вызвать Уолтера на разговор.
Хозяин быстро проговорил:
— Это мне напоминает, милая леди… — и начал следующую бесконечную историю.
В конце концов Ингейн перестала делать попытки завязать беседу и сидела со скучающим видом. Наконец она сказала, что день для нее был очень трудным и не будет ли возражать уважаемый хозяин, если она отправится в свою комнату?
— Нам будет вас не хватать, — заметил старый дамский угодник, поднимаясь с места. — Но у меня есть утешение, — сказал он, улыбнувшись Уолтеру, — мой внук и я более двадцати лет были лишены возможности общаться. Теперь мы должны исправить положение. Мы долго будем сегодня с ним разговаривать, пока не устанут языки.
Уолтер помог леди Ингейн сойти с платформы. У дверей она остановилась и легко коснулась его руки.
— Ты стал таким красивым, — шепнула она. И дальше заговорила очень серьезно: — Я попала в большую беду и хочу тебе все рассказать. Мы можем встретиться завтра рано утром в саду? Я хочу посоветоваться. Уолтер, мне действительно нужен твой совет.
— Леди Ингейн, я рано встаю, — сказал Уолтер. — Я к вашим услугам и сделаю все, что вам понадобится.
— Но мне трудно рано вставать, — засмеялась Ингейн. — Если я рано встану, то буду плохо выглядеть. Но я не стану залеживаться в постели и присоединюсь к тебе в саду. Мне будет очень интересно послушать о твоих приключениях.
Уолтер пробьи в саду два часа, прежде чем появилась Ингейн, помахивая сумочкой с ароматными шариками. Сумочка была из оранжевой кожи в виде мешочка, сверху она завязывалась легкомысленным бантом из черного бархата.
— Доброе утро, — приветствовала Ингейн Уолтера. — Я не спала всю ночь, перебирая в уме все свои беды, поэтому опоздала.
Уолтер взглянул на солнечные часы:
— Вы пришли даже раньше, чем я ожидал. Может, мы пройдем к пруду? Там, мне кажется, трава не такая влажная. Ваши башмачки кажутся тонкими, как бутон фуксии, и вам не следует бродить по мокрой земле.
Ингейн приподняла ногу, чтобы продемонстрировать красный башмачок.
— Обувь — моя слабость. Если бы я была английской королевой, то у меня были бы сотни пар обуви и я никогда не надевала бы одну и ту же пару дважды.
Они медленно направились к пруду, Ингейн надвинула капюшон, чтобы защитить лицо от солнца.
— Я сейчас живу в комнате, той самой, куда меня привели, когда я в первый раз побывала в Герни, — сказала Ингейн. — Уолтер, ты помнишь, ты там тоже тогда был. Ты был очень мрачным мальчиком, довольно симпатичным, но очень любил спорить.
— Ты начала хвастаться, и мне пришлось возразить тебе.
— Я помню, как ты выглядел. Волосы у тебя завивались кудряшками и падали на глаза.
— Вынужден с тобой не согласиться — я всегда был очень аккуратным и волосы у меня были хорошо причесаны.
— Может, и так. Я не уверена. Но в чем я убеждена, так это в том, что ты со мной спорил и даже был груб.
— Ты попыталась глядеть на нас сверху вниз. Ты всегда так себя вела по отношению ко мне, Ингейн.
— А сейчас, — сказала она со вздохом, — я обратилась к вам за помощью. Я уже не такая надменная. Я не была счастлива в браке с Эдмондом. — Она начала волноваться. — Не сомневаюсь, что ты его ненавидишь, но тебе неизвестно, какой он жадный, жестокий и отвратительный человек!
— Я его почти не знаю, но могу поверить всему, что о нем говорят. А как насчет его матери? Что ты можешь сказать по поводу этой Нормандской женщины?
Ингейн резко тряхнула головой:
— Если бы не она, я смогла бы справиться с Эдмондом. Сначала он гордился мною. Но мать невзлюбила меня с самого начала. Она желала продолжать заправлять в Булейре, и их было двое против меня одной. Уолтер, я ничего не смогла сделать. Они постоянно шушукались и строили заговоры. Они ни о чем больше не могут думать, как только о том, чтобы скопить, сэкономить и добавить еще мешочек золота к тем, что они где-то прячут. Ты не обратил внимания, что у них одинаковые носы? Длинные, алчные и вульгарные. Они сидели, склонившись друг к другу так, что касались кончиками гадких носов, и шептались, шептались, шептались… Они постоянно шептались, чтобы я ничего не слышала. — Она злобно расхохоталась. — Ты можешь мне поверить, что после свадьбы у меня не было в руках ни одной монетки? Уолтер был поражен:
— Ингейн, твой отец умер, а ты его единственная наследница!
— Эдмонд забрал Тресслинг в качестве моего приданого. Он сразу все там взял под свой контроль и сам собирал ренту и часть урожая. Я смогла удрать, потому что вчера он отправился туда. Он должен был вернуться ночью. Что теперь в Булейре творится, трудно себе даже представить.
— В это трудно поверить.
— Это невероятная парочка! Таких еще поискать! Его мать свихнулась! Она не дает вынести гроб твоего отца из церкви. Свечи все догорели дотла, но она не позволяет, чтобы их кто-либо касался. Она даже хотела, чтобы его тело оставалось с ней. — Ингейн взяла Уолтера за руку и пригнула к нему голову. — Когда она на меня смотрит, я читаю безумие в ее глазах. Я уверена, что она хочет меня убить, и ей бы удалось это сделать, если бы я осталась в замке.
— Когда Эдмонд узнает, где ты, он выступит против нас со всеми своими солдатами, — заявил Уолтер. — Мы вчера обсудили все с дедом и решили: пока ты с нами, нам следует собрать всех наших людей здесь.
— Не надо ничего бояться. Он так жаден, что постоянно уменьшал охрану. В замке не более дюжины лучников и столько же караульных. Со мной приехали мои слуги из Трес-слинга. В любом случае люди из Булейра не очень-то любят своего хозяина, поэтому он не станет прибегать к демонстрации силы.
Несколько минут они прогуливались молча.
— Жаль, что тебе так не повезло в браке! — сказал Уолтер. Он вспоминал счастливые дни, недели и месяцы, которые он провел с Мариам в Приюте Вечного Блаженства.
— Я тебе не рассказала самого главного. Он очень жесток. Если кто-то противится его желаниям, он беспощадно расправляется с ним. Джек Далди очень занят в своей камере пыток! В замке Булейра и в грош не ставят законы короля!
— Я что-то такое слышал, когда был в Лондоне.
— Он мстит крестьянам за то, что произошло после смерти его отца. Уолтер, он им мстит в стократном размере! — Ингейн помолчала. — И это… еще не все. Мы живем раздельно с тех пор, как родился мой сын. Он приводит женщин и развлекается с ними, не стесняясь меня. Далеко не все из них желают стать объектом его внимания. Эдмонд пользуется вассальным «правом первой ночи». — Ингейн горько рассмеялась: — Трудно поверить, что такое могло произойти с Ингейн из Тресслинга, гордой молодой наследницей, которая была уверена в себе и думала, что она сможет подчинить себе любого мужчину! Наверно, мне нужно было выйти замуж за Ниниана. Или даже… — Она быстро взглянула на Уолтера, а потом отвела глаза. — Или… или за другого кандидата.
— Что ты собираешься делать? — спросил Уолтер.
— Не знаю. Я думала только об одном — что мне необходимо оттуда убраться. Я никогда больше не вернусь в Булейр. Что бы ты мне посоветовал?
— Тебе следует отправиться в Лондон и просить защиты у короля. Мне говорили, что он очень справедлив. Он выслушает тебя и, мне кажется, постарается, чтобы тебе достались хотя бы поместья Тресслинга.
— Отправиться в Лондон? Это невозможно! Я не могу туда добираться одна. Уолтер, мне не на что жить с моими людьми. Я тебе уже говорила, что у меня в кошельке нет даже самой мелкой монетки!
— Пусть это тебя не беспокоит. Я вернулся с Востока с деньгами и могу помочь тебе, пока ты поживешь в Лондоне и король будет рассматривать твое дело.
Ингейн пораженно посмотрела на Уолтера:
— Ты это сделаешь для меня? Дорогой Уолтер, я всегда так плохо к тебе относилась! Как могут так сильно отличаться два брата?
— Мы всего лишь сводные братья. Не надо забывать об этом.
Уолтер все время посматривал на дорогу и теперь внезапно остановился.
— Вот он. Он не теряет времени зря. Твой рыцарь и хозяин едет, чтобы забрать тебя. Его сопровождает примерно дюжина всадников. Мы должны немедленно вернуться в дом.
Ингейн молча смотрела на приближающихся всадников.
— Я к нему не испытываю ничего, кроме презрения. Нет, я подожду его здесь, потому что не хочу, чтобы он подумал, что я его боюсь.
Уолтер не стал ее переубеждать. Он повернулся и громко окликнул караульных. В ответ раздался сигнал от частокола.
— У нас защитники, — сказал он Ингейн.
Когда к ним подъехал лорд Лессфорда, рядом с Уолтером стояли восемь сильных мужчин из Герни. Эдмонд натянул поводья и сделал знак своим сопровождающим, чтобы они держались позади. Годы его сильно изменили. Лицо пополнело и казалось недовольным. Внешность стала еще более отталкивающей.
Он молча и с неприязнью несколько секунд разглядывал жену.
— Значит, я нашел тебя именно здесь, моя милая. Хорошенькая у тебя компания. Садись на коня и без промедления отправляйся со мной в Булейр!
— Я никогда не вернусь в Булейр.
— Это решать не тебе, — отрезал муж. — Решаю тут я. И я приказываю тебе собрать слуг и отправиться в Булейр через десять минут!
Ингейн с вызовом рассмеялась:
— Милорд, вы стали плохо слышать? Я покинула вас навсегда. Никто на земле не сможет изменить мое решение. Могу только сказать, что презираю вас и лучше умру, чем стану жить с вами под одной крышей.
Граф помолчал, потом обратился к Уолтеру:
— Мне не было известно, что Ублюдок из Герни возвратился из странствий, — сказал он спокойным голосом. — Дорогая, ты решила меня покинуть, потому что возвратился этот Ублюдок?
— Я вернулся в Герни вчера, и даже мой дед заранее не знал, что я приеду, — заметил Уолтер.
— Какое странное совпадение! Действительно, это просто удивительно. Для меня никогда не было секретом, как ты относишься к моей жене. — Тут граф впервые проявил признаки гнева: — Это ты научил ее не повиноваться мне!
— Я не собираюсь давать никаких объяснений. Но, по-моему, было бы справедливо, если бы леди Ингейн сказала, что она сама пришла к такому решению.
— У вас мой сын, — сказал граф, обращаясь к Ингейн. — Я этого не потерплю. А где станете жить вы, меня мало касается.
— Он — мой сын.
— В законе об этом ничего не сказано!
— Закон? — выкрикнула Ингейн. — Ты в первый раз заговорил о законе, мой милый Эдмонд!
Последовала долгая пауза. Лорд Булейра сгорбился в седле, и только его глазки метались от Ингейн к Уолтеру и обратно.
— Кажется, придется прибегнуть к силе, — наконец заявил он.
— Сперва подумайте хорошенько, — быстро вставил Уолтер. — Вы видите, что у моих людей готовы луки, а лучники Герни точно попадают в цель.
— Ублюдок из Герни, я могу тебя победить, и мне будет приятно это сделать! — воскликнул Эдмонд.
— Сводный братец, тебя прежде нашпигуют стрелами, — засмеялся Уолтер. — Хоть ты и благородный граф, но если стрела пройдет через твою глотку, то даже для тебя будет все кончено на этом свете!
Граф внезапно с яростью натянул поводья.
— Ингейн, даю тебе последний шанс! Собирайся и привези домой моего сына!
— Неужели ко всем твоим отвратительным качествам прибавится еще и трусость! — громко захохотала Ингейн. — Ты только что говорил о силе оружия. Разве тебе не хочется проявить свою смелость?
— Ты что, считаешь, — заорал Эдмонд, — что я унижусь и стану мериться силой с этим низкорожденным ублюдком?
— Я и мои люди готовы, — заявил Уолтер. — У тебя есть возможность побороться, мой дорогой сводный братец. Ты говоришь, что я низкого происхождения? Мы дети одного семени. Но могу поклясться, что мой знатный отец не дал тебе ничего хорошего, кроме одной вещи: ты — граф Лессфорда, Эдмонд. Но я должен тебе напомнить, что сейчас ты находишься без приглашения на землях Герни. Если вы сейчас же не покинете наши земли, то вам придется плохо.
— Вы еще оба о том пожалеете, — пригрозил граф. Он секунду мрачно смотрел на них, потом развернул коня.
— Прощай, муженек! — крикнула Ингейн, помахав ему вслед рукой.
Когда они возвращались к дому, у нее было боевое настроение. Она размахивала сумкой и даже что-то напевала.
— Теперь, когда нет пути назад, мне стало гораздо легче, — сказала она Уолтеру. — Господи, какой же он трус! Как я могла так ошибиться и выйти за него замуж? Уолтер, это твоя вина. Тебе следовало стащить меня в то утро с лошади и отнести к ближайшему священнику.
— Именно это я и хотел сделать, но ты в то время слишком мало обращала на меня внимания и смеялась надо мной. Я не думал, что хотя бы чуть-чуть тебе нравлюсь.
— Ты знаешь, что нравился мне. А теперь, — произнесла Ингейн, не сводя с него сверкающих глаз, — я знаю, что ты забыл обо мне и даже женился. Неужели, если ты жил с язычницей, тебе нужно было жениться на ней?
— Значит, тебе все известно! Я никому об этом не говорил и только вчера вечером рассказал об этом деду.
— Конечно, я об этом слышала. Уолтер, меня интересует все, что касается тебя. Ты должен знать, что служба, проведенная восточным жрецом, не является обязательной или священной. Ты не можешь по-настоящему быть женат на этой девице-язычнице.
— Она не язычница. Ее мать была гречанка, а отец — англичанин. Что касается обряда, то он был совершен христианским священником-несторианином. И наш брак по-настоящему священный.
— Наверно, ты в то время думал, что влюблен в нее.
— Да, я ее любил и люблю до сих пор. Она остается моей женой, хотя нас разделяет целый мир и я знаю, что никогда ее не увижу.
— Послушай, Уолтер, что ты так переживаешь? Ты мне об этом говоришь в качестве предупреждения? — Она посмотрела на него с усмешкой, в которой сочетались прежние презрение и злость. — Ты о ней забудешь, хотя мне не очень по душе твое отношение к ней. Нет, я не права. Я сама решила выйти замуж за этого идиота, из-за которого попала в такое положение. Я тебе об этом рассказала, и не стоит тебя винить за то, что ты решил найти себе утешение. Уолтер, меня поражает, что ты собираешься вечно любить свою маленькую дикарку, хотя больше ее никогда не увидишь. Неужели всю свою оставшуюся жизнь ты будешь верен нелепой клятве?
— Я много думаю о прошлом и почти не заглядываю в будущее.
Ингейн рассмеялась и взмахнула сумочкой:
— Дорогой Уолтер, мы должны вместе отвлечь твои думы от прошлого…
3
В следующие три дня Уолтер был занят делами и видел Ингейн только за ужином. Дед разговаривал не переставая; она наклонялась вперед и время от времени улыбалась ему. Уолтер провожал ее до дверей, но их отношения оставались весьма формальными.Что-то в атмосфере Герни удивляло и раздражало его. Люди, помогавшие ему подготовить помещения для производства бумаги, были сдержанными и мрачными. Они замкнулись в себе и не разговаривали с Уолтером. Он понимал, что они не могли на него злиться, потому что, несмотря на молчание, относились к нему хорошо. На третье утро он начал кое-что понимать.
330
Свир Гилпин, самый старый из рабочих, внезапно бросил топор, которым забивал в землю шест. Он выпрямился и погрозил кулаком в направлении Булейра.
— Мастер Уолт, — сказал он, — вам известно, что прошлой ночью Сесили Томсмейден бросилась вниз с главной башни Булейра?
Сейчас было не позднее восьми утра, и Уолтер спросил:
— Как могло известие о том, что случилось в Булейре, так быстро достигнуть Герни?
— Мастер, плохие новости распространяются быстро. В последние дни слишком много плохих вестей.
— Кто была эта девушка, Свир?
— Дочь кузнеца из Сенкастера. Он хороший человек. Мастер, она была честной и милой девушкой.
— Ее туда забрали против воли?
— Да, — ответил Гилпин, поднимая топор и принимаясь за работу. — Мастер, такие вещи часто случаются в последнее время.