Костин Андрей. Предупреждение путешествующим в тумане

   - Позвольте... Но ведь есть порядок...
   - А уж это, позвольте, не ваше дело. Прошу!
   И он самым издевательским образом подвел меня за локоть к двери и распахнул ее передо мной.
   * * *
   В лабораторию Эдгара я поднимался пешком по лестнице. Здание было пустынно, и мои шаги отдавались на всех этажах. Мимо прошла пожилая медсестра и, как мне показалось, подозрительно на меня покосилась.
   Когда я вошел, Эдгар сидел на корточках перед шкафом и рылся на нижней полке.
   - Ну как? - он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.
   - Странный тип. От его пальцев на руках синяки остались.
   - Он тебя что, - Эдгар оживился, - тискал?
   - Похоже на то.
   - Сам напросился.
   - Не спорю. Слушай, где у вас находится ночная дискотека?
   - Что еще надумал? В твоем-то возрасте по дискотекам... он лукаво прищурился.
   - Почему бы и нет? Разве там существует возрастной ценз?
   Имею полное право немного повеселиться.
   - Я пойду с тобой.
   - Ни в коем случае. Я хочу пуститься во все тяжкие.
   - Так пустимся вместе.
   - Ни-ни. В тебе слишком много здравого смысла. Все испортишь.
   - Ладно, как знаешь. Пойдем в гостиницу, по пути покажу, где у нас тут ночной вертеп.
   И он снова засунул голову в шкаф.
   - Чего там позабыл? - спросил я.
   - А, банка стояла... - он вынырнул из-за дверцы и сделал страшные глаза. С ядом!
   - Кошмар. У вас тут что - двор Марии Медичи?
   - Ага. Я им приблудных крыс травлю.
   - А человека можно?
   - Можно, - он рассмеялся, - человека и стиральным порошком
   можно. Если очень захотеть. Ну и устрою я уборщице. Наверняка
   она переставила.
   Он ухватился за открытую дверцу и рывком встал. Вид у него был этакого непроницаемого мужика с морщинистой, рубленной топором физиономией. Он был почти седой и стригся ежиком. В общем, бестия, да и только. Но я знал, что он славный. Я таких славных, честно говоря, больше и не встречал.
   * * *
   Минут через десять мы дошли до реки и свернули направо. Мы повторяли наш вчерашний маршрут, только в обратную сторону.
   - Вот и наш вертеп, - Эдгар тронул меня за локоть. - Днем работает как закусочная. Вечером - дискотека. Так, по-моему, это теперь называется.
   - Зайдем? Мы ведь еще не обедали.
   Я толкнул дверь под вывеской из неоновых трубок, и мы оказались в довольно просторном холле. С одной стороны был пустовавший с лета гардероб, с другой двери туалетов. В зал надо было подниматься по ступенькам.
   Что мы и сделали и открыли еще одну, застекленную дверь.
   - Пахнет довольно аппетитно, - сказал я Эдгару.
   Он неопределенно поморщился.
   Здесь мало что изменилось со времен общепита. Скатерти, похоже, не меняли с тех пор, как и пластмассовые цветочки в вазочках. Часть помещения была свободна от столов, и серебряный шар, свисавший с потолка, да огромные колонки позволяли представить, как все это может выглядеть ночью - переполненный
   зал, отраженный свет, громкая музыка... На противоположной от
   входа стороне находилась стойка бара с кофеваркой и еще
   каким-то никелированным монстром, предназначенным, скорее
   всего, для запекания сосисок.
   За стойкой сидела девушка и читала толстую книгу.
   Мы взобрались на высокие табуреты у стойки, и я спросил, может ли она нас накормить. Девушка оторвалась от книги и подняла скучающее личико.
   - Кофе и чего-нибудь покрепче, - заказал я.
   - Не рановато ли? - засомневался Эдгар.
   - В самый раз, - я подмигнул девушке.
   Она фыркнула:
   - А закусывать будете? Куры-гриль, венские сосиски в тесте...
   - Давайте что посвежее, - я махнул рукой.
   - Придется подождать, пока агрегат нагреется.
   - Ничего. Мы не торопимся.
   Она включила никелированного монстра и вернулась на свое место.
   - Миленькое у вас заведение, - сказал я довольно развязно.
   - А что, по вечерам бывает довольно шумно?
   - Вам-то какая разница, - и девушка уткнулась в книгу.
   - Просто я любопытен. Думаю заглянуть сюда вечерком.
   - Не попадете, - сказала девушка уверено.
   - Ой ли?
   - Вечером много клиентов, - пояснила она. - У нас престижное место. Крутые парни со всей округи к нам приезжают - за полста километров и более.
   - Тогда видите вон ту, самую большую коробку конфет? Я хочу вам ее подарить.
   - С какой стати? - она взглянула исподлобья.
   - Такой уж у меня характер. Люблю делать подарки.
   - Как знаете... - девушка впервые улыбнулась.
   - По-моему, вода закипела, - хмуро сказал Эдгар.
   - Сейчас накормлю вас, - барменша отложила книгу. - Вы приезжий? - она повернулась ко мне.
   - Именно. Одинокий неухоженный приезжий, путешествующий инкогнито.
   - Это как?
   - Долго объяснять. Это когда в гостиницу не пускают.
   - А, понятно.
   - Так как насчет вечера? - я подмигнул.
   - Ладно, - она пожала плечами, - приходите. Одно место я как-нибудь найду.
   * * *
   - Чего ты там говорил насчет инкогнито? - спросил он на улице. - Просто у Бессоновых ты смог бы сэкономить... И я надеялся, что тебе там понравится. Но раз такая история, сейчас отведу тебя в гостиницу.
   - Ничего не выйдет.
   - Почему?
   - Документов-то нет.
   - Так вот почему инкогнито, - он хмыкнул. - Ладно. Поезжай к Бессоновой за оставшимися вещами, а я пока договорюсь, чтобы
   ключ от номера уже лежал у администратора. Там у моей
   лаборантки знакомая, попрошу договориться и, если надо, оставлю
   в залог свой паспорт.
   - Мне бы такую лаборантку, - я притворно вздохнул.
   - Ладно, - сказал он сухо, а потом вдруг улыбнулся. - А как же пиво с баранками?
   - Может быть, завтра?
   - Завтра я с утра в лаборатории. Приходи туда.
   - Так ведь воскресенье!
   Эдгар развел руками.
   - Молодец, - я похлопал его по плечу, - чистый Менделеев. Куда ты денешь свою Нобелевскую премию? Закопаешь в огороде?
   Мы попрощались, и он приложил все силы, чтобы раздавить мне кисть. Но я был начеку, и сохранился паритет.
   - Да, старина, - я задержал его ладонь, - на реке ты очень славно рассказал о том, как молоденькая больная влюбилась в своего импозантного врача. Узнай, когда и от чего Вера Громова лечилась у Бессонова. Ладно?
   - Тьфу ты, частный сыск, да и только. Хорошо, постараюсь.
   * * *
   Я прошел пешком несколько кварталов и купил по пути газету. Она была позавчерашняя, но я давно усвоил, что, если не смотреть на числа, все газеты одинаковые. А главные новости, если они касаются лично нас, мы чаще всего узнаем не из газет. На том стоим.
   Спешить мне было некуда, и я некоторое время посидел на
   мокрой лавочке и прочитал газету от корки до корки. Я порядком
   промок под моросящим дождем, но зато теперь имел ясное
   представление о том, что предстоит сделать. Можете поверить мне
   на слово, но я выяснил это не из газеты.
   От автобусной остановки мой путь лежал к яблоневому саду. Стало немного грустно переезжать в гостиницу. При свете дня дом Бессоновых выглядел не так мрачно, а блестевший от дождя флюгерный петушок наталкивал на веселенькие ассоциации. Я ведь здорово продрог.
   Дверь была открыта, и из гостиной доносился голос хозяйки дома. Я прошел по полутемному коридору и оказался в одной с ней комнате.
   Бессонова лежала на диване и говорила по телефону. Увидев меня, она помахала рукой и бросила в трубку:
   - Ну, пока. У меня. гости.
   Потом она спустила на пол ноги в одних чулках, зевнула и вопросительно на меня посмотрела.
   - Вы совсем промокли. Где вы были?
   - Знакомился с местными достопримечательностями, - последнее слово я мог выговорить только по слогам. Диктора из меня не выйдет, увы.
   - Вам надо срочно согреться, - сказала она, вдруг встала, нетвердой походкой подошла к бару, открыла его и налила две рюмки коньяку.
   Мы выпили, и она налила еще.
   - Вы взяли высокий темп, - сказал я. - Боюсь, мне не угнаться.
   - За моего муженька, - сказала она, скривив губы.
   - Что так?
   - Получила от него телеграмму. Берет на работе отпуск, хочет пожить у каких-то знакомых в Петербурге. Обдумать сложившуюся ситуацию, как выразился. Плевать я на него хотела.
   Она выпила, и ее передернуло.
   - Может, сварить кофе? - предложил я.
   - А, отстаньте...
   Она снова взяла бутылку, но не удержала, та упала на пол и разлетелась вдребезги. По комнате пополз клопиный запах.
   - Вот бестолочь какая, - она посмотрела на свои руки, потом на пол. Ничего, я знаю, у него еще припрятано. В кладовке. Вот только ключа нет. Ключ на его связке. Знаете, вы мне поможете. Взломаете дверь.
   - Стоит ли?
   - К черту, вы мужик или нет?
   Я улыбнулся:
   - А это определяется при взламывании дверей? Тогда нужен хоть какой-нибудь инструмент.
   - На кухне, под колонкой, - топор. Сойдет?
   - Как нельзя лучше.
   Двери я взламывать не умел. Раскрошил притолоку и ободрал пальцы. Но в конце концов справился.
   - Вы поранились, - она взяла мою руку, поднесла к губам и слизнула выступившую капельку крови. - Так лучше?
   Чуть улыбнулась, потом снова коснулась кончиком языка кровоточившей ранки. Я заметил, что щеки у нее пунцовые.
   Нина подошла почти вплотную и, прижимая одной рукой мою кисть к губам, другой обхватила шею, провела по волосам и
   поймала пальцами мочку уха. Острые ноготки впились в кожу, и я
   поморщился.
   - Что ж, - спросил, - зря ломали дверь?
   - Хочешь прежде меня накачать? - она подмигнула.
   Разбитая бутылка коньяка была уже пустая на две трети, когда я пришел. Во сколько она начала? Как только получила телеграмму?
   - Поищи на полке справа, - говорит она. - На нижней.
   Давно ли мы перешли на ты? И надолго ль? Согнувшись в три погибели, я шарю в темноте и наталкиваюсь на всякую ерунду вроде старых ботинок и пустых трехлитровых банок. Вдруг под ладонь попадается какой-то тряпичный комочек, и я непроизвольно поворачиваюсь к свету, чтобы его рассмотреть. Лучше бы я этого не делал. В кулаке у меня был зажат женский носовой платок.
   Поднимаю глаза на Нину. Губы у нее нервно подергиваются. Потом она резко бьет меня по руке. Платочек падает на пол.
   - Вот, значит, куда он от меня своих б... прятал, - кричит она, - если я не вовремя возвращалась...
   Она судорожно всхлипывает, отворачивается, и тут ее начинает тошнить.
   Волоку даму в туалет.
   - Уйди, - просит она между приступами. - Убирайся отсюда. Не смотри.
   Иду на кухню, наливаю стакан одной заварки. Закуриваю. Минут через пятнадцать приходит Нина.
   - Выпей, - говорю я, жестом показывая на стакан чая. - Поможет.
   Глаза у нее уже совсем трезвые.
   - Мне очень стыдно, - она теребит поясок халата, - поверьте, это впервые в жизни.
   - Ничего не было, - я киваю, - договорились?
   Она отводит глаза. Я смотрю на часы. Значит, путь к Бессонову в ближайшие дни лежит через Громову, как я и предполагал. А мне он нужен именно в ближайшие дни. Точнее, не он, а что - сами знаете.
   - Сегодня вам лучше уйти, - нерешительно произносит Нина. - Вы не подумайте...
   - У меня уже есть номер в гостинице.
   Нина кивает, и мы прощаемся. Она очень бледная, мне ее жаль. Но что тут поделаешь?
   * * *
   На новое место жительства я попал к девяти часам вечера.
   У гостиничных номеров есть одно неприятное свойство - к ним привыкаешь. Привыкаешь к пятнам на обоях, скрипящему креслу и поцарапанной плоскости стола, улице за окном и голосу дежурной. Может, именно поэтому я не люблю подолгу задерживаться на одном месте - в день отъезда становится страшно, что больше никогда сюда не вернешься.
   Я поставил сумку, стянул свитер, расстегнул ворот рубашки и распахнул окно, чтобы немного подышать вечерним воздухом. На улице только смеркалось, и сквозь причудливую вязь деревьев проглядывали красные крыши домов. От серых плит тротуара веяло вечерней сыростью. На каждой плите сидело по жабе.
   Я вернулся к сумке и стал подбирать наряд для предстоящего мероприятия. За окном квакнула одна жаба. Потом вторая. Похоже, они задумали устроить концерт.
   * * *
   Через час я уже был возле дискотеки. Правда, как выяснилось, меня там не особо ждали.
   - Слушай, парень, - сказал мне в дверях довольно мрачный субъект, почесывая выбритый затылок, - катился бы ты отсюда, а? В зале и так полно народу.
   - Меня ждут, - я попытался оттолкнуть его и без лишних разговоров пройти наверх. Но недооценил субъекта. Потому что через секунду он уже яростно выкручивал мне руку.
   - Отпусти, - наконец попросил я.
   - Брыкаться не будешь? - пропыхтел он.
   Видимо, я тоже был не подарок.
   - Хорошо.
   Он отпустил.
   - Можешь кого-нибудь послать. в зал? - я растирал затекшую руку.
   - Это еще зачем? - субъект не отличался приветливостью.
   - Передай барменше, - я полез за деньгами, - привет.
   - От кого? - он взял купюру двумя пальцами за уголок.
   - От... инкогнито.
   - Чего-чего?
   - По буквам повторить? - я прищурился.
   - Да нет, не надо. Не глухой. Гвоздь! - окликнул он
   какого-то типа, выходящего из туалета. - Сходи к Зойке. Передай...
   Гвоздь вернулся довольно скоро и буркнул субъекту:
   - Зойка просила пропустить. Ее приятель.
   - Постой тогда за меня.
   Субъект поднялся вместе со мной наверх, провел через зал, раздвигая танцующих, и, подтолкнув кого-то под ребра кулаком, освободил место у стойки. А под конец вернул деньги. Это меня особенно потрясло.
   - Вход бесплатный, - пояснил он. - Вы платите только за напитки.
   - У вас тут строго, - я улыбнулся барменше.
   - Здорово помяли? - она ответила на улыбку. - Здесь чужих не любят. Учтите на следующий раз.
   - Следующего раза не будет. Сзади я его не подпущу, а спереди со мной справиться не так-то просто.
   - Ишь ты, какой крутой, - сказала она насмешливо. - Как утес на Волге. Что закажете?
   - Дайте кофе.
   - И чего-нибудь покрепче? - напоминает барменша.
   Она отходит, а в это время кто-то окликает меня:
   - Вот не ожидала вас здесь встретить...
   Я обернулся и получил удовольствие лицезреть лаборантку, ту самую, языкатую. Звали ее Марина, я запомнил.
   - Что, слишком старый? - я хмыкнул.
   - Неудачно пошутила, каюсь, - она садится на соседнюю табуретку, немыслимо переплетая джинсовые ноги.
   - Чем вас угостить? - спрашиваю я.
   - Если можно, стакан фанты. Тут очень душно.
   - Вы одна?
   - Нет, с друзьями. Отмечаем жизненный успех одного милейшего человека.
   Она облизнула вишневые накрашенные губы. Красилась она неистово. А зря мордочка у нее вполне смазливая, если представить без косметики (что довольно сложно). Женщины при помощи туши, помады и пудры творят поистине чудеса, я бы многим из них народного художника сразу давал. Ну, пусть не народного, заслуженного...
   Барменша поставила между нами длинный бокал с оранжевым напитком, кофе и рюмку на блюдечке. В рюмке был какой-то ликер ядовитого голубого цвета. Я расплатился.
   - Как устроились? - спросила Марина.
   - Неплохо. Эдгар помог с гостиницей.
   - Знаю. Кстати, без меня не обошлось. В гостинице одноклассница работает, я попросила отдельный номер. Вам ведь отдельный дали? На каждом этаже только по одному одноместному, и все занимают кавказцы.
   - Значит, я у вас в долгу?
   - Не пугайтесь. Потребую всего лишь массу мелких услуг, - она засмеялась.
   - Готов. Всегда.
   - Для начала - проводите меня сегодня домой. Ничего себе заявочка, да? она снова засмеялась. - Просто в нашей компании два отрока уже предложили себя в провожатые, а выбрать одного - обидеть другого. Коллектив не простит.
   - Берите обоих.
   - Вот еще. Они передерутся по дороге. Тем более под этим делом.
   - Да, тяжело вам. Как соберетесь уходить - дайте знать.
   - А может... Прямо сейчас к нам присоединитесь?
   - Не стоит. Я человек робкий, приобретать новых знакомых пока не собираюсь.
   - Как знаете.
   Она достает пудреницу, проводит пуховкой по лицу.
   - Ничего картинка? - спрашивает.
   Я показываю большой палец.
   Потом она уходит, а я знаком прошу барменшу обратить на меня внимание.
   - Не люблю одиночество... - начинаю волынку.
   - А мне показалось, вы встретили приятельницу.
   - Это не то...
   - А, понимаю.
   - Мой товарищ - вы его сегодня видели - говорил, что у него тут бывает знакомая...
   - Вот оно что? Кто такая?
   - Вера Громова. Вы ее случайно не знаете?
   - Верку-то? Справа она, за крайним столиком, - барменша скосила глаза, только как бы не вышло скандала. Она, кажется, в компании...
   Осторожно поворачиваю голову, словно рассматриваю танцующих, пока мой взгляд не упирается в молодую женщину с белыми прямыми волосами и тонким нервным лицом. Рассмотреть как следует не удается, так как между нами маячит мужская спина.
   По всему выходит, что они спорят. Вроде мужчина уговаривает
   ее пойти с ним, но девушка отрицательно качает головой. Наконец
   спутник машет рукой и, не оборачиваясь, уходит.
   Мне почему-то кажется его фигура знакомой. И еще - он все время старался быть ко мне спиной.
   - Все выходит довольно просто, - я оборачиваюсь к барменше.
   - Похоже, - отвечает она. - Потанцуйте с девушкой, пока ее кавалер не вернулся.
   - Непременно.
   Я пошел и пригласил. Она согласилась, только быстро оценила с ног до головы и сразу же положила руки мне на плечи.
   - Вы хорошо танцуете, - сказал я после того, как мы ввинтились в толпу и в этом бешеном галопе продержались до конца мелодии.
   - Спасибо, - только и ответила.
   Почти без перерыва начался медленный танец. Я аккуратно повел ее за собой поближе к окнам, где воздух был свежее. Танцующих много, но мы ни с кем не столкнулись, и она ни разу не сбилась с ритма.
   - Вы не огорчайтесь, что ваш дружок ушел, - сказал я. - Он еще вернется, и все образуется.
   - Он не вернется.
   - Из-за такой девушки и не вернется? Но кто же он тогда такой?
   - Не будем об этом, - она обхватила руками мою шею и прижалась теснее.
   Мы еще немного потанцевали, и под конец она стала отвечать менее односложно. Потом я отвел ее к столику и сел рядом.
   - Не хочу навязываться, - сказал я, - просто давно не
   встречал партнершу, которая бы все угадывала на два па раньше,
   чем собираешься предложить.
   Мы оба здорово взмокли, но она, по-моему, была совсем измотана. Сидела, откинувшись на спинку стула, и тяжело дышала.
   - Вы тоже ничего себе, - она облизнула губы. - Жаль, не встречала здесь раньше.
   - Я неделю как приехал. И только сегодня решил пуститься во все тяжкие. До этого ловил с другом рыбу.
   - Вот оно что!
   - Как вас зовут? - спросил я. - Куда приятней беседовать, когда знаешь друг друга по имени.
   Мы познакомились.
   - Ну что? - спросил я. - Рискнем еще? Покажем местной публике класс?
   - Подождите, - она поднялась, - только приведу себя в порядок. Посидите здесь.
   Она ушла, и я достал сигарету. Хотя на стенах висели устрашающие объявления, все тайком курили, и в зале было не продохнуть.
   Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел своего старого знакомого по кличке Гвоздь.
   - Вы танцевали с девушкой? - спросил он.
   - А в чем дело?
   - Просто она просила передать, что решила уходить и ждет вас на улице. Если надумаете проводить.
   - Спасибо, иду, - я поднялся и, помахав барменше рукой, прошел через зал, спустился по лестнице и оказался на улице.
   На небе вовсю высыпали звезды, но вечер был
   теплый. Значит, к утру погода опять испортится.
   Я огляделся. Веры нигде не было. Только от парапета на набережной отделилась фигура и приблизилась ко мне. Фигурой оказался тот самый субъект, который не хотел меня пускать вначале.
   - Слушай, приятель, - сказал я, когда он подошел вплотную, - я тут познакомился с одной девушкой, и она мне очень понравилась. Мне вообще нравятся блондинки. Она просила передать через твоего дружка, что ждет меня на улице. Но я что-то ничего, кроме твоей физиономии, здесь не вижу. А она у меня сладостных чувств не вызывает. Уж извини.
   Он меланхолично затянулся и вдруг резко ударил меня левой рукой в живот. Нет ничего хуже, чем драться с левшой. Никогда сразу не вычислишь.
   Воздух вокруг меня как-то сразу иссяк, и я уже лежал посреди тротуара, а надо мной прыгали звезды.
   Субъект подходил поближе, видимо испытывая непреодолимое желание проверить качество своих каблуков. Он наверняка был большим любителем до этого дела. Но только любителем. Потому что профессионал заметил бы, что я успел подтянуть ноги. И уж наверняка не стал бы, как советуют конюхи, подходить к лошади сзади. Субъект нарушил эту заповедь и встретил контраргумент в виде двух ног, синхронно врезавшихся в то место, что пониже пояса и повыше колен. Я-то когда-то был профессионалом...
   Скрутить руки корчившемуся от боли противнику его же собственным ремнем не представляет особого труда. Потом я перевалил тело через парапет и сам спрыгнул следом. Меня поташнивало.
   - Не ушибся? - поинтересовался я.
   В ответ он начал материться.
   - Заткнись, - посоветовал я ему. - Будешь говорить, когда разрешу.
   Он замолчал, а я достал сигарету и прикурил.
   Потом, не гася пламя, поднес спичку к его лицу. Глаза у субъекта были водянистые и неприятные.
   - Давай-ка быстренько отвечай, кто тебя подослал? - спросил я.
   - Никто. Нечего с нашими девками путаться.
   - Купи себе мороженого гуся и рассказывай ему сказки. А мне некогда. Кто был сначала с этой девушкой?
   Он промолчал и отвернулся.
   - Живо! - прикрикнул я. - Таких подонков, как ты, ненавижу. Так что на гуманное отношение не рассчитывай.
   И я наклонился, словно собираюсь поднять камень.
   - Барином его зовут, - вдруг сказал субъект. - Барином, и все тут. Больше ничего не знаю.
   - Это он тебе сказал?
   - Нет, не сам. Пацана одного прислал.
   - Что за пацан?
   - Не знаю, он не впервой от Барина приходит. Вертлявый такой, на педика смахивает.
   - Так, значит, Барин... этот... - я не удержался и хмыкнул.. - Чего же тогда он меня приревновал?
   - Не, у Барина с этим делом все в порядке.
   Я быстренько обыскал его карманы. Грязный, носовой платок, порнографический календарик, и небольшая картонная коробочка. Я открыл коробочку и понял, что это такое. Как-то давно уже
   приходилось сталкиваться. Но тут другая история.
   - Этим, что ли, Барин шестерок своих оплачивает? - спросил я, доставая ампулу морфина.
   Парень задергался, и пришлось потуже затянуть ремень.
   - Ну, этим, - наконец прохрипел он. - Знаешь, сколько пацанов на игле сидят?
   - Ты-то на морфиниста не похож, зачем тебе? Кстати, трех ампул в упаковке не хватает. Где они?
   - Ну, Верке дал. А когда тебя спровадим, должен был остальные отдать.
   - Она что - тоже? На игле?
   - А ты думал? На игле как на... Ее залетный приучил, с которым она раньше тусовалась.
   - Ты ей продал морфин?
   - Нет, просто отдал. Продажу мне не пришьешь. Просили передать - я передал. Пост-сервис, понял?
   - Ладно, ври дальше.
   Парень менялся на глазах. С каждой минутой трусил все больше.
   - Ее, значит, к этому времени всегда ломать начинает, вот она и спустилась ко мне. Я ей сунул, она пошла в туалет, а мы тебя позвали.
   - Стало быть, не в первый раз наркотиками снабжаешь? Если она знала, к кому идти?
   Он заскулил:
   - Не докажешь, не докажешь...
   И я понял, что большего пока не добиться.
   - Значит так, - рассуждал я вслух, - некто по кличке Барин
   приказывает тебе дать наркотики девушке и набить физиономию ее
   кавалеру. Ты все беспрекословно выполняешь. Тут что. -то не так.
   Как ты с ним связан?
   - Никак...
   - Где этот Барин работает хотя бы знаешь?
   - Ну, знаю... Нигде, наверное.
   - Тунеядец, значит?
   - Во-во. Мне бы таким тунеядцем...
   - Тебе, я думаю, в ближайшее время придется заниматься физической работой на свежем воздухе.
   - А я-то при чем? Он мне через пацана товар присылал, я, кому он указывал, передавал. Откуда мне знать, что в сверточках этих было. Они без этикетки, а внутрь я не заглядывал. Навар, конечно, был. Только это - как чаевые. Больше ничего не докажешь. Я Барина в глаза ни разу не видел.
   - Ладно, повторяешься. Курьер на общественных началах.
   Наверху послышались шаги. Двое остановились совсем недалеко от нас. Я быстренько зажал субъекту рот рукой.
   - Куда Вовик делся? - послышалось в темноте.
   - Кабы знать. Сказали этому опущенному в дверях стоять. Может, смылся?
   - Вот сукин сын, не может без выкрутасов. Пойдем в подсобке посмотрим.
   Шаги стали удаляться, и я понял, что пора сматывать удочки. Наклонился к субъекту:
   - Где Вера? Уже ушла?
   - Разве она уйдет? Ей, чтоб приход заловить, пол-упаковки надо. В зале сидит, ждет.
   - Тогда лежи тихо. А то вернусь.
   Я поднялся в бар. Вера сидела на прежнем месте.
   - Пойдемте, - я наклонился и взял ее за локоть.
   - Куда еще? - она вжалась в стул.
   - Нам пора уходить.
   - Зачем? Никуда я не пойду. Я отпустил локоть, сунул руку в карман и молча показал край картонной упаковки.
   - Откуда это у вас? - глаза у нее сузились.
   - Сейчас некогда объяснять. Я ухожу. Советую идти следом.
   - Вы... из милиции?
   - Нет.
   Я повернулся и, не оборачиваясь, пошел к стойке. Она меня догнала.
   По моим подсчетам, в запасе оставалось минуты три. Не больше. А выход, скорее всего, уже отрезан. Я перегнулся через стойку м поманил барменшу.
   - Разве вы еще не ушли? - она улыбнулась.
   - Как видите. Хочу вас предупредить.
   - Что такое?
   - Боюсь, может произойти скандал. И я тому виной. Вы ведь не любите скандалов?
   - Так я и знала, - барменша бросила неприязненный взгляд на мою спутницу.
   - Да, да, - я кивнул, - не всем понравилось мое поведение. Отсюда есть запасной выход? Нам надо спешить.
   - С правой стороны стойки дверь, - она чуть повернула голову, - сейчас открою. Пройдете по коридору, через окно - и по пожарной лестнице. Лучшего предложить не могу.
   - Лучшего и не надо, - мне понравилась ее решительность.