Коул Аллан. Королевства Ночи

   Джанела поклонилась, я же стоял прямо, как разрешил мне король Домас много лет назад.
   – Добро пожаловать в Вакаан, – продолжал Гейят. – Да будет ваше пребывание здесь плодотворным и радостным, и да будут исполнены все ваши желания.
   Краем глаза я заметил какое-то торопливое движение, и вот рядом с троном очутился министр Модин. С его лица исчезла присутствовавшая минуту назад злость, и теперь он изображал придворную улыбку.
   Гейят кивнул ему.
   – А это, достопочтенные гости, господин министр Модин. Мой добрый друг и самый доверенный советник.
   Модин слегка поклонился.
   – Благодарю вас, ваше величество. Я так рад познакомиться с нашими путешественниками.
   Мы обменялись поклонами. Его глаза осмотрели меня, затем остановились на Джанеле. По крайней мере по взгляду можно было понять, что этот человек представляет собою не просто декорацию, но настоящего мастера-воскресителя. Вы можете думать что угодно, как бы говорили его глаза, но мне известен каждый ваш секрет.
   Наконец он сказал:
   – Король и я хотели бы выразить соболезнования по поводу кончины вашего доверенного лица, который, насколько я понимаю, был и вашим другом.
   – Да, да, – сказал Гейят. – Жаль парня. Мне кажется, я встречался с ним, не так ли?
   Теперь я понимал, в чем дело. Вряд ли Гейят репетировал эту сцену. Вот только зачем Модину понадобилось обставлять дело так, словно наше прибытие сюда – дело очень важное?
   – Встречались, – сказал Модин, – но какое-то время вам не удавалось с ним повидаться, и вы даже выражали по этому поводу свое сожаление незадолго до его несчастливой кончины.
   – Ну да, ну да, – согласился Гейят. – Как поживает Орисса? Надеюсь, хорошо, и также надеюсь, что вы приехали сюда не для того, чтобы мы решали за вас ваши проблемы. У нас и своих полно, как вы, должно быть, заметили. – Он неопределенно махнул рукой в сторону макета.
   – Нет, ваше величество. Все, чего мы просим, это лишь любезности с вашей стороны.
   – Этого все добиваются, – продолжил Гейят. – А потом эти любезности, будь они прокляты, превращаются в небольшие поместья, а потом в большие, а затем в целые края, со своим золотом и ротой, а то и полком солдат… – Голос его стих, оборвавшись, я мог бы поклясться, эхом.
   – На самом деле, – сказала Джанела, – мы просим даже не милости, а простого разрешения.
   Гейят пристально посмотрел на нее. Несмотря на всю его снисходительность, он тем не менее занимал трон наиболее могущественного королевства в известной нам части мира, трон, который еще никому не удалось захватить насильно.
   – Что ж, просите.
   – Мы хотели бы получить разрешение, – прямо сказала Джанела, – отправиться на восток.
   – Но зачем? Там же нет ничего, кроме океана. Боги не поощряют такие экспедиции. Мой собственный отец рассказывал однажды о таком же вот случае, который произошел… ну, в общем, не помню, это было еще во времена отца отца отца моего отца. В общем, там все плохо закончилось или та экспедиция просто пропала. Кроме того, Джанела, как жительница Вакаана вы должны бы знать, что на востоке вааканцам ничего хорошего ждать не приходится. Ни в прошлом, ни в будущем.
   Я решил вмешаться:
   – Ваше величество, будьте снисходительны к чужестранке и госпоже Серый Плащ. Как видите, я достиг такого возраста, когда просто боишься помереть в собственной постели от скуки.
   – А я нет, – сказал Гейят. – Если я там и помру, то только не от скуки. – И он сладострастно захихикал.
   – Но ведь я-то не король, а всего лишь торговец да путешественник, который и счастлив только тогда, когда перед ним открываются виды, ранее им не виданные.
   – А вот это мне непонятно, – сказал Гейят. – По-моему, кругом одна и та же тоска. И живут там какие-нибудь дикари, которые считают себя тоже цивилизованными, и лишь потому, что не съедают вас живьем на обед.Он обратился к Модину:
   – Ну а вы, маги, что можете сказать об этом? Я имею в виду путешествие на восток. Запрещено это богами или нет?
   – Я не знаю таких запретов, которые бы распространялись на иностранцев, – сказал Модин. – Чего нельзя сказать о наших согражданах, ваше величество. Именно поэтому мы, если вы припомните, и учредили службу береговой охраны. Что же касается иностранных граждан, к числу которых теперь принадлежит и госпожа Серый Плащ, отказавшаяся от своего права быть вашей подданной, то в наших законах или установлениях по традиции таковых запрещающих законов не существует.
   – Ну и зря, – сказал Гейят. – Потому что на востоке, кроме зла, ничего не найдешь. Все знают об этом.
   Мы предвидели именно такую реакцию и подготовили соответствующие убеждающие аргументы для Гейята. Мы даже рассматривали на случай отклонения нашей просьбы вариант самовольного отплытия, рискуя тем самым навлечь на себя гнев магов Вакаана, если они прознают о нашей уловке. Зато очень странной мне показалась вялая реакция на наше прошение со стороны Модина.
   Гейят внезапно зевнул.
   – Ну да ладно, – сказал он. – Как сказано, иностранцы сами вольны поступать, как им заблагорассудится. Разберитесь с этим делом, Модин.
   – Благодарю вас, ваше величество. Я понимаю, что у вас есть более неотложные дела, – сказал Модин.
   – Да, да, – сказал Гейят и улыбнулся Джанеле. – Каким бы ни было решение, Джанела, надеюсь снова увидеть вас при дворе. Вы столь красивы, а я всегда являюсь поклонником красоты.
   Мы поклонились, заметив, что, разумеется, мы не уедем, не появившись еще раз, и будем только счастливы вновь повидаться с королем. Нас проводили на нижний уровень. Я полагал, что теперь нам предстоит приватная беседа в отдельном помещении с министром Модином, где мы окончательно обсудим интересующую нас тему. Вместо этого он отвел нас в сторону, к перилам.
   – Итак, на восток? – задумчиво сказал он. – Нет ли у вас другого мотива для совершения этого путешествия, нежели чистое любопытство, если вы постеснялись говорить о нем в присутствии короля?
   – Нет… – Я сделал паузу, которая выглядела искусственной. – Кроме, пожалуй, одного. Я, может быть, и стар, но тем не менее остаюсь в душе торговцем. Вдруг мы наткнемся на что-нибудь стоящее с точки зрения торговых интересов Ориссы…
   – И тогда вы вернетесь сюда, в Ирайю, и обсудите это дело с соответствующим министром двора, чтобы выяснить, не явится ли такая торговля интересной и для Вакаана, – закончил за меня Модин.
   – Совершенно верно.
   И тут меня ожидал очередной сюрприз. Я ожидал, что он постарается сейчас избавиться от нас, сообщив, что объявит о своем решении позже. Но он сказал:
   – Как я и говорил королю, не вижу причин, по которым нельзя было бы разрешить вам ваше путешествие, хоть я и считаю его безрассудным. Вам запрещается только брать с собой подданных нашего королевства, а любые требуемые вам припасы должны быть оплачены золотом, без расчета в кредит. Как сказал король, с востока еще никто не возвращался, но я выражу надежду, что таковая судьба не ждет великого человека по фамилии Антеро. И еще я хочу потребовать, чтобы ваш отъезд совершился в течение двух недель.
   Я от изумления разинул рот, так же как и Джанела. Министр Модин позволил себе улыбнуться.
   – Отец короля Гейята позволял себе бесконечные затяжки в делах, – сказал он. – Но мы ввели новые методы. Коли решение очевидно, зачем же откладывать? Так что вы получили разрешение. Но, как сказал король, не премините поприсутствовать на придворных празднествах. Там вы скучать не будете, особенно если учесть, что вскоре вам предстоят дни и недели плавания, когда вокруг ничего не будет, кроме воды и пустоты. А теперь прошу прощения. Вас проводят до дома. – Он поклонился и торопливо направился наверх, к своему распадающемуся макету Вакаана.
   Мы с Джанелой обменялись недоуменными взглядами, но промолчали. К нам приблизились два стражника и поклонились.
   Все оказалось слишком просто. Сначала король Гейят оказался должным образом проинструктированным относительно нашего прибытия, затем дело прошло стремительное обсуждение. Складывалось такое впечатление, что о нашей просьбе уже знали и самое решение приняли еще до нашего появления здесь. И все это не предвещало ничего хорошего.
   Что-то тут было не так. И нам следовало побыстрее пускаться в путь.

Глава 6
НЕВИДИМАЯ ЛОВУШКА

   Для того чтобы подготовить наши корабли к путешествию, надо было сделать не так уж и много. Все отобранные для путешествия еще в Ориссе припасы оказались добротными, а дополнительно нам требовалось довольно мало. Тем не менее мы заменили то, что сломалось, и закупили некоторые товары, чтобы путешествие выглядело обычным торговым предприятием. Ждали мы только одного: нужной фазы луны для совершения церемонии, подтверждающей нашу веру в существование Королевств Ночи… проще говоря, той магической церемонии, которая, как правило, ничего, кроме раздражения, не приносит. И от этого дня нас отделяли две недели.
   Все-таки хорошо, что почти все требующееся нам мы взяли с собой, поскольку времена в Ирайе стояли смутные, опасные, и чужестранцам следовало находиться в безопасном месте. И в этом мы убедились лишний раз, когда выбрались из своего дворца на острове в один из торговых районов города. Откровенно говоря, я еще не был уверен в опасности такого предприятия – Ирайя по-прежнему оставалась одним из самых великолепных городов известной мне части мира, здесь даже самые бедные улицы были покрыты полированным порфиром, превращенным из обычных камней искусством магов Вакаана, а фасады домов декорированы драгоценными и полудрагоценными материалами.
   Теперь же город казался запущенным, словно ухаживающим за ним людям надоело выполнять свои обязанности от души, и вот уже местами проступала ржавчина, темный налет, а кое-где треснувшие стекла ждали замены.
   Изменились и люди. Они уже более откровенно недоброжелательно таращились на тех, кто был одет побогаче, и не стесняясь обсуждали такого господина.
   Квотерволз объяснил это по-своему:
   – Такое ощущение, что они чего-то ждут. Я не знаю, чего именно, но, когда дождутся, я бы не хотел находиться рядом с ними.
   Мы передвигались группами, в крайнем случае парами, но никогда поодиночке. К. Джанеле, несмотря на ее протесты, мы прикрепили в качестве компаньона Чонса, который, судя по всему, забыл, что работал некогда садовником, и теперь любое металлическое изделие воспринимал только с точки зрения его военного применения. Однако девушка частенько ускользала от него, а когда я укоризненно выговаривал ей, лукаво оправдывалась:
   – Один может пройти, где ему надо, незамеченным, а вот двое уже ни за что.
   Она занималась какими-то своими секретными делами, и я вспомнил, как точно так же тайком отлучался ее прадед, готовясь к экспедиции моего открытия. Но тайные отлучки Яноша в Ликантии были объяснимы – в те времена магическими предметами мог обладать лишь человек с лицензией воскресителя, остальным же это было запрещено. Здесь же, в Ирайе, такое поведение казалось лишенным смысла. Наконец я выяснил, что на нее обрушился град приглашений от магов Ирайи. Поначалу я решил, что всем им не терпится услыхать, что нового она узнала в своих путешествиях из области магических наук, но я напомнил себе, что живущие здесь маги полагают, что вне Вакаана вообще ничего нельзя обнаружить, кроме варварства и невежества. Очевидно, первопричиною таких приглашений служила тоска, ведь здесь кудесники были обречены видеть надоевшие лица своих коллег и заниматься одними и теми же проблемами, и теперь их мучило обычное любопытство.
   Джанела взяла за правило каждый раз после возвращения домой являться ко мне в комнату на стакан вина перед сном и разговаривать – иногда о том, что происходило, иногда о том, что ждет нас впереди, а иногда… просто поболтать. Она, подобно своему предку, оказалась хорошей рассказчицей и прекрасной слушательницей. Я обнаружил, что готов с ней разговаривать на любые темы, даже о том, о чем не говорил ни с кем, кроме Омери, и на те темы, что занимали мои мысли после ее смерти.
   Однажды вечером Джанела вернулась с такого свидания немного выпивши и сильно рассерженная. Она отцепила сумку и кинжал, налила себе полный стакан бренди и плюхнулась в кресло.
   – Только что провела самый тоскливый вечер в моей жизни… Даже хуже, чем в то время, когда я еще была ученицей и вынуждена была выслушивать нудные наставления учителя по поводу того, что звезды влияют на мою жизнь гораздо значительнее, чем я сама.
   – У кого же ты гостила? – поинтересовался я.
   – У великого колдуна Юбо, самого мудрого и уважаемого из всех магов. Сидела, тупея от его маразма, среди таких же тупых его учеников. Никто из них не знает ничего! Янош был прав, утверждая, что в этом королевстве нет смышленых парней. Все они действуют исходя из механического заучивания, как это было и во времена их дедов.
   – Ты рассуждаешь как Серый Плащ, – сказал я усмехаясь.
   – Но именно сейчас, когда мне до смерти надоели все эти пустоголовые, я начинаю изумляться прадеду. Если Янош был столь мудрым человеком, как он мог позволить себе с такой легкостью попасть в ловушку Равелина?
   Я перестал улыбаться – я ощутил, что Джанела не просто выплескивает дурное настроение, а всерьез огорчена.
   – Что это ты вдруг вспомнила? – спросил я по возможности спокойно.
   Джанела посмотрела на меня, затем перевела взгляд на окно, где горели огни Ирайи. Мне показалось, что глаза ее увлажнились.
   – Просто дело в том, что иногда я чувствую себя такой одинокой, – сказала она. – Иногда мне кажется, я чувствую те законы, о которых говорил Янош и которые пыталась познать ваша сестра Рали. И я чувствую, что эти законы вот-вот готовы сложиться в одну цельную картину, и тут же видение выскальзывает у меня из головы, как ртуть из пальцев. Как жаль, что здесь у меня нет смышленых людей. Может быть, мы встретим их там, где лежит цель нашего путешествия. И там же мы познаем все эти мудрые законы, когда доберемся до цели.
   – Когда доберемся? – сказал я. – Ты не сомневаешься?
   – Конечно, доберемся, – сказала она. – Вот только боюсь того же, что и Янош, когда он изучал заклинания старейшин, – того, что эти законы будут выполняться тоже путем механического обращения с ними, без познания первопричины, как и здесь, в Ирайе.
   Чтобы успокоить ее, я сказал:
   – Янош полагал, что не все старейшины так вот механически ходили по кругу, а некоторые пошли тем же путем, что и он.
   – И что же с ними произошло? – спросила Джанела. – Где же наш благословенный богами Золотой век?
   – Может быть, именно его нам и предстоит отыскать, – сказал я.
   Джанела посмотрела на меня, и вся ее злость и тревоги исчезли так же быстро, как прекращается летний ливень, и она рассмеялась тем сверкающим смехом, который я так любил.
   – Вот теперь, Амальрик, я окончательно поняла, почему вам так повезло как путешественнику. С вашей точки зрения, тьма – лишь промежуток между двумя полосами света. Между сумерками и рассветом.
   Я рассмеялся и поднял бокал в ее честь. Она осушила свой и покачала головой, когда я приглашающе указал на графин. Она встала и зевнула – злость сменилась усталостью. Я тоже поднялся. Она обняла меня и прижалась головой к моей груди.
   Мы так простояли долго, затем она пошла к двери.
   – Вы правы. Все станет ясно. В настоящих Далеких Королевствах.
   Мне предстояла нелегкая задача, и для ее выполнения требовалась помощь Квотерволза. Он ворчал, что гораздо важнее заниматься моей охраной, но я напомнил, что никогда не расстаюсь с оружием, да и спину мне прикроет своим мясницким топором Отави, внук Яна. Отави, может быть, и не обладал подготовкой и врожденной настороженностью бывших бойцов пограничной стражи, но одна его внешность могла бы заставить поостеречься любого наемного убийцу.
   Квотерволзу надо было отыскать кого-нибудь из слуг Хебруса, чтобы я мог, как я всем заявлял, наградить их за службу моему другу. Он не справился с заданием, и сам этот факт сказал мне много.
   – Никого не отыскал, – развел руками Квотерволз. – Ни судомойки, ни смотрителя дома, ни горничной, ни лодочника.
   Я кивнул, нисколько не удивленный.
   – Или им хорошенько заплатили, чтобы они убрались подальше, или… – Я не стал доканчивать мысль. – Квотерволз, сегодня ночью ты, Чонс и я совершим вылазку.
   Так мы втроем плюс Джанела и сделали, совершив путешествие на спасательной лодке с одного из наших кораблей. Я попросил перед этим Джанелу покрыть мои апартаменты легким заклинанием. Она сделала это очень старательно. Взяв промокательную бумагу с письменного стола, она приложила ее к стенам и стульям, затем посыпала на промокашку травками – розмарином, горным маком, белладонной и другими. Затем смочила промокательную бумагу какой-то жидкостью. Я спросил, что это такое, и она ответила:
   – Эликсир жизни. Можно сжечь бумажку и травы, но эликсир сохранит суть, и заклинание будет действовать долго. Разумеется, это заклинание не устоит против мага, ведущего за нами бдительное наблюдение, – сказала она. – Но я не думаю, чтобы мы находились под таким уж подозрением.
   Она прошептала заклинание, и над бумагой вспыхнуло пламя, словно она воспользовалась настоящей жаровней и огнем. И мы бесшумно удалились, убедившись, что не встревожили Лиенора и других слуг.
   Ночь стояла тихая, спокойная, ясная. В водах озера дрожали огоньки Ирайи, горящие всю ночь, и полумесяц, висящий в небе. Из различных мест доносились звуки музыки – Ирайя не принадлежала к тем городам, где рано ложились спать.
   Чонс и Квотерволз гребли, поворачивая в лабиринте каналов согласно моим указаниям. Целью нашего путешествия являлся дом Хебруса. Моя память, несмотря на годы и странствия, работала надежно – в качестве ориентира я использовал освещенные окна дворца Гейята, и через час мы оказались на месте.
   По меркам Ирайи, дом Хебруса не считался большим, хотя в Ориссе его сочли бы громадным. Хебрус занимал в нем лишь скромные апартаменты, будучи человеком, ненавидящим показуху, и согласившись поселиться в таком дворце лишь потому, что, по его мнению, подобная роскошь должна была подчеркивать величие дома Антеро. Дворец располагался на большом острове, с другой стороны которого ныне размещался торговый порт, и был отделан резным камнем.
   Мы намеревались уже подгрести к дому, когда Квотерволз увидел большую лодку. Мы убрали весла и пригнулись, надеясь остаться незамеченными. Судно пересекало лунную дорожку ярдах в пятидесяти от нас, и я разглядел, что это патрульная лодка стражников. У лееров возвышались три фигуры – два впередсмотрящих и один рулевой. Даже стражники теряли от скуки бдительность, когда их назначали патрулировать этот район, где никогда ничего не происходило и надо было лишь следить, чтобы иностранцы и местные жители не общались.
   Когда судно скрылось из виду, мы подгребли к причалу Хебруса и торопливо устремились к Дому. И вновь, как при вторжении в усадьбу Сенака, первой, со всеми своими обостренными чувствами мага, шла Джанела, за ней Квотерволз, я и Чонс. Никто из нас не взял оружия – в случае чего мы намеревались как-нибудь оправдаться.
   Я видел фигуру Джанелы на фоне каменной стены дома. Через каждые несколько шагов она останавливалась, прислушиваясь к магическим полям, и кивала нам. Ничего. Никакой магической охраны. Ни я, ни Квотерволз тоже ничего странного не замечали и сохраняли молчание, как и Чонс. Мы взошли на каменную террасу и оказались перед дверью, сделанной из прозрачного стекла и искусно изукрашенной разноцветными стеклянными вставками. Хебрус, очевидно, не опасался никаких вторжений, мы не обнаружили ни засовов, ни надежных замков. Вряд ли так себя вел бы человек, предпочитающий в качестве сексуальных партнеров головорезов.
   Квотерволз кивнул Чонсу, и они вдвоем навалились на дверь. Послышался щелчок, и дверь распахнулась. Чонс расцвел в гордой улыбке. И вновь я заинтересовался, чем же занимался мой садовник в свободное время, – он явно выказывал далеко не садоводческие таланты.
   Оказавшись внутри, Джанела прошептала слова заклинания над светящимся Ожерельем. Я повел отряд к той части дома, где, собственно, и жил Хебрус. Комнаты, мимо которых мы проходили, стояли почти пустыми, за исключением той немногочисленной мебели, которая не давала помещениям выглядеть уж совсем заброшенными.
   Я без труда отыскал комнаты Хебруса. Джанела заставила ожерелье светиться ярче, и мы огляделись. Я увидел то, что и ожидал: большая часть тех сокровищ и драгоценных безделушек, которые коллекционировал Хебрус, собственно и превращавших помещение в дом, исчезли. Джанела открыла сумку и достала свой жезл, которым она заранее прикоснулась к книге, составленной Хебрусом для торговцев, представляющих Антеро, и повествующей об обычаях Вакаана. Эта книга, к сожалению, осталась у меня единственной: памятной вещью от моего верного слуги.
   Джанела привела жезл в действие, и тот зашевелился, вытягиваясь и изгибаясь в стороны, как змеиный язык, ищущий, но так ничего и не находящий.
   Спустя некоторое время она опустила жезл. Ничего. Мы обследовали остальные комнаты, включая и спальню Хебруса. По-прежнему ничего.
   Мы покинули дом так же бесшумно, как и вошли в него, и вернулись в свой дворец, не будучи никем замеченными. Я отпустил Чонса, а Джанелу и Квотерволза пригласил к себе. Джанела уничтожила пламя, все еще горящее над бумагой, а затем исследовала ее. Ничья магия сюда не заглядывала, так что наша уловка удалась.
   Я объяснил Квотерволзу, что мы искали, но не нашли, – кто-то не только ликвидировал физические следы пребывания Хебруса в доме, но стер и все свои следы, даже остававшиеся в воздухе. Словно невидимая метла прошлась по всему дому, стирая всю память о существовании Хебруса.
   – Но зачем? – удивился Квотерволз. – Разве Хебрус знал что-то важное? Что-то связанное с нашей экспедицией?
   – Не знаю, – сказал я. – Хотя я не писал ему об этом и ничем не намекал, зная, что письма просматривают королевские чиновники. И, насколько мне известно, он не предпринимал никакого поиска информации, касающейся восточных земель.
   – Тогда, – сказал Квотерволз, – у него должен был быть враг, который опасался, что вы по прибытии начнете мстить за него.
   Это говорил истинный сын пограничных земель. Я же так не считал.
   – Более приемлемое объяснение заключается, на мой взгляд, в следующем, – сказала Джанела. – Хебрус являлся непосредственным свидетелем всех тех изменений, которые происходили в Вакаане за эти годы. И кому-то очень не хотелось, чтобы он рассказал Амальрику Антеро о чем-то.
   Я тоже пришел к такому выводу, каким бы неопределенным он ни казался. Правда, в своих выводах я был смелее – подстрекателем являлся Модин. Ведь именно его стражники распространяли лживую историю о гибели Хебруса. Но с какой целью?
   Я не знал… но понимал, что в лице этого королевского советника обрел врага. Но почему же он так легко одобрил наше путешествие?
   Имелись вопросы, и не было ответов. И пора было спать.
   Отави, Квотерволз и я вызвались приобрести для Джанелы необходимые предметы в предстоящей церемонии. Нужная нам лавка находилась в бедняцком районе, и мы, выйдя из лодки, двинулись по узким улочкам, следуя наставлениям Джанелы.
   Мы отыскали лавку, получили небольшой сверток от очень старого человека, одетого в наряд кочевников, которых я встречал в пустынях во времена моей молодости, и выдали ему изрядную сумму в золоте, которую он потребовал.
   Мы отправились обратно к лодке, но тут из переулка к нам устремилась разгневанно вопящая толпа. Мы инстинктивно прижались спинами к какой-то стене и уже начали вытаскивать сабли из ножен, когда я понял, что эти люди и не собираются на нас нападать. Гнев властвовал над ними сам по себе, и это было видно по поведению одного человека, который, выскочив из собственной маленькой бакалейной лавки, вдруг дико огляделся, схватил булыжник и швырнул его не целясь, просто чтобы бросить. Толпа все увеличивалась, обрастая пополнением из близлежащих переулков, грозя захватить в свой безумный водоворот и нас. Люди срывали шелковые занавеси с витрин, били стекла. Я огляделся, ища места, где можно было бы укрыться, и тут в толпу врезалась плотная красномундирная шеренга.
   В фаланге стражников первая шеренга размахивала дубинками длиною в три фута, вторая шеренга несла копья. Слов приказа слышно не было, но солдаты, бросившись на толпу, начали размеренно махать дубинками. Раз или два блеснула сталь, и в руке одного из стражников я разглядел кинжал.
   Толпе некуда было податься; но затем люди нашли какой-то проход, забурлили в нем, как вино в горлышке бутылки, и улица внезапно опустела.
   Один из стражников заметил нас, нахмурился, но тут же кивнул успокоившись, словно мысленно связался со своим командующим и получил разъяснение, что эти чужеземцы не представляют опасности.
   Послышались два отрывистых приказа, солдаты построились и удалились.
   Я насчитал десяток тел, распростертых на бирюзовом тротуаре. Их кровь казалась столь же яркой, как и мундиры солдат, только что учинивших побоище.
   Эта ночь ответила на многие вопросы. Я лег пораньше, чтобы выспаться наконец перед путешествием. Но вместо этого лишь ворочался, бесконечно размышляя о предстоящем нам, о том, есть ли у нас шансы выжить, о том, что сейчас происходит в Ориссе, и так далее, и так далее.