Страница:
Он бросился к нам, но вместо ожидаемого возгласа «Благодарение Тедейту, вы живы и здоровы» он сказал:
– Поторопитесь, господин Антеро. Впередсмотрящие заметили приближающийся флот!
На борту «Ибиса» Келе быстро отдавала одну за другой команды, чтобы все было готово на случай встречи с неприятельским флотом.
– Под каким флагом они идут? – спросил я, хоть и предчувствовал ответ.
Она покачала головой.
– Не могу разобрать, мой господин, еще недостаточно близко, – сказала она.
– Насколько быстры наши корабли? – спросил я.
– Если дело дойдет до гонки – не проиграют.
– Тогда посади на весла самых лучших… и будь готова, – распорядился я и отвел Джанелу в сторону. – Если это те, кого мы боимся, мы можем оказаться в ловушке здесь, в гавани, и не успеем удрать вверх по реке, – сказал я. – Нам надо их остановить.
Джанела кивнула. Я рассказал ей, что жду от ее магии.
Она задумалась.
– Ну не знаю, – неуверенно сказала она. – В этом месте действуют чужие, очень мощные заклинания. В них может содержаться и защита всех сооружений от разрушения… – Она вздохнула. – В общем, я думаю, шансов у меня мало… Но ведь и выбора у нас особого нет, не так ли?
– И вот еще что, – сказал я. – Можешь сотворить это по моей команде?
Она фыркнула:
– Не много ли ты хочешь?
Она бросилась на поиски корабельного плотника и вскоре вернулась, неся небольшой деревянный брусок.
Моряки уже изготовились на веслах. Келе отдала команду, и суда отправились в путь.
Были подняты все паруса, гребцы налегли, и корабль стрелой полетел вдоль мола под северо-западным ветром, вскоре достигнув конца дамбы, там, где стояла каменная статуя.
Тем временем Джанела вырезала что-то из деревянного бруска, обрабатывая его золотым серпиком. То и дело доносились ее ругательства, поскольку, как я разглядел, дерево попалось трухлявое, и Джанела даже разок пробормотала, что да проклянут ее боги, если хоть что-нибудь вообще получится из ее затеи.
Мы пристали к молу и выбрались на древние камни. Джанела устремилась к основанию статуи и принялась творить заклинание.
Я прошел до окончания мола и оттуда увидел корабли. Это были те самые десять ориссианских судов, которые я уже наблюдал при помощи магии. Правда, теперь поверх флага Ориссы у них на мачтах развевались еще два флага: с голубой свернувшейся змеей на фоне восходящего солнца – знамя Вакаана, а пониже – черно-красный флаг стражников Модина.
Корабли находились уже достаточно близко, и я мог разглядеть стоящих на юте флагманского судна. Вновь я увидел Клигуса, еще больше раздувшегося от самодовольства. А рядом – и это пугало – стоял сам Модин. Мой сын все-таки выследил меня, да теперь еще взял в союзники могущественного черного мага.
Мне показалось, что сын увидел меня и удивленно поднял брови. Однако расстояние было велико и такие детали нарисовало скорее всего мое воображение. Впрочем, он все же показал рукой в мою сторону, и Модин повернул голову туда же. Мгновенно он вскинул вверх руки, и с небес грянула магическая извилистая молния, едва не угодив в мол и вызвав яростное шипение в воде, куда она попала, промахнувшись. Я ощутил запах озона.
Услыхав крик Джанелы, я обернулся и увидел, что она уже забирается обратно на борт «Ибиса». Я бросился бежать и вскоре тоже поднялся на борт. Я посмотрел на Джанелу и увидел, что она ожидает приказа, держа кусок дерева обеими руками. Деревянный брусок теперь представлял собой грубую копию статуи демона.
– Давай! – сказал я.
И Джанела с треском разломила копию.
Из-под основания статуи рвануло пламя, поднимаясь выше ее головы. Раздался взрыв, подобный извержению давно уснувшего вулкана, кроша основание статуи, и нас осыпало мелкими жалящими осколками.
Статуя медленно начала крениться – на минуту застыла в падении – и рухнула, подняв волну, на которой наши корабли взлетели выше прибрежных пальм.
Когда волна ушла, я увидел, что упавшая фигура перегородила вход в гавань. А в море наши преследователи размахивали руками в бессильном гневе.
Мы не стали ждать, что они предпримут, и три наших судна устремились вверх по реке.
Эта голубая дорога вела, если верить карте Джанелы, к нашей цели. Но только теперь река представляла собой не просто открытый путь к нашей мечте, но и вообще единственный путь, по которому мы могли продолжать движение.
Глава 9
– Поторопитесь, господин Антеро. Впередсмотрящие заметили приближающийся флот!
На борту «Ибиса» Келе быстро отдавала одну за другой команды, чтобы все было готово на случай встречи с неприятельским флотом.
– Под каким флагом они идут? – спросил я, хоть и предчувствовал ответ.
Она покачала головой.
– Не могу разобрать, мой господин, еще недостаточно близко, – сказала она.
– Насколько быстры наши корабли? – спросил я.
– Если дело дойдет до гонки – не проиграют.
– Тогда посади на весла самых лучших… и будь готова, – распорядился я и отвел Джанелу в сторону. – Если это те, кого мы боимся, мы можем оказаться в ловушке здесь, в гавани, и не успеем удрать вверх по реке, – сказал я. – Нам надо их остановить.
Джанела кивнула. Я рассказал ей, что жду от ее магии.
Она задумалась.
– Ну не знаю, – неуверенно сказала она. – В этом месте действуют чужие, очень мощные заклинания. В них может содержаться и защита всех сооружений от разрушения… – Она вздохнула. – В общем, я думаю, шансов у меня мало… Но ведь и выбора у нас особого нет, не так ли?
– И вот еще что, – сказал я. – Можешь сотворить это по моей команде?
Она фыркнула:
– Не много ли ты хочешь?
Она бросилась на поиски корабельного плотника и вскоре вернулась, неся небольшой деревянный брусок.
Моряки уже изготовились на веслах. Келе отдала команду, и суда отправились в путь.
Были подняты все паруса, гребцы налегли, и корабль стрелой полетел вдоль мола под северо-западным ветром, вскоре достигнув конца дамбы, там, где стояла каменная статуя.
Тем временем Джанела вырезала что-то из деревянного бруска, обрабатывая его золотым серпиком. То и дело доносились ее ругательства, поскольку, как я разглядел, дерево попалось трухлявое, и Джанела даже разок пробормотала, что да проклянут ее боги, если хоть что-нибудь вообще получится из ее затеи.
Мы пристали к молу и выбрались на древние камни. Джанела устремилась к основанию статуи и принялась творить заклинание.
Я прошел до окончания мола и оттуда увидел корабли. Это были те самые десять ориссианских судов, которые я уже наблюдал при помощи магии. Правда, теперь поверх флага Ориссы у них на мачтах развевались еще два флага: с голубой свернувшейся змеей на фоне восходящего солнца – знамя Вакаана, а пониже – черно-красный флаг стражников Модина.
Корабли находились уже достаточно близко, и я мог разглядеть стоящих на юте флагманского судна. Вновь я увидел Клигуса, еще больше раздувшегося от самодовольства. А рядом – и это пугало – стоял сам Модин. Мой сын все-таки выследил меня, да теперь еще взял в союзники могущественного черного мага.
Мне показалось, что сын увидел меня и удивленно поднял брови. Однако расстояние было велико и такие детали нарисовало скорее всего мое воображение. Впрочем, он все же показал рукой в мою сторону, и Модин повернул голову туда же. Мгновенно он вскинул вверх руки, и с небес грянула магическая извилистая молния, едва не угодив в мол и вызвав яростное шипение в воде, куда она попала, промахнувшись. Я ощутил запах озона.
Услыхав крик Джанелы, я обернулся и увидел, что она уже забирается обратно на борт «Ибиса». Я бросился бежать и вскоре тоже поднялся на борт. Я посмотрел на Джанелу и увидел, что она ожидает приказа, держа кусок дерева обеими руками. Деревянный брусок теперь представлял собой грубую копию статуи демона.
– Давай! – сказал я.
И Джанела с треском разломила копию.
Из-под основания статуи рвануло пламя, поднимаясь выше ее головы. Раздался взрыв, подобный извержению давно уснувшего вулкана, кроша основание статуи, и нас осыпало мелкими жалящими осколками.
Статуя медленно начала крениться – на минуту застыла в падении – и рухнула, подняв волну, на которой наши корабли взлетели выше прибрежных пальм.
Когда волна ушла, я увидел, что упавшая фигура перегородила вход в гавань. А в море наши преследователи размахивали руками в бессильном гневе.
Мы не стали ждать, что они предпримут, и три наших судна устремились вверх по реке.
Эта голубая дорога вела, если верить карте Джанелы, к нашей цели. Но только теперь река представляла собой не просто открытый путь к нашей мечте, но и вообще единственный путь, по которому мы могли продолжать движение.
Глава 9
РЕЧНАЯ ДОРОГА
Я не сомневался, что Клигус и его войска скоро отыщут способ расчистить себе путь, так что наше спасение заключалось только в быстром движении. Впрочем, я лелеял две надежды: во-первых, я думал, что Клигус не решится преследовать нас так далеко, а во-вторых, у него не найдется столь искусного воскресителя, как Джанела. И надежды эти растаяли, когда я увидел его здесь вместе с Модином.
В нашем арсенале оставались только наши таланты и наши корабли. Эти весельные, с мелкой осадкой суда быстрее могли двигаться по реке, чем наспех превращенные из купеческих в военные корабли Клигуса, которым требовались большие глубины, чтобы не сесть на мель. К тому же Клигус находился в зависимости от ветра. Правда, сейчас ветер предпочитал дуть в одном направлении – прямо вверх по реке, к тем далеким горам, и прекрасно надувал паруса судов Клигуса. Я даже начал сожалеть, что в свое время обращался с мольбами дуть ветрам всегда на восток. Разумеется, наши моряки не разделяли моих сожалений. Они-то понимали, что в случае перемены ветра им придется взяться за весла и хорошенько поработать.
Эта гигантская река иногда распадалась на многочисленные неширокие протоки, напоминающие изогнутые, переплетающиеся, пересекающиеся лианы, но потом они вдруг сливались, и мы вновь оказывались посреди огромного водного пространства, так что едва различали берега. А час спустя вновь осторожно пробирались гуськом по узкому каналу. Но мы не сомневались, что идем верным курсом, потому что то и дело по берегам, отмечая главное русло, поднимались каменные столбы с высеченными на них теми же ликами, что и у статуи при входе в гавань.
Эта река являлась главной магистралью, ведущей в Королевства Ночи.
Дабы сбить с толку преследователей, я подумывал о том, чтобы повалить стоящие по берегам указующие столбы. Но для этого надо было бы высаживать людей, разрушать эти статуи при помощи веревок или магии. Ушло бы много времени, и от затеи пришлось отказаться. Кроме того, что-то во мне противилось намерению уничтожить статуи, к тому же такие древние, да еще и помогающие путешественникам не сбиться с пути.
А река жила своей жизнью. Стайки рыбок взлетали над поверхностью, убегая от неизвестного хищника. Мы забрасывали удочки, но частенько приходилось рубить леску, когда рыбака самого ловила какая-нибудь громадная рыбина. Так, чуть не сдернуло за борт Пипа, которого спас Отави, обхватив за пояс маленького упрямца, не желающего отпустить удочку. После этого мой тщедушный брюзга дальновидно отказался от рыболовных забав, заявив, что не желает быть съеденным.
Однажды я заметил движение в воде, присмотрелся и увидел, что по направлению к нам плывет какое-то вытянутое существо. Я решил было, что это норка или выдра, но затем над водой поднялась голова на длинной змееподобной шее, и на меня с любопытством вытаращились почти человеческие глаза. Я, как и остальные, завороженно наблюдавшие, мог бы поклясться, что взгляд у существа был разумным. Но оно быстро скрылось под водой, оставив после себя лишь завихрившиеся струи.
Заметили мы и другое странное животное, пересекавшее реку прямо перед нами. Мы разглядели лишь громадную голову, по выражению Пипа, «столь же уродливую, как у одной рыбачки из Чипа, только без золотых зубов».
Митрайку приходилось сталкиваться с этим чудовищем.
– Тело у него громадное и толстое, как у вашей рыбачки. Но двигается оно, если захочет, так же быстро, как разносчик товаров, когда чувствует, что может заработать. И не советую никому попадаться ему на пути, когда оно пасется на берегу или плавает в воде, иначе вас можно потом использовать только в качестве половичка. Дикари восточного побережья охотятся на них с каноэ. Но охота эта еще та. Берут гарпун и привязывают его линем к банке лодки. И эта зверюга тащит вас на буксире, как пара крепких коней. Если только не развернется и не набросится на вас. – Он скривился. – Я видел однажды, как она набросилась на каноэ и смяла его, как бумажный кораблик. Затем добралась до человека и схрумкала его, как леденец. Но нам все же удалось отловить зверя и поужинать им.
– Ну и как на вкус? – поинтересовался Отави.
– Жирноват, – сказал Митрайк. – Пришлось слегка отварить кусочки, а затем обжарить на рашпере. Но и потом на вкус отдавало китовой ворванью.
– Не вижу тогда смысла в охоте на него, – сказал Мах, мой повар, превращенный в корабельного кока. – Если только уж очень проголодаешься. Ну или если можно мех использовать.
Именно его я подозревал в том, что он ранее совершал небольшие грабительские набеги на соседние усадьбы.
– Из его шкуры делают отличные кнуты, – сказал Митрайк. – А если полоской намоченной кожи что-либо привязать, то, высохнув, узел становится крепким, как из железа.
– Нет уж, пусть лучше плывет своим путем, – сказал Отави. – А мы своим.
В реке и возле нее процветала и другая жизнь. Иногда у меня появлялось ощущение, что за нами наблюдают. И не какими-то там магическими способами, а просто притаившись в зарослях на берегу. Несколько раз мы видели ускользающие в боковые протоки каноэ, а один раз в отдалении, в зарослях, мелькнули хижины деревни.
Джанела попыталась сотворить несколько заклинаний, чтобы выяснить, насколько успешно идут дела у Клигуса. Я полагаю, что заклинания были сделаны очень толково и аккуратно, как частая сеточка на мальков. Однако же в эти сети мы ничего не поймали. Джанела сказала, что ощутила лишь присутствие Модина где-то позади нас. Несомненно, он посылал противозаклинания. И она не могла понять, преодолели уже наши преследователи гигантскую поваленную статую или еще нет. Но зато она наверняка знала, что те не отказались от своих намерений. Я не переставал ужасаться, как мог Клигус додуматься до такого — преследовать родного отца с целью убийства аж до края света, да еще в компании с колдуном, имеющим не менее гнусные планы.
Мы с Джанелой обсудили, что мог задумать Модин.
– Я сомневаюсь, – сказала она, – что целью его преследования стали мои формы или желание заняться со мною магическим сексом. И у меня лишь два предположения. Возможно, мятежники заставили короля Гейята отыскать козла отпущения за все те злодейства, что совершены в его правление, и он в качестве таковых выбрал Модина и его стражников. Но эта догадка представляется мне сомнительной. Более привлекает меня мысль – хотя и тоже на уровне догадки, – что он рассчитывает на какую-то выгоду, продолжая следовать за нами до Королевств Ночи.
– Это в случае, что королевства настроены радушно по отношению к нему или у него с ними заключен некий договор, – сказал я. – У меня из головы не идет тот демон и его роза на сцене с танцовщицей.
Джанела кивнула.
– Есть и такая вероятность. К счастью, у нас нет выбора, и мы не трусы и не размазни, чтобы бросить наше путешествие на полдороги.
– Это так, – сказал я. – Но разве ты не рассматривала и такой вариант?
– Нет, – сказала она с улыбкой. – И ты тоже не рассматривал.
И она была права.
Дельта закончилась, и теперь нам не приходилось выбирать среди полудюжины курсов. Мы плыли посреди покрытой густыми джунглями равнины, и таких джунглей мне раньше видеть не доводилось. Деревья здесь достигали двухсот футов высоты, и они даже образовывали арки над рекой. Не доводилось мне видеть и таких розовых стволов, и трехпалых листьев, ярко-красных, величиною с человеческую руку. Вокруг деревьев обвивались зеленые и даже голубые лианы. Попадались совершенно удивительные громадные деревья, состоящие, похоже, из одного ствола, разделенного выступами, как веревка узлами, шириною в корпус нашего судна. Среди деревьев порхали разноцветные птицы, а однажды, в сумерках, перед кораблем, словно приветствуя нас, совершила вираж четырехкрылая птица. Видел я тюльпаны величиною с человеческую голову, а Митрайк сообщил, что внутри у них сладкий как мед нектар.
Джунгли были при взгляде с воды великолепны, если вообще так можно отзываться о зарослях, на самом деле равнодушных, опасных, поджидающих, когда ты совершишь одну-единственную ошибку, чтобы прикончить тебя. Но подобно всем джунглям, они скоро начали раздражать. Почти все время шел дождь, а если прекращался, налетали тучи едва видимых мошек, забирающихся повсюду и жалящих, как крошечные раскаленные булавки. Нам пришлось натянуть при входе во все каюты марлю в качестве противомоскитной сетки, дабы не сойти с ума от этого непрекращающегося жужжания, хоть и приходилось мириться с тем, что с каждым куском пищи все-таки случалось проглатывать с дюжину этих маленьких насекомых. Чонс утверждал, что ему удалось два раза пообедать, не проглотив ни одного насекомого, но ему никто не верил.
В джунглях попадались и другие незнакомые нам животные, например одно такое размером с поросенка, похожее на грызуна и плавающее, как тюлень. Нам удалось поразить его копьем, и Мах приготовил мясо с луком и картошкой. Оказалось съедобно. И я еще раз убедился, что для большинства людей вкусное – это то, что похоже на уже знакомые блюда, а вовсе не реальность ощущений. По крайней мере, никто из нас не высказался за охоту на это животное еще раз.
Мы видели зачарованно наблюдающих за нами с деревьев обезьян. Они провожали нас, быстро перемещаясь с ветки на ветку и не сводя с нас глаз, словно осматривали наш корабль в рассуждении, не построить ли и себе такой же. За обезьянами охотились представители породы кошачьих – существа, размером не превышающие обезьян, но, конечно, хищные. Шкура у этих кошек была окрашена в темно-бордовый, охряный и коричневый цвета, так что до момента прыжка разглядеть их в красноватых зарослях было почти невозможно.
В конце концов обезьяны почему-то решили, что мы их чем-то обидели, и стали в нас швырять чем ни попадя. И когда мы оказывались близко к берегу, с этим обстрелом приходилось считаться. Для начала они с большой точностью кидались плодами, а затем взялись и за камни. Митрайк вызвался прикончить несколько штук, чтобы разбежались остальные, но я запретил. Я разместил на носах судов братьев Сирильян с тупыми стрелами, которыми мы добывали птиц и кроликов, и мы около часа шли близко к берегу. Раздавался звон тетивы, и очередная обезьянка с воплем покидала верхушку дерева. После такого урока у нас уже не было проблем с хвостатыми снайперами.
Ветер теперь менялся, и нам порою приходилось продвигаться с помощью весел.
Однажды вечером мы оказались в таком месте, где река разливалась в широкий плес. Посреди него располагались островки, и мы причалили к одному из них на ночевку. По воде разносилось кряканье непуганых уток, и я отправил Чонса и нескольких моряков на лодке с сетью. Раздался пронзительный птичий крик, и через несколько минут у нас оказался приличный обед. Мах поджарил их с молоком кокосов, перчиком, луком и другими острыми приправами, а в качестве гарнира были зеленые бананы с соей.
Вечерело, дьявольские насекомые куда-то исчезли, и я отправился прогуляться на нос судна для улучшения пищеварения, размышляя, возможно ли поправиться в таком рискованном путешествии. Кинув случайный взор на один из самых больших островов, я заметил в сгущающихся сумерках что-то неожиданное. Какое-то каменное строение типа виллы. Во всяком случае, здание выглядело гораздо привлекательнее, нежели те грубые хижины, мимо которых мы уже проплывали. Выходит, на том острове можно было встретить цивилизованных обитателей? Но каких?
Изысканный аромат добрался до моих ноздрей. Затрудняюсь точно описать, на что он был похож. В нем был запах ночных цветов и ароматического огня, который разжигают в домах, поджидая запаздывающего хозяина. Что-то в нем было манящее, как чувство любви, не увядшее с годами. И что-то от осеннего сада с созревшими яблоками и пуншем, еще не остывшим на столе под деревом, – в общем, то, что всегда так успокаивает после суетного дня.
Вскоре запах исчез, а я все пытался рассмотреть строение, быстро тонущее в наступающей тьме. Что же там такое может быть? Наверняка что-то привлекательное, нечто достойное внимания, а может быть, и важное для нашей экспедиции. Впрочем, с этим делом можно не торопиться, сонно подумал я.
И тут я заметил, что и все остальные смотрят в ту же сторону, а моряки уже держат весла наготове, чтобы устремиться к этому прельстительному островку, где нас, кажется, ожидало нечто совершенно необычайное.
Я еще раз зевнул и поспешил вниз с полубака, чтобы помочь морякам. Но тут раздался крик Джанелы:
– Остановитесь! Это действие магии!
Я остановился и нахмурился. Да как она смеет вмешиваться в то, что я собираюсь сделать? Ведь это же так важно для меня, для всех нас – отправиться на тот остров, где что-то или кто-то с нетерпением ждет нас.
Джанела схватила за руку моряка, уже готового опустить весло в воду, оттолкнула его прочь и вновь закричала:
– Колдовство!
И тут я услыхал чей-то рык и тут же пришел в себя.
– Келе! – заорал я и услыхал ее отклик с юта. – А ну возьми себя в руки!
Чарующая тишина отступила, Келе пришла в себя и принялась выкрикивать команды, и ночное мягкое колдовство заколебалось, рассеиваясь, как разрушается сладкий сон. Но тут на нас обрушилось нечто другое.
Тоже невидимое, но теперь оно не прельщало, а приказывало: «Вы должны подойти к острову. В вас там нуждаются. Идите к острову».
Я услыхал слова Джанелы:
Мы деревянные
Мы стальные
Об нас обрежешься
Нас не удержишь
Мы не свернем с пути
Мы стойкие
Мы не слышим
Мы не ощущаем запахов
Мы верим только в настоящее
Мы стойко держимся.
Заклинание разрушилось, а на ютах и шкафутах вспыхнули огни. Джанела стояла в освещении такого фонаря под главной мачтой, держа над головой обычный толстый гвоздь. Все три судна успели отойти от берега, и теперь их несло течением. Джанела поздновато почувствовала опасность.
Мы уже все пришли в себя и, ухватившись за весла, усердно принялись выгребать вверх по реке. Так мы гребли всю ночь и весь следующий день, пока я не рискнул устроить отдых морякам.
Что же это было? Магия? Попытка загнать нас в ловушку? Демон? Призрак? Вряд ли какой-нибудь одинокий земной дух, заскучавший без компании. Я не знал, но уже больше не позволял заходить на встречающиеся островки, предлагающие блаженный покой, и в заманивающие ароматами, петляющие как змеи притоки, уводящие нас с курса.
Проходили дни, и стало заметно, что рельеф берегов начинает повышаться, хотя на реке и не встречались пороги и быстрины. Все же мы стали присматриваться внимательнее и вскоре увидели причудливый перелив воды, своего рода плавный порог на реке, то самое место, где нам предстояло подняться на уровень повыше. Именно так осуществлялся и магический контроль за рекой от Мариндюка до Ирайи. Я указал Джанеле на следующий магический шлюз, и мы обрадовались. Интересно только было бы узнать: сохранило ли заклинание свою мощь со времен старейшин? А может быть, оно постоянно обновляется, и тогда по достижении цели мы наверняка не обнаружим руин, достойных внимания лишь любителей старины?
Вскоре река превратилась в огромное болото, посреди которого, как в дельте, петляли узкие протоки. И нам теперь приходилось полагаться лишь на компас да на жутковатые каменные ориентиры с ликами красавиц-демонов.
Через три дня похода по этой трясине мы заблудились. Исчезли каменные столбы с ликами, или же мы повернули не туда, куда надо. Хуже того, переменчивый ветер или слабо задувал в противоположном направлении, или вообще стихал, оставляя нас в полнейшей тишине, прерываемой лишь плеском волн о корпуса, хлопаньем обвисших парусов, жужжанием насекомых да командами помощников капитанов, приказывающих смениться вахтенным или перейти на весельный ход.
Стоило нам повернуть в какую-нибудь кажущуюся подходящей протоку, как она вскоре оказывалась забитой водорослями или упиралась в болото, а то и в кучу грязи, которую и островом-то нельзя было назвать. Иногда протоку блокировало упавшее дерево, и тогда приходилось высылать на лодке команду, чтобы она разрезала ствол, а то приходилось им брести по пояс в мутной жиже и отгонять мысль о том, что там в мутной воде притаилось. И не раз, умаявшись с расчисткой пути от завалов, мы делали поворот и натыкались на следующее препятствие.
В конце концов мы часто решали изменить курс, вернуться назад и попытать счастья в другой протоке. Так мы двигались взад и вперед, влево и вправо, пока не начали сомневаться в надежности компасов. Иногда заросли расступались, открывая ненадолго вид на горы, которые, казалось, и не думали приближаться, оставаясь на том же самом месте, где мы их увидели и в прошлый раз. Никто не роптал, но всех тревожила мысль о том, что, пока мы блуждаем в этом лабиринте, Клигус со своим отрядом подходит все ближе. В случае чего сражаться пришлось бы, только находясь на кораблях, а узкое пространство не позволяло прибегать к хитроумным маневрам.
В общем, было полное ощущение ночного кошмара, когда тебе снится, что пытаешься по колено в зыбучем песке убежать от чудовища, и боишься оглянуться, и ждешь, что вот-вот в спину тебе вонзятся его когти.
Мы не только частенько сбивались с курса – хотя в данном случае выражение не совсем верно, поскольку точный курс был нам неизвестен, – но и садились на мель раз или два в день. Впрочем, корпуса кораблей оставались неповрежденными, да и посадка на мель не выглядела драматичной, поскольку проявлялась лишь в замедлении продвижения корабля, с шумом скребущего днищем по грязи под килем. Для того чтобы слезть с внезапного препятствия, мы использовали весла в качестве шестов или другой корабль для буксировки, но чаще приходилось вытягиваться с помощью специальных якорей – верпов. Эта работа особенно изматывала. Спускались на воду лодки, отвозили подальше верп, выбирая цепь на всю длину. Затем верп надлежало бросить и по возможности покрепче зацепиться им. Подъемный ворот приходилось проворачивать вручную: мы наваливались на рукояти, ничего не слыша, кроме пульсирования крови в висках и шума в ушах, пока не раздавалось звонкое клинк и предохранитель ворота не защелкивался после того, как мы выигрывали фут пути. Клинк… еще раз… а затем клинк, клинк, клинк начинали звучать все чаще, и мы постепенно выбирались на свободу. Якорь поднимался на борт, и мы плыли дальше, до следующей посадки на мель.
В эти дни особенно тяжело приходилось экипажу «Ибиса». Поскольку он был маневреннее и с меньшей осадкой, то на него ложилась обязанность возглавлять караван, исследуя путь для продвижения ползущих позади «Светлячка» и «Искорки».
Случалось так, что одновременно три судна попадали в ловушку, и все три перетягивались с помощью верпов по направлению к той протоке, которую можно было бы назвать основной, если она хоть чем-то отличалась от той, в которой мы только что все застряли.
Ропот моряков доходил до яростной ругани, что не сильно меня тревожило. Вот если бы они оставались безучастными, тут бы я взволновался. В конце концов, все было не так уж и плохо – по крайней мере, никто не подхватил лихорадку или малярию, которой, как правило, изобилуют тропические реки, никто не получил серьезных ранений и не убился. Общее сожаление вызывало отсутствие работы магии. В самом деле, у нас была правнучка самого Яноша Серого Плаща, способная заклинаниями уничтожать демонов и успокаивать шторма, но в данной ситуации ей не удавалось ни создать какую-нибудь штуку, послужившую бы нам проводником, ни воспарить духом в высоту, дабы оглядеться и указать нам правильный путь.
Джанела поясняла, что уже несколько раз предпринимала попытки сотворить нечто подобное, но у нее ничего не получалось. Нет, она не потеряла магического могущества, просто над этим районом властвовало заклинание, восстающее против любого волшебства.
– Все сделано так, – сказала она, – чтобы превратить этот район в одну большую ловушку. И возможно, указательные столбы убраны намеренно. Может быть, смысл этой ловушки, устроенной старейшинами, в том, чтобы заманить врага сюда, как мух заманивают в сладкий сироп, чтобы не ползали по столу. А может быть, заклинание и совсем недавнее. Не могу сказать.
Хуже было другое. Каждый раз, пытаясь сотворить заклинание, она ощущала присутствие чего-то невидимого впереди, и враждебность этой неизвестности все увеличивалась. Экипажу я сообщил, чтобы совсем не напугать моряков, что мы просто боимся, как бы по нашим заклинаниям нас не обнаружил Модин и не наслал на нас чего-нибудь убийственного. Ропщущие притихли.
Однажды нам немного повезло: протока, по которой мы следовали, вела прямо на восток, а ближе к вечеру нам удалось подойти к настоящему, с крепкой почвой острову. Вообще-то он был весьма невелик, но все же позволял людям для разнообразия поспать на берегу. На мелководье можно было и попытаться по-человечески помыться, хотя грязная речная вода не могла сделать нас чище, но, по крайней мере, могла смыть пот.
В нашем арсенале оставались только наши таланты и наши корабли. Эти весельные, с мелкой осадкой суда быстрее могли двигаться по реке, чем наспех превращенные из купеческих в военные корабли Клигуса, которым требовались большие глубины, чтобы не сесть на мель. К тому же Клигус находился в зависимости от ветра. Правда, сейчас ветер предпочитал дуть в одном направлении – прямо вверх по реке, к тем далеким горам, и прекрасно надувал паруса судов Клигуса. Я даже начал сожалеть, что в свое время обращался с мольбами дуть ветрам всегда на восток. Разумеется, наши моряки не разделяли моих сожалений. Они-то понимали, что в случае перемены ветра им придется взяться за весла и хорошенько поработать.
Эта гигантская река иногда распадалась на многочисленные неширокие протоки, напоминающие изогнутые, переплетающиеся, пересекающиеся лианы, но потом они вдруг сливались, и мы вновь оказывались посреди огромного водного пространства, так что едва различали берега. А час спустя вновь осторожно пробирались гуськом по узкому каналу. Но мы не сомневались, что идем верным курсом, потому что то и дело по берегам, отмечая главное русло, поднимались каменные столбы с высеченными на них теми же ликами, что и у статуи при входе в гавань.
Эта река являлась главной магистралью, ведущей в Королевства Ночи.
Дабы сбить с толку преследователей, я подумывал о том, чтобы повалить стоящие по берегам указующие столбы. Но для этого надо было бы высаживать людей, разрушать эти статуи при помощи веревок или магии. Ушло бы много времени, и от затеи пришлось отказаться. Кроме того, что-то во мне противилось намерению уничтожить статуи, к тому же такие древние, да еще и помогающие путешественникам не сбиться с пути.
А река жила своей жизнью. Стайки рыбок взлетали над поверхностью, убегая от неизвестного хищника. Мы забрасывали удочки, но частенько приходилось рубить леску, когда рыбака самого ловила какая-нибудь громадная рыбина. Так, чуть не сдернуло за борт Пипа, которого спас Отави, обхватив за пояс маленького упрямца, не желающего отпустить удочку. После этого мой тщедушный брюзга дальновидно отказался от рыболовных забав, заявив, что не желает быть съеденным.
Однажды я заметил движение в воде, присмотрелся и увидел, что по направлению к нам плывет какое-то вытянутое существо. Я решил было, что это норка или выдра, но затем над водой поднялась голова на длинной змееподобной шее, и на меня с любопытством вытаращились почти человеческие глаза. Я, как и остальные, завороженно наблюдавшие, мог бы поклясться, что взгляд у существа был разумным. Но оно быстро скрылось под водой, оставив после себя лишь завихрившиеся струи.
Заметили мы и другое странное животное, пересекавшее реку прямо перед нами. Мы разглядели лишь громадную голову, по выражению Пипа, «столь же уродливую, как у одной рыбачки из Чипа, только без золотых зубов».
Митрайку приходилось сталкиваться с этим чудовищем.
– Тело у него громадное и толстое, как у вашей рыбачки. Но двигается оно, если захочет, так же быстро, как разносчик товаров, когда чувствует, что может заработать. И не советую никому попадаться ему на пути, когда оно пасется на берегу или плавает в воде, иначе вас можно потом использовать только в качестве половичка. Дикари восточного побережья охотятся на них с каноэ. Но охота эта еще та. Берут гарпун и привязывают его линем к банке лодки. И эта зверюга тащит вас на буксире, как пара крепких коней. Если только не развернется и не набросится на вас. – Он скривился. – Я видел однажды, как она набросилась на каноэ и смяла его, как бумажный кораблик. Затем добралась до человека и схрумкала его, как леденец. Но нам все же удалось отловить зверя и поужинать им.
– Ну и как на вкус? – поинтересовался Отави.
– Жирноват, – сказал Митрайк. – Пришлось слегка отварить кусочки, а затем обжарить на рашпере. Но и потом на вкус отдавало китовой ворванью.
– Не вижу тогда смысла в охоте на него, – сказал Мах, мой повар, превращенный в корабельного кока. – Если только уж очень проголодаешься. Ну или если можно мех использовать.
Именно его я подозревал в том, что он ранее совершал небольшие грабительские набеги на соседние усадьбы.
– Из его шкуры делают отличные кнуты, – сказал Митрайк. – А если полоской намоченной кожи что-либо привязать, то, высохнув, узел становится крепким, как из железа.
– Нет уж, пусть лучше плывет своим путем, – сказал Отави. – А мы своим.
В реке и возле нее процветала и другая жизнь. Иногда у меня появлялось ощущение, что за нами наблюдают. И не какими-то там магическими способами, а просто притаившись в зарослях на берегу. Несколько раз мы видели ускользающие в боковые протоки каноэ, а один раз в отдалении, в зарослях, мелькнули хижины деревни.
Джанела попыталась сотворить несколько заклинаний, чтобы выяснить, насколько успешно идут дела у Клигуса. Я полагаю, что заклинания были сделаны очень толково и аккуратно, как частая сеточка на мальков. Однако же в эти сети мы ничего не поймали. Джанела сказала, что ощутила лишь присутствие Модина где-то позади нас. Несомненно, он посылал противозаклинания. И она не могла понять, преодолели уже наши преследователи гигантскую поваленную статую или еще нет. Но зато она наверняка знала, что те не отказались от своих намерений. Я не переставал ужасаться, как мог Клигус додуматься до такого — преследовать родного отца с целью убийства аж до края света, да еще в компании с колдуном, имеющим не менее гнусные планы.
Мы с Джанелой обсудили, что мог задумать Модин.
– Я сомневаюсь, – сказала она, – что целью его преследования стали мои формы или желание заняться со мною магическим сексом. И у меня лишь два предположения. Возможно, мятежники заставили короля Гейята отыскать козла отпущения за все те злодейства, что совершены в его правление, и он в качестве таковых выбрал Модина и его стражников. Но эта догадка представляется мне сомнительной. Более привлекает меня мысль – хотя и тоже на уровне догадки, – что он рассчитывает на какую-то выгоду, продолжая следовать за нами до Королевств Ночи.
– Это в случае, что королевства настроены радушно по отношению к нему или у него с ними заключен некий договор, – сказал я. – У меня из головы не идет тот демон и его роза на сцене с танцовщицей.
Джанела кивнула.
– Есть и такая вероятность. К счастью, у нас нет выбора, и мы не трусы и не размазни, чтобы бросить наше путешествие на полдороги.
– Это так, – сказал я. – Но разве ты не рассматривала и такой вариант?
– Нет, – сказала она с улыбкой. – И ты тоже не рассматривал.
И она была права.
Дельта закончилась, и теперь нам не приходилось выбирать среди полудюжины курсов. Мы плыли посреди покрытой густыми джунглями равнины, и таких джунглей мне раньше видеть не доводилось. Деревья здесь достигали двухсот футов высоты, и они даже образовывали арки над рекой. Не доводилось мне видеть и таких розовых стволов, и трехпалых листьев, ярко-красных, величиною с человеческую руку. Вокруг деревьев обвивались зеленые и даже голубые лианы. Попадались совершенно удивительные громадные деревья, состоящие, похоже, из одного ствола, разделенного выступами, как веревка узлами, шириною в корпус нашего судна. Среди деревьев порхали разноцветные птицы, а однажды, в сумерках, перед кораблем, словно приветствуя нас, совершила вираж четырехкрылая птица. Видел я тюльпаны величиною с человеческую голову, а Митрайк сообщил, что внутри у них сладкий как мед нектар.
Джунгли были при взгляде с воды великолепны, если вообще так можно отзываться о зарослях, на самом деле равнодушных, опасных, поджидающих, когда ты совершишь одну-единственную ошибку, чтобы прикончить тебя. Но подобно всем джунглям, они скоро начали раздражать. Почти все время шел дождь, а если прекращался, налетали тучи едва видимых мошек, забирающихся повсюду и жалящих, как крошечные раскаленные булавки. Нам пришлось натянуть при входе во все каюты марлю в качестве противомоскитной сетки, дабы не сойти с ума от этого непрекращающегося жужжания, хоть и приходилось мириться с тем, что с каждым куском пищи все-таки случалось проглатывать с дюжину этих маленьких насекомых. Чонс утверждал, что ему удалось два раза пообедать, не проглотив ни одного насекомого, но ему никто не верил.
В джунглях попадались и другие незнакомые нам животные, например одно такое размером с поросенка, похожее на грызуна и плавающее, как тюлень. Нам удалось поразить его копьем, и Мах приготовил мясо с луком и картошкой. Оказалось съедобно. И я еще раз убедился, что для большинства людей вкусное – это то, что похоже на уже знакомые блюда, а вовсе не реальность ощущений. По крайней мере, никто из нас не высказался за охоту на это животное еще раз.
Мы видели зачарованно наблюдающих за нами с деревьев обезьян. Они провожали нас, быстро перемещаясь с ветки на ветку и не сводя с нас глаз, словно осматривали наш корабль в рассуждении, не построить ли и себе такой же. За обезьянами охотились представители породы кошачьих – существа, размером не превышающие обезьян, но, конечно, хищные. Шкура у этих кошек была окрашена в темно-бордовый, охряный и коричневый цвета, так что до момента прыжка разглядеть их в красноватых зарослях было почти невозможно.
В конце концов обезьяны почему-то решили, что мы их чем-то обидели, и стали в нас швырять чем ни попадя. И когда мы оказывались близко к берегу, с этим обстрелом приходилось считаться. Для начала они с большой точностью кидались плодами, а затем взялись и за камни. Митрайк вызвался прикончить несколько штук, чтобы разбежались остальные, но я запретил. Я разместил на носах судов братьев Сирильян с тупыми стрелами, которыми мы добывали птиц и кроликов, и мы около часа шли близко к берегу. Раздавался звон тетивы, и очередная обезьянка с воплем покидала верхушку дерева. После такого урока у нас уже не было проблем с хвостатыми снайперами.
Ветер теперь менялся, и нам порою приходилось продвигаться с помощью весел.
Однажды вечером мы оказались в таком месте, где река разливалась в широкий плес. Посреди него располагались островки, и мы причалили к одному из них на ночевку. По воде разносилось кряканье непуганых уток, и я отправил Чонса и нескольких моряков на лодке с сетью. Раздался пронзительный птичий крик, и через несколько минут у нас оказался приличный обед. Мах поджарил их с молоком кокосов, перчиком, луком и другими острыми приправами, а в качестве гарнира были зеленые бананы с соей.
Вечерело, дьявольские насекомые куда-то исчезли, и я отправился прогуляться на нос судна для улучшения пищеварения, размышляя, возможно ли поправиться в таком рискованном путешествии. Кинув случайный взор на один из самых больших островов, я заметил в сгущающихся сумерках что-то неожиданное. Какое-то каменное строение типа виллы. Во всяком случае, здание выглядело гораздо привлекательнее, нежели те грубые хижины, мимо которых мы уже проплывали. Выходит, на том острове можно было встретить цивилизованных обитателей? Но каких?
Изысканный аромат добрался до моих ноздрей. Затрудняюсь точно описать, на что он был похож. В нем был запах ночных цветов и ароматического огня, который разжигают в домах, поджидая запаздывающего хозяина. Что-то в нем было манящее, как чувство любви, не увядшее с годами. И что-то от осеннего сада с созревшими яблоками и пуншем, еще не остывшим на столе под деревом, – в общем, то, что всегда так успокаивает после суетного дня.
Вскоре запах исчез, а я все пытался рассмотреть строение, быстро тонущее в наступающей тьме. Что же там такое может быть? Наверняка что-то привлекательное, нечто достойное внимания, а может быть, и важное для нашей экспедиции. Впрочем, с этим делом можно не торопиться, сонно подумал я.
И тут я заметил, что и все остальные смотрят в ту же сторону, а моряки уже держат весла наготове, чтобы устремиться к этому прельстительному островку, где нас, кажется, ожидало нечто совершенно необычайное.
Я еще раз зевнул и поспешил вниз с полубака, чтобы помочь морякам. Но тут раздался крик Джанелы:
– Остановитесь! Это действие магии!
Я остановился и нахмурился. Да как она смеет вмешиваться в то, что я собираюсь сделать? Ведь это же так важно для меня, для всех нас – отправиться на тот остров, где что-то или кто-то с нетерпением ждет нас.
Джанела схватила за руку моряка, уже готового опустить весло в воду, оттолкнула его прочь и вновь закричала:
– Колдовство!
И тут я услыхал чей-то рык и тут же пришел в себя.
– Келе! – заорал я и услыхал ее отклик с юта. – А ну возьми себя в руки!
Чарующая тишина отступила, Келе пришла в себя и принялась выкрикивать команды, и ночное мягкое колдовство заколебалось, рассеиваясь, как разрушается сладкий сон. Но тут на нас обрушилось нечто другое.
Тоже невидимое, но теперь оно не прельщало, а приказывало: «Вы должны подойти к острову. В вас там нуждаются. Идите к острову».
Я услыхал слова Джанелы:
Мы деревянные
Мы стальные
Об нас обрежешься
Нас не удержишь
Мы не свернем с пути
Мы стойкие
Мы не слышим
Мы не ощущаем запахов
Мы верим только в настоящее
Мы стойко держимся.
Заклинание разрушилось, а на ютах и шкафутах вспыхнули огни. Джанела стояла в освещении такого фонаря под главной мачтой, держа над головой обычный толстый гвоздь. Все три судна успели отойти от берега, и теперь их несло течением. Джанела поздновато почувствовала опасность.
Мы уже все пришли в себя и, ухватившись за весла, усердно принялись выгребать вверх по реке. Так мы гребли всю ночь и весь следующий день, пока я не рискнул устроить отдых морякам.
Что же это было? Магия? Попытка загнать нас в ловушку? Демон? Призрак? Вряд ли какой-нибудь одинокий земной дух, заскучавший без компании. Я не знал, но уже больше не позволял заходить на встречающиеся островки, предлагающие блаженный покой, и в заманивающие ароматами, петляющие как змеи притоки, уводящие нас с курса.
Проходили дни, и стало заметно, что рельеф берегов начинает повышаться, хотя на реке и не встречались пороги и быстрины. Все же мы стали присматриваться внимательнее и вскоре увидели причудливый перелив воды, своего рода плавный порог на реке, то самое место, где нам предстояло подняться на уровень повыше. Именно так осуществлялся и магический контроль за рекой от Мариндюка до Ирайи. Я указал Джанеле на следующий магический шлюз, и мы обрадовались. Интересно только было бы узнать: сохранило ли заклинание свою мощь со времен старейшин? А может быть, оно постоянно обновляется, и тогда по достижении цели мы наверняка не обнаружим руин, достойных внимания лишь любителей старины?
Вскоре река превратилась в огромное болото, посреди которого, как в дельте, петляли узкие протоки. И нам теперь приходилось полагаться лишь на компас да на жутковатые каменные ориентиры с ликами красавиц-демонов.
Через три дня похода по этой трясине мы заблудились. Исчезли каменные столбы с ликами, или же мы повернули не туда, куда надо. Хуже того, переменчивый ветер или слабо задувал в противоположном направлении, или вообще стихал, оставляя нас в полнейшей тишине, прерываемой лишь плеском волн о корпуса, хлопаньем обвисших парусов, жужжанием насекомых да командами помощников капитанов, приказывающих смениться вахтенным или перейти на весельный ход.
Стоило нам повернуть в какую-нибудь кажущуюся подходящей протоку, как она вскоре оказывалась забитой водорослями или упиралась в болото, а то и в кучу грязи, которую и островом-то нельзя было назвать. Иногда протоку блокировало упавшее дерево, и тогда приходилось высылать на лодке команду, чтобы она разрезала ствол, а то приходилось им брести по пояс в мутной жиже и отгонять мысль о том, что там в мутной воде притаилось. И не раз, умаявшись с расчисткой пути от завалов, мы делали поворот и натыкались на следующее препятствие.
В конце концов мы часто решали изменить курс, вернуться назад и попытать счастья в другой протоке. Так мы двигались взад и вперед, влево и вправо, пока не начали сомневаться в надежности компасов. Иногда заросли расступались, открывая ненадолго вид на горы, которые, казалось, и не думали приближаться, оставаясь на том же самом месте, где мы их увидели и в прошлый раз. Никто не роптал, но всех тревожила мысль о том, что, пока мы блуждаем в этом лабиринте, Клигус со своим отрядом подходит все ближе. В случае чего сражаться пришлось бы, только находясь на кораблях, а узкое пространство не позволяло прибегать к хитроумным маневрам.
В общем, было полное ощущение ночного кошмара, когда тебе снится, что пытаешься по колено в зыбучем песке убежать от чудовища, и боишься оглянуться, и ждешь, что вот-вот в спину тебе вонзятся его когти.
Мы не только частенько сбивались с курса – хотя в данном случае выражение не совсем верно, поскольку точный курс был нам неизвестен, – но и садились на мель раз или два в день. Впрочем, корпуса кораблей оставались неповрежденными, да и посадка на мель не выглядела драматичной, поскольку проявлялась лишь в замедлении продвижения корабля, с шумом скребущего днищем по грязи под килем. Для того чтобы слезть с внезапного препятствия, мы использовали весла в качестве шестов или другой корабль для буксировки, но чаще приходилось вытягиваться с помощью специальных якорей – верпов. Эта работа особенно изматывала. Спускались на воду лодки, отвозили подальше верп, выбирая цепь на всю длину. Затем верп надлежало бросить и по возможности покрепче зацепиться им. Подъемный ворот приходилось проворачивать вручную: мы наваливались на рукояти, ничего не слыша, кроме пульсирования крови в висках и шума в ушах, пока не раздавалось звонкое клинк и предохранитель ворота не защелкивался после того, как мы выигрывали фут пути. Клинк… еще раз… а затем клинк, клинк, клинк начинали звучать все чаще, и мы постепенно выбирались на свободу. Якорь поднимался на борт, и мы плыли дальше, до следующей посадки на мель.
В эти дни особенно тяжело приходилось экипажу «Ибиса». Поскольку он был маневреннее и с меньшей осадкой, то на него ложилась обязанность возглавлять караван, исследуя путь для продвижения ползущих позади «Светлячка» и «Искорки».
Случалось так, что одновременно три судна попадали в ловушку, и все три перетягивались с помощью верпов по направлению к той протоке, которую можно было бы назвать основной, если она хоть чем-то отличалась от той, в которой мы только что все застряли.
Ропот моряков доходил до яростной ругани, что не сильно меня тревожило. Вот если бы они оставались безучастными, тут бы я взволновался. В конце концов, все было не так уж и плохо – по крайней мере, никто не подхватил лихорадку или малярию, которой, как правило, изобилуют тропические реки, никто не получил серьезных ранений и не убился. Общее сожаление вызывало отсутствие работы магии. В самом деле, у нас была правнучка самого Яноша Серого Плаща, способная заклинаниями уничтожать демонов и успокаивать шторма, но в данной ситуации ей не удавалось ни создать какую-нибудь штуку, послужившую бы нам проводником, ни воспарить духом в высоту, дабы оглядеться и указать нам правильный путь.
Джанела поясняла, что уже несколько раз предпринимала попытки сотворить нечто подобное, но у нее ничего не получалось. Нет, она не потеряла магического могущества, просто над этим районом властвовало заклинание, восстающее против любого волшебства.
– Все сделано так, – сказала она, – чтобы превратить этот район в одну большую ловушку. И возможно, указательные столбы убраны намеренно. Может быть, смысл этой ловушки, устроенной старейшинами, в том, чтобы заманить врага сюда, как мух заманивают в сладкий сироп, чтобы не ползали по столу. А может быть, заклинание и совсем недавнее. Не могу сказать.
Хуже было другое. Каждый раз, пытаясь сотворить заклинание, она ощущала присутствие чего-то невидимого впереди, и враждебность этой неизвестности все увеличивалась. Экипажу я сообщил, чтобы совсем не напугать моряков, что мы просто боимся, как бы по нашим заклинаниям нас не обнаружил Модин и не наслал на нас чего-нибудь убийственного. Ропщущие притихли.
Однажды нам немного повезло: протока, по которой мы следовали, вела прямо на восток, а ближе к вечеру нам удалось подойти к настоящему, с крепкой почвой острову. Вообще-то он был весьма невелик, но все же позволял людям для разнообразия поспать на берегу. На мелководье можно было и попытаться по-человечески помыться, хотя грязная речная вода не могла сделать нас чище, но, по крайней мере, могла смыть пот.