Страница:
Мы дошли до небольшой таверны возле одного из музеев, в котором она трудилась. Таверна располагалась под огромным деревом, и я с изумлением увидел, что это точно такое же дерево с серебряными листьями, какое мы обнаружили на острове после того, как покинули королеву Бадрию.
– Не надо так таращиться на это дерево, Амальрик. Да, это оно.
Я с трудом отвел взгляд, и мы вошли в таверну, где было малолюдно в этот час. Хозяин расцвел, увидев Джанелу, и поспешил к ней сказать, что все готово, как она и просила, а пока можно отведать его лучшего вина.
Джанела сказала, что с удовольствием, и повела меня к столу, расположенному рядом с танцевальной площадкой, как мне это вначале показалось. Вновь я удивился. Вместо пола здесь я увидел окно из толстого стекла, служащее прозрачной крышей для помещения, освещенного изнутри. Это была небольшая древняя баня, рассчитанная человек на двадцать. Вдоль стен из полированного камня стояли статуи нагих женщин, держащих наклоненные кувшины. В свое время из этих кувшинов в . бассейн лилась вода. Стены были расписаны фресками, но столь пострадавшими от времени, что я не смог разобрать ничего, кроме фрагментов женских фигур.
– Когда принц рассказывал нам, что он занимается реставрацией старой части дворца, я ошибочно подумала, что именно там и жили все тиренские монархи с самого начала, – сказала Джанела. – На самом деле королевство гораздо старше этого дворца. Тот дворец, что мы видим, и окружающие строения были возведены на остатках еще более древней цитадели. Когда строили музей, то наткнулись на развалины того, что ты видишь здесь. Никто не смог найти этой находке применения, поэтому ее просто закрыли стеклом.
Я улыбнулся.
– Но умный владелец таверны превратил это в главную достопримечательность своего заведения, не так ли? – заметил я и оглядел таверну. Присутствующие посетители явно относились к весьма зажиточным и культурным тиренцам. – Ну разве найдешь лучшее местечко для ужинов и обедов, чем на развалинах, скрывающих тайну твоих древних предков?
Джанела кивнула. – У тебя мышление коммерсанта, Амальрик, – сказала она. – Да, произошло именно так. Когда я ужинала здесь в первый раз, выйдя из музея, то кое-что поняла. Я подумала о том дереве снаружи и об этой находке. Потом сотворила заклинание и обнаружила, что у помещения бани и дерева приблизительно одинаковый возраст. Поначалу интерес мой к этому был незначителен, но чем глубже я погружалась в то, что, по моим расчетам, спасет нас, тем тверже понимала, что эти руины заслуживают более внимательного изучения.
Она показала на баню.
– Здесь принимала ванны жена короля Фарсана, – сказала Джанела после того, как хозяин таверны принес вино и удалился. – Помнишь короля в сцене с танцовщицей на картине в разрушенном городе?
– Ну конечно, – сказал я. – Я понял, о ком ты говоришь. О том малом, которого Соларос назвал трусливым монархом Тирении.
– Звали ее Монавия, – продолжала Джанела. – Легенда утверждает, что она тяжко переживала трусость своего мужа. Когда они венчались, вся империя радовалась бракосочетанию такой красивой пары. Когда Монавия принимала присягу как королева, она поклялась, что в случае необходимости сама наденет доспехи, чтобы отразить демонов. Но все изменилось после рождения первого ребенка. В первый день жизни ее сына король демонов прислал своих дипломатов просить короля Фарсана о мире. Это было как раз во время самого главного праздника Тирении.
– День Творца? – спросил я. Джанела подняла брови:
– Да. Ты это знаешь?
Я быстро рассказал ей о своей встрече с принцем и опасных намерениях короля Баланда.
Джанела встревожилась, но затем успокоилась.
– Так. Ну тогда все становится еще яснее, – пришла она к своему выводу. – Итак, посланники Баланда появились в День Творца. Они ориентировались в Тирении так уверенно, что многие заподозрили – это не первый их визит сюда. Подозрение усилилось, когда один из демонов потребовал частной аудиенции и король покорно приказал очистить зал, запереть двери и поставить возле них охрану. Никто не знает, о чем говорилось тогда. Тайное совещание продлилось два дня.
Можешь себе представить, какую тень это событие бросило на оба праздника! Все королевство волновалось: что же происходит? Может быть, король умер? И в тот самый момент, когда королева уже собралась отдать приказ солдатам взломать двери, те распахнулись и появился король с громогласным заявлением, что настал самый счастливый день со времени основания Тирении. Война с демонами окончена, сказал он.
И с этого дня демоны стали желанными гостями при дворе. Более того, собирался пожаловать сам король Баланд, и в честь его прибытия объявлялись большие торжества.
Я отпил вина и сказал:
– Интересно, в чем же состояли те тайные переговоры?
– Неизвестно, – ответила Джанела. – Я изучила все древние документы в поисках хотя бы намека. Может быть, ему угрожали убийством юного принца. Или королевы. Или король боялся потерять трон. В конце концов я пришла к выводу, что это не так уж важно, и дальнейшие поиски сочла пустой тратой времени. Ведь известно, что демоны искусны по части влезания в чужие, самые потаенные секреты, чтобы потом использовать твои самые сильные страхи или постыдные желания против тебя самого.
Более интересной мне показалась реакция королевы Монавии на то, что Баланд и его демоны заполонили двор и вели себя там все более развязно. Она сопротивлялась изо всех сил, грозила даже разрывом королевского брака. Но тогда король Фарсан запер сына с его прислугой в башню и объявил, что он будет там находиться до тех пор, пока король не найдет себе другую королеву; и, как только родится другой наследник, этот ребенок будет убит.
– Как жестоки бывают трусы, – сказал я.
– Я с тобой согласна, – сказала Джанела. – К счастью, королева оказалась неглупой женщиной. К тому же она обладала терпением. Она несколько лет мужественно исполняла королевские обязанности. А между тем втайне затеяла заговор со своей служанкой, которая к тому же была и могущественной колдуньей. Имя ее утеряно для истории. Зато известно место рождения. Один старый историк не пожалел нескольких язвительных страниц для описания этого места. Он сообщает, что она прибыла из озерного края, где рождается Небесная река.
– Что это за река? – спросил я.
– Та, по которой мы сюда плыли, – ответила она. Я чуть не расхохотался.
– Так, значит, эта колдунья могла быть предком королевы Бадрии?
Джанела усмехнулась.
– Помнишь, как она с видом старой школьной наставницы пыталась убедить нас в том, что Тирении не существует?
– Конечно. Бадрия напомнила мне одного моего наставника, который вдалбливал мне истины, оказавшиеся потом абсурдом. Так, он призывал небеса в свидетели, уверяя меня, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин.
Тут уж Джанела чуть не схватилась за живот.
– Он что же, не мог просто пересчитать их? – спросила она.
– Ну да! – ответил я. – А я пересчитал. Мой отец вскоре его уволил. Слава Тедейту, у меня был мудрый отец. – А у него – мудрый сын, – совершенно серьезно отметила Джанела.
Я вспыхнул, как ребенок, услыхавший долгожданную похвалу.
– Но продолжим, – сказала Джанела. – Колдунья смогла заставить черенок сухого магического листка родного дерева, которое растет в ее родных краях, пустить корни. Когда появился проросший стебелек, она посадила его у ручья, воды которого славились способностью омолаживать и исцелять людей. Дерево росло быстро и вскоре стало самым большим в королевстве. Вскоре корни его стали доставлять людям неприятности, проникая в фундаменты зданий и разрушая их. Но королева запретила трогать дерево, объявив его священным.
А ручей, питающий корни дерева, своей водою наполнял и ванну королевы, что, как свидетельствовал один историк, защищало ее от демонов, которые понимали, что она настроена против них.
Я собирался задать ей вопрос, но тут подошел хозяин таверны с большой плетеной корзиной. Он заверил госпожу Серый Плащ, что приготовил нам самые изысканные блюда и самые превосходные напитки к этим блюдам. Потом спросил, не нужен ли ей слуга для помощи в сервировке пикника. Джанела сказала, что не нужен, поскольку пикник у нас интимный. Она подмигнула. Хозяин таверны удалился, весело помахав нам рукой.
Джанела допила вино и поднялась.
– Мы идем, мой господин? – спросила она шутливо-официальным тоном.
– Да, да, конечно. Но прежде, чем мы уйдем, скажи мне еще вот что.
– Если смогу.
– При чем тут дерево? – спросил я.
– Вот это и есть один из поводов для нашего пикника, – сказала Джанела. – Мы и должны выяснить, при чем тут дерево. Хотя у меня уже есть догадка.
– И в чем же ее суть?
Джанела бросила на стол серебряную монету и сказала:
– Монавия при помощи дерева хотела убить короля.
Глава 18
– Не надо так таращиться на это дерево, Амальрик. Да, это оно.
Я с трудом отвел взгляд, и мы вошли в таверну, где было малолюдно в этот час. Хозяин расцвел, увидев Джанелу, и поспешил к ней сказать, что все готово, как она и просила, а пока можно отведать его лучшего вина.
Джанела сказала, что с удовольствием, и повела меня к столу, расположенному рядом с танцевальной площадкой, как мне это вначале показалось. Вновь я удивился. Вместо пола здесь я увидел окно из толстого стекла, служащее прозрачной крышей для помещения, освещенного изнутри. Это была небольшая древняя баня, рассчитанная человек на двадцать. Вдоль стен из полированного камня стояли статуи нагих женщин, держащих наклоненные кувшины. В свое время из этих кувшинов в . бассейн лилась вода. Стены были расписаны фресками, но столь пострадавшими от времени, что я не смог разобрать ничего, кроме фрагментов женских фигур.
– Когда принц рассказывал нам, что он занимается реставрацией старой части дворца, я ошибочно подумала, что именно там и жили все тиренские монархи с самого начала, – сказала Джанела. – На самом деле королевство гораздо старше этого дворца. Тот дворец, что мы видим, и окружающие строения были возведены на остатках еще более древней цитадели. Когда строили музей, то наткнулись на развалины того, что ты видишь здесь. Никто не смог найти этой находке применения, поэтому ее просто закрыли стеклом.
Я улыбнулся.
– Но умный владелец таверны превратил это в главную достопримечательность своего заведения, не так ли? – заметил я и оглядел таверну. Присутствующие посетители явно относились к весьма зажиточным и культурным тиренцам. – Ну разве найдешь лучшее местечко для ужинов и обедов, чем на развалинах, скрывающих тайну твоих древних предков?
Джанела кивнула. – У тебя мышление коммерсанта, Амальрик, – сказала она. – Да, произошло именно так. Когда я ужинала здесь в первый раз, выйдя из музея, то кое-что поняла. Я подумала о том дереве снаружи и об этой находке. Потом сотворила заклинание и обнаружила, что у помещения бани и дерева приблизительно одинаковый возраст. Поначалу интерес мой к этому был незначителен, но чем глубже я погружалась в то, что, по моим расчетам, спасет нас, тем тверже понимала, что эти руины заслуживают более внимательного изучения.
Она показала на баню.
– Здесь принимала ванны жена короля Фарсана, – сказала Джанела после того, как хозяин таверны принес вино и удалился. – Помнишь короля в сцене с танцовщицей на картине в разрушенном городе?
– Ну конечно, – сказал я. – Я понял, о ком ты говоришь. О том малом, которого Соларос назвал трусливым монархом Тирении.
– Звали ее Монавия, – продолжала Джанела. – Легенда утверждает, что она тяжко переживала трусость своего мужа. Когда они венчались, вся империя радовалась бракосочетанию такой красивой пары. Когда Монавия принимала присягу как королева, она поклялась, что в случае необходимости сама наденет доспехи, чтобы отразить демонов. Но все изменилось после рождения первого ребенка. В первый день жизни ее сына король демонов прислал своих дипломатов просить короля Фарсана о мире. Это было как раз во время самого главного праздника Тирении.
– День Творца? – спросил я. Джанела подняла брови:
– Да. Ты это знаешь?
Я быстро рассказал ей о своей встрече с принцем и опасных намерениях короля Баланда.
Джанела встревожилась, но затем успокоилась.
– Так. Ну тогда все становится еще яснее, – пришла она к своему выводу. – Итак, посланники Баланда появились в День Творца. Они ориентировались в Тирении так уверенно, что многие заподозрили – это не первый их визит сюда. Подозрение усилилось, когда один из демонов потребовал частной аудиенции и король покорно приказал очистить зал, запереть двери и поставить возле них охрану. Никто не знает, о чем говорилось тогда. Тайное совещание продлилось два дня.
Можешь себе представить, какую тень это событие бросило на оба праздника! Все королевство волновалось: что же происходит? Может быть, король умер? И в тот самый момент, когда королева уже собралась отдать приказ солдатам взломать двери, те распахнулись и появился король с громогласным заявлением, что настал самый счастливый день со времени основания Тирении. Война с демонами окончена, сказал он.
И с этого дня демоны стали желанными гостями при дворе. Более того, собирался пожаловать сам король Баланд, и в честь его прибытия объявлялись большие торжества.
Я отпил вина и сказал:
– Интересно, в чем же состояли те тайные переговоры?
– Неизвестно, – ответила Джанела. – Я изучила все древние документы в поисках хотя бы намека. Может быть, ему угрожали убийством юного принца. Или королевы. Или король боялся потерять трон. В конце концов я пришла к выводу, что это не так уж важно, и дальнейшие поиски сочла пустой тратой времени. Ведь известно, что демоны искусны по части влезания в чужие, самые потаенные секреты, чтобы потом использовать твои самые сильные страхи или постыдные желания против тебя самого.
Более интересной мне показалась реакция королевы Монавии на то, что Баланд и его демоны заполонили двор и вели себя там все более развязно. Она сопротивлялась изо всех сил, грозила даже разрывом королевского брака. Но тогда король Фарсан запер сына с его прислугой в башню и объявил, что он будет там находиться до тех пор, пока король не найдет себе другую королеву; и, как только родится другой наследник, этот ребенок будет убит.
– Как жестоки бывают трусы, – сказал я.
– Я с тобой согласна, – сказала Джанела. – К счастью, королева оказалась неглупой женщиной. К тому же она обладала терпением. Она несколько лет мужественно исполняла королевские обязанности. А между тем втайне затеяла заговор со своей служанкой, которая к тому же была и могущественной колдуньей. Имя ее утеряно для истории. Зато известно место рождения. Один старый историк не пожалел нескольких язвительных страниц для описания этого места. Он сообщает, что она прибыла из озерного края, где рождается Небесная река.
– Что это за река? – спросил я.
– Та, по которой мы сюда плыли, – ответила она. Я чуть не расхохотался.
– Так, значит, эта колдунья могла быть предком королевы Бадрии?
Джанела усмехнулась.
– Помнишь, как она с видом старой школьной наставницы пыталась убедить нас в том, что Тирении не существует?
– Конечно. Бадрия напомнила мне одного моего наставника, который вдалбливал мне истины, оказавшиеся потом абсурдом. Так, он призывал небеса в свидетели, уверяя меня, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин.
Тут уж Джанела чуть не схватилась за живот.
– Он что же, не мог просто пересчитать их? – спросила она.
– Ну да! – ответил я. – А я пересчитал. Мой отец вскоре его уволил. Слава Тедейту, у меня был мудрый отец. – А у него – мудрый сын, – совершенно серьезно отметила Джанела.
Я вспыхнул, как ребенок, услыхавший долгожданную похвалу.
– Но продолжим, – сказала Джанела. – Колдунья смогла заставить черенок сухого магического листка родного дерева, которое растет в ее родных краях, пустить корни. Когда появился проросший стебелек, она посадила его у ручья, воды которого славились способностью омолаживать и исцелять людей. Дерево росло быстро и вскоре стало самым большим в королевстве. Вскоре корни его стали доставлять людям неприятности, проникая в фундаменты зданий и разрушая их. Но королева запретила трогать дерево, объявив его священным.
А ручей, питающий корни дерева, своей водою наполнял и ванну королевы, что, как свидетельствовал один историк, защищало ее от демонов, которые понимали, что она настроена против них.
Я собирался задать ей вопрос, но тут подошел хозяин таверны с большой плетеной корзиной. Он заверил госпожу Серый Плащ, что приготовил нам самые изысканные блюда и самые превосходные напитки к этим блюдам. Потом спросил, не нужен ли ей слуга для помощи в сервировке пикника. Джанела сказала, что не нужен, поскольку пикник у нас интимный. Она подмигнула. Хозяин таверны удалился, весело помахав нам рукой.
Джанела допила вино и поднялась.
– Мы идем, мой господин? – спросила она шутливо-официальным тоном.
– Да, да, конечно. Но прежде, чем мы уйдем, скажи мне еще вот что.
– Если смогу.
– При чем тут дерево? – спросил я.
– Вот это и есть один из поводов для нашего пикника, – сказала Джанела. – Мы и должны выяснить, при чем тут дерево. Хотя у меня уже есть догадка.
– И в чем же ее суть?
Джанела бросила на стол серебряную монету и сказала:
– Монавия при помощи дерева хотела убить короля.
Глава 18
УБИЙСТВО ВО ДВОРЦЕ
Окаймленная кустарником тропинка огибала таверну и дерево, уходя в уединенный садик, разбитый хозяином таверны для любителей романтических свиданий, каковым ему представлялось и наше. Для пикников был приготовлен украшенный цветами павильон, но Джанела, занеся туда корзину с провизией, пригласила меня пройти дальше, на лужайку между двух могучих корней дерева с серебряными листьями. Здесь в тени бурно разросся густой мох.
Она указала на квадратную впадинку, размерами фута четыре на четыре.
– Тут нам предстоит покопаться.
Она опустилась на колени и принялась вырезать пушистый мох ножом.
– Прошу тебя, скажи, зачем нам это нужно? – спросил я.
– Чтобы попасть в старый дворец, – сказала Джанела. – Я сотворила заклинания, чтобы отыскать вход, и они указали на входы либо слишком засыпанные, либо совсем открытые, как в таверне, за стеклом. Осталось только здесь. А теперь помоги мне снять этот мох.
Все еще не понимая, зачем это нужно, я стал ей помогать.
– Я измеряла магическую энергию, – пояснила Джанела, – и открыла, что именно в этом месте наиболее сильные возмущения эфира, и, видимо, связаны они как раз с присутствием дерева колдуньи. Я не знаю, в чем дело, хоть кое-что и подозреваю. И уверена, что исследования провести необходимо, это очень важно. Я отыскала старые чертежи дворца Фарсана и смогла проследить за источником возмущения эфира. Если нам повезет, мы выясним, права ли я.
С этими словами она сделала последний надрез, и мы вытащили аккуратный кусок дерна. Влажная земля под ним крошилась в пальцах, и доносился звук бегущей воды. Отбрасывая в сторону почву, Джанела докопалась до древней каменной решетки. Снизу сквозь щели поднимался холодный приятный запах.
– Странно, – сказал я. – Я ожидал, что воздух из подземелья будет влажным и затхлым.
Джанела не отвечала. Она расчищала какой-то едва различимый отпечаток изображения на краю решетки. Из-под ножа полетели искры, и влажный камень зашипел там, где его коснулся нож. Решетка осыпалась вниз и с плеском рухнула в водный поток.
Ее уверенные действия изумляли. Я не видел, шепчут что-нибудь ее губы, и, уж разумеется, не мог слышать слов. Но не успел я спросить, каким способом ей удалось справиться с решеткой, как она достала из сумочки магическое ожерелье, которое слабенько засветилось, затем ухватилась за края дыры и стала спускаться вниз, хватаясь руками и упираясь ногами в выдолбленные в камне отверстия.
Яма уходила вниз всего лишь на десять футов, и Джанела быстро добралась до дна. Я увидел, как она, осматриваясь, перемещает ожерелье то туда, то сюда.
– Это древняя штольня, – крикнула она мне торжествующим голосом. – Как я и надеялась. Спускайся, Амальрик. Тут не так уж и сыро.
Я спустился и оказался на нешироком каменном парапете, идущем вдоль воды. Штольня была широкой и достаточно высокой, так что можно было спокойно выпрямиться в полный рост. Я поднял свое ожерелье и увидел, что вода вытекает из небольшого бассейна, который при ближайшем рассмотрении оказался переполненным колодцем. Вода бежала по штольне в туннель, который, судя по направлению, уходил под таверну.
Джанела присела, зачерпнула воды, попробовала и удовлетворенно кивнула. Я сделал то же самое. Вкус был точно такого же живительного эликсира, что мы пробовали из ручья на острове. Джанела махнула мне рукой, и мы двинулись по туннелю.
Чем дальше мы шли по этой каменной тропинке под землей, тем сильнее оглушал нас доносящийся издали ревущий звук, так что вскоре мы уже не могли слышать друг друга. Но мы так и не добрались до источника этого звука, потому что туннель внезапно расширился и мы оказались в небольшом помещении. Вода протекала посередине помещения и устремлялась вниз с края. Я заглянул вниз, но свет не достигал дна. Джанела тронула меня за плечо, и я увидел нишу, вырезанную в противоположной стене. Мы перепрыгнули через поток и подошли поближе. Там обнаружилась массивная дверь, вырезанная из цельного камня. Она ничуть не пострадала за прошедшее время, оставаясь такой же гладкой и прочной, какой ее сделали давным-давно.
Найдя ручку, Джанела ухватилась и потянула что есть сил. Дверь же открылась с такой легкостью, что мне пришлось подхватить потерявшую равновесие Джанелу. Мы рассмеялись. В глазах у Джанелы плясало возбуждение, она быстро обняла меня и что-то сказала, но я не смог разобрать слов из-за шума падающей воды. Она пожала плечами и сделала мне знак следовать за ней.
Мы вошли в большой зал, уставленный какими-то предметами. Джанела захлопнула дверь, закрывавшуюся так плотно, что шум воды совсем не был теперь слышен. Она подняла над головой ожерелье, и комната осветилась холодным светом.
Предметы оказались изящными вазами и кувшинами различных размеров. Мы внимательно осмотрели некоторые из них. Поражала их отделка. На больших вазах изображались сцены купания женщин. Маленькие были украшены цветами. Джанела взломала печать на крышке одной из ваз, и помещение наполнилось дивным ароматом.
– Какая прелесть, – пробормотала она, смазывая себя этим веществом за ухом. – Свежесть сохранилась, несмотря на то, что прошло столько веков.
У ближней стены стоял большой чан, в котором мог бы запросто поместиться человек. Под ним размещалась небольшая печка, сохранившая угли и золу от давно угасшего костра.
– Отсюда служанки королевы брали подогретую воду для ее купания, – сказала Джанела. – А через эту дверь они приносили сюда воду из ручья. Затем подогревали ее в этом чане. Добавляли благовония из этих кувшинов. И несли воду в этих вазах в баню.
Я не сомневался в правильности ее предположений. Она обратила мое внимание на смотровой «глазок» шириною приблизительно в два пальца в другой двери. Я посмотрел в него и увидел то самое помещение, которое находилось под стеклом в таверне. Присев и заглянув повыше, я смог даже увидеть, как наверху промелькнул кто-то из посетителей таверны.
Здесь же обнаружилась и третья дверь, за которой в темноту, изгибаясь, уходил длинный коридор, в котором мы разглядели еще три двери. Одну дверь мы не смогли открыть – очевидно, с другой стороны ее завалило камнями. Джанела высказала догадку, что там, должно быть, находилась спальня королевы Монавии. Другая дверь открылась легко, демонстрируя нам лабиринт коридоров, исчезающих в развалинах дворца. Третья слегка скрипнула на петлях, и когда мы заглянули внутрь, то обнаружили небольшую пустую комнату с каменным сооружением, которое я поначалу принял за ложе. Однако когда мы подошли ближе, то увидели, что это своего рода алтарь, такой же, как в разрушенном городе близ моря. В центре даже располагалось уже знакомое нам углубление для коробочки. Только теперь оно было пустым.
Джанела достала коробочку, которую мы нашли на острове, и поднесла ее к отверстию. Те же размеры и форма. На мгновение я встревожился о том, какие будут последствия, если она положит коробочку в углубление. Сердце забилось, а ладони вспотели при воспоминании о том, что произошло со мной на острове, хотя случившееся тогда и страшило и привлекало меня.
– Не надо, – сказал я.
Джанела удивленно посмотрела на меня.
– А в чем дело? – спросила она.
– Если ты ее туда положишь, что-то случится, – сказал я. – Не знаю что, но, мне кажется, нас это не порадует.
Джанела больше не стала ни о чем спрашивать и, к моему облегчению, убрала коробочку. Затем закрыла глаза и надолго застыла в таком положении.
Наконец открыла их и сказала:
– Ты был прав, предупреждая меня, Амальрик. В этой комнате занималась магией колдунья королевы. Возможно, даже зарядила эту коробочку нужной ей магией.
– Вот эту самую коробочку? – спросил я. – Или ее близнеца?
– Думаю, эту самую, – сказала Джанела. – А если так, то колдунья должна была потом вернуться в родные края и устроить на том острове священное место, где бы коробочка сохранилась до тех пор, пока не потребуется вновь.
Я облизал пересохшие губы, не желая даже задумываться, для чего могла пригодиться такая коробочка. Должно быть, Джанела почувствовала мое состояние, потому что, легонько поцеловав меня, она поманила из комнаты ведьмы и повела дальше по коридору.
Мы шли по нему чуть ли не час, Джанела поднимала ожерелье, и от него загорались древние факелы, заставляя отступать тени, как солдат давно побежденной армии. Нам попадались другие двери и другие коридоры, но Джанела проходила мимо, не обращая на них внимания, идя по невидимому следу магии, которую она ощущала. Затем коридор вывел в сводчатое помещение, в дальнем конце которого имелись двойные мощные двери. На металле дверей была вырезана королевская корона. Когда мы подошли ближе, я ощутил холод, как от сквозняка, хотя чувствовал, что воздух остается неподвижным.
Джанела у дверей помедлила. Она ощупала металл, затем приложила ухо и прислушалась.
– Это здесь, – сказала она низким голосом.
Она отступила назад и широко раскинула руки. Двери резко распахнулись, с громовым стуком ударившись о стены. Она сделала несколько шагов вперед, раскрутила над головой ожерелье, и громадный зал за этими дверями заблистал огнями.
Мы прошли вперед и оказались в тронном зале короля Фарсана.
Я увидел тот двойной трон, на котором в свое время, полуоткинувшись, восседали он и королева Монавия, наблюдая за танцовщицей. Я увидел подмостки из белого камня, на которых она танцевала, оркестровую яму, где играли музыканты. И ложу, в которой некогда восседал, наблюдая за танцовщицей, похотливый король демонов.
Паутина и слои пыли покрывали призрачным покрывалом каждый предмет в зале. Они окутывали троны, кресла и маленькие столы для закуски, где так и остались до сих пор стоять бокалы и тарелки. В одном углу располагались два огромных банкетных стола, заваленные засохшей пищей. На окислившихся блюдах возлежали покрытые пылью мумифицировавшиеся, некогда зажаренные туши животных; рассыпающиеся торты еще несли на себе украшения из засахаренных фигур; на тарелках окаменели изысканные деликатесы. Во многих местах корни гигантского дерева, прорвавшись через сводчатый потолок, уходили через пол дальше вниз. Толстые корни, причудливо переплетаясь, были покрыты свисающими клочьями паутины.
Мы молча подошли к трону, испытывая угнетенное чувство от этой картины.
У подножия трона короля Фарсана лежал украшенный драгоценными камнями кубок. Джанела подняла его. С минуту она стояла молча, а затем сказала:
– Тут король и умер.
Она принюхалась к кубку, словно после стольких лет еще мог остаться какой-то запах.
– Его отравили? – спросил я. Джанела кивнула и указала на кубок:
– Но не отсюда.
Она поставила кубок на трон. Потом взобралась на сцену и прошлась по ней. Остановилась, поглядела вниз, скривилась, словно увидев призрак. И подошла к ложе короля демонов. Там за перегородкой оказались ряды позолоченных кресел. Она села в то кресло, которое занимал некогда король Баланд, и захлопнула дверцу перегородки. Облокотившись на нее, посмотрела на сцену. Посидев так недолго, она вышла и вернулась ко мне, нахмурив брови и погруженная в раздумья.
– Мне кажется, я поняла, что произошло здесь, – сказала она. И тут же вновь задумалась. – Но я не понимаю, как это могло произойти.
Она оглядела зал, всматриваясь то туда, то сюда, подергиваясь, очевидно от усилий, уходящих на излучение магической энергии. Она побледнела и начала как-то обмякать, словно израсходовав все резервы. Я бросился к ней, решив, что она сейчас просто рухнет. Обняв ее, я почувствовал, что она полностью лишилась сил. Я испугался.
– Джанела! – крикнул я.
Она вздрогнула от моего крика. Минуту спустя я почувствовал, как к ней возвращаются силы. Она выпрямилась и легонько отстранила меня.
– А вот теперь я знаю и как, Амальрик, – слабым голосом произнесла она. – И нам лучше как можно быстрее рассказать обо всем принцу.
После этого она все-таки лишилась чувств.
На следующий день, пока Джанела отдыхала, я собрался на аудиенцию к принцу. Я не собирался рассказывать ему обо всем, поскольку Джанела настояла, чтобы такая информация, как обладание нами коробочкой с острова, осталась в секрете.
– Это естественная предосторожность, принятая среди магов, – сказала она. – Мы любим, чтобы кое-что оставалось в запасе. Но вообще-то это нужно для того, чтобы не встревожить демонов. О, разумеется, они вскоре узнают кое-что о моих планах, если уже не узнали. Но чем больше будет сохранено в тайне, тем выше наши шансы застать их врасплох.
Она отпила приготовленного ею укрепляющего эликсира для восстановления сил.
– Кроме того, мы еще далеко не все знаем о коробочке. На досуге я бы хотела заняться ее изучением, приняв предварительно меры безопасности. И не только по тем причинам, о которых ты думаешь. Ты ведь знаешь, мой дорогой Амальрик, что у нас там внутри содержится демон короля Азбааса. Если мы его выпустим, это будет не самое приятное существо на свете.
Помня об этих наставлениях, я предстал перед принцем и рассказал ему достаточно, чтобы убедить в важности открытия Джанелы. И пояснил, что если это открытие применить с толком, то можно направить его против демонов.
Два дня ушло у Джанелы на восстановление сил и чуть больше недели – на подготовку к демонстрации задуманного. Толстый кошелек убедил хозяина таверны на время закрыть заведение, чтобы мы без помех могли вскрыть пол и более простым путем попасть в подземный дворец – через баню.
Когда все было готово, принц обратился к мудрейшим магам и самым видным жителям города с просьбой присутствовать на устроенном Джанелой представлении. Он убеждал прибыть и отца, но король заявил, что ему некогда заниматься такими глупостями.
«Мне смешна сама мысль о том, – передали нам его слова, – что чужеземный маг, да еще женщина, сможет чему-то научить наших магов».
Принц же был так увлечен предстоящим событием, что король Игната не решился запрещать что-либо. Правда, он обозвал сына дураком и сказал, что, может быть, урок унижения, которое тот испытает, научит его хоть чему-нибудь, прежде чем принц унаследует престол.
Однако в назначенный день позиция короля сказалась на настроениях собравшихся у таверны. Когда мы с Джанелой повели гостей через дверь бани к тронному залу короля Фарсана, слышались скептические замечания и мы ловили на себе косые взгляды.
Громче всех высказывались Тобрэй и Вакрам, к тому же брезгливо морщась при каждом слове Джанелы. Ну, Тобрэй как главный маг Тирении и ближайший советник короля меня не удивил своим поведением. Другое дело Вакрам. Хоть он и первый возражал против переобучения тиренских войск, тем не менее, когда тренировки пошли полным ходом, он вновь стал изображать из себя нашего самого закадычного приятеля. Более того, он не возражал и тогда, когда я передал принцу Соларосу просьбу Джанелы о проведении демонстрации. Впрочем, я не слышал и его слов в поддержку.
Весь этот шумно выражаемый скепсис тиренцев мигом рассеялся, когда мы вошли в тронный зал. Мужчины и женщины в благоговейном ужасе застыли перед свидетельством жизни их предков – пиршеством, прерванным в самом разгаре.
Разинув рты разглядывали они трон и опрокинутый бокал, который Джанела положила точно на то место, где нашла.
Но глупые шутки зазвучали вновь, когда Джанела попросила пришедших рассесться вдоль стен зала на расставленных ею креслах, и усилились, когда они увидели разложенные Джанелой различные магические предметы на стоящем поблизости столе.
Не обращая внимания на шум и насмешливые взгляды, Джанела принялась за дело так, словно вокруг собрались друзья, доброжелатели и ценители.
– Уважаемые дамы и господа, жители Тирении, – начала она звучным и уверенным голосом, – благодарю вас, что пришли сюда сегодня. Вдвойне благодарю вас за любезную готовность выслушать такого мага, как я, не осуждая его как невежественного выскочку. Я знаю, что все вы пользуетесь заслуженной репутацией людей умных, мыслящих широко. Именно это требуется для понимания моего открытия.
Наше искусство порою опасно. Настолько опасно, что грозит гибелью непосвященному. Однако непосвящение не является врожденным качеством тех людей, кто не занимается магией. Знания могут быть доступны всем. Я не собираюсь подробно останавливаться на этой теме, но уверена, что в ближайшем будущем сохранение секретности вокруг этой темы не только окажется глупым, но и вредным. Поскольку если мои предположения верны, то каждый мужчина, женщина и даже ребенок – обученные соответствующим образом – смогут заниматься волшебством и пожелают им заниматься, как в старину это делали все ваши предки.
Она указала на квадратную впадинку, размерами фута четыре на четыре.
– Тут нам предстоит покопаться.
Она опустилась на колени и принялась вырезать пушистый мох ножом.
– Прошу тебя, скажи, зачем нам это нужно? – спросил я.
– Чтобы попасть в старый дворец, – сказала Джанела. – Я сотворила заклинания, чтобы отыскать вход, и они указали на входы либо слишком засыпанные, либо совсем открытые, как в таверне, за стеклом. Осталось только здесь. А теперь помоги мне снять этот мох.
Все еще не понимая, зачем это нужно, я стал ей помогать.
– Я измеряла магическую энергию, – пояснила Джанела, – и открыла, что именно в этом месте наиболее сильные возмущения эфира, и, видимо, связаны они как раз с присутствием дерева колдуньи. Я не знаю, в чем дело, хоть кое-что и подозреваю. И уверена, что исследования провести необходимо, это очень важно. Я отыскала старые чертежи дворца Фарсана и смогла проследить за источником возмущения эфира. Если нам повезет, мы выясним, права ли я.
С этими словами она сделала последний надрез, и мы вытащили аккуратный кусок дерна. Влажная земля под ним крошилась в пальцах, и доносился звук бегущей воды. Отбрасывая в сторону почву, Джанела докопалась до древней каменной решетки. Снизу сквозь щели поднимался холодный приятный запах.
– Странно, – сказал я. – Я ожидал, что воздух из подземелья будет влажным и затхлым.
Джанела не отвечала. Она расчищала какой-то едва различимый отпечаток изображения на краю решетки. Из-под ножа полетели искры, и влажный камень зашипел там, где его коснулся нож. Решетка осыпалась вниз и с плеском рухнула в водный поток.
Ее уверенные действия изумляли. Я не видел, шепчут что-нибудь ее губы, и, уж разумеется, не мог слышать слов. Но не успел я спросить, каким способом ей удалось справиться с решеткой, как она достала из сумочки магическое ожерелье, которое слабенько засветилось, затем ухватилась за края дыры и стала спускаться вниз, хватаясь руками и упираясь ногами в выдолбленные в камне отверстия.
Яма уходила вниз всего лишь на десять футов, и Джанела быстро добралась до дна. Я увидел, как она, осматриваясь, перемещает ожерелье то туда, то сюда.
– Это древняя штольня, – крикнула она мне торжествующим голосом. – Как я и надеялась. Спускайся, Амальрик. Тут не так уж и сыро.
Я спустился и оказался на нешироком каменном парапете, идущем вдоль воды. Штольня была широкой и достаточно высокой, так что можно было спокойно выпрямиться в полный рост. Я поднял свое ожерелье и увидел, что вода вытекает из небольшого бассейна, который при ближайшем рассмотрении оказался переполненным колодцем. Вода бежала по штольне в туннель, который, судя по направлению, уходил под таверну.
Джанела присела, зачерпнула воды, попробовала и удовлетворенно кивнула. Я сделал то же самое. Вкус был точно такого же живительного эликсира, что мы пробовали из ручья на острове. Джанела махнула мне рукой, и мы двинулись по туннелю.
Чем дальше мы шли по этой каменной тропинке под землей, тем сильнее оглушал нас доносящийся издали ревущий звук, так что вскоре мы уже не могли слышать друг друга. Но мы так и не добрались до источника этого звука, потому что туннель внезапно расширился и мы оказались в небольшом помещении. Вода протекала посередине помещения и устремлялась вниз с края. Я заглянул вниз, но свет не достигал дна. Джанела тронула меня за плечо, и я увидел нишу, вырезанную в противоположной стене. Мы перепрыгнули через поток и подошли поближе. Там обнаружилась массивная дверь, вырезанная из цельного камня. Она ничуть не пострадала за прошедшее время, оставаясь такой же гладкой и прочной, какой ее сделали давным-давно.
Найдя ручку, Джанела ухватилась и потянула что есть сил. Дверь же открылась с такой легкостью, что мне пришлось подхватить потерявшую равновесие Джанелу. Мы рассмеялись. В глазах у Джанелы плясало возбуждение, она быстро обняла меня и что-то сказала, но я не смог разобрать слов из-за шума падающей воды. Она пожала плечами и сделала мне знак следовать за ней.
Мы вошли в большой зал, уставленный какими-то предметами. Джанела захлопнула дверь, закрывавшуюся так плотно, что шум воды совсем не был теперь слышен. Она подняла над головой ожерелье, и комната осветилась холодным светом.
Предметы оказались изящными вазами и кувшинами различных размеров. Мы внимательно осмотрели некоторые из них. Поражала их отделка. На больших вазах изображались сцены купания женщин. Маленькие были украшены цветами. Джанела взломала печать на крышке одной из ваз, и помещение наполнилось дивным ароматом.
– Какая прелесть, – пробормотала она, смазывая себя этим веществом за ухом. – Свежесть сохранилась, несмотря на то, что прошло столько веков.
У ближней стены стоял большой чан, в котором мог бы запросто поместиться человек. Под ним размещалась небольшая печка, сохранившая угли и золу от давно угасшего костра.
– Отсюда служанки королевы брали подогретую воду для ее купания, – сказала Джанела. – А через эту дверь они приносили сюда воду из ручья. Затем подогревали ее в этом чане. Добавляли благовония из этих кувшинов. И несли воду в этих вазах в баню.
Я не сомневался в правильности ее предположений. Она обратила мое внимание на смотровой «глазок» шириною приблизительно в два пальца в другой двери. Я посмотрел в него и увидел то самое помещение, которое находилось под стеклом в таверне. Присев и заглянув повыше, я смог даже увидеть, как наверху промелькнул кто-то из посетителей таверны.
Здесь же обнаружилась и третья дверь, за которой в темноту, изгибаясь, уходил длинный коридор, в котором мы разглядели еще три двери. Одну дверь мы не смогли открыть – очевидно, с другой стороны ее завалило камнями. Джанела высказала догадку, что там, должно быть, находилась спальня королевы Монавии. Другая дверь открылась легко, демонстрируя нам лабиринт коридоров, исчезающих в развалинах дворца. Третья слегка скрипнула на петлях, и когда мы заглянули внутрь, то обнаружили небольшую пустую комнату с каменным сооружением, которое я поначалу принял за ложе. Однако когда мы подошли ближе, то увидели, что это своего рода алтарь, такой же, как в разрушенном городе близ моря. В центре даже располагалось уже знакомое нам углубление для коробочки. Только теперь оно было пустым.
Джанела достала коробочку, которую мы нашли на острове, и поднесла ее к отверстию. Те же размеры и форма. На мгновение я встревожился о том, какие будут последствия, если она положит коробочку в углубление. Сердце забилось, а ладони вспотели при воспоминании о том, что произошло со мной на острове, хотя случившееся тогда и страшило и привлекало меня.
– Не надо, – сказал я.
Джанела удивленно посмотрела на меня.
– А в чем дело? – спросила она.
– Если ты ее туда положишь, что-то случится, – сказал я. – Не знаю что, но, мне кажется, нас это не порадует.
Джанела больше не стала ни о чем спрашивать и, к моему облегчению, убрала коробочку. Затем закрыла глаза и надолго застыла в таком положении.
Наконец открыла их и сказала:
– Ты был прав, предупреждая меня, Амальрик. В этой комнате занималась магией колдунья королевы. Возможно, даже зарядила эту коробочку нужной ей магией.
– Вот эту самую коробочку? – спросил я. – Или ее близнеца?
– Думаю, эту самую, – сказала Джанела. – А если так, то колдунья должна была потом вернуться в родные края и устроить на том острове священное место, где бы коробочка сохранилась до тех пор, пока не потребуется вновь.
Я облизал пересохшие губы, не желая даже задумываться, для чего могла пригодиться такая коробочка. Должно быть, Джанела почувствовала мое состояние, потому что, легонько поцеловав меня, она поманила из комнаты ведьмы и повела дальше по коридору.
Мы шли по нему чуть ли не час, Джанела поднимала ожерелье, и от него загорались древние факелы, заставляя отступать тени, как солдат давно побежденной армии. Нам попадались другие двери и другие коридоры, но Джанела проходила мимо, не обращая на них внимания, идя по невидимому следу магии, которую она ощущала. Затем коридор вывел в сводчатое помещение, в дальнем конце которого имелись двойные мощные двери. На металле дверей была вырезана королевская корона. Когда мы подошли ближе, я ощутил холод, как от сквозняка, хотя чувствовал, что воздух остается неподвижным.
Джанела у дверей помедлила. Она ощупала металл, затем приложила ухо и прислушалась.
– Это здесь, – сказала она низким голосом.
Она отступила назад и широко раскинула руки. Двери резко распахнулись, с громовым стуком ударившись о стены. Она сделала несколько шагов вперед, раскрутила над головой ожерелье, и громадный зал за этими дверями заблистал огнями.
Мы прошли вперед и оказались в тронном зале короля Фарсана.
Я увидел тот двойной трон, на котором в свое время, полуоткинувшись, восседали он и королева Монавия, наблюдая за танцовщицей. Я увидел подмостки из белого камня, на которых она танцевала, оркестровую яму, где играли музыканты. И ложу, в которой некогда восседал, наблюдая за танцовщицей, похотливый король демонов.
Паутина и слои пыли покрывали призрачным покрывалом каждый предмет в зале. Они окутывали троны, кресла и маленькие столы для закуски, где так и остались до сих пор стоять бокалы и тарелки. В одном углу располагались два огромных банкетных стола, заваленные засохшей пищей. На окислившихся блюдах возлежали покрытые пылью мумифицировавшиеся, некогда зажаренные туши животных; рассыпающиеся торты еще несли на себе украшения из засахаренных фигур; на тарелках окаменели изысканные деликатесы. Во многих местах корни гигантского дерева, прорвавшись через сводчатый потолок, уходили через пол дальше вниз. Толстые корни, причудливо переплетаясь, были покрыты свисающими клочьями паутины.
Мы молча подошли к трону, испытывая угнетенное чувство от этой картины.
У подножия трона короля Фарсана лежал украшенный драгоценными камнями кубок. Джанела подняла его. С минуту она стояла молча, а затем сказала:
– Тут король и умер.
Она принюхалась к кубку, словно после стольких лет еще мог остаться какой-то запах.
– Его отравили? – спросил я. Джанела кивнула и указала на кубок:
– Но не отсюда.
Она поставила кубок на трон. Потом взобралась на сцену и прошлась по ней. Остановилась, поглядела вниз, скривилась, словно увидев призрак. И подошла к ложе короля демонов. Там за перегородкой оказались ряды позолоченных кресел. Она села в то кресло, которое занимал некогда король Баланд, и захлопнула дверцу перегородки. Облокотившись на нее, посмотрела на сцену. Посидев так недолго, она вышла и вернулась ко мне, нахмурив брови и погруженная в раздумья.
– Мне кажется, я поняла, что произошло здесь, – сказала она. И тут же вновь задумалась. – Но я не понимаю, как это могло произойти.
Она оглядела зал, всматриваясь то туда, то сюда, подергиваясь, очевидно от усилий, уходящих на излучение магической энергии. Она побледнела и начала как-то обмякать, словно израсходовав все резервы. Я бросился к ней, решив, что она сейчас просто рухнет. Обняв ее, я почувствовал, что она полностью лишилась сил. Я испугался.
– Джанела! – крикнул я.
Она вздрогнула от моего крика. Минуту спустя я почувствовал, как к ней возвращаются силы. Она выпрямилась и легонько отстранила меня.
– А вот теперь я знаю и как, Амальрик, – слабым голосом произнесла она. – И нам лучше как можно быстрее рассказать обо всем принцу.
После этого она все-таки лишилась чувств.
На следующий день, пока Джанела отдыхала, я собрался на аудиенцию к принцу. Я не собирался рассказывать ему обо всем, поскольку Джанела настояла, чтобы такая информация, как обладание нами коробочкой с острова, осталась в секрете.
– Это естественная предосторожность, принятая среди магов, – сказала она. – Мы любим, чтобы кое-что оставалось в запасе. Но вообще-то это нужно для того, чтобы не встревожить демонов. О, разумеется, они вскоре узнают кое-что о моих планах, если уже не узнали. Но чем больше будет сохранено в тайне, тем выше наши шансы застать их врасплох.
Она отпила приготовленного ею укрепляющего эликсира для восстановления сил.
– Кроме того, мы еще далеко не все знаем о коробочке. На досуге я бы хотела заняться ее изучением, приняв предварительно меры безопасности. И не только по тем причинам, о которых ты думаешь. Ты ведь знаешь, мой дорогой Амальрик, что у нас там внутри содержится демон короля Азбааса. Если мы его выпустим, это будет не самое приятное существо на свете.
Помня об этих наставлениях, я предстал перед принцем и рассказал ему достаточно, чтобы убедить в важности открытия Джанелы. И пояснил, что если это открытие применить с толком, то можно направить его против демонов.
Два дня ушло у Джанелы на восстановление сил и чуть больше недели – на подготовку к демонстрации задуманного. Толстый кошелек убедил хозяина таверны на время закрыть заведение, чтобы мы без помех могли вскрыть пол и более простым путем попасть в подземный дворец – через баню.
Когда все было готово, принц обратился к мудрейшим магам и самым видным жителям города с просьбой присутствовать на устроенном Джанелой представлении. Он убеждал прибыть и отца, но король заявил, что ему некогда заниматься такими глупостями.
«Мне смешна сама мысль о том, – передали нам его слова, – что чужеземный маг, да еще женщина, сможет чему-то научить наших магов».
Принц же был так увлечен предстоящим событием, что король Игната не решился запрещать что-либо. Правда, он обозвал сына дураком и сказал, что, может быть, урок унижения, которое тот испытает, научит его хоть чему-нибудь, прежде чем принц унаследует престол.
Однако в назначенный день позиция короля сказалась на настроениях собравшихся у таверны. Когда мы с Джанелой повели гостей через дверь бани к тронному залу короля Фарсана, слышались скептические замечания и мы ловили на себе косые взгляды.
Громче всех высказывались Тобрэй и Вакрам, к тому же брезгливо морщась при каждом слове Джанелы. Ну, Тобрэй как главный маг Тирении и ближайший советник короля меня не удивил своим поведением. Другое дело Вакрам. Хоть он и первый возражал против переобучения тиренских войск, тем не менее, когда тренировки пошли полным ходом, он вновь стал изображать из себя нашего самого закадычного приятеля. Более того, он не возражал и тогда, когда я передал принцу Соларосу просьбу Джанелы о проведении демонстрации. Впрочем, я не слышал и его слов в поддержку.
Весь этот шумно выражаемый скепсис тиренцев мигом рассеялся, когда мы вошли в тронный зал. Мужчины и женщины в благоговейном ужасе застыли перед свидетельством жизни их предков – пиршеством, прерванным в самом разгаре.
Разинув рты разглядывали они трон и опрокинутый бокал, который Джанела положила точно на то место, где нашла.
Но глупые шутки зазвучали вновь, когда Джанела попросила пришедших рассесться вдоль стен зала на расставленных ею креслах, и усилились, когда они увидели разложенные Джанелой различные магические предметы на стоящем поблизости столе.
Не обращая внимания на шум и насмешливые взгляды, Джанела принялась за дело так, словно вокруг собрались друзья, доброжелатели и ценители.
– Уважаемые дамы и господа, жители Тирении, – начала она звучным и уверенным голосом, – благодарю вас, что пришли сюда сегодня. Вдвойне благодарю вас за любезную готовность выслушать такого мага, как я, не осуждая его как невежественного выскочку. Я знаю, что все вы пользуетесь заслуженной репутацией людей умных, мыслящих широко. Именно это требуется для понимания моего открытия.
Наше искусство порою опасно. Настолько опасно, что грозит гибелью непосвященному. Однако непосвящение не является врожденным качеством тех людей, кто не занимается магией. Знания могут быть доступны всем. Я не собираюсь подробно останавливаться на этой теме, но уверена, что в ближайшем будущем сохранение секретности вокруг этой темы не только окажется глупым, но и вредным. Поскольку если мои предположения верны, то каждый мужчина, женщина и даже ребенок – обученные соответствующим образом – смогут заниматься волшебством и пожелают им заниматься, как в старину это делали все ваши предки.