Коултер Кэтрин. Неистовый барон

   – Это было дешевое шампанское. А что касается леди – неужели вы верите в подобную чепуху? С замужними я вообще дела не имею, несмотря на все их желания. Нет, то, что вы прочитали, по большей части сильно преувеличено.
   Роган внезапно замолчал. Его слова звучали нелепо. Барон был готов убить себя. Почему он пытается убедить ее, что он не сатир? До сих пор Роган был вполне доволен своей репутацией. А сейчас эта молодая леди заставила его сказать то, чего он в обычном состоянии не стал бы говорить.
   – Все это не ваше дело, – сказал барон и встал, со стуком поставив чашку на блюдце. – Ваш отец прямо написал, что Джордж вас обесчестил. Что он хотел этим сказать? Джордж вас соблазнил? Лишил вас драгоценной девственности? Покинул вас в беде?
   Что именно бедный мальчик с вами сделал? Вы не очень похожи на сдобную семнадцатилетнюю девицу. – Барон раздраженно взмахнул рукой. – Сейчас вы по крайней мере чище, чем были тогда, когда я увидел вас впервые. Но под ногтями у вас все равно осталась грязь.
   – Я знаю. Никак не могу найти свои перчатки.
   Значит, вы хотели бы узнать, как я познакомилась с вашим братом. Ну что ж. Мы просто встретились, и все. Джордж не сделал ничего такого, чего бы я не хотела. Мой отец ошибся. А теперь вы можете ехать, милорд.
   – Сколько вам лет, мисс Холворт? – резко спросил барон.
   – Мне скоро исполнится двадцать один год.
   – Когда Джордж умер, ему было двадцать три. Я думал, что вы окажетесь гораздо старше – этакая умудренная опытом женщина, которая воспользовалась неопытностью зеленого юнца.
   – Джордж был зеленым юнцом? Да, пожалуй, его можно так назвать. Он был очень робким, тихим и любил заниматься географическими картами. – Она замолчала, глядя на лимонный кекс.
   – Я бы не сказал, что Джордж был педантом, – сказал Роган, – но он был достаточно замкнутым молодым человеком. Он очень любил свои занятия, особенно карты, и хотя теперь я знаю, что он не был девственником, я по-прежнему готов спорить, что это не так.
   – Нет, Джордж не был педантом. И, по его собственным словам, не был девственником.
   – А сколько вам было лет, когда вы встретили Джорджа?
   – Я точно не помню.
   – Вы уклоняетесь от ответа. Откройте же мне эту страшную тайну.
   – Мне почти нечего сказать. И это не имеет никакого значения.
   Она еще имеет наглость пожимать плечами!
   Барон был взбешен, но старался этого не показывать. Неужели она в самом деле считает, что цель его жизни – соблазнить больше женщин, чем живет в средней английской деревне? Что это – семейная традиция Каррингтонов? Может, и впрямь все дело в испорченной крови? Черт побери, сейчас Рогану казалось, что это и вправду так. От злости он готов был выбросить в окно стоявший перед ним нелепый старый диван. Правда, никакой пользы это не принесет. Барон сделал глубокий вдох.
   – Расскажите мне о Джордже.
   – Он был очень красив – как и вы, – сухим тоном, исключавшим даже намек на комплимент, сказала Сюзанна. – Он был умным. Но иногда он казался мне каким-то растерянным – как будто Джордж пытался предстать в несвойственном ему качестве, не понимая, куда ему идти и что делать. Я знаю, это звучит странно, но он часто производил на меня такое впечатление. Еще он был по-своему преданным.
   Это был тот Джордж, которого знал Роган. Тихий школяр.
   – По-своему преданным? Что вы хотите этим сказать?
   – Он не оставлял тех, кто его любил, тех, перед кем у него были обязательства.
   – Конечно, нет. А вы не можете рассказать об этом подробнее?
   – Нет. Еще я скажу вам, что он слишком много пил. Это очень меня беспокоило.
   – Я вообще не видел, чтобы Джордж когда-нибудь пил. За исключением этого, вы описали мне моего Джорджа, того, которого я знал. Вы уверены, что это был именно Джордж, а не кто-то другой под его именем, немного похожий на него, немного на меня?
   Сюзанна вскочила.
   – Минуточку! Я просто не могу поверить, что я правильно вас поняла.
   С этими словами женщина вышла из гостиной, и на лестнице зашелестели ее легкие шаги. Через несколько минут Сюзанна вернулась, неся в руках альбом для рисования. Пролистав страницы, она подала альбом Рогану. С альбомного листа на него смотрел Джордж.
   Сходство было изумительным. Несомненно, эта женщина – прекрасная художница. Лицо на рисунке было задумчивым и робким, хотя в глазах, казалось, можно было прочитать вызов. Поразительно, хотя, возможно, художница просто придумала этот смелый взгляд, которого Рогану не довелось видеть в жизни. Барон отдал альбом Сюзанне, сожалея о том, что не может просмотреть другие страницы.
   – Это Джордж.
   – Конечно.
   – Вы знаете, как он умер?
   – Я знаю только, что он утонул. «Газетт» не сообщила подробностей, а у меня не было возможности их выяснить.
   – Возможность у вас была. Вам нужно было только написать мне, но вы этого не сделали. Ну хорошо – я смотрю, вы сжали губы так, что их почти не видно…
   Компания друзей, в которую входил и Джордж, плыла на небольших яхтах из Вентнора в Люси-Пойнт. Они не знали, что поднимается шторм. Яхту Джорджа понесло на скалу, находящуюся неподалеку от Люси-Пойнта. Лодка разбилась. Молодой человек, который плыл вместе с Джорджем, спасся, а Джордж – нет.
   Его тела так и не нашли. Если он был в это время пьян, я сам тогда придушил бы его. Но, конечно, он не был пьян. Я ведь говорил вам, что Джордж не пил.
   – Да, говорили, – сказала Сюзанна и замолчала.
   Она не плакала, но сильно побледнела. Роган молча пил чай. Сюзанна продолжала жевать лимонный кекс. – Вы правы, – наконец сказала она, покончив с последним из них, – они действительно кислые. Нужно над этим поработать.
   – Попросите миссис Тиммонс вас научить.
   – Да, наверное, я так и сделаю. Ну а теперь вам совершенно определенно надо уезжать, милорд.
   Барон пожал плечами. Почему бы и нет? Здесь ему больше нечего делать. Возможно, еще осталось что-то, чего он не знает о Джордже, однако Джордж умер, и теперь это не имеет большого значения. Кроме того, девчонка не собирается больше ничего рассказывать, а заставить ее невозможно. А вот отец… Да, Рогану действительно хотелось узнать, что собирался ему сказать ее проклятый отец.
   – Где ваш отец?
   Она замерла.
   – Его здесь нет.
   – Я и сам вижу, что его нет. Где я могу его найти?
   Он что, скрывается от меня, оставив вас встречаться со мной?
   Барон был настолько близок к истине, что Сюзанну это на мгновение испугало. Откуда он мог это узнать?
   – Я не скажу вам, где он, – собравшись с силами, процедила она. – Вы можете вызвать его на дуэль или выбить ему пару зубов. Ему нужны все оставшиеся зубы. Лишаться зубов для него теперь непозволительная роскошь.
   – Я не буду выбивать ему зубы, хотя, вероятно, он это заслужил. Где ваш отец?
   Сюзанна покачала головой, а губы ее вновь сжались в тонкую линию. Воспоминание о смерти Джорджа вновь вызвало у нее чувство боли; теперь Роган в этом не сомневался. На лбу у Сюзанны осталась полоска грязи, которую она пропустила, когда умывалась.
   Правда, рядом с густыми и мягкими темно-каштановыми волосами грязь была слабо заметна. А глаза Сюзанны смотрели холодно и отчужденно. Они были серо-голубыми – не таинственно-темными, а загадочно-светлыми, как старинной огранки сапфир, который Роган купил три года назад. Его мать даже не догадывалась, что он вовсе не подарил камень какой-нибудь любовнице, а оставил его у себя.
   Ничего больше не сказав, барон взял свое пальто и вышел из дома. Сюзанна следовала за ним по пятам.
   Зачем? Неужели она думает, что он не собирается уезжать? Или, может быть, она полагает, что барон Каррингтон хочет украсть этот нелепый диван? Или спрятаться на конюшне? Повозка стояла перед домом, однако Гулливера не было видно. Барон свернул за угол и увидел Джейми, который чистил коня, во все горло напевая ему песенку – не то чтобы очень поучительную, но забавную и весьма привлекательную:
 
   Вот ведь парень из Лайма старается,
   С тремя женами он уживается.
   "Жить с одной – это чушь, –
   Объясняет сей муж, –
   Двоеженство ж законом карается".
 
   Роган расхохотался. Из уст конюшего на этот раз звучала правильная английская речь, и он пел этот куплет сочным баритоном – не хуже, чем на музыкальном вечере у какой-нибудь светской дамы.
   – Джейми, – подойдя, пояснила Сюзанна, – у нас местный мастер лимерика <Лимерик – шуточное стихотворение>. У него очень здорово получается.
   – Да, это так.
   Роган наблюдал, как Джейми ведет к нему слегка упирающегося Гулливера. Собственная лошадь не хочет к нему идти?
   – Иди сюда, бессовестный дьявол, наглец! – закричал Роган. – Если уж ты так хочешь, я разучу несколько лимериков и буду их петь для тебя.
   Гулливер заржал и забил копытом, навострив уши сначала в сторону Джейми, затем в сторону Рогана.
   Сюзанна все так же следовала за ним по пятам.
   Барон забрал поводья у Джейми, кивком отослал парня прочь, затем подвел коня к постромкам.
   Сюзанна смотрела, как барон пристегивает лошадь к двуколке. Движения его были быстрыми и точными.
   Но уже через несколько секунд Роган, подняв голову, обнаружил, что женщина, нахмурившись, смотрит на окно третьего этажа.
   – Так вы меня обманули? Ваш отец скрывается наверху.
   – Конечно, нет. Вы еще не закончили? Вам нужно было попросить Джейми все сделать. У него больше практики, чем у вас. Он справился бы быстрее.
   – Я прекрасно могу и сам запрячь Гулливера, – холодно сказал барон. Она что же, считает его совершенно никудышным? Хотя, пожалуй, многие тоже считали его таким и любили за это. Что за странный мир! – Вы опять смотрите на окно третьего этажа. Что там и кто там? Сумасшедший дядька? Посмотрите же на меня. Вы даже сложили руки на груди, как итальянская оперная певица. Что там происходит?
   И в этот момент раздался детский плач.

Глава 3

   – Значит, – задумчиво сказал барон, глядя на растерянное лицо женщины, – это действительно был не ваш отец.
   Ребенок издал еще один жалобный вопль.
   Женщина исчезла в доме.
   – Джейми! – крикнул Роган. – Спой ему еще один лимерик и запиши текст, чтобы я сам потом мог спеть, – сказал барон, отдавая поводья конюшему.
   Ребенок?
   «Что же теперь делать? – думал барон, поспешно направляясь к открытой входной двери. – Конечно, уехать – вот что! Да, прямо сейчас уехать. Ребенок не имеет ко мне никакого отношения. Скорее всего это ее младший брат или сестра».
   Было слышно, как перед домом весело напевает Джейми:
 
   Старичок из местечка Блэкхис
   Сел на челюсть вставную и скис.
   Причитал он: "О Боже!
   Ну и жизнь! Это что же –
   Сам себя укусил я за низ?!"
 
   Громко заржал Гулливер. Подлый предатель!
   Роган посмотрел на окно. Ребенок больше не плакал. Стояла полная тишина. Повторяя про себя, что это его не касается, Роган стал подниматься вверх по крутым и узким ступенькам. Поднявшись, он повернул направо и пошел вперед по узкому коридору. Миновав две закрытые двери, барон остановился перед третьей, которая была слегка приоткрыта. Напоминая себе, что не должен вмешиваться, Роган приоткрыл ее чуть больше.
   Молодая леди сидела в кресле-качалке и медленно покачивалась, держа на руках маленькую девочку. Поглаживая ребенка по спине, женщина тихо напевала.
   Девочка всхлипывала все реже и реже и наконец успокоилась. Раскачиваясь, женщина тихо говорила:
   – Все хорошо, детка, все хорошо. Это был всего лишь плохой сон. Все хорошо, все хорошо.
   Должно быть, барон выдал себя каким-то звуком.
   Хотя он и готов был поклясться, что стоял совершенно неподвижно, но, очевидно, это было не так, если женщина подняла на него взгляд. Лицо ее стало таким же белым, как воротник платья. Ребенок, почувствовав неладное, напрягся и отстранился.
   – Чш-ш! – прошептала женщина, прижимая к себе дитя. – Нет, милая, все в порядке. Прижмись к мамочке и ни о чем не беспокойся. Все в порядке.
   "К мамочке? Она мать этого ребенка? Нет, не может быть! Наверняка это младшая сестра. Мамочка!
   Но ведь она клялась, что Джордж ее не совратил!"
   Роган повернулся и медленно пошел по коридору, затем стал спускаться по лестнице. Ему очень хотелось сесть в свой экипаж и пустить Гулливера во весь опор, чтобы он мчался как вихрь, унося хозяина прочь. Но вместо этого Роган вновь вернулся в скудно обставленную гостиную. Налив себе чаю, он внимательно посмотрел на оставшийся кусочек лимонного кекса, но не смог заставить себя его взять.
   Прошло довольно много времени, прежде чем в открытых дверях появилась Сюзанна. Она молча стояла и без всякого выражения глядела на гостя.
   – Вы сказали ребенку, что вы его мама. Это правда?
   – Нет. Просто нужно было ее успокоить.
   Барон медленно поднялся.
   – Сколько лет этой девочке? Я ее видел, – быстро добавил он, заметив, что собеседница собирается соврать. – Я ведь не совсем дурак, так что не думайте, будто сможете меня обмануть.
   – Хорошо. Ей три года и пять месяцев.
   – Тогда она не может быть дочерью Джорджа. И вашей тоже. Вы мне сказали, что вам двадцать один.
   Если девочке три года, то вы родили ее в восемнадцать, а забеременели в семнадцать. Джорджу тогда было всего лишь девятнадцать лет. Нет, это не может быть ребенок Джорджа. Он наверняка сказал бы мне. Она ведь не его дочка, правда?
   – Нет, – ответила Сюзанна. – Конечно, нет.
   Она моя младшая сестра.
   – Что ж, хорошо, – сказал Роган и вышел из гостиной.
   Через мгновение Сюзанна оказалась рядом.
   – Что вы собираетесь делать?
   Взбежав вверх по лестнице, Роган вновь двинулся по узкому коридору. На этот раз он осторожно открывал все двери подряд.
   – Подождите, не надо! Прекратите, черт возьми!
   Уезжайте, пожалуйста, поскорее уезжайте.
   Барон повернулся и посмотрел на Сюзанну. Она задыхалась от волнения.
   – Где ребенок?
   – Почему вы не уезжаете? Вы ведь хотите уехать.
   – Это верно. Хочу, но не могу.
   О, с какой бы радостью он сейчас бросился вниз по ступенькам, навстречу Гулливеру и певцу-конюшему!
   Ребенок Джорджа. Незаконнорожденный ребенок Джорджа. Роган никак не мог в это поверить.
   И все же продолжал идти вперед.
   Плечи Сюзанны поникли.
   – Хорошо, идите сюда.
   На узкой кровати спала укрытая легким одеялом маленькая девочка, одной рукой прижимавшая к груди куклу с очень редкими волосами.
   Девочка лежала лицом к стене. Видны были лишь ее светлые волосы.
   – Как ее зовут?
   – Марианна.
   Сердце Рогана бешено заколотилось. Он вспомнил Марианну, маленькую дочь сквайра Бетони, которая умерла от кровохарканья в возрасте пяти лет. Девочка была лучшей подругой Джорджа. После того как она умерла, Джордж почти восемь месяцев не разговаривал.
   – У нее есть второе имя?
   – Да. Линдсей. Ее зовут Марианна Линдсей.
   Боль в сердце стала непереносимой. Роган медленно повернул голову и посмотрел на женщину.
   – Вы знаете, откуда взялось имя Марианна?
   – Да, знаю.
   Дитя зашевелилось и, сунув в рот пальцы, зачмокало.
   – Вы все еще утверждаете, что девочка – ваша младшая сестра?
   – Я думаю, что теперь это уже ни к чему.
   – Да, совсем ни к чему. Пожалуйста, разбудите ее. Я хочу видеть дочь Джорджа. Я хочу видеть свою племянницу.
   Женщина наклонилась и принялась мягко гладить ребенка по спинке. Чмокающие звуки усилились.
   – Проснись, Марианна. Давай, родная, просыпайся. Тут тебя хочет видеть один приятный джентльмен. Вставай, милая. – Женщина подняла девочку с постели, завернула ее в одеяло и поцеловала в маленькое ушко. Глаза ребенка медленно открылись. Они были такими же зелеными, как и у самого Рогана, как у Джорджа – как почти у всех мужчин в трех последних поколениях рода Каррингтонов.
   Судорожно сглотнув, барон осторожно дотронулся до щечки девочки. Нахмурившись, она испуганно отпрянула.
   – Все в порядке, милая.
   – Да, – сказал Роганом тихим и мягким голосом, напоминавшим о шуме весеннего дождя, – я твой дядя.
   Маленькая девочка вытащила изо рта пальцы и внимательно посмотрела на гостя изумрудно-зелеными глазами.
   – Какой еще дядя?
   – Я брат твоего папы.
   Маленькая рука с влажными пальцами прикоснулась к его подбородку.
   – У тебя ямочка на подбородке – такая, какая была у папы.
   – Да, – дрогнувшим голосом ответил Роган.
   – А у меня нет. Мама говорит, что Бог не всем их посылает.
   – Это правда. Тем не менее Бог послал такие ямочки почти всем мальчикам из рода Каррингтонов.
   – Мама говорила мне, что папа плакал, когда брился, потому что бритье всегда заканчивалось порезами на этой ямочке.
   – Это опасное место. – Роган не мог припомнить, чтобы Джордж при нем брился. Ему особенно нечего было брить. Ясно одно – в этом доме Джордж останавливался, здесь мылся, здесь брился.
   – Я бы хотела, чтобы Бог дал мне такую ямочку.
   А ты знаешь, что мой папа теперь на небесах? – Сказав все это совершенно спокойным тоном, Марианна вновь засунула пальцы в рот и принялась энергично сосать.
   – У меня нет портретов Джорджа, за исключением того рисунка углем, который я сделала два года назад. Марианна скоро забудет, как он выглядел.
   – Это не правда. Рисунок очень хорош, так что она не забудет.
   Женщина пожала плечами.
   – Я не профессиональный художник, и рисунок неважный. Так что нет никакой надежды. Она забудет.
   – Нет, не забудет, – возразил Роган.
   Слегка покачивая на руках ребенка, женщина спокойно сказала:
   – Вам больше нечего здесь делать, милорд. Да, это действительно дочь Джорджа, о чем вы и сами уже догадались. Она очень на него похожа, но это вряд ли имеет значение. Она девочка, а не мальчик, так что ее существование для вас совершенно не важно.
   – Когда ей исполнится четыре года?
   – В ноябре, четвертого ноября.
   – Вы мне так и не объяснили, почему не были на похоронах Джорджа. Сказали только какую-то чепуху насчет того, что не было возможности. Вы вполне могли там быть. Никто не узнал бы, кто вы такая.
   Что ж, если он хочет услышать правду – он ее получит.
   – У меня не было денег, чтобы приехать. И не надо так презрительно усмехаться. Я ничего у вас не прошу, мы прекрасно живем сами по себе. Вот только мой отец иногда теряет здравый смысл, а вместе с ним – и деньги. Он игрок, и сейчас, вероятно, как раз играет. Именно в момент похорон у нас совсем не было денег. Хорошо, что тогда пришел викарий, и мы здесь помолились за Джорджа. – Женщина замолчала, опустив голову и крепко прижав к себе дочку.
   Роган осторожно приподнял ее голову. По лицу женщины текли слезы.
   – Джордж видел свою дочь?
   – Конечно. Правда, он не мог здесь часто бывать.
   Он очень усердно занимался в Оксфорде.
   Непонятно, правда, почему Джордж не мог и здесь заниматься своей латынью и книгами по географии. И опять же – почему Джордж не рассказал брату об этой женщине и их дочери? Как странно!
   И тут вдруг Роган понял почему.
   – А какую фамилию носит девочка?
   Женщина замерла. Почувствовав неладное, девочка зашевелилась.
   Роган смотрел, как постепенно успокаивается ребенка, которого слегка похлопывали по спинке. Малышка несколько раз всхлипнула, затем глубоко вздохнула. Роган не удержался от улыбки.
   В конце концов девочку уложили обратно в постель и укрыли одеялом. Постояв несколько минут около кровати, чтобы удостовериться, что ребенок заснул, хозяйка увела Рогана из комнаты.
   Выйдя на лестничную площадку, барон снова спросил:
   – Какую фамилию носит девочка?
   – Ее фамилия Каррингтон, – последовал ответ. – Мы с Джорджем поженились в Оксфорде в октябре тысяча восемьсот шестого года, – добавила собеседница, спустившись с лестницы. – Так как мне было всего семнадцать лет, пришлось брать разрешение у моего отца.
   – Я не давал Джорджу своего разрешения, а без этого он не смог бы жениться. Я не виню вас за эту ложь – вам же нужно было все объяснить местным жителям. Малышка, конечно, незаконнорожденная, но я позабочусь о том, чтобы она от этого не, страдала. Я сделаю все возможное…
   Женщина изо всей силы влепила барону пощечину.
   – Да как вы смеете? Вы еще можете оскорблять меня, но как можно обвинять в подобном бесстыдстве своего брата? – Она снова подняла руку. На этот раз Роган сумел ухватить ее за запястье. Голова его все еще гудела от удара.
   – Вы очень сильная, – наконец проговорил барон, не отпуская, однако, руку женщины.
   Тяжело дыша, Сюзанна в бешенстве попыталась вырваться, но не смогла.
   – Джордж мне не раз говорил, что вы будете смеяться, если он расскажет вам о нас и о Марианне.
   Он был уверен, что вы пошлете его в Австралию, а Марианну у меня заберете. Он даже предполагал, что вы продадите меня в рабство в колонии.
   Роган изумленно смотрел на нее. Джордж говорил такое? Нет, это невозможно, просто невозможно!
   – Потом он смеялся и заявлял, что вы лучший из братьев, несмотря на все ваши тайны и ваше донжуанство. Я понятия не имею, что именно он имел в виду.
   Итак, вы ничего не знаете, милорд. Хорошо, раз вы мне не верите, я покажу вам документы. Мне все равно, что вы подумаете о нас с Марианной, но мне не все равно, что вы будете думать о Джордже. А потом вам нужно будет уехать. Вы никогда не были частью нашей жизни. Я уже давно поняла, что Джордж не хотел, чтобы вы вошли в нашу жизнь. Я тоже сейчас этого не хочу.
   Роган был совершенно ошеломлен. Какая-то полная бессмыслица! Оказывается, у него есть племянница по имени Марианна. Причем он даже не знает, как зовут ее мать.

* * *

   Вернувшись в переднюю, она подала ему конверт.
   Внутри находился пергамент вполне официального вида. Несомненно, это был брачный контракт. Роган узнал подпись своего брата. А вот подпись настоятеля – Блай Макнэлли. Дальше читать нет необходимости.
   Очень медленно он вернул женщине документ.
   – Ваш отец написал мне то письмо, так как хотел получить от меня деньги. Очевидно, что в Малберри-Хаусе их недостаточно. Вы не просили у меня денег.
   Или вы действительно не хотите их получить от меня, или играете в какую-то странную игру, смысла которой я не могу понять.
   – Мне не нужны ваши деньги. Я никогда не рассчитывала их от вас получить. Джордж надеялся, достигнув двадцати пяти лет, унаследовать часть денег своего отца. К несчастью, он не дожил до этого возраста.
   Мгновение Роган смотрел куда-то вдаль, затем, решившись, улыбнулся и сказал:
   – Здесь вы ошибаетесь. Разве он вам не говорил?
   Нет, конечно, не говорил. После смерти Джорджа умерла тетя Мэриэм. Конечно, он не имел представления, что она должна была оставить ему деньги – двадцать тысяч фунтов. Поскольку Джордж умер, эти деньги перешли ко мне. – Роган сделал глубокий вдох, чувствуя себя так, как будто переходит вброд реку Стикс. – Теперь они достанутся дочери Джорджа.
   Деньги, подумала Сюзанна. Сам не зная об этом, Джордж оставил ей деньги. Кстати, барон, собственно, не обязан был предлагать ей эти деньги. Причем не шиллинг и не два. Нет, настоящие деньги – двадцать тысяч фунтов. Это огромная сумма. За свои двадцать с небольшим лет Сюзанна вряд ли видела больше двадцати фунтов одновременно.
   Этого было более чем достаточно, чтобы очень неплохо прожить всю оставшуюся жизнь. Господь знает, как долго она едва сводила концы с концами. Двадцать тысяч фунтов! Нет, сводить концы с концами ей больше не придется. Они с Марианной будут в безопасности. И Тоби тоже. Они все трое будут в безопасности.
   Сюзанна посмотрела барону прямо в глаза.
   – Этого нам с Марианной хватит до конца жизни.
   Вы действительно собираетесь отдать нам наследство Джорджа?
   – Есть только одна проблема, – медленно ответил Роган. Он чувствовал, что увязает все глубже и глубже, но помимо его воли слова сами вырывались из уст. Перед глазами Рогана встало личико маленькой девочки, ее улыбка – такая же, как у Джорджа, и сердце барона сжалось. Дитя Джорджа. Нет, он не может оставить ее здесь. Не должен.
   Сейчас топор опустится, думала Сюзанна. Неужели барон хочет переспать с ней? Джордж страстно желал ее, но Сюзанна не только любила его, но и хотела выйти за него замуж, так что у Джорджа был всего лишь один способ ее заполучить. Он женился на ней честь по чести, и почти сразу после свадьбы Сюзанна забеременела.
   Она не очень порицала Джорджа, когда однажды утром он ее оставил. Не слишком-то приятно видеть, как кого-то тошнит. А она тогда была так измучена, что даже была рада, что он уходит. Потом она чувствовала себя виноватой, и это чувство доводило ее до отчаяния.
   Но вскоре он вернулся. Джордж всегда к ней возвращался.
   Испытующе глядя на нее, барон по-прежнему хранил молчание.
   – Вы хотите переспать со мной, – безрадостным тоном сказала Сюзанна, глядя в открытую дверь.
   Возле дома Джейми все еще напевал что-то Гулливеру, а серый красавец в ответ кивал головой. Казалось, что конь отбивал копытами такт. – Это и есть ваше единственное условие.
   – О нет! – возразил барон. – Конечно, нет.
   Вы мне не подходите. Вы слишком худая, у вас грязь под ногтями, к тому же я сомневаюсь, что вы способны поддерживать разговор на тему, которая заинтересует не только трехлетнего ребенка. Нет-нет, поймите меня правильно – я не считаю вас уродливой. Вы просто не в моем вкусе. Нет, проблема вовсе не в этом. – Роган понимал, что означает поступок, который он собирается совершить, и к чему это приведет. Никогда в жизни ничего подобного барон не делал, так что его дорогая мама будет наверняка в полном смятении.